Человек дождя

Дочка у Алексея Михайловича выдалась на загляденье. Ни в сказке сказать, ни пером описать.  Кавалеров хватало.  Когда Катя перешла на третий курс, и судя по зачетке, ей можно было доверить ее дальнейшую судьбу, как человеку состоявшемуся, то пойдя навстречу ее предложению, ее отселили к Софье Борисовне, теще Алексея Михайловича. Надеялись, что убьют этой рокировкой двух зайцев. Катя за бабушкой приглядит.  Немолодой женщине тяжело убираться в просторной трехкомнатной квартире. Внучка поможет.  И, как полагала, Лена, жена Алексея Михайловича, не только поможет, и полезного опыта наберется. И в ведении хозяйства и опыта вообще. Коли девочка доросла до знания, как дети появляются, то следует попутно понять, что дети появляются то удовольствия помимо, а приносят не только радость, но заботы, хлопоты и ответственность. А Софья Борисовна самый опытный консультант на эту тему.
 
Алексей   Михайлович заучил слова об ответственности, которые теща выдавала при каждой их встрече. Именно из-за этого он недолюбливал Софью Борисовну. Он мог предъявить обширный список, от чего в ней воротило: чистоплюйство, снобизм, привередливость, категоричность по отношению к другим. И то, что она даже собственной дочери, то есть, его супруге, пеняла на всякие мелочи, как девчонке.  А уж он, зять, по мнению Софьи Борисовны, вообще не лез ни в какие рамки и являлся средоточием всех мыслимых и немыслимых пороков. Алексей Михайлович не считал себя ангелом. Но он жил нормальной жизнью не пил и не курил, и много работал, деньги не транжирил. Однако Софья Борисовна, стерва недобитая. не раз намекала, что зять несомненно ходит налево. Просто пока не разоблачен.

  И вместе с тем Алексей Михайлович, считая эти малоприятные черты тещиного характера наследственными и передавшимися от нее к дочке, его жене, и плохо сказывавшимися на жене, не видел ничего плохого, если именно эти черты, Катя переймет у бабушки. Так что, он не был против переезда Кати к бабушке.

  Идея переселения к бабушке родилась не в голове Алексея Михайловича. И не в голове его жены.  И он не сомневался, что не в тещиной. Следовательно, в Катиной.  Софья Борисовна жила на другом краю города.  И ее географическая удалённость Алексея Михайловича вполне удовлетворяла. Меньше видишь - крепче спишь.  И теперь, он с удивлением заметил, что Катю очень устраивает аналогичная перспектива удалённости от предков. То есть, от родных отца и матери. Так она и высказалась, что предки перестанут мозолить глаза, стоять над душой, и постоянно качать права и пичкать нравоучениями.

После оглашения дочкой наполеоновских планов, Алексей Михайлович напрягся, поняв, что он с женой упустили что-то в воспитании ребенка. Утратили контроль. И утратят еще больше, если Катя переедет.

Алексей Михайлович, был достаточно занят на работе. Жена хоть меньше, но тоже губила время на службе. При такой нагрузке, возможно, что-то в воспитании ребенка было упущено.  А как говорила та же Софья Борисовна, воспитание ребенка - это езда в незнаемое, в один конец.  Если что-то упустишь потом выявит только печальный опыт в искаженном варианте.

Алексею Михайловичу было достаточно, что, Катя учится хорошо, вдобавок занимается живописью и художественной фотографией, и делает успехи, дисциплинирована, вечерами приходит домой в приличное время, не заставляя его и жену волноваться. Но дочкиных кавалеров, которые, несомненно, существовали, он не знал. И он и Катя тут держали деликатную паузу. А следовало бы не церемонничать, а поинтересоваться.

Однако, Катя, как видно, смотрела на проблему отцов и детей иначе. Вбив себе в голову, что ей лучше жить у бабушки, стала шантажировать мать: возьмет и пустит в деканате слезу, что не находит общего языка с извергами родителями. А она на хорошем счету. И ей в конце концов предоставят место в общаге. Общаги они хотят для дочери?  Елена Ивановна общаги не хотела. Кроме того, она совсем не хотела, чтобы дочка подобным образом ославила их уважаемую в городе семью. Какие они изверги?  И она согласилась на мягкий вариант автономии – на бабушку.

И потом Алексей Михайлович, оказавшись в меньшинстве, побурчав, согласился.  Согласился потому, что понимал, что не решено самое важное - уломать тещу. Он думал, что теща, не оставившая надежды подцепить на свою жилплощадь и напускную интеллигентность, мужичка, не согласится пустить внучку. Категорически. Катя сказала, что разговор с бабушкой возьмет на себя. И к великому удивлению Алексея Михайловича, бабушка согласилась. И тут Лена, объяснила удивленному мужу, что с ее мамой операция переселения внучки была оговорена заранее.

-  Мама о нашей семье думает больше, чем некоторые, -  сказала Лена, - Мы ей за постоянную заботу ножки должны целовать и памятник при жизни поставить.

- Поставим, когда время придёт, -  уверил жену Алексей Михайлович, - Только какой? Как Ленину, с вытянутой рукой, или как Чапаеву, на коне и с шашкой?

- Все паясничаешь? Мама согласилась Катюшу себе взять. Это с ее стороны поступок. Благородный и самоотверженный.
 
-  Это еще бабушка надвое сказала, - сказал Алексей Михайлович, -Неизвестно чему ее бабушка научит.

- Плохому не научит, - жестко обрезала жена.

Алексей Михайлович подумал, что бабушка научит быть такой же стервой, как она сама. Хотя, допускал он, быть капельку стервой Кате не помешало бы. Пригодится. На этот счет он, - редкий случай, -  согласился с Софьей Борисовной. Пусть лучше учится у бабушки, на ее советах, чем потом на ошибках биографии.
  .

С самого своего зарождения, с начала совместной зарегистрированной жизни семья Алексея Михайловича, - он и Лена, - снимали свой угол. Но Ленины родители регулярно подкидывали то одно, то другое. Иван Иванович, отец Лены, был вечно занят, и к теплоте отношений не рвался. Молодых навещала Софья Борисовна. Она одновременно с деликатесами из продовольственного набора Ивана Ивановича, заваливала их собственными правилами и советами.

 Чуть больше трех лет молодые снимали квартирку. А потом, не без содействия тестя, получили свою квартиру. У них, - опять же благодаря Ивану Ивановичу, - сразу после переезда появился телефон. Софья Борисовна звонила им каждый день. И нередко натыкалась на Алексея Михайловича. Это был диалог судьи с обвиняемым. И хоть Алексей Михайлович считал, что обвинить его не в чем, Софья Борисовна была уверена, что это не так. Даже телефонные контакты накаляли бедные провода. Чтобы не слышать и голоса зятя, Софья Борисовна договорилась с дочкой, что будет звонить в районе восьми вечера. Чтобы Лена к этому часу ждала ее звонка. Так и происходило. И если Софья Борисовна не звонила, Лена волновалась, нервничала и срывалась на муже. А срывалась она не без причины. В это самое время произошли два радостных события. У них в семье появилась дочурка. Катя. И следом Алексей Михайлович получил повышение.

И в связи с этими радостными событиями вечерами в квартире царил кавардак. Смольный на проводе. Лена сидела в декрете с ребенком, а Софья Борисовна звонила бесконечно со своими советами. А Алексею Михайловичу звонили с работы, из диспетчерской службы. И в лице Софьи Борисовны у него возник серьезный конкурент. Алексей Михайлович так и сказал жене, что ее дорогая мамулечка, мешает его работе. Хоть торчи на службе до ночи.

- И торчи! - возмущалась Лена, -  Вот ты как заговорил. Неблагодарный! Мама о нас заботится, думает постоянно.  Без моих родителей сидел бы ты и без телефона, и без приличной работы.  Был бы на побегушках. И никто бы тебе не звонил. Мне родная мама важнее, чем твои вшивые диспетчеры.  Все бабы. Еще неизвестно, что там у тебя с ними. И ещё неизвестно, кто больше делает для семьи, ты или мама.  Ты не забыл, что мы ей многим обязаны? 

Лена нашла решение, взяла за правило, придя с работы, - а она приходила раньше мужа, - звонить своей мамулечке. Та уже не работала и жала звонка.  Но, по мере того, как дочка росла, в домашний быт все больше проникал технический прогресс. К моменту Катиного отселения появились мобильные телефоны. И тогда Алексей Михайлович мог месяцами не слышать тещиного голоса. И это шло на пользу его здоровью.

 А вот за те полгода, что, Катя пожила у бабушки, Алексею Михайловичу пришлось звонить теще. Пришлось. Потому что Катин мобильник отвечал через раз, а то и через два. А он беспокоился. И тогда звонил Софье Борисовне. Та уверяла, что беспокоиться не о чем, все идёт своим чередом, что Катя - прекрасная девочка. И бабушка с внучкой живут в полной гармонии и согласии.

Катя навещала родное гнездышко разве что выклянчить немного деньжат. На стипендию не проживешь.  А помимо бюджетного дефицита все прекрасно.  Живет с бабушкой дружно. Она, как и планировалось, помогает бабушке по хозяйству. Зато бабушка, как человек воспитанный и деликатный, - это когда же такие метаморфозы с бабушкой произошли - не вмешивается в ее личную жизнь. В отличие от некоторых, которые все время давят и учат. А бабуля только помогает советами.

Надо же! А Алексей Михайлович как раз рассчитывал, что может помочь дочке советами. Что его советы что-то значат. Впрочем, зная Софью Борисовну, он был уверен, что та несомненно держит руку на пульсе. Причем свойственной ей мертвой хваткой.



 И вот как-то вечером мертвая хватка проявила себя. Катя завалилась в родные пенаты с кавалером. Причем, как отметил Алексей Михайлович, на Кате практически не было макияжа, как обычно бывает на уважаемей себя девушке, если она наряжается на свидание. С чего бы такая скромность? Неужто кавалер так повлиял? Но, как он помнил, на Катю в смысле самоукрашения хрен повлияешь.  Сам-то кавалер одет без претензии, затрапезно. И брился неизвестно, когда.

 Алексей Михайлович ждал, что они пришли объявить о чем-то серьезном. Что, например, решили соединить судьбы, заключить союз и тому подобное. Но такого объявления не только не звучало. Никакой помпезности не чувствовалось. Следовательно, истинная причина визита лежит глубже. И нужно ее откопать за то время, пока они пьют чай. Алексей Михайлович считал себя знатоком чая и гордился мастерством в его заваривании.  Но не чай же они пришли попить? Просто, по-семейному?  Неужто их отношения прошли многие этапы и дошли до такого этапа –  когда ходят в гости «просто по-семейному»?   неужели он пропустил эти этапы?  Ну ладно он. Неужели Софья Борисовна с ее звериным нюхом, пропустила Катины этапы? И не поставила в известность Лену? Не может быть!  Но вряд ли такая рассудительная, даже расчётливая, девушка, как Катя зайдёт с молодым человеком просто так, без цели, мимоходом.  Эти мысли неприятно разбередили душу Алексея Михайловича.

