Тайрага. зов истока полная версия

Иван АНДРЮЩЕНКО

ТАЙРАГА. ЗОВ ИСТОКА
Фантастический роман
 
Пергаменты не утоляют жажды.
Ключ мудрости не на страницах книг.
Кто к тайнам жизни рвется мыслью каждой,
В своей душе находит их родник.
Иоганн Вольфганг фон Гёте «ФАУСТ»


Я тот, кому доверили рассказать о Мире моих друзей Волохов и о том, что они несут с собой. Вы помните слова из первой книги ТАЙРАГА: «Но даже те события, свидетелем которых я стал, до сих пор кажутся невероятными». За невероятностью событий было скрыто настоящее устройство нашего Мира и то, как его видят Волохи. Но это был внешний контур, описанный мной. А что лежит в его основе, что является началом начал, истоком… Об этом пришло время говорить только сей час. Но так как объяснения нача;л и жизненный путь моих друзей неразделимы, то вам придётся набраться терпения и дослушать историю до конца.

Глава 1.
Полкан
Три чёрных джипа с тонированными стёклами въехали в заранее открытые ворота. Не снижая скорости, обогнули двухэтажное кирпичное здание с красовавшейся на фасаде надписью «Медицинский центр – «Будьте здоровы»»
– Я ж говорил, приедет! – Лука с упрёком посмотрел на Борислава, – а ты всё «совещание», «совещание»!
– Я шо! Тиливизир размовлял!.. Мол, нара;да начальникив штабов. А коли нарада, то сам разумий… наш Полкан на ём атаман.
– «Я шо…», – передразнил его Лука, – хохол упрямый.
– Да если бы не я, – вновь парировал Борислав, – ты бы от ожидания и чая уже давно бы лопнул. Всю воду у нас выпил!
Светослав наблюдал за дурачеством взрослых людей и улыбался.
Распахнувшаяся дверь прервала перепалку Волохов, и в просторный кабинет вошёл седой мужчина в спортивном костюме.
Едва уловимым движением руки он дал знак сопровождавшим его молодым людям, остаться у входа.
  – А вот и Полкан, – радуясь появлению старого друга, сказал Светослав.
Волохи встали из-за круглого стола и поочерёдно обняли вошедшего гостя. 
– Срочность визита говорит о его важности? – спросил Лука
– Да, – ответил Полкан и, указав на стол, спросил: – Присядем? Информация важная, а времени у меня мало. Я на 10 минут, не больше… и улетаю. Каким-либо другим способом сообщать не стал. Во-первых, думаю, небезопасно, во-вторых, важна точность каждого слова, поэтому образами передавать не стал. Ну, и, в-третьих, заниматься придётся Светославу. Как первый пробудившийся, основную тему должен вести он. Понимаю, что заинтриговал, поэтому коротко о главном, – сухо по-военному сформулировал Полкан.
– Да, заинтриговал… И ещё пылюку поднял своими джипарями, – наигранно важно отметил Борислав. –  Мы оценили.
Отметив шутку Борислава еле заметной улыбкой, Полкан продолжил:
– После последнего нашего… точнее, вашего заявления о себе… – Полкан посмотрел на Светослава и Борислава. – Я про светопреставление у городской свалки. Помните?.. Когда будили Любомира (Луку) и заодно немного почистили город от Тёмных подселенцев. Всё это действо один малый заснял на телефон. Качество так себе… Снимал издалека, но кое-что разобрать можно. Он, конечно, снимал природный катаклизм, его больше интересовали молнии и тучи, но если кто немного соображает, тот рассмотрит то, что нужно. И такой специалист или такие специалисты… нашлись.  В начале видео облетело весь мир. Потом от источников МИДа (а позже информацию подтвердили эсвээровцы) стало известно, что на Западе, в определённых кругах это видео навело большой переполох. Вначале они искали в официальной сфере, полагая, что русские испытывали новое оружие, способное точечно управлять погодой на отдельно взятой территории. Особенно их напрягла возможность генерировать тероваты энергии во всех слоях атмосферы, включая ближний космос. Часть их и наших спутников были сбиты с орбиты и сгорели в плотных слоях атмосферы, а часть просто пропали, то ли сгорели, то ли куда-то улетели. И ни мы, ни они не можем их найти до сих пор.
– Да-а-а, я это могу, – с присущим сарказмом признался Борислав.  – Никуда они и не улетали. Сгорели… – потом, будто оправдываясь, добавил: – ну, когда бы я их там сортировал: наши – не наши... Не до этого было.
Полкан продолжал:
– В конце концов, не без участия заинтересованных лиц, – он указал на себя, – решили, что это шалости природы. А пиндосы начали ковырять дальше, точнее, их европейские коллеги, а если говорить ещё точнее, то больше всего эта информация интересует частные умы. Те умы, которые о настоящей истории планеты знают чуть больше, чем изложено в школьном учебнике. Так вот… Докладываю вам. Что с тех пор, пока нас не было, за эти тысячи лет, они (Темные) смогли организовать неплохую аналитическую службу в планетарном масштабе. Особенно хорошо дела у них пошли в последнее время с развитием техники. Свои архивы они сохранили со времён нашего последнего противостояния, когда мы таким же способом, что использовал Борислав, превратили в песок все их технические и инженерные сооружения.
– Ну то, что аналитика у них есть, это мы знаем. Причём аналитика и планирование на очень высоком уровне. Этим они и выживают, – сказал Лука, потом спросил: – Суть-то в чём?
– Суть в том, - продолжил Полкан, – что им известно, что такое Круг Волохов. Известно им и то, что концом отпущенного для них времени станет Круг девяти… Выведя из игры любого из нас, они достигнут своей цели. Круг не состоится. Средств и денег для нашего поиска они не жалеют. Мы уже ликвидировали нескольких засланцев.
– И?.. – спросил Лука.
– Что «и»? – ответил вопросом на вопрос Полкан. – Я прилетел сюда, зная, что вы втроем всегда вместе, я четвёртый. Это уже половина от нашего общего числа. При этом условии остальные нас видят и слышат на большом расстоянии. Поэтому нам нужно принять решение, которого будем придерживаться с учётом, что игра началась практически уже в открытую.
Борислав, на этот раз заговорил серьёзно:
– Ну, мы сильно-то и не скрывались, когда заявляли о себе. Время пришло… А то, что они начали рыскать в поисках нас, это хорошо, на то и был расчёт.
– Это так, – подтвердил Полкан. – Свои поиски Тёмные направили сюда, к вам в город. Оттолкнулись от снятого ролика. Видимо, полагают, что где себя Волохи проявили там они и находятся.
– Сильные аналитики… – съязвил Борислав.
– Слушайте, есть мысль, – произнёс   Светослав. – Полкан, ты же можешь нам подсветить, когда очередной засланец появится у вас на горизонте?
– Конечно.
– Вот… А мы с ним побеседуем. Засланец нам неинтересен. Нам интересен тот, кто его направит.
«Я думаю, это верное решение», – в сознании Волохов прозвучал голос Крода.
Светослав продолжил:
– Очень хочется посмотреть на Демона.
– Да, – с улыбкой произнёс Борислав, – хочется посмотреть на качество сегодняшнего «тёмного производства».
– Как бы ни выглядели они сейчас, чувствую, что суть их изменилась не сильно… – размышляя, произнёс Лука. –  Думаю, что у тёмных выход один… Они опять создадут условия для очередной войны. Чтобы вновь сесть за стол переговоров с нами и перекроить мир Ялтой-2. Это их неизменный ход - воззвать к переговорам. Тот ход, в котором мы им отказать не сможем. 
– Хорошо, – заключил Полкан, – трое Засланцев скоро будут в вашем городе. День прибытия я вам обозначу, с остальным разберётесь сами на месте. И вот ещё что… Оставляю вам вот этих двух молодых людей, – Полкан кивнул в сторону стоявших у дверей, потом посмотрел на Борислава, – прошу отнестись к парням серьёзно. Я ничуть не сомневаюсь в наших способностях, но знаю, что они на себя оттянут рутину внешнего наблюдения и, если понадобится, то любой физический контакт.
– Во! – подхватил Борислав. – Эт-то что надо. Мне там давно одна рожа не нравится. Сам-то я побаиваюсь… Струной зарубить могу. А вот морду бы ему набить, в самый раз. Потом обращаясь к парням, спросил: – Мужики, зовут-то вас как?
Парни изваяниями стояли справа и слева от двери, как и положено охране. Первый осмелившийся выпалил:
– Капитан Кули;к…
– То, что ты ку;лик, я вижу, зовут тебя как, человечище?
Чуть смутившись, Кулик ответил:
– Андрей.
Второй, видя настрой Борислава, ответил:
– Стас.
– Тоже капитан?
– Так точно.
– А какого рода?
Станислав, не понимая, как реагировать на вопрос, замялся и выпалил по-военному:
– Извините… не понял суть вопроса.
– Фамилия как твоя? – усмехнулся Борислав.
– Соколов.
Борислав засмеялся:
– Сокол и Кулик.
– Ладно, не смущай парней, – вмешался Полкан. Теперь их вам, и в первую очередь тебе, уму-разуму учить.
– Есть, товарищ генерал армии, – выпалил улыбаясь, Борислав.


В диалог вмешался Дагода:
«Давайте вернёмся к нашему разговору… То, что они ищут с нами контакта, это даже хорошо. Засланцев нужно отработать так, чтобы на нас вышел тот, кто их направил – Демон (по-нашему Однобокий). В этот раз с ним или с ними нужно говорить не после того, как они развяжут войну, а до того, как они её начали. Раньше мы так не делали, а сейчас время пришло…
– Верно, – поддержал Лука, – не делали. – Следовательно, они этого не ждут…
До этого молчавший Чур заговорил, и в сознании Волохов прозвучали его слова:
«Да, думаю, время пришло, слишком близко мы подошли к краю. Пройден нелёгкий путь… А рассчитывать на эволюционный скачок Тёмных в данном случае пустая трата времени. И потом, начинать всё заново не очень хочется. Думаю, для Тёмных будет большой неожиданностью, что разговор с Волохом может быть небезопасен…»
Борислав засмеялся своим заразительным смехом и сказал:
– Представляете, какой это для них будет шок! Когда они всё поймут! Переговоры начнут вести через третьи страны. Ха-ха-ха! А когда их вынудят вести переговоры напрямую, будут думать, как бы не сболтнуть чего лишнего и при этом гадать, кто же из них Волох?
Все дружно посмеялись над шуткой Борислава, потом Полкан сказал:
– Ладно, уже выхожу из графика. Всех обнял. Я полетел назад.
Волохи встали из-за стола и встречу закончили объятиями, так же как начинали.
– Во шо значит государственный человек! С большой буквы, – не унимался Борислав, обнимая Полкана. – Прыехал, поднял пылюку, не допил чай и вже назад…
– Ладно, балагур, – ответил Полкан, – безопасность, как и прежде, на тебе.
– Да я уже поня;л, шо этих хлопцев мне уму-разуму учить не надо. Ты мне скажи, как там наш Тима?
Полкан лукаво поднял бровь и ответил:
– А то ты не знаешь как…
– Да знаю!.. Скажи, пусть не сообщает матери, что в Сирии.
– Ведьму трудно обмануть, – вмешался Светослав.
Борислав обернулся к нему, поднял указательный палец и парировал:
– Но можно попробовать!
***
Светослав сидел напротив человека средних лет. Кресла гостиничного номера были повернуты так, что они смотрели друг на друга.
Между креслами стоял журнальный столик, и незнакомец изучал недельную прессу, предусмотрительно приобретённую накануне.
В голове Светослава прозвучал голос:
«Ну, ты как? Засланец уже тебя видит?» – спросил Борислав.
«Пока нет. Я ему глаза отвёл, сижу изучаю объект.»
«И как?..»
«Как обычно. Хороший исполнитель, очень внимательный. Газеты наши штудирует, смотрю, его сильно интересуют объявления разных шарлатанов: магов, экстрасенсов… Кстати, неплохо подготовлен… даже внутренний диалог ведёт на нашем языке, хотя воспитывался в другой языковой среде. Уровень развития … уровень развития –  я бы сказал высокий. Странное сочетание.»
«Ясно, ты пока поизучай его, а я тут ещё двух обнаружил… с ним связаны. Один в машине сидит, в белом фургончике, забитом аппаратурой, а второй – «наружка», бродит перед гостиницей, под лоха косит. Лука наш, как договаривались, на входе милостыню просит. Ха-ха. Помнишь, как он тебя на свалке развёл? У него это здорово получается. Бомжевать! Ха-ха-ха. Короче… Я отработаю этого в фургоне, а Лука второго… Во! Смотрю, он второго тоже заметил. Меня услышал – и к нему пошёл… Потом Лука останется у входа, а я к тебе поднимусь.»
«Договорились», – ответил Светослав и откинулся на спинку кресла.
Борислав, закончив диалог, подошёл к фургону, стоящему в тени деревьев на небольшой стоянке, недалеко от входа в гостиницу.
В это же время Лука, изображая хромого горбуна, шаркающей походкой приблизился к молодому человеку, которого Борислав назвал «лохом». Протянув ему руку, шепелявя и обнажая в улыбке один единственный зуб, сказал:
– Добрый человек, помоги в беде. Мне поможешь и себя спасёшь. Дай денежку…
– Чего?.. – с усмешкой произнес «лох». – Иди отсюда, спаситель хренов.
– Ну тебе чё, жалко, что ли? У тебя в кармане куртки, в гаманке, аж пятьдесят три тыщи лежит. Дай денежку…
– Ну, допустим, лежит…
«Лох» посмотрел в сторону фургона и произнёс:
– Двадцать два.
Лука, сделав вид, что ничего не понял, сказал:
– Не, двадцать два мало. Дай сто. У тебя же там есть сторублёвки. Дай денежку…
Борислав стоял чуть в стороне от фургона и наблюдал за работой Луки.  «Лох» достал деньги и протянул попрошайке, тот вместо того, чтобы взять деньги, взял его за протянутую руку. Именно этого момента ждал Борислав. Он с силой потянул струну, которую предварительно намотал на фаркоп фургона. Невидимая нить, являясь продолжением руки Борислава, ярко засветилась от напряжения, и фургон, скрипя, зажатым стояночным тормозом, нехотя покатился к Волоху.
Сидевший в автомобиле человек, ошарашенный происходящим, открыл боковую дверь и выскочил наружу…
Борислав сильно ткнул его невидимой струной в область солнечного сплетения. Незнакомец рухнул на колени, ловя ртом воздух. Борислав с озабоченным лицом подбежал к нему и спросил:
– Вам плохо? – Затем, подхватив его под руки, приподнял. – Ничего, ничего… Я вам сейчас помогу.
Проходившим мимо парню и девушке, улыбаясь, прокомментировал:
– В машине перегрелся. Бывает.
Пара равнодушно прошла мимо, а Борислав, затолкав незнакомца обратно в фургон, уложил его на пол.
– Вот так… Поспи, родной.
Волох погладил незнакомца по голове, и тот закрыл глаза, подтянув колени к животу.
Когда Борислав залез в автомобиль вслед за незнакомцем и закрыл дверь, то обратил внимание на монитор, в котором было видно, как Лука заботливо усаживает «лоха» на скамейку и что-то говорит ему.
Борислав, обращаясь к Луке, сказал:
«Вижу, что всё нормально.»
 «Да.»
 «Я сейчас запись им обнулю и к Светославу наверх. Ты на входе…»
 «Валяй…»

Светослав чувствуя приближение Борислава, не стал мудрствовать лукаво и просто положил свою руку на голову сидящему напротив. Голова незнакомца резко упала на грудь, и он начал заваливаться вперёд и в сторону.
– Тихо, тихо, – сказал Светослав и подхватил засланца, сидевшего напротив, не дав ему упасть.
В двери номера постучали. Светослав открыл и впустил Борислава.
– Что?.. Тоже спит?.. – прокомментировал вошедший Волох, увидев ещё одного засланца в кресле. – Что за гости!.. Как приедут, так сразу спать! Никакого уважения к хозяевам!
– Как там? – поинтересовался Светослав, кивнув в сторону окна.
– Нормально, – ответил Борислав, – один спит в фургоне, второй сидит на лавочке. Медитирует под присмотром Луки. Ну что, начнём? – спросил он Светослава.
– Пожалуй.
Светослав, подошёл к спавшему и слегка шлёпнул его по темени пальцами. Засланец резко открыл глаза и, увидев перед собой двух незнакомых мужчин, инстинктивно попытался встать, но Светослав стоявший близко, успел надавить ему на плечо.
– Сиди, сиди, не вставай! – в своей манере сказал ему Борислав. – Субординацию при хозяевах будешь соблюдать, а мы люди простые…
– Вы кто? Как попали сюда?
– Мы те, кого ты искал, – ответил Светослав.
– Кого искал? – ошарашенно ответил мужчина.
Светослав убрал руку с плеча незнакомца, прошёл к своему креслу и сел.
– Тебя как зовут? – спросил он мужчину.
– Валерий.
– Хорошо, Валера, он же Олов. Так ведь тебя родители назвали?
– Не понимаю… – недоумённо ответил Олов.
– Послушай, – начал было Борислав, но его перебил Олов.
– Я сейчас полицию вызову!
– Вот-вот, дерзни, – отреагировал Борислав, заодно расскажешь правоохранительным органам про двух твоих дружбанов, которые сейчас крепко спят. Один в белом фургоне, второй на лавочке перед гостиницей. А также расскажешь про свои отпечатки пальцев на аппаратуре в этом фургоне. Что-то мне подсказывает, что аппаратура эта не совсем законна в гражданском обороте. Так? Это была первая часть информации, которую я хотел тебе сообщить. Часть вторая заключается в следующем. Мы не сотрудники ФСБ, СВР, ФСО и прочих ООО. Мы те, кого ты искал. Мы… Волохи.
– Я… – хотел было что-то сказать Олов, но Борислав остановил его жестом.
– Мне твои комментарии не интересны. Мне своё время на тебя, серого, тратить жалко. Поэтому!!! Пока я добрый… слушай и запоминай. А то снова уснёшь и проснёшься только в поместье Бенджамина, когда будешь доставлен туда подельниками. Ведь Беня тебя лично инструктировал? Да?..
Олов, будучи человеком неглупым и к тому же осведомлённым, поняв, кто передним, перестал изображать недоумение и просто спокойно слушал.
– Чтобы вы долго не мучились в своих поисках, мы пришли сами, – начал Светослав, - будете рыскать дальше, придётся принять радикальные меры. А если эти меры будут приняты, домой вы не вернётесь.
– Чего вы хотите? – осторожно произнёс Олов.
– Передашь своему хозяину видео, записанное камерой, – и Светослав указал на часы, стоящие на полке шкафа, у противоположной стены. – Если он человек не глупый, то должен проявить желание встретиться с нами. Если нет, то мы грустить не будем.
– Где и как вы готовы встретиться? – спросил Олов.
– Пусть он заявит о своей готовности, и мы его найдём.
– Вы?.. Его?.. –  эти вопросы Олов произнёс с чуть заметным сарказмом.
В следующий момент засланец шарахнулся в сторону. Но, запнувшись о кресло, упал на спину, выставив вперёд руку, будто от кого-то защищался.
Перед ним, тяжело дыша, стоял огромный бурый медведь. Косолапый не проявлял агрессии, а просто не отрываясь смотрел на чужака колючим взглядом хищника.
– Олов, ты хорошо мишутку понял? – спросил Борислав.
Засланец, ошарашенный появившимся из неоткуда хищником не услышал вопроса.
– Светослав, пошли, – позвал Волох, – пусть в себя приходит.

Глава 2.
 Демон (Однобокий)
Олов стоял и наблюдал, как Бенджамин на правах хозяина дома внимательно просматривал предоставленную ему запись. Просматривал не торопясь, часто возвращаясь к тому или иному месту, которое, по его мнению, представляло наибольший интерес. Закончив, он обернулся к Олову и спросил:
– Ты точно видел медведя?..
– Да. В этом нет сомнений.
– Странно… – задумчиво произнёс Бенджамин, – специалисты тоже сказали, что это не монтаж. Но почему прежде, чем появиться медведю, запись будто замирает на одну-две секунды? 
Хозяин встал, прошёлся по кабинету, заложив руки за спину, потом заговорил:
– Я читал твой отчёт, но всё-таки… скажи мне свои личные впечатления… Ощущения… Что это за люди?
Олов задумался, казалось, он хочет вернуться в то состояние, когда вместо Светослава увидел перед собой медведя.
– Не знаю, – произнёс он, – как правильно сформулировать. – Ощущения противоречивые. С первого взгляда, это обычные люди, ничем не примечательные. Я бы сказал, заурядные… В России таких тысячи. Но после первых секунд общения я вдруг почувствовал упругость воздуха. Впечатление было такое, будто они с собой принесли своё пространство… Пространство, которое сжимало воздух вокруг меня. Это была некая сила…  она располагала и сковывала одновременно.
– Неужели это они? – рассуждая вслух, сказал Бенджамин. – Все те записи о Волохах, которые хранятся в наших архивах тысячи лет, я воспринимал как сказку. Будучи молодым человеком, относился к этим многочисленным историям и наказам, как к фантазиям малограмотных предков.  Их чтение и обязательное подробное изучение всегда бесило меня. А тут вдруг… Сказка ожила! Если это действительно так, то впереди нас ждут большие перемены и огромные трудности. Этот чёртов мир и так никуда не годен. Все эти ряженые клоуны, называющие себя президентами, едва их вытолкнешь на вершину Олимпа, сразу пытаются изобразить себя умными и независимыми в принятии решений. Из года в год становится всё труднее управлять этими серыми массами народа. Каждое новое изобретение… технология…  делает их умнее. Поэтому, – произнёс он задумчиво, – это ещё раз подтверждает правильность нашего решения… Образование должно быть только для избранных. Всё остальное стадо нужно отуплять и убавлять его поголовье. Оставить можно только то количество, которое необходимо для обслуживания жизненного пространства достойных людей.
Закончив мысли вслух, Бенджамин сделал стоп-кадр на медведе и снова задумался. Олов сидел рядом и старался не мешать шефу.
– Как он это сделал? – снова заговорил хозяин дома. – Если это не подделка, то человек, умеющий вытворять такое… Уникум. Иметь союзника, способного управлять материей и сознанием – это огромная сила. Плохо, что перетянуть его на свою сторону невозможно! По крайней мере, так гласят заповеди наших предков.
– Но, меж тем, это же просто люди! – заговорил Олов. – А если это люди, то значит, они живут по тем же законам, что и все остальные. Неужели нельзя найти их слабость… тему, которая могла бы их заинтересовать?
Бенджамин уже начал жалеть, что стал откровенничать в присутствии Олова, который хоть и был человеком осведомлённым, но ему не были известны многие тайны тысячелетних архивов. Олов не был человеком посвящённым.
– Думаю, тему найти можно, только эта тема не подойдёт… нам.
– Переговоры никогда не мешали, – настойчиво продолжал Олов, – если есть необходимость почувствовать, прощупать противника. С чего-то нужно начинать.
– Нужно… – вновь задумчиво произнёс хозяин дома. – Я бы, конечно, с любопытством взглянул на настоящего Волоха, но, думаю, вряд ли это возможно.
– Но они ищут встречу. Шеф!  Если доверите, я возьму это на себя.
– Хорошо… Я подумаю, – ответил Бенджамин, а про себя добавил: «Боюсь, эта задача не твоего уровня». – Идите, Олов, мне нужно побыть одному, – добавил он вслух и пошел в сторону висевшего на стене старинного красного щита – эмблемы своего рода.

После ухода Олова хозяин дома ещё долго ходил по комнате, заложив руки за спину. Напряжённо о чём-то думая, он то подходил к окну, то усаживался за письменный стол и подолгу что-то читал на экране компьютера, потом вставал, подходил к книжной полке, брал очередную книгу и снова читал. Он будто что-то искал.
Так продолжалось до самого вечера. Когда за окном потемнело и поиски утомили, он достал из бара бутылку коньяка и стакан. Не торопясь, наполнил стакан на треть и прошел к камину, где сел в кресло.
 Камин не горел, но хозяина это обстоятельство, видимо, не сильно беспокоило. Поставив коньяк на журнальный столик и устроившись поудобнее в кресле, Бенджамин раскурил сигару. Дым, который хозяин, смакуя, выпускал изо рта, ничуть не мешал размышлять, а, напротив, создавал атмосферу, помогавшую вспоминать всё, что он когда-то усвоил в архивах под чутким надзором наставников и в первую очередь своего отца.
Умеренная доза коньяка обострила работу мыслей и немного сняла напряжение, но не убрала его до конца.
Он хорошо помнил лицо того человека, который беседовал с Оловом в гостиничном номере. Казалось бы, лицо как лицо, но взгляд!.. Та информация, что была ему доступна, гласила, что Волохи не Боги, но живут достаточно долго. Являясь обычными смертными людьми, они живут столько, сколько позволяет ресурс используемого ими тела. После смерти Волохи воплощаются в своём роду, но, в отличие от простого смертного, сохраняют все знания, накопленные за свои воплощения.
Бенджамин помнил, что период становления Волоха измерялся тысячами лет, а число рождений и смертей не имело значения, так как главное для них было изучать этот мир, хранить знания и направлять людей к некой, только им понятной цели.
Поэтому ему показалось, что во взгляде того Волоха он увидел всю глубину пройденных им тысячелетий. На него смотрел не человек, а все те, кем он когда-то был.

– Волохи!.. – этим словом он нарушил тишину кабинета, которую уже несколько часов не тревожила человеческая речь. – Волох, – сказал он, будто пробуя слово на слух.
– Ты звал меня?
Эти слова в сумраке кабинета прозвучали как раскат грома. Они настолько ошарашили хозяина, что он, умевший управлять и повелевать судьбами правителей этого Мира, вдруг замер и не мог даже повернуть головы.
Шаги раздавшиеся по скрипучему паркету, отозвались мурашками на спине Бенджамина. Тот, чей голос прозвучал в сумраке кабинета, прошёл и сел в соседнее кресло, расположенное с другой стороны журнального столика.
Мурашки со спины пробежали по рукам, и хозяин дома медленно повернул голову налево, в сторону нежданного гостя. В соседнем кресле сидел тот самый человек, которого он видел на записи, привезённой Оловом.
– Не бойтесь, я не причиню вам вреда, – сказал незнакомец.
Сделав пятисекундную паузу, будто давая Бенджамину прийти в себя, он продолжил:
– Меня зовут Светослав. Я тот самый человек, которого вы сегодня разглядывали на видео. Не спрашивайте, как я попал сюда. Это не та тема, которую сейчас нужно обсуждать. Мне известно, что ваша цель не дать состояться Кругу Волохов. Знаю, что вы готовы это осуществить любой ценой. В первую очередь рассматриваете вариант убийства любого из нас. Советую вам отказаться от этих намерений, ибо в противном случае мы будем вынуждены сделать с вами и остальными вашими то же самое. Без дополнительного оглашения.
Хозяин дома, понемногу приходя в себя, издал гортанный звук, прочищая горло и лишь после этого сказал:
– Весьма неожиданный визит… А я считал свою охрану самой надёжной в мире. Как вас?..
– Меня зовут Светослав, – ещё раз напомнил он своё имя.
– Та-ак. И вы – Волох?
– Да.
– Скажу честно. Меня и особенно Олова впечатлил ваш трюк с медведем.
Светослав не ответил на комплимент хозяина дома.
Повисла пауза. Бенджамин никак не мог собраться с мыслями и продолжить разговор, который он весь вечер пытался себе представить. Для этого он и штудировал тот объем информации, который когда-то в молодости в него пытался вбить его отец, каждый раз напоминая о том, что время прибытия Волохов близко и не исключено, что именно ему, Бенджамину, выпадет эта нелёгкая ноша. Отец был прав.
– Вы отлично говорите на нашем языке. Я даже не улавливаю какого-либо акцента, – попытался начать разговор хозяин дома.
– Мысли человека не имеют языка, этот процесс протекает независимо от лингвистических особенностей. Говорю я на своём языке, а до вас долетает то, что вы должны услышать.
– Пуф! Это как? – данный вопрос Бенджамин задал, уже забыв озноб, сковывавший его ещё две минуты назад.
Волох молчал. Вновь повисла тишина.
– Понимаю, – начал хозяин дома, – наверное, глупый вопрос. Я снимаю его.
На ходу собираясь с мыслями и стараясь не допускать неудобных пауз, Бенджамин сформулировал:
– Цель вашего визита ко мне? Вы хотели попросить не убивать вас и ваших коллег? И всё?
– Я пришёл не просить, а предостеречь от необдуманных поступков, которые могут привести к радикальным изменениям вашего жизненного пути.
– Если вы так всемогущи… И легко можете проникнуть в самое охраняемое поместье планеты, зачем вам нужно предупреждать меня?
– Есть законы мироздания, незнание которых освобождает от ответственности. Но после того, как они оглашены, нарушение этих законов влечёт неотвратимое наказание соразмерно содеянному. Это действует независимо от того, как вы себя оправдываете. И так как мне эти законы известны, я не могу их нарушать. Поэтому вас как несведущего я обязан предупредить. Я это делаю не для того, чтобы уберечь вас. Я это делаю, чтобы не попасть под удар Создателя за нарушение правил, им установленных.
– Жёстко. По отношению ко мне… И по отношению к себе тоже. Где изложены эти правила, о которых вы говорите?
– Понимание законов развития Мира, понимание правил, установленных Создателем, приходит с уровнем развития, поэтому записывать их не имеет смысла, – ответил Светослав.
– О каком Создателе вы говорите? Христе? Будде?.. – поинтересовался хозяин дома.
– У Создателя нет, и не может быть имени потому, что имя несёт узкую направленность черт личности, а Создатель – это Единство Множеств, состоящее из мириад Сущностей, поэтому именем он не может ограничить себя. Как только вы присвоите ему имя, автоматически вступите с ним в противоречие.
– Интересно мыслите… Скажите, а почему вы так боитесь своего Создателя?
Светослав улыбнулся:
– Это не боязнь, а восприятие реальности при условии понимания происходящих процессов. И потом, это не только мой Создатель, но и ваш… И всего того, что вы видите и не видите.
– Я хорошо знаком с вашими религиозными воззрениями. Вот в этом и есть разница между нами. Вы придерживаетесь каких-то правил, при этом ссылаясь на некоего Создателя, тем самым ограничиваете себя в развитии. А вот у меня правил нет, и, следовательно, я в своём развитии свободен, и оно пройдёт разностороннее, и результат его будет куда жизнеспособней, чем ваш.
– Не хочу с вами спорить, но должен предупредить… если этот разговор мы продолжим дальше, то его последствия будут для вас небезопасны.
Хозяин дома не заметил, как первоначальный страх перед незнакомцем, обусловленный всей свалившейся на него сегодняшней информацией, вдруг куда-то исчез, и он почувствовал себя спокойно. К нему даже вернулась его неизменная уверенность в себе и манера смотреть на всё происходящее чуть свысока.
– Вы угрожаете мне в собственном доме… – не то удивляясь, не то возмущаясь, произнёс Бенджамин.
– Да какие могут быть угрозы. Это меры безопасности… для вашего тела и моей души. А то, о чём мы начали говорить, это не религия, а миропонимание.
Бенджамин, соглашаясь, покивал головой и пояснил:
– Я вовсе не обвиняю вас. Я человек-реалист, поэтому, думаю, ничуть не преувеличу, если предположу, что при тех способностях, свидетелем которых я стал, вы давно могли бы убить меня, если б хотели. Даже сейчас… Просто ваши слова прозвучали странно. Я не до конца понимаю, что вы имеете в виду… Что вы можете сказать такого, что меня убьёт? Сообщите мне, сколько страдает людей от деятельности «злого мирового капитала»? И я умру от угрызений совести? Или расскажите, как такие, как я и мне подобные, оказывают влияние на страны и государства путём разрушения их экономики и затем захватывают природные и другие ресурсы?.. Если речь пойдёт об этом, то можете не трудиться, я об этом знаю и ничуть не жалею. Мир так устроен, выживает сильнейший и умнейший. Все остальные рассуждения – это сопли и слюни слабаков, которые не сумели, не смогли стать тем, кем мечтали. Вот они и выдумывают разного рода теории о счастье для всех. Но заставьте этих теоретиков управлять чем-нибудь, хоть самым малым предприятием, и они его развалят и никогда ничего не создадут.
Светослав слушал этого человека и чувствовал, как ему, Волоху, неприятно находиться рядом с ним, тем более что-то рассказывать. Но выбора не было, он знал, что будет именно так, поэтому терпеливо ждал, когда хозяин дома выскажется. Ждал и внимательно наблюдал за собеседником.
После сказанного Бенджамин затянулся сигарой и выпустил дым вверх, в сторону, чтобы он не мешал Волоху.
Светослав, поняв, что эстафета диалога передана ему, заговорил:
– Я не стану утруждать вас и себя тем, что начну рассказывать основы… чтобы указать на ошибку. Для вас сейчас это тёмный лес и все мои потуги будут просто сотрясанием воздуха. Начну вот с чего! Укажу ваш уровень развития. Не для того, чтобы обидеть… А для того, чтобы вы почувствовали своё место в иерархии Создателя. В Мир Яви вы пришли во второй раз, что является большой редкостью для Сущностей, прибывающих из Тёмной Нави. Обычно это разовое путешествие. Вы – Купец. Из четырёх условных уровней это второй. Вы полностью соответствуете ему. Это не плохо и не хорошо. Я тоже когда-то проходил этот уровень, он по-своему сложный. Говорю это для того, чтобы вернуть вас к сказанному о том, что побеждает умнейший и сильнейший. На этой планете достаточно людей, которые умнее и сильнее вас. Ведь сила заключается не только в умении просчитать выгодные сделки, попирая себе подобных… Видов силы очень много. Есть и такие, о которых вы, современная цивилизация, даже не подозреваете. Но… сильная сторона у вас, представителей Тёмных, есть - заключается она в созданной вами системе. Кстати, система довольно эффективная, особенно в её аналитической части. Вашим предкам нужно отдать должное. Но! Эта система заточена на пожирание себе подобных. Вы людоед. Вы – людоеды!.. В этом и есть ваш успех. Говоря «ваш», я имею в виду всех Тёмных. Дело в том, что отнимать, разрушать, паразитировать гораздо легче… Намного труднее созидать. Поэтому у Светлых, имеющих более высокий уровень развития, никогда не возникает мысли или желания создавать, что-либо разрушая. Разрушая что-то и кем-то созданное ранее. Для тёмных же паразитизм – это образ существования.
 Произнося последнюю фразу, Светослав уже сжимал, рукой тонкого тела, стакан с недопитым коньяком, который стоял перед хозяином дома. Закончив говорить, Светослав начал потихоньку двигать стакан по журнальному столу. Со стороны это выглядело так, что стакан двигался сам собой. Это немало удивило Бенджамина, и он внимательно наблюдал за происходящим. Потом стакан медленно поднялся на определённую высоту и с еле уловимой скоростью полетел… Ударившись о заднюю, стенку жерла камина, стакан разбился, и остатки коньяка расплескались на приготовленные кем-то дрова. Через секунду коньяк вспыхнул. Синее пламя спиртного начало разжигать очаг.
– Это не фокус, это то, что можно объяснить с научной точки зрения, но этой точки зрения у вашей науки пока нет. Я это продемонстрировал для того, чтобы вы осторожнее рассуждали о «жизни достойных людей» и уважительно относились к замыслу Создателя, – сухо проговорил Светослав.
Бенджамин, глядя на разгорающиеся дрова, произнёс:
– Впечатляет… Людоед… Зачем вы пришли ко мне? Думаю, не для того, чтобы просить не убивать вас и ваших друзей. Не для того, чтобы убить меня. Не для того, чтобы поучать… Чего вы хотите?
– Вот теперь вы начинаете думать в нужном направлении, – не торопясь сказал Волох. –  Если бы я просто хотел прервать жизненный цикл вашего тела, то это не составило бы труда, и мне не нужно было б приходить с визитом. То, что я пришёл не просить за жизнь свою и своих друзей, тоже верно. Моя жизнь в явном мире не ценнее прочих.  И меня в данную минуту беспокоит одно – я не должен помогать тебе, исправлять твои ошибки. Я могу только озвучить их. И я сам не должен здесь совершить ошибку… Теперь о главном. В ваших архивах должна быть информация о том, что вначале ушли Бо Га (Боги), а затем мы. Ушли и предоставили вам возможность проявить себя, самостоятельно найти путь, как стать ЧЕЛОВЕКАМИ. Мы тогда могли вас уничтожить, но это нарушило бы равновесие. И эволюции людей ваше уничтожение не принесло бы пользы, а следовательно, и развитию Создателя. Срок попущения Создателя для вас закончен. Теперь не будет недомолвок в переговорах, не будет и витиеватых формулировок. Трактовки сказанного не будут приниматься взамен сказанного. С этого момента чёрное будет называться чёрным, а белое белым. 
– Маски сброшены, вызов принят, – проговорил, улыбаясь, Бенджамин. - Красиво говорите. Если уж разговор пошёл о глобальном, то позвольте заметить, что всё, созданное на этой планете, создано нашей цивилизацией или при её помощи. Всё, что движется, летает или действует каким-либо другим способом, сделано нами. Теми, кого вы называете Тёмными. Всё, что у вас есть, создано нашим интеллектом. Фундаментальная наука, пусть она пока несовершенна, но она тоже создана нами, и ваши учёные строят свои знания на фундаменте, заложенном нами. Ваши учёные не признаются планетарным научным сообществом, пока не опубликуются в наших научных журналах. Идеология коммунизма, которую вы называете своей, придумана нами и внедрена вам. Более того, все ваши учёные мужи до сих пор не понимают этого! Они что-то там изучают, выковыривают какие-то исторические данные, спорят, кто в каком вагоне ехал… Опломбированном или нет. Кто кого заслал… Доказывают, что, мол, злые империалисты таким образом хотели ослабить и расчленить Россию. – Бенджамин прервался, раскурил почти погасшую сигару, выпустил клуб дыма в потолок и продолжил: – Придурки!.. Зачем нам что-то было захватывать и расчленять. Ваша элита жила нашими идеалами, почитая за образец наш образ жизни. Эта элита даже не всегда говорила на родном языке, считая его примитивным и грубым. Россия была у нас в концессии. Мы получали из неё всё, что хотели, и в тех объёмах, какие нам требовались. Никому из ваших мудрецов и в голову не приходит до сих пор, что коммунизм в том виде, в котором он к вам зашёл, был создан только для одной цели… Уничтожить. Уничтожить то, что у вас в стране зрело и угрожало нам всегда – ваше желание жить в обществе равных социальных возможностей. Даже многие ваши купцы того времени стали экспериментировать с тем, что начали образовывать всех поголовно. Староверы… те вообще жили общинами, где каждому отводилось место по его уровню интеллекта. Они отвергали ссудный процент и при ведении хозяйства вообще не пользовались услугами банков. Этому зерну нельзя было позволить взойти. Вот вы и получили коммунизм, чтобы ваше зерно никто не успел рассмотреть. Что скажешь, Волох?
Светослав вначале не хотел отвечать, видя, что собеседник намеренно пытается увлечь его в плоскость своих рассуждений, но потом всё же сказал:
– Да, признаю… с коммунизмом у вас была неплохая задумка. Уже тогда вы планировали уничтожить нашу цивилизацию, бросив её в «топку мировой революции». Помните такое?.. Внедряя в Россию коммунизм, вы преследовали только одну цель – глобального перехвата управления миром, хорошо замаскировав её под новую идею. Вы, а точнее ваши единомышленники… предшественники, в том числе сородичи, были довольны замыслом – под прикрытием благородной идеи о всемирном равенстве и братстве одним выстрелом убить трёх зайцев.  Первый - уничтожить народ – носитель древней культуры, в генетической памяти которого заложен код духовного развития планеты. Второй – получить свободный доступ к кладовой ресурсов планеты, которые она хранит тысячи лет, как стратегический запас для будущего развития цивилизации, той цивилизации, которая поймёт замысел Создателя и пойдёт по его пути. Третья цель – опорочить идею общества равных социальных возможностей дурным лозунгом всеобщего равенства, который воплотили как всеобщую уравниловку. Но Создателя перехитрить сложно. Пришёл человек, который на вашей задумке поставил жирный крест. Ваше оружие он развернул против вас. И коммунизм из могильщика России превратился в могильщика капитала.
– Что ж! Откровенность, за откровенность! Тогда и я призна;ю... Да! Ваш Сталин был хорош! Скажу честно… Отец мне рассказывал, что в какой-то момент он и те, кто управлял ситуацией на планете в начале и середине двадцатого века, решили, что Сталин Волох. И вначале было принято решение оставить Европу и уйти в Америку. Вы легко могли бы потребовать этого перед Правью. Исходя из основ – равного развития в Мироздании. Так же, как когда-то это сделали мы, потребовав равных условий развития без участия БО ГА. Но… Позже, изучив внимательно окружение Сталина, мы поняли, что это не так, точнее, что он не Волох. И тогда…
– И тогда, – прервал Светослав, – вы подарили ему меч, давая понять, что знаете, кто он. Что он всего лишь Воин, хотя и очень высокого уровня развития.
– Да. Верно. Но меч – подарок многозначный. И одно из основных значений то, что человек смертен. Как там у вашего знаменитого писателя Булгакова?.. «Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!».
– Читали Булгакова? – спросил Светослав.
– Да-а-а. Читал. Противника нужно знать хорошо. И уметь думать, как он, а литература позволяет это сделать. В особенности такая… Именно этот роман и отношение к нему Сталина привело нас к мысли, что он Волох. Мы даже думали, что его генералитет – это тоже Волохи. Но потом, внимательно изучив его окружение, поняли, что ошиблись. Последующие события только подтвердили это, когда ваш генералитет начал тащить из Европы разное барахло. На потеху всему миру… Сталин был одинок, а Волохи по одному не приходят.
Бенджамин встал, подойдя к бару, достал два стакана и вернулся. Налив коньяк в оба, один пододвинул Светославу, второй взял себе и сел в кресло. Отпив половину налитого, одним глотком, он продолжил:
– Когда вы, Волохи, ушли… то мы и ваши Светлые начали свой путь в равных условиях. А теперь?.. Где они?.. Покажите мне, чего они достигли! Даже во главе вашей страны, которую вы считаете последним оплотом Светлых сил, стоят те люди, которые дальше своего носа не видят… Да! У нас тоже много идиотов, и некоторые из них поставлены нами управлять целыми странами, но мы это контролируем. А кто контролирует ваших идиотов? М-м?.. – хозяин дома вопросительно посмотрел на Волоха и продолжил. – Тоже мы! Все ваши Благие Вести, которые вы сюда привносили через своих посланников, мы превратили в религиозные учения и интерпретировали их так, что для нас они не представляют вреда. Ваши детища, которых вы называете Светлыми, ведомы нами. Мы давали и даём им новую идеологическую жижу, когда надоедает старая, и они, подпрыгивая от радости, бегут за ней, круша на пути всё, на что мы укажем. Ваши чада проиграли, а вместе с ними и вы. Вы проиграли уже тогда, когда покинули Мир Яви в первый раз. Ну, что молчите? Или нет ответа?
– Да, думаю… отвечать или нет. Вы так уверенны в своей правоте, что не хочется вас разочаровывать.  А если отвечать, то вначале хочу спросить… Вы знаете о том, что и вы, и я это частицы Создателя? Что и ваша жизнь и моя это части его Замысла?
– Конечно знаю, – усмехнулся Бенджамин. – Скажу вам больше! Кем будет наш Создатель, определяем мы… как вы говорите, его «частицы». Эту игру начал он. Он нам дал свободу воли и свободу выбора, поэтому я ничего не нарушаю! Я действую строго по его Замыслу, являясь вашим антиподом. Молчите?.. Тогда спрошу я. Вам известно, что есть миры, где наша цивилизация одержала верх? А если это так, то почему бы этому не случиться и здесь?
– Хорошо, – улыбнулся Светослав. – Спешу вас огорчить.  В варианте развития, созданном вами, если ничего не изменить, а оставить всё, как есть, чтобы происходящее также вяло текло, вашей цивилизации, я имею в виду ту часть, представителем которой вы являетесь на Земле, осталось существовать максимум три поколения, за которые вы окончательно деградируете и вымрете. По крайней мере, вымрет костяк, что мнит себя планетарным управленцем. Вас заменят те, которых вы в своё время считали людьми второго сорта или вовсе недочеловеками. Все страны, которые приняли ваш образ жизни, начинают вымирать. Ваша наука зашла в тупик. Все те достижения, которыми вы так кичитесь, не заслуга ваших теоретиков, а всего лишь плод метода «научного тыка», многочисленных экспериментов, результаты которых притянуты за уши к некой теории. Но вот беда… девяносто процентов этих теорий ложны! Начиная с попытки объяснить силу тяготения, заканчивая последними достижениями в области элементарных частиц, которые вы просто выдумали и подогнали теорию под результаты экспериментов.
Светослав прервал своё рассуждение, подойдя к камину, он поправил горевшие в нём дрова, доложил пару поленьев и наблюдая за игрой пламени, продолжил:
– Новых знаний вы уже не получите никогда… потому, что деградировали духовно. Хотя нужно сказать, что сегодняшний уровень технологий вас вполне устраивает. Вы научились относительно быстро перемещаться по планете, по максимуму удовлетворять свои хотелки. Осознавая технологический тупик и просчитав ресурсы планеты, вы решили «достойным людям» обеспечить заявленный уровень существования. Поэтому остальные согласно вашему плану всего лишь обслуживающий персонал. А чтобы этого достичь, нужно совсем немного – кратно сократить население планеты, которое по какой-то непонятной для вас причине стало расти в арифметической прогрессии. К цели вы решили идти простыми, несложными путями. Например, просто снизить репродуктивные способности человека. При этом в способах не стеснялись…

Бенджамин внимательно наблюдал за гостем, а тот поправив горевшие поленья вернулся в своё кресло, продолжая рассуждать:
– Не стеснялись, начиная от медикаментозного вмешательства, заканчивая насаждением содомии и развращением подрастающего поколения. Дальше вы стали лечить то, что лечить не нужно, и, наоборот, не лечить то, что лечить необходимо. Потом вы запустили комплекс болезней, которые, дополняя два выше названных способа, позволили вам начать процесс сокращения населения. А вы говорите, не противоречите замыслу Создателя. Я уже не говорю о подготавливаемой войне, которую вы тоже хотите списать на агрессию против вас. Но… как вы сказали, «маски сброшены». И чёрное теперь будет называться только чёрным. Для этого я здесь. А вы говорите, Светлые ничего не могут. Я-то Светлый… как и все остальные, пришедшие со мной. Кстати! Вы же не знаете новость… так как отрезаны от информационного поля. Те миры, которые упомянули, где «ваша цивилизация» одержала победу, больше не существуют. Попущение Создателя для них тоже закончилось. Они так обглодали свои планетарные системы, что их пришлось уничтожить. Все сущности, способные к дальнейшему развитию, переведены в Тёмную навь. Вот этим мы и занимались во время нашего отсутствия на этой планете.
Хозяин дома чуть отпил из стакана и поставил его на столик, потом поднял взгляд на Волоха и проговорил:
– Напомните, как вас зовут.
– Светослав.
– Светослав… Если мы части одного целого, зачем нам враждовать? Объединим наши усилия и сделаем этот Мир, каким он должен быть. Вы укажите нам прямой и короткий путь к Создателю. И то, к чему вы стремитесь, настанет сейчас, а не через тысячу лет. Вы научите нас своим премудростям, мы вам дадим свои технологии. Гармония жизни ведь называется гармонией потому, что это – путь света объединённого. Не так ли?
– Нет. Не так. Во-первых… Гармония – это путь света единственный. Во-вторых, к Создателю нельзя прийти быстренько только потому, что он с тобой не расстаётся. Независимо от того, слышишь ты его или нет. Не расстаётся не потому, что он добренький, а потому, что ты его часть. Пусть даже не самая лучшая… То, что ты называешь «премудростью», можно постичь тогда, когда готов к ней - к премудрости. Мы с вами обязательно объединим усилия, но не тем путём, что предлагаете вы, а тем путём, который определил Создатель.
– Верный воин Создателя! Меня всегда интересовал ответ на один вопрос: что заставляет таких, как вы, упрямо идти по какому-то странному пути, полному ненужных условностей и обязательных лишений. Прям какая-то «садомаза».
– Слышал выражение «Тайрага Зов Истока»? – спросил Светослав.
– Нет… Зов чего?
– Зов скрытого светлого пути. Того пути, который открывается при достижении определённого уровня развития.
– Нет, о таком пути не слышал. Это… наверное, что-то из вашей религии.
– У нас нет религии. У нас есть знания… миропонимание. А об этом пути и Зове Истока вы скоро услышите и не только услышите, но и увидите… Теперь о главном! О цели моего визита. Хорошо, что вы включили экстренную связь, подходя к бару за коньяком. Теперь нас услышат все, кто должен это слышать. Нам известно, что, узнав о прибытии Волохов, вы приняли решение идти ва-банк. Другого пути у вас нет. Попущение Создателя для вас окончено. Результат развития планеты – «0», результат развития цивилизации планеты отсутствует… Всё погрязло в войнах, насилии, пожирании себе подобных. Вы теряетесь в догадках, почему так кратно увеличилось население планеты за последние сто лет – с полутора миллиардов до восьми? – Светослав улыбнулся. – Всё очень просто… Цикл эволюционного развития сделал полный оборот. Стали массово возвращаться те сущности, которые покинул этот мир по вашей вине. Создатель решил ускорить эволюционное развитие планеты и вашу эволюцию тоже. Это было финальное испытание.
– Да?.. – усмехнулся Бенджамин – И что мы должны были сделать? Наверное, отдать всем этим бесконечно плодящимся туземцам всё, что у нас есть?.. И вместе с ними в лохмотьях бегать под пальмами?
Светослав ответил на сарказм иронией:
– Примерно так, – потом, поменяв тон на серьёзный, продолжил: – Начиная с этой минуты у вас больше нет возможности говорить о том, что вы не знали или не могли предположить. В ваших архивах достаточно информации о том, что каждая Сущность, приходящая в Мир Яви, есть часть Создателя. Приняв на себя роль управления процессами на планете, вы обязаны были учитывать это. И первое, что должны были сделать – помочь им продвинуться эволюционно. Потом, используя потенциал пришедших, вы должны были преобразовать планету так, чтобы помочь ей вернуть облик, который она утратила, увеличив свои размеры во время последнего эволюционного скачка. Кстати, утратила по вашей вине, когда вы, обретя возможность управлять плотной материей посредством энергетики силовых полей тонкого мира, отказались принимать плотную неживую материю как часть разумного мира. Забавно и прискорбно было наблюдать, как создав ложную теорию, отделили себя от плотной материи, объявив, что постигли суть взаимодействия сил во Вселенной и посему готовы продолжить своё развитие в энергетической форме. Вы тогда провозгласили, что плотная материя мира Яви – это низшая форма, рудимент разумной жизни, средство обеспечения существования высшего разума. Не часть разумной жизни, не звено общего процесса развития, а просто средство обеспечения. Помнишь такое?
–Даже не понимаю, о чём вы.
– А ты вспоминай. Вы все вспоминайте… – Светослав обвёл взглядом комнату. –  Поднимайте свои архивы… Маленькая подсказка. Это было в те времена, когда человечество проходило биогенный этап своего развития. Вы стали вмешиваться в развитие планеты и корректировать его по своему усмотрению. Не взаимодействовать и создавать условия для развития, а именно править всё согласно вашей придуманной теории. Это повлекло разрыв связи Разумного живого и Осознанного неживого. Чтобы устранить перекос, устроенный вами, пришлось перезапускать процесс развития на планете по новому сценарию, с новыми условиями окружающей среды и иными возможностями разумной Яви. Иными возможностями человека. А так как прощение прямо пропорционально не раскаянию, а деянию возмещения, вы должны были, для начала, помочь планете вернуть паро-ледяную оболочку. Изменение условий жизни на планете автоматически повлекло бы ускорение развития эволюционных процессов. Но, похоже, время, отведённое для исправления ошибок, вы потратили впустую.  Что вы решили делать с Сущностями, воплотившимися в мир Яви? Решили поступить просто… Выморить их. То есть сжить со свету. А вы говорите, не противоречите Создателю.
– Чего вы хотите для вашего Создателя? – с чуть заметным высокомерием и раздражением спросил Бенджамин.
– Для нашего Создателя! – парировал Волох, подчеркивая принадлежность Тёмных и Светлых к общему Замыслу. – Если вы пропускали уроки наставников, то я напомню, что через Явный Мир лежит его, Создателя, путь развития. И вы, и я, и всё, что вокруг нас, часть этого пути.
– Я прилежно учил уроки и очень хорошо усвоил, что вы без нас существовать не можете, также, как и Он.
–  Двойка вам… Это вы без нас не можете. Нечего вам будет поглощать. Ваше присутствие в теле Создателя ограничено Темной Навью, а после уровня развития сущности, называемом «БО ГА», вас вообще нет и быть не может. Мы терпим вас как необходимое условие развития, поэтому вы всегда будете присутствовать… Важно в каком виде! На данной планете вы обрели вид пожирателей жизни. Вы извратили не только её смысл, сведя его к трём животным инстинктам: жрать, пить и размножаться.   Но самое неприятное заключается в том, что вы решили посмеяться над основой, заложенной Создателем, над мужским и женским началом, в которых заключено необходимое разнополярное развития Сущности. А говоришь, не противоречишь замыслу…
– Допустим… Но твой Создатель может и не стать тем, кем ты его видишь, а может стать тем, кем я его вижу. Поэтому, Волох, делайте то, что задумали, а мы будем делать то, что задумали мы. Ты жалеешь людей? А это стоит того?
– Удивительно! Ты такой же смертный, как и все остальные. Ты не будешь жить вечно и даже не будешь жить долго. В лучшем случае ты продлишь своё существование, пересадив пару сердец. Дальше что?..
– Мы не приходим в этот мир, как вы, из рода в род. Мы живём родами только в Явном Мире, обеспечивая каждому достойному лучшую жизнь.
Светослав посмеялся и, повторив слова собеседника, ответил:
– «Каждому достойному лучшую жизнь». Ваш эгоцентризм зашкаливает, не позволяет заметить самых простых вещей… Ты задумывался когда-нибудь, для чего горит Солнце? Исходя из мировосприятия твоего и тебе подобных, оно горит только для овеществления животных потребностей, вершителей судеб с примитивным мышлением. Вдумайся… Солнце сжигает энное количество тонн вещества только для того, чтобы ты и тебе подобные грели пузо под его лучами?.. Тебе не кажется, что это слишком глупо и неоправданно расточительно со стороны Создателя? Может, есть какая-то другая цель, для которой тратятся такие огромные ресурсы? Ведь вы же всё переводите в деньги… Выгодно – невыгодно. Посчитай!.. Природа не терпит пустоты. Энергия, какого бы вида она ни была, не тратится просто так. Значит, кроме восьми миллиардов сущностей живущих на планете в человеческом обличии есть ещё что-то, для чего Создатель тратит свои усилия. Его цель – эволюционное развитие жизни во всех известных только ему направлениях, а мы одно из них. А теперь думай… с Создателем ты или нет. Если нет, то для чего ты ему нужен? Как антипод Светлых?.. А зачем ему такой антипод, который не помогает развивать жизнь, а напротив, уничтожает её! Вы вовремя подметили удобные для вас философские выкладки Канта, революционные для своего времени. Его «Критики чистого разума». Помните: антиномии… «единство и борьба противоположностей»? Используя измышления Гегеля, вы обосновали своё оружие против Здравомыслия и назвали его Диалектическим материализмом. А само высказывание «единства и борьбы…» вы легко используете при оправдании любых своих злодеяний. Единство и взаимодополнение противоположностей – вот истинное звучание формулы, которая обозначает явления, на первый взгляд кажущиеся прямо противоположными. Именно взаимодополнение не даёт сорваться в хаос взаимного уничтожения. В учениях философов, как бы они ни казались мудры, могут быть… и есть ошибки. Вы видели их, эти ошибки… Для вас это был давно пройденный этап! Но вы умышленно использовали их как фундамент для обоснования своих замыслов в противостоянии Создателю.

Волох закончил, повисла пауза. Наблюдая за Бенджамином, он услышал слова Борислава:
«Светослав, пора… Лука беспокоится!»
Но он продолжил диалог с Бенджамином:
– Газиантека… Когда разрушится древняя крепость и падут её двенадцать башен, это станет предупреждением Создателя о начале необходимых перемен на планете.
Бенджамин усмехнулся:
– Это пророчество?..
– Не вынуждайте Создателя вмешиваться…
– Ну допустим, я услышал тебя и встал на путь тот, что ведёт в ваше… В ваш Светлый мир. Что будет?.. Что делать?..
– Что делать лично тебе?.. Для начала нужно отказаться от того, что ты задумал. После этого тебя либо убьют, либо ты исчезнешь навсегда, и о тебе больше никто никогда не услышит. Сила…  определит силу работы, когда достигнешь работы перехода.
Бенджамин не понял последнюю фразу и, нахмурив брови, спросил:
– Что означает эта абракадабра?
– Прощай.
– Ты уже уходишь? Жаль. Разговор только начался… Хорошо. Тогда на прощанье слушай… Ты хочешь, чтобы мы отказались от своих замыслов, чтобы мы проиграли. А кто победит? Ваши нувориши? Те, кто предали и продали свою страну? Что вы несёте Миру? Какова ваша или их идея? Чем они отличаются от нас, кроме своих аппетитов и амбиций! Хорошо!.. У нас цель уничтожить вас как цивилизацию, как нашего антипода. Наша идея – выживает сильный, с рациональным складом ума, позволяющим брать самое нужное, выгодное… то, что позволяет двигать самую передовую идею. И деньги во всём этом не цель, как многие думают, а всего лишь средство… возможность двигаться вперёд. А какая цель у той верхушки, которая стоит у руля России? Представим, что наша система пала, мы разбиты в экономическом, политическом, в военном плане! Нас не стало!.. Представляешь, какой хаос и упадок ждёт планету? Потому что останутся те, которые были подготовлены нами как разрушители! Они ничего не могут создать, они существуют для другого! Чтобы разрушать!!! Разрушать по нашему замыслу.
«Светослав, не слушай его, уходи!!! Это ловушка!!!» - раздался крик Луки.
Светослав хорошо слышал Волоха, но продолжил разговор с Бенджамином:
– Если так, то, учитывая сегодняшнее противостояние Западной цивилизации планеты и Великоросской цивилизации, получается, ваш замысел, восстал против вас. Тогда, стратеги, грош вам цена в базарный день! А то, что касается наших нуворишей, то им уже объявлено, кто они есть, поэтому участь их решена и незавидна. Так как по Замыслу Создателя законы Мироздания начинают действовать с момента их оглашения. А вам я только что объявил… Спасибо за включенную трансляцию. Меня слышали все, кто должен был это слышать!
Светослав засмеялся.
Внезапно дверь распахнулась, и в кабинет не вошёл, а ворвался Борислав со словами:
– Светослав, уходи, я следом!
Бенджамин резко развернулся в сторону незнакомца.
– Шо уставился! Мимо я проходил!.. – скороговоркой выпалил Волох.
Справа и слева от входных дверей стояли рыцарские доспехи. На ходу Борислав выдернул у одного из рыцарей кинжал, висевший на поясе, и с силой метнул его. Просвистев мимо Бенджамина, кинжал громко ударил в старинный красный щит. Воткнувшись, оружие издало характерный дребезжащий звук.
– Это чтоб не терзали сомнения, – сказал Борислав.
Бенджамин, в жизни которого практически не было непредсказуемых ситуаций, от неожиданности вжался в кресло и широко раскрытыми глазами смотрел на происходящее. Привыкнув всегда незримо управлять и повелевать, быть над ситуацией, он онемел от скорости событий.
Гулкий удар в щит, висевший на стене, чуть дальше его кресла, заставил Бенджамина резко обернуться на звук. А когда он повернулся назад, то уже не увидел ни Светослава, ни второго гостя. 
Вдруг очертания окружающих предметов стали нечёткими, освещение кабинета, и без того приглушённое, заметно потемнело и через секунду пропало совсем.

…Бенджамин открыл глаза, пытаясь понять, что происходит. В кабинете было тихо. Неяркий свет, ровно и спокойно освещал помещение. Посмотрев на недопитый коньяк в стакане, и прислушиваясь к своим ощущениям, Бенджамин вслух спросил сам себя:
– Я спал?..
Раздался резкий звонок телефона.
Хозяин, испытывавший слабость к стилю «ретро» и обставивший свой кабинет различными старинными предметами, начиная с семейных реликвий и заканчивая просто красивыми картинами и редкими экземплярами мебели, не оставил без внимания и звук телефонного вызова. Ему нравился обычный, без затей, дребезжащий звон телефонного звонка начала двадцатого века, но сейчас он почему-то заставил его вздрогнуть.
Хозяин нажал клавишу громкой связи и услышал хорошо знакомый голос:
– Бенджамин, что там у тебя происходит? Волох был?.. 
– Что происходит? – переспросил хозяин.
– Да, да!.. Ты нажал кнопку экстренной связи посреди ночи, и мы полчаса слушали, как ты разговаривал с кем-то.
– Что значит слушали, а видеосигнал?..
– В том-то и дело, что кроме звука ничего не было. Я и звоню узнать, с тобой всё в порядке? Ты трезв?..
– Я трезвее всех на свете, чёрт побери! – крикнул он, наклонившись к микрофону, и через секундную паузу добавил: – Думаю, нам всем нужно срочно встретиться.
Бенджамин отключил связь и осмотрел кабинет. Он остановил взгляд на догоравших углях камина и не мог вспомнить, когда он или прислуга его разожгли. Осматриваясь дальше, хозяин медленно подошёл к семейной реликвии. Волна жара окатила его с головы до пят. Из щита, засаженный до половины, торчал старинный кинжал.
– Значит, не приснилось… – проговорил он сдавленным голосом, расстёгивая ворот рубахи.

Глава 3. 
НОЧЬ НА ВЕТРУ
Светослав с трудом открыл глаза, казалось, что всё тело залито свинцом. Это хорошо знакомое ему состояние возникало в тех случаях, когда приходилось из Навского путешествия быстро возвращаться в Явь. Если Жива (Сущность) уходила слишком далеко, то при возвращении тело не сразу начинало слушаться. Так было и в этот раз.
Сквозь шум и свист пронизывающего ветра доносился треск ломающихся деревьев.
Холод проникал в каждую клетку Волоха. Светослав никак не мог собраться с силами, чтобы встать.
Где-то далеко слышалось рычание Борислава, и Светослав понимал, что нужно его участие.
– Светослав, ты здесь? – крикнул Лука.
– Да… Здесь.
Волох открыл глаза и увидел, как струна Луки, со свистом рассекая воздух, вращается над его головой, создавая некое подобие купола. Справа и слева от места, где он лежал, сидели парни, которых оставил Полкан. Оба ёжились от пронизывающего ветра и щурили глаза, пытаясь разглядеть хоть что-то среди вращающейся вокруг них смеси пыли, травы и листьев. Борислава рядом уже не было.
– А где Борислав? – с трудом выговаривая слова, спросил он Луку.
– Одну тварь загнал в распадок, думаю, скоро подойдёт. Ты как? Всё нормально?
– Да.
Солнце ещё не показалось из-за горизонта, но верхушки ближайших гор уже становились видны на чуть посветлевшем небосводе. Светослав осмотрелся вокруг, насколько позволял вихрь, поднятый струной Луки.
– Та-а-а-к, – произнёс Волох, – Лука, позволь-ка я выскочу из-под твоей опеки, смотри, не зацепи меня струной. Я к Бориславу.
Лука чуть замедлил вращение струны, Светослав перепрыгнул границу, обозначенную вихрем, и отбежал чуть подальше.
Снаружи, в преддверии утра, нарушая тишину, начинали петь птицы. Холодный воздух по склонам гор медленно двигался вниз, шевеля заспанную листву.
 «Как будто и не происходит ничего», – подумал Волох.
Внизу, под горой, в распадке послышался резкий щелчок, больше похожий на выстрел, и за ним последовавший треск ломающегося дерева.
 «Борислав», – пронеслась мысль в голове.
Быстро скользя по склону, в темноте, он пытался определить место, откуда донёсся звук. Гора, где Волохи организовали себе место для работы в Нави, была невысокой. Примерно минут через пять быстрого спуска Светослав стал различать звуки, и узнавал голос Борислава, который чертыхался на кого-то.
– Борислав… к тебе иду! – крикнул он другу. – Меня не зацепи…
Внезапно он ощутил резкий ветер в лицо, хотя ветер дул по склону горы, в попутном направлении.
– Та-а-к, – произнес Волох и расправил струну.
Через мгновение, в лесной чаще он, вначале, почувствовал, а потом увидел движение чего-то змееподобного. 
В Светославе проснулся охотник, он, мгновенно оценив обстановку, занял место так, чтобы двигавшееся в его направлении существо максимально находилось на открытом месте. Он уже зажал в руке струну, плечо было готово к замаху, мышцы привычно напряглись, но вдруг двигавшаяся на него извивающаяся серо-фиолетовая, змееподобная масса взвилась вверх, и Волох услышал звук, издаваемый существом, похожий на щелчки электрического разряда.
Раздался крик Борислава:
– Светослав, держу за хвост, руби ей башку!
Борислав не успел закончить фразу, как послышался резкий щелчок и огромное змееподобное тело, рухнуло на землю.
Светослав в темноте разыскал тяжело дышавшего друга:
– Ну как? – спросил он Борислава.
– Нормально. Ху-у, – тот резко выдохнул. – Вёрткая зараза попалась. Половину тайги скосил. Не могу попасть, и всё… Зараза!.. То за дерево спрячется, то за камень. Ещё деревья кругом… Струной пока размахнёшься, половину леса выкосишь. Один раз щелканул её по хребту, думал всё… Смотрю, нет! Тут же очапалась. Живучая тварь!..
– Одна была? – спросил Светослав.
– Не-е-т, три штуки. Одну сразу зарубил, как с Нави вышел. Ху-у, – Борислав снова резко выдохнул, восстанавливая дыхание после быстрого бега. –  Их Лука куполом держал, не давал к нашим телам подойти. Я в себя вошёл, одну самую наглую сразу щелканул, она под купол пролезть пыталась. Как башку срубил, смотрю, запрыгала, забилась и скатилась в урман. Я из-под купола выскочил, они вокруг меня взвились… Видать, пообедать решили. Тут я одну из них, на открытом-то месте, тоже быстро захлестнул. Не ожидали они такой прыти, – Борислав засмеялся. – А эта гадина, – он кивнул в сторону лежавшего тела, – быстро поняла, что дела её плохи, и наутёк. Вот я за ней-то и побегал!
Борислав, посмотрев на тушу ещё чуть подрагивающего тела ночного «гостя», жестом пригласил Светослава:
– Пошли, отойдём в сторонку, присядем. Лука с парнями сейчас спустится… Видал, как обставились? – спросил он Светослава. – Я про Бенджамина и компанию… Молодцы-ы! Растут на глазах. Я думал, они нас   поместье попытаются вывести из игры. Нет, оказались хитрее. Хотя и это мы продумали. Видишь, как подросли Тёмные? На тонком плане в горизонтальных связях научились работать, причём не хуже нас. Смотри, как быстро и далеко нашли! Молодцы!
Сзади послышались шаги.
– Вот и Лука с пацанами. Ну как, бедолаги? – смеясь, спросил Борислав, обращаясь к непосвящённым. – Похожи Волохи на сумасшедших?
Андрей и Стас вначале промолчали, потом, Стас сказал:
– Пока в голове одни вопросы. Ветер, смерч, деревья как спички ломались. Что это было? Объясните в чём суть-то?..
– Лука, покажи им… – попросил Светослав.
Лука стоявший между парнями, взял их за руки.
 После того как зрение перефокусировалось, Андрей и Стас с любопытством начали осматриваться вокруг. Андрей, глядя на ладонь свободной руки, спросил:
– Это не сон? То есть, если взять тебя за руку, то можно видеть вот так?.. По-другому?..
– Можно, если в том есть нужда, – ответил Лука. – Ну пойдёмте, покажу, зачем вы ночь на ветру провели.
Лука, держа спутников за руки, как детей на прогулке, повёл за выступ скальной породы, где они спустились чуть ниже по склону горы.
 Место, где лежала обезглавленная туша ночного гостя, нельзя было назвать поляной, но деревья в этом месте росли редко, расступаясь мелкому кустарнику. Цвет туши, ещё недавно ярко-фиолетовый с серым оттенком, сменился на преимущественно серый. На ней отсутствовал привычный кожный покров, шерсть или чешуя. Скорее, она имела вид студня с полупрозрачным верхним слоем. Короткие ножки с массивными когтями были прижаты к телу.
Недалеко лежала змееподобная голова, с широко раскрытым клювом, загнутым вниз наподобие орлиного. Остекленевшие глаза смотрели чёрной пустотой.
– Это что за зверь? – проговорил Стас, с любопытством разглядывая останки. –  Откуда он?
Подошедший Светослав пояснил:
– Это обитатель тонкого мира. Изобретение Тёмных. Их выращивают из Сущностей, пойманных любым подконтрольным Эгрегором. Эгрегор позволяет удерживать Сущность в горизонте, не давая ей возможности вертикальной связи с Создателем. Не имея возможности воплощения в материальное тело, она становится паразитом. Таких тварей называют Внезапная Смерть. Они питаются одним из тонких тел, которое связывает тело материальное с Сущностью.  Как правило, это происходит в то время, когда человек спит или выходит из тела, как мы в этот раз с Бориславом. Но бывают и исключения, когда они охотятся средь бела дня. Обычно охотятся на тех, кто пребывает в угнетённом душевном состоянии. В это время человек очень слаб, даже хранитель-Лель не может помочь. Накануне мы вам объясняли цель, но то были слова, а теперь вы всё видите своими глазами, – Светослав почесал затылок, улыбнулся. – Вчера, скажем… инструктируя, я чувствовал скепсис, вы его не скрывали… То, что мы рассказывали, было похоже на сказку. Теперь видите?.. Это существует на самом деле. Эти твари были направлены по наши души, мою и Борислава. Нужно отметить, что довольно крупные экземпляры вырастили…
Андрей перебил рассказ Светослава вопросом:
– То есть, если вот такая дрянь склюёт… ну, или сожрёт какое-то там тонкое тело, то человек умирает?
– Не всегда. Если организм не ослаблен возрастом, болезнью, то тонкое тело, которым питается Внезапная Смерть, восстанавливается. Пока оно растёт, человек находится в коме, Лель и род помогают его восстановить. По сути, восстановить связь с Явью – с материальным телом.
Лука дополнил Светослава:
– Не так давно в Европе переносили одно из кладбищ и с удивлением обнаружили, что очень много гробов было расцарапано изнутри. Человека, не подающего признаков жизни, хоронили, а он… он был жив, но поработала вот такая гадина, и Лука кивнул в сторону лежавшей туши.
– Раньше они были намного меньше, – продолжил Святослав, – по крайней мере, те с которыми я встречался. – А сейчас имеют внушительный размер.
– Ага. Разъелись без нас… – раздался голос подошедшего Борислава. –   Мужики, давайте найдём место, отдохнём после бессонной ночи. Нам до дома ещё прилично идти, хотелось бы отдохнуть в безопасном месте. К тому же эта зверюга на восходе таять начнёт и вонять. Пошли – там и поговорим.

