Сборник рассказов

                Номер 1438


Номер 1438 приглашается для диагностики!

Миловидная блондинка изящной походкой вошла в кабинет функциональной диагностики.

Здесь всё буквально сияло чистотой и пахло весенними ароматами ландыша и жасмина.

— На что жалуетесь? Что беспокоит?

— Душа болит. Подозреваю синяки на душе.

— Простите, не понял. Где синяки?!

— Душа болит, — повторила девушка, чуть нахмурившись.

Её голубые глаза, обрамлённые пушистыми ресницами, смотрели на врача с искренней, почти детской растерянностью.

— Я имею в виду… чувства. Мне тяжело. Как будто внутри всё сжалось, смялось, и на этом смятом, сжатом месте появились синяки, невидимые, но очень болезненные.

Врач, мужчина средних лет с добрыми глазами и седеющими висками, положил на стол свою ручку. Он работал в этой клинике уже много лет и привык к различным жалобам, но такое слышал впервые.

— Понимаю, — сказал он мягко, стараясь подобрать правильные слова.

— «Синяки на душе» — это метафора, конечно. Расскажите подробнее. Что вы чувствуете? Какие события предшествовали этому состоянию?

Девушка глубоко вздохнула, сцепив пальцы на коленях. Она рассказала о своей работе — напряжённой, требующей постоянного напряжения сил и внимания к деталям. О том, как она устала от бесконечных дедлайнов, от критики начальства, от чувства неизбежного отставания от бешеного ритма современной жизни. Она рассказала о своих отношениях — о том, как они разворачиваются медленно, неуверенно, словно в густом тумане, где трудно разглядеть контуры будущего.

— Я чувствую себя беспомощной, — прошептала она, голос её слегка дрожал.

— Как будто меня постоянно толкают, толчками, небольшими, но упорными, в стену. И я уже не знаю, как остановиться, как отдохнуть. Все эти маленькие неприятности, как удары, накапливаются, и теперь мне больно. Это не острая боль, а глубокая, ноющая, словно постоянная тяжесть на груди. Как будто на душе настоящие синяки, которые невозможно потрогать, но которые чувствуются с каждым вдохом, с каждым ударом сердца.

Врач внимательно слушал, кивая изредка. Он понимал, что перед ним не медицинская проблема в обычном смысле, а глубокое эмоциональное истощение. Он записал её слова, делая заметки на своём блокноте. После некоторого молчания он заговорил:

— Вам нужна помощь. Не только медицинская, но и психологическая. Я направлю вас к специалисту, к хорошему психотерапевту. Он поможет вам разобраться в ваших чувствах, научит методам релаксации, поможет найти способы справиться с накопленным стрессом. Мы не сможем вылечить «синяки на душе» таблетками, но мы можем помочь вам избавиться от причин, которые их вызывают. Поверьте, вы не одна, многие люди испытывают подобные чувства. И есть эффективные методы помощи. Девушка кивнула, слезы наворачивались на глаза. Она чувствовала, что её понимают, что ей не откажут в помощи. Впервые за долгое время ей стало чуть легче. Возможно, «синяки на душе» не исчезнут мгновенно, но надежда на излечение зажглась в её сердце ярким огнём. Она поблагодарила врача и, ощущая прилив новой силы, направилась к выходу, уже не такой хрупкой и растерянной, как несколько минут назад.

Он долго думал о ней. Это была его единственная пациентка с такой необычной и трогательной жалобой на синяки на душе. Он даже написал ей стихи:

Синяки на душе не замажешь зелёнкой,

Не завяжешь бинтом, не накроешь клеёнкой,

На душе не заметны побоев следы,

И никто не заметит, что отбито внутри.

Хорошо, что не видно Наплевать, что обидно,

Ведь снаружи же ты -эталон красоты.

Синяки на душе никому не видны,

Это раны пришедшей холодной зимы,

Отморожено сердце и завьюжена кровь,

Так откуда же будет в этом теле любовь?

Хорошо, что невидно, Наплевать, что обидно,

На лице будет грим, А вовнутрь не глядим.

Синяки на душе не прикроешь ничем,

Но они не видны,

Да и вобщем,

Зачем?

Доктор Артем Сергеевич, мужчина с усталыми, но добрыми глазами, отложил исписанный блокнот. Стихи, посвященные его пациентке Алене, казались ему единственным способом выразить то, что она чувствовала — беспомощность перед невидимой болью. Алена — яркая, с безупречным макияжем и всегда безупречно одетая, скрывала за этой броней хрупкую душу, израненную невидимыми ударами судьбы. Ее «синяки на душе» проявлялись в апатии, бессоннице, постоянном чувстве тревоги, которое она упорно пыталась скрыть за улыбкой. Он провел с ней уже несколько сессий, изначально предполагая классическое лечение депрессии. Но Алена была не из тех, кто поддается стандартным схемам. Ее история была сложна и многослойна, как слоеный пирог, где каждый слой — это новая травма, новая боль. Детство, проведенное в атмосфере постоянных ссор родителей, неуверенность в себе, ощущение ненужности, первая несчастная любовь, неудачный брак, жестокая конкуренция в бизнесе — все это накапливалось, образуя тот самый невидимый, но ощутимый синяк.

Артем Сергеевич понимал, что стихи его коллеги — это лишь символ сочувствия. Ему нужно было найти ключ к ее сердцу, помочь ей разобраться в лабиринте своих переживаний. Он решил изменить тактику. Вместо прямых вопросов и попыток «вылечить» ее проблему, он стал более внимательным слушателем. Он задавал закрытые вопросы, поощряя Алену рассказывать о своих чувствах без осуждения и навязывания своей точки зрения. Он заметил, что Алена очень чувствительна к красоте. Поэтому, на следующей сессии, он принес с собой альбом с репродукциями картин импрессионистов. Они вместе рассматривали яркие цвета, переливы светов и теней, обсуждали эмоции, которые вызывают эти картины.

Постепенно, Алена начала рассказывать о своих переживаниях, используя метафоры и сравнения, взятые из миров искусства. Ее слова стали более свободными, а лицо освобождалось от напряжения. Этот метод казался эффективным. Алена научилась выражать свои чувства не только через замаскированную боль, но и через творчество. Она начала писать стихи, рисовать, и в этом процессе находила исцеление.

Ее «синяки на душе» не исчезли мгновенно, но они стали бледнее, менее болезненными. Она научилась жить с ними, принимать их как часть своей истории, часть того, что сделало ее такой, какая она есть — сильной, уязвимой и неповторимой. А стихи стали напоминанием о том, что даже невидимая боль может быть услышана и понята, а иногда даже превращена в искусство.

Но совершенно внезапно наступил рецидив. Из ничего и ниоткуда. То ли от серых облаков облачного неба, то ли ещё непонятно откуда вдруг навалилась щемящая тоска и Алёна оказалась опять возле кабинета диагностики. И номер 1438,её номер, пригласили для выбора альтернативного метода лечения её синяков на душе.

Номер 1438 горел на табло, как факел, освещая путь к неизвестности. Алёна, сжавшись в комок боли и решимости, вошла в кабинет. Вместо мягкого света психотерапевтической комнаты её встретил строгий, функциональный интерьер: металлический стол, кресло, напоминающее скорее пыточную скамью, чем место для бесед, и большая, почти чёрная, панель на стене, мерцающая тусклым светом.

За столом сидел мужчина, возраст которого было сложно определить — лицо, застывшее в маске профессиональной бесстрастности, говорило о многолетнем опыте, выжженном в душе. Он кивнул, жестом указав на кресло.

Алёна села, чувствуя, как холод металла проникает сквозь ткань платья. Мужчина, не представившись, протянул ей тонкий планшет. На экране располагался список — десять пунктов, каждый из которых представлял собой метод «ответного удара». Каждый пункт был написан лаконично, без лишних эмоций, почти клинически сухо. Вот некоторые из них:

Финансовое давление

Компрометация репутации

Юридическое преследование

Психологическое воздействие

Алёна пробежалась взглядом по списку, чувствуя, как внутри неё вспыхивает холодный огонь. Месть… Она была так близко, что пальцы начали дрожать. Каждый пункт был как острый нож, способный нанести удар там, где более всего болело. Она вспомнила все причиненные ей страдания, все слезы, все бессонные ночи, и чувство праведного гнева залило её с головой.

Мужчина наблюдал за ней, его глаза, холодные и проницательные, не пропускали ничего. Он ничего не говорил, позволяя Алёне самостоятельно сделать выбор. Она медленно провела пальцем по экрану, задерживаясь на каждом пункте, взвешивая его эффективность и потенциальные последствия.

Финансовое давление — эффективно, но требует дополнительной информации. Компрометация репутации — рискованно, может повлечь за собой ответные действия. Юридическое преследование — долго, изматывающе, но возможно самый надёжный вариант. А что насчёт психологического воздействия? Это то, чем измучили её. Может быть, зеркальное отражение боли вернёт ей равновесие? Она остановила свой выбор на двух пунктах:

Юридическое преследование

Психологическое воздействие.

На планшете появилось окно для ввода дополнительной информации — имен, фактов, доказательств. Алёна стала вводить данные, каждое нажатие клавиши было как удар по тому, кто причинил ей боль. Её руки дрожали, но в глазах горел непоколебимый огонь мести. Она ввела все детали, все доказательства, все подробности, которые собирала месяцами. Мужчина кивнул, взял планшет, и нажал небольшую кнопку на столе. На панели за его спиной загорелись светодиоды, показывая процесс запуска операции. Он повернулся к Алёне: «Ваши инструкции приняты. Ждите извещений. Лечение начато». Алёна встала, чувствуя прилив холодной энергии, и покинула кабинет. Месть была подана, и теперь оставалось только ждать, наблюдая за тем, как её «лечение» начинает действовать.

Через месяц Алёна получила письмо на электронную почту о том, что одна из её проблем, один из её синяков на душе, отомщён. Это было давно. Она занималась с детьми на дому- с братом и сестрой, обучая их английскому языку. Каждый раз ей приносили пирожные и большую кружку с ароматным чаем. Только год спустя она случайно узнала от соседей, что у детей открытая форма туберкулёза. Она с ужасом поняла, что каждый раз пила чай из кружки, которая принадлежала больным детям. Это стало для неё потрясением. Это был первый синяк на её душе. Какую же месть выбрал врач?

Алёна, сжимая в руках телефон, перечитывала письмо ещё раз. Долг перед вами оплачен. Забудьте». Ни подписи, ни каких-либо подробностей. Только эта лаконичная фраза, пропитанная холодной уверенностью и не оставляющая места для сомнений. Её первый «синяк» — страх перед возможным заражением туберкулезом — казался теперь не просто воспоминанием, а застывшей раной, вновь занозовившейся в душе. Месть врача… Она знала только то, что обратилась к нему после безуспешных попыток самостоятельно справиться с психологической травмой.

Врач был известен своим нестандартным подходом, граничащим с эзотерикой, но и невероятной эффективностью. Помнится, он выслушал её, не перебивая, его взгляд был проницательным и одновременно сочувствующим. Алёна рассказывала о ночных кошмарах, о страхе за собственное здоровье, о том, как каждый кашель, каждая слабость вызывали приступы паники. Врач ничего не обещал, только записал что-то в своём блокноте, затем попросил её оставить дело на его усмотрение. Он упомянул лишь о «восстановлении равновесия», о «возвращении долга», не раскрывая деталей своего плана. Теперь, получив это загадочное письмо, Алёна начала понемногу вспоминать детали. Врач несколько раз звонил ей, спрашивал о самочувствии, о настроении. Он интересовался её семьей, её работой, ее окружением. Она тогда не придала этому особого значения, списывая на профессиональную необходимость. Теперь же все эти разговоры приобретали новый, тревожный смысл. Алёна вспомнила, как он однажды спросил о семье детей, с которыми она занималась. Оказалось, что он вел своего рода расследование. Он узнал, что родители детей были мошенниками, и денежные средства, полученные обманным путем, они тратили на лечение собственных детей, скрывая истинную диагностику от всех, включая органы социальной защиты. Врач собрал доказательства, подтверждающие факты финансового обмана. Он инициировал открытие дела, и в результате, часть полученных преступным путем средств, были арестованы и переведены в специальный фонд помощи детям с туберкулёзом. Письмо стало ключом к разгадке. Врач не мстил детям или их родителям, он восстановил равновесие. Он вернул обществу денежные средства, которые были преступно присвоены, и использовал их для помощи детям, нуждающимся в лечении. Месть оказалась не в прямом, а в высоконравственном смысле.

Синяк на душе Алёны исчез не благодаря мести, а благодаря восстановлению справедливости, к чему и стремился её необычный врач. Алёна вздохнула с облегчением.

Остались синяки на душе родом из детства.

Ей было 12,а сестре 5 лет. Они опаздывали в аэропорт. С билетами на руках и без копейки денег в карманах. Двух растерянных девочек случайно заметил таксист и был очень удивлён, что они летят без взрослых. Алёне с сестрой необычайно повезло. Таксист довёз их до аэропорта и даже помог пройти регистрацию на рейс. Давние были, советские времена. Добрый таксист и странная мать, которая встретила их в аэропорту после перелёта, осчастливив маленькими игрушками в подарок.

Осознание того, что случилось, пришло к Алёне спустя многие годы. А тогда ей казалось, что все дети летают одни и в садятся в незнакомые такси без денег. Ни понять, ни простить матери она этого так и не смогла. Она жаждала мести. Годы шли, заглушая острую боль детскими воспоминаниями, но синяки на душе оставались, тускнея, но не исчезая совсем. Алёна выросла, построила успешную карьеру, стала независимой и обеспеченной женщиной. Однако образ той растерянной двенадцатилетней девочки, сжимающей в руках билеты, как единственное спасение, по-прежнему преследовал её. Месть, как тлеющий уголёк, не гасла, а лишь тлела, питаясь годами скопившейся обидой.

Врач тщательно спланировал свою «операцию». Сначала нашёл старые газеты и журналы, пытаясь отыскать хоть какую-нибудь зацепку — информацию о таксистах того времени, номера машин, что-то, что могло бы пролить свет на личность своего неожиданного спасителя. Его поиски оказались тщетны. Советские архивы хранили свои тайны, как и память людей. Тогда он переключился на её мать. Он нанял частного детектива, который скрупулёзно изучил жизнь её матери, проследил за её перемещениями, изучил круг общения. Вскрылось, что мать Алёны была женщиной с непростым прошлым, погруженной в мир собственных проблем, где места для дочерей практически не оставалось. Она работала в закрытом научно-исследовательском институте, жила в полуизолированном режиме, и её рассеянность и эмоциональная холодность, проявленные в тот день, были не случайностью, а нормой её поведения. Детектив нашёл доказательства её многочисленных романов и неоднократных попыток убежать от трудностей, сваливая их на плечи своих дочерей. Алёна получила полную картину — мать не забыла о них, просто её визит в аэропорт был не актом любви, а скорее попытка избежать скандала. Игрушки были лишь скупой попыткой загладить вину. Полученные доказательства не удовлетворили Алёну. Холодный расчёт детектива не утолил голод души. Месть потеряла свою остроту, превратившись в горькое разочарование. Она поняла, что ее мать была не злодейкой в классическом понимании, а просто потерянным человеком, несчастливым и неспособным к проявлению любви. Ощущение пустоты сменилось огромной тоской. Алёна осознала, что жажда мести была лишь маской, скрывавшей глубокую детскую травму, непреодолимую обиду на отсутствие родительской любви. Она не смогла простить мать, но и не смогла уже и ненавидеть. Осталась лишь боль, глубокая и неизлечимая, но теперь она была не острого ярко-красного цвета, а тускло-серой, приглушённой годами и осознанием сложности человеческих судеб. А добрый советский таксист так и остался неизвестным героем, единственным маяком в темном лабиринте её детства. Так что этот синяк на душе так и остался неизлечённым.

Однако, это была не последняя неудача. Один из самых тяжёлых и болезненных эпизодов в жизни Алёны был связан с юностью её матери. Это был ещё тот период её жизни, когда она была недоступной и гордой красавицей. Один из её однокурсников сделал ей непристойное предложение о несерьёзных отношениях. Иначе говоря, секс без обязательств. Уязвлённая этим предложением, мать Алёны разорвала дружбу с этим парнем и запретила ему появляться в родительском доме.

Он ничего не забыл и не простил. Спустя 20 лет позвонил и предложил встретиться. К тому времени он уже был столичным жителем, а мать Алёны жила в маленьком провинциальном южном городке. Из его уст лился мёд о том, что она была самой порядочной девушкой в его жизни. Он читал ей по телефону стихи и пел дифирамбы. И через какое то время приехал в гости.

Его предложение было неожиданным. А предложил он с помощью фиктивного брака переехать в Москву и со временем вступить в кооператив, а пока снять квартиру. Предложил в качестве жениха своего друга. Это быди советские времена и просто купить квартиру было невозможно, а для вступления в кооператив надо было несколько лет быть прописанной в Москве. В душе негодяя созрел подлый план: он решил обмануть Алёну. План бьл такой: она продаёт квартиру в провинции, отдаёт деньги за фиктивный брак, её прописывают, а через какое-то время фиктивный муж подаёт в суд на Алёну за фиктивный с её стороны брак. Так Алёна лишилась и денег, и квартиры. К слову сказать, и иллюзий на счёт своего друга детства.

Как это отразилось на жизни её детей, нетрудно представить. И Алёна решила отомстить. План мерзавца был прост, но циничен. Он рассчитывал, что фиктивный брак с другом позволит матери Алёны получить московскую прописку и квартиру. После чего, он планировал разорвать фиктивный брак, оставив женщину без жилья и опоры в огромном городе. Его друг, Сергей, был представлен как застенчивый, неприметный инженер, совершенно не соответствующий яркой и самостоятельной матери Алёны. Встречи проходили в атмосфере напускной вежливости и скрытой напряженности. Сергей молчал большую часть времени, пока бывший однокурсник, Дмитрий, расточал комплименты и обещания. Он превратил это в искусную игру, где его роль — добрый самаритянин, а роль Сергея — неуклюжий, но добросовестный помощник.

Мать Алёны, опалённая прежней несправедливостью, колебалась. Она видела в глазах Дмитрия покаяние, или так ей казалось. Его слова были слишком сладкими, слишком искусно сплетёнными, чтобы быть правдой. Но перспектива улучшить жизнь дочери, обеспечить ей более комфортное будущее, затмевала все сомнения. Она устала от провинциальной бедности и мечтала о лучшем для Алёны. Дмитрий искусно играл на этих чувствах, подчёркивая невозможность получения жилья в их условиях. Он показывает ей фотографии уютных московских квартир, рассказывает о возможностях для Алёны в столице, показывая якобы полученные ею приглашения на конкурсы или учебные курсы.

Алёна, узнав о планах матери, была в шоке. Она не доверяла Дмитрию, интуитивно чувствуя подвох. Она пыталась уговорить мать отказаться от этой затеи, но мать, ослеплённая надеждой, отмахивалась от её предостережений. Девушка решила самостоятельно проверить Дмитрия. Она нашла его номер телефона, и под предлогом забытого другом документа, началась с ним общение. В течении нескольких дней он рассказывал ей о том, как «несправедливо» поступила с ним в молодостиё мать Алёны, жаловался на её чёрствость и холодность. Однажды он напился и выдал свой мерзкий план..Алёна долго колебалась. Наконец, она презентовала все это своей матери. Удар был сильный. Мать, потрясённая обманом, оказалась на грани нервного срыва. Но в то же время она не поверила, как глубоко она попалась в ловко расставленные сети. Она не поверила дочери и оскорбила её.

Дмитрий исчез из их жизни так же внезапно, как и появился, оставив после себя горький осадок и предостережение: не всегда сладкие слова скрывают добрые намерения. А они остались без квартиры и без денег.

Отомстить Дмитрию не удалось. По той простой банальной причине, что к тому моменту он уже умер от приступа астмы.

Через несколько дней Алёна пришла в клинику и попросила удалить её данные за номером 1438 из архива пациентов. Она решила отпустить прошлое и забыть все обиды и синяки на душе. Пусть прошлое остаётся прошлым. Месть ничего не исправит.

Алёна нервно теребила край сумки, стоя перед стойкой регистрации. Светлая, почти белая, униформа сотрудницы клиники выглядела стерильно и отстранённо на фоне её собственной, смятой и помятой одежды. Номер 1438 — этот цифровой код хранил в себе целый год боли, горьких слёз и бессонных ночей. Год, который она хотела похоронить глубоко в земле забытья.

