Тайна

Обычно по выходным я просыпаюсь с мечтой о новом счастливом дне в кругу семьи, не представляя, что могло бы помешать ему быть таковым. Едва очнувшись, я скидываю одеяло и бегу к запотевшему от первых заморозков окну. Смахивая со стекла набухшие капли, ищу знакомые силуэты друзей, выставленных родителями на раннюю прогулку.
Сегодня двор пуст. Впервые в жизни утро видится мне хмурым, осеннее небо скорее серым, чем белесым, а кроны тополей окончательно голыми. Вернувшись в постель, начинаю думать над тем, что с наступлением осени ночи вдруг стали такими длинными, что от событий прошедших дней почти ничего не остается. Пытаясь восстановить справедливость, вспоминаю о сверкающих снежинках на Павликовом пальто, но на этом список замечательных происшествий  заканчивается. В памяти всплывает подаренный целлулоидный пупс, тот, что прячется сейчас в картонной коробке от человеческих глаз. Чтобы дотянуться до него, мне требуется на мгновение пожертвовать теплом своего гнезда. Выпав наполовину из постели, я цепляюсь за дедову кровать и вместе с раскладушкой подтягиваюсь к тайнику. Всё готово к игре. Через мгновенье пахнущий пластмассой младенец уже лежал на моем одеяле, простирая розовые ручки открытому миру.
 «И что же с ним прикажете теперь делать?» — так говорит нянечка Валя, кода кого-то требуется срочно отмыть.
По вероятному сценарию, я должна изображать заботливую мать кормя и укутывая малютку, умывая и вытирая ему личико, а также прочие места после прочих процедур. Вся эта родительская суета не сулит мне ничего хорошего. Единственным условием, объясняющим мою заинтересованность в подарке, становится фантастическая способность пупса вступать со мной в контакт; его глаза закрываются, когда он ложится спать, а пухлый ротик говорит настоящее: «МА-МА». Я начинаю осознавать, что стою на пороге социальной жизни, полной драматических событий и радостей от безграничности её горизонтов. Маленькое устройство на спине пупса, похожее на розовый пяточек свиньи, вибрирует, выпуская воздух через ряд круглых отверстий так, что если их поочередно закрывать, то можно менять тональность мелодии. Первый результат получен. Пупс отвечает мне веселым писком, если его сильно тряхнуть, и жалобным хрюканьем, когда удерживаемый за одну ногу, он опускается вниз головой. Ради познания устройства вселенной, я закладываю «самопожертвование» в издержки предприятия, лёгкая дрожь в руках добавляет уверенности моей правоте. Маленькая деталь из тела обладателя, падает на бабушкин половичок. Оказалось, что человеческая речь может существовать независимо от процессов, происходящих в умах людей. Кукольные невинные глазки всё ещё подмигивали, ротик требовал каши, когда прекрасный сонет, подкрепленнный аккомпанементом ударных сооружённых из подручных средств, уже цветасто разливался по коммунальной квартире. Я била алюминиевой ложкой по металлическому колпаку настольной лампы, стекла оконных рам дребезжали в такт, а наш дуэт, подражая голосу Эдуарда Хиля, выводил: «Вода, вода, кругом вода...». Единственным благодарным  свидетелем моего триумфа оказался осенний дождь за окном.

 Из кухни прибежали деды, отняли лампу, и моя нервная система снова дала сбой: «Да что ж такое!» – у меня категорически не было единомышленников!
Пришлось взять тайм-аут. Пупс был завернут в одеялко, уложен в коробку с игрушками подальше от глаз любопытных родственников. Я осталась наедине со своими переживаниями и маленькой тайной – розовым пятачком, спрятанным под подушкой.

 Следующие дни, погрузившись в обработку полученной информации, я изучала средства коммуникации людей. Мне казалось, что, обнаружив неочевидность связи между тем, о чём думают люди и что говорят, я разделила цельную модель человека на составляющие части и столкнулась с проблемой «что делать и кто виноват?».
Глаза пупса также не давали мне покоя. Они то откликались на мои призывы, то становились глухими, похожими на разноцветные сахарные «драже».    Теперь мне было не до сладостей. Кукольные и реальные образы путались, границы между ними размывались. Картина мира рассыпалась и становилась неоднозначной. Пришлось смириться с потерей наивности и рискнуть сделать следующий шаг. Благо, теперешняя немногословность «подопечного» облегчала мои моральные муки. Я подняла человеческую модель за руку, её голова упала на грудь без всяких воплей, правый глаз заклинило, а левый, слегка прикрывшись, подмигнул весело и обнадеживающе: «Дерзай!». Заглянув в их стеклянную глубину, как в человеческую душу, я была страшно удивлена, обнаружив её границы. Задняя стенка маленьких сфер имела едва заметные следы кисти и краски. Художник расписывал все детали вручную, оттого правый глаз отличался от левого цветом и характером: «А-а-а-а... Так всё-таки ОН не живой, что ли?» Передо мной стояла проблема, требующая строжайшего изучения.
Спустя неделю сомнений в предпочтении одной из версий, пупс был вновь извлечён из-под кровати. Сломанные ногти и синяки на коленях стали частью издержек, но только удар сандалией смог завершить путь к познанию. Интересующая меня конструкция выкатилась из черепной коробки пупса на бабушкин половичок. На что надеялась моя натура естествоиспытателя? «О нет!» Слёзы ручьями текли по щекам, спускаясь по шее к животу, образовывали лужи под мышками. Майка намокла и начала меня покусывать. «Маруся, мир прост!» – гулко отозвалось одиночество.
Постепенно успокаиваясь, возвращаясь к идее взросления через познание, понимая, что без разочарований не обойтись, я села разглядывать обломки. «Интересное кино», к раскрашенным шарикам был добавлен противовес, который заставлял их колебаться, посылая мне отражённый свет электрической лампы. Этот набор неодушевленных деталей мог бы стать моим лучшим другом, частью моей кукольной жизни. Я могла бы делиться с ним самым сокровенным. И всё это «НЕСБЫВШЕЕСЯ» сейчас лежало передо мной «ВО ПРАХЕ», символом свободы от наивных иллюзий. С души спал груз, счастливо вздохнув, я сложила хлам в мусорное ведро.

Момент истины! Теория подтвердилась практическими исследованиями. Занавес! Фанфары трубят!

...Нет, кажется, это голос деда. Ухо в воздухе, один глаз, заклинило, а второй слегка прикрылся.

Теперь у меня от НИХ всегда будет тайна!