Советско-югославский конфликт 1948-1953 годов

             

                ПРЕДИСЛОВИЕ

       Эта рукописная курсовая работа по истории России советского периода была оценена на «отлично» 18 мая 1994 г. Не помню имени преподавателя по данному предмету, поскольку он относился довольно равнодушно, как к своему предмету, так и к своим студентам, и выраженной индивидуальности не имел. Он предоставил нам полнейшую свободу выбора тем для курсовых работ. Свободы в тот период отечественной истории, прозванный в народе «лихими 90-ми», было, хоть отбавляй... Например, у нас совсем не было учебников по истории Отечества — советские учебники уже не годились, а новых ещё не написали. Самостоятельно выбрать тему по истории СССР — составляло большую проблему.
       И тут на помощь пришел папа моей подруги и однокурсницы Лидии Новопашиной, который в те годы являлся заместителем директора Института славяноведения и балканистики РАН и главным редактором журнала «Славяноведение». Юрий Степанович Новопашин (1934-2012), известный российский ученый, доктор философских наук, профессор, специалист по историко-политическим процессам в Восточной Европе, нашел нам с Лидочкой интересные, малоизученные темы для наших курсовых и любезно предоставил для работы исторические материалы из своего собственного архива. Всегда с благодарностью помню об этом, и публикация этой работы ещё и возможность почтить его память.
       В конце 80-х — начале 90-х годов впервые стали публиковаться материалы по советско-югославскому конфликту 1948 — 1953 годов. Наверное, сейчас — к 2025 г. уже опубликовано и изучено много нового на названную тему, но эта моя старая работа может рассматриваться в контексте времени и историографии, служить источником первоначальной информации по теме и стать основой дальнейших исследований для тех, кто всерьёз заинтересуется проблемой советско-югославских отношений.
       Научные работы, написанные в юности (а юность моя пришлась на самое начало 90-х! — время громадного перелома в истории нашей страны), хранят живость и остроту восприятия мира и изучаемого материала, смелость мыслей и чувств, которые в зрелые годы могут быть (в лучшем случае) частично или (в худшем случае) полностью утрачены.
       Сейчас — спустя более 30 лет! — меня очень тревожат активизация различных большевиков, коммунистов, верных ленинцев, сталинистов и т. п. деятелей, их попытки фальсификации истории, оправдания и возрождения культа личности Сталина, установка  памятников этому кровавому тирану и т. п. вещи, которые, казалось бы, должны быть немыслимы в России в XXI веке.
       НЕ ДЛЯ ТОГО БЫЛА ПРОЛИТА КРОВЬ МИЛЛИОНОВ ЖЕРТВ РУССКОГО И СОВЕТСКОГО НАРОДА В XX ВЕКЕ, ЧТОБЫ МЫ ПОЗВОЛЯЛИ ПРЕДАВАТЬ ИХ ПАМЯТЬ, ЖИТЬ ПО ЛЖИ И МОЛЧАНИЕМ ИЛИ КАКИМ БЫ ТО НИ БЫЛО ИНЫМ ОБРАЗОМ СПОСОБСТВОВАТЬ ВОЗВРАЩЕНИЮ К ВЛАСТИ В РОССИИ ВЫШЕПЕРЕЧИСЛЕННЫХ ТЕРРОРИСТИЧЕСКИХ ПОЛИТИЧЕСКИХ ЭЛЕМЕНТОВ!!!
       Итак, желая, чтобы эта рукопись сохранилась и послужила делу правдивого изучения истории Отечества, публикую ее, немного отредактировав, на проза.ру и на academia.edu

                9 февраля 2025



                СОВЕТСКО-ЮГОСЛАВСКИЙ КОНФЛИКТ 1948 — 1953 ГОДОВ

(Москва, МГУ им. М. В. Ломоносова, исторический факультет, 1994 год,  III курс)


                I. ВВЕДЕНИЕ

       До настоящего времени в истории внешнеполитических отношений СССР с Югославией и социалистическими странами вообще существует много неясных и спорных моментов. Для ученых долгое время был закрыт доступ к архивам, документы не публиковались. О существовании  каких-либо конфликтных ситуаций или спорных вопросов между социалистическими странами было мало кому известно. В течение долгого времени вся имеющаяся информация, по понятным причинам, была тенденциозна и совсем не отражала реального положения дел. Только в наши дни, с конца 80-х годов, появились первые статьи, в которых затрагивался вопрос о возникновении советско-югославского конфликта и его причинах, затем начались публикации некоторых документов (многие из них и сейчас ещё не доступны исследователям, а часть их вообще утрачена). Вопрос о взаимоотношениях СССР с Югославией представляет, с моей точки зрения, наибольший интерес. Это был первый серьезный конфликт СССР с социалистической страной, с которой у него сложились тесные дружественные отношения ещё в период Второй мировой войны, и которую СССР считал своим главным оплотом в Восточной Европе. Поэтому очень интересно и важно попытаться выяснить причины этого конфликта, ход его развития и последствия. В этом и заключается цель данной работы. В ходе исследования, несомненно, будут затронуты взаимоотношения СССР и Югославии с другими социалистическими странами Восточной Европы, так или иначе связанными с развитием конфликта, который коснулся стран всего социалистического лагеря и некоторых капиталистических стран.

                II. ИСТОРИОГРАФИЯ

       В советской историографии тема конфликта не была освещена. Многочисленные статьи и брошюры тех лет представляют собой пропагандистское орудие сталинского произвола в отношении Югославии. Советско-югославский конфликт упоминается лишь в некоторых общих трудах по истории КПСС, международного рабочего движения, коммунистического движения, по истории внешней политики СССР, вышедших в последние десятилетия. «В конце 50-х — начале 60-х имелись официальные оценки по данному вопросу: 26 мая 1955 г. по прибытию в Югославию Н. С. Хрущев заявил на аэродроме в Белграде: «Материалы, на которых основывались тяжкие обвинения и оскорбления, выдвинутые тогда против руководителей Югославии, были сфабрикованы врагами народа — Берией, Абакумовым и др.». («Правда». 27.05.1955). В выступлениях летом 1958 г. Хрущев утверждал, что резолюция Информбюро девяти компартий 1948 г. по югославскому вопросу «была в основном правильной». («Правда». 12.07.1958). 12 декабря 1962 г. в докладе на сессии Верховного Совета СССР обвинялись и Сталин, и югославское руководство. («Правда». 13.12.1962). В опубликованном 14 июля 1963 г. Открытом письме ЦК КПСС указывалось только то, что  «главную долю вины» за конфликт «несет Сталин». («Правда». 14.07.1963)». (Волков В. К., Гибианский Л. Я. Отношения между Советским Союзом и социалистической Югославией: опыт истории и современность. «Вопросы истории». 1988 г., № 7, с. 3-4.) Так менялась у нас в стране официальная точка зрения на проблему.
       За рубежом накопилась огромная литература о конфликте. «Первый шаг был сделан по заданию югославского руководства В. Деднером в книге «Иосип Броз Тито: материалы к биографии», вышедшей в 1953 г. Схема Деднера, повторявшаяся и в его книгах «Проигранная битва Сталина» (1969 г.), «Новые материалы к биографии И. Б. Тито» (первые три тома вышли в 1980-1984 гг.) сводится к следующему: Причина конфликта в том, что самобытная югославская революция, независимая политическая практика КПЮ пришли в столкновение с догмами Сталина по вопросам строительства социализма, господствовавшими в международном коммунистическом движении. Корни конфликта выводятся из возникших противоречий между КПЮ и Коминтерном ещё в довоенный период и в годы Второй мировой войны по вопросам строительства социализма». (Советско-югославский конфликт 1948-1953 гг. ... (круглый стол; слова Гибианского Л. Я.). «Рабочий класс и современный мир (далее сокращенно — РКСМ)». 1989 г., № 3, с. 99).
       В монографиях Р. Радонича «Столкновение КПЮ с Коминтерном и общественное развитие Югославии (1948-1950)» и Ч. Штрбаца «Югославия и отношения между социалистическими странами: столкновение КПЮ и Информбюро» «отмечается, что период, предшествовавший конфликту, основные представления и практическая политика КПЮ по вопросам строительства социализма не отличались от общепринятых в международном коммунистическом движении и ориентировались на советскую модель». (Там же, с. 100). Западная литература носит в основном публицистический характер и базируется на фактографии Деднера.
       Теперь рассмотрим вопрос о том, как советско-югославский конфликт начал обсуждаться в отечественной литературе с конца 80-х годов. Круглый стол, состоявшийся в 1988 году в Институте славяноведения и балканистики, являлся первым гласным обсуждением этой темы. Материалы круглого стола и статья Волкова В. К. и Гибианского Л. Я. «Отношения между Советским Союзом и социалистической Югославией: опыт истории и современность» в журнале «Вопросы истории» (1988 г., № 7) представляют собой первый шаг в исследовании этой проблемы. Авторы останавливаются на вопросах об образовании после Второй мировой войны нового югославского государства, о складывании отношений с СССР с 1945 по 1964 годы, приводят факты. В целом статья носит обзорный характер. Материалы круглого стола 1988 года были опубликованы в третьем номере журнала «РКСМ» за 1989 год. Тема круглого стола: Советско-югославский конфликт 1948-1953 гг.: причины, развитие, последствия и уроки.
       Обсуждение началось выступлением Л. Я. Гибианского  о причинах конфликта и механизме его развития. Гибианский не согласился с В. Д. Кузнечевским и другими учеными, считавшими, что в основе разногласий лежал вопрос о разных путях строительства социализма. Гибианский считал несостоятельным их аргумент о том, что в июле 1948 г. на V съезде КПЮ в докладе Кидрича говорилось о национальной специфике, и была выдвинута идея децентрализации, т. е. свободы предприятий при сохранении государственного управления, так как это случилось, когда конфликт уже развивался. К тому же доклад Кидрича не сыграл существенной роли. Только с 1961 г. югославы пошли по пути полного самоуправления на всех уровнях развития общества. Сам доклад не дает основания для утверждения о существовании какой-либо иной концепции социалистического строительства. Причины конфликта были совсем иными.
       Следующим этапом в рассмотрении вопроса о конфликте служит статья «Почему между соратниками возник конфликт...» в журнале «ПМС» (1989 г., № 2). В ней приводится точка зрения Савы Живанова — профессора Белградского университета, высказавшегося о причинах и роли конфликта. Он во всем обвиняет только Сталина и его стремление к диктатуре. Такое же стремление Тито отвергается, его линия признается абсолютно правильной, хотя, на мой взгляд, она долгое время ничем не отличалась от сталинской. С. Живанов же пишет, что «югославские коммунисты... отвергли идеологию и практику сталинизма». (Там же, с. 95). К тому же, по мнению С. Живанова, «своей борьбой югославские коммунисты внесли большой вклад в процесс десталинизации, обновления коммунистического движения и развития социализма в мире» (Там же, с. 94), что тоже не соответствует действительности.
       Подробнейшим образом, с цитированием различных источников, советско-югославский конфликт разбирается в двух статьях: Гибианского Л. Я. «У начала конфликта: Балканский узел» («РКСМ». 1990 г., № 2) и Гибианского Л. Я., Бухаркина И. В. «Первые шаги конфликта»  («РКСМ». 1990 г., № 5). Материалы этих статей я использовала в основной части работы.
       17-18 января 1990 г. состоялся круглый стол советских и югославских обществоведов, посвященный рассмотрению опыта советско-югославского конфликта 1948 г. Он был проведен редакцией «Литературной газеты» и белградским еженедельником «НИН», которые передали его материалы журналу «Советское славяноведение», где они и были опубликованы в № 4 за 1990 год. В центре внимания тоже был вопрос о причине разногласий. С югославской стороны М. Джилас — один из бывших ближайших сотрудников Тито — высказал такую мысль: «Основная вина за разрыв отношений всё-таки лежит на советском руководстве. Основная ошибка Сталина состояла в том, что он не разделял интересы коммунистического движения и свои личные устремления, понимая мировой коммунизм как расширение советского влияния. Именно на этой основе произошел конфликт с Югославией». (СССР — Югославия. 1948 г. в современном прочтении. «Советское славяноведение». 1990 г., № 4, с. 4). С этим согласились многие участники дискуссии. В. К. Волков подчеркнул, что источник конфликта лежал в самой природе государственной системы: это было столкновение «двух административно-командных систем, двух культов: Сталина и Тито. И личный момент здесь играл исключительно большую роль». (Там же, с. 8).
       Существуют статьи, посвященные какому-либо отдельному эпизоду конфликта. Например, секретной советско-югославо-болгарской встрече в Москве 10 февраля 1948 года посвящены три статьи Л. Я. Гибианского, изучавшего архивные материалы, под одним названием: «К истории советско-югославского конфликта 1948-1953 гг.: секретная советско-югославо-болгарская встреча в Москве 10 февраля 1948 г.» («Советское славяноведение». 1991 г., № 3, 4; 1992 г., № 1).
       Таким образом, советская историография по данному вопросу ещё довольно невелика. Она состоит из отдельных статей. Отсутствуют монографии по данной проблеме. Историю внешнеполитических отношений СССР и Югославии совсем недавно стали открывать, не изучены ещё многие и многие архивные документы, особенно — советские. Ученым предстоит большая и долгая работа в этом направлении.

