Последняя рецензия

Я долго набирался опыта. О полноценности его можно судить по мыслям, желаниям, поступкам, но более всего по знакомствам. Всё было подчинено новым знаниям. Стараясь быть интересным, я забывал приличия.  Так, что,  теперь именно литературным подобием труда, открываю себя для мира. Возможности, ничего не ведающие об обобщении, словно люди, затейно помогают преодолевать скепсис. Вот возьмите, к примеру, рыбалку. Всегда нужно тщательно готовиться именно на фазе выработки необходимых условий к успешному улову. Начав сложный и запутанный ряд поступков в юности, я знал о своей излишней гордость, даже чуть ли зловредности для человечества. Конечно, меня мало кто знал. Но люди близкие, наделённые умом и прозорливостью, говорили, что я опасный человек.  Чем я был опасен? Тем же, чем Наполеон, Александр Македонский. Способностью поставить удивить и завоевать мир. Приспособленческой силой и хитростью. Тем временем, менялись эпохи, красавицы и властители дум, а я оставался никем. Все желания подчинил помощи людям. Но результаты не удовлетворяли. Хочу сейчас, когда появилась возможность, сказать тем, от кого зависит счастье других, никогда не предпринимайте случайных   действий. Многие знания умножают многие беды.  Кто хотя бы в малом занимался улучшением чужой жизни, тот знает, как ревностно относится подопытный человек к изменениям условий во благо себя. Вижу неприятие и несогласие со стороны высоконравственных людей, но хочется иногда оставаться преданным животному началу, до конца испить чащу утоления инстинкта.    Кто из добрых людей мог на меня повлиять, тот отвергал саму возможность встречи. И мои надежды стать ближе к новым ощущениям своего тела оставались только в прогнозах. Взросление, приводящее порой к неразрешимым вопросам, давило на меня непонятными случайными требованиями быть таким, как все. Я к счастью находил полосы и отдушины, напоминающие земное счастье. И этого было достаточно для беспокойной души.
Вот поэтому именно сейчас я и пишу последнюю рецензию. Пусть для себя, не всего человечества, но однажды по ней потомкам удастся восстановить весь путь мысли лишней, но сопутствующей каждому.

В начале повествования имеется желание расставить флажки. Для меня ими являются Достоевский, Петербург и женщины. По простоте смысла, выбирая их из множества городов, писателей, судеб, я понимал опасность, таящуюся в бездействии, промедлении в выработке мечты, образов для любви и подражания. Ведь при всем многообразии путей всегда остаётся возможность выбора одного, пусть ложного, но своего.     С Достоевским я познакомился раньше, чем с Петербургом.  Хотя в «Преступлении и наказании» раскрыт образ Петербурга низших слоев народа, это несравнимо с реальным дыханием города. Улицы и дома для меня не связаны с истинным обликом северной столицы. Попадая из метро на Невский проспект, в сердце тайных знаков русской литературы, перед глазами и в уме не остаётся ничего из прежде знакомого по легендам. Направление дороги к Дворцовой площади усеяно невидимыми следами исторических переживаний. А когда под ногами уже шуршит асфальт самой Дворцовой площади, в мыслях ужасом нагнетается кровавое прошлое России. Много полегло здесь народа, что омрачает и без того страшный путь в  наивысшую точку страдания и гибели. Поэтому я решил не жить в этом городе, пожертвовать карьерой, судьбой, но не жить.   