Палюн или Солнечный круг

Стоит теплое летнее утро, наполненное солнцем, голубым небом и придыханием надвигающегося дневного зноя. Улица, обрамленная белёными заборами из ракушечника, спускается вниз, к свежеасфальтированной дороге. Заборы украшены деревянными решетками из штакетника. Зелеными, синими, коричневыми, красными. За заборами и перед ними – фруктовые деревья: абрикосы, черешни, вишни, персики, яблони... Редкая уличная трава, напоминающая колючку,  крепко схватилась за каменистую почву.  Трава еще влажная и неохотно расстается с остатками ночной росы. Вчера днем пролетел короткий, бурный дождь. Небесная вода освежила нагретые черепичные крыши, наполнив по пути пустые емкости рачительных хозяев. Смыла пыль с улицы, оголив гладкие камушки галечника и стремительно сбежала вниз, чтобы собравшись со склонов горы, на которой приютился с десяток улиц с переулками Украинки, успеть шустрыми ручьями сбежать в неглубокий Салгир...

–  Палю-у-у-н! А, Палюн!
 Пауза на два ребячих вдоха.

–  Палю-у-н! Выходи-и-и! –  звонкий ребячий голос отражается от заборов, путается в  колючках акаций,  блуждает среди зеленых еще персиков и желтых абрикосов,  и, наконец, громко стучит в окна небольшого аккуратного дома, где живет пара глубоко пожилых людей, мужчина и женщина. Я таки не разу их не видел на улице,  но не верить тетке Марии, у которой я с бабушкой пребываю в гостях, я не могу.

 –  Палю-у-у-н! Выходи-и!

…С Палюном я познакомился на улице пару дней назад, в день приезда. Поезд прибыл в Симферополь около полудня, меня с бабушкой встретил у вокзала дядька. На Украинку (окраину города) мы поехали на рессорном тарантасе, запряженном рыжей лошадью, а до дядькиного дома добрались, когда вовсю пекло крымское солнце, и на улице никого не было. Даже пес Рябчик спрятался в конуру и не высовывал носа. Мы разместили в доме свои вещи, и я вышел из калитки, чтобы по-хозяйски оглядеться по сторонам: не болтаются ли у соседей на ветках  сладкие абрикосы или черные вишни; не видать ли брата, идущего из молочного магазина домой. Неожиданно заметил неподалеку, в тени раскидистой акации, сидящего на корточках мальчишку. Он грустно, возился у калитки с небольшой игрушечной машинкой. Я присмотрелся к нему.  Это был полненький, круглолицый паренек, чуть ниже меня ростом, неспешный и несуетной. Похоже, одного со мной возраста...
Вечером, когда зной сменился прохладой, а улица наполнилась ребятней, выбравшейся из нагретых домов, мы познакомились...

– Палю-у-ун! А Палю-у-у-н! –  по  утрам я настойчиво звал нового друга на улицу, где нас ждала свобода и мир  общения...
...Лязгал крючок, скрипела несмазанными петлями калитка, и через приоткрывшуюся щель наружу выдавливался в синей майке и черных трусах заспанный Палюн.

–  Привет... Чего?

–  Выходи скорее, играть будем...

–  Ладно, поем, оденусь...

Через полчаса я опять выдвигался на исходную позицию и мой истошный вопль "Палю-у-у-н!" сотрясал стекла соседских домов и выталкивал моего нового друга на улицу. Но я как-то не задумывался, почему Павлика звали Палюном. Мы по-детски, счастливо проводили время...

… Летний солнечный день. Средняя полоса России. Начало июня. Суровое Приграничье. Третий год противостояния армий бывшей братской советской республики и России. Небольшой поселок в десяти километрах от границы с Украиной. Длинная пустая улица с деревянными домами и засыпанной щебенкой дорогой. Кое-где на заборах видны дыры и свежие заплатки, а на крышах – новые листы шифера. Это следы обстрелов. Солнце почти в самом зените, его лучи путаются в листьях раскидистой акации, что растет у моей калитки. Под деревом прохладная тень. Время за полдень. Сладкий и немного пряный аромат цветущих гроздьев влечет к себе пчел со всей округи и поэтому дерево тихо гудит. Под деревом вытоптанный кружок, обрамлённый зеленой травой. Там излюбленное место "тусовки" местных ребятишек...

Звякает ложка о дно миски. Я мимоходом доедаю свой обед, складываю посуду в мойку (завтра помою!) и,  поглядывая в окно, на ходу заправляю в штаны форменную рубаху.  Вешаю на пояс кобуру с ПМ и выхожу во двор.
Сегодня тот редкий день, когда не слышно выстрелов, разрывов боеприпасов, жужжания «мопедов» и пронзительного воя дронов. Треплю  загривок Рекса, он у меня сообразительный пёс, когда слышит дроны – лезет в конуру. Затем  бросаю в сарайчик охапку свежей травы двум неугомонным козочкам и возвращаюсь обратно. Вот-вот должен подъехать разъездной  уазик, и я поеду на ЗКП отряда местной теробороны «Амба». Буду решать хозяйственные вопросы и готовить дежурные наряды на ночную смену. Почему «Амба»? Да кончились подходящие кошачьи названия, вот кто-то и вспомнил амурского тигра. Так и назвали, чтоб врагу неповадно было. Одеваю на голову кепи, кладу в карман телефон…

–  Ваня-а-а-а! Ваня-а-а-а! –  летит над улицей звонкий детский голос. Стайка ребятишек лет восьми-десяти промчалась мимо окна и заняла позиции у соседнего дома.

