Акармара, ч. 3, гл. 6

                6
         Но всего лишь через неделю оппонент позвонил сам: два потенциально сильных легата впали в кому, у одного проявились странные признаки.
         -Понимаете,- ироничный ещё несколько дней назад спорщик говорил теперь нервно, быстро и сбивчиво, позабыв весь свой гонор. - Я бы назвал это странное явление наркотической зависимостью или даже вампиризмом, как по-идиотски это не звучит.
        - Что вы имеете ввиду?- любой услышал бы в голосе Галети холодную надменность и нежелание продолжать разговор.
        Каждая новая дискуссия болезненно сказывалась на самолюбии профессора и он надеялся, что невежливый тон отпугнёт собеседника. Да куда там! Пришлось прервать путанную тираду.
        - Максим Ильич, я вас совсем уже не понимаю! Вы мне ужасы какие-то рассказываете. Может быть мы не по телефону поговорим?
        - Хорошо, - резко остановил поток слов оппонент, «теперь-то, скорее всего, бывший!» злорадно подумал Галети.
        - Я буду у вас минут через пятнадцать, предлагаю погулять и поговорить на воле...
        Они бродили по затихающим улицам часа два. Было уже довольно поздно, но только ближе к полуночи Максиму Ильичу удалось успокоиться и связано изложить произошедшие события. В конце концов Галети затащил его к себе домой. Пока гость хозяйничал на кухне, сооружая чай и что-нибудь пожевать, - вывалив на Галети проблему, он вздохнул свободнее и понял, что страшно проголодался - Вилкас Янович изучал ежедневные отчёты с показателями легатов-кандидатов.
       - Что ж, Максим Ильич, - профессор аккуратно сложил листки с результатами анализов. - Двоих, я галочками листы отметил, лучше вывести из проекта, если, конечно, у вас нет стремления угробить как можно больше людей. У остальных все в пределах нормы, даже у Давида. Я пока не вижу ни одной зацепки, которая помогла бы объяснить такое поведение.
      - Поведение?! Вы называете это поведением?! Кандидат взламывает дверь бокса и набрасывается на дежурного врача, отбирает и выпивает три дозы с плазмой! Первый-то раз он начал сильно нервничать так, что поднялась температура, за два часа до стандартного времени ввода препарата, а сегодня такой фортель почти за сутки до следующей дозы!
      - Я понял, я понял. Не надо мне по третьему разу пересказывать. Я и так всю динамику поведения вашего любимчика наизусть уже выучил! - Галети был раздражён, но старался скрыть своё состояние от гостя. Тому и так в пору успокоительное вкалывать.
     - Кстати, а что сейчас с Давидом?
     - Лежит связанный, ему двойную дозу вашего препарата инфузивно вводят. До утра должно хватить, что потом, я не знаю.
     - Двойную? За одни сутки? Вы его практически убили!
     - Да как же! Он три флакончика употребил орально, как будто водки тяпнул. Только глаза заблестели. Его даже не вырвало!
     - А кроме нападения, ожидаемый результат есть?
     - Полный ноль. Три дня назад, пока управляемый был, и в пещеры возили, и в шахту спускали-он там такую истерику закатил. Боится под землю ходить...
      Профессор Галети ничего не смог придумать, кроме как, изолировав Давида, потихоньку снижать вводимую дозу и дополнительно ставить капельницы с каким-нибудь изотоническим раствором. Может подействовать и как плацебо, Давид ведь не знает, что ему вводят.
     - Только не увлекаться, - потребовал профессор. - Не хотелось бы потерять такой образец, его ещё изучать и изучать.
      Высокопоставленные кураторы группы легатов были в бешенстве - ценнейший препарат Галети изводить на бесполезного кандидата, все равно, что в унитаз спускать, но аргументы Вилкаса Яновича, что исследование неординарной новой реакции организма позволит, так сказать, «расширить горизонты», сохранили Давиду жизнь и возможность продолжить работу.
       По прошествии времени результаты проб крови Давида показали, что состав её почти не изменился, за исключением одного маленького параметра, который не давал двум исследователям покоя. «Вампир» несколько успокоился, ему обеспечили свободу передвижения в пределах бокса. Скоро уже ничто не напоминало о неприятном инциденте. И только Максим Ильич и Вилкас Янович вели нескончаемую дискуссию во время своих ежевечерних прогулок.
       Эти обсуждения и навели профессора на одну мысль - не надеяться на авось, не только искать "пары". Ведь неизвестно повезёт или не повезёт. А что если попробовать создать цепочку? Лана глаз не сводит с Кары, подражает каждому её жесту. Роза недавно рассказывала, что застала девчонку возле зеркала. И та не просто там крутилась, а заучивала Карино пожимание плечами. Всё, что исходит от любимой подруги хрустального Эрика воспринимается толстушкой как небесное откровение.
       Такая щенячья преданность и любовь неспроста. Вдруг выйдет новая связка, не только Эрик-Кара, но и Кара-Лана? У Кары сейчас кровь берут для исследований, в изготовлении препарата она почти не участвует. На легатов «работает» лишь Эрик. Но если изготовить препарат только из крови девочки и только для Ланы, маленькими дозами, то...
       То через какое-то время Лана сможет поработать донором для своего отца, который, может, и не так сильно её обожает, но любит и кровь родная. А со временем, если всё пойдёт нормально, Давид может стать прекрасным донором для остальных легатов. Получается ...
       - Получается, что выход препарата можно увеличить как минимум вдвое и Давида сейчас не зря «кормят»?- Роза испытующе смотрела в глаза профессору.
       Галети кивнул. Свою идею он рассказал пока только ей, даже с братом не стал делиться. Советоваться он с Пышной Розой не собирался, так, послушать самого себя, отработать идею на посвящённом в тему собеседнике.
       - Вам не страшно, Вилкас Янович?
       - Что же я должен бояться?
       - Ведь это дети! Давид - живой человек!
       - Я не понимаю, что вы имеете ввиду, Роза. Для Кары ничего не изменится, как брали три пробирки, так и будем продолжать. Лане препарат будем вводить минимальными дозами, сочетая, с радоновыми ваннами. Если девочка перенесёт вмешательство благополучно, тогда продолжим. А Давид - доброволец, легат, его никто силком не затягивал в этот проект. Он всеми правдами и неправдами к нам пролез. Что хотел - получил, здоровье его ребёнка улучшилось в разы.
       Галети всё больше убеждался в элегантности своего построения, «красиво, значит правильно!». Он несколько запутался, объясняя и самому себе, и Розе «эмоционально связующую» составляющую своей идеи. В упрощённом изложении глуповато звучало- «реципиент должен обожать донора». Роза усмехнулась печально - «любовь и кровь» - так книжки на лотках в Сухуми называются, большой популярностью пользуются у отдыхающих дам.
       Профессор махнул рукой, работу над красивой научной формулировкой пока можно и отложить, сейчас главное выстроить цепочку, сейчас главное результат.
       Пышная Роза пожала плечами. Вилкас Янович поморщился. Скоро вся женская часть Акармары заразиться этим дурацким жестом. У Кары этот жест означает «в данную минуту вопрос мне не интересен», у Альбины Романовны «пока не знаю, но разберусь», у Розы - «делайте что хотите!»...
       Ему некогда вникать в женские причуды, во все эти стенания о принципах, гуманности и этике, ему надо думать, очень много думать. В его нарождающейся системе был один недостаток. Очень существенный недостаток - время. Времени у Галети оставалось всё меньше и меньше...