                III. ИСТОЧНИКИ

       Круг источников крайне незначителен: резолюция Информбюро коммунистических партий «О положении в Югославии» 1948 года, газетные статьи, пропагандистские материалы периода конфликта, содержащие обвинения против югославского руководства, несколько нот правительства СССР правительству Югославии, переписка ЦК ВКП(б) и ЦК КПЮ, предшествовавшая резолюции Информбюро 1948 года, допуск к которой затруднен. Ряд важных документов и мемуарных свидетельств опубликован в Югославии. Некоторые данные содержатся в польской и болгарской литературе. У нас советско-югославский конфликт долго замалчивался, и публикация источников, использованных в научных статьях, началась с 1990 года.
       На исследовании документальных материалов МИД СССР базировалась серия очерков под названием «Открытый архив: К истории советско-югославского конфликта 1948-1953 гг.», опубликованных в 1990-1991 гг. в журнале «РКСМ», преобразованном в 1991 г. в «Политические исследования». В данной работе использованы документы, опубликованные в журнале «РКСМ» за 1990 г., № 2, 5. Они приводятся в статьях Л. Я. Гибианского и И. В. Бухаркина. Это телеграммы советского правительства югославскому и ответы последнего. Первая телеграмма СССР датируется 12 августа 1947 г. В статьях приводятся и телеграммы советского правительства в Болгарию, материалы газеты «Правда» по вопросу о конфликте, данные политотчетов, другая информация, позволяющая глубже понять суть разногласий.
       Статьи Л. Я. Гибианского, которые были напечатаны в «Советском славяноведении» (1991 г., № 3, 4; 1992 г., № 1), посвящены секретной советско-югославо-болгарской встрече 10 февраля 1948 года в Москве. В основу исследований Л. Я. Гибианского положены  материалы из архивов СССР, Югославии, Польши. Документов о содержании этой встречи в архивных материалах МИД СССР не имеется. Нет и болгарских документов. Все имеющиеся источники принадлежат югославской стороне. Это —  уже упоминавшаяся книга Деднера, который использовал письменный отчет М. Джиласа в ЦК КПЮ о встрече и рассказ Э. Карделя автору книги об этом событии в 1952 г. О встрече упоминается в мемуарах Джиласа и Карделя. Книга Деднера была написана в период советско-югославского конфликта и редактировалась самим И. Б. Тито, Э. Карделем и М. Джиласом в соответствии с существовавшими политическими установками. Есть документы и в белградском архиве Тито: шифротелеграмма с кратким сообщением о встрече Карделя, Бакарича и Джиласа, рукописный восьмистраничный отчет Джиласа. На основании этих документов  Л. Я. Гибианский  писал статьи и приводил в них отрывки из вышеуказанных материалов. А я в данной работе использовала тексты источников, опубликованные в его статьях, поскольку сама не имею возможности ознакомиться с документами.
       Полностью текст некоторых архивных материалов приводится в журнале «Вопросы истории» (1992 г., № 4-5, 6-7, 10), а именно: секретной советско-югославской переписки 1948 года. Переписка началась за три месяца до опубликования резолюции Информбюро, в которой отмечалось, что Информбюро солидаризируется с оценкой положения в Югославии, критикой ошибок ЦК КПЮ и политическим анализом этих ошибок, изложенными в письмах ЦК ВКП(б) и ЦК КПЮ за март — май 1948 г. Вначале переписка не предавалась гласности ни советской, ни югославской сторонами. Советская сторона подготовила на сербо-хорватском языке составленную из ряда писем  ЦК ВКП(б)  брошюру для распространения в Югославии через посольство СССР и другие советские учреждения в Белграде, а также при помощи советских речных судов, курсировавших по Дунаю. В Советском Союзе это издание не фигурировало. В ответ на его распространение во второй половине 1948 г. в Белграде вышла брошюра из трёх советских и трёх югославских писем марта — мая 1948 г., а также заявление Политбюро ЦК КПЮ от 20 июня в Информбюро и заявление ЦК КПЮ от 29 июня по поводу этой резолюции. Брошюра стала одним из основных источников по изучению начальной, скрытой фазы конфликта. В публикацию в журнале «Вопросы истории» включен ряд документов секретной советско-югославской переписки, в том числе и шесть писем из югославской брошюры 1948 года: югославские письма даются в переводе на русский, а советские — по хранящимся в Архивах И. Б. Тито и ЦК СКЮ в Белграде русским оригиналам. Документы охватывают время с середины марта до начала июля 1948 года. Именно тогда начал развертываться советско-югославский конфликт, а осложнение отношений произошло ещё в январе — феврале 1948 года.
       В 1993 году в журнале «Исторический архив» (№ 2) под заголовком «Последний визит И. Б. Тито к И. В. Сталину...» были опубликованы советские и югославские записи беседы 27-28 мая 1946 г., хранящиеся в Архиве Президента Российской Федерации в Москве и в Архиве И. Б. Тито в Белграде. Записи сделаны на приеме у И. В. Сталина 27 мая 1946 г. правительственной делегации во главе с И. Б. Тито. Это была третья (и последняя) поездка Тито к Сталину. Первые две состоялись в сентябре 1944 г. и в апреле 1945 г. Эти источники не имеют непосредственного отношения к конфликту — они показывают характер советско-югославских взаимоотношений до возникновения крупных разногласий. В 1946 г. поездка Тито в Москву была предпринята с целью обсуждения вопросов экономического сотрудничества, а также проблемы югославо-албанских отношений.
       В советской записи излагается то, о чем говорилось на приеме в Кремле, в югославской — зафиксирован как ход беседы в кремлевском кабинете Сталина, так и конспективно ряд фрагментов застольного разговора в Кунцево, состоявшегося после официальной беседы. Советская запись сделана А. И. Лаврентьевым — послом СССР в Югославии, югославская  — Благое Нешковичем, возглавлявшем ЦК Компартии Сербии и правительство этой республики, и Коча Поповичем — начальником югославского Генштаба. Советская запись хранилась в секрете и опубликована впервые. Часть югославской записи публиковалась в биографии И. Б. Тито Деднера (1953 г.).
       Таковы источники, которые известны мне на сегодняшний день (на первую половину 1994 г. — М. Л.).

