Отрывки из блокнота. Свидание

Они  стояли и дышали плотным влажным воздухом, который, казалось, звенел как натянутая струна. Такой неповторимый воздух был в городе только в районе Ленинского проспекта и Юноны. Он вдыхал его полной грудью, наслаждаясь каждым вдохом, и понимал, что реален. Что живёт. А она стояла рядом и слегка нервничала, но была прекрасна: чёрные вьющиеся волосы, карие глаза, вздёрнутый тонкий носик, обворожительная улыбка, женственный вкрадчивый голос, от которого начинала бурлить кровь. Запах духов ей очень шёл, а чёрная  норковая шуба до пят, вместе с  небольшим букетом красных роз, органично дополняли образ человека, который знает чего он хочет. Роковая женщина. 

Ранее, в кофейне, он тактично старался держаться абстрактных разговоров раскрывающих себя в позитивно-перспективном ключе,  как личность. Хотя он и говорил без умолку,  канву разговора задавала она и, как достаточно опытный интервьюер, непринуждённо сменила тему на ту, что интересна в первую очередь ей. Последовали крайне прямолинейные вопросы:
– С мамой живёшь?
Несомненно личность должна была иметь кроме духовно богатого мира ещё и какой никакой, но фундамент: квартира, машина, как опция. Но в свои 27, он  – перекати поле. Жильё снимает.  Об ипотеке с девушкой думали, но расстались. Сейчас его эта тема не особо-то и интересует.
– Как давно расстались?
Недавно это было или давно, он не знал. В том смысле, что не имел понятия по каким меркам измерять период одиночества. Их маленькое семейное счастье, по его представлениям, должно было длится вечно. Однако, оказалось мимолётным видением, вспышкой  сверхновой, которая выжгла всё живое, не только  в соседних солнечных системах, но   и в его внутренней микро-вселенной. Да, он когда-то был безгранично счастлив, знал своё будущее, но внезапно стал бесконечно одиноким и, казалось, больше никому не нужным. Сбитый лётчик.
– Почему вы расстались?
Тут он задумался, стоит ли рассказывать, но она  молчала и смотрела в его зелёные глаза. Он не смог долго удерживать зрительный контакт, такой сверлящий и немигающий взгляд он видел однажды у инспектора по делам несовершеннолетних, когда их шайку поймали за незаконный сбор кукурузы на фермерском  поле. Но тот не молчал, а монотонно рассказывал, рассказывал, рассказывал: о нарушении границ частных владений, о пагубности  воровства    и конечно же про нетленное: "вор должен сидеть в тюрьме" и вопрос, рефреном звенящий сквозь монолог: "что же мне с тобой друг мой  милый теперь делать?" Но так, как это была всего одна кукурузина и был пойман соседом-милиционером дядей Ваней, то всё обошлось  беседой, порицанием родителей и месяцем без компьютера дома.

Когда он вернулся вновь в реальность из своих воспоминаний, то обнаружил, что уже отвёл глаза в сторону окна. У него был внутренний стержень, но в текущий жизненный период он казался слишком уязвимым перед женщинами. И они чувствовали эту слабость, и к ничему хорошему в отношениях это не приводило. Взглянув за пределы окна, он всё же вернул свой взгляд обратно, но и она уже не смотрела на него и была увлечена пирожным. Он, решившись, наконец-то ответил:
– Да, тут сложно сказать. Как расстались... Как-то буднично. Рита пришла с работы и сказала, что Сергея зовут  в Калифорнию. Работать. Там какой-то институт. Технический или технологический. В общем, там уже работать дальше, над своим проектом.
– Кто такой Сергей?
– Я с ним не был знаком. Она сказала, что он – её преподаватель математики. Сергей, с группой разработчиков, организовали удачный стартап. Его выкупила американская контора и ему, и некоторым членам команды,  были  предложены рабочие визы с возможностью релокации в штаты,  вместе с семьями. У него семьи не было и он предложил Рите выйти за него замуж  и вместе уехать.  И сказала, что Никиту он тоже на себя запишет.
– У тебя есть ребёнок?
– Да.
– И она согласилась?  И подала на развод?
–  Да, нет.  Они за месяц до нашего разговора подали заявление в ЗАГС.  А мы с ней так и не были расписаны.
– Почему?
– Не знаю, она говорила, через полгода и в благоприятный день, когда Сатурн зайдет в созвездие Тельца или Быка. Выбирала удобный и счастливый момент для такого знаменательного события.