Что мне сделал Достоевский? В нём сосредоточилась и практическое в эстетическом удовольствии, и духовное в примерах самосовершенствования. Доверяя в самом главном – как мне  жить правильно, я потерял своё естество. Стал стремиться к идеалам общего благоденствия, забыв о семье и личном. Когда отвлечённые истины загораживают  от жизни, люди навлекают на себя отчасти неспособность трезво оценивать мысленные  процессы. Подавляя волю, легко скатиться к вседозволенности, наплевательскому отношению ко всему, что чуждо. И Достоевский одновременно своей религиозностью и атеизмом дозволяет доверчивому читателю встать на путь погружения в бездну сотворчества странных жизненных ситуаций. Словно гипнотизированный, сохраняя волю действовать и выполняя чужой приказ, я раздваивался и приходил к полному отождествлению себя с героями романов не в воображении, а в своей невыдуманной жизни, приходил к ненужному отождествлению и с вытекающими из этого большими роковыми последствиями. На меня оказали влияние многие знакомые и незнакомые, те люди, с которыми я лично незнаком, женщины. Что за осадок остался в душе после этих непонятных «встреч»? Всегда желая узнать поближе понравившуюся девушку, в душе я добивался не мгновенной любви, а сопереживания, награды за скромность, письма – благодарности за проявленную терпимость. В силу слабых коммуникативных способностей, я не знал, что инстинкты играют второстепенную роль в общении с женским полом. Важна социальная составляющая, единое понимание свобод и рамок жизни. В трудном долгожданном порыве я стремился в одиночку перебороть ситуацию страха, уйти от одиночества в вихрь серьёзных отношений, не показывая гордости, в желании долгого отзвука устремлялся в высоту несения своей судьбы. Всё же ни о чем не жалею, что испытал, сам заслуживал и только далёкие звёзды иногда напоминают о пути и  той  неповторимой дороге, которая приводит к счастью.

По разным причинам бывает, что  субъективное личное отношение к происходящему в жизни человека подразумевает неясность, ошибочность оценок и суждений. Дойти умом при жизни до смысла существования – непростая задача. Что бы ни мешало, выход в постоянном задействовании памяти, но не объективно - ориентированной, а подсознательной. Пока не найдется случайной возможности отрешённо проанализировать закрытые символы жизни, нет шанса что-либо открыть для себя в явной логической задаче с хитрыми ловушками для идей ищущего человека.  Возьмём, к примеру, понятие греха самоубийства, как преступления против природы. Значит, это невольное приближение конца жизни души. Но мысль о том, что жизнь по своей сути не только общая вещь, но и жизнь чего-то  близкого, твоего, рядом находящегося, не правильна во мнении о принадлежности жизни другому человеку. Нельзя забывать и то, что  в испытаниях не принято смотреть на себя со стороны, да и в будущее. Сложности, казалось бы, известны и решаемы. Но практика показывает, что внимательное прочтение азбучных истин приводит к более запутанному положению. Видно, рано приходит чувство правды, веры в правильность своих действий и мыслей. А так близко была к разгадке душа.  А что же со свободой то ли воли, то ли безволия? Широкое во мнении убеждение про Божий промысел подвигает к неосознанным ошибкам, произвольным потерям самостоятельности. Концы уходящих веков убеждают в гибельности влияний застоя и упадка. Сомнения в нужности направляющей силы коллективного, вкусов культуры меняют ситуацию эгоизма и одиночества. Потребности изоляции обусловлены жаждой выражения себя в себе. Козни братства и равенства душат свободу личности. Согласиться с революционными воззрениями – значит сосредоточить в руках власть невежества. Аристократия пиршества духа, так называемая философия, подвергает испытанию разум, но в порядке всестороннего развития в пути к мудрости. Серьёзно и качественно заменить инстинкты сознанием ради выгод идеи сверхчеловека – вот тогда зазвучит  песня нового человека, закружит вьюга возрождения золотого века литературы.