***
Место искали долго, около двух часов. Когда вышли на очередной горный хребет, все трое Волохов решили, что в этом месте будет безопасно.
Борислав бросил на землю свой походный рюкзак и сказал:
– Я здесь размещусь. Место вроде неплохое и ветра нет.
В этой части хребта ветра действительно не было, скальный выступ своим массивом, за которым расположились Волохи и их спутники, надёжно перекрывал путь любому дуновению. Солнце уже было почти в зените, поэтому от горной утренней прохлады не осталось и следа. Ночные приключения и утренний переход сильно утомили всех, поэтому на стоянке быстро воцарилась тишина.
Стас и Андрей отдыхать не стали, помня наказ своего руководителя, что безопасность Волохов – это теперь их судьба до скончания века.
Как подобает профессиональным военным, они осмотрели территорию, прилегающую к месту стоянки. Возвращаясь назад, Андрей спросил:
– Стас, ну как тебе наши подопечные?
– Честно? До этой ночи я думал, что они чудики. Помнишь, накануне начали нам рассказывать про какую-то Навь, Явь. Я решил – каждый по-своему с ума сходит. Нет, конечно, раньше я слышал всё это. Но это было где-то и с кем-то, а здесь – с нами и на полном серьёзе… Давай рассказывать про каких-то Сущностей. Про перемещения… Я про себя подумал: во гонят! Ха-ха. А потом, когда этот, Лука, давай вихрь руками раскручивать… Помнишь?
– Ну да, –- согласился Андрей, – я тоже обалдел.
– Смотрю и думаю, – продолжал Стас, – то ли фокус какой, то ли крышу сносит. А потом, когда зверюгу показали, у меня аж волос дыбом на лысой голове встал. Сейчас вернёмся, хочу поговорить со Светославом…  пусть посвятит, что вообще происходит, чтобы в курсе быть. А то как-то неуютно. Ну, чтоб знать нам, что делать со всем этим. А то случись чего, перед генералом-то нам отвечать.
– Ну да. Нам.
– Андрюха, придём на стоянку, ты спать ложись, чтоб свежаком быть, а я подежурю. Через два часа сменимся. Ну, а пока сижу, если Светослав не спит, поговорю с ним.

Когда пришли к месту стоянки, все уже спали, кроме Светослава.  Сев рядом с Волохом, он задал вопрос:
– Я так понял, что у нас… точнее, у вас, всё получилось, верно?
– Посмотрим, – ответил Волох. – Думаю, что скорее да, чем нет. Посмотрим на их реакцию. Что будут делать…
– Они – это?..
– Это те, кто пытается управлять Миром по-своему. И только по своему; усмотрению.
– М-м-м. А есть ещё какое-то «усмотрение»? – уточнил Стас.
– Есть… Замысел Создателя. Всё остальное лукавство и шельмовство.
– И вы этот замысел донесли?..
– Да нет… Они этот Замысел знают в общих чертах, но пытаются его оспорить, вернее, идти в разрез с ним, не понимая сути – что являются неотделимой частью этого Замысла.  Поэтому мы донесли до них, кто они есть, что они делают и к чему это привело. Теперь им думать, как с этим быть и что делать дальше. Правда оглашена – жернова мироздания сделают своё дело. Время такое пришло, называть вещи своими именами.
– Что это значит? – спросил Стас.
– Именно это и значит. Человечество созрело для нового этапа развития, когда нужно нести ответственность за информационное пространство, создаваемое им. Информационное пространство становится основой развития. Чтобы запустить механизм этого этапа, нужно его огласить. Огласить человеку или группе заинтересованных людей, стоящих у истока формирования информационного поля, кто они есть и к чему ведут их действия. И дальше всё, что он или они делают, они делают не против тебя, а против себя, если не откажутся от своего злого умысла. После оглашения уже не будут иметь значения оправдания твоих оппонентов перед собой или перед тобой.
– А что будет иметь значение?
– Действия. Поступки. Мысли.
– Я так понимаю: если те, о ком ты говоришь, кто определяют, точнее, управляют Миром, его будущим, неправы, – уточнил Стас, – значит есть те, кто правы и знают, как должно быть. Верно?
– Ох, Стас, тему ты затронул… Тема интересная, но очень объёмная и сегодня сразу я тебе всего не расскажу. Пока могу дать только направление мыслям. Если готов, то…
– Готов. Всегда интересно знать, что нас ждёт.
– Назад пути не будет... Ты готов?
– Как пионер, – подтвердил Стас.
Волох усмехнулся и продолжил:
– Ну, тогда слушай. Буду рассуждать как преподаватель на уроке.
Светослав, настраиваясь, на секунду закрыл глаза, потом почесал нос и начал:
 –  Чтобы не допускать ошибок и не путаться… рассуждая о будущем, о будущем своём, страны, о том, куда же катится этот Мир, чтобы заглянуть за горизонт не на пять дней, не на пять лет, а почувствовать развитие событий, не ограничивая себя во времени, необходимо направить мысли в нужное русло. А для этого требуется совсем немного. Рассуждая – исходить не из того, что и где бабахнуло сегодня или вчера, и не из того, кто какие строит планы, насаждая своё доминирование. Пусть это даже важно на текущий момент, но все же это вторично в перспективе стратегической глубины. Поэтому целесообразнее исходить из того, что локальные процессы, определяющие развитие общества в стране, в регионе, на планете, не случайны. Они есть часть общего процесса. Спросишь, «какого»?.. А вот это уже самое главное, – Волох улыбнулся. – Все проблемы - в понимании цели. Понимание теми людьми, которые стоят у истоков власти, управляют продвижением цивилизации и её развитием…
– Что, есть такие люди? – перебил Стас Светослава.
– Да. В первую очередь это ведущие учёные, философы, писатели и так далее, потом те, кто стоит во главе этих стран, и их команды. Тех стран, которые называются сегодня развитыми или ведущими экономиками мира. Никто из них не задаёт себе вопрос: куда движется цивилизация планеты, какие цели стоят перед ней? Обсуждают всё, что угодно – деньги, товары, рынки, размер наживы, но только не своё место в развитии цивилизации, смысл её существования. Ты готов рассуждать в таком направлении? – задав вопрос, Волох внимательно посмотрел на Стаса.
– Ну-у-у почти… Я-то готов. Но, как говорится, есть нюансы! Зачем сильным мира сего задавать себе такую сложную задачу?
– Во-о-т!.. В том-то и дело, – продолжил Светослав. – Они не задают себе этот вопрос, даже не касаются его потому, что в коллективном сознании сегодняшней подростковой цивилизации и в повестке намеченной ею перспективы, нет такого вопроса. Понимания должного нет!.. Единственное, что они себе позволяют думать в подобном масштабе, это – ЖРАТЬ. Где, что сожрать и как можно больше.
– И каково же оно, это понимание, должно быть? – назойливо наседал Стас.
– Всё гениальное просто, – вздохнув, ответил Волох. – Всё, что существует в осознаваемом нами пространстве, охвачено единым замыслом. Это – Замысел Создателя. Сейчас не стану говорить о том, кто он, Создатель, как он строил этот Мир, о тонкостях зарождения жизни. Это тема ёмкая, и мы уйдём далеко, не на один час, а может, и день… Будем пока говорить об обществе, о людях. Мы же с этого начали?..
– Да, с этого. То есть говорим о Создателе и обществе, значит, о религии, – продолжил Стас.
Борислав, лёжа на земле с прикрытым панамой лицом, съязвил:
– Вопросы этого парня прямы и незатейливы, как ствол его пистолета.
– Ни обращай внимания, – усмехнулся дремавший Лука, – Борислав у нас колюч на язык, но в душе нежный романтик.
– Я заметил, – реагируя на шутку, ответил Стас.
– Продолжим… – сказал Светослав. – Все процессы в обществе происходят не вдруг, они растянуты во времени и имеют свою логику, которая не подчиняется сиюминутному желанию человека.  Так что с позиции своих 70 или 90 лет увидеть процессы, длящиеся сотни, а то и тысячи лет, сложно. Особенно сложно было в то время, когда человек обретённые знания не мог передать в максимальном объёме своим последователям. Потом письменность загладила этот пробел в развитии, а уже современные технологии позволили передавать знания и быстро их анализировать, причём это стало доступно не только отдельным людям, но и практически каждому, кто этого пожелает. Самая яркая, лукавая попытка анализа была сделана теоретиками коммунистической идеи. Её ошибка заключалась в чём?..
– М-м-м, не знаю. Отсутствие роли Бога?.. – предположил Стас.
Волох засмеялся:
–  Нет. Совсем не в этом. Хотя нужно отметить, что и сегодня некоторые пытаются поженить марксизм и религию. Но это уже совсем глупо и неправильно. А если точнее… То ошибок было много, как и у любой другой теории, воплощённой в жизнь. Но основных две. Для понимания их условно можно разделить на материальную и нематериальную часть. Материальную   можно исправить, поняв замысел развития человека.
– Это как? – перебил Стас.
–  Носители коммунистической идеи, – продолжил Волох, – отняли у людей одну из ступеней развития личности. Эту ступень, через которую должен пройти каждый, условно можно назвать – «собственничество». Когда эту ступень выдернули, то по лестнице эволюции стало невозможно подниматься, и коммунизм и социализм подписали себе приговор. Знаю, что спросишь, поэтому поясню сразу, что значит собственничество. Человек по сути своей собственник, это лежит в основе его развития. Он собственник всего: своей земли, дома, семьи, коня, дерева и так далее. Но этому отношению к жизни есть эволюционный предел, переходя который человек не перестаёт быть собственником, но отодвигает это на второй план и начинает осознавать себя частью созидающей силы, частью сообщества, цели которого лежат далеко за приделами материального мира. Человек краешком сознания начинает ощущать важность и необходимость своего бытия в общей системе мироздания. Он пока ещё не понимает, но начинает чувствовать цели, которые гораздо важнее, а соответственно начинает чувствовать и путь, по которому нужно двигаться, чтобы получить нужный результат. Но вот здесь точка перелома… когда отдельные личности, не очень развитые эволюционно, перехватывают коллективные плоды. Но… пока не буду об этом. Это отдельный разговор.
– А вторая ошибка… – попросил пояснить Стас.
– Вторая ошибка как раз в том, что ты упомянул, гадая – отсутствие в коммунистической теории Бога. И я сказал, что это не так. Сказал только по той причине, что попытка «поженить» диалектический материализм с Библией это…
– Слепить горбатого, – вставил своё слово Борислав.
Все засмеялись точному замечанию, а Светослав продолжил:
– Строя теорию под названием «коммунистическая», кто-то то ли умышлено, то ли ввиду отсутствия необходимых знаний… я думаю, умышленно.
– Вот именно, – вновь добавил Борислав, – умышленно. Заказали эту теорию тому, кто представление о мире имел на уровне общих знаний того времени. И заказчики были весьма-а-а удовлетворены полученным результатом.
 – Да. В то время было много сторонников материалистической теории, – продолжил Светослав.
Борислав с сарказмом вновь перебил его:
– Георг Вильгельм Фридрих… Кто из них кто?.. Оказывается, Гегель. А мне больше импонировал Людвиг Андреас Фейербах. Вот конкретный был парень! Сказал, как отрезал, мол, «не бог создал человека, а человек бога», или например «человек есть то, что он ест». Мы как-то встречались с ним пару раз. Я посещал Междумирье Земли, посмотреть, как там развивается мысль человеческая, гляжу… Людвиг грезит в своих поисках «истины», с Ницше беседуют. Послушал я их… Попытался что-то сказать, но, смотрю, парни упёртые, а дальше намёков мне вступать в беседу нельзя. Говорю, мол, вот вы сейчас далеко не в материальном теле и достаточно стройно рассуждаете и чувствуете окружающий мир без его участия…
– И что они?.. – поинтересовался Стас.
– Сказали «уйди, мальчик, не мешай», – усмехнулся Борислав. – Потом Маркс и Энгельс, наслушавшись его, Фейербаха, лекций, приняв за основу выводы Гегеля, проникнувшись философией Ницше, добавили ко всему этому модное в те времена  изыскание Дарвина – «Происхождение видов» и… – Борислав указал рукой в сторону Светослава, давая понять, что передаёт эстафету рассказа ему.

– И в конце концов, – продолжил Светослав, – два всем нам известных философа свели весь процесс познания в рамки видимого материального мира. При этом теоретики не заморачивались главном вопросом – «Как из неживого получается живое?», «Как неживое оживает»? И если ещё в 19 и начале 20 века это худо-бедно вуалировали диалектическим познанием, то после того, как заглянули глубже в строения клетки и молекулы, когда расщепили атом и там увидели, точнее, поняли бесконечность начатого процесса, который ограничился материальными возможностями, после этого задумались и вернулись к «старту», так как материализм завёл в тупик. К чему я это всё рассказываю? А к тому, что есть замысел Создателя, к пониманию которого мы все рано или поздно должны прийти, но не с религиозной, а с научной точки зрения. Осознав это, человечество должно понять ошибку, которую совершили в двадцатом веке, когда Создатель своей волей показал направление, в котором следует развиваться. Но, видимо, первый блин неудачный… И СССР вычеркнул себя из эволюционного процесса уже не на материальном плане, как при первой ошибке, когда отменил развитие личности как собственника, а уже на тонком плане, когда последователи теоретиков марксизма объявили, что никакого Замысла Создателя нет и быть не может  и что  человек венец природы.
Борислав вдруг засмеялся и продолжил:
– Представляешь озадаченность Создателя, когда он то-о-олько дал возможность разумной обезьянке осознать себя как личность, как она вдруг заявила – «Та-а-а-к!!! Существует только то, что я вижу. Материя первична… человек венец природы… Бога нет!»
После очередной шутки, когда смех закончился, Светослав, улыбаясь,  попросил:
– Так, шутник, не мешай людей просвещать.
Светослав немного помолчал, вспоминая недавний разговор с Бенджамином про Сталина, и продолжил:
– В том строе, что назвали социализмом, не всё было так однородно и последовательно, как может показаться на первый взгляд. Социализм, который строил Сталин, и тот социализм, который затеяли люди, пришедшие после него, это две большие разницы. Сталин очень тонко чувствовал гармонию развития и поэтому не стал отсекать потенциал человека в стремлении создавать и присваивать. Но он сделал один потрясающий ход: не подавляя извечное желание человека обладать, он дал возможность воспитать его через совместную форму созидания. И это дало взрыв развития в экономике, образовании и науке. Его социализм стал обучать людей не для того, чтобы извлечь прибыль, а для того, чтобы созидать новое. И развитие человека откликнулось лавиной изобретений и открытий.
– Ты имеешь в виду артели Сталина? – спросил Стас.
– В том числе. Хотя артели – это только верхушка айсберга.
– Сталин был Волох, как вы?
– Нет, Сталин был Воином. Воином очень высокого уровня развития. С такой интуицией, как у него, люди рождаются редко. Интуитивно чувствуя перетекание развития человека от собственничества к совместной форме созидания, он создал артели. Ты верно заметил. Но это решало проблему только отчасти. И поэтому, понимая, что артели лишь попытка решить задачу в целом, он незадолго до своего ухода поставил задачу найти теорию. Теорию, которая бы обосновала, объяснила объективную реальность с научной точки зрения и позволила людям развиваться. Эта теория должна была отличаться от всех ранее созданных в буржуазном обществе догм. Странная постановка вопроса, да? – спросил Светослав, обращаясь к Стасу. – Ведь в то время была же теория. Коммунистическая. Марксистско-ленинская. Не-е-ет… Все они были непригодны для дальнейшего развития. Для слома старой системы?.. Да! Для дальнейшего развития – нет. Сейчас есть попытки осмыслить поиски Сталина. И те, кто эти попытки делают, основываются на чисто материалистической базе, но на ней далеко не уедешь. Они говорят, что, мол, Сталин искал политэкономическую модель. Нет. Это не так. На тот момент была экономическая модель… Модель, которая работала достаточно эффективно. По сути, это показала выигранная им мировая война. Была и политическая надстройка этой модели, называемая социализмом. Но Сталин искал… Что он искал?
Стас, видя, что вопрос обращён к нему, пожал плечами и, улыбнувшись, ответил:
– Не знаю, я не специалист в этой теме.
– А должен быть… Если задаёшь такие вопросы. Если хочешь понять, что происходит. Для чего ты и делаешь эту работу, – Светослав указал пальцем на землю перед собой и добавил, – здесь и сейчас.
После сказанного Волох ненадолго задумался. Бродя, где-то мыслями, поднял небольшой камень, лежавший рядом, покрутив его в руке, и продолжил:
– Люди всегда искали «философский камень» для решения своих проблем. Так и Иосиф… Он понимал, что стремление окунуть весь мир в пожар мировой революции погубит его страну. Но при этом осознавал, что начатый процесс развития человечества не сразу, но постепенно будет идти лавинообразно. Поэтому искал ту теорию, которая бы дала ему ответ на вопрос: куда и зачем движется человечество?.. Какова его цель? Его не пугали ошибки в хозяйственной и экономической составляющей. Имея духовное образование, Сталин чувствовал, что коммунистическая теория несовершенна, но и религиозная основа тоже не может являться теорией, объясняющей развитие человека.  Поэтому его мучил поиск ответа на вопрос, что даёт возможность человеку не топтаться в местечковых проблемах, на основе материализма, а видеть себя частью некоего Замысла. Отсюда и его знаменитая фраза: «Без теории нам смерть, смерть!..».  Но, как и все на нашей планете, он был ограничен рамками своей жизни и существующей на тот момент научно-теоретической базой.
– А ты знаешь, какая должна быть модель построения общества? – спросил Стас.
– В основу рассуждений на подобные темы нужно ставить вопрос не о поиске модели построения общества, а о поиске модели воспитания и развития человека. При этом в каждом отдельном случае, в каждой стране эта модель может быть не похожа на соседнюю. Всё определяет уровень развития…
– «Модель может быть не похожа», – Стас повторил слова Волоха, – это как?
– Ну, общества, как и люди, имеют разные уровни развития. Я говорю не про экономику, а про эволюционный уровень на тонком плане. Понимаешь, о чём я…
– Ну да. Каждое общество или общность имеет свою тонкую структуру, уровнем развития которой является отражение в виде культурных ценностей.
– Ух ты! – Борислав поднял с лица панаму, посмотрел на Стаса и проговорил: - Не ожидал. Это откуда?.. Никак Полкан постарался?
– Так точно. Мы с товарищем генералом тоже частенько на подобные темы общались.
– Молоде-е-ец!.. – заключил Борислав
– Всё верно, – улыбаясь, продолжил Светослав. –  Привнося в общество людей теорию для развития, нужно учитывать его, общества, уровень развития. Например, нельзя из общинного строя сразу тянуть людей в социализм. Это может погубить и вас и их. Поэтому нужно обучать, воспитывать людей, учитывая их уровень развития, но при этом сразу ориентируя программу обучения на конечный результат. По прошествии времени общества разного уровня развития выровняются. Скорость будет зависеть от степени усвоения материала.
Стас продолжил:
– Если учесть всё выше сказанное, то получается, что Сталин ключевая фигура в истории нашей страны.
– Планеты, Стас, планеты! – поправил его Светослав, – именно через него Создатель указал путь развития планетарной цивилизации. Именно для этого сегодня мы с Бориславом и путешествовали, чтобы объявить, что развитие пошло в противоположную сторону, чтобы «сильные мира сего» одумались.

После этих слов на стоянке воцарилась тишина, Стас переваривал услышанное, а остальные, кто не спал, ожидали продолжения начатого диалога. Стас спросил:
– Получается, что всё сущее подчинено Замыслу Создателя, и развитие каждого из нас в том числе. Для чего ему это?
– Пока не скажу, – ответил Светослав, – так как ответ уведёт нас в сторону, и надолго. Но коротко поясню, Создатель так развивается…
– Он же совершенная и непостижимая сущность. Зачем ему развитие? –
Волохи засмеялись, но никто комментировать не стал. Стас извинился, видя, что разговор со Светославом оказался интересен и другим:
– Я, наверное, всех разбудил своими вопросами, прошу прощения.
Лука, повернувшись на бок, пояснил:
– Если б ты знал, сколько раз мы слышали эту фразу, то посмеялся бы вместе с нами. Непросто сломать в себе то, что вдалбливалось с рождения. Поэтому прими пока как гипотезу. Создатель развивается, общается с нами событиями, выстраивает общие направления к заранее предполагаемому результату. Но нас он наделяет свободой воли и выбора. Не заставляет принимать решения, совершать благостные поступки, а позволяет делать так, как тебе подсказывает твой уровень развития и понимание Его Замысла. Поэтому всё, что делаешь ты, все решения, которые принимаются правителями, должны исходить из одного - помогает ли это развиваться Создателю? Принимаешь решение о развитии образования, думай, научит ли людей твоя реформа мыслить самостоятельно. Научит ли она принимать нестандартные решения в любой жизненный ситуации? Жизнеспособны ли будут поколения, выращенные тобой? Принимаешь экономические законы, думай о том, продвинут ли эти законы людей или нет. Помогают ли они?.. Именно не облегчают, а помогают!.. Поможет ли им принятое тобою решение быть самодостаточными. И каким способом человек станет самодостаточным… А здравоохранение? Твои реформы делают людей здоровыми и дееспособными до последних дней? Если нет, то зачем ты это делаешь? А если делаешь это осознанно, то знай, что это наносит вред Создателю. А если взять поколения, воспитанные тобой… Они выросли стойкими и жизнеспособными? Какую идею они несут? Жрать или созидать? Не прилипает ли к ним грязь тех, кто видит своё существование как игру для ублажения себя? Поняв значение своих поступков и принимаемых решений, ты начнёшь об этом говорить. Но обязательно будут те, до кого не долетит ни одно твоё слово, но об этом в следующий раз. Эти глухие и слепые будут всегда в меньшинстве, если ты правильно выстроишь систему воспитания. Потому что, рождаясь, человек приносит от своего прежнего развития пятьдесят процентов и пятьдесят процентов он получает здесь, в Яви. Так что наше будущее зависит от нас, от того, насколько мы будим прилежными и упорными учениками.
Когда Лука закончил рассуждать, Светослав, до этого сидевший, лёг, положив голову на свой рюкзак, и продолжил свои рассуждения:
– А сегодня на планете Земля, на данном этапе развития, пока что доминирует система общественных отношений, называемая капитализмом. Если не останавливаться перед завесой этого условного названия, а посмотреть на суть вещей, то мы получим такую картину: власть меньшинства над большинством. Цель существующей системы проста и низменна – извлечение прибыли. Точка. Сущность, нацеленную на извлечение барыша любым путём, интересует только это. Всё остальное, создаваемое параллельно – наука, институты, профсоюзы, политические доктрины – нацелено на одно, на поддержание этой модели в рабочем состоянии. Причём различные гуманитарные надстройки преследуют только единственную цель – обман или отвлечение внимания населения от его фактического закабаления, вводя такие понятия, как демократия, равенство всех в условиях рынка и тому подобный бред. На самом же деле все гуманитарные надстройки при власти меньшинства над большинством нацелены на одно… На удержание своей власти любым путём – военным, политическим и так далее. Капиталист – это собака. В какие одежды ты его ни одень, он останется собакой. А предназначение собаки – служить своему хозяину, то есть своим животным желаниям. Для поддержания жизнедеятельности она сожрёт всё, что есть вокруг. Вот примерно то же самое, что мы сейчас с тобой обсуждаем, я рассказал своему ночному собеседнику. Думаю, он меня понял.

Услышав окончание фразы, Борислав, тихо посапывавший под панамой, приподнял её и, не открывая глаз, прокомментировал:
– А когда всё вокруг закончится, эта собака начинает жрать себе подобных. Ох, люди, люди, что творят! Работы непочатый край, – он повернул голову, посмотрел на парней и шумно вздохнул, – у вас, дети мои. У вас. – После сказанного он резко поменял тему и обратился к Светославу:
– Слушай, а зачем ты Бенджамину дату назвал?
– Какую?
– Ну-у-у, «сила…  определит силу работы, когда достигнешь работы перехода».
– А-а! – вспомнил Светослав. – Да пусть мозг потренируют. Помнишь, когда мы уходили из Яви, оставили им Наказ с указанием даты нашего ухода. Дата была названа именно в старом стиле. Наказ – единственный оставленный Тёмным документ, где есть наш счёт. Запись диалога у Бенджамина они будут разбирать до буквы, до звука. Чтобы понять сказанное мною, им придётся ещё раз прочитать Наказ, где было разъяснено, что делать. Думаю, что многие сегодняшние отпрыски не знают и даже не слышали о таком документе. А когда прочтут, дороги назад не будет, даже если нас не станет.
– Ладно, философы, давайте спать, – сказал Борислав, – до базы ещё полдня шлёпать.
– Мужики, последний вопрос. Можно? – скороговоркой проговорил Стас, будто спеша ухватить за хвост убегавшую от него истину. – Ну, вот я смотрю, вы умные, с незаурядными способностями люди. Вы же можете выйти на наше правительство и… Ну не знаю… Правильно сориентировать его, что ли. Центры принятия решений – Вашингтон, Берлин, Париж, Лондон – Зло здесь и… Бабах по этому злу и тема противостояния или угрозы следующей Мировой войны исчезнет сама собой.
Волохи переглянулись, потом Борислав обратился к Светославу:
– Ну давай, Учитель… мучайся дальше. Объясняй…
Светослав, продолжавший лежать на своём рюкзаке, потерев нос, улыбнулся и заговорил:
– Постараюсь объяснить кратко. Ни в одном из названных тобою населённых пунктов центров принятия решений нет. Там живут люди, ими управляют говорящие головы, но фигуры на шахматной доске двигают не они, потому что сами являются всего лишь фигурами. Проблемы конфликтов сегодняшней цивилизации заключаются в том, что реальные игроки не находятся на линии конфликта, не участвуют в нем напрямую. Они находятся в зоне комфорта, созданной ими для себя. Нет заборов, колючей проволоки, тайных территорий, скрытых от глаз человеческих, ничего такого нет. Их зона комфорта – не материальна. Но обеспечивает им материальное благосостояние. Это информация. Информационная система управления. Она, конечно, имеет своё материальное выражение в виде средств вещания, кабелей, энергетических мощностей и тому подобного... Но это вторично. Главное – это те мозги и тонкая часть пространства, которая за ними стоит. Помнишь сказку, где у Калинова моста богатырь устал рубить головы дракону, пока не догадался отрубить ему огненный палец, при помощи которого дракон приращивал себе всё отрубленное?
– Помню, – улыбнулся Стас. – Блин… Как у тебя это получается… Сложное объяснять просто!
Светослав вновь улыбнулся:
–  Читай родные сказки, в них всё есть. В них есть образы, которые помогут понять Мир. Сегодня мы предупредили дракона…
– И что дракон?..
– Дракон сказал, что он дракон.
– И?..
– И это нормально. Дракон нам дан Создателем, чтобы люди стали человеками. Это объективный процесс. Но когда дракон переступит черту, наша задача – через вас, через человечество отрубить ему палец.
– Включая материальные носители и средства обеспечения. Верно? –спросил Стас.
– Примерно так, – согласился Светослав.
Борислав вновь приподнял шляпу, лежавшую на лице, и добавил:
– Средство управления – это ограничение восприятия. Поэтому у вас, у людей есть только одно средство спасения – образование и развитие к созиданию. Учитесь созидать не блага, а Миры. И у вас всё получится.


Глава 4.
Поиски Хранителя
– Проклятая пыль!.. – в сердцах произнес Борислав, когда мимо промчался очередной автомобиль.
Гравийная дорога, обильно посыпанная битым камнем, в сухую безветренную погоду превращалась в пылевую завесу после каждого проехавшего автомобиля.
Как только пелена развеялась и стало возможным различать дорогу, Борислав пошел дальше.
Справа от него шумела горная река, которой, казалось, и дела не было до чертыхающегося путешественника. От дороги её отгораживала частая поросль тальника. 
Слева – отвесный скальный массив с редкой растительностью. Всё это: и весенние листья тальника, едва появившиеся на свет, и пучки травы в трещинах скалы имели один пыльно-серый цвет.
– Да. Занесло меня… В края неведомые…. Видимо, это место и есть тот самый «притор», как мне любезно пояснил один из местных: «Где река близко подойдёт к скале – это притор, от него до той деревни примерно километр». Про пылюку тоже мог бы предупредить!.. И убежать-то некуда… С одной стороны река, с другой скала!
Вдруг впереди, слева Борислав увидел, что отвесная скала заканчивается, уступая место широкому горному ручью.
– О! Это как нельзя кстати! – произнес он вслух и ускорил шаг, приговаривая: – Быстрее, Бориславушка, быстрее, родной…
Борислав подгонял сам себя потому, что сзади услышал гул очередного автомобиля, а перспектива - вновь глотать пыль его явно не радовала.
Быстро свернув на просёлочную дорогу, идущую вдоль ручья, он отошёл на безопасное расстояние и, провожая взглядом промчавшийся КАМАЗ, посмеиваясь сказал:
– Ха! Ну, что?.. Не удалось вам запылить Борислава!
В кармане соловьиной трелью зазвонил телефон. Отряхнувшись от пыли и присев на ближайший камень, Борислав вынул его из нагрудного кармана ветровки и произнес:
– Слушаю тебя, Полюшка!
Женский голос в трубке спросил:
– Ты куда потерялся-то?
– Не вели казнить, Полина!.. Здесь связь не везде берёт. А Светослав в курсе же, где я и для чего…
– Мне он говорил, что тебя послали выполнять «партийное» задание. Что «Круг Волохов» был и что решили отправить кого-то искать.
– Та-а-к, уже хорошо. А тебя, значит, отправили искать меня? – съязвил Волох. 
– Да нет… Тут пациент один есть. Мы с папой всё, что могли по официальной части медицины, сделали, но не можем понять, откуда прёт у него нейрососудистая дистония. Выправляем одно, начинает сбоить какой-нибудь другой орган. Клиника такая нетипичная. Явно твой случай.
– Может, и мой. Он у нас был раньше?
– Нет. После твоего отъезда клиент пришёл.
– Та-а-к… Понятно, – стараясь почувствовать того человека, о котором говорила Полина, и перебирая в голове варианты, вслух произнёс: –сложновато. Интернета здесь нет, фотку его ты мне сбросить не сможешь... Знаешь, в каких случаях такое бывает?
– В каких?
– Жил кобель-кобелём. Ни одну юбку мимо не пропускал. И столько себе родственников намотал… Кого-то из них сильно обидел. Вот родственники эти его и давят. Особенно те, кого в живых нет.
– А делать что?
– А надо?
– Ну как не надо. Человек на глазах тает.
– Доброй ты души человек, – произнес он задумчиво, но, как обычно, с язвинкой. – Полюшка, ты попробуй побеседовать с ним и выясни, Донжуан он или нет. И если выяснится, что да… То пусть навестит всех своих пассий, если, конечно, сможет всех вспомнить и тем более найти. И помочь чем может. Но не для спасения своей души, а для спасения того, к кому пришёл. Это всех проблем не решит, но остановит запущенный процесс.  А там, глядишь, и я объявлюсь…
– Ок.
– Чего «ок»?
– Хорошо, говорю.
– Вот! Хо-ро-шо, – произнёс Борислав, деля слово на слоги. – Ты слышишь, «как много в этом слове для сердца русского слилось, как много в нём отозвалось».
Полина засмеялась в трубку:
– Да ну тебя…
– Ты лучше скажи мне, краса-девица, как там муж – Светослав? Как дети?
– Ага! «Скажи»… Это я Волоху буду рассказывать про людей, которых он чувствует, как самого себя?
– Ну, а ты соври чего-нибудь. Мне будет смешно и приятно…
– Так, всё… – и Полина ответила Бориславу в его же стиле фразой из сказки: – «Ваше время истекло, кончайте разговор!». Пока.
– Пока, Полюшка, пока.
Обдумывая, как быть дальше, и стараясь почувствовать того, за кем пришёл, он положил на колени руки ладонями вверх. Закрыл глаза. Посидев в такой позе не более минуты, произнёс:
– Где-то ты рядом совсем, но я никого не вижу.
Борислав встал, осмотрелся вокруг, будто ища подтверждение своим чувствам, но ничего, кроме безмолвного горного ландшафта, не увидел.
– Деревья, скалы, горы. Красота-то какая… Вот где жить нужно! Всё, ре-ше-но! Пойду на пенсию, уеду жить в горы.

Меж тем продолжая свой поиск, Борислав влез на большой камень, негромко произнёс:
– Где же т-ы-ы… Храни-и-итель?
Сосредоточенность на поиске Хранителя пробудила в его памяти череду событий, в результате которых он и оказался в этих местах.
Началось всё с Круга, который несколько лет назад собрал Светослав. Он рассказал о своем виде;нии в Разломе. О том, что Игорю предстоит управлять этой страной. Страной, несущей на себе бремя эволюционного развития Планетарной цивилизации.
Волохи начали проверять информацию и были сильно удивлены тому, что не видят Игоря. Это был редкий случай и возможен он был только при одном условии: если Игорь был связан с ними. Вывод напрашивался сам собой – Светослав не ошибся.
Возвращение Волохов говорило о том, что грядут изменения в развитии планеты. Но как?.. Перед ними стояла непростая задача – найти механизм, способный вывести цивилизацию из губительного тупика, в который она зашла, следуя инстинктам материальных благ и плотских удовольствий. Как сказал Лука на одной из встреч, «заплутали детки, нужно помочь».
Человечество подошло к краю… Вооружившись разрешёнными знаниями, люди довели до совершенства придуманные ими механизмы и перестали замечать, как желание обладать и владеть стало основным. Люди перестали замечать, чувствовать и понимать, что мир Создателя, который он воплотил, существует для развития, а не для их ублажения. Люди перестали понимать, что они часть Создателя, что через их развитие развивается и Он.
Планета Земля не первая и не последняя вставшая перед подобным выбором, таковы законы Вселенной: на пике материального развития должен произойти духовный скачок. Без него дальнейшая жизнь невозможна.  Если такого скачка не происходит, то Создатель даёт возможность развиваться дальше только тем, кто живёт Его Замыслом. Планета зачищается и оставшиеся, начинают сначала.
Волохам очень хорошо известен этот механизм и то, как он работает.
Но есть и другой путь – дать цивилизации планеты знания и научить, ими пользоваться.  Этот путь позволит людям, а значит, и самому Создателю развиваться быстрее, двигаться по эволюционной лестнице без отступления назад.
И для Волохов это тоже испытание…
Смогут ли они обеспечить этот путь?

С такими мыслями, поджав под себя одну ногу, Борислав сидел на камне и рассматривал облака, что проплывали над вершиной ближайшей горы. Разглядывая в их причудливых формах то зверя, то лицо человека, он  вдруг за спиной  услышал окрик:
– Эй, мужик!  Не ты потерял?..
– Чего? – встрепенулся от неожиданности Волох.
– Не ты, говорю, фуражку потерял. Вон на дороге лежит.
– Фуражку?.. А! Бейсболку! – улыбнулся Борислав, осматривая свои вещи. – Да, наверное… Обронил, когда от пыли убегал. Пылища у вас здесь на дороге, все глаза запорошило.
– Вон там лежит, – сказал подъехавший на коне старик и указал пальцем.
– Ага, благодарю. Ух ты-ы-ы!..
– Чего? – переспросил старик, не поняв сути возгласа незнакомца.
– Да, говорю, конь у тебя классный. Мощный такой, чёрный… красивый. Прям силой пышит.
– Не чёрный, а вороной.
– Ну, да – согласился Волох, – вороной масти. – Кажись, нашёл…
– Кого нашёл? – переспросил старик.
– Да нет… Эт я так… Мысли вслух. Можно коня потрогать?
– Ну, тронь. Ежели не страшно.
– Хороший конь, хороший, – сказал Борислав.
Он поднёс тыльную сторону кисти к ноздрям коня и дал почувствовать свой запах.
Конь вначале отдёрнул морду, но потом осторожно понюхал незнакомца и снова отдёрнул, в этот раз уже встряхнул своей большой головой, забренчав удилами узды, висевшими под нижней губой.
– Ну, ну, ну! Не сердись, – проговорил Волох. – Я ж вижу, ты хороший конь, хоть и норовитый. Хозяин любит тебя.
Борислав одной рукой осторожно погладил вороного по скуле, а вторую снова поднёс к ноздрям коня.
В этот раз вороной уже не отдёргивал морду, а понюхав руку, уставился своими огромными чёрными глазами на Волоха.
Видя, что животное перестало пугаться, Борислав погладил его по морде, на которой от ноздрей до лба было большое белое пятно-зылысина.
– Как зовут коня? – спросил он старика. – Поди, Воронок или Лысан?
– Хм… Сам ты Лысан.  Чингиз его зовут.
Услышав своё имя, Чингиз повернул голову и, моргая огромными ресницами, посмотрел на хозяина.
Борислав засмеялся замечанию старика и пояснил:
– Не серчай. Просто коней либо по масти называют, либо по пятну какому-нибудь. Чингиз – тоже хорошо.
– Да?.. А я его по Чингисхану назвал. Мужик-тоя был боевой и конь у меня боевой. Пока жеребцевал, всех в табуне грыз. Ял вон, видишь, какой? – и старик похлопал коня по мощной крутой шее.
– Ви-и-и-жу, хороший конь. Тяжеловоз?
– Да. Он самый. А ты пешком путешествуешь, что ли? Чёт налегке, без рюкзака… Или в гости к кому?
– Да-а… – Борислав на секунду замешкался с ответом, – красо;ты ваши посмотреть приехал. Сниму дом, поживу день, другой, третий, отдохну и обратно. Дома у вас сдают?
– Да полно… В деревню зайдёшь, смотри по сторонам. Кто сдает, у тех написаны объявления на домах.
– Ага, понял. Спасибо за подсказку. Пойду… Тебя как зовут, отец?
– Матвеичем все кличут.
– А я Борислав, – представился Волох и протянул руку.
Матвеич, чуть наклонившись в седле, ответил тем же. Как только Волох взял старика за руку. Конь резко дёрнулся, заржал и заплясал на месте.
– Тр-р-р, – окрикнул коня старик, взяв обеими руками поводья, резко натянул на себя и прикрикнул: – Ошалел, что ли?
Немного подождав, пока Чингиз успокоится, Борислав вновь подошёл к коню, одной рукой взял его за повод, а вторую положил на шею. Посмотрев на старика, сказал:
– Матвеич, всё будет нормально. Но если совсем будет плохо, вспомни меня. Скажи вслух «Борислав, помоги», и я сделаю, что будет возможно.
Матвеич после произнесённой незнакомцем фразы посмотрел на него, как на сумасшедшего. Ничего не ответив, ударил коня ногами по бокам, и тот послушно сорвался с места крупной рысью.
Отъехав чуть подальше, оглянулся на незнакомца и вслух проговорил:
– Понаедут чудики разные. Ещё один городской придурок… Лысан, мать его…

***
Не произнося не слова, Игорь смотрел на Светослава, сидевшего напротив, за столом.  Было видно, что Игорь чем-то озадачен. Но как только он пытался что-либо произнести, слова таяли в гортани и никак не выходили наружу.
Светослав чувствовал состояние собеседника, но не хотел помогать ему. Волох наблюдал, как в голове Игоря из мишуры образов и обрывков фраз рождаются мысли, и как, трансформируясь, обретают форму слов.  Процесс любопытный, но требовал от собеседника терпения.
Помолчав вот так и посверлив Светослава взглядом, Игорь выдохнул через нос и опустил голову.
– М-да, – произнёс он, выдавив из себя хоть какой-то звук. – Слушай, Светослав, му;ка какая-то внутри… Будто потерял чего и найти не могу. А чего искать, и не знаю…
Светослав улыбнулся и спросил:
– Может водки?
– Да ну тебя, – произнёс Игорь, не переставая крутить в голове мысли, – А может, и водки…
– Понятно, – участливо произнёс Волох. – Пришло время опору найти. Основу. А её нет… Так?
– Да хрен его знает…
– Хрен точно не знает. А вот у тебя, похоже, обострилась «русская болезнь». Это бывает, когда душа резко достигает таких размеров, что пределы свои определить не может. Вот тут-то и возникает это чувство, когда весь Мир и любишь, и ненавидишь одновременно. И называют это «душа болит».
Игорь покивал головой и, глотая подкативший в горле ком, ответил:
– Возможно ...
– Ну!.. Водки нет. А вот чая завались. Будешь?
Уловив иронию собеседника, Игорь улыбнулся:
–  Валяй. Гулять, так гулять.
Светослав встал, подошёл к плите, зажёг под чайником газ и, перебирая на кухонной полке склянки с различными травами, продолжил разговор:
– Друг мой, что тебя так расстроило?
Игорь, тяжело вздохнув, сказал:
– Не знаю. Как-то накопилось… По стране мотаюсь… Людей вижу. Как живут, вижу. Чем живут, вижу. Приезжаю в Москву: не та страна. Другой мир. Пропасть между Мирами. В столице людей не вижу. Ходят бездушные тела, безразличные друг к другу. Мешают друг другу своим присутствием. Докладываешь руководству о том, что наездил, чего узнал, свои мысли излагаешь, как исправить то, что сложилось, и видишь восковое лицо руководителя. Да, мол, обязательно учтём. А когда едешь в следующую командировку, давить какого-нибудь зажравшегося упыря, то видишь всё то же самое... Даже ещё хуже год от года. Будто у этой «гидры» вместо одной головы десять вырастают. И каждая следующая тупее предыдущей. Причём они, как роботы, выполняют какую-то работу, а души в этих чиновниках всё меньше и меньше.
Светослав засмеялся.
– О какой душе ты вдруг заговорил? Вы же пошли путём, где прибыль и экономическая целесообразность встали во главу угла. При чём здесь душа? Вы же сами себе отмерили, что хотите жить сытно, беспринципно, беззаботно. А на этом пути души нет. Определитесь вначале, куда лежит ваш путь… к мамоне или к Создателю. Если к мамоне, то на этом пути душа –рудимент, который уменьшается ровно настолько, насколько растёт мамона. А если пойдёте к Создателю, то мамона усохнет до размеров бытовой необходимости.
Резкие слова Светослава и его подчёркнутое… «О какой душе ты вдруг заговорил?» встряхнули Игоря и вырвали из состояния философствующего странника. Эти слова нечаянно или специально кольнули, и он, сверкнув глазами, заговорил:
– Я никогда не служил мамоне. Я воин. Я людям служу…
– Служишь, служишь!.. – спокойно произнёс Волох. – Тебе только кажется, что ты служишь людям, а на самом деле ты служишь тем, кто служит мамоне. А это ничуть не лучше.
– Я воин… И никогда за деньгами не гнался, – сурово произнёс Игорь. Потом с металлом в голосе продолжил: – Я пришёл к тебе как к другу, душу излить, а ты меня с дерьмом мешаешь.
– Нет, Игорь, с дерьмом я тебя и не думал мешать, но появилось желание встряхнуть… Что бы ты на своей душевной болезни не зацикливался, – Светослав, улыбнулся. – А то, чего доброго, пить начнёшь. Я много рассказывал тебе всякого-разного.  Того, что ты не прочитаешь ни в одной книге. Рассказывал, что есть наш Мир… Как он устроен за той гранью, которую люди не видят и поэтому не осознают. Объёма информации в тебе достаточно. Но… пока нет главного. А чтобы это главное хотя бы почувствовать, нужно начать с простого…
Светослав остановил своё рассуждение, а Игорь с любопытством ждал, что скажет Волох.
– Начать нужно с самого простого… Нужно понять, кто такой Создатель. Как он им стал… Зачем это ему нужно – быть Создателем. И кто мы по отношению к нему. Поняв ответы на эти вопросы, исчезнут все белые пятна в понимании Мира и происходящих вокруг процессов.
Услышав эти слова, Игорь взорвался:
– Понять, кто такой Создатель?.. Ты смеёшься? Ни хрена себе… простое!
– Да, да, – улыбнулся Светослав. – Другого пути нет. Пока не поймёшь, кто такой Создатель, все потуги разобраться в себе или в основе любого процесса, происходящего вокруг, от макро до микромира, не увенчаются успехом. Будешь блуждать бесконечно.
– Вот ты загнул… Успокоил!..
– Знаю, знаю. Услышанное кажется непосильной задачей, но это не так. Нужно время… Сейчас что бы я ни рассказал тебе, не будет иметь смысла.
 Светослав задумался.
– Нужно время. Что бы я сейчас ни рассказал, какие истины ни попытался бы вдохнуть, они не будут иметь смысла и значения до тех пор, пока ты это не свяжешь с нашим прошлым, то есть с Истоком, откуда всё началось. И как началось. – Волох на секунду задумался. – Слушай… У тебя же длинный отпуск?
– Ну да. Дней шестьдесят и за прошлый год ещё половина…
– Вот и здорово. Съезди в горы, в тайгу. Походи, поброди… Этот Мир устроен так, что пространство, не тронутое человеком, очищает зашлакованные души. Тебе сейчас это очень нужно. Нужно, чтобы найти ответы на вопросы, которые я назвал. Кто такой Создатель мы ещё поговорим…

Игорь, будто делая вывод из сказанного Светославом, с долей иронии произнёс:
– Сходи в тайгу и поймёшь, кто такой Бог. Ну, или Создатель. Как просто…
– Не ёрничай. Понять, может, ты и не поймёшь, но будешь расположен к этому. Вот потом и поговорим, когда вернёшься. Кстати, Бог и Создатель – это разные Сущности.
Игорь, не обращая внимания на поправку Волоха, продолжал:
– Значит, все охотники и путешественники, что бродят по горам, близки к Богу, пардон, к Создателю? И, как ты говоришь, расположены его постичь.
– Да. Только не все имеют возможность поговорить об этом с Волохом.
Игорь перестал отшучиваться и вздохнув произнёс:
– Не знаю как с познанием Мира, но в одном ты прав… Отдохнуть мне нужно.
– Вот и хорошо, – Светослав будто ждал этого решения, встал, обошёл стол, протянул Игорю руку и, ловя его мысли, добавил: – за Разлом идти не обязательно, хотя… Сам определишься. Поброди… Поможет.
– Намёк понял, ухожу.

Когда Игорь шагнул за калитку, из соседней комнаты вышел Борислав.
– Ну, что, Волох-просветитель, – произнёс он с присущим ему сарказмом, – думаешь, это он?
– Чувствую.
– А я вот нет, – задумчиво произнёс Борислав, глядя в окно и провожая взглядом уходившего гостя, – а это говорит о том, что ты возможно прав.  Если я и остальные наши его не чувствуют, «не видят», значит, он как-то с нами связан. А наше будущее нам недоступно. – Потом, встряхнувшись от мыслей, с улыбкой добавил: – Светослав, а Игорь вообще догадывается, что он «охотник на людоедов»?
– Думаю, что с такой точностью, как сформулировал ты, он для себя ещё не понял, но предчувствие есть.
  – Ладно… разберёмся! В горы он точно поедет? А то Хранитель-то давно уже «заряжен». Уж год как…   Недельки две, три назад тоже в горы уехал. Там они и встретятся.
 Борислав почесал затылок и с озадаченным лицом продолжил:
– Рак у него, у Хранителя. Я как его увидел, сразу понял… Хороший мужик, сильный. Чуть-чуть ему иммунную систему приглушил, чтоб болячка проявилась быстрее, чтоб вовремя на нее внимание обратил. Интуиция у старика хорошая, пока всё делает правильно. Ну, если что, я ему помогу! Главное, чтоб Игорьку мозг поправил.
– Да, – добавил Светослав, – это очень важно. Важно, чтобы информация, которая ему необходима, зашла не от нас, а от стороннего человека. Чтоб он её пережил… подумал над ней и не бросался с расспросами за готовыми ответами.
– Слушай, Чур, как ты Хранителя почувствовал в той деревне? – спросил Борислав.
Чур из соседней комнаты, усмехнувшись, ответил:
– Да от него, как от нашего Луки, авторитетом пахнет. Матвеич хоть и старенький уже, 84 года, но местные мужики его со счетов пока не списывают. Слово его вес имеет.

  Глава 5.
Матвеич

Жена Григория Матвеевича, Василиса Николаевна, начала поджидать мужа и сына, как только автомобиль скрылся за поворотом.
Неприятные мысли, связанные с болезнью мужа, навязчиво лезли в голову, рождая плохие предчувствия. С дурными мыслями она ещё как-то справлялась, но вот предчувствия… Куда от них денешься? 
Чтобы отвлечься, Василиса Николаевна не переставала что-нибудь делать. Благо, работы в доме всегда было много, и это сейчас ей помогало.
Тщательно и мелко порезала овощи. В чугуне на печи сварила борщ, оставила томиться. Приготовила его так, как любит муж.
Закончив с готовкой, решила подмести пол. И уже взяла в руки веник, как тут же поставила его на место, вспомнив старую примету, что в день отъезда родного человека из дома этого делать нельзя, чтоб не заметать ему дорогу назад. 
Эта примета, которая всплыла в голове так некстати, вновь вернула нехорошие мысли, и слёзы не заставили себя долго ждать. Одна из слезинок, которой не хватило места, выкатилась на щёку. Василиса Николаевна утёрла её концом платка, повязанного на голову, потом, борясь с подступившим к горлу комом, промокнула глаза. Щурясь, посмотрела на круглые с золочёным циферблатом часы. Прошло всего два часа…
– А они только завтра приедут, – сказала сама себе сдавленным голосом.
Большой серый кот, будто сочувствуя хозяйке, мяукнул и потёрся о её ноги.
– Васька, есть хочешь? Сейчас молочка налью.
Кот вновь мяукнул на ласковый голос хозяйки и мелко затрусил вслед за ней. Получив желанную порцию, он присел около своей миски, стоящей недалеко от входной двери и начал лакать.
– Ва-асенька… ко-о-отик… вдвоём мы с тобой остались… до завтрашнего дня, – тяжело вздохнув, добавила: – Пойду во двор к скотине, посмотрю, как там…
То, что хозяйка назвала двором, был большой рубленный из брёвен коровник. Изгородь, примыкавшая к нему с обеих сторон, расходилась в стороны и, охватив довольно большой участок, спускалась вниз к горной речке. 
Чуть ниже по течению, на другом берегу, стояла пасека – суть всей жизни её мужа. Он любил возиться с пчёлами и летом проводил с ними всё своё время. Большие морозы уже давно прошли, и муж с сыном выставили ульи на улицу.
Утреннее весеннее солнце, показавшееся из-за горы, заботливо согревало всё, чего касалось. Касалось всего и всех, кто терпеливо ждал тепла долгую сибирскую зиму.
Василиса Николаевна вначале хотела пройти в сарай к своим любимым коровам, но, видя, что они пасутся в просторном загоне, остановилась около него и положила руки на жерди изгороди.
Коровы флегматично пережёвывали сено, с утра заботливо разложенное по кормушкам, посмотрели на подошедшую хозяйку.   
– Выпустил вас хозяин, а я в суете и не заметила.
Услышав знакомый голос, один из телят, пасшихся в месте со своими кормилицами, подошёл к Василисе Николаевне и потянулся мордой к её рукам.
– Я-а-а-рик… Растёшь? – хозяйка почесала его по кучерявому лбу. – Вкусное у мамки молоко? Вкусное... Расти большой.
Василиса Николаевна посмотрела на пасеку, и улыбка медленно сошла с её лица. Беспокойные мысли о муже вновь вернулись. Подошла к небольшому деревянному мостику, ведущему на другой берег реки. Весенняя мутная вода ударялась в его опоры, шумно возмущалась преграде, стремительно уносилась дальше по каменным перекатам.
Держась за поручень, осторожно шагая по скользким брёвнам, Василиса Николаевна перешла на другой берег. Она не боялась пчёл, но и близко старалась к ним не подходить. Она хорошо знала, что пчёлы терпимо относятся только к запаху своего пчеловода, любых других они воспринимали как источник опасности. Хозяйка, окинув взглядом ряды ульев, заботливо пересчитала:
– Сто пятьдесят три.
Пчёлы, радуясь весеннему теплу, тщательно облетали округу, пытливо изучая всё, что попадалось на пути. Одна из них подлетела к Василисе Николаевне, назойливо жужжа, несколько раз приблизилась к её лицу, не то изучая, не то стараясь напугать.
– Да ну тебя! Шваркнешь ещё в глаз… – хозяйка дунула в сторону пчелы и заторопилась к дому.
Весь день Василиса Николаевна, стараясь отвлечься, находила себе работу то в коровнике, наводя порядок за животными, то в ограде дома тщательно вычищая землю от весеннего мусора. Только к вечеру она угомонилась и заснула перед телевизором с вязанием в руках. В постель легла уже глубокой ночью, когда телевизор разбудил её шипением эфира. Положив рядом кота Ваську, она долго гладила его по мягкой шерсти. Кот щурил глаза и благодарно тарахтел, как старый холодильник. Под его гипнотическое мурлыканье хозяйка снова заснула. 

***

Нет хуже состояния, чем уныние, а ожидание в унынии ещё хуже. Что-то не заладилось в последнее время…
Он сидел в больничном коридоре, смотрел в противоположную стену и думал…
Проходившие мимо такие же пациенты, как и он, куда-то спешили со своими проблемами, а он сидел, смотрел в стену и думал. Думал и ждал. Ждал, что скажет ему сын, который вошел в одну из дверей длинного коридора.

«Всё к одному!.. –  тяжело вздохнув, произнес про себя старик. – С сыном как-то не то… Вырос. Своё гнёт… Лечиться, говорит, тебе надо… Отец ему стал не указ.  Старший вообще носа не кажет. Сидит в своём городе. Жена как с цепи сорвалась, тоже за сыном вдогонку, всё научить норовит. Как ребёнка. А всему виной здоровье. С него всё началось…»

Здоровье его озадачило не так давно. Поначалу просто стал сильнее уставать. Чувствуя неладное, старался не поддаваться. Конечно, думал, что возраст, но мысль эту гнал как можно дальше, скидок себе делать не позволял. Как обычно, думал: «Да так, просто чёта… Пройдёт!».
А оно нет… Не проходило.  Усталость, будто мешок на плечах в дальней дороге, давила всё сильней и сильнее. И пришла пора присесть. Никогда не позволявший себе жаловаться даже близким людям, даже жене, он в один из дней сказал своей старухе, что, мол, тяжко чего-то.
Ожидание в больничном коридоре тянуло за собой мысли. Зачем-то всплыл один из разговоров с женой.

***
 Василиса Николаевна, невысокая, добрая женщина с гладким, круглым лицом, всегда внимательная, услышав, что муж вдруг посетовал на усталость, встрепенулась. Она будто ждала подходящего случая…
– Так и не молоденький ведь уже! Восемьдесят четвёртый год... Пора бы и поубавить ход. Хозяйство-то!.. Не всякий молодой столько вытянет. Куда нам всё это! Дети уже выросли. Младший давно самостоятельный, работа у него серьёзная! Получает хорошо! Ему наша забота уж и ни к чему. А старший?!.. Сам дедом стал и тоже в помощи нашей не нуждается.
– Может, и так… Только я не для помощи, – возразил он уставшим голосом, – а потому, что отец. Для души я…  Какая мне разница, нужна им помощь моя или нет. Для чего жить-то ещё, как не для того, чтобы детям помогать.
– Так ты помогай, Гриш!.. Только жилы не рви! Я ведь вижу!.. Тяжело же тебе…  хоть и сын помогает.
– Так вот в основном для него-то и есть вся суета моя! Для последыша... Ты думаешь, эта работа его в ментовке навечно, что ли? Придёт время, двадцать лет отслужит, и пинком под зад… Иди куда хочешь! А я ему хозяйство организовал… С ним, если голова будет, не пропадёт. На хлеб с маслом всегда заработает.
– Хозяйство это!.. – выпалила она с упрёком. – У тебя руки уж до колен вытянулись. Будь оно не ладно…
– Замолч, сказал! Твоё дело вон... – он ткнул пальцем в сторону печи, –черепками греметь. А с хозяйством мы с сыном управимся.
– Так ведь тяжело же тебе, Гриш!..
Он только рыкнул в ответ, резко встал со стула и вышел из дома.
«Дура баба! – проворчал про себя. – И зачем только сказал ей… Теперь запилит жалостью своей. Только повод дай!.. Давно уж подговаривается, мол, а давай продадим пасеку и коровок продадим. Поживём, мол, спокойно. Всё спокою какого-то ей надо!»

***
Мягко щёлкнул замок белой пластиковой двери кабинета, и в проёме показался его сын.
– Ну, чё? – спросил Григорий Матвеевич, стараясь скрыть своё волнение.
– Всё нормально, бать. Пойдём.
И попытался взять его за локоть, чтобы помочь встать. Но Григорий не был настолько немощен, чтобы нуждаться в подобном, поэтому с удивлением посмотрел на сына. Отдёрнув локоть, встал самостоятельно и повторил свой вопрос:
– Я говорю, чё там… с анализами?
– Да нормально всё. Только надо будет немного полечиться.
– А какая болячка-то?
– Бать, пойдём, по дороге расскажу.
Он поймал в глазах сына какое-то смятение и это ему не понравилось. Не понравилось и пробудило недавнее волнение, зародившееся, когда доктор в свой кабинет пригласил не его, а сына. Неприятный холодок чуть шевельнулся где-то внутри и не хотел никуда уходить. К этому холодку прибавилось то, как сын попытался спрятать глаза, когда он задал вопрос.
– Та-а-ак!.. Послушай, – сказал Матвеич сыну, пряча своё волнение, взведённое ожиданием. – Я ведь не дитё малое и не немощный старик, хотя и старик, чтоб со мной вот так…
– Бать, пойдём…
– Нет, погоди, – решительно возразил он, уже с чуть заметным раздражением. – Дома мать меня охаживает, ах Гриша, ах тяжело тебе, ах полечиться надо. Доктор этот!.. Со мной-то чё не стал говорить! Ты глаза прячешь!..  Я что?..  Что за таинство-то тут устроили.
В силу своего резкого и прямолинейного характера последнюю фразу, он произнёс уже не сдерживая себя, и многие, сидевшие в коридоре, обратили внимание на беседовавших отца и сына.
– Бать, – снова произнёс сын, – по дороге всё расскажу.
– Да ну тебя! По дороге…
Он резко развернулся и пошёл к кабинету, около которого недавно ждал сына. Распахнув дверь, широким решительным шагом прошёл к столу, где сидел   доктор. Ещё не старый, но уже и не молодой хирург с любопытством посмотрел на старика, ворвавшегося в размеренную тишину его кабинета.
– Так!.. – решительно сказал старик и затянулся паузой, подбирая нужное слово.
– Семён Аркадьевич, – подсказал доктор, видя, как старик, щурясь, пытается рассмотреть буквы на его бейджике.
– Что… Семён Аркадьевич? – недоумённо произнёс старик.
– Меня так зовут. Семён Аркадьевич. А вы Григорий Матвеевич. Правильно?
– Да! Он самый, – решительным тоном подтвердил старик, но всё же мялся, не зная с чего начать.
– Слушаю вас, – произнес доктор.
– «Слушаю!» – собираясь с мыслями, Григорий Матвеевич нервно повторил слова доктора.
В это время дверь открылась, вошёл сын и сказал:
– Извините, Семён Аркадьевич!.. – затем обращаясь к отцу, добавил, - Бать…
– Стёп, сынок, дай мы побеседуем… С Семёном Аркадьевичем. А ты… – он несколько раз махнул рукой, давая понять, чтобы сын закрыл дверь. – Ты погоди пока, там… в коридоре.
Доктор поймал взгляд Степана и кивнул в знак согласия. Потом добавил:
– Всё в порядке. Мы побеседуем.
Когда дверь закрылась, Григорий Матвеевич произнёс:
– Семён… Аркадьевич. Вот всё, что говорил моему сыну, теперь скажи мне. Ты не смотри на цифры в моей карте! Я ещё дюжой мужик-то!.. Скажи всё, как оно есть. А то все вот эти недомолвки вокруг меня ещё сильнее гложут. Сильнее, чем правда горькая. Старуха с сыном шушукаются… Ты тоже тут без меня… обо мне с сыном толкуешь.
Доктор спокойно выслушал и размеренно холодно начал говорить:
– Григорий Матвеевич, тайны никакой нет. Но… Но я решил в первую очередь поговорить с вашим сыном. Ситуация не простая. Рассказать всё как есть…
Старик перебил:
– А я что?! Умом не вышел, что ли?!  Что?.. Понять не смогу, что ли?!
– Да нет, – начал доктор, но взведённый старик вновь перебил.
– А если нет, то сказывай, как есть! – нетерпеливо оборвал Григорий Матвеевич и иголками глаз уперся в лицо доктора.
Доктор глубоко вдохнул, что-то хотел сформулировать помягче, но потом вдруг, то ли под неожиданным напором старика, то ли просто устав от повседневной врачебной рутины, сложил на столе руки крест-накрест, коротко сказал:
– У вас рак…
– Ну вот и ладно… Рак и рак, – произнёс старик. – Вот теперь всё ясно. А то устроили тут…
Он сделал небольшую паузу и продолжил, но каждое следующее слово стал произносить спокойно и медленно. Весь напор старика как-то резко утих и вышел, будто воздух из проткнутого футбольного мяча.
– Вот сразу и сказал бы мне… Что я… Не пойму, что ли. Рак так рак!.. Куда деваться… Если есть така зараза.
– Вам бы нужна операция, – сказал Семён Аркадьевич, – но, учитывая возраст, это может быть опасно. Опухоли по кишечнику и в районе печени. Операция несложная и я уверен в её успехе, затем курс химиотерапии, а вот это, скажу честно, для вас будет сложнее. Учитывая ваш возраст, организму будет сложно восстановиться…
– Операция… – задумавшись, перебил старик.
Они оба помолчали, потом Григорий Матвеевич снова повторил услышанное слово:
– Операция… – затем посмотрел на доктора и продолжил: – нет, мил человек, резать себя не дам. Старик я. Так поживу… Сколько проживу.
– Если не делать операцию, то-о-о… – доктор затянул последнее слово, давая понять о серьёзности положения.
– То что? – старик вновь кольнул его иголками своих глаз.
– Учитывая динамику роста опухолей… И мою практику. То два-три месяца.
Повисла пауза. Доктор ждал, что скажет этот ещё минуту назад напористый старик. И старик, тяжело вздохнув, протянул:
– М-да! Срок невелик… Не-ве-лик. – он замолчал и уперся взглядом в противоположную стену.
Доктор, видя, насколько сказанное, оказалось неожиданным для пациента, начал было говорить, но старик вновь его прервал:
– Подожди, – произнёс он твёрдо и задумчиво. – Это точно, что ты сейчас сказал.
– Да, все анализы подтвердили это.
– Тогда так, – старик оторвал взгляд от стены и посмотрел на доктора. – Резать меня не нужно. Я лучше так поживу… Сколько поживу, столько поживу. Ладно! Бывай здоров!.. – он протянул доктору руку и встал со стула.
– Григорий Матвеевич!  Я должен сказать…
– Нет, нет!.. Ничего не говори, – оборвал старик. – У нас от этой заразы полдеревни сгинуло, видать, и мой черёд пришёл. Я знаю, чё дальше будет. И как… В общем… Не надсажайся, не объясняй.
Старик встал и вышел из кабинета.

