Бездна, 34-я глава книги Посвящение

Время цветения сирени закончилось.
Солнце нещадно жгло покоричнивевшие отцветающие трёх и пяти лепестковые цветы. Детвора уже попалила весь тополиный пух, кое- где всё же ещё сбиваемый ветром в небольшие, белые дорожки.
Вода в речках прогрелась и рыба сонно плавала стайками, отказываясь от какой- либо наживки.
Дни стали жаркими, а ночи душными.
Наступил июнь.

С песчаного горба, тянущегося  аж до леса, сдувало песок, прям в глаза.
В тени ив, уронивших свои ветки в воду, далеко, за обнажившиеся, покрытые коричневыми водорослями, высохшие берега- гладью белизны тянулся полоской Золотой пляж.

Белый его песок, устилающий дно, переходил в синие глубины; при погружении в которые по грудь, свет поглощался пугающей  бесконечно серой чернотой ; бросая вызов всем, рискнувшим переплыть на тот берег, к Карьеру, где рыл ЗемСнаряд.

Были выходные и драга не работала.
Кабели, идущие от берега к ней уныло свисали аж до воды. Шлагбаум  дёргался, привязанный к столбу. Драга качалась на понтонах и железная труба, идущая к ней, скрипела, раскачиваемая зыбью волн. Ни рёва Камазов, ни гула Скреперов, ни   пылюки до неба, никакого там деда сторожа.

Только с бугра, со стороны леса, доносились обрывки радио из магнитол  автолюбителей, да какая-то пьяная компания на Солнечной поляне азартно, с выкриками, гупала по  волейбольному мячу.
На горизонте прогулочные лодочки с влюблёнными парочками были едва заметны, да и то, старались заныкаться  в камыши.  Спасательную станцию было почти не видно за песчаной косой Еврейского пляжа.

Пацанёнок лет двенадцати покрутил головой. Бросил рубаху на песок, подкатил спортивки и побежал за шлагбаум. Песок был белый и мокрый, и скрипел под ногами.

Миновав табличку "Вход строго воспрещён" с красной молнией. Он опасливо огляделся по сторонам.Никого.

ЗемСнаряд - судно на понтонах, управляемое тысячным двигателем, не работал.
В рабочие дни, его мощная помпа засасывала со дна вместе с водой песок, и по пол метровым трубам перегоняла тыщи кубометров грязной воды, вместе с корягами и крупными каменюками. Намывая кучи до неба, которые потом экскаваторами грузили на машины и везли на Силикатный выпекать кирпичи.

Рубка , на верхотуре, была пуста. Помпой никто не управлял. Мощные лебёдки намертво зафиксировали глубину.
Створы по берегу не горели.
Была безветренная тишина.

Мамка и тёть Нина рассказывали, что на месте озера, раньше было кладбище, в Жихорском лесу.
И когда карьер рыли, после войны, на поверхность, время от времени, всплывали гробы и плавали по озеру, вместе с покойниками. А ещё, тут якобы водились сомы. Когда одного впоймали, с пуза достали человеческие кости.

Это было точно
где-то тут: один из старшаков, по кликухе "Хрупа", растрандел на пол  Силикатного, как они с пацанами за пол часа наловили ведро синих раков. Тут. На Карьере.

Пацанёнок ещё раз оглянулся назад. На всякий случай.
Подлез под сваренные из арматуры быльца, и по трапам побежал по трубе.
Сначала он хотел сигануть с самой рубки, но от высоты у него дрожали ноги и кружилась голова. До воды было не долететь.  Вокруг рубки, шли железные перила и он забоялся зацепиться .
Запросто вместо щучки можно было шмякнуться пузом об воду.

Он спустился вниз. Выбрал место на понтоне. Железная труба пекла подошвы. Он некоторое время не решался. Потом чуть присел и пружинисто  сиганул головой вниз.

Светлая полоска воды стала уходить вверх. Он сделал несколько мощных гребков, дрыгаясь всем телом. Не экономя воздух.
Глаза его были открыты.
Он был без маски, так как маска давила  на глаза. Все местные пацаны так ныряли.
Вода сжимала виски.
Это означало, что глубина большая. Тело его было ногами вверх и кровь прилила к голове.
Он прижал палец к ноздре, и чуть продышался .Шум в ушах не прошёл.
Белая полоска песка была совсем рядом, отсвечивая просветом  снизу.
Он сделал ещё усилие и коснулся рукою дна. Жменей черпанул песок. От вскроломученой извести образовалась зеленовато серое  мутное облако.
Он поджал ноги, подтянув их к груди, и с любопытством обернулся на глубину, в чёрную манящую бездну.

На мгновенье, ему показалось, что бездна смотрит на него.
Оттуда, с глубины 12 метров, кто-то хочет поглотить его своей чернотой. Невидимые руки потянулись к нему; в ужасе он оттолкнулся от дна ногами, и судорожно погрёб к верху, забыв про воздух.

Он смотрел на бесконечно долгую светлую кромку воды, на мир, там, над её поверхностью.
 Кто-то невидимый гнался за ним из глубин холодного и прозрачного, белого, песчаного течения.
Наконец-то он выпрыгнул, как дельфин, на поверхность, по грудь.
Хватанул воздуха, трусанул головой, сбрасывая волосы с глаз.

Мир накрыл его светлым и солнечным теплом.
Резкими гребками погрёб он к берегу, к мелине, к песчаным откосам.
Сосны стеной, полукругом на высоте, опоясывали залив.
Солнце уже касалось их верхушек;
свет отступал от воды и её поверхность ещё больше темнела.

Там, на глубине, остался кто-то.
В жуткой, чёрной, не разгаданной тьме.
Глядящий  из черноты.

Он решил больше не нырять там, сам, без пацанов.
Сгрёб в кучу шмотки, брошенные им на песке.
И быстро побежал среди одиноких деревцов в сторону " Лягушатника",   выпирающего аппендиксом, где ихние  пацаны, как он думал, играли в квача.

" Посвящение", 34-я глава

2024-2025,февраль. Харьков.