Один день в Переделкино. Очерк

      Погода в середине ноября выдалась морозная, но   обещанного дождя со снегом не было. Был   небольшой ветерок,   заставляющий поднимать воротники и накидывать капюшоны у приехавших пассажиров на платформу   Переделкино. Каждый спешил по своим делам, предоставляя возможность новому человеку, прибывшему в такое известное место, самостоятельно ориентироваться по указателям.

Сбор на предстоящую экскурсию с известным московским экскурсоводом Алексеем Б. был намечен на  двенадцать часов дня около храма Игоря Черниговского. Найти его оказалось совсем просто. Указатели были везде, да к тому же его разноцветные купола  были видны издалека. Величественный девятикупольный храм расположился на пригорке. Разноцветные купола  ярко выделялись на хмуром небе. Они были выполнены из фарфоровых чешуек, четко подогнанных друг к другу, сверкавших разными цветами. Было ощущение радости и предвкушение важности предстоящей встречи.

Я прибыла в Переделкино раньше намеченного, и поэтому появилась возможность спокойно войти в храм, осмотреть его величественность и красоту, помолиться и написать записочку с просьбами старцу Илии. Находясь уже здесь, я узнала, что это один из самых почитаемых старцев современности. Его прозорливость и духовность известна давно и разлетелась далеко. Илия – духовник братии Оптиной Пустыни и личный духовник нашего Патриарха Кирилла, загородная резиденция которого, оказывается, находится рядом, в Переделкино.

Обращаясь к старцу, просила за свою семью, родных и  знакомых, а еще за семью Натальи, женщины из Крыма, которую никогда не видела, но узнав о тяжелой болезни её мужа, уже заказывала сорокоуст о здравии в Стефано-Сурожском монастыре в Кизилташе, у нас в Крыму, куда ходила с сыном в сентябре. И вот теперь, в храме Игоря Черниговского, да и в самой Оптиной Пустыне, где побыла ранее, молилась и просила за незнакомую семью, с верой в исцеление…

Прогуливаясь по аллеям около храма, приметила женщину, которая явно кого-то ожидала. Решилась уточнить у неё, не на предстоящую ли экскурсию она прибыла, и, услышав утвердительный ответ, вздохнула облегченно. Значит, не одна я  на экскурсию.

Когда Алексей прошел рядом, в сдвинутой на глаза шапке, я его сразу и не узнала, но смутные сомнения, что это он, все же закрались, и я поспешила догнать его.

Группа начинала собираться, и экскурсовод Алексей повел свой рассказ о планах нашей экскурсии в Переделкино.
       И экскурсия началась …

С истории постройки храма в честь святого благоверного князя Игоря  Ольговича Черниговского и Киевского, чья величественная фигура располагалась неподалеку от главных ворот, у дорожки, ведущей к храму с одной стороны, а с другой стоял памятник святителю Филиппу, митрополиту Московскому и всея Руси ( XVIв.). Оказывается, в далекие времена земли, на которых построен храм, принадлежали боярскому роду Колычёвых, а Филипп был этого рода.  Идея постройки   храма принадлежит Патриарху Московскому и  Всея Руси Алексию II. В 2005 году он поддержал предложенный проект, а уже в июне 2012 года патриарх Кирилл совершил чин освящения. Сам храм уникален. Зодчие постарались. Это пока единственный в мире храм с фарфоровыми куполами. Внутреннее убранство  восхищает   светом и простотой, красотой и большой вместимостью. Храм стоит на пригорке и имеет три входа, что тоже очень удивительно.

