Отчет пациента - интеллектуальная мастурбация коал

                Лизе Готфрик
     Духовный онанизм на всякие интересующие меня вещицы или штучки, имеющие мало отношения к печальной действительности, время от времени перемежаемый мастурбацией настоящей, переполнял меня удивлением, зачастую переходящим в неподдельное изумление ; и тогда я упорно всматривался в зеркало, не узнавая себя. Рожа, конечно, та же, постарел чутарик, но все тот же, вроде, отчего же содержимое черепной коробки сменилось кардинально, неужели все дело только в моем вынужденном отказе от тяжелых наркотиков ? Не придя ни к какому выводу, я отскакивал от своего отражения, устало валясь на кровать, отпыхиваясь кашалотом, пеняя себе за явно излишнее злоупотребление курением, ждал, когда ритмы сердца придут к норме, а затем снова принимался интеллектуально дрочить на любую хрень, чаще всего стародавнюю, от Крестовых походов и Столетней войны до монгольской империи чингисидов. Разумеется, насущность иногда вторгалась в мысли и помыслы, но я изгонял погань суетности и злободневной своевременности очень простым способом : стоило мне вспомнить рыла изрыгавших, их голоса, их места обитания, как яростная волна вполне ощутимого физиологически омерзения благополучно смывала остаточные воспоминания о всех этих уродах и свиньях, блогерах, журналистах, целебрити и ничтожных в своих якобы талантах местечковых звездах и целых галактиках, вздорных и просто говенных, мысль о глуме, некогда занимавшем меня над тупыми пё...ми и скотами мира очень большого спорта, над вороватыми и тупыми палитиканами мелькала пискариком, тут же, вильнув хвостиком, растворяясь в личинах и щирых телах порноактрис, включая фембоев и трансвеститов, даже эталонная тупая тварь Потупчик не умела вырулить мой мимолетный интерес, хотя бы прошлогоднего образца, я заранее знал, что все те же свиньи все там же, в уё...ных по самому концепту соцсетях продолжают продолжать, делая мне уже не скучно, а просто омерзительно. Как я мог когда - то угорать над эдакой падалью ?! Я снова бежал к зеркалу, опять всматривался в зеленые близорукие глаза человека явно стебанутого, а затем совершенно неожиданно память о лютом глуме вытеснялась нелегкой судьбой Боэмунда Тарентского, ставшего все же Антиохийским.
     - Это п...дец, - металлическим голосом произнес я, ловя себя на некоем плагиате из кинишка Соловьева, там дядя будущего моряка, лысый Чирей из другого кино того же режиссера, гонит за возможности эмиграции по еврейской визе, произносит это он смешно, будто диктор советского телевидения, вот и я также произнес и тут же с испугом оглянулся.
    - Мониторируется, - с техасским акцентом констатировал я, пародируя уже литературного персонажа братов Вайнеров, профессора политологии из США, настороженно озиравшего совковый салон, где кишели растратчики, кагебешники, Муслим Магомаев и Эдуард Хиль, короче, вся та блевотина, что и составляла хайлайф унылого и уё...ого изначально Совка. - А я, стало быть, диссидент.
    Я зачем - то залез на стол, сложив ноги калачиком, словно турок или жидовинский портняжка, храбрый, конечно, чутарик жалкуя отсутствием гитары и музыкального слуха, но делать нечего : назвался же груздем, надо соответствовать. Поэтому я и завыл зяблым интеллигентным волком позорным, снова жалкуя отсутствием на башке парховизма или хотя бы химзавивки :
   - Промолчи ! Попадешь в пидарасов,
   Муслимов, социально - активных,
   Пересмотри Тинто Брасса,
   Сделай хер свой длинным,
   Дрочи на Веронику Веджвуд,
   Отказавшись от суеты сует,
   Забудь, наконец, крыскин муд
   И мемасов говнище. Летс дуит.
   Я слез со стола, вальяжно покряхтывая, как ответственный руководитель России любой эпохи, массивно вытянулся по диагонали на кровати и покосился на свой член. От одной только мысли о волосатых бабах Брасса он восстал и теперь прямо и явно угрожал сложившемуся статус кво международных отношений, непреклонно диктуя носителю сего органа ссать и срать, ложа с прибором.