Медсанбат 10

Понимая, что от расторопности зависит их жизнь, люди под руководством Ефремова  работали быстро. При помощи Михалыча и дяди Миши санитарка и сестры довольно быстро  разобрали палатки, и началась погрузка. И здесь дело пошло хуже: мужиков не хватало. Егорыч укоризненно посмотрел на танк, который вдруг резко тронулся и начал неуверенно криулять по дороге.  Двигатель работал на больших оборотах и страшно ревел, отчего никто не услышал четыре пистолетных выстрела на закрайке леса. А связанного оберлейтенанта, командира танкового взвода, Иванов пристроил в кабину своей машины и пошёл помогать в погрузке.

Через полчаса только все усталые и довольные расселись по оставшимся местам, как Егорыч вскрикнул:

– Ёпрст! У меня же баллон пробит! Как я поеду!

Себя и свою «полуторку»  он считал одним целым, и её раны жгли сердце водителя как свои.

– Иван! – крикнул он по старой памяти. – Дай запаску!

– Негода! Тут всего пять километров! Доедешь! – отмахнулся тот и продолжил говорить Забелину. – Первым еду я, за мной обоз, ты последний. А то жахнут с «прощай, родина»… Всё! Тронулись!!!

И небольшой обоз отправился в путь.

Ехали медленно. Лошади тащили тяжелые повозки, дорога больше была в гору. Где находится штаб дивизии никто, кроме Иванова, естественно, не знал – военная тайна.

– А почему мы едем не запад? – взглянув на небо, спросила Полякова.

– Потому, что на войне чем короче путь, тем короче жизнь, – вздохнул Егорыч. – Значит, так надо… Лошадок жалко – употели все.

Знал бы старый водитель, как сейчас в танке потеет его непосредственный начальник. Трансмиссия немецких танков располагалась перед ногами мехвода и грелась не хуже русской печи. Зимой это был бы плюс, но на дворе стоял август.
В общем, худо-бедно осилив пять с гаком километров медсанбат прибыл к расположению штаба дивизии, за что и был немедленно обруган.

Пропустив машину особиста, часовой немедленно заорал сначала на ездовых, а потом и на Егорыча и Поляковой:

– Куда прёшь, медицина! Хотите, чтобы и нас как узловую разбомбили? Ваше место вон в том лесочке, – часовой махнул левой рукой – на  плече правой висела винтовка. – Давай, дуй галопом!  Госпиталь не разворачивать, быть готовым к немедленному выдвижению!

После гневной тирады часовой крикнул: «О, Ё….» и мгновенно исчез за ближайшей избой, весь медсанбат дружно рассмеялся.

Не смеялся только Забелин. Он только что выкатил на трофейном танке после трехминутной стоянки, чтобы особист успел предупредить артиллерию о его появлении.
 
Пока смеялись, вернулась машина с Ивановым. Тот уже сидел на месте пассажира, и тотчас спрыгнул с него, подбежав к военврачу.

– Двигайтесь за этой машиной. Она и водитель пока ваши. Забелина с танком я забираю. В любой момент быть готовым к движению, - и побежал к танку.


Едва медсанбат скрылся в лесу, а Забелин остановил танк около штаба, послышался пока ещё тихий, но уже знакомый вой авиамоторов. Забравшись на башню, Иванов, как и ожидал, обнаружил на крыше огромный нацистский флаг, и закричал:
 
– По самолётам не стрелять пока не начнут бомбить! Не стрелять! – он не надеялся, что его команда на то, что будет выполнена, но и услышана, и, всё равно, делал всё что мог и должен.
 
Но быстро достал ракетницу оберлейтенанта четыре зелёных и восемь красных ракет к ней, решил зарядить зелёную… И только после того, как первый «Лапотник» включил сирену и был готов перевернуться через крыло, выстрелил вверх.

– Господи, убереги, – крикнул в след ракете Иванов.

«Юнкерс» передумал пикировать, но вокруг особиста бойко засвистели пули, заставив его нырять в открытый люк наводчика.

– Щас как Екну… – в бешенстве крикнул он, оказавшись прямо перед прицелом пушки.

– Орудие не заражено… - вздохнул Забелин. – Ну что там за бортом?

– Кажется, угадал с ракетой.

Действительно, не смотря на работу танкового мотора, за бронёй было подозрительно тихо, да и в смотровые приборы разрывов не наблюдалось. Наши зенитки тоже молчали.

– Как будем выбираться из танка? – спросил Забелин, но Иванову отвечать не пришлось – в открытом люке наводчика  показался ствол трехлинейки.

– Хенде хох! – крикнул ствол.

Особист резко дёрнул его вниз и выскочил из танка.
 
Когда Забелину удалось выбраться за броню, рядовой с наливающимся синяком под левым глазом уже извинялся:

– Товарищ майор государственной безопасности, а что я мог подумать, когда к штадиву приезжает  вражеский танк, из него выскакивает диверсант в нашей форме и начинает давать «штукам» целеуказание…

– Согласен, – вздохнул Иванов. – Но бланш получил не зря: в люк надо было гранату кидать, но сначала пароль спросить, прежде чем стрелять…

– Товарищ майор государственной безопасности, так всё так быстро произошло. Сперва танк, тут же самолёты и сразу ракета…

– И что? Сначала кумекай, потом кукар… стреляй.

– А если враг быстрее выстрелит?

– А ты кумекай побыстрее… Давай-ка поможем старшине с танка.
 
Но прежде чем бедолага оказался на травке, возле танка оказалась тьма народу.  Правда, штабные офицеры не больно спешили помогать старшине, больше советуя рядовому. Только Серов принял больную ногу едва не упавшего Забелина на свои руки.  Зато, когда бело было сделано, к ним подошёл комиссар дивизии и сообщил, что их ожидает  комдив. Попросив следовать за ним, Плетнёв удалился.
Стали думать кого именно он пригласил. Штабные, не желая решать чужие проблемы, ушли сами, рядовой точно не вписывался в список приглашенных, как и Забелин.

– Боец, танкиста к своим приведи, накорми и спать уложи…