Найти себя в беде

Все дальше в историю уходят события Великой Отечественной войны – времени страшных испытаний для всего населения многонационального Советского Союза. По-разному входили они, эти испытания, в дома людей – к кому-то похоронками, к кому-то жизнью на грани выживания. Непосредственно не затронутая боевыми действиям, хотя и не самая богатая из областей Оренбуржья – Чкаловская область – все же  нашла тогда в себе силы приютить и обогреть сотни тысяч человек из захваченных противником западных областей страны. В теплушках многие дни ехали сюда за спасением  стар и млад: рабочие и инженеры, учителя и врачи, школьники и студенты, «иждивенцы» и пенсионеры…

Этапы спасения

До сих пор наши современники, говоря о войне, имеют в виду, прежде всего, боевые действия, сражения армий и флотов, гибель миллионов людей в военной форме, а не жизнь огромной части нашей страны в «глубоком тылу».
За 1941 год в Оренбуржье было эвакуировано около двухсот пятидесяти тысяч человек. Только за первый месяц войны в Чкаловскую область переброшено из прифронтовой полосы шестьдесят три тысячи! Эвакуированных расселяли по деревням в глубине области. Особенно большой людской поток приняли они в начале войны. Потом он немного уменьшился: вместо семи-восьми эшелонов в сутки стало приходить пять-шесть составов. В начале же 1943 года эшелоны и вовсе сменились отдельными вагонами…
  Со стороны государства эвакуированным оказывалась финансовая поддержка, направлялось продовольствие и одежда; для них строились бараки или выделялись уже готовые жилые площади. Но слишком значительны были масштабы всенародной беды, и потому совершенно гладко и хорошо все было лишь на бумаге.
Как правило, на первых порах эвакуированных расселяли близ железной дороги - так было легче, не нужны были дополнительные затраты на перевозку в более отдаленные районы. Однако вскоре эта политика привела к перенаселению расположенные близ путей деревни, в которых попросту не оставалось места для размещения и трудоустройства продолжающих прибывать людей.
Огромные потрепанные «альбомы» со списками «Граждан эвакуированных на ст.Новосергиевка в сентябре-декабре 1941г.» - настоящая панорама трагедии глубокого тыла, не отраженная в «сводках СОВИНФОРБЮРО».

Бумажные свидетельства испытаний

Железнодорожная станция Новосергиевка была в те дни конечным пунктом многодневного пути в теплушках эшелонов для одних и этапом долгой дороги для других. Как на небольшой станции, так и в поселке районного центра с каждым днем все трудней становилось размещать, кормить и обустраивать тысячи людей подчас весьма не «сельских» специальностей: инженеров легкой промышленности, химиков-технологов или кинорежиссеров... Конечно, их можно было отправить в колхоз, где они худо-бедно прожили бы, работая лопатами и вилами, но стоило ли «забивать гвозди микроскопами»?
Руководство района решило, что по возможности нужно использовать потенциал эвакуированной интеллигенции по прямому назначению: в школы Новосергиевского района пришли десятки опытных педагогов из Гомеля, Минска, Киева, Барановичей, Смоленска; в сельских библиотеках и избах-читальнях появились заведующие с высшим образованием, а в сельских больницах - врачи с огромным клиническим опытом! К великому сожалению, формулировка «освобожден от занимаемой должности в связи с уходом в РККА» появилась в трудовых книжках и у многих молодых врачей: их ждали полевые медсанбаты, эвакуационные госпиталя. В этой ситуации положение хотя бы на время спасали прибывшие в эвакуацию медики старших возрастов. Старожилы-новосергиевцы еще помнит имена докторов Р.И.Вайструба и С.С.Бойма, Т.И.Шипилова и А.Макарова, которые, правда, тоже задержались здесь ненадолго - многие из них уже через полгода врачебной практики также ушли на фронт. Но кто-то так и остался здесь – кто до конца войны, а кто и навсегда.
Влившись в жизнь села, эвакуированные специалисты отдавали все свои силы для обеспечения полноценного функционирования вверенных их заботам подразделений. Так, главный редактор газеты Новосергиевского района «Вперёд, к коммунизму!» - Полина Яковлевна Пирутина - сумела в чужом для себя краю в условиях постоянного дефицита бумаги и типографской краски обеспечить и регулярный выпуск газеты, и изготовление необходимых здешней военной части бланков и даже, иногда, выпуск ученических тетрадей!
Чтобы понять, какие трудности пришлось испытать этим людям, достаточно заглянуть в папки с бесстрастными свидетелями тех времен - архивными документами.
Вот перед нами заявление сотрудницы редакции той же районной газеты - Александры Андреевны Чернявской - в адрес уполномоченного по эвакуации от 30 марта 1943 года: «Прошу выдать в виду крайней необходимости мне обувь, так как я до сих пор хожу в валенках. В противном случае я вынуждена не выходить на работу»… Что это – каприз столичной дамочки или ультиматум? Отнюдь! Обратив внимание на дату заявления, легко представить, насколько надежной обувью были валенки… в весеннюю распутицу.
А вот и еще заявления с просьбами о насущном от покинувших в спешке свои дома и лишенных практически всего эвакуированных специалистов:

- От учителя и военрука Васильевской школы Васильевского сельсовета Генюк П.Б. с просьбой выдать какое-нибудь платье (одежды нет никакой – приходится работать в пальто).20.03.43г. (К этому можно добавить, что Полина Борисовна до эвакуации работала инженером крупного химзавода в Киеве);

