Случай на лестнице и охранник Зеленый

"Наше тело — это космический корабль, а человек управляет им, как телегой. Инструкции не прилагаются." Эту фразу Наталья услышала в ролике индийского йогина и мистика Садхгуру, когда восстанавливалась после операции на коленном мениске.

Стоит человеку просто увидеть, как разрезают лимон, и у него уже начинается слюноотделение. А если он даже просто представит этот момент? Вот и сейчас, едва написав эти строки, Наталья почувствовала во рту привкус кислоты.  Удивительно: наш мозг способен управлять тончайшими процессами организма, создавать симфонии, но мы используем эту сложнейшую систему примитивно, словно погоняя лошадь: "Нууу... пошла!"

Эта же мысль часто приходила ей на ум в конце восьмидесятых, когда она работала на фирме Меха. Три внешнеторговых объединения — Новоэкспорт, Экспортлен и Союзпушнина — решением Совмина СССР объединили в одно укрупненное предприятие. А ведь каждое из них представляло собой сложный механизм с годами отлаженными связями и специализированными отделами.

До слияния, московское отделение ВО Союзпушнина находилось территории выставочного комплекса Красная Пресня, рядом с новым Центром международной торговли и бегущим Меркурием.

Объединенная организация же расположилась в пятиэтажном школьном здании в Черемушках — ещё один пример "космического корабля", используемого не по назначению.

Союзпушнине  суждено было просуществовать в этом здании следующие 15 лет.

На рубеже 1990-х годов Россия оказалась в эпицентре глубокого экономического кризиса, усугубленного распадом СССР и переходом к рыночной модели. Внешняя торговля, ранее полностью контролируемая государством, пережила радикальные изменения: либерализация цен и открытие рынков привели к резкому росту импорта, который вытеснил неконкурентоспособные отечественные товары.

Эти процессы, развивавшиеся стремительно и хаотично, оставили глубокий след в социальной и хозяйственной жизни страны. Погруженные в поток перемен, мы остро ощущали их быстротечность, приспосабливаясь к новым реалиям.

Вот слова директора фирмы Петра, человека старой закалки, чей профессиональный путь во внешней торговле пролегал через Лондон, Франкфурт, Хельсинки и, конечно, Ленинград. Его краткие, но ёмкие формулировки, отражающие атмосферу тех лет, невозможно забыть.

— За то, что мы все развалили, еще придется отвечать. Красные еще придут!

— Мы теперь покончили с плановым хозяйством!
 
— Они все разрушили! Сейчас вообще не найдешь порядка. Связи были на основе госзаказов – а теперь надо работать. Каждый день идет – нащелкивает.
   
— Сейчас всяк свое дело обтяпывает! Дадут тебе – хорошо, не дадут – тоже спасибо. 

—Дело-то не в деньгах. Надо иметь а спиной что-нибудь такое… Сейчас нам надо быть с людьми, которые имеют что-то там… если там будет пусто, то значит, нас надо закрывать.
    
— До этого момента было все – теперь ничего нет. Вот централизовано тебе уже дали по носу.
 
— Скандал надо весь отправлять наверх, есть Президентский совет, Совет Министров и всякие высшие органы. От нас ничего не зависит. 
 
— Кто сейчас заботится о кадрах? Нам не нужны специалисты с внешнеторговым и внешнеэкономическим образованием.

В эпоху перемен выживают не просто сильнейшие, а те, кто предлагает уникальный товар и умеет адаптироваться. Пушной аукцион, переживший лихие 90-е, — яркий пример такой устойчивости. В отличие от исчезнувших внешнеторговых гигантов вроде  Внешпосылторга, Союзпушнина доказала: даже в хаосе можно удержаться на плаву, если сохранять гибкость и ценность своего продукта.

Итак, новое расположение в школьном здании в Новых Черемушках встретило фирму «Меха» с ожидаемой настороженностью.

— Зачем нам эта пушнина? — скептически вопрошали сотрудники местных подразделений, словно предчувствуя подвох.