«Здравствуйте, мне нужно удалить мои данные из архива», — тихо произнесла она, стараясь, чтобы голос не дрогнул. Сотрудница, девушка с вежливой, но несколько усталой улыбкой, посмотрела на неё и попросила предъявить паспорт. После недолгой проверки в компьютере, девушка кивнула.«Конечно, мисс… Алёна? Прошу пройти со мной».

Они прошли в небольшой кабинет, где Алёна снова повторила свою просьбу, на этот раз более подробно объяснив причины. Она рассказала, что прошла длительный курс лечения, но теперь хочет начать новую главу в своей жизни, оставив все негативные воспоминания позади. Она не хотела, чтобы данные о её прошлом могли как-то повлиять на её будущее. Сотрудница, внимательно выслушав, заверила Алёну, что процедура удаления данных занимает некоторое время, так как требуется соблюдение строгих протоколов конфиденциальности и законов о защите данных. Алёне потребуется подписать соответствующие документы, подтверждающие её согласие на удаление информации, а также подтверждение личности. Этот процесс включал в себя не только удаление электронных данных, но и физическое уничтожение бумажных документов, соответствующих номера 1438.

Алёна терпеливо подписала все необходимые бумаги, чувствуя, как тяжесть на её плечах постепенно уменьшается. Каждый штрих ручки на документе казался шагом к освобождению. Она представила, как её история болезни, с всеми деталями, исчезает из базы данных, как будто стирается ластиком с чистого листа.

Через несколько дней Алёна получила письмо с подтверждением успешного удаления её данных. В нём было указано, что вся информация, связанная с номером 1438, была безвозвратно уничтожена, в соответствии со всеми необходимыми требованиями. Держа письмо в руках, Алёна почувствовала прилив свободы и легкости. Это не просто удаление данных из базы, это было символическое прощание с болезненным прошлым. Это был её первый шаг к новой, светлой и радостной жизни. Она знала, что шрамы на душе останутся, но теперь они не будут цементировать её в прошлом, а напоминать о том сильном пути, который она прошла. Теперь она смогла смотреть в будущее с надеждой и оптимизмом, зная, что прошлое осталось там, где ему и следовало быть — в забытье. И номер 1438 стал просто бессмысленным набором цифр, лишенным какой-либо значимости.

                Чисто русское убийство

Наша встреча с Миленой Турчинской произошла в солнечной Турции, в одном из уютных ресторанчиков с видом на бирюзовое море. Помню, как яркое солнце отражалось в ее удивительно голубых глазах, подчеркивая красоту темных, слегка курчавых волос, гордо обрамляющих высокий лоб. Ее элегантный светло-серый костюм, безупречно сидевший на фигуре, дополняла сверкающе-белая блузка, создавая образ одновременно строгий и женственный. Небольшой, чуть выдвинутый вперед подбородок придавал ей выразительность, а прямой нос завершал гармоничные черты лица.

Но красота Милены была лишь внешним проявлением ее очарования. Она обладала редким сочетанием ясного ума и тонкого, несколько грубоватого юмора, который, как я тогда считал, был просто восхитительным. Ее остроумие искрилось, как солнечные блики на морской воде, и каждый наш разговор был наполнен светом и легкостью. Мы быстро подружились. Обеды вместе превратились в приятную рутину, а иногда мы даже танцевали под звуки живой музыки, льющейся из расположенного неподалеку кафе. Эти моменты были просты, но полны радости и искренности. Именно во время одного из таких обедов, погруженный в атмосферу умиротворенности и взаимного понимания, я осознал, что люблю Милену и хочу жениться на ней. Это не было внезапным откровением, скорее спокойным принятием давно назревшего чувства. Это было похоже на осознание того факта, который я уже давно подсознательно принимал как данность.

В тот момент, когда я смотрел на нее, ничего не изменилось в моей восприятии ее внешности: все те же темные, чуть вьющиеся волосы, яркие глаза, изящный прямой нос и небольшой, решительный подбородок. Но взгляд мой стал иным, более глубоким, пропитанным любовью. В ней было что-то невероятно притягательное, что-то истинно русское, что особенно сильно привлекало меня после трех лет разлуки с родиной.

«Русская до мозга костей», — подумал я, и тут же возникла мысль: «А так ли это? Возможно ли такое совершенство?»

Именно тогда я заметил нечто странное. За все время нашего общения, во время долгих и задушевных бесед, где мы обсуждали все — от наших взглядов на жизнь и будущего до самых незначительных событий, наших друзей и знакомых, — Милена ни разу не упомянула о своей семье, о своем доме. Я рассказывал ей обо всем — она была прекрасной слушательницей, запоминая мелкие детали и искренне интересуясь моими историями. Но о ее жизни я знал удивительно мало. Конечно, я предполагал, что у неё есть дом, семья, как у каждого человека, но отсутствие любых упоминаний об этом насторожило меня. Это молчание, это завеса тайны вокруг личной жизни Милены заставило меня задуматься. Была ли это осторожность, желание сохранить интимность своей жизни? Или что-то более серьезное скрывалось за этой необычной тактичностью? Возможно, она боялась поделиться чем-то болезненным, неприятным или даже позорным? Была ли ее жизненная история настолько сложной, что она не решалась раскрыть ее даже человеку, к которому питала глубокие чувства? Эти вопросы всё чаще возникали в моей голове.

Идеализированный образ Милены, созданный в моем воображении за короткий срок нашего знакомства, начинал трещать по швам. Я понимал, что любовь не должна быть слепой, и что мне необходимо узнать правду о Милене, независимо от того, насколько она может быть неприятной. Я решил начать активно искать информацию, понимая, что любовь требует честности и открытости от обеих сторон. Я начал с осторожных расспросов, стараясь не напугать ее, но постепенно настаивая на искренности в наших отношениях. Разгадка тайны Милены Турчинской стала для меня не просто интересным заданием, а необходимым этапом на пути к настоящему счастью. Ведь настоящая любовь строится не на иллюзиях, а на взаимном доверении и понимании.

Два года и два месяца — долгий срок, особенно когда разлука тяготит сердце. Переписка с Миленой поддерживала меня, но это были письма друзей, полные повседневных мелочей, размышлений о политике, шуток и новостей. В них не было пылких признаний, но за каждым словом, за каждой строчкой чувствовалась глубина наших взаимоотношений, нечто большее, чем просто дружба. Это нежное, растущее чувство, как росток, пробивающийся сквозь асфальт, набирало силу с каждым днем, заставляя мое сердце биться чаще.

И вот, наконец, пасмурный, но удивительно теплый сентябрьский день принес долгожданное возвращение в Россию. Золотистый свет заката, играющий на листьях, легкий, шаловливый ветерок — все это предвещало что-то особенное. Прямо из аэропорта, не дожидаясь, пока усталость возьмет свое, я отправил Милене сообщение: «Только что прибыл. Согласна ли пообедать сегодня вечером в ресторане Кречинского в девять? Викентий». Два часа ожидания превратились в бесконечную череду проверок почты и новостей.

И вот, на сайте mail.ru, среди обычных сообщений, меня окатила волна ледяного ужаса. Заголовок «14 сентября в своей квартире, в возрасте 35 лет скончался Антон Никитин, известный частный детектив…» словно ударил током. Это был *он*, тот самый человек, которого я нанял, чтобы узнать о семье Милены, о ее прошлом, о тайнах, которые она так тщательно скрывала. Информация о его смерти, предоставленная столь сухо и формально, пронзила меня до глубины души. Это чувство было не просто печалью, а скорее ужасом неопределенности. Что теперь? Какие секреты навсегда останутся погребенными вместе с ним? Остались ли какие-то записи? Продолжать поиски или оставить все как есть?

В шесть часов вечера, находясь в доме отца, я получил ответ Милены: «Буду в девять. Милена». Лаконично, без лишних слов, но в этой простоте чувствовалось нечто успокаивающее, словно ангел-хранитель провел черту под моего беспокойстве. Однако, до девяти часов время протекало со страшной медленностью, каждая минута протягивалась, словно вечность. Нервное возбуждение достигло своего пика. Я пришел в ресторан за двадцать минут до назначенного времени, прогуливаясь в ожидании перед входом, постоянно оглядываясь и с тревогой ожидая ее появления. Наконец, за пять минут до девяти, в вертящихся дверях ресторана показалась она.

Встреча с Миленой после столь долгой разлуки стала для меня настоящим шоком. Непередаваемые эмоции, смешанные с радостью и тревогой, захлестнули меня. Мы встретились взглядами, и в этих взглядах я увидел целую историю, нашу историю. Мы быстро и нервно выпили по коктейлю, а затем нашли свой столик. Беседа потоком хлынула из нас, словно мы пытались восполнить утраченное время. Мы рассказывали друг другу о своих жизнях, о том, как мы провели этот долгий период разлуки, детализируя каждый день, каждое событие, словно собирая рассыпанные бусины нашей общей жизни. Мы говорили на русском, языке нашего детства, нашего прошлого, нашего будущего. Воздух сгустился от напряжения, от неизведанности наших чувств. Но в этой атмосфере опасности и тайны скрывалась некая магия, притягательность, которая связывала нас невидимыми нитями. Вечер пролетел незаметно, оставляя после себя горько-сладкое послевкусие неопределенности и надежды.

Смерть Антона Никитина наложила свой отпечаток на наши отношения, добавив к ним нотку тайны и опасности. Что он успел узнать? Какие документы остались? В голове крутились вопросы, ответы на которые я, возможно, никогда не узнаю.

Я поехал к отцу, он был юристом и мне интересно было с ним поговорить.

— Отец, убийцы — какие они?

Старик задумчиво устремил на меня глаза. Мы так хорошо понимали друг друга, что он сразу угадал, к чему я клоню. И поэтому ответил серьезно:

— Понимаю. Сейчас для тебя это важно, очень важно… Убийство близко коснулось тебя. Ты больше не можешь оставаться в стороне.

Меня всегда интересовали — как любителя, конечно, — наиболее эффектные случаи, попадавшие в Отдел уголовного розыска. Но, как сказал отец, я интересовался этим как сторонний наблюдатель, глядя, так сказать, через стекло витрины. Но теперь — о чем гораздо раньше меня догадалась Милена — убийство стало для меня доминирующим фактором моей жизни.

Старик продолжал:

— Не знаю, меня ли надо об этом спрашивать. Я мог бы свести тебя с кем-нибудь из наших придворных психиатров, которые на нас работают. У них все эти проблемы разложены по полочкам. Но ты ведь, как я понимаю, хочешь услышать, что я, лично я, думаю о преступниках, опираясь на мой опыт?

— Да, именно этого я хочу, — ответил я.

Отец обвел пальцем кружок на своем столе.

— Какими бывают убийцы? Что же, иные из них, — по лицу его скользнула невеселая улыбка, — вполне славные малые.

Вид у меня, вероятно, был озадаченный.

— Да, да, вполне, — повторил он. — Обыкновенные славные малые вроде нас с тобой — или вроде Милены. Видишь ли, убийство — преступление любительское. Я, разумеется, говорю об убийстве того типа, какой имеешь в виду ты, а не о гангстерских делах. Очень часто возникает чувство, будто этих славных заурядных малых убийство, так сказать, постигло случайно. Один очутился в трудном положении, другой в чем-то страшно нуждался — в деньгах или в женщине, — и вот они убивают, чтобы завладеть необходимым. Тормоза, действующие у большинства из нас, у них не срабатывают.

Ребенок, тот переводит желание в действие без угрызений совести. Ребенок рассердился на котенка и, сказав: «Я тебя убью», — ударяет его по голове молотком, а потом безутешно рыдает из-за того, что котенок больше не прыгает! Как часто дети пытаются вынуть младенца из коляски и утопить его, потому что младенец узурпировал внимание взрослых или мешает им. Они достаточно рано узнают, что убивать «нехорошо», то есть их за это накажут. По мере взросления они уже начинают чувствовать, что это нехорошо.

Но некоторые люди на всю жизнь остаются морально незрелыми. Они хотя и знают, что убивать нехорошо, но этого не чувствуют. Мой опыт говорит мне, что убийцы, в сущности, никогда не испытывают раскаяния… Это, возможно, и есть клеймо Каина. Убийцы «не такие, как все». Они особенные, убийство — зло, но их это не касается. Для них оно необходимость, жертва «сама напросилась», это был «единственный выход».

— А не думаешь ли ты, — сказал я, — что убийство Никитина связано с какой то тайной из прошлого Милены?

— Сомневаюсь. — Отец с любопытством посмотрел на меня.

События, происшедшие через несколько дней, полностью прояснили ситуацию.

Какое-то напряжение висело в воздухе, когда я через несколько дней вошел в кабинет отца. Старик сидел за письменным столом.

Было видно, что он чем-то сильно расстроен. Из-за его спины мне улыбался старший инспектор Михайлов.

— Если вы не возражаете, я изложу суть дела, — сказал отец. —

Короче говоря, сегодня мне был вручен запечатанный конверт, который сразу же после смерти мистера Никитина было велено переслать мне.

— Когда я вскрыл запечатанный конверт и ознакомился с его содержанием, я решил, что мой долг ознакомить тебя с вложенными в него документами.

Никитин добросовестно выполнил твоё поручение. Но факты, которые он обнаружил, были столь щекотливого свойства, что он, опасаясь за свою безопасность, немедленно переслал их мне. Если бы убийца знал об этом, это знание спасло бы Никитину жизнь. Но, увы…

Итак, Милена в прошлом- порноактриса. Опасаясь, что это разрушит предполагаемый брак, убийца навсегда закрыл рот Никитину. Наш отдел отныне будет заниматься раскрытием этого дела.

Весь мир для меня рухнул. В одночасье, внезапно, непоправимо. Я не мог простить ей её грязного прошлого порноактрисы. Отвращение овладело всеми моими чувствами и затмило голос рассудка, что прошлое остаётся в прошлом, и люди меняются. Весь мир рухнул. Порнокассета с её участием стала последней каплей. Я знал, конечно, что она работала раньше… «моделью», как она неуклюже выражалась, но глубоко в душе отрицал, умалчивал, предпочитал верить в придуманную идеальную картину. Эта кассета растоптала мой самообман в пыль. Отвращение — не просто слово, это было физическое чувство, тошнотворная волна, которая прокатилась через меня, оставляя после себя пустоту и жгучую ненависть. Я бросил телефон на пол, резкий звук разорвал тишину квартиры. Её вещи, до этого казавшиеся уютными и родными, теперь просто вопили о её прошлом. Каждая бумажка, каждая безделушка казалась запятнанной чем-то нечистым, напоминая о тех сценах, что мелькали в моей голове, преследуя с упорством навязчивого кошмара. Я начал сломя руки выбрасывать её фотографии, письма, сувениры — все напоминания о нашей совместной жизни летели в мусорный мешок, как ненужный мусор. Мы встречались год. Год прекрасных моментов, нежности, любви, которую я теперь считал лживой. Её улыбка, её смех, её нежные касания — все это теперь касалось не меня, а того человека, которого я никогда не знал, того, кто скрывался за маской милой и невинной девушки. Гнев накатывал волнами, заглушая голос разума, который шептал о прощении, о том, что люди меняются, что прошлое должно остаться в прошлом. Но я не мог услышать его, заглушенный бурей негодования. Я проводил бессонную ночь, бросаясь с боку на бок, перебирая в голове все наши встречи, ища подтверждения своим сомнениям. Каждый её взгляд, каждое её слово, каждое её действие теперь получали новый, отвратительный смысл. Я представлял её в тех сценах, из кассеты, и от этого меня сжимало в железных тисках отчаяния. Утром я понял, что не могу больше жить с ней. Взяв свои вещи, я ушел, не оставив ни слова, ни объяснения. Не оставил ничего, кроме пустоты и разрушенных надежд. Я убегал от того, чего не мог простить, от того, что растоптало мою веру в любовь, в честность, в чистоту отношений. Я убегал от себя, от своей неспособности простить и понять, от того бессилия, которое охватывало меня все сильнее с каждым прошедшим часом. Мир рухнул, и я остался один, с разбитым сердцем и горькой правдой, которая казалась несправедливой и невыносимо болезненной.

Никитин сам себе вырыл могилу, пытаясь шантажировать Милену. В надежде получить лёгкие деньги, он потерял свою жизнь. Жизнь, которую не измеришь всеми богатствами мира. Ведь если ты жив, деньги и слава ещё могут прийти к тебе, смерть же- это конец всему. Никитин, всего лишь тень человека, которого когда-то знала Милена, лежал на холодном, сыром асфальте. Его глаза, остекленевшие и пустые, смотрели в беззвездное небо. Шантаж, эта жалкая попытка обогатиться за чужой счёт, обернулся для него трагическим финалом. Он не рассчитал. Он не учёл, что Милена, несмотря на видимую хрупкость и мягкость, обладала стальной волей и не боялась грязи. Его угрозы, записанные на диктофон, превратились в улики, а его жажда наживы — в смертный приговор. Полиция прибыла быстро. Офицеры, освещая место происшествия резкими лучами фонарей, заметили следы борьбы — разорванную одежду, рассыпанные бумажки с вырванными из блокнота страницами, и сам диктофон, лежащий рядом с безжизненным телом Никитина. Один из офицеров, опытный следователь с проницательным взглядом, обнаружил на асфальте небольшую, но заметную царапину на руке Никитина. Это был не след от удара, а след от когтя — глубокий, резкий, с явными повреждениями тканей. Это наводило на мысль о возможном участии в смерти Никитина кого-то ещё, кого-то с необычайной силой и скоростью.

Милена, в своём доме, сидела в кресле, держа в руках чашку горячего чая. На её лице не было ни страха, ни раскаяния, только глубокое усталость и холодное безразличие. Она знала, что Никитин получил то, чего заслуживал. Её шантажировали не первый раз, но Никитин перешёл черту. Его угрозы касались не только её денег или репутации, но и самого драгоценного — её будущей семьи. Она действовала решительно, но не лично. Она наняла человека, профессионала своего дела, человека, который работал в тени, человека, которого Никитин никогда бы не подозревал. Этот человек, бывший офицер спецназа, был быстрым и бесшумным, как призрак. Он использовал свои навыки, чтобы нейтрализовать Никитина, не оставляя следов своего присутствия, кроме этой незначительной царапины. Он не убивал, но нанёс Никитину серьёзные травмы, несовместимые с жизнью. Эта царапина, увидев которую следователь понял, что дело сложнее, чем казалось сначала. Он знал, кто за этим стоит, но доказать его причастность будет крайне трудно. Милена была умна, а её человек — профессионал. Расследование затянулось, но в итоге полиция так и не смогла найти никаких доказательств против Милены. История с Никитиным осталась неразгаданной загадкой, напоминая о том, что в этом мире есть силы, которые действуют вне досягаемости закона, и что жажда легких денег может привести к краху не только финансовому, но и к краху самой жизни. А Милена, глядя в окно, думала о том, что жизнь бесценна, но иногда некоторые люди заставляют задуматься о том, стоит ли ей так дорожить. Ведь Викентия она всё равно потеряла..

                Бесконечность

                Глава 1

— Угадай, кто?

Теплые, влажные ладони Кристины, сжимающие мои щеки с силой, оставляют на коже темный отпечаток почерневшего серебряного перстня, украшенного черепом. Даже с закрытыми глазами я вижу ее: прямой пробор в черных, густо накрашенных волосах, контрастирующих с бледной кожей. Синтетический черный корсаж, надетый поверх серой водолазки — униформа нашей школы, — скрывает тонкое тело. Длинная черная атласная юбка, украшенная дырой на подоле, — следствие неловкости и тяжелых ботинок на толстой подошве. Ее глаза, кажущиеся золотистыми из-за желтых контактных линз, скрывают истинный цвет — скорее всего, светло-серый или голубовато-зеленый, судя по едва заметным прожилкам в радужке, которые я уловила во время предыдущих наших встреч.

Моя способность — это не просто предчувствие или интуиция. Это нечто более глубокое, более… пугающее. Я чувствую людей, как чувствую пульс — не физически, а на уровне энергии. Эта энергия, пронизывающая каждую клетку их существа, рассказывает мне о них всё — от мельчайших деталей их жизни до самых сокровенных тайн. Я знаю, что отец Кристины скрывает не командировку, а серьезные финансовые проблемы, связанные с его долгами перед местным криминальным авторитетом. Знаю, что «личный тренер» ее матери — это не просто тренер, а любовник, и что скоро их тайный роман станет достоянием общественности. Я знаю о сломанном компакт-диске, виновником чего является младший брат Кристины, который боится ее гнева не из-за испорченного диска, а из-за секретной информации, записанной на нем. Это информация компрометирует кого-то из семьи, возможно, того же отца. Все это я знаю, не прибегая к подглядыванию или расспросам. Мои парапсихические способности — это проклятие и благословение одновременно. Они дают мне знания, но отнимают покой. Информация обрушивается на меня потоком, вызывая головную боль и чувство тревоги.