                IV. СОВЕТСКО-ЮГОСЛАВСКИЙ КОНФЛИКТ 1948 — 1953

       1. Образование новой Югославии в ходе революции 1941 — 1945 годов и складывание отношений с СССР.

       К началу 1944 г. Народно-освободительная армия Югославии контролировала большую часть территории страны с помощью народно-освободительных комитетов. Краевые антифашистские веча и Антифашистское вече народного освобождения Югославии выполняли функции законодательных и исполнительных органов новой власти. Народно-освободительное антифашистское движение в Югославии опиралось на признание и поддержку Советского Союза. Советское правительство заявило, что рассматривает преобразование антифашистского веча в верховный законодательный и исполнительный орган и создание национального комитета в качестве временного правительства Югославии как положительные факты, способствующие дальнейшей успешной борьбе с Германией. Вследствие этого Советский Союз оказывал безвозмездную военную, медицинскую, продовольственную помощь Югославии.
      Весной 1944 г. в связи с наступлением Красной Армии немецко-фашистское командование готовилось провести стратегическую перегруппировку своих войск на Балканах. Активные действия югославской Народно-освободительной армии были серьезной угрозой гитлеровским войскам. Фашисты начали новое крупное наступление против Народно-освободительной армии, стремясь захватить ее руководителей. В конце мая 1944 г. в районе г. Дрвара, где находились Верховный штаб, Президиум антифашистского веча и члены национального комитета освобождения, был высажен фашистский воздушный десант, который был уничтожен югославскими войсками. Во время развернувшегося наступления оккупантов члены Верховного штаба и руководители национального комитета, среди которых был и И. Б. Тито, были вывезены советскими летчиками в итальянский г. Бари, откуда они перебазировались на югославский остров Вис. После отражения этого натиска, югославская Народно-освободительная армия сама перешла в наступление.
       В мае 1944 г. под нажимом Англии была проведена реорганизация эмигрантского правительства, из которого были удалены наиболее одиозные лица: премьер Пурич и военный министр Михайлович. Реорганизованное правительство, в состав которого вошли некоторые сторонники политики Единого национально-освободительного фронта, возглавил Иван Шубашич. Он выступал за переговоры с национальным комитетом освобождения Югославии.
       16 июня 1944 г. на о. Вис между национальным комитетом и правительством Шубашича было заключено соглашение о совместной борьбе против оккупантов. Соглашение предусматривало, что королевское правительство будет сформировано из демократических элементов, не запятнавших себя сотрудничеством с оккупантами, и что его главной задачей будет организация помощи Народно-освободительной армии. Эмигрантское правительство обязалось издать декларацию о признании национальных и демократических завоеваний народов Югославии в трёхлетней борьбе. Национальный комитет освобождения согласился опубликовать заявление о сотрудничестве с кабинетом Шубашича и указать в нем, что до завершения войны вопрос об окончательном государственном устройстве Югославии подниматься не будет.
       В начале сентября 1944 г. Народно-освободительная армия провела ряд успешных боев в Боснии и Черногории, изгнала врага из Южной и Западной Сербии и продолжала наступление. 5 сентября 1944 г. войска 2-ого Украинского фронта вышли на румыно-югославскую границу и установили контакт с югославскими воинами. Прорыв Красной Армии на Балканы вынудил фашистское командование спешно начать отвод своих войск из Греции и Албании. Часть из них отходила в Югославию, увеличивая силы оккупантов. Для согласования вопросов взаимодействия советских и югославских войск в Москву 21 сентября 1944 г. прибыл маршал Тито. Было достигнуто соглашение о вступлении крупных соединений Красной Армии на территорию Восточной Сербии. Итак, перед 3-им Украинским фронтом и частью 2-ого Украинского фронта возникла задача освободить восточные районы страны и затем Белград. Им помогала Дунайская военная флотилия и болгарские войска. 20 октября столица Югославии была освобождена советскими войсками и присоединившимися к ним войсками Народно-освободительной армии.
       После переезда в Белград национальный комитет предпринял ряд мер по реорганизации и укреплению армии. Советский Союз оснастил ее современным оружием, вследствие чего к концу 1944 г. от фашистов были освобождены Сербия, Македония, Черногория, часть Далмации. Значительно расширились освобожденные территории в Хорватии и Словении. Освобождение Белграда, повсеместное укрепление народной власти, рост авторитета и влияния коммунистической партии Югославии, поддерживаемой СССР, привели к значительному усилению позиций национального комитета освобождения Югославии.
       2 ноября 1944 г. в Белграде между национальным комитетом и эмигрантским правительством было достигнуто соглашение об образовании единого правительства Югославии. Постановление второй сессии Антифашистского веча народного освобождения, запрещавшее королю Петру II возвращение в Югославию, оставалось в силе. Вопрос о югославском государственном строе должно было решить после окончания войны всенародно избранное Учредительное собрание. Единое югославское правительство предполагалось сформировать из представителей национального комитета и королевского эмигрантского правительства.
       В феврале 1945 г. югославский вопрос обсуждался на Крымской конференции, которая рекомендовала ввести в действие соглашение Тито — Шубашича, пополнив Антифашистское вече депутатами довоенной скупщины, не скомпрометировавшими себя сотрудничеством с оккупантами. Национальный комитет принял эти рекомендации.
       7 марта 1945 г. И. Б. Тито сформировал в Белграде Временное правительство Демократической Федеративной Югославии. Министром иностранных дел был назначен И. Шубашич. Кроме него в правительство вошли двое других представителей эмигрантского правительства. Решающий голос в правительстве принадлежал членам национального комитета. Это правительство признали СССР, Англия, США.
       В марте — апреле 1945 г. югославская Народная армия, получившая это название вместо Народно-освободительной армии, полностью освободила свою страну от фашистских захватчиков.
       Важно отметить, что без помощи Советского Союза освобождение страны и создание новой Югославии было бы невозможно.
       Новая, ставшая на путь социалистического развития, Югославия образовалась в ходе народно-освободительной борьбы и революции 1941-1945 гг., осуществленной под руководством Компартии Югославии во главе с Иосипом Броз Тито. В годы войны характерной особенностью Югославии было то, что в борьбе против народно-освободительного движения участвовали фактически все основные буржуазные политические группировки страны. Эти обстоятельства стимулировали КПЮ к прямому выдвижению революционных задач и активному выступлению против эмигрантского правительства, поддерживаемого западными державами.
       В годы Второй мировой войны сложились отношения СССР с югославским народно-освободительным движением. Они базировались на общности социальных целей, единстве представлений о задачах революции, о борьбе за социализм, о путях достижения этих целей. «Утверждения некоторых авторов о том, что у КПЮ была особая линия, отличная от коминтерновской, остаются бездоказательными. И в годы Великой Отечественной войны проявляется это единство (линий). На протяжении 1941-1945 гг. осуществляется тесная связь и сотрудничество КПЮ с ВКП(б). Советский Союз был важным внешнеполитическим фактором политической, пропагандистской, дипломатической, а в 1941-1945 гг. и военной поддержки югославского народно-освободительного движения: сложился советско-югославский военно-политический союз, закрепленный 11 апреля 1945 г. договором о дружбе, взаимопомощи и послевоенном сотрудничестве». (Советско-югославский конфликт 1948-1953 гг. «РКСМ». 1989 г., № 3, с. 101). Военное сотрудничество, конечно, внесло большой вклад в дело победы народно-освободительной войны, т. е. совместные боевые действия двух армий, помощь вооружением и снаряжением.
       В послевоенные годы СССР продолжал оказывать Югославии экономическую, политическую, военную поддержку, в результате чего там сложилась административная система управления, повторявшая советскую. В июне 1946 г. было заключено советско-югославское межправительственное соглашение, по которому СССР снабжал Югославию вооружением на условиях долгосрочного кредита и оказывал содействие в восстановлении ее военной промышленности. До лета 1948 г. в СССР обучалось несколько тысяч югославских военнослужащих, а в югославской армии работала группа советских военных советников. Югославии предоставлялись советские законодательные акты, нормативные материалы для использования при выработке соответствующего югославского законодательства, в практике государственно-политического, хозяйственного, социального, культурного строительства. СССР занимал первое место во внешней торговле Югославии. 25 июля 1947 г. было заключено соглашение о поставках Югославии промышленного оборудования и материалов для строительства предприятий черной, цветной металлургии, нефтяной, химической и других отраслей промышленности, а также о советской технической помощи.
       Сотрудничество ВКП(б) с КПЮ, осуществляемое через полномочных представителей, было составной частью многостороннего взаимодействия социалистических государств. ВКП(б) и КПЮ играли активную роль в создании и работе Информбюро девяти компартий, созданном в сентябре 1947 г. и находившемся в Белграде. До 1948 г. советское руководство рассматривало Югославию как ближайшего союзника, как страну, в наибольшей мере осуществившую революционные преобразования, обеспечившие движение к социализму.
       Безусловно, существовали несовпадение некоторых отдельных конкретных задач, тактические различия в решении тех или иных проблем. Например, в послевоенное время Югославия имела свои главенствующие территориальные интересы, касавшиеся границ с Италией и Австрией. Она требовала присоединения территорий со словенским и хорватским населением (Триест). Англия и США тоже претендовали на эти земли. СССР не хотел обострять отношения с ними и желал, чтобы Югославия уступила эти территории, что несколько обострило отношения СССР и Югославии, но не нарушило их сотрудничества; эти трения вовсе не служили причиной конфликта.
       Важно отметить такой элемент сложившихся советско-югославских отношений, как употребление советским правительством административно-командных методов руководства в отношениях с Югославией. Это проявлялось в иерархичности отношений, во всё большем пренебрежении взаимностью при обсуждении и принятии решений, касавшихся обеих сторон, в склонности к директивной манере общения, подозрительности, нетерпимости при несовпадении мнений. Именно в этом, по-моему, следует искать источник событий 1948 года.