В классах с высокими потолками и огромными окнами теперь располагались фирмы и отделы. Старые фрамуги всё ещё открывались, если потянуть за потрепанную верёвочку.

Однажды во время важных переговоров с итальянскими партнёрами такая верёвочка оборвалась. Фрамуга захлопнулась с таким грохотом, что итальянский представитель подпрыгнул и вылил свой кофе прямо на договор.

— Русская система вентиляции! — находчиво прокомментировал Виктор. Итальянцы, нервно посмеиваясь, согласились подписать новый экземпляр, но уже подальше от окон.
 
В школьной столовой, где некогда питались ученики, теперь обедали международные торговые представители.

Когда фирма Меха въезжала в бывший класс, на полу и в шкафах были разбросаны остатки от прежних хозяев, их, кажется, перевели в Легпром, — куски тканей: шерсть, хлопок, искусственное волокно, джут. Наталья, увидев среди этих куч отрез хорошей костюмной ткани, сшила себе элегантную юбку по выкройке из Бурды — прямую по косой, с тремя ярусами ткани внизу.

Почти что сразу после слияния первый зам Новоэкспорта Елена основательно взялась за дело обеспечения контроля новой фирмы.

Для этого она внедрила на фирму Меха свою протеже — Татьяну Барсову. На первый взгляд, обычное кадровое решение, но все понимали истинную роль Татьяны. Она должна была стать глазами и ушами Елены, работая бок о бок с сотрудниками вновь пришедшей фирмы.

Но это была лишь первая часть замысла Елены. Видимо, понимая, что Наталья слишком уверенно себя чувствует на фирме, она приказала Виктору перевести её в Новопром — подразделение куда менее престижное, чем пушной аукцион фирмы Меха.

С Виктором у Натальи сложились особые отношения. Однажды директор фирмы Пётр, который, по его же признанию, «работал в Союзпушнине с детства», не одобряя чрезмерную предприимчивость своего подчинённого, сказал ему:

- Подожди, Виктор, придет твое время... А пока что я здесь хозяин.

Так и вышло. После ухода Петра, Виктор занял его место. Она воспринимала его как наставника — умного и тонкого человека с опытом работы в Лондоне и Западном Берлине. Но даже он вынужден был играть по нелепым правилам системы. И при всей своей симпатии к Наталье, был вынужден подчиниться.

Разговор состоялся в переговорной комнате, залитой весенним солнцем. Наталья сидела напротив него, и солнечные лучи играли на её золотой и серебряной цепочках — подарках жениха. Их массивные звенья словно подчёркивали: она уже не та робкая девочка, что пришла в компанию.

Она приняла новость о своем переводе в Новопром с неожиданным спокойствием. Молодость — лучший транквилизатор. Лишь где-то глубоко внутри притаилась смутная грусть, будто предчувствие: что-то важное уходит безвозвратно.

— Ну что ж, на Новопроме что-то новое найду, — шепнула себе, спускаясь по лестнице, и вдруг поймала взгляд охранника Зеленого. Он, как всегда, вытянулся в струнку. И Наталья впервые за день улыбнулась.

Татьяна обладала удивительным даром очаровывать людей. Она виртуозно находила подход к каждому: с Виктором увлеченно обсуждала перспективы лондонского аукциона, бухгалтерам расписывала будущие премии, а охранника неизменно величала "ключевым звеном безопасности".

После работы она часто зазывала Наталью в свою уютную двушку на первом этаже хрущевки. Там, устроившись перед видеомагнитофоном – папиным подарком, они погружались в модные тогда фильмы ужасов. В самый напряженный момент появлялась Татьянина мама с подносом, уставленным бутербродами, фруктами и конфетами. Яркая и гостеприимная женщина, она излучала тепло и радушие, мгновенно располагая к себе.

Татьянин отец руководил пунктом приема вторсырья и слыл везунчиком – недавно выиграл в лотерею новенький "Москвич", сдав партию макулатуры. Когда девушки собрались на аукцион в Ленинград, родители Татьяны снабдили их настоящим сокровищем того времени – несколькими пачками индийского чая "Три слона".

