Яшка, рубаха-парень

Яшку в деревне звали по-разному: одни  «Рубаха-парень», другие «Простак»,  третьи «Рвач». Он ни обижался, всё воспринимал в шутку, с улыбкой. Пусть хоть горшком называют, лишь бы в печку не ставили. На вид крепкий, коренастый мужик, словно из былинных сказок. Равных ему на работе не было. Вставал с первыми петухами. Любил технику и всю душу в неё вкладывал. Здоровался утром с трактором или комбайном. После работы, как другу говорил спасибо и уходя – до свидание. Перед уборкой тщательно готовил комбайн, после работы ставил на ночлег возле дома. Осматривал агрегаты, смазывал и поручал охрану своего кормильца псу Шарику. Штурвальным на его комбайне была жена Надежда. Маленькая, шустрая, острая на язык, ростом ему по плечо. Бабы пошучивали, мол раздавит тебя Яшка сонный, на что она отвечала: «Мышь копны не боится».

Степные просторы Алтая бескрайние. Уборка урожая заканчивалась к полуночи, росы практически не было, разве только после дождя. Вставали механизаторы в шесть утра. С Яшкой никто соперничать не желал. Многие физически не выдерживали такого темпа работы. Под стать ему была жена. Вставала чуть забрезжит рассвет. Доила корову, отправляла в стадо. Стирала, варила еду. Писала записку старшей дочери, где указывала работу на день.

Яшка просыпался позже. Посетив нужник, умывался во дворе и затем шел к комбайну, здоровался. Поднимался по лесенке на мостик, хлопал его нежно ладонью и хвалил как человека. Услышав голос жены, направлялся в летнюю кухню, где плотно завтракал, запивал молоком из трёх литровой банки. Если молоко отдавало полынной горечью, вспоминал добрым словом корову по кличке Марта.
- Где-то наша Марфуша с полынём целовалась?
А уж как хозяина любил пёс. В знак  симпатии хозяин старался привезти косточки, после обеда в поле. До всех и всего у Яшки дело было.
А как его любили деревенские ребятишки — это отдельная тема. Перед работой заглядывал к спящим ребятишкам в спальню. Любовался, с завидной улыбкой уходил, вспоминая что-то своё.
- Эх, Надюха! За работой и ребятишек не вижу, прихожу - спят и ухожу спят.

Шел к комбайну, где ему не давал прохода пёс. Запускал двигатель и опять в поле. В тот год урожай уродился на славу, во время землицу-кормилицу окропили дожди. По результатам уборки Яшка стал победителем. В его победе сельчане не сомневались. Если заходил разговор, старые  механизаторы, как дядя Андрей, так говорил: «Умеет Яшка любить землю-матушку и вкладывает в неё душу, она отвечает взаимно». Всё это было присуще у Яшки. Заканчивалась уборка зерновых, и по первому снегу убирали подсолнух. Комбайны того времени СК-3 были без кабин, вверху козырёк от солнца и дождя, одно название, а не защита. От шахтёров, комбайнёры почти не отличались, только пыль разная, а лица как у негров. Заканчивалась уборка, Все знали победителя заранее, по ежедневным показателям. Яшка с нескрываемой гордостью говорил: «Делу время, потехе час. Техника, как лошадь, не любит, когда на неё дышат перегаром с похмелья». К подведению итогов и застолью на центральной усадьбе готовились заранее. Управляющий оповестил всех заранее. Яшка доверял только гужевому транспорту и считал этот транспорт самым надёжным в сельском обиходе. Подготовили двое саней пару конок. Доверили перевозку передовиков старому конюху дяде Степану, который понимал лошадей и разговаривал с ними на их языке.

Лошадь всепогодное транспортное средство, даже в буран ослабляли вожжи, лошадка сама находила дорогу к родному подворью. Вот только одно не любят они, когда подходишь к её мордашке с перегаром или в сильном опьянении, могут и укусить. На центральную усадьбу совхоза приехали на час раньше. Мужики пытались сообразить вдали от жён, но Яшка умел остановить твёрдым словом, а не послушных, бывало, успокаивал свинцовым кулаком.
-Что, невтерпёж, будьте людьми, до собрания ни ГУ-ГУ.
Ему не раз предлагали бригадиром, но он любил отвечать сам за себя.
- Не сдержусь, да ещё кого покалечу, не моё это дело.

