Между Гавайями и Гонконгом. Приглашение к бегству

Кажется, здесь было всё: врождённый индуктивизм с его вечным стремлением превратить неполную информацию в полную, осторожные альтернирования, блеск чейнджирования и скука традиционности. Стоит только начать спорить, и крышу срывает напрочь, и аргументы как будто бы кто-то постоянно подсказывает, смеясь. А пламя спора ограничено временем и пространством. Хорошая конференция должна быть, сказал бы последовательный черчиллианец, как женская юбка: достаточно длинной, чтобы охватить и высказать всё важное, но достаточно короткой, чтобы к ней не угас интерес. Кто знает, зачем они сюда пришли. И внимательный наблюдатель среди явившихся участников нашёл бы всех: от находящихся в том возрасте, когда жизнь кажется бесконечной, до уже испытавших жестокие разочарования; многомудрых профессоров, прозевавших приход современности; застрявших в лабиринтах познания методологов; блистательных, но сбегающих от вопросов киноутов; искренних и дотошных пи-эйч-ди, рабочих лошадок науки; вечно челленджирующих дилетантов и скучающих новичков. Современные тренды, кричащие слоганы, модные методы и новые названия давно известных решений: по Юнгу реальные вещи не меняются от того, что мы даем им разные имена, это имеет значение только для нас самих, ну а что оставит незавершённым наука, завершит искусство. Всё равно потом ничего не останется: ужасный тропически проливной дождь времени, от которого никуда не деться, унесёт всё. Забвение - единственное ужасающе отчётливо различимое будущее, что само по себе звучит как приглашение к бегству