Мы вышли из врат и, перейдя небольшую площадь, вошли   в расположенный рядом некрополь. Прежде это было обыкновенное сельское кладбище, но с шестидесятых годов прошлого века здесь стали производить захоронения проживающих на территории писательского городка поэтов и писателей. Идея создания   писательского городка принадлежала Максиму Горькому. Однажды, путешествуя за границей, он увидел целые поселения художников, музыкантов.  И уже в конце октября тысяча девятьсот тридцать второго года, он выходит с предложением к Сталину о создании условий для творчества наиболее талантливых писателей молодого государства. Так зародившаяся идея, продолжается в выборе подходящего места -  тишина, природа, но и недалеко от Москвы – в Переделкино. Сколько было   всевозможных трудностей при строительстве! Нехватка финансирования, замена руководителей ответственных. И параллельно -  борьба… за место, за дачу. К осени тысяча девятьсот тридцать шестого года формируется окончательный список счастливчиков. Кому выпадет жребий - стать первыми поселенцами городка писателей?.. Список из двадцати пяти известных писателей и поэтов...

Асфальтированная дорожка от входа в некрополь вскоре повернула вправо и,   огибая ограду еще одного храма, все время, поворачивала в правую сторону. Упершись в забор, тропинка повернула влево, и мы остановились. Это была могила Арсения Тарковского и крест (кенотаф) на несуществующей могиле его сына Андрея, который похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем. Алексей прочитал строки из стихотворения Арсения, написанного им, когда он узнал о смерти Марины Ивановны Цветаевой:
      Где твоя волна гремучая,
      Душный, черный морской прибой,
      Ты, крылатая, звезда падучая,
      Что ты сделала с собой?

Мне, любящей творчество Марины, было до боли приятно осознавать, что Арсений ценил и уважал ее. Он с такой болью отзывался о её уходе, не единожды, а несколько раз посвящал  ей  свои строки:
      Друзья, правдолюбцы, хозяева
      Продутых смертями времен,
      Что вам прочитала Цветаева,
      Придя со своих похорон?

      Присыпаны глиною волосы,
      И глины желтее рука,
      И стало так тихо, что голоса
      Не слышал я издалека…

Мне   вспомнилось другое стихотворение Арсения Тарковского, которое знала давно, и его очень хотелось прочитать   именно здесь:
      Живите в доме — и не рухнет дом.
      Я вызову любое из столетий,
      Войду в него и дом построю в нем.
      Вот почему со мною ваши дети
      И жены ваши за одним столом,-
      А стол один и прадеду и внуку:
      Грядущее свершается сейчас,
      И если я приподымаю руку,
      Все пять лучей останутся у вас.
      Я каждый день минувшего, как крепью,
      Ключицами своими подпирал,
      Измерил время землемерной цепью
      И сквозь него прошел, как сквозь Урал.

Алексей рассказывал не только об Арсении, но и о его сыне – Андрее, известнейшем советском  режиссёре, сценаристе, о необычных способах его работы с актерами. Однажды, когда Олега Янковского утвердили на роль русского писателя Андрея Горчакова в фильме «Ностальгия», Тарковский позвонил и сообщил, что предстоят съемки в Италии, на которые Олег должен вылететь. Билеты оплачены, гостиница тоже и, что они встретятся уже там. Обрадованный возможностью выехать за границу в далекие восьмидесятые годы прошлого столетия, Олег скидал в чемодан нехитрый скарб и вылетел в Италию. Когда же он разместился  в гостинице, то ему передали письмо от Андрея, в котором  сообщалось, что того вызвали в Канны на какой-то фестиваль, и что его не будет примерно две недели. Олегу же предстоит дожидаться   здесь, что   оплачено питание и проживание в отеле. Он может спокойно жить и отдыхать, загорать, посещать музеи и выставки, наслаждаться приятным климатом и компаниями, пока есть такая возможность. Ого! Да это же мечта любого советского человека! Олег «по-полной» решил использовать навалившуюся удачу. Феерично пролетели три дня. Красавицы итальянки, вино, изумительная кухня, музеи, ночные и дневные прогулки! Масса ярких впечатлений! Олег был счастлив! Андрей не звонил и не писал. Артист продолжал отдыхать дальше. Море, солнце, девушки, вино, музеи, прогулки… Так пролетела неделя. Постепенно появилась усталость от всего этого изобилия. Захотелось борща, домашнего хлеба и … тишины. Олег все чаще оставался в номере. Не хотелось никуда. Хотелось домой, в Россию…