Алексей Михайлович ещё при Катином отселении к бабушке учитывал, что отдалённость от родителей ускорит половое образование. Не просто образование, а утонченность в таких делах, камасутрирование, так сказать. Конечно, не от бабушки Катя этого наберется. Алексей Михайлович считал Софью Борисовну в таких делах советским отстоем, прошлым веком, которая и «Плейбоя», небось ни разу в жизни не видела. Но поскольку у бабушку надзор меньше, чем у   родителей, проникновение дурного влияния более вероятно. С другой стороны, подумал он, если Катя живет с бабушкой душа в душу, то бабушка, тот есть тещенька, вероятно, уже видела Катиного избранника. И успела оценить. И успела дать рекомендации.  Раньше, чем свое мнение мог составить родной отец. А его, родного отца, теперь просто информируют для галочки, после того, как все уже решено.

  Посидели почти, так сказать, в семейном кругу попили чайку. Настоящего индийского, привозного по заказу, а не ту муру, которую сейчас продают. Гость был немногословен. Ну, понятное дело, немного напряжен. Алексей Михайлович считал, что молчание в гостях – признак, если не ума, то такта и хорошего воспитания, и скорее похвально. Он пытался разговорить гостя. Нужно же знать, чем молодой человек дышит. Но безуспешно. Разговор все время перехватывала Катя. Поведала, что Андрей тоже студент, тоже занимается живописью и художественной фотографией. А также спортом, играет на гитаре, и иногда таксует. Арендует тачку.

-  Для поддержания штанов, - коротко вставил Андрей.

  Алексей Михайлович подумал, что Кате, слава богу, мало того, что таксовать не нужно. она с его помощью, конечно, способна таксистам отбашлять по-браски. Но что его дочь с ним сравнивать? Хотя, как раз сравнивать и нужно, раз вместе пришли. Однако, то, что мальчик пытается самостоятельно себя содержать, показывает его с лучшей стороны. Это, с одной стороны.  Но, с другой стороны это значит, что он из небогатой семьи. Мезальянс его не особенно радовал. Кута же смотрела Софья Борисовна, которая всегда считала то, что Лена вышла за него мезальянсом? Куда она смотрела своим ястребиным глазом? Таксист! Баранка чему хорошему научит? Алексей Михайлович слышал, что таксисты – тертые калачи. Такому палец в рот не суй. А Катя похоже, засунула. Насколько? На фалангу?

Ну ничего, успокоил себя Алексей Михайлович, он может выяснить, что это за друг у Кати. В любом случае, парню сейчас побочный заработок не помешает. Выучится, диплом получит и впишется в приличный круг. 

Через положенное для первого знакомства время молодая пара стала собираться на выход.

- Ах забыла про сувенирчик, - сказала Катя, -  От Андрея, -  и она протянула квадратный конверт.

- Звуки дождя, - прочитал Алексей Михайлович надпись на конверте.


- Это успокаивает, - объяснил Андрей со знанием дела. Я, когда за баранкой вставляю для звукового сопровождения.
 
- Андрей себя зовет человеком дождя, - добавила Катя.

 - Человеком дождя?   - удивился Алексей Михайлович, - Уж не по фильму ли? -   и увидев, что молодой человек не отреагировал, добавил, - Был давно такой американский культовый фильм. С Хоффманом в главной роли.

-  Я не смотрел, - сказал Андрей, - Культовый? Наверное, старый.

- Не современный, конечно, но интересный, психологический.

 Андрей не проявил интереса к психологии, к неведомому Хоффману. А Алексей Михайлович не стал утомлять пересказыванием сюжета. В фильме главный герой был с хорошим сдвигом. Совсем не нужны ассоциации. Но тогда почему этот молодой человек - человек дождя?  Может быть, он связан с телеканалом «Дождь»?  Алексей Михайлович считал себя человеком демократических взглядов. Но ему вовсе не хотелось, чтобы приятель любимой дочурки был связан с одиозным телеканалом.

- Почему человек дождя? – спросил Алексей Михайлович.


- У меня привычка таксовать, когда дождь, - пояснил Андрей, - Мы с приятелем машину арендуем. Он на ней работает больше. Днём. Он дождя не любит. И сумерек. А я его в дождливую погоду подменяю. Во время дождя выгоднее, заказов больше. Чаще берут такси. Не хотят мокнуть.  Мы с Катей в такси и познакомились.  Я работал, а она села. Правда, тогда дождя не было.

- Но сумерки были, - усмехнулась Катя. И ее усмешка, что-то ля молодой пары означавшая, прошила Алексея Михайловича.

 - В такси? – удивился Алексей Михайлович   - Я в Катино время не знал, как такси изнутри выглядит. Даже во время дождя. Родители мне на такое развлечение не давали. Зонтик в руки, «болонью» на плечи и вперёд.

Болонью?  - переспросил Андрей

- Мои друзья хоть не в «болонии», зато не тащат из семьи, а гадость пьют из экономии хоть поутру, но на свои, - процитировал Алексей Михайлович, и встретив напряженный непонимающий взгляд Андрея, пояснил, - Это песня была такая Высоцкого. Нынешняя молодёжь, как видно, такой песни не знает.

-  Я живу на свои, и из семьи ничего не тащу. Мне родители почти ничего не присылают, - Андрей, как видно, понял слова песни обращёнными конкретно на него- А такси – кому уже не роскошь, а современное средство передвижения. А мне так рабочая лошадка- - Прежде вообще на своих двоих за динозаврами с дубинами бегали. Сейчас другое время. Машин наклепали, слава богу. Человечество стремится к комфорту.

- К комфорту? – продолжил подзуживать Алексей Михайлович, - А мы учили в школе, что самое важное – борьба за освобождение человечества, -  и хоть это звучало как шутка, но в глубинах шутки пряталась задача, докопаться до глубин души молодого человека.

- Освобождение от чего? – спросил Андрей.

- От всего, что …. Алексей Михайлович подумал, - что мешает жить.

- А вам-то что мешает жить? – с недоумением пожал плечами молодой собеседники обвел взглядом, как турист в музее, стены и даже пол и потолок.

Его недоумение отдавало провокацией. Действительно размеры квартиры, высокий потолок, красивый пол, дорогая мебель, изысканные чайные приборы и даже аромат чая, - все свидетельствовало, что ее обитателям мало что мешает в жизни. Алексей Михайлович проследил взгляд молодого человека

- Тут, конечно, ничего жить не мешает, - хозяин квартиры описал круг рукой, - Но ведь квартирой жизнь не ограничивается.  Очень часто квартира и машина являются показателями того, что работа у хозяев далеко не простая, ответственная, требующая квалификации. И поэтому высоко оплачивается.

-  Квартира и машина – это комфорт, - согласился Андрей, - Но постоянное стремление к комфорту -это тоже своего рода перманентная борьба.

- Борьба? – удивился Алексей Михайлович

- А разве нет? Борьба за освобождение от тягот жизни и неуюта.  Вы же сейчас не автобусом ездите. И машину не на открытой стоянке держите. И гараж у вас рядом с домом.  И машина хорошая. Разве это не комфорт?

 - А ты откуда знаешь про машину и гараж?

- Катя рассказывала, - Андрей безразлично пожал плечами.

- Рассказывала? – несколько обиженно произнес Алексей Михайлович, - Так вот, к твоему сведению, я поездил автобусами и трамваями достаточно. И даже зайцем ездил в институт. Денег не было. И на овощной базе мешки с картошкой таскал.  Вот так. И сейчас я иногда езжу на работу автобусом, - и тут же тайное признание что что слово «иногда» равно «почти никогда» незримо укололо Алексея Михайловича в районе кадыка. Действительно, он столь давно не заходил в автобус, что забыл, куда какой городской маршрут идёт. Была у него, естественно, и личная машина. Но она стояла неделями в гараже. А на работу и с работы его возил персональный водитель. Ну и что в этом преступного? Фирма процветает. Он не последний человек в фирме.  Заслужил.

 

- Катя ему рассказывала. Хвасталась, что ли?

- Нет. Она мне кинула идею вашу машину проверить. Сказала, что машина подолгу стоит. А для машины это плохо.

- А ты что в машинах разбираешься?

- Андрей во всем разбирается, - заявила Катя, - Дашь ключ от гаража и машины, и Андрей тебе проверит, настроит в лучшем варианте. Будет как Страдивари

-У меня есть кому за машиной смотреть, - жестко произнес Алексей Михайлович.

 Тачка у него была и без того новой. И крутой почти под стать Страдиварии. Поэтому закрались в голову подозрения, что его с виду тихая дочурка к машине подбирается. А может быть, кавалер подбирается? Возможно, он только с виду скромняга. А только дай этой сладкой парочке доступ к машине, ещё неизвестно, чем это закончится.  Начнет на ней таксовать. Это в лучшем случае. А то и угонит.

  Алексей Михайлович был погружен в размышления о машине, когда молодые люди стали собираться на выход. Итак, даже если отбросить посягательства на машину, на горизонте уже серьезно нарисовался кандидат. Пока студент. Рисует, таксует и разбирается в машинах. Алексей Михайлович, в машинах не разбиравшийся, уважал автослесарей.  Но к таксистам относился не то чтобы прохладно, а просто никак.  Как относятся к уличным фонарям. Их не замечают, пока они светят.


-  Что это за знакомство в такси?  - пробурчал Алексей Михайлович, разглядывая диск, когда Катя с приятелем ушла.

- А что это преступление? – сказала жена, - Мы с тобой где познакомились? Ты хоть помнишь?

- В трамвае. Ну, так трамвай -  совсем другое дело. Не такси.  Трамвай - это островок демократии. Все пассажиры равны, кроме стариков, детей и беременных, -  и он добавил с улыбкой, -  И кондуктор за командира. И контроллер – царь и бог.

- Ты хочешь сказать, что если ты ездил когда-то трамваем и сейчас все должны пересесть на трамвай? Ну так езди себе на работу автобусом. Что мешает?

- Я хочу сказать, что, Катя денег просит, а на такси разъезжает. Красотка.

- Красотка! – с напором произнесла жена, -  Пусть поездит пока мы можем помочь. Красотки и не должны трамваями ездить. На то они и красотки. В трамваях всякий сброд.

- Но ты же ездила студенткой. И была красоткой.  Хотя у вас «Волга» имелась. А я, значит, был всяким сбродом?