— Скорее угадывай, а то сейчас уже звонок! — голос Кристины осипший, как у заядлого курильщика, хотя я знаю, что она попробовала сигарету всего лишь раз. Она пытается скрыть волнение, но я чувствую его, как сильный электрический разряд. Я тяну время, анализируя информацию, которая приходит ко мне. Кто из одноклассниц вызывает у нее наибольшее неприятие?

— Полина Данко? — это первая девушка, имя которой всплывает в моей голове, но я решаю проверить другие варианты.

— Бр-р! Не угадала! — Кристина сильнее сжимает мои щеки. Ее прикосновение — это не просто физический контакт, это вторжение в мою личную энергетическую сферу. Это поток информации, который я вынуждена фильтровать, отсекая лишнее, чтобы не сойти с ума.

— Мария Добуш?

Она хохочет, ослабляя хватку. Лизнув большой палец, она пытается стереть след от перстня с моей щеки, но я успеваю сделать это сама. Не потому, что меня отталкивают ее слюни — я знаю, что она здорова, — а потому, что я стараюсь минимизировать физический контакт.

Прикосновение — это слишком интенсивный поток информации, исчерпывающий меня эмоционально и физически. Это как постоянно прослушивать сотни радиостанций одновременно, пытаясь выделить из этого хаоса единственную необходимую частоту. Иногда мне кажется, что я никогда не смогу полностью отключиться от этого непрекращающегося потока.

Кристина сдергивает с моей головы капюшон, прищуриваясь, рассматривая мои наушники. В наушниках — тишина. Я не слушаю музыку, потому что это усиливает мои способности в десятки раз. Я стараюсь минимизировать внешние раздражители, чтобы не перегрузить и без того переполненный мозг. Этот «шум» — это не просто звуки, а смесь эмоций, мыслей, и даже физиологических процессов людей вокруг меня. Поэтому тишина — это единственный способ хоть немного снизить поток информации и сохранить остатки рассудка. Моя жизнь — это постоянная борьба за равновесие между познанием мира и сохранением собственного «я». И эта борьба, зачастую, оказывается не на моей стороне.

Я не всегда чувствовала себя неуверенной и непривлекательной. В свои подростковые годы я была обычной девочкой, полной жизни и энергии. Я с удовольствием посещала школьные дискотеки, где танцевала до упаду, влюблялась в популярных исполнителей и актеров, мечтая о том, что однажды встречу кого-то из них. У меня были длинные светлые волосы, и я гордилась ими, никогда не задумываясь о том, чтобы заплетать их в хвостик или прятать под капюшоном. Моя семья была для меня всем. У меня были мама и папа, которые поддерживали меня во всех начинаниях, младшая сестра Рита, с которой мы вместе проводили часы, играя и смеясь, и наш верный желтый лабрадор по имени Лютик, который всегда был рядом и поднимал мне настроение. Мы жили в уютном доме в спокойном районе, где было много зелени и свежего воздуха. Это место было настоящим оазисом счастья, где я чувствовала себя в безопасности и любви. Я помню, как с нетерпением ждала начала старшей школы, ведь меня только что выбрали капитаном команды болельщиц. Это было для меня огромным достижением, и я гордилась тем, что могу представлять свою школу. Жизнь казалась идеальной, и я была полна надежд на будущее. Но, как это часто бывает, судьба распорядилась иначе. Трагедия произошла в тот момент, когда я и моя семья оказались в автомобиле. Я помню, как мы с Ритой сидели на заднем сиденье папиного внедорожника, а Лютик уютно устроился у нее на коленях. В тот момент я чувствовала себя счастливой и защищенной. Но в одно мгновение все изменилось. Я не успела осознать, что произошло, когда машина попала в аварию. Вспышка света, глухой звук удара, и вот я уже наблюдаю за всем со стороны, словно это не моя жизнь, а фильм. Я видела, как воздушные подушки надулись, как машина превратилась в груду металла, а вокруг разлетелись осколки стекла. Мое сердце сжалось от страха, когда я поняла, что произошло. Я не могла поверить, что это случилось с нами. Я молилась о том, чтобы мои родные были в порядке, чтобы они успели выбраться из разрушенного автомобиля. И в этот момент я увидела их. Они шли по дорожке, словно ничего не произошло. Лютик, виляя хвостом, радостно скакал впереди, и я почувствовала, как меня охватывает чувство облегчения. Я решила следовать за ними, сначала пытаясь догнать, но потом остановилась, чтобы насладиться моментом. Я оказалась на огромном, цветущем лугу, где воздух был наполнен ароматами цветов и свежести. Вокруг меня раскинулись зеленые поля, а над головой светило яркое солнце. Я чувствовала, как ветер нежно касается моего лица, и в этот момент все тревоги и страхи, которые мучили меня, исчезли. На этом лугу я поняла, что жизнь — это не только о том, что происходит с нами, но и о том, как мы воспринимаем эти события. Я ощутила, что даже после трагедии есть возможность найти покой и радость. Я начала осознавать, что моя семья и я — это не просто физические тела, но и души, которые могут продолжать существовать в другом измерении. С тех пор я стала задумываться о том, как важно ценить каждое мгновение, каждую улыбку и каждый вздох. Я поняла, что даже в самые темные времена, когда кажется, что надежды нет, всегда есть свет, который можно найти внутри себя и в окружающем мире. Я начала больше ценить своих близких, проводить с ними время и делиться своими чувствами. Этот опыт изменил меня. Я стала более внимательной к людям, которые меня окружают, и начала понимать, что каждый из нас может столкнуться с трудностями. Важно не забывать о том, что мы не одни, что у нас есть поддержка и любовь, даже когда кажется, что мир рушится. Я научилась принимать себя и свои чувства, и это сделало меня сильнее. Теперь, вспоминая те дни, я понимаю, что моя жизнь — это не просто череда событий, а целая история, полная уроков, любви и надежды. Я продолжаю двигаться вперед, не забывая о том, что каждый момент — это дар, который нужно ценить.

                Глава 2

За несколько секунд до появления учителя я совершила молниеносное преображение: капюшон сброшен, плеер выключен, книга — в руках, взгляд — прикован к странице. Учебный процесс, как всегда, прерывается неожиданностью.

Громкий голос учителя разорвал тишину: «Ребята, познакомьтесь, это Денис Гущин. Он переехал к нам из Нальчика. Денис, садись на свободное место — вот там, в заднем ряду, рядом с Эвелиной. Пока у тебя нет учебника, будешь работать вместе с ней». Сердце дрогнуло. Денис. Даже не поднимая глаз, я уже ощутила его присутствие — некий магнетизм, исходящий от него. Слухи о нём просочились в школьный водоворот сплетен еще до его появления. Я, как и многие другие, был осведомлена о внешности Дениса, но предпочитала оставаться в неведении, наслаждаясь интригой. Лишняя информация, как известно, не всегда приносит счастье. Однако, информация, циркулирующая среди одноклассников, представляла его как нечто экстраординарное. Стеша, сидящая двумя рядами впереди, в своих тайных записках, описала его как «офигительного красавца». Хлоя, лучшая подруга Стеши, полностью разделяла это мнение. А вот Борис, приятель Хлои, добавил к этому что-то свое, но его комментарии всегда были загадочными и не поддавались однозначной интерпретации. Он обладал своеобразным стилем изложения мыслей, что делало его мнения еще более интригующими.

Шум шагов. Это Денис приближался. Мой рюкзак, лежащий на стуле, с глухим стуком упал на пол, когда Денис опустился рядом. Я притворилась, что сосредоточена на чтении, даже не подняв глаз выше его черных байкерских сапог. Обувь была не просто байкерской, а эксклюзивной, выделяющейся на фоне пестрой коллекции обуви моих одноклассников. Они, в своей разноцветной беспорядочности, резко контрастировали с элегантной строгостью сапог Дениса. Учитель, не обращая внимания на шум, попросила открыть учебники на странице 133. Денис, наклонившись ко мне, спросил: «Поделишься?». Я не ответила, но подвинула к нему книгу так, что она почти свисала с края парты. Это было мое неловкое согласие. Его близость вызывала неуютное ощущение. В попытке убежать от неудобства, я отползла на самый край стула и натянула капюшон. Тихий смешок Дениса прозвучал в тишине класса. Я не видела его лица, но чувствовала насмешку в его голосе. И это было еще более загадочно и запутанно, чем все предыдущие слухи и догадки о нем. В его смехе была ирония, а возможно, и что-то еще… нечто таинственное, что только усиливало мое желание узнать больше. Его появление стало переломным моментом, нарушившим устоявшийся ритм школьной жизни. В воздухе появилась неизвестность, интрига, напряжение. Каждый взгляд, каждое движение Дениса было наполнено значением, которое я пыталась расшифровать. Он был загадкой, за которой скрывалась целая история, история, которую я только начинала раскрывать. Было ли это началом дружбы, вражды, или чего-то совсем другого — время покажет. Но одна вещь была ясна: скучно мне уже точно не будет. Его присутствие изменило не только мой день, но и атмосферу всего класса. Девушки шептались, мальчики переглядывались, а я… я продолжала наблюдать, собирая крохи информации, словно искатель сокровищ. Каждое его слово, каждое движение, каждый взгляд — все это было важно. Все это было частью головоломки, которую я намеревалась разгадать. А это значило, что моя обычная, предугадываемая школьная жизнь претерпела необратимые изменения. И я не знала, что это изменение принесет — хорошее или плохое, но одно было ясно: скучать будет некогда.

Я не слышала мыслей Дениса и не видела его ауры. Это было странно. Ведь ауры нет только у мёртвых. А вообще аура — это не просто метафизическое понятие, а, по всей видимости, проявление физических процессов, пока ещё не до конца изученных наукой. Утверждение о том, что каждое живое существо излучает «ярко окрашенное сияние», может быть интерпретировано как визуализация биополя — слабого электромагнитного поля, окружающего все живые организмы. Это поле, действительно, не опасно в обычном понимании, но его характеристики, интенсивность и спектр излучения могут варьироваться в зависимости от физического и эмоционального состояния человека, а также, предположительно, от его генетических особенностей. Я после аварии обрела способность видеть это биополе, воспринимая его в виде цветовых пятен и сияний. Это явление, вероятно, связано с повреждением определенных участков мозга, отвечающих за обработку зрительной информации, что привело к «раскрытию» ранее недоступного канала восприятия. Травма головы могла повлиять на работу гипоталамуса, гиппокампа и других структур мозга, ответственных за регуляцию гормонального фона, обработку эмоций и формирование памяти. Эти области тесно связаны с нервной системой и могут влиять на чувствительность к электромагнитным полям. Возможно, повреждение вызвало изменение проницаемости гематоэнцефалического барьера, что позволило более свободному прохождению нейромедиаторов и изменению электрической активности мозга, в результате чего стали восприниматься ранее недоступные частоты электромагнитного излучения. Наука пока не имеет однозначного объяснения феномена, но ряд исследований изучает возможность связи между повреждениями мозга и развитием экстрасенсорных способностей. Существует гипотеза о зависимости яркости и цвета ауры от эмоционального состояния человека. Постепенно я адаптировалась к своим новым способностям. Способность слышать мысли — это явление, которое может быть связано с усилением чувствительности к биоэлектрической активности мозга других людей. Восприятие истории жизни при прикосновении — это, возможно, восприятие слабых электромагнитных импульсов, генерируемых телом человека, которые содержат информацию о его биохимических процессах и нервной активности. Взаимодействие с духом покойной сестры Риты можно объяснить как особое состояние измененного сознания, вызванное травмой и моими необычными способностями. Возможно, это проявление особого типа памяти, связанного с глубокими эмоциональными переживаниями. Интересно, что встречая Дениса, я не вижу его ауры. Это может указывать на некоторую энергетическую закрытость, или возможно, на высокий уровень контроля над своими эмоциями.

                Глава 3

Ключ повернулся в замке, и я вошёл в дом, наполненный тишиной. Холодная вода из холодильника освежила горло. Дом огромный, пустой без Софии. Её нет — она застряла в офисе, как всегда. Весь этот особняк, с его бесчисленными комнатами, коридорами, и даже, кажется, забытыми кладовыми, принадлежит нам, хотя я пользуюсь лишь малой его частью — своей собственной комнатой. Чувство вины съедает меня изнутри. София — моя единственная тетя, папина сестра-близнец, пожертвовала всем ради меня. После смерти родителей, когда мне было всего десять, она взяла на себя всю ответственность за мою жизнь. Альтернативой было попадание в приемную семью, перспектива, которая казалась мне невыносимо ужасной. София, успешный юрист, с привычкой к комфорту и порядку, оказалась совершенно неподготовленной к материнству. Её жизнь до моего появления была выстроена четко и эффективно: престижная квартира в кондоминиуме, круговорот встреч и деловых переговоров, постоянное движение. Всё изменилось в одночасье. Она продала свою уютную, но тесную квартиру, купила этот огромный дом — скорее всего, больше подходящий для большой семьи, чем для нас двоих, — и наняла лучших дизайнеров, чтобы создать для меня «идеальные» условия.

Моя комната… это не просто комната, это отдельное королевство. Кровать с ортопедическим матрасом, удобная, но слишком большая для меня. Туалетный столик, уставленный косметикой, которую я почти не использую, письменный стол, заваленный учебниками, большинство из которых я не открываю. Плоский телевизор — огромный, с диагональю, превышающей мой рост. Рядом — гигантская гардеробная, где одежды больше, чем я могла бы носить за всю жизнь. Ванная комната, с джакузи, где вода пенится, как в рекламе дорогих отелей, и отдельной душевой кабинкой, с дождевым душем и хромотерапией, которой я никогда не пользуюсь, так как предпочитаю обычный быстрый душ. И, наконец, балкон с потрясающим видом на океан… Вид действительно захватывает дух: бескрайняя синева воды, белые яхты, сверкающие на солнце, дальние горы, окутанные дымкой. Но я редко выхожу на этот балкон, предпочитая оставаться внутри, в своей комнате, в своём маленьком мире. А ещё есть игровая комната. Это, пожалуй, самое странное место в этом доме. Второй плоскоэкранный телевизор (на этот раз, с игровой приставкой), бар, полностью укомплектованный различными напитками, микроволновая печь, посудомоечная машина — всё это в комнате, предназначенной для игр и отдыха. Мягкие диванчики, пухлые кресла, несколько низких столиков — всё это скучно и пыльно от бездействия. Я почти никогда не использую ничего из этого изобилия, предпочитая читать книги, слушая музыку в наушниках.

Всё это безумие роскоши ощущается мной скорее как обременительное бремя, чем как радость. Когда-то я мечтала о подобных вещах, представляла себе, как буду играть в видеоигры на огромном экране, принимать ванну с пеной, любоваться океаном с балкона. Теперь вся эта роскошь только усиливает мою тоску по прошлому, по простой жизни, по дому, где было меньше блеска, но больше тепла. Мне кажется, София, занятая своими сложными делами и общением с коллегами-юристами, пытается компенсировать свою неспособность быть настоящей матерью материальными ценностями. Она окружена миром успеха и статуса. И, возможно, она искренне верит, что обеспечив меня всем необходимым, она выполняет свой долг. Но материнство — это не только материальное обеспечение. Это общение, взаимопонимание, чувство безусловной любви и принятия. И мне кажется, что в этом София не слишком преуспела. Я вижу её усталость, её отчужденность, её попытки заменить душевную близость материальными подарками. Возможно, отсутствие собственных детей связано с её постоянной занятостью, стремлением добиться профессионального успеха. Или, быть может, она боится повторить ошибки своих родителей, боится не справиться с ответственностью за собственного ребенка. В любом случае, я чувствую её беспокойство и тоску в глубине её глаз. Она пытается быть хорошей тётей, хорошим заменителем родителей, но ей это даётся с трудом. Я бы хотела, чтобы она была просто Софией, моей тетей, а не тяжелым бременем ответственности, которое она несёт на себе. Мне не хватает простых вещей: общих ужинов, разговоров за чашкой чая, совместного просмотра фильмов. Всё, что было бы просто и естественно в другой семье, кажется недостижимым в нашем огромном, пустом доме. Этот дом — символ моей одинокости, символ больших денег, которые не могут купить главное — любовь и внимание. Я бы отдала всё, чтобы вернуть прошлое, быть снова с мамой и папой, даже если бы у нас было гораздо меньше, чем сейчас.

Я — экстрасенс, но это не значит, что я обладаю всеведущим знанием. Мои способности — это скорее фрагментарные видения, подобные быстро сменяющимся кадрам в кинотрейлере, отражающие лишь отдельные аспекты жизни человека. Это не целостная картина, а скорее набор отдельных сцен, часто символических и требующих расшифровки, подобно чтению карт Таро, где каждая карта — это ключ к пониманию, но не гарантирует однозначной трактовки. Иногда эти видения похожи на зашифрованные послания, где каждый символ может иметь множество толкований, зависящих от контекста и моего текущего эмоционального состояния. Даже простейшие образы могут быть многогранны. Например, большое сердце с трещиной. Я сначала истолковала его как символ несчастной любви, но оказалось, что женщина, о которой я думала, пережила инфаркт. Таким образом, интуитивное понимание, даже при наличии сверхъестественных способностей, часто оказывается неполным, требующим дополнительного анализа и проверки. Вся моя работа — это постоянное разгадывание загадок, где ошибки неизбежны, а абсолютной уверенности нет. Это напоминает работу криминалиста, собирающего фрагменты мозаики, каждый из которых может иметь множество значений, пока не будет найден правильный контекст. Мой дар — это не пророчество, а скорее интуитивное понимание событий, способность улавливать эмоциональные вибрации и подсознательные намерения людей. Это не означает, что я могу предсказывать будущее с точностью до мелочей. Я вижу скорее вероятности, тенденции, скрытые мотивы, но не конкретные события с их временными рамками. Моя задача — интерпретация полученных образов, а это сложная работа, требующая опыта, интуиции и способности критически оценивать собственные ощущения. Даже в случае простых визуальных образов, их толкование может быть неоднозначно. Например, символ цветка может обозначать красоту, радость, нежность, но также и скоротечность, увядание, память о чём-то ушедшем. И только общий контекст, а также вспомогательные методы, такие как медитация, работа с подсознанием и различные практики позволяют мне приблизиться к правильному пониманию. Важно понимать, что мое восприятие не объективно. Мое собственное эмоциональное состояние, предвзятость, ожидания могут искажать полученную информацию. Поэтому я всегда стараюсь быть критично настроена к получаемым данным и избегать поспешных выводов. Именно поэтому я стремлюсь минимизировать свое влияние на людей и предпочитаю не распространяться о своих способностях. Я понимаю, что мое видение может быть не всегда объективным и даже ошибочным. Например, представление о ребенке как о существе без проблем, всегда красивом и здоровом, ярко иллюстрирует нашу склонность к идеализации. В реальности дети могут иметь различные характеры, способности, а также проблемы со здоровьем. Появление ребенка в семье — это всегда большая ответственность, и иллюзорные представления могут привести к серьезным разочарованиям. Именно поэтому я стремлюсь жить тихо и не навязывать свои видения другим.

Моя связь с сестрой Ритой, умершей несколько лет назад, — это отдельная глава моей жизни. Первый раз я увидела её в больнице, после операции.

Ночь. Я проснулась от необычного ощущения — холодка, словно электрический разряд в воздухе. И увидела её: Рита стояла у изголовья кровати, в одной руке держала белый цветок, похожий на ромашку, в другой — легко махала мне. Она ничего не говорила, не издавала никаких звуков. Это было не просто видение, а ощущение её присутствия, настолько реальное, что я не поверила в галлюцинации. Я попыталась проснуться снова, протерла глаза, но она не исчезла. Она подошла ближе, и её палец, прозрачный, словно из тумана, коснулся гипса на моей руке. Я не испугалась, потому что ощущала лишь спокойствие и любовь, исходящие от неё. Потом она медленно растворилась, словно утренний туман. С тех пор такие встречи становятся более частыми. Иногда она появляется в моих видениях, иногда я просто чувствую её близость, её поддержку. Я не считаю эти встречи галлюцинациями. Для меня это связь, продолжение наших отношений, хотя и в необычной форме. Это особенное ощущение присутствия, напоминающее о том, что любовь и связи могут преодолевать даже смерть. Но я понимаю, что моя связь с Ритой — это очень индивидуальный опыт, и возможно, не каждый смог бы понять мою точку зрения. Это лишь подтверждает тот факт, что мир наш многогранен и полон тайн, которые мы только начинаем понимать. Поэтому я продолжаю учиться, развивать свои способности и находить новые способы объяснения того, что вижу и чувствую.

