Часть Первая Побег. Глава III

Голодные и измотанные мы продвигаемся через Подземье. Шум разномастных шагов смешивается в нескладный гул, отражающийся от стен многократно. Пещеры оскаливаются зубастыми стенами сталагнатов, о которые мы сбиваем руки и ноги и локти и пальцы, пробираясь через каверны и поскальзываясь на слюдяных наростах.

Сарит стал для нас самым ярым погонщиком, едва ли не маниакально повторяя — “Первый рывок самый важный!”. Знакомый с жестокостью своих собратьев не понаслышке, за несколько часов он превращает наши лёгкие в пылающий костёр. Напряжение происходящего сказалось на красноглазом пуще прочих, и каждый раз когда он оборачивается чтобы что-нибудь рявкнуть, мы наблюдаем лицо проступающее из темноты множеством пунцовых точек какой-то сыпи. Казалось, аванпост мы покидали уже без сил, но внезапные потайные резервы выволакивают разношёрстную группу всё дальше, прожигая остатки энергии, заставляя истеричные вдохи-выдохи натереть мозоли где-то внутри пересохшей глотки.

Магия Стуула давно выдохлась. Постепенно чужеземцев обволакивает нестройный хор непривычных голосов. Думаю, подобно мне, они тратят ценнейшие силы только на самое витальное — отборную ругань. Хотя, учитывая то с каким потрясённым интересом на меня поглядывает Персиваль, странствия наделили эти уста ругательствами не слишком распространёнными. Что бы сказала моя матушка, знай я её?

Вдохновившись тем как хрупкая Ахана и навьюченная Эльдет попеременно несут на плечах Стуула, я мысленно распекаю себя за неспособность додуматься до того же. Не без боли глядя на гномьи ножки мельтешащие с умопомрачительной скоростью, остаток пути я стараюсь по очереди таскать тех, кому тяжело поспевать за остальными. Благодаря подобным физическим нагрузкам местная прохлада даже не тревожит, а напротив — приятно бодрит измождённое тело. И если бы не всё новые и новые коварные камни ныряющие под ноги, я бы уже давно решил, что мы просто бежим на месте.

Сердце выпрыгивает из груди. В своём сознании, за пределами краешков зрения, давно приноровившихся отсекать лишнее и ненужное, я казался себе загнанной лошадью — боль, пот, пена и молоток в груди подталкивающий тёплое естество поскорее смешаться благодаря методичной тряске. Долгожданная остановка при этом оказывается неожиданной и даже мучительной. Ноги застревают в почве, останавливаясь вслед за остальными, а я сам ещё секунду озираюсь, прежде чем осознаю это. Сарит зловеще таращится в черноту, прежде чем обернуться и пощекотать Стуула, вновь чихающего своими волшебными спорами. Нашего слуха наконец достигают раскатистые голоса, встревожившие дроу.

Мы прячемся за изгибом пещеры и окружающими сталагмитами, кто как может, единогласно решив поддержать переговоры Персиваля и Сарита, своеобразным фактором внезапности. Компанейские нравы с поверхности довлели над нами, вынуждая оставлять насилие в качестве запасного плана, хотя у местных такое казалось не в ходу. Расслышав хрипловатые голоса, наш дроу ожидал встречи с дуэргарами — подземными дварфами. Дружбу между их народами нельзя было назвать сердечной, но эй! — бессердечная дружба нас сейчас тоже устроит.

Явно подготавливаясь к раунду дипломатии, Персиваль разминал плечи. Оборачиваясь на размеренный шёпот, я замечаю как Ахана взмахивает посохом, после чего клинок рыжегривого парня обволакивают светящиеся пузыри. Их ровный, голубоватый свет выхватывает из темноты две приземистые фигуры. Действительно дварфы. Пускай и не те серолицые которых мы ожидали увидеть среди этого мрачного однообразия, намётанный взгляд Эльдет признаёт в них собратьев из Гонтлгрима, но так даже лучше. Едва выдерживая шёпот она оживлённо тараторит, указывая на схожие знаки покрывающие экипировку пришельцев, а после и вовсе выходит к ним навстречу. После короткого обмена любезностями все прячут оружие и облегчённо выдыхают.