- Я в том трамвае оказалась совершенно случайно, - улыбнулась супруга, польщённая тем, что Алексей Михайлович причислил ее к красоткам, -  Совершенно случайно. И тебя на свою беду встретила.

- роковая встреча, - вставил Алексей Михайлович.

- Для меня – роковая. Так что считай, что тебе тогда несказанно повезло.  Счастливый трамвайный билет попал. Ты съедал счастливые трамвайные билеты?

- Что я идиот? Я и не проверял их никогда. А ты что съедала?

- Я не столь часто ездила общественным транспортом, чтобы закусывать билетами. Институт в трех кварталах. Чего ещё. И не голодный была на счастье по билетику. А вот Танька Чернявская, помнишь ее, та съедала.

- И какой результат?

- Нулевой.  Ну, ладно, давай послушаем, что он там принес. Музыка что ли?

- Интересно, – спросил Алексей Михайлович, - Софья Борисовна видела этого красавца?

- Не сомневайся, видела -  заверила жена с такой усмешкой, что Алексею Михайловичу стало стыдно за свою серость.

 -  Небось, она и насоветовала Катюше показать нам мальчика.

- Небось. Дошло наконец?

- Ты откуда знаешь?

- От верблюда.

- Ну, если твоя мама верблюд, тогда понятно. Тогда я пасс. Но что за необходимость его сюда являть?  Как на арену. Что Катя за него замуж собралась?

-   Интересный ты человек, сплошные противоречия, - сказала жена, - То жалуешься, что тебя дочь не ставит в известность, чем она дышит. То - зачем познакомила.

- Нет, я просто спросил. Если познакомила, значит, замуж собирается. Она тебе ничего не говорила?

  - Не говорила.  А познакомила потому что в приличном обществе так положено. Я же тебя тоже знакомила.

- Здрасьте, -  сказал Алексей Михайлович, - Ты меня знакомила, когда у нас уже все было на мази. Когда у меня - шаг вправо, шаг влево - расстрел. И у Кати, что ли, так.

- У нас с тобой не на мази было, а решено. Это большая разница с Катиной ситуацией.  И не у нас с тобой было решено, а у моих родителей. Ты же меня предварительно со своей мамой даже не знакомил, Ромео. Поставил женщину перед фактом. А Катя нам пока ничего и не сказала.

- Кстати Ромео с Джульеттой тоже с родителями друг друга не знакомились. Хотя жили в одном городе.  Я читал, что в двух шагах. А моя мама в другом городе жила. Полдня автобусом трястись. Я помню, ты, как съездила раз, так больше и не захотела. Так выходит, это твои мама с папой решили, жениться мне на тебе или нет? Как же они решали? На семейном совете, за чаем с вареньем. Представляю себе. Совет в Филях, - – Алексей Михайлович криво усмехнулся.

- Проснулся. Вот так и решали. Я почувствовала, что пора тебя на смотр вести.

- Как ты почувствовала? Ты ведь не беременной была.

- Не твое ело. Ты все равно не поймешь. Короче, я тебя домой привела, сделала свою часть дела. На тебя посмотрели. С тобой поговорили. А только потом определялись, взвешивали, достоин ты меня или нет.

-  Как же определялись, когда твоей маме во мне все с самого начала не нравилось.

- Мама – человек практичный. Она понимала, что все мужчины сволочи.  Один от другого немногим отличается. Тогда папа все решал.

- А я наивно думал, что ты решала.

-  Ты прикидываешься? Наивно. Хорош наивняк. Я познакомилась.  Поглядела на тебя: -вроде ничего. Но таких вроденичегошных вагон и маленькая тележка. Так что, самое важное решал папа. Он о тебе все узнал и принял положительное решение.

Алексей Михайлович с удивлением посмотрел на жену. Тот субботний вечер, когда Лена привела его, молоденького инженера, знакомить с родителями, он помнил четко. Тогда он вырядился как в театр.  Визита там ждали. Он встретил взгляд Лениной мамы, Софьи Борисовны, и понял, что перед ним что-то типа инспектора по кадрам. Точное определение. Ему пацаны говорили про Ленку, что он клёвую телку закадрил.  Но он еще колебался. Но Софья Борисовна на него глянула, и, хотя он слова не успел сказать и шага сделать, ему уже дана компетентная оценка.

 Софья Борисовна за чаем донимала его вопросами. А папа только вставлял редкие реплики. Значит, - с большим запозданием дошло до Алексея Михайловича, - все было разыграно, как по нотам. Мама делала вид, что ведёт первую скрипку, задавала вопросы. А папа, Иван Иванович, не просто молчал, а составлял впечатление. А потом ещё и разузнал о нем дополнительно. И принял решение? Это он вел первую скрипку. А Лене была оставлена партия бубна.

Но вот ведь как судьба может смешать карты.  Через пару лет после того, как молодые расписались, выяснилось, что Ленин папа, давно имеет на стороне молодую бабенку. И хоть Софья Борисовна это давно подозревала, как она заявляла, когда все раскрылось, отказывалась верить. А когда стала перед фактом, не закатывала истерик, не устраивала скандалов, а поставила жёсткий деловой ультиматум.  И все решили келейно.  Ленин папа себе взял дачу, машину, гараж. А Софье Борисовне оставил трёхкомнатную квартиру и все, что в ней. И будучи человеком со средствами и со связями, исполняя родительский долг, ссудил дочку, а значит, попутно, и Алексея Михайловича, деньгами на три четверти кооперативной квартиры. Как откупное.  И за Алексея Михайловича попутно нужное и очень весомое словечко замолвил. И Лена, которая по началу отца обзывала предателем, иудой, изменила мнение. Решила, что отец насчет обеспечения бывшей жены и дочки поступил вполне благородно. 

  С тех пор связи Лены с отцом стали реже. А с матерью теснее. Алексей Михайлович думал все эти годы, что лучше бы было наоборот.  Нет, слава богу, его жена не копия мамаши. А он в сравнении с тестем – вообще просто ангел.
Алексей Михайлович, как и тесть, был числился красавчиком, но был вполне ничего, импозантный.  Конечно, кто без греха?  Короткие интрижки и у него случались. Но на работе – ни-ни. И не среди общих знакомых. Вон Татьяна подруга жены, которая ела билеты, так та закидывала на него. Но, во-первых, она не подарок. А во-вторых, зачем ему нужны лишние хлопоты. У него свои принципы.  Ему хватает пространства для приключений.  Но это не то, чтобы постоянная любовница на стороне, которая тянет деньги. И до того, чтобы даже подумать бросить жену – до такого не доходило. Не приведи господи. И все у него теперь есть. И квартира, и машина, и дача. И дочке мог бы помочь. Даже с покупкой квартирки. Не столько у него деловых связей, как у тестя было когда-то. Зато он считал себя морально выше. Жену ради какой-либо бабенки он бросать не собирался.  И поэтому Алесей Михайлович мог претендовать на занесение своей кандидатуры не только в лучшие работники фирмы, но и в моральные авторитеты для дочери.

Но, мысля реально, он сомневался, что его мнение о мужчинах будет для Кати как-либо весомо. И был уверен, что жена, не считавшая его моральным авторитетом вообще, не считает авторитетом для дочери.

- И ты хочешь, чтобы насчет Кати решал я? –  спросил он с сомнением.

- Я так не считаю, - сказала Лена, - Что с тебя брать? Пока ты решишь, ребенок в старых девах усохнет.

- Иногда полезно послушать и отца.

- Что тебя слушать? Ты всегда, чуть ответственный момент, так начинаешь молоть ерундень. Ничего, слава богу, мама в добром здравии и твёрдом уме. Она может такие вопросы решать.

-  Ну коли твоя мама все решает, тогда зачем Кате его с нами знакомить? Чтобы мы знали, от кого она залетела?

  - Просто нормальные люди в приличном обществе так поступают. Не то, что ты. Свою маму поставил перед фактом.  А со мной не успел познакомиться, и сразу под юбку.

- Это я-то сразу? С тобой? – изумился Алексей Михайлович, подумав, что Лене насчет юбки померещилось. Или она забыла. Что все в реальности было иначе, что у него подруг и без Лены хватало. И она была одной из. Но друзья считали, что ему захомутать дочку Ивана Ивановича –  крупно повезло, – Под юбку? Скорее, сразу под каблук, - сказал он, - Ладно, давай диск послушаем. Что он нам приволок?

- Будешь формировать о нем свое компетентное мнение?

- Вот именно. Буду формировать. Ты, кстати, заметила, что он не рекламирует свои подарки.  И не требует, как некоторые, чтобы это тут же прокрутили. И чтобы ему за подарок памятник ставили.

- Как некоторые? Ты на кого намекаешь? Смотри свой диск сам, - и жена вышла из комнаты. 

Алексей Михайлович вставил диск в плейер. Но услышал не музыку, а именно звук дождя. Даже гром погрохатывал. И картинки с лужами на экране. Через пару минут вошла жена.

   Посмотрела на него недоумевающим взглядом. Воцарилась немая сцена. Супруги смотрели друг на друга.  В глазах жены читался тревожный вопрос: если это такой подарок, то кого же это Катя себе выбрала?  И в этом Алексей Михайлович был с женой един.

Конечно, если такие диски выпускают в продажу, рассуждал он, значит, это кому-то надо. Кому? Далеко не всякий человек такое себе выберет, чтобы слушать. И уж нужно быть большим оригиналом, чтобы принести это в качестве презента родителям своей девушки. Это что? Какая-то заява, претензия, намек? 

- Это, наверное, для тех, кто не может заснуть, - предположила жена. – Слушай, я включу телевизор.  Там сериал.
 
Алексей Михайлович молча пожал плечами, отключил плейер от телевизора и перенес его, в свой кабинет, сел за компьютер. Вечерами он обычно работал над документами. В тишине. Звуки, доносившиеся из центральной комнаты от телевизора, который смотрела жена, его не беспокоили. А дочка, освоившись с наушниками, вечерами отключалась от мира.  И тоже не мешала ему работать. И если за окном шел дождь, даже ливень, ему это не мешало. Но оказалось, что работать под шум дождя из диска - совсем другое дело. Работалось даже лучше, чем обычно.

   
Так, по милости Андрея, плейер воскрес, вышел из забвения и зажил второй жизнью. Первая попытка его применения была скорее медико-физиологической. Алексей Михайлович купил его, чтобы, беря пример с героев фильма эротических фильмов, освежить интимные отношения.  Несколько дисков вольного или даже фривольного содержания он прикупил на рынке.

Но, как бедному жениться, так и ночь коротка. В квартире со взрослой дочерью, не до эротики. Какие просмотры, когда рядом снует тинэйджер, которая, есть подозрения, в этой сфере подкована лучше? И даже в те часы, когда их студентка вечерами отчаливала к подругам - жена заявляла, что видео-сессии ее только напрягают. Потому что, дочка может возникнуть, как черт из табакерки.  И тогда нужно быстро привести все в порядок и не забыть спрятать диск. Короче, жена, как привыкла отдаваться на диване своим сериалам, так и продолжила. Эротика и плейер были отвергнуты.

