Книга 4. Глава 3. Родовое проклятие

Бал-маскарад. Даша и Лина вне времени...

Линда перебирала в памяти всех, кому пришлись бы впору эти пугающие маскарадные костюмы, тех, кто мог бы с превеликим удовольствием в них облачиться. Ее воображение рисовало красочную картину шикарного бала-маскарада в сопровождении всех необходимых атрибутов.
 
Огромный зал, освещенный множеством свечей в изящных позолоченных канделябрах, каскадом свисающих с потолка, отражались в натертом до блеска паркете. Кружащиеся в вальсе пары, радужное разноцветье, блеск муара, парчи, атласа, тихие голоса, приветственные жесты, галантные манеры.

Скромно потупленный взор, румянец смущения, вспыхивающий под заинтересованным нескромным мужским взглядом, и кокетливые призывные улыбки милых юных дам в ожидании кавалеров и ангажемента на танец.

Блистательные, чуть более откровенные и вызывающие по последней моде наряды, томный взгляд, повелевающий тон, бархатистый смех, снисходительная манера общения окруженных поклонниками светских львиц.
 
Холодные, скучающие, привыкшие к следующим по пятам надоедливым поклонникам, восхищенным взглядам и высокопарным одам в честь своей неотразимости признанные в свете красавицы. Чей дорогой холодный блеск был принят за эталон и являлся общепризнанным украшением светской элиты.

Поодаль слышалось тихое перешептывание удобно расположившихся на мягких кушетках пожилых дам, обменивающихся последними светскими сплетнями, с достоинством и толикой зависти снисходительно взирающих на молодежь с высоты прожитых лет. Зорко высматривая под нарочитой маской равнодушия неподобающее поведение, осуждающим взором пригвождая к месту не в меру разгулявшихся красавиц и молодчиков.

То тут, то там раздавались взрывы смеха, звучали громкие приветствия, комплименты, тосты. Под хрустальный звон бокалов рекой лилось изысканное французское вино, пенное шампанское.

Шумно веселились, уже в изрядном подпитии, светские щеголи, беспечные беззаботные повесы, бесшабашные кутилы, привлекая внимание дам светским лоском и буйным темпераментом.
 
Выделялись, стоящие особняком неприлично богатые воротилы крупного бизнеса, надменно оглядывающие и оценивающие представителей собравшегося общества, нащупывая полезные каналы и связи.

Особое место в этой так называемой иерархии занимали неотразимые красавцы со шлейфом пикантных сплетен о не одной загубленной женской репутации. Один случайно брошенный холодный, нарочито равнодушный или того хлеще неприлично откровенный взгляд этих прожженных сердцеедов заставлял трепетать сердца как неопытных дебютанток, так и бывалых красавиц.
 
В наибольшей опасности оказывались манящие новизной, неопытные, наивные, недавно вспыхнувшие среди дебютанток звездочки, неотшлифованные, не ограненные светским лоском алмазы, еще не успевшие раскрыться и засиять всеми гранями.

Словно дуновение свежего ветерка посреди пресыщенного, скучного в своей предсказуемости высшего общества, они радовали глаз. Еще не познавшие разочарования и предательства, полные девичьих грез и мечтаний, они искали в толпе своего принца, неотразимо прекрасного и благородного.

Может быть, бескорыстный рыцарь ее сердца где-то здесь, совсем рядом, и вот-вот появится. Они манили нежным светом трогательной непосредственности и нерастраченным жаром еще бесхитростных, отзывчивых, открытых для настоящего чувства сердец.
 
Да, в сказке Золушка действительно нашла своего принца, но в жизни, к сожалению, были и не столь благородные претенденты на ее сердце. Любопытство, нетерпение и детская наивность читались во взгляде, привлекая зачастую падких до легкой добычи ловеласов.

Горючая смесь нетронутой чистоты с откровенной жаждой неизведанных ярких ощущений испепелила не одно девичье сердечко ради никчемных, легкомысленных повес, жадных до мимолетных, ни к чему не обязывающих любовных утех, с целью пополнить свою коллекцию сомнительных побед такого рода.

Терпеть унижение и обиду от чужих случайных людей больно, но еще больнее предательство близких, по вине которых пылкие, доверчивые сердечки разбивались о стену равнодушия, меркантильности, коварства жадной до богатства и роскоши родни. Чтобы, сверкнув однажды, всю оставшуюся жизнь обреченно тлеть и бесследно погаснуть в несчастливом браке по расчету к несказанной радости завистливых коварных подруг.
 