       2. Причины и начало конфликта: вопрос о федерации балканских народов и югославо-албанские отношения.

       Очень трудно зафиксировать момент возникновения конфликта и обозначить весь комплекс его причин. Так считал даже сам М. Джилас — один из ближайших сотрудников И. Б. Тито в те годы, наряду с Э. Карделем и А. Ранковичем (Гибианский Л. Я. У начала конфликта: Балканский узел. «РКСМ». 1990 г., № 2, с. 172). И всё же возможно обозначить проблемы и события, с которых завязался конфликт 1948 г. Важной проблемой, давшей непосредственный толчок конфликту, является проблема, связанная с отношением советского руководства к вопросам сотрудничества между европейскими народно-демократическими государствами, особенно балканскими. Прежде всего, это касалось взаимоотношений Югославии с Болгарией и Албанией. Дело в том, что с образованием социалистических государств возникла идея создания так называемой балканской федерации: Югославия, Болгария, Албания. Вопрос о федерации Югославии и Болгарии возник ещё в 1944 г. Его поддержал Сталин. Были выработаны проекты о федерации, которые намеревались подписать в начале 1945 г. В конце декабря 1944 г. и в январе 1945 г. Британское правительство отправило в Москву, Белград и Софию свои возражения против федерации, что означало наложение вето на этот вопрос, т. к. Англия — одна из держав —  победительниц, подписавшая перемирие с Болгарией как бывшей вражеской страной и осуществлявшая там союзнический контроль. Тогда Сталин решил заключить договор о союзе между Югославией и Болгарией. В феврале 1945 г. на Крымской конференции США и Англия опять возразили, и подписание договора о союзе было отложено до заключения мира с Болгарией. Мир был заключен в феврале 1947 г., а вступал в силу 15 сентября. Советское руководство считало необходимым подождать до указанной даты. Между тем на встрече Тито и Димитрова 30 июля —  1 августа на озере Блед в Югославии был выработан текст договора о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи. В двустороннем протоколе о встрече, который был официально опубликован и являлся международным юридическим актом, было объявлено о выработке текста. А в беседе с югославскими и иностранными журналистами 2 августа и в речи в Софии 3 августа Димитров сказал, что договор будет бессрочным. Советской стороной это было расценено, как фактическое заключение югославо-болгарского договора и вызвало острую реакцию Сталина.
       12 августа 1947 г. Тито была передана телеграмма Сталина (оригинал хранится в архиве Тито): «Товарищу Тито от Сталина. Советское правительство считает, что оба правительства допустили ошибку, заключив пакт, к тому же бессрочный, до вступления в силу мирного договора, несмотря на предупреждение советского правительства. Советское правительство считает, что своею торопливостью оба правительства облегчили дела реакционных англо-американских элементов, дав им лишний повод усилить военную интервенцию в греческие и турецкие дела против Югославии и Болгарии. Конечно, Советский Союз связан с Югославией и Болгарией, так как у него имеется с Югославией формальный договор о союзе (т. е. договор о дружбе и взаимопомощи 11 апреля 1945 г.), а с Болгарией — фактический союз, что равносильно формальному союзному договору. Однако, советское правительство должно предупредить, что оно не может взять на себя ответственность за пакты большой важности в области внешней политики, которые заключаются БЕЗ КОНСУЛЬТАЦИИ С СОВЕТСКИМ ПРАВИТЕЛЬСТВОМ». (Там же, с. 173. Заглавный шрифт здесь и далее мой.  — М. Л.). Вероятно, в последней фразе телеграммы и заключалась главная причина недовольства Сталина.
       И Югославия, и Болгария прислушались к критике и заключили договор только после очередного указания Сталина, которое поступило в телеграмме в середине сентября 1947 г. в Югославию и Болгарию: «Белград — Тито. 16 сентября, после депонирования мирных договоров (имеются в виду мирные договоры февраля 1947 г. с бывшими европейскими союзниками Германии — Италией, Венгрией, Румынией, Болгарией, Финляндией. — М. Л.), последние вступят в силу. Мы считаем, что теперь правительства Югославии и Болгарии могут приступить к осуществлению договоров о дружбе и взаимной помощи. Дружков, Алексеев». (Там же, с. 174. Дружков — псевдоним Сталина, Алексеев — псевдоним Молотова, употреблявшиеся в секретной переписке). 27 ноября был заключен договор Югославии и Болгарии сроком на 20 лет. При этом советское правительство было извещено за месяц о его подписании и получило текст договора.
       Итак, этот инцидент не разрушил тесное советско-югославское сотрудничество, но уже видно, как Сталин предпочитал улаживать отношения, давая свои собственные советы, которые не могли быть оспорены.
       Такие же тенденции стали проявляться и в возникшем на рубеже 1947-1948 гг. вопросе югославо-албанских отношений. Обе страны стремились к интеграции экономики: таможенной унии, уравнении валют, согласовании экономических планов. Возникла идея о федерации двух стран. В Политбюро ЦК КПА по поводу этой идеи велись дискуссии: Э. Ходжа —  глава правительства —  был в общем против югославской власти; К. Дзодзе —  министр внутренних дел — был настроен проюгославски, а Н. Спиру —  заместитель председателя совмина и председатель Госплана —  был против интеграции. Спиру застрелился из-за обвинений, выдвинутых против него Дзодзе. Югославия была озабочена этим самоубийством, так как Спиру считали связанным с советскими представителями в Албании. В Москву был отправлен В. Попович —  посол Югославии в СССР —  для объяснения ситуации. В декабре 1947 г. в беседах со Ждановым он обвинил Спиру в англо-американском шпионаже, недоброжелательности к Югославии и т. п. и заявил, что случай дает право консолидировать КПА, и что Югославия «в этом отношении окажет албанским товарищам всестороннюю помощь», т. е. будет воздействовать на «очищение и консолидацию» КПА в том направлении, в каком будет необходимо. (Там же, с. 177).
       Важнейшим был вопрос о связях Спиру с советскими представителями в Албании. Попович затронул деятельность советских специалистов в Албании, в том числе по переработке нефти и ее добыче. Он заметил, что Албания может получить всю необходимую помощь от Югославии. (Там же, с. 178). Тито опасался потерять экономическое влияние в Албании, потерять свою «патронирующую» роль во внутреннем и внешнем развитии страны.
       Как же отреагировал Сталин на планы Югославии? 23 декабря 1947 г. в Белград была направлена шифротелеграмма: «Товарищу Тито. Согласно Вашему предложению член Политбюро Жданов имел две беседы с т. Поповичем по вопросу об Албании. Ввиду того, что в ходе бесед вскрылись новые вопросы, мы бы хотели, чтобы Вы направили в Москву ответственного товарища, может быть, Джиласа или других наиболее осведомленных о положении в Албании. Я готов выполнить все Ваши пожелания, но нужно, чтобы я знал в точности эти пожелания. С товарищеским приветом И. Сталин». (Там же, с. 179).
       17 января 1948 г. Джилас прибыл в Москву и встретился со Сталиным, Молотовым и Ждановым. Эту встречу он описал в своих мемуарах. Сталин начал словами: «Из-за вас кончают с собой в Албании члены ЦК! Это неприятно, очень неприятно»! А в заключение беседы всё же сказал: «У нас нет никаких особых интересов в Албании. Мы согласны с тем, чтобы Югославия проглотила Албанию». (Там же, с. 180). К сожалению, версию Джиласа нельзя сопоставить с советской документацией. Ее пока не обнаружено, а, может быть, и никогда не будет обнаружено. В югославском архиве сохранилась телеграмма Джиласа из Москвы в Белград от 19 января 1948 г., в которой он информировал о беседе: «Беседа началась сразу по поводу Албании. Т. Сталин сразу изложил их понимание, так что мне не оставалось много говорить. Понимания были тождественны... Мне [лишь] осталось по поручению т. Сталина написать депешу и предложить, чтобы они послали ее вам в качестве своей. Т. Сталин считает, что самое важное — сохранить форму албанской независимости и свободного определения, что нужно быть внимательнее к тому, чтобы колеблющихся людей, как Энвер Ходжа, по возможности сохранять, чтобы не возникало впечатления, что югославы хотят их поработить и т. п.». (Там же, с. 180).
       Однако текст, составленный Джиласом от имени советского руководства по поручению Сталина от 18 января 1948 г. направлен в Белград не был, равно как и какой-либо другой текст о результатах беседы. Трудно сказать точно, почему так произошло, если Сталин дал согласие в ходе беседы на присоединение Албании к Югославии. По-видимому, это согласие не было искренним, так как, если Тито не хотел терять своего влияния в Албании, то Сталин не хотел усиления Югославии в результате такого объединения. Недовольство Сталина вызывало и то, что Югославия пыталась проявлять самостоятельность в своей политике.
       19 января 1948 г. Тито направил Ходже телеграмму с предложением, чтобы на территории Албании, в районе г. Корча на юге Албании, была создана югославская военная база и туда была введена югославская дивизия (якобы для защиты от греческих монархо-фашистских войск и англо-американцев). (Гибианский Л. Я., Бухаркин И. В. Первые шаги конфликта. «РКСМ». 1990 г., № 5, с. 152). Подготовка операции проходила в обстановке секретности. И в тайне от советских представителей. 20 января 1948 г. Ходжа согласился на предложение Тито. 21 января 1948 г. в Москве было получено сообщение от посла СССР в Белграде А. И. Лаврентьева о готовящемся вступлении югославского военного контингента в Албанию. При этом указывалось: «Все вопросы, относящиеся к этим албано-югославским переговорам, решались и решаются без участия советских военных советников при югославской армии». (Там же, с. 153). 28 января Лаврентьеву было дано указание Молотова нанести визит Тито и передать ему следующее: «В Москве получено сообщение, что Югославия намерена в ближайшие дни направить одну свою дивизию в Албанию к южным ее границам. Так как МОСКВА НЕ ПОЛУЧИЛА ПОДОБНОГО СООБЩЕНИЯ, то Молотов запрашивает, соответствует ли действительности это сообщение. Москва опасается, что в случае вступления югославских войск в Албанию, англосаксы расценят этот акт как оккупацию Албании югославскими войсками и нарушение ее суверенитета, при этом возможно, что англосаксы используют этот факт для военного вмешательства в это дело под предлогом «защиты» независимости Албании. Москва просит разъяснений». (Там же, с. 154). Тито подтвердил необходимость ввода войск в Албанию под предлогом защиты от греческих монархо-фашистов при поддержке англо-американцев. (Сведения об этом содержатся в архиве внешней политики СССР: в донесении Лаврентьева от 29 января и в Белградском архиве: в рукописных заметках Тито).
       Тито не согласился с опасением Москвы относительно реакции англосаксов (об этом упоминается только в донесении). В то же время, как следует из донесения, Тито заявил, что если СССР сочтет ненужным направление дивизии, то Югославия последует его совету.  (Там же, с. 156). 31 января Лаврентьев передал Тито новую телеграмму Молотова: «Товарищу Тито. Из Вашей беседы с т. Лаврентьевым видно, что Вы считаете нормальным такое положение, когда Югославия, имея договор о взаимопомощи с СССР, считает возможным НЕ ТОЛЬКО НЕ КОНСУЛЬТИРОВАТЬСЯ С СССР о посылке своих войск в Албанию, НО ДАЖЕ НЕ ИНФОРМИРОВАТЬ СССР об этом в последующем порядке. К Вашему сведению сообщаю, что советское правительство совершенно случайно узнало о решении югославского правительства о посылке Ваших войск в Албанию из частных бесед советских представителей с албанскими работниками. СССР СЧИТАЕТ ТАКОЙ ПОРЯДОК НЕНОРМАЛЬНЫМ. Но если Вы считаете такой порядок нормальным, то я должен заявить по поручению правительства СССР, что СССР НЕ МОЖЕТ СОГЛАСИТЬСЯ С ТЕМ, ЧТОБЫ ЕГО СТАВИЛИ ПЕРЕД СОВЕРШИВШИМСЯ ФАКТОМ. И, конечно, понятно, что СССР, как союзник Югославии, не может нести ответственности за последствия такого рода действий, совершаемых югославским правительством БЕЗ КОНСУЛЬТАЦИЙ И ДАЖЕ БЕЗ ВЕДОМА СОВЕТСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА. Т. Лаврентьев сообщил нам, что Вы задержали посылку югославских войск в Албанию, что мы принимаем к сведению. Однако, как видно, МЕЖДУ НАШИМИ ПРАВИТЕЛЬСТВАМИ ИМЕЮТСЯ СЕРЬЕЗНЫЕ РАЗНОГЛАСИЯ В ПОНИМАНИИ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ МЕЖДУ НАШИМИ СТРАНАМИ, связанными между собой союзническими отношениями. Во избежание недоразумений следовало бы эти разногласия так или иначе исчерпать. Молотов». (Там же, с. 157).
       Итак, Сталина не столько беспокоил сам ввод югославских войск в Албанию (к тому же, действительно, не было реальной угрозы со стороны англо-американцев), сколько то, что это предполагалось сделать без информирования СССР, что настойчиво подчеркивалось в телеграмме Молотова, и что являлось истинной причиной т. н. «серьезных разногласий».
       О том, как на телеграмму отреагировал Тито, свидетельствуют два источника: донесение Лаврентьева в Москву, в котором содержится раскаяние Тито и говорится, что югославская дивизия не будет введена, и рукописные заметки Тито, в которых нет никакого раскаяния, а в которых Тито снова подчеркивает опасность агрессии в отношении Албании. Важно учесть, что заметки предназначались для выступления на пленуме ЦК КПЮ 12 апреля 1948 г., когда конфликт был уже в разгаре. (Там же, с. 158). 1 февраля Ранкович из Белграда телеграфировал Джиласу в Москву: «По предложению т. Молотова мы отказались от намерения провозгласить Корчу нашей военной базой... О нашей депеше ты мог бы мимоходом информировать т. Сталина или Молотова». (Там же, с. 159). Казалось, советская сторона должна была бы удовлетвориться, поскольку ее демарши увенчались успехом. Однако она заняла позицию, которая вела к дальнейшему осложнению ситуации.
       Ещё одна проблема — заявление Г. Димитрова в беседе с журналистами 17 января 1948 г. в поезде, когда он возвращался в Болгарию из Бухареста, где был подписан договор о дружбе с Румынией. Димитров сказал, когда его спросили о федерации: «Вопрос о федерации или конфедерации является для нас преждевременным вопросом... Когда вопрос созреет, а он непременно созреет, тогда наши народы, народы народной демократии — Румынии, Болгарии, Югославии, Албании, Чехословакии, Польши, Венгрии и Греции — запомните, и Греции! — его решат. Я могу сказать, что то, что сейчас делают наши народы (т. е. заключение двусторонних договоров), в большой степени облегчает решение этого вопроса в будущем». (Гибианский Л. Я. У начала конфликта... «РКСМ». 1990 г., № 2, с. 181). На вопрос о таможенной унии Димитров ответил: «...таможенная уния представляет собой жизненную необходимость развития наших стран. Поэтому мы сознательно и смело подготавливаем осуществление таможенной унии с союзными нам странами, и она будет осуществлена». (Там же, с. 182). 23 января это интервью опубликовала «Правда».
       Первое отрицательное отношение по поводу заявления Димитрова исходило из Белграда. 19 января Джилас получил из Белграда телеграмму: «Когда ты будешь разговаривать с друзьями, т. Маршал поручает тебе попросить их повлиять на болгарских товарищей, чтобы те были осторожнее, делая заявления. Мы имеем в виду особенно последнее заявление Димитрова в Румынии о Греции, о федерации восточноевропейских народов и о роли югославского пакта...». (Там же, с. 182). Димитров высоко оценил на пресс-конференции 17 января болгаро-югославский договор как важный элемент складывания двусторонних договоров.
       25-26 января Сталин направил телеграмму Димитрову, а копию отослал в Белград. Выступление Димитрова было оценено как «неосторожное и вредное». (Там же, с. 182). Реакции Сталина и Тито практически совпадали: 1. Они ссылались на то, что заявление Димитрова облегчает борьбу американцев против стран народной демократии. 2. Иностранные государства могут подумать, что СССР и Югославия причастны к этому заявлению.
       28 января выступление Димитрова было осуждено «Правдой», и Тито была направлена телеграмма с текстом «Правды»: «Редакция «Правды» считает, что эти страны нуждаются не в проблематичной и надуманной федерации или конфедерации, и не в таможенной унии, а в укреплении и защите своей независимости и суверенитета...». (Там же, с. 184).
       С чем было связано такое резкое изменение позиции советской стороны: одобрение заявления Димитрова в «Правде» от 23 января и критика его 28 января. Можно было бы подумать, что Сталин не хотел портить отношения с Югославией, но в это же самое время он посылал югославскому правительству телеграммы по поводу албанского вопроса в довольно резком тоне, способствовавшем обострению отношений. По-видимому, Сталин сам не хотел федерации, поскольку понимал, что федерация может быть создана только под эгидой Югославии — наиболее политически независимой страной в то время. Следовательно, в случае такой федерации СССР потеряет свою патронирующую роль в странах социалистического лагеря.