Но сувенир от человека дождя напомнил Алексею Михайловичу, что он покуда мужик. Что теперь мешает? Катя теперь не живет с ними.  Жена не соответствует эталону?  Нужно снова попробовать. Он некоторое время взвешивал, стоит крутануть диски или нет. Они были припрятаны среди его деловых бумаг.  Крутанули их снова. Но ему показалось, что теперь жена его сравнивает с видео-героями.  Жена тоже отказалась от дисков.  Вероятно, боялась, что он сравнивает ее с любвеобильными героинями. Объяснять, обсуждать что-либо жена отказалась.  Сказала только, что его диски –мерзость.  Их интимная жизнь катилась потихоньку на спад.


 А Катя, между тем, что-то подозрительно долго молчала про свою, скажем, не интимную, но личную жизнь.  Про человека дождя. Наконец Лена сказала.

-.  Разве не видишь, что он ей крутит мозги.  В гости приходил? И что дальше? Ни бэ, ни мэ, ни кукареку. А ты, как на Марсе. Вроде бы это не твоя дочь

-  Мозги крутит? Сами раскрутятся. Я им должен подсказывать?

-Ты бы с ним поговорил.

-  О чем?

- О том, что нужно… как говорится… знать приличия.

- Интересно, где я с ним поговорю? Как я его найду?

- Ты-то, с твоими возможностями, его найти не сможешь? У нас не мегаполис. Вот найди его и объясни, что он имеет дело с серьезными людьми. Или пусть валит откуда пришел. Таксист.

 
Искать Андрея Алексей Михайлович не собирался.  Но мысль о том, что у Кати что-то не ладится с личной жизнью, и она просто виду не подаёт, засела занозой.  Алексей Михайлович спрашивать ее напрямую не решался. Он решил справиться об ее общих планах.

- Что вы с мамой прицепились? – буркнула дочка, - Занимайтесь собой. А я займусь собой. Лучше подумай, как бы мне на квартиреночку наскрести.

- Подумаю, если буду знать состав семьи, -  Алексей Михайлович произнёс таким тоном, как вел рабочие совещания.

- А состав семьи, папуля, имеет свойство меняться. Сегодня один состав завтра другой.

- Я хотел бы знать, с кем ты в квартире собираешься жить.

- С кошками и тараканами.

 - И все? Эти жильцы много места не занимают. А вот как насчет мужа? Детей? Желательно, чтобы муж не менялся. По возможности.

- Почему? – Катя посмотрела на него так, словно он глупость сморозил.

- Хотя бы потому, чтобы ты потом по судам не таскалась. Чтобы он потом у тебя жилплощадь не оттяпал.

- Так ведь это будет моя собственность. Он тут при чем?

Алексей Михайлович покачал головой, удивившись неожиданному сочетанию в Кате делового подхода и наивности. Несомненно, насчет того, чтобы он раскошелился Кате на квартиру    тещенька надоумила. Что же она не предупредила о мошенниках?
 
-  На таких дурочек как ты, сыщутся такие, что докажут, что они имеют право. Твой Андрей…

- Так вот ты о ком! – перебила Катя, - Во-первых, почему мой? Вспомнил прошлогодний снег. Во-вторых, если ты что-то против него имеешь, то, он не такой.

-  Что снег успел растаять?
 
-  Ты не понимаешь?  Ты же сам говоришь, что мы живем в свободной стране. Что у нас свобода собраний и волеизъявления.

 - Ну не в таких пределах. Не должно быть свободы для мошенников. А их по свету немало ходит. Всяческих охотников до чужой жилплощади.

-  Так где жилплощадь, папуля? Это шкура неубитого медведя. А ты уже с проповедями.  У тебя ещё и мыслей о квартире не было, а возражений куча, - подвела итог Катя.


В Алексее Михайловиче ещё не улеглось опасенье, что Катя через Андрея искала хоты к его машине. И он не собирался выкладываться нараспашку ради Катиных прихотей. Но о квартире понемногу стал подумывать. Был май. Алексея Михайловича позвали на корпоратив, посвящённый майским праздникам. Сразу всем вместе.  Жена не поехала. Мигрень. Голова разболелась.

Корпоративы Алексея Михайловича не привлекали по принципиальным соображениям.  Он не мог пить с теми, с кем во время работы ругался, и тем более кого не уважал.  Если он, например, не мог терпеть того же Ковтуненко, то как на время корпоратива отключиться и улыбаться ему? А не улыбаться и сидеть с гримасой Пьеро - это вбивать палки в колеса мероприятия. Он отбыл достаточный срок и собрался домой. В этот день водитель его не обслуживал. Свою машину он не брал. Человеком он был дисциплинированным и выпив даже немного за руль бы не сел. Можно было вызвать такси. Но оказалось, что его мобильник сел. Можно было бы воспользоваться мобильником кого-нибудь из коллег. Но Алексей Михайлович решил тряхнуть стариной и поехать автобусом. Как в былые времена.

Пошел к остановке. Это квартал ходу. И хотя перед самым его уходом заморосил дождь, но не такой, чтобы бояться выйти. Но лужи появились почти сразу. Он был в легких можно сказать паркетных туфлях. Ноги промокли. Следом захлюпал нос. И как назло, ещё не дошёл до остановки, мимо промчался автобус. А автобусы в такой час редки.  И ни тебе такси, чтобы остановилось. Такси теперь по телефону заказывают. А телефон разряжен. Остается ждать следующего автобуса.  А дождь, скотина, прибавил. И спрятаться некуда. Ни навеса, ни балкона приличного, чтобы укрыться. Отойдёшь подальше в поисках укрытия – не успеешь к автобусу.

 Минут через пять Алексей Михайлович услышал за спиной стук каблучков. Обернулся. Даже в полумраке видно, что одета женщина нарядно. Тоже с корпоратива? Не знакомая. Он не всех сотрудников знал. Особенно плохо тех, кто работал в филиалах.  А может быть, так накрасилась, что в темноте и не узнаешь? Женщина стояла под зонтом.  Алексей Михайлович поглядывал на ее зонт и рассуждал: она где-то рядом живет, раз зонт при ней. Ведь дождь начался недавно и неожиданно. Другой вариант: она из тех зануд, что носят весь НЗ с собой, словно сейчас разразится Армагеддон. И что зануду потянуло в такую погоду? Ещё один человек дождя?

- Мужчина идите по зонт, - позвала женщина, наверное, заметив, с каким вожделением и даже тоской он смотрел на ее зонт, -  Идите, не бойтесь. Я вас не укушу.

Раз назвала его мужчиной, значит не зануда, и значит не с их фирмы. Иначе бы назвала по имени отчеству.  И поскольку она заверила, что она его не укусит, Алексей Михайлович взвесил и пошел под зонт, как зверь на арене идет к дрессировщице.

- Вы из гостей?  - женщина оказалась любопытной.

- Нет, тут у нас было мероприятие. За руль я после вина не сажусь. А тут телефон, чтобы такси вызвать, сел.

- Чувствую, что с возлияниями мероприятие?  - улыбнулась она, -  У меня нюх, как у собаки.

-  Пару грамм. Но жене достаточно, чтобы и это учуять, - усмехнулся Алексей Михайлович.

 - Тогда слишком близко не подходите. А то я надушилась. И запах передаётся при близком контакте. Жена учует.

Зонт у его спасительницы был небольшого размера. На одного. Простенький. Синий в цветочек. Вдобавок со сломанной спицей.  Не солидный черный парашют, с резной ручкой драконом, какой остался стоять у Алексея Михайловича дома.  А под зонтом на одного как укрыться двоим? Если стоять впритык.

- А вы тоже с мероприятия? – спросил Алесей Михайлович.
 
- В некотором роде. Из гостей. Была у подруги. Подруга и зонт дала. Он у нее поломанный запасной. Ну нам с вами и так сойдёт.
 
. Алексей Михайлович скоро почувствовал холодок в плече. С зонта вода стекала ему на плечо.  Наконец, за светофором нарисовался пятнадцатый. Алексей Михайлович растерялся. Он не помнил, идёт ли к нему этот автобус.

- Вы командированный или шпион?  - сказала женщина, заметив его растерянность, - Маршрутов не знаете.

- Я местный, - сказал Алексей Михайлович и назвал свой адрес.

- Вот что, местный, садитесь сейчас со мной, а там что-нибудь придумаем.  В автобусе разберемся.

- Есть другой вариант: поймать такси. Я и вас довезу и сам тем же такси доеду.

- Я бы не против, - сказала она, - Но лучше синица в руках. В автобусе что-ни будь придумаем. В другой раз меня на такси покатаете.  Не откажусь.

Алексей Михайлович послушно зашел в автобус.  Сел с ней рядом. Салон был практически пуст. Он мог бы сесть и в другом месте. Но нужно услышать ее предложения.

- Вот что, давайте так, -  сказала она, - Вы поедете со мной. Я живу близко от остановки. Зайдёте ко мне. Я вызову такси на свой адрес со своего телефона. А вы подождёте у меня пока такси подъедет. 

  За окнами автобуса черным глянцем блестели мокрые мостовые. В темных лужах отражался свет фонарей. И даже свет окон, за которыми сейчас сухо и уютно. Алексей Михайлович занялся арифметикой. Женщина лет на десять моложе. Намного стройнее его Ленухи. Иначе они под зонтом не уместились бы. И самое главное, настоящий друг. Как в песне.  «Нужным быть кому-то в трудную минуту, вот что значит настоящий верный друг.» Не всякая женщина поздним вечером пригласит под зонтик незнакомого мужчину.  И потом, если в одиночку ездила к подруге, вероятно, не замужем. А почему ему не принять ее предложение? 

 
Они вышли вместе. Она снова раскрыла зонт, вручила ему и взяла его по руку. как-то по-старинному. Словно расписанные. Это был район забытых богом и мэрией старых трехэтажек. В таком районе он мог бы Катюхе купить хатенку, не напрягаясь.  Но вряд ли она захочет.  Хотя вот тут и кошки в подъезде и тараканы на кухне. Район не престижный, зато тихий.

Поднявшись на второй этаж, она, достала из сумочки ключи, подошла к двери.  в такой момент звенят литавры.  Если женщина, возвращаясь вечером домой достаёт ключи, значит она живет одна. Такой вывод сделает нормальный мужчина. Алексей Михайлович был нормальным. И сделал вывод. А что должен после такого вывода предпринимать нормальный мужчина? Действовать по обстановке. Но он не успел что-либо предпринять, как она, вставляя ключ в замок, предупредила.