Либо, усвоив уроки судьбы, новоявленная Золушка, превращалась в злобную мачеху, столь же холодную и безжалостную, и так же отыгрывалась на ком-то, ломая чьи-то жизни, уверенная в своей правоте.

Либо становилась героиней уже другой сказки, окружив свое сердечко неприступным ледяным панцирем, холодно блистала на светских раутах, словно ледяное изваяние, столь же безупречно прекрасное, сколь холодное и недоступное.
 
Аукцион

Линда сразу же увидела ее, девушку, как две капли воды похожую на Дашу. Она стояла немного поодаль от других дебютанток, отчаянно пытаясь скрыть волнение, под перекрестным огнем пристальных оценивающих взглядов, словно выставленная на аукцион, в ожидании приемлемой цены и более удачливого покупателя.

О, как она была хороша. Горделивая посадка головы, безупречные линии шеи, большие карие глаза, удлиненные с поволокой, обрамленные длинными ресницами, красиво очерченные брови, изящный носик и соблазнительные очертания полуоткрытых, по-детски припухших нецелованных губ.
 
Он сразу же заметил ее среди толпы стыдливых или отчаянно флиртующих простушек. Зардевшись от стыда ярким румянцем на высоких скулах, прикусив как-то беспомощно, по-детски, нижнюю губу, она, казалось, была уже готова разреветься, как малое дитя, и броситься наутек.

Но гнев праведного возмущения пересилил всё остальное. Гордо вскинув прелестную головку, она продолжала стоять в компании других дебютанток, стараясь ни с кем не встречаться взглядом, бесцельно скользя поверх голов, не осознавая, насколько хороша и соблазнительна.

Он не мог оторвать от нее взгляда, как восторженный юнец, не в силах скрыть восхищения. А смотреть было на что, уж поверьте признанному в свете Казанове. Он повидал много красавиц, столь же прекрасных, сколь избалованных и капризных.

Он уже и не чаял найти ту самую, что жила в его юношеских мечтаниях, ту самую, что зажжет его сердце и согреет душу, разбудит страсть, неутолимый любовный голод.

О, это была она, та самая, Королева его сердца. В ней была глубина, с флером таинственности, неоднозначная, противоречивая натура, таящая множество загадок.

Опасная в своей непредсказуемости, она способна как вознести на вершину блаженства, так и утопить в бездонном омуте, сколько разбитых мужских сердец будет бесславно погребено на самом дне ее прекрасных глаз.

Чтобы покорить такую женщину, нужно быть достойным ее ожиданий. Он был не из трусливого десятка и в свои тридцать с небольшим имел богатый опыт общения с женщинами. Ни одна из них не тронула его сердца, так как эта удивительная новоявленная красавица.

Его обиженные бывшие пассии строили ему глазки и отчаянно флиртовали, чтобы заставить его ревновать, раздавая поклонникам соблазнительные улыбки с нескромным подтекстом. Но ни одна очаровашка так и не удостоилась его внимания, как и его будущая жена.
 
Его родители который год пытались женить непутевого сына. Постоянные интрижки, кутежи, дуэли до добра не доведут. Тщательно перебирая претенденток, они упорно искали подходящую партию. Наконец, выбор пал на дочь известного и уважаемого в светских кругах, довольно состоятельного и не менее влиятельного вельможи.

Признанная красавица, избалованная вниманием светской элиты, уверенная в своей неотразимости, была такой, какой он ее себе и представлял – жеманная, капризная и насквозь фальшивая. Привыкшая получать всё, что ей заблагорассудится, по первому же требованию, она не прощала отказа и жестоко мстила.
 
В чем эта злопамятная особа постоянно совершенствовалась, так это в мастерстве закулисных игр и коварных козней. В этом ей уж точно не было равных. Многие ее побаивались и опасались, но новоиспеченный жених в этом плане явно недооценивал невесту, считая слишком глупой и предсказуемой, чтобы действительно представлять опасность.

На днях должна была состояться их помолвка, удрученный жених, скрепя сердце уступивший напору родителей, не собирался прощаться с привычным холостяцким образом жизни.