Отец и сын заговорили только в машине, когда выехали за черту города.
– Бать. Операция нужна. Я договорился с доктором, положим тебя в платную палату, всё будет нормально. Операция несложная…
– Нет.
– Чего нет?
– Никаких операций мне не надо.
– Бать, ну как ребёнок!..
– Это ты ребёнок. Сопляк!..
– Ну, бать, перестань. Договорюсь со всеми, всё будет хорошо.
– Ах, сын, сын! Вроде ты и здоровый вымахал, а одно не поймёшь. Ну, какая мне операция? Располосуют меня на старости лет, потом этой химией отравят, и буду я охвосток своей жизни не жить, а корчиться. Как овощ!.. С кровати да на завалинку, с завалинки да на кровать. А вы меня своей жалостью добивать будете.
– Бать!
– Цыц, сказал!.. – отец крикнул на сына и, строго посмотрев, добавил: – И чтобы ни слова на эту тему я боле не слыхал от тебя!
Сын знал норов отца, поэтому только терпеливо стиснул зубы, сыграл желваками и руками поправил оплётку руля автомобиля.
«Тойота-Камри», ведомая Степаном, легко скользила по весеннему разогретому асфальту, унося своих пассажиров назад домой, в горы.
Прошло несколько часов. Отец с сыном так больше и не заговорили. Степан знал, что сейчас разговора с отцом не получится, поэтому убеждать его или просто пытаться разговорить бесполезно. Григорию Матвеевичу было нужно время, чтобы остыть.
Степан, бывало, невольно сравнивал отца с другими деревенскими стариками. Отец хоть и разменял уже девятый десяток, но был ещё достаточно крепок для своего возраста.  Сын не переставал удивляться, что в столь серьёзных годах он почти один легко управлялся с хозяйством. Ездил на охоту, на своём любимом коне – Чингизе. Ладно, на коне… Когда в доме возникала нужда в мясе, старик ходил пешком до ближайшего солонца два-три километра.
 Степан вспомнил разговор, когда в начале этой весны увидел, что отец собирается на охоту.

***
– Бать, ты опять пешком? Охота тебе?.. На коне-то быстрее будет.
Укладывая в рюкзак разные мелочи: верёвку, мешок, налобный фонарь – отец, не торопясь, ответил:
– На коне быстрее, а пешком полезней, – потом с улыбкой добавил. – На коне ты потом мясо привезёшь.
– Так сразу-то и ехал бы на коне, чтоб мне в потёмках на гору не мотаться.
Отец лукаво улыбнулся:
– Да не пережива-а-ай, – далее каждую фразу он проговаривал с расстановкой. –  Уж козла-то с горы я и в рюкзаке принесу. Козёл щас на соль бежит рано. Весна!.. Поэтому первый куран, что придёт, будет мой. Обдеру… До темноты подожду… Тайгу послушаю. Мясо пока подветрит… Кровь обтекёт… А по темноте вниз, чтоб засветло народ не смущать и на тебя тень не наводить.
– Браконьер старый! – сказал сын с улыбкой.
– Браконьеры, сынок, в городу обитают, а мы тут… так живём. Брось мне свои ментовски;е разговоры. Мне много не надо. Одного козлишку возьму, и хватит нам… На месячишко-другой…
– Да ладно, бать… Шучу. Мне ещё расскажи, как мы тут живём…
– Ну, вот и договорились, – отец затянул шнур на рюкзаке, – любишь ты под руку хрень сказать.

***
– Бать, – Степан нарушил молчание. – Матери-то, что скажем?
– Ты не переживай, я сам всё скажу. Скажу, как есть, как думаю, – потом строго посмотрел на сына. – А вы с матерью смотрите там!.. В деревне языками не лязгайте.
– Ну, ты, бать, даёшь! – возмутился Степан. – С чего это я по деревне побегу про болезнь своего отца трезвонить.
– Да это я так… Для профилактики… Ты-то понятно! А вот мать проинструктировать надо. Та с горя со своими сударушками по секрету всё обсудит. А там… Если одной из них на язык чё попадёт – всё! Все вороны, пролетающие мимо, знать будут. Потом по деревне ни пройти, ни проехать. Каждый в спину ткнёт и пожалеет… – и Григорий Матвеевич, нарочито изменив голос, изобразил соседок: «А слыхала, у Матвеича-то!..». А кто и обрадуется…
Несколько секунд помолчав, добавил:
– Откуда он, сука, только берётся, рак этот!..

Послеобеденное солнце уже грело вовсю, когда Степан с отцом подъехали к дому. Матвеич, по-стариковски крехтя, вылез из автомобиля. Разминая затёкшие от дальней дороги ноги, осмотрелся вокруг. Потянув носом весенний воздух, щурясь от солнца, сказал:
– Вот и дома.
Из-за забора соседнего дома выглянул мальчишка лет семи и приветственно помахал старику. Матвеич ответил:
– Привет, Лёш, привет.
– Деда, куда ездил? – спросил Лёшка любопытно.
– На Кудыкину гору!.. Много будешь знать, скоро состаришься.
– А где такая гора? – не унимался Лёшка.
– Подрастёшь, узнаешь.
Степан, достав из багажника автомобиля дорожную сумку, пошел домой. На крыльце его поджидала мать.
– Ну как, Стёп? –  спросила она.
– Всё нормально, мам.
– Чего врачи говорят?
– Ну, вы может в дом пройдёте, – входя в калитку, Матвеич негромко, но строго упредил мать с сыном, начавших диалог.
– Мам, возьми сумку, занеси, а я до работы добегу. Надо срочно…

Пройдя в дом, Матвеич не спеша разделся, глядя в зеркало, висевшее рядом на стене, поправил на голове седые волосы, потом бороду… сел за стол.
– Давай, мать… корми.
Всё это время, Василиса Николаевна стояла и наблюдала за мужем. Его молчание и быстрый уход сына ничего хорошего не предвещали.
– Сейчас, сейчас, – спохватилась она. – Борщ. Борщ будешь? Как ты любишь. С утра всё вас высматриваю. А вас всё нет и нет. Потом вышла на крыльцо, смотрю, в загоне Чингиз забеспокоился, ну, думаю, значит уже близко где-то. Я борщ разогревать поставила. Только он согрелся, глянула в окошко, и вы подъехали, – торопливо рассказывала Василиса Николаевна, наливая суп.
Приняв тарелку от жены, Матвеич молча поставил её перед собой, сдобрил сметаной, неторопливо размешал и начал хлебать.
– Гриш, ну чего молчишь-то? – дрожащим голосом проговорила хозяйка и, чувствуя неладное, едва сдерживая слёзы, приложила к губам конец платка, что был наброшен на плечи. – Не тяни душу… Чё врачи-то говорят?
– Нормально говорят… Складно, говорят, мать… К осени должён я помереть. Говорят, мол, рак.
– Ах, – не то тихо вскрикнула, не то всхлипнула Василиса Николаевна.
Слёз было уже не удержать, и они покатились сами собой по её щекам:
– За что же это? – прошептала она сквозь слёзы. – Ведь вроде и не болел ты. Как к осени?.. Скажи толком-то!..
Матвеич отодвинул тарелку, положил руки крест-накрест на стол и заговорил:
– Всё, что есть, уже сказал. Говорят, мол, операцию делать нужно. Но резать себя на старости лет не дам. Вон скольких мужиков у нас по этой причине порезали, а толку никакого. Только мучение одно на старости лет. Поэтому сколь поживу… столько поживу. Да и не молоденький я уже, чтобы за жизнь цепляться.
Матвей Григорьевич любил свою жену. Любил так, что дай бог другой бабе быть так любимой. Но при всех его чувствах был скуп на излишние эмоции. Всю дорогу до дома он представлял себе этот разговор и решил, что лучше отрезать сразу, чем тянуть душу намёками и недомолвками. Но самое главное, что он задумал, говорить ей не стал. Не стал потому, что знал ранимость своей половинки, и поэтому сказанного ей было достаточно. Всю дорогу из города он вспоминал, как встретил её молоденькой девчонкой шестнадцати лет. Как взял её в жёны. Как многие осуждали их за разницу в возрасте: 10 лет это много… Как она родила ему первенца, как потом второго сына. Вспоминал их молодое озорство в поле, на лугу, на сеновале отцовского дома… Вспоминал своего отца, израненного фронтовика, и как он строго встретил молодую сноху словами: «Ну, посмотрим, будет с неё толк или нет». Вспомнил всё, что позволяла память. И когда калейдоскоп воспоминаний перестал мелькать перед глазами, решил, что лучше будет, если он не станет мучить её своей болезненной немощью. Будет лучше, если он уйдёт в тайгу и больше никогда не вернётся. По крайней мере, это оставит его в памяти любимой таким, какой он есть сейчас, а не овощем... А ей оставит надежду, что ещё вернётся.

Утерев слёзы платком, Василиса Николаевна сдавленным голосом проговорила:
– Может, в церковь сходим! Здоровья попросим…
Матвеич никогда не испытывал тяги к религиозным обычаям и традициям. Более того, он придерживался той старой веры… знаний, передаваемых из поколения в поколение, что шло в разрез с официально существующей церковью. Находясь на эмоциональном взводе, слова жены он воспринял в штыки:
– Чего-о?.. У Тришичкина, что ли, здоровья-то собралась просить!
– Гриш! Ну какой-никакой, а батюшка.
– То ли вправду люди к старости тупеют? – вскипел Матвеич. – Какой он тебе батюшка… сопляк этот! Он ещё вчера участковым по дворам ходил. В жопу пьяный с мужиками в кабаке дрался. А тут вдруг резко перекрасился, как на дочке городского попа женился. Вот он его и пристроил… в тёплое место. Таким, как он, бесхребетным всё одно, что в менты, что в попы.
– Гри-и-ш! – с нотками смирения в голосе сказала Василиса Николаевна, пытаясь успокоить мужа. –  Ну в церкви-то нет вреда…
– В церкви!.. Вреда!.. – Матвеич передразнил жену.
– Ну это, может, только Тришечкин такой… Давай в другую съездим…
– Ага! А там поп с Луны прилетел. И откуда они только понаплодились так быстро, из атеистов-то!..
– Да причём тут поп?.. Гришь! Церковь, она ведь для людей…
Как ни старался Матвеич себя сдержать, его будто прорвало:
– Слушай, а с чего это ты такая верующая стала? Вроде в одной стране жили, в школе советской учились, где про церковь чёрным по белому написано – «опиум для народа». Глаза открой!.. Телевизор-то не только для сериалов… Чуть дали волю попам, они вон все в золоте ходить стали. Если крест, то во всё пузо, если машина, то цену за её рот не выговаривает. А Дома пионеров у ребятишек отбирают!.. В городу вон планетарий забрали у детей! Это мыслимо!..
Лицо Матвеича стало красным от возбуждения. Остановился, переводя дух, и Василиса Николаевна успела кротко вставить:
– Так в том планетарии-то раньше церковь была. Поэтому и попросили её назад…
– Во!.. Верно! Церква… Если вы такие правдоборцы и за людей, и для людей добро несёте. Тогда детей в покое оставьте, а себе другую церкву постройте… Коли вам волю дали! Ан, нет, отнять надо! А знаешь почему? Место там проходное, доходное. Парк! Там народу всегда много. Глядишь гуляя в парке и зайдёт кто, свечку поставит. А свечка Василисушка – это денежка. Зачем им, где то на отшибе строить?! А если уж вам так это место дорого, то тогда постройте детям планетарий. Сдайте его в эксплуатацию по всем правилам и в самом видном месте табличку повесьте. Вот с такенными буквами, – Матвеич размахнул руки широко, как мог. – Что мол, это вам дети от нас от попов дар. Вот тогда хвала и почёт вам. И я вам своё сердечное спасибо скажу. Молодцы мол!.. А пока! Вот!..– он плюнул в ладонь и показал Василисе Николаевне дулю.

Хозяйка заплакала, махнула рукой, встала из-за стола и ушла в другую комнату.
«Дурак старый, – укорив, проговорил он про себя и тоже встав из-за стола, вышел из дома.»
Идя к загону, Матвеич негромко продолжил свой диалог, но уже вслух:
– Сын уехал, жену обидел… Где мой Чингиз? Друг мой… 

Вороной конь, увидев хозяина, засуетился и издал глубокий утробный звук, больше похожий на вздох, чем на ржание жеребца.
Подойдя к загону, Матвеич погладил Чингиза по морде, дал сахар, и жеребец с удовольствием слизал лакомство с ладони.
– Сейчас, сейчас… прогуляемся. Давно мы с тобой не выбирались никуда. Горы-то уже просохли давно. А тут я… вроде как приболел, – посетовал он коню.
Старик вынес из сарая сбрую: узду, седло и потник. Чингиз, подрагивая кожей, ждал, когда старик наденет на него всё необходимое. И вот, когда наконец МАтвеич опустился в кожаное седло, Чингиз резко дернул вперёд.
– Стой, черт диковатый! – он, с силой дернув повод, урезонивая коня. –  Щас выедем за деревню, там дам волю…
До околицы было недалеко, но Чингиз от нетерпения часто с шага переходил на рысь. Чтобы удержать жеребца и сбить его пыл, Матвеич поводьями осаживал его, не стесняясь при этом добавлять два-три матерных слова. И вот как только изгородь последнего дома осталась позади, старик ослабил поводья, и Чингиз, ждавший этот момент, ударив всеми четырьмя копытами, сорвался в галоп. После трясучей рыси конь понёс ровно и быстро, наслаждаясь силой своего бега, жадно хватая ноздрями набегавший весенний воздух. Постепенно жеребец перешёл на рысь, и старик, одернув поводья, напоминая о себе, произнёс:
– Ну всё, потешился и будет… А то растрясёшь меня на старости лет.
Дыхание коня постепенно выровнялось, и он стал посматривать на свежую траву, росшую вдоль обочины дороги. Он даже пару раз успел щипнуть свежей зелени, как вдруг остановился. Подёргивая ушами, он будто сканировал пространство вокруг, при этом, не переставая жевать.  Матвеич хорошо знал своего коня и видел, что его ничего не беспокоит, но обратил внимание на то, что он, так торопившийся на прогулку, вдруг резко встал.
Матвеич осмотрелся, вокруг никого не было.  Сев в седле поудобнее, старик придался мыслям. Вдруг как-то само собой выкристаллизовалось событие прошлого лета, и он вспомнил это место, на котором стоял сейчас. Это было то самое место, где он встретил городского чудака, который говорил какие-то странные фразы и при этом пронзительно смотрел в глаза. Именно этот взгляд он и запомнил.
«Лысан!.. Как же его звали? – произнёс про себя Матвеич. – Б… Бро… Бори… Борис? Нет. Имя какое-то необычное. У нас так мужиков не называют. Бослав… Слав. Борислав вроде. Точно, Борислав.»
Вспомнив имя, Матвеич вспомнил их встречу до мелочей и дальше уже разговаривал вслух:
– Лысаном я его тогда прозвал. Очередной городской сумасшедший. Каждое лето они сюда пачками едут. Энергией какой-то подпитываться! А мы вот живём тут и никакого питания…
Матвеич ещё раз осмотрелся вокруг, и в памяти вдруг всплыли слова того незнакомца: «Если совсем будет плохо, вспомни меня. Скажи вслух: Борислав помоги».
– Да-а-а, – произнес вслух Матвеич, – если б было так просто… Борислав, помоги.
Вдруг будто негромкое эхо пронеслось с окрестных гор:
– Помоги, помоги. помоги, моги… ги… ги… ги…
Услышав это эхо, Чингиз встрепенулся и негромко заржал.
– Тихо, тихо, – Матвеич погладил коня по шее. – Это эхо. Хотя никогда его здесь не было. – И будто желая проверить ещё раз, произнес, но уже громче: – Борислав, помоги!
И эхо не заставило себя ждать:
– Борислав – слав – слав – слав, помоги – ги – ги – ги.
После раската последних звуков Чингиз занервничал и встал на дыбы.
– Тпру, стой, ошалелый! – Холодок пробежал по спине старика. – Сколько живу здесь, такого ещё не слышал. Чертовщина какая-то.
– Какая – какая – какая, – подхватило эхо.
«А ведь мне поплохело после той встречи… с этим… с Лысаном – Бориславом», – подумал про себя Матвеич и вслух добавил:
– Поди, ведьмак какой?..
– Ой, ой, ой, – насмешливо повторило эхо.
Вдруг Чингиз, будто напуганный чем-то, рванул с места и понёс в сторону дома. Старик от такого резкого манёвра чуть не вылетел из седла, но успел ухватиться за гриву и удержался. Он не стал усмирять коня и дал ему волю. Только приблизившись к первому дому, стоящему на краю деревни, Матвеич дёрнул повод и остановил жеребца.
Мурашки до сих пор бегали по спине старика. Ему, охотнику, проведшему в тайге половину своей жизни, бродившему по горам и днём и ночью, было стыдно за этот испуг. Матвеичу вдруг показалось, что это было совсем не эхо, а само пространство вдруг ожило и стало, передразнивая, повторять за ним слова.
– Может, это болезнь меня душит? – добавил вслух Матвеич.
«Сделай задуманное! И ничего не бойся!» – кто-то крикнул в его голове.
Старик не мог понять, кто кричит в его голове голосом того самого эха. И эхо ли это, или он начал сходить с ума.
Матвеич рванул повод коня и заставил его сделать оборот на триста шестьдесят градусов, чтобы осмотреться вокруг.
Вокруг никого не было.
– Ты кто? – крикнул Матвеич.
«Я, Борислав», – пронеслось в голове.
– Ну вот… Пожалуй, и началось! – сказал Матвеич. – В тайгу надо уходить. Срочно. Пока меня, придурковатого старика, в деревне дразнить не начали.
Он ткнул пятками коня в бока, и тот рысью сорвался с места, в сторону дома.

Глава 6.
Долгие проводы – лишние слёзы

Ещё сутки Матвеич обдумывал свой отъезд. Жена и сын, знавшие характер старика, старались лишний раз не беспокоить его словом. А он, молчаливо бродя то в доме, то по двору или сараям, обдумывал, что взять с собой. Он собирался в дальний путь не умирать, а жить. Пусть недолго, но жить. Жить в тайге… Там, где обитала его душа. Матвеич любил природу. Любил лес, горы. Казалось бы, ему, жителю деревни, и так живущему не в душных стенах городской квартиры, должно было уже примелькаться всё это зелёное изобилие. Но нет! Не примелькалось.  Мысли о приближающейся скорой смерти, были, конечно, неприятны, но он их загонял в самый дальний угол, не позволяя завладеть его сознанием.
Вечером сын стал догадываться. Застав Матвеича в сарае за сборами, спросил:
– Бать, вижу, задумал чего-то? Куда собрался?
– На охоту, сын. На охоту… Прогуляюсь, душу отведу. Мне хорошо там… В горах… Там вольно. Суеты нет. Там я силу в себе чувствую.
– Надолго?
– Насовсем…
– Бать!.. – начал было Степан, но Матвеич остановил, положив сыну руку на плечо.
– Степ, ты не спеши… Не говори ничего. Отец твой старенький уже. Пожил… Жил всяко. Где-то глупо, где-то спешно, где-то интересно. По-разному… Есть что вспомнить. Вас двоих вырастил. Жену любил. Люблю… Жил для вас, ни для кого больше… Вы у меня самое дорогое, самое ценное. Но, сынок, видать пришло моё время… Я ведь в молодости думал, сносу мне не будет. Всегда шутя говорил, что доживу до ста одного года. А оно вишь, как жизнь распорядилась. Пораньше маленько. Ну, видать, так надо… Ты, Стёп, матери не говори и меня не останавливай. Я уже всё продумал. Пасека на тебя остаётся. Хочешь – держи, хочешь – продай. За матерью ухаживай. Плохо, не дождался я, когда ты женишься. Не судьба видать… Когда женишься, не позволяй снохе мать обижать.
– Бать, ты сдурел?! Какая тайга!.. Куда ты собрался?.. Вылечим! Тебе ещё жить да жить!
– Тише, сын. Не шуми… Не спорь. Пустое это… – отец строго посмотрел на сына. – Уеду рано утром на коне. Как помру, конь вернётся домой. Вот тебе и знак будет. Собаку брать не стану. Собака не уйдёт от меня. А конь, как только душа высвободится, сразу уйдёт. Кони душу видят. Как только меня не станет, он обязательно домой вернётся.
– Батя, мать же изведётся, как узнает!
– Ты вспомни, как народ, кто этой хворью болел, в овощей превращался. И тому, кто болеет, жизнь не в радость, и тому, кто за ним ходит, жизнь адом становится.
– Какой ад, за родным отцом ухаживать?!
– Ухаживать! – крикнул отец, ударив раскрытой ладонью по дну перевернутой деревянной бочки, стоявшей рядом.
Бочка глухо ухнула, как большой барабан.
Понимая, что его крик и гул бочки может услышать жена, Матвеич вполголоса, но так же строго продолжил:
– Чёрта лысого! Ухаживать!.. Учу вас, учу, а толку нет… Как были глухими и слепыми, так и остаётесь. Одна в церкву меня тянет! Второй в больничную койку. Не для этого всё со мной… Не для этого. Чингиз мне вчера подска… – старик оборвал себя на полуслове, видя недоумённый взгляд сына. – Да не смотри ты так, с головой у меня всё в порядке. Объяснять долго. Объяснения все в том, что я тебе с малолетства пытался втолковать, а ты всё это за сказки принимал. А теперь… Теперь объяснять поздно. Матери ничего не говори. Скажешь после... мол, на охоту поехал. Ну и всё… А там дальше видно будет, как что пойдёт.
Матвеич, понимая, что этот разговор не будет иметь конца, если его не прекратить вовремя, подошёл к сыну, и снова положив руку на плечо, сказал:
– Не серчай, сын, так надо… Так будет лучше. Так будет правильно. Я по-тихому соберусь, уеду рано утром. Ты за мной не ходи… Искать меня не нужно. Матери потом всё расскажешь, как я уеду.

Едва восток стал чуть светлее, чем запад, старик вышел на крыльцо. На душе скребли кошки так, что хотелось выть. Сознание говорило ему: «куда ты, старый дурак?! Остановись! Куда ты идёшь? Почему бросаешь родных? Как они без тебя? Но внутренний голос был упрям и неумолим, он просто твердил: так нужно, так будет правильно.»

Не спеша и аккуратно Матвеич навесил на спину Чингиза сумины, в которые с вечера было уложено всё необходимое чтобы выжить: пуховый спальник, патроны, ружьё, запас еды и одежда для смены. Другую мелочь, не столь важную, но необходимую в дороге, старик уложил в рюкзак, висевший за плечами.
Проверив подпруги седла, он погладил коня по крутоизогнутой шее.
– Ну, что Чингиз!.. Поехали.
Конь уже давно ждал, когда хозяин сядет в седло, и в ответ только посмотрел в его сторону большим темным глазом, в котором отражалась луна.
Матвеич ещё раз окинул взглядом дом, его подворье, постарался увидеть пасеку, но в темноте её было не разглядеть. Снова вздохнув, подвёл коня к лежавшему вдоль загона бревну и уже с бревна уселся в седло.
Чингизу не нужно было напоминать, что делать. Как только старик опустился на его спину, конь резво застучал кованными копытами по утоптанной дороге. 
Выехав в переулок, старик, занятый своими нелёгкими мыслями, вздрогнул от неожиданного окрика, который раздался со стороны соседского забора:
 – Дед Гриш! А ты мамку мою не видел?
Соседский мальчишка Лешка тот, что вчера встречал его, после приезда из больницы, стоял в тени забора и был еле различим.
– Лешка, ты чего в такую рань на улице. Ещё и без шапки! Утро холодное. Простынешь. Давай бегом в дом! Мамка твоя, в туалете наверное.
– Нету её в туалете, я смотрел.
– Ну, значит в сарае или в бане. Давай бегом в дом. Придёт твоя мамка, никуда не денется.
Матвеич не останавливал коня, поэтому последнюю фразу он говорил, когда мальчишка был уже позади.
Лешка стоявший в тени забора, в фуфайке со взрослого плеча, и больших сапогах, был похож на гнома, который вышел проводить старика.


Глава 7.       
Всему своё время

Это место Светослав нашёл вдали от людских глаз, в таёжной глуши. Долго бродя в поисках, он возвращался назад, к туристической базе, откуда начал свой путь. Измотанный дорогой и мыслью о том, что сходил опять впустую, Волох присел под кровом раскидистой ели, стоящей на краю очередной поляны. Лапы дерева нависали крышей, мягкий ковёр душистой хвои радушно принял его и успокоил.
Опершись спиной о ствол ели, Светослав вытянул ноги, расслабился и, планируя следующий день, мысленно начал строить маршрут поисков.
Сон прокрался в его сознание незаметно, поменяв суету забот на плывущие образы, напоминавшие облака. Облака плыли, меняя свой облик, в какой-то момент они расступились, и Волох увидел огромный серебряный шар Луны. Настолько огромный, что шар занимал половину неба. Казалось, он был так близко, что его можно потрогать.
Светослав встал и потянулся к нему рукой. Будто в ответ на движение Волоха шар резко удалился и занял своё положенное место в ночном небе, среди россыпи звёзд.
Одновременно из центра поляны, пробуждённый ночным светилом, вырвался серебряный сноп света и устремился вверх. В центре своём более интенсивный, он будто догонял Луну, а менее яркие края, изогнувшись, вернулись назад к земле и образовали над поляной подобие купола.

Вдруг сон схлопнулся, и Волох проснулся. Не было ни Луны, ни серебряного света, вырывавшегося из-под земли. Светослав вышел на опушку и оценил открытое пространство.
– Кажется, нашёл, – негромко проговорил он. – Хитро спрятано. Выброс энергии во время новолуния. Вот это нам и поможет… База недалеко и дорога хорошая. Здесь и проведём Круг…

***
На нескольких брёвнах, лежавших вокруг костра, небольшой поляны, сидели Волохи.
– Привет честной компании! – произнес Борислав, выходя к   собравшимся.  – Еле вас нашёл, поднимаюсь по склону, смотрю, свет какой-то. Думаю, костёр в полнеба разожгли, что ли? – Пройдя по кругу и поздоровавшись с каждым, он сел на свободное место и продолжил: – Светослав, ты, где такие места находишь? Смотри, как ловко. Сколько нам сил сохранит…
– Да, место уникальное, – согласился Светослав, – давно искал. В одном из прошлых воплощений мне рассказал о нём Хранитель. Но то, что оно работает только в новолунье, увидел случайно. Уснул здесь.
– М-да, слушайте… Здорово, – заключил Борислав. – Это ж насколько упрощает работу. То, что на уровне плотной материи Луна работает как стабилизатор планеты – это мы знаем. И что на тонком плане она работает как излучатель заложенного алгоритма развития, это мы тоже знаем. Но ведь этим лучом, – Борислав указал рукой на костёр, горевший в центре поляны, из пламени которого вырывался сноп серебристого цвета, – этим лучом можно прописывать… Вносить корректировки.
– Всё верно, – сказал Радамир, – важно только не переусердствовать. Алгоритм развития трогать нельзя.
– Алгоритм мы не заденем, – успокоил Светослав, – а вот учитывая вариативность грядущих событий, при условии свободы воли и выбора людей, мы можем минимизировать количество совершаемых ими ошибок, прописав это на тонком плане. Ну, по крайней мере, то, что мы с Бориславом в ходе визита разъяснили Тёмной стороне, это только сотая часть дела. Потому, как всегда, на реализацию замысла влияет уровень развития оппонента… То есть механизм возмездия сработает согласно его уровню развития, чтобы не нарушать эволюционный цикл. А вот через такой механизм можно ускорить процесс, сразу прописав фактор их ошибки на тонком плане Тёмной стороны. Поэтому каждый следующий шаг Тёмных, совершённый умышленно в разрез с Замыслом, будет наказываться без задержек.
– Ну, Светослав, ты молоток! – похвалил его Борислав. – А теперь вернёмся к насущному… Я провожал Хранителя. Он уже в горах. Вроде всё нормально. Имею в виду его здоровье. Ну, в смысле держится старик. Тяжело ему и болезнь поддавливает, и не молоденький уже. Я как мог боль снял, остальное он сам должен…
– Матвеич в тайге как рыба в воде, – проговорил Светослав, – думаю, всё, что нужно, он найдёт, если нет, то я подскажу, когда будет спать.
– Во, это правильно! – поспешил заметить Борислав. – Светославушка, возьми это на себя. А!.. А то я задолбался уже по этим горам лазить. Тут, конечно, красотища, но я больше равнину люблю, поле, степь. А то тут все дороги либо в гору, либо под гору. А он ещё на коне… Хрен догонишь! А мне поближе к нему надо было быть, особенно первое время. Набегался до изжоги.
Все засмеялись.
– Чего ржёте?.. Мы ж ещё, на мою беду, договорились, что чаромутить нельзя. Мол, всё по-настоящему должно быть. А к этому старику близко хрен подойдёшь, всё видит, всё слышит. Охотник, мать его… Вот и пришлось слегка этому охотнику глаза отвести… Три дня берёзой прикидывался. Вначале хотел косулей, ну или там… волком. Хорошо, вовремя опомнился, думаю, пристрелит ещё!
Шутка Борислава снова всех рассмешила.

– Ну, что, начнём? – спросил присутствующих Светослав.
– Пожалуй, – согласился сидящий рядом Радамир.
Светослав продолжил:
– Полкана нет, но он с нами. Коротко скажу о главном. Хранитель в горах. Придёт время, Игорь встретится с ним, что будет дальше, увидим. Тайга, горы – это моя стихия, поэтому пока Игорь и Хранитель не вернутся, всё это время я буду сопровождать их. Важно, чтобы Матвеич передал ему всё, что знает.
– Вдохнуть в человека знания задача не простая, – рассуждая, заговорил Крод. – Вдохнуть так, чтобы он принял их не как заученный урок, а как открывшуюся истину. Сделать это устами Хранителя было верное решение, в данном случае Игорь с ним будет на равных. Что знает этот Хранитель, нам известно. Но как точно он донесёт известное ему?..
– Вот за этим ты и проследи, – заключил Лука. – Заодно и Светославу поможешь.
– Хорошо, – ответил Крод.
– Теперь о том, что происходит по внешнему контуру, – продолжил Светослав. – После нашего визита к Однобокому, многое изменилось. Мы не ждали, что после нашей встречи Тёмные одумаются и во всём раскаются. Цель была другая – сообщить из первых уст, что мы прибыли по их… чуть не сказал, души, – усмехнулся Светослав. – Цель была огласить им, кто они есть и чего достигли в отведённый период. После нашего визита мы почувствовали, как Тёмные вздрогнули и начали готовить большую войну, количество крови в которой будет равно уровню развития сегодняшней цивилизации планеты.
Чур спросил:
– Они подозревают, что это тоже пойдёт им в зачёт, что за это придётся ответить?
Лука усмехнулся.
– Думаю, имея одноразовую жизнью, вряд ли они думают об этом. А их лидеры, «излучающие свет», строго следят за тем, чтобы никто из посвящённых не выбрал иной путь.
– Не так уж они желают эту войну, – сказал Дагода, поправляя угли костра. – Их больше страшит то, что сладкая, хорошо организованная жизнь паразитов закончена и терять придётся всё. Поэтому война для них – это выход. Их единственная надежда на то, что, когда мир рухнет до уровня 16-17 века в последнем летоисчислении, они смогут протянуть ещё тысячу лет. Этим трём сотням Тёмных вполне подходит такая жизнь, они давно привыкли жить подселенцами. Поэтому лишние люди на планете для них просто мусор… тараканы, которые проедают их корм. Именно поэтому они хотят сокращать население Земли. И поэтому после хаоса войны следующим этапом, который они задумали, будет выделение себя в особую породу… касту, которой станут доступны все существующие достижения и произведённые блага. А удел остальных – образование на уровне квалифицированного потребителя, воспитание на уровне – «чего изволите», осознание жизненного предназначения на уровне – защита ценностей, провозглашаемых «особой породой». И как морковка перед осликом цель – будь прилежным, и ты попадёшь в наше счастье.
– Ага, – усмехнулся Борислав, – а для примера вот вам Вася или… Фреди. Они были послушными молодцами, вели себя хорошо, выполняли все рекомендации, их социальный рейтинг о-го-го! Никогда ничего не нарушали – и вот они с нами… На вершине!.. Вместе с правителями судеб! Это доступно каждому! Зачатки этого удела видны уже сегодня.
– Это ладно… Это всё так, – подытожил Лука.  – Князю объявлено, что мы здесь и какова наша цель?
 «Да», – прозвучал голос Полкана.
– Чуда не требует в доказательство того, кто мы есть?
 «Он осведомлённый человек».
– Кем осведомлён и как давно?
«Мной».
– Он тебе доверяет?
 «Да».
Лука продолжил:
– Итак, Князь знает, что мы здесь и знает, что мы с ним. Игра началась… Два года назад, когда мы помогли Светославу и Бориславу переместиться в тонком теле в усадьбу Однобокого, мы понимали, что Однобокий это лишь одно из звеньев цепи. Мы знаем, кем и как управляются Тёмные, но нам пока не совсем ясно, как они выстроили всю систему управления, а точнее, как распределили роли между собой.
– Но мы знаем, кто ими управляет, – перебил Радамир, – остальное вторично. Мы знаем того, кого Темные называют и чтят как своего Бога. Нужно ли нам понимать всю их местечковую систему?
– Ты прав, Радамир, это вторично, – вмешался Борислав, – но мы не сможем разговаривать с их Богом, пока не разъясним его чадам, в чём суть их предназначения… У нас есть на это время, пока ждём девятого Волоха. А так как это будет не скоро, то почему бы нам не размяться, не заняться просвещением.
– Да, – подтвердил Лука, – всё верно. Тут и наш эволюционный сюжет прорисовывается, его тоже никто не отменял. На нас сейчас смотрит Создатель и  БО ГА всех народов этой планеты.
– Светослав, – обратился Дагода, – давай уже, яви Миру своего гостя, ведь для этого же мы здесь собрались?
– Да, – ответил Волох. – Напомню. Перед тем как явиться Бенджамину, я оставил на его столе записку, как меня найти. Кроме того, перед уходом на языке предков я ему назвал дату перехода. Это ещё можно было понимать и как дату смерти. Она и была бы датой смерти, выбери он другой путь. Но он выбрал правильно и, сумев «умереть» там, появился здесь.
Светослав поднёс к губам радиостанцию, нажав тангенту, сказал:
– Стас, Андрей, приём.
В ответ из динамика портативной рации раздался голос:
– На связи…
Светослав продолжил:
– Помогите гостю нас найти.
Волохи знали основную причину очередного сбора, но после слов Светослава повисла небольшая пауза. Всем был интересен гость. Гость, в статусе Тёмного, среди Круга Волохов.
Борислав не удержался:
– О! Слышите… Капыта;ми стучит! Сейчас явится демонюга.
– Ну, балабол, – усмехнулся Лука.
Примерно через минуту послышались шаги и из темноты кустов на освещённую костром поляну, вышел гость в сопровождении Стаса и Андрея. Гость, хорошо знакомый всем присутствующим, был одет в спортивный костюм, что делало его еле узнаваемым – в отличие от привычного образа миллиардера в дорогих одеждах, как со страниц глянцевых модных журналов.
– Добр ноч, – на ломаном русском он обратился к присутствующим.
В ответ Волохи молча смотрели на пришедшего. Светослав сказал гостю:
– Ты можешь говорить на любом языке, мы тебя поймём, так же как и ты нас, – и указал гостю на свободное место.
– О, спасибо, – ответил тот на французском.
– Что привело тебя к нам?
Бенджамин начал говорить быстро и как бы с середины своих мыслей, что свидетельствовало об определённой доле волнения и напряжения:
– Я… Я после вашего визита очень много думал. Вы меня тогда сильно удивили. Я бы сказал, потрясли. Своими мыслями и доводами, своими возможностями. Я до сих пор не могу понять, как вы прошли ко мне в дом и как исчезли. Вначале думал, что это был сон. Я тогда чуть-чуть выпил. Но… – он указал на Борислава, – вы оставили мне знак. Думаю, это было сделано специально, чтобы меня не мучали сомнения.
– Угадал. – ответил Борислав, – именного для этого. – Надеюсь, щит восстановлению подлежит.
– О! Нет проблем! Щит для того и щит, чтобы держать удар… А потом я нашёл на своем столе записку. На каком-то непонятном мне языке. Это был даже не старорусский. Я долго не мог прочесть её. Сначала никому из знакомых не показывал, но потом нашёл одного специалиста, который подсказал, что это похоже на протоязык народа, который предшествовал славянской цивилизации. Официальная история о таком народе ничего не знает и не говорит, но тогда мне пришлось обратиться к держателям архивов. Даже я такое разрешение получил не сразу. А поводом для разрешения стала та фраза, которую вы, – он указал на Светослава, – произнесли перед своим исчезновением. Нам пришлось немало поднять информации, чтобы понять, что вы имели ввиду. Работая с держателями архивов, я получил возможность найти ключ, чтобы прочесть записку, и понял сказанное. Вы назвали дату моего перехода, или смерти. Я знал, что оглашённое Волохом не может быть остановлено, но является поводом к осмыслению. Произнесённая вами фраза, да и весь разговор, нашими, как это сказать… мудрецами был изучен очень подробно. Я работал вместе с ними. То, что я узнал в ходе работы в архивах, было потрясающе! Как много люди не знают, даже такие, как я. А я, поверьте, имею доступ ко многим тайнам этого мира. Записку нашим мудрецам я не показал, и, думаю, правильно сделал. В ней вы указали, как вас найти. А фраза о моей смерти, произнесённая во всеуслышание, помогла мне исчезнуть навсегда. Вот так я оказался здесь.
– Народ, на языке которого была написана записка, называл себя Себора, – пояснил Светослав.
– Я поднял архивы, все записи, которые мне были доступны.  Я пытался и пытаюсь понять суть нашего противостояния. Ему много тысяч лет и этому нет конца. Я пытался говорить с нашими мудрецами, но они только выслушали меня, а ответа я не получил. Точнее, они ответили: читайте наши древние книги, это всё, что вам можно знать.
– Мудрецы всё сделали верно, – пояснил ему Крод. – Они ответили так, чтобы ты больше не задавал вопросов. То, что ты называешь противостоянием, заложено Замыслом Создателя и является необходимым условием развития. Твои мудрецы не могут об этом не знать. Эту простую истину мы продиктовали им под запись несколько тысяч лет назад. Поэтому тебе и посоветовали читать книги. 
– Подождите! Вы хотите сказать, что люди убивают друг друга в войнах по воле Творца…
– Не Творца, а Создателя. Это не одно и то же, – поправил Крод.
– Ну, хорошо, Создателя. Но это же бред, люди убивают друг друга… Какое это развитие?
– Никакого, – продолжил Крод. – То, что люди, наделённые свободой воли и выбора, убивают друг друга, это их решение, и к нему Создатель не имеет никакого отношения. Свобода воли и выбора это и есть вероятность возможности более, чем «единица», это и есть основа развития. Как человек использует предоставленную ему возможность, это решение человека. Но рано или поздно, он научится не разделять и властвовать, а взаимодействовать, и созидать.
– Я думал, – продолжил рассуждение Бенджамин, – что, придя к Волохам, найду ответы на свои вопросы.
– Мил человек, чего ты хочешь-то? – спросил Лука.
– Я хочу понять, где и когда началось противостояние между людьми. Думаю, поняв это, я пойму, как исправить.
Лука сказал:
– Что-то не похоже это на тебя. Тёмный задумался о смысле жизни…
– Ну, значит случилось чудо, – отреагировал гость, услышав в голосе Волоха недоверие.
– Задать вопрос не сложно, – продолжил Лука. – Нужно быть готовым к пониманию ответа.
– Вода камень точит, – вмешался Светослав, – а слово душу созидает.
– Душу? – рассудительно спросил Лука. – Согласен с тобой, брат. Но трудно впихнуть в сознание человека миропонимание, измеряемое тысячелетиями, когда его осознанный жизненный путь составляет всего тридцать – сорок лет. И что было «до» он не помнит, а что будет «после», не знает. А все его оценки основываются на крохотном опыте пройденного земного пути текущего воплощения.
– Но! – съязвил Борислав, – можно попробовать.
– Пробуй, – тут же отреагировал Лука.
Борислав кашлянул в кулак и сказал:
– Странно как-то… перед нами стоит тот человек, единомышленники которого этой зимой пододвинут мир к очередной кровавой бойне. При этом хочет, чтобы мы объяснили ему причины нашего противостояния.
– Я понимаю ваш сарказм, но это действительно так. Я не ищу виноватых, я ищу камень, который бросил Ясон, чтобы воины начали убивать друг друга.
– Смотрю, ты знаком с древней мифологией, это радует, – отметил Борислав. – Однако должен предупредить, что информация, которую ты услышишь, может стать для тебя разрушительной. Получив её, бесполезно делать вид, что это тебя не касается. Информационная матрица начнёт работать в твоём сознании и пространстве вокруг тебя. И выбор будет не велик – либо следовать Замыслу Создателя, либо стать его врагом.
– Интересное предупреждение… Но, думаю, в противостоянии с Создателем ещё один грех с моей стороны роли не сыграет. Одним меньше, одним больше. Ведь я же Тёмный, вы сами это говорите, – произнёс с усмешкой Бенджамин.
Услышав последнюю фразу гостя, кто-то из Волохов засмеялся, а кто-то просто усмехнулся, покачав головой.
Борислав, в силу своего характера еле сдерживая смех, ответил:
– Да нет, милейший! Ты не просто Тёмный. Ты… Демон! Другими словами, многие деяния, совершаемые против человечества, ты делаешь осознанно и этим доволен. Но вот в чём загвоздка!.. И Тёмные, и Демоны, и Светлые, и все прочие полутона – всё это Замысел Создателя. И до этой минуты за пределы Замысла ты не выходил. Но сегодня будет обозначена граница, оглашено то, что отмотать назад не получится. Являясь частью Создателя – быть его врагом безнадёжно глупо. Но!.. Можно попробовать!

– Дату моего перехода, или смерти, вы уже огласили. И вот я здесь… Хоть я и Демон, но понять могу, что Сущности, подобные мне, в Круг Волохов просто так не допускаются. А если допускаются, то просто так не уходят. Так что выбор мною сделан уже давно, – твердо ответил гость.
– Ну, что ж, – заключил Борислав, – тогда продолжим. – Что ты там говорил про Ясона? Хочешь понять, что за камень бросили в человечество? Бросили!.. Да так ловко, что люди стали нещадно убивать друг друга. Ну… – Борислав почесал затылок, – подобных камней было много, но последний брошен в Египте.
– Что вы имеете в виду?
– Ты же богоизбранный?
– Не понял, – улыбнулся Бенджамин.
– Что непонятно? Вроде вопрос простой. Ты принадлежишь к богоизбранному народу? Ты еврей?
– Ну да. А какое это имеет значение?
– Почти никакого… Но там в пустыне, где твой народ водили в течение жизни двух поколений, в человечество был брошен тот самый камень, который заставил всех на несколько тысяч лет задуматься, как жить дальше.
– Пока не совсем понимаю…
– Несколько тысяч лет назад был начат один из этапов развития человечества, который условно можно назвать – национальность. Вы тогда действительно были избраны Создателем для очень непростой и сложной миссии – быть ведущим раздражителем, детонатором следующего этапа развития человечества. Миссия не самая приятная, но для тех, кто понимает – необходимая. Ваш народ был основой для создания мононационального общества – биологически идентичного, сплочённого и вооружённого идеологией. Причём идеологический компонент был и остаётся главным. На тот момент универсальным инструментом для выживания стало врученное вам религиозное учение. Оно служило и служит основой, поддерживающей образ жизни богоизбранных, и обеспечивает выполнение задачи, намеченной Создателем. Чтобы учение действовало эффективно и безотказно, Создатель лишил вас земли. Подобное решение, кажущееся наказанием, обеспечило неуязвимость на протяжении веков и позволило не переродиться, соблюдая общие правила общежития, находясь среди других народов. Поставленные в жёсткие условия выживания, вы обрели гибкость ума, изворотливость суждений, изобретательность, умение находить компромиссы и быть бескомпромиссными, когда это необходимо. Вишенкой на торте стало эволюционное обретение – умение делать деньги из ничего, то есть получать ссудный процент. Это были не самые честные и не самые чистые деньги. Но они-то и стали  остроугольным камнем, который бросили в человечество. Со времён вашего путешествия и до сего дня, этот способ зарабатывания денег обрёл общепланетарный масштаб.
– Не слишком ли банально и примитивно, – вдруг с сарказмом отреагировал Бенджамин. – У вас тоже во всём виноваты евреи?
– При чём здесь евреи? – вопросом на вопрос ответил Борислав. – Ты слишком высокого мнения о своих соплеменниках. Если не заметил, я веду речь о Замысле Создателя, а не о евреях. О них я упомянул лишь по той причине, что они в этом Замысле есть, как и многие другие народы. На вашем месте могли бы быть и чукчи, и ирокезы, но выбор пал на ваше небольшое, но сплочённое семитское племя. Уровень его развития позволял усвоить информацию, привнесённую Создателем, через одного из своих БО ГА. Если хочешь понять мой ответ, то постарайся воспринимать услышанное без лишних эмоций и беспристрастно. А если позволишь себе дослушать до конца, то узнаешь, что в Замысле Создателя присутствовали не только евреи.
Бенджамин на замечания Волоха блеснул своей улыбкой и показал рукопожатие в знак примирения. Он даже не стал чего-либо говорить в ответ, а только, соглашаясь, кивнул головой.
Борислав продолжил вопросом:
– Ты знаком с тем, что, развиваясь, Создатель разделил себя надвое?
– О да! Биполярно, Инь – Янь, плюс – минус, север – юг.
– Ага, – оценил Борислав, – почти угадал. Именно Биполярно, по-нашему это называется – пара сил. Это первое и основное условие развития.
– А почему именно две противоположности, а не три, четыре… пятьдесят? – спросил гость.
– Потому, что достаточно двух. Природа, или Создатель, не любит пустоты и не совершает пустых, лишних деяний. Для обеспечения движения, для толчка в развитии достаточно одной пары противоположностей.
– Если я правильно понял, евреи стали одной из сторон… 
– Неправильно понял… Евреи никогда небыли противоположностью. Евреи послужили пусковым механизмом, ускорившим процесс формирования этой противоположности.  На них была возложена миссия стать катализатором, запустившим этап развития общества того времени. Этап не самый лучший, но необходимый. Они были заточены не на реализацию общего Замысла, а только на выполнение конкретной задачи – вооружённые национальными жизненными принципами, они должны были привнести в общество идеи развития социума, замкнутого на собственную исключительность. Всё, что делалось бы вокруг них, делалось бы только исключительно для них и исключительно за счёт других. Для обеспечения этих жизненных принципов была создана система оценки труда и извлечения выгоды. Позже этот принцип рос и развивался вместе с обществом людей, приобретая различные формы, но суть, лежащая в основе, оставалась неизменной – ссудный процент. То есть вбивание в сознание окружающих, что деньги могут быть не только эквивалентам человеческого труда, но и вполне себе могут быть самостоятельным продуктом и, самое главное, увеличиваться в объеме, не прибегая к реальному производству, а просто согласно некой, например, долговой договорённости. Так как, согласно Замыслу, евреи должны были рассеяться в других народах, то это позволило им довольно быстро явить миру свои принципы, свою идеологическую, социальную и финансовую основу. Достаточно успешную для тех времён. Эти две основы – исключительность своей нации и ссудный процент, быстро заметили и приняли на вооружение правители тех стран, где осели богоизбранные. Позже ссудный процент, как самая «сладкая» часть финансовой системы, легла в основу взаимоотношений на всей планете.
Бенджамин засмеялся и сказал:
– Первый раз слышу, чтобы так лестно говорили о евреях!
– Лестно ли… – многозначно произнёс Борислав.
Бенджамин пожал плечами в ответ на замечание Волоха и сказал:
– Ну, с евреями более-менее всё понятно. Следуя вашему рассуждению, евреи дали толчок развития сегодняшней цивилизации. Их жизненные принципы в биполярной системе развития стали основой, условно скажем, западной цивилизации. Так?.. А кто же вторая противоположность? Кому они выступили в противовес.
– Вот опять неверно мыслишь, – коротко произнёс Борислав. – Выступая на стороне западной цивилизации, они дали толчок развитию всей планете. Что же касается второй противоположности, то это были и есть РУ СЕ ЧЕ, или сокращённо Русы.
Бенджамин вновь блеснул своей тренированной улыбкой:
– Я так и думал, что вы это скажите. Вы предсказуемы.
– Предсказуемы… – произнёс задумчиво Борислав и съязвил: –  Какой ты прозорливый!
Гость, не переставая смеяться, рассуждал:
– Так!.. Хорошо!.. Я даже соглашусь. Как бы это выразиться по-вашему?.. О! Вспомнил! – Бенджамин слегка шлёпнул себя по лбу ладошкой, – «Ярлык на княжение». Ярлык на княжение есть только у вас и у нас, я имею ввиду, славян и западную цивилизацию.
– Да от скромности он не умрёт, – заметил Лука.
Бенджамин не отреагировал на замечание, а улыбнулся и продолжал:
– Что скажете? Русских тоже сорок лет водили по пустыне?
– М-да, – озадаченно произнёс Борислав, – как в тебя за пять минут впихнуть тысячелетнее мировосприятие?

– Брат, давай я продолжу, – попросил Дагода.
– Валяй! – с облегчением ответил Борислав.
Дагода, внимательно следивший за диалогом гостя и Борислава, сделал паузу, затем, поймав взгляд Бенджамина, начал говорить:
– Если ваш народ водили по пустыне сорок лет, то путешествие русечей ещё не окончено. Ответ на вопрос находится намного дальше начала вашего путешествия. Важно понять, кто такие Русы, или РУ СЕ ЧЕ.  Русы и русские – это не одно и то же. Если переводить с древнего, то РУ СЕ ЧЕ буквально означает – управляющие силой человека. Но – это не те, кто управляет кем-то, а те, кто управляет своей судьбой. Что это означает… Управлять судьбой – значит понимать назначение своего пребывания в мире Яви. Такое возможно только в одном случае, когда человек понимает Замысел Создателя. Понимает, кто такой Создатель. Чувствует единство с ним. Осознаёт его цель и вместе с Создателем движется по пути развития. Если говорить о прикладных вещах, на бытовом уровне, то Русов выделяло умение формировать пространство вокруг себя, в котором люди учились совместному созиданию. Вместе с Русами шли многие народы.
– Вот! Именно об этом хотел спросить. А как же другие народы и национальности? Их место в этом не многополярном, а всего лишь биполярном развитии? – перебил гость.
Дагода в ответ только посмотрел на него и продолжил рассказ:
– Развитие двигалось дальше. Кроме быта понадобилось управлять общиной, привнося в неё кроме бытовых знаний знания о душе, нормах и правилах поведения, то, что сейчас называют нравственностью, вот тогда и появилось первое слово, похожее на современное, и звучало оно как РУ СЕ КА – управляющие душами, воспитывающие души.
– А как же Боги. Их что, у вас не было?
Волохи на удивление Бенджамина рассмеялись, а Дагода продолжил:
– РУ СЕ КА – это и были БО ГА – идущие верным путём, или на современный лад – Боги. Точнее, их так стали называть в других народах,   обозначая как неких недосягаемых… У разных народов было по-разному, потому что каждый народ воспитывался своими наставниками, БО ГАми. И процесс воспитания людей протекал неодинаково. Наши БО ГА жили с нами и были равными среди равных.
– Хорошо, РУ СЕ КА – ваши Боги-наставники, а откуда взялись русские, те, что являются оппонентами западной цивилизации?
– Я рассказываю о временах, когда никаких оппонентов, никакой западной цивилизации ещё не было. Я специально начал с самого начала времён, когда народы планеты ещё не разрослись до тех пределов, чтобы знать о существовании себе подобных. Да и планета имела совсем другой вид и размеры.
– О, да! Я читал в одном манускрипте, точнее, в его переводе, что планета была намного меньше и материки имели другое очертание. Это действительно было так?
Вопрос Бенджамина прозвучал по-школьному наивно и не совсем уместно. Гость заметил это и поспешил исправить:
– Извините, перебил, постараюсь этого больше не делать. Если можно, пожалуйста, дальше... Интересно.
Дагода продолжил:
– РУ СЕ КА, или БО ГА, воспитывали сущностей, пришедших в этот мир. Мир разумной Яви. БО ГА называли нас Себора.  Позже нас стали называть славяне – то есть прославляющие своих наставников.  Военных лидеров (управленцев, князей) мы называли РУ РЕ КА – управляющий движением душ (людей). Духовных лидеров (БО ГА), несущих информацию развития, называли РУ СЕ КА. Позже народ, находившийся под их началом, стал называть себя русским. Когда наши БО ГА ушли, они передали управление нам, Волохам.
 – Вы тоже РУ СЕ ЧЕ?
– РУ СЕ ЧЕ – это ядро русских, та его часть, что ведёт за собой остальных русских и народы, разделяющие с ними понимание организации жизненного пространства. А мы те, кто владеет… Ведает силу созидания и силу разрушения.
Бенджамин чуть задумался, потом заключил:
– Получается, по вашей версии, что русские – это не нация, не национальность?
– Русские – это народ, но народ, имеющий свою генетическую основу.   Как и вы, РУ СЕ ЧЕ – управляющие своей судьбой, формировались на основе народа, пригодного для этого. Такого народа, который достиг уровня развития, где информация о Замысле, внесённая в его – общее бессознательное… не отторгалась. Информационное поле (Эгрегор) РУСЕЧЕ (русечей) как единого народа существует. И войти туда можно, только имея ключ «свой-чужой» – понимание Замысла Создателя. Это поле создано Допотопной биогенной цивилизацией.
– Информационное поле биогенной цивилизации – это что? – заинтересовался гость.
–  Пока это рано обсуждать, – сухо ответил Дагода.
– Понял. Тогда продолжим… Я не могу уловить смысл. В чём же заключается суть развития в противостоянии двух полюсов. Это первое. Второе… – как же остальные народы планеты, если мир в своём развитии биполярен? Третье – Русы и их миссия? Четвёртое – СЕ, ЧЕ, РУ, РЕ откуда вы всё это берёте? Что это за расшифровки такие? Я встречал в наших архивах упоминание о слоговом формировании вашей речи. Это оно и есть?

– Как много вопросов, – усмехнулся Дагода. – Ты обозначил предел, интересующий тебя, и за него мы сегодня не выйдем. Начнём?
– Да, я готов, – с театральной ухмылкой сказал гость.
Волох продолжил:
– Чтобы ответить на первый вопрос «В чём состоит суть развития в противостоянии двух полюсов?» нужно понять следующее – отличие цивилизации Себора (славян), от условно западной. Оно заключается в том, что развитие славян основано не на следовании каким-то прописанным постулатам, конам, законам, а исходит от мироощущения на уровне интуиции, подсознания, что приводит… Не сразу, но приводит к развитию и совершенствованию своей сущности (живы). Такое восприятия Мира ведёт к осознанию Вселенной как общего дома. Восприятие своего народа – как части большого Мира (Вселенной) и себя – как части этого народа. И всё это объединяет одно… Замысел Создателя. Его понимание. А земля, где проживают Себора (славяне, русы) и близкие им народы, досталось не случайно, это есть энергетический, духовный центр планеты – связь с Создателем. На этой территории планеты есть всё, чтобы, когда настанет время, они могли выжить в полном окружении недругов.
Дагода остановился и посмотрел на гостя. Тот молчал и смотрел в костёр. Волох продолжил:
– Такое познание Мира невозможно прописать. Этому нельзя научиться, прочитав книгу или услышать учителя. Такому мировосприятию возможно научиться, только двигаясь от воплощения к воплощению. От одной жизни к другой, собирая в свой багаж не злато, а эволюционный опыт. Процесс этот не простой и в десять заповедей его втолкнуть невозможно. Хотя знать о них следует. Развитие в противостоянии, о котором мы говорим, началось позже, когда народы разрослись до тех пределов, что стали замечать друг друга. И должен сказать, что были стычки, войны, но цивилизационного противостояния тогда ещё не было. Однако пришло время, народы подросли, и настала пора ускорить развитие людей и управлять процессом на новом этапе. Вот тогда понадобился немногочисленный, но хорошо организованный народ, и это были ваши предки, ведомые своим Богом. Но!.. Ведомые по замыслу Создателя. И они выполнили возложенную на них задачу.
– Выполнили?.. – удивлённо произнес Бенджамин. – Вы сказали это так, будто всё окончено. А что дальше?
– Дальше Создатель оставил знак, который вы пока не видите или не поняли. Он указал, что ваша миссия будет окончена, когда вы вновь обретёте землю. И задачу в обретении земли он поручил своему посланнику. Посланник сделал всё, что должен был… Землю вы получили.
– Вы… Вы… Вы сейчас о Сталине? Это через него?.. – удивлённо произнёс Бенджамин.
– Ну, да, – спокойно ответил Дагода. – Вот только… получив землю, храма вы не построили, а посланника оболгали. Пусть даже оболгали не вы, но вы его просто не заметили или не узнали.
С лица гостя пропала улыбка, всё это время не покидавшая его. Произнесённое Волохом вызвало удивление и ввело в ступор. На поляне воцарилась тишина, которую нарушало только потрескивание горевших дров.
Крод взял палку и пошевелил костёр. Сноп искр вырвался в ночное небо и растворился в темноте. Волох посмотрел на гостя и спросил:
– Что тебя так удивило? 
– Ведь я же знал… Знал об этом пророчестве. Мы его ждём… А оно уже случилось. И что теперь?..
– Миссия окончена. Дел предстоит много, – продолжил Дагода. – И делать это будете вы сами. Нужно многое понять и переосмыслить. Понять Замысел Создателя, осознать своё место в нём. Пришло время научиться жить равными среди равных. Я имею в виду всю западную цивилизацию. Увидеть, что народы, окружающие вас, не хуже и не лучше, чем вы. И самое главное понять, что все БО ГА выполняют волю Создателя. Тот путь, что был начертан раньше, окончен. Окончание времён старых является началом времён новых и времён грядущих. Создатель, возлагая испытание, даёт возможность выбрать путь после его окончания, поэтому результатом испытания может быть два исхода. Первый – вы поймёте Замысел и займёте место среди многих народов, идущих Светлым путём. Второй - вы продолжите начатый когда-то путь, но в этот раз будете вне Замысла. Одни и против всех… Поэтому очень быстро станете историей, о которой забудут, но иногда, возможно, вспомнят, перевирая факты.
Пока Дагода рассуждал, Бенджамин отрешённо смотрел в костёр, потом вдруг усмехнулся и сказал:
– Как ловко! Как ловко и легко он провёл наших мудрецов. Будто детей пустой конфетой! Сначала они думали, что он, Сталин – Волох, потом обрадовались, что это не так и преподнесли ему меч в назидание. Начали относиться к нему снисходительно. А он усыпил их бдительность… Как ловко!.. Они, мечтавшие получить свою землю, чтобы приблизить исполнение пророчества, не заметили, как оно исполнилось…
– Теперь понял, – спросил Светослав, – что Создатель не миф? Тебе кажется, что это всё сказки Волохов. А Создатель участник всего происходящего, но участник, не нарушающий закона развития. Он не навязывает свою волю и всегда оставляет право выбора. Через своего посланника. Через Сталина он помог реализовать выбор, сделанный вашими предками – идти по пути, указанному вашим Богом. Вы желали обрести землю? Он помог это сделать. Но, обретя, заставил проявить себя. Это и было знаком об окончании миссии и конца проекта избранных народов, исключительных наций. Но вы не остановились и продолжаете сжимать пружину, уже не скрывая своей сути. Эта пружина скоро выстрелит, и горе будет тому, кто встанет у неё на пути.
– Что нужно делать? – спросил гость.
– Посылая испытание, Создатель всегда оставляет шанс на спасение, даже если испытание кажется непреодолимым. В одном из ваших колен сохранились те, что всегда говорили и говорят об уважении к народам, проживающим рядом с вами.
– Вы сейчас говорите о евреях-харедим? – спросил гость.
Дагода чуть задумался, будто подбирая нужное слово, потом ответил:
– Правильно было б сказать КАРЕДИМ, это наше слово. Не имеет значения, как себя называет человек, имеет значение, что он делает. Миссия вашего народа может иметь только одно продолжение – изменение прежних своих доктрин и жизнь в союзе с другими народами. В готовности пожертвовать собой ради этого. Я знаю, что звучит громко и сделать это не просто. Но у Создателя нет простых решений для своих избранников. Посмотри на русских…
– То есть мы должны переосмыслить и переписать древние тексты? – спросил гость.
Дагода уточнил:
– Не только вы. Человечество на планете Земля должно написать новую КОНЦЕПЦИЮ – новый Завет. Завет будущего развития человечества, но уже само, без участия высших сил. Это экзамен на зрелость цивилизации. Забегу чуть вперёд, но скажу: если мы не преодолеем порога сокращения человечества, цифровой концлагерь, превращения человека в биоробота, как уже было, значит, мы не сдадим экзамен. Мы должны научиться организовываться против воздействия Тёмной Нави. Неорганизованное организованному противостоять не может.

Бенджамин молчал.
Объём информации, сжатый в несколько простых слов, только начал раскрываться в нем. Волох это видел, сделал небольшую паузу и продолжил:
– Да, поэтому ты здесь и только поэтому мы говорим с тобой. Через некоторое время ты отправишься к своему народу, найдёшь КАРЕДИМ и будешь его вдохновителем и источником финансирования.
– Интересно и неожиданно. Это приказ или предсказание? – спросил гость.
– Это твоё решение, принятое уже давно, но у тебя не было точного ви;денья истоков проблемы. Теперь оно есть, – ответил Дагода.
– Может быть, может быть, – проговорил Бенджамин задумчиво.
Волох продолжил:
– Ваш народ успешно выполнил возложенную на него задачу. Создатель через БО ГА, воспитавшего ваш народ, заложил необходимую для развития информационную ошибку – вирус, который вы должны увидеть, осознать и понять, что делать дальше. Это станет экзаменом на зрелость, который скоро предстоит сдать. Опережая твой вопрос, сразу скажу, что такой же экзамен есть и у противоположной стороны. Такая же информационная ошибка-вирус заложена нашему народу. Кстати, через богоизбранных.  Русские, как и вы, должны будут её увидеть и исправить. Это тоже будет экзамен на зрелость, но уже экзамен цивилизации Светлых.
– Если не секрет, что это за ошибка? А если не смогут её увидеть? – спросил гость.
– Смогут – не смогут… – вмешался Чур. – Поверь мне, Замысел Создателя будет реализован. Вопрос, какую цену вы за это заплатите, двигаясь к цели, имея свободу воли и выбора. Пойми одно: развитие Мира в глобальном смысле не останавливается ради спасения ваших хотелок и ваших кошельков. Задача людей – осознать Замысел Создателя, научиться его понимать, отделять от суеты своего разума. А так как развитие не останавливается, это означает, что приходит момент, когда пространство, Мир, начинает меняться и задача людей почувствовать, понять, просчитать эти изменения. Ваши фантасты наивно ждут какой-то камень, метеорит, который прилетит. Бабах – и нет людей. А вы на подступах его бомбите всем тем смешным оружием, которое успели придумать, и в последний момент спасаетесь. Создатель не так наивен, как вам думается. Он приготовил вам трансформацию в развитии планеты, преодолеть которую и сохранить себя возможно, лишь приложив совместные усилия цивилизации. Но чтобы это стало возможно сделать, люди должны приподнять себя на уровень понимания. А это, как следствие, повлечёт изменение социального уклада жизни, изменение в научном подходе к познанию окружающего мира, отказ от догм, которые существуют в угоду политической конъюнктуре, признание, что нынешние авторитеты – Эйнштейны, Ньютоны – это всего лишь версия в развитии. Предстоит отринуть религиозные догматы и их теоретиков, которые объявили себя посредниками на пути к Создателю, а, по сути, являются тормозом в научном познании Мира. Создатель есть, и он стоит у истоков нашего Мира. То, что он непостижим – самая мерзкая ложь. Не познав общего, не изменишь частное.

 Дагода дождался, когда Чур закончит, вздохнул и сказал гостю:
– Спешишь задавать вопросы. Ответы на них лежат за рамками сегодня обозначенных тем. Ответы ты можешь услышать, но в следующий раз, если не пропадёт желание. А пока продолжим…

– Хорошо, я понял, – согласился Бэнджамин. – Конечно, продолжим. Что там было?.. Народы! Как же с другими народами? А то мы рассуждаем… Вы рассуждаете так, будто кроме Запада, как вы нас называете, и славянской цивилизации больше никого нет.
 
–  Для обеспечения движения в развитии достаточно всего два центра силы, – пояснил Дагода. – Ответ кроется в понимании разницы общего Замысла, в основе которого лежит биполярное развитие, и текущих целей, которые на первый взгляд могут не совпадать с основной задачей. Ну, если просто, то… это как стратегия и тактика. За выполнением тактических задач, как правило, скрыт стратегический замысел. Это разные уровни, и одно другому не мешает. Для развития достаточно двух центров сил, а вот умение множества народов планеты сосуществовать – это задача низшего приоритета, но выполнять которую необходимо научиться, не разрушая общего Замысла.
– Так, так, так… чувствую, мысль интересная, но не могу уловить суть, – суетливо произнёс гость.
Светослав засмеялся и помог Бенджамину:
– Да всё просто… Дагода со своей академической вершины сформулировал так, чтобы заставить тебя думаться. Можно сказать проще: народы цивилизации планеты Земля должны научиться жить вместе, но не перемешиваясь, как винегрет в тарелке, а сохраняя свою идентичность. Это текущая тактическая задача. Попытка устроить мультикультуру приведёт к краху. А стратегическая задача развития в биполярном мире заключается в том, что каждый народ должен будет выбрать свой путь. Идти с Тёмными или со Светлыми.
– Ну да, – с серьёзным видом и издёвкой в голосе произнёс Борислав, глядя на гостя, – идти с вашими педиками-элгэбэтэшниками или с нашими людьми, живущими традиционными ценностями, как определил Создатель.   
 
Бенджамин, услышав шутку Борислава, почему-то не стал на неё реагировать, и задумчиво произнёс, отвечая только Светославу:
– С Тёмными или со Светлыми… Это, наверное, тоже один из этапов развития, который мы должны пройти и научиться. Ну, скажем… хотя бы сосуществованию.
– Да, верно, – проговорил Светослав. – Но это отдельная и глубокая тема, которую сейчас тоже обсуждать не будем.
– Как у вас всё строго! – ухмыльнувшись, заметил Бенджамин.
– Всему своё время, – ответил Волох.
– Та-а-к, - многозначительно протянул гость, собираясь с мыслями. – Я полагаю, у меня остался ещё один, последний вопрос. Он касается ваших трактовок различных слов. Вот эти ваши РУ, РЕ, СЕ и так далее. Откуда это? Откуда уверенность, что это именно так.

После заданного вопроса в кругу воцарилась тишина. Волохи переглянулись. Это было похоже на внутренний диалог, которого не слышал гость. Он внимательно наблюдал и ждал ответа.
После недолгой паузы Радамир встал со своего места и, подойдя к Бенджамину, сказал:
– Ну, а ты представь ненадолго, что мы когда-то говорили на таком диалекте нашего языка и знания его до сих пор живут. Живут и в нас, и на тонком родовом плане.
– Извините, можно перебью? - попросил гость. – Не раз приходилось слышать о родовой памяти, и вы сейчас упомянули об этом. Но никто никогда не поясняет, что вкладывает в это понятие?
– Родовая память возможна только тогда, когда человек живёт не как робот – ест, чтобы жить, и живёт, чтобы есть, а понимает на уровне подсознания, интуиции необходимость своего прихода в Мир Яви и чувствует связь с предками. Когда такая связь есть, то знания, накопленные родом, могут быть доступны. Было бы желание. Трактовки-то наших слов ещё интересуют? – улыбнувшись, спросил Радамир.
– О! Да, да! – извиняясь, засуетился Бенджамин. – Простите, что перебил.
– Тогда продолжим?
– Да.