Парочку зовут Йомрак и Глоррик. Поначалу немного обескураженные нашей компанией, они со знанием дело прижались спиной к стене, потрясая оружием, однако уже через миг хмурые лица светлеют. Награждая окружающих улыбками, с трудом читающимися сквозь пышные бороды, эти двое перебивают друг друга, приветствуя Эльдет. Из разговора мы понимаем, что парочка дварфов оказалась здесь не случайно — будучи бывалыми следопытами, они преодолели Тёмное Озеро выслеживая поселения тёмных эльфов. История захватывающая, равно как и доблесть разведчиков. Подозрительная Тенебрис конечно бормочет нечто обличительное, кивая на снаряжение путников — блестящие бляхи, оружие и кольчуги действительно выглядели добротными и даже чересчур ухоженными. Вы знаете этот особенный вид чистоты, присущий исключительно тем вещам, которыми ещё ни разу не пользовались? Намётанный взгляд автоматона следил именно за этим, вместо мимики, жестов или широких бород. Интересная это штука — мир взглядом Тенебрис. Тем не менее, Персиваль кратко делится с незнакомцами подробностями недавнишних злоключений, в частности — примерным расположением аванпоста, который мы так отчаянно спешили покинуть.

Проникнувшись душещипательными рассказами, добрые дварфы делятся с нами скромными запасами пищи. В подрагивающих от усталости руках оказываются промасленные свёртки с какой-то сушёной снедью, а так же совет — охотиться на грибы куда безопаснее, чем на живых созданий. Если же мы решим, что атмосфера Подземья нам не по нутру, на поверхность лучше выходить через дварфийский город Блингденстоун. Атмосфера теплеет, хотя кажется, недовольство механической кошки утолила не столько беседа, сколько кусочки мяса, которые она ловко выуживает среди сухарей, прежде чем забросить куда-то внутрь железной пасти. Так или иначе — мы благодарим судьбу за помощь и прощаемся с коренастыми скаутами, после чего ставший привычным гундёж Сарита вынуждает водную жрицу погасить те радостные пузырьки заполненные светом, оставляя меня в тягостном полумраке.

Стоит группе возобновить движение, как спереди вновь доносится звук шагов. Кажется, в этом забытом Богами месте все выслеживают всех и за каждым шпионом тянется длинная вереница более талантливых нюхачей. И вот мы снова липнем к стенами, в то время как Персиваль подбоченивается, стараясь выглядеть менее измотанным, а его клинок окутывается премиленькой светящейся пеной. Ему навстречу вышагивает довольно примечательная пара дварфов. Одетые с иголочки, эти бывалые путешественники поблёскивают обилием качественного снаряжения, озаряемого внезапно вспыхнувшим голубоватым светом… Это Йомрак и Глоррик. Оторопевшие от абсурдности происходящего, мои спутники обмениваются с пришельцами дежурными фразами, натянуто улыбаясь.

Не узнавшие нас разведчики явно нервничают, спеша вежливо распрощаться. И если честно, мне совсем не нравится какие взгляды они бросают назад, опасливо пятясь через коридоры. Когда я снова оборачиваюсь к спутникам, рядом со мной оказываются только Эльдет, Турве и Дерендил, а стены пещеры обдают лицо неожиданным тропическим жаром. Прищурившись, я мотаю головой, негодуя от дешевизны трюков этого кошмарного сна. По мере движения вперёд, где я надеюсь остальных друзей или хотя бы свет в конце тоннеля, становится проще улавливать лёгкую поступь двух пар ног. Скверно разбирая дорогу в темноте, я едва не налетаю на обеспокоенных дварфов тянущихся к оружию. Надоело. Скрещивая руки на груди и примеряя наиболее самодовольную ухмылку, я зычно возвещаю о том, что их зовут Йомрак и Глоррик.