Он хотел поскорее закончить этот цирк с женитьбой, обрюхатить жену и уехать вместе со старыми приятелями, собутыльниками, как прежде, кутить и предаваться плотским утехам на всю катушку и назло упертой жене. Хорошее вино, покер и хорошенькие женщины отвлекут и развлекут его по полной. Он видел свою невесту только на светских раутах и не горел желанием видеть ее чаще. Хватало и нескольких минут рядом с этой напыщенной гусыней, чтобы устать от скучной светской беседы и ее стараний очаровать и прибрать будущего мужа к рукам.

Она предпочитала не замечать его явной скуки и равнодушия, не умолкая щебетала, смеялась над собственными остротами, как бы невзначай перечисляла свои достоинства и преимущества их брака.

Его расчет на оскорбленное женское достоинство не оправдался, тут она его обыграла, ну тогда он устроит ей райскую семейную жизнь, мало не покажется. Он был завидным женихом в плане титула и наследства, и его не раз уже пытались прикарманить и намного более умелые ручки. И его план расстроить помолвку до этого всегда срабатывал.

Выходит, не такая она и дура, но все же стерва порядочная. Когда он думал о ней, кулаки непроизвольно сжимались, а на скулах вовсю ходили желваки, и он не собирался скрывать своих истинных чувств. И она все это прожевала, словно безобидная кроткая овечка.

Неугомонная невеста все еще рассуждала о чем-то, пытаясь поймать его взгляд и привлечь внимание. И тут его скучающий взгляд наткнулся на столь очаровательное создание, что он забыл обо всем, в том числе и о приставучей невесте, мнении света, обо всем.

Он нетерпеливо ждал, когда юная красавица заметит его, и наконец, словно услышав его мольбу, она посмотрела на него. В ее взгляде читались сначала вызов, потом изумление, сменившееся смущением, и, наконец, ответный огонь.
 
Они утонули в глазах друг друга, и не надо было слов. Он читал ей стихи, умолял о взаимности, сулил защиту и райское блаженство. Она слушала его, понимала и принимала таким, какой он есть.

Встревоженная невеста, конечно же, заметила странную реакцию жениха и, зорко осмотревшись, увидела предмет его внимания. Миранда узнала дочь бывшего магната, разорившегося в пух и прах, которой не повезло иметь папашу-мота и заядлого игрока. В очередной раз не справившись с азартом, пытаясь во что бы то ни стало отыграться, тот поставил на кон всё, что имел, в том числе и родовое имение.

Бесприданница, выставленная на показ, авось какой-нибудь богач заглотит наживку и женится или, на худой конец, сделает своей любовницей, и того хлеще – содержанкой.

К тому же одета девчонка была по здешним меркам, мягко говоря, скромно, уныло и безвкусно. Хотя украшения были достаточно дорогими, вероятно, всё, что осталось от и так недостаточно богатого наследства.

Как эта серая мышка могла привлечь внимание ее избранника, ее – признанной в свете красавицы, столь же богатой, сколь и прекрасной. Возможно, это излишняя ревность? Ведь никто из бывших, не менее влиятельных поклонников не позволял себе такого… пренебрежительного отношения.

Но Миранда старалась не придавать этому значения, пусть женится, а уж потом она сможет прибрать его к рукам. Что ж, пялься на эту безмозглую девчонку сколько угодно, но под венец ты пойдешь со мной.

И всё же, как бы она себя ни уговаривала, с каждой минутой ей было все труднее сохранять спокойствие. Злоба закипала в ней и выплеснулась фонтаном, когда ее жестокосердный жених бесцеремонно сбросил ее руку, повернулся к ней спиной и ринулся прочь через весь зал под изумленные взгляды присутствующего знатного общества.

Было нетрудно определить, к кому так стремительно направился жених признанной в свете красавицы с кристальной репутацией. Хотя нужно отметить, что и в ее безупречности был один изъян. В сильном стрессе она теряла связь с действительностью и абсолютно себя не контролировала, а очнувшись, ничего не помнила. При этом становилась другой, в нее словно кто-то вселялся. Миранда догадывалась кто. Ей часто говорили, и это ей льстило, что она внешне и по характеру очень похожа на свою красавицу прабабку в молодости – могущественную ведьму, в совершенстве владевшую черной магией.