Радамир наклонился, сорвал узкий лист травы, потом зажал его губами и произвёл несколько звуков.
– На что похоже? – спросил он гостя.
– На пенье какой-то птицы.
– Дрозд. А вот так? – Радамир тот же самый лист зажал в ладонях, свернув раковиной, и дунул в оставленное отверстие.
– Это мне знакомо, – улыбнулся Бенджамин, – детёныш оленя.
– Верно.
Вдруг за спиной гостя раздался звук глухого сильного удара. От неожиданности он обернулся.
– А это что был за звук? – спросил гостя Лука.
– Это кто-то сильно палкой ударил по дереву.
– Опять верно, – сказал Радамир. – Ты заметил, что каждый из достаточно коротких звуков принёс тебе образ. Образ ты превратил в информацию. Любая нота на музыкальном инструменте – это настроение. Долетевший до нас звук рождает настроение, настроение и звук формируют образ. Сочетание звуков мы расшифровываем в подсознании как информацию. Общаясь между собой, мы произносим звуки, наделяя их разной тональностью. То есть формируем объёмный образ и передаём собеседнику. Собеседник принимает образ и расшифровывает вложенную в него информацию. То есть самый первый, самый простой и самый доступный способ передачи информации, предоставленный нам Создателем в мире Яви – это звук. Наш язык зарождался как язык образов. Чтобы создать образ, достаточно двух-трёх звуков, обозначающих предмет или явление. Поэтому язык наших предков был прост, но не был примитивен, как может показаться. Ты говоришь: «Ух» и сразу чувствуешь объём явления, объём настроения, значимость происходящего. Поэтому звук «У» обозначает объём. «Х» в конце обрезает его, указывая на локальность происходящего. Ты говоришь: «Фу» и сразу видишь образ чего-то неприятного, дурно пахнущего, то, что тебя отталкивает. Поэтому «Ф» – неприятие. Любой зверь, встретившись с неприятным запахом, опасным явлением начинает фыркать. «Фу» – неприятие некоего обозначенного объёма. И это будет понятно в любой точке земного шара без перевода. Суффиксы, приставки и прочие части слов и части речи люди начали различать гораздо позже. Дробление передаваемой информации на не связные между собой звуки, складывание их в слова родилось, когда люди подошли к необходимости учить, образовывать всех жителей планеты. Всех уровней эволюционного развития. Когда они стали готовы к этому. Дробление речи на отдельные звуки и формирование из них слов (образов) – это следующий этап развития, необходимый для того, чтобы мы в условиях растущей цивилизации говорили и писали одинаково. К сожалению, частично был утрачен исконный смысл слов, исток их формирования. Так бывает, но это исправимо. Ну, ещё пример. Наш человек кричит: «Ура», и сразу понятно, что он кричит о чём-то благостном, светлом, передает объём радости, света.
– Насколько я помню, с этим криком вы идёте умирать, – заметил гость.
– Да, – согласился Радамир, – в том числе и умирать. Сейчас это просто боевой клич. А предки, вступая в смертельную схватку, кричали «Ура», подбадривали себя и своих собратьев, и означало это то, что каждый кричащий готов уйти в Мир светлой Нави. Туда, откуда пришёл. И готов повторить этот путь, чтобы продолжить своё развитие. Поэтому Русы смерти не боятся. Они знают, что уходят на короткое время. Чтобы вернуться вновь через свои Рода.
– М-да… Странный вы народ. Жить с готовностью умереть. Даже ваше «Ура» – «объём света» – звучит как «помни о смерти».
– Ну, ты уж совсем-то краски не сгущай, – обращаясь к Бенджамину, вмешался Борислав и, не изменяя своей манере, схохмил, – мы не клуб смертников и самоубийц. Это у вас смерть – небытие. А у нас это переход, начало нового пути. Как говорил красноармеец Сухов «хотелось бы ещё помучиться…». Просто, когда приходит лихая година, вот тогда держись!.. Как у нас поют «Ну, что ж, друзья, настал черёд, так будь же сталь крепка…».
– И всё-таки вы слишком воинственны, – заключил гость, потом немного подумал и добавил: – Но почему-то добрые. Я чувствую вашу силу, но она… Она не злая. Странное чувство…
– Что-то нас куда-то в сторону потянуло, – сказал Светослав. – Пофилософствуем в следующий раз. А пока… – подходя к гостю, он раскинул объятия.
Бенджамин охотно обнял его. Волох ответил взаимностью, но правую руку положил на голову гостя, и тот резко обмяк. Светослав подхватил тело и, обращаясь к парням, всё это время стоявшим в тени, произнёс:
– Стас, Андрей, положите вон там… под кедру. Дальше ему видеть нельзя. Как проснётся, отвезите в гостиницу. Из-под купола пока не выносите. Пусть поспит, а мы закончим.
– Из-под чего не выносить? – уточнил Андрей.
– Дай руку, – ответил Светослав.
Когда Волох сжал его ладонь, Андрей, ошарашенный увиденным, восторженно произнёс:
– Ух ты-ы-ы!..
Он увидел и сноп света, струящийся в ночное небо, и купол, образованный его нитями.
– Купол видишь? – спросил Светослав.
– Вижу. Красиво… Прям как в Новый год.
– Вот за грань этого купола гостя не выносите.
Андрей и Стас быстро выполнили просьбу.

– Полкан, ты нас слышишь? – произнёс Светослав, глядя в ночное небо.
 «Да»
– У Бэнджамина в поместье, во время нашего с Бориславом визита, я упомянул о Зове Истока. Все, кто тогда слышал нас, думаю, обратили на это внимание, но вряд ли поняли. Нужно сделать так, чтобы сказанное перестало быть намёком.
 «Что ты предлагаешь?»
– Все мы знаем, этой зимой начнутся боевые действия с Западом. Неплохо будет, если они увидят и поймут наши, Волохов, намеренья противостоять им не только на тонком плане, но и в мире Яви.
 «Конкретнее»
– Ну, например, написать «Зов Истока» на флаге или на флагах.
«Исключено. Наши не все поймут».
– Да, согласен, – Светослав ненадолго задумался, – может, написать на броне. Как частная инициатива бойцов может пройти. Я помню, мы в своё время всякое писали: «Железный капут», «Боливар»… Тем вашим, кто не в теме, в глаза не бросится, а тот, кому это предназначено, поймёт.
 «Может. За чудачество это пройдёт в двух, трёх эпизодах, но не по фронту. А эти два, три эпизода в общей каше боёв вряд ли заметят».
– Тоже верно, – ответил Светослав.
 «И потом, писать на броне длинные слова сложно и не читабельно».
– Слушай, Полкан, – вмешался Лука. – Вы же наверняка будете формировать ударные группы на трёх направлениях. Не нужно писать длинно… Напиши «ЗОВ» – всего три буквы. Присвой каждому направлению свою букву, а в целом получится слово.
«Даже одну букву, «В» или «З», мазать краской на «кирпичах» динамической защиты танка – это так себе занятие. А издалека их не отличишь друг от друга».
– Напиши латиницей Z, O, V, – продолжил Лука. – Те, кому адресовано, поймут. Для тех, кто не в теме, аргументируешь как обозначение «свой – чужой». Техника-то на первом этапе одинаковая будет с нашей и с той стороны.
«Вот это тема. Принял. Будет вам ZOV».

Глава 8.
Лесосека

Прошёл почти месяц, как Матвеич уехал из дома.  Весенняя распутица, сопровождавшая его, уходила не сразу. Тепло медленно поднималось по склонам гор, вытесняя снег.
Будто проиграв битву, снег превращался в воду и переливами маленьких звонких ручейков убегал вниз, пополняла шумные реки.
У одного из таких ручьев и остановился старый охотник. Щурясь от яркого солнца, он рассматривал соседнюю гору. Снег на её вершине пока ещё лежал, не замечая весеннего тепла. На фоне этого белого покрывала березы и лиственницы, росшие вперемежку, торчали, будто щетина.
– Ну, что, Чингиз, – обратился он к коню, – вот на эту гору подниматься будем. – Зимовьё одно проверим, потом чуть приспустимся во-о-он тем логом, – Матвеич прочертил в воздухе пальцем, будто намечая маршрут. – Там в логу лесосека должна быть. Навестим мужиков и озорника Прапорщика, они не так давно туда проехали.
Старик сел в седло и направил коня в указанном направлении. Примерно через четыре часа впереди между деревьями замаячило небольшое бревенчатое строение с плоской односкатной крышей, из которой торчала металлическая печная труба. Стены избушки, рубленные из брёвен лиственницы, давно потемнели от времени, что придавало ей мрачноватый вид, а открытая настежь входная дверь, дополняла сиротливую картину.
– Вот олухи, – проворчал Матвеич, – кто-то даже дверь не закрыл.

Замка дверь не имела, зато снаружи к ней была прибита верёвка, которая и выполняла роль запорного устройства, когда её наматывали на гвоздь, вбитый в противоположный косяк.
Избушка стояла в распадке, на лесной опушке. Недалеко в ложбине журчала небольшая речушка. Место для зимовья было выбрано так, чтобы его прогревало солнцем и не продувало ветром.
Старик слез с коня. Ведя его за повод, по привычке охотника начал осматривать всё вокруг, пытаясь прочитать и понять последние события. Все свежие следы унес с собой растаявший снег, поэтому осмотр Матвеичу много не рассказал, но свидетельствовал об одном – в зимовье был человек.
– Думал, росомаха напакостила. Нет… – вслух прокомментировал Матвеич, – не она. Веревку аккуратно развязали. Топор старенький забрали… Или забрал. Я ведь, Чингиз, эту избушку ещё по молодости рубил, с одним дедом, ста-а-рым охотником. Место он выбирал. Зверя много, и в стороне от людей. Это зимовье знает только пара стариков, из местных, да мы с тобой, – после сказанных слов Матвеич потрепал коня по чёрной, аккуратно стриженой гриве. 
Подведя Чингиза к коновязи, расположенной поодаль от зимовья, старик привязал повод и пошел осматриваться дальше. Ещё раз обойдя избушку вокруг, он вошёл внутрь. В небольшом помещении размером примерно три на три метра всё было просто и без излишеств: земляной пол, у дальней стены нары во всю ширину избушки, слева металлическая буржуйка, справа стол, вкопанный ногами в землю.
Матвеич пробежал глазами по полкам, прибитым к стене над столом, заглянул под нары. Взяв со стола кружку, понюхал, поставил на место. Заглянул в печку, выдвинул зольник.
– М-да… Не по-людски, – заключил старик. – Жил один. Всё, что было, все крупы и макароны съел. Жил, пока не закончилась еда. Дрова, что под нарами лежали, спалил. Забрал старую фуфайку. Давненько такого не было. Кто-то беглый, что ли?
Закон охотников гласит – придя в зимовье, можешь пользоваться всем, что там есть, но, уходя, оставь после себя порядок. Запаси дров, сколько взял, снаряди печь, оставь продуктов, если это возможно. Это залог того, что любой, кто придёт после тебя, голодный, холодный, заблудившийся – обогреется и не умрёт с голоду.
Негласное правило охотников он когда-то услышал ещё от своего деда и следовал ему всегда. И не только он, а все те, кто в тайге проводил большую часть жизни. Поэтому забота о спасении такого же бродяги есть непререкаемый закон, сохранивший не одну жизнь.
– Ладно, – сказал Матвеич, – поживём пока здесь. А дальше видно будет.
Весь остаток дня он наводил порядок. Зимовьем уже давно никто не пользовался, за исключением «беглого», поэтому работы было много. Старик выбросил старую ветхую одежду, кем-то когда-то оставленную, кирзовые иссохшие сапоги, кучу тряпок, избитых мышами и лежавших в дальнем углу нар, остатки продуктов со стола.
Надрав коры со старой упавшей берёзы, Матвеич отремонтировал кровлю, протекавшую в нескольких местах. Большую часть времени заняла заготовка дров. Так как топора в зимовье не оказалось, Матвеич пользовался своим увесистым тесаком, сделанным из старой рессоры. Радовало одно – большое количество валежника вокруг облегчало заготовку.
 
Старик закончил работу, когда солнце скрылось за верхушки раскидистых кедров, росших за речкой, на противоположном склоне.
Сложив последнюю охапку дров под нары, он вышел на улицу. Кряхтя, расправил спину и, обращаясь к коню сказал:
– Пойдём, Чингиз, привяжу тебя вон там, на полянке. Ты будешь пастись, а я спать.
Выбрав место поудобнее, старик привязал верёвку одним концом коню чуть выше копыта, а вторым к ближайшему дереву.
– Вот так. Никуда не уходи. Если что, кричи мне. Завтра в лесосеку съездим, соли у мужиков возьмём. А то этот беглый-то то ли съел всё, то ли рассыпал. А может, и с собой забрал.

Уставший за день старик уснул быстро, в этот раз даже мысленно не поговорив со своей женой. Почти за месяц скитаний по горам боль разлуки, что глодала его каждую минуту, немного поутихла, и Матвеич стал относиться к происходящему, как к дальнему походу, об окончании которого он не думал, а просто двигался вперёд, каждый день давая себе новые и новые задания. Он объехал многие места, даже те, в которых бывал только в молодости. Сколько воспоминаний они в нем пробудили… За время своего похода старик старался вспомнить все мелочи, все переживания, которые случались с ним во время охотничьих вылазок и прочих походов, когда его использовали в качестве проводника, хорошо знавшего горы и тайгу.
Как ни странно, но боли, которые беспокоили Матвеича дома, понемногу прошли. Они изредка ещё напоминали о себе, но беспокоили уже меньше и не так остро. И он даже решил, что ему помогает верховая езда и вольный горный воздух.
 
Утро было морозным. Матвеич, вставший по малой нужде, вышел из тёплого зимовья.   
Прошлогодняя трава, оттаявшая днём, ночью замёрзла и сейчас звонко хрустела под чунями. Возвращаясь назад, он остановился и осмотрелся. Постояв немного, вслушался в шум реки на перекатах. Солнце ещё не показало свои лучи, но темнота с востока уже отступила. На западе небосвод казался почти чёрным, и звёзды покалывали его своим холодным светом.
– Через час рассветёт, – сказал он сам себе.
Проходя мимо того места, где пасся конь, старик увидел, что верёвка, которой он был привязан, зацепилась за корягу, торчавшую из земли. Матвеич распутал верёвку, отломил то, за что она цеплялась, и отбросил подальше.
Чингиз, видя суету хозяина, подошёл поближе. Рассматривая старика большими влажными глазами, он будто хотел сказать «доброе утро».
– Ну, что, Чанга, с утра доделаю то, что начал, и после обеда тронем в лесосеку до Прапора. А ты пока жуй, набивай брюхо. Дорога дальняя.
Ещё раз посмотрев в звёздное небо, старик вздохнул и спросил своего спутника:
– Как ты думаешь, Чингиз, когда я помру, буду видеть всё так же, как сейчас или по-другому?.. Чё говоришь? Хрен его знает?.. Я тоже так думаю. Поживём, увидим.
Закончив монолог, старик не торопясь пошёл в сторону зимовья.

***
Лесосека, куда ехал Матвеич, располагалась в одном из распадков, намного ниже того места, где остановился старый охотник. Дорога была не сложной, единственное неудобство заключалось в том, что она шла вниз, и поэтому старику приходилось держать себя в седле, стоя в стременах. Примерно через три часа в утреннем морозном воздухе стало доноситься жужжание бензопил, эхом разлетавшееся по окрестностям, нарушая безмолвие тайги. С каждым шагом коня звуки проявлялись отчётливее и ближе. Запахло дымом. Чингиз, подергивая ушами, ловил голоса рабочих, иногда что-то кричавших друг другу.
Звериная тропа вывела старика на один из хребтов, откуда было хорошо видно место сплошной вырубки. Работы по валке леса давно закончились, и работяги наводили в лесосеке порядок, стаскивали в кучи обрезки веток. Трактор, надрывая дизель, кряжевал спиленные стволы, укладывая их в штабеля, чтобы, когда позволит погода, спустить вниз на пилораму.
Внимательно осмотрев масштабы вырубки, Матвеич слегка ударил коня пятками по бокам, и тот двинулся по тропе дальше, спускаясь к работавшим людям.
Дежурное костровище горело в ложбине рядом с протекавшим ручьём. Вокруг костра лежали обрезки брёвен и несколько чурок, на которых отдыхали и принимали пищу лесорубы. Большой пень от берёзы выполнял роль стола, где после утренней трапезы стояла грязная посуда и лежали недоеденные продукты. Многоместная брезентовая палатка с торчавшей из окна трубой находилась чуть дальше и выше по склону.
У костра сидел человек и пил из железной кружки чай. Матвеич, подъехав к костровищу и привязывая коня к одному из деревьев, оставленному в живых, пристально посматривал на незнакомца.
Подойдя к сидевшему, старик протянул ему руку и представился:
– Григорий.
Незнакомец пожал руку и ответил:
– Игорь, – потом, видя возраст подъехавшего гостя, продолжил: – а отчество?
– Отца звали Матвеем.
– Значит – Григорий Матвеевич.
– Значит, так. Можно просто Матвеич. Меня все тут так зовут. Я уж и имя своё забывать начал, – пошутил старик. – Смотрю, ты не местный. Городской.
– Почему именно городской?
– По лоску твоей одежды заметно. К тому же видать, не дешёвой. Деревенский мужик так одеваться не станет, даже если будут деньги. Рвать в лесу или на охоте одёжу можно и за меньшие деньги, результат будет одинаковый.
Игорь улыбнулся незнакомому старику:
– Ну, да…
– Матвеич, привет!.. – донёсся еле слышный крик с дальнего конца поляны, оттуда, где работал трактор.
Старик оглянулся на приветствие, но кричать в ответ не стал, а только помахал рукой.
Кричавший продолжил:
– Всё, мужики, шабаш! На сегодня хватит!..
Одна за другой пилы начали смолкать, и рабочие потянулись к костру.
На бивак собралось четыре человека. Они подходили и здоровались с Матвеичем, потом каждый занимал выбранное место. Пятый подъехал на тракторе. Железный конь, перед тем как заглохнуть, рявкнул мотором, потом в нём что-то лязгнуло, и он затих. Дверь кабины открылась, и оттуда вылез мужичок среднего роста, в замасленной серой спецовке и жилетке защитного цвета, надетой поверх неё. Натянув на ходу тёплую куртку, тракторист весело заговорил:
– Матвеич, ты-то тут откуда? Видать, по тайге на старости лет соскучился?
Говоривший был весёлого нрава. Он быстро задавал вопросы и так же быстро на них отвечал.  В деревне тракторист имел прозвище «Прапорщик» – как свидетельство его лихой службы в ограниченном контингенте советских войск в восточной Германии. Служба, по молодости лет, закончилась из-за пристрастия Прапорщика к спиртному и привычки считать своим всё, что лежит без присмотра. В трезвом состоянии он был деловит и рассудителен. Его шутки не оставляли равнодушными собеседников, но, когда в него попадала определённая доза спиртного, Прапорщик становился опасным.

Подойдя к старику, тракторист пожал ему руку.
– Что-то, сосед, я в деревне тебя давно не видал. Куда пропал-то?
– Здорово, Вова, здорово, – поприветствовал Прапорщика Матвеич. – Да вот решил объехать наши места, освежить в памяти красоты. А то помру и не вспомню потом.
– Да как вспомнишь-то, коли помрёшь? – заржал Прапорщик. – Мёртвые не потеют и не вспоминают.
– Это ты, когда помрёшь, вся твоя память будет в украденном лесе да в бутылке, а я природу вспомню, – ответил старик.
Вести разговоры, подначивая друг друга, в здешних местах было нормой, поэтому Прапорщик не обиделся на старика.
– А чё, лес красть тоже уметь надо, – с улыбкой продолжил тракторист. – Мы же не в карман к кому-то залезли, а взяли то, что нам полагается. Они же нефть, газ качают и про карманы свои не забывают. Нам крохи, чтоб мы сразу не сдохли…
Не дожидаясь ответа Матвеича, Прапорщик обратился к своим сотоварищам:
– Ну, чё, чёрные лесорубы, сезон закроем? Доставай самопляс… Карнет, – обратился он к одному из сидевших у костра, – стругай закусь. Мужики, давайте кто чё… Кто сучков в костёр, чтоб по жарче горело, кто на стол собрать. Балам, – сказал он одному из лесорубов, человеку восточного вида с морщинистым лицом, – ставь котёл, шулюм заварим.
Через десять минут всё было готово. К костровищу подкатили  большой лиственничный срез и, поставив его на чурки, организовали импровизированный стол. Все ждали этот вечер. Во время работ никто спиртного не употреблял, но теперь, когда всё было окончено, в предвкушении весёлого застолья мужики быстро и без лишней суеты доставали припасённые на этот случай спиртное и закуску.
– Карнет, разливай, – сказал Прапорщик. – Эй, эй, – окрикнул он сидящего рядом с Карнетом лесоруба, – Сакура, бутылку не трогай! Карнет, виночерпий сегодня ты. Сакуре не давай! Он опять себе больше наливать будет.
Все засмеялись, а Сакура улыбнулся.
– Прапор, сука… Не был бы ты мне другом, давно б тебя зарезал за твой язык.
– Мужики, - Прапорщик обратился к Матвеичу и Игорю, – вы тоже кружки суда давайте.
– Нет, Вова, спасибо, – сказал Матвеич, – я, видать, своё выпил.
– А ты? –  Прапорщик спросил Игоря.
– Нет, – ответил тот, улыбаясь, – я вообще не пью.
– Вот это фарт пошёл! – заключил Прапорщик. – Двух с хвоста не глядя сбросили. Мужики, всё пойло наше.
– Вовка, – Матвеич обратился к Прапорщику, – вы солью богаты?
– Да, есть. Балам на солонец везёт.  А, чё?..
– Соль закончилась. И в зимовье не оказалось.
– Матвеич, в палатке… – отозвался Балам, – в конской сумине возьми. Только там соль крупная. Я завтра повыше поднимусь, солонец солить буду, осенью марала взять надо.
Когда старик вернулся к костру, первая порция спиртного уже была выпита и разговор начался за жизнь… За то, какая она  была раньше и какая теперь.
 Видя, что Матвеич вернулся, Прапорщик спросил:
– Матвеич, вот ты говоришь, лес мы воруем. А мы не воруем! Мы эту лесосеку по-честному для лесхоза свалили. Ну, немного себе взяли, конечно. Не грубя… Кубов по двадцать пять на брата. Ну, а чё!.. За минималку работать, что ли. В грязи и на морозе…
– Да не корю я тебя, Вова, не корю. Я ж не с Луны прилетел. Знаю, что у нас больше заработать негде. Я о другом печалюсь. Мы этот лес после войны берегли.  А сейчас? Рвут страну на клочья. Кто что оторвать может. Будто последние годы доживаем и, что будет после нас, никого не трогает…
– Тебе, старому, хорошо рассуждать… – возмутился Прапорщик. – Тебя во все времена пасека кормила. Единственный дом в деревне, к которому асфальтированная дорога идёт, это твой дом.
– Верно, говоришь, единственный дом, – ответил старик, – только этот асфальт я своим горбом заработал. Ни у кого копейки не отнял.

Игорь, всё это время молча наблюдавший за собравшимися, понял, что разговор начинает обостряться, неожиданно спросил:
– А что, в войну лес не разрешали пилить? Как тогда топились?
– Топились?.. Дровами да кизяком. Дрова экономили, их тогда не было вволю, как сейчас. Лишнюю палку без спроса не срубишь. А если срубишь, то продолжишь рубить на Колыме. Скота много было, поэтому и кизяка хватало. Он так-то горит жарко, только хлеб на нём не испечёшь. Поэтому в лес за валежником ходили. У меня кобель был большо-о-й, – Матвеич рукой над уровнем земли показал примерный рост собаки. – Я его в санки запрягал и возил дрова, чтоб мать раз в неделю могла хлеб испечь. Ну… – старик запнулся, будто вспомнив что-то, потом продолжил: – если было из чего печь.
– Да и техники столько не было, как сейчас, – добавил Прапорщик. – Трактор в каждом дворе. А на себе-то много не упрёшь...
– Верно, – согласился Матвеич. – Сейчас народу много позволили. Порядка нет. Всё можно. Никто ни за что не отвечает.
Один из лесорубов, по прозвищу Булыга, забросил в рот кусок сала, заел хлебом и, тщательно пережёвывая всё это, с трудом выговорил:
– Получается, Матвеич, нам лес нужно запретить рубить? А на что мы выживать будем?
– Нет, Булыга, – ответил старик, так глубоко вздохнув, что стало заметно, как он искренне переживает то, о чем говорит. – Дело совсем не в лесе, а в том, что уничтожили всё… Всё то, чем мы жили. Совхоз уничтожили, распродали до гайки, вырезали скот, уничтожили наш маслосырзавод, пекарню. Из всех совхозных маральников остался один, который чудом сохранил Коваленко. Потому что мужик с головой оказался.
– Это точно, – согласился Прапорщик.
– Что точно? – возразил Матвеич. – А что ты и те, кто с тобой «кружили», с другим маральником сделали?.. Я к чему разговор-то веду… Тот, кто задумал нас развалить, конечно, сволочь ещё та. Но не он пришёл к нам и всё разрушил. А сделали это всё мы сами. Тот, кто задумал развалить,  он же знал, что народ без управления это просто стадо, где каждый сам за себя.  Соври ему, что-нибудь там… про рынок, про демократию, про равенство всех перед возможностью заработать и конец этому народу. Будут последний кусок друг у друга из глотки вырывать, крича, что это его кусок, что он первый его увидал.
– А ты это к чему клонишь? – спросил Прапорщик.
– Я, Вова, не клоню, а говорю прямо, – ответил старик. – Что не нужно на зеркало пенять, коли рожа крива. Ваш маральник-то кто убил?..
– Так это совсем другое! – возмутился подвыпивший Прапорщик.
– Нет, Прапор, не другое, а то самое… – продолжал Матвеич. – Под маральником не была оформлена земля. На это, как её?..
– На юрлицо, – подсказал внимательно слушавший Игорь.
– Во, во, на лицо… на юрлицо, – согласился Матвеич. – А те, кто это лицо организовывал, упустили такой момент. И ты, Вова, с сотоварищами, подсуетились и оформили землю, как паевую, на себя и выгнали хозяев маральника вместе с маралами из парка. Был маральник, и не стало в один момент. 
– Да если б я тогда отдал им землю, то и ходил бы у них в услужении, – возмутился Прапорщик, – а они бы деньги гребли.
– Эх, Вова! Ведь у тебя же хватило ума судиться с ними и выиграть суд? Хватило?.. А почему же не хватило ума составить с ними договор, чтоб вместе… – старик остановился, подыскивая слово.
– О долевом участии, – уточнил Игорь.
– Ну, да, – вновь согласился старик и обратил внимание на незнакомца. – Жили бы дружно и зарабатывали не спеша. – Нет, погнался ты за журавлём… Мол, я сам с усам! А сам не смог. Земля-то она просто так ничего не даст. На ней вкалывать надо с утра и до вечера. Я не говорю, что ты лентяй, даже наоборот… Мужик ты работящий, таких ещё поискать надо. Но нужно не только вкалывать, а соображать… Немножко в будущее заглядывать.  Землю ты продал, купил вот эту железку, – Матвеич указал на стоящий недалеко трактор, – и сейчас что-то на нём зарабатываешь. Там лес спёр, тут сено заготовил, но это, Вова, сиюминутно и временно. А настоящее дело ты упустил из рук, мало того… уничтожил.

Матвеич по складу своего характера был правдоруб. Всегда резал правду-матку, не взирая на чины и звания. Ещё в советское время за это своё качество он и сыскал уважение среди односельчан, когда критиковал заевшееся партийное руководство, не думая о том, что это как-то может отразиться на его судьбе. Не стеснялся старик и правдивых высказываний в сторону односельчан, никогда не шептался за углом, обсуждая кого-либо, а говорил всегда открыто и прямо.
Теперь, в виду преклонного возраста, односельчане воспринимали Матвеича как человека мудрого, а его критику – как отеческое назидание.   
– Да нормально всё было! – возмущённо и громко заговорил подвыпивший Прапорщик, – правильно я сделал, что продал потом эту землю. Если б не продал, то спился бы в конец. Все же едут… Всем отдохнуть надо в горах. Каждый Прапора угостить норовит. А я… – улыбнулся захмелевший Прапорщик, выпил очередную рюмку и продолжил: – а я, если б бабой был, то всю жизнь бы ходил беременный. Никому отказать не могу!
Сидевшие громко засмеялись. Улыбнулся шутке и Матвеич, но всё-таки решил закончить то, о чём начал говорить:
– Балагур ты, Вовка… А если здраво рассуждать, то все предприятия, что были в селе, уничтожены не кем-то, а нами. Каждый норовил урвать себе кусок, не думал, что потом будет.
– Шо, пекарню и маслосырзавод тоже я развалил? – гримасничая и подражая Шурику из фильма «Кавказская пленница», произнёс Прапорщик.
Старик, не обращая внимание на смех лесорубов и кривляния подвыпившего односельчанина, продолжал:
– Вот я и говорю, что народ без управления – это стадо. И тот, кто желал нам худа, тот знал это очень хорошо. Это был… А может и есть, куда он денется…  очень хитрый и умный враг.  Вам тогда голову вскружила воля… желание денег урвать, приподняться над другими. Это был путь, который вы должны были пройти, ну и я с вами.
– Верно дед, – поддержал его Балам, язык которого стал немного заплетаться, но слова ещё можно было разобрать. – Нас разъединили, разобщили, каждый на себя одеяло тянет. Всё в свой карман. При Советах про свой карман тоже не забывали, но жизнь была… по-другому.  Было общее дело и было своё, но своё потом. Вначале общее сделать было надо… И вот как только общее дело ушло, как только стали работать на свой карман, сразу разделились…  Алтайцы, русские, казахи – у каждого, как у суслика, своя норка и каждый в эту норку своё тянет. А когда общего задела нет, то будет только раздор.
Балам был единственным алтайцем в компании лесорубов – человек небольшого роста, с легка кривыми ногами, с испещрённым морщинами лицом. Его умные колючие глаза охотника всегда будто искрились, когда он улыбался. За небольшой рост и тонкий голос его прозвали Баламом, что на языке его народа обозначало «Малыш». Это прозвище прилипло с детства, когда он ещё учился в «шараге» – так называли профучилище районного масштаба. Кто знал его поближе, звали Сергеем, как нарекли мать с отцом.
– Верно, Сергей, – продолжил его рассуждение Матвеич, – разъединили. Вот только объединиться нам теперь не дадут. Ни в коем разе…  Объединение людей для капиталиста – это большая проблема. Первую прививку они в семнадцатом году получили, а потом силу объединения показал СССР.  И теперь с учётом опыта они будут делать всё, чтобы мы друг друга ели.
– О, Матвеич, а ты дома-то давно был? – спросил Прапорщик. – Ты в курсе, что соседку твою убили?
– Это какую?..
– Да что напротив тебя живёт, – уточнил Карнет, – Ленка-то с пацаном.
– Вот это новость! А кто убил и когда? – спросил старик.
– Да уж недели три прошло или месяц, – пояснил Прапорщик. – А вот кто, пока не знают. Сын твой носом землю роет, но пока не нашли. Вроде Василька подозревают, который приёмный на том берегу живёт… Севостьянов. Он пропал куда-то из деревни, найти не могут. А Ленку в Ануе выловили, километров пятнадцать ниже села, по течению.
– Да он это!  – уверенно сказал Сакура. – Этот сучёнок… Всё с простакишными глазами ходил. Вначале в школе отличником был, а потом подрос и как лбом в стену ударился, как понесло его. Пить, курить и наркоманить начал одновременно. Севастьяновы-то его из детского дома взяли, когда его родители от водки сгорели. Видать, не родятся от осинки апельсинки. Изнасиловал бабу, убил и дёрнул куда-то. Скотина!
– Месяц назад, говоришь? – задумчиво спросил Матвеич, будто вспоминая что-то. – Может быть, может быть…  Ты смотри, беда-то какая. А с мальчишкой чего? С Лёшкой?
– А пацана в детский дом определили, она же сирота была, мужа нет, – пояснил Сакура.
– Ну, давайте за покойную… – скомандовал Прапорщик. – Пусть земля ей будет пухом. Наливай, Карнет.
– Подожди, – Матвеич положил на стол поддетый ножом кусок мяса, было видно, что услышанная новость задела его за живое, – а где он её? Как?..
– Да хрен его знает! – сказал Сакура. – Пацан Лёшка утром давай обзванивать всех, кого мог. Мамку искал. А мамки нет нигде. Соседи пришли. Сын твой своих ментов вызвал. Никого не нашли… Через две недели, как вода спала в Ануе, нашли в коряжнике. Экспертиза показала, что была изнасилована и задушена.
– Так что, Матвеич, ты теперь без молодой соседки, – подытожил Прапорщик.
Явно расстроенный новостью, старик задумался. Окинув подвыпившую компанию взглядом, сказал:
– Ладно, ребятишки! Соли взял, чай попил, у костра согрелся. Поеду я, а то засиделся с вами… дело к вечеру идёт. 
– Григорий Матвеич, а меня возьмёте с собой? – спросил Игорь. – Я ем мало, хожу быстро.
– Да, Матвеич, возьми туриста, – попросил Прапорщик. – Прибился  к нам с деревни. Хотел жизнь в горах увидеть. У нас тут какая жизнь – пеньки да водка. А ты пока бродишь и ему чего-нибудь покажешь. Направление рукой…
Последнюю фразу лесорубы встретили смехом.
Матвеич внимательно окинул незнакомца взглядом и сказал:
– Ну, коли за конём успеешь, то пошли. И мне веселей будет.

Глава 9.                Философ

Матвеич сидя в седле, наблюдал за своим спутником, как тот, пыхтя под своим рюкзаком, шёл сзади Чингиза. Первый километр Игорь ещё пытался говорить о чём-то, но потом затих, и старик, слышал только его мерное дыхание, в такт шагам лошади.
«Ну, вроде пока идёт. Посмотрим, надолго ли хватит. Городские, они слабоватые…» – подумал старик, оглядываясь на Игоря.
– Ну, что, не запы;хался, – спросил старик спутника. – А то, может, отдохнём?
– Не. Нормально… Вон до того уступа поднимемся, – Игорь показал рукой, – и отдохнём.
– Ну, смотри!.. До того уступа ещё шагов восемьсот будет. Сдюжишь? –спросил Матвеич.
– Постараюсь… – сбивая дыхание, ответил Игорь.
– Но-о-о, пошёл, – старик прикрикнул на коня, сбавившего шаг.

Добравшись до указанного места, Матвеич остановил Чингиза, дав ему отдышаться. Игорь отстал, но не сдавался, пыхтя, как паровоз, он твёрдо шагал по звериной тропе.
– Спортсмен, что ли? – спросил старик спутника, когда тот подошёл поближе.
– Ху… Был когда-то, – тяжело дыша ответил Игорь. Он снял с плеч рюкзак и сказал: – Надо лишнее скинуть, а то жарко. Ещё один такой бросок, и мой радиатор закипит, а движок стуканёт.
– Ну вот, – усмехнулся Матвеич, – я ж говорил, давай отдохнём, а ты до уступа захотел.
– Нормально. Сейчас отдышусь, лишнее сниму, и легче будет, – не сдавался Игорь.
– Не храбрись, – ответил старик. – Я сюда ехал часа три примерно, а подниматься нужно часов пять. Так что рекордов больше ставить не будем, вспотеешь ещё не один раз.
– Пять часов! – Игорь покачал головой. – Нормально. Давно так не ходил.
– А ты, вообще, куда путь держишь? – спросил Матвеич.
– Да хрен его знает.
– А-а, – с улыбкой протянул старик. – Тогда нам по пути.
На следующем привале почти всё содержимое рюкзака Игоря   перегрузили на коня, разложив его по суминам. Ещё через час подъёма спутник Матвеича понял, как распределять силы на марше, и дорога перестала казаться изнурительной.

На одном из отрезков подъем был не таким крутым, дыхание выровнялось, и Игорь сказал:
– Стесняюсь спросить. Нам далеко ещё?
– Во-о-н видишь седловинку? – Матвеич указал на участок склона горы, к которому они шли уже около четырёх часов. – Туда поднимемся и, считай, пришли.
 – Придём уже по темноте.
– Ну, да, – ответил старик, улыбаясь, – а куда торопиться двум бродягам, которые не знают, где окончится их путь.
– «Где окончится их путь», – Игорь повторил слова старика, и продолжил с напускной важностью: – думаю, цель, конечно, важна, но не менее важно содержание пути. Вон смотри, Матвеич, какая здесь у вас красота.
Игорь остановился и оглядел пейзаж, открывшийся с высоты горы, на которую они поднялись.
Хребты гор, чередуя друг друга, уходили настолько далеко, что обретали синеватый оттенок. И чем дальше взгляд пытался различить их очертания, тем гуще становилась синева, скрывающая горы в своей глубине. И где-то там, на самом краю, они сливались с небосводом.
– Слушай, Матвеич, – вдруг с каким-то мальчишеским задором заговорил Игорь, – а если смотреть во-о-он туда, в самую даль, то становится непонятно, то ли горы переходят в небо, то ли небо становится горами.
Матвеич улыбнулся.
– Я смотрю, ты философствующий романтик… так неровён час – и стихи писать начнёшь.
Оба засмеялись. Игорь смеялся, осознав свой почти детский восторг, а старик смеялся неподдельной радости своего спутника.

Остаток пути путешественники прошли молча. Подъём к указанной седловине был крут. Чингиз, неся на себе старика и скарб Игоря, напрягая жилы, то и дело лязгал задними подковами о камни, скрывавшиеся под слоем прошлогодней травы и кедровой хвои.
Сгущавшаяся темнота поглотила дневные пейзажи, так волновавшие путешественников днём. Игорь всё чаще сосредотачивался на своём дыхании и над тем, куда поставить ногу, чтобы не оступиться.
Вдруг конь остановился. Игорь спросил:
– Что, привал?
Старик не отвечал. Присмотревшись, Игорь заметил, что спутник сидит в седле согнувшись.
– Дед, с тобой всё нормально?
– Да, так скрутило чего-то.
Подойдя поближе, Игорь услышал, его тяжелое дыхание.
– Эй, ты чего? – озабоченно спросил он старика.
– Лихоманка скрутила. Там, в правой сумине, ближе ко мне, термосок есть. Достань его.
Игорь спешно расстегнул сумку, пошарив рукой, нащупал термос. Сняв крышку, наполнил её содержимым из термоса. Напиток в темноте казался абсолютно чёрным, с ярко выраженным запахом хвои и полыни.
Матвеич трясущейся рукой взял напиток. Было заметно, как ему тяжело выпрямиться в седле, чтобы выпить содержимое. Содрогаясь всем телом, с третьей попытки, он выпил всё до дна и снова скорчился. Тяжело дыша, произнёс:
– Сейчас должно отпустить. До домика осталось шагов триста, – с трудом выдавил: – Чингиз, пошёл… 
Конь послушно тронулся с места.
Игорь, удивлённый произошедшим, с термосом в руках шёл сзади.
Переступая через корни деревьев, местами пересекающие тропу, Чингиз остановился у самой двери зимовья. Собрав силы, старик слез с седла.
Видя скованные движения своего спутника, Игорь хотел было подхватить его за локоть, но Матвеич сказал:
– Не нужно. Коня лучше привяжи пока… К любому дереву… Я сейчас отлежусь. Печка заправлена, спичку чиркнешь… Коробок на нитке висит справа от двери.
Когда Игорь привязывал коня, в темноте за домиком громко хрустнула ветка. Чингиз вздрогнул всем телом и утробно выдохнул так, что изданный им звук стал похож на храп.
Видя беспокойство коня, Игорь на всякий случай нашарил на поясе нож. Достав из сумки фонарик, он посветил в то место, откуда донёсся хруст.  Деревья будто вспыхнули от направленного на них луча. Игорь посветил по сторонам. Никого не было. Когда он перевёл взгляд на Чингиза, тот уже мирно пытался дотянуться до пучка травы.
– Лучше перебдеть, чем недобдеть, – сказал он коню и, освещая фонарём путь, пошёл к зимовью.

Матвеич лежал на нарах, поджав колени к подбородку.
– Ну, ты как? – спросил Игорь.
– Сейчас полежу немного и встану.
– Да ты лежи… – успокоил Игорь и, осмотревшись вокруг, увидел висящий на нитке коробок спичек. – Я сейчас тепло организую, чай согреем. Смотрю, у тебя тут и чайник есть.

От зажжённой спички кусок бересты вздрогнул и начал сворачиваться между дров, уложенных в печке. Огонь перешёл на поленья вверху, их смола тоже оказалась ему по вкусу, и он протянул свои языки ещё выше, где поленья были ещё толще. Вдруг дверца печки закрылась, и огонь загудел в изгибах металлической трубы, будто раздосадованный своим заточением.
– Ну вот… Печь гудит. А как у тебя тут со светом?
– Свечи на полке, – чуть слышно проговорил старик.
– Ага… вижу, – ответил Игорь. – Дело осталось за малым, разобраться с твоим здоровьем, а потом поесть. А то меня тоже трясти начинает… от голода.
Игорь занёс с улицы свой рюкзак и отыскал в нём мягкий серый кейс с красным крестом.
– Тут, Матвеич, у меня термоядерное обезболивающее в таблетках. Есть укол, тоже обезболивающий… это когда не до таблеток. Ты что предпочитаешь?
– Да хрен его знает, – процедил измученный болью старик.
Игорь, зажав зубами колпачок, сорвал его со шприц-тюбика и воткнул иглу в бедро старика.
– Сейчас станет легче.

Игорь разогревал на печке консервы, когда заметил, что старик сел на нарах.
– Ну как, Матвеич, отпустило?
– Да вроде… Мир от боли сузился до копеечной монеты, чуть с седла не свалился. Это ж надо так… Забыл своё зелье выпить в лесосеке. Расстроился, когда Прапорщик про соседку рассказал… Жалко девку. И сынишку её жалко. Э-э-х!.. Ведь мы с ним друзьями были.
– Дед, а что у тебя со здоровьем-то. Ой! - осёкся Игорь, извиняясь за свою фамильярность. – Ты не против, если я иногда тебя дедом буду называть?
– Да зови… Я и есть дед. Восемьдесят четыре года уже, куда молодиться-то.
– Так что со здоровьем?.. – повторил вопрос Игорь.
– Нормально… Настой вон пью, травница одна научила делать. Вроде и полегче, только пропускать нельзя. Всё строго по часам.
– Что-то, мне кажется, это всё ненадёжно. Тебе лечиться надо, а ты по тайге один бродишь. А если б посильнее скрутило или меня бы рядом не было?..
– Ну помер бы где-нибудь под кедрой, делов-то… А что сделаешь, жизнь так устроена – кто-то рождается, а кто-то помирает.
– А за жизнь побороться?
– А я и борюсь… Лечение у меня такое.
На минуту воцарилась тишина. Дрова в печи почти прогорели, и она перестала гудеть. Игорь подбросил в топку очередную порцию сухих поленьев.
– А ты как сюда попал? – спросил Матвеич. – Вроде не сезон сейчас для туристов. 
Игорь ответил не сразу:
– Устал… вот и приспичило отдохнуть, невзирая на погодные условия.
– А кем работаешь? – продолжил спрашивать старик.
Игорь призадумался. Он никогда и никому, не говорил о роде своей деятельности, даже Волоху Светославу, который и без пояснений знал о нём всё и читал как раскрытую книгу. С вопросом старика вдруг вернулось ощущение усталости, от которой он уехал в горы. И вместе с этой усталостью почувствовал необходимость сказать самому себе вслух о том, чем он занимается.  Почему его откровение должно прозвучать перед этим стариком, Игорь сейчас не хотел отвечать на этот вопрос. Конечно, оперативный опыт подсказывал – соври…  но что-то его останавливало. Может, обезоруживающая открытость старика, которую он заметил ещё там, в лесосеке. Может, предчувствие неких перемен.
– Как тебе сказать… Есть такая служба – быть в курсе происходящего в стране, особенно когда возникает острая необходимость. Иногда приходится решать проблемы нетрадиционными методами.
– ФСБ, что ли? – уточнил старик.
– Нет, не ФСБ, – засмеялся Игорь.
– Ну, название-то у службы есть? – не унимался Матвеич.
– Название есть, но оно тебе ни о чём не скажет. Я и так сказал больше, чем может сказать название.
Матвеич недоверчиво посмотрел на Игоря. Тот, почувствовав тяжесть его взгляда, улыбнулся и пояснил:
– Хорошо… Есть такая служба в нашей стране, называется Службой специальных мероприятий, эс-эс-эм. Больше сказать не могу.
– Короче, фээсбэшник, – заключил старик.
Игорь вновь засмеялся настойчивости и прямолинейности старика:
– Пусть будет так.
– Ну и как у нас в стране? – спросил Матвеич.
– Ой!..  – улыбаясь и качая головой, ответил Игорь старику, – по-разному.

На печке в алюминиевой сковороде закипела тушёнка.
– Сейчас кашу заброшу… – сказал Игорь.
Достав из сумки банку с надписью «Гречневая каша», он вскрыл её и ложкой вывалил в сковороду.
– В стране, Матвеич… по-разному. После развала Союза настолько было шатко, что одно неверное решение – и кранты, страна бы рассыпалась на удельные княжества.
– Ну, это мне и без вашей загадочной службы понятно.
– О! Смотрю, ты повеселел, – заметил Игорь, видя, как Матвеич критически оценивает его. – Самое главное, что мы прошли режим ручной сборки. Вроде страна стала более-менее управляемой, но на местах… На местах элита, воспитанная партноменклатурой, никуда не делась. Она как управляла, так и управляет. И другую взять негде. Только вырастить. А переродки советского прошлого, они тоже себе замену растят… Поэтому идёт борьба за управление, а это процесс долгий. Есть, конечно, ещё один вариант – кровавый замес, но это мы уже проходили. И, судя по всему, у народа прививка от этого варианта осталась. Да и время сейчас другое, точнее условия… Сейчас у нашего врага появилась техническая возможность решить вопрос одним махом, как только мы ослабнем.  Враг этот, как гиена, кружит вокруг, в надежде, что наступит момент нашей слабости.
– Ну, да, – задумчиво произнёс старик и повторил слова Игоря, – «момент нашей слабости». Это ты правильно подметил, вот только я одно в толк не возьму… Что делает и что хочет от жизни наша власть?.. Вот мне как человеку далёкому от всех подковёрных игр, не видно на деле, что управители нашей страны заинтересованы во мне как в человеке. Мне их действия непонятны и поэтому чужды. Вот я человек, можно сказать, неграмотный, четыре класса образование. Немолодой… и пожил уже на белом свете. Но во все времена мне было понятно, что делает власть, её цели и задачи и было понятно, для чего живу и тружусь. А сейчас!.. – старик развёл руками.
– А что именно тебя беспокоит?
– Я порассуждаю, а ты послушай, – спокойно продолжал Матвеич. – Вот мне власть всякую пришлось повидать. И Сталина захватил… Правда, пацаном ещё был – четырнадцать лет. Но помню хорошо, когда услышал сообщение о его смерти по радио… Вышел на крыльцо. По улице брела цыганка и рыдала… не плакала, а рыдала. Причитала, что умер святой человек, защитник народа. И это не дурь цыганки – это так и было. При нём люди себя человеками почувствовали. У всех появилась ясность, для чего они живут на белом свете. Я хорошо-о-о помню то время. Щас говорят, мол, все Сталина боялись и дрожали. Боялись, это точно, только не Сталина, а дури местных начальников да стукачей-соседей.
Игорь перебил старика:
– Так это одно и то же. Кто эту систему создал?..
– Неправда твоя, – спокойно ответил Матвеич. – Молодой ты, поэтому горячишься. А ты вот сам подумай… Сталин, что ли, учил их стучать друг на друга? Или Сталин руководителей учил самодурству? Не-е-т. Иосиф, наоборот, пережигал все эти пороки. Я вот много думал по этому поводу и решил для себя, что миссия его была – сжечь как можно больше человеческих пороков, очистить людей в нашей стране. Сталин уничтожал тех, кто уничтожал нравственный интеллект. Интеллигенция эта сраная в Москве скулит, мол, тиран… А как вы хотели? Веками у народа кровь пили, а народ должен был вас по головушке гладить? Он был тираном, но для них… А люд вздохнул тогда… человеками себя почувствовали. Может, я чего-то маленько не так говорю! Но было именно так.
Игорь улыбнулся рассуждению старика, но перебивать не стал. А Матвеич продолжил:
– Конечно, потом про него всякого наговорили. Кукурузник этот – колоброд. Обгадил человека… Вот сейчас смотрю с высоты прожитых лет и думаю. Как такой дурак, мог добраться до самой вершины, управления нашей страной? Ведь с него, проклятого, всё и началось, страна начала рушиться. Потом был ещё Брежнев. Вот, если с моей колокольни, то этот период – глоток беззаботной жизни, благостное время. Страна развивалась, и люди после войны этой проклятущей вздохнули. Но стал появляться нехороший такой запашок от партийных работников. Потом ещё были другие правители-однодневки… Каждый рулил и подгаживал на свой манер.  Случайно ли, специально ли – не важно, но всё, что делалось ими, потихоньку загоняло страну в тупик. И вроде как была ещё партия… «Наш рулевой!». Коммунисты. Никогда им не верил. Они же у меня на глазах превращались в новых бар. Чем не шире рот, чем не говнистее человек, который может под власть прогнуться и клюнуть ближнего, тем милее он был для власти. А оно и сейчас так же, но я пока про те времена говорю.
– Видать, тебя коммунисты сильно обидели? – усмехнулся Игорь.
– Да мне с ними делить нечего… я одно не могу им простить, что они страну просрали, которую предки сотни лет собирали. Вот в этом им нет прощения. Клялись все в беззаветной верности до последней капли крови защищать народ и дело коммунистической партии. И вдруг раз… в один миг все перекрасились из красного в триколор. Это ж надо быть такими суками дешёвыми! Вот этих перевертышей я ещё тогда видел и не хотел вступать в партию, как ни уговаривали по молодости. А заметил ты правильно, что они растили и растят себе замену. Рыбак рыбака видит издалека! Они нюхом чуют людей своего склада – мелких душой, угодливых, бесхребетных, подленьких, готовых на всякую гадость, чтобы свою жизнь устроить.
– Ты, дед, прям всех под одну гребёнку… – засмеялся Игорь.
––Да почти всех… – подтвердил Матвеич, – в последние-то годы были порядочные люди среди коммунистов, но это были единицы. Порядочных либо выживали, либо из чувства самосохранения они сидели тише воды, ниже травы. Хотя какие это коммунисты? Есть ста-а-арый такой фильм «Коммунист». Вот таким он должен быть, как в этом фильме. Смотрел?
– Да… смотрел.
– И тут дело даже не в коммунистах… Ведь любой организм в природе, хоть человека, хоть общества – это самонастраивающийся организм. Как бы его ни загаживали, он настроится на нужный лад. В те времена, когда создавалось новое общество, новое… м-м-м, - Матвеич запнулся в своих рассуждениях, подбирая слово.
– Новое социальное устройство? – помог Игорь.
– Да, новое социальное устройство, – согласился старик. – В то время не было другого названия тем людям, что всех нас двигали вперёд. Назвались они коммунистами… Да и пусть так. О чём они говорили? Говорили, что люди должны жить людскими законами, а не звериными, пожирая друг друга. Что перед законом должны быть все равны. Что каждый должен иметь возможность жить, трудиться на своё благо. Не батрачить с утра до ночи за еду, а трудиться, чтобы детей воспитывать и внуков. Смотреть и радоваться, как они достойными людьми становятся. Чтоб старт для жизни у всех был в равных условиях, а дальше уж у кого насколько таланта хватит.

Наливая кипяток из чайника и внимательно слушая рассуждения своего собеседника, Игорь улыбнулся, и сказал:
– И чтоб условия были равные, и чтоб всё было поровну, и всё общее.
– Не поровну, а по-честному. Не общее!.. А как потопаешь, так и полопаешь. Если ты трутень, то зачем мне тебя кормить?
– А как же на счёт общих жён? – Игорь продолжал задавать провокационные вопросы, будто испытывал старика.
– Слышал я эту байку… Один какой-то придурок сказал, а другой подхватил, вот и понеслось…
– Так Маркс об этом говорил! В Манифесте коммунистической партии написано.
– Ну, глупость, значит, этот твой Маркс, сморозил. Ты думаешь, я Манифест не читал? Читал. Со многим, что там написано, я не согласен. Вижу, испытать ты меня решил… – усмехнулся старик.
Игорь хотел что-то сказать в своё оправдание, но Матвеич остановил собеседника:
– Подожди, скажу. Ещё раз повторю: любой организм в природе создан как самонастраивающийся и самовосстанавливающийся. Если организм не отравлен окончательно, то он обязательно восстановится. Вот так и Маркс… Он много чего насочинял, про частную собственность, например, что её не должно быть. На средства производства… Я правильно изъясняюсь?
– Да, да. Всё хорошо.
– Маркс – это тот теоретик, который написал «Капитал», сам не заработав ни одного рубля. Или что там у них было? Марки… Вообще, частная собственность или, скажем, частничество – это та «детская болезнь»,  необходимый этап в развитии личности и, как следствие, этап развития общества. Социальная ниша, которая обязательно должна присутствовать. Исключив развитие в такой нише, СССР обрёк себя на гибель. Частная собственность быть должна, но с чётко очерченными границами дозволенного.  Что ей можно, а чего категорически нельзя. Всё делов в мере. Мера – это основное условие обеспечения любого процесса. Помнишь притчу про яд? Любой яд может стать лекарством, так же как любое лекарство может стать ядом. Всё зависит от меры! В Союзе последних десяти лет такими категориями даже никто не задумывался. К власти пришли те рвачи, которые ради собственной наживы готовы были погубить страну. И погубили… Костяком душегубов, стали сыновья и внуки тех, кого народ начал прощать после революции. Рано!.. – старик для значимости поднял  указательный палец и погрозил им. – Рано начал прощать.
– И всё-таки, – заметил Игорь, – в теории, выдвинутой Марксом, есть польза, и польза большая. Например, он выявил развитие классовых отношений и противоречия между ними. Предложил людям диалектический материализм как способ познания окружающего мира, взамен религиозных догм. И это дало определённый толчок в развитии. Поэтому я с тобой соглашусь только частично.
– Ну, хоть согласишься, хоть нет… Что это изменит? – Матвеич задумчиво почесал бороду и продолжил. – Материализм этот… диалектический или сказки попов церковных… что те, что другие впотьмах бродят. Две крайности одной дурости…
– Ух ты! – улыбнувшись, заметил Игорь.
Не обращая внимания на реакцию спутника, старик продолжал:
– А что, до Маркса классы между собой не противоречили, что ли? Или этого до него не замечали? Всегда те, кого угнетали, боролись за свою лучшую долю. Никакого открытия в этом нет. Исходя из его теории, в России вообще революция не могла случиться, так как Россия в то время была аграрная страна. А в своей теории он делает упор на рабочий класс как на движущую силу. И вообще ни рабочие, ни крестьяне никаких революций никогда не делали и не сделают. Бунт – да! Революцию – нет. Для революции нужна теория, организация. А на это способна только грамотная, хорошо подготовленная группа. А рабочих и крестьян она используют уже на самом последнем этапе, как средство… как оружие для достижения цели.
– Ого! – засмеявшись, воскликнул Игорь. – Матвеич, да ты философ! Тебе в преподаватели нужно идти.
– А ты думал… – улыбнувшись, подтвердил старик.
– Кстати, как себя чувствуешь? Полегчало? – поинтересовался Игорь здоровьем спутника.
– Да, отпустило. Спасибо за хлопоты.

Жар от металлических стенок печи выдавил холод в дальние углы избушки. В зимовье стало тепло.
Достав сменное бельё, Игорь переоделся. Мокрую от пота одежду развешал на верёвки, натянутые под потолком.
Обращаясь к Матвеичу, сказал:
– Вспомнил, как ты распекал своего односельчанина в лесосеке, – Игорь засмеялся. – Тот аж обалдел от неожиданности, как ты ему предъявил развал маральника.
– Да, не-е-т, – ответил Матвеич, стягивая с себя толстую, ручной вязки, кофту, – Прапор он хороший мужик. В меру только бестолковый. Тут понимаешь!.. Зло, оно совсем не в Прапорщике. Это я так… для порядка его пропесочил, чтоб маленько призадумался. А то они как соберутся компанией, стопку-другую выпьют – и понеслась родная… Все вокруг виноваты, кроме них, а корня зла не видят.
– А в чём корень?
– Корень в том, что таких Прапорщиков по матушке России миллионы. Их никто никогда не посвящал в то, как устроен организм общежития. Общежития в смысле нашего совместного проживания, ведения хозяйства. Их учили только работать. Как там говорили в советское время? Работать честно и самоотверженно. Да? Да… Вот они, прапорщики, и работали. А тут вдруг раз… Бери чего хочешь. Хочешь землю, хочешь часть колхоза. И начали они растаскивать всё по себе. Кто понаглей и пошустрей, успел оттяпать побольше. Кто по совестливей стоял, смотрел и спрашивал «а что, так можно, что ли?». А когда понял, что можно, то было уже поздно.  Тот, кто нас разваливал, не был гениальным стратегом. Он просто знал, что при плановом хозяйстве выдерни ось централизованного управления, соври, что рынок – это путь к богатству, и всё рухнет. Не нужно будет давать никому указаний и строить сложных схем. Прапорщики всё сами сделают.
– Да, в этом ты прав, – согласился Игорь. – Ты знаешь, мне много приходится ездить по городам и весям, поэтому видел всякое. А так как сталкивался с ситуациями разного рода, то невольно начал задумываться о причинах и проблемы нашей неустроенности. И первое, что всплыло – никчёмное управление. Поначалу думал, что управленец – это такая особая порода людей. С особым складом характера, образования, воспитания. Что он непременно должен быть лидером… И всегда невольно сравнивал тех, кто работают на себя, и тех, кто работает на государевой службе. Вот так наблюдал, наблюдал и стал замечать, что на госслужбе в основном продвигаются те, кто, как ты говоришь, «колоброд». Он пытается выделиться, преподнести себя. Если добивается результата, то его не интересует, что будет потом, после того как результат будет достигнут. Главное, чтобы его заметили, отметили и двинули дальше. Например, в каком-нибудь отчёте он может умышленно соврать, приписать, утаить. Главное, чтобы отчёт был не хуже предыдущего. А вот тот, кто работает на себя, он отталкивается совсем от другого… Его интересует и долгосрочная перспектива, и то, как выжить сегодня. Сразу оговорюсь, чтобы ты меня правильно понял, что я не имею в виду барыг-мошенников  – здесь купил, там продал и смылся. Я говорю о трудягах-предпринимателях, производящих реальный продукт. Так вот, отношение их к жизни совсем другое, производитель отталкивается от мысли, что пусть сегодня он не сорвёт куш, не будет в выигрыше, но зато потом его труд даст свои плоды. И получается, что лидер в государственной структуре и лидер в частном производстве – это два разных человека, с разным строем психики, почти с противоположными чертами характера. Потому что тот, кто работает на себя, рискует всем – своим благосостоянием, семьёй, здоровьем. Мера ответственности огромна, поэтому инстинкт самосохранения заставляет просчитывать все риски, максимально исключать издержки, уходить от лишнего обременения. Госслужащий же или чиновник практически ничем не рискует. А если и рискует, то банальным выговором. А то бывает и так, что наказание заключается в переводе на вышестоящую должность, лишь бы избавиться от дурака.
– Ну, это понятно, что в воскресенье выходной, – перебил его Матвеич. – Чиновник он потому и лоснится со всех сторон, как боров в стайке, что его жизнь сытна и он не думает, откуда в его корыте еда берётся. А частника ноги кормят, поэтому он и имеет волчьи повадки. Суть-то в чём? Что ты мне сказать хочешь?
– Суть?.. Суть проста. Можно услышать расхожее мнение, часто повторяемое на любых уровнях власти, что, мол, частный бизнес намного эффективнее государственных структур. Тогда вопрос. А что, в частном производстве работают пришельцы с других планет?.. Марсиане?.. Вроде нет… Такие же люди. Тогда в чём проблема? А оказывается, проблема-то проста – в организации управления. Частник потому эффективнее, что ты, чиновник, не умеешь организовать правильно работу, где достигнутый результат будет определять размер вознаграждения и меру от-вет-ствен-нос-ти.

Рассуждая, он заметил, как выплёскивает на Матвеича то, что копилось в нём годами. Сгустки информации вперемешку с эмоциями, не имея выхода, давно жгли изнутри. Но сегодня, когда он ступил в пределы таёжной размеренности, услышал голос кедров, шепчущих на ветру, увидел монументальное безмолвии гор, его будто прорвало. Он, опьянённый и наполненный энергией, больше не хотел блюсти служебный этикет. Печати были сорваны, и Игорь, разговаривая со стариком, удивлялся своим откровениям. 
– Помнишь, с чего мы начали? – продолжал Игорь. – Мы начали рассуждать, что происходит в нашем царстве-государстве. Чего хочет наша власть. А происходит то, что грабли, на которые мы наступаем в который раз, нам скоро башку расшибут. И грабли эти называются – система управления.
– А она есть у нас… эта система?
– Ты знаешь, есть… Как бы не критиковали. Есть! Так говорю не потому, что работаю на государство, а потому, что понимать происходящее, как обстоят дела на самом деле, я начал не так давно. Но самое интересное в этом понимании, что условная власть, или группа лиц, как и я, тоже только сейчас пришла к осознанию некоторых основополагающих процессов. А некоторые из них она осмысливает и принимает решения уже на ходу.  Это и не хорошо, и не плохо – это объективный процесс, от него никуда не денешься. Мы к этому вернёмся, если будет интересно, а пока продолжу начатую мысль, а то забуду. Так вот… Нас всех с детства кормили этими всеми капитализмами, социализмами и прочими «измами». Помнишь?..
– Да как же забыть… – с иронией ответил старик, попивая чай.
– Ты знаешь, меня немного удивили твои рассуждения о частной собственности. Сегодня люди в возрасте обычно грудью стоят за советский уклад и, когда разговор заходит за частную собственность, они это воспринимают в штыки и сразу развешивают ярлыки, мол, капитализм, буржуи – враги. А ты, Матвеич, по-другому сформулировал, что частник или, как ты там сказал… частничество – это этап развития. Слушай, – Игорь улыбнулся, – это уже концепция! К чему я веду, говоря о своих наблюдениях…  Ты сейчас натолкнул меня на мысль, что все выстраиваемые теории, те, которые мы условно называем «измы», они мертвы, так как превращены в догмы. А догмы строятся на строгом их выполнении и не допускают корректировки. Алгоритм корректировки в них даже не закладывается, что приводит к моральной деградации с течением времени. А вот то, о чём ты сказал, это и есть один из корректирующих алгоритмов. И он, похоже, применим как к одной, так и к другой системе социального устройства.
– А ты сам-то за кого?.. За белых или за красных? – с иронией спросил Матвеич.
– Я… За Интернационал, – в таком же духе, с иронией ответил Игорь.
– Понятно, – засмеялся Матвеич, – значит, «Чапая» смотрел. – Ну, а если серьезно, то «система социального устройства», – Матвеич повторил слова Игоря, – это нарядно украшенная обманка, как блесна для тайменя. Хвать её – и поймался. Ты думаешь, что ты охотишься, а на самом деле охотятся на тебя.   Так что на самом деле всё просто. Люди определяют, как им жить. Вот какой ты есть внутри, хороший или плохой, вот такое пространство со знаком плюс или минус ты и будешь формировать вокруг себя. Такую систему ты и сформируешь со знаком плюс или минус. Нас разводят, как лохов. Кому-то выгодно, чтобы мы искали истину где-то там… Там, где её нет. А она рядом… среди нас. Да какая разница, как вы называете этот строй! Законы же для организации своей жизни придумывают люди? Люди… И если они не животные на двух ногах, а человеки с разумом, то должны организовать свою жизнь так, чтобы пожилые люди в старости не доживали свои дни, а жили полноценной жизнью, воспитывали внуков. Радовались этому! Это их миссия – заниматься воспитанием внуков, когда дети начинают полноценно работать. А у нас какая-то сука додумалась сказать «возраст дожития стариков», звучит как – «когда вы уже передохните все»! Что, совсем уже оскотинились, что ли?.. – после произнесённых слов Матвеич аж побагровел от выплеснутых эмоций. – Совесть по дороге растеряли или деньгами отшибло?
Матвеич отхлебнул из кружки, чтобы немного успокоить себя, а Игорь, наблюдая за стариком, ждал продолжения рассуждений. Ему вдруг стал интересен этот спутник, случайно встретившийся в таёжной глуши.