       3. Советско-югославо-болгарская встреча 10 февраля 1948 года и ее роль в развитии конфликта.

       Вернемся к тому, как разворачивались события после двух телеграмм Молотова югославскому правительству. В феврале 1948 г. последовала третья телеграмма Молотова, в которой предлагалось прислать в Москву не позднее 8-10 февраля «двух-трёх ответственных представителей югославского правительства для обмена мнениями», чтобы «ликвидировать эти разногласия». (Гибианский Л. Я. К истории советско-югославского конфликта 1948-1953 гг. «Советское славяноведение». 1991 г., № 3, с. 15). В Москву вылетела югославская делегация: Э. Кардель, М. Джилас, В. Бакарич — руководитель Хорватии. В связи с заявлением Димитрова было приглашено и болгарское руководство: Г. Димитров, В. Коларов, Т. Костов. Приезд двух делегаций был окружен строгой секретностью. На девять часов вечера 10 февраля была назначена секретная встреча в Кремле. Советская сторона была представлена И. Сталиным, В. Молотовым, А. Ждановым, Г. Маленковым, М. Сусловым и В. Зориным — заместителем министра иностранных дел СССР.
       Заседание началось выступлением Молотова, который повторил все случаи, по которым возникали разногласия. Его постоянно перебивал репликами Сталин. Обвинения предъявлялись по двум пунктам: 1. Действия югославской и болгарской сторон характеризовались как серьезные ошибки, которые могут быть использованы англо-американцами против стран «народной демократии» и СССР. (Там же, с. 20). 2. Болгары и югославы действовали без консультаций с СССР. Эта мысль была многократно повторена Сталиным и Молотовым. О том же подал свою единственную реплику и Жданов. (Там же, с. 21). Эти два обвинения были высказаны в резком и грубом тоне. Сталин и Молотов заявили о необходимости подписать протокол, обязывающий СССР, Югославию и Болгарию неукоснительно осуществлять взаимные консультации по вопросам внешней политики. (Там же, с. 22). На деле это было средство более жесткого контроля Москвы за действиями Софии и Белграда. Да и никакой реальной опасности в связи с заявлением Димитрова со стороны Запада не существовало. Западные страны были недовольны заключением серии двусторонних договоров между социалистическими государствами о дружбе и взаимопомощи (именно заключение этих договоров и дало повод западным журналистам задать Димитрову вопрос о федерации) и созданием Информбюро (Коминформа) социалистических стран. А обе эти идеи принадлежали самому Сталину, который часто шел на резкие меры, способные обострить отношения с Западом. Например, «на встрече 10 февраля он высказал идею о создании нескольких мелких федераций, о чем пишет в отчете Джилас: польско-чехословацкой, румыно-венгерской и югославо-болгаро-албанской. Ближайшая задача — создание югославо-болгаро-албанской федерации. Сталин согласился и с необходимостью таможенной унии», уже не упоминая о нежелательной реакции Запада, хотя было известно об отрицательном отношении западных стран к перспективе объединения Югославии и Болгарии. («Советское славяноведение». 1991 г., № 4, с. 31). В целом ссылки на западную опасность играли лишь тактическую роль. Сталин был против союза в рамках балкано-дунайского региона. В основе советского гнева лежал факт самостоятельного принятия решений Югославией и Болгарией.
       На встрече Сталин в резкой форме раскритиковал и югославских, и болгарских представителей. Но основной, грубый и оскорбительный разнос был устроен Димитрову. Джилас в мемуарах высказал мысль, «что Сталин, понимая, насколько югославское руководство, в отличие от более послушного болгарского, может вести себя независимее, считал нужным сдерживаться в отношении югославских участников встречи, а потому действовал по принципу «бранит дочь — укоряет сноху», т. е., обрушиваясь на Димитрова, целил на самом деле в югославов». (Там же, с. 34). Наверное, сталинское раздражение было вызвано ещё и неприездом югославского лидера.
       Какова была реакция Югославии и Болгарии на сталинский разнос 10 февраля? Ни одна сторона не протестовала. Обе частично признали допущенные ошибки, частично стремились доказать необоснованность, либо чрезмерность предъявленных обвинений. («Советское славяноведение». 1992 г., № 1, с. 42).
       Как стороны отнеслись к вопросу о немедленной югославо-болгарской федерации: «Кардель, как говорится в воспоминаниях, дал «отрицательный ответ», поскольку считал, что Сталин хочет подсунуть им «какого-то троянского коня», т. е. болгарское правительство, которое было зависимо от Москвы, и, в случае объединения с Болгарией, Югославия окажется инструментом советского воздействия, давления на югославскую часть федерации». (Там же, с. 46-47). Димитров же высказался за федерацию Югославии и Болгарии «с большим воодушевлением». (Там же, с. 47). Встреча 10 февраля никаким определенным результатом по этому вопросу не завершилась, и в советско-югославских отношениях встал вопрос о том, каков будет последующий ответ Югославии.
       Зачем в начале 1948 г. Сталину нужна была именно югославо-болгарская федерация? Очевидно, мнение Карделя, высказанное в воспоминаниях, верно. Причиной была Югославия и возможность Москвы воздействовать на нее через Болгарию, ибо в болгарском руководстве среди кадров компартии было больше людей, связанных с СССР многолетней эмиграцией и идейными убеждениями. Возможно, Сталин рассчитывал и на то, что в случае объединения Югославии и Болгарии неизбежным окажется соперничество между руководящими структурами, партийно-государственными кадрами двух стран. И в своей борьбе каждая из сторон будет искать поддержки Москвы, которая, таким образом, приобретет возможность держать в узде и ту, и другую стороны. Ответ на вопрос об истинной причине сталинского указания о безотлагательной югославо-болгарской федерации, возможно, могли бы дать документы советского руководства, а они, если таковые сохранились, до сих пор (имеется в виду 1994 г. — М. Л.) скрыты в секретных архивах.

       4. Кульминация конфликта: советско-югославская переписка, резолюции Информбюро, окончательный разрыв отношений СССР с Югославией и дальнейшая их нормализация в 50-х годах.

