Барбара Эрскин - Подходящее время для убийства

Автор: Барбара Эрскин.

Подходящее время для убийства.

Перевод с английского

Часы пробили три. Анна выругалась. Неужели нельзя было их останавливать ночью? Наверняка существуют законы об этом. Права человека. Её права. На сон. Перевернувшись на другой бок, она ударила кулаком по подушке и натянула одеяло на голову, пытаясь заглушить громкое медленное тиканье с лестничной площадки. Чёртов механизм даже не шёл правильно.

В первый раз, услышав, как часы прочистили горло и застучали, она машинально взглянула в темноте на наручные часы. Светящиеся цифры показали — механизм отстаёт на десять минут.

Она погрузилась в тревожную дремоту, но внезапно проснулась от нового боя часов, дрожащая и вся в поту. Во сне Генри сжимал её горло руками. Сев на кровати, Анна попыталась успокоить дыхание. Словно удовлетворившись выполненной работой, часы замолчали. Снова воцарилась тишина.

— Часы? — выразило недоумение лицо Лиз Соумс, пока она разливала кофе и раскладывала бекон с яичницей. — Какие часы?

Анна пожала плечами:

— Я не видела их, когда спускалась вечером, но они не давали спать всю ночь. Разве другие постояльцы не жаловались?

Она попыталась смягчить раздражение от головной боли очередным пожиманием плеч.

Лиз резко рассмеялась:

— Нет, дорогуша, никто. И знаете почему? Здесь нет часов. Ни бьющих, ни тикающих, ни даже шепчущих.

Она окинула взглядом небольшую столовую:

— Обыщите весь дом! Гарантирую — не найдёте ни одних.

— Но что же я слышала? Это не было воображением!

Оказалось — было. Позже, собрав вещи, Анна заглянула по приглашению хозяйки во все комнаты. В каждом из изящно обставленных спальных помещений отсутствовали часы. Как и в гостиной, холле, на лестничной площадке и даже на кухне. Единственный измеритель времени здесь был встроен в плиту.

— Должно быть, это был сон,  — виновато улыбнулась Анна, расплачиваясь.

— Скорее кошмар, если судить по вашим рассказам,  — едко приподняла бровь Лиз. — Заходите ещё!

Это была её манера прощания. Автоматическая. Твёрдая. Пресекающая долгие проводы.

* * *

Закрыв дверь за гостьей, Лиз глубоко вздохнула. Руки её начали дрожать. Медленно вернувшись на кухню, она налила себе чашку кофе и опустилась в кресло. Через окно она увидела, как машина Анны выехала задним ходом с подъездной дорожки, медленно свернула за высокую изгородь и исчезла на тихой улице. Дом вновь погрузился в глубокую тишину. Такую, какую она любила.

Прошло десять лет с тех пор, как умер её муж Стэн. Десять блаженно спокойных лет, за которые она превратила переполненную мебелью шумную обитель в небольшой бизнес — три комнаты для постояльцев с электрочайниками, телевизорами, ситцевыми шторами и покрывалами. И главное — здесь царила тишина.

Люди редко задерживались больше чем на пару ночей; общение за кукурузными хлопьями и полным английским завтраком, ограничивалось светскими беседами. Они расплачивались, хвалили уют комнат и покой, оставляя её наедине с тишиной. Никто раньше не жаловался на часы.

Лиз опустила голову в ладони и устало провела руками по лицу:

— Совпадение… Вот и всё.

— Не о чем беспокоиться… Совсем не о чём…

Если только эта женщина не обладала даром ясновидения.

* * *

Остановившись на перекрёстке, Анна взглянула на указатель и нахмурилась. Ни одно из указанных деревень ей не было знакомо. Это не имело значения. Куда она ехала? И это тоже не играло роли — лишь бы Генри не нашёл её. Солнечный свет пробивался сквозь листву, отбрасывая узорчатые тени на лобовое стекло. Мерцающие блики танцевали на пассажирском сиденье. На мгновение показалось — почти явственно — будто там кто-то сидит.

Она резко тронулась с перекрёстка, поднимаясь в гору, и бросила косой взгляд:

— Кто ты?

Голос её дрожал.

Ответа не последовало. Никого не было. С облегчением она прибавила газу. На вершине холма свернула на обочину, опустила стекло и замерла, глядя на открывающийся вид. Где-то высоко в ослепительной синеве пел жаворонок.

— Она убила меня, знаешь ли.

Голос звучал тихо. Покорно.

Судорожно вцепившись в руль, Анна ахнула:

— Что ты сказал? — нащупала она дверную ручку.

— Часы. Она сняла одну из гирь. Когда я пришёл проверить, почему они остановились… ударила ими. Потом вытерла кровь, вернула гирю внутрь корпуса. Запустила механизм снова. Протащила моё тело через весь холл. Всё заняло минут десять, от начала до конца. Никто даже не заподозрил… не искали орудие. Решили — упал с лестницы.

Анна повернулась. Любопытство победило страх:

— А что она сделала с часами?

Теперь она различала его смутно. Лишь тень… Грустное, безобидное покачивание головы.

— Продала. Все их продала. Сорок девять штук.

— Все звенели?

— Они доводили её до безумия.

— Не удивлена.

— Ты первая, кто услышал часы… Хотел, чтобы кто-то узнал правду… Никому ведь не было дела.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала?

— Ничего.

Казалось, он прислушивался к жаворонку.

— Теперь уже поздно… Я спокоен… Она тоже.

— Но она избежала наказания!

Ответа не последовало. Пассажирское сиденье опустело.

Анна уставилась на свои руки… В их квартире стояли напольные часы, шкаф из наследства деда Генри… Если в следующий раз он вернётся пьяным, будет угрожать убить… А потом «случайно» сорвётся с лестницы… Она всегда скрывала синяки под одеждой, слишком гордая для слёз… Никто не заподозрит… Продаст часы… квартиру… Сбежит окончательно… Навсегда…

С лёгкой улыбкой она повернула руль. Кто докажет истинную причину смерти? Никто… Если только они не ясновидящие.