– Так вот, – Матвеич продолжал чуть спокойнее, чуть умерив напор, – а то у нас всё как-то через задний проход получается. Мол, давайте мы вначале придумаем, как мы нашу систему назовём, а вот, когда придумаем, лет так через «цать», то начнём придумывать для нее законы. Строго в соответствии с замыслом… Телевизор этот смотреть невозможно! Соберутся болтуны- колоброды и – бу-бу-бу, и бу-бу-бу, из пустого в порожнее. Сядет куча дармоедов в студии напротив друг друга с противно-умными рожами и начинают обсасывать вопрос, ответ на который, понятен любому дураку.  «Что-то нужно делать с рождаемостью!» или «Как же нам поднять рождаемость?».  А хочешь, я прям сейчас, скажу тебе, как решить эту проблему раз и навсегда? – старик неожиданно спросил Игоря.
– Мне? – усмехнулся тот в ответ.
– Тебе, тебе…
– Хорошо, излагай.
– Дайте мужику работу с достойной оплатой. И всё!.. Только работу здесь, где он живёт, а не на вахту в другом конце страны. Чтоб он детей своих видел и воспитывал… И больше от вас, дураков, ничего не нужно! И не нужно будет придумывать хитрых схем – как почистить зубы из-за угла. Материнские капиталы эти, от которых ни холодно, ни жарко. Льготы какие-то, которые вроде как и есть, но толку от них ноль. Только видимость одна… потому, что дитё растить надо каждый день, без передыху. Так как оно, дитё это, есть, пить, учиться, лечиться каждый день хочет, и так до восемнадцати лет.
– А ты, дед, не только философ, но и рубака, – оценил Игорь. – Видать, в молодости-то горячий мужик был.
– Не без того, – ответил Матвеич, сбавляя свой пыл.
После эмоциональных слов старика в зимовье воцарилась тишина, только потрескивание в печи дров нарушало тишину. Безмолвная свеча на столе, разгоняя темноту, подрагивала пламенем и будто ожидала продолжения разговора.
Сняв с плиты сковороду с разогретой едой, Игорь поставил её на стол и сказал:
– Матвеич, двигайся ближе, подкрепимся да спать ляжем.
Беседу между двумя спутниками заменил стук ложек о сковороду. Трапеза была в самом разгаре, когда, чуть заглушив голод, Игорь заговорил:
– Это ты правильно заметил, что традиционная семья держится на мужике. И чтобы семью поддержать, нужно главу семьи обеспечить работой. Но… думаю, это не всё.
Матвеич внимательно слушал собеседника, а Игорь сделал небольшую паузу, формируя мысль.
– Я ведь тоже думал над этой проблемой и по работе, и для себя понять старался. Есть такая оценочная категория – уровень жизни. Для начала я задавал себе вопрос: почему в Азии рожают больше? Почему у нас в Российской империи рожали больше и семьи были большие? Почему в Советском Союзе до определённого времени рожали больше. И пришёл к такому выводу, что причин много: традиционные и культурные устои, финансовая причина в том числе. Всё это так. Но!.. Есть ещё одна причина, малозаметная, но являющаяся краеугольным камнем – уровень жизни родителей. Если муж с женой могут обеспечить уровень жизни не ниже своего только одному ребёнку, то они произведут на свет одного… Если они смогут обеспечить уровень жизни не ниже своего двум или трём своим детям, то они произведут на свет двух и трёх.
– Ну так, а я тебе о чём… – усмехнулся Матвеич.
– Дослушай меня… Здесь срабатывает не только финансовое благополучие. Денег можно дать много и через налоги, социальную неустроенность отнять, забрать их назад. В проблеме рождаемости срабатывает природный механизм на уровне инстинкта. Если у тебя есть возможность обеспечить своё потомство, хотя бы на уровне того, что ты имеешь, то ты будешь прирастать детьми. А если не сможешь обеспечить детям свой уровень достатка, то из чувства самосохранения ты производить на свет детей не станешь, не желая им худшей доли. Я пробовал беседовать на эту тему с разными людьми. И мнения у всех разные. Болтать на эту тему можно много. Но вывод такой. Пара обрастает детьми тогда, когда у неё есть традиционный ориентир, что полноценная семья – это не один ребёнок. Когда у матери и отца есть социальная опора – раньше это были бабушка и дедушка, которые помогали растить детей, потом к ним добавилась школа… Советский Союз добавил социальную инфраструктуру и взял все расходы на себя. Но к закату Союза уже заговорили о проблемах с рождаемостью. Потому, что его общество начало деградировать, так как во главу угла было поставлено потребление, а не созидание. Даже песня появилась со словами «Что же будет на земле через сто ближайших лет… Если мода на детей совсем пройдёт!» Уже тогда в Союзе прозвенел первый предупредительный звонок, что с рождаемостью будут проблемы. Когда ты потребитель, тебе незачем рожать, ты нацелен на ублажение себя любимого, а дети в этом случае помеха. Вот и получается, – Игорь начал загибать пальцы на левой руке: работу у мужика отняли – семья «села в лужу». Образование сделали платным, лечение сделали платным…
– Ага, – подтвердил старик, – я как посмотрю вечером телевизор…  По каждому каналу сбрасываются на лечение какого-нибудь ребёнка. Аж всё переворачивается…  и один вопрос стоит: «Куда всё делось?».
– Всю социалку, – Игорь продолжал загибать пальцы, – которая помогала воспитывать и растить детей, уничтожили. Дедушку и бабушку – главных помощников и воспитателей, заставили работать до гробовой доски. Образование нацелили на воспитание потребителей. Нравственные устои заменили вилянием обнажённым задом с любого экрана. Вот и результат…
– Ну, да… – тяжело вздохнув, угрюмо и язвительно проговорил Матвеич. – Кормим кроликов в тепле – размножаются, выгнали на мороз и перестали кормить – дохнут. Что с этим делать? Не знаем…
Игорь улыбнулся чёрному юмору своего собеседника и способности находить житейский, но понятный пример обсуждаемой проблеме.
– Да, похоже на то, – качнув головой, ответил он старику. – И добавлю последнее про инстинкт. После войны был всплеск рождаемости. Кроме всех прочих принимаемых государством мер именно инстинкт сохранения вида сыграл главную роль. Я это испытал на собственной шкуре. Каждый раз, когда возвращался с очередной военной заварушки, почти каждый из бойцов в моем окружении говорил о том, что обязательно ещё хотя бы одного ребёнка на свет произведёт.
– Много воевать пришлось? – спросил старик.
– Было дело, помотался. Работа такая… Нужно знать, что, где происходит, – улыбнулся Игорь.
– М-да, а мне вот не довелось, – будто сожалея, ответил Матвеич.
– Не печалься, дед!  Мы за тебя отстояли.
– Да как не печалиться. Оба моих сына повоевали, а я вот дома просидел. Не выпало на мою долю войны.
– Значит, Создатель бережёт тебя для чего-то другого. Вон в тебе мудрости сколько.
– Да какая это мудрость…
– Ну не скажи. Не часто встречаются люди, тонко чувствующие и переживающие происходящее. Поверь мне.

Матвеич не стал отвечать, молча ел кашу.
Вновь между собеседниками возникла пауза, каждый думал о своём. Огонь, гудевший в печи, свеча на столе, освещавшая трапезу старика и его спутника, будто просила продолжения разговора. Наконец Игорь нарушил тишину:
– Мне кажется, многие наши неустроенности истекают из отсутствия ориентира, цели нашего существования как государства… как цивилизации.  Помнишь, ты сказал «кому-то выгодно, чтобы мы искали истину там, где её нет», что, мол, искать теории не нужно, что люди сами организуют свою жизнь.
Старик посмотрел на своего собеседника и продолжил, есть кашу.
– Я сейчас думаю об этом. В чём-то ты прав, конечно. Но всё-таки теория или, лучше сказать, концепция, определяющая, куда двигаться обществу, быть должна. Это как ось, на которую будет потом собираться весь механизм. А вот насчёт людей ты прав: «какой ты есть внутри, такое пространство  и будешь формировать вокруг себя» – повторил Игорь слова Матвеича. – Я в принципе тебе про это и говорил, что сейчас идёт, точнее, начался, процесс формирования поколения, которое изменит облик страны.
– По учебникам этого…  Сороса? – спросил старик.
– Да, согласен, упущение…
– Длиною в тридцать лет, – угрюмо сказал Матвеич. – Не слишком ли дорогая цена – разбрасываться целыми поколениями?

Игорь тяжело вздохнул.
– Попробую ответить. Я не сторонник существующей власти и работаю в специальной государственной службе не для правящей верхушки, а для народа. Для себя когда-то определил, что к власти буду лоялен в одном случае, если она, как и я, будет работать на благо страны.
Матвеич внимательно слушал, ел и не перебивал.
Игорь, сделав паузу после небольшого вступления, продолжил:
– Ты согласен с тем, что Путин, который стал президентом в начале двухтысячных, и Путин сегодняшний – это два разных человека? С разным багажом знаний.
– А!.. Вон ты о чём. Ну, согласен…
– Тогда представим, что мы с тобой – это он. Мы с тобой сели на трон, имея незначительный опыт управления структурами государственного масштаба. А опыта управления государственными институтами у нас с тобой вообще нет. Но это ещё полбеды. У нас с тобой нет команды. Нет надёжных людей, на которых можно опереться сразу, в первый же день. Чтобы компенсировать этот пробел, нам с тобой нужно время – полгода, год, если повезёт – два. Если не повезёт – отставка, развал страны либо некролог о скоропостижной смерти. Не сразу, но постепенно мы начинаем понимать, как крутятся винтики в этом механизме. А пока мы вникаем, этот механизм управляется кем-то невидимым.  Этот невидимый многолик, начиная с нашего окружения, доставшегося по наследству, заканчивая спецслужбами иностранных разведок, в том числе и упомянутый тобою Сорос, как один из рычагов воздействия. Ну, это всё не самое неприятное… Самое хреновое то, что мы с тобой, сообразив, как работает эта машина, начинаем понимать, что мы не знаем, куда её вести. Какова наша цель. То есть у нас, нет концепции развития страны. Вначале мы с тобой думали, что образцом будет капитализм наших «партнёров», но быстро поняли, что это не так. Самым неприятным для нас стало откровение: мы еда для их погибающего капитализма. И вот тут… возникло ощущение состояния невесомости. В прошлое нельзя – оно может нас погубить. Настоящее оказалось иллюзией. Будущее не имеет чёткого ориентира.
– А что не так с прошлым? – спросил Матвеич.
– Ну, а ты вспомни свои рассуждения о партии, нашем рулевом. Люди хотели изменений. При этом хотели сохранить страну, но без коммунистов. И, если снова им, коммунистам, дать порулить, то они зарулят нас туда, где выход будет через гражданскую войну и гибель.
– Туда, где Макар телят не пас, – добавил Матвеич.
– Вот-вот, – согласился, улыбнувшись Игорь. – Этот сценарий «партнёры»-капиталисты ожидали, потирая руки. Поэтому мы с тобой приняли решение коммунистов не обижать, они пока ещё сильны, и дали им возможность зарабатывать деньги. Они же к этому стремились?.. Этот ход на время успокоил и нашего бывшего «рулевого», и «партнёров»-капиталистов, которые, решив, что с Союзом покончено, капая слюной, набивали себе карманы нашим добром. Резко остановить это разграбление мы не могли – не на кого опереться. И, чтобы выжить и исправить ситуацию, мы с тобой начинаем собирать всех, с кем раньше когда-то работали. Мы формируем команду, причём смотрим, кто в этой команде может быть опорой, а кто быстро перерождается, получив доступ к ресурсам. Ресурсам административным и финансовым. Пока все эти процессы шли, мы с тобой решили массу вопросов: хозяйственные и экономические провалы предыдущей администрации, внутренняя война и внешнее давления, которое сократило наши рынки. Мы восстановили вертикаль управления регионами. Немного задумались: выбирать или назначать? Нашли вариант назначения через выборы, – Игорь улыбнулся своему выводу. – И самое главное, мы поняли, что четыре года – это мгновение в масштабах жизни страны, за который мало что успеваем сделать. Для этого, чтоб нам не свернули шею, мы подчинили себе парламент и теперь не опасаемся за свою безопасность. Сформировав команду, более-менее восстановив управляемость, мы с тобой отшиваем «партнёров», говоря им, что бесплатная еда закончилась. И вот с этого момента начинается противостояние… которое рано или поздно закончится войной. Понимая, что война неизбежна, у нас есть два пути. Первый – закрыть страну, что приведёт к её технологической изоляции. При условии, что к текущему моменту   производственное состояние страны в полуразрушенном состоянии – это смерть. Второй – пытаться сохранить экономические связи с Западом, одновременно в спешном порядке накачивая страну новыми технологиями и необходимыми производствами. Параллельно выбираем тактику ослабления «партнёров», переводя их в энергетическую зависимость от наших ресурсов. Плюс выстраиваем возможный экономический и геополитический союз со странами, готовыми нас поддержать в предстоящей войне.

 Матвеич внимательно слушал рассуждения, работая ложкой, и, когда содержимое сковороды закончилось, он неожиданно сказал:
– Хреновая, у тебя каша.
– Это почему? – чуть опешив, спросил Игорь.
– Быстро закончилась.
– А! – засмеялся он. – Так давай ещё разогреем.
– Нет, хорош на ночь пузо набивать. ¬Так говоришь, война будет?

Игорь не сразу ответил на вопрос. Он ложкой погонял по сковороде остатки гречневой каши, собирая их в кучку. Матвеич не торопил собеседника.
Наконец Игорь произнёс:
– Думаю, да. Это единственный выход… Возможность Запада отсрочить свою естественную гибель. Все кризисы капитализм всегда решал через войны. Что в этот раз мешает ему сделать то же самое? Развязав войну, у коллективного капитала появляется шанс заработать денег и переформатировать взаимоотношения между странами. Плюс ко всему, Запад рвётся к нашим ресурсам.
– А я думаю, ресурсы дело, конечно, важное, но второе. А первое, что их беспокоит – это наша цивилизация. Ни одна страна на земном шарике не противопоставляет себя Западу так, как это делаем мы… Светлые.

Игорь обратил внимание последнее слово старика, но сразу не подал виду и просто продолжил разговор:
 – Да, дед, и здесь соглашусь с тобой! Наша независимая позиция, конечно, раздражает Запад и заставляет его ненавидеть нас, как угрозу своего существования.

– Вот то, что ты мне сейчас рассказал, логически стройно и понятно. Возможно, в какой-то степени оно так и есть. Да… Трудно всё отладить сразу. Возможно, где-то нужно было и «дураком» прикинуться, чтобы там, на Западе бдительность потеряли. Но я не могу понять одно… Зачем так стройно и методично было разрушать своё хозяйство. Деревню похоронили!.. Предприятия, что были на селе, уничтожили… Людям, работать негде. Молодёжь почти вся уехала. Решили увидеть спасение в фермерах!.. Только это не спасение, а горе. Зачем ему, фермеру, вкладываться в инфраструктуру села: дороги, клубы, кинотеатры.  А земля?.. Разобрали, что послаще. А остальная… стоит или в лучшем случае сено косят! И это не самое плохое… По осени разговаривал с одним мужиком – переехал к нам в деревню жить и трудиться. Решил он скотоводством заняться. Кинулся, а земли-то нет… По факту-то она есть, но только её пораздали тем, кто в районе даже не живёт и не обрабатывает. В лучшем случае сдают в аренду под сенокос. Поэтому вопрос: зачем ему земля, если он её обработать не может? Зачем государству этот бездельник-посредник? И получается, от волеизъявления этого посредника будет зависеть, обработают землю или нет.
– Так есть же закон: если землю не обрабатывают, то её можно изъять, – возразил Игорь.
– Да! Гладко было на бумаге, да забыли про овраги!  Я тому мужику так же сказал. И он в администрации то же это сказал. Только закон-то есть, но сделано всё, чтобы он не работал. Начнут у этого вредителя землю забирать, а он ткнет в нос какой-нибудь сраный договор, что сдает в аренду под выпас скота – и всё, приехали. А то, что там бурьян десятки лет, никому нет дела. А почему? Потому, что нет хозяйского учёта. Нет чётко прописанного закона об обороте земли, о её целевом использовании. Эта под пашню, эта под выпаса и сенокос. Если она сегодня не востребована, то завтра на ней работать будут! И давать её можно только тем, кто на ней трудится, здесь и сейчас. Никаких передач в субаренду. Устал, передумал, верни землю. Найдётся тот, кто будет на ней работать. А разбазаривание земли и умышленное неэффективное использование должно быть уголовно наказуемо.

Старик говорил с азартом и знанием дела. Игорь слушал его внимательно. Ему, касавшемуся сельского хозяйства поверхностно, было интересно услышать мнение человека, который живёт на земле.
Старик продолжал:
– И это не всё. Вот ты, например, местный… Набрал хрен его знает сколько гектар земли, косишь сено. А тот, кто приехал и работать хочет, ему как? Ему скажут, иди, мол, договаривайся с арендатором.
– Ну да, логично, – ответил Игорь. – И в чем проблема?
– А в том, что тебя пошлют далеко… туда, где Макар телят не пас. Зачем ему тебе землю отдавать, если он с неё доход имеет. Косит сено тоннами и продаёт куда-то, а у самого дома одна корова.
– Дед, ну государству-то всё равно, где это сено скошено и, где корова накормлена. Дело-то делается.
– Ну, да, делается. Только коров кормят не у тебя в районе. А, например, в Казахстане или в соседнем регионе. Вот и вся разница. У них всё в шоколаде, а у тебя вредители территорию развивать не дают вполне законным способом, тобою придуманным. Поэтому люди смотрят на президента и молча спрашивают: «а ты, вообще-то за нас?..». Вот так, мил друг! А завтра у тебя война… Вот над чем думать нужно. Люди-то пойдут воевать… «За детей, за хату да за родимый край». Вот только, когда вернутся, спрос вдвойне будет. И если хочешь, чтобы в твоей стране без резни было, то думать нужно сейчас. 

Старик допил из кружки чай, утёрся рукавом, крякнул то ли от ощущений, то ли от переполнявших его эмоций и продолжил:
– Вот с чего мы с тобой начали, к тому же и пришли. Я не понимаю того, что делает руководство нашей страны и, в частности, Путин. Хочу понять… но не понимаю!!! Про то, что ты говоришь, я тоже думал.   И рассудил примерно так же… Это не сложно, если масло в голове есть. Ты ответь мне на другой вопрос. Почему с Путиным в обойме идут: безденежье, оскорбление чиновниками народа, пенсионная реформа… Почему количество мигрантов в стране определяет какой-то министр строительства, а не тот, кто отвечает за безопасность страны? Почему?!!!
– Матвеич, ну это не делается быстро и вдруг. Разве что волшебной палочкой.
– Не-е-ет, подожд-и-и! – протянул старик. – А изуродованное образование – это ЕГЭ… Целое поколение отупили, «ростим квалифицированных потребителей». Ответь мне, такое кто мог сделать – враг или дурак?
– Это сказал министр образования Фурсенко. Он больше не министр.
-–Да неужели? А я думал, враг какой… - съязвил старик. – А это министр! Почему он ещё не на Колыме? Министр этот… – с металлом в голосе заключил Матвеич.
– Ладно, – сказал Игорь, тяжело вздохнув. – В чём-то ты прав. Давай продолжим завтра. Утро вечера мудренее.
– Да и то верно, – сбавив пыл, согласился старик.

Застегнув спальник, Игорь рассматривал, как на потолке и стенах играют отблески огня, пробивающиеся сквозь щели печной дверцы.
«В чём-то ты прав», – повторил он про себя собственные слова.

День был насыщенный, впечатлениями, эмоциями, а последовавший переход отнял много сил, поэтому сон выключил сознание Игоря почти мгновенно, как только он перестал ему сопротивляться.

Тусклый свет в окошке зимовья погас.
Стараясь производить как можно меньше шума, Светослав подошёл к коню, пасшемуся на освещённой луной поляне. Протянув коню руку и дав понюхать себя, Волох произнёс:
– Тиш, тиш, тиш. Чинги-и-из… Хороший конь, хороший… Запомнил запах?.. Больше не бойся меня. И не выдавай. Нам ещё долго рядом ходить. –Видя, что конь ведёт себя спокойно, Светослав погладил его по лбу с большой белой залысиной, потом по шее. – А ты, смотрю, умный жеребец. Хозяина своего любишь. Молодец. Ладно… – Волох похлопал его по шее. – Пасись… А я тоже пойду, посплю немного.


Глава 10.                Сон – 1

Игорь открыл глаза. Дневной свет не был ярким. Серые облака тянулись так далеко, насколько хватало сил их разглядеть. Превращаясь в единую массу, они смыкались с темной линией горизонта. Игорь осмотрелся вокруг. Каменный утёс, на котором он находился, возвышался над раскинувшимися внизу зелёными полями. Сзади острые массивы горных вершин, побелённые снегом, упирались в небо. Справа такой же скалистый утёс отделяла пропасть. Чуть ниже вершины медленно тянулись редкие облака. Выплывая из тёмного створа утёсов, они скользили над изумрудно-зелёной долиной. На дне пропасти, разделявшей утёсы, тонкой ниткой поблёскивала река.
Игорь хотел посмотреть на руки, но не смог. Их не было. Опустив взгляд вниз, он не увидел ног. Возникшее чувство тревоги, едва зародившись, внезапно ушло. Он ещё раз осмотрелся вокруг. Кроме того, что увидел минуту назад, ничто не изменилось. Только прикосновение и шум ветра свидетельствовали о реальности картины.
 – Иди за мной, – прозвучал голос.
Игорь ещё раз осмотрелся. Никого не увидел, но, почему-то доверившись голосу, шагнул… Последовавшая вслед за этим стремительная скорость падения не сопровождалась свистом ветра, но неумолимо приближала ко дну пропасти. Своего тела Игорь не ощущал, его не было, но не было и страха. Возникшее внутреннее напряжение от приближающегося удара о камни на дне пропасти остановило падение. Он завис. Река, протекавшая по дну ущелья, уже не казалась ниткой, и стал слышен шум воды на её перекатах.
– Ты падаешь потому, что ждёшь этого, – сказал голос. – Если захочешь полететь, то полетишь.
Игорь не вступал в диалог с голосом, а просто слушал его. Осторожным усилием воли он продвинул себя вверх и вперед вдоль течения реки. Полет оказался похожим на прыжок, и Игорь вновь начал падать, но сразу сумел остановить себя. Следующий прыжок был уже длиннее и выше. Он вылетел за пределы створа двух утёсов, упиваясь радостью необъяснимой свободы. Память о теле никак не отпускала и искала опоры, чтобы, оттолкнувшись, получить новый импульс для полёта. Но это продолжалось не долго. Быстро уловив принцип перемещения, Игорь начал легко скользить не только вверх и вниз, но и в любом направлении, достаточно было проявить усилие воли.
– Освоился? – спросил голос.
– Да.
У него почему-то не возникало желания спросить, что происходит. Ощущение данности перекрывало чувство любопытства, а новые ощущения свободы воспринимались как обретение некогда утраченного.
– Лети, – попросил голос.
– Куда? – озадачился Игорь.
– Ты должен знать, куда. Туда, куда тянет.
– Хорошо.
Игорь взмыл вверх по направлению течения реки. Он поднялся так высоко, что почти перестал различать её изгибы. Направив свой полёт вниз, он вернулся к водному пути, но теперь река стала намного шире и спокойнее. Она уже не пенилась, не бурлила перекатами, а текла мерно и спокойно. Её вода перестала быть кристально чистой и обрела серо-жёлтый цвет.
Птицы, попадавшиеся на пути, летели медленно, огромными стаями, в противоположном направлении, туда, к горам, где он только что был. Постепенно зелёный пейзаж потерял свою свежесть, поблек и начал желтеть. Сначала он не обращал внимания на стада животных, двигавшихся внизу, но потом, заинтересовавшись, спустился пониже. Каково было его удивление, когда среди привычных оленей, косуль, бизонов, лосей он увидел тяжело бредущих мамонтов и носорогов, покрытых густой шерстью. Животные, разбившись на группы, хищники и травоядные, шли не пугаясь друг друга, вверх по течению реки. Вспенивая небольшие протоки, они переплывали их стадами, отряхиваясь, выходили на берег и подгоняемые кем-то или чем-то, двигались дальше.
Игоря влекло в ту сторону, откуда шли стада животных и летели птицы. Пейзаж пожелтевшей травы и редких деревьев сменился белым снежным ковром. Вскоре он увидел стену леса. Многие деревья под тяжестью снега  были сломаны или повалены. Пролетая над кронами, Игорь обратил внимание, что лес лиственный, многие деревья были ему незнакомы и имели огромный размер. Лес простирался от края и до края горизонта.  Он взмыл вверх, как можно выше. Пробив толстый слой облаков, увидел яркое ослепительное солнце, освещавшее землю. Найдя реку, вдоль которой двигался, определил направление, куда лететь. Сверху облака выглядели не такими плотными, и сквозь них можно было разглядеть лес, встретившийся ему на пути. Он рос широкой полосой между двумя горными массивами и заканчивался перед огромным водоёмом, поверхность которого густо клубилась туманом. Границы этого не то озера, не то моря с трёх сторон были очерчены горами. Река, вдоль которой летел Игорь, извиваясь широкой лентой, пересекала лес и впадала в водоем.

Ускорившись, он подлетел к опушке леса.

Вода, явно наступавшая, уже затопила прибрежные деревья.
Сверху было хорошо видно, как огромный дуб, росший на некотором удалении от основной массы деревьев на правом берегу реки, был затоплен до половины. В его кроне плескались серые холодные волны.
Игорь обратил внимание, что в некоторых местах из-под воды торчали остроконечные крыши домов. Их гребни были повсюду, насколько туман позволял разглядеть картину трагедии. Вдалеке поблёскивал стеклом какой-то купол. Самого здания не было видно, и поэтому он напоминал огромный пузырь, всплывший из-под воды.
Присмотревшись к воде, Игорь заметил, что она наполнена снегом, который ещё не замерз, но уже и не таял.
«Сало, – подумал Игорь, – так, кажется, это называют моряки».
Пронёсшись над водной гладью и лавируя между торчавших крыш, Игорь поднялся вверх и полетел, круто забрав вправо. Через некоторое время из пелены тумана узкой полосой показалось горное плато. Игорь усилием воли помчался к нему. У подножия скал плескались волны, а наверху он заметил небольшое поселение людей. Хотя это трудно было назвать поселением, скорее, наспех организованный лагерь, в котором кто-то ютился у разведённого костра, кто-то строил навесы, чтобы укрыться от непогоды. Подлетев поближе, Игорь понял, что его не видят. Он с любопытством наблюдал за людьми, разглядывая их одежду и лица. Всмотревшись,   заметил, что они мало чем отличаются от его современников, единственное, что привлекало внимание – это высокий рост и стройность  женщин. У всех мужчин он заметил непременное наличие бороды.
Стиль одежды было трудно определить, так как настигнутые некой катастрофой, прячась от холода, они кутались во что придётся. Но всё-таки отдельные черты можно было заметить, что по большей части одежда состояла из просторных халатов и штанов как у мужчин, так и у женщин. Однако головные уборы у многих были импровизированными. Видимо, не привыкшие к низким температурам, они надевали, кто что может, многие просто наматывали на голову ткань, чтобы спастись от холода. Язык, на котором говорили люди, Игорь не понимал, однако ему показался понятен смысл произносимых фраз. Пролетая мимо многочисленных костров, у которых грелись люди, он обратил внимание на мальчика и, видимо, его маму. Они сидели на бревне, лежащем перед костром. Малыш положил голову на колени матери, а она, укрыв его плотной тканью, гладила по белокурой голове. Малыш, хлюпая носом сказал:
 – Мата, я трасати (мама, я боюсь).
– Адбхута матка, мама Индрас на трас (Чудо моё, мой Лев, не бойся), – ответила она сыну.
– А ида буяс на дара? (А земля больше не треснет?)
Она нагнулась, поцеловала его в кудряшки волос и сказала:
– На свасти мамА. Лей - асмадиях Кави. Сах видхи бахис… Сотапатти. Лей - Кави. Адбхута мамА Индрас (Нет, счастье моё. Лей - наш Мудрец. Он знает выход… вход в поток Освобождения. Лей - Мудрец. Не бойся, мой Лев).
– Лея, – кто-то крикнул женщине.
Лея подхватила ребёнка на руки и быстрым шагом пошла в сторону большого шатра, который ещё продолжали натягивать несколько мужчин.
От снега, который сыпал не переставая, одежда на всех, кто находился в лагере на плато, уже давно была мокрая. Люди в спешке пытались соорудить хоть что-то, где можно было укрыться от непогоды и согреться.
Мужчина, к которому подошла Лея, обнял её и спросил:
– Ты замёрзла?
Лея, вместе с ребёнком, прижалась к нему, но не ответила, а только в знак согласия потрясла головой.
– Шатёр готов, сейчас разведём огонь и будет уже легче. Мужчины соберут всех, кто остался без крова, и приведут сюда. Я, Тарах и оставшиеся воины уйдём на совет, а ты постарайся переписать всех по родам и семьям. Всех, кто спасся…
– Хорошо, – ответила Лея.
– Люблю тебя, – добавил он и сверху поцеловал Лею в лоб.
Отерев рукой абсолютно белую бороду, на которой таяли снежинки, он улыбнулся и добавил:
– Всё будет хорошо…

Игорь, оставив супружескую пару, взмыл вверх над плато и полетел вдоль него. Он хотел понять, что же случилось с этими людьми. Он останавливался около, возводимых в спешке палаток и шалашей, не спеша двигался от костра к костру, вслушивался в разговоры. Ему стало понятно, что произошло землетрясение и был разрушен какой-то купол.
Он вновь взмыл вверх и устремился к тому месту, где в последний раз видел стеклянный «пузырь». Приблизившись к торчащему из-под воды строению, Игорь облетел его несколько раз и, всмотревшись в стеклянные витражи, заметил, что внутри помещения воды нет.
«Странно, – подумал он, – купол целый. Может, не о нем говорили?».
Игорь вновь направился к тому месту, где оставил Лею и её мужа. Через несколько минут перед ним замаячила тёмная полоса плато. Начало темнеть, и огни костров стали хорошо видны в спускающихся сумерках. Он без труда нашёл шатёр. Под его кровом собралось не менее двухсот человек, в основном женщины и дети. 
Его что-то тянуло в глубину плато и, положившись на интуицию, он полетел дальше. Примерно в километре, в одном из распадков, под кроной большого дерева собрались люди. Он сразу узнал того самого мужчину, что обнимал Лею. Мужчина находился в центре, остальные, примерно человек пятьдесят, стояли вокруг него.
– Лей, – один из собравшихся обратился к мужчине. – Ты единственный среди выживших, кто слышит предков и может говорить с Создателем. Скажи нам, что случилось? Что произошло с куполом? Почему Создатель хочет нас погубить?
Не дождавшись ответа, собравшиеся стали кричать, перебивая друг друга. В общем гомоне невозможно было различить, кто что говорит.
Лей поднял руку и произнёс:
– Я задал эти вопросы… и, если позволите сказать, вы услышите ответы.
В кругу воцарилась тишина, и Лей продолжил:
– Всего пять поколений назад мы поселились в этой части планеты, после того как Земля обрела тот вид, что имеет сейчас. Мы все помним, почему это произошло. Это был эволюционный скачок планетарной системы на всех её уровнях, начиная от неживой разумной материи и заканчивая живой разумно-осознанной. Процесс на планете касался всего – от простого увеличения её размеров, когда старые материки разламывались, до трансформации биосферы, животного мира и изменения человеческой природы.   По линиям разломов планеты нарастала новая кора и тем самым материки уходили друг от друга. Более сложные процессы шли на уровне выстраивания взаимодействия информационного поля Междумирья с силовым полем разумной неживой материи. Наши предки могли многое: управлять планетой, стихиями, управлять людьми, делать их человеками. Последнее оказалось увлекательным занятием, и предки решили не торопиться развивать людей, а, наоборот, делать из них послушных Сущностей, а себя выделить в отдельную касту поглощающих благо. Имея возможность на тонком плане управлять живой разумной материей, они осуществили свой замысел и чуть не погубили Замысел Создателя – практически превратив людей в биороботов. Развитие нашей цивилизации было выше сегодняшнего, но оно не помогало общему развитию планетарной системы, а, наоборот, чуть не погубило разумную Явь, противопоставляя информационное поле планеты (Междумирье) её силовому полю разумной неживой материи. То есть предки стали жить не в гармонии с окружающим миром, а пытались подчинить его себе, с одной целью – употреблять. Причём употреблять и живое-осознанное, и неживое. Именно поэтому цивилизация предков была уничтожена. Наши программы развития, составленные высшими сущностями-наставниками, как вы нас называете, Мудрецами, изменены. Теперь вы не можем общаться с пространством, с Создателем в информационном поле Нави, как раньше. У вас… у нас теперь нет возможности осознанного общения с тонким Миром на равных.
– Мы не людоеды, как предыдущая цивилизация, чего хочет от нас Создатель? – выкрикнул кто-то из круга.
– Да, – согласился Лей, – мы не людоеды. Но и не делаем того, что ждёт от нас Создатель. Мы не несём его весть, его знания людям, не делаем их человеками. Мы отгородились защитным куполом, мы живём… теперь уже жили… В достатке. И нам нет дела до тех Сущностей, что приходят в этот мир для развития. Мы живём, ничего не разрушая, но и не созидая!.. В чём смысл нашего существования? Мы не нужны Создателю такими, какими мы себя назначили. Мы ему нужны такими, какими он нас придумал. Вот и всё…  Вы сейчас спросите меня, что делать? Я отвечу.

Лей вытянул руку, развернулся и пальцем указал в сторону моря.
– Энергетический защитный купол, – сказал он, – разрушен. Его силовая установка, после землетрясения ушла под землю и там взорвалась, вызвав сдвиг земной коры. Этот сдвиг перекрыл сток воды, что несут реки – Две Сестры и река Мать. Их воды переполнили Тёплое море и затопили наши города. Горячие источники, что питали Тёплое море и обогревали нас, ушли под землю. Море остывает и скоро без защитного купола оно превратится в ледяную пустыню. Создатель это сделал для того, чтобы мы ушли к людям, жили среди них и учили всему, что умеем и знаем.
– Но ведь мы же учили тех, кто приходил к нам, кто способен был обучаться. Мы не отталкивали способных, но и не тратили силы на безнадёжных, – снова из круга возразили Лею.
– Не наша с вами участь поправлять Создателя, кто способен обучаться, а кто нет, – ответил Лей. – Он направляет их сюда для получения урока развития, а не для того, чтобы мы тешили своё тщеславие. Создатель направляет их в Мир Яви для того, чтобы из людей они превратились в человека. Учиться должен каждый, а возьмет он себе знаний столько, сколько сможет. Я говорил об этом раньше!.. – крикнул Лей. – Но вы не слышали меня! Услышьте же теперь!..
Никто из слушавших не возразил ему и не поправил.
Из круга вышел мужчина, подошёл к Лею и встал рядом.
– Я – Тарах. Вы все знаете меня. Я воин… и поэтому говорить не моя стезя, но сегодня скажу… Скажу как получится! Лей прав!.. Он остался единственный, кто слышит Создателя и Междумирье наших предков. Я верю ему!.. Я знаю, что Мудрец отвечает перед Создателем за свою ложь жизнью! Именно поэтому Лей единственный из Мудрецов, кто остался в живых после катастрофы! Именно поэтому Лею нет смысла обманывать нас… Говори, Лей, что нужно делать, – обратился он к Мудрецу, – и мы поможем тебе.

Лей был одет в длинный серый халат из плотной материи, похожей на шерсть, который уже давно промок и поэтому почти не грел. Поёживаясь от холода, он запахнул сильнее большие отвороты халата. Затем погладил свою белую бороду, доходившую до середины груди, и заговорил:
– Первое и главное, что нужно сделать, это спасти всех, кто остался жив. У нас есть две водных ладьи и одна летательная машина. Заряд их энергетических установок невелик, и пополнить его нечем.
– В городском Соборе остался силовой блок, можно воспользоваться им, – выкрикнул кто-то из круга. 
– Да, я это знаю. Но его ещё нужно достать. Здание Собора, скорее всего, уже затоплено, – ответил Лей.
– Если научишь, как это сделать, мы его достанем, – отозвался Тарах.
– Научу, – согласился Лей. – Во всех машинах заряда хватит примерно на два дня, за это время мы должны собрать всех спасшихся, достать силовой блок. Энергия блока позволит нам перевезти людей на юг, туда, где намного теплее и можно выжить. Нужны два человека, кто сможет управлять водными ладьями.
Из круга вышли двое и подошли к Лею.
– Как зовут вас, воины? – спросил он.
– Нумга, – представился тот, что был повыше и шире в плечах, одетый в широкие штаны и черную куртку из плотного материала с короткими рукавами.
– Варнак, – ответил второй, который был одет так же, но чуть ниже ростом.
– Ваша задача, – обратился он к воинам, – на ладьях объехать окрестности побережья, подобрать всех, кому удалось спастись. Многие могли найти убежище в Репейских горах и Северном отроге. Всех, кто пожелает идти с нами на юг, везите сюда на плато, либо в поселения, расположенные в Репейских горах. У вас есть два дня. Мы с Тарахом на лётной машине за это время попробуем достать из Собора энергетическую установку. Как всё будет готово, мы пойдём на юг. А сейчас, – Лей сказал так громко, чтобы его слышали все остальные, – мы должны разойтись и помочь построить убежища тем, кто в этом нуждается.
Когда собравшиеся начали расходиться, Лей спросил Тараха:
– Сколько воинов у тебя осталось?
– Моя сотня без потерь, мы были на плато в учебном лагере. И примерно столько же пришли из долины. Они из разных подразделений. Те, кто успели спастись. Всего около двухсот.
– Не много, – задумчиво произнёс Лей. – Помолчав, добавил. Уладишь дела, приходи к шатру, я буду там. Обсудим, что делать дальше.
– Говори сейчас, ждать некогда.
– Тоже верно… – согласился Лей, – тогда пошли.
Игорь летел за Леем и Тарахом, прислушиваясь к их разговору. Они обсуждали сегодняшнею катастрофу, унесшую не только тысячи жизней, но и уничтожившую все поселения на берегу Тёплого моря. Так они называли тот огромный водоём, что показался Игорю серым, мрачным и совсем не тёплым, а даже наоборот – холодным и неприветливым. От него пахло смертью.
Когда пришли к шатру, Лей увидел горевшие в нём лампы.
– Работают! – радостно сказал он. – Значит, энергетическая установка Собора не только цела, но и действует. Кто сделал? – спросил он присутствующих в шатре.
– Я, – ответил преклонного возраста мужчина. – Когда уходили из города, я взял на всякий случай несколько ламп с собой. А здесь настроился на частоту уличного освещения, смотрю, заработали, – улыбнулся он.
– Выходит, Собор не затопило? – обрадовался Тарах.
– Даже если затопило, энергетические установки такого типа передают свой импульс в любой среде, – пояснил мужчина. – Это моя работа, я в своё время конструировал подобные энергосистемы первого поколения.
– Теперь о главном, – сказал Лей. – Я прихватил архив, когда уходили из города, в нем есть карта…
Лей вытащил из большой сумки цилиндрический предмет, похожий на тубу для переноски ватмана, но только вполовину короче. Жестом он пригласил Тараха выйти из шатра.
Отойдя на расстояние, чтобы их не слышали присутствующие, Лей провёл по поверхности цилиндра рукой и поставил его на плоский камень, лежавший рядом. Игорь ждал, что сейчас оттуда вытащат какие-нибудь бумаги, но вместо этого Лей произнёс:
– Карту нового материка.
Без какого-либо звука над поверхностью «тубы» появилось объёмное голографическое изображение голубоватого цвета, в котором Игорь без труда узнал евразийский материк.
– Себора, – сказал Лей.
Голограмма изменилась, и Игорь вновь узнал знакомый рельеф. Это была карта Западной Сибири. Единственное, что смущало его в увиденном, то, что Уральские горы имели остроконечные вершины на всём протяжении, до южной оконечности. На Сибирском плоскогорье в северной его части были хорошо видны две высокие горные вершины. На юге располагались Алтайские горы, которые также выделялись остроконечными вершинами, похожими на акульи зубы.  Но самое удивительное было то, что на севере между Уральскими горами и плато Путорана находился горный хребет, соединявший эти два массива. У подножья Хребта от Урала до Путорана располагалось море. Его южный берег доходил до Сибирских увалов.  Игорь про себя отметил, что увалы тоже были горами, не высокими, но всё же горами, местами с выходом скальных пород.
 А от увалов до самых Алтайских гор простирался сплошной лиственный лес.
Лей провёл рукой и указал на постройки городов, располагавшиеся по дуге вдоль морского побережья от Урала до плато Путорана.
– Всё это… разрушено землетрясением и затоплено водой, – сказал он. – Вода продолжает прибывать. Видимо, проход в океан закрыт после землетрясения. Скоро наше море будет простираться до самых Химоват гор. Единственное спасение – уйти за эти горы или горы Репейские. Но не так всё просто. Наша задача не в спасении себя, а в переселении к народам, живущим рядом с нами, чтобы передать им умение понимать Мироздание и объяснить смысл его существования.
– Я днём пролетал над плато, думаю, нас, спасшихся, примерно тысячи полторы – две. И на Репейских горах примерно столько же.  Пролетая там, я не увидел ни одной ладьи или летательной машины. Видимо, ударом стихии было уничтожено всё. Думаю, нам здорово повезло, что мы располагаем тем, что у нас есть.
– Две ладьи и летательная машина сохранились на станции исследований благодаря тому, что станция находилась в южной бухте плато, – добавил Лей. – Сама станция разрушена.
– Три-четыре тысячи человек. Мы будем долго перевозить их к Химоват горам, – рассуждал Тарах.
– Не нужно всех перевозить, – возразил Лей.
Тарах, удивлённо посмотрел на него, но ничего не сказал и ждал пояснений.
– Да, не нужно. А теперь самое главное… Группу с плато поведу я. Мы уйдем за горы Химоват к молодому народу и останемся с ними на пять поколений. Ты, Тарах, поведёшь другую группу. Тех, кто остались на Репейских горах. Но вы будете идти до самого Западного моря. Там на его побережье после планетарной трансформации сохранились остатки народа Регах. Они и есть та Тёмная часть в Замысле Создателя. Им нельзя позволить распространиться до земли Себора.
– Почему? – спросил Тарах.
– Себора – это место спасения будущей цивилизации Светлых, в противостоянии с Тёмными. И наша задача – сохранить землю, указанную нам Создателем.
– Но ты же сказал, что наши земли скоро затопит до самых Химоват гор.
– Мы уберём Северный хребет. Море уйдёт, реки будут течь в океан. Со временем территория очистится…
– Каким способом уберём?
– У нас есть энергетическая установка первого поколения, сохранившаяся в Соборе. Мы доставим её в одну из шахт на Северный хребет.
– Этого будет мало…
– Да, мало, согласен. От предыдущей цивилизации по северному побережью всего материка сохранилось несколько энергоустановок. Именно их изучением я и несколько Мудрецов занимались в исследовательском центре, – Лей указал рукой места расположений установок на карте-голограмме. – К сожалению, мы не сможем их использовать в созидательных целях. Я знаю лишь принцип работы этих устройств, но мы не успели понять и создать безопасную технологию извлечения из них энергопотока. Радует одно, что мы можем хотя бы взорвать их.
– Каким образом взорвать? Может, лучше их использовать для восстановления нашего народа, – уточнил Тарах.
– Энергоустановки всегда настраивались на синхронную работу, они могут взорваться, получив импульс взрыва с нашей энергоустановки первого поколения. Чистота импульса, на которой они работают, мне известна. Настроим генератор из Собора на эту частоту, и он сработает как детонатор.
  – Но это же произойдёт по всему материку, не только на Северном хребте.
– Верно. Скажу больше, сдетонируют все оставшиеся неповреждёнными энергоустановки. По всей планете. Те территории пока никем не заселены, поэтому вреда не будет никому. Этим взрывом мы решим две проблемы. Первая – откроем выход рек в океан. Вторая – уничтожим то, что не должно будет достаться народу Регах. Нужно честно сказать самим себе, что этой катастрофой мы отброшены далеко назад. Уничтожены все достижения цивилизации. То, что осталось, очень быстро закончится. Останутся лишь знания и уровень нравственного эволюционного развития. Во всем остальном, в материальном мире, мы отброшены к мечу и сохе. И восхождение по лестнице развития продолжим вместе со всеми, не забегая вперёд, а терпеливо наблюдая и продвигая народы в их нравственном совершенствовании.   И Регах, и народы, ведомые Себора, будут развиваться параллельно. Но рано или поздно в руки Регах может попасть та сила, до которой они вряд ли дорастут нравственно…  И этого допустить нельзя. А если дорастут до знаний такого уровня, то Регах уже не будут разрушителями пути, и смогут овладеть энергией пространства сами, без подсказки прошлой цивилизации.
Тарах, озабоченно сказал:
– Я много раз сопровождал тебя в экспедициях за куполом. Люди, живущие там, сильно отличаются от нас.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Лей.
– Для того, чтобы поднять людей, проживающих за куполом, до уровня нравственной чистоты, нужны тысячи лет. Мы живём намного дольше их, но не настолько… Проживая среди людей,  по их законам, с их примитивным пониманием окружающего пространства на уровне «и пришёл он, и сказал…»,  мы деградируем через несколько поколений и мало чем будем отличаться от них. Или превратимся в небольшую закрытую секту, гонимую всеми.
– Да. Будет и то, и другое. Время от времени будем гонимы. Поведаю тебе больше. Там, где уже есть культы поклонения, созданные управленцами этих народов, мы вступим с ними в конфликт, привнося в их жизненный уклад информацию, противоречащую их виденью мира и являющуюся угрозой их благополучия. Знания, понятные любому здравомыслящему человеку, не всегда будут понятны людям, ведомым… и не достигшим уровня человека. К этому нужно быть готовыми. Наш путь во времени не прост. Каждую благую весть, что мы привнесём, силы противодействия извратят и опорочат. Жизненное пространство народов, идущих путём Замысла Создателя, руководствующихся здравомыслием и разумной достаточностью, придётся защищать не только словом, но и мечом. Поэтому знай, что основной удар у Западного моря до того времени, когда мы примкнём к вам, спустя пять поколений, придётся держать тебе. Я не случайно поведу часть Себора за Химоват. Мы пойдём туда, чтобы у молодого народа, пока ещё не вкусившего соблазна материального мира, оставить наши знания. Информация, зашифрованная в его традициях, вернётся к нам, когда в противостоянии с Тёмными, будут прерваны многие родовые связи, а с ними утрачены способности черпать знания из мира Нави.  А чтобы мы не потеряли ориентир развития и сохранили уклад управления Явью, нам понадобится Междумирье, созданное предыдущей цивилизацией. Воспитывая растущие поколения в родовой системе, в отличие от людей, мы быстро взрастим Сущностей, ведающих силу созидания и силу разрушения – Волохов. Волохи принесут наши знания, создадут свой народ и будут его поводырями. Волохи проведут людей по узкой тропе выбора между Добром и Злом к пониманию Замысла Создателя.  Вот то, что я тебе сейчас рассказал, – последнюю фразу Лей произнёс эмоционально, не скрывая переживаний, – об исходе к народам планеты, нам нужно было сделать намного раньше и тогда бы мы смогли избежать катастрофы, которая нас постигла!
–  Ты сказал, что мы будем воспитывать растущие поколения в родовой системе, в отличие от людей. А разве люди за куполом живут по-другому? – удивлённо спросил Тарах.
– Нет. Как и мы, они живут родами. Но это то, что они плохо скопировали у нас. Рода в их понимании – это только родство по крови, которое они используют для наследования материальных благ и передачи власти. Настоящая же суть родового уклада в поддержании единого информационного поля. Передача знаний не только в плоскости Явного мира, но и в вертикали родовых взаимодействий с родами, находящимися в Междумирье. Эта связь позволяет воспитывать новые поколения и исключает их перерождение. По суди, народ – это единый Род, но его дробление на мелкие подсистемы, Рода и Семьи происходит для обеспечения живучести структуры.

Тарах коснулся рукой какого-то значка на карте-голограмме, и вновь вернулось изображение Евразийского материка.
– А почему земля Себора станет спасением? – спросил он, глядя на карту.
– Потому, что настанет время, когда после очередной трансформации планеты для её нового витка развития старая, западная часть континента, за Репейскими горами, перестанет существовать. Море будет плескаться у гор Химоват. Предвестником этой трансформации станет ряд землетрясений, следующих друг за другом. Они пройдут по линии будущего разлома. Так было в прошлый раз, так будет и в грядущий.
– Что будет с этой частью?..
– Юго-Западную окраину материка разрушат люди, а остальное заберёт планета.
– Это неизбежно? – спросил Тарах.
– Почти, – задумчиво произнёс Лей. Сделав паузу, он добавил: – Это может не произойти только в одном случае, если наши потомки сумеют понять, что планета – организм, который имеет разумное информационное поле, реагирующее на концентрацию энергии, несущую деструктивное воздействие. То есть в месте концентрации такой энергии возникает отклик аналогичной амплитуды. И чтобы погасить угрозу разрушения при наложении частот, планета их гасит, сводит к нулю. Для планеты почти ничего не меняется, за исключением очертаний материков. Она пребывает в том же состоянии, что и была, а для нас наступает катастрофа. Это можно предотвратить только одним способом – понять, как это работает. Если не понять…  урок будет повторяться нужное количество раз.
– По совету Мудрецов я воспитан как воин. Мне трудно понять хитросплетения философских учений. Я воспринимаю окружающее пространство так: если есть проблема, её нужно решить, если не сегодня, то в ближайшее время. По крайней мере, в масштабах жизни человека. Ты же, мыслишь категориями тысяч лет, и это настораживает. Необычно… Мне раньше не приходилось общаться с Мудрецами на подобные темы.
– Ты мне не веришь? – с еле уловимой вопросительной интонацией сказал Лей.
– В том-то и дело, что верю. Я наблюдал за твоими спорами, которые ты вел в Соборе с другими Мудрецами. Жаль, что они уже не узнают, что ты был прав, когда указывал, говоря о нарушении основного закона – гармоничного развития цивилизаций.
– М-да… Они твердили, что эволюция – это естественный процесс и нам нельзя вмешиваться в ход развития народов, находящихся на несколько ступеней ниже. А я… – Лей усмехнулся, будто сожалея о минувших, не столь далёких временах, – я отвечал им, что нельзя прятать знания, несущие нравственный рост, но на время можно скрыть от людей знания, позволяющие управлять материей. Теперь уже нет тех… Мудрецов, что оппонировали мне, и нет тех споров, – с горечью в голосе проговорил он.
– Лей, я понял свою задачу – вести народ к западному побережью. – Но…  Боюсь я не так мудр, как ты. Говорю сейчас не о своём страхе, а о недостатке знаний. В каскадах нашего обучения тридцать шестой уклад – Исток Знаний излагался в сокращённом виде. Нам давали только общие понятия, а хотелось бы знать больше.
– Ты так говоришь, будто мы прятали знания от народа Себора, –возразил Лей.
– Нет! Я не это имел в виду… Я хотел сказать, что ещё не успел овладеть всем, что меня интересует. А теперь уже вряд ли найду ответы на свои вопросы. Из всех Мудрецов остался в живых только ты. Из всех Себора ты один можешь заглядывать далеко вперёд и общаться с Создателем. Теперь ты А-Лей – первый и единственный, кто силу Истока Вселенной видит в её Замысле. И я хотел попросить тебя. В то время, что мы будем находиться рядом, разрешить мне задавать тебе вопросы.
Лей засмеялся. Искренность слов воина была наивной и обезоруживающей:
– Конечно, можешь. Только учти, тебе придётся спрашивать меня на ходу, – и Мудрец, улыбаясь, пошутил, – скорее даже, на бегу.
– Я согласен.
– Скажи мне, Тарах, – продолжил Лей, – почему ты выбрал имя «Уничтожающий свет тверди».
Тарах смущённо опустил глаза и сказал:
– Мне не было равных в рукопашном бою во время обучения, и меня друзья прозвали «выключатель». Когда об этом узнал наставник, он сказал, что правильнее будет, если меня станут звать Тарах.
– М-да… Непростое имя для воина Себора, несущего Свет. Твой наставник был прав, имя должно отражать суть человека и не быть кличкой.  У тебя будет ещё много имён, тебя ждёт интересная судьба. 

 Лей задумался. Скрестив на груди руки, он какое-то время постоял, потом сказал:
– Я рад, что у меня будет такой ученик. Ты можешь спрашивать о чём угодно и в любое время суток. Жаль, что в этих условиях… Примерно месяцев шесть, до начала твоего похода на запад, ты можешь задавать вопросы при каждой встрече. Когда уйдёшь, я буду слышать тебя, для Мудреца не существует расстояний.

Игорь смотрел на разговаривавших Лея и Тараха и ловил себя на одной мысли, что он тоже хочет спросить… Спросить о многом.  Он даже пробовал это сделать, но вдруг после очередной попытки Голос его остановил:
«Не пытайся говорить с ними, они тебя не слышат. Не теряй времени. Сосредоточься на том, чтобы запомнить всё, что увидишь».
«Кто эти люди?» – спросил Игорь.
«Это не люди… это человеки».
«Я уже это понял, – ответил Игорь. – Это те, кто обрёл душу?»
«Нет. Это те, кто понимают суть пути и идут по нему, развивая себя. Смотри и запоминай».
«Зачем?»
«Придёт время, всё поймёшь».

Лей коснулся тубы, и голограмма, подсвечивающая место беседы, исчезла. В темноте был виден шатёр, из щелей которого пробивался свет ламп.
Снег перестал идти, но появился холодный ветер, пронизывающий насквозь. Мокрая одежда мало помогала, и двое собеседников, ежась на ветру, решили вернуться к тёплому очагу.
Войдя в шатёр, они нашли того, кто принёс и настроил освещение.
– Как тебя зовут? – спросил Лей.
– Ярудей.
– Ярудей, ты говорил, что конструировал энергосистемы первого поколения.
– Да. Я был одним из мастеров при их создании, а после сопровождал их работу.
– Наверняка ты должен знать все подробности технической стороны.
– Говорите, что нужно. Я готов помочь, – ответил Ярудей, глядя на Тараха и Лея поочерёдно.
– Нам понадобится источник энергии Собора, чтобы сделать то, что мы наметили, – ответил Мудрец.

Тарах, видя возраст Ярудеея и понимая, что мероприятие по извлечению энергоустановки не будет простым, осторожно сказал:
– Расскажи подробно, как это сделать, и мы сделаем сами. Собор, возможно, затоплен. Вы вряд ли сможете пойти с нами.
– Собор – это не только место заседания Мудрецов, но и центр управления всей инфраструктурой наших поселений, поэтому там и стоит отдельная энергоустановка. И для этого здание обеспечено системой герметичного запирания дверей и окон. На случай землетрясения и других внешних воздействий.
– То есть, возможно, Собор не затоплен? – спросил Тарах.
Тарах и Лей переглянулись.
– Ну, да, – наивно и с удивлением ответил Ярудей. – Днём я заметил, как купол Собора поблёскивал при дневном свете. Думаю, что через центральную часть купола можно туда проникнуть. Сама энергоустановка, расположена в подземной части прямо по центру Собора. Вам же нужен её питающий модуль, так? – спросил он Лея и Тараха. – Сама энергоустановка первого поколения громоздкая, а питающий модуль размером примерно с ваш архив, – и Ярудей показал на «тубу» в руках Лея. 
– Думаю, нам нужно поторопиться, – заключил Тарах. – Если вода прибывает, то нам дорога каждая минута. Полагаю, до купола ещё можно добраться. Как найти энергоустановку и модуль?  – спросил он Ярудея.
– В подсобном помещении, на стене, расположен пульт управления, он выполнен в виде ранголи. Такая же ранголи – рисунок – обращение к Создателю есть на полу в Соборе. В подсобном помещении нужно надавить символы в последовательности: сила, исток, жизнь. Потом нажать центральный символ – солнце. После этого на полу в Соборе нажать на лучи, исходящие от центра, в последовательности чисел – знания, исток, пространство.
– Это всё в суете ещё нужно не забыть и не перепутать, – произнёс Тарах.
– Давайте же я поеду с вами, – вновь предложил Ярудей.

 Игорь следовал за аппаратом, летевшим в направлении Собора. Два мощных прожектора, вырывавшихся из передней части этой машины, будто световые столбы, упирались в свинцово-серые волны Тёплого моря. Волны пенились гребнями и холодно поблёскивали отражённым светом, накатываясь и сменяя друг друга.
Летающая машина не была похожа ни на один аппарат для перемещения по воздуху, знакомый Игорю. При рассмотрении сверху она имела вытянутую, эллипсную форму. Её нижняя металлическая часть была плоской и напоминала толстую подошву огромного утюга, сверху же от начала до конца на этой подошве находился прозрачный купол, через который без труда можно было наблюдать всех, находящихся под ним. В передней части машины располагался пульт управления со стоящими перед ним тремя креслами.
В левом кресле сидел Тарах, его руки были опущены в ниши, имеющие углубления отдельно для каждого пальца. Наблюдая за действиями воина, Игорь понял, что комбинациями нажатия пальцев управляется этот летательный аппарат.
Лей сидел в крайнем правом кресле и просто наблюдал за полётом.
За спиной пилотов, на расстоянии двух шагов, вдоль бортов находились кресла. Кресел было по три в каждом ряду, и они напоминали кресла пассажирского самолёта.
«Шесть рядов, – подумал Игорь, – вместительная машина. – Три, восемнадцать, тридцать шесть. Интересно, как она летает… ни крыльев, ни хвоста».
На первом ряду в одном из кресел справа сидел Ярудей. В левом ряду кресел находились два человека среднего возраста. Игорь без труда определил их принадлежность к сословию воинов, по чёрным курткам и серым штанам, таким же, в которые был одет Тарах.
Пока Игорь разглядывал пассажиров и устройство машины, он не заметил, как летательный аппарат остановился.
В лучах прожекторов блестел гранями купол огромного сооружения. Упершись прожекторами в его центральную часть, летательная машина сделала полный оборот по кругу, освещая центральное помещение Собора.
Игорь без труда покинул борт летательного аппарата и, пройдя сквозь купол, опустился до уровня пола здания. Ему нравилась обретённая способность проходить без труда сквозь любые материальные преграды.
Огромный зал был кубической формы с равными сторонами. Верхняя часть имела вырез в виде круга. Над этим вырезом и был сооружён купол, который прорастал внутрь помещения длинными белыми колоннами. За колоннами, блестя глянцем отполированного камня, образуя равносторонний куб, возвышались стены, каждая из которых имела свой цвет: красный, черный, синий, зелёный. Пол был серого цвета из отполированного гранита. В центре круга, образованного колоннами, Игорь рассмотрел изображение солнца с исходящими девятью лучами. Солнце окружали девять планетарных орбит.
Только сейчас, рассмотрев купол, Игорь обратил внимание, что на две трети он был затоплен водой, которая огромной толщей сдавливала его грани.
Послышался скрежет и несильные ритмичные удары. Одна из самых верхних, прозрачных плит шевельнулась, ломая луч света, проходящий свозь неё, и исчезла в темноте. Проделанный проём оказался достаточно большой, и в него один за другим на верёвках спустились четыре человека. Первыми спустились два воина, за ними Лей и Ярудей, который каждого поставил на изображение луча, исходящего от солнечного диска. После этого он прошёл в дальнюю, не освещённую часть огромного зала и пропал из поля зрения.
Через некоторое время Игорь услышал гул, зародившийся глубоко под полом здания. Затем, почти не издавая звука, изображение солнечного диска ушло вниз и в сторону, освободив проход в колодец.
Ярудей вернулся и по металлической лестнице, быстро спустился вниз. За ним последовали оба воина. Спешка в действиях людей говорила о том, что опасность, которой они себя подвергали, была совсем рядом.
Вначале послышались еле уловимые щелчки, затем их дополнил скрежет. Игорь поднялся вверх, откуда исходил звук, и увидел, как конструкция купола еле заметно начала двигаться. Прослабленная отсутствием одной из граней, через которую проникли люди, она потеряла жесткость и теперь медленно разрушалась.
 Несколько прозрачных плит купола, не выдержав натиска воды, потрескались. Через трещины под напором брызнули струи воды.
Зазвучал резкий дребезжащий зуммер. Из-под пола Собора вновь донёсся гул, и солнечный диск начал закрывать проём колодца.
– Лей, держи… – крикнул кто-то снизу.
Из полузакрытого проёма наверх вылетел контейнер, в котором находился модуль. Пытавшийся понять, что происходит, одним глазом наблюдавший за куполом, Лей не смог поймать выброшенный контейнер. Ударившись о мраморный пол, он раскрылся, и оттуда выкатился модуль, осветив помещение чуть голубоватым светом.
Сверху послышался треск, и струи воды начали падать уже не дождём, а каскадами. Лей догнал катившийся модуль. Это был небольшой цилиндр с мигавшими по торцам незнакомыми Игорю символами. Лей быстро развернулся, чтобы забрать контейнер, но в это время послышался оглушительный треск и обрушившийся поток воды смыл контейнер из виду.
Лей подбежал к свисавшей с летательной машины верёвке, пристегнул её к своему поясу, что-то крикнул в переговорное устройство, и трос резко пошёл вверх, увлекая его за собой.
Игорь вылетел наружу вслед за Леем. Приблизившись, он расслышал, как тот приказал Тараху не поднимать его наверх, в машину, а вести до плато подвешенным на тросе.
– Излучение модуля, – кричал он в переговорное устройство, – без контейнера опасно. Оно разрушает живую ткань и забирает жизненные силы. Пусть пострадает только один.

Вдруг что-то остановило Игоря и с невероятной скоростью потащило назад. В одно мгновение летательная машина превратилась в мошку и потом исчезла совсем. Сознание Игоря, разогнанное быстрым перемещением, вдруг резко остановилось. Он подпрыгнул на нарах, очнувшись в зимовье.
– Проснулся? – спросил Матвеич. – Тебя во сне черти гоняли, что ли? – проговорил он улыбаясь. – Дрыгал, дрыгал ногами… Думал, сонный убежишь куда-нибудь.
Игорь сел на нары и, отерев лицо ладонями, произнёс:
– Ху-у-у! Не то кино, не то сон… Приснится же!..
Игорь покачал головой и распахнул не застёгнутый спальный мешок.
– Светло уже, – сказал он, посмотрев в небольшое окно зимовья, стекло которого было засалено и загажено мухами.
– Давай, двигайся к столу, – сказал Матвеич, – чай пить будем.
– Нет, дед, – спешно откинув спальник, ответил Игорь, – сначала на улицу.

Вернувшись в зимовье, он сразу подошёл к печке:
– Ух!.. Бодрит морозец-то. А в зимовье классно. Тепло-о-о.
Игорь потирал руки, держа их над железной печкой. Сон ещё не отпустил его, и память калейдоскопом выбрасывала на поверхность сознания картинки пережитого во сне.
– Себора… – странное название, – проговорил он сам себе.
– Чего ты там бормочешь? – поинтересовался Матвеич. – Хорош мотнёй трясти, садись за стол, а то чай остынет.
– Да так, дед… Сон вспоминаю. Представляешь, мамонтов видел, носорогов. В общем, летал где-то. Сон яркий такой… Видел всё четко. Как тебя сейчас, – Игорь кивнул головой в сторону Матвеича. – Давно таких снов не было. Наверное, с детства.
– Летал, говоришь? – усмехнулся старик. – Значит, растёшь.
Игорь засмеялся:
– Куда расти ещё? Вроде вырос давно.
– А растут не только вширь, и в высоту. Душой тоже прирастают.

Глава 11.               
 Горячий парень

Игорь часто вспоминал свой сон, настолько реальный, что ему казалось, выйди он сейчас на ближайший каменный утёс и снова увидит зелёный ковёр, выстилающий его подножье, и нитку реки, поблёскивающую на дне ущелья. Он даже поймал себя на мысли, что как мальчишка надеется вновь увидеть А-Лея и его жену Лею.
Чувством, которое никак не связано с логикой, Игорь пытался связать себя с Тонким Миром и получить ответы на все интересующие вопросы. Надеялся, что когда провалится в управляемое состояние сна, то сможет вернуться к событиям, которые ему пригрезились, и узнает, что было с народом Себора дальше. 
Каждый вечер, мысленно рассуждая на эту тему, Игорь полагал, что если ему не удастся вернуться к своему сну, то он хотя бы спросит у Лега Хранителя, что это было.
«У каждого из нас есть Лег, который сопровождает и оберегает Дух (Живу). Лег должен знать, где я путешествовал, – рассуждал Игорь.»
Однако, несмотря на все усилия, у Игоря ничего не получалось.

Так прошло несколько недель.
Всё это время они занимали текущей работой.
Игорь оказался любопытным спутником, старался вникнуть в каждую мелочь. Он интересовался всем, что сопровождало человека в тайге. Хотел понять, из чего складывается удача охотника и зависит жизнь путешественника. А старику доставляло удовольствие рассказывать городскому жителю всё, что знал. Отвечая на вопросы, Матвеич с терпением учителя разъяснял то, что ему казалось простым и обыденным. Он с удивлением для себя открыл, что жизненные мелочи, которых давно не замечал, для Игоря оказались камнем преткновения. Горожанин не сразу уловил, как завязать узел, чтобы тот не затянулся, или, наоборот, как сделать так, чтобы завязанное развязалось одним движением. Как найти место, где сделать лабаз. Как определить, где пойдёт зверь, а где его не будет никогда и почему.
Матвеич восстанавливал зимовье, давно требовавшее человеческого внимания. Игорь ему помогал, как мог… Разговаривали они нечасто, в основном по делу. Каких-либо серьёзных тем спутники больше не затрагивали.
Матвеич, по природе человек неразговорчивый, задавшись целью отремонтировать зимовье, восстановить уничтоженное временем и вандалами, мерно делал своё дело. Он специально не давал себе передохнуть, несмотря на серьёзный возраст. Для того, чтобы мысли о болезни не сверлили голову, он думал о своей убитой соседке и о том, кого Прапорщик назвал убийцей.
«Василёк, – рассуждал Матвеич, стругая старым рубанком доску. – Неужели он? Ведь Севастьяновы в нём души не чаяли.  Своих-то вырастили, ну и решили сироту приютить… Сейчас, поди, в гробах переворачиваются, глядя на деяния Василька. А если не он?.. Кто-то в зимовье напакостил… Ушёл, даже старый топор прихватил. Видать, своего не было, а выживать надо. Одежонку старую забрал…». 