- Проходите на кухню. Мама с сыном спят в комнате. Не шумите, пожалуйста.

  Надежда на романтическое приключение, разбилась вдребезги. Реальность загнала Алексея Михайловича на кухню.  На кухне она зажгла не верхний свет, а свечу. Он осмотрелся.  Жена ему часто говорила, что кухня - это лицо хозяйки. Лица хозяйки он при свете свечи детально рассмотреть не мог. Воображение дорисовывало. Но чтобы понять, какова кухня, воображение не требовалось. Мрачноватое помещение, которое престало сейчас его взору ни в какое сравнение с его кухней не шло.

- Я вам сейчас чай сделаю, - сказала женина, - Снимайте пиджак.

Он снял пиджак. Она дала ему полотенце и велела набросить на плечи и прижать к мокрому рукаву. Так быстрее впитается влага. Другое полотенце она приложила к мокрому рукаву пиджака. Поспел чай.

Алексей Михайлович не считал себя гурманом. И все же чай он любил не бакалейный, а тот, который ему привозили ребята, мотавшиеся по делам фирмы в Индию. А сейчас его встретил банальный пакетик. Он печально подумал, что выросло целое поколение, не знающее вкуса настоящего чая. Ну не представляют они себе, что это такое. Думают, что чай - это то пойло, которое они сейчас пьют. Он вспомнил, как студентом он с другом снимал у хозяйки хатенку. Тогда в стране пакетиков не было в помине.  Придя из института, он первым делом, заваривал чай. В заварочном чайнике. А сам шел переодеваться. И вскоре комнату наполнял аромат чая. А ведь запах проходил длинный путь через гнутый носик заварочного чайника, из кухни в комнату.  И что интересно, в годы его студенческой молодости с чем-чем, а с чаем была полная демократия.  Он бедный студент из простой семьи мог, не напрягаясь, купить пачку хорошего индийского чая, а то и цейлонского. Иногда на котлету в столовке денег не хватало. Но чай – святое.  Такие были времена. Таков был чай его молодости.  Где он теперь? Где этот аромат? Там же, где его молодость. Испарился. И никто даже не вспомнит каким был чай, каким он, Алексей Михайлович был ладным хлопчиком.

Конечно, Алексей Михайлович деликатно умолчал насчет чая. Хозяйка может обидеться. Но, дело, собственно, не в чае, а в хозяйке. Это даже плюс, если она о «слониках» не слышала. Следовательно, молода.
 
  Алексей Михайлович помнил, что незваный гость хуже татарина. Но он ведь был званным гостем. Она его позвала. И поэтому, он жал от нее сигналов. Когда она вызовет такси. Почему она позвала? Первый ответ: стало по-человечески жаль мокнущего. Не брать же на себя грех.  Мокрому чай – лекарство.  А может быть ей просто скучно, а так хоть какое-то приключение. Он пил чай. Она его не торопила. То есть, не притрагивалась к своему телефону, чтобы вызвать такси.
 
  Оба молчали.  Хотя за чаем самое милое дело вести беседу. Но с некоторых пор Алексей Михайлович стал хуже слышать. Так что тихий идиллический разговор на кухне был уже не для него. Он бы не все мог расслышать. А о себе рассказывать не хотелось. Может быть, в другое время и в другой обстановке, подумал он. Но собственно, разве тут сейчас нужны слова? Со слухом у него проблемы, но с прочим проблем нет. Тем более, если вечерний чай вдвоём, при свече, и рядом женщина заметно моложе жены.
 
 Он был не прочь растянуть чаепитие. Но настал момент, когда она потянулась за телефоном. Делала заказ и смотрела на него. Потом сообщила, что такси придёт минут через пять- семь, убрала громкость, сидела и смотрела ему в глаза. Что она хотела сказать этим долгим задумчивым взглядом? Считала минуты до прихода такси, когда он ее освободит от своего присутствия?

Пришло сообщение ей на телефон, что машина рытом с домом. Алексей Михайлович вздохнул печально. Его вздох должен был показать, как ему не хочется уходить. Но надо.  И хозяйку квартиры нужно освободить. И разойдутся они, как в море корабли. Он - на Голгофу супружеского долга., а она останется в своей тихой уютной гавани.  Он встал и даже не стал напяливать мокрый пиджак, а просто набросил на плечи. И в темном коридорчике у самой двери он тихо, почти шепотом поблагодарил хозяйку, а затем, сам не понял, как получилось, обнял и поцеловал.

И она ответила на поцелуй. Не просто поставила губы, а вложилась. Так, что его пиджак упал на пол. Почему она ответила на его поцелуй? Дождливый вечер полон странных поворотов.   Майский дождь взялся ниоткуда, женщина появилась из темноты, и его поцелуй явился из темноты, и ее поцелуй, как таинство, из еще более глубокой темноты. Все вписалось в эту череду необъяснимых неожиданностей.  Впрочем, что греха таить, когда он шел с ней к ее дому, он ожидал куда большего. Но перепало то, что перепало. Чай в пакетике и поцелуй в темном коридоре.  Но поцелуй не пакетированный. Длится столько, что он побоялся что, ожидая, таксист начнет нервничать, и перезванивать. И звонок нарушит волшебную тишину. Что это? Только пролог, начало знакомства? Самое интересное впереди? Вопрос, почему случайная женщина, моложе его, отвечает ему на поцелуй, возник в голове Алексея Михайловича и не снимался, а рос по мере продолжения священнодействия. Росло удивление. И женщиной, и непонятным терпением таксиста.  Наконец, он оторвался от нее. Не прозвучало ни слова. Как на фронт.  Она тихо открыла дверь. И дверь тихо закрылась за его спиной.

  Алексей Михайлович чувствовал себя, как мальчик, который увидел в цирке удивительный фокус, и не может его разгадать.  Он сел на заднее сидение, назвал свой адрес и тихо смотрел на мокрые улицы спящего города, пересекающиеся, как линии нерешенного кроссворда.


Дома жена посапывала перед телевизором. Он смог, не будя ее, зайти в ванную и ополоснуть лицо.  А когда он ее разбудил, жена, полусонной, на автопилоте, побрела в спальню. Алексей Михайлович решил, что ни о чем ей не скажет. Собственно, о чем рассказывать? О корпоративе ей не интересно? Она работает в другой организации.  Меньше знает - крепче спит. Он сел в своем кабинете. За окном слышался мерный шорох дождя.  Поставил диск, который принес когда-то Андрей. От него только диск и остался. О нем Катя и не упоминает. Слушал через наушники и вспоминал сладость поцелуя в темном коридоре. В темных коридорах он целовался в свою студенческую пору на том, что можно было бы назвать корпоративами их группы. Давно это было.

С этим странным поцелуем, скорее с неожиданным ее ответом на его поцелуй, добавилось ему теперь почвы для размышлений.  Должность Алексея Михайловича не давала расслабляться на такие размышления. Зарядивший на несколько дней дождь подбавил производственных проблем.  Но кому что. Секретарша по телефону сообщала своей подруге, что под дождём собаку не выгуляешь. Алексей же Михайлович позволял себе такую слабость, как подойти к окну и вспоминать на минуту вечер, закончившийся поцелуем.

Несколько недель он вспоминал о женщине дождя и размышлял, что же делать дальше. Он знает ее адрес. Поехать к ней? Не со своим водителем, конечно. А как обычный гражданин. Своей машиной. Но его машина в этом районе привлечет ненужное внимание. Лучше поехать автобусом.

Но не успел он на это решиться, как улетел в командировку. Потом сразу в другую. Самолеты, вокзалы, города, новые люди, новые проекты, проектировщики, подрядчики, переговоры. Работа кипела, клокотала. И все же, он заметил, что в чужих городах, он чаще вспоминает эту женщину дождя, чем жену. Вернувшись, он все ещё решал, быть или не быть. Но жизнь разложила свои карты в том порядке, о коем он не загадывал.

Возвращаясь с совещания в свой кабинет, он услышал от секретарши, что приходила молодая девушка, назвавшаяся его дочкой. Эта секретарша работала с ним уже больше трех лет. А, судя по ее словам, Кати до этого дня не видела. Потому что, Катя не имела привычки приходить к нему на работу. А коли пришла, значит что-то важное случилось. Что? Замуж выходит?  Или решила обрадовать, что беременна? Деньги срочно нужны?  Что-то с Леной?  Что-то с Софьей Борисовной. 

Он просматривал документы, когда вошла Катя. Села напротив и положила перед ним конверт. В конверте он нашел фотографии. На них та самая женщина. Женщина дождя. На фотографиях она выглядела не очень. Хмурой, уставшей. Так что у Алексея Михайловича ничего внутри не вспыхнуло, не шевельнулось. Наверное, тогда вечером она при марафете смотрелась лучше. Он рассматривал фотографии равнодушно. И Катя напрасно ловила признаки волнения.

А почему бы ему волноваться? Никакого криминала за ним не было. Поцелуй? Это не криминал. Про это Кате ну никак не узнать. А мысли? Сама Катя говорила много раз, что нельзя людей карать за мысли. Так что ни бледнеть, ни краснеть ему нечего. Но откуда это у Кати? И какая связь вообще между Катей и этой дамой?

 Катя не скрывала, какая связь. За рулем такси в тот вечер сидел Андрей. Алексей Михайлович его не разглядел. И не собирался разглядывать. Таксисты не тот народ, чтобы их разглядывать. А вот Андрей пассажира разглядел и сделал выводы. Вывод такой: отец Кати, уважаемый человек, заказывает такси вечером из квартиры района, не соответствующего его статусу и материальному положению.  Какие-то парижские тайны. Еще подозрительнее то, что от него пахнет духами.

Андрей сообщил об этом Кате. Катя не могла и вообразить, чтобы по этому адресу жил кто-то из знакомых отца. Спросила у матери и выяснила, что никто из их известных ей общих знакомых там не живет, а в тот самый вечер отец пошел на корпоратив. И вернулся, когда она под детективный сериал прикорнула.

  Вот какой у него корпоратив подумала Катя, и заволновалась. Это грозило повторением истории с бабушкой. И тогда по Катиной просьбе Андрей выяснил у диспетчера номер, с которого был сделан заказ. Дальше дело техники. Он знал адрес дома и номер телефона. А дальше пустяки. Не напрасно Андрей мастер по художественной фотографии.

Алексей Михайлович сложил фотографии стопкой и поглядел на дочь

- И что? – спросил он.

- Кто это?

Он решил, что лучше рассказать все как есть.  Обычный случай, если не считать поцелуя. Но про поцелуй он не сказал.

- Не верю ни одному слову, - заключила Катя.

- Твое право. Тренируйся. Выйдешь замуж, будешь потом мужу пенять, что не веришь ни одному слову.