Зыркая то на одного, то на другого я заставляю свой усталый, перепуганный голос укатиться вниз до самой диафрагмы, зычно называясь джинном. Цель путешествия парочки смертных и за символическое подношение я извещу гордых и славных разведчиков о расположении их кровных врагов дроу. Взамен я прошу о сущей мелочи — их провизии, которой они высоко превознесут ценной столь щедрой услуги. Меня даже немного обижает, когда за подобное представление талантливый Джар'Ра получает куда меньше свёртков с едой, чем они расщедрились дать Персивалю. Общение так же не задалось — мой рот сам собой распахивается, готовясь напутствовать парочку каким-нибудь двусмысленным пророчеством, но весь мир заходится водоворотом, а земля выскальзывает из-под ног.

Я распахиваю глаза, которые тут же начинает болезненно щипать тягучими каплями пота, а вокруг точно так же приходят в себя остальные, не менее несчастные на вид. Последствия лихорадки заставляют побледнеть даже Ахану, проступая бледно-голубыми пятнами на её большеглазом лице. Поднимаясь и оглядываясь мы все отмечаем, что пещера позади пестреет множеством подозрительных сине-зелёных грибов, к которым изучающе приближается механическая кошка. Автоматон благодарит злые грибы за добрую порцию пищи, после чего я с удивлённо отмечаю увесистую кипу свёртков с провиантом у себя за пазухой. Пища как пища, не о чем здесь рассуждать. Разгадаем эту вопиющую тайну мироздания в другой раз и желательно подальше от лихорадочного местечка. Озноб никак не проходит, поэтому я крайне вяло переставляю конечности где-то наверное с час, прежде чем налетаю на спины соратников, занятых созерцанием стены.

Однообразный покров тоннеля вспарывала крупная трещина, источающая пар и безвредное тепло. Звонкий голосок Турве, первым заметившего расщелину, пробивался к нам сквозь гряду массивных кристаллов, сообщая о плеске воды. Протиснувшись через кристаллическую формацию, я невольно благодарю Тимору за её щедрость — нашим глазам предстаёт уединённый грот, заполненный множеством фосфоресцирующих грибов. Каскадами, они заполняли пространство, словно шебутная ребятня, собравшаяся в потайном логове вокруг прекрасного горячего источника. Измотанные, по-настоящему измождённые, мы не верим собственному счастью. Напряжённо скользя по сводам пещеры, множество глаз мечется в поисках неведомой твари которая обязательно сожрёт нас, стоит только дать слабину. Но усталость берёт верх и говоря “там мы устроились на стоянку”, я подразумеваю, "группа взмыленных бродяг, на ватных ногах добредает до покрытых испариной камней и как попало опускается на землю, прежде чем ненадолго затихнуть". Когда сонный разум запоздало реагировал на движение, это означало, что ещё один товарищ поборол лень и теперь зачерпывает воду, чтобы в горло мог провалиться орешек или сухарь.

По мере того как смертельная усталость отступает, беглецы возвращаются к восприятию мира через призму собственных интересов и страхов. Устраиваясь поудобнее, кто на мшистых камнях, а кто и в тёплой воде, мы обсуждаем прошлое, увязывая скомканные воспоминания. Брешь в памяти составляет солидные три недели, с чем активно спорят свежие синяки и ссадины, впервые обнаруженные в темнице. Или мы чем-то очень рассердили наших угнетателей или до недавних пор нас транспортировал кто-то более бережный.

