Воспоминания. 1 часть

Раньше я писала сказки. Сказки на православную тему. По благословению духовного отца. И с его помощью. Он был источником вдохновения, радостью и смыслом настоящей жизни. Жизни со Христом и во Христе – жизни, неразрывно связанной с Церковью, ее праздниками и традициями, с ее изумительными людьми – чадами одного духовного отца.
 Нас было много…  Очень много. Мы варились в одном котле – котле Любви и Смирения. Смирялись везде: в очереди на исповедь к нему, смирялись в семье по его благословению, (мол, не обижай, не делай, не прекословь…).  Смирялись на работе, в транспорте, магазинах…  Везде. Смирялись и учились молчать, учились в безмолвии быть с Богом. Батюшки не стало, а мы стараемся продолжать в  заложенных им в нас привычках и традициях, его взглядах на жизнь общаться с родными и близкими. Мы не потеряли его. Нет. Он стал  нам еще ближе, еще роднее. Первое время было больно. Невыносимо больно. Сегодня боль притупилась… Мы тоже смирились с его физическим отсутствием.
  Прошло 3 чуть с не большим года. За это время я осталась одна: неожиданно, почти внезапно ушел супруг. Рука все чаще «просила пера», но долго не решалась. Мне казалось, что все уже написано, что так, как раньше, написать уже не смогу. Но в голове нередко крутилась мысль о мемуарах… И снова откладывала, пока не прочла стихотворение. Оно о нас – обо мне и многих других, родившихся в послевоенное время и доживших до времен технолизации и компьютеризации. Мы оказались людьми из прошлого века. Это так странно… Необычно ощущать себя человеком, принадлежавшим поколению из ушедшего века. Нас становится уже меньше, но это не значит, что нас не было. Мы были и жили.
 На Боровской земле я оказалась в 1982 году. По семейным обстоятельствам. Остановились у дедушки и бабушки моего мужа в Русиново. Пешком, (помню, в белой юбке в складочку), я каждое утро спешила к 7 часам в детский садик «Юбилейный», куда я устроилась работать воспитателем. Позже мы сняли жилье в частном доме в Ермолино, и я уже по выложенной щебенкой дороге, длиной в полтора километра, мчалась (ходить степенно я не умела)  сначала в школу – интернат, потом в Ермолинскую среднюю школу, где проработала до двухтысячного года. Оттуда на полтора года я ушла в «няньки» к родной внучке, а позже устроилась на работу в Балабановский  Реабилитационный Центр по работе с детьми сначала из «неблагополучных» семей, а затем -  с детьми с ограниченными возможностями. Еще почти пять лет помогала своей знакомой растить детей. Пришла в их семью, когда младшему было всего три с половиной года. На этом можно было поставить точку на моей  служебной карьере. Но  «пути Господни неисповедимы». И вот уже второй год я снова преподаю русский и литературу в средней Балабановской школе. Надо сказать, что это  дело всей моей жизни. Призвание. В далеком 1967 году моя мамочка отправила меня к своей сестре в Москву, чтобы она меня там пристороила. Промыкавшись с недельку с документами, я вложила их в конверт и отослала в Мещовское педагогическое училище…  Так я и стала продолжать дело своей мамы – учительницы начальных классов. Узнав об этом, мама всплеснула руками и не нашла ничего сказать, кроме, как: «Любочка, я же не хотела, чтобы ты стала, как я, учительницей». Сама она работала почти всегда в две смены, имела хозяйство, большую семью и хотела для своей дочери лучшей, на ее взгляд, доли. Призвание призванием, но было трудно: учеба в институте, детских садов не было в селе, куда я попала по распределению. Двоих детей я и мой муж носили на руках из одного конца деревни в другой задолго до начала работы к чужой бабушке, согласившейся присматривать за ними. Жизнь в многодетной семье свекрови свекра, куча тетрадей, подготовка к урокам, безсонные ночи, маленький, почти всегда плачущий  и почти никогда не спавший сын, вода из колодца, стирка белья в корыте, помощь по хозяйству, денежный недостаток, топка печки дровами, огород…  Помню, побежала из школы на свободном уроке  покормить дочь грудью. (Нужно было успеть за сорок пять минут). Сняла юбку, чтобы не случилось какого казуса при кормлении, да так без нее в школу и прибежала. Распахнула пальто и опять от страха застегнула: юбки нет! Снова  на поклон к директору, мол, отпустите, а он в недоумении развел руками: «Вы ж только пришли». Не скажешь же ему правды, что без юбки пришла на уроки. Сейчас смешно, а тогда… Как гончая собака, через поле – напрямки быстрее, в сапогах на каблуках, спотыкаясь и задыхаясь, я торопилась поскорее вернуться.