- Не буду я никому пенять.  Этого ещё не хватало.  Я, как посмотрю на тебя и дедушку, так лучше вообще замуж не выходить.  Буду жить с кошками.

- В чем вопрос? – Алексей Михайлович откинулся на спинку стула, улыбнулся и развел руками, - Кошка – друг человека.

- Я вот решила основать приют для животных.

- Ты что в лиге защиты животных? Сначала институт нужно закончить.

- Закончу, не беспокойся. После того, что узнаешь о своих близких родственниках, начинаешь ценить кошек. Жалко, что мама не давала завести кошечку. Сейчас ей было бы не так одиноко.

- Ты за маму не волнуйся. Ей не одиноко. Она и без кошечек обойдётся. А ценить кошечек кто тебе мешает?

-  Ты и мешаешь. А кошечек я уже оценила, - и Катя назвала внушительную сумму, нужную на кошек. И перехватив удивлённый взгляд отца, добавила, - Мама ещё не знает.

 - Про кошек? – просил Алесей Михайлович.

- Нет, про женщину.  Подумай, папа, - Катя понялась со стула, - Помочь животным -  благородное дело.

- Слушай, - улыбнулся Алексей Михайлович, - Если ты вообразила, что меня, родного отца, можно шантажировать, напрасно делаешь. Можешь маме сказать и фотографии показать. Можете на улице роту женщин наснимать для полного набора. А можете попробовать эту даму мною шантажировать. Результат будет нулевой.  Нет там ничего, - он улыбнулся, - Трудно найти чёрную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет. А мама не в черной комнате.  Видит, как я к ней отношусь. С заботой. Видит, что я постоянно дома. А на кошек не получишь ни копейки. Принципиально. Смотри, как бы тебе не пролететь не только с кошками, но и с родителями.

  Катя молча встала и ушла. Фотографии остались на столе. Алексей Михайлович ещё раз пробежал по ним взглядом и снова подумал, что воображаемый портрет той женщины, нарисованный темными красками майского дождливого вечера был гораздо приятнее этих фотографий.  Андрей специально что ли так снимал, чтобы некрасиво было? Сыщик выискался.  И тут он вспомнил о Вадиме Валентиновиче.

 Вадим Валентинович прежде работал где-то либо в органах, либо в структурах. Тайна, покрытая мраком. А уйдя по выслуге, подвизался в охране их фирмы. А фирма о безопасности жутко беспокоилась. Охрана была ещё та. На первых ролях. Оттуда Алексей Михайлович Вадима и знал. И даже неплохо знал. Ездил с ним несколько раз на рыбалку с сауной. А потом Вадим ушел от них. И Алексей Михайлович почти прервал с ним связь. Но телефон нашел. Он слышал, что Вадим организовал нечто вроде частного сыска.

Вадиму Алексей Михайлович дал фотографии и рассказал почти все. Только про долгий поцелуй умолчал. Поскольку тот ничего не добавлял к делу. Собственно, не про женщину он хотел узнать, а что это Катя задумала и себе вообразила. И откуда у нее такие мысли появились. Он прямо указал, где возможна цитадель. Должно быть все идёт от Софьи Борисовны, Катиной бабушки, а его тещи? Катя уже почти год живет там. Вот на Софью Борисовну, змею подколодную нужно обратить пристальное внимание. И Алексей Михайлович дал и ее адрес, и телефон.  И нужно попутно разведать, что у Кати с Андреем. Собирается ли она за него замуж.  И вообще собирается ли она замуж.


 Две недели Алексей Михайлович ждал ответа и печально размышлял: не думал, не гадал, что выяснять о родной дочке придётся через детективное бюро. Через две недели Вадим сказал, что картина вырисовывается такая, что для ее полноты нужно две недели дополнительно.

Наконец, отчет был готов. Новость номер один – у Кати бойфрендов, как это теперь называется, хватает. Девчонка –то красивая.  Ещё, как минимум, пара, помимо Андрея. У нее есть дружок – преподаватель института. Женатый. Доцент. И тот обеспечивает Кате хорошую успеваемость. А у Андрея подружек тоже достаточно. Второе интересное открытие – Катя с приятелями вскладчину снимает дешёвенькую однушку. Там они встречаются. Что там происходит, Вадим не смог выяснить. Картины пишут, фотографируют, или того хуже? Художественная студия.  Но соседи говорили, что сплошной разврат. В окно как-то засекли: голяком там бегают.

Женщина, из-за которой весь сыр-бор – ничего особенного, простая разведёнка.  Образование высшее. Работает бухгалтером. Ребенку одиннадцать лет. Мама ей помогает за сыном присмотреть. Но с ней не живет.  Стандартная ситуация. Ничего выдающегося.

- Ну а с мужиками у нее как? – спросил Алексей Михайлович.

- На данный момент имеется любовник. Но, как соседи сообщили , какой-то  неадекватный.

- Почему?

- Сказать не могу. Вы мне такого задания выяснить не давали. А оно вам надо, чужое горе?
 И Алексей Михайлович сделал вывод, что в тот вечер на нее просто нашло. А тут мокнущий импозантный мужчина. Импозантный и вполне адекватный.  И дождь посодействовал настроению. Тот поцелуй в коридоре мог стать залогом интересной комбинации. Но не стал. Пока не стал. Но не все потеряно. Но она на Андреевых фотографиях, смотрелась не ахти.  А в тот вечер – ахти. Нахлынувшие романтические отступления, чуть сбили его с делового курса беседы.
 
Но это оказался далеко не конец доклада.  Вадим, подходил к делу творчески, соорудил себе грим, состарил лицо, и под видом социального работника навестил Софью Борисовну.

- Как известно, девушки любят молодых длинноногих и политически грамотных, - сказал Вадим зашел из классики, - А женщины преклонных лет любит немолодых и сочувствующих их бедам социальных работников. Особенно мужчин. Они многое могут рассказать. Вадим там послушал признания, попил чайку с печеньем и тайком установил подслушивавшие устройства.

И вот результат: Софья Борисовна в курсе Катиной операции. Но она - не вдохновитель, а скорее консультант. Просто потихоньку капает внучке на мозги: мужчинам верить – себя не уважать. А зятьку, то есть, уважаемому заказчику, Алексею Михайловичу, она никогда не доверяла, всегда была готова к тому что тот ее дочурку единственную, будет обманывать.

-  Сейчас я тебе прокручу ее тезисы, - сказал Вадим Валентинович и включил диктофон.

 - Сучка паршивая, - сказал Алексей Михайлович, прослушав запись, -  Ну хорошо, меня она не любит. Это не новость.  А она видела фотографии?

-  Вот этого не знаю. Она про них ничего не говорила. Но она много чего другого наговорила. Так что приготовься. Слушай.
 
Вадим переключил что-то в своем приборе. И Алексей Михайлович услышал, рассуждения, после которых, он готов был пришибить тещу. Старая мегера утверждала, что Алексей Михайлович - грубое животное, только о себе думающее, и в своей грубости даже не замечающее страданий ее дочки. И своей толстокожестью. невниманием ещё сильнее обижающее ее бедную ранимую Леночку. И не напрасно ее Леночка завела себе мужчину. Это мужу в отмщение.

- Кому эта скотина, все это говорит?

- Судя по всему, твоей Кате.  А кому ещё?

- Так она ее учит жизни? Вот гадюка? Та-а-к. Значит Ленка завела мужчину?

- И судя по всему, не вчера.

- Кругом обман! Ну надо же! Вроде бы дома все время торчит. Магазин, плита, диван телевизор. Кому она нужна? Корова коровой.  Ни на что ее вечером не растолкать. У телевизора засыпает. А туда же! На подвиги потянуло. Как это она умудряется? - Алексей Михайлович потер подбородок, - Дай мне запись. 

 - Нет, я свое держу при себе. Информацию получил - думай сам, как разобраться.  разбираться с ней – не моя забота. Спрашиваешь, как она умудряется? Так дурное дело не хитрое.

 -И кто же этот заводной мужчина?

 - Какой заводной мужчина?

 - Ну которого она завела. Заводной, наверное. Моложе, не иначе. А чего ещё ей надо? Дом полная чаша.  Наверное молоденького захотелось. За мои же деньги

- Вот уж не знаю, что за мужчина. Можно, конечно, узнать. Но не думаю, что стоит тратит  время, деньги и нервы. Ну узнаешь, и что?  тебе одно нужно знать, что верных супругов в природе не существует. Поэтому я в разводе. И ее от себя освободил и сам свободен. А тебе ничего такое знание не даст. Я тебе советую не рваться в полымя, а семь раз отмерить и сто раз подумать.

Разговор происходил в обеденный перерыв на уединённой лавочке в парке не столь далеко от сверкающего синими окнами офиса фирмы. Приходить к Алексею Михайловичу в квартиру Вадим по этическим соображениям не мог. А в его рабочем кабинете, как считал Вадим установлены подслушивавшие устройства.  Тихая лавочка – самое милое ело ля шпионских страстей. Вадим, завершив свой отчет, поднялся и ушел. А Алексей Михайлович еще некоторое время сидел и смотрел на спокойные раскидистые деревья, совершенно не подозревающие какие мерзости творятся вокруг.


Восхитительная лепота, выскочив из парной русской бани, сигануть в обязательный для   уважающего себя заведения бассейн.  Охнуть там во всю силушку богатырскую.  А потом снова почесать в парную.  Ещё более грандиозный кайф, растянувшись на горячих на досках парной, шахом персидским, чувствовать, как по горячему разморенному телу проходятся веничком. И венец творения, если веничком охаживает не банщик, а молодка в самом соку. А из всей одежды на ней лишь несколько листиков. Не фиговых, а от веничка. У Алексея Михайловича такие мероприятия случались. И теперь ему, сидящему на лавочке, стало до жути жаль, что случались не столь часто, как могло бы, если бы он прилагал к этому должное рвение. Но не прилагал. Все потому, что считал себя достойным семьянином и примером для подражания.  Расслабляться можно, но в меру. А нужно было бы эту меру увеличить. 

 И теперь от сожалений, а больше от обиды, его бросало то в жар, то в холод, потому что он стал припоминать Ленкино поведение.  Припомнил, что у Ленки бывали, - как она их звала, - девичники. Что это были за девичники, он по простоте душевной и не задумывался.  Подруг ее он в грош не ставил, считая всех не лучше Ленки.  Не мог даже представить, что его жена могла… А надо было быть умнее. И хотя теперь его так же бросало то в жар, то в холод, но это была совсем не баня. Не пари и веник, а наждак сокрушений сдирал с него пленку слепоты и заблуждений. Он до сих пор не мог объяснить, представить себе, как это Ленка могла изменять ему, такому положительному, такому уважаемому, такому семейному. С какой стати? Чего ей, змеюке не хватало?