За внешней легкостью общения Татьяны скрывался авантюризм. Вскоре поползли слухи о её связи с парнем с зависимостью, а затем начались займы. Барсова, словно хищница, выслеживала жертв – она прекрасно знала, что у внешторговцев всегда водится валюта.

Наталья часто видела, как Татьяна поджидала у выхода эксперта Волхонского –  выпускника МГИМО, живущего в писательских домах на Аэропорте. Его поразительное сходство с Николаем II не спасало от настойчивых просьб одолжить сто долларов. Татьяна умело вытягивала из коллег не только деньги, но и секреты.

Когда сумма долгов перевалила за пять тысяч, Елена поставила ультиматум: "Увольнение или суд". Татьяна выбрала первое, а Елена взяла на себя хлопоты по возврату долгов.

Позже Наталья видела Татьяну. Это было неожиданно. Татьяна стояла за прилавком в маленьком киоске «Книги» в подземном переходе, с усталым взглядом и ничем не примечательной улыбкой, которой, кажется, не хватало искры.

Судьба любит иронию – когда история с Барсовой достигла своей кульминации, Наталья вернулась в фирму Меха. Парадоксально, но временная работа на Новопроме оказалась благословением: за несколько месяцев замдиректора Тамара обучила её компьютерной грамотности – Word и Excel.

Тамара стала для Натальи настоящим пассионарием по Гумилеву – лидером с внутренней энергией, способным преображать реальность вокруг себя. Эта предприимчивая и дружелюбная женщина умудрялась за пару выходных слетать в Турцию с челночным рейсом за ширпотребом.

В нашем полку прибыло... Наталья вернулась на фирму не одна. Совпадение - как раз в это время из длительной загранкомандировки из Болгарии вернулся ещё один бывший сотрудник «Мехов» — Павел.

Первым делом она подошла к злополучной фрамуге. Верёвочка, та самая, что оборвалась при итальянцах, всё ещё болталась. Она достала с полки моток льняного шпагата.

— Космические корабли не летают на гнилых верёвках, — подумала она, вдевая новый шнур.

Наталья дернула веревку, и фрамуга плавно распахнулась, впуская ветер. — Теперь это люк в открытый космос. Той, кого пытались отодвинуть в тень, суждено было занять место той, кто так стремилась к свету. В этом была своя справедливость.

История с Барсовой была лишь одним из эпизодов, показывающих, как эти люди — с интеллектом, властью, ресурсами — упорно использовали себя и свою организацию, словно простую телегу.

В день увольнения Татьяны, уборщица случайно разбила стоявшую в бухгалтерии копилку «На нужды коллектива». Монеты советского времени покатились по полу как серебряные слезы. Они еще долго лежали на полу, оставаясь забытыми. Они никому не были нужны.

Система давала сбои: то фрамуга обрушивалась на голову замдиректора, то на месте работающих структур возникали новые, бессмысленные объединения, то доверенные лица оказывались источниками проблем. Они лишь разводили руками, будто не понимая причин.

Однажды, поднимаясь с обеда по лестнице, Наталья услышала за спиной шаги руководства: гендиректора Олега, Елены и Виктора. Олег, пребывая в благодушном настроении, произнес:

— Какие же у нас девушки симпатичные работают... 

Он шел, сыт и доволен, а впереди него двигалась стройная фигура Натальи в юбке из найденного лоскута — маленькая победа творческого подхода над бюрократической неразберихой.

Наталья внешне спокойно восприняла комплимент, но внутренне её поразила не столько смелость Олега — сделать такое замечание в присутствии властной Елены — сколько его полное равнодушие к последствиям своих слов.

Для него это была просто реплика, брошенная вскользь, без заботы о чувствах окружающих. Как в бизнес-классе, где каждое слово и действие подчиняются логике и выгоде. Мысли промелькнули смутно, но задерживаться на них она не стала...