 Дааа.. .  Дорог не было, только тропинки, а почва – глина. Трактора не проезжали, застревали. Однажды даже трактор пополам разорвали, вытягивая из канавы. А сына как рожала… И смех и грех!. Схватки. Подтолкнули меня в кузов того же трактора «Беларусь»… Кочки, ямы, ухабы… Тракторист оглядывается, я машу ему руками, стой, мол, ребенок идет, а рядом муж: «Гони, давай! Гони!»… Успели. Минута в минуту.
 Диву даешься: как могли радоваться жизни, песни петь, вечера в школе, в ДК проводить; районные слеты, конкурсы, комсомольские собрания,  (комсоргом совхозной организации выбрали). Потом завучем назначили, чуть позже - исполняющей обязанности директора; те же уроки, планы, стенды, наглядные пособия, таблицы.  Спустя лет 20 уже, вошла в старое здание школы:  полов  - нет, окон – тоже, а на стенах  - мною оформленные образцы разборов, памятки…  Ночи не спала, различной ширины перьями выводила каждую буковку.  Ни тебе фломастеров, ни компьютеров, ни сканеров, ни принтеров… Кустарно, но  красиво. А  турпоходы к местам гибели летчиков, братским могилам! Туда с классом за 4 километра еще дойдешь, а обратно и в коляску мотоцикла детей сажала, и в кузов попутных машин… Своего за ручонку тащишь, на руках несешь…. А летом – помощь в заготовке сена на зиму. Вспоминается один из таких дней: болото, вода,  вязанки мокрой травы… Устала так сильно, что младшей сестренке, подходя к дому, обронила: «Скажи, что еще что – то надо сделать, ни за что не смогу». Отшлепали пешком по шпалам 8 километров – дома! Вдруг звонок по телефону: «Сын заболел! Срочно возвращайся!» Забыта боль натруженных ног, рук. Снова – дорога. Темень, никаких машин… Встречные фары резанули глаза – муж: «Как ты могла оставить больного ребенка?»  «Да не болел он», - лепетала я, оправдываясь и переживая. Забралась в коляску мотоцикла, «летим». Одна мысль: как он там, мой милый сыночек? Мой мальчик, моя кровинка? Увидела и замерла: бледный, лежит пластом, дышит тяжело…. Ни тебе Скорой помощи, ни докторов, ни больницы…. Как жили? Жили. До сих пор в глазах засохший кусочек колбаски, оставленной на «потом», для праздника. Забыли. Теперь можно только рассасывать. А очереди за хлебом?! Толкотня, крики, ругань. Схватишь эту одну – две буханки и радуешься, что семья теперь с хлебом. Так пролетели десять самых юных лет. В 30 я с семьей оказалась в трех километрах от Ермолино, на берегах реки Протвы. Живописная местность, родники с ключевой водой и …монастырь, куда я бегала в ночь – полночь на службы…. В Пасхальную ночь после праздничной Литургии войдешь в дом и  слышишь  посапывание в разных углах квартиры. Спит муж, сын, дочь, а на столе  - пасхальный обед. Позади Великий Пост, можно и блюдо с яйцом и сыром, и картошечку с маслом и молоком, и куличики, творожную пасху… Смех, поздравления, прогулки на реку.
А купание в проруби, в источниках в Крещенские морозы?! Ни с чем не  сравнимые ощущения. Раздеваешься и замираешь внутри себя: хватит ли сил шагнуть в ледяную воду? Шаг – второй,  и ты уже с головой в воде: во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Хочешь – более трех раз…  Выходишь, как ошпаренная кипятком, тело горит … Натягиваешь одежду, и ты уже не только ты, это уже какая-то обновленная сущность твоего «я»…  Незабываемые минуты благодати, благословенные духовным отцом, его ежеминутное присутствие.
А начиналось все с далекого 1992года, со дня гибели младшего брата Сашки. Внезапная смерь, и голос внутри: «Спаси меня…». Начала «спасать» с того, что на девятый день со дня его смерти поехала в Боровск – видела я там когда-то церковь с высоченной колокольней – свечой на горочке. Пришла – церковь закрыта.  Перешла  дорогу, походила по рынку, купила палку «сухой» колбасы – семью покормить, брата помянуть. Снова перешла дорогу и к людям, почти уже севшим в машину: возьмите меня, довезите… .  Они отказывали три раза: «Вам туда не надо»… Не отстала я по своей назойливости: «Возьмите…». А они – в сердцах: «Да мы в монастырь, Вам  туда не надо!»
-Как в монастырь? А он что – открыт? Работает? Мне  туда и надо!