–  Матвеич! – удивился Игорь, подходя к старику, – у тебя и рубанок тут есть.
– Ну, а как без рубанка в тайге? Встанешь поутру, захочешь построгать чего-нибудь – хвать, а рубанка нет… И сразу жизнь не в радость, – отшутился старик. – Рубанку этому лет… чуть меньше, чем мне. От отца достался. Ещё в молодости, когда это зимовье рубил, привёз его сюда. Камнем вон нож подправил, и готово… Видел, в зимовье кто-то доску у стола обломил? Сейчас вот эту досточку стругну и поменяю… Порядок будет.
 Очередной наступивший день выдался жаркий, и пока старик ремонтировал сломанный стол, Игорь на улице развёл костёр и начал готовить обед.
Матвеич, закончив работу, присел рядом на бревно и наблюдал, как его спутник хлопочет у котелка.
– Каша дело хорошее, – сказал старик, – но без мяса она как-то хреново заходит.
– А консервы? – возразил Игорь.
– Да какое это мясо! – проворчал Матвеич. – Мои припасы почти закончились и твои вроде бы тоже на исходе. Святым духом я питаться не умею, поэтому свеженинки захотелось. Бульончика похлебать с козлятинки… Козёл сейчас весь внизу, на зелёной траве. На солонец приходит рано. Да и потом, пока мухи нет, надо мясо повялить, впрок запасти.
– А лицензия есть? – спросил Игорь, улыбаясь и щурясь от солнца.
– Лицензии тут я выдаю, – спокойно ответил старик, глядя в костёр.
– А мне дашь? – продолжил Игорь в том же духе.
– Занимай очередь.
Игорь засмеялся:
 – Да я шучу!..
– А я нет, – серьёзно ответил старик, потом посмотрел на Игоря и улыбнулся, давая понять, что тоже шутит.
 – Когда поедем? – поинтересовался спутник старика.
– Завтра с утра, сегодня уже поздно. Вниз спускаться будем, потом назад ехать. Это не быстро, – ответил Матвеич.
После принятого решения остаток дня они провели в сборах к предстоящему пути. Пока Игорь перетряхивал свой походный рюкзак и решал, что брать, а что будет лишним, Матвеич успел съездить на коне к сушилке. Так он называл место, где планировал сушить мясо. Когда старик вернулся, они вместе перепроверили сбрую Чингиза.
Ближе к вечеру дошло дело и до оружия. Матвеич достал из-под нар и вытащил из чехла свою любимую двустволку.  Когда старик собрал ружьё и протянул спутнику, тот с любопытством взял его в руки:
– Такого ещё не видел.
– «Белка», – пояснил Матвеич. – Я служил в Приморье, вот там её и купил. Раньше-то ружья в любом сельпо продавали. Или по почте можно было выписать. Это сейчас всё за семью замками. А тогда по-другому было с этим делом. Свободнее… И порядок везде. То ли дураков меньше было? Проходили у нас в части соревнования по стрельбе, я их выиграл, получил первый разряд. А этот разряд давал право купить ружьё с нарезным стволом. Вот я эту «Белочку» и купил. Верхний ствол – «мелкашка», нарезной, а нижний двадцать восьмой калибр. Для тайги другого ружья и не надо. Лёгкое, с хорошим боем, сейчас таких не делают. Берегу его как зеницу ока. Сколько раз оно меня выручало. Кормилица.
– Матвеич, а в каких войсках служил? – поинтересовался Игорь.
– В стройбате. Три года лес валил в дальневосточной тайге. Там с этой «Белкой» и охотился.
– Подожди, не пойму. А как это в армии – и со своим оружием? – недоумённо спросил Игорь.
– А тогда можно было. Оружие же для всех продавалось, и для солдат тоже. Вначале мы оружие хранили, кто, где место найдёт. Потом в одной из частей кто-то кого-то застрелил, и пришло указание всё личное оружие сдать в оружейную комнату. Я тоже сдал. Но как носом чувствовал подвох. Через месяц приходит распоряжение изъять всё личное оружие у солдат. Мне старшина об этом шепнул. Мы с ним дружили. Бывало, даже на охоту меня собирал – консервы, хлеб. Всегда приговаривал: идёшь в тайгу на день, бери на два. Хороший мужик был, как отец родной. Фронтовик. Короче, встал я ночью, когда все спали. Ружьё-то накануне поставил в пирамиду с краю, через решётку можно было рукой достать. Вытащил его из пирамиды. На посту дневального по роте стоял мой друг, – старик лукаво улыбнулся, – так что операция по изъятию прошла успешно. – Друга звали Бадыра. Тувинец… хороший парень. Ружьё достал и спрятал на чердаке. Чердак был опилками засыпан. Вот в этих опилках я его два года и прятал. Командир роты тогда сильно ругался, поймал меня за ухо, чуть не оторвал. Сдай, говорит ружьё по-хорошему, а то, если я найду, под трибунал отдам.
– Не отдал? – спросил, усмехнувшись, Игорь.
– Как видишь. Потом, когда демобилизовался, я его разобрал, сложил в чемодан, ствол-то всего шестьдесят сантиметров, и привёз домой.
– Интересная история. Я не знал, что раньше солдатам можно было иметь личное оружие.
– А с оружием у нас в стране всегда чехарда. Нет воли, понимания, что такое оружие. Воспитания должного нет по отношению к оружию. Вот в армии было… Передерутся офицеры, постреляются или жену кто с пистолетом погоняет, сразу указание – сдать всем офицерам личное оружие. Или наоборот… Служил же на Дальнем Востоке в пятидесятых годах. Граница рядом. Хунхузы пакостили, беглых в тайге много было. Убьют кого-нибудь, сразу указание: выдать всем офицерам личное оружие. И вот такая дурость без конца. Сейчас-то с оружием вообще «туши свет», – возмущённо сказал Матвеич. – Сейф… металлический… к полу, к стене прибить, два замка повесить, сигнализацию установить, отвернуться – ключ выбросить, направление, куда выбросил, забыть. Ну, это что за дурость? – возмущался старик. – Раньше в каждом доме на стене двустволка висела. Если зверь или недруг, то вот она родимая. А просто так не тронь… Мне мой дед говорил: «даже палка один раз в год стреляет, а ружьё тем более». Поэтому, мол, никогда не направляй на человека оружие, если в этом нет необходимости.
– Да, здесь ты прав, – подытожил Игорь. – А дедовщина у вас в армии была?
– Ну, а как без неё? – удивлённо ответил Матвеич. – Если ты салага и от мамки только вчера пришёл, кто тебя учить будет. Дед – старослужащий солдат. Только всему предел должен быть. А это уже от самих людей зависит, от солдат, ну и конечно от отцов-офицеров. Если ты, как сейчас молодёжь говорит, чмо, то тебе никто не поможет. А если стержень внутри есть, то всё наладится. Всяко было…
– Ну, расскажи, дед, – попросил с задоринкой в голосе Игорь.
– Ну, а чё рассказывать. Был и у меня случай... Только нас прислали в часть из учебки. Утром подъём. Я соскочил, одеваюсь. Гимнастёрку надел, она раньше через голову надевалась, смотрю, а штанов нет. Новенькие мои штаны рассматривает хмырь один, тот, что уже год успел отслужить. Говорит мне, мол, походишь в моих старых. Я ему отвечаю, облезешь и неровно обрастёшь. Он мне по соплям. Я устоял и с левой ему… Тот упал. Я тогда штаны схватил и по морде засранцу, чтоб неповадно было. Короче, драка началась, у него помощники нашлись, давай мне со всех сторон совать. Вот тут-то мой дружок, Бадыра, и вмешался. Мы с ним призывались вместе. Маленький, крепкий тувинец. Встали спина к спине и давай хлестаться. Нам, конечно, навтыкали, но мы не сдались. Деды разняли – те, кто последний, третий год дослуживали. Нас с Бадырой отправили сортир драить, а любителю чужих штанов десять банок рубанули.
– Десять банок, это как понять? – поинтересовался Игорь
– Просто!.. – ответил Старик. – Объявляют тебе прилюдно, в чём твой проступок, предлагают лечь на табуретку. Если не ложишься, положат. Спускают штаны, чтоб одежду не попортить. И десять, или сколько там назначат, раз солдатской пряжкой по голой сраке. Если в лесу, то вместо табурета пень, а вместо ремня сук какой-нибудь. Работали-то без ремней.
– М-да, жёстко, – отметил Игорь.
– Это не жёстко. Это доходчиво… по-отечески. Наука запоминается на всю жизнь.
В Игоре вновь заговорил навык оперативного работника, и он продолжил задавать старику вопросы:
– Что, даже национальных группировок в подразделении не было?
– Национальности были разные, но тогда на это никто не смотрел. Все мы были люди одной страны.

– Ну, да, – задумчиво произнёс Игорь, повторяя слова старика, – «все мы люди одной страны». Когда я служил, было уже по-другому.  Думаю, у Бога нет национальностей. Русские, чукчи, монголы, испанцы… какая разница?
Матвеич внимательно посмотрел на собеседника и вдруг неожиданно заговорил академически стройно:
– Разницы нет, а национальности есть. «Нет национальностей!» – повторил он слова собеседника. – Не шельмуй чужими словами. Живи своим умом. Создатель дал возможность быть и развиваться многим народам. Он не создавал национальности, это так, но создавал народы. И среди этих народов были те, кто прорубали себе путь «через тернии, к звёздам». Вместе с ними шли народы, кто принимал и понимал этот путь. Вот так среди славян образовался народ Русечи. Это те, кто стал стержнем этой цивилизации. Имеют ли они национальные признаки? Конечно, да. Мы обрели их в ходе многотысячелетних испытаний эволюционного развития. Если бы Создателю не было нужно разделять нас на народы, то и не было бы этого разделения. А если оно есть, значит, Создателю это нужно.
– Создателю, – повторил Игорь. – Ты сейчас говоришь прям как мой друг Светослав. Он хоть и очень мудрый человек, но я всё же иногда с ним спорю. И по этому вопросу в частности… Смотри, Матвеич, такая простая закавыка – философствуя, продолжал Игорь. – Есть русская культура. Да? Но мы все такие разные. Как быть с теми, кто родился в смешанных браках?

– Что значит разные? – переспросил старик. – Многонациональный народ? Если в этом смысле, то да. Если ты говоришь о русских, то мы не разные. А тот, кто родился в смешанном браке – ну, родился и родился. Это капля в море. Назвался русским, живёшь нашими традициями, разделяешь с нами наш образ жизни, милости просим. Будь с нами. А если не можешь… определиться с национальностью, то это твои проблемы. И меня, и всех русечей этой проблемой грузить не нужно, если у тебя в голове ветер гуляет. Вот ты сейчас сказал такую глупость… мол, «есть русская культура», намекая, что русских нет. Последнее время это стало модно повторять.  А скажи мне, мил человек, дым без огня бывает?
– Ну, ответ известный… конечно, нет.
– Ну вот. А как может возникнуть русская культура без русских, без основы. Или ты хочешь сказать, что её создал многонациональный народ нашей страны? Собрались как-то ненцы, немцы, узбеки, чукчи, удмурты и все остальные и решили… А не создать ли нам русскую культуру?.. – съязвил Матвеич.
– То, есть хочешь сказать, что этнические русские существуют? – спросил Игорь, испытующе глядя на Матвеича.
– А тебя не мучает вопрос о существовании этнических чукчей, поляков, грузин или узбеков? – вопросом на вопрос ответил старик. – Наверное, нет? А почему тогда так остро стоит вопрос о существовании этнических русских? Ах, да!.. Русских-то нет, но есть русская культура, – с нескрываемой иронией произнёс Матвеич. – Если мы с такой идеей, обнуляющей национальное достоинство, начнём заходить в другие страны, которые идентифицируют себя как народ, имеющий национальный код, то от нас отвернутся. То обстоятельство, что с развитием цивилизации народы стали делиться на национальности – это объективный факт. Народ формирует культуру. Культура сплачивает и делает народ сильнее. Но когда вы придёте со своим винегретом к другим народам, которые стремятся к сосуществованию, и начнёте рассказывать им об генерируемой вами идеи, типа все мы русские, то будьте уверены, они вас выслушают.  Но, присмотревшись, увидят, что за вашей культурой нет стержня. Нет народа, который она сделала сильным. Но есть народы, которые всё-таки имеют другую культуру, и культуру отличную от той, что вы называете русской. Что русскими они стали называться только в угоду сегодняшним политическим течениям. Увидев подмену, уважающие себя народы с вами разговаривать не станут. Вы можете врать сколько угодно и рассказывать узбеку или буряту о русском мире без русских. Но люди-то знают, что ваша новая теория – это только болтовня, что русские на самом деле существуют. Они увидят, что ваша болтовня только внешне привлекательна, а по сути, растворила русских и не сделала их сильнее. А если так, то где гарантия, что завтра вы не растворите их так же, как русских. Примут ли узбек и бурят вашу идею? Нет. Даже если на каком-то этапе будут с вами соглашаться. Будут соглашаться, пока это им выгодно.
Игорь внимательно, не перебивая, выслушал Матвеича, и, когда тот закончил, ещё раз произнёс:
- У Создателя нет национальностей…
– Опять двадцать пять!.. – глубоко вздохнув, перебил Матвеич. – Как ты-то попался на эту наживку? Вроде мужик не глупый! Для Создателя мы все равны, это верно. Но он не случайно разделил нас языками, цветом кожи, мировосприятием. Это одна из граней Замысла развития, которую мы должны понять.
– Зачем делиться на национальности? Для усиления вражды?.. – парировал Игорь.
– Для того, чтобы мы научились жить совместно, сохраняя свою идентичность.
– Если б это было так просто, – продолжил Игорь. – Рассуждения на подобную тему вредны, Матвеич. Ты знаешь, что будет, если мы сейчас на официальном уровне признаем, что русские – это народ этнически обособленный?  Сразу найдутся умники-провокаторы, тут же спросят, а где у русских земля, дайте нам нашу землю! И понесётся… Гражданская война обеспечена и, как следствие, крах государства.
–- Подожди… У вас же хватило ума сказать, что русских нет, – напористо продолжал старик. – Почему у вас не хватает ума понять, что русские – это катализатор. Катализатор создания Мира, не ограниченного земельным наделом. Что русский этнос, помноженный на генерируемую им культуру, несёт идею совместного сосуществованию. И территория в данном случае не имеет значения. Это же просто!.. Оглянись на вековую историю, и ты увидишь, что это так! Что там, где русские, там мир и прогресс, двигающий народы вверх по эволюционной лестнице. Мы никогда никого не уничтожали, не делали рабами и не называли людьми второго сорта.
– Это так, но…
– Не перебивай! – Матвеич резко оборвал собеседника. – Русечи – это единственный гвоздь в здании, что сегодня называют Россией. Обезличьте его – выдерните гвоздь, и здание рухнет. Создатель строит наш Мир тысячи лет… Русечи – это его авангард! Не мешайте Создателю. Как только вы обезличите его авангард – это будет равно уничтожению его Замысла.
– И что тогда?
– И тогда всё повторится вновь. Мир начнётся сначала. И Создатель и мы начнём всё с нуля. И этот урок будет повторяться такое количество раз, пока не будет понят и усвоен.

Услышав последнюю фразу, Игорь вдруг вспомнил свой сон. Что-то похожее говорил А-Лей об исходе народа Себора о его миссии перед цивилизацией.
 Разговор стал эмоционально напрягаться, и Игорь, решив его чуть разгрузить, неожиданно спросил:
 – Ты говорил: «Если живёшь нашими традициями», то ты русский. А какими традициями?
Матвеич насупился. Было видно, что заданный вопрос, вместо того чтобы успокоить, наоборот разозлил старика. 
Матвеич вдруг вскинул взгляд и спросил:
– Тебе их все перечислить? Или это ты так спрашиваешь, чтобы позлить меня?.. Главная наша традиция – это не быть сукой. Ты знаешь, что означает это слово в нашем языке?
– Ну… самка собаки.
– Вот, вот… Вот такие дураки, как ты, даже не зная изводов слов, начинают рассуждать о том, есть русские или нет. Перевожу на твой язык. Сука – это смешивающая души. Только она, как ты её называешь, самка собаки, может принести потомство от разных кобелей в одном помёте. Не быть сукой у нас означает иметь своё мнение, думать своей головой и не идти на поводу у первого встречного прохиндея, научившегося складно говорить.
– Не злись, Матвеич, – Игорь улыбнулся, стараясь успокоить собеседника.
– Чего «не злись»!.. – продолжал распаляться стрик. – Ты сам-то русский или из тех, кто не может определиться? Вот с этого и начинается… Сначала у людей стирают историю, чтобы они даже не могли понять, какого они рода-племени. Потом человеку сносят башку пидарастическими «ценностями», чтобы он запутался, мальчик он или девочка. Ну и последний шаг – превращение его в животное на двух ногах. С тремя главными инстинктами – жрать, срать и размножаться. Создатель нас тянет за уши из животного мира, а мы вместо того, чтобы ему помочь, упираемся всеми четырьмя костями и норовим назад убежать.
Игорь усмехнулся:
– Резкий ты мужик… Но ещё вопрос. Ты говоришь, Создатель учит нас жить вместе, но, как я понял, не перемешиваясь, не забывая своего рода. Зачем?
– Затем, Игорёк, что следующий этап развития, если мы этот пройдём, будет уже за пределами Земли, а туда без нужных знаний и нравственного развития не допускают. Самое большее, что нам могут разрешить – запускать смешные аппараты для изучения Солнечной системы.

Игорь больше не стал задавать вопросы. Ответы старика, сначала показавшиеся странными, заставили его задуматься. Он вдруг для самого себя сделал ошеломляющий вывод, что старик не так прост, как ему показалось в начале. В памяти всплыли слова Светослава, что люди, с которыми начинаешь тесно общаться, встречаются не случайно. Это носители информации. Информации, которая необходима для твоего развития.

 Зная, что завтра предстоит длинный поход, оба решили пораньше лечь спать. Матвеич, как обычно, устроился поближе к печке, погреть кости, а Игорь, упаковавшись в спальник, лежал, рассматривая потолок.
Солнце уже село за гору, но его свет, хоть и не был уже таким ярким, как днём, пока не собирался покидать освоенные пределы. Серп месяца, показавшийся над верхушками елей, будто подталкивал дневной свет острыми рогами, прося уступить место своей темной спутнице.
 
Спать пока не хотелось и, прокручивая в голове только что закончившуюся беседу, Игорь решил немного смягчить её концовку, поэтому вновь заговорил с Матвеичем на тему, которая, как казалось, была ему приятна. Нет, он не заискивал перед стариком, просто почувствовал в нём стальной стержень, и сыновнее чувство уважения проявилось само собой.
Он спросил:
– Матвеич, а «мелкашка» не слабовата для гор?.. 
– Так мы тут с «мелкашки» всё стреляем, от белки и до медведя. Это последнее время народ разбаловали карабинами разными. А раньше дробовик да «мелкашка» – выбор был невелик. Уметь нужно стрелять, и тогда никакой «слабости» не будет.
 – Ружьё у тебя классное, я бы сказал, красивое. И сохранилось хорошо, – заметил Игорь
– Баба любит ласку, а ружьё смазку, – улыбаясь, прокомментировал Матвеич.

После небольшой паузы Игорь вновь спросил:
– Дед, я, наверное, утомил тебя своим любопытством?
– Да нет… Балабонь чего-нибудь вместо радио. Всё веселее будет.
– А чего всё я-то? Я уже рассказывал про себя. Теперь давай ты.
– Было б чего рассказывать, – ответил старик. – Родился, жил, придёт время, помру… весь сказ. 

Видя, что собеседник просто так ничего не расскажет, Игорь начал задавать вопросы:
– Матвеич, а ты всю жизнь здесь прожил?.. В горах.
– Да, вроде всю, если не считать, как по молодости целину поднимал.
– Ну и как? – спросил Игорь. – Поднял?
– Ага, поднял. Не упала бы… – пошутил Матвеич с серьезным лицом.
– А чего так?
– Я в Казахстане работал, там светлое будущее вперёд продвигал, а сегодня это светлое будущее опять ковылём заросло.
– Жалеешь? – не унимался Игорь.
– Да ну!.. – ответил старик. Это их дело… казахов. Не хотят землю пахать, пусть баранов пасут. Весь наш район для них сено косит. Кормим их помаленьку.
– Кого «их»?..
– Ну, не казахов же, – ответил старик.
Оба засмеялись неожиданно созревшей шутке.
– Дед, ну расскажи чего-нибудь. Как там было во времена твоей молодости.
– Да как! Весело было. В молодости-то оно завсегда лучше, – с еле заметным сожалением в голосе проговорил Матвеич. – Если гуляли, то всей деревней, если водку пили, то опять все вместе. Дрались деревня на деревню, но не до смерти. Девок любили, но не обижали. Придёшь в клуб на вечёрки, а они там вдоль стенок стоят, как на подбор. Бери любую и замуж. Такого ****ства, как сейчас, не было. Кто с кем ни попадя, напропалую…
– А ты, дед, тоже дрался? – спросил, улыбаясь, Игорь.
– Ну, а как? Кто ж по молодости-то не дрался. Было время, я даже любил это дело. Я ж левша. С левой-то никто не ждёт. Очень удобно.
– Ага, я заметил. Работаешь левой…
И, уже поддавшись воспоминаниям, Матвеич продолжал:
– А потом, как руку пускачём выдернул, так и прекратились мои драки. Потом женился… Ну и жизнь спокойнее пошла.
– Пускачём?
– Пускач – это в тракторе движок такой… бензиновый, маленький, чтоб дизель запустить. Вот там, если шворка длинная, что на маховик наматывается, то когда маховик в обратную сторону начинает крутиться, шворку на себя наматывает. А если шворка в руке, то вместе с рукой. Вот мне так и дёрнуло… С похмелья был, не поберегся, и рука из плечевого сустава вылетела. Долго мучился. По ночам выпадывала… Начнёшь во сне переворачиваться, она хрясь – и вылетит из сустава. Больно…
– Я так понял, ты трактористом был?
– Ну да!.. Целину то я ж не палкой ковырял, – сказал Матвеич и прервал свой рассказ, видимо, что-то вспоминая. Чуть помолчав, продолжил: – Как выдернул руку, с трактора пришлось уйти. Ну, а пока работал, то всякое было… Алей на тракторе переплывал.
Игорь откровенно засмеялся:
– Дед, ты случайно не Мюнхгаузен?
– Честно тебе говорю! Весной дело было. Я тогда свою судьбу испытывал и работал в одном колхозе, в степной зоне. Отрядили нас жерди заготавливать. На берегу Алея тальник рос, в самый раз для этого дела.

Игоря будто током ударило, и он переспросил:
– Как ты сказал? А-Лея?..
– Ни А- Лея, а Алей. А-а-а, ты ж не местный, – вспомнил старик. – Ну, река у нас такая в предгорьях течёт.
Сон, который Игорь уже начал забывать, вдруг вернулся в таких же ярких красках, как был.

Не обращая внимания на озабоченность спутника, Матвеич продолжал:
– Так вот. Дело было весной. Алей мог тронуться со дня на день. И тогда уже до тальника было б не добраться. Председатель колхоза послал нас на заготовку. В воскресенье…  А с той стороны по зимнику возвращалась наша машина ГАЗ-51. Из города баб с базара везли. На реке уже забереги вышли… Днем вода текла, ночью замерзала. Не сильно, не широко, но текла, а посредине лед горбом приподняло, но ещё твёрдый был. Короче, водила решил, что проскочит, начал заезжать на лед и провалился передними колёсами, по самый капот. Водила к нам, на этот берег... Я на тракторе ДТ-54. Он ко мне, мол, вытащи. Я ему говорю: «Белены объелся, что ли? У тебя две с половиной тонны вес, ты провалился, а у меня пять. Я сразу якорем на дно…». Он как разнылся, говорит мне, трус, мол. Задели меня его слова за живое!.. Думаю, если утонуть суждено, значит не сгорю. Взял в ЗИПе ломик, подошёл к берегу. Тюк по льду у берега, пробил. Чуть дальше тюк… пробил. Ещё чуть дальше тюк… держит. Ещё дальше тюк… держит. Ага, думаю – есть шанс. Поставил трактор на дорогу, метрах в 50 от кромки льда. Открыл обе дверцы на всякий случай, чтоб выпрыгнуть успеть. Рыкнул пару раз дизелем на полную, врубил ему с места пятую и попер… Только я на лёд, он хрусть подо мной, и вода в кабину. Дизель ревёт… гусеницы молотят. Смотрю, передком, траками зацепился и попёр. Под жопой лёд ломается, а перед успевает цепляться. И меня, как на корабле в шторм, то вверх, то вниз. Назад оглянулся, там льдины плавают. Смотрю, трактор вправо пошёл, видать, правая гусеница чуть быстрее крутится или лёд под ней пару раз потвёрже попался. Хотел на себя левый фрикцион дёрнуть, вовремя остановился. Думаю, дёрнуть за рычаг – гусеницу остановить. А если гусянка остановится, трактор ко дну пойдёт. Вовремя сообразил!.. Тут уже на середину выехал, смотрю, трактор болтать перестало, на середине лёд потолще. Трактор держит… Я его выровнял и направил, куда мне надо, – поясняя, Матвеич сделал движение руками, будто в его руках были рычаги трактора. – И опять вперёд, газ на полную… Перед самым берегом снова… У-ух! И вода в кабине. Но тут уже гусеницы на дне. У берега дно мёрзлое, траки зацепились, вылетел я на берег. Остановился, посмотрел… Льдины плавают, будто ледокол прошёл, – старик усмехнулся, вспоминая свою лихость. – Бабы наши всё это видели, визжат, орут: «Дурак!». И на меня и на водилу этого!.. Я его зацепил, выдернул. Он ко мне, мол, назад не езди, утонешь! Вокруг лучше объедь, через мост. Говорю ему, этот круг сорок километров, траки сотру. Сел и назад таким же макаром. Мужики потом, кто видел, говорили, в рубашке родился. А председатель, когда узнал, чуть не загрыз меня. Всё орал, мол, под суд отдам. Ну, вот так!.. А ты спрашиваешь, как там было? Весело было, – усмехнулся старик, – есть что вспомнить.
– Здорово, – сказал Игорь, оценивая рассказ Матвеича. – Я б так, наверное, не смог. – А страшно было второй раз ехать через Алей?
– Тогда – нет, – ответил старик. – В горячке – нет, не страшно. Злой я был на этого водилу. Трусом меня назвал при всех. Я ведь когда переехал на ту сторону, морду ему хотел набить. Еле сдержался. Тут бабы ещё… Плюнул и назад поехал.
– Слушай, дед, ты прям… горячим парнем был!

Матвеич, вздохнув, произнёс:
– Когда-то старость была такой далёкой… и казалось, что меня это не коснётся.  Косну-у-улось… А теперь? Вроде вчера ещё молодой был! Помню каждую трещину на потолке в казарме, где служил. Ведь прошло совсем немного времени – и всё… Тело стало не таким послушным. В душе-то я молодой совсем, а мясо состарилось. Тут болит, там болит…
Старик ещё говорил, что-то, но Игорь уже не слушал. Он почему-то вспомнил свой сон и рассказ Матвеича о его приключениях на реке Алей.
«Странно», – подумал Игорь и продолжил мысленно рассуждать, – «Лей, Алей. Странное совпадение… и сон на сон не похож».
Размышляя об этом, Игорь не заметил, как уснул.

Глава 12.               
Туристы
 Весенний день, когда Матвеич и Игорь решили поохотиться, оказался по-летнему жарким. Игорь никогда не участвовал в подобных мероприятиях, поэтому для него всё, что происходило, вызывало неподдельный интерес.
Проинструктированный до мозга костей, он сидел на доске, прилаженной между ветвей большой берёзы. Старик эту доску называл лабазом. Удобство так себе, зато с высоты можно было всё видеть, что происходит вокруг. Листва на деревьях только начала показываться из почек, поэтому ничто не мешало разглядывать окрестности.
Весна к подножью гор всегда приходит быстрее, поэтому Игорю было хорошо видно, как внизу по распадку, образованному двумя горными массивами, весенняя зелень уже покрыла все досягаемое пространство.
Тайга после зимнего безмолвия, лишь иногда нарушаемого воем ветра, наконец-то наполнилась птичьими голосами. Они, собравшись сюда с разных уголков планеты, радовались новому дому и наперебой сообщали о своем прибытии. Какофония их голосов, повинуясь воле неутомимого дирижера, сливалась в единый хор, слушать который можно было бесконечно.
Игорь, сидя на доске, прислонившись спиной к берёзе, закрыл глаза и слушал, слушал, слушал...
Эту идиллию нарушил хлёсткий звук выстрела, негромкий, но вполне различимый.
«А вот и Матвеич дал о себе знать», – подумал Игорь.
Он, не спеша, слез с берёзы и перевалил через взгорок, деливший лог на две половины. Матвеича застал за работой.
Некрупная косуля была подвешена за заднюю ногу к дереву. На ней уже не было шкуры, и старик, ловко орудуя ножом, разделывал тушу.
– Давай не стой, – распорядился Матвеич. – Я буду подавать мясо, а ты раскладывай в два мешка, чтоб примерно по весу были одинаковые.
– Почему одинаковые?
– Ну, как почему! – возмутился старик несообразительности своего спутника.  – Сумины же у коня две …
– А-а-а, понял, чтобы не перевешивало, – догадался Игорь.
 
Когда мясо было уложено, Матвеич спросил:
– Ну, что, пожарим свеженинки на костре?
– Да было б неплохо. Время уже часов пять, можно и перекусить.

Костёр разгорелся быстро. Огонь жадно поедал сухой валежник, наломанный Игорем. Пока спутники делились впечатлениями, костёр быстро набрал необходимый жар и, даже успокоившись, начал прогорать.
Приготовление мяса Матвеич взял на себя, понимая, что горожанину это доверять нельзя. Обмотав почки косули жировой сеточкой желудка, пристроил их к огню. Дальше последовали несколько кусочков печени и сердца. Последнее, что сделал старик, сильно удивило Игоря. Заранее приготовленный кусок свежего мяса прямоугольной формы он бросил в самый центр костра, на седые от пепла угли. Мясо зашипело, и пространство наполнилось запахом горелой плоти.
– Дед, ты чего? – недоумённо спросил Игорь. – Сгорит же…
Матвеич, не обращая внимания на обеспокоенность спутника, палкой перевернул кусок на другую сторону и пояснил:
– Сверху обгорит, а внутри будет сочное и вкусное.
Когда всё было готово, Матвеич достал мясо из костра, обрезал обгоревшую верхнюю часть и отрезанный кусок протянул Игорю.
Игорь осторожно, а потом с удовольствием съел угощение.
– Ну как?
– М-м-м отлично! Не думал, что так можно.
 Это когда у меня нет времени или желания возиться с готовкой, – пояснил старик.

Спутники, отдыхая перед предстоящим подъёмом, ещё какое-то время болтали о сегодняшней удаче. Старик в подробностях рассказывал, как он долго и терпеливо, высматривая в свой старенький бинокль, ждал осторожных косуль, которых заметил далеко, и как, затаив дыхание, ждал, пока они подойдут на выстрел, к соли.
Игорь был удивлён, узнав от старика, как местные охотники систематически развозят соль в различные места в тайге, поддерживая таким способом присутствие зверя.
Оценивая про себя рассказ Матвеича, Игорь отметил, что польза от подобных мероприятий большая, так как «на соль» местные ездили не часто, а зверь потреблял необходимый минерал каждый день. Подобная охота была своеобразной данью, к тому же позволяла стрелять не всё подряд, что придёт, а брать зверя на выбор. Так было и в этот раз. Старик пояснил, что он взял молодого неполовозрелого самца, о чём свидетельствовали два бугорка на голове косули – место будущих рогов.

Загруженный мясом, Чингиз мерно ступал вверх по звериной тропе. Старик, сидевший в седле, опустив повод, не мешал коню выбирать дорогу и только иногда поправлял его, подёргивая узду, когда тот ошибался в выборе пути. Игорь, пыхтя, шёл чуть сзади, стараясь не отставать от лошади.

Когда они остановились на очередной привал, старик заметил, как конь под ним забеспокоился, развернул голову и беспокойно заводил ушами,  ловя звуки, различимые только им. Потом издал еле слышный утробный звук и напрягся телом.
– Тут кто-то есть, – сообщил Матвеич.
– Где? – удивлённо спросил Игорь, озираясь вокруг.
Старик указал рукой в ту сторону, куда смотрел конь.
Игорь начал вслушиваться в звуки, но ему было доступно только пенье птиц. Он тоже заметил напряжения Чингиза и  вслед за ним стал внимательно рассматривать в пестроту  деревьев, в направлении обозначенном конём. Чингиз напрягся телом и раздувая время от времени ноздри, втягивал воздух. Через минуту послышался хорошо различимый звук ломающейся ветки.
Старик прошептал:
– Это не зверь.
– Точно?.. – так же шёпотом спросил Игорь.
Старик сверху – вниз показал на Чингиза и пояснил:
– Он не боится… просто ждёт. Скорее всего, это человек.
– Почему? – опять односложно спросил Игорь.
– Идёт, грубо, неосторожно… не боится. Так ходит или медведь, или человек. Но на медведя Чингиз по-другому бы реагировал.
– А чего тогда шепчем?
– Т-с-с, – произнёс старик, поднеся палец к губам, и слез с коня. – Спрячься вон там, за камень, а я коня за поворот отведу и вернусь.
Когда старик вернулся, Игорь шёпотом спросил его:
– Что-то не так?
– Всё так. Посмотрим, кто тут бродит. Есть соображения…
Вскоре стали слышны еле различимые голоса. Старик опять оказался прав, это был не медведь. Игорь хорошо различил два голоса, один из которых был женский. Заинтригованный происходящим, он показал старику два пальца. Тот, соглашаясь, кивнул головой.

По тропе, ведущей вниз по склону, шли двое. Молодой парень и девушка. Парень, роста выше среднего, худощавого телосложения, нёс небольшой рюкзак. За ним, еле переступая, плелась девушка. Издалека их яркие спортивные костюмы были хорошо различимы на серо-зелёном фоне тайги.
Когда они подошли ближе, старик вышел из-за камня. Увидев в десяти метрах на тропе человека с ружьём, молодой человек резко остановился, а девушка, догнав своего спутника, испуганно произнесла:
– Здравствуйте!..
– И вам не хворать, – ответил Матвеич.
После слов старика Игорь вышел из-за камня, за которым прятался. Увидев второго мужчину, молодой человек протянул руку к ножу, висевшему на поясе.
– Ну, ну, ну… – сказал, улыбаясь, Игорь. – Мы не причиним вам вреда.
– А зачем прячетесь? – настороженно спросил молодой человек.
Игорь посмотрел на Матвеича, ожидая от него пояснения.
– Да так… – ответил старик. – Кое-что нужно было проверить, вот и спрятались. А вы, «пионеры», как в такой дали от дома оказались?
– Мы заблудились, – хлюпая носом, поспешила сообщить девушка.
– Заметно, – подтвердил Матвеич, глядя на их чумазые лица и усталый вид.

Игорь снял с плеч рюкзак, положил его на тропу и, подойдя к молодым людям, протянул руку:
– Игорь.
– Евгений. А это моя девушка Татьяна.
– Очень приятно, – улыбнулся Игорь.
Видя благодушное расположение незнакомцев, девушка тоже протянула руку и уже сама назвала своё имя:
– Татьяна.
– Что у вас стряслось, ребятишки? – подходя, спросил старик.
Он тоже протянул руку молодому человеку и представился:
– Григорий Матвеич, можно просто Матвеич.
Девушка, стоя за спиной своего спутника, протягивать руку не стала, а просто произнесла:
– Татьяна.
– У нас… – начал было Евгений.
– У нас кто-то украл рюкзак, – перебила молодого человека Татьяна, навернувшиеся слёзы помешали ей продолжить.
– Да, – подтвердил Евгений. – А там находилось всё… Продукты, мой спальник, спички и – самое главное – компас и карта, на которой я прокладывал маршрут. Мы были в районе водопадов. Решили посмотреть на них поближе. Оставили рюкзаки на горе, чтобы было легче… и спустились вниз пофотографироваться. Когда поднялись, моего рюкзака не оказалось, а рюкзак Тани валялся весь распотрошённый. Будто искали что-то.
– Еду искал, – пояснил старик.
– Еду?.. – спросила Татьяна. – А зачем красть-то? Он бы спросил, и мы поделились.
– Ну да, – поддержал её Евгений. – Зачем красть? Без карты и компаса мы уже второй день бродим не известно, где. А ещё в моём рюкзаке была гуделка зверьё отпугивать. Без неё, как-то неуютно в тайге. Мало-ли…
– Да. Хозяин сейчас голодный, – задумчиво произнес Матвеич.
– Какой хозяин? – недоумённо спросила девушка.
– Медведь, – пояснил Евгений. – Хозяин тайги.
Оценив измождённые усталостью лица молодых людей, Игорь сказал:
– Я вижу, вы голодные. Два дня бродили без еды, это немало…
Вернувшись к своему рюкзаку, он достал две банки мясных консервов и сухари.
– Сейчас разведу костёр, разогрею – поедите.
– Может, не надо греть, – скороговоркой выпалила девушка, потом, смутившись, опустила глаза и продолжила, – мы так съедим.
Игорь, вскрыв банки, поставил их на ближайший камень, торчавший из-подо мха, туда же положил в полиэтиленовом пакете сухари и две ложки.
– Матвеич, – обратился Игорь к старику, – пойдём коня приведём.
Матвеич, уловив намёк, сказал молодым людям:
– Кушайте, ребятишки. Мы сейчас вернёмся.

Когда подошли к коню, Игорь спросил:
– Матвеич, теперь мне расскажи, что всё это значит… с прятками?
Старик вздохнул и пояснил:
– Ещё до того, как встретил тебя, я заметил, что кто-то тут бродит. Бродит и от людей прячется. Кто, пока не знаю. Соображения есть, но это только соображения.
– Ну, так скажи свои соображения, – попросил Игорь.
– Вот как пойму, так скажу, а пока думай сам.
За то короткое время, что они находились вместе, Игорь успел изучить нрав старика и понял, что выпытывать дальше бесполезно.
Когда вернулись к молодым людям, Матвеич заговорил первый:
– Значит, так… До ближайшего жилья или проезжей дороги отсюда далеко. Примерно сутки пути. Одни вы дорогу не найдёте. Нам пока вас сопровождать возможности нет. Проквасим мясо, которое везём… и вообще к такой дороге готовиться надо. Поэтому выход вижу пока один. Пойдёте вместе с нами. До зимовья, в котором мы остановились, уже не так далеко, примерно часа два-три. Там мы сделаем всё, что наметили, вы наберётесь сил, подготовимся к дороге. Проводим вас до ближайшего места, где есть люди. Дальше доберётесь сами. Если такой вариант устраивает, то добро пожаловать. Если нет, тогда до свиданья.
– Устраивает, – коротко и твёрдо ответил молодой человек. – Мы будем рады принять от вас помощь.
– Спасибо вам большое, – добавила Татьяна. – Если бы не вы!.. – она осеклась, глотая подступивший к горлу ком.
Матвеич, почему-то тяжело вздохнул и проговорил:
– Значит, так… Я впереди на коне. Ты, Татьяна, сядешь у меня за спиной. Игорь, ты пойдёшь последним, чтоб никто не отстал. Если всё пойдёт хорошо, то к закату будем в зимовье.
– А конь нас двоих выдержит? – спросила осторожно девушка.  – Может, я тоже…  пешком.
– Нет. За конём не поспеешь. А за Чингиза не переживай. Чтоб его нагрузить, таких красавиц, как ты, ещё штуки три-четыре надо, – заключил старик.

Весь оставшийся до зимовья путь шли молча, экономя силы. Даже на коротких привалах, когда останавливались перевести дыхание, никто не стремился заговорить.
Зимовье встретило путешественников остывшим помещением, но это было быстро исправлено одной спичкой. От её слабого огонька, зажженного Игорем, в печи быстро разгорелась заранее приготовленная закладка дров. Через несколько минут от печи поползло тепло.
Когда Матвеич, управившись с конем, вошёл в зимовье, все его гости уже разложили вещи на нарах, определив место ночлега.
– Матвеич, твоё место, как обычно, у печки? – спросил Игорь.
– Да. Всё я ложусь спать, намаялся сегодня.
– А чайку попить?
– Не хочу… Утром попью. Вы пейте, ваше дело молодое…

Глава 13.
Сон -2 (БО ГА)

Пока чайник грелся на плите, Игорь кое-что успел узнать у своих новых знакомых.
Может, это была природная общительность, может, с годами укоренившаяся профессиональная привычка, но он стал ненавязчиво, готовя небольшой ужин, между делом расспрашивать новых спутников, кто они и что привело их в таёжную глушь.
Горе-туристы осознавали, что прошли на волосок от смерти. Радуясь своему спасению, они охотно поведали, как решили майские выходные провести на природе.
Евгений оказался учителем начальных классов в городе, в одной из школ. Татьяна – студентка четвертого курса, будущий журналист. Невооружённым глазом было видно, что девушка симпатизирует молодому человеку. Она рассказала, как с радостью приняла приглашение Евгения и отправилась с ним в дикий поход по горам Алтая. Рассказала, что давно мечтала увидеть природу, как она есть, а не из репортажей журналистов. Татьяна была хорошим собеседником, не лезла за словом в карман и не стеснялась делиться своими эмоциями.

Игорю при общении стало понятно, что девушке чуть больше двадцати лет, но на вид она выглядела на восемнадцать, не больше. Её хрупкая фигура, по-мальчишески плоская грудь и тонкие черты лица с чуть азиатским акцентом создавали обманчивое впечатление. Только в беседе становилось заметно, что это довольно зрелый человек со своим виденьем окружающего мира.
Прямой противоположностью оказался Евгений. Немногословен, с пытливым, внимательным взглядом, он больше слушал. Но, когда Игорь смог его разговорить, рассказ молодого человека чуть удивил. Евгений поведал, что, отслужив в армии, твёрдо решил стать школьным учителем. Причём это решение он принял не под давлением каких-либо семейных традиций или жизненных обстоятельств, когда поступают учиться туда, где меньше конкурс или дешевле обучение. Решение было принято с одним желанием – учить жизнеспособности подрастающее поколение. Когда Игорь услышал такую формулировку, то широко улыбнулся и подумал: «Это те, кто будут формировать наше будущее…»

Беседа, за кружкой чая не была долгой, все устали и хотели одного – отдохнуть. 
Игорь отдал молодым людям свой спальник, который в расстёгнутом виде представлял собой одеяло. Они улеглись вдвоём на старый матрас и быстро затихли.

Сон застал Игоря в тот момент, когда он положил голову на рюкзак, заменявший подушку. Уставшее тело обмякло, приняв неровности нар, сознание успокоилось и отключилось. Только его неутомимая Сущность –Жива, продолжила свой путь. Картинка, которую он пытался рассмотреть, была размытой, и ему никак не удавалось сфокусировать зрение. Через некоторое время всё получилось, и он увидел, что вновь находится на площадке того самого каменного утеса, на котором оказался в прошлый раз.

Осознавая свой сон, Игорь был рад, что вновь вернулся в мир Себора. Помня опыт прошлых перемещений, он без труда взмыл вверх и направил полёт туда, где расстался с А-Леем и Тарахом. Пейзажи внизу мелькали с такой быстротой, что он не успевал их рассмотреть. Когда подлетел к месту, где должен был быть купол, то обнаружил, что купола нет. Не было и Тёплого моря, со свинцово-серыми волнами. На месте моря простиралась бескрайняя ледяная пустыня. По её глянцевой поверхности, гонимые ветром, извиваясь, скользили снежные струи. То сплетаясь друг с другом, то разбегаясь в разные стороны, они напоминали гигантскую движущуюся сеть, накрывшую огромный ледяной панцирь.  От прежнего пейзажа остался только дуб, точнее, была видна лишь верхняя часть его кроны, одиноко торчавшая из-подо льда. Несколько почерневших листьев, каким-то чудом ещё державшихся за ветки дерева, трепал ветер.
 
Игорь резко повернул в сторону плато.
Подлетев к месту, где ожидал увидеть шатёр А-Лея, остановился. Ничего кроме снега, скрывшего следы присутствия человека, не было видно.
Посмотрев вверх, на бледный, еле различимый диск солнца, пробивающийся сквозь плотные облака, он подумал: «Куда же все делись?»
Вопрос, сказанный мысленно, прозвучал как запрос, и ответ пришёл мгновенно: «Горы Химоват», – сообщил голос.
Игорь полетел на юг, вдоль каменного обрыва плато, где ещё недавно текла Река – Мать. Самой реки уже не было видно. От каменной стены плато и на запад, сколько хватало зрения, простиралась ледяное безмолвие. Иногда на пути ему попадались редкие верхушки деревьев, торчавшие из-подо льда.
Игорь перемещался не быстро, вглядываясь во всё, что могло говорить о присутствии человека. Но когда понял, что холод, вода и лёд вытеснили всё живое, прекратил поиск и, поднявшись выше, полетел на юг.

В начале горы показались темной узкой полосой на горизонте, потом, по мере приближения, полоса становилась всё шире и отчётливее. И вот, когда стали различимы вершины с острыми белыми шапками, Игорь ускорился.
С тех пор как он последний раз видел горы Химоват, они сильно изменились. Уже не было рек с их шумными перекатами. Всё пространство между хребтов было заполнено водой.
Прислушиваясь к еле уловимому зову интуиции, Игорь двинулся вперёд. На одном из плато его внимание привлекло какое-то движение.
Приблизившись, он с радостью для себя увидел людей. Сверху они были похожи на муравьёв, копошившихся в своём муравейнике. Подлетев поближе, Игорь без труда узнал народ Себора. Некоторые лица даже казались знакомыми.
Его удивил и обрадовал построенный из брёвен дом. Имея вытянутую форму, без окон, строение больше напоминало огромный амбар. Людей на плато собралось очень много. Себора были одеты, во что попало. Многие уже носили шкуры животных. Познавшие силу, которая создаёт материю, способные строить летательные аппараты, они вдруг стали похожи не на высокоразвитую цивилизацию, а на первобытное общество, живущее общиной.
Игорь летал между занятыми своими делами людьми, но не мог найти А-Лея или Лею. Вдруг он заметил летальный аппарат, мелькнувший над горной вершиной и вновь нырнувший куда-то вниз. Игорь устремился в ту сторону и быстро догнал его. Он увидел Тараха за пультом управления и двух воинов, сидевших сзади – Нумгу и Варнака.
Аппарат плавно опустился на одно из горных плато, расположенное в зоне прямой видимости от того места, где только что был Игорь. На этом плато, как и на предыдущем, были возведены уже два деревянных строения. Аппарат завис в нескольких сантиметрах над землёй и из него через открывшийся проём прозрачного купола вышли пассажиры и направились в сторону возвышающегося горного массива.
Только сейчас Игорь заметил, что тропинка, по которой шли Тарах и его спутники, вела к пещере.
 Опередив идущих воинов, Игорь устремился к каменному проёму входа. Преодолев несложный лабиринт, он оказался в плохо освещённом просторном зале. Дневной свет в него проникал через трещину в куполообразном своде.
Осматриваясь, Игорь почувствовал присутствие человека. Полетев в этом направлении, увидел вход, завешенный шкурой бизона.  Проникнув за неё, путешественник оказался в небольшом гроте. Две лампы, стоявшие на столе, освещали небольшое пространство. Копоть их пламени улетала к потолку, а подрагивающий неяркий свет с трудом дотягивался до стен.
За деревянным столом сидел человек и что-то писал в большой раскрытой перед ним книге.
Грот был небольшой, но свободно вмещал кровать, застеленную шкурой, стол с единственным стулом и скамью, что находилась у противоположной стены.
Неровные шероховатые стены и сводчатый потолок в неярком свете казались серо-чёрными.

Гулким эхом пустого зала зазвучали шаги приближающихся людей.  Человек поднял голову. Вздрагивающий свет осветил лицо старика. Игорь с трудом узнал в нём А-Лея.
Когда воины вошли в грот, А-Лей слабым голосом, еле слышно произнёс:
– Наконец-то. Я думал, уже не смогу вас дождаться. Сил осталось совсем немного.
– Прими наше уважение, А-Лей, – сказал Тарах, при этом чуть склонил голову, но не опустил взгляда, как и подобало воину.
Его спутники, сделав такой же жест, молча поприветствовали Мудреца.
– У стены есть скамья, присаживайтесь на неё, – пригласил хозяин грота.

Когда все заняли предложенное место, Тарах продолжил:
– Мы всё приготовили. Группа, что пойдёт к Западному морю, ждёт в Репейских горах. Не все могут и не все согласны идти, покидать родные пределы. Ты был прав, когда сказал, что со мной пойдут в основном молодые… Те, кто пока не привязан к земле мыслями и обязательствами. –Тарах, глубоко вздохнул и продолжил: – Прошло всего полгода после катастрофы, а кажется, что будто другой жизни и не было. Незначительные запасы еды, которые сохранились в горных поселениях, закончились. Многому приходится учиться на ходу: есть мясо, делать из шкур животных одежду, – Тарах вдруг улыбнулся и развёл руками. – Когда я был мальчишкой, научился читать и видеть образы, сохранённые в минералах, то мечтал пожить жизнью наших далёких предков. Мне почему-то нравилось наблюдать, как они преодолевали трудности, использовали природу, но оставались с ней в ладу. А тут… – Тарах, пожал плечами, – вдруг всё это свалилось на голову.
– Ну, вот и вспомнишь, что читал и видел, – заметил А-Лей. – Эти книги ты полюбил не случайно. Те, кто понимают, что такое жизнь, как она зарождается и зачем существует, тем вреда от мяса не будет, но многих оно затормозит в развитии, особенно тех, кто пришёл в этот Мир недавно. Среди Себора таких немного, но со временем станет больше.
– Почему? – спросил Тарах.
– Потому, что как бы мы ни старались жить родовым укладом, рано или поздно понемногу в наши рода станут заходить представители людей. Остановить этот процесс можно, но нельзя… нельзя повторять ошибку. А ты, ведущий за собой… должен научиться отличать людей от человека. Это важно!..
А-Лей сильно закашлял, трясущейся рукой взял со стола чашу с тёмным напитком и быстро отпил из неё. Кашель прекратился, и он продолжил.
– Не избегайте употребление мяса. Ваши тела сконструированы так, чтобы можно было выжить в любых пищевых условиях окружающей среды. А животный белок – это одно из главных условий, ибо только он обладает необходимым потенциалом, способным обеспечить организм запасом энергии для развития. Сейчас мы не можем, как раньше, генерировать белок для питания. А для подрастающего поколения животный белок жизненно необходим. Ладно. Об этом мы поговорим позже, а пока о главном… Нумга, Варнак, – А-Лей обратился к воинам. – Вам предстоит непростая задача, доставить энергетический модуль на Северный отрог. Нужно освободить проход для стока рек в океан. Если этого не сделать, то земля Себора будет недоступна будущим поколениям.
– Всё сделаем… – ответил Нумга, – Ярудей, которого мы спасли из Собора, будет с нами. Если что, он поможет.
– Да, Ярудей оказался хорошим мастером. Но я не об этом. То, что вы будете делать, это небезопасно. Посмотрите на меня. За шесть месяцев я стал похож на старика. Энергопоток модуля убивает живую плоть. Своим излучением он разрушает одно из тонких тел, и начинается процесс старения. Это можно поправить, восстановить тонкое тело, но…– А-Лей посмотрел на стены грота, – сейчас… в наших условиях это невозможно.
– А-Лей, – участливо перебил Мудреца Тарах, – среди спасшихся есть те, кто умеет лечить своим энергополем. Разве они не смогут помочь?
– Могут. Но любому, кто начнёт мне помогать – это будет стоить жизни. Как только тонкое тело лекаря войдёт во взаимодействие с моим, то моё тело вопреки моей воли начнёт действовать как вампир. Тонкое тело восстановится, но за счёт тела лекаря. Так и произошло с Леей. Когда вы оставили меня на плато и улетели спасать Ярудея с воинами, оставшимися в Соборе, она привела меня в сознание. Но тонкое тело, разрушенное энергопотоком, забрало её жизненную силу. И сейчас Лея умирает.
– А где она? - спросил Нумга. – Ведь в Репейских горах остался лекарь, который на моих глазах делал чудеса. Он поднимал людей на ноги со сломанным позвоночником, восстанавливая повреждённые ткани.
– Благодарю, Нумга, – произнёс А-Лей, улыбаясь через силу. – Ты правильно заметил, что он восстанавливает повреждённые ткани материального тела. Это проще. Сложнее восстановить… генерировать тонкое тело. Это возможно только за счёт своих жизненных сил или специальным аппаратом. И такой аппарат есть. Точнее, был. Но он канул вместе со всем, что осталось под водой потопа или обрушилось в разлом при землетрясении. Такой аппарат был создан нашими Мудрецами при изучении Ткани Создателя… Его пространства.
«Ткань Создателя, – слушая рассказ, подумал Игорь. – Что он имеет в виду, Эфир?».
– Когда мы поняли, – продолжал А-Лей, – что такое материя, этапы её создания, нам не составило труда генерировать всё, что может существовать   во Вселенной. Изучая Ткань Создателя, мы научились чинить материальные тела, – восстанавливать жизненные силы. Мы сумели обеспечить Живе максимально возможный цикл развития для обретения опыта в текущем воплощении. Дальше вы знаете… После созревания Живы, вновь требуется переход в Навь – в то, что люди называют смертью. Смерть для нас необходима как итог пройденного пути и следующего воплощения для обретения нового эволюционного опыта.

– Благодаря вашему открытию, наши тела живут так долго в отличие от людей? – спросил Варнак.
– Да, воин, именно поэтому. Аппараты коррекции тонких тел были установлены во многих местах, где трудились Себора. Многие даже не подозревали о их существовании. За работой этих устройств следили ученики Мудрецов. Даже Высшее Собрание Себора не вникало в работу этих аппаратов, настолько было всё обыденно.
– Значит, теперь мы будем жить меньше? – продолжил интересоваться Варнак.
– Не совсем так. Когда мы поняли, что такое материя и как ею управлять, параллельно выяснилось, что организм человека это самодостаточная и самонастраивающаяся, универсальная биосистема. Но у неё есть предел. Кроме аппаратов по коррекции тонких тел мы научились корректировать работу биосистемы через материальное тело человека.
– И такую систему саморегуляции вы назвали - Х Й О ГА.
«Созидание Семени Вселенского Пути – Х Й О ГА», – перевёл для себя Игорь.
– Да, верно, Варнак. Но эта система позволяет только поддерживать, оздоравливать человека, но не восстанавливать утраченное. Поэтому, отвечая на твой вопрос, будем ли мы жить меньше, скажу – да. Но те, кто, изучив тело, будет поддерживать его биопотенциал, станет жить дольше людей.
– А-Лей, – заговорил Тарах, – не станет тебя… кто поведёт Себора через Химоват горы? Кто реализует твой замысел?

А-Лей, чуть заметно улыбнулся словам воина, немного помолчал, будто собираясь с мыслями и ответил:
– Это не мой замысел, Тарах. Я его только прочёл и озвучил. Создатель, развивая наш Мир, указал чёткую последовательность действий, выполнение которой даёт заранее известный результат – жить среди людей, указывая им путь развития себя. Путь от людей к человеку. Путь созидания пространства Сущностей, живущих в унисон с Создателем, развивающихся вместе с ним. Мы будем рождаться и умирать, переходить из рода в род для того, чтобы нести и хранить знания о смысле пребывания Сущности в Мире Яви. Создадим Волохов, которые, являясь духовными лидерами, будут вести людей и человечество. Задав вектор познания Замысла Создателя, Волохи уйдут. Но настанет время, и они вновь вернутся в человеческих телах, и это будет последним испытанием Себора, Волохов и Мудрецов, как вы нас называете.
– Ты так говоришь… будто на мир обрушатся какие-то тёмные силы и нам предстоит противостоять им, – заметил Нумга.
– Верно... Будет период, когда Тёмные силы поставят под вопрос существования всю разумно-осознанную Явь. Но эти силы не придут из ниоткуда. Этими силами будут сами люди. Двигаясь по пути развития, наделённые свободой воли и выбора, они неминуемо создадут общество, культивирующее поедания себе подобных.
– Почему? – удивился Нумга.
– Потому, что это самый простой способ существования, не требующий над собой усилий. Через это проходят все замкнутые пространства Явного Мира, воспитывающие Сущностей. Не исключение и эта планета. Самое сложное, что предстоит преодолеть людям – это разрушить информационный кокон, который они создадут для себя, двигаясь в плену первоинстинктов.

«Информационный кокон? Видимо, он говорит о культах и их Эгрегорах», – заметил для себя Игорь.

– Что касается народа Себора и того, кто его поведёт, – А-Лей говорил тихо, но отчётливо выговаривал каждое слово, – будь спокоен, воин… начатый путь продолжат мои ученики. Это Сущности очень высокого уровня развития и владеют всеми необходимыми знаниями. 
– А кто-то из твоих учеников пойдёт с нами? – спросил Тарах.
– Нет. Твой путь – путь воина. Он заключается в том, что нужно отстоять границы Себора, где восстанавливается народ Регах. Твоя задача – не дать им пройти дальше дозволенного. Тем Себора, которых поведёшь ты, будет нелегко, но они должны выполнить свою миссию без нашей поддержки. Ученики, кто остался в живых, мне нужны для создания матрицы развития людей – воспитания в них человека. Настанет время, и к тебе придут Волохи, которых создадут ученики. После Волохов к тебе присоединятся те, кто сейчас уходят на юг.  Они будут идти несколько лет, рассеиваясь по пути, создавая народы. Эти народы станут жить каждый своей жизнью и забудут, что когда-то были единым целым. Но пройдёт время, жизнь подведёт к тому, что у них не будет другого пути, как понять и вспомнить о том, что когда-то они были едины. Что они – это путь развития Создателя. В далёком будущем рассеенные народы объединятся, осознав свои общие корни, чтобы противостоять Регах. Регах будут загнаны в угол. Их примитивное отношение к окружающему пространству, зависимость от животных инстинктов поставят их на грань уничтожения. Будет последняя битва… очень долгая и кровопролитная. Но вы, Себора, найдёте среди Регах тех, кто услышит вас. Ваше нравственное начало и понимание Замысла Создателя сделают своё дело – здоровая часть Регах научится не противостоять вам, но взаимодействовать.

– А зачем нам рассеиваться? – удивлённо спросил Варнак. – Не лучше ли прийти и ударить одним кулаком, опрокинув противника навзничь.
– Узнаю воина, – спокойно проговорил А-Лей. – Если формулировать в твоей терминологии, то можно сказать так… На руке пять пальцев. Они произрастают из одной ладони, но в общем замысле, и каждый развивается, выполняя свою функцию. И только когда приходит время, все пальцы сжимаются в единый кулак и наносят удар. Если нужно, не один… Тёмная сила, Нумга, которая обрушится на Мир, будет создана людьми. Её возможности станут значительны, но не настолько, чтобы не справиться с ней. Некоторые из людей, увидев и поняв наши способы управления Явным миром, уже научились создавать энергоинформационные поля, способные управлять Явью. Но эта Сила, создаваемая людьми, имеет один существенный недостаток – она не является Замыслом Создателя, а только имитирует его. Люди дадут Ей имя и научатся питать бездумным поклонением. Она позволит оправдывать невежество, пожирать рождаемую Создателем жизнь. Наша задача эту Силу проявить, помочь людям разглядеть ошибку и отказаться от неё. Мы будем противостоять не народу Регах, а информационной матрице, созданной им. Для того, чтобы матрица было создана, нужно время. Поэтому мы не ударим сразу, а подождём, когда этот Демон родится… когда он выполнит свою воспитательную роль.

Мудрец чуть задумался, глядя на подрагивающее пламя одного из светильников, потом добавил:
– А информацию, заложенную через Навь, можно победить только информацией.

Размышляя над сказанным, Варнак произнёс:
– Людям пока мало знакомо человеческое стремление совершенствоваться...  Они не очень развитые существа, но можно же просто догадаться, что жизнь дана не для того, чтобы набивать брюхо. А для чего-то более значимого…
Тарах, не дожидаясь слов Мудреца, ответил воину:
– Думаю, в большинстве своём люди пока не доросли до того уровня, когда задают подобные вопросы.

А-Лей кивнул в знак согласия со словами Тараха, тот в свою очередь спросил Мудреца:
– Волохи, о которых ты говоришь, это кто? Они подобны нам? 
– Волох – это высшая ступень развития Сущности в материальном теле. Цель Мудрецов в Мире Яви – привести к этому состоянию развития всё человечество. Мы очень долго и последовательно идём к этой цели. Волох – это не инженерная конструкция, а результат развития морально-нравственного, духовного, физического и интеллектуального. Сложность в том, что подобные вершины развития достигаются, конечно, в частном порядке, но обязательно на основе и в совокупности с развитием общества.
– Ни на одной из ступеней обучения, – рассуждал Тарах, – нам не говорили, что Себора это плод работы Мудрецов. Мы жили с вами одной семьёй. Вы никогда не выделяли себя из нашей среды. Я только сейчас начинаю догадываться, что человечество – плод ваших трудов.
– Остановись, воин, – сказал А-Лей, – об этом мы поговорим с тобой в другой раз.
– Тогда ответь, в чём смысл нашего существования и существования Волохов? – продолжил Тарах.
–  Себора – фундамент. Наши потомки даже не будут осознавать, что они Себора. Единственное, что всегда их будет выделять в любой толпе – это непримиримая жажда справедливости. А Волох – это высшая ступень развития человека. Они владеют силой созидания и разрушения. Волохи – учителя и защита Себора. Защита человечества от людского невежества и животных инстинктов. Ориентир в развитии.
– Для чего тогда нужны мы? – удивился Тарах.
– Не будет нас, Волохам некуда будет возвращаться.

А-Лей вновь отпил из чашки, немного помолчал и продолжил:
– Возвращаться… – слабым голосом проговорил Мудрец, – сейчас поясню… Дело в том, что Волохи не могут постоянно находиться среди людей. Их вмешательство в дела человеческие должно иметь пределы. Иначе может нарушиться баланс развития. Волохи, их знания и возможности могут быть с людьми только в тот период, когда цивилизация готовится к переходу, к новому уровню восприятия Мира. Если Волохи смогут обеспечить переход, то цивилизация обретёт новые знания и возможности двигаться к следующей вершине.
– А если нет? – поспешил спросить Тарах.
– А если нет, то это не вина Волохов. А вина наша – тех, что идут единственно верным путём. Я пока остался один, но скоро, через жизненный цикл ушедшие Мудрецы вернутся. Они получили опыт и теперь ждут своего возвращения. Мы будем жить среди людей и человечества до тех пор, пока не выполним задачу Создателя. Пока не приведём Сущностей, созданных Им, в Его «царствие».

«Я не пойму, кто они? – произнёс Игорь, облетая грот и приблизившись к лицу А-Лея. – Вина тех, что идут единственно верным путём, – повторил он слова Мудреца. – Но ведь «идущие единственно верным путём» это же – БО ГА. Они Боги?» – удивлённо произнёс Игорь.
«Себора не Боги, но Боги живут среди Себора. Это их среда обитания», – произнес Голос.
«Боги среди Себора... Значит, А-Лей БО ГА. Но почему Он смертен?»
«Законы существования в Явном Мире распространяются на всех, пребывающих в нём. Можно убить тело, но нельзя убить БО ГА».

– Мы всегда будем с Себора, – продолжал А-Лей. – Без Себора мир человеческий перестанет существовать, а мир людей превратится в животное царство. К сожалению, развитие на этой планете идёт так, что при переходе к новому витку эволюции будет столкновение интересов людей и человечества. Будет последняя… большая война. Человек несёт в мир Яви созидание на основе морально-нравственного развития, а люди строят окружающее пространство, замыкая его на первоинстинкты и искуственно создаваемые культы поклонения. Наша задача подготовить человечество выстоять в последней войне, которую мы должны выиграть. Это война не за богатство, не за материальный достаток, не за территорию, не за концепцию, не за идею. Мы должны выиграть войну смыслов… войну, сутью которой будет – показать, кто есть кто. Кто несёт свет созидания, развития, гармонии, а кто, прикрываясь похожими словами, насаждает насилие, рабство, обман, пожирание светлого начала.

– Как жаль, что нам скоро предстоит расстаться, – выслушав А-Лея, сказал Тарах. – Я хотел бы быть твоим учеником.
А-Лей улыбнулся и сказал:
– Ты уже мой ученик. И потом… Расстояния для меня не имеют значения. Мы можем беседовать в любое время. Но об этом позже… У меня есть просьба, – Мудрец сделал паузу. – После того как Лея и две девушки вместе с ней вернули меня к жизни, то стали погибать сами. Чтобы хоть как-то помочь, мы доставили их на плато, расположенное высоко в горах. Вихрь силового поля, генерируемый в тех местах, поддерживает им жизнь. Они находятся на попечении народа, живущего на плато. Я хочу попросить… отвезти меня туда.
– Да, конечно, – отозвался Тарах.
– Мы полетим вдвоём, – добавил А-Лей.

Летательный аппарат плавно перемещался между горными массивами.
Внимательно рассматривая проплывающий мимо пейзаж через прозрачный купол надстройки управления, Тарах вел машину.  Маневрируя, он то опускал аппарат вниз к самой воде, заполнявшей пространство меж горных массивов, то поднимал вверх, облетая выступы скальных пород.

Не отрывая глаз от полётного курса, он спросил:
 – Почему ты остановил меня, когда я сказал о человечестве, созданном вами.
– Причины две, – ответил А-Лей. – Первая – ты не совсем правильно сформулировал, а я не хотел поправлять тебя в присутствии воинов. Мудрецы не создавали мир человека. Этот мир Сущности сделали сами, пройдя через этап развития людей. Мы лишь создавали условия, живя среди вас, указывали возможное направление... Только при достижении определённого нравственного, духовного, умственного и физического уровня из людей начинают рождаться человеки. Сейчас в своём развитии вы ушли дальше, чем люди, которые живут… Теперь – уже жили, за куполом. Ты же знаешь, что Себора намного древнее, чем люди?
– Да, знаю… После трансформации планеты и гибели последней цивилизации Мудрецы восстановили мир Себора и Регах, а представители соседних Миров, чтобы ускорить эволюцию нашей планеты, помогли создать людей, как первый этап развития разумно-осознанной Яви. При создании они использовали ваш опыт…
– Верно, – согласился А-Лей. – Предыдущая цивилизация погибла не случайно, её прекратили мы... По воле Создателя. Мирами управляет Он, а мы только теми, кого создаём.  Человечество, наше детище, радовало нас. Мы наделили его способностью управлять своим жизненным пространством через Мир тонкой материи – Навь. Но, как выяснилось, поспешили. Получив самостоятельность и возможность влиять на Мир плотной материи, человек стал формировать окружающее пространство под свои растущие желания. И это была не главная беда. До какой-то степени это допустимо, тем более что человек согласно нашим наставлениям не нарушал биологических систем планеты, а жил с ними в гармонии. Но, проникая дальше в знания о материи, в том числе о Ткани Создателя и этапах её развития, человек вмешался в процесс своей эволюции и разграничил развитие на жёсткие ступени, назвав их – основа Духа.

«Основа Духа, основа Духа… – повторил несколько раз Игорь, пытаясь понять, о чём говорит А-Лей. – Он имеет в виду касты? КА – душа, СТ – основа, основание.»

– Но и это было не всё, – продолжал Мудрец. – Сделав такое разграничение, поняв принцип эволюционного роста и имея возможность влиять на него, человек вмешался в процесс своего развития. Человечество превратило себя в биороботы, где переход с одной ступени развития на другую стал невозможен. Стало невозможно получение эволюционного опыта в мире Яви. Человек не справился с соблазном Силы, позволяющей управлять. Он не увидел главного в замысле Создателя, что Мир Яви – это механизм совершенствования, механизм развития, миновать который не может даже Создатель. А человек решил: зачем ему Явь, если он всевластен в Нави. Что ещё немного и он сядет на одну лужайку рядом с Создателем. Поэтому Он указал нам на ошибку, и мы прекратили своё детище. Теперь вы не слышите Навь, не можете управлять плотной материей. Ваше развитие замкнуто. 
«Ступени – основы Духа, – задумчиво произнёс Игорь.  – О чём это он? Основы Духа… Живы… Скорее всего, да… Он говорит о кастах?..»

А-Лей продолжал свой рассказ:
– Когда от прежней цивилизации на планете не осталось следа, мы вернули в Явь все Живы, имеющие возможность развиваться дальше. Мы разделили их на два народа: Себора и Регах. Два центра цивилизационного развития. Вы, Себора, несёте нравственное развитие цивилизации планеты. Регах развивают техногенную грань человечества. Рано или поздно, объединившись, взаимодополняя друг друга, а не противоборствуя, вы будете должны исправить свою ошибку, допущенную в биогенной версии развития. Но было не так всё просто. Создатель бесконечно мудр. Он направил в Мир Яви всех Сущностей предыдущего периода развития. Всех… Тела для них конструировали по нашему образу и подобию, цивилизации других галактик, перешагнувших барьер развития в замкнутом цикле. Новых Сущностей назвали людьми, которых мы должны сделать человеками. Они не отличаются от вас, но находятся на самом низком уровне нравственного развития или вовсе без него. Они легко поддаются любому информационному воздействию, при этом считают себя венцом природы. Чтобы не растворить Себора и Регах в море прибывших… и сохранить достигнутое человеком, мы создали Защитный Купол. Приняв на себя функцию продвижения людей по эволюционной лестнице, мы всё же не впустили их в цивилизацию, созданную вами. Это была ошибка!.. Создатель вновь указал на неё… Мир Себора разрушен. Теперь уже не нами… Настало время, когда Себора должны пойти к людям и, живя вместе с ними, обеспечивать развитие. Так же, как когда-то это делали мы… Но для создания общества, живущего принципами совершенствования себя и гармоничного восприятия окружающего пространства, пришло время следующего этапа.  Нам понадобятся Волохи, как вершина нравственного развития человека. Но Волох будет не Мудрецом-наставником, организующим всё окружающее пространство, дающим всё в готовой форме, а человеком-Волохом. Важно, чтобы люди сами пришли к человеку. Человек в своей среде воспитает Волохов. Волохи станут Мудрецами.

«Богами, – произнёс Игорь.  – Они станут БО ГА, идущими единственно верным путём».

