Медсанбат 9

Мотоциклист в сером от пыли десантном шлеме, снял с лица такие же серые очки, пытаясь хоть что-то рассмотреть. И первое, что он увидел, оказался немецкий танк, возле которого мирно сидел его экипаж. Тотчас же включив передачу и поддав газа, посыльный уже хотел было смыться, но Михалыч так жёстко зажал руль транспортного средства, что посыльному ничего не оставалось, как подчинить своего железно коня в пять лошадиных сил лишь одной человеческой.

– Куда спешим? – санитар был ласков ровно настолько, насколько у него хватало сил удерживать пытающийся смыться транспорт.

 - А…, - ответил посыльный, неуверенно показывая на крест на броне.

- А, - довольно протянул в ответ Михалыч, - не нравится? Так ты не сы, наш он уже. Наш. Советский.

- Крест?

- Танк, дурья твоя башка! А крест пока ещё закрасить не успели. Ты чего к нам проперся?- внимательно, словно чёрная бездна, Михалыч посмотрел в глаза мотоциклиста. – Чей, пацанцик, будешь?

- Я? - Удивился посыльный.

- Яяя, - растяжно, по-немецки, ответил Михалыч.

Руль мотоцикла попробовал было вильнуть, мотор чихнуть, но Михалыч был не приклонен. Сопротивление было бесполезно, и посыльный сдался.

- Это медсанбат Н-ской дивизии? – неуверенно спросил он.

- Так точно, - Михалыч было вытянулся, но руля не отпустил.

- Мне военврача второго Полякову. Срочно! – словно на параде, доложил мотоциклист.

- Оленька, - не отпуская рук от руля мотоцикла, позвал Михалыч санитарку. И уже секундой позже, с капелькой негодования. – Олька, ты где?
 
- Василий Михайлович, я тут, - бойко отрапортовала девчушка, представ пред санитаром «как лист перед травой».

- Полякову ко мне быстро!

- Кого? – в девичьих глазах промелькнуло недоумение.
 
- Ё…, - и далее по алфавиту.

Недоумение тотчас же исчезло вместе с Оленькой, чтобы через минуту появиться вместе с военврачом второго ранга.

- Что здесь проис…, - начала было Полякова, как санитар Ушков, превратившись в статую, отрапортовал, приложив руку к белой шапочке на голове.

- Посыльный из штадива! Завидев немецкий танк, пытался смыться. Пришлось задержать до выяснения обстоятельств.
 
- Товарищ военврач второго ранга, - чётко отрапортовал мотоциклист, поглядывая на сидящих невдалеке немцев с недоверием, - Вам пакет из штаба.

Полякова протянула руку навстречу пакету. Но прежде, чем его вскрыть она расписалась на нём, проставив время  получения. Затем, скрыв пакет, вернула сам конверт посыльному, который не преминул тотчас же скрыться  из расположения странного батальона.

Александра Васильевна, пробежав глазами депешу, посмотрела на Михалыча удивлённо:
- Я должна была дать ответ с посыльным. И что теперь мне делать?

– А что спрашивают? – поинтересовалась Скобелева.

– Сможем ли санбат эвакуироваться своими силами, – вздохнула Полякова, и добавила. – Это с одной-то «Полуторкой» и двумя телегами. Забелина ко мне! Ах, да… тогда… – военврач задумалась. – Тогда, как его шофера, Ефремова!

– Кто это? – удивилась Оленька.

– Водитель наш, Егорыч, кажется. Быстро!

Санитарка испарилась в чистом лесном воздухе.

Пока Полякова думала что делать, немцы, поняв, что их никто расстреливать не собирается, заговорили на  своём собачеем языке. Дядя Миша передёрнул затвор винтовки, он это не помогло. Тогда Михалыч показал кулак, и немчура беспокойно притихла.
 
– То-то, – сказал Ушков, и убрал руку.
 
Немцы не только поняли этот жест правильно, но ещё и более серьезно оценили предыдущий.

– Михалыч, – дядя Миша повернулся к Ушкову. – а чего они не меня испугались, а твоего кулака, хотя я в них «Лимонку» кидал?

– Так гранаты твоей они не видели, только горячие щи, а вот кулак мой пощупать пришлось даже тебе. Как оно? Прости, я по горячке…

– Ты, Михалыч, лучше не горячись…

– Это лучше вы под горячую руку не попадайтесь…

– Да уж…  Это верно. А что было делать, когда я с дерева упал прямо под твой кулак?

– Ну, что ты будешь делать? – вздохнула Скобелева, глядя на всё это. – Когда не надо – они тут как тут, а когда потребуются, не найдёшь…

– Это Вы о ком, Татьяна Николаевна? – Полякова посмотрела на хирурга. – Впрочем, лучше подумайте,  что будем делать и как эвакуироваться? Ефремов где?

Народу в этот раз было мало, и военврач второго ранга смогла позволить себе легкую истерику. Лечение раненых и больных, организация медицинской помощи потоку раненых – это была её работа, но в хозяйстве она не понимала ничего. Даже развернуть госпиталь в этом лесу она бы не смогла без Забелина и Ефремова. Без их матов мужикам и помощи женщинам. У каждого своя работа. Есть, конечно, уникумы, что могут почти всё, но не всё, и далеко не всё хорошо.

– Ефремов где? – лёгкая истерика начала переходить в среднюю тяжесть.
 
– Тута мы, Александра Васильевна, ту-та, - к танку подходили три фигуры.

Одна белела медицинским халатом, вторая  чернела потёками масла на форме, третья, посередине, прыгала на одной ноге при помощи тех, что шли по бокам.

– Слав Богу, – вырвалось из уст Военврача.

– Членам партии верить запрещено!

– Не рекомендуется. Не рекомендуется. И только
.
– А, может быть, Вы ещё и крестик носите? – может быть и ношу. Но на Бога надейся и сам не плошай. Что нам делать?

– Думать надо…


– А чего, господин Забелин, думать? –  весело улыбнулась голубая фуражка, появившись неоткуда. – Собираем манатки и едем в штаб дивизии…

– На чём? – вздохнула военврач.

– Немцев пешком погоним, Забелин на танке, мы с Ефремовым на полуторках с грузом, остальные гужевым транспортом. Так что давайте  собираться поскорее – на всё -про всё времени два часа. А тебе, Саша, сорок минут, чтобы научится на этой «Бэте» ездить. Что, не узнал? Хорош гусь… – особист рассмеялся. – Да и ты, Егорыч, не лучше! Иванов я Иван Иванович в третьем батальоне шестой танковой бригады был командиром первого взвода.

– Образец! Ты что ли? Ты же в танке сгорел на перешейке на наших с Егорычем глазах… Нате вам воскрес белой костью…

– Нет, ребята, только харя побелей стала, даже новая голубая фуражка на кровь не полиняла, – Иванов обнял старых  знакомых. – Всё расскажу, но потом. Собираем манатки!   – крикнул он громко. – Я с немцами разбираться, а ты, Саша, иди, тренируйся…