Довезли. Вышла. Всматриваюсь: везде развалины, груды мусора…. Ступеньки вверх – вход в храм святого Митрофана Константинопольского. Ученический стол слева от входа, коробка со свечами, выщербленный пол… Голос священника от Алтаря – служба. Замерла: ни встать, ни пошевелиться, ни покреститься не умею, не знаю…  Только хотела повернуться, чтобы уйти, женщина, с которой приехала, тихо шепчет:
-Нам надо уехать…  А Вы останьтесь… Помолитесь тут за нас.
Ну, как же, «помолитесь». Осталась, попросили же «помолиться». Лба перекрестить не могла, в первый раз почти порог церкви переступила… И осталась… На всю свою будущую жизнь на Боровской земле. Палку колбасы, помню, отдала какому-то проходившему мимо мужчине: «Помяните». - «Да нам нельзя в монастыре»… Но я уже почти не слышала: отдала, помолилась, спешу домой, к семье. Снова пешком – через Рощу, полюбовалась корабельными соснами, вскарабкалась по их корням на вершину пригорка, оглянулась – дух захватило: древние стены, кресты, купола…  Все… Потом  - сорок дней, полгода, год…  Дни потекли, а я все сильнее привязывалась к монастырским службам: Сашку-то спасать надо. Любимый, единственный брат.
Первый пост…  «А как надо поститься?» - задаю вопрос монаху ли, священнику ли.  - «В миру это невозможно», - отвечает. Но - пост же!!! Брата спасать надо же! И потихонечку – полегонечку,  с мыслью о том, как же в пост без мороженого и сметаны буду. Трудно, конечно, было. Первые победы, усилия над собой. Но «спасать» - то надо…
…Послали как-то от школы на совещание в Боровск. Привели всю группу учителей в ту же Благовещенскую церковь, подхожу со всеми к кресту, такая вся: с распущенными волосами, покрытыми легким шарфиком; губы накрашены яркой помадой… Каблуки – цок-цок… учительница же…
В автобусе оказалась рядом со священником, который давал приложиться к кресту. Наклоняется ко мне и тихо на ушко: « А вот губы красить не надо».  Батюшка Власий…  Первая встреча… Первый совет…  А далее – приемы людей в учебном корпусе бывшей школы механизации. Таблички на коричневых дверях: «Отец Нил», «Отец Власий»… Широкая улыбка отца Нила: «Как же ты пойдешь? Гроза, ливень. Возьми мой зонтик…» От смущения не взяла: не могу у батюшки забрать. Еле дошла. До нитки вымокла. По берегу вдоль реки. Гроза – гром, молния. Высоковольтная линия передач… Страху натерпелась. Но Господь хранил. Для будущих ходов в монастыре, для Великорецких крестных ходов – в течение тринадцати лет ежегодно в Вятке бывала.
В монастыре велись еженедельно лекции, на них старалась попасть, вела записи – обучалась. Ежегодно была участницей Рождественских районных чтений; в Москве бывала, Обнинске, Калуге…   Все было ново, познавательно.  Уроки ОПК вела в Ермолинской школе, даже от классного руководства отказалась, лишь бы дали преподавание этих уроков… Незабываемые экскурсии, разучивание церковных песнопений, кукольные спектакли… Детям нравилось, особенно когда учебники В. Бородиной школы закупили, - красочные иллюстрации, статьи на научном уровне.  А в третьей школе завуч предложила подготовить доклад на тему: «ОПК и физика», «ОПК и литература»… Пришлось попотеть над разработками. Почти первооткрывателем стала. Но справилась. Материал пригодился для защиты реферата на РМО преподавателей ОПК. Были и неудачи: ОПК, как предмет, ввели для учащихся восьмого класса. Что же дети ни придумывали, чтобы «ненужный» урок не состоялся! Даже родителей пришлось привлечь, чтобы утихомирили своих не в меру расшалившихся детей.
А в Москву как ездили на Рождественские чтения! Это было торжество из торжеств: со всех концов России приезжали делегаты, чтобы поделиться опытом преподавания ОПК. Помнится, и у меня появилась азартное желание рассказать о своей работе, взяв благословение у отца Александра из Питера. Позже он помог найти  гида и жилье, когда мы с детьми воскресной школы и их родителями на Пасхальной неделе две тысячи третьего года поехали на экскурсию в Санкт-Петербург. Тридцать два человека до сегодняшнего дня  рассказывают о том, какая это была замечательная поездка!.. Со своей картошкой, солениями – вареньем. Жили в Детском доме, сами готовили обеды, паломничали, показывали свою программу художественных номеров, где была и балалайка, и хоровое исполнение песни «Москва златоглавая»…  Чудесное время, полное незабываемых встреч с адмиралом, с местами, связанными с жизнью святого праведного Иоанна Кронштадтского и его матушки – Феодоры Власьевны.