       После встречи 10 февраля югославская сторона решила отказаться от образования федерации с Болгарией. «Подобная точка зрения была высказана Тито на заседании Политбюро ЦК КПЮ 19 февраля, на котором заслушивался отчет Джиласа о переговорах в Москве. При этом Тито сослался на то, что создание федерации ещё не «созрело», а экономические трудности Югославии такой шаг мог бы в данный момент только увеличить. До сих пор об этом заседании нигде не упоминалось. В югославской литературе говорилось лишь о заседании Политбюро ЦК КПЮ 1 марта... Тогда был сделан вывод, что СССР не хочет считаться с интересами Югославии, как и других «народных демократий», стремится навязать им свои желания, оказывает давление. Требование о создании югославо-болгарской федерации... было оценено как попытка подчинить Югославию с помощью советского влияния на руководство Болгарии, а потому — отвергнуто... на данном этапе». (Секретная советско-югославская переписка 1948 года. «Вопросы истории», 1992 г., № 4-5, с. 122).
       Итак, конфликт начинал всё более и более развиваться. Терпение югославского руководства оказалось не беспредельным. Белград стал сопротивляться постоянному московскому давлению. К тому же в Югославии было создано такое же тоталитарное государство, как и в СССР, а Тито был диктатором не лучше Сталина, с такими же амбициями, как и последний. Хотя советское руководство не выдвинуло прямых претензий к Белграду по поводу его балканской политики, напряженность, нараставшая в советско-югославских отношениях, стала проявляться  в вопросах, касавшихся экономической и военной помощи СССР Югославии, условий деятельности в Югославии советских военных советников и гражданских специалистов. «После того, как югославское руководство решило установить контроль над передачей советским представителям важной информации об экономическом положении страны (до этого представители СССР свободно получали любые сведения во всех ее учреждениях), 18 марта 1948 г. из Москвы последовало уведомление об отзыве из Югославии всех советских военных советников и гражданских специалистов. Конечно, попытка Белграда по своему усмотрению решить, что надлежит, а что не надлежит знать советским представителям, была для Москвы “криминалом”». (Там же, с. 122).
       Любопытно, что в советско-югославской переписке марта-июля 1948 г. вопросы об Албании и о болгаро-югославской федерации не фигурировали. В качестве причины конфликта выдвигалось недружественное отношение в Югославии к советским советникам, к СССР вообще; упор был сделан на обвинениях в отходе лидеров КПЮ от марксизма-ленинизма и переходе на позиции национализма. В письме И. Б. Тито В. М. Молотову от 20 марта 1948 г. отмечается, что Югославию поразила мотивация отзыва советских специалистов, так как «на протяжении всего времени их пребывания в Югославии отношение к ним было не только хорошим, но именно братским и самым гостеприимным...» (Там же, с. 126). Причем также указывалось, что «официальные представители советского правительства могут получить все более важные необходимые сведения непосредственно от руководства нашей страны». (Там же, с. 126). Далее в письме Тито просит указать истинную причину разногласий.
       В письме И. В. Сталина и В. М. Молотова И. Б. Тито и членам ЦК КПЮ от 27 марта 1948 г. ответ Тито был сочтен «неправдивым и потому совершенно неудовлетворительным». (Там же, с. 127).  В письме говорилось, что югославы позволяют себе оскорбительные высказывания в адрес советских военных советников и Советской Армии — в пример приводилось заявление Джиласа о том, что «советские офицеры стоят в моральном отношении ниже офицеров английской армии». (Там же, с. 127). Пример был неподходящий, поскольку Джилас говорил что-то подобное в октябре 1944 г. и совершенно не в связи с советскими военными советниками. Что касается гражданских специалистов, то в письме отмечалось, что они «отдаются под контроль и надзор органов безопасности Югославии». Поэтому «было бы смешно думать, что советское правительство согласится держать своих гражданских специалистов при таком режиме...» (Там же, с. 128). Советское правительство основывалось на информации советского посла в Белграде А. И. Лаврентьева. В данном письме указаны и другие причины, вызвавшие недовольство СССР:
       1. «Нам известно, что среди руководящих товарищей в Югославии имеют хождение антисоветские высказывания вроде того, что «ВКП(б) перерождается», что «в СССР господствует великодержавный шовинизм» и т. д.». (Там же, с. 128).
       2. «У нас вызывает тревогу положение компартии Югославии... компартия Югославии продолжает находиться в полулегальном состоянии... не чувствуется в жизни компартии Югославии внутрипартийной демократии... секретарем ЦК партии по кадрам стоит министр госбезопасности. Понятно, что мы не можем считать такую организацию компартии марксистско-ленинской. В югославской компартии не чувствуется духа политики классовой борьбы. Рост капиталистических элементов в деревне, а также в городе идет полным ходом. Югославскую компартию убаюкивают гнилой оппортунистической теорией мирного врастания в социализм капиталистических элементов...» (Там же, с. 128-129).
       Предъявлялись и другие подобные обвинения, но нет смысла их все перечислять, так как они в большинстве своем были надуманы и не являлись истинной причиной разногласий. Что касается обвинения в отходе КПЮ от марксизма-ленинизма и антисоветских настроениях, то это не соответствовало действительности, ибо КПЮ шла как раз в русле сталинской линии.
       12-13 апреля 1948 г. Пленум ЦК КПЮ отверг все обвинения советского правительства. 13 апреля 1948 г. было отправлено письмо Тито и Карделя Сталину и Молотову: «...нас страшно поразили тон и содержание письма (советского от 27 марта — М. Л.). Мы считаем, что причиной такого содержания письма... является недостаточное знание положения у нас... Правительство СССР получает неточные и тенденциозные сведения от своих органов...», которые черпают информацию от  «антипартийных элементов» или «недовольных». (Секретная советско-югославская переписка 1948 года. «Вопросы истории», 1992 г., № 6-7, с. 158). Далее в письме опровергаются все обвинения, предъявленные Югославии.
       По вопросу о военных советниках и о желании Югославии сократить их число говорится: «мы решили сократить их число до самой необходимой степени из-за финансовых трудностей». (Там же, с. 159). Имелись в виду высокие оклады советским военным специалистам. Югославская сторона не исключала «возможности того, что кто-то из наших (т. е. югославских — М. Л.) людей делал какие-то неуместные замечания», но и «некоторые советские специалисты не всегда вели себя так, как было бы нужно, и это создавало у наших людей нехорошее впечатление, вследствие чего и против нашей воли дело могло дойти до каких-нибудь замечаний, которые позднее искажались и в искаженном виде сообщались командованию Советской Армии». (Там же, с. 159).
       Далее сообщается, что «ссылки в вашем (т. е. советском — М. Л.) письме на то, что наши органы государственной безопасности следят за советскими специалистами и другими советскими людьми, не соответствует действительности». (Там же, с. 160). Затем отрицается ведение антисоветской критики и антисоветские заявления, якобы сделанные лидерами югославской компартии. Отмечается, что такие лидеры КПЮ, как Джилас и другие не могли делать эти заявления, так как именно они «упорно вносили в массы партии и вообще народа любовь к СССР». (Там же, с. 161).
       Отрицалось и обвинение в отсутствии в КПЮ демократии: «На основе чего... утверждается, что в нашей партии нет демократии? Может быть, на основе сведений Лаврентьева? Откуда у него такие сведения? Мы считаем, что он как посол не имеет права обращаться к кому бы то ни было за информацией о работе нашей партии — это не его дело. Такие сведения может получить ЦК ВКП(б) от ЦК КПЮ». (Там же, с. 161). Трудно не согласиться с такой аргументацией. Далее написано следующее: «Тот факт, что организационный секретарь КПЮ является одновременно и министром государственной безопасности, ни в коем случае не мешает самоинициативе парторганизаций. Соответственно, партия не отдана под контроль органов госбезопасности...» (Там же, с. 161). Затем отрицается то, что в партии нет свободы критики. И уж, конечно, «неверна информация о том, что в КПЮ не чувствуется политика классовой борьбы, что в деревне и в городе усиливаются капиталистические элементы. Откуда такая констатация, когда всему миру известно, что нигде на Земле, после Октябрьской революции, не осуществлены последовательно и столь фундаментально общественные перемены, как в Югославии»? (Там же, с. 162).
       Чтобы ещё более доказать вышесказанное, 28 апреля 1948 г. в Югославии была проведена вторая национализация, когда национализировано было буквально всё. А на II Пленуме ЦК КПЮ в феврале 1949 г. была объявлена коллективизация. Итак, даже и во время конфликта все югославские усилия шли в том направлении, чтобы доказать ВКП(б), что КПЮ самая что ни на есть правоверная марксистско-ленинская партия. И в письме подчеркивалось, что «партия... использовала науку Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина, что использовала опыт ВКП(б)...» (Там же, с. 162), а если в их специфических условиях, созданных после освободительной войны, применяются «наиболее подходящие формы работы по осуществлению социализма», то это не потому, что они выдумывают «что-то новое» и хотят доказать, что их путь лучше, чем тот, которым шел СССР, а оттого, что «это... каждодневно навязывает жизнь». (Там же, с. 163). 
       Югославы не только отрицают обвинения или оправдываются, но и перечисляют моменты, которыми они недовольны со своей стороны. Во-первых, им не нравится, что «органы советской разведки вербуют... в стране, которая идет к социализму, граждан для своей разведки...» Во-вторых, они недовольны тем, что «советская разведка создает свою сеть в Югославии». (Там же, с. 163-164). Как указывается в письме, «такие и подобные вещи... ЕСТЬ И ЕЩЁ, но может ли это быть причиной, чтобы из-за этого ухудшались наши взаимные отношения? Не может. Это вопросы, которые могут быть устранены и объяснены».
       В заключение югославское правительство выражает уверенность, что имеет в своем лице  «верного друга и союзника», и что имеет место лишь «недоразумение». (Там же, с. 164). Ясно, что югославы не желали разрыва отношений, но они и не желали признавать в большинстве своем лживых обвинений, склонить голову перед Сталиным. Они были готовы идти на многие уступки, но не желали целиком и полностью подчиняться чужой воле.