- Женсовету от жены военного инженера 3 ранга Федориной А.С.
Прошу оказать материальную помощь в виду того, что у меня двое детей школьного возраста и больная мать. Все мы босые и поизносились, так что дочь ходит в одном платье в школу без смены. Я тоже не имею ни одного рабочего платья. У меня есть одно эстрадное платье и пара модельных туфлей для сцены, а больше у меня нет, что одеть. Я ношу юбку чужую и кофту. Обуть у меня также ничего нет. Валенки у меня, хоть рваные, но есть, а вот скоро будет грязь, то я хотя боса ходи, а мне как зав клубом босиком ходить неудобно. Прошу не отказать в моей просьбе. 25.02.43г.;

- От Смирновой Л.Г. Прошу выдать мне за наличный расчет шаль, т.к. приходится ходить в шапочке, а в школе, в которой я работаю и провожу время с 8 утра до 6 вечера, очень холодно. 30.01.43г…

Были, правда, в числе эвакуированных специалистов прибывшие с семьями зубной врач С.М.Ратгауз, часовой мастер Кислюк, работница связи Ф.Я.Цымрина и сотрудница Химпрома Р.Г.Фарб из благодатного Житомира, которые в колхозе Александровка Покровского района Чкаловской области, впервые столкнувшись с пятидесятиградусными морозами, с мольбой обращались в Переселенческий Комитет при СНК г.Москвы о переводе их в город, «расположенный по возможности поближе к их родному». Людей можно было понять: одетые и обутые не по погоде, еще не осознавшие до конца масштабов постигшей страну беды, они попросту запаниковали. Но выхода на самом деле не было: Переселенческий Комитет был не всесилен для того, чтобы, как в мирное время, перемещать людские массы из одного конца воюющей страны в другой и, к тому же, г.Сумы, в который их первоначально направили, тоже вскоре оказался в оккупации. Так что житомирцам пришлось вписываться в колхозную жизнь. История, правда, не сохранила нам сведений об их дальнейшей жизни в Оренбуржье. Но ясно одно: тяжело… порой нестерпимо… было тогда всем!
Заботясь о судьбе своих близких, также эвакуированных из благодатного климата Украины, к секретарю Чкаловского обкома партии по пропаганде обратился украинский писатель И.Тельман, с первых дней войны мобилизованный на фронт в составе творческой бригады, как он сам пишет, - «на военно-литературную работу».  
«К началу войны, - сообщает он, - моя семья -  старики-родители - были не в Киеве, а вблизи границы. Находясь в N.-укрепленном районе, заниматься ими не мог. Потому мне не удалось приехать в Киев, чтобы выехать вместе с семьями наших писателей. Сами они добирались. И попали в Герасимовку Мустаевского района, в дом Н.В.Кулачковой. Отец и мать – старые люди, а к тому же очень болеют. Мне передали, что послана Вам телеграмма с просьбой содействовать их переводу в город, где отец хоть сможет работать по специальности.
Со своей стороны обращаюсь к Вам, дорогой товарищ, с убедительной просьбой дать указания об этом. Какая-нибудь комнатушка в городе, скромное место счетовода иди бухгалтера для отца – вот вся моя просьба…».
Понимая обстановку лучше эвакуированных из Житомира, писатель не просит многого, и потому для его семьи находится скромное жилье в Сорочинске и даже работа для отца.

«Заглянем в  век XX … »

Среди многих тысяч людей, несчастьем войны заброшенных в Оренбуржье, была режиссер Московской студии «Союзкинохроники» Ольга Борисовна Подгорецкая. Она прибыла в Новосергиевку в начале октября 1941 года вместе с девятилетней дочерью Галей. Хотя киностудия уже эвакуировалась в далекую Алма-Ату, Подгорецкая задержалась из-за болезни дочери - врожденный порок митрального клапана сердца и был, судя по всему,  причиной ее остановки на неприметной оренбургской станции.
Ольга Подгорецкая - дочь известного украинского этнографа, фольклориста, музыкального педагога и критика Бориса Подгорецкого, сестра известной балерины Нины Подгорецкой. Последняя, вместе со своим мужем -  Борисом Моисеевым - была создателем ансамбля «Песни и пляски народов СССР».
К октябрю 1941 года Ольга Борисовна уже имела богатый творческий опыт: балерины, драматической актрисы Театра Революции и Театра сатиры; ее учителем во ВГИКе был сам Сергей Эйзенштейн. Много позже Подгорецкая вспоминает, как она возвращалась со своим учителем после занятий домой, до Мясницких ворот  на одном трамвае, подолгу беседуя «за жизнь»… Первый ее документальный фильм «За полярным кругом» о геологах в Хибинах был хорошо известен кинозрителям всей страны еще до войны. Ее энтузиазм и мастерство были широко известны коллегам, которые шутили: «Кроме верблюда и подводной лодки, освоила, кажется, все виды транспорта и даже его отсутствие...»
Судя по воспоминаниям Ольги Борисовны, написанным для своего внука «Заглянем в век XX, Лёня!», она пробыла в Новосергиевке до конца 1941 года, когда, наконец, добралась до своей киностудии в Алма-Ате. После возвращения киностудии в Москву, Ольга Подгорецкая сняла еще два десятка документальных фильмов, самый известный из которых был посвящен послевоенному  восстановлению ДнепроГЭС.
Вот так, судьбами интересных людей со всей нашей необъятной страны,  отметился «глубокий тыл» Оренбуржья – Новосергиевский район - в нелегких испытаниях Великой Отечественной войны.

На фото:Подгорецкая. 1941г