С Ленкой объясняться он не желал. От ее куриных мозгов отскочит – как горох от стенки. Он решил связаться прямо с генштабом, с цитаделью, со средоточием зла. С Софьей Борисовной. Тщательно обдумал, что он ей скажет. Так по крупицам он в своем служебном кабинете обдумывал, на чем поймает, как припрет хитрых жуликоватых подрядчиков. И хоть он знал, что его теща ещё та тертая и скользкая штучка, но и представить не мог, как будет развиваться беседа.

  Он начал издалека. Сначала спросил про Кату.  Потом перешел с тому, что, Катя приходила к нему с фотографиями какой-то дамочки, с которой он ехал в троллейбусе и которая помогла ему вызвать такси.

- Какой-то дамочки? - не скрывая иронии переспросила Софья Борисовна, - Ты бы уж честно признался.

-Мне не в чем честно признаваться. А вам? – сказал Алексей Михайлович. Первый раз в жизни он требовал признания от тещи.

- А мне тем более, - сказала она.

- А Лене?

- А в чем Лене признаваться? Тем более перед тобой.

 И тут Алексей Михайлович выложил все, что знает.  И для убедительности сказал, что ему известен любовник жены.  Софья Михайловна, ни капли не смутившись, мгновенно перешла в атаку.  Повторила, как заученную театральную роль, то самое, что он уже слышал в Вадимовой записи. Сказала, что так ему, бегемоту толстокожему, загубившему жизнь ее дочурочки, и надо.  А если он воображает, что испугает ее или Леночку разводом, так она его так ославит, что он пожалеет, что сунулся. А Леночка и без него, бабника, импотента и придурка, проживет. И ещё лучше и счастливее.  По миру его пустят. А Катя тем более без него обойдётся. Слава богу, от него ничего не взяла. Наследственности понятно, тут нет. Она же ему не родная дочь.  Но слава богу, и воспитанием он на девочку не повлиял. А то бы вовсе искалечил ребенка.

В каком смысле, не родная? – удивился Алексей Михайлович.

- В прямом, - заявила Софья Борисовна и взяла паузу, как видно наслаждаясь молчанием ошарашенного зятя, - Или ты до сих пор не подозревал, что она не твоя дочка?

- Как так может быть?

- Все на свете может быть. Посмотри в зеркало. На себя. И посмотри на нее. Разве она на тебя, крокодила, похожа? - и цитадель зла снова взяла паузу, - А до тебя убогого только сейчас дошло? Я тебе даже соболезнования не шлю.

Дальше Алексей Михайлович разговаривать не стал. Он вышел в свою приёмную.  Секретарша обычно не задерживалась на работе. Она давно ушла. В ее шкафчике стояли дежурная бутылки с водкой и коньяками для важных посетителей. Алексей Михайлович глотнул немного прямо из горла. Вышел в коридор. Пустой тихий коридор словно, соболезнуя ему, взял минуту молчания. Он знал, что обычно в соседнем кабинете вечерами работает Виктор Викторович, первый зам генерального.

- Что с тобой Леша? – спросил Виктор Викторович, поглядев на вошедшего Алексея Михайловича.

И впервые за много лет работы с Виктором Викторовичем, напряженной и нервной работы, Алексей Михайлович, прямо от дверей, объяснил, что с ним, употребляя преимущественно мат.  Он заметил, как у Виктора Викторовича вытянулось лицо, глаза поползли вверх.  И с удовлетворением заметил, как тот нажал на кнопку охраны.  Сколько он на них пахал как папа Карло.  Пусть теперь они посуетятся, порешают загадку, что с ним.


Дальнейшие события смешались в голове Алексея Михайловича. Когда он проснулся было светло. Спину ломило от того, что он лежал на чем-то неудобном. На сетчатой панцирной кровати. Он, не вставая, только поводил глазами и увидел характерный для больницы. интерьер. Он лежал в небольшой светлой и чистой комнате.  Кровать рядом была пустой. Стали приходить смутные догадки. И постепенно приходя в себя, он стал вставлять на нужные места события прошлого вечера, словно пазл. Но некоторые промежутки времени все же ли в тумане.  Видно, хорошо его какими-то препаратами накачали. Настолько хорошо, что он смотрел на себя как бы со стороны. Словно он лежит в кровати, и одновременно он же стоит рядом с кроватью и вспоминает, что произошло вчера.

Через час зашел врач. Сказал, что самого плохого удалось избежать.

- Естественно, - улыбнулся Алексей Михайлович, - Если бы вам не удалось избежать самого плохого, мы бы с вами сейчас не разговаривали.

- Ошибаетесь, бывает, летальный исход лучше, чем после инсульта стать живым трупом. Как объяснил ваш коллега, который вас вчера сюда доставил, у вас перенапряжение от большого объема нервной работы.  Так что вам недельку придётся поваляться. Вам прописан абсолютный покой. Думайте только о хорошем.  Забудьте о работе. Лучше общаться с родными.

- Мне бы как раз наоборот, -  сказал Алексей Михайлович, вспомнив недавнее общения с Софьей Борисовной, -- Мне бы лучше с родными не общаться. Вы можете так устроить?

- Ну, к вам охрану не приставишь. Это решает только милиция.

- Тогда дайте мне мой телефон.


 -Зачем вам телефон? - врач с сомнением посмотрел на больного, - Я по вашей реакции вижу, что вы рветесь в бой. Нет, первое время вам лучше обойтись без телефона.  Вот прямо перед вами телевизор.  Включайте и смотрите. Я вам могу приставку притарабанить и диски с лирическими комедиями. Больным вашего типа полезно.

И все же Алексей Михайлович выпросил телефон и позвонил. Жена глухо не отвечала.    Позвонил Виктору Викторовичу. Не стал объяснять, что и как. Просто попросил заскочить. Тот заскочил поздно вечером. Его не хотели в такое время пускать. Пришлось дать взятку натурой. Поделился с дежурной на входе апельсинами. И тут Виктор Викторович с удивлением услышал, что больной не хочет лежать в больнице. Хочет затаиться, как в монастыре, как Ленин в шалаше.

- На природе? – усмехнулся Виктор Викторович, - Вот выйдешь отсюда и бери санаторий.

 - Дело не в природе. Мне сейчас видеть жену противопоказано. А есть вероятность, что она может разыскать.

 Виктор Викторович сначала не понимающе, а потом уже понимающе мрачно поглядел на Алексея Михайловича и кивнул.

- А что жена? -  спросил он.

- Пока не отзывается.

- Не отзывается? Так у вас что-то случилось?

- То, что случилось, с ней не связано, - потом Алексей Михайлович поправился, - Нет, связано. Но лучше бы чтобы она меня не нашла.  Не приезжала. Значит, бог миловал.

Лицо Виктора Викторовича стало мрачным. Он вздохнул и покачал головой.

-  Но тебя ночь дома не было. И она не ищет? Если бы ты был гуленой, я понимаю.  Но я такого про тебя не слышал. И она не ищет?  Просто ради чистого интереса хотя бы.

- А меня устраивает, что не ищет. Мне покой нужен.

-  Ладно, Леша, не буту тебя дёргать. Ты перекантуйся ночь. Утро вечера мудрёнее. Что-нибудь придумаем.

На следующий день Алексея Михайловича перевезли в частную клинику. В зеленой зоне, в пригороде.  Платную, естественно. Зато тут персонал о своих пациентах: кто лежит, почему лежит, - языком не треплет.  А все что нужно, - пожалуйста. Отдельная палата. Туалет при палате, холодильник, телевизор. Даже книги на этажерке в коридоре. Виктор Викторович еще журналов с кроссвордами привез. Алексей Михайлович надеялся на то, что его переезд сюда остался в тайне. Он решал кроссворды. День решал, другой.  Но время шло, и иной кроссворд вырисовывался в голове. Почему мобильник молчит? Ленка не звонит. Это, наконец, стало бесить.  Хрен с ним, у нее любовник, у нее мама - стерва недобитая, но поинтересоваться, куда супруг делся, могла бы. Он, лопух, взял время, не звонил ей, ждал, что она начнет беспокоиться, разыщет.  Пустые надежды. Наконец, решил позвонить ей. Она не отвечала. И молчание телефона стало выводить настолько, что он уже в голове строил мрачные догадки и понимал, что придётся поехать и выяснить, в чем же дело. Вечером нагрянуть домой с ревизией.

 Вечером, как назло, пошел дождь.  Ни зонта, ни плаща у него не было.  Он вызвал такси к больнице и поехал. Квартира встретила безлюдьем. Он уже обеспокоенный позвонил жене. Наконец-то она ответила.

- Ты где? – спросил он.

- Я у мамы в больнице. У нее тяжелейший приступ. Сердце. А вот ты где. интересно знать? 

- Неужели тебе интересно? Я тебе звонил, а ты не отвечала. Или не видела звонка? - спросил он, понимая, что, если жена у постели Софьи Борисовны, так та уж на смертном одре наверняка поведала о недавнем разговоре с ним, о том, что она поздравила его с рогами.

- Представь себе, интересно. Мне интересно, где мужа носит. На работу твою могу позвонить только Пастухову. Больше никого не знаю.  А он про тебя не знает.  Не в курсе, где ты. Или притворяется, мозги пудрит. Он потом перезвонил, сказал, что ты то ли на больничном, то ли в срочной командировке. Никто ничего не говорит. Заговор молчания.

- Какой заговор молчания, если я тебе звонил?

- А мне сейчас не до тебя. У меня мама на первом месте. Представляю себе твой больничный или командировку. Типа корпоратива?  Празднуешь?

 Слово корпоратив, произнесенное с нескрываемым презрением, означало, что Катя рассказала про женщину дождя.

- Что мне праздновать? - сказал Алексей Михайлович, - А что, собственно, с мамой?

Он переломил себя и намеренно назвал Софью Борисовну мамой, чтобы звучало теплее, по-домашнему.

- Что с мамой? – усмехнулась Лена, - Странный вопрос. Тебе ли не знать? Кто не нее наехал?  Кто до приступа довёл? Она мне подробно описала, как ты ей претензии выкатывал.   Вот и доигрался. У нее из-за этого обширный инфаркт. Врачи говорят, вряд ли она при всех ее сопутствующих выкарабкается.  Я в больнице торчу, дома забыла, когда была. А тебя где-то черти носят. Понятное дело. Маме плохо - тебе хорошо. Так что, давай потом уже обстоятельно поговорим. Обо всем.

- Так может быть мне чем-то помочь? – этот вопрос был риторическим, и Алексей Борисович получил соответствующий ответ.

- Ты уже помог, спасибо. Потом поговорим.

