Антикнига

Это не рассказ и даже не история. Отрывок из переписки с одним из авторов сайта. Но такой замечательный, что не могла не сохранить его.

А дело было так... Или всё-таки лучше по-другому вступить в эту беседу? Но как? Одним февральским утром на работе я красила соль для ванн... Нет, тут надо будет делать отступление, углубляться в технологию. Не годится. Лучше так: "однажды на мой телефон пришло сообщение". Да, прекрасно. А вот и сообщение, внезапное, как и сам мой собеседник:

— Так вот! Я пришел к идее антикниги. Если мы не можем и не хотим печатать книги, мы можем делать антикниги.

Пока я думала, что ответить, сообщения посыпались одно за другим.

— Антикнига — это такая книга, в которой каждая буква даётся с трудом не только для писателя, но и для читателя.

— По дизайну и оформлению антикнига должна быть такой, чтобы её нельзя было не только поставить на одну полку с другими книгами. Но и с другими антикнигами.

У меня в голове возник образ чего-то громоздкого, топорщащегося во все стороны. Поэтому в ответ я послала изумлённый смайлик.

— Она должна занимать пространство и делать его максимально неудобным вокруг.

— Потому что в ней истины и прозрения!

"Стоп-стоп, — запротестовала тут я, — А откуда у нас возьмутся истины и прозрения столь высокого толка?" Моего собеседника такая малозначительная реплика не остановила.

— Антикнига должна быть максимально неудобной для фабричного производства и тиражирования.

Тут он решил пояснить, с какого места начал бег мысли:

— Ну ты же сама не хочешь печатать книги. Я придумал антикниги.

А, ну да, я действительно не хочу печатных публикаций, о чём когда-то написала эссе, а мой собеседник его прочёл и загорелся решить проблему. Верх нашей беседы непрерывно отмечен знаком "... печатает". В принципе, мне и отвечать не нужно, человек фонтанирует идеями, ему нужно поделиться. Беру соль в ведёрке и несу рассыпать по бутылочкам.

— Просто я увидел древнюю книгу, манускрипт с ручкой, и подумал, что если приделать и с другой стороны ручку, то ее не поставить на полку.

... печатает
... печатает

— Густав Климт — известный художник и коллекционер был категорически против того, чтобы живопись выставляли на общедоступных выставках. Он говорил, не хватало, чтобы всякие неучи формировали свое мнение. И считал, что место живописи в частных коллекциях.

Климт, значит. Ага, красавчик, что говорить.

— Сейчас я считаю, что каждая реальная книга должна быть необычайно дорогой и редкой, подобно древнему писанию или манускрипту. Тогда эта книга займет своё отдельное почётное место.

Гм, а он уверен, что мы можем написать такую книгу? То есть, простите, антикнигу?
... печатает

— Реальность в эпоху виртуальности должна дорого стоить.

А это уже  афоризм. Задумавшись, криво наклеиваю этикетку, отрываю обратно.
... печатает

— Я считаю, что каждая буква должна даваться писателю с трудом физически.

... печатает

— Поэтому миниатюры и романы надо не подписывать ручкой, а высекать или вырезать выштробливать, выцарапывать ногтями. Тогда каждая буква будет напитана потом мысли!

Ошеломлённая, понимаю, что на такой труд я не подписывалась. И робко вставляю в беседу свои пять копеек о духовном труде и муках творчества. Слышат ли меня? Ау!

— Я просто сейчас вспоминаю, чего стоит выцарапать что-то на вощёной бумаге. И каждая буква или штрих не резко контрастны с фоном, как чернила с белизной бумаги, а еле проступает сквозь белый шум воска. И царапать и читать нелегко. И я тогда, помню, написал там: что написано топором, не вырубить пером.

О. Просто "о". Я близка к катарсису. Соль, однако, сыплю, и не мимо.

— Еле написал. А потом еле прочитал.

... печатает
... печатает

— Но это лишь сырые мысли! Я прям вижу эту книгу с чугунной обложкой из которой торчат железные шипы и занозы. Её не положить на полку — полка рухнет. Всё что можно сделать — оставить её лежать на полу и огородить лентой, чтобы случайно не упасть на неё и пробить об неё голову.

Ну да, я тоже представила какой-то противотанковый ёж, усеянный спицами. И не очень-то хотелось приобщиться к созданию подобного шедевра. Но это мне не хотелось...

— Ещё антикнига может быть такой, что читать её можно только в определенном, часто неудобном, положении! Ведь известно, что наше восприятие мира зависит от нашего положения, и один и тот же мир неодинаково воспринимается, скажем, лёжа в канаве или стоя на вершине Памира.

... печатает

— Мне симпатичны антикниги, которые можно читать только лёжа в грязи или стоя на голове.

Тут мне начинает казаться, что после прочтения такой книги стоит сразу умерщвлять читателя. Мой собеседник доходит до той же мысли, разнится только скорость умерщвления.

— Антикниги, которые содержат настоящую страшную истину, должны быть пропитаны смертельным неизлечимым медленно действующим ядом. И всякого рискнувшего открыть эту книгу должна предупреждать надпись: у тебя есть лишь сутки, чтобы узнать, что в конце.

Я восхищена и подавлена открывшейся мне бездной величия мысли. О чём и сообщаю своему визави. Но моё сообщение остаётся не прочитанным, теоретик Антикниги уже покинул эфир. Чтобы через некоторое время возникнуть с новым озарением. А ведь, кажется, он способен  создать  свою  антикнигу. Он — может всё. Улыбаюсь, копирую разговор в блокнот и иду красить новую порцию соли.

08.02.25