       Советское правительство не хотело идти на компромисс, а продолжало предъявлять новые обвинения, что отразилось в письме ЦК ВКП(б) ЦК КПЮ от 4 мая 1948 г. Оно сразу же начиналось с указания на то, что письмо югославов от 13 апреля ещё более «обостряет конфликт». (Секретная советско-югославская переписка 1948 года. «Вопросы истории», 1992 г., № 10, с. 141). Утверждалось, что югославы прибегают «к методу голого отрицания своих ошибок, несмотря на всю их очевидность». По поводу военных советников объявлялось, что советское правительство верит более жалобам своих советников, нежели «голословному заявлению Тито и Карделя. К тому же жалобы поступают только из Югославии, хотя советские военные советники есть и в других странах народной демократии». (Там же, с. 141-142). А что касается расходов на советских советников, то их оклады соответствуют окладам советских генералов, и нет необходимости их снижать. Если для Югославии это обременительно, то надо было сразу заявить об этом СССР, а не «шельмовать наших военных советников, обзывать их дармоедами, дискредитировать Советскую Армию». (Там же, с.142). Такие же аргументы приводились и по поводу гражданских специалистов.
       Резкое недовольство Сталина вызвало высказывание о после Лаврентьеве в письме от 13 апреля. Оно было расценено как «неправильное» и «антисоветское», ибо Тито и Кардель «приравнивают советского посла, ответственного коммуниста... к обычному буржуазному послу. Трудно понять, как могли договориться до такой дикости тт. Тито и Кардель». (Там же, с. 143). Вероятно, они должны понимать, что советский посол имеет право собирать любые сведения и даже обязан это делать, так как он коммунист и должен беседовать с коммунистами Югославии. А уж из такого отношения к советскому послу сразу был сделан вывод о том, что «югославские руководители часто не видят разницы между внешней политикой СССР и внешней политикой англо-американцев...» (Там же, с. 143), что, в свою очередь, ведет к отрицанию «дружественных отношений с Советским Союзом». (Там же, с. 144). Такое обвинение было вполне в духе Сталина, любившего сразу привешивать ярлыки.
       В разделе письма «О неправильной политической линии Политбюро ЦК КПЮ в вопросах классовой борьбы в Югославии» говорилось, что «отрицание... факта усиления капиталистических элементов и связанного с этим обострения классовой борьбы в деревне в условиях современной Югославии исходит из оппортунистической установки, что будто бы в переходный период от капитализма к социализму классовая борьба не обостряется, как учит этому марксизм-ленинизм, а затухает, как утверждали оппортунисты типа Бухарина, проповедующие гнилую теорию о мирном врастании капиталистических элементов в социализм». (Там же, с. 146). В вину югославам ставится то, что у них ещё не была проведена сплошная коллективизация, как в СССР, а это означало, что югославские руководители поощряли рост капиталистических элементов в деревне, тем самым сбиваясь, по мнению Сталина, с марксистско-ленинского пути. (Там же, с. 146-147). Конечно, такое обвинение нельзя воспринимать всерьёз, ибо т. н. марксистско-ленинский путь, который имел в виду Сталин, был ничем иным, как его собственным путём. Следовательно, расхождение югославов с точкой зрения Сталина воспринималось последним как преступление. Формулировка об отходе Югославии от марксизма-ленинизма была лишь прикрытием истинной причины недовольства советского лидера. Югославия, как отмечалось выше, пошла на уступки в этом вопросе и в 1949 г. провела коллективизацию.
       Далее в письме опять повторяются все обвинения о якобы нелегальном положении КПЮ, о том, что в КПЮ нет демократии, критики, выборности руководящих органов и т. д. и т. п. (Там же, с. 148-149).
       Следующим пунктом письма был пункт «О зазнайстве руководителей КПЮ и о неправильном их отношении к своим ошибкам». (Там же, с. 149). В нем говорилось о том, что югославы не хотят признавать своих ошибок, а прикрываются тем, что СССР получил неверную информацию. Югославии стоит задуматься, почему из других стран народной демократии информация оказывается «правильной и не вызывает недоразумений с компартиями этих стран», а именно из Югославии поступает информация «тенденциозная». (Там же, с. 150). К тому же компартии социалистических стран солидаризировались с письмом ЦК ВКП(б) от 27 марта. Это нетрудно объяснить, ибо все страны народной демократии в то время плясали под сталинскую дудку.
       Казалось бы справедливым было замечание ЦК ВКП(б) о том, что репрессии, проводившиеся тогда в Югославии против недовольных политикой Тито и ухудшением отношений с СССР, были «недопустимой расправой, недопустимой с принципами внутрипартийной демократии». (Там же, с. 150). Но не советским руководителям укорять Тито сотоварищи в репрессиях — Тито было, у кого поучиться! В СССР ещё хлеще расправлялись с инакомыслящими. В конце письма предлагалось рассмотреть «югославское дело» на ближайшем заседании Информбюро.
       17 мая 1948 г. последовал ответ Тито и Карделя Сталину и Молотову на письмо от 4 мая. Ответ был кратким, на половину страницы, в отличие от советского письма с обвинениями на 10 с половиной! журнальных страниц. Югославы писали, что «и это письмо произвело... тяжелое впечатление. Оно... убедило в том, что напрасны все наши доказательства». Тито и Кардель не хотели выносить вопрос о конфликте на заседание Информбюро и в конце выражали уверенность в том, что на деле докажут несправедливость предъявленных обвинений, будут верны СССР, будут строить социализм согласно с учением Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина. (Там же, с. 152).
       Всё же в июне 1948 г. заседание Информбюро состоялось в Румынии, но представители КПЮ не приехали. С советской стороны были Жданов, Маленков, секретари ЦК, в том числе Суслов. 29 июня была принята резолюция по вопросу о Югославии, повторявшая все обвинения. Вывод ее был таков: или КПЮ признает все обвинения или ее надо сменить «здоровыми силами» партии. (Советско-югославский конфликт 1948-1953 гг. (круглый стол). «РКСМ». 1989 г., № 3, с. 105).
       Итак, конфликт превращался в публичное столкновение Югославии и других стран народной демократии. По форме это был конфликт КПЮ и Информбюро, куда входили, помимо ВКП(б), компартии социалистических стран Восточной Европы, Италии и Франции, а на деле это был только советско-югославский конфликт.
       В июле 1948 г. V съезд КПЮ отверг резолюцию Информбюро, заявив о стремлении к ликвидации расхождений с ЦК ВКП(б) и Информбюро. По-прежнему подчеркивалась ведущая роль ВКП(б) и лично Сталина в международном коммунистическом движении.
       На международной арене Югославия на протяжении всей второй половины 1948 г. ещё продолжала выступать вместе с СССР, но обвинениям давала решительный отпор. Советское правительство никак не могло  с этим смириться и продолжало усугублять ситуацию.
       Советские средства массовой информации начали печатать заявления и письма югославских граждан, находившихся в СССР, в поддержку резолюции Информбюро. КПЮ в нотах от 6 и 15 июля 1948 г. заявило о нажиме в СССР на югославских граждан и отозвало их. Часть из них осталась в СССР. (Волков В. К., Гибианский Л. Я. Отношения между Советским Союзом и социалистической Югославией... «Вопросы истории». 1988 г., № 7, с. 15).
       Осенью 1948 г. начался новый этап антиюгославской кампании. 8 сентября была опубликована статья в «Правде»: «Куда ведет национализм группы Тито в Югославии». В ней говорилось, что «югославское руководство развернуло террор против своей партии и превратилось в клику политических убийц». (Советско-югославский конфликт 1948-1953 гг. (круглый стол). «РКСМ» 1989 г., № 3, с. 106). Дело в том, что из 520 тысяч членов КПЮ 50 тысяч были за резолюцию Коминформа, за что их исключили из партии, а свыше 16 тысяч было репрессировано. (Там же, с. 106).
       С середины 1948 г. начинается свертывание межгосударственного сотрудничества СССР и народно-демократических государств с Югославией в различных областях. Югославию не пригласили на экономическое совещание в Москву в январе 1949 г., где был создан СЭВ. Вехой в дальнейшем обострении советско-югославского конфликта явилось создание весной 1949 г. организационных форм деятельности югославских эмигрантов в СССР и издание с 1 мая 1949 г. в Москве их газеты «За социалистическую Югославию», призывавшую к свержению югославского руководства.
       Окончательный разрыв отношений СССР с Югославией произошел осенью 1949 г.: 28 сентября был разорван советско-югославский договор 1945 г., затем из Москвы был выслан югославский посол К. Мразович. В свою очередь другие социалистические страны тоже разорвали с Югославией договоры о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи.
       В ноябре 1949 г. на совещании в Венгрии была принята вторая резолюция Информбюро под названием: «Югославская компартия во власти убийц и шпионов». В ней говорилось о том, что в Югославии создана диктатура фашистского типа. (Там же, с. 106).
       Всё это способствовало тому, что терпение Югославии, наконец, лопнуло. Она тоже развернула широкую политико-пропагандистскую кампанию против СССР и других социалистических стран, зачислив их во враждебный лагерь. Югославская компартия стала обвинять ВКП(б) в том, что та сошла с платформы марксизма-ленинизма, тогда как КПЮ стоит на позициях истинного марксизма. Эта кампания достигла кульминации на VI съезде КПЮ, на котором партия была переименована в Союз коммунистов Югославии (сокращенно — СКЮ). Это произошло в ноябре 1952 г.
       Только после смерти Сталина были сделаны шаги к нормализации отношений с Югославией.
       В июне 1953 г. вновь произошел обмен послами.
       В 1954 г. обе страны, наконец, приняли решение о прекращении полемики.
       1 октября 1954 г. было заключено первое соглашение между советскими внешнеторговыми объединениями и союзной внешнеторговой палатой Югославии, что способствовало восстановлению экономического сотрудничества двух стран. 5 января 1955 г. было создано торговое и платежное соглашение между правительствами СССР и Югославии. А 27 мая — 2 июня 1955 г. был сделан решающий шаг в восстановлении отношений — визит Н. С. Хрущева в Югославию, в результате которого была согласована Декларация правительств СССР и Югославии. В ней провозглашалось равноправие сторон, уважение суверенитета стран, невмешательство во внутренние дела государств.
       Таким образом, завершилась нормализация отношений, подкрепленная ещё и визитом И. Б. Тито в Москву 1-23 июня 1956 г. 
       В 1964 г. Югославия вступила в СЭВ.
       Таково развитие советско-югославских отношений со второй половины 40-х по вторую половину 50-х годов XX века.