В один из таких дней позвонил Андрей. На вопрос: «Ну, как отдыхается?» Олег выкрикнул: « К черту эту Италию,  к черту съемки, я хочу домой! Отпусти меня в Россию! Я не могу здесь больше находиться, прости». Андрей спокойно выслушал и твердо сказал: «Завтра в шесть утра, съемки» - и положил трубку. Как потом оказалось, он никуда не уезжал, а живя на другой стороне этой же улицы, наблюдал за Олегом. Ему нужно было, чтобы у актера был не блестящий восторженный от здешней красоты, а потухший, измученный взгляд человека, мечтавшего об одном – о Родине…

Мы пошли дальше. Буквально в десяти шагах вновь остановились у могилы Бориса Пастернака. Все оказалось рядом, в пределах взгляда… Алексей спросил: «Что для каждого из нас творчество Пастернака? Кто он для каждого?» Выждав немного, продолжал:

- У каждого он свой. Для кого-то это человек, удостоенный Нобелевской премии, для кого-то собрат по перу Марины Цветаевой, для  кого-то прекрасный переводчик.

За несколько минут Алексей погрузил нас в трагедию Шекспира «Ромео и Джульетта» именно в переводе Пастернака:
       Две равно уважаемых семьи
       В Вероне, где встречают нас событья,
       Ведут междоусобные бои
       И не хотят унять кровопролитья.

А вот перевод Самуила Маршака:
     Две знатные фамилии, равно
     Почтенные, в Вероне обитали,
     Но ненависть терзала их давно, -
     Всегда они друг с другом враждовали.

       Или у Михаила Леонидовича Лозинского, создателя советской школы поэтического перевода:
    В двух семьях, равных знатностью и славой,
    В Вероне пышной разгорелся вновь
    Вражды минувших дней раздор кровавый,
    Заставил литься мирных граждан кровь.

- Ну как, вам? А? – спрашивал Алексей, заглядывая в глаза. И не успели мы ответить, как он  задавал новый вопрос. Интересные вопросы, как из рога изобилия выливались из него. А он пытался натолкнуть нас на найденные неожиданные выводы.

- А что за кольцо, за которым приходит Ромео? И, надо заметить, кольцо у Шекспира переходит из пьесы в пьесу. Какого вероисповедания были  Монтекки и  Капулетти? В чём суть борьбы этих семей? Кто главный убийца в пьесе?... Именно Пастернак, своим переводом приоткрывает не одну загадку в пьесе, которую не видно на первый взгляд. Его пристальное внимание к мелочам, помогает решать ребус загаданный Шекспиром много веков назад…
      Что есть любовь? Безумье от угара,
      Игра огнём, ведущая к пожару,
      Воспламенившееся море слёз,
      Раздумье — необдуманности ради,
      Смешенье яда и противоядья.

Чуть правее, в виде раскрытой книги и пера было надгробие на могиле Евгения Евтушенко. Но разговор пошёл не о самом Евгении Александровиче и его творчестве, а о маленькой девочке, всколыхнувшей поэтическое сообщество своими стихами в раннем детском возрасте – Нике Турбиной. В 1983 году, когда Нике было всего девять лет, вышел первый сборник её стихов «Черновик», предисловие к которому написал Евгений Евтушенко. Благодаря его поддержке о маленькой девочке и её даре узнали не только в литературных кругах. И Алексей прочитал несколько Никиных строк:
       Благослови меня, строка,
       Благослови мечом и раной.
       Я упаду,
       Но тут же
       Встану.
       Благослови меня,
       Строка.

