Страсть, порок и Белый Пудель

1

Я не могу позволить себе завести собаку. С ней некому будет гулять, пока я на работе, а оставлять щенка в четырех стенах одного на десять-одиннадцать часов считаю жестокостью.

Потому к соседским собакам отношусь с большим вниманием.

Когда захожу в лифт и там оказывается сосед с дворнягой-подщенком, я здороваюсь с соседом и разглядываю песеля – он растет быстро. Еще осенью был толстеньким шерстяным клубочком, а сейчас вытянулся, стал гладким и взгляд у него уже осмысленный. Но очень стеснительный. При моем появлении он тихонько заходит за ноги соседа, прячется. И тут же высовывает голову из-за ног хозяина и всматривается в мое лицо. Так делают маленькие дети: прячутся за мамину юбку, но… любопытно же.

Иногда пересекаюсь у подъезда с прелестным кавалер-кинг-чарльз-спаниелем. Это дружелюбное создание готово облизать весь мир, виляя хвостиком и ставя передние лапы на колени всем, кто подойдет к нему. Его флегматичный хозяин снисходительно ждет несколько секунд, пока рука облизанного треплет и гладит холку спаниельки. Его невозможно не погладить, это получается непроизвольно, и не только у меня.

В соседнем доме живет корпулентная важная дама, выводящая на прогулку целую связку померанских шпицев в ботиночках. Яркие пушистые собачки особенно радуют глаз серой питерской зимой.

Еще рано утром и уже за полночь можно было увидеть старенького лабрадора, еле ковыляющего рядом с высоким парнем. Парень был терпелив, он никогда не подгонял своего седомордого старичка…  Пару месяцев назад я заметила, что они больше не выходят на прогулку. Грустно…

А в первом подъезде живет один пес, достойный отдельного рассказа.

2

Роскошный, как «Мерседес» С-класса, Большой Белый Пудель.

Я не знаю какая у него кличка. Хозяйка обращается к нему, каждый раз называя его разными ласкательными именами: пончик, бусик, лапуня, копака (это укоризненно, когда собакен принимается рыть газон), и так далее.

Зимой его выводят на прогулку, экипировав как чемпиона-горнолыжника. Только лыж и шлема не хватает, но есть вязаная шапочка с помпоном. Дорогих красивых комбинезонов и ботинок у него в гардеробе больше, чем концертных костюмов у Филиппа Киркорова.

Поэтому в слякотное и снежное время года Белый Пудель хмур, отрешен, меланхоличен и грустные умные глаза его смотрят на мир философски и интеллигентно.

Но летом…

В жару его выводят на улицу в первозданном виде. Ну, почти. Он выстрижен, триммингован, причесан, надушен, одним словом, тюнингован по высшему разряду.

И коварен.

Дело в том, что его хозяйка, выглядящая на его фоне, как прислуга, которой доверили выгулять господского сына, женщина бесконечно любящая своего «пампусика», но очень общительная и несколько рассеянная. Гуляя с пуделем, она останавливается поболтать с многочисленными знакомыми, и на несколько минут отвлекается от созерцания своего любимца.

Ему хватает этого короткого времени.

Усыпляя бдительность хозяйки, он спокойно и горделиво трусит на небольшом расстоянии от нее. Не глядя по сторонам. Но его нос, как стрелка компаса, нацелен на то, что ему надо. Поводок у него телескопический, длинный, самое то, в общем.

Как только хозяйка останавливается поболтать с кем-то, пудель, оглянувшись на нее, с выражением морды, как у британского аристократа, тихонько сходит с прямого пути. Элегантно, неспешно подходит к предмету своего интереса, и тут вся напускная цивилизованность слетает с него в одно мгновение. Как черная накидка, которую фокусник срывает со своего волшебного ящика с реквизитом.

Этот шикарный пес валится спиной в найденную им какашку или другую вонючую дрянь и начинает яростно, рывками изгибаться и извиваться всем телом, поджимая передние лапы к белоснежной груди. Он старается сдерживать крик восторга, но восторг рвется из него тихим порыкиванием.

Ка!.. Ка!.. Шеч!.. Ка!!! Орррх!..

Он втирает всего себя в пакость тщательнее, чем иная красотка втирает антицеллюлитный крем в бедра.

- Господи! Да что же это!..

Хозяйка увидела кошмарную сцену падения в бездну порока своего любимца, и бежит к нему, но уже поздно.

Белый пудель встает на лапы с трудом, его поводит от изнеможения. Морда у него глумливая. Зубы чуть оскалены, язык висит. Спина и бока, еще пару минут назад кипенно-белые, сейчас измазаны в том, в чем он только что валялся. Он встряхивается, и не до конца втертое в шерсть разлетается во все стороны. Подбежавшая хозяйка брезгливо отпрыгивает.

- Буся! Ты опять! Ну как же так!.. – причитает она.

Пудель смотрит на нее победителем.

Я тебе не аристократ, намытый до стерильности семью шампунями, пропитанный пятью смягчающими бальзамами и начесанный тремя щетками. Я – дикий сын дикой природы! Я свободен! Вонюч! И «мощны мои лапищи»! Поняла, да?!

Он идет за расстроенной хозяйкой домой вразвалочку, вихляясь, как шпана из подворотни.

И так повторяется почти на каждой прогулке, до тех пор, пока не наступит пора пальто и шапок…

Природа. С ней не поспоришь.   


2025