Он улыбнулся. Она смотрела на него с нескрываемым удивлением,  как охотник, искавший кабана,  вдруг наткнулся вне сезона на огромного марала. А он, в свою очередь если не легко, но  уже мог проигрывать этот эпизод своей жизни в пересказах, с  некоторым подобием улыбки на устах. Она отодвинула начатое пирожное и откинулась на спинку стула. Скрестила руки. Но потом взяла чайную ложку и начала помешивать  чай, без  сахара. Оставила ложку в покое и  спросила:
– Сергей с сыном разрешает общаться?
– Ричард.
– Ричард?!
– Да, Ричард. Второй или тридцать второй. Миллиардер. Он на тридцать лет её старше. Он ей всё разрешает. Она там быстро нашла наконец-то свое счастье.
– Тридцать второй мужик по счету?
– Нет. В смысле, Ричард II, как Людовик  XVI или Пётр I.
– Ааа... А Сергей?
– Понятия не имею.

Она опять откинулась на спинку стула и вопросов у неё больше не было. А у него их так и не появилось, даже из вежливости,  и они просто сидели и молчали, думая каждый о своём. Хотя он не думал ни о чём. Такая форма медитации – уметь полностью отключить мозг и не думать ни о чём.  В какой-то момент, он сделал из себя чистый лист, хотя в самом верхнем левом углу был небольшой залом, который своей тенью тревожил подсознание и давал почву для сомнений в его готовности к новым серьёзным отношениям.  Но друзья, родственники и, порой, сама вселенная не давали ему полного, неспешно ведущего к просветлению, покоя и вырывали его в холодную и неуютную реальность, и ему приходилось идти, формулировать, совершать покупки, есть, улыбаться,  убираться. Хотя уборка тоже своего рода медитация. И ещё спасала работа. "Кстати она ни разу не спросила, кем я работаю", – подумал он. Мысль,  появившись,  сразу же ускользнула и он опять переключился в режим созерцания. И вот они уже одеты и стоят на улице.
– Ну, что по домам? Тебе куда? – спросила она.
–Мне на такси.
– Я на машине, давай подвезу
– Да,нет. Я живу далеко, лучше я на такси
– Не обсуждается.
"Властная", – подумал он, но подчинился и, как ему показалось, не без толики юмора ответил:
– Хорошо, госпожа.
Но шутка не была понята. Она сверкнула глазами, и ничего не ответила. Кажется она начала его просто жалеть.

Они сели в машину и стали выбираться на КАД. Пробок не было, часто попадали на красный свет светофоров, стояли по минуте-полторы. Потом трогались, ехали, останавливались, потом опять трогались  и так до следующего светофора.
– Красная волна, – нарушил он молчание
- А ты по жизни  кто? - неожиданно спросила она и вновь пристально посмотрела в его глаза. Видимо она, в отличие от него,  ещё ничего для себя не решила.
- Я, писатель, только не мейнстримовый,- ответил он,  чуть заёрзав  на пассажирском сидении от формулировки вопроса.
- А что можешь назвать из самого лучшего. Из того что  написал?
- Хм...- он на секунду задумался и перечислил,- "Zаводь",  "Охота на Плутон", "Вкус крови"
- Нет, не слышала. А  хорошо книги продаются?
- Если сравнивать с Пушкиным, то не очень, - скромно признался он.
- Ааа... Я  только то, что хорошо продается читаю. Бестселлеры. Марья Волгина нравится. И у меня брат тоже писатель, но только он хороший писатель, – сделав ударение на слове "хороший", уточнила она и добавила, - Он окончил ПТУ, начинал работать строителем, в перерывах травил байки и ему посоветовали писать. Он попробовал и у него  получилось.
- Да? И что он написал?
-  "Вскрытая пещера", "Мокрая роса", "Блондинка пошла за хлебом, но переступила закон".  Любовные романы. Тюремная романтика. Продаются хорошо.
- Хм, тоже не слышал, - ответил он, философски глядя на проезжающие мимо машины и осознавая, что добавка "не мейнстримовый" для неё прозвучала как нечто ругательное. Но оправдываться он не стал. Один из тех моментов когда ясно осознаёшь, что красота в человеке – это не главное. Они опять ехали молча. Он смотрел на дома, залив, ясное ночное небо усеянное мерцающими звёздами и Луну. Банальный, но никогда не надоедающий вид из окна летящего на всех парах автотранспорта. Когда стали подъезжать к его дому, ему вдруг стало невыносимо тоскливо и он попросил  высадить его "прямо  здесь".
- Посреди леса?– она явно выглядела испуганной.
- Да, мне тут недалеко. Хочу пройтись.
Она стала осматривать дорогу, снижая скорость,  потом резко развернулась, через две сплошные, и остановилась под фонарем. Он вышел, попрощался и захлопнул дверь. Хотел было ей помахать на прощание,  но она уже была вся в дороге, лицо стало абсолютно другим:  усталое,  разочарованное и бесконечно одинокое, как будто за время пока он выбирался из машины, она сняла маску.