Замысловатый дуэт Аханы и Тенебрис призывает на помощь науку и магию, осматривая то немногое, что удалось стащить у дроу и выпросить у фантомов сознания. Тот же интерес, который испытывает автоматон к многочисленным пузырькам с неизвестными снадобьями, явно гложет Джимджара — его приземистая фигура следует по пещере за механической кошкой, засыпая её не вполне галантными экзистенциальными вопросами. Не очень успешно, смею заметить. Будучи не понаслышке знакомым с зачарованными кристаллами, гном ничуть не сдерживает энтузиазма при изучении такой диковинки как голем, способный испытывать усталость и голод. В качестве мерила человечности и цивилизованности, пройдоха предлагает соревнование в изобретательстве, рассчитывая возбудить если не азарт, то гордость мастера в этой металлической душе.

К тому времени как мы с Персивалем объявляем о намерении стоять в дозоре первыми, Тенебрис уже что-то мастерит, а Ахана мирно плавает, дорвавшись до своей ненаглядной воды. Её же жрица призывала на помощь при избавлении провианта от возможных следов порчи и яда, чем быстро завоевала уважение нашей мрачной няньки по имени Сарит. После затянувшегося марш-броска, просто стоять на страже и слышать как желудок перестаёт урчать само по себе удовольствие. Поначалу мы с Персивалем перебрасываемся короткими фразочками, прогоняя скуку от последних запасов бодрости, а когда и на это не остаётся сил, я беззастенчиво пялюсь ему через плечо. Парень старательно что-то записывает, но прохаживаясь из стороны в сторону я успеваю углядеть только заголовок: “Парадоксальные дварфы — Правда или Вымысел?”

Ночь, вернее то время которое мы позволяем сну сковывать веки, проходит спокойно. Пробуждаясь, я вновь удивляюсь немыслимой лёгкости, с коей Шуушар перенимает отличительные черты местных булыжников. Грузный рыболюд, наполовину погрузившийся в водоём, как мне кажется ни разу не двигался с тех пор как мы встали лагерем. Ел ли он вообще? Нужен ли сон этому причудливому созданию? Я может даже попытался бы потормошить его, но в поток любопытных мыслей резко вклинивается Баппидо — скрипучий голос старичка негодующе доносится со стороны входа. Окружённый моими спутниками, седой дерро сетовал на взбалмошность Турве, что сначала умудрился найти нам место для ночлега, а затем ещё и способ уйти не попрощавшись. Если гном и мог такое незаметно провернуть, то лишь в момент смены караула, кроме его вещей опять же ничего не пропало. Персиваль даже порывается совершить короткую вылазку и осмотреть окрестности, но всю ту кипучую деятельность в миг охватившую лагерь прерывает одно единственное событие — яркая, ослепительная вспышка.

Когда я вновь отваживаюсь распахнуть глаза, блёклое облако, кажущееся пятном на зрачке после внезапного всполоха света, начинает загустевать, тёмной воронкой скручивая реальность. Портал ширится, вздыбливая шерсть завитков пустоты, прежде чем так же резко схлопнуться, откинув фиолетовый занавес с пары незнакомцев. Тощий человек с бледно-лиловой, точно у мертвеца кожей, начинает медленно надвигаться. Рассудок до последнего отказывается воспринимать то жуткое уродство, что случилось с лицом незнакомца. Пока я вглядываюсь в его шокирующий лик, мурашки пробегают вдоль позвоночника, разнося весть — пригнуться, собраться. Ещё до того как становится понятно Что собственно происходит, мои кулаки сжимаются подобно двум молоткам до боли в кончиках пальцев, а я смиряюсь — никакой это не человек. Это чудовище. Щупальца на вытянутом лице тянутся вперёд и всё во мне готовится к моменту когда оно подплывёт достаточно близко чтобы рвануть, обрушиться на пришельца всем своим весом, спасти нерасторопных товарищей… только бы эта блистающая чернота глаз, лишённая зрачков, глядела не в мою сторону. Мне даже не интересно, как потом справляться со здоровенным орком, застывшим позади него, куда уж там. Подобно стреле я собирался вонзиться в одну единственную цель и будь что будет.