Стили меняются, что разумно предположить, что для авторов данная функция не только игра и отдых, а возвышенная задача не из числа сугубо личных пристрастий. Остановимся на произведения Ульяны Гамаюн - роман «Ключ к полям» и повесть «;» стали незаурядным открытием скрытых стилевых свойств постмодернизма для всех искушённых в этой области знаний читателей. Здесь смысл и форма выступают отнюдь не основным элементом в написанном тексте. В этих книгах отсутствует посыл к человеческому миру. Более важен для У. Гамаюн становится процесс письма, к тому обращенного не к конкретному адресату в каком-либо виде, для неё чуть ли не всё равно, поймут книгу или нет, в лучшем случае, чтобы и не пытались это сделать. Но не из-за личной тайны автора, а по прозаичной причине - острому желанию У. Гамаюн не обременять мировое пространство своими авторскими изысками и взглядами на жизнь. Неблагоразумно желать себе того, что представляется чужим, далёким, непривычным. Например, в литературе сегодня авторы скованы сроками работы, отложенным результатом, низкими продажами книг, в конце концов, низким общественным резонансом. Каждый писатель трезво оценивает разумное соответствие реальных творческих усилий и смутно ощущаемого идеала. Интеллектуальный продукт, созданный лично автором, вмещает в себя и условия, в которых литератор творит. Влияние проявляется даже не в ограничении творческого потенциала, не в окружении и бытовых проблемах, а в общественном устройстве. Важно знать, какие идеи востребованы и претворяются в жизнь, какие - отвергаются сразу, либо, если принимаются, то впоследствии приводят в тупик. Фазы существования самых разнообразных процессов включают в себя развитие, процветание, застой и распад. Необязательно, чтобы это происходило в строгой последовательности. Но бывают исключения. Именно своевременные предупреждения неравнодушных людей способны привести общество к действиям по стабилизации ухудшающегося порядка вещей. К таким тревожным сигналам можно отнести тексты Ульяны Гамаюн. Спокойное течение смысловых конструкций с вынужденными маркерами современной культуры без усилий вызывают в памяти юношеское отторжение общекультурных ценностей. Кризис нравственных устоев общества - это бескомпромиссный вызов к творческому самовыражению постмодернистов от литературы. Но связь, именно неразрывное родство, с общими языком и культурой, заставляют их также задумываться о проблемах, с которыми все мы столкнёмся уже в недалёком будущем. Как человек может помочь потомкам, обществу следующих поколений? Только собственным умом, выполняя посильный гражданский долг, вкладывая усилия в сохранение порядка и исправление недостатков. Ульяна Гамаюн одна прониклась болью о происходящем в реальной жизни и в литературе, а затем воплотила в своём творчестве призыв к людям меняться. Чтобы сделать окружающий мир не приспособленным только для потребления, а более восприимчивым к осмыслению, к тому, чтобы духовное начало в человеке преобладало над материальным. Таково предупреждение молодого автора, прямо относящееся и к процессам в литературной жизни. Востребованные и реализовавшие себя писатели не должны замыкаться в своем мире, словно в скорлупе. Необходимо взаимодействовать с читателем, как соавтором, во благо развития творческого процесса. Начинающим авторам нужно не бояться совершать ошибки, выбирать по сердцу жанры и стили, стремиться к полезному общению и самовоспитанию на добрых примерах. Ведь стилевое разнообразие, тот же постмодернизм, только больше и больше наполняют мир нужной созидающей энергией, так как творчество всегда было опорой в нелегком бремени коллективной жизни. Так часто бывает, что писателям не хватает возможностей общедоступного языка, и они изобретают новые языковые отношения. Хорошо разбираясь в создающемся инструменте для выражения мыслей, новаторы наталкиваются на непонимание окружающих. Здесь бы не спешить и погрузиться в необходимые раздумья. Самые обычные слова, пусть даже иностранного происхождения или специальные, в некоторых сочетаниях приводят к искажению смысла. Налицо нарушение законов логики. Но что такое логика? Это только средство к постижению мира. И если искажённые смысловые конструкции и помогают что-либо постигнуть, это случается лишь в иллюзиях полностью изолированной личности. Так устроена Вселенная. И остаётся надеяться, что молодые авторы, вдоволь наигравшись постмодернизмом, вернутся к традиционным стилям в литературе. И мы будем гордиться их новыми достижениями, развивающими великую историю русской литературы.