                Глава 4

После четвертого урока, истории, я вышла из класса, и Денис уже ждал меня у двери. Полагая, что он собирается проводить меня до столовой, я сказала: «Подожди минутку, брошу сумку в шкафчик».

Он улыбнулся, обнял меня за талию и ответил: «Не нужно, сейчас начнется мой сюрприз!».

«Сюрприз?» — переспросила я, заглядывая ему в глаза. Мир вокруг будто растворился, оставив только нас двоих, окутанных неким электрическим напряжением. Его улыбка была завораживающей.

«Знаешь, я отвезу тебя в совершенно особенное место.

«А уроки? Мы что, их прогуляем?» — с наигранной строгостью скрестила я руки на груди. Денис, смеясь, наклонился и коснулся своими губами моей шеи, словно целуя её, шепча: «Да». Я отпрянула, пораженная собственной реакцией: вместо категоричного «нет» из моих уст вырвалось тихое «как?».

«Не бойся! — успокоил он, сжимая мою руку и ведя меня к воротам школы. — Со мной ты всегда будешь в безопасности». По дороге в машине я строила догадки. Парк? Кафе? Кинотеатр? Все эти варианты казались слишком банальными для такого таинственного приглашения. И вот, наконец, мы остановились. Выбравшись из машины, я остолбенела. Передо мной раскинулся огромный, сверкающий огнями парк аттракционов! Это было настолько неожиданно, что я просто не могла поверить своим глазам. Ничто не предвещало такого поворота событий.

Денис рассмеялся: «Говорят, это самое счастливое место на земле. Ты здесь была?».

Я отрицательно покачала головой.

«Отлично, — заявил он, — значит, буду твоим проводником». Он взял меня под руку и повёл к воротам, украшенным гигантскими фигурами сказочных персонажей. Проходя по Главной аллее, я разглядывала яркие декорации, шумные толпы, запах сладкой ваты и попкорна, всё это создавало невероятную атмосферу радости и веселья. В голове не укладывалось, как этот элегантный, утонченный Денис, которого я знала как человека из совершенно другого мира, может чувствовать себя комфортно в этом царстве Микки-Мауса и ярких, немного безвкусных декораций. Он казался здесь немного неуместным, как дорогая картина в дешевой рамке. «Здесь всегда лучше в рабочие дни — не такие толпы», — заметил он, как будто читая мои мысли. Я остановилась посреди аллеи, завороженная зрелищем.

«У тебя и любимое место есть? Ты так часто сюда приезжаешь? Я думала, ты только недавно к нам переехал», — спросила я, немного смущаясь своего недоумения. Он рассмеялся: «Действительно, недавно переехал, но это не значит, что я не могу иметь любимых мест. Это место… оно хранит много хороших воспоминаний из детства. Мой отец часто водил меня сюда, когда я был маленьким. Это был наш маленький ритуал. Мы катались на каруселях, ели сладкую вату, и он рассказывал мне истории о смелых рыцарях и прекрасных принцессах. Эти воспоминания очень дороги мне, и я хотел поделиться этим особенным местом с тобой. Хочешь, покажу тебе свои любимые аттракционы? Например, вот это колесо обозрения — с него открывается потрясающий вид на весь город. Или американские горки „Черная дыра“, на которых я катался ещё будучи ребенком, они такие же захватывающие, как и раньше, только тогда, конечно, мне казалось, что они бесконечные».

Денис говорил, и я слушала, зачарованная его искренностью. Его светский образ, который я привыкла видеть в школе, исчез, уступив место простому, доброму и немного сентиментальному юноше. Этот парк аттракционов стал мостом, который соединил два его мира, два его «я». И я, наблюдая за ним, понимала, что этот сюрприз был не просто развлечением, а глубоким и трогательным жестом. Это был способ показать мне своё настоящее «я», то, что скрывается за маской стильного и недоступного парня. Он показал мне не только парк аттракционов, но и частичку своей души, и это было поистине незабываемо. Мы провели в парке весь день, катались на всех аттракционах, ели сладкую вату, смеялись, и я поняла, что этот день станет одним из самых ярких и счастливых воспоминаний в моей жизни. Вечером, прощаясь у ворот, я чувствовала, что между нами возникла особая связь.

На следующий день мы опять прогуляли школу и наши приключения продолжились.

Сердце колотилось в груди, как бешеная лошадь, пока Денис гнал машину по извилистым дорогам. Скорость была запредельной, ощущение полёта смешивалось с легким ужасом. И вот, стремительный рывок закончился — мы въехали на просторную стоянку, окруженную яркими зелёными зданиями, выглядевшими как изумрудная крепость.

Вывеска гласила: «Восточный вход». «Восточный вход… куда?» — прошептала я, невольно прижимаясь к дверце. Денис рассмеялся, его глаза блестели озорством. Он сильно сжал мою руку, затем, с легкостью, пропустив вперед четверку великолепных рысаков.

Животные, словно полированные до блеска, сияли от пота, их мускулы напряженно играли под гладкой кожей. Конюхи, сосредоточенные и молчаливые, вели лошадей уверенным шагом. За ними следовал жокей, его яркая розовая и зелёная куртка резко контрастировала с белоснежными лосинами и вымазанными в грязи черными сапогами. Вид был поистине захватывающим.

«Ипподром?» — выдохнула я, потрясенная. Это было совершенно неожиданно, нечто совершенно противоположное тому, чего я ожидала. Никаких аттракционов, только мощь и энергия настоящих скачек.

«И не просто ипподром, Эвелина, — Денис с довольной улыбкой сжал мою руку. — Один из лучших в стране. Пошли, у нас столик на три пятнадцать в ресторане «Фаворит». Я застыла на месте, не в силах сдвинуться. В голове роились вопросы. «У кого… столик?» — уточнила я, насторожившись. Денис снова рассмеялся, но на этот раз смех его звучал немного натянуто.

«Успокойся, это всего лишь ресторан, — уже менее весело сказал он.

— Идем, не хочу пропустить заезд. Лучшие скакуны страны будут соревноваться».

Однако меня терзал другой вопрос. «Гм, ведь это… кажется, противозаконно?» — промямлила я, чувствуя себя последней занудой. Денис, несмотря на свой беззаботный вид, действовал на грани фола, а его безрассудство пугало. «Что противозаконно?» — с улыбкой спросил он, но я чувствовала — его терпение на исходе. Я отрицательно покачала головой. «Делать ставки, играть на бегах… ну, ты понял».

Денис рассмеялся, на этот раз искренне. «Эвелина, здесь скачки, а не подпольные петушиные бои. Пойдем!» — он потянул меня к сверкающим стеклянным дверям лифтов. Я вспомнила о возрасте.

«Сюда, наверное, пускают только с двадцати одного года?» «С восемнадцати», — ответил Денис, нажимая кнопку с цифрой «пять». Я задумалась: «Мне шестнадцать с половиной». Денис, мотнув головой, наклонился и нежно поцеловал меня. «Правила для того и существуют, чтобы их… если не нарушать, то, по крайней мере, обходить. Иначе жить скучно».

Мы вышли из лифта и оказались в просторном фойе, отделанном в разных оттенках зеленого — от нежно-мятного до глубокого изумрудного. Денис приветливо поздоровался с метрдотелем, как со старым знакомым. Метрдотель, улыбаясь, провел нас в зал. Зал ресторана «Фаворит» поражал своим великолепием. Огромное пространство было оформлено в стиле элегантной классики, с преобладанием зеленых тонов, перекликающихся с цветами ипподрома. Высокие потолки украшали изящные люстры, сверкающие хрустальными подвесками. Кресла были обиты дорогой кожей, столы — накрыты белоснежными скатертями. Из окон открывался потрясающий вид на ипподром — можно было наблюдать за подготовкой лошадей к заезду. В воздухе витал аромат кофе, дорогих сигар и легкого возбуждения, присущего местам, где решаются судьбы и делаются большие ставки. На стенах висели фотографии победителей прошлых заездов, их имена были увековечены в истории этого места. Жокеи в ярких костюмах проходили мимо, обсуждая тактику предстоящей гонки. Воздух был полон предвкушения — возбуждение накалялось с каждой минутой. Я чувствовала, что попала в необычный, манящий мир, полный азарта и адреналина. Денис, уверенный в себе и беззаботный, казался здесь своим, как будто это был его второй дом. Я осознала, что оказалась в центре совершенно иного мира, мира скорости, азарта и больших ставок, мира, в котором правила существовали, но часто игнорировались и обходились. И этот мир, несмотря на некоторый риск, был увлекательно притягателен.

Мы выиграли огромную сумму денег и были очень довольны и веселы.

Поздно вечером, когда мы, довольные и счастливые, сидели напротив камина и пили восхитительный кофе, Денис вдруг стал необычно серьёзным и взволнованным.

— Я должен тебе сказать правду, Эвелина. Ту правду, которую ты пока не осознаёшь. Именно она объяснит тебе, почему ты не видишь мою ауру, видишь Риту и обладаешь необычными способностями. Мы были мертвы. Но мы не в царстве мёртвых, а застряли между мирами, между миром живых и миром мёртвых. Есть в математике понятие: бесконечность. Так вот — мы в ней. Потому что мы любим. Любовь бесконечна. Поэтому мы между мирами в полосе бессмертия. Поэтому мы не мертвы. Мы бессмертны. Мы едины. В горе и в радости, в здравии и болезни, в счастье и в беде, в богатстве и в бедности. Ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
                Ничья по соглашению

Ну, блин, достали! Ты представляешь, Димка, вчера вечером звонит мне этот козёл тренер и говорит, солнышко наше, открытым текстом: «Завтра, согласно жеребьёвке, будешь играть с нашим Витькой Кружилиным, ему турнирных полочка нужны позарез. Так вот, разыграете дебют Вересова и на 20 ходу согласитесь на ничью». Нет, ну ты представляешь?
Во-первых, какого чёрта я с ним играю, когда по правилам швейцарки нас компьютер соединить не мог, поскольку у этого барана Кружилина 2 очка, а у меня 4 с половиной! Во-вторых, какой на фиг дебют Вересова, какая ничья, ведь я этого Витьку замордую на 15 ходу и он будет сидеть в тихой тоске в полном отстое, пока не догадается сдаться. В общем, положил я на дебют Вересова, на Витьку Кружилина, и на козла тренера. Я их умою. Всех. Димка на другом конце провода молчал, потом тихо, но отчётливо произнёс:

— Гриша, я тебе не советую. Не надо, Григорий, ходить против ветра.

На этом беседа двух игроков закончилась, так как Гриша сразу же бросил трубку. Наутро начался бой. Гриша, ехидно глядя Витьке в глаза, пожал ему руку. Витя, с надеждой глядя в Гришины глаза, сделал ответный жест.

— Объявляется начало тура! Чёрные включают часы белым!

Витёк, вытирая вдруг проступивший на лбу пот, нажал кнопку часов.

«Ну, понеслась душа в рай!» — подумал Гришка и рванул d4. Витя уверенно ответил Кf6, но, вместо ожидаемого Кс3, вдруг получил с4. Он с недоумением глядел то на Гришу, то на доску и немой вопрос « Почему?» так и витал в воздухе.

Позиция от хода к ходу у Вити всё ухудшалась, на глазах проступали слёзы, и вдруг он, не сделав хода, встал с места и пошёл по турнирному залу. Поравнявшись с тренером, он ненадолго задержался возле него. Затем уверенно подошёл к доске и сделал сильнейший в этой позиции ход, дающий ему шансы уравнять игру. И так повторялось несколько раз. Сомнений у Гриши уже не было. Он всё понял. Все были против него. Он играл не против Витьки, а уже против тренера, который постоянно смотрел на позицию, и, когда Кружилин отходил от доски, подсказывал ему ход. Сначала он растерялся, а потом в нём стала закипать холодная злость, переходящая в ярость. Нет, он не стал жаловаться судье, судья был другом тренера, и он знал, что это бесполезно. Он напрягся, как натянутая струна, он сжал всего себя в кулак, он хотел только одного: выстоять и победить. Всё его существо жаждало выигрыша. Он мечтал разгромить своих обидчиков, защитить своё «я». И вот, в очередной раз, Витя отправился в прогулку по зрительному залу. Но, то ли тренер недостаточно внимательно просчитал вариант комбинации, то ли сам Витя что-то недослышал и напутал, но, подойдя к доске, он разыграл комбинацию, перепутав порядок ходов. В итоге, она вместо выигрыша принесла ему неожиданное поражение. Не дождавшись мата, Витя покорно сдался, и, опустив голову, вышел из турнирного зала. Гриша не чувствовал вообще ничего. Сначала, пока ещё напряжение не спало, он всё ещё сидел за доской, обхватив голову руками, затем медленно встал и ушёл из турнирного зала.

Он не собирался играть в поддавки. План был совсем другой. Гриша, как и обещал Вите, не собирался идти против ветра, но и подчиняться тренеру тоже не намерен. Он решил сыграть в свою игру, игру на износ, используя против Витьки его же ожидания. Разговор с Димкой заставил его задуматься. Димка-опытный игрок, и его предостережение явно что-то значило. Возможно, тренер имел какие-то рычаги давления, какие-то козыри в рукаве, о которых Гриша не знал. Но Гриша не любил, когда ему диктовали условия. Он решил выставить Витьку дураком перед всем турниром, показать, насколько жалок его расчет на легкую победу. Он вспоминал игру, вновь мысленно прокручивая все события.

Игра началась. Гриша, вместо обещанного дебюта Вересова, выбрал резкий, неожиданный дебют. Витя, ожидавший спокойной игры, заметно сбился. Гриша играл агрессивно, жертвуя пешками и даже фигурами, но при этом создавая невероятное давление на позицию Витьки. На доске возник хаос, вихрь фигур, где белые пытались удержать натиск чёрных. Витька, вспотевший и покрасневший, начинал терять самообладание. Его расчеты рушились, как карточный домик. Он пытался спасти свою позицию, но Гриша играл с жуткой точностю, предвидел каждый ход соперника на несколько ходов вперед. Комбинации Гриши были острыми и непредсказуемыми, лишая Витьку возможности для противодействия. Каждый ход Гриши был пропитан злорадной улыбкой, видимой только ему. На 15-м ходу Витька сделал ошибку. Не такую крупную, чтобы сразу проиграть, но достаточно серьёзную, чтобы потерять всякую надежду на ничью. Гриша тут же набросился на слабые точки его позиции. Витька пытался отбиться, но Гриша играл как машина, точно и беспощадно разбивая его оборону. К 25-му ходу поражение Витьки стало очевидным. Он сдался, не дожидаясь мата. Гриша, не скрывая удовольствия, записал победу.

В зале пронёсся шепот, многие не верили своим глазам. Тренер Витьки, сидевший рядом, был в ярости, но ничего не мог поделать. Гриша показал класс, и самое главное, он унизил не только Витьку, но и его наглого тренера, доказав, что он сам решает, как ему играть. После партии Гриша просто улыбнулся и ушёл из зала, оставив позади себя смятение и недоумение.

Его победа была не только игрой, но и заявлением.

Заявлением о том, что он сам себе хозяин.

                Экскурсия

Зачем нужны выходные дни? Совершенно непонятно. Это как бельмо на глазу: и убрать затруднительно, и мешает. Взять, к примеру, предновогодние выходные (у учителей, например). Это же головная боль! На праздничный стол закупается куча ненужных продуктов, без которых вполне можно было обойтись. Приобретённые подарки вместо небольших пакетов помещаются уже чуть ли не в мешки. Суета и беготня окончательно выматывают и без того уставший организм, которому и нужно то было всего лишь шампанское, кофе и огромный торт, свечи да живая ёлка, да мороз и метель за окном. А выходные дни в турнирах? Полный абсурд. Представьте себе лошадь, несущуюся вскачь, которую на полпути вдруг решили остановить. Пускай, дескать, передохнёт. Так и игрок, набрав обороты и кураж, вдруг сталкивается с выходным днём. Это напоминает старый анекдот:

— Прапорщик, остановите поезд.
— Поезд, стой! Раз, два.

В нашем турнире выходной пришёлся на пятый день. Мишка, накануне проигравший партию (это была его единственная партия, проигранная в турнире), возмущался больше всех. Игровой пыл бил из него фонтаном. Мишка громыхал:" Я играть сюда приехал, а не по музеям шляться! Я хочу играть следующий тур, я любого порву сегодня!“. Забавный он был, наш Мишка. Самый молодой из нас, самый талантливый. Играл он классно, редко терпел поражение. Перефразируя строки известного поэта, про него можно было сказать: Как много пройдено дорог, как мало сделано ошибок! Но что тут поделаешь? Выходной, так выходной. Кстати сказать, экскурсовода нам дали великолепного. Добродушный, полненький, с прекрасно развитой речью и тоже шахматист. Поэтому переход от одного знаменитого исторического места до другого он начинал словами: „Пойдёмте, коллеги…». Слушали его внимательно и с удовольствием. Обилие красоты вокруг проникало в душу, это был один из тех дней, когда жизнь била ключом изнутри и всё вокруг, включая тебя самого, находилось в состоянии восхищения и гармонии с природой. Экскурсия стартовала и завершалась в одном и том же месте. Мишка решил на нём и остаться, взяв с собой вчерашнюю партию и карманные магнитные шахматы. События, таким образом, стали развиваться параллельно.

— Итак, перед вами замечательный памятник архитектуры конца 18-начала 19 века…

— Чёрт, тут сильнее было сыграть ладья а6,ну ведь не столь уж сложно находимое решение! Теперь на ответное е5 белые просто возьмут пешку на проходе.

— Эти фонтаны уникальны, их нет больше нигде в мире. Пётр 1-ый, желая пошутить над именитыми гостями, приглашал их присесть на лавочку, где с ног до головы их окатывал фонтан, а сам Пётр хохотал без умолку…

— А ведь коневой эндшпиль после Кра6, Ке8 и Кg7, по-видимому, выигран…

— Мы подходим с вами к Финскому заливу, где от пристани идут теплоходы на Санкт-Петербург.

— На Кс5, с целью не допустить ле6 найдётся Лв6+, Кра7 и Лс6, и конь вытеснен. Остаётся…

— А вот и знаменитый дворец мон плезир…

— Остаётся Кf8, но и это отступление на совсем уж последнюю линию обороны не должно спасти чёрных.

Партию Мишка внимательным образом посмотрел, наконец-таки немного успокоился. Экскурсия к тому времени подходила к концу и наш Мишаня незаметно пристроился в её хвосте. Все шумно благодарили экскурсовода, изрядно уставшие, но довольные. Внезапно он повернулся к Мишке, и, улыбнувшись, сказал: «Ну а вам, молодой человек, понравилось? Есть ли вопросы? Всё ли понятно?» Мишка, рассеянно: «Да чего там непонятного. Надо было Ла6 играть, и всё тут!»

Хохот был всеобщий и гомерический. Замечательный хохот, который продлевает жизнь. Много ещё было в нашей жизни хороших, приятных и тёплых дней, но этот мне запомнился как-то особенно. Как же много красивого и доброго в жизни! Как она хороша! Но, увы, быстро кончается, а жаль…

                Код удачи — случай из реальной жизни

Он понимал, что это конец. Дашке нужны были его с тёплым пледом на ногах. Работе-его мозги. В итоге, он сам-никому. Никому не было дела до того, что он чувствовал, и о чём думал, чему радовался и о чём горевал, к чему стремился и на что надеялся. Круг замкнулся. Он давал себя этому миру по крупицам, этот мир не давал ему ничего. Ничего и никого. Он пытался уйти, не вышло. Он пытался понять — не понял. В результате этого процесса он оказался лежащим на животе в позе трупа на диване, окружённый немым укором кучи пустых пивных банок на полу. Он не ждал и не надеялся. И вдруг… Эта телепередача про идиотский код удачи. Видите ли, существует такой цифровой код, с помощью которого фортуна повернётся к вам лицом и вы обретёте долгожданное счастье. Сначала он смеялся, потом плакал от смеха, потом взял старый потрёпанный блокнот и записал этот так называемый код удачи. Далее по телевизору сообщали (по секрету всему свету) таинственный способ его применения: каждое утро его надо было произносить натощак 77 раз подряд без запинки. И результаты появятся незамедлительно.