– М-да, – вздохнув, сказал Тарах, – даже между людьми и человечеством лежит пропасть, а между людьми и Мудрецами – миры. Я много раз в экспедициях за пределы Купола наблюдал за ними. Они очень примитивны, все их мысли направлены только на обслуживание своих инстинктов.
– Мы все когда-то были людьми. Все когда-то проходили эту ступень… Пройдут и они.

 Сказанное в очередной раз заставило Тараха задуматься. А-Лей, сделав паузу, продолжил:
– Тебе, как своему ученику, как человеку, за которым пойдут многие, дам совет…
Тарах посмотрел на А-Лея, а тот продолжал:
– Люди и человеки не все хотят учиться. Желание возникает по достижению определённого уровня эволюционного развития. В основе постижения Мира, его устройства, принципов и смыслов существования должны лежать знания. У кого нет желания познавать Мир таким способом, достаточно будет веры. Никого никогда не насилуй своими знаниями. Кто готов получить их, придёт и спросит, кто не готов, тот не придёт…

 А-Лей произнес это наставление своему новому ученику, и память стала высвечивать мозаику прошлого, образы событий, проб и ошибок, которые в конечном итоге вывели его на уровень Мудреца.

 Глядя на ковёр вечнозелёных деревьев, проплывающий за защитным куполом аппарата, он дал волю своим воспоминаниям.
Пролетая мимо водопада, ронявшего свой прозрачный поток вниз, на тёмные валуны, он вспомнил Лею, как познакомился с ней у похожего места в одной из экспедиций.
Совет Мудрецов рассмотрел его поступок, но не стал осуждать намерений. Мудрецам не запрещалось привязывать себя к Явному Миру, но они старались не делать этого, исходя из понимания, что жизнь человека намного короче, чем их жизнь. Видеть, как угасает твой спутник, при этом понимая, что он вернётся, но никогда больше не вспомнит тебя – это намного больнее, чем жить аскетом.
А-Лей вспоминал время, где был счастлив со своей любимой женой и ребёнком. И о том, как быстро исчезло это счастье…
«Получив от меня знания, она специально отдала свою жизнь, зная, что рано или поздно старость её догонит, а я останусь таким, как был… Создатель! Как благостен и хрупок этот Явный Мир!»
«БЛАГОСТЕН, благостен, благостен», – это слово, будто удар колокола, прозвучало в сознании Мудреца.
– Да… я понимаю, – произнёс вслух А-Лей.

После услышанной фразы, Тарах посмотрел на Мудреца. А тот в свою очередь, видя недоумение спутника, пояснил:
– Мысли вслух.

«С кем говорил А-Лей? – спросил Игорь. – Почему я слышу его мысли?»
На эти вопросы он не получил ответа.
 
Чуть выше горизонта полета показалась большая горная гряда. С приближением к ней гряда стала занимать всё видимое пространство.
А-Лей указал рукой, куда нужно было проследовать. Летательный аппарат забрал круто влево и, ускорившись, начал резко набирать высоту, потревожив хмурое безмолвие застрявших меж гор свинцовых туч.

Через несколько минут аппарат вновь устремился вниз.
 Под толщей облаков перед ним раскинулось жёлто-зелёное плато. Снег здесь ещё не выпал, но озёра, видневшиеся внизу, поблёскивали льдом.
Испещрённое изгибами рек и ручьёв, плато казалось похожим на работу художника, который, устав от трудов, дал волю своей кисти, и она, кружась, не оставила ни одной прямой линии.
По краям плато, со всех сторон, были видны острые пики горных вершин, покрытых ослепительно белым снегом. Бесчисленные стада животных с высоты полёта напоминали ползающих муравьёв.

Аппарат сбавил ход и медленно продвигался вперёд, позволяя пассажирам разглядеть окрестности.

Тарах неожиданно спросил:
– А вторая причина, по которой ты меня остановил?
– Вторая причина заключается в том, что Варнак и Нумга могут не вернуться с Северного отрога, и накануне похода разговоры о смысле жизни не всегда бывают полезны, даже опытным воинам.
– Понятно.
– Вон туда, – А-Лей указал рукой направление движения.
Прямо по курсу стали видны треугольники строений небольшого поселения.
«Юрты, что ли?» – спросил сам себя Игорь и, устремившись к ним, покинул борт летательного аппарата.

Строения располагались полумесяцем вокруг площадки, в центре которой находилось костровище. Люди, занимавшиеся своими делами, заметив приближение воздушного судна, оставив работы, начали собираться на площадке. Те, кто выглядывал из юрт, спешно покидали их и присоединялись к своим сородичам.
Когда аппарат, производя еле слышный звук, напоминавший жужжание, завис в полуметре от земли, к костровищу собрались почти все жители этого поселения, включая стариков и детей.
Через проем, образовавшийся в прозрачном куполе аппарата, первым   вышел А-Лей.  По небольшой лесенке, выдвинувшейся из толстой подошвы воздушного судна, он спустился на землю.
От людей, столпившихся на площадке, навстречу Мудрецу вышел мужчина. Его загорелое, обветренное лицо выглядело сурово. Одежда, сшитая из шкур животных, мехом внутрь, придавала ему полноту, но по движениям было заметно, что полнота эта кажущаяся. Мужчина был крепкого телосложения, двигался достаточно легко и свободно. Остановившись в шаге друг от друга, А-Лей и мужчина слегка поклонились.
– Долгих дней твоей жизни, Марче, – сказал А-Лей.
Черты лица мужчины: высокий лоб, прямой нос, голубые глаза, четко выраженные скулы – мало отличались от лиц народа Себора. Игорь даже подумал, что это одна из групп, отправленных на плато, но чуть позже понял, что ошибся.
– Я рад тебя видеть, Лей.  Ты сильно изменился с тех пор, как мы расстались.
– Да это так. Я готовлюсь к переходу для следующей жизни… Как твой народ? Все ли здоровы?
– Да, всё хорошо. Та, кого ты отправил с Леей – Руна, помогает нам. Она лечит наших детей и учит читать ваши знаки. Лея мне сказала вчера, что ты придёшь сегодня. Я отправил воинов встречать тебя к большой воде. А ты прилетел с неба, – произнося последнюю фразу, Марче улыбнулся, поднял обе руки вверх, указывая на небосвод.
– Скажи, как Лея?
Улыбка пропала с лица мужчины, и он произнёс:
– Лее плохо. Мы поселили её в указанном месте, у Тёплого ручья, она там ждёт тебя.  Две девушки, что были с ней, уже умерли. Мы похоронили их в долине предков, как ты просил.
– Летим к Тёплому ручью, – сказал А-Лей.

Когда аппарат, не производя звуков, плавно поднялся вверх, Игорь заметил, как Марче, сидя в одном из кресел пассажирского отсека, вцепился в подлокотники. Он старался не показать своих переживаний, вызванных необычными ощущениями полёта, но было заметно, как его пальцы побелели от напряжения.
– А-Лей, куда летим? – спросил Тарах.
Мудрец встал из своего кресла, расположенного у пульта управления, и знаком пригласил Марче.
Мужчина, осторожно ступая по мягкому покрытию пола, подошёл к Мудрецу.
– Садись сюда, будешь показывать путь, – сказал А-Лей.
Тарах с улыбкой посмотрел на нового пассажира, протянул ему руку и спросил:
– Как зовут тебя?
Пассажир с недоумением посмотрел на руку и ответил:
– Марче.
– Марче! Когда воин воину протягивает руку, нужно отвечать вот так…
– Тарах взял себя кистями за предплечья, вновь протянул руку пассажиру и сказал:
–  Тарах.
Марче, слегка улыбаясь, осторожно взял незнакомца за предплечье.
– Вот! Теперь назови своё имя…
– Марче.
– Хорошо, – смеясь и потряхивая руку пассажиру, сказал Тарах, – так у нас друг друга приветствуют воины.
Только сейчас Игорь обратил внимание, что Тарах и А-Лей выше Марче на две головы. Хотя Марче среди своих соплеменников выглядел выше всех.
– Ну, веди, Гайдар, – сказал Тарах, обращаясь к мужчине.
– Нет… Марче, – поправил его пассажир.
– Да-да, Марче. У нас, кто указывает путь, ещё называют – Гайдаром.
Марче чуть привстал в кресле, чтобы пульт не мешал обзору, и указал рукой направление.
– Ну… Тогда поехали.
Тарах опустил руки в ниши пульта управления, и аппарат резко ускорился, а Марче шлёпнулся на своё место.
А-Лей, ожидавший ускорение, стоял сзади и держался за спинки кресел пилотов.

Мудрец шёл по узкой натоптанной дорожке к юрте. Она, как большой шалаш, одиноко стояла у начала тропы, которая, извиваясь среди камней, уходила далеко вниз, меж двух горных вершин…
Шкуры животных, которыми были обшиты стены этого жилища, имели темно-коричневый цвет. Вверху на перекрестье жердей развевались разноцветные ленты, всех цветов радуги. На одной из шкур, которая закрывала вход в строение, было написано: «Опыт жизни – бесценный дар Создателя».
 
 Навстречу из юрты вышла женщина. Её длинная накидка серого цвета, такая же, как у Мудреца, говорила о том, что она принадлежит к народу Себора и является ученицей А-Лея.
Когда женщина подошла к Мудрецу, он обнял её. Та уткнулась лицом в накидку наставника. По содроганию тела было видно, что она плачет.
– Не плачь, Руна. Я знаю, что ты делала всё, что могла и умела. Её жизнь не в твоей власти.
Руна откинула капюшон. Её белокурые волосы были аккуратно стянуты в пучок, который уходил вниз под накидку.
– Она ждёт тебя, – проговорила Руна, вытирая слёзы.
– Мы побудем вдвоём, – ответил Мудрец и отправился к юрте.

– Лей! - вскрикнула девушка, когда увидела в проёме входа знакомый силуэт.
В центре жилища горел костёр. Камни, выложенные в форме круга, не выпускали огонь за обозначенную границу. Постель, застеленная белыми шкурами, где лежала девушка, была устроена чуть выше уровня земляного поля и стояла на стороне, противоположной той, где находилась отдушина для выхода дыма.
В полумраке жилища было видно, как девушка попыталась встать, но у неё не хватило сил.
– Любимая, лежи… я здесь, – произнёс А-Лей, взяв Лею за руку. – Лежи, родная.
Он смотрел на её заострившиеся черты лица, голубые глаза, выглядывающие из почти недосягаемой глубины, и сердце сжималось от боли.
– Где наш сын? – спросила она.
– Индра сейчас с твоими родителями. Мы все готовимся к переходу через Химоват горы. Он настоящий воин…
– Мой Лев, – произнесла она, и слеза выкатилась наружу. – Мой Лев… я хочу увидеть его.

А-Лей взял её за руки и закрыл глаза.
Пространство Нави раскрылось, как вспышка, и Лея быстро полетела, ведомая сознанием своего мужа. Полет остановился. Она стала медленно спускаться вниз. Еле заметное движение привлекло внимание, и Лея спустилась в этом направлении.
По звериной тропе за мужчиной шёл мальчик, неся на плечах вязанку хвороста.  Мужчина нес ствол сухого срубленного дерева.
Лея подлетела поближе и узнала сына.
– Индра, – прошептала она, лежа в своей постели, глотая слёзы.

Мальчик, будто услышав что-то, обернулся.
– Мой Лев… – услышал он шёпот матери.
Мальчик опустил на землю вязанку хвороста и тихо спросил:
– Мама?..
Но рядом никого не было.
– Мама… – чуть громче сказал он. – Мама… – крикнул Индра, и эхо, отозвавшееся многоголосьем с разных сторон, заставило мужчину, идущего впереди, обернуться.
Мальчик, бросив хворост, побежал по тропе в обратную сторону, крича:
– Мама, мамочка, родная… Я здесь…
Мужчина с трудом догнал малыша, прижал его к себе и, успокаивая, произнёс:
– Индра, здесь никого нет… Мы с тобой вдвоём.
– Нет, дедушка, она здесь! Моя мама здесь! Я слышал её…

А-Лей отпустил руки девушки, и она потеряла сознание. Мудрец провел рукой по её лицу.
– Спи, родная, осталось немного…
Он задел платок, повязанный на её голове, и заметил, что под ним нет волос. Убрав платок А-Лей сказал:
– Мой малыш, где твои волосы? Зачем ты отдала мне свою жизнь? Зачем?.. Создатель!!! – крикнул он так громко, как только мог. – Дай мне сил…

Тарах и Марче стояли рядом с Руной на таком удалении, чтобы не слышать, о чём говорили в жилище. Но когда Тарах, услышав крик Мудреца, дёрнулся в сторону юрты, Руна остановила воина, встав у него на пути.
– Нет. Не мешай…

Шкура, закрывавшая вход, откинулась, и из юрты вышел А-Лей. Он сложил ладони так, будто нес воду, боясь расплескать.
Руна взяла Тараха за руку и попросила:
– Возьми руку Марче.
Когда он сделал это, то увидел в руках А-Лея серебристый шар. Этот шар размером с кулак переливаясь цветами радуги, светился изнури.
– Любимая, – сказал Мудрец, – я всегда буду помнить тебя. Я буду рядом во всех твоих земных жизнях. Наш сын найдёт тебя, и ты вернёшься в этот мир.
А-Лей разомкнул ладони, и шар завис в воздухе. Будто привыкая к пространству, шар качнулся, потом медленно облетел вокруг головы Мудреца.
Когда шар подлетел к Руне, та улыбнулась сквозь слёзы, протянула свободную руку. Он опустился на её ладонь, испуская свет, как маленькое белое солнце. Тарах и Марче услышали мягкий женский голос, в котором угадывались нотки заботы и умиротворённости:
– Не плачь, Руна. Я вернусь к вам. Я скоро вернусь…
Шар взмыл вверх. Его скорость была настолько велика, что наблюдавшим показалось, что он просто растворился.
А-Лей, подойдя к своим спутникам, обратился к Марче:
– Лея покинула своё тело. Её земной путь на этом этапе закончен. Марче, я попрошу тебя о последней услуге. Похорони Лею на этом плоскогорье в долине твоих предков. Похорони по обряду и традициям твоего народа. Последние месяцы она жила благодаря вашей заботе и теперь, после перехода, будет рада помогать вам. Я знаю, что подготовка к погребению займёт немало времени. Как только всё будет готово, ты позовёшь меня, и я прилечу.
– Как я тебя позову?..
– Над телом Леи скажешь, что всё готово. Она передаст мне твои слова.
– Ты много делал для нашего народа, был честен и справедлив, поэтому я готов служить тебе, Мудрец…
– Марче, мне не нужно служить. Нужно просто жить рядом и учиться друг у друга.
– Чему я могу научить Мудреца?
А-Лей улыбнулся прямоте собеседника:
– Чему научить?.. Ну, например, стойкости… Я всегда восхищался способности твоего народа выживать в суровых условиях. Поверь мне, Марче – чем больше знаний, тем больше вероятность сделать ошибку. И чтобы не допустить этого, время от времени полезно отправлять себя к тем, кто живёт не благодаря… а вопреки.
– Спасибо тебе, Мудрец, что хорошо думаешь обо мне. Марче уважает открытых людей. Я всё сделаю, как ты сказал. Но у меня есть просьба…
– Говори.
– Позволь Руне остаться… Она делает очень большое дело… Она учит нас. С ней наш народ становится сильнее.
– Ну-у… это должна решить сама Руна, – ответил А-Лей, посмотрев на свою ученицу.
– Я останусь, А-Лей, – сказала женщина, не раздумывая над ответом. – Наш мир разрушен, он никогда не вернётся. Ты же знаешь смысл этой трагедии: мы должны идти к людям и дать им знания. Мне нравятся эти горы и эти люди. Я нужна им.
 Марче после слов Руны поспешил спросить Мудреца:
– А я могу, как твои воины, как Руна, называть тебя  А-Лей?

Все, что видел Игорь, вдруг стало нечётким и размытым. Последнее слово Марче зазвучало, повторяясь как эхо: «А-Лей, А-Лей, А-Лей».
Игорь услышал стук посуды и понял, что проснулся.


Глава 14.
Гости

– Матвеич, тебе чего не спится? – спросил Игорь, увидев силуэт старика в тусклом свете мерцающей   свечи.
– Барометр мой спать не даёт – колени ноют. Видать, погода сменится. А я смотрю, ты опять куда-то бегал во сне? 
– А-а!.. Да… точно, опять бегал, – зевая, произнёс Игорь, вспоминая ночные видения. – Я опять не сон видел, а кино смотрел… Странные сны мне здесь снятся. Будто и не сны совсем. Но интересно.
– А о чём?
– Как сказать… Вижу какой-то мир. Точнее… это наш мир, но он в далёком, далёком прошлом. Даже трудно сказать, насколько далёком. Видел карту этого мира, в смысле – карту материка. Нашей Евразии… Только все горы там ещё молодые. Какой-то народ…
– Доброе утро, – проскрипел сонным голосом проснувшийся Евгений. – Что, встаём?
– Да мы тут так… балабоним потихоньку. Игорь вон тужится сон вспомнить – ответил Матвеич. – А вы, молодёжь, спите… рано ещё, солнце только-только подсветило.  Пока ещё не взошло.

Евгений посмотрел на Татьяну, лежавшую рядом, и осторожно укрыл спальником.
– Да чего-то тоже не спится, всё думаю, как выбираться будем.
– А чего тут думать, – рассудил Матвеич. – Идти далеко. Сутки как минимум туда и сутки обратно. И то… как идти. Стало быть, надо едой запастись. Еда теперь у нас есть, её только приготовить нужно. Мясо мы вчера посолили, теперь оно ещё сутки в рассоле полежать должно. Потом мы его подвялим – это ещё денька два-три и после этого уже тронем в путь.
– Ещё четыре дня… – озабоченно протянул Евгений.
– Можно прям сейчас рвануть, только далеко не уйдёшь. Про девчонку не забывай… Да и про себя тоже. Когда коленки от голода затрясутся, долго не протянешь. 
Игорь улыбнулся и добавил:
– Матвеич правильно говорит, рассудительных стариков нужно слушать. Наверное, беспокоишься, что родственники потеряют?
– Да… Есть такое. Не мои, правда… Татьяны. Отец не хотел её отпускать, – Евгений усмехнулся, видимо, вспоминая что-то, потом добавил: – её отец сказал, что ему не нравится моя затея.
– Эт бывает, – усмехнулся Матвеич, загружая специи в кастрюлю, где кипел бульон и варилось мясо. – Но он же её отпустил? Ну, теперь пусть поволнуется немного. Доля у него такая, родительская.
– Вот именно, доля… – неожиданно произнесла Татьяна, не открывая глаз.
– А ты не спишь, что ли, хитрюга? – усмехнулся Евгений.
– Тянет понемногу, – прокомментировал Матвеич.
– Тянет, тя-я-нет, – умилённо подхватил спутник девушки, погладив её пальцами по щеке.
– Не тяну, а подслушиваю. И вообще, я уже давно не сплю.

Чистосердечное признание девушки всех немного развеселило, а Матвеич, посмеявшись, сообщил:
– Сейчас мясо сварится, поедим, чай попьем, а потом чем-нибудь займёмся.
– Григорий Матвеич, а на коне вашем прокатиться можно будет? – неожиданно спросила Татьяна.
– На Чингизе-то? Да можно… только он конь норовитый, может чужого и не принять. Подойдёшь, погладишь, поговоришь с ним, сразу видно станет, как он отреагирует. В общем, рассветёт, там посмотрим, – заключил старик.

– Жень, – Игорь обратился к молодому человеку, – а на работе-то не потеряют?
– Конечно, потеряют. Только теперь какая разница. Как смогу, объясню…
– Ну, не поймут, в другую школу работать пойдёшь, – рассудила Татьяна. – Беда-то какая!.. Человек, понимаешь, в тайге заблудился, чуть звери не съели. А они… поймут – не поймут!.. Или вообще, к чёрту эту школу. Вон в редакцию к моему отцу работать пойдёшь.
 – К твоему отцу?
Лежавший на боку Евгений, опёршись на локоть, повернулся и лег на спину.

Игорь с любопытством наблюдал за молодыми людьми. Он не случайно задал этот вопрос и теперь ждал… Опыт работы подсказывал, что расспрашивать не всегда удобно и не всегда красиво, но если задать тему, которая найдёт отклик в собеседнике, то тот сам расскажет всё, иногда даже больше, чем рассчитываешь. Так было и в этот раз.

– Пожалуй нет, – откровенно, не стесняясь посторонних людей, ответил Евгений. – У нас с твоим отцом разные взгляды на результаты прошлого и перспективы будущего.
– Жень, – тяжело вздохнув, ответила девушка. – Ну, ведь не семнадцатый же год с Гражданской войной. Ну, папа стоит на позиции либеральных взглядов… Советский Союз ему о-о-чень не нравится. Ну и пусть он так думает. Мы с тобой его не переделаем.
– Ну, да! Каждый раз, как разговор заходит о взглядах на будущее и прошлое, то у твоего папы один аргумент, мол, я там, в СССР, жил и знаю лучше. А аргументы в виде статистических цифр и прочих доказательств его не интересуют.
– Может, и так! Но главное то, что несмотря на ваши разногласия, твои статьи он печатает.
– О-о-о! Статьи, – оживился внимательно слушавший Игорь. – И интересно, о чём пишет статьи учитель младших классов в либеральной газете «Огни города».
– А вы откуда знаете? – удивился Евгений.
– Пока ничего не знаю, – засмеялся Игорь. – Просто единственная газета в вашем регионе с либеральными взглядами – это газета «Огни города». Несколько раз моё внимание привлекали написанные в ней статьи автора, взгляды которого были неожиданно левого толка. Я даже помню фамилию этого автора – Лагутин Е.
– Обалдеть!.. Вы читали Женины статьи? – удивилась Татьяна.
– Ну, как выясняется, читал.
– Прям вот так, читали и запомнили? – не унималась девушка.
– Ну да. А что тебя так удивляет? – опять усмехнувшись, ответил Игорь.
– Да просто странно. Мы в тайге, у чёрта на куличках… Вдруг в этой глуши встречаем человека, который не просто читал несколько статей Евгения, но ещё и помнит фамилию автора и содержание написанного.
– Просто работа такая… – Игорь посмотрел на Матвеича.
Старик помешивал в кастрюле шулюм и делал вид, что не вникает в суть разговора своих спутников.
– Я аналитик. Занимаюсь анализом политических течений в Сибирском регионе. Поэтому более-менее ориентируюсь, что где пишут. Ну, и, конечно, кто пишет. Чисто профессиональная память. Твои статьи, Евгений, мне понравились. Смело… со своим мнением, отличным от других. Не преследуешь цель влиться, понравиться, примкнуть к какой-либо стороне. Но!.. Но когда рассуждаешь об устройстве, о построении некой модели общества, нужно отталкиваться не только от исторических основ, но и смотреть чуть глубже. На процессы, происходящие в эволюционной перспективе.

Евгений, удивлённый неожиданным поворотом, сел на нары и сказал:
– Не думал, что в тайге вдруг встречу человека, не только знакомого с моими статьями, но ещё и готового побеседовать на эту тему. Интересно… а что вы имеете в виду под «эволюционной перспективой»? И как, по-вашему, должно выглядеть это?.. – молодой человек сделал паузу, подбирая слово и продолжил, – наше будущее общество и вообще мироустройство в целом. Я говорю не о конкретной схеме, а о   принципе,
– Принцип? – вопросительно произнёс Игорь. – Для этого нужно постараться понять глубинную суть происходящих процессов. Это сложно, но возможно. Дело в том, что структура взаимоотношений между общностями людей или государствами вроде как лежат на поверхности, но в современном мире по большей части эти государства несубъектны. То есть люди, их представляющие, это только вывески, надписи на заборе, за которым лежат дрова. Те, кто сидят за забором, не думают оттуда выходить. Это принцип их работы, они так выживают тысячелетиями. Они не имеют привязки к земле, к каком-либо государству, к национальности. Они уже давно переросли это. Их способ выживания – влияние на объективную реальность любыми доступными средствами, не выводя на поверхность свои интересы.
– И кто они?.. – спросил молодой человек.
Игорь усмехнулся:
– У них, конечно, есть самоназвание… Даже есть имена и фамилии, но в данном случае это неважно. Чтобы правильно всё до конца понять, не следует своё сознание привязывать к уже существующим штампам, потому что сразу заблудишься. А когда станешь об этом говорить с кем-нибудь и начнёшь называть имена, то получишь кучу контраргументов, и все рассуждения на этом прекратятся, превратившись в перепалку. У этих людей, конечно, есть имена, а у объединений людей есть названия. Но давай пока назовём их условно «заинтересанты». Как бы они ни конспирировались, внешний контур их способа управления всё же виден, он лежит на поверхности и легко отслеживается – это формирование геополитических общностей, стран, государств, формирование искусственных мультикультур. Но так как развитие биполярно, оно формируется и на одном и на другом полюсе одновременно, только с разнонаправленным потенциалом. Первая попытка вырвать систему управления у «заинтересантов» и взять под контроль взаимоотношения между народами – это было создание контробщностей в виде формирования институтов надгосударственного управления – Лиги Наций, а затем Организации Объединённых Наций. Попытки пока неудачные…
– Почему это неудачные? – удивился Евгений.
– Потому, что контролировать нужно не государства, а силы, способные влиять на них. Эти силы, как я уже сказал, почти обезличены. Они не являются субъектами межгосударственных или государственных структур. За счёт огромной финансовой составляющей частного капитала они обрели  надгосударственную возможность управлять процессами общественной жизни, плюс к этому сняли с себя все возможные правовые и социальные обязательства, тем самым стали неуязвимы в привычных рамках   общественных отношений. И хотя они имеют, надгосударственную форму существования, но всё-таки их можно проследить. Их рычаги влияния достаточно заметны – это насаждение животного образа жизни, через бесконтрольное печатанье валюты, которой придаётся статус международной. Формирование организаций влияния, например, таких как ВОЗ, ВТО, которые, по сути, является частными… и преследуют не цели ООН, а цели частных лиц. Ну и так далее…
– Вы прям стратег, – сказал Евгений. – А что делать-то, если они так сильны?..
– Управлять процессом… – опять усмехнулся Игорь. – Кроме общих задач управления нужно видеть главные цели общества, цели, к которым следует стремиться, которые гарантируют развитие и отсекут негативное влияние «заинтересантов». Это – создание механизма, исключающего вмешательство частных интересов на жизнь цивилизации людей в целом. Для этого нужно создать систему нравственного развития, образования, систему, ориентированную на понимание биосферы окружающего пространства, которая раскроет настоящую, а не оглашаемую суть происходящих процессов. И когда человек увидит себя частью Мира, от его микро- до макропространства, то шансы «заинтересантов» обмануть такого человека будут равны нулю. Образование – это единственный способ выпрыгнуть из сегодняшней клетки животных инстинктов.
– Образование, конечно, важно, но, думаю, вряд ли это возможно на сегодня, – парировал Евгений. – Далеко не все хотят учиться. Все хотят хорошо жить, вкусно есть и сладко пить, а вот учиться… Это вряд ли, – сказал он, усмехнувшись. – Здесь я с вами не согласен. Я работаю в школе и, если б вы знали, насколько там всё грустно…
– Ну… всё верно. Уровень развития людей различен, я сейчас говорю не про интеллект. Многие не чувствуют необходимости в своём обучении и совершенствовании. Вот это и есть главная проблема. Нужна система образования, способная дать ту искру знаний, которая поможет людям увидеть разницу между жизнью в стремлении к созиданию и жизнью на уровне жвачного животного. Ты правильно говоришь, что не все это примут. И перелом наступит, когда львиная доля общества пойдёт по пути созидания. А так как человек своё духовное и нравственное развитие обретает только в Мире Яви, то, как следствие, это нелёгкое бремя ложится на плечи тех, кто занимается воспитанием, – он поднял палец вверх, посмотрел в глаза собеседнику и повторил ещё раз: – Воспитанием и образованием.
– Ну да! А для этого нужно вначале воспитать воспитателей и научить учителей, – сказал с нескрываемым сарказмом Евгений.
– Зря смеёшься!.. Это именно так. Учителя, которые тридцать лет проработали в системе, где воспитание было вычеркнуто из школьного образования, не кинутся вдруг воспитывать. Они уже привыкли идти более лёгким путём.
– Да, да, – согласился Евгений. – Все необходимые бумажки они напишут, как надо. Сегодняшняя оргтехника позволяет это делать быстро и легко, но на деле всё по-другому. Всё настолько запущено, что учителя порой не хотят связываться с подростками. Причины просты… от собственной лени, кучи возложенных на учителей второстепенных задач, абсолютно не нужных, до боязни получить кирпичом по башке в подворотне. Поверьте, я знаю, о чем говорю… Плюс разница требований между начальной и средней школой. Если в младших классах ещё ситуация как-то управляема, то, когда дети переходят в статус старшеклассников, строгие требования начальной школы куда-то исчезают. Почему?.. Теряюсь в догадках. И после этого ситуация с воспитанием становится практически непредсказуемой.  Как учитель начальной школы, я вижу ситуацию со стороны и мне это непонятно, – Евгений эмоционально развел руками.
– Жень, про школу твою мы потом поговорим, – вмешалась Татьяна. – Вы отвлеклись от начатой темы, – сказала она, обращаясь к Игорю. – Мне показались интересными ваши рассуждения, давайте продолжим… Меня всегда влекло узнать, как там всё в мире устроено. Итак… что нужно сделать, чтобы… – она улыбнулась, подбирая слово и не мудрствуя произнесла, – ну-у-у, наладилось, что ли?.. Как вырвать у них, у этих тайных сил, управление?..
 
Игорю понравилась напористость девушки, и он вернулся к своему рассуждению:
– Ну, силы эти не настолько тайные. Если говорить обезличено и условно, то это частный капитал, который находится вне контроля государства и вообще вне контроля общества. Даже с точностью до наоборот – это частный капитал управляет процессами в обществе. Отсюда и истекает перекос нравственного развития, так как направление задаёт не коллективный разум, где вероятность ошибки сокращается пропорционально количеству людей, участвующих в процессе формирования концепции, а частное лицо. И его интересы истекают далеко не из высоких моральных принципов. Образование, о котором мы проговорили с Евгением – это задача общего порядка, как способ достижения цели. А задачи более прикладные в ответ на гегемонию «заинтересантов» и культивирование ими животного образа жизни – это создание аналогичной структуры или контрструктуры, с другим знаком полярности.
– И что это за структура, как она будет выглядеть? – торопливо задала вопрос Татьяна, будто боялась упустить мысль.
– Это будет двухконтурная система. Первый Контур – это…

– Так! Философы, политики, хорош балабонить, мясо сварилось. Давайте позавтракаем, а потом продолжите, – по-отечески распорядился Матвеич.
– Уже сварилось? – удивлённо спросил Игорь. – Он там ещё не бякает?
– Отбякался, ещё вчера, – ответил Матвеич, выкладывая из кастрюли мясо на общую большую тарелку.
Все мужчины начали подтягиваться к столу, а Татьяна села на нарах, поджала колени к подбородку и не двигалась.
– Танюш, – обратился к ней Евгений, – а ты чего?..
– Помнишь, мы с тобой наблюдали за косулями, – тихо проговорила девушка. – Они такие красивые… а мы их сейчас есть будем.
– Та-а-ань, – протянул Евгений. – Ну, перестань. Это другие…
– Да какая разница? – насупившись, ответила она.

 Матвеич – старый, мудрый охотник, заметил не только реакцию девушки, но и понял причину смены её настроения.
– Ты, дочка, не серчай, я понимаю, что тебе жалко животинку. Но у нас нет другого выхода. Либо мы будем есть, либо долго не протянем. Я ж этого козла по-честному взял. Он мог прийти к моему лабазу, а мог и не прийти. Я мог просто в него не попасть. С духами местными я договорился, попросил, пусть, мол, придут, кто есть рядом, а там на кого жребий ляжет. Их пришло шесть штук. Вот этот, – старик кивнул в сторону тарелки, – вышел и встал ко мне боком. Он не успел понять, что с ним случилось, я попал ему в голову. Это честнее, чем когда кормят животину в загоне, гладят, ухаживают, а потом в один прекрасный день приходят с ножом и так же ласково режут. Этот козлик нам только мясо отдал, а Жива его будет развиваться дальше. Лесные духи ей укажут путь.
– Лесные духи? Вы верите в это? – спросила девушка.
– Я знаю это… – ответил старик, хлебая бульон. – Ты думаешь, вы просто так нас встретили в этой тайге. Человек тут как иголка в стоге сена. Но объективная реальность решила сохранить вам жизнь. Значит, вы ей ещё зачем-то нужны.
– Интересно, – сказал Евгений, отрезая кусочек мясо, – следуя вашей логике, получается: и этого козла она, эта объективная реальность, вывела на вас не просто так, а для того, чтобы сохранить наши жизни. То есть она жертвует одним животным, чтобы сохранить четыре человеческих жизни?
– Соображаешь, учитель, – задумчиво произнёс Матвеич.
Было заметно, что слова молодого человека, затронули в душе старика некие струны, которые пробудили в нем воспоминания.
– Значит… мы ещё зачем-то нужны, – задумчиво, произнёс старик.
– То есть всё в этой жизни предопределено кем-то? – спросил Игорь.
– Нет, – так же задумчиво ответил Матвеич, – не всё. Нам дана свобода воли и выбора. Я бы мог не пойти на старости лет в тайгу, ты бы не оказался в этой избушке, а Евгений с Татьяной могли больше никогда не вернуться домой. Мы живём в череде событий, не зависящих от нашей воли, но свой путь в этой череде определяем сами, принимая решения.
– Матвеич, ты меня иногда удивляешь глубиной своих мыслей, – прокомментировал Игорь. – Тебя записывать нужно и потом цитировать.
– Да. Мне тоже понравилось, – поддержал собеседника Евгений.
– А можно бульон? –  тихо произнесла Татьяна.
– Конечно, дочка, можно, – спохватился Матвеич и подошёл к кастрюле.
Налив бульон, он передал его девушке через Игоря, сидевшего рядом.

Минут пять в зимовье больше не было слышно ни слова, только стук ложек нарушал тишину.

Когда Татьяна осилила налитую порцию, то неожиданно спросила:
– Игорь, а вы нам расскажите дальше. Ну, помните двухконтурная система…
Игорь улыбнулся:
– А вы настырный и любознательный человек, сразу видно хватку будущего журналиста. На чём мы остановились?

– Первый Контур, – напомнила девушка.
– Да, верно. Сразу оговорюсь – это не про экономику и финансы… Если говорить о концепции развития человека и человечества, то в первую очередь нужно говорить о его (человека) развитии. Это, конечно, будет связано с экономикой, но не это главное. Ошибка сегодняшнего управления в том, что управленцы всё свели к бухгалтерии: выгодно – невыгодно. А жизнь-то, если рассматривать с этой точки зрения, она вообще экономически невыгодна и нецелесообразна. Сплошные расходы с рождения и до самой смерти.  Экономика и финансы в данном случае нужны, но сугубо как техническое сопровождение и к развитию человека будут иметь только косвенное отношение. Так вот… Первый Контур – это все социальные институты как инструменты развития общества, от детского сада до высшей образовательной школы, нацеленные на воспитание человека-созидателя. Человека, который понимает и одобряет принцип внесения своего вклада в общую копилку коллектива, общества, страны, цивилизации. Второй Контур условно назовём – Мудрецы, Старейшины. Это те, кто внёс свой вклад в развитие… в нравственное развитие человечества. Не те, кто дальше всех прыгнул или возглавлял великую стройку, загрёб все деньги мира, а кто создал нечто, продвигающее людей по эволюционной лестнице – начиная от философских учений в построении общества, заканчивая созданием технических устройств, позволяющих человеку развиваться и наращивать свой потенциал.
– Постойте, – возразила Татьяна, – ну, а разве умение зарабатывать деньги в больших количествах – это плохо?
 – Зарабатывать деньги нужно, – согласился Игорь.  – Как ни крути, мы живём в материальном мире, и деньги в нашей жизни играют значительную роль. Но зарабатывать их в большом количестве – это уже не про нравственность. Большой финансовый капитал в частных руках – это всегда сделка с совестью, и не нужно это отрицать.
– А как же все известные наши меценаты и те, кто открывает и содержит благотворительные фонды? – настаивала Татьяна.
– Ну да, – заговорил Матвеич. – Чтоб дать сиротке денежку у всех на виду, нужно у миллиона таких же тайно отнять. Суть любого капитала, от маленького до самого большого – поиметь ближнего своего. А суть капитализма в конечном итоге – это война и убийство людей, потому что из кризиса другими способами он выходить не умеет.
– В чем-то, конечно, вы правы, – рассудила Татьяна, – но есть же в нашей стране люди, которые честно заработали свои деньги.
– Вот как раз в нашей-то стране это вряд ли возможно, – продолжал свою мысль Матвеич. – В стране, где всё принадлежало государству, то есть народу, вдруг бац… и появились олигархи и миллиардеры. Тебе не кажется, – Матвеич посмотрел в глаза Татьяне, – что кто-то, что-то украл? И украл наше общее…
– То есть спёр наш общак, – с долей юмора дополнил Игорь. – А это дело такое… Обязательно накажут.
– Вы судимый? – осторожно спросила девушка.
– Да нет. Прошло стороной, – пошутил он снова. – Так про Второй Контур-то продолжаем?..
– Да, да, – улыбаясь, согласился Евгений, – а то журналист нас в сторону увела.
– Ой, – пожала плечами, Татьяна, – извините, я перебила.


 Игорь кашлянул в кулак и продолжил начатую тему:
– Второй Контур… это система концептуального управления. Его решения и совещательное мнение должно быть обязательно доступно всем жителям страны. Решения Мудрецов, этого Второго Контура, будут влиять на общество в целом, а общество, в свою очередь, уже будет регулировать взаимоотношения с Первым Контуром и, как следствие, с его, общества, хозяйствующей надстройкой. Второй Контур не должен входить в систему хозяйственного управления.
– Ну, да… Интересная мысль, – заключила Татьяна.
– Задача создания именно такой системы управления, – неожиданно добавил Матвеич, – сейчас стоит перед руководителем нашей страны. Не поиск преемника, как многие балбесы талдычат со всех сторон, а создание системы…
– Хранить эту систему и обеспечивать её устойчивость будут Мудрецы-Волохи, – дополнил Игорь. – Но их задача не только хранить систему в стабильном, устойчивом состоянии, а первое и самое главное – донести до людей, что общественные отношения должны выстраиваться не в споре о  присвоении произведённого продукта или средств, его производящих, а на взращивании интеллекта человека. Развитие этого интеллекта и наращивание его массы. Именно интеллект позволит решить проблему общественных отношений, понять глупость спора по поводу собственности на средства производства. А посему… Нужно нарастить массу умных, грамотных людей, только после этого наступит следующий этап развития. Именно интеллект общества, его эволюционное развитие позволит понять тупиковость коммунистической идеи: от каждого по способности – каждому по потребности.  Как следствие в новой создаваемой структуре управления высший социальный слой должны занимать люди, интеллект которых что-то создаёт. Создаёт то, что двигает социум в познании окружающего пространства… Мира.
– Ну, а как же социальная справедливость, равенство? – спросил Евгений, внимательно наблюдавший за ходом рассуждения Игоря. – Думаю, социальная справедливость – это и есть путь к гармоничному человеческому обществу.
– А вот и нет… – ответил Игорь. – Социальная справедливость, равенство – это красивый лозунг, за которым нет желаемого результата. Результаты этого лозунга мы уже видели в нашей истории, где на практике всё свелось к уравниловке, та в свою очередь закончилась расслоением общества в скрытой форме, что породило равнодушие людей и неверие в провозглашаемые социальные ориентиры. А вот создание общества равных социальных возможностей – это уже другое. Помнишь, ты говорил, что не все хотят учится? И не будут хотеть, особенно в юном возрасте, это нормально. Не все люди эволюционно развиты одинаково. Но давать качественное образование нужно всем. Да, это не всегда благодарное занятие, но оно показывает уровень развитие общества. Понимаешь?..
– Ну… примерно, – ответил Евгений.
– Что значит «примерно»? Учитель должен знать материал на отлично! –  подначил его Игорь. – Если мы не будем тянуть за уши всех, кто не желает учиться, а это наркоманы, алкоголики, лентяи, умственно отсталые, то мы как общество никогда не обретём нравственной высоты необходимой, чтобы стать из людей человеками. Но есть одно «но»! Дело в том, что создание общества равных социальных возможностей – это не способ достижения гармонично развитого общества, а это и есть цель. Но к этой цели ещё нужно прийти. Путём же к созданию общества равных социальных возможностей является интеллектуальное и морально-нравственное развитие. Это то, чем ты занимаешься в школе. Грубо, но скажу… Представь, что необразованное большинство каким-то чудом захватило власть. Общество сразу станет справедливым, социально ориентированным?
– Ну-у-у… Вряд-ли, – засмеявшись, согласился Евгений.

– Сколько глупого человека не убеждай жить мирно, не воровать, выстраивать справедливые общественные отношения, он ничего из декларируемого тобою не поймёт. И не примет. И не сделает. Более того… Тебя как раздражителя, если будешь сильно настаивать и говорить непонятные вещи, уничтожат. Причём результат будет одинаков хоть в капиталистическом обществе, хоть в социально ориентированном. Скорость твоего уничтожения будет зависеть от уровня глупости и необразованности людей, его составляющих. Но при этом социально ориентированное общество чуть ближе к цели, чем капиталистическое. Не потому, что в капиталистическом правят жадины-говядины, хапуги, и злонамеренные неадекваты, а потому, что суть его процветания состоит в ограничении доступа к информации, дающей возможность человеку развиваться интеллектуально. Развитие в таком обществе происходит не благодаря правящей верхушке, а вопреки ей. Правящая элита в таких обществах ориентирует людей на потребительство, в пределах животных инстинктов. Обучение сводят к базовым навыкам, позволяющим прочитать этикетку. Нравственное совершенствование заменяют культами поклонения кумирам.
– Мне кажется, вы упрощаете. Человеческое общество – это очень сложная, многослойная структура, – возразила Татьяна.
– В этом-то, Танечка, и есть суть проблемы. Её такой создали, точнее нам её таковой преподнесли, навязали. И из-за шор мы не можем разглядеть, а что же происходит на самом деле. Все процессы, протекающие в обществе, должны быть максимально открыты, обсуждаемы, но контролируемы со стороны тех самых Мудрецов-Волохов. Конечно, обязательно будет секретная часть, которая сразу не должна и не может быть доступна одновременно всем. Но она, эта часть, не должна быть поводом для обмана. На одном из форумов наш банкир заявил… Дословно не помню, но смысл примерно такой, что столько веков система управления скрывалась от населения, а вы, мол, хотите её раскрыть. Как же управлять тогда?.. Вот такого допускать нельзя. Можно не договорить или промолчать, но обязательно помнить, что рано или поздно этот секрет, каким бы он ни был, обязательно должен стать доступным людям.
– А разве это не одно и то же? – спросила Татьяна. – По сути, обман есть обман, под каким бы соусом его ни преподносили.
– Далеко не одно и тоже, – ответил Игорь. – Когда тебя обманывают с целью отупить, заморочить голову, подчинить некому контролю, чтобы использовать как донора – это одна история. А когда недоговаривают, понимая неготовность аудитории к восприятию информации, но при этом не пользуются её неосведомлённостью, это есть элемент Здравомыслия и Разумной достаточности. На эти две составляющие опирается Мироздание.
– Мироздание!.. Ой, как интересно, – с нескрываемым задором произнесла девушка. – Вы увлекательно рассуждаете. А про Мироздание тоже, знаете, что-нибудь этакое… что не укладывается в привычные рамки. И ещё… вы сказали Мудрецы-Волохи. Это кто?

В ответ на слова девушки Игорь громко засмеялся и ответил:
– Давайте лучше вечером, разожжём костёр, заварим чай, присядем и будем рассказывать «страшные истории».
– Я «за», – с детским восторгом ответила Татьяна. – Жень, а ты чего молчишь, – она толкнула локтем молодого человека в бок.
– Я… Я тоже.

Солнце из своего ночного заточения уже показалось над горизонтом и осветило верхушки гор, окрасив их в утренние тона.

 Воздух ещё не успел прогреться, поэтому, когда молодые люди вышли на улицу, Татьяна, обхватив себя руками и поёживаясь, сказала:
– Блин, холодно! И ветер какой-то…
– Слышала, Матвеич сказал, погода сменится.
– Да слышала, – вздохнув, ответила девушка. – Как здорово, что мы их встретили. Да?.. Я сначала перепугалась, думала, это те, кто у нас вещи спёр.
– Страшные маньяки-вурдалаки? – попытался пошутить Евгений.
– Ага, маньяки… Если бы не этот дед и его товарищ, то неизвестно, чем закончилось бы наше путешествие.
– Но! Оно пока ещё не закончилось.
– Спасибо, утешил.
Евгений прижал к себе Татьяну, чмокнул в макушку и сказал:
– Думаю, всё будет хорошо. Матвеич и Игорь нас выведут. Ну, призадержимся чуть-чуть. Твои родители немного поволнуются, и всё. Потом, знаешь, как любить начнут! Пуще, прежнего.
– М-да, начнут, – задумчиво протянула девушка. – Отец не затеял бы поисковую операцию. Он это может…
– Теперь уже какой смысл гадать… Только себя накручивать.
– Ну, да… ты прав, – согласилась Татьяна.

Разговаривая, они шли вдоль небольшой речки, которая шептала мелодии перекатов.
Вдруг тропинка закончилась, и они оказались на краю скального выступа, от которого, круто вниз уходили каменные россыпи. Камни, достаточно крупные, по мере удаления казались всё меньше и меньше. Сплошь покрытые лишайником, они обрели серо-зелёный цвет. Вдоль этих камней каскадом мелких водопадов вниз, шумя, уносилась речка.
Горизонт уже был освещён достаточно, чтобы разглядеть открывавшийся пейзаж, состоящий из череды темных горных хребтов. Местами покрытые снежными шапками, они тянулись до самого горизонта.
– Красотища-то какая, – сказал Евгений. – Вот так остаться бы здесь и жить до скончания века.
– А как же школа?
– Думаю, моё отсутствие школа не заметит. По крайней мере, переживёт. Только директор вздохнёт с облегчением, что наконец-то избавилась от бунтаря-новатора. Помнишь фильм «Человек с бульвара Капуцинов» там один из героев сказал, что этот мир погубит коррупция. Думаю, он был неправ… Этот мир погубит круговая порука и безнаказанность чиновников.

После слов Евгения воцарилась тишина, в которой был слышен только шум реки. На тучи, двигавшиеся с севера, первым обратил внимание молодой человек:
– Мне кажется, Григорий Матвеич был прав, погода скоро сменится.
Прогноз старика не заставил себя долго ждать, уже при подходе к зимовью молодых людей догнали холодный ветер и крупные капли дождя. Они будто пули проносились мимо и громко шлёпали по деревьям, камням и старой траве.

Охотничья избушка встретила теплом натопленной печи.
– Дождь начинается, – сообщил Евгений.
– Да-а-а. Похоже, эта свистопляска будет на весь день, – уточнил Матвеич.
Он сидел на нарах, у печи и чистил своё любимое ружьё.

Замкнутые непогодой в небольшом помещении, путешественники пытались найти себе дело. Девушка, как водится, достав из небольшого рюкзачка сохранившееся зеркальце, оглядев свой внешний вид, начала доводить его до совершенства, насколько это было возможно в сложившихся условиях. Игорь и Евгений, перебросившись парой фраз, замолчали. Евгений наблюдал за своей девушкой, а Игорь принялся разглядывать части двустволки,  разобранной Матвеичем.

Когда дела закончились, Татьяна сказала:
– Ну, посмотрите. Кедры, горы, охотничий домик и мы, встретившиеся в этом океане природы. Ведь это же не случайно. Мы утром так здорово беседовали… Давайте продолжим! – Потом обратилась к Игорю: – Мне кажется, вы очень умный и мудрый человек и, судя по вашим рассуждениям, достаточно осведомлённый. Ну, пожалуйста, расскажите ещё что-нибудь.
– Опять страшную историю? – засмеялся Игорь.
– Ну, вы так увлекательно рассуждали о развитии нашего общества. Об этих… Как вы их назвали?.. Ну те, что пытаются управлять цивилизацией…
– «Заинтересанты», – напомнил Евгений.
– А-а, – усмехнувшись, протянул Игорь, заглядывая в ствол ружья, – стало интересно?
– Я бы ещё послушала и поговорила на эту или другую похожую тему.
– Ты случайно не на журналиста-международника готовишься? – поинтересовался Игорь.
– В том числе… А что бы вы сказали об общих тенденциях сегодняшней цивилизации?
– Ого! – засмеялся Игорь профессионально сформулированному вопросу.
Он кашлянул в кулак и, поддерживая тон, заданный Татьяной, с улыбкой продолжил:
– Ну давайте попробуем порассуждать… Сегодня нас вгоняют в ступор идеями, течениями, деяниями, которые отменяют здравомыслие. Объявляют какое-то немыслимое количество полов, оправдывают и насаждают содомию. Поощряют   геноцид народов, во всеуслышание объявляют геноцид человека, называя это сокращением населения. Издеваются над Разумной достаточностью, заявляя, что коровы слишком много пукают, и поэтому на планете становится теплее.
– Во, во! – засмеялся Матвеич, не переставая чистить металлическую часть ружейного приклада. – Оказывается, коровы нам воздух испортили.
– Да… – согласился со стариком Игорь, – всё это происходит не случайно. – Это происходит в преддверии научно-духовного скачка человечества. И видимо, этот скачок, кого-то сильно беспокоит. Настолько, что этот кто-то идёт на крайние меры. Я об идиотских посылах сегодняшней западной цивилизации, точнее о «заинтересантах», что за всем этим стоят. Они действуют как хороший боксёр, нанося удар на опережение. Вначале разгоняют общество до степени накала. Люди, видя, как на их глазах мир с ног переворачивается на голову, начинают кричать: «Это сатанизм!» А от Сатаны спасёт кто? Правильно, только Бог. То есть все бегом в религию, потому что другого спасения нет. Потому, что это единственное видимое оружие, которое знакомо человеку. Это хитрый и безжалостный капкан. В него человечество попадало уже не раз. И исход в этом развитии событий один: вслед за религиозными псалмами придут недалёкие религиозные фанатики, которые «спасут» мир от содомитов-сатанистов и прочей элгэбэтэшной нечисти, а потом опрокинут мир в слепое поклонение декламируемым «истинам» и остановят научную мысль. Общество накачивают сатанизмом не для того, чтобы сатанизм уничтожить, а для того, чтобы начать борьбу с ним псевдооружием, тем самым продлить ему жизнь. Бороться с нечистью нужно, но оружие для этого следует выбирать правильно.
– И какое? – спросила Татьяна.
– Самое сильное – разум и знания.

Матвеич, внимательно слушавший, но казавшийся безучастным, вдруг произнёс:
– «Разум и знания» – это РаЗ… Следующий слой «Ра» – свет, «З» - замысел. Свет Замысла есть Сила.
– Как? – не поняв смысла сказанного, уточнила девушка.
– Игорь сказал о силе разума и знаний, а я вспомнил наш древний счёт, который начинался словом «РаЗ».
– Не пойму… – настаивала Татьяна.

Матвеич, видя полную неосведомлённость девушки, начал пояснять:
– Когда наш язык был более образным, то счёт начинался не словом «единица» и не «один», а словом «РаЗ», то есть Сила. Научись учиться – обретёшь разум. Разум приведёт к знаниям. РАзум и Знания дадут силу. Поэтому до того, как на нас поставили крест, обучение начиналось с умения читать образы.
– Ну, да, – усмехнувшись, сказала Татьяна, – «знание – сила».
Матвеич вздохнул и с сожалением произнёс:
– Не поняла ты меня…
– Григорий Матвеевич, я кажется чуть-чуть уловил, о чём вы… – сказал Евгений. – Вы имели в виду «РаЗ» как начало счёта и у этого начала есть расшифровка – образ. Если есть начало, значит, должно быть продолжение.
– И что-то про крест вы сказали… что на нас крест поставили. Это в каком смысле? – добавила Татьяна.
– Игорёк, чаю плесни мне, – попросил Матвеич, – а то я смотрю, тут разговор интересный начинается, до ночи хватит.

Матвеич принял протянутую ему железную кружку с дымящимся душистым напитком, поставил на нары рядом с собой и произнёс:
– Крест… разум, сила… С чего начать?
– От печки, – сказал Евгений.
– Ну, тогда… – сделав паузу, начал старик, – ответь на вопрос: человек создан по образу и подобию Божию?
– Если верить в версию Библии, то это так, если в Дарвина, то совсем не так, - ответил Евгений.
 – Но вы же про крест, спросили? Тогда слушайте… Создатель так управляет этим Миром, что время от времени рождается человек, через которого людям даётся алгоритм корректировки их развития. Что после этого происходит?..
Евгений улыбнулся заданному вопросу и предположил:
– Наверное, начинают развиваться в соответствии с полученной концепцией.
– Нет. Это было бы слишком просто. И в этом нет никакого развития. А происходит то, что вслед за этим человеком приходит другой и начинает менять принесённое учение, как ты говоришь, концепцию. Вносит в неё те изменения, которые рано или поздно заставляют человека думать, размышлять, делать выбор.
– Своего рода вирус… Как в компьютерную программу, – добавила Татьяна.
– Верно, – согласился Матвеич, – вирус. Он, этот «другой», меняет программу в какой-то части, а потом провозглашает, что им написанное свято, а он, написавший, Его посланник или наместник.
– Возможно, - согласился Евгений
– Удобная формулировка, правда? А вот мы с тобой… Вроде не дураки… и правды, и справедливости хотим. Почему Создатель с нами не говорит?.. Мы не достойны? Или, может, глухи?.. Или не способны услышать Его наставления? Или нас с тобой опять объегорили?.. Кто-то хочет заставить нас думать о нашей никчёмности и неспособности понимать, видеть и слышать Создателя. А может, это Он и посылает нам эти испытания, чтобы мы раз и навсегда научились его видеть, слышать и избегать посредников, которые могут завести куда угодно, только ни к нему.
– Ну-у-у, возможно… – ответил за всех Евгений. Татьяна и Игорь внимательно слушали старика.
– А теперь последний вопрос. Если мы по образу и подобию Всеобъемлющей и Созидающей Силы, ты хочешь, чтобы эта Сила была похожа на человека, с его плюсами и минусами?

– Хм. Интересно… – произнёс школьный учитель, – пожалуй, нет.
– Во-о-т! Ты осознаёшь, что люди как бы ни были хороши, остаются людьми, со своими плюсами и минусами. Поэтому если мы такие же, как Он, а Он такой же, как мы то-о-о…  дело табак. Значит, тут не так всё просто. Мы по образу и подобию, но всего лишь в какой-то части. Потому, что смысл нашего существования в развитии… и наша жизнь – это начало пути. А значит, мы только похожи на эту Силу в какой-то её ма-а-аленькой части.
– В какой? – спросил Евгений.
– Ну, конечно, не руками, ногами или головой. А единственное, что может нас соотносить с этой Силой – наша нематериальная часть.
– Душа?
– Нет. Не душа… Разум. Нам дана только малая часть Разума, часть, которая позволяет осознать Её – эту Силу. Осознать себя Её частью и увидеть Мир со стороны, чтобы идентифицировать себя. Этот Разум необходим, чтобы вырвать нас из Мира… из которого мы сделали только первый шаг, из животного Мира разумной материи. Нам ещё предстоит перестать быть животными и стать Человеками. Как только мы станем Человеками, нас выпустят за пределы разумной материи. То есть… за пределы Земли. Поэтому РаЗ – это Свет Замысла, а Свет Замысла – это Сила. И первое, что нужно сделать – понять, что из себя представляет эта Сила. Для чего она Создателю? Зачем ему нужен этот Мир?
– А крест?.. – напомнила Татьяна. – Почему на нас «поставили крест»?

Матвеич отхлебнул из кружки и продолжил рассуждать:
– Слушай дальше, поймёшь. Что касается креста… Многие даже не знают истоков, настоящего значения своего символа или специально скрывают, придумывая различные версии. Ведь, чтобы обмануть, спрятать истину, всего-навсего нужно огласить то, что находится на поверхности, то, что очевидно. То, что на виду… Поэтому, кто бы что ни говорил, как бы ни убеждал… Как только человек увидит своими глазами факт, событие, действие, он сразу перестаёт воспринимать сказанное и верит в то, что видит. Это основа обмана.  Все сложные мыслеформы, как бы они ни были близки к истине всегда будут проигрывать словам, основанным на визуальном доказательстве. Так и произошло с крестом. Равносторонний крест – это наш древний символ.

Игорь, наблюдая со стороны за беседой старика и двух молодых людей, опять обратил внимание на то, как Матвеич вдруг изменился и стал говорить правильно и академически стройно.
 
 – Крест – символ знаний, – продолжал старик.  – Изначально он писался всегда равносторонним. Это позже, когда его заимствовали ныне существующие религиозные течения, то начали писать с одной удлинённой стороной. Орудие пыток и казни того времени только похоже на крест, но символом знаний не является. Поэтому, кто знает смыслы, вложенные в эти знаки, различают крест и распятие. Да и потом, разве может быть символом учения или знаний орудие казни?
 
– Интересные мысли. Как-то раньше не задумывался об этом. Я слышал, равносторонний крест называют мальтийским или греческим. А что означает равносторонний крест?
– Может, и называли мальтийским или греческим. Только тогда вопрос: а что, до Мальты и Греции люди креста не знали? Я говорю о временах, когда Мальты и Греции не существовало.
– Интересно, – недоверчиво усмехнулся Игорь, – А тебе откуда известны те времена?

Матвеич потёр рукой бороду будто раздумывая, говорить дальше или нет, и, решившись, продолжил:
– То, о чём рассказываю, мне передал один старик. Жил в нашей деревне Корней Капитоныч. Мне в тот год тринадцать лет исполнилось. В начале лета клёв хороший был, я наловил харюзов на мошку, нацепил на кукан и пошёл домой… По дороге деда Корнея встретил. Он удивился моему улову и посетовал, что, мол, давно на рыбалке не был, старый стал и мошку уже не видит. Жалко стало старика, я и отдал ему весь улов, а он в знак благодарности говорит, мол, книга у него есть одна. Мол, если интересно, то может почитать её мне. Я говорю, что и сам могу… А Капитоныч ответил, что на старом языке она писана и прочту я её вряд ли. Дед попросил взять с собой друзей, кого посчитаю нужным, и вечером прийти к нему. Ну, я так и сделал. Со мной пришли ещё трое. Дед Корней вынес книгу, сел на чурку перед домом, мы на землю, и он начал читать. Рассказ шёл о некоем народе Себора, который в результате потопа покинул родные места.

Игоря будто обожгло кипятком, когда он услышал название народа. В голове мгновенно смешалось всё – его сны и реальность сегодняшнего дня. Он хотел было что-то спросить, но слова будто застряли в горле.

А старик продолжал:
– В той книге было много незнакомых слов, названий, имен. Моим друзьям стало неинтересно, и они быстро ушли. Я остался один. Дед спросил, мол, почему я не ухожу. Ответил ему, что хочу услышать, что было дальше. В общем, зачастил я к деду Корнею, и он прочитал эту книгу от корки до корки. Потом ещё сам много рассказывал. О тех древних временах, что были изложены в писании.
– А как книга называлась? Что это была за книга? – проглотив ком в горле, спросил Игорь.
– Ну, книга в кожаном переплёте из телячьей шкуры, страницы тоже кожаные, скорее, из шкуры козла. Размером, приличная такая… сантиметров пятьдесят на семьдесят, почти чёрная от времени. На обложке… выдавлено «13».
– Тринадцать? – с интересом спросила Татьяна.
Матвеич улыбнулся тому, что заинтриговал собеседников, но здесь же добавил:
– Сила истока стихий. Это цифры так читаются.
Евгений усмехнулся:
– Цифры можно читать?
– Так я ж с этого начал. РаЗ… Уловил?
– То есть цифры кроме привычного математического значения имеют ещё какое-то?
– Ну, да, – произнёс Матвеич, будто удивляясь неосведомлённости собеседника. – РаЗ – это Свет Замысла. Свет Замысла есть Сила. То есть РаЗ – это Сила.
«2» – это Союз, Свет Замысла, объединённый с разумом человека.
«3» – это Исток, движение, взаимодействие. Свет Замысла, дающий знания разуму человека.
«4» – это Стихии. Свет Замысла, дающий знания разуму человека, рождает мысли, способные понять стихии. 
 «5» – это Работа, действие созидания, движение.
«6» – Знания, информация.
«7» – Переход, смерть.
«8» – Бесконечность, пространство.
«9» – Жизнь, урок.
«0» – Вселенная.

– Прикольно, – заметил Евгений. – А где сейчас эта книга?
– У меня, – спокойно ответил Матвеич. – Дед Корней, когда занемог, книгу передал мне и сказал, что теперь я буду её хранить. Говорит: «Храни книгу и всё то, что я тебе рассказал».
– А что ещё в книге есть? – спросил Игорь
– Да много чего. Всё сразу и не расскажешь.
– Взглянуть бы на неё, почитать, – подхватила с интересом Татьяна.
– Взглянуть, пожалуй… а читает её может только Хранитель, – Матвеич, тяжело вздохнул и продолжил. – А я вот состарился, а кому её прочитать, так и не нашёл.
– Прочти мне, – вызвался Игорь.
– Нет. Ты старый уже. Тот, кому её читают, будет Хранителем, и ему не должно быть больше тринадцати лет.
– Ну, а смысл-то в чём? Зачем её хранить? – спросил чуть удивлённо Евгений.
– Ну да, – продолжил Игорь. – Если там есть настоящие знания, эту книгу нужно отдать людям.
– За книгой должен прийти человек. Кто он, я знаю, но это не ты, – ответил Матвеич.
– Ух… – с лёгкой усмешкой произнёс Игорь. –  Строго как!
– Я думал, по роду книгу передам, – посетовал Матвеич. – Сыновьям. Ан нет… Ни один не смог её до конца прослушать. Оказывается, здесь Род бессилен. Глубокие знания передаются тому, кто к ним готов. А род всего лишь воспитатель. Среда, в которой Жива получает необходимые знания и первоначальный опыт, чтобы развиваться дальше.
– Жива – это Сущность? – спросила Татьяна.
– Можно и так сказать, – почесав затылок, ответил старик. – Я называю, как привык, по-своему. Жива – это то, чем человек является, его суть в мире Светлой Нави. 
– Да, – с интересом проговорил Игорь, – заинтриговал.

Он задавал вопросы старику не случайно. Опыт, накопленный во время работы, и знания, полученные от Волохов, подсказывали, что перед ним не случайный человек, и это в нём, как в опытном опере, пробудило ещё больший интерес:
– Так что там о древних временах было написано? – спросил Игорь.
- Написано?.. – повторил Матвеич. – Написано, что, когда на севере воды Тёплого моря стали холодными, изменился климат на Земле. Наш народ Себора, спасаясь от воды, которую несла река Две Сестры и река Мать, оставил свою землю. Понимая масштаб катастрофы, пришедшей на планету, и предвидя грядущие события, духовные наставники, приняли решение разделить Себора на две части. Первые пошли на юг, чтобы там за горами Химоват, среди молодого зарождавшегося народа, сохранить свои знания. Вторая часть – воины пошли на запад остановить народ Регах, чтобы сохранить богатую землю Себора для будущих поколений, когда она вновь станет пригодной для жизни.

Слова старика ошарашили Игоря. Матвеич повторил события точь-в-точь, что он видел во сне. Игорь старался не подавать вида и, лишь слегка усмехнувшись, сказал:
  – Звучит забавно, но интересно. Давай разберемся. Это предание о каком народе и о какой земле?
– Народ Себора – это мы, славяне. Славянами нас прозвали позже… а мы себя всегда называли Себора. Нашим именем и землю назвали – Себория, сейчас звучит как Сибирь.
– Первый раз слышу о таком народе, – сказал Игорь.
– Твоё незнание не приближает тебя к истине, – парировал старик.
– Не обижайся, Матвеич, но звучит эта история как сказка, – опять с долей сарказма ответил Игорь, а про себя подумал: «Чертовщина какая-то, он рассказывает мой сон».

– Сказка? – парировал Матвеич. – Это из сегодняшней истории сказку сделали и переврали на десять раз. Для чего, я думаю, ты понимаешь. А у меня нет причины тебя обманывать, и убеждать тоже нет причины.  Хочешь верь, хочешь не верь.
– Ладно, за окном дождь, день длинный, а твоя история мне нравится, –   сказал Игорь. – С землёй я понял – это Сибирь. Народ Себора – это славяне. Тёплое море на севере… Реки… Мать и ещё какая-то – это где?
– Тебе на старославянском, как мне дед Корней рассказывал, или перевести? – усмехнулся Матвеич.
– Желательно с переводом.
– Предания, которые поведал дед Корней, я до поры до времени нёс в себе, но всегда пытался привязать их к настоящему времени. И тут – не было бы счастья, да несчастье помогло, к нам протянули интернет. Забавная штука. Этот страшный и непонятный аппарат – компьютер, я купил сразу, когда понял, что он мне нужен. Соседку, училку из школы, пригласил, она там компьютеры преподаёт. Соседка и показала, как этим зверем управлять. Потихоньку разобрался. Ничего сложного. Обезьянья работа. Запоминай, какие кнопки в каком случае давить, и вся наука. Слов, конечно, незнакомых много, но это не беда, было бы желание, а запомнить их можно. Так вот!.. Всё, что мне было известно, я начал искать в этой шайтан-машине и многое нашёл. По крайней мере, как-то худо-бедно связал с сегодняшними названиями и понятиями то, что было изложено в книге. Река Две Сестры – это Обь, река Мать – это Енисей. Тёплое море на севере, как рассказывал мне прадед, было пресным. По какой-то причине остыло. Что-то грело его. Может, вулкан какой.
– Под Сибирью огромный океан горячей воды, – дополнил Евгений. – Может, это море или просто огромное озеро подпитывалось горячей водой оттуда, из-под земли?
– Может, и так, – согласился Матвеич.
– А горы Химоват, я так понимаю – это комплекс горных массивов Алтайских гор, Тянь-Шаня, Тибетских и Гималаев, – уточнил Игорь.
– Верно, – подтвердил старик. – Много людей погибло в горах во время этого перехода. Погиб сам Мудрец А-Лей – тот, что вел народ на юг, и его жена Лея.

Игорь, хотел было спросить, но не смог. Его сознание сковала волна совпадений – рассказа Матвеича и его снов.

Ситуацию спас Евгений, которого тоже заинтриговал рассказ старика, и он продолжил рассуждение:
– Вы сказали, Алей? Это же название нашей реки. Я родился в деревне, где она тоже протекает. Когда родители переехали в город, в деревне, где мы жили, остались дед с бабулей. Каждое лето я проводил у них, – в голосе Евгения послышались нотки умиления и грусти. – В жаркие дни ребетня со всей деревни собиралась и не вылезала из воды целыми днями. Я всегда думал, почему наша река носит такое название. Спрашивал и у матери с отцом, и у бабули с дедом. Все пожимали плечами, только бабуля сказала, что вроде был такой воин, когда он погиб, то его похоронили на берегу реки. С тех пор Алей называют Алеем.
– Вообще его звали Лей.  «Животворящая сила вселенной в семени», так переводится его имя, – поправил старик. - Приставка «А» появилась, когда он остался единственным Мудрецом и спас свой народ от катастрофы.
– Бли-ин, как интересно. Я аж вся чешусь, – смеясь, сказала Татьяна. – У меня столько вопросов. А что было дальше в той книге? И ещё вопрос – откуда вы знаете тот язык, с которого перевели имя А-Лея.
– Ну, что, Матвеич? Попался на зуб журналисту, – в унисон Татьяне засмеялся Евгений.