Едва войдя в кабинет 305, она услышала звонок внутренней связи.

— Зайди ко мне, — это был Виктор. — Ты слышала, что сказал Олег? Теперь Елена тебя сожрёт. Если она спросит, работаешь ли ты в Пушном Союзе, скажи, что только после шести вечера, а бумагу и канцтовары используешь исключительно союзовские.

Учитывая эпизод с переводом на Новопром, слова его были небеспочвенны.

Наталья понимала: происходящее не имело отношения к эффективности компании.

Это был театр, где каждый защищал не интересы дела, а своё уязвлённое самолюбие. Ведь в тот момент, Виктор беспокоился не о делах, а о своей безопасности. Елена тратила энергию не на управление, а на борьбу за внимание. Случайный комплимент превращался в стратегическую угрозу.

Елена была квинтэссенцией властной женщины: энергичная, хваткая. Замдиректора Саша, говоря о Елене, всегда произносил с характерной для него неспешной иронией:

— Я её пужаюсь.

И, правда — не столько разум, сколько давление управляло этой системой.

Однажды Елена вызвала Сашу и Андрея:

— Будете со мной работать, мальчики, — всё у вас будет хорошо.

Говорила она это с той интонацией, которую обычно используют персонажи криминальных драм, предлагая "покровительство".

Вскоре у неё появилось роскошное соболиное манто редкого светлого оттенка.

Она проносилась по школьным коридорам в сопровождении двух охранников, которые дежурили даже у дверей туалета.

Один из них получил прозвище Зелёный за цвет формы — довольно ироничное прозвище для стража в меховой торговле. Он так серьёзно относился к своим обязанностям, что однажды не пустил в туалет саму Елену, не узнав её со спины в новом манто. После этого случая он взял привычку заглядывать в лицо каждому входящему в туалет, чем вызывал ещё больше неловких ситуаций.

Иногда Наталья подменяла Ольгу в секретариате.

Елена вылетела из кабинета генерального с пачкой платежных поручений. Опрокинув бумаги на стол, она, пыша каким-то жаром, принялась подписывать. На полных пальцах сверкало несколько крупных колец с драгоценными камнями. Императрица — была ее любимая песня в исполнении Аллегровой.

— Я быстро подписываю платежки? — спросила она, не отрываясь от процесса.

— Да, довольно быстро, — ответила Наталья.

— А как ты думаешь, я успеваю понять, что в них написано?

— Не знаю, — честно ответила Наталья.

— У меня всё в голове, я знаю, куда смотреть, — отрезала Елена. — Я начинала на заводе — старшим помощником младшего дворника.

Несколько лет спустя она внезапно умерла, как лопнувшая струна, простудившись в поездке на петербургский аукцион. Елена, словно та старая телега, вечно тащила на себе валютно-экономический отдел и заботы о приближающейся приватизации, не замечая, что одно из колес вот-вот отвалится. Ей было немного за 50.

В пятиэтажном здании, где ранее располагались три внешнеторговых объединения, осталась только Союзпушнина. Конечно, это уже не было единым объединением — фирмы Кожа и Живсырье были давно отделены согласно Инструкции. А Экспортлен и Новоэкспорт распределили по другим структурам.

По пятиэтажному зданию с подвалом можно было ездить на велосипеде — никого не было, кроме одиноких арендаторов.

Так история сделала очередной виток. Бывшее школьное здание, оказавшись в надёжных руках, готовилось к новой роли — стать гостеприимным коммерческим пространством для будущих арендаторов..

Со временем у Союзпушнины появится собственник.
 
Приватизация запустила очередной космический корабль, заполненный кучей соболиных и норковых шкурок, генерируя стабильный кэш-флоу, как старый добрый валютный хедж. Телега ожидала своей очереди.

Инструкции к космическому кораблю всё еще писались,— они всегда было где-то в процессе…

Да и зачем они нужны? Если можно ехать и так — пусть медленно, пусть по ухабам, зато с билетами в бизнес-класс.