Часть третья Калека

  Остаток зимы Ами провёл на ферме Фрау Вебер. Эти полтора месяца были для него ужасными. Оборотистая фрау никогда не испытывала никаких чувств к работникам. Она следовала заведённому порядку – когда работники, выработав свою норму, умирали, она сдавала их на удобрения, так же спокойно и буднично, как набравших нужный вес хрюшек отводят на скотобойню. Но к Ами она неожиданно прониклась ненавистью. Ей казалось, что вся несправедливость этого мира заключалась в этом грязном и тощем ребёнке. Старая баварка перебирала фотографии своих детей и возмущалась, как же так вышло, что её прекрасные, сильные и здоровые дети погибли один за другим, а этот уродец ещё жив. «Как так?» – вопрошала она небеса – «Они умерли, а он ещё нет? Почему так?» – вопила её душа к Богу. Запороть мальчика или уморить голодом сейчас невыгодно, а выгода всё ещё много для неё значила. Однако горе сделало её жестокий крестьянский ум более изощрённым. Фрау Вебер разработала план мести, который не должен был причинить ущерба её хозяйству и, в то же время, окончательно низвести Ами до скотского состояния. 
  Мальчику было не до размышлений своей хозяйки. Он трудился дни напролёт, подчас не имея во рту ни крошки, и через несколько недель утратил способность думать о чём-нибудь кроме еды. И вот однажды фрау Вебер, приводя свой план мести в исполнение, достала корыто, из которого когда-то жрал её лучший племенной хряк, её гордость и праотец всех окрестных свиней. Всплакнув над корытом хозяйка вывалила в него еду для Ами.
– Теперь будешь есть из корыта! – сказала она мальчику и яростно разбила его миску.
Да, план был грандиозный: мальчик не ел со вчерашнего дня и вот теперь что бы достать свой жалкий ужин, он должен чуть ли не целиком залезть в  вонючее свиное корыто. У Ами из глаз полились слёзы, он никак не ожидал такой подлости. Хозяйка же, довольная своей выдумкой ушла, оставив несчастного ребёнка одного.