                V. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

       Советско-югославский конфликт 1948 — 1953 годов не был конфликтом идеологическим. Схема, согласно которой причиной конфликта было то, что КПЮ стояла на какой-то иной идейно-политической платформе, нежели ВКП(б) — схема советская, созданная в период конфликта. Только в 1950 г. Югославия вступила на путь реформирования сталинизма, пошла по своему пути развития. Мне представляется, что этот конфликт можно оценить как столкновение двух государств с совершенно одинаковыми политическими режимами. Это — столкновение двух диктатур: Сталина и Тито. И ни одна из сторон не хотела уступить, не желала идти на компромисс, хотя Югославия всё-таки долго терпела критику ВКП(б) и готова была выяснять все недоразумения путем переговоров, так как СССР оставался для нее авторитетом, страной, оказавшей Югославии большую экономическую и политическую поддержку и имеющей большое влияние во всех социалистических государствах Европы. Но если на другие страны социалистического лагеря СССР мог оказывать безграничное политическое влияние (что связано с особенностями политического развития этих стран, их руководством, зависевшем от ВКП(б)), то с Югославией такая политика не увенчалась успехом. Тито был не менее сильной, властной и амбициозной личностью, чем Сталин. Он имел большой авторитет в Югославии, был народным героем, возглавившим создание нового югославского государства после Второй мировой войны. Получив власть, Тито, как и Сталин, не хотел, чтобы им руководили и вмешивались во внутренние дела его страны, что и явилось истинной причиной недовольства Сталина, привыкшего вмешиваться во внутренние дела других социалистических стран. Эту действительную причину конфликта в переписке с Югославией Сталин прикрывал различными бездоказательными обвинениями, которые повторялись из письма в письме. Тито понял это и отрицал все обвинения, не желая склонить голову перед советским руководителем.
       Сейчас, читая эту переписку, осознается вся нелепость и бессмысленность ее содержания. Трудно понять, что такими смешными делами могли заниматься лидеры двух крупных государств исключительно из-за своих личных амбиций. И уж, конечно, этот конфликт нельзя рассматривать как первое сопротивление административно-командной системе Сталина в социалистических странах Европы, положившее начало борьбе в этих странах за внешнеполитическую независимость и против своих административно-командных систем. Это было не сопротивление административно-командной системе Сталина, так как в самой Югославии была такая же система, а сопротивление вмешательству одной административно-командной системы во внутренние дела другой административно-командной системы. В целом же конфликт только способствовал ещё большему укреплению этих систем и усилению давления СССР на другие страны социалистического лагеря.
       Для Югославии были и положительные итоги конфликта: она всё же приобрела политическую независимость и получила поддержку капиталистических Западных держав, а не оказалась в изоляции, как рассчитывал Сталин, порвав с ней всякие отношения. В этом плане Тито и его соратники заслуживают некоторого уважения. Советский Союз получил урок: ему не удалось сломить Югославию.




                VI. СПИСОК ИСТОЧНИКОВ

1. Секретная советско-югославская переписка 1948 года. // Вопросы истории. 1992 г., № 4-5, 6-7, 10.
2. Последний визит И. Б. Тито к И. В. Сталину: советская и югославская записи беседы 27-28 мая 1946 г. // Исторический архив. 1993 г., № 2.


 
                VII. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Волков В. К., Гибианский Л. Я. Отношения между Советским Союзом и социалистической Югославией: опыт истории и современность. // Вопросы истории. 1988 г., № 7.
2. Информация. Досье. Письма. Почему между соратниками возник конфликт: о взаимоотношениях компартий Югославии и Советского Союза в 1948-1953 гг. // П.М.С. 1989, № 2.
3. Советско-югославский конфликт 1948-1953 гг.: причины, развитие, последствия и уроки (круглый стол). // Рабочий класс и современный мир (далее сокращенно — РКСМ). 1989 г., № 3.
4. Гибианский Л. Я. У начала конфликта: Балканский узел. // РКСМ. 1990 г., № 2.
5. Гибианский Л. Я., Бухаркин И. В. Первые шаги конфликта. // РКСМ. 1990 г., № 5.
6. СССР — Югославия. 1948 г. в современном прочтении. // Советское славяноведение. 1990 г., № 4.
7. Гибианский Л. Я. К истории советско-югославского конфликта 1948-1953 гг.: секретная советско-югославо-болгарская встреча в Москве 10 февраля 1948 г. // Советское славяноведение. 1991 г., № 3, 4; 1992 г., № 1.