Почему Хемингуэй не дал Генри счастья?

О ‘Прощай, оружие’ я впервые услышал в фильме ‘Мой парень — псих’. Пэт, главный герой, дочитав книгу в четыре утра, в ярости выбрасывает её в окно. Теперь я его понимаю.

Как и он, я зол на Хемингуэя. В каком-то смысле мне хочется извиниться перед Генри — глупо, конечно, но именно так я чувствую. Мне было классно читать про его жизнь, про его любовь, про их свободу с Кэтрин. Я радовался за них, за их маленький мир, где есть место алкоголю, дождю, уюту, отдыху. Где всё складывалось так, как им хотелось.Их счастье уже было настоящим, и рождение ребёнка лишь добавило бы к нему новую грань. Казалось бы…

Но у Хемингуэя не бывает ‘настоящего’ счастья. Он пишет о жизни так, как она есть. Его честность режет, бьёт, лишает надежды. Я понимаю, что он хотел сказать: война не просто разрушает города и судьбы тех, кто сражается. Она разбивает всех, даже тех, кто далеко от неё. Ты можешь уйти, можешь сбежать в горы, можешь построить новый мир, но она догонит тебя. Генри прошёл войну, но не прошёл жизнь.

Когда умер ребёнок, меня накрыла злость на автора. Я не ожидал этого. Я не хотел этого. В начале мне казалось, что я читаю Ремарка: война, любовь, алкоголь, женщины. Но у Ремарка всегда есть проблеск надежды. У Хэмингуэя её нет. Говорят, что он переписывал финал 39 раз. Жаль, что ни один из этих вариантов не был счастливым.

Хэмингуэй пишет о том, что война — это не только сражения, но и внутренняя пустота, которая остаётся после. Что иногда проигрыш — это не момент, а процесс, который может длиться всю жизнь.

Что я чувствую после книги? Опустошённость. Раздражение. Жалость к Генри. Я злюсь, но признаю: книга задела меня. Она заставила чувствовать. И пусть мне хочется позвонить Хемингуэю и сказать, что он облажался, но, кажется, он бы только усмехнулся и ответил:

—Так и должно быть.