Зал гудел, когда объявили Яшку победителем. Вышел на сцену вместе с женой. Им вручили большой ковёр и солидную премию. Предоставили слово, где он держал короткую, ёмкую и значимую речь.
- Работу надо любить, а рюмку презирать. Вот сейчас, когда уборка закончена, можно рюмку взять в руки».
Зал аплодировал, но не единогласно. Яшка понимал и этот жизненный момент. Взял под руку ковёр большой, а жене доверил нести конверт с большой премией, под возгласы и даже свист сельчан.

После заняли место за столами, которые ломились от закуски, не скупились и на спиртное. Яшка мог выпить бутылку с горла в молодые годы, но с возрастом спесь поубавил, теперь только на спор или интерес. Знал меру, любил сытно закусить. Те, кто после выпивки закусывали сигаретой, после застолья укладывали в сани как кочаны капусты. Как в анекдоте: «Попа спросили, мол сколько может выпить человек? При хорошей закуси можно пить до бесконечности». Пока веселились, мороз после захода солнца крепчал. Яшка конюха сразу предупредил: «Пей мало, бутылка после застолья за мной. Понял?».

На улицу после застолья, вышли с песнями из душного зала дома культуры. Худые и слабо пьющие почувствовали морозец. До слуха Яшки дошло, что холодно и сани ледяные. Тогда Яшка развернул на снегу ковёр и разрезал складным ножом его пополам. Жена вышла позже, когда в сани уложили ковёр.
- Вот здорово! Тепло будет сидеть. А где взяли второй ковёр?
Яшка не погряз в вещизме, жил как все и хором не имел. Любил семью и сельчан. С песнями укатили домой, только за разговорами и песнями дорога оказалась короткой. Возле конторы ещё долго обсуждали уходящий день и щедрого Яшку. Конюх знал своё дело, не ходячих развёз по домам и передал семьям.
Рано утром, ни свет, ни заря к Яшке явился старый друг со школьной скамьи. Да не один, а с бутылкой в руке. Работал он в ГАИ. Яшка через него, выручал многих сельчан, кто любил встречаться с зелёным змием. Отметили успехи победителя, который был навеселе, но держался уверенно. А вот его друг мент, так звал его Яшка, без поддержки стены или друга стоял не уверенно, покачивался. Яшка обратился к нему: «Хорошая у тебя Андрей работа, махнул жезлом и деньги в кармане».
- Ошибаешься Яшка, деньги любые даром не даются.
- Давай я переоденусь в твою форму и попробую заработать на бутылку.

Так и решили друзья. Яшка с трудом одел шинель. Шапка подошла, жезл размера не имел. А вот сапоги оказались малы, пришлось обуться в валенки с галошами, в которых хозяин управлялся в сарае, чистил навоз, который четко просматривался на галошах. Чтобы не привлекать внимание сельчан и не смешить народ, Яшка пошел на трассу огородом, благом она проходила рядом. Жена предупредила: «Яшка, не позорься, от тебя как из пивной бочки, ещё в лоб получишь». Он не прислушался к её слова, а зря. Вышел на трассу, заняв удобную позицию у края обочины дамбы. Жезл, шапка с кокардой, погоны сержанта, всё круто и понятно для простого обывателя – власть на лицо. По трассе ехал новенький К-700, шедевр того времени. Как правило, такой техникой управляли самые достойные, молодые крепкие мужики как Ильи Муромцы. Яшка взмахнул жезлом, трактор остановился.
-Так, товарищ тракторист, Ваши документы.

В это время Яшка икнул и Змей Горымыч издал стойкий сивушный запах двухдневной закваски. В это время водитель полез в карман телогрейки, на него пахнул сивушный перегар. Взор его упал на валенки в говне. Документы этому проходимцу не стал давать. Развернулся и с пол оборота резко ударил ему в лоб.
Шапка улетела в одну сторону, а жезл - в другую. Яшка рухнул с дамбы в снег, так, что ноги оказались наверху,  а туловище ниже. Водитель поднял шапку, отряхнул и, бросил Яшке на грудь. Сел в трактор и укатил. Яшка с трудом повернулся набок и кое-как выбрался из снежной воронки. Отряхнулся, сунул жезл за пазуху и тем же путём поплёлся домой. Голову гудела, уж на что он был крепким мужиком, но от неожиданного удара рухнул как сноп впервые в жизни. Со двора дома наблюдали за работой новоиспечённого работника ГАИ. Встретили громким смехом,  аплодисментами.
- Сколько выручил денег, давай будем считать?
Яшке откровенно сказать было не до смеха, слегка улыбался. Похмелье прошло.
С трудом стянул шинель, снял шапку и отдал другу.
- Да-а, Андрей! Тебе хлеб даром  не даётся. За мою работу почёт и уважение, ковёр и премию дали, а за твою в лоб засмалили, аж голова гудит…