Он решил начать с завтрашнего утра. Ну, утро было, как утро. Тупая боль в голове, смятая постель с единственной сиротливо лежащей подушке в наволочке, срок последней стирки которой было невозможно припомнить. Обливаясь ледяной водой под душем, он вспомнил этот пресловутый код. Поплёлся на кухню, и хотел было уже хлебнуть из холодильника холодного пивка, но вспомнил фразу: «произносить натощак» и пить не стал. Чтобы не сбиться со счёта (надо было сказать 77 раз), он взял спичечный коробок и всякий раз, когда он, загибая пальцы, 10 раз произносил код, он выкладывал из коробка одну спичку на стол. Когда семь спичек были на столе, он произнёс код ещё семь раз и, усмехнувшись, принялся за пиво. Но после пары глотков, поняв, что оно почему-то не пошло, лениво стал собираться на работу. Выражение его лица было таким, как будто он случайно забил гол в собственные ворота. Собственно, в каком -то смысле так оно и было. Работать хорошо было не только бессмысленно, но и небезопасно: это вызывало неописуемую агрессию со стороны его менее способных коллег. Работать от звонка до звонка, от зарплаты до зарплаты — скучно, халтурить — омерзительно. Но и работать, как сейчас — всё равно, что забивать гол в собственные ворота, потому, что он знал на собственной шкуре: не делай добра, не получишь зла. Но утро было обычным. И он шёл на работу. Зашёл в автобус и почувствовал, что уселся на какую-то хрень на сиденье. Привстал, присмотрелся и ахнул — бумажник, туго набитый деньгами. А поскольку таким извращением, как излишняя совестливость, он не страдал, то, посему, и быстренько засунул этот подарок судьбы себе в барсетку. Теперь утро уже не казалось ему серым и тоскливым. Выйдя из автобуса, он пересчитал свою неожиданно приобретённую прибыль и настроение у него стало не обыкновенно радостным. Можно даже сказать, с этой самой минуты его организм непостижимым для него способом настроился на чудеса. Мало сказать, настроился, он ощущал уже каждой своей клеточкой, что его ждут перемены. Перемены во всём, и, непременно, к лучшему. Он смотрел на прохожих и непроизвольно улыбался, он вдруг стал приятен и приветлив, добродушен и интересен. Его коллеги были изумлены этой внезапной метаморфозой. Вместо занудливого ворчуна, он, Стёпа, превратился милейшего собеседника. Теперь к нему в отдел стали заглядывать и просто так, без всякого повода, попить с ним кофейку, обсудить различные проблемы, благо их всегда у любого человека предостаточно. И уж совсем естественно стало выглядеть его назначение на должность начальника, когда тот, внезапно, в расцвете сил, скончался во сне. После бумажника с деньгами, это было можно назвать чудом номер два. Из чуда номер два образовалось и третье: повышение в зарплате, более сложная и интересная работа, новая квартира, шикарная дача. Затем, счёт в швейцарском банке, который тоже пейзажа не испортил. И всё это произошло в очень короткий срок. Он, наконец, женился. Но вовсе не из-за квартиры и зарплаты, и т.д., и.т.п., а потому, что он обрёл, наконец, долгожданную уверенность в себе. Уверенность в том, что он, Стёпа, что-то в этой жизни может и что-то в этой жизни стоит. Уверенность в том, что любимая женщина не скажет ему: «нет», уверенность в том, что всё в его жизни получится, пусть не сразу, но постепенно, образуется и станет на свои места, уверенность в том, что все чудеса в этом мире начинаются со слов: «я хочу» и происходят со словами: «я могу». Каждое его утро начиналось с повторения цифрового кода, это стало его привычным ритуалом, вроде молитвы у верующих. Через год судьба подарила ему самое божественное из своих чудес: сыновей — близняшек. Он был совершенно, безоблачно и непостижимо счастлив, и даже мог бы сказать о своих ощущениях примерно так:

Я поднимаюсь в небеса.

Я понял всё и всё изведал.

Я никогда так счастлив не был.

Во мне душа перевернулась.

И фейерверком вдруг взметнулась,

И захлестнула теплота.

В моих детишках — часть меня.


На этом, собственно, можно было рассказ и закончить. Но история эта имеет естественный, хотя и забавный финал. Очень естественный и очень простой. А произошло вот что. Однажды он зашёл к своему старому приятелю и застал его в том же плачевном состоянии, в котором и сам находился всего лишь два года назад: унылая небритая физиономия, тело в позе трупа в окружении кучи водочных бутылок. Ему стало жаль. Вы, наверное, читатель, уже догадываетесь, что произошло дальше. Да, вы правы. Он предложил ему своё лекарство — код удачи! Для большей уверенности он решил заглянуть в блокнот, где этот код был записан. И вот тут мы подошли к самому интересному моменту во всей этой, кстати сказать, невыдуманной истории: код был другой! Он неверно его запомнил! Понадеявшись на память, он стал произносить его, не сверив с блокнотом! Две последние цифры — иные! Проще говоря, абсолютно не те!

И тут он понял! Он понял всё! Нет никакого кода удачи! Нет и быть не может! Нет вообще ничего на земле, что не зависело бы от нас самих! Жизнь его не менялась только до того момента, когда он перестал бояться что-то в ней менять, до того, когда пресловутое: «а вдруг у меня не получится? — сидело у него в мозгу. Он понял то, что мы о своей жизни думаем, то, чего мы боимся, -то мы и получаем. И только тогда, когда наше внутреннее «я» выйдет на свободу и сила желания перемен возьмёт верх над всем нашим существом, разумом, тогда настанет наш час, наша минута, наш день, наш год. Давайте создадим свой код удачи. Напишем в нём любые цифры, и поверим в них. Главное, поверим!!!

                Слабое поле

Весна была в разгаре. Аромат сирени в сумерках сводил с ума своим благоуханием. Просто сердце замирало, голова кружилась, а тело, его неуклюжее тело, полноватое и неповоротливое, вдруг стало как будто невесомым, словно парящим от нежности нахлынувших чувств. Его душа была подобна системе сообщающихся сосудов: в ней эликсир восторженных весенних эмоций пульсировал по венам, переливаясь из одного пространства в другое, но никогда не иссякал и никуда не исчезал. Он был переполнен счастьем. Оно пульсировало в его мозгу, в груди и сотрясало всё его существо. Девать его было некуда, ибо объект столь нежных чувств оставался полностью равнодушным к этим воздыханиям. Он звонил ей очень часто, всякий раз с трудом подавляя стук несущегося галопом сердца, она — раз в год. Он стремился быть с ней всегда рядом, она изредка снисходительно проводила с ним день — другой. Он искал выход, но выхода не было. Его просто не было в природе. Он не раз думал: «Видимо, когда бог раздавал взаимность, меня не было дома». Очередным одиноким вечером он, лёжа в гамаке, несчётное число раз перечитывал фразу в шахматной книге: «Слабое поле часто становится полем вторжения неприятельских фигур.«Так ничего толком и не сообразив ввиду расслабленного полу дремотного состояния, он, наконец, уснул.

И приснился ему лекционный зал мединститута. Профессор попросил студентов назвать слабые стороны человеческого характера.


— Жадность!

— Лень!

— Бесхарактерность!

— Тупизна!

— Подлость!

— Равнодушие!

Что будем с ними делать? Герасимов, отвечайте!

— Они станут полями вторжения нашего вмешательства.

— Как будем лечить?

— Методом от противного.

— Конкретный пример приведёт Барсуков.

— Ну, жадность, например, будем лечить щедростью. Сделаем всё неправильно. Завалим объект щедротами мира сего, абсолютно безвозмездно. До определённого момента объект будет воспринимать это как должное, потом станет странно, потом дурно, и процесс исцеления пойдёт.

— Беляков, что делать с ленью?

— Лень лечим аналогом, то есть, ещё более патологической ленью. Например, объект лежит на диване и ленится сходить в магазин. На это вы замечаете, сто вам тоже лень, и так до критического момента, когда от голода объекту станет дурно. Стало быть, процесс исцеления пошёл. — Как будем исцелять бесхарактерность, профессор?

— Да элементарно! Заставим объект под угрозой физической расправы проявить волю и дать, например, обидчику в глаз! Исцелим, стопудово!

— Господа, как поступим с синдромом тупизны?

— Методом поощрения, пан профессор! Мы скажем тупому: найди решение ты получишь 1000 долларов. В 90 случаев из 100 после этого проблем с пациентом нет.

— Переходим к одному из самых сложных клинических случаев. Итак, подлость, господа! Роскошное слабое поле. Гниющая мерзость и низость души! Ваши варианты, господа. Вариант один. Отвечаем полным равнодушием к объекту. Не видим его в упор, не общаемся с ним, вычёркиваем из нашей жизни. Какую ошибку можно совершить при этом? Ошибкой будет месть. Месть будет вновь возникшим слабым полем. Это всё равно, что поливать дерьмо, извините за выражение, дерьмом.

— А теперь переходим к домашнему заданию. Темой вашего исследования станет одно из самых коварных слабых полей — равнодушие. Жду ваших решений через неделю. Как калейдоскоп, мелькали кадры сна, он видел какие-то неясные блики, белые халаты студентов, скальпели и растворы с разноцветными жидкостями в колбах. И вот снова лекционный зал и энергичный профессор. Он начал издалека:

— Итак, что вы чувствуете в ответ на равнодушие? Могу с уверенностью сказать, что сложность состоит в разветвлённости вариантов. Рисую «дерево расчёта»:


1.Равнодушие

2. Самоуничтожение

3. Отчаяние

4. Гнев

5. Тихий пессимизм

6. Ответный спад чувств

7. Обострение добрых чувств.

8. Агрессия

9. Желание преодолеть равнодушие.

— Ввиду этого, господа, единого рецепта нет и быть не может. Что можно посоветовать человеку, который, образно говоря, пытается прошибить лбом стену? Ломиться в закрытую дверь? Стучаться в холодное сердце? Это подобно тому, что мы будем рисовать радугу на небе, а она таи от этого не появится. Да, и на навозе растут цветы дивной красоты, но ничего не произрастает на равнодушии. Оно бесплодно, господа. Оно иррационально и бессмысленно. Оно изживёт рано или поздно само себя. Без всякого вмешательства. Оно мертво, как загробная тишина. Оно — отсутствие обратной связи, замкнутое болото души. Ему можно посочувствовать, пожалеть. Но исцелить его нельзя, потому что равнодушие — это ничто, а из ничего — ничего и получится. Ваше домашнее задание, таким образом, не имеет решения, господа. Оставьте равнодушие в покое. В нём нет жизни! Подберите к нему определения!

— Убожество!

— Отстой!

— Тишина души!

— Сон сердца!

— Достаточно, господа. Кто всё таки хочет ещё что-то добавить по этому поводу? Пожалуйста, Смирнов!

— Пан профессор, я отвечу в стихах, если можно!


     Я долго пытался попасть вникуда.

     Напрасно искал теплоты ото льда.

    Пылая, стремился сгореть я дотла.

    Но снова навстречу-лишь холод и мгла.

    Я лбом прошибаю закрытый мне путь.

    Спокойствие мне уж себе не вернуть.

    Но, падая, снова на приступ иду.

    Но эту преграду сломать не могу.

    Совсем я один, но уверен теперь:

    НЕ СТОИТ СТУЧАТЬСЯ В ЗАКРЫТУЮ ДВЕРЬ!

Сон кончился. Наступило утро. И любовь, которая мучила его своей безответностью, вдруг ушла, как будто её никогда и не было. Сначала он подумал, что это хорошо, это облегчение, но потом с отчётливой ясностью осознал, что без любви мы — сплошное слабое поле. Слабое никчёмное, как увядшая трава. И это неизлечимо!

Письмо Ивану Фомичу

Эх, Иван Фомич, Иван Фомич… Старый ты чудак. Спасает тебя, конечно, юмор. Ты когда последний раз у врача был? А ведь то сердце прихватит, то печень… А ты радуешься: вчера ногу подвернул, так болит так сильно, что аж голова болеть перестала. Во, обрадовался! Как будто удача привалила. А что ты творишь по дороге на работу?
Ну, перестали тебе на работе оплачивать проезд, ну это же не повод цирк устраивать! Когда ты по вагонам от проводников бегал, я ещё молчал, хотя тебе под 50,мог бы остепениться. Но вчера ты вообще номер отколол! Устал бегать, так взял две сумки в клетку, набил внутри бумагой, и, когда увидел контролёров, пошёл по вагону с диким воплем: «Горячие пирожки, с капустой, с картошкой!» Вань, а если бы кто-то захотел пирожков? То-то…
А знаешь, это ведь вопрос человеческой гордости. Отказались оплачивать проезд? У них кризис? В совести у них кризис! Пожизненно! Надо было развернуться и показать ж… Если ты им нужен, нашли бы деньги, а не нужен-чего унижаться? Работы другой нет? Небось, нашлась бы. Не работы другой нет, а гордости нет. Только и всего. Вчерашний тренерский совет вспоминать тоскливо. Пришла мама Феди Хрустова, ну, помнишь, красивая такая, ухоженная дама, хозяйка салона красоты. Так вот она, Фомич, заявила, что ты, дескать детей балуешь. Моему Феде, говорит, за каждую решённую задачу шоколадная конфета не нужна. У нас богатая семья, мы и так ему много сладостей купим. Нужно, говорит, чтобы интерес к занятиям был естественный, а не «покупной». Да и диабет так заработать можно. Какой диабет, Фомич? Он же у тебя за всё занятие больше трёх задач не осилит!

Наши все молчали. Один, правда, возразил, что к тебе ходят многие детдомовские дети, а им лишняя конфетка не помешает. Да и не в ней, этой несчастной конфете, дело. Помнишь, у Маши-то, Соловьёвой, всё с этих самых конфет и начиналось. А теперь она гроссмейстер…
Что касается Феди, то ему и торт не поможет. Тупой, бедняга, как валенок. А ты вообще-то веришь, что можно в общей группе человека до приличного уровня довести? Чушь, конечно. Надо индивидуально заниматься.

Теперь самое интересное. Помнишь, у Крылова, он у нас старший тренер, в феврале рейтинговый турнир был? Тут странная история вышла. В интернете, среди игроков этого турнира появился некто Мухин, а все ребята говорят, да и секретарь турнира тоже, что такого игрока не было. и всем поставили от него несуществующий результат. Кому очко, кому половинку. А у Хронобеева вообще от этого мифического Мухина ноль стоит. Идиотизм полный. А если честно — стыд. И за Крылова, и за шахматы. Ну не хватало им рейтингового игрока, турнир бы не обсчитали. Ну и что? Пожар? Горит? Последний рейтинговый турнир во Вселенной? Грустно… Ты как хочешь, Ваня, а я решил — уйду. Сам свой шахматный клуб в городе организую. И турниры у меня будут честные. Надоело себя дураком чувствовать. А ты, Фомич, как хочешь… Честь, она, знаешь, или есть, или нет…

                Профессия такая…

В кабинете директора сидела и рыдала навзрыд учительница. -Всё, больше не могу, Ольга Анатольевна. Совсем Козлов обнаглел. Нет с ним никакого сладу. На все вопросы — мат. Он по-английски всего четыре слова знает, и то мат. Что ни спросишь, один ответ: «Fuck in your mother!». Я сначала пыталась пошутить: «Ты что, говорю, Козлов, гангстерские фильмы на английском часто смотришь?» А Белов мне тут же и съязвил: «Нет, Вера Николаевна, это он порнуху в оригинале смотрит.»

— Надо найти подход, Вера Николаевна. Одиннадцатый класс ведь. Не отчислять же его в самом деле. Семья неблагополучная. Мать одна его воспитывает. На двух работах горбатится. Ну, выгоним мы его. А куда он пойдёт? На улицу?

— Вы не понимаете. Он же весь класс разлагает. Вот вчера спрашиваю: «Почему нет домашнего задания?» А он мне: «Это жизнь… Не расстраивайтесь, морщины появятся». В компьютере в стрелялки играет, ложится под утро.

— Ну хорошо, а у кого он ведёт себя нормально? — На физкультуре у Труханова, вроде более-менее, да и то в последнее время он его раздражать стал.

— Ладно, соберём педсовет.

Вызвали Козлова. Но так и не дождались. А вечером того же дня несчастная мать показывала класcруку записку: «Жить больше не могу. Никто меня не любит. Искать меня не надо.»

Исчез Козлов. Прошло три дня. В милиции заявление приняли, но и толку-то… Класcрук сначала билась в истерике, всё себя в чёрствости обвиняла, потом слегла в больницу с сердечным приступом. Мать перестала ночами спать, всё смотрела в одну точку, абсолютно в невменяемом состоянии, в отчаянии пытаясь понять, как пережить то, что пережить невозможно. Класс притих. Девочка, которая сидела с Козловым за одной партой, посмотрев на его пустое место, вдруг закрыла лицо руками и разревелась навзрыд.

В учительской разгорелась полемика: — Вот, недоглядели. Не проявили чуткость. Не нашли подход к ребёнку. Вовремя не поговорили, лишний раз по голове не погладили. Был человек, и нет человека. Один Труханов держался особняком. Один раз не выдержал и как заорёт на весь коридор: Это не он — Козлов!!! Это вы все — Козловы. Он же сволочь! Всех доводил! Мать не жалел! Если окажется, что живой, я сам его своими руками задавлю, собаку такую!» Как в воду глядел.


Через неделю объявился Козлов, живой и здоровый. Труханов поинтересовался, откуда появился. Говорят, сняли с поезда Москва-Киев. Он туда зайцем пробрался. Да так бы всё и сошло ему с рук, но забрался он на третью полку, откуда ночью ухитрился благополучно свалиться. А знаете, почему благополучно?
Как раз в этот момент старик с нижней полки встал в туалет выйти, а тут Козлов ему на голову и свалился. Козлову ничего. У старика тяжёлое сотрясение.

Ходил Козлов по школе героем. А как же, его же всё во время отсутствия жалели. Но не тут то было. Первым уроком в понедельник была физкультура. Завёл его Труханов к себе в подсобку и сказал: «Если ты, подонок, не будешь учиться, я добьюсь твоего исключения из школы. Ты у меня не на поезд Москва-Киев, а на поезд Москва-Магадан сядешь. В один конец. И с него тебя не снимут, потому как поведение у тебя соответствующее. Приблатнённое. А это тебе, тварь, за мать!». Двинул он его по морде крепко. Фингал получился на пол-лица.

— И слушай внимательно, гадёныш. Вот тебе мой бесплатный совет. Поступай в театральное. Выучи басню.«Свинья под дубом». Произведёшь неизгладимое впечатление на приёмную комиссию. В роли свиньи. Кстати, перед экзаменом не забудь рубашку погладить. А то впечатление будет уже в прямом смысле неизгладимое.

С тех пор Козлова было не узнать. Хамить перестал. Не опаздывал. Худо-бедно на тройки закончил школу, но по литературе вытянул на 5.

На педсовете директор с радостью объявил: «Многие выпускники поступили в институты. А один даже в Москву. В Щукинское училище. Догадайтесь, кто?». Не догадались. Трудно было догадаться. По тому, как поступил туда Козлов. Когда все разошлись, директор попросила Труханова остаться. И спросила: «Вадик, дело прошлое. Скажи честно, это ты тогда ему морду разбил?». Труханов молча кивнул.

— А если бы ты ошибся? А если тогда так было нельзя?

— Я не имел права ошибиться, Ольга Анатольевна. Потому что хирурги, сапёры и учителя ошибаются только один раз. Профессия такая…

Встреча

Вечер был осенний, хмурый. Располагающий к разговорам и воспоминаниям. Костя с Никитой пили на даче чай. В камине потрескивал огонь, согревая этот вечер. Было тихо. Только ветер завывал за окном, шатая обнажённые деревья. Тут вдруг Костя сказал.

— А знаешь, Никита, что в жизни главное? Повисла пауза. Никита, наморщив лоб, начал выдавливать из себя какие-то истины:

— Ну, работа, семья… Может, цель, идея какая-то?

Костя рассмеялся, впрочем, ни обидно, ни зло, а как-то так сочувственно.

— Нет, Никита. Всё и сложнее, и проще. Главное в жизни — встреча. Просто надо вовремя встретить человека, который перевернёт всю твою жизнь. И не важно, войдёт он в эту твою жизнь, или нет. Будет другом, женой, товарищем или мелькнёт как метеор и исчезнет навсегда. Был у тебя такой человек?