На удивление, весть о приступе Софьи Михайловны, его ничуть не расстроила. Более того, напряженность неизвестности спала. Но и известие его не потрясло.  К тому же, он знал их фортели. Ленка, скорее, его больше пугает. Пугала уже. Так что, он пуганый. Мама ее уже не раз вызывала скорую с сердечными приступами. А бывало, попадала в больницу. И Ленка постоянно талдычила, что бедная мамулечка на краю смерти. А потом оказывалось, что бедная мамулечка живее всех живых и, кому хочешь, мозги проест.

И все-таки, может быть, не стоило ему звонить Софье Борисовне? А кому?  После того, что рассказал Вадим. Пушкину? Кто же бедной мамулечке виноват, если она, при том, что стерва ядовитая, такая ранимая?  Не он на нее наезжал, а она на него.
И вот теперь он один в квартире. Катьке небось ее хата отпишется. Расходов меньше. нужно обсудить с Ленкой.  а вообще ещё в свете всего нужно подумать, будет ли он с ней жить.  Он решил, что действительно стоит отметить свободу, независимость, суверенитет.  Президент все время печется о суверенитете страны, и говорит, что прежде всего гражданам нужно знать правду. Правду своей истории.  А суверенитет страны складывается из суверенитета отельных ее граждан. И вот он, отельный гражданин, наконец узнал правду. О себе. Правду своей истории. И этим обрел право на суверенитет. Обрел маленькую победу.

  Почему бы не сесть в гордом одиночестве и покайфовать в домашнем уюте?   Он поставил тот самый диск со звуками дождя.  Заварил себе чайку.  Соорудил бутербродик с черной зернистой, и развалился в кресле, аки султан на троне.

 Выпить бы за такое событие. Опасно. Врачи запретили. Султану тоже вера пить запрещает. Зато у султана много жен! Вот эту особенность в свете вновь открывшихся обстоятельств стоило обмозговать. Что там Вадим говорил о той дамочке? Как ее, Елена Ивановна?  Надо же. Полная тезка жены.  Может быть, это рука судьбы?

 У него, почему-то, было такое предчувствие, что все в больнице вот-вот разрешится.  Или Софья Борисовна отдаст богу душу, и Ленка приедет ночевать. Или Софье Борисовне станет легче, и Ленка опять же приедет. Она не такая, чтобы торчать в больнице просто так. Привыкла к комфорту.  Он был уверен, что она уже нужных врачей купила.  Будут ходить за ее мамулей как за царицей. Вот-вот, глядишь, Ленка вернется. 

 Прошло два часа. Он уже откайфовал. Два часа кайфа в трезвую – это перебор. Прошел третий час. Но жена не возвращалась. Он снова перезвонил. Она ещё более сердито ответила, что ей его пока порадовать нечем. И отключилась. 

 Алексей Михайлович решил, что все, что случается – к лучшему. Узнал он, что у жены любовник – к лучшему. Теща в больнице - к лучшему. Жена в больнице у своей дражайшей мамы – к лучшему. И даже то, что он все узнал про жену – к лучшему. И все же он решил перепроверить, все ли столь прекрасно, как ему кажется. Перезвонил Вадиму и попросил позвонить Софье Борисовне. Прикинуться, например, будто ошибся номером.  Или спросить того же Ивана Ивановича. Это ее бывший муж.   Уже давно ушел от нее к молодой бабе. Кажется, он ещё жив. Главное втянуть тещу  в разговор. Если она поддержит разговор, значит о смерти думать рано. Попросил Вадима, если может, записать разговор и переслать.

Вадим – чистый Пуаро. Все выполнил в лучшем виде. Через десять минут сбросил Алексею Михайловичу запись разговора. Софья Борисовна ответила на звонок лично, собственной персоной. Вадим попросил Ивана Ивановича. Сказал, что по серьезному делу. Вопрос на миллион.  Об  ещё старых акциях. Они взлетели в цене.   И Софья Борисовна клюнула.  Она вообще любила совать нос в чужие дела. Тем более в дела тех, к кому имела счеты. Тем более, вопрос на миллион. Тем более, оказывается у бывшего мужа какие-то акции. О которых она не знает.  Софья Борисовна проявила живейший интерес к делу. Сказала, что к большому сожалению , не знает, как он сейчас живет. Но его телефон она сейчас сбросит. А потом, завтра, сама ему позвонит. Алексей Михайлович прослушал запись, и остался доволен свой прозорливостью и способностями Вадима Валентиновича.


 В свете новых обстоятельств и сказанного Софьей Борисовной, Алексей Михайлович решил, что он теперь - человек свободный от всяких семейных обязательств, что пора идти в массы. Мужчина собирается на встречу с женщиной, которая гораздо моложе его особо тщательно Он побрился, попрыскался французским одеколоном. Даже почистил зубы. Переоделся.  Облачился в парадную рубашку. Выбрал из хранившихся на всякий пожарный коробок конфет ту, что покрасивей. Ленка ценила только хорошие конфеты. Вот на них, наверное, и разнесло ее.  Достал из бара бутылку хорошего сухого вина. Жена дешёвые презирала. Сунул свой джентльменский набор в пакет. Прихватил зонт – трость с ручкой в виде изогнувшегося дракона.  Вызвал такси. Таксисту назвал район, где жила та тезка его жены, с которой все это и закрутилось.  По пути остановился у цветочного магазина и купил букет.

Точного адреса с номером дома он не знал. Но, окрылен, словно помолодев на пару десятков лет, приступил к поиску. Как Иван-царевич искал выпущенную из лука стрелу. Душа пела. Точнее, напевала что-то радостное. Уже стемнело, и вокруг, как дремучий бор. Направление подсказывала картинка, оставшаяся в памяти. Оказалось, что память не молодеет вместе с душой. Подсказчица ненадёжная. Поплутав, он вернулся к исходному месту, где они в тот достопамятный вечер вместе вышли из автобуса. И оттуда он вновь приступил к поискам. В темноте, среди домов, похожих, как близнецы, вновь запутался.

Французы говорят, что точность вежливость королей. И они же говорят – ищите женину.   В таком деле, как поиски женщины по очень ненадёжным ориентирам, требуется и деликатность, и точность. Однако, русские говорят, кто ищет тот всегда найдёт. Если он поставил себе цель, должен разбиться, а добиться.  И вот, вроде бы тот дом, тот подъезд, тот же запах в подъезде, та самая дверь.  По крайней мере, так ему казалось. Очень похоже. А раз так, нужно брать судьбу за рога. И он позвонил. Звонок не работал. Это уже теплее. у одинокой женины звонок имеет право не работать. Тогда он постучал. Открыл дверь какой-то пузатенький мужик в замызганной майке и не лучшего вида трениках, которые правильнее было назвать шароварами.  Мужик с некоторой враждебностью посмотрел на незнакомца с цветами и пакетом в одной руке и зонтом -тростью в другой. Алексею Михайловичу стало ясно, что тут гостей не ждали:

- Кого? - спросил мужик.

- Елену Ивановну.

- Это зачем тебе Елену Ивановну? Ты ей кто? Конь в пальто? Хахаль?

- Я знакомый, -несколько смутившись, произнес Алексей Михайлович.

- Знакомый?  Не знаем мы таких знакомых. А ну катись-ка. Заколебали уже знакомцы. Шпионят. Ходят по пятам. Фотографируют тайком. С букетом он пришел.

И продолжив матом, мужик вырвал из рук опешившего Алексея Михайловича букет, сломал и бросил на пол.

- Катись!

Такое отношение нельзя было спускать на тормозах. Но Алексею Михайловичу было противопоказано волноваться.  Хотя понятно было что в противостоянии выиграл бы он. Он был на почти на голову выше мужика в шароварах и шире в плечах.  Гостеприимством и не пахло. Он теперь думал, что выслушают.  А возможно и такое, что он вообще ошибся дверью? Нет. если мужик сказал, что фотографируют, значит не ошибся. И пока он подыскивал слова, мужик в майке крикнул,

- Ленка, звони в милицию.

Потом пузатенький ударил Алексея Михайловича. Удар пришелся в грудь и был скорее не травмирующим, сколько пугающим. Алексей Михайлович растерялся от ничем не спровоцированного хамства.  Ведь прямо перед ним была та самая сторона двери, о которую он опирался спиной, когда Елена Ивановна нежно и долго, положив ему руки на плечи, целовала его.   Хозяин квартиры воспользовавшись замешательством гостя, вырвал у него из руки зонт и стал ручкой наносить хаотичные удары куда придётся. Попал по руке, державшей пакет. Пакет упал. Бутылка с печальным звоном разбилась и, белое сухое, стало растекаться по бежевой кафельной плитке напоминая лужу мочи. Алексей Михайлович посмотрел вниз, тем самым поставив макушку, и мужик приложился зонтом. Попал ручкой с драконом в верх лба.  Алексей Михайлович опешил ещё больше.  И пока он так стоял, застыв в недоумении, дверь захлопнулась. Замок провернулся как финальная фраза.

Алексей Михайлович мог за себя постоять.  То есть он думал, что мог бы. Например, поговорить по-мужски с любовником своей жены. Но это в пределах  благородных  дуэльных правил, а не низкопробного   мордобоя. А когда сейчас дело вышло за пределы приличия, он растерялся. И все же подумал, что так не пойдёт, и стал дёргать дверь молотить в нее кулаком. Хотя он даже не знал, как поступит, если дверь откроется.

Открылась соседняя дверь. Выглянула женщина с собакой у ног. Собака молчала. А женщина осыпала его проклятьями. Сказала, что милиция уже выехала на задержание.

Алексей Михайлович нетвёрдым шагом побрел на дорогу.  На улице его встретил дождь. Он чувствовал соленое на языке. Дождь смывал кровь с раны на лбу, и та текла по лицу, пропадая в рот. Вокруг темно и безлюдно.  Фонари не горят.  Нужно ловить такси или ждать автобуса. Он решил вызвать такси по телефону, стал набирать номер.  На экран капали капли дождя и крови. Текст не просматривался. Не получалось найти номер такси. К тому же голова гудела.  Видно, тот мужик хорошо зонтом приложился. Алексей Михайлович отошел под дерево, чтобы не промокнуть, прислонился к влажному стволу спиной. Все вокруг поплыло. Ноги плохо держали.  Съехал по стволу вниз. Сел на сырую землю.  Решил перевести дух.  Забылся на минуту.

Он заметил, что в глаза бьет свет фонарика. Сообразил, что это милиция. Но никак не отреагировал. Он понимал, что милиционер, стоя над ним, из темноты задаёт ему какие-то вопросы, но сосредоточиться и отвечать был не в силах.

- Смотри ты, одеколоном шибает, – сказал один милиционер другому.

- Может он его пил?  - сказал другой.

-  Не, такой пить разоришься.  Ну что? Грузим? Куда?

- Пока в шестое, на Тургенева, там у них врач есть.  Там разберутся.