И не успели мы опомниться, а экскурсовод вновь читал стихи маленькой девочки:
     Тяжелы мои стихи –
     Камни в гору.
     Донесу их до скалы,
     До упору.
     Упаду лицом в траву,
     Слёз не хватит.
     Разорву свою строфу –
     Стих заплачет.
     Болью врежется в ладонь
     Крапив;!
     Превратится горечь дня
     Вся в слова.

Алексей читал её стихи, удивлялся и восхищался, сравнивал со стихами Марины Цветаевой,  рассказывал о трагической судьбе девочки, как она не смогла справиться с этим неимоверным грузом - талантом, свалившимся на неё. Как она писала буквально везде, стихи приходили   порой в самые неподходящие моменты, в неудобных местах, и она судорожно старалась их записать на клочках бумаги, салфетках, зеркалах… Вспомнил, как брал интервью у Евгения Евтушенко и их разговор о Нике, что тот собирался снять девочку в фильме «Детский сад». И прочитал строки из стихотворения Евгения Александровича, посвященного Нике:
     На перроне, в нестёртых следах Пастернака
     оставляя свой след,
     ты со мной на прощанье чуть-чуть постояла -
     восьмилетний поэт.
     Я никак не пойму — и откуда возникла,
     из какого дождя,
     ты, почти в пустоте сотворённая Ника,
     взглядом дождь разведя?

По завещанию   Евгения Александровича, после   смерти в Америке, его похоронили здесь в Переделкино, рядом с  поэтами Пастернаком и Виктором Боковым. Творчество Виктора Бокова, русского и советского поэта известно всем по песням на его стихи: «Оренбургский пуховый платок», «Я назову тебя зоренькой», «На Мамаевом кургане тишина» и   другие.


Мы спустились чуть ниже от могил Пастернака, Евтушенко и Бокова и, повернув влево, оказались около могилы Корнея Ивановича Чуковского. Алексей сказал, что мало детских писателей, которые по- настоящему любят  детей. Корней Иванович (его настоящее имя и фамилия Николай Корнейчуков)  был именно таким. Большой выдумщик устраивал для местной переделкинской детворы различные праздники. Экскурсовод пообещал сводить нас на спрятанную среди огромных сосновых стволов, чудесную поляну, на которой устраивались встречи с артистами и летчиками, спортсменами и писателями и просто интересными людьми.

Наша дружная компания двинулась в само Переделкино, место, где счастливым обладателям писательских дач предстояло жить и творить… Сложно представить, как шло распределение: кому дать дачу?  кому отказать?..  Да кроме того было выдвинуто условие:  дачей в Переделкино можно пользоваться пока писатель или поэт жив. А после его смерти… её незамедлительно нужно освободить. Алексей рассказывал о том, как любили, лелеяли и берегли домочадцы своего писателя, старались создать ему все условия, лишь бы он жил и творил подольше. Перспектива оказаться на улице не прельщала никого. И тут экскурсовод рассказал нам историю семьи Льва Николаевича Толстого.

    Великий писатель, создавший бессмертные образы своих героев в   родовом имении Ясная Поляна, при помощи и поддержке своей жены Софьи Андреевны, в конце жизни мечтал отказаться от всех дворянских привилегий, раздать всё бедным и жить, как простые люди. Это было встречено со стороны жены жёстким отказом. Она переживала за детей, их судьбу и наследство. Частые скандалы по этому поводу  делали невыносимой жизнь под одной крышей. Толстой принимает решение о написании завещания, в котором имение и управление им остается за женой и детьми, а вот правом на его литературное наследие хочет сделать народ. Он мечтает, чтобы  его труды свободно могли издаваться, безвозмездно, без права наследования членами семьи, и  были бы доступны любому читателю… Лев Николаевич тайно, ночью уходит из дома. Посещает Оптину Пустынь, разговаривает с монахами на переправе, но поговорить со старцем Иосифом ему не удаётся. Толстой навещает свою сестру Марию в Шамординском монастыре и едет дальше… Куда? Лишь бы подальше от дома. Он хочет покоя и тишины. Так он становится «пассажиром поезда №12». Заболевает и, сходит на станции Астапово, где останавливается его жизненный путь, как останавливаются часы   на этой железнодорожной станции… 


Городок писателей… Сколько имен, которые жили и творили здесь! Какие имена! Какие истории!