— Нет. Да и чего в моей жизни переворачивать? Родился, учился, женился…

— А вот в моей был. Встретились мы лет двадцать назад в ту постыдную пору моей жизни, когда я был не Костя, а Костян. И вечер был такой же осенний и хмурый, как сейчас. Тревожный, холодный, плавно переходящий в ночь. Стоял я под аркой. Темень-не зги не видать! Фонаря паршивого, и того нет. Злой я был и голодный. В кармане-нож. Не для применения, для остраски. Неделю уже по ночным дворам охотился за дамскими сумками с толстыми кошельками. Не просто охотился, идею под это своё дерьмо подводил. Что я, мол, несчастный, безработный, голодный, а эти сучки богатые все в шоколаде, от них не убудет. Стою, значит, мёрзну, и всё больше зверею. Неизвестно, чем бы кончился этот вечер, да и вся моя жизнь, если бы не то, что случилось дальше. Ночную тишину вдруг нарушил стук бегущих каблучков и тяжёлое дыхание. Я толком ничего не понял. Стою как вкопанный. И тут эта девушка подбегает ко мне и прерывающимся, почти детским умоляющим голосом просит: «Мужчина, пожалуйста, проводите меня. Я очень боюсь, тут темно. А я одна, понимаете, совсем одна. Я с работы иду. Меня встретить некому. А тут ещё, говорят бандит в нашем районе появился. Ножом угрожает, отбирает сумки у женщин. Проводите меня, пожалуйста, очень вас прошу.»

— И понимаешь, Никита, берёт меня под руку, а сама дрожит как осиновый лист. Тоненькая, молоденькая девушка. На лице от страха ни кровиночки. Это я уже её разглядел, когда мы из арки на улицу вышли. Ну, а у меня вдруг пот горячий по спине покатился и ноги ватными стали. Жалко стало её, дурёху. Оказывается, мать у неё от сердечного приступа померла, а отец спился. Вот так и осталась она на белом свете одна. На всю жизнь запомнил, как она мне в глаза посмотрела и говорит:

— А вы знаете, что такое быть одной? Приходить каждый вечер в пустую тихую комнату, настолько тихую, что тиканье часов кажется звоном колокола? А я знаю.

Смотрю я на неё, на то, как слёзы по маленькому личику льются, и тут во мне что-то оборвалось. И все мои мысли показались мне глупыми, проблемы — пустячными, а сам я — ничтожным. Довёл я её до дома. С тех пор не виделись. Но тот, бывший, Костян умер. Умер раз и навсегда. От простого человеческого доверия. От случайной встречи. Видно, Бог мне эту девушку послал.

— Да, вздохнул Никита. Бывает же…

                Клуб «Гамбит»

Это произошло весной прошлого года. У Виктора Халина сидел солидного возраста мужчина, очень худой и седой как лунь. Я хотел было войти, но увидел, что оба они увлечены разговором, и собрался уходить. Однако Виктор пригласил меня в комнату и закрыл за мной дверь.

— Это замечательно, что вы пришли, — улыбаясь, сказал он.

— Боюсь вам помешать. Мне кажется, что Вы заняты.

— Да, занят. И даже очень.

— Не лучше ли мне зайти в другой раз?

— Нет, конечно. Соломон Ильич, — сказал он, обращаясь к старику. Этот человек не раз помогал мне в самых трудных ситуациях. Мне кажется, что и Вам он будет весьма полезен.

Старик встал со стула и обернулся в мою сторону; его светлые и грустные глаза внимательно смотрели на меня.

— Садитесь поближе, — сказал Халин.

Виктор погрузился в кресло и, как обычно, стал крутить маленькую палочку правой рукой.

— Я знаю, вас это раздражает, — сказал он, — но без этого я никак не могу сосредоточиться. Мне обязательно надо постоянно что — то вращать… Такова потребность моей натуры. В былые годы обучения на юрфаке в университете это доводило профессора Грушницкого до бешенства.

— Помню, ваши вращения всегда казались мне утомительными, — согласился я.

— Ну довольно воспоминаний. Итак, к делу. Весьма, кстати, необычному.

— Я всегда говорил Вам, что обожаю необычные дела. Так сказать, с изюминкой.

— Да уж, с изюминкой, так с изюминкой. Соломон Ильич рассказал мне в высшей степени странную и необычную историю. Я никогда не слыхал более чудесной истории… Пожалуйста, Соломон, Ильич, повторите свой рассказ. Я прошу вас об этом не только для того, чтобы мой друг, Вениамин, выслушал рассказ с начала до конца, но и для того, чтобы мне самому не упустить ни малейшей подробности. Обычно, как только мне начинают рассказывать что-нибудь, мелкие, но важные детали ускользают из моей памяти. И на этот раз я вынужден признать, что мог что-либо упустить из вида.

Старичок нагнулся, вытащил из портфеля небрежно скомканную газету и положил на стол. Он, вытянув шею, пробегал глазами столбцы объявлений, а я внимательно наблюдал за ним и пытался понять, какого рода события привели его к Халину.

Вы нашли объявление, Соломон Ильич?

— Нашел, — ответил старик. — Вот оно. С него все и началось. Прочтите его сами, Вениамин.

Я взял газету и прочел:

Клуб «Гамбит»

Приглашает на шахматный турнир пенсионеров. Участие в турнире бесплатное. Всем участникам, независимо от результата игры гарантирован денежный приз в размере 10000 рублей. Каждый пенсионер не моложе шестидесяти пяти лет, находящийся в здравом уме и трезвой памяти, может принять участие в турнире. Обращаться лично к организатору турнира в понедельник, 1 апреля, в одиннадцать часов, в клуб «Гамбит» по адресу Виноградный переулок, 5. Заявки на участие принимаются с 11.00 до 15.00. Количество мест ограничено.

— Что это, черт возьми, может означать? — воскликнул я, неоднократно прочитав странное объявление.

Виктор засмеялся и сказал, что он испытывает немалое удовольствие от этой истории.

— Странное объявление, не правда ли? — сказал он. — Ну, Соломон Ильич, продолжайте ваш рассказ о себе, о своем доме и о том, какую роль сыграло это объявление в вашей жизни.

— Хорошо. Сейчас расскажу.

Я очень люблю шахматы. В моём возрасте участие в турнирах бесплатное, и в этом смысле в объявлении нет ничего необычного. Но чтобы 10000 просто за участие? Когда я туда пришёл, то увидел зрелище, какого мне никогда больше не приходилось видеть! Огромная толпа стариков в очереди на регистрацию. Никогда я не думал, что в нашем городке столько стариков!

— Замечательно интересная с вами случилась история! — сказал Виктор когда Соломон Ильич замолчал, закурив сигарету.

— Пожалуйста, продолжайте.

— В клубе было очень людно и встречали игроков не слишком то приветливо. Однако, когда я подошёл к столу регистрации, меня встретили гораздо приветливее, чем остальных игроков и даже предложили чашечку кофе. Мне дали на подпись какую-то бумагу, сказав, что это ознакомление с турнирным положением и согласие на использование моих персональных данных.

Как назло, я так торопился, что забыл взять очки. Из-за своей дальнозоркости я никак не мог разобрать, что было напечатано на этой бумаге. Но, не желая задерживать очередь, одной рукой хлебнул кофейку, а другой подмахнул бумагу. Дальше — ещё удивительнее.

Первые три зарегистрировавшихся участника турнира получают право бесплатного размещения в гостинице с питанием по системе шведский стол. — сказал организатор.

— Давно не случалось мне жить и питаться бесплатно в роскошных аппартаментах!

Мне стало неловко, когда организатор внезапно кинулся вперед, схватил мою руку и горячо поздравил меня.

Вы женаты, Соломон Ильич? У вас есть семья? Мы можем поселить всех вас вместе.

Я ответил, что я бездетный вдовец. Живу один.

«В таком случае, до свиданья, Соломон Ильич. Позвольте мне еще раз поздравить вас. Заселиться в гостиницу вы можете сегодня с 15.00»

Он улыбнулся мне. Я вышел из комнаты и отправился домой, радуясь своей необыкновенной удаче. Собрав необходимые вещи и документы, я пошёл заселяться в гостиницу, где меня ждал великолепный ужин и роскошный люкс с видом на реку.

Так шло изо дня в день, Виктор Николаевич. В субботу начался турнир. Так незаметно прошла и неделя. Каждое утро я приходил на игру ровно к десяти и выигрывал партию за партией. Наконец, турнир завершился и я, получив красивый кубок за 1 место и 10000 рублей, счастливый, стал собираться не без грусти домой. В последний раз окинув взглядом шикарную двухспальную кровать и огромную хрустальую люстру, я выключил плазменный телевизор и погасил свет в красивейшей в мире из ванн, которую я когда либо видел.

Итак, я вернулся домой. Точнее сказать, не вернулся.

Вставив ключ в дверь, я с удивлением обнаружил, что дверь не открывается. Через несколько минут она распахнулась и передо мной на пороге появился мой племянник Владимир и поставил передо мной два чемодана.

— Вот твои вещи, дядя Соломон. Бумага, которую ты подписал на турнире — дарственная на квартиру. Спасибо, дядя! Дальнейших тебе успехов в шахматах!

— Я был потрясен, Виктор. Я не знал, что делать. И вот я у вас.

— А вы заходили в клуб «Гамбит» потом?

— Да нет уже по тому адресу никакого клуба. Склад там сейчас какой-то.

Повисла долгая тягостная пауза. Смутившись, я долго не решался заговорить.

Наконец не без труда произнёс:

— Безнадёжно, Соломон Ильич. Вы же добровольно подписали дарственную. К сожалению, ничем не могу вам помочь. И, вздохнув, добавил: шах и мат, дружище.

Хотя, как знать, может какая-то мысль и придёт неожиданно мне в голову. Не отчаивайтесь, старина. Человек, как говорится, предполагает, а Бог располагает. Могу дать Вам мой номер телефона.

Соломон Ильич поблагодарил меня и протянул ручку, чтобы я записал номер. Я записал и мы расстались.

Но, как оказалось, ненадолго. Я задержался у Халина и через пару часов в кабинет к нему опять вбежал, запыхавшись, наш знакомый старичок. Он попросил меня опять записать номер телефона, сказав, что не может его найти. И снова протянул мне свою ручку. Каково же было моё удивление, когда на следующий день он вновь пришёл с той же просьбой, случайно застав меня у Халина. Видимо, мой взгляд был крайне красноречив, так как он смутился и покраснел. Я начал было писать свой номер телефона и тут меня осенило… У Соломона Ильича не маразм, а ручка с исчезающими чернилами. Неожиданно разволновавшись, я спросил у старика, какой ручкой он подписывал дарственную. Он, ещё не понимая, в чём, собственно, дело, сказал, что этой же самой ручкой. Я долго объяснял ему, в чём оказалось его спасение, и что такое ручка с исчезающими чернилами. Наконец он понял, что всё написанное этой ручкой исчезает через два часа. На этом проблема и разрешилась сама собой. Понятно, что подпись на дарственной давно исчезла. Итак, Соломон Ильич возвращался в свою квартиру. Но это уже совсем другая история.

                Москва 2056

Гостиничный номер для участников медицинской конференции ничего нового из себя не представлял. Разве что на обычных подушках лежали самые светлые головы современной медицины. Голова Коптева и Лазарева. Сегодня им предстояло выступить с серьёзными докладами. Коптев мучился всю ночь, внося последние поправки в свой обзор новейших достижений медицины 21 века и выглядел ужасно уставшим. Лазарев же, которому предстоял обзор номинантов на Нобелевскую премию в области медицины, спал глубоким, мирным сном младенца в памперсе. Поэтому его утро началось в прекрасном настроении безо всякой головной боли. Коптев хлебнул из недопитой бутылки коньяка, и, закусив лимоном, со вздохом произнёс:

— Ох, и завидую я тебе Лазарев. Так дрыхнуть может только человек со стальными нервами, не обременённый ничем. Ну что, наметил подходящего кандидата на премию? Дрыхля счастливая? Лазарев, пожав плечами, глубокомысленно изрёк:

— Да чё, Митя, париться то было? Кандидатуру я наметил только одну. Думаю, сомнений она не вызовет, а, соответственно, и споров не будет. Так что без дебатов, батенька, обойдёмся.

— Пойдём, трудоголик, твоё выступление пятое, в конференцзале отоспишься. Звёздный час Коптева настал-он на трибуне со своим докладом. В напряжённой тишине зал, затаив дыхание слушает о достижениях современной медицины:

Начало 21 века ознаменовалось многими открытиями в области медицины, о которых еще 10—20 лет назад писали в фантастических романах, а сами пациенты о них могли лишь мечтать. И хотя многие из этих открытий ждет длинная дорога внедрения в клиническую практику, они уже относятся не к разряду концептуальных разработок, а являются реально работающими устройствами, пусть пока и не массово применяющимися в медицинской практике.
1. Искусственное сердце AbioCor
В июле 2001 года группа хирургов из Луисвилля (Кентукки) сумела имплантировать пациенту искусственное сердце нового поколения. Устройство, получившее название AbioCor, было имплантировано человеку, который страдал от сердечной недостаточности. Искусственное сердце разработано компанией Abiomed, Inc.. Хотя подобные устройства использовались и раньше, AbioCor является наиболее совершенным в своём роде.
В предыдущих версиях пациент должен был быть присоединён к огромной консоли через трубки и проводки, которые вживлялись ему через кожу. Это означало, что человек оставался прикованным к кровати. AbioCor же полностью автономно существует внутри человеческого тела, и ему не нужны дополнительные трубки или проводки, которые выходят наружу.
2. Биоискусственная печень
Идея создания биоискусственной печени пришла в голову доктору Кенннету Матсумуре (Kenneth Matsumura), который решил по-новому подойти к вопросу. Учёный создал устройство, которое использует клетки печени, собранные у животных. Приспособление считается биоискусственным, поскольку оно состоит из биологического и искусственного материала. В 2001 году биоискусственная печень была названа Изобретением года по версии журнала TIME.
3. Таблетка с камерой
С помощью такой таблетки можно диагностировать рак на самых ранних стадиях. Устройство было создано с целью получать качественные цветные изображения в ограниченных пространствах. Таблетка-камера может зафиксировать признаки рака пищевода, её размер приблизительно равняется ширине ногтя взрослого человека и дважды его длиннее.
4. Бионические контактные линзы
Бионические контактные линзы разработали исследователи Вашингтонского университета (University of Washington). Они сумели соединить эластичные контактные линзы с отпечатанной электронной схемой. Это изобретение помогает пользователю видеть мир, накладывая компьютеризированные картинки поверх его собственного зрения. По словам изобретателей, бионические контактные линзы могут пригодиться шофёрам и пилотам, показывая им маршруты, информацию о погоде или транспортных средствах. В дополнение, эти контактные линзы могут следить за такими физическими показателями человека как уровень холестерола, присутствие бактерий и вирусов. Собранные данные могут быть отправлены на компьютер при помощью беспроводной передачи.
5. Бионическая рука iLIMB
Созданная Дэвидом Глоу (David Gow) в 2007 году, бионическая рука iLIMB стала первой в мире искусственной конечностью, которая снабжена пятью индивидуально механизированными пальцами. Пользователи устройства смогут брать в руку объекты различной формы — например, ручки чашек. iLIMB состоит из 3 отдельных частей: 4-х пальцев, большого пальца и ладони. Каждая из частей содержит свою систему управления.
6. Роботы-помощники во время операций
Хирурги уже некоторое время пользуются роботизированными руками, однако теперь появился робот, который может самостоятельно проводить операцию. Группа учёных из Университета Дьюка (Duke University) уже протестировала робота. Они использовали его на мёртвой индейке (поскольку мясо индейки имеет схожую структуру с человеческим). Успешность роботов оценивается в 93%. Конечно, ещё рано говорить об автономных роботах-хирургах, однако данное изобретение является серьёзным шагом в этом направлении.
7. Устройство, читающее мысли
«Чтение мыслей» — термин, используемый психологами, который подразумевает подсознательное обнаружение и анализ невербальных сигналов, например, выражений лица или движений головы. Такие сигналы помогают людям понять эмоциональное состояние друг друга. Это изобретение является детищем трёх учёных из MIT Media Lab. Читающая мысли машина сканирует сигналы мозга пользователя и оповещает о них тех, с кем происходит общение. Устройство может быть использовано для работы с аутистами.
8. Elekta Axesse
Elekta Axesse — это современное устройство для борьбы с раком. Оно было создано с целью лечить опухоли по всему телу — в позвоночнике, лёгких, простате, печени и многих других. Elekta Axesse совмещает в себе несколько функциональных возможностей. Устройство может производить стереотаксическую радиохирургию, стереотаксическую лучевую терапию, радиохирургию. Во время лечения доктора имеют возможность наблюдать 3D-изображение участка, который будет обработан.
9. Экзоскелет eLEGS
Экзоскелет eLEGS является одним из наиболее впечатляющих изобретений 21-го века. Он прост в использовании, и пациенты могут носить его не только в больнице, но и дома. Устройство позволяет стоять, ходить и даже подниматься по ступенькам. Экзоскелет подходит для людей ростом от 157 см до 193 см и весом до 100 кг.
10. Глазописец
Это устройство с целью помочь в общении людям, прикованным к постели. Глазописец — общее творение исследователей из Ebeling Group, Not Impossible Foundation и Graffiti Research Lab. В основе технологии лежат дешёвые, отслеживающие движение глаз очки, оснащённые программным обеспечением с открытым исходным кодом. Такие очки позволяют людям, страдающим нервно-мышечным синдромом, общаться, рисуя или записывая на экране при помощи фиксирования движения глаз и преобразования его в линии на дисплее.
Бурные, продолжительные аплодисменты в зале…
А теперь, коллеги на сцену приглашается профессор Лазарев с обзором кандидатов на Нобелевскую премию в области хирургии, офтальмологии, терапии, педиатрии. Речь Лазарева была короткой, как всё гениальное, и абсолютно неподготовленной. Он вышел на трибуну без бумаг и шпаргалок. Лазарев изрёк:

— У меня, господа, только одна кандидатура -смерть. Она и только она в итоге успешно борется со всеми нашими достижениями в области медицины. В области искусства, например, она бессильна, так как даже после смерти человека его шедевры живут вечно. У меня всё, господа. Вопль в зале:

— Подождите, не уходите!!! Ну как же? Мы же излечиваем, продлеваем жизнь?» Лазарев с покорной усмешкой изрёк: -Зачем же, милейший, продлевать жизнь, если в итоге всё равно будет смерть? И вообще, кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрёт. Так смысл всей возни? Умереть здоровым?

— Но за это время человек может родить детей!

— Зачем же, голубчик, итак перенаселение.

— Разве продолжительность жизни не имеет никакого значения? -Абсолютно. Зачем продлевать бессмысленную жизнь какого-то Васи Пупкова? Что бы он больше пива выпил? На мой взгляд,36 лет жизни Моцарта и 37 Пушкина куда более достаточно, чем 150 Васи Пупкова. Зал возмущённо шумел:

— У Вас, Лазарев, фашистская идеология! Мерзавец!
— Это вы, господа, мерзавцы. Зачем вы в прошлом году успешно вылечили Голубеву от саркомы? Чтобы она в вашей же клинике за два дня сгорела от гриппа? Милейшие, не надо рак лечить. Раз уж вам нравится развлекаться, научитесь лечить грипп. Медленно и с достоинством Лазарев ушёл с трибуны, зала и медицины вообще. А Вы что думаете?

                Ванильное небо

Антон с Рудиком дружили ещё со школьной скамьи. Люди они были совершенно разные. Примерно, как банан и перец. Антон-основательный, солидный, серьёзный служащий, привыкший работать регулярно и кропотливо, пока дебет с кредитом не сойдётся. Рудик-частный сыщик, душа свободного полёта, всё по наитию, всё наскоками, то-пан, то-пропал, ничего установившегося. Ничего святого. И был вечный между ними спор. Думать или чувствовать? Размышлять или ощущать? Решать головой или сердцем?
Рудик в состоянии отчаянной тоски доказывал Антону: «Ты стремишься, чтобы дебет с кредитом сошёлся. Ну, это в бухгалтерии только хорошо. В жизни это, брат, ужасно.