Моя правая нога уже напрягается для первого, уверенного рывка, когда всё внутри вдруг спотыкается от воодушевлённого возгласа Тенебрис — “Ух ты! Живой иллитид!”. Желая обернуться к автоматону, вопрошая в своём ли она уме, я на мгновение застываю и слышу слова огорошившие меня ещё больше:

Смущённо потирая щёку, этот верзила с острыми бивнями, озирается, семенит к иллитиду и неожиданно высоким для его комплекции голосом гнусаво бормочет, что они попали не туда! Иллитид перестаёт пялиться на нас своими глазёнками, всполошившись прикрывает самое крохотное из щупалец, оканчивающееся чем-то вроде напёрстка и рассеянно оглядывается. Парочка застывает и начинает шептаться, активно жестикулируя, пока мы разжимаемся словно пружины, давая смутившейся парочке возможность наговориться. Неловко переминаясь на месте, тварь с отростками повышает голос, теперь уже обращаясь к нам и звучит его неуверенность на редкость комично.

Пришельца зовут Грэйзилакс. Он действительно иллитид, чей народ сравнительно недавно был избавлен от влияния общего разума, благодаря некоему “Влиянию”, разнёсшемуся по Подземью. С тех пор он, в сопровождении орога, назвавшегося его коллегой — Бларгом, исследуют эффекты столь сильного демонического воздействия, впервые отмеченного в районе Мензоберранзана. Именно к очагам подобных эффектов и должен открываться тот ослепительный портал, вместо того чтобы смертельно пугать случайных беглецов. Так же разговорчивый мозгоед решает не лишним упомянуть, что кроме них в новоиспечённом Обществе Великолепия состоят дерро, троглодитка и рыболюд, объединившие усилия на благо всего Подземья. Компания немногочисленная, отчего они будут рады новым членам, или вкладам в исследования. В особенности — живым экземплярам затронутых Безумием.

Здесь они ошиблись меньше чем думают, скверно это признавать, но демонического в последнее время творилось немало. Я пока не очень хорошо читаю лица иллитидов, но про исследовательский интерес Грэйзилакс явно не солгал — не меньше десятка минут Бларг записывал нестройный хор наших наблюдений, особенно оживившись при упоминании Парадоксальных Дварфов. По словам орога, сине-зелёные грибы в той пещере назывались Фезресс. Крупные колонии этой пакости способны накапливать или даже усиливать влияние Безумия, меняющего всё на своём пути. Попросив разрешения подвергнуть нас сканированию, Грэйзилакс принялся усиленно водить палочкой вокруг нескольких добровольцев, оценивая как сильно минувшие события нас затронули и сколь благоприятным оказалось это Воздействие. Задумчиво поглядывая в нашу сторону, он даже высказывает предположение, что Принц Дерендил, возможно никакой не принц, а обычный кваггот преображённый безумием. Смелое предположение от которого мы незамедлительно отмахиваемся.

В качестве благодарности за предоставленные данные, исследователи советуют двигаться дальше через фиолетовую пещеру, где наш путь одновременно станет менее безопасным и продолжительным. На прощание жутковатая парочка ещё раз напоминает о штаб-квартире Общества Великолепия, её мы найдём по ту сторону Тёмного Озера, а они до тех пор обещают расширить бюджет ради решения ситуации с нехваткой мягких диванов — проблемы, которую Тенебрис выявила и озвучила лично — остальные на тот момент ещё не вполне внятно осознавали о чём она. Учтиво надеясь на скорую встречу Грейзилакс и Бларг раскланиваются, исчезая за дымной завесой портала. На миг, всего на коротенькое мгновение вновь воцаряется уют, а после мы слышим ужасающий грохот. От каменного скрежета закладывает уши, почва трясётся так, словно стены вот-вот схлопнутся как карточный домик, с потолка осыпаются иглы сталактитов и нам становится окончательно не до предметов мебели.