- Вон, видите, впереди идет маленькая старушка? – говорил Алексей. – Как вы думаете, кто это?

     Мы всматривались, пытались угадать, но наш гид отрицательно кивал головой.
 
       - Ей почти девяносто лет, а её до сих пор называют «девочка Женя».
В маленькой худенькой женщине вряд ли угадывались черты девчушки, которая задорно отрывала лепесток за лепестком и таинственно шептала: «Лети, лети, лепесток, через запад на восток…» Девочка из   знаменитой папиной сказки, которую тот посвятил памяти писателя Бориса Левина… Вот и летит лепесток времени…

      Как неоднократно подмечал Алексей, что «часы показывают не время, а перемещение». Он поглядывал на часы и констатировал факт, что наша экскурсия идёт уже почти четыре часа. Время перемещало и нас, и эпохи, и имена.

      Скромная, похожая на старую школьную доску зеленого цвета табличка с   аккуратным почерком сообщает о том, что здесь находится дом-музей К.И.Чуковского.  Мы вошли во двор, у входа которого растёт необычное дерево.  Вместо листьев,  к середине ноября уже облетевших, на ветках висели связанные за шнурки детские сандалии, кроссовки, ботиночки, шлёпки и другая детская обувь. Были даже – сапожки! В   середине дерева, между разошедшихся  на три почти равных ствола- макушек необычного дерева, притаились кормушки для птиц и белок. Две ветки, что чуть толще, в свою очередь раздваиваются и у необычного дерева  получается - пять стволов. Чья-то рука аккуратно спилила их на одной высоте, чтобы они не тянулись вверх, но от них пошли в разные стороны тонкие новые веточки, на которых очень удачно разместилась детская обувь разных цветов и размеров. Созревает детская обувь на чудо-дереве, а их хозяева растут. Растут на сказках человека, который не собирался становиться детским писателем, но… До сих пор сотрудники музея сохраняют традицию, заведенную Корнеем Ивановичем: проводят различные встречи с детворой в самом музее и на большой поляне, расположенной в глубине двора среди могучих сосен, которые видели самого хозяина. Любил Корней Иванович уходить к ним, стараясь найти здесь уединение.  Долго наблюдал он за насекомыми на этой полянке, чтобы потом оставить нам сказки, где герои - знакомые  незнакомцы, которых порой и разглядеть-то с первого раза не получится – Мушки, Блошки, Козявочки…

     Мы   переместились на необычную аллею. Деревья, таблички с надписями, светильники, дорожки и … скамья. Рядом фотография, с которой на нас строго  смотрит сидящий на этой скамье Борис Пастернак. На примере судьбы Бориса Леонидовича можно проследить историю травли, начавшейся после присуждения ему Нобелевской премии, о тяжелом принятии решения – отказаться от неё. Сколько сил нужно иметь, чтобы выдержать всё это!.. И продолжать писать… Как не потерять себя? А кто и на какой чаше весов измерит всю боль от обиды, гонений?.. Да…  Мы поседели на лавочке, на которой сидел Пастернак, сделали общее фото, каждый со своими мыслями и ощущениями от услышанного…