Например, в любви. Предмет твоего обожания сразу отвечает тебе взаимностью. Всё. Никаких подвижек. Мёртвое болото. Дебет с кредитом сошёлся. Стремиться не к чему. Результат уже есть. И не напишешь ты «Лунную сонату» или «Фантастическую симфонию» для завоевания сердца возлюбленной. Надобности нет. И вообще, Антоша, сытые люди прогресс не вершат. Сытый Сикстинскую мадонну не нарисует. Зачем? Ему и так хорошо. Он на диван ляжет Дом-2 по телевизору смотреть. У него дебет с кредитом сошёлся. Его на великое не тянет. Думаю, что жизнь-это не уравнение с неизвестными..Нашёл, посчитал, всё сходится. Ничего не сходится. Нигде и никогда. Логика не решает проблемы, она лишь их констатирует. А всё решает вспышка озарения. Интуиция, брат.


Вот, например, как случае с «Ванильным небом». Да, тот самый труп в кафе. Хорошее, кстати, кафе. Терпкий запах свежезаваренного кофе, прекрасная выпечка, взбитые сливки с клубникой, шоколадом, бананом, пирожные. Пальчики оближешь! Накануне этой непростой истории мне приснился сон. Молодая симпатичная блондинка стремительно падает из ниоткуда в никуда вниз. Просыпаюсь с невесомым головокружением в голове. Пойду, думаю, в кафешку, хлебну кофейку для тонуса. Пошёл. А там уже всё милицией оцеплено. За столом мёртвая блондинка. Молодая. И никуда уже не летит. Три чашечки кофе и три тарелочки со взбитыми сливками. Полина (та, что умерла) пришла в кафе со своей сестрой Лией. Похожи они были, примерно, как солнце и луна. Лия-высокая жгучая брюнетка, Полина-блондинка, толстушка среднего роста. Бессильно опустив руки на колени, рыдал жених Полины-молодой красавец Аркадий. Из расспросов свидетелей мало что было понятно. Говорят, после заказа кофе и десерта Аркадий с Лией пошли танцевать. А Полина осталась за столом, затем ненадолго выходила в дамскую комнату. После танца вся троица собралась за столом полакомиться сладеньким. И вот тебе-после первого же глотка кофе Полине стало плохо, она хватается за сердце и через 10 минут умирает, не дождавшись приезда скорой. Извини, не удержусь! Опять таки, о дебете и кредите. Лия страдала сердечной недостаточностью, а умерла от неё здоровая, благополучная, богатая, успешная и сытая Поля. Последнее время жизнь улыбалась Полине во всю ширь. Она, в прошлом обычная медсестра, еле-еле окончившая до медучилища неполную среднюю школу на тройки, открыла собственный салон красоты. Помогли и деньги бывшего мужа, и полезная интимная связь с влиятельным человеком в городе. Бизнес приносил хороший доход. Огромная трёхкомнатная квартира, молодой красавец жених. И всё бы хорошо. Но омрачала её жизнь эта идиотка Лия. Что толку в жизни от этой бесполезной девицы? Блестящий музыкант с высшим образованием, а денег кот наплакал. Босота и нищета. Красавица каких мало- и одинокая. А хуже всего то, что после смерти матери она вместе с Полей имела долю в трёхкомнатной квартире. Теперь, когда появился Аркадий, она в этой квартире была как бельмо на глазу. Извини, Антон, опять замечу: дебет с кредитом не сошёлся: ни талант, ни учёба с отличием, ни красота не помогли Лие добиться ни успеха, ни достатка, ни устройства личной жизни. Аркадий предложил Полине купить для Лии комнату в общежитии-да и с глаз долой. Забыть навеки. Кому она нужна, неудачница? Решили её осчастливить на день рождения. Пригласили в кафе. Кстати, эта недотёпа и родилась-то в день дураков-1 апреля! Но Полине было не смешно. Как же она надоела… Остальное ты, Антон, знаешь. Попробуй логикой решить задачку. В качестве дополнительной информации: экспертиза установила большую дозу сердечного препарата в чашке кофе у Полины, что спровоцировало сердечный приступ. Это убийство, Антоша. Думай!

Они расстались на пару дней. При встрече Антон улыбнулся Рудику и сказал, что этот случай совсем простой, дебет с кредитом легко сходится.

Ну-ну -промолвил Рудик, давай версию, а то городская прокуратура уже с ног сбилась, а результата нет.

— Малыш, всё просто, как дважды два. Логика вещь неумолимая: завидовала твоя Лия Полине. И успеху её, и семейному счастью, и квартире. Вот и подлила лекарство в кофе, незаметно улучив момент.

— Мимо, Антоша. Тут действительно дебет с кредитом сходится в твоём варианте. Но это опять бухгалтерия, а не жизнь. Всё гораздо сложнее. Деньги, брат, имееют особенность стремиться к бесконечности. Как только они появляются, всегда кажется, что их всё равно мало, и хочется всё больше и больше. Полина могла купить Лие комнату. Ну это же затраты! А деньги, брат, человека портят. Жалко стало денег. Так и поселилась мыслишка: убить. Потом эта мыслишка обрастала несложными подробностями. На что бы клюнула Лия? Конечно, не на ту жалкую сторублёвую купюру, которую Полина в качестве подачки дарила ей на каждый день рождения, про себя думая: «Пусть это чмо купит себе хлеба.»

Надо что-то необычное. Они никогда не отмечали её день рождения за столом. Вот и пригласим её в кафе, уделим, так сказать, внимание, уважим. Бедная Лия растает от счастья. Ничего, это будет последнее счастье в её жизни. А дальше-просто отправлю её с Аркадием танцевать и незаметно подолью в кофе лекарство. А поскольку она страдает сердечной недостаточностью, то никто и разбираться не будет. Смерть от несчастного случая. (Слабые не должны выживать. Они не хозяева жизни. Хозяйка жизни она, Полина.) Затем ненадолго отойти в туалетную комнату и вернуться, когда музыка закончится, чтобы вместе сесть за стол.

— Рудик, а что же случилось дальше?

— А дальше, Антоша дебет стал не сходиться с кредитом. Собственно, первая часть плана прошла успешно: Лия с Аркадием танцуют, а смерть подливается в кофе. Затем Полина уходит в дамскую комнату. И тут вышел облом. Официант, который нёс на подносе взбитые сливки, расставил их в произвольном порядке на столе. (с шоколадом, с клубникой, с бананом.),но не рядом с кружками, а в центре стола кружком. Разгорячённая после танца Лия, стремительно подойдя к столу, хватает свои любимые взбитые сливки с клубникой, и, нарушая расстановку чашек, придвигает произвольную чашку кофе к себе. и тут с торжествующим видом Полина подходит столу. Час пик. Расплата за все былые унижения в жизни. За то, что мать ругала и била её за плохую учёбу и во всём ставила Лию в пример. За всё… После-берёт оставшуюся чашку, по иронии судьбы, смертоносную. Глоток кофе, и..всё..кончено

— Впечатляет, Рудик. Однако, хочется есть. Пойдём в кафе? Кстати, почему «Ванильное небо?»

— Небо, Антоша, оно всегда ванильное. Это земля в грязи человеческих страстей. Поэтому земля помойная. А небо-ванильное.

— Рудик, закажи мне взбитые сливки с клубникой. Только без кофе, пожалуйста…

                Неуязвимый

Он бесил Пашку давно. Ещё со школьных времён. Потому что не понять было ему, усидчивому и старательному Пашке, как же может без конца везти этому ленивому увальню Григорию. Пашка готовился к контрольной усиленно несколько дней, устал, по невнимательности из-за этого допустил ошибку. Ну, и в итоге «4». Гриша себя не утруждал. Он нашёл в интернете книжку, по которой Мария Николаевна давала контрольные, и закачал решения на мобильник. Засунул мобильник в пенал и с невинной физиономией списал нужный ему вариант.

Но это ещё не всё! Он дал списать и девочке, которая нравилась ему, Пашке! Да как нравилась! Глаз от неё, горемычный, не мог отвести! И что же теперь? Гриша в её глазах стал рыцарем-спасителем, а он, Паша, никем. За что?!

Идея мести терзала отныне Пашку постоянно. Решил он как-то подложить Грише кнопку на стул. И что же? Бестолковый Гриша влетел в класс, попутно играя на мобильном в стрелялки, и, не глядя, уселся на соседний стул. А девочка, сидевшая с ним за партой, ничего против перемещений не имела. И, сев на предназначавшуюся Грише кнопку, взвизгнула на весь класс.

— Он что, тупой?

— Нет, Паша, он не тупой. Он-неуязвимый!

Над его попытками отомстить Грише потешался весь класс.

Дальнейшее развитие событий вообще потрясло страдающего Пашу. К учителю биологии пришёл на урок инспектор из Гороно. Иван Никонорович, которому до пенсии оставалось всего полгода, изрядно переволновался. Гриша заметил и, подбежав к учителю на перемене, неожиданно предложил:

— Иван Никонорович, никто ничего не выучил. Давайте повесим на доску плакат с грибами, там стрелочками всё показано и подписано, что к чему. Вызывайте меня, я не растеряюсь, по плакату хоть полурока рассказывать смогу.

Сказать, что инспектор был в восторге, значит, не сказать ничего. Рыцарский ореол с тех пор засиял над Гришиной бедовой головой ещё ярче.

Гришина неуязвимость основывалась на абсолютной непредсказуемости его поступков и тех ситуаций, в которые он попадал. Здесь не просматривалось никакой логики развития событий. И во взрослой Гришкиной жизни-всё тоже самое…

Как же радовался Павел, когда узнал, что самолёт, летевший рейсом, на который уже зарегистрировался Гриша, разбился. Но это же Гриша… Естественно, он не полетел. Так как по иронии судьбы перед вылетом напился в ресторане аэропорта и подрался, нанеся тяжкие телесные повреждения незнакомому мужчине, после чего был доставлен в отделение полиции. А самолёт тем временем взлетел и… разбился. Было это первого апреля. С тех пор Григорий каждый год 1 апреля отмечает свой второй день рождения.

Конечно же, Гриша не всегда действовал спонтанно и полагался на случай. Но и те ситуации, которые он обдумывал и просчитывал, отличались красотой и изяществом. Вот, например, его недавние переговоры с деловыми партнёрами.

Эта его маленькая плюшевая собачка с крошечным носиком-пуговкой. Милая игрушка. Но для мужика в 40 лет? И ведь никому не пришло в голову, что Гриша не впал в детство. Как раз с точностью наоборот. Это было взрослое и расчётливое решение. Дело в том, что носик-пуговка скрывал в себе видеокамеру, с помощью которой Григорий записывал все важные события в своей профессиональной жизни. А эффект неожиданности, который вызывала игрушка, вытеснял все рациональные объяснения из голов его собеседников. Ведь поверить в то, что Гриша придурок, гораздо приятнее, не так ли?

Но вариант с видеокамерой-это, пожалуй, исключительный случай. Обычно в Гришиной жизни всё происходило по принципу <<наоборот», или, как любил выражаться сам Григорий, <<нежданчик». Вот некоторые примеры этого «нежданчика»:

1. Хобби приносит больше дохода, чем работа. У Гриши это покер, шахматы и составление индивидуальных гороскопов. С гороскопами, конечно, проще всего: их делает компьютерная программа с красивой цветной иллюстрацией натальной карты и подробным словесным описанием. Гриша давал объявление в газете и на сайте в разделе «услуги» и находил своих ленивых заказчиков. В итоге сумма заработка от хобби в три раза превышала зарплату…

2. Пример «отрицательного нежданчика»: бутерброд всегда падает маслом вниз, или, если какая-то неприятность может случиться, то она непременно случается.

3. Друзей не бывает. Поэтому- скажи мне, кто твой враг, и я скажу тебе, кто ты. Школьные друзья- самые преданные. Поэтому они предают при первом же удобном случае. Если удобного случая нет, они создают его сами.

В общем, Григорий в своей жизни придерживался простых антиправил и антипринципов, а именно:

1. «Григорий всегда прав.»

2. «Если Григорий неправ, смотри пункт 1.»

Это весело, легко и приятно. Но всё это предисловие. Необходимое, чтобы понять те события, волнующие и необьяснимые с точки зрения привычной человеческой логики, которые произошли дальше. Сам Григорий не любил вспоминать об этом периоде его жизни, но в воспоминаниях свидетелей тех событий этот фрагмент его жизни остался навсегда, как всё необычное. Благодаря этим воспоминаниям я и продолжу дальнейшее повествование.

Гриша, по наблюдению его начальства, был человек хороший, но странный. Поэтому, когда он не появился на работе в понедельник, никто особо и не был удивлён. Да куда он денется? Может, опаздывает, расслабившись после вчерашнего корпоратива. Может, приболел. Позвонит, небось. Но шло время, а ни Гриши, ни звонка от него не последовало. Тут уже начали волноваться. Накопилось множество дел, требующих Гришиного вмешательства и его пытливого ума. Начальник отдела вошёл в его кабинет. Всё было на прежнем месте — Григория не было. Среди обрывков рабочих бумаг лежала аккуратная записка: «Устал. Устал от всего. Никого ни в чём не виню. Прощайте. Ваш Григорий.» И всё. Больше ничего не осталось от Гриши. Все словно окаменели; наконец начальник очнулся, медленно взял мобильник и позвонил Грише. Абонент был недоступен. Тогда решили поехать к нему домой и, если втечение нескольких дней он не появится, тогда уже обращаться в полицию. Начальник Пётр Вениаминович был крайне удивлён текстом записки, и никак не мог понять отчего же это Григорий устал. Всю последнюю неделю он вообще бил баклуши. Коллеги даже подшучивали над ним по этому поводу, когда он собирался на два часа раньше уходить домой.

— Вы что, Григорий Николаевич, даже кофе не попьёте? Уже домой?

Уставшие после долгого рабочего дня, всем отделом всё таки поехали домой к Григорию, в надежде найти его живым, пусть даже и повреждённым, как пытались шутить некоторые ребята. Однако большинству было всё же не до шуток. Но, после безуспешных попыток дозвониться в дверь, разъехались по домам, решив, что дальнейшими поисками должна заниматься полиция. Через три дня, открыв Гришину квартиру, к большому облегчению начальства, никакого трупа обнаружено не было. Бутылка красного вина, два бокала на столе, один наполовину пустой, в другом вино остатки вина на донышке. Больше ничего, что привлекало бы внимание. Однако в одном из бокалов после проведения экспертизы был обнаружен медленно действующий яд растительного происхождения. Предположения возникли самые различные. Наконец, все сошлись во мнении, что, вероятнее всего, Григорий был отравлен кем-то, пришедшим к нему домой после вечеринки, и наполнившим роковой бокал. По поводу отсутствия тела ничего нельзя было предположить определённо. Однако, было вполне вероятно, что Григорий мог пойти провожать своего позднего спутника и по дороге, почувствовав себя плохо, потерять сознание и упасть там, где его до сих пор никто не обнаружил. Для порядка обзванивали всех соседей и спрашивали, не видел ли кто в тот вечер спутника Григория. Но, как всегда, никто ничего не видел и не слышал. Так прошло десять долгих, абсолютно безрезультатных дней. Но на одиннадцатый…. Гриша заявился собственной персоной в офис компании, весёлый и загоревший как чёрт. Начальство материлось, на чём свет стоит и возмущённо заявляло, как это Григорий может себе такое позволять! Форменное безобразие! Судить за это надо! Тут уж Григорий был категорчески несогласен. Более того, высказался, что судить будут не его, а Павла. Того самого Павла, с которым он ещё в школе учился, а теперь вместе работал. Того самого Павла, который люто ненавидел его и завидывал ему всю жизнь. И всё бы получилось, если бы не та маленькая, плюшевая собачка с видеокамерой. Когда Гриша вышел на балкон покурить, эта псина и записала тот момент, когда Павел подсыпал ему яд в бокал. Потом курить пошёл неудачливый убийца, а Григорий, сказав, что пойдёт сделать сэндвичи, захватил игрушку на кухню и посмотрел запись. Тут в его голове и возник план. Он сделал вид, что пригубил вино, потом лёг, промолвив, что нездоровится ему, устал что-то. Павел тут потихоньку из квартиры и ушмыгнул. Ну а дальше всё просто. Покупает наш Григорий тур на Мальдивы и десять дней отдыхает. Павел теперь тоже отдыхает. Правда, в другом регионе.

Начальник только один вопрос задал Грише: «За каким чёртом ты эту идиотскую записку подбросил?» На что Гриша, улыбаясь, изрёк: -Так там правда написана. Устал. Попрощался. Просто забыл написать, что на десять дней!

Крик и хохот стоял невообразимый. С тех пор за Григорием эта кличка и прилипла- «неуязвимый». Много с тех пор воды утекло и событий произошло. Ну, да это уже совсем другая история…

                Ластик судьбы

— Дерьмо собачье!!! Я уже пять раз переписываю этот кусок, а получается всё хуже и хуже!

— Стоп! Итак, Вы просили у меня ластик судьбы. Записали события своей жизни и стёрли тот кусок, который хотели бы изменить и прожить заново. Вы написали новый сценарий развития событий. Что конкретно Вас не устраивает?

— Да не получается ничего. Когда я изменяю одно событие на более благоприятное, в другом происходит катастрофа. Я стёр кусок, где в аварии разбивается моя жена, она благаполучно вернулась домой и мы стали жить счастливо. Но недолго! В первом варианте событий моя мать, которая лежала в больнице, выздоравливает и возвращается домой после гибели жены, а в новом варианте она умирает! Я опять стёр этот кусок! И так уже семь раз! Вы- шарлатаны, а ваш ластик судьбы-фуфло!

— Но позвольте, сэр, Вы читали инструкцию к ластику? Нет? Ну так прочтите!

Инструкция пользователя ластика судьбы

1.Где тонко, там и рвётся.

2.Когда в одном месте прибывает, в другом — убывает.

3.Тот, кто стоит лицом к прошлому, стоит ж…й к будущему. Поэтому не возвращайся к прошлому никогда.

4.Есть незаменимые и люди и непоправимые события.

5.Не пытайся изменить прошлое. Всё идёт, как идёт. Бог милостив. И на всё его воля.

6.Выброси сейчас ластик судьбы, и мы вернём тебе деньги.

— ?!!! Но… Мои деньги…

— Мы не можем вернуть вам деньги, так как здесь стоит Ваша подпись о том, что вы прочитали инструкцию.

— Но, мэм…

— Последний бесплатный совет — никогда не подписывайте ничего, не читая. Удачи, сэр.

— Я потерял деньги!!!

— Неверная формулировка. Вы приобрели опыт.

Мужчина, лицо которого исказила гримаса отчаяния, швырнул на стол исписанный клочок бумаги. Его глаза горели лихорадочным блеском. Перед ним сидела женщина, спокойная и невозмутимая, словно перед ней не разворачивалась трагедия чьей-то жизни, а всего лишь очередной заурядный случай.

— Я понимаю ваше раздражение, сэр, — медленно произнесла она, поправляя очки. — Но вы, кажется, игнорируете базовые принципы работы ластика. Пункт первый: «Где тонко, там и рвётся». Вы пытаетесь заштопать дыру в жизни грубым вмешательством, не учитывая тончайшие нити причинно-следственных связей. Спасение вашей жены — это, безусловно, положительное изменение, но оно нарушило хрупкий баланс. Ваша мать, возможно, черпала силы, значимость своего существования, в заботе о вас и вашей жене. Её выздоровление в первом варианте было обусловлено этим. С исчезновением этой необходимости, её жизненная энергия, можно сказать, угасла.

Мужчина опустил голову, потирал виски. Ему стало ясно, что он действовал импульсивно, на эмоциях, не думая о последствиях. Он думал только о том, чтобы избавиться от боли утраты. —

Пункт второй: «Когда в одном месте прибывает, в другом — убывает». Вы получили счастье, спася жену, но заплатили за это жизнью матери. Это плата за вмешательство в естественный ход событий. Жизнь — это не уравнение, которое можно решить, просто изменив одну переменную. Женщина взяла лист бумаги и аккуратно перевернула его. На обратной стороне были наброски диаграмм, стрелки, запутанный клубок взаимосвязей.

— Посмотрите, — она указала на схему.

— Каждая ваша попытка исправить ситуацию создавала новые, ещё более сложные проблемы. Вы пытались изменить судьбу, как куклу, переставляя её части. Но судьба — это не кукла, а живой организм, сложный и непредсказуемый.

— И пункт третий… — продолжила она,

— «Тот, кто стоит лицом к прошлому, стоит ж…й к будущему». Вы зациклены на прошлом, на попытке исправить ошибки. Это затрудняет вам видеть пути развития в настоящем, оставляет вас слепым к новым возможностям.