Избалованная правнучка, предпочитая не заморачиваться своей родословной, просто отворачивалась и мгновенно забывала о том, что не хотела вспоминать. Хотя всегда чувствовала ту эмоциональную точку, что в прямом смысле выводила ее из себя.

Сейчас, похоже, назревал именно такой момент. Обманутая невеста в слепой ярости сжала кулаки, слезы, так и не пролившись, застыли на ресницах. Она не скрывала эмоций, так как лицо было прикрыто в полном соответствии с карнавальным костюмом, но чёрные глаза сверлили ненавистную соперницу.
 
Линда сразу же узнала эти костюмы среди разодетой публики и во что бы то ни стало должна была увидеть, кто под ним скрывается. В этот миг время остановилось, всё и все вокруг замерли, как и незадачливый жених, в отличие от предмета его восхищения.

Девушка в ужасе наблюдала, как шикарно разодетая в иссиня-чёрный муар дама в окружении свиты, облачённой в переливающийся жемчужно-серого оттенка атлас, стремительно приближается к ней, о боже... Не касаясь пола.
 
Она летела, ловко огибая досадные препятствия. Повиснув в воздухе где-то в метре от несчастной, она громогласно трехкратно вторила: “Проклинаю!” в адрес всех женщин из рода девушки, перешедшей ей дорогу, включая и ее саму.

В следующее мгновение ослепительно полыхнула молния, на фоне страшного раскатистого хохота прорезала пространство между влюбленными, и трещина эта становилась все шире.

В испуге девушка прикрыла глаза рукой, а когда осмелилась взглянуть, обомлела. Она оказалась совершенно одна, все более и более удаляясь от переполненного людьми зала на противоположной стороне разлома, от мерцающего света догорающих свечей. Она медленно погружалась в неведомый, таящий угрозу мрак.
 
Вокруг нее кружились, прикрывая маской лица, таинственные дамы и кавалеры, точно невесомые, поражая полной идентичностью, не только касательно костюмов, но и фигуры, посадки головы и так далее, вплоть до мельчайших подробностей.

Поблескивая в полной темноте, словно отшлифованный холодный перламутр, они бесшумно скользили вокруг парализованной страхом девушки, всё быстрее и быстрее, сливаясь в стальной обруч, сильнее и сильнее смыкаясь вокруг ее шеи.

Девушка, схватившись за горло, задыхаясь, отчаянно хватая ртом воздух, рухнула на пол. Прощаясь с жизнью, мысленно она горячо молилась, почувствовав облегчение, перешла на шёпот, а затем во весь голос призывала Господа помочь ей.

Кольцо разжалось, раскручиваясь в обратном направлении, и, наконец, остановилось. Все маски, были сорваны. Под ними ничего не оказалось, как и внутри костюмов, наполненные густой, почти осязаемой чернотой, провисев еще мгновение, они рухнули на пол.

Девушка не могла отвести глаз от разъярённой чёрной фурии, которая не спеша, очень медленно открывала лицо самой завидной в высших кругах красавицы.

Но внезапно прелестное личико исказилось, хорошенький носик удлинился, нависая над губой, дрожащий подбородок вытянулся и заострился. Под кустистыми бровями чернели провалы глазниц, из глубины которых на несчастную соперницу густым черным роем хлынуло море ненависти, забивая глаза, уши, рот, лишая слуха, зрения, возможности дышать.
 
Захлебываясь, девушка все еще выкрикивала слова молитвы, когда ее швырнули в самое жерло внезапно разверзшейся перед ней разноцветной сияющей воронки в другую реальность, другое время, чтобы начать жизнь сначала.

Но Линда после спасения несчастной девушки не спешила покидать поле битвы. Она должна была увидеть продолжение, должна была увидеть результат сражения.

Как только круг проклятья, довлевшего над семьей Лины, был разорван, ведьма, потеряв преимущество, исчезла, а время снова потекло своим чередом. Свечи загорелись с новой силой, заливая светом огромный зал.

Снова зазвучала музыка, пары закружились в вальсе, а незадачливый жених круто повернул в обратном направлении, стремительно пересек зал и галантно ангажировал свою очаровательную невесту на танец.

Никто не заметил исчезновения бедной девушки, словно ее и не было никогда. В этой реальности ее более не существовало. Яркой звездочкой, порадовав глаз, она сорвалась с небосклона, не оставляя следа ни в звездном небе, ни в памяти многочисленных свидетелей ее головокружительного падения.
 