     Мне вспомнилась небольшая речка, которую мы переходили, по дороге от кладбища в сторону городка писателей. Я обратила внимание на её необычное название – Сетунь. Она, как легендарная    мифическая река Стикс со своим перевозчиком Хароном (а у нас – славян река Смородина и перевозчик Плавец) разделила на «живой» мир, где живут и занимаются творчеством известные люди городка писателей, и на «неживой». Но я никак не могла вспомнить, о чем мне говорило название реки –Сетунь. И вот в сквере Пастернака, я поняла, что Сетунь очень созвучно с Седунь. Это мифическая славянская коза, что сотворена богом Родом на заре времен. И занимает одно из самых почётных мест в нашей мифологии. Из пены её молока  появился Млечный путь (наша галактика), появился первый микромир, основа основ, из которого образовалась Вселенная. Она Великая  Мать миров.  Так же из пены молока родились Мировая Уточка и Черный змей Юша, которые являются её белой и черной стороной. (Опять деление на «живое» и «неживое»!) Коза Седунь вскормила своим молоком Темных богов, Бога Хаоса и Смерти…  Не это ли мы видим в местечке Переделкино?.. Всё не просто… не с проста… во всем есть смысл, в каждом слове, названии, встрече.


      Перекресток. Сходятся четыре улицы с разными названиями: Погодина, Тренёва, Серафимовича и Павленко. Мы ненадолго останавливаемся, чтобы увидеть дачи известных писателей и послушать ещё одну интересную историю о бывших их обитателях. Рассказ был о Евгении Петрове. Малоизвестный факт, что Евгений Петров был родным братом Валентина Катаева. Соавтор Ильи Ильфа был страстным филателистом. В его доме в Переделкино, в одной из комнат, висела большая карта мира, на которую он наклеивал марки разных стран. Из каждой своей творческой командировки Евгений Петрович возвращался с пополненной коллекцией новых марок. А ещё…он писал письма в те страны, откуда у него ещё не было марок. Писал на придуманные адреса для придуманных им людей. Письма, конечно, возвращались с пометкой «данный адресат не проживает», но главное – на конверте были марки! Забавная история одного письма…  из Новой Зеландии. Когда вся карта с марками была уже заполнена, то не хватало   марки этой страны. И вот Петров пишет туда письмо, как всегда на придуманный адрес с таким содержанием: «Соболезную в связи с кончиной  тети. Патрик». Каково же было его удивление, когда спустя продолжительное время ему приходит ответ, в котором ему сообщают, что его все ждут в гости, а тетя до самого ухода всё ждала его и с теплотой вспоминала прошлый его приезд.  Растерянный Евгений Петров пишет извинительный ответ, что произошла ошибка, он никогда не был в их стране,  и не знает никакой тети. Вновь отправляет в Новую Зеландию письмо. И к нему   приходит ответ с фотографией, на которой на фоне пальм сидит   элегантная женщина, а рядом… стоит Евгений Петров! Чудны дела твои… А может, в те далекие времена были такие службы, которые делали «такие чудеса»?

  По улице имени Серафимовича мы двинулись дальше… в парк писателей, который встретил нас табличкой с указанием направлений. Мы повернули к Лилиному пруду. Почему к Лилиному? Одна из легенд гласит, что прах Лили Юрьевны Брик, по ее завещанию, должен быть развеян в Подмосковье. И возможное место - как раз этот пруд в глубине сада писательского городка, недалеко от  Дома Литераторов (Дома Творчества). Но вполне возможно, история  названия этого пруда появилась очень давно, ещё в те времена, когда она, живя в Переделкино, часто сидела около этого пруда, беседовала с людьми и просто наблюдала, как кружат листья в вальсе времени…

      Возможно, именно поэтому рядом с прудом расположилась  вокруг погибших вековых деревьев, видевших всех прежних обитателей городка писателей, новая инсталляция - Архилес. Это выполненные замысловатые фигуры художником Николаем Полисским  из природных материалов   черемухи и орешника. Переплетенные между собой, как судьбы и творчество обитателей городка, стволы и ветви, в целом создают общую композицию большого костра. Костра времени, который сжигает все – и страсти и жизни…

     А еще… остроконечные вершины причудливых стволов, которые невозможно сосчитать, смотрят в небо, как острые пики, перья – оружие писателя и поэта.