                ***
  Однако всё случившееся видел ещё один человек. Мальчик не сразу  заметил, что списанный солдат в грязной, старой шинели,  стоит на дороге, ведущей в город, и внимательно наблюдает за происходящим. Только, когда солдат дернулся, Ами обнаружил его присутствие. Неожиданно солдат стал приближаться, почему-то держа голову повёрнутой в левую сторону, так что можно было видеть только его профиль. Ами попятился от страха, но солдат не говоря ни слова, достал краюшку хлеба и молча сунул её в руку ребёнка. Мальчик вцепился зубами в зачерствелый, пахнущий табаком кусок, а солдат же присел рядом и закурил. Нет, он отдал Ами хлеб не из милосердия, за последние годы, он вспорол животы, наверное, двум дюжинам таких же ребятишек и сам давно и крепко зачерствел.  Им двигало непреодолимое желание спутать карты фрау Вебер, которая жила в сытости и тепле, и у которой в жизни было то чего уже никогда не будет у него. Война пережевала доблестного вояку, проглотила и выблевала, и теперь он судорожно начал искать ответ, как так случилось, и кто же в этом виноват. Но мысли его всегда были одни и те же, навязчивые, но не дающие ответа. Вот и теперь, стоило ему присесть, в голове закрутилось: «Ведь когда-то давно, я мечтал, что у меня будет сын или даже два сына, и что они будут ездить со мной на ярмарку, мы будем рыбачить по воскресеньям». Далее в его голове раздались взрывы бомб и грохот орудий, предсмертные вопли товарищей, и он забыл, о чём думал. Потом, когда шум стих, он усилием воли собрал свои мысли вновь: «Ведь когда-то давно» – снова думал он – «Я мечтал, что у меня будет сын или даже два сына, и что они будут ездить со мной на ярмарку, мы будем рыбачить по воскресеньям».
– Я работал весь день, – всхлипнул Ами, ворвавшись в бесконечный хоровод мыслей своего благодетеля – а она разбила мою миску!
– Ха-ха-ха – солдат рассмеялся – Какая чушь! Я воевал четыре года, и получил пенсию жалкие марки, на которые не купить даже сигарет.  Я здесь почти уже год. Местные девки сначала, чурались меня, думали, что вернуться парни получше, а теперь и мне рады. Ну да – он снова сотрясся от страшного полусумасшедшего хохота – рады, пока не сниму штаны!
 Тут он повернулся, и мальчик увидел его лицо полностью.  Вся левая часть была обезображена. Левого глаза и левого уха не было, на оголённом черепе вспух застарелый ожог, который напоминал вылезший наружу мозг. По всей длине шеи тянулись шрамы от поспешно наложенных швов, а кисть, что торчала из шинели, была  вытянутой культей  с двумя кривыми, чудом уцелевшими  пальцами.
– Я думал добыть земли, деньжат, и жениться, но теперь я никуда не годен. А этой свинье – солдат кивнул на хозяйский дом – всё же удалось припрятать младшего поросёнка. Хорошо надо думать они живут?
Ами очень хотелось поговорить хоть с кем-то, он исстрадался от страха и одиночества:
– Да! – возмущённо ответил он – они получили подарки от Еврейского правительства, но они врут! Я узнал эти ботинки! Они принадлежали моему дяде, Йося спрятал в них золотые монеты, которые у нас остались.
Солдат навострил своё единственное ухо:
– Да? Они получили в подарок только ботинки?
– Я видел ещё пальто, оно показалось мне знакомым. Фрау бережёт его для сына, который на фронте.
Солдат сплюнул:
–Зря бережёт! – сказал он зло.
Затем порылся в карманах, достал подгнившую брюкву, отдал мальчику, встал, и хромая потащился по дороге. А мальчик, доев хлеб и брюкву, наклонил свиное корыто, жидкая похлёбка вылилась и почти сразу впиталась в землю. Глядя на это Ами заплакал от голода, который всё ещё мучил его.
 На ночь на Ами как обычно надели колодки и заперли в хлеву. Несмотря на холод и неудобство от тяжёлых колодок он моментально провалился в сон.

 
 Проснулся он от сильных толчков. Кто-то вытащил его на улицу. На дворе, несмотря на утро, ничего нельзя было разобрать  из-за черного дыма, который валил из хозяйского дома. Ами задыхался, он не мог сам идти. Всюду сновали люди с ведрами, все что-то кричали. Мальчика оттащили к куче вещей, которую удалось спасти. Страшный пожар тушили до полудня, а когда пламя стихло, на пепелище обнаружили трупы старой фрау Вебер и её сына. После обеда приехал невозмутимый господин Кляйс и приступил к выполнению следственных действий.
Дом некогда большой семьи ещё тлел, когда на дороге показался старый почтальон. Он остановился у забора и, не зная кому отдать официальное подтверждение, обратился к следователю.  Кляйс сразу понял, в чём дело, (он и сам получал похоронки) - Курта, единственного наследника можно теперь не ждать, а значит, оставшиеся имущество  считается выморочным и переходит государству.
– Так – сказал следователь задумчиво – нужно составить полную опись.

                ***

Ами снова брёл по пустыни. Он умирал от жажды и вот за очередным барханом он увидел верхушки пальм. Он кинулся в ту сторону
-Ааууушшшшвиц аауушвиц – запели пески под его ногами
Мальчик шёл из последних сил. Вот уже пальмы, а где же вода?! безумно хочется пить.
А вот и источник. Ами упал на колени и впился губами в воду, но что это, почему она такая горячая и так жжет во рту. Мираж рассеялся, и во рту у Ами оказался раскалённый песок. Он попал, в нос, в глаза, в лёгкие, в желудок и везде жёг и терзал. Не в силах терпеть эту муку Ами закричал, что было сил, и проснулся…