А ведьма, избавившись от соперницы, даже под маской красавицы все же не смогла захомутать взбунтовавшегося жениха, а потом и мужа, но накинуть на его шею петлю все-таки сумела.

Казалось бы, у избранника самой завидной в свете невесты всё складывалось удачно. В придачу к красавице жене он получил титул, богатство, влияние и связи. Но ничто не приносило ему удовлетворения, он медленно угасал день ото дня. Несчастный лишил себя жизни, не справившись с непонятной тоской и болью, разрывающей сердце.

Безутешная жена печалилась недолго, едва дождавшись окончания траура, выскочила замуж за очередного толстосума. Но черное сердце ведьмы не находило покоя. Ее изводила мысль о прерванном круге проклятия, об исчезнувшей прямо из-под носа девчонке.

Такого еще не бывало, никогда добыча не ускользала из ее рук. Она дала слабину и для самоутверждения должна была завершить начатое. Отправить мерзкую девку на тот свет теперь было недостаточно. Девчонка должна изведать настоящей боли, претерпевая все муки адовы на этом свете. Вот тогда они будут в расчете.

Но как ее найти? Ведьма изгалялась по-всякому, перепробовав разные известные ей способы, но девчонка словно сквозь землю провалилась. Сквозь землю, сквозь время…

Вот оно! И тут ее словно осенило, она слышала о чем-то подобном давным-давно, еще от прабабки. Умирая, та завещала внучке книгу с древними заклинаниями и колдовскими обрядами и строго-настрого наказывала держать ее в тайне.
 
Книга эта пылилась где-то в укромном месте на чердаке. Правнучка, очистив ее от паутины и пыли, периодически пролистывала пожелтевшие от времени страницы, вникала в заговоры, привороты и заклинания.

Она была уверена, что в книге обязательно есть то, что ей нужно, и была права. Теперь необходимо раздобыть все необходимые атрибуты: зеркала в человеческий рост, свечи и кровь, ее кровь для начертания заклинаний. Она была готова на все, лишь бы расправиться с девчонкой.

Наконец, все было готово, она зажгла все свечи, встала между двух зеркал в центре пентаграммы и произнесла заклинание. С каждым словом голос ее креп и грубел, извергаясь откуда-то изнутри, приобретая нечеловеческий оттенок, такой силы, что задрожали стены, обрушился потолок, и пол медленно стал уходить из-под ног.

Ее приподняло над полом, она, не отрываясь, смотрела в глаза своему отражению в зеркале напротив, пока оно не взорвалось на мелкие осколки, на мгновение повисшие над полом. Когда же осколки с оглушительным звоном рухнули на пол, прежде чем исчезнуть, она увидела свое тело, распластанное на полу.

Примчавшиеся на грохот слуги нашли свою бездыханную хозяйку лежащей на полу посреди осколков разбитых вдребезги зеркал. Самые авторитетные представители медицины того времени не констатировали смерть, так как обнаружили у пациентки дыхание, настолько слабое, что было практически не заметно глазу, и все-таки она была жива.
 
Основным и наиболее популярным на то время методом лечения, считавшимся панацеей от любой хвори, являлись кровопускания, коими в изобилии и потчевали свою пациентку тогдашние лекари. Это, конечно же, не помогало, потому касательно дальнейшей судьбы пациентки сердобольные лекари снимали с себя всякую ответственность, перекладывая ее, как водится, на плечи господа.

Выяснив всю интересующую ее информацию, Линда была готова вернуться домой. Вырвавшись из тисков родового проклятья, Лина чувствовала, как наливается и крепнет ее биоэнергетика. Она снова открывала новые временные порталы и была в состоянии вернуться домой другими путями, минуя сферу. Так как зеркальная сфера больше не впускала её, отдав бразды правления разуму Кирилла, до краев наполнившись его биоэнергетикой.

Мэтт заметил с некоторых пор явное улучшение состояния сестры. Куда подевались бледность, слабость, анорексия, бессонница. Активная, деятельная, она снова была готова горы свернуть.

С одной стороны, Мэтт был этому несказанно рад, но с другой – печалился из-за их скорого расставания. Когда миг расставания все же настал, брат с сестрой долго не сводили друг с друга глаз, прежде чем Линда шагнула в жерло временной воронки.