Мужчина признал свою ошибку. Он видел, как безуспешно пытался навязать судьбе свою волю. Теперь он понимал, что ластик судьбы не инструмент для переписывания жизни по своему желанию, а скорее, инструмент для понимания причинно-следственных связей, для осмысления происходящего.

— Понимаете, сэр? — спросила женщина мягко.

— Ластик судьбы не предназначен для того, чтобы избегать трудностей. Он предназначен для того, чтобы принять их, понять их, извлечь из них уроки. Вы должны жить дальше, принять свою жизнь со всеми её радостями и потерями. Попытки изменить прошлое — бесплодны. Пункт пятый это подтверждает: «Не пытайся изменить прошлое. Все идет, как идет. Бог милостив». Примите это. И найдите в себе силы жить дальше. Прошлое изменить нельзя, будущее — ещё не написано. А настоящее — это то, что у вас есть сейчас. Используйте его разумно.

Мужчина долго молчал, переваривая услышанное. Наконец, он поднял голову, в его глазах больше не было отчаяния. Была усталость, боль, но и принятие. Он кивнул, понимая, что путь к принятию будет долгим и тяжёлым, но он уже начал его проходить. Его жизнь была несовершенной, полной потерь, но она была его жизнью. И он будет жить дальше.

                Маленькая зелёная сумочка

Это была его мечта. Его фетиш. Его идея фикс. Он представлял её себе сотни раз. Небольшую, тёмно зелёную, с ярким золотистым замочком в форме цветка и с ремешком в виде цепочки. Она являлась ему в снах. Он искал её глазами повсюду: на обочине дороги во время пробежки, на скамейке в парке, на сиденье в автобусе. Он привык думать о ней, как привыкают к утреннему кофе, ароматному и обжигающе горячему, о котором мечтают уже перед тем, как заснуть. А ещё он представлял, как впервые откроет её и увидит, что она туго набита до отказа крупными банкнотами евро. И это теперь будут его банкноты. Однажды он её нарисовал и положил рисунок в кармашек дипломата, с которым ходил на занятия в институт. Рисунок, выполненный простым карандашом, был удивительно точен. Каждая линия, каждый изгиб металлического каркаса сумочки, каждый лепесток замочка — все было прорисовано с фотографической точностью. Он даже уловил игру света на полированной поверхности кожи, передав её несколькими едва заметными штрихами. Этот рисунок, хранившийся в секретном кармашке дипломата, стал его талисманом, символом надежды и целеустремлённости. Он вынимал его иногда, на мгновение касаясь кончиками пальцев шероховатой бумаги, и вновь погружался в мечту о богатстве, которое сулила ему эта маленькая, но такая желанная сумочка. Институт отнимал много времени и сил, но мысли о сумочке не покидали его ни на минуту. Он часами просиживал в библиотеке, зачитываясь статьями по финансовому менеджменту и инвестициям, пытаясь найти ключ к воплощению своей мечты. Каждая прочитанная глава, каждый усвоенный термин приближали его к заветной цели. Он тщательно изучал рынок ценных бумаг, анализировал риски, составлял сложные прогнозы. Его однокурсники, замечая его необычную сосредоточенность, считали его странным, даже немного одержимым. Но он не обращал на них внимания. Его мир сузился до узкого круга: лекции, библиотека, и конечно же, мечты о маленькой зеленой сумочке. Однажды, после особенно напряженной сессии, он случайно наткнулся на статью о редких и высокодоходных инвестиционных проектах. Статья описывала новый стартап, разрабатывающий инновационные технологии в сфере возобновляемой энергетики. Риски были высоки, но и потенциальная прибыль превосходила все ожидания. Сердце бешено заколотилось в груди. Это был его шанс, его возможность реализовать мечту. Он тщательно изучил бизнес-план стартапа, проанализировал все возможные сценарии развития событий, и, не колеблясь, вложил часть своих сбережений. Следующие несколько месяцев стали для него настоящим испытанием. Он переживал взлеты и падения, сомнения и надежды. Но вера в себя и в свой проект не покидала его ни на минуту. Он продолжал следить за рынком, анализировать данные, внося корректировки в свою стратегию. И вот, наконец, настал тот день, когда он увидел результаты своей работы. Прибыль значительно превзошла все его ожидания.

Но иногда, по вечерам, холодным, осенним и дождливым, его охватывало смутное чувство одиночества и тоски. И всё казалось бессмысленным и неважным. Он понял, что мечтает найти ту единственную, любимую женщину, которой с радостью подарит все свои богатства и даже маленькую зелёную сумочку, туго набитую банкнотами..

Осенний ветер завывал за окном, рисуя на стекле причудливые узоры из капель дождя. Свет настольной лампы, отражаясь в полированной поверхности зеленой сумочки, создавал на рабочем столе мерцающий оазис среди окружающего мрака. Он сидел, уткнувшись в монитор, но работа не шла. Цифры и графики расплывались перед глазами, уступая место туманной пелене меланхолии. Зеленая сумочка, символ его успеха, вдруг показалась ему символом чего-то пустого, холодного, лишённого тепла человеческого общения. Вспоминая моменты приобретения сумочки, он чувствовал прилив гордости, но эта гордость теперь казалась ему эгоистичной, напоминая о том, с кем он хотел бы разделить эту радость. Он представлял, как бы она выглядела — та единственная. Возможно, с каштановыми волосами, которые струятся по плечам, как водопад, или с веселыми, озорными глазами, которые заставляют его сердце биться чаще. Он представлял, как бы она улыбнулась, увидев его зеленую сумочку, наполненную не только евро, но и его любовью, заботой, и готовностью разделить с ней все радости и невзгоды. Он стал чаще выходить из дома. Он бродил по улицам, вглядываясь в лица прохожих, ища в них отражение своих надежд. Каждый раз он чувствовал легкое разочарование, понимая, что его поиски пока безуспешны. Он заходил в уютные кафе, где пар от чашек кофе рисовал в воздухе фантастические узоры, но одиночество не оставляло его.

Однажды, гуляя по осеннему парку, он увидел женщину, которая читала книгу на скамейке. Ее волосы были цвета темного шоколада, а глаза — серые, глубокие, как осеннее небо. Он остановился на расстоянии, наблюдая за ней, и впервые за долгое время почувствовал легкость и надежду. Он подошел к ней, сердце колотилось как бешеное. Неловко поздоровался, спросив о книге. Разговор завязался легко и естественно. Они говорили о книгах, о музыке, о жизни. Он рассказывал ей о своей работе, не упоминая о зеленой сумочке, о своем успехе. В ней его не интересовали деньги. Когда они расстались, он чувствовал себя совершенно иначе. Одиночество отступило, уступив место приятному ожиданию. Зеленая сумочка снова стояла на его рабочем столе, но теперь она символизировала не только его личный успех, но и надежду на будущее, на взаимную любовь и счастье. Он уже не думал о том, чтобы подарить ей сумочку с деньгами. Он знал, что настоящие сокровища не измеряются в евро. Он надеется, что их встречи продолжатся, и он сможет подарить ей что-то более ценное — свою любовь и заботу. А зеленая сумочка останется символом его пути к настоящему счастью.

Весь вечер он прокручивал в голове каждое слово, каждую интонацию их разговора. Ее голос, тихий и мелодичный, словно шепот осеннего ветра, по-прежнему звучал в его ушах. Серые глаза, отражавшие глубину осеннего неба, не выходили из его памяти. Он вспомнил, как она улыбнулась, заметно покраснев, когда он рассказал смешной случай, произошедший с ним на работе. Эта улыбка, искренняя и теплая, стала для него лучшим подарком за последние годы. Он понял, что зеленая сумочка, символ его труда и достижений, теперь занимала совсем другое место в его жизни. Она стала напоминанием о том, как путь к материальному успеху привел его к чему-то гораздо большему — к надежде на настоящую любовь.

На следующий день он пришел в парк раньше обычного. Он выбрал ту же скамейку, с надеждой увидеть ее. Сердце стучало быстро, руки слегка дрожали. Он читал книгу, но глаза бегали по аллеям, ища знакомую фигуру с волосами цвета темного шоколада. Время тянулось медленно, каждая минута казалась вечностью. Наконец, он увидел ее. Она шла по дорожке, не спеша, с той же книгой в руках. Их вторая встреча была еще более теплой и душевной. Они говорили о литературе, о своих мечтах, о детских воспоминаниях. Он рассказал ей о своем детстве, о том, как всегда мечтал о большой и дружной семье. Она ответила ему рассказом о своей любви к живописи и о том, как она мечтает путешествовать по миру. Он слушал ее, завороженный ее искренностью и открытостью. В этот день он не сделал ни одного шага к выражению своих чувств, но понял, что любовь растет в его сердце с каждым проведенным с ней моментом. Следующие недели прошли в серии случайных, но таких приятных встреч. Они ходили в парк, пили кофе в небольшой кофейне рядом, делились книгами и музыкой. Он узнал, что ее зовут Анна, и что она работает в школе учителем истории.

Он рассказывал ей о своей работе, но больше не чувствовал необходимости подчеркивать свой успех. Ее интересовал он сам, его внутренний мир, его мечты. Он понял, что настоящая ценность не в деньгах, а в людях, в отношениях, в любви. Зеленая сумочка так и оставалась на его рабочем столе, напоминая о пути, который привел его к Анне, к настоящему счастью. Он знал, что будущее неизведанно, но надежда, которая зажглась в его сердце в том осеннем парке, теперь горела ярким пламенем, освещая его путь. И он уверен, что это лишь начало их прекрасной истории.

И вот настала их ночь. Восхитительная, божественная, неповторимая. Ночь экстаза и неземного блаженства. Головокружение от счастья и растворение в любимой женщине целиком, без остатка. Его уже как будто и нет. Казалось, он слит с ней навсегда в этом неповторимом пике наслаждения.

Настало утро, но её уже не было рядом, только лёгкий аромат духов парил в воздухе спальни. Вместе с ней исчезла и маленькая зелёная сумочка с толстой пачкой банкнот евро. Холодный ужас пронзил его насквозь. Аромат духов, ещё недавно казавшийся воплощением её присутствия, теперь стал зловещим напоминанием о ней.. Он сел на кровати, прохладная простыня неприятно прилипла к мокрой спине. Сердце колотилось, как бешеное. Не сумочка тревожила его больше всего, хотя сумма в ней была внушительной — достаточно, чтобы обеспечить безбедную жизнь на несколько лет. Его больше беспокоило то, что эта женщина, казавшаяся такой нежной, такой любящей всего несколько часов назад, оказалась хладнокровной воровкой. Он встал, ощущая себя разбитым, изуродованным не только физически — мышцы ныли от недавнего бурана страсти, — но и морально. Взгляд упал на пустую постель, на следы её присутствия — небрежно брошенный шелковый шарф, остатки крема на тумбочке. Эти мелочи, ещё несколько часов назад казавшиеся такими милыми, теперь выглядели как осколки разбитого сердца. Он принялся обыскивать комнату, проверяя каждый уголок, каждую щель. Напрасно. Сумочка исчезла бесследно. Он вспомнил, как она ловко и незаметно отвлекала его во время этого буйства чувств. Теперь каждый её жест, каждое прикосновение представали в новом, ужасающем свете. Была ли это спланированная акция? Или спонтанный порыв? Он позвонил в полицию, стараясь сдержать дрожь в голосе. Объяснения давались с трудом. Представить себе, как он рассказывает о том, что его обворовала женщина, с которой он только что проводил ночь в безумной любви, было невыносимо. Офицер полиции отнёсся к его истории с обычным цинизмом, записал детали пропажи, и обещал провести расследование. Но в его глазах он видел не сочувствие, а скорее усмешку. День прошёл в мучительных сомнениях и ощущении глубокой измены. Не только материальной, но и душевной. Он чувствовал себя идиотом, обманутым и опустошенным. Все его романтические иллюзии рассыпались в пыль. Любовь, которую он испытывал, оказалась фальшивой, прикрытой маской лицемерия. Вечером, листая фотографии на своём телефоне, он наткнулся на снимок, сделанный ещё до этой роковой ночи. На нём была она, сияющая и прекрасная. Он всмотрелся в её глаза, пытался распознать там хоть какой-то намёк на раскаяние, на чувство вины. Но он видел только холодную пустоту. Он удалил фотографию, с легкостью избавившись от последнего напоминания о своём ошибочном, роковом влечении. Остался только горький осадок, и уверенность в том, что некоторые ночи лучше забыть навсегда.

Потом пришёл его друг Владимир и сказал, что на самом деле всё закончилось хорошо. Хуже, если бы они поженились, и она продолжала бы ему морочить голову своей несуществующей любовью. И вообще, если уж быть до конца откровенным, человек, испытывающий глубокие, искренние чувства, не может быть идиотом. Идиот тот, кто их не способен испытывать. Поэтому не себя надо жалеть, а её.

Владимир, высокий и широкоплечий, с сильными руками, которые всегда были готовы помочь, сел напротив, негромко отодвинув стул. Его спокойствие, противоположное бушующим эмоциям друга, действовало умиротворяюще.. Андрей, лицо которого ещё недавно было искажено гримасой боли и обиды, медленно кивнул, вглядываясь в уверенные глаза Владимира. Он знал, что друг не станет говорить пустых слов, что за этой спокойной маской скрывается глубокое понимание и трезвый анализ ситуации.

Помнишь, я говорил тебе, что любовь — это не только бабочки в животе и розовые очки? — начал Владимир, сделав глоток кофе. — Это ещё и ответственность, и уважение, и способность видеть человека насквозь, со всеми его недостатками. Она не видела тебя, Андрей. Она не видела твою доброту, твою преданность, твою способность любить действительно глубоко. Она видела лишь проекцию своих желаний, свой идеализированный образ принца на белом коне. А ты, в своей любви, готов был приспосабливаться, изменяться, терять себя. Это не любовь, Андрей, это зависимость. Андрей молчал, переваривая слова друга. Он всё ещё чувствовал боль, но острая резь уже притупилась, сменившись тупой, ноющей тоской.

Владимир продолжил: представь, что бы было, если бы вы поженились. Она бы продолжала играть свои игры, а ты бы тонул в своей любви, постоянно пытаясь заслужить её признание, её любовь. Это было бы постоянное испытание, постоянное падение в пропасть её капризов и непредсказуемости. А теперь? Теперь ты свободен. Ты сможешь найти женщину, которая будет ценить тебя за то, кто ты есть, которая будет любить тебя не за выдуманный образ, а за твою искренность и глубину.

Владимир встал и положил руку Андрею на плечо.

— Не жалей себя, Андрей. Жалей её. Ей не повезло. Она не способна на настоящие чувства, на настоящую любовь. И это её трагедия, а не твоя. Ты заслуживаешь многого, ты достоин настоящего счастья. И ты его найдёшь. Только дай себе время зажить этой болью, осмыслить произошедшее, и вновь открыть свое сердце для настоящей любви. А эта девочка… пусть она останется в прошлом, как горький, но ценный урок.

Андрей взглянул на друга, и в его глазах загорелся огонёк надежды. Боль ещё была, но она уже не сдавливала грудь с такой силой. Он понял, что Владимир прав. Он не идиот, идиоткой была она, не способная оценить его настоящие чувства. А он свободен, и это самое главное. Теперь он сможет строить свою жизнь заново, без иллюзий и ложных надежд, с открытым сердцем, готовым принять настоящую любовь. И он обязательно её найдёт.

                Школьная история

В учительской висело объявление:

2 марта в 15.00 состоится закрытое совещание в кабинете директора. Приглашаются завучи и психолог.

— Итак, начнём. У нас проблема с Трещёвой из 11 «А». Как вам известно, она собирается поступать в мединститут в Петербурге. Отец-глава администрации города. Девочка идёт на золотую медаль. И всё бы хорошо, но учитель математики, Виктор Семчук, не ставит ей «5». Пытался с ним говорить, но по-хорошему не получается. Принципиальный попался. Я ему и премию предлагал, и успешную аттестацию — бесполезно. Что скажете? Нам без этой золотой медали никак нельзя. Сами понимаете — начнутся проверки: санэпидемстанция, налоговая, РУНО, и.т. д. Предлагаю несколько релевантных методов: увольнение за несоответствие занимаемой должности, например. Для этого напишем письмо, якобы от имени родителей класса, с просьбой уволить некомпетентного учителя. Вы все подпишите, лучше разными чернилами, для достоверности. Затем по факту проверки письма создадим комиссию с фронтальной проверкой учителя: посещение уроков, контрольные срезы, заключение психолога. Ну, не мне вас учить. Найдём, к чему прикопаться. А если не найдём — враньё напишем. Можно параллельно с этим и усилить воздействие: например, на уроке физкультуры дочке Семчука мяч нечаянно полетит в висок. Или какая нибудь смазливая девица из этого класса обвинит его в сексуальном домогательстве. Или справоцируем его на срыв в виде крика или оскорблений в адрес учащегося. Это несложно устроить. Например, Багров может вдруг начать материться и выведет Семчука из себя. Багров согласится. Подонок ещё тот. Здоровье у Семчука слабое. Если не выдержит травли и скопытится — мы ему посмертно присвоим звание учитель года. Ну, и семье, компенсацию, 10 тысяч. И красивый венок от профкома…

Директор, Сергей Петрович, окинул собравшихся взглядом. Завуч по учебно-воспитательной работе, Ирина Ивановна, нервно теребила ручку. Психолог, молодая, но уже опытная Анна Сергеевна, сохраняла профессиональное спокойствие, но в её глазах читалось лёгкое недоумение. Предложение Сергея Петровича прозвучало, мягко говоря, неожиданно.

— Увольнение? — осторожно произнесла Ирина Ивановна. — Это же крайняя мера. Семчук — опытный педагог, у него и жалоб-то никогда не было. А фальсификация… это уголовно наказуемое деяние.

— Ирина Ивановна, — спокойно, но твёрдо возразил директор, — мы говорим о благополучии всей школы, о её имидже. А имидж, как вы понимаете, стоит дороже, чем судьба одного, пусть даже и принципиального, учителя. Проверки — это не шутки. Санэпидемстанция может найти что угодно, налоговая — тоже. РУНО… да они вообще могут найти причину для проверки, просто потому что им захотелось. Золотая медаль Трещёвой — это гарантия спокойствия на целый год, а может, и больше. Анна Сергеевна, наконец, вмешалась:

— Сергей Петрович, я понимаю ваши опасения, но предлагаемый вами план… он слишком рискован. Даже если мы каким-то образом добьёмся увольнения Семчука, это вызовет много вопросов. Родители других учеников, педагоги… Все будут задаваться вопросами о причинах. А слухи… слухи могут разнестись быстрее любого официального сообщения. Может быть, стоит попробовать другой подход? Поговорить с Семчуком ещё раз, попытаться понять его позицию, найти компромисс?

— Поговорить? — усмехнулся директор. — Я уже разговаривал. Премия, аттестация… он всё отвергает. У него, видимо, есть какие-то свои принципы. Принципы, которые мешают благополучию школы. А насчёт компромисса… какой может быть компромисс, если речь идёт о золотой медали?

Ирина Ивановна, взвесив все «за» и «против», протянула:

— Тогда, пожалуй, вариант с письмом… но давайте хотя бы сделаем его максимально правдоподобным. Не просто «некомпетентный учитель», а конкретные примеры. Мы же должны создать видимость объективности. И с разными чернилами… это, конечно, излишне, но ладно.

Ирина Ивановна добавила: — И, пожалуйста, давайте избежим фальсификации данных. Это слишком опасно. Вместо этого, я готова провести дополнительную проверку знаний Трещёвой. Возможно, выявятся какие-то проблемы в её подготовке, которые Семчук справедливо учел при выставлении оценки. И мы сможем обоснованно повлиять на ситуацию, не прибегая к противоправным действиям.

Сергей Петрович задумчиво потёр подбородок. План с увольнением казался ему самым быстрым и эффективным, но слова коллег заставили его задуматься. Риски действительно были слишком высоки.

Он вздохнул:

— Хорошо. Давайте попробуем ваш вариант, Ирина Ивановна. Но если это не сработает… я не исключаю и других мер. Письмо всё-таки подготовим. На всякий случай. Но, повторяю, без явных фальсификаций. Только обоснованные претензии. Ирина Ивановна, возьмитесь за это. И действуйте максимально аккуратно. От нашего благополучия зависит очень многое.

Но одного не учёл Сергей Петрович: после окончания совещания Ирина Ивановна остановила запись на диктофоне лёгким нажатием кнопки. Сергей Петрович надолго отошёл от школьных проблем. Но это уже совсем другая история…