     Потом нас встретил маленький уютный книжный дом писателей. Интерьер прошлого века: столики, диванчики, стулья и книги, книги, книги… Они главные хозяева этого дома. Они везде! Книги разных авторов. Книги на любой вкус. Книги о разных судьбах и разных жизненных путях…

     Наш экскурсионный  путь заканчивался около Дома Творчества. Старое здание с колоннами у парадного входа. Чьи следы остались на его крыльце? В каком настроении приходили сюда те, кто оставил следы в душах читателей? А сейчас? Кто вновь поднимается по лестнице в этом доме? О чем теперь болит его душа, изливаясь хмельным напитком   на бумаге?

     Около знаменитого литературного ресторана, расположенного в подвальчике Дома Творчества мы и попрощались друг с другом и, поблагодарив нашего экскурсовода, разошлись в разные стороны. Каждый пошёл своей дорогой, унося с собой частичку безумно интересного дня…

    Мне захотелось вернуться в храм, с которого  началась моя экскурсия в Переделкино. В храм  Игоря Черниговского. Шла вечерняя служба. Народу в храме было очень много. Когда брала свечи, обратила внимание на табличку о том, что каждый день в храме в двенадцать часов дня совершается служба о спасении наших воинов. Можно вписать имя родственника или знакомого, который сейчас  выполняет воинский долг. Уточнила, сколько раз будут читать и сколько дней. Ответ был утвердительный:

- Каждый день, пока не закончится…

     Попросила вписать имя молодого мужчины – Димитрия. Волею судьбы он был когда-то моим учеником, играл в спектакле по пьесе Евгения Шварца «Снежная королева» -Принца. Однажды, когда мы с этим спектаклем были на очередном конкурсе, ко мне подошла одна из членов жюри и сказала:

     -Вы не поверите, но я сегодня не могла уснуть. Всё виделись ваши детки, участвовавшие в спектакле. А фраза одного мальчика: «Я простой мальчик, пастух из деревни» - вообще не выходит у меня из головы. Бросилось все это в глаза. Ведь они действительно, простые дети … из деревни…

     И сейчас этот простой мальчик - мужественный мужчина, отец двоих детей, стойко несёт выпавшее на его долю испытание… Храни его, Господь!

    Я пробыла всю службу, исповедалась и счастливая поспешила на электричку. День прошёл очень наполнено. На душе было радостно, да ещё и после посещения храма – легко и благостно.

       Я взяла билет и поспешила выйти на платформу. И вот когда я проходила мимо одного из спусков в переход, я остановилась, увидев картину, которая меня поразила до глубины души…

Прямо на полу лестничной площадки, на смятой картонной коробке сидела женщина… Одежда на ней была ветхая и грязная. Толстый шерстяной платок сполз  с разлохмаченной головы на плечи, а его концы висели вдоль распахнутого пуховика-куртки. Грязный свитер и толстые штаны.  Огромного размера сапоги- дутыши завершали облик, на вид совершенно трезвой женщины. Она не была старой. По годам, скорее моя ровесница…  Рядом с ней лежала большая рыжая собака. Спокойно положив голову на передние лапы, она ждала. В руках женщины,   скрюченных и грязных, была булочка. Она   ела и припевала водой  из стоящей рядом пластиковой бутылки. А собака ждала. Видно было, что это у них привычная ситуация. Женщина не доела небольшой кусочек и протянула его на ладони собаке. Та аккуратно взяла и тут же проглотила. Мне захотелось подойти к ним, но входная дверь со стороны перрона была закрыта… 

     Женщина, видимо, это поняла и посмотрела на меня своими равнодушными глазами. И собака смотрела на меня. Подошла электричка и я поспешила на посадку, чувствуя, как меня провожает их взгляд.


     Всю дорогу до Москвы,  я думала об этом взгляде, об этой паре -  женщине и собаке, о Переделкино…

     Переделкино… Опять не просто слова… Кого и как переделывает жизнь? В какую сторону качнётся маятник судьбы? Кто знает?..

                Декабрь 2024- 30 января 2025г.г.