–  Вы-хо-ди гу-лять!!! – в открытое окно влетает нестройный хор детских голосов.

– Ваня-а-а! Оле-е-г! –  продолжают надрываться ребятишки. Это сестры Лиза и Полина, дети Андрея Каленикова, живут в угловом доме по моей, нечетной стороне, неподалеку; с ними мальчик Данька, внук хромого Герасима – этот из дома справа-напротив. Это местные, соседские дети. Все школьники, со стажем. Они зовут на улицу  Олега и Ваню –  приезжих ребят, появившихся с родителями пару дней назад в поселке. Ваня и Олег – братья и они в понедельник приехали из большого города. Проведать деда Володю и бабушку Ирину, и в пятницу отбыть обратно. Родители – работать, дети – в школьный лагерь. Я это знаю. Мне положено это знать. В тот же вечер я поначалу рявкнул на неугомонных родителей, мол какого хрена вы тут и нечего вам с детьми у границы сейчас делать – тут и мины падают и снаряды летают.. Но выслушав Димку, сына деда Володи, плюнул и махнул рукой: поступай, как знаешь.

Дом деда Володи (да какой он дед, так, на десяток лет меня моложе. В нашем отряде, командует ветеранским отделением) стоит через два дома, напротив. Двойные стеклопакеты и утепленные стены хорошо глушат звуки, поэтому в нём могут не слышать ребятишек.
Я беру телефон, набираю номер деда Володи и на его "ал^лё-аллё-у" говорю:

–  Привет, партизан.  Ты дома?

–  Да.

– Там, у калитки, ребятишки соседские связки рвут, твою ораву кличут.

–  Слышу, не глухой. Ничего, пусть тренируют свои связки. У моих трудотерапия в огороде, заняты все. Агрокультуру повышают,  –  отвечает дед.

– Все же скажи внукам, пусть выйдут и сами договорятся, когда смогут предаваться праздности.

–  Хорошо, –  отвечает отделённый и дает отбой.

Вижу в окно, как распахивается калитка и на улицу вываливается «орава» дедовых внуков и размахивая руками, начинают шумно что-то обсуждать. Тут на столе щелкнула рация и хрипло выдала:

– Восемь-восемь! Через две минуты мы на месте.
Я в ответ нажимаю нужную кнопку рации, подхватываю свой рюкзак, закрываю дом и выхожу на улицу. Девочки и Данька бредут навстречу мне.

– Здравствуйте, дядя Денис! – вразнобой здороваются ребятишки. Наша школа учит ребят полезному. Киваю в ответ и спрашиваю:

– Ну как, договорились?

– Да, –  отвечает Лиза, самая старшая из них. –  Через час Ваня и Олег выйдут, и мы будем играть.

Детишки шмыгают мимо меня под акацию, как в свое гнездо и, о чем-то переговариваясь, начинают шебуршиться, раскладывать мелки, веточки, камушки.… Совсем как я когда-то, в старые и добрые времена, когда начинались летние каникулы, и впереди было много-много летнего счастья...

Из-за поворота вылетел уазик и, заскрипев тормозами, взъерошил у моих ног щебенку. Привычно залезаю в салон, интересуюсь насчет ЧП и, услышав, что все в порядке,  предаюсь размышлениям.

Тихий день здесь, в Приграничье – это целый день человеческого и детского счастья. Как в почти забытой песне, где солнечный круг и небо вокруг. Моим детям проще, они давно выросли и уехали в областной центр, где завели семьи и нарожали детей. Я и жену отправил к внукам, подальше от "беспокойного хозяйства". Но она упрямо приезжает электричкой на каждые выходные, а то и чаще. Огород, козы, пёс и я...  Может и Лиза с Полиной, и Данька, тоже уедут этим летом куда-нибудь на каникулы, отдохнуть подальше от гремящей границы, но пока они здесь,  я, уходя «на работу», думаю о них.  Пусть  для них всегда будет солнце, небо, мама, папа. И я, своими стараниями пытающийся уберечь их от пугающих взрывов…

…Приезжаю на ЗКП, принимаю дежурство у своего заместителя и отпускаю его домой. Пусть поспит, сегодня у него ночной наряд по поселку. Сам сажусь за стол, беру телефон и в первую очередь звоню погранцам: «Осина, как у вас там?». И с удовлетворением слышу в ответ: «Слева-справа и по центру яйцеглист не обнаружено». Это так у них дежурный Серёга-лейтенант кодовыми словами шутит. Значит, прогноз на дневные пакости от дуболомов Урфина Джюса отрицательный. Ну вот и отлично! Но расслабляться не будем. Как и вчера, и позавчера… и год назад…
 
Значит, будет сегодня у ребятишек еще один счастливый, солнечный день в жизни.
А мы – работаем!