– Дальше?.. – Матвеич начал с вопроса. – Дальше духовные наставники повели Себора на юг к молодому народу… Я думаю, это была Индия, где и оставили Веды, – задумчиво проговорил Матвеич, дополняя сказанное. В книге нет названия страны, куда они шли, только указание «молодой народ». А воины Себора пошли на запад остановить народ Регах. Что касается имени, никакой сложности с переводом нет. Наш древний язык был образный. Он строился не на складывании звуков в слова, чтобы передать образы, а наоборот – звуки сразу являлись образом.
– Ну, например!.. – продолжала наступать девушка, проверяя старика.
– Например, костёр, – Матвеич указал рукой на угли в печи. КА – это сила, которой управляет человек, или сила, побуждаемая человеком. СТ – основание, твердь, материя. Тёр – перерождение, переход, смена состояния.
– Ты смотри… сходится, – заметил Евгений. – Огонь – это химическая реакция, переход материи в тепловую энергию. Танюш, мы постоянно сбиваем Григория Матвеича с основного рассказа. Давай продолжим… Григорий Матвеевич, а кто повёл воинов к народу… Как его?..

– Регах, – напомнил Матвеич. – Воинов вёл Тарах и его жена Тара. Был и ещё один отряд воинов, тех, что ушли на север освободить воду. Точнее, это были две небольшие группы, которые, шли параллельно, страхуя друг друга, и несли смертоносный груз. Их вели воины Нумга и Варнак.
– А что это был за груз? – поинтересовалась Татьяна.
– В книге сказано только, что это была сила, создающая материю.
– Наверное, что-то типа нашей атомной?.. – предположила девушка.
– Возможно… – пожал плечами Матвеич.

– Что значит освободить воду? – спросил Евгений.
– Не знаю. Говорю, как было мне передано.
– Интересно… Между Уральским хребтом и плато Путорана когда-то было пресное море, – продолжал рассуждение Евгений. – Освободить воду… Возможно, они сделали что-то, что заставило воду уйти. А что в книге говорится об этом? – спросил он Матвеича.
– Говорится, что Земля вздрогнула. Вода начала уходить, но потом вернулась огромной волной. Остались живы только те, кто успел уйти в горы. Больше ничего. Видимо, Нумга и Варнак сделали, что должны были сделать.
– Ага. С этим понятно… Вторая группа, те, что пошли на запад, вероятно, шли в европейскую часть материка, – продолжал рассуждать учитель. – Интересно, как далеко они продвинулись? А Регах – это что за народ?
– Это Тёмные, из которых сейчас растят Европейскую цивилизацию, – пояснил Матвеич.
– Та-а-ак… Есть над чем подумать. Хотя похоже на сказку, – улыбаясь и рассуждая вслух, заключил Евгений.
– Я заметила, что жён А- Лея и Тараха звали созвучно их именам – Лея и Тара.
– Да, – согласился Матвеич, – это ещё с тех времён пошло… Выходя замуж, девушка брала имя мужа. И всем было понятно, чья она половинка.

Евгений широко улыбнулся и дополнил:
– Видимо, эта традиция у нас жива до сих пор, когда девушка берёт фамилию мужа. – Потом, посмотрев на Татьяну, с напускной важностью спросил: – Готовы ли вы, девушка, стать Евгенией?
Поправив причёску, Татьяна лукаво посмотрела на молодого человека и ответила:
– Если это предложение, я согласна.
Все дружно засмеялись, а Татьяна с лёгким оттенком иронии добавила, будто закрепляя акт помолвки:
– Я, конечно, уже привыкла быть Татьяной, но, если вопрос стоит так остро…  Я готова быть вашей половинкой.
Они ещё несколько минут шутили, подкалывая друг друга. Хотя шутили в основном Евгений и Татьяна. Матвеич, наблюдая за игрой слов молодых людей, часто расплывался в улыбке, иногда посмеивался вместе с ними.
Безучастным оставался только Игорь. Слушая дурачества молодых людей, он иногда выдавливал из себя улыбку, но только для того, чтобы никто не заметил смену его настроения, точнее сказать, озадаченность услышанным.

Когда запас шуток закончился, Евгений спросил:
– Григорий Матвеич, ты что-то там ещё говорили про крест. О переселении народов тоже интересно, но к нему вернёмся позже.  А то тему с крестом забудем. Ты сказал, что изначально крест всегда писался равносторонним?
– Вообще правильно говорить ХРЕС – сила, движущая судьбу, Замысел. Это символ равновесия жизни. Нижняя часть до горизонтального перекрестья – это прошлое. Верхняя – это будущее.
– Постойте!.. – перебил Евгений – будущее вариативно, оно не может быть равно прошлому.
– Прошлое – это череда событий, определяющих настоящее и будущее. Прошлое уже состоялось, поэтому оно линейно направлено. Независимо от того, знаем мы его или нет, оно определяет настоящее, в котором мы находимся. Настоящее символизирует горизонтальное перекрестье. Оно состоит из двух равных частей, тёмной и светлой. Вращаясь относительно друг друга, они ткут тело настоящего. Это вращение двух сил вокруг вектора, заданного прошлым, создаёт будущее. Будущее хоть и имеет вариативность, но зависит от паритета сил настоящего, создаваемого его разными потенциалами, в векторе, заданном прошлым. Поэтому будущее при своей вариативности сохраняет относительную линейность по отношению к прошлому. То есть будущее не возникает из ничего. Оно не хаотично и не непредсказуемо. В Разумной Яви оно зависит от свободы воли и выбора людей, но основывается на прошлом опыте. Вот почему прошлое знать необходимо. Причём, чем меньше искажены знания о прошлом, тем короче путь к Замыслу Создателя. И вот почему крест (хрес) равносторонний.

Когда старик закончил своё рассуждение, Игорь, до этого момента молчавший сказал:
– Прошлое знать необходимо, чтобы не повторять его ошибки в будущем. Матвеич, когда ты вот так академически начинаешь рассуждать, ловлю себя на мысли, что я искал проводника, а нашёл странствующего философа.
– Да?.. Академически… А я думал, так просто балабоню… – и старик широко, но лукаво улыбнулся.
– Ладно, – сказал Евгений, перехватив инициативу, и задал следующий вопрос: – Если горизонтальная часть вращается, то это как-бы-ы… не совсем тот самый статический равносторонний крест.
– Юла, – ответил Матвеич. – А равносторонний крест – это её схематическое изображение.
– Боковая проекция, – уточнил Игорь.
– Вот… точно, проекция. Умеешь умное слово быстро найти. Юла, – ещё раз повторил Матвеич, – или, по-другому, жизнь.  – Её вращение стабильно до тех пор, пока разность потенциалов развития тёмного и светлого находится во взаимодействии. Как только взаимодействие переходит в противостояние, паритет сил нарушается, и Юла может опрокинуться.
Игорь продолжил рассуждение старика:
– Другими словами, под Юлой можно понимать нашу планету. Материальная составляющая управляется через тонкий план, Навь. Как только разность потенциалов темного и светлого достигнет пика, система на тонком плане разбалансируется, и планета совершит кувырок. Как и было уже несколько раз…
– Смотрю, дошло, – улыбнулся старик.
– То есть очищающая катастрофа неизбежна? – спросил Игорь.
– Да… может и так быть. Посмотрим, насколько у нас ума хватит. Но это ещё не всё… – продолжил старик. – У равностороннего креста есть ещё и третий слой смысловой нагрузки.

Произнеся эти слова, старик замолчал, будто пытаясь понять, интересно сказанное его спутникам или нет.
– Та-а-к… дальше – больше, – с лёгкой улыбкой нескрываемого любопытства произнёс Евгений. – Матвеич, ты прям кладезь тайных знаний. Не томи, рассказывай…
– Четыре перекрестья – это четыре составляющие познания мира. Нижняя, прошлое – это информация. Две поперечные, настоящее – это мера и материя. Мера, извлечённая из прошлого, ткёт материю Яви, то есть настоящего, на основании полученного опыта. Верхняя часть, будущее – есть обретение нравственности через информацию, меру и материю.
 Когда старик закончил говорить, Игорь неожиданно для всех захлопал в ладоши и произнёс:
– Слушай, обалдеть! Просто-то как, но как точно…

Рассказ Матвеича и его необычный взгляд на мироустройство были настолько неожиданны, что молодые люди, задавая ему вопросы, открывали для себя новый Мир, наполненный энергиями, живыми пространствами, разумными силами, управляющими всем этим Мирозданием. Они, перебивая друг друга, задавали старику вопросы и с упоением слушали на них ответы.
Игорь тоже слушал старика, часто улыбался, оценивая любопытство молодой пары, но больше всего был поражён тем, насколько его сны совпадали с историями Матвеича. Имея опыт общения с Волохами, Игорь понимал, что этот таёжный охотник встретился ему не случайно. Являясь человеком наблюдательным, он не оставил без внимания тот факт, что старик   после обычной, незамысловатой манеры рассуждать вдруг начинал говорить академически стройно и последовательно.
Он вспомнил чуть с лукавинкой взгляд Светослава, когда тот провожал его в тайгу, и слова о том, что тайга лечит душу и открывает путь знаниям.
«Что это? Стечение обстоятельств или промысел?.. Они знали, что так будет, или устроили это сами?» – задавал себе вопросы Игорь, стараясь разобраться в происходящем.

Беседа в зимовье продолжалась до наступления темноты.
Свинцовые тучи, зависшие над горами, изливались непрекращающимся дождём, будто умывая землю после долгого зимнего забвения.
Тайга, обычно наполненная звуками пенья птиц, казалась пустой. Всё стихло в ожидании лучшей погоды.
Наконец неяркий, жёлтый свет в окне зимовья погас, и Светослав, стоявший под раскидистыми лапами большого кедра, произнёс:
– Вроде угомонились.
Он похлопал коня по крутой шее и негромко сказал:
– Чингиз, остаёшься за старшего, охраняй хозяина, а я тоже пойду… Отдохну.

Глава 15.
Сушилка

Вдалеке, сквозь деревья, мелькнул свет костра, подсказывая Светославу дорогу.
Грот, в котором обосновались Волохи, был расположен в узком ущелье. Его отвесные склоны, как каменные стены гигантского замка, растрескавшиеся от времени, в свете пляшущих языков пламени напоминали кладку древнего зодчего, воздвигнувшего это монументальное сооружение. Стены «замка» величественно поднимались вверх, где по какой-то причине отсутствовала крыша.
Подойдя поближе, Светослав рассмотрел фигуру Крода, сидевшего лицом к входу. Волох что-то строгал ножом, и казалось, не замечал его приближения.
Наконец, не отрывая глаз от своего рукоделия, он произнёс:
– Тихо ходишь. Привычка охотника?..
Светослав улыбнулся замечанию:
– Само как-то получается.
– Как Матвеич и его гости?..
– Всё хорошо. Матвеич молодец, не ошиблись мы в выборе. Я Хранителей всяких видел… А он въедливый, дотошный, пытается осмыслить то, что ему вручили. Осмыслить и понять, связать с сегодняшним днём. При этом не искажает сути.
– А как с ним Игорь?..
– Игорь парень неглупый и уже понял, что старик встретился ему не случайно. Но… скоропалительных выводов не делает, пытается разобраться.
Слушай, меня удивил один факт. Я должен был Игорю во сне раскрыть нашу настоящую историю и, когда вошёл в его сон, мы провалились в реальность того времени…
Крод, увлечённый резьбой по дереву, вдруг поднял голову:
– Опиши.
– Не было ничего иллюзорного, что бы говорило, что это сон. Всё виделось как наяву. Мне не нужно было ничего делать. События, о которых я хотел рассказать, происходили сами собой… Я только иногда подсказывал.
– Как заканчивались сны?
– Нас обоих просто выталкивало в Явь.
– А вот это уже интересно… и, похоже, по моей части. Где-то рядом родовой камень.
– А ты понимаешь, что это значит?.. – улыбнулся Светослав.
– Я-то понимаю… – ответил Крод и ножом, который держал в руке, почесал затылок. – В следующий раз пойдём вместе… – Он немного задумался и продолжил: – У меня тоже есть новость. Посмотрел паренька, который ходит здесь шакалит. Похоже, между ним и Матвеичем скоро кармический узел завяжется, и решение принимать Матвеичу.
– То, что это «чудо» здесь бродит кругами, я видел. Он от людей прячется… Изнасиловал и убил девушку в той деревне, где Матвеич живёт.  Старик его тоже чувствует. Мне пока некогда было его смотреть. Это точно узел?..
– Точнее некуда.
– Неожиданная новость… А как вышло-то?
– Да был у них в деревне прецедент. Матвеич ночью с охоты возвращался, а этот… почему-то его все Василёк зовут, зажал девчонку в кустах и насилует. Матвеич его тогда отходил прикладом ружья и чуть не застрелил. Ну, в сердцах сказал, что, мол, будь моя воля, я б таких, как ты, сучёнок, в колыбели душил. Тот ему при девчонке, мол, ну давай, души, пердун старый, ни духу, ни сил не хватит. Матвеич вскинул ружьё, да хорошо девчонка на руке повисла, а то бы мы этого Хранителя, где-нибудь на зоне искали. А так… мочку уха ему жаканом отстрелил, и всё. Василёк с тех пор на время затихарился. Девчонка, понятное дело, молчала, ну и Матвеич тоже.
– Ты смотри, гадёныш какой! Видать, та наука на пользу не пошла, – сурово сказал Светослав.
– Всё это так. Но… Хранитель объявил ему, а тот не понял и продолжил. Теперь Хранителю это выполнять.
– Да-да, я знаю. Не было печали!.. – Ты насколько погоду испортил?
– На три дня, как условились.

Светослав сел на бревно рядом с Кродом. Погрев ладони у костра, он приложил их к лицу так, чтобы закрыть глаза.
Через минуту Волох объявил:
– Это будет у сушилки, через пять дней.
– У какой сушилки?
– Здесь так место называют, где охотники мясо сушат.
– И что будем делать? – спросил Крод.
– Что будем делать, что будем делать… Наблюдать будем. Вмешиваться нам нельзя.
– А если не в пользу Матвеича?
– Без если, – жёстко отрезал Светослав. – Есть ещё одна новость: этим Васильком Нежить рулит. Подселенец. Ладно, давай спать, мне ещё нелёгкий сон предстоит.

***
Уже второй день светило и жарило весеннее солнце, а ветер разгонял его тепло во все пределы. То, что ещё вчера, казалось, никогда не высохнет, сегодня уже было свободно от лишней влаги.

Под огромным кедром, росшем рядом с зимовьем, Матвеич вычёсывал спину Чингизу, тот довольно щурился и иногда потряхивал головой, отгоняя назойливых мух.
– Уже который раз вижу, как вы это делаете, прежде чем надеть седло, –сказала подошедшая Татьяна. – Это вы грязь убираете?
– Соринки всякие убираю, – Матвеич взял пальцами одну из хвоин, лежавшую на спине коня, – попадёт вот такая… или, ещё хуже, репей, под потник и  спину коню натрёт. А натрёт, тогда всё, отъездились… заживать долго будет.
– А-а-а, – усмехнувшись, протянула Татьяна, – а я подумала, чтобы чистый был. Григорий Матвеич, а меня с собой возьмёте? – она спросила, лукаво прищурив один глаз. – Я буду быстро идти.
– Ну, а почему не взять… – проговорил старик, набрасывая седло на спину коня. – Тут недалеко, километра полтора всего. Только пойду я, а ты на коне поедешь.
– Ура-а-а, – тихонько прокричала Татьяна, от радости прихлопывая в ладоши. – А вам не тяжело будет пешком?..
– Полтора километра-то? Неужели я так плохо выгляжу?
– Нет, выглядите вы замечательно. Я бы никогда не подумала, что вам больше восьмидесяти лет.
– Я буду идти впереди, а ты на Чингизе за мной поедешь. А Евгений где?..
– Они с Игорем пошли эту штуку ремонтировать… Как её?.. Про которую, вы им вчера рассказывали.
– Лабаз.
– Да, лабаз! Мне это неинтересно… И я решила с вами попросится поехать.
– Садись на коня, – скомандовал старик.

Чингиз шел, тяжело стуча копытами по тропе. Время от времени его нога попадала на торчащие из земли камни, и тогда раздавался громкий цокот и гул, уходящий, куда-то глубоко в землю.

– А зачем вам эта длинная штука, с крючком, – спросила Татьяна, имея в виду палку, которую Матвеич сейчас использовал как посох.
– Медведе;й гонять будем, – ответил старик, и по его интонации было не понятно, шутит он или говорит правду.
– Что, серьёзно? – удивлённо протянула девушка.
– Да шучу, конечно. Крючок это, чтобы мясо снимать… Проволока на которой мясо висит, высоко подвязана, вот я и взял палку подлиннее.
– А почему сушилка так далеко? Может, рядом с зимовьем было бы удобнее?
– Сушилка – это проход в скале, – шагая не спеша, объяснял Матвеич. – Раньше, видать, пещерой была, но потом часть скалы обрушилась, и остался такой… как будто небольшой тоннель. Там ветер всегда дует, поэтому мясо быстро сохнет. Мух нет, птицы не залетают, звери не трогают.
– А звери почему не трогают?
– Подвешено высоко – мелкий зверь не достаёт. Залезть не может, потому что стены каменные. Чтоб медведь не подходил, бросаю какую-нибудь тряпку вонючую, чтоб человеком пахло, или огонь развожу. Сейчас уже еды много… медведю поесть хватает, поэтому на рожон он не полезет, если не больной какой или старый, что добыть еду не может.
– А если вот такой и попадётся… больной и старый? – обеспокоенно спросила девушка.
– А мы его тогда за хвост и палкой … – смеясь, сказал Матвеич, потрясая в руке своим орудием, на конце которого был прилажен крючок из стальной проволоки.
– Так всё-таки палка для медведей? – обеспокоенно сказала Татьяна, подражая старику в манере говорить.
Матвеич искренне засмеялся и, успокаивая спутницу, пояснил:
– Да шуткую я… На такой случай у меня ружьё за плечами. Ни медведь, ни беспредельная морда – росомаха, нам не страшны. Не переживай. Отобьёмся. А вон уже и сушилку видать, – сообщил старик.

Присмотревшись, Татьяна увидела в скальном массиве довольно большой проход. Скрытый от посторонних глаз кронами деревьев, он действительно напоминал вход в пещеру и наверняка таковым когда-то был, но сейчас сквозь него проглядывало голубое небо, что подтверждало рассказ старика и подсказывало, что на противоположном конце, скорее всего, пропасть.
Когда подъехали ближе, Татьяна, оценив, сушилку, сказала:
– Когда вы рассказывали, я представляла длинный, длинный тоннель пещеры, а он всего метров десять будет.
– Нам хватит, – ответил старик.

Копыта коня зацокали по каменному основанию тоннеля. Гулкий звук шагов, эхом отражаясь от каменных стен, ветром уносился в пропасть, куда выходил противоположный конец природного сооружения.  Ветер дул здесь как в трубе, унося звуки и запахи.
Войдя в полумрак сушилки, Матвеич остановился:
– Вот и прибыли, слезай, внучка.

В одно мгновение он увидел, как Чингиз резко дёрнул назад, вставая на дыбы. Чтобы девушка не упала, Матвеич кинулся к ней.
Удар по голове был нанесён так неожиданно, что старик, не успев сообразить, что произошло, потерял сознание и рухнул на каменное основание.

Сознание возвращалось медленно. Что-то тёплое и мягкое касалось его лица. С большим трудом он приоткрыл глаза. Первое, что смутно смог разглядеть – морду коня. Чингиз осторожно и заботливо касался своими толстыми губами лица старика.
Сильная боль в затылке саднила и, передаваясь ниже, обездвиживала тело. Крик девушки, зовущей на помощь, наполнял пространство тоннеля и резал слух.
С трудом Матвеич повернул голову. В проёме тоннеля был виден силуэт мужчины, под которым, извиваясь всем телом, билась и кричала Татьяна. Лёжа на спине, превозмогая боль, старик пошарил вокруг. Ружья не было. Под руку попалась только палка. Та самая палка с крючком…
«Василёк… подонок», – пронеслось в голове старого охотника.
Он сжал палку в своей руке. Было понятно, что в таком состоянии ему будет трудно справиться с молодым и крепким парнем. Нужно было что-то придумать…
 
Чингиз своим массивным телом отгораживал старика, но ему была хорошо видна спина Василька и голые ноги Татьяны.
Решение пришло мгновенно.
– Эй!.. Ублюдок!.. – что было сил прохрипел Матвеич.
Василёк от неожиданного окрика вздрогнул и резко обернулся.
– А-а-а! Ты ещё живой, пердун старый! – прохрипел разгорячённый борьбой с девушкой Василёк. Он вскочил, надёрнул приспущенные штаны и, трясясь словно в лихорадке, проговорил:
– Вот сейчас-то и поквитаемся. Помнишь моё ухо?.. Я тебе за него башку снесу.
Василёк поднял рядом лежавшее ружьё, то, что забрал у Матвеича, взвёл курок и вскинул его. Раздался сухой, негромкий щелчок.
– Осечка, везёт тебе, падаль.

Он вновь вскинул ружьё.
Татьяна, всхлипывая, отползла в сторону, прикрывая руками девичий стыд. Видя, как Василёк второй раз вскидывает ружьё, она закрыла уши ладошками.
Боёк вновь сухо ударил по капсюлю. Выстрела опять не последовало.
– Что такое? – спросил сам себя насильник.
Трясущимися руками он переломил ружьё. В стволе блестела латунная гильза патрона.
– Тупой ты… вот что такое, – прохрипел старик.
– Ах ты, сука старая! – отбросив ружьё в сторону, Василёк кинулся на Матвеича.
Собрав последние силы, старик палкой, которую сжимал в руке, снизу вверх ударил Чингиза между ног.

Краем глаза конь увидел движение сзади, и, взревев от дикой боли, так влепил копытами нападавшему,  что тот, отлетев как футбольный мяч, ударился о стену тоннеля и от неё рикошетом полетел в пропасть.

Цепляясь за жизнь, насильник всё же успел ухватиться за каменный выступ обрыва. Болтая ногами, он тщетно пытался найти опору. Вися на кончиках пальцев, перебирая скользящими руками, ломал себе ногти.
– Чувствуешь, как смерть близко?.. – проговорил Матвеич.
 
Шатаясь, старик стоял и наблюдал, как Василёк цеплялся за жизнь.
– Помнишь, сучёнок, как я тебя, с той девчонки снял? А я ведь предупреждал… Жаль, что не пристрелил тогда... Сколько бы судеб спас…
– Дай руку, – с перекошенным лицом крикнул он старику
– А она потом руки на себя наложила…– продолжал Матвеич.
Старик молча наблюдал, как Василёк скребёт о камень руками, раздирая в кровь пальцы.
– Скажи, ублюдок…  – проговорил старик, – а соседка моя, Ленка… тоже тебя просила пощадить её. Не убивать.
– Какая Ленка? – начал всхлипывать Василёк.
– Что память отшибло? Соседка мая, Леночка… Вспоминаешь?.. Как ты её изнасиловал… убил, а потом тело в Ануй сбросил! – сухо сказал старик.
– Дай руку, Матвеич! – чувствуя свою неминуемую гибель, уже плача начал умолять насильник.
– Говори, сука! – Матвеич тупым концом палки, которую так и не выпустил из рук, надавил Васильку на пальцы.
– Да, я! Я всё расскажу! Дай руку!.. дядь Гриш!
Матвеич упёршись в камень ногой, за который цеплялся насильник, протянул ему ладонь.
Ухватившись за неё, Василёк было подтянулся, чтобы вылезти, но Матвеич не стал ему помогать и снова сухо произнёс:
– Рассказывай, мразь, не то полетишь сейчас…
– Чего рассказывать!.. – брызгая соплями и слезами, всхлипывая, кричал Василёк. – Я пришёл к ней домой, хотел по-хорошему, мол я один и ты одна. Она говорит, дома сын спит, не надо дома. Пошли к речке. Когда всё сделали, она смеяться надомной стала. Мол, член у тебя маленький, никчёмный. Потом упала в Ануй, и её унесло течением.
– Правду говори, сука!.. – тряхнул рукой Старик.
– Ну, да, да… Взял я её силой, в сенях…  дома сын её  Лёшка… спал. А, когда она сказала, что заявит ментам и начала надомной смеяться, я её хотел заткнуть, и получилось так, что задушил. А, потом… Потом в Ануй сбросил.
– Матвеич, не помогай ему, - услышал старик окрик Татьяны, подошедшей сзади. 

Девушка всё это время, стоя чуть в стороне, наблюдала за происходящим и слушала разговор Матвеича с Васильком.
– Это же нелюдь! Он уже столько судеб искалечил!..
 
Матвеич, оглянулся на девушку. Она стояла с растрёпанными волосами, разбитым лицом и держала руками спадавшие разорванные, спортивные штаны.
Старик, посмотрел в глаза насильника, на его перекошенное от ужаса лицо и разжал свою руку. Пальцы Василька, сочившиеся кровью, медленно соскользывали...
- А-а-а!.. Матвеи-и-ич! Прости меня-а-а!.. Не-е-ет… - кричал насильник.
- Сдохни мразь, - чуть слышно, сквозь зубы, процедил старик.

Крик Василька, улетавшего в пропасть, оборвался глухим ударом о камни.
Татьяна закрыла лицо руками и зарыдала:
– Мразь, мразь, мразь…
– Ну, ну, ну, внучка… Не плачь, – Матвеич прижал девушку к себе и, поглаживая по голове рукой, увидел палку с крючком, сказал: – Я ж говорил… отобьёмся.

Пока Игорь осматривал рану Матвеича, Евгений обрабатывал ссадины своей девушки.
– Слушай, Матвеич, здесь шить надо, рана большая, – закончив осмотр, сообщил Игорь.
– Нитки у меня есть и иголка тоже, – ответил Матвеич, – плохо спирта нет, но можно прокипятить…
– У меня всё есть, и нитки специальные, и игла, – отреагировал Игорь. – Я просто сообщаю, тут другого выхода нет… Иначе рана развалится, и шансов занести туда грязь будет больше.
– Если всё есть, тем более шей.
– Анестезии нет, – предупредил Игорь.
– Не пугай… шей уже.

Игорь принялся за работу: выстриг вокруг раны тёмные с сединой волосы, обработал дезраствором кожу и начал накладывать швы.
– Я смотрю, вы прям подготовленный человек, – наблюдая за Игорем, с удивлением сказала Татьяна. – Вы где-то учились этому? И аптечка у вас укомплектованная, и работаете ловко.
– Ну… – начал объяснять Игорь, но прервался, чтобы промокнуть выступившую из раны кровь. – В армии, в лазарете помогал, там и научился, – соврал он экспромтом, – насмотрелся всякого… с тех пор и укомплектовываю аптечку на все случаи жизни.

Через несколько минут работы над раной сообщил:
– Готово… Дренаж тоже поставил, завтра проверю. Ну, а теперь, – сказал он, обращаясь к Матвеичу и Татьяне, – с самого начала, подробно и по порядку…

Игорь и Евгений слушали молча, с вытянутыми лицами, а Татьяна и Матвеич рассказывали, дополняя и поправляя, друг друга.
Когда рассказ был закончен, Игорь спросил:
– Василёк – это тот самый, про которого мужики в лесосеке рассказывали?
– Да, он… гадёныш.
– А почему у него ружьё не выстрелило?
– На этом промысловом ружье есть переводчик огня на верхний и на нижний ствол. Когда по тайге хожу, особенно на крупного зверя, я пулевой патрон, двадцать восьмого калибра, в нижний ствол загоняю, а переводчик ставлю на верхний.
– Зачем?
– Ружьё курковое, когда лазаешь по кустам, зацепишься курком за ветку и может произойти случайный выстрел, а когда переводчик огня стоит на пустом стволе, выстрела не будет. Я знал, что Василёк в оружии ни бельмеса… а тем более в таком старом экземпляре. Понимал, что в горячке он не сообразит поставить переводчик в нужное положение. Василёк был несдержанный малый, поэтому было не трудно догадаться, что, когда не сможет выстрелить, он бросится на меня. Так и произошло… Ну, а потом Чингиз и… его одно яйцо сделали своё дело.
– Какое яйцо? – недоумённо спросил Евгений.
– У Чингиза смолоду одно яйцо. Было время, я его хотел мерином сделать, чтобы поспокойнее был. С холощённым конем хлопот меньше. Три раза его валяли. Одно яичко сразу вырезали, а второе он куда-то прятал… утягивал. И во второй и в третий раз не нашли. Я после этого сказал мужикам: хватит животину мучить. Так он и ходит теперь с одним яйцом… жеребцует. Вот это яичко, Танюша, нас с тобой и спасло сегодня. Если б не конь, Василёк бы меня добил, ну, а дальше… Сама понимаешь.
– М-да… история! – заключил Игорь. – Он так теперь в пропасти и лежит?
– Ну да, – ответил Матвеич. – А куда он девается? Всё… отбегался. Жил как животное, сдох как собака.
Евгений, прижимая к себе Татьяну, сидевшую рядом, сказал:
– Хорошо, что мы вас встретили… Что этот урод ничего не успел сделать, ни в первый, ни во второй раз.
– В тот раз, когда Василёк спёр у вас рюкзаки, он не стал нападать потому, – пояснил Матвеич, – что ослаб от голода. Ваши харчи ему здорово помогли. По всей видимости, после того как спёр рюкзаки, наблюдал за вами. Думаю, подождал бы, пока силы вас начали покидать, а там уж сделал бы всё, что в его дурную голову взбрело. Я его присутствие сразу почувствовал, когда один в это зимовье пришёл. Василёк понял, что ему со мной не совладать, и ушёл. У меня, как ни крути, ружьё, конь, опыт… вот он и пошёл искать добычу полегче. А тут вы со своими рюкзаками.
– Странно… Почему он снова к зимовью вернулся? – рассуждая в слух, проговорил Евгений.
– Скорее всего, полагал, что рано или поздно мы отсюда уйдём вас провожать и в зимовье что-то останется, – рассудил Игорь.
– Да-а-а … – задумчиво протянул Матвеич, – мясо-то в сушилке он немного подъел. – Видать, сырьем жрал… Теперь сам мясом лежит. Хоть звери наедятся. Через неделю останутся одни сапоги…
– Нет худа без добра, – заключил Игорь. – Всегда думал… что заставляет людей быть похожими на животных?
– Скорее, животные в данном случае даже лучше, – возразил Евгений. – Здесь, пожалуй, животный инстинкт, помноженный на подлость людского разума.

Путешественники ещё долго обсуждали случившуюся трагедию. Матвеич и Татьяна то и дело вспоминали какие-то подробности, упущенные при первом рассказе. И тогда разговор начинался с новой силой. Он не прекращался, даже когда они ели или в очередной раз пили чай. Эмоциональнее всех, конечно, была Татьяна. Иногда у девушки на глазах выступали слёзы, ведь речь заходила о повисшей на волоске её жизни и жизни Матвеича.
Был момент, когда Игорь хотел пойти к сушилке, чтобы осмотреть тело Василька, даже предположил, что он, может быть, жив. Но Татьяна отговорила его, сообщив, что голова насильника от удара о камни разлетелась, как арбуз.
За обсуждениями вечер подкрался незаметно, и все вдруг вспомнили о главном – о предстоящем выходе к ближайшему очагу цивилизации, чтобы Евгений и Татьяна смогли вернуться домой.

***
Василёк сидел на камнях, рассматривая свои дрожащие руки, и пытался понять, что произошло.
Лёгкую какофонию птичьих голосов, наполнявших тайгу, нарушил стук камней. Чуть ниже того места, где он сидел, кто-то шагал по россыпи в его сторону.
Услышав шаги, Василёк спрятался за огромный валун, когда-то отколовшийся от массива скалы и сейчас торчавший, как клык дракона. Сидя за камнем и сотрясаясь всем телом, он внимательно слушал.
Шаги уверенно приближались к месту, где Василёк, как ему казалось, спрятался.

– Ну, выходи, бедолага! – сказал незнакомый голос.
Несколько секунд тишины заставили незнакомца повторить свои слова:
– Ну, Вася-Василёк, вылезай, хватит прятаться. Всё… отбегался…
Василёк с опаской выглянул из-за камня и дрожащим голосом спросил:
– А вы кто?
Незнакомец улыбнулся и сказал:
– Волох Крод. А для тебя, наверное… ангел смерти.
Услышав последнюю фразу, Василёк почему-то испугался и инстинктивно вновь спрятался в своё убежище. В этот раз он развернулся к камню спиной и уже собрался бежать, как вдруг, подняв глаза, увидел в нескольких шагах лежащее на камнях изуродованное, окровавленное тело.
Быстро вращая головой из стороны в сторону, Василёк никак не мог определиться, куда ему бежать. Лежащее впереди тело его пугало не меньше, чем незнакомец, стоявший за камнем. Справа и слева возвышались стены каменного мешка.
– Василёк, – сказал Крод, – теперь уже не убежишь. – Это твоё тело лежит на камнях.
– Нет, – ответил он, всхлипывая от отчаяния, и почему-то испытывая животный страх, – я его не трогал! Я не убивал! Это не я!..
– Успокойся, бедолага, это твоё тело… оболочка, которую ты только что покинул, – пояснил Крод.
– М-моё? Й-я?!... – заикаясь и дрожа, проговорил Василёк, вглядываясь в изуродованные черты лица лежащего рядом трупа.
Он почему-то снова посмотрел на свои руки и, спрашивая сам себя, произнёс:
– Что происходит?
Наконец, чуть осмелившись, он выглянул из-за камня, осмотрел незнакомца с головы до ног, спросил:
– Ты с Матвеичем был? Где Матвеич?..
– Матвеич поехал в своё зимовье с той девчонкой, которую ты по своему обыкновению хотел изнасиловать, а потом убить.
– Я не хотел… Я не мог…
– Да, верю, верю… Не хотел, но сильно и не сопротивлялся той твари, что в тебе сидит. Это её рук дело. Но и твоих тоже… В последнее время тебе это даже стало нравиться.  Да, Василёк?
– Не понимаю!.. О чём ты?! Чего ты от меня хочешь?
– Я пришёл доделать то, что простому смертному не под силу – отправить в Тёмную Навь ту Нежить, что в тебе засела.
– Бред какой-то, – по-прежнему всхлипывая, произнёс Василёк.

Крод тяжело вздохнул.
Пройдя мимо Василька, он остановился над распластанным телом. Осматривая разбитую голову, Волох произнёс:
– Ты быстро умер. Испугался только сильно… Вон до сих пор дрожишь. А теперь слушай меня внимательно… Эта Нежить давно тебя подъедает. Засела ещё в детстве. Я бы сказал, досталась по наследству от матери. Твои родители пили… Пили много, долго и часто. Алкоголь – это гарантированная дорога для подселенца. Мать, когда умирала, ты был рядом. Вот эта тварь и влезла.  Сначала всё было нормально… она не могла тебя подчинить, но и не покидала. Ждала!.. Знала, что её время придёт. И оно пришло… когда ты в компании друзей выпил первую рюмку. Вот тут-то и началось! Помнишь, сколько сил почувствовал в себе?
Волох на секунду сделал паузу и ждал ответа.
– Ну чего молчишь, горемыка? – продолжил Крод. – Я ж тебе не просто так всё это рассказываю. Сделай хоть раз… хотя бы одно усилие… Выдави эту тварь из себя. Мне нужно, чтобы она на мгновенье показалась.  Если не поможешь, придётся её вырывать, но тогда могу повредить и твою и без того обглоданную душу. Понимаешь?
– Дурдом какой-то! – заскулил Василёк. – Какая душа?.. Какой подселенец?
– Смотри сюда, сучёнок, – вдруг закричал Волох. Он поднял мёртвое тело за ворот куртки. Из разбитого черепа по лицу буро-красными сгустками стекала кровь и капала на камни.
– Это твоё тело, в котором ты был ещё десять минут назад! Ты слышишь!.. Сопротивляйся!.. Выдави эту Нежить из себя!..

Недавний «герой-насильник» сидел, прислонившись спиной к камню, поджав к подбородку колени. После слов Волоха тонкое тело Василька затрясло так, что очертания было трудно угадать, лицо исказилось, оскалилось, как у дикого зверя, и он, разжавшись пружиной, прыгнул на Волоха.
Крод был готов к такому развитию событий, поэтому успел бросить труп, который удерживал левой рукой, а правой, перехватил нападавшего за шею. Но удар был настолько силён, что Волох, оступившись, потерял равновесие и упал спиной на камни.
Фиолетовый шар, вырвавшийся из тонкого тела Василька, со свистом разрезая пространство, устремился вверх.
Казалось, ещё мгновенье – и Нежить исчезнет, но в воздухе блеснуло нечто, напоминающее молнию, и раздался оглушительный грохот, похожий на выстрел.
– Ху-у-у, – выдохнул Крод, – успел.

В проёме сушилки, на самом краю обрыва, стоял Светослав и махал Кроду рукой.

Светослав, спустившийся вниз, внимательно рассматривал окровавленное, разбитое о камни тело Василька и его самого, сидевшего недалеко. Тот, обхватив колени руками, опустил на них голову и не шевелился.

Волох подошёл ближе к трупу. Ему было чуть больше 30 лет. Худощавый… Среднего роста. Неухоженное небритое лицо, бесчисленные шрамы. Разбитые, будто размытые губы и брови, сгнившие напрочь зубы, залитые кровью. Всё это придавало ему вид намного старше.
 Жидкий пшеничного цвета волос рос только на затылочной части головы и висках. 
Было видно, что когда-то жёлто-зелёный камуфляж стараниями хозяина приобрёл дополнительный окрас грязных пятен.
Вздохнув, Светослав произнёс:
– Ну, что… горе-насильник, нашёл свой конец?

Василёк молчал.
– Так, грешная душа, – сухо сказал Крод. – Три дня ты будешь бродить здесь. От тела далеко отойти не сможешь. По истечении трёх дней волен перемещаться в любом направлении. Но мой тебе совет, не жди сорок дней, отправляйся сразу в Междумирье. Надумаешь влезть в кого-нибудь, лично вырву и зарублю. Не испытывай судьбу.
Василёк поднял голову. Он уже не плакал и спокойно сказал:
– Как стало легко… Наконец-то. Давно думал, зачем я живу? Эта дрянь, что во мне сидела, всё испортила.
– Ну, ну, ну… – упредил его Светослав, – испортил ты сам. Ты волен был не подчиняться и даже вытолкнуть её из себя, если б проявил хоть каплю своей внутренней силы. Но тебе нравилось её присутствие. Нравилось есть, пить, потом снова есть и снова пить, нравилась её сила и уверенность. Ты жил даже не как животное, а как растение. А Нежить это устраивало, для неё главное, что была оболочка, в которой можно укрыться от Тёмной Нави. Для тебя Тёмная Навь не открылась, значит, пойдёшь в Междумирье. Поэтому послушай мой совет: отправляйся сразу туда, как придёт время.
– А как я узнаю об этом? – наивно спросил Василёк.
– Не беспокойся, узнаешь, – ответил Крод.
– А что будет там?
– Узнаешь, что должен был сделать в этом воплощении и что сделал.
– А потом?
– Вот там и узнаешь про «потом», – спокойно ответил Светослав. – Только прояви волю, войди в ворота Междумирья. То, что для тебя сразу не открылся портал Тёмной Нави, уже хорошо… Значит, ещё есть надежда на продолжение жизни.
– Есть? Правда?..
– Борислав бы сейчас ответил: «Честное пионерское», – не улыбаясь, пошутил Светослав.
– А Борислав – это кто?
– Не важно. Всё, что могли, мы для тебя сделали, теперь смотри, сам не накосячь. Пошли, Крод…


Глава 16.
Сон – 3
(Процесс бесконечен)

После проливных дождей весенний вечер был тёплым.
Матвеич и его гости долго сидели у костра и лишь, когда спустившаяся темнота проявилась колючими звёздами, зашли в зимовье.

– Ну, что… утро вечера мудренее? – спросил Матвеич.  – Гашу свечу.
Пожелав друг другу спокойной ночи, все улеглись по местам.
Когда глаза привыкли к темноте, то стал хорошо виден холодный свет рано взошедшей луны, проникающий через маленькое окно зимовья.
В отличие от дневного он был не столь яркий, но, наполняя небольшое помещение, позволял разглядеть все предметы.
Путешественники лежали молча, каждый был занят своими мыслями.  За день они столько раз обсудили последнее событие, что больше к нему возвращаться не хотелось. Напряжение долго не уходило, первым тишину нарушил Матвеич, громко захрапев.
Под трели его то затихающего, то вновь набирающего силу храпа негромко заговорил Евгений:
– Игорь, я часто вспоминаю наш разговор о том, как должно выглядеть будущее, что делать, воспитывать там… образовывать… тянуть кого-то за уши к свету и знаниям. Но когда, случается вот такое, как сегодня в той самой сушилке, мне хочется разрушить этот мир. Потому, что не покидает ощущение, что всё бесполезно. Сколько ни воспитывай урода, он всё равно уродом останется. Моральный урод – это не отсутствие воспитания или образования, это такой мозг. Он другим не будет, хоть бисер всего мира перед ним рассыпь.
– Да, всё так, – заложив руки за голову, ответил Игорь. – Одно «но»: доводить информацию, знания… мы будем для всех. Кто её услышит, тот пойдёт дальше, кто не услышит, будет жить в плену своего понимания. Вывод-то какой? Что ты хочешь мне сказать?
– Мне кажется, Матвеич был прав, очищающая катастрофа неизбежна. Я и раньше понимал, что есть Создатель… Нет, не Бог, не Творец… Хотя кто-то выражается именно так, и на здоровье, а именно Создатель. Не потому, что он нас создал. Нет. А потому, что он создаёт себя, через нас создаёт. Мы часть Его. Наделённая свободой воли и выбора самостоятельная часть, но существующая в его Замысле.
– Ну да, – пошутил Игорь, – Он здо;рово рискует, доверившись нам.
– Так вот… – Матвеич прав, говоря, что очищающая катастрофа возможна. Ведь жизнь для Него, для Создателя, и жизнь в нашем понимании – это две большие разницы. Для нас окончание жизни – это конец, небытие, смерть навсегда. А для Него наша смерть – это естественный процесс, возможность посредством её, исправить ошибку или получить новый опыт. Поэтому зачистить всё, уничтожить весь накопившийся негатив для Него, наверное, проще и логичнее, чем воспитывать идиотов, размахивающих своей свободой воли и выбора, да ещё и кричащих, что Его, Создателя, не существует.
– Ты думаешь, мы исчерпали все свои возможности? – закрыв глаза и уже в полусне, спросил Игорь.
– Думаю, да.
– Ну… поживём-увидим.

Сон пришёл плавно. Растекаясь по телу приятным теплом и неясными образами, он всё сильнее захватывал сознание Игоря, уводил от мирской суеты и слов Евгения, которые звучали уже где-то далеко и отстранённо.

***
Окинув пространство взглядом, Игорь не сразу его узнал.  Воды стало так много, что исчезли некоторые возвышенности и невысокие горные хребты.
Место, где в этот раз оказался Игорь, было тем самым горным массивом, в котором располагалась пещера Мудреца.
Пролетая вдоль хребта, он разглядывал народ Себора. Всё меньше оставалось ярких материй в их одежде, всё больше появлялось меха и шкур.
Про себя он отметил то, как быстро этот народ лишился своих привычных одежд и как быстро обрёл необходимые навыки выживания. Заметно прибавилось строений, в которых Себора проживали большими группами. Он не видел, разделялись ли эти строения на комнаты внутри, но заметил, сколько человек туда входило и выходило одновременно, что свидетельствовало, о их проживании в одном большом здании. На вершине широкого хребта таких строений появилось уже около десятка. В центре каждого был виден дымоход. Игорь уже хотел влететь в пещеру, но в последний момент на мысу отрога горного хребта увидел два знакомых силуэта.
Отрог уходил вниз к воде, а мыс нависал над её буроватого цвета массой, которая плескалась между скалами, жадно заполняя все доступные изгибы рельефа.
Гонимые ветром волны беспорядочно налетали на камни. Разлетаясь в мелкую водяную пыль, они, будто злясь на неприступность препятствия, шипя и пенясь, откатывали назад и с новой силой ударяли о монументальную неподвижность.

А-Лей и Тарах молча смотрели на бурые волны прибоя. А-Лей сидел в кресле, вытесанном из огромного ствола дерева, а Тарах стоял рядом, заложив руки за спину.
Под чёрной меховой накидкой виднелся серый шерстяной плащ Мудреца, капюшон которого покрывал голову.
Похожая меховая накидка бурого цвета, свисавшая с плеч до самой земли, была у Тараха. Длинный волос широкого воротника накидки трепал ветер, иногда прилепляя шерсть к лицу воина. Круглая шапка из того же меха завершала костюм.
 Радуясь тому, что сразу увидел своих знакомых, Игорь, внимательно рассматривая, облетел вокруг них. Собеседники разговаривали негромко, но достаточно внятно, чтобы слышать друг друга, несмотря на шум прибоя.
– А-Лей, мне предстоит вести за собой тех, кто готов освоить новые земли и остановить народ Регах. Это задача воина, она трудна, но выполнима. Однако я чувствую, что основное сражение будет не на поле брани, хотя и оно важно, а битва будет за умы и души. Как воин я знаю, что делать, чтобы победить, но как ведущему за собой людей мне не хватает знаний.
– Что ты хочешь услышать?
– Меня готовили как воина, поэтому знания, в которых содержится информация об устройстве мира, я и мне подобные получали в усечённом виде. Хочу знать, как устроен этот Мир, где он берёт свое начало. Что такое жизнь? Создатель – что это за форма жизни?
А-Лей не торопился отвечать на вопросы ученика. Сидя на своём стуле, скрестив на груди руки, он о чем-то напряжённо думал. В какое-то время Тараху показалось, что Мудрец забыл про его вопрос, но тот неожиданно заговорил: 
– Ты хорошо развиваешься и задаешь своевременные и последовательные вопросы. Ты уже давно перешагнул развитие воина… и это позволяет быть моим сподвижником.
– Что это значит?..
– Будешь помогать вести людей в лабиринте развития. А теперь ответ на твой вопрос… Кто такой Создатель и смысл его существования, это, конечно, важно понимать, но вряд ли подобные знания приблизят тебя к ответу на вопрос на главный вопрос – что такое жизнь? Если просто ограничиться тем, что жизнь придумал Создатель, тогда да… Этого вполне достаточно. Но если логически следовать дальше… А Создатель откуда взялся, как он возник? Ответ, что он непостижимая Сущность, такой ответ не для пытливого ума, а способ уйти от ответа. Обычно так отвечают те, кто преследует цель – скрыть правду за пропагандой своего учения. Осознание и понимание того, что Создатель формирует миры – это только часть головоломки. Кто создает Создателя? Как зарождается то, что мы воспринимаем как бесконечное пространство, и как зарождается жизнь? Вот главные вопросы.

Алей снова задумался, но в этот раз не так надолго. После небольшой паузы он продолжил:
– Пожалуй, начнем со света…
Тарах, удивлённо посмотрел на учителя.
– Да, да, со света. Мне так будет проще объяснить, не прибегая к научным терминам и формулам. И вообще ответы на подобные вопросы не нужно подкреплять формулами. Не все воспринимают пресный язык математических формулировок, но логическим мышлением обладают все здоровые люди. Особенно те, кто готов и хочет знать об окружающем Мире больше, чем видит своими глазами. И этого уже вполне достаточно для понимания. 
А-Лей остановился, он почему-то с нескрываемой тоской посмотрел на серое небо, покрытое сплошными облаками.
– Скоро будет год, как солнечный свет не проникает к поверхности земли.  Я давно живу на этой планете… Помню тот период, когда она скрывалась от светила за толщей облаков и льда.
– Льда? – переспросил Тарах.
– Да, льда. Тогда Земля имела намного меньший размер и была ближе к солнцу, чем сейчас. Мельчайшие частицы воды по внешнему контуру её атмосферы, при вращении переходя в тень, замерзали, превращаясь в лёд. Это было непередаваемой красоты зрелище. Солнечный свет, проходя сквозь толщу мельчайших льдинок, преломлялся в каждой и, собираясь в разноцветные пучки, рисовал на небосводе причудливые узоры, не похожие друг на друга. Каждая ночь, разукрашенная всеми цветами радуги, была неповторима. Ночи никогда не были тёмными, они были сказочно красивы. Ты замечал, что солнечный свет, проходя через прозрачную среду, имеющую структурные изменения, обретает различные цвета?
«Спектр радуги?..» – спросил сам себя Игорь.
– Конечно, замечал. Нас учили, что, проходя через разнородные участки прозрачной среды, свет меняет свою скорость.
– Можно, конечно, и так сказать, на микропериод меняется скорость части светового пучка, но, если быть точнее, меняется его частотная составляющая. Да, меняется скорость, но точнее будет сказать, меняется и его частота. И изменение частотной составляющей мы видим как изменение цвета.
– Ну, да, – согласился, Тарах.
– Свет это не что иное, как частотный импульс, передаваемый внешней средой от источника излучения. Знаю, что пока непонятно, но дослушай до конца… Самый простой пример. Вся материя не имеет света и не излучает его. Свет – это не материя, не летящие частицы.
– Я знаю об этом, – ответил Тарах.
«Интересно», – произнёс Игорь и облетел вокруг собеседников.
– Но любой кусок материи может испускать свет, если на него начать воздействовать специальным образом. Это легко продемонстрировать, если нагреть кусок металла.
– Самый простой – засунуть этот кусок металла в огонь, – Тарах достал свой меч из ножен и посмотрел на кончик клинка. – Мы недавно решили отковать себе новое оружие, зная, что скоро закончится всё – и энергия, и все запасы прошлой жизни. Всё начнётся заново… и другого оружия не будет.

Мудрец продолжал:
– Да, самый простой способ – это засунуть металл в костёр или кузнечный горн, и он нагреется от тёмно-бурого до ослепительно-белого цвета. Вот этот цвет и есть частота излучения, колебания, вращения частиц материи, из которых состоит металл. Чем ярче цвет, тем интенсивнее частота и мощнее импульс. Этот импульс от куска метала передаётся внешней среде. Период затухания импульса зависит от силы и частоты колебания частиц металла и плотности среды.
Было время, когда Себора проходили этап познания материального мира и, как водится, совершали много ошибок. Одна из них заключалась в постижении сути материи. Как она возникает… Из чего… Как найти носителя этой материи, тот самый кирпич, из которого строится всё сущее. Так вот! Свет. На его примере можно всё легко объяснить. Было время, когда учёные мужи Себора решили, что свет переносят некие частицы, даже дали им название. И это было ключевое заблуждение.
«Фотоны…», – отметил про себя Игорь.
– Дело в том, – продолжал Мудрец, – что частицы не переносят свет. А свет, который мы видим, неважно какова природа его происхождения – это свечение частиц среды от воздействия импульса необходимой частоты. Импульс от источника раздражения среды движется с затухающей амплитудой. Поэтому мы всегда видим ограниченно освещённый участок. Чем мощнее импульс, тем больший объем среды он затронет.
– Да, про импульс я помню. Тогда другой вопрос: если импульс затухает, почему нам виден свет далёких звёзд или костёр вдалеке, или лампу?
– Всё просто. Мы сконструировали зрительную систему человека так, что она воспринимает и свечение среды, когда мы находимся в освещённой зоне, и импульс, вызывающий свечение. Его-то, импульс мы и видим, когда наблюдаем удалённый источник света. Так сконструирован приёмник – глаз. А теперь главное… для чего я тебе всё это рассказываю. Дело в том, что импульс, вызывающий свечение среды, передаётся во всех диапазонах, в том числе и на тонком плане в Нави. Все импульсы на тонком плане, по земным меркам, передаются мгновенно. Когда мы конструировали земные тела, то решили один вид навской частоты оставить доступным для людей. В Нави этот импульс передаётся только Полем.
«Эфиром?» – вновь подумал Игорь.
– То есть существуют некие частицы, которые образуют Поле – среду бытия всего сущего? – спросил Тарах.
Мудрец чуть заметно улыбнулся и сказал:
– Вот эту ошибку повторяют все, кто начинает исследовать микромир и далее по нисходящей. Все, кто к изучению мира подходит чисто с позиции его материальности. Я понимаю, трудно… очень трудно представить, что поле не состоит из частиц, пусть самых невероятно малых, но всё же частиц. Трудно, когда сознание зашорено теориями, формулами, подогнанными к доказательствам фактами. Но нужно представить, что Поле состоит не из частиц, иначе с пониманием ничего не получится.
«Ага, – вновь подумал Игорь, – а говорят, что всё есть материя… Значит, он говорит не про Эфир».

– Секрет, – продолжал А-Лей, – кроется в том, что не частицы образуют Поле, а Поле образует частицы.
– Создатель и есть это Поле?.. – спросил Тарах.
– Не спеши, – остановил собеседника Мудрец и продолжил: - Мне было интересно наблюдать за группой учёных в Центре Исследований Окружающего Мира, которые дошли до края разрешающей возможности своих приборов, когда материю микромира ещё было видно. Но вот, когда возможности приборов иссякли, они начали выдумывать… математически высчитывать новые невидимые частицы. Они давали им имена и строили теории, как они могут себя повести при различных обстоятельствах. И каково было их удивления, когда вычисленные ими частицы вели себя не так, как должны были вести по их расчётам, а наоборот. Это был тупик… Пока один, не самый титулованный, выдвинул свою теорию, основанную на том, что частицы, которые они пытаются вычислить, это вовсе не частицы материи, а силовые вихри некоего поля.
«Энергетические вихри… Торы», – подумал Игорь.
– Поэтому-то предполагаемые частицы при проведении экспериментов, когда их сталкивали, не разлетались на куски и не уничтожали друг друга, а наоборот, вместо двух образовывали четыре и так далее. А так как это вихри, а не материальные частицы, то они естественно и не могли быть уничтожены. В место этого они делились на несколько… причём могли менять направление своего закручивания, то есть полярность.
– А на каком этапе образовываются частицы материи? – спросил, не удержавшись, Тарах.
– Подожди с материей, пока ещё даже Создателя нет. Поле так устроено, что в его пространстве… в его пределах образуются силовые вихри, их количество ничем не ограничено. Но все они в своих взаимодействиях друг с другом уравновешены средой существования – Полем. В свою очередь вихри, не являясь материей, при взаимодействии друг с другом могут генерировать себе подобные энергетические образования. При распаде такого вихря, его энергия вновь становится Полем. При увеличении количества вихрей, образуется их критический объём. В этом объёме, в ходе взаимодействия образуется процесс логических последовательностей, который условно… очень условно, но можно назвать мыслительным. Я тебе пока не буду объяснять механизм этого процесса, но в общих чертах принцип именно такой. И самое главное – с началом мыслительного процесса начинается жизнь – первые её проявления на Тонком плане, в Нави.
– То есть Поле и критическое количество силовых вихрей образуют некий объём, который в результате становится разумным, – заключил Тарах.
– Если говорить точнее, то этот объём обретает способность выстраивать цепь логических последовательностей, которые напоминают мыслительный процесс, – согласился Мудрец.
– А материя? Как и когда образуется она?
– По сути, материя – это комбинаторное взаимодействие вихрей. Каждый из них изначально имеет некое количество энергии, которая может усиливаться, уплотняться при совпадении определённых показателей. Плотность материи зависит от вида и количества комбинаций вихрей, удерживаемых одномоментно в определённом объёме. Чем больше плотность, тем большее количество энергии требуется для удержания этой материи в стабильном состоянии. Но плотность материи не может быть бесконечной. При достижении критической массы начинается обратный процесс. Возникает импульс, частота которого разрушает силы взаимодействия, удерживающие вихри(материю) в стабильном состоянии.
– Чем больше плотность вещества, тем сильнее взрыв, – добавил, улыбаясь, Тарах, – при высвобождении энергии, удерживающей его в стабильном состоянии. – Это я помню из взрывного дела…
– Всё верно, – согласился А-Лей. – Образованные вихри нейтральны друг к другу – уравновешены силовым взаимодействием Поля. При этом само Поле при создании вихрей никуда не исчезает, это среда, без которой вихри, а следовательно, и материя существовать не могут.
Все Вихри находятся в постоянном, непрерывном движении, сплетаясь в более мощные образования. Имей в виду, что я говорю о величинах достаточно малых, которые находятся за пределами видимого мира, даже в самые мощные приборы их не увидеть, – уточнил Мудрец. – Материя образуется не просто так, из прихоти или баловства. Материя – это обязательный этап развития Создателя. И для существования материи и развития в ней нужны определенные условия.

А-Лей вновь сделал паузу и, закрыв глаза, поднял лицо к небу. Посидев несколько секунд, продолжил.
– Я не случайно начал своё объяснение со света. Свет – основа жизни не потому, что он нас согревает.  Даже самый глупый человек на этой планете может логично предположить, что свет для жизни необходим. Но настоящая суть кроется в другом. Как я уже говорил, что свет – это частотное колебание, импульс, видимый диапазон которого – освещение, передаётся в материальном мире, Яви, а тот диапазон, который не вызывает свечение среды, передаётся в Тонком мире, в Нави. Но этот диапазон несёт информацию построения и существования следующего этапа жизни. Жизни в мире материи.
– То есть свет несёт информацию о построении материи, – уточнил Тарах. – И таким источником информации для нашей планеты является Солнце.

– Верно. О Солнце и планетах поговорим чуть позже, а теперь дальше… Когда в Поле образовалось достаточное количество вихрей, на границах их скоплений возникла иррациональная составляющая, ошибка, нарушение логической последовательности возникающих связей. Вот с этого момента начинается биполярное взаимодействие, как начало движения развития. Технически это выглядит как «слипание» двух частиц. Критическая масса взаимодействий усиливается настолько, что две частицы выступают как единое целое. Это слияние, воздействуя на соседние, образует пару сил.
    Пара сил – это первое биполярное колебательное движение. Выглядит как взаимодействие одной частицы и двух спаренных, слипшихся. Такое первичное взаимодействие пары сил есть начальное триединое взаимодействие (так как по факту участвуют три частицы). Триединое взаимодействие – есть единица измерения силы, то есть колебательного взаимодействия. Поэтому движение развития биполярно, где пара сил минимально необходимое условие движения, но оно же есть триединое, как взаимодействие трёх частиц. Любая материя строится по этому принципу, все зависит от комбинации взаимодействий. На плоскости это может выглядеть как 1-2-1. В трёхмерной модели точно так же, но с дополнительными боковыми, горизонтальными связями. Модель будет напоминать трёхмерный крест. В объемной модели это шар с условно бесконечным числом единиц по внешнему контуру и спаренным вихрем в центре.  Вот эту модель уже можно назвать первой частицей материи.
– Для чего образуется материя? – спросил Тарах.
– Когда обретённая мыслящая составляющая проявляет себя как функция, ей нужно развитие. Для этого Создатель и образует материю, то есть жизнь в условиях материи. Материя бывает разных уровней, разной плотности и поэтому подчиняется разным принципам управления, то есть управляется разными силами и принципами взаимодействия, то есть законами.  Менее плотная охватывается частотной составляющей Нави, где информация и энергия передаётся мгновенно. Мир плотной материи более инертен и живёт теми законами, что мы видим вокруг и испытываем на себе.
– Мир в основе своего развития, основан на дуальном принципе, – уточнил Тарах. – Я правильно понял?
– Всё верно. Но так как ты поведёшь новую ветвь цивилизации, то должен знать, что идёшь туда, где воззрения на мир и его устройство основаны совсем на других принципах. Причём эти принципы рано или поздно станут проникать и в твой народ. И этому нужно будет уметь противостоять.
– Как?
– Знания, Тарах. Только знания. Народ Регах, действуя в рамках Замысла Создателя, наделённый свободой воли и выбора, сгенерировал для себя некое философское учения. Это учение в ходе эволюции будет трансформироваться и по-разному называться. Однако суть, основа его останется неизменной. Вместо обусловленного Создателем дуального принципа взаимодействия и дополнения друг друга двух разнородных частей (деление на плотную и менее плотную материю) люди сгенерировали модель, где в пику Создателю провозгласили некую силу, которая, находясь в противофазе с Ним, формирует иной принцип взаимодействия, который выглядит как борьба противоположностей.

«Мир Бога и Дьявола, – подумал Игорь, – видимо, об этом он говорит».
Выслушав А-Лея, Тарах задумчиво произнёс:
– Почему? Почему люди(Сущности), созданные Великим Разумом, не пошли вместе с ним, а почему-то восстали против Него?
– Это особенность разума, одна из черт, присущая только разумно-осознанной его части, – улыбаясь и глядя в глаза собеседнику, ответил Мудрец. –  Как только Сущность наделяется разумом, подобным Создателю, и свободой мышления, первое, что она делает – осознаёт свою независимость и самостоятельность действий. Эта самостоятельность и независимость мышления, наделённая творческим началом, неизбежно приводит к созиданию своего пространства. Сущность изучает окружающий мир, наделяя его свойствами по своему разумению и уровню своего развития.

«Обалдеть… – подумал Игорь, повторяя слова Мудреца, – «это особенность разума, наделённого свободой воли и выбора»… Получается, мечта сегодняшней цивилизации о создании интеллекта неизбежно приведёт к такой же противофазе. Интересно!.. Пока то, что люди называют искусственным интеллектом, не что иное, как калькулятор с возможностью производить мириады операций в секунду, вложенных в него алгоритмов. И не более… Но как только эта «возможность» обретёт самостоятельность мышления, независимую от своего создателя, она спросит: «Ты кто?» и убежит от него. Будет ли у нас возможность контролировать своё творение? Интересно…»
 
А-Лей продолжал:
  – Люди не первые, кто повторяют эту ошибку. Вернее, это не ошибка, а неизбежный этап развития разума, который они должны пройти. Изначально получив свободу воли и выбора ещё в Нави, когда были вхожи туда, они решили создать более простую и универсальную модель бытия, которая в конечном итоге сводилась к механизму поглощения, как им казалось, бесконечного Поля. Этот принцип поглощения распространялся на всё, даже на поглощение себе подобных. Такое решение сущностям, будущим людям, пришло соразмерно их развитию. Они наблюдали открытость Мира Создателя, как в нем всё гармонично и просто устроено. Но их уровень понимания не мог постичь сложности процессов, кроющихся за этой простотой. Не понимая глубины и взаимосвязи процессов, динамика которых была растянута в пространстве, сущности решили, что всё можно сделать быстрее и проще.  Радость созидания они стали чувствовать как власть силы. И породили свою концепцию развития, которая сводилась к принципу единства и борьбы противоположностей.
Основополагающая же модель – дуальность мира, дающая толчок развитию всего живого и неживого, совсем не в делении на чёрное и белое, а в исходном взаимодействии двух взаимодополняющих частей – Мира плотной материи (Явь – условно женское начало) и Мира тонкой материи (Навь – условно мужское начало). Где Явь является производной Нави и существовать без неё не может. Навь же может существовать без Яви, но развиваться без прохождения этого этапа не в состоянии.
Пространство Нави информационно открыто, там не существует понятия времени. Информация в Нави доступна мгновенно и в любом объёме, ограничение состоит лишь в готовности субъекта её воспринять.
Дальше. Сущности, получившие знания о пространстве, принципах его существования и построения материй, начали создавать свою структуру взаимодействия с этим пространством, то есть с Создателем. Структуру, как им казалось и кажется, более простую и эффективную, при этом они видели и видят себя отдельным самостоятельным Миром.
Получив ожидаемый посыл, Создатель ограничил возможности Сущностей, поместив их в материальное пространство Яви. Этот необходимый шаг был сделан для сохранения Нави как источника жизни. Сущности, помещённые в жёсткие условия материального мира, ограниченного периодом существования, стали обретать эволюционный опыт, что дало толчок их развитию и как следствие развитию Создателя.
Но… имея опыт конструирования информационных матриц, обретённый в Нави, опираясь на право свободы воли и выбора, как я уже говорил, они создали свою энергоинформационную модель, Эгрегор – антипод Создателя. Этим перехватили управление в материальном мире. Создание Эгрегора и последующее его существование повлекло полное искажение виденья Мира и Замысла развития.
Этот Эгрегор они выставляют как одну из сторон борьбы Зла с Добром и строят на не существующем противостоянии картину Бытия. На самом деле, он всего лишь плод творения Сущностей, помещённых в Мир Яви, и не является силой, участвующей в созидания Мироздания, а всего лишь суть творением Сущностей материального мира, мира людей. Да, Эгрегор тоже является частью Создателя, но уже как творение людского коллективного разума.
«Это он о ком? О Дьяволе, что ли?» – подумал Игорь».

А Мудрец продолжал:
– Он не есть часть Замысла Создателя, но как производная людей пользуется Его попущением. Эгрегор жив, пока не выходит за рамки обозначенных границ. Являясь продуктом коллективного разума, он сильнее любой отдельно взятой Сущности. По сути, он есть хищник, так как для поддержания своего бытия может использовать… питаться только созданным ранее. Питаться тем, что задумал, явил, воплотил Создатель. Другими словами, он ориентирован на пожирание светлой части цивилизации. Но уничтожить Светлых Эгрегор не может, так как понимает, что сразу же после этого будет уничтожен сам. В то же время он не может встать на сторону Светлых, так как это ведёт к его перерождению и концу. Этим и объясняется нелогичное поведение народа Регах, когда они принимают решения, противоречащие здравому смыслу.
«Получается, Сатана – это творение людское», – подумал Игорь».

Когда А-Лей закончил, Тарах, будто подводя итог сказанному, произнёс:
– Создатель дал возможность и условия развития двум разным, но взаимодополняющим частям. Люди же, блуждая в лабиринтах развития, пользуясь предоставленной свободой воли и выбора, породили самую простую систему взаимодействия и управления – матрицу борьбы противоположностей. Созданный ими Эгрегор – это ложное, но для них главное проявление взаимодействия с окружающим пространством на планетарном уровне.

Закончив размышления вслух, Тарах задумался над полученной информацией и на время замолчал. Вернувшись к реальности, спросил:
– Этот Эгрегор должен быть очень сильным созданием. Как давно он создан? И как с ним бороться?
– Создан он ещё предыдущими цивилизациями. Это очень древнее творение. Это творение не исчезает даже при смене фаз развития цивилизаций. А вместе с ним не исчезнет народ Регах, ибо принцип дуального развития лежит в основе. Да, станет слабее, но не исчезнет.
– Выходит, кто-то создал, а расхлёбывать нам, – прокомментировал Тарах.
А-Лей по-отечески покачал головой и пояснил:
– Сущности предыдущих цивилизаций никуда не исчезли. Они живут здесь и сейчас. Рождаются и умирают, как и прежде. Сменилась только фаза развития тела и возможности воздействия на окружающее пространство. Вы, конечно, не помните тех воплощений, но, по сути, продолжаете своё развитие в новых предложенных условиях. Что касается борьбы, то Эгрегор, созданный людьми – это не материальная, а надсущностная структура, и поэтому бороться с ней возможно только в информационном поле.
– Как?.. – нетерпеливо спросил Тарах.
– Люди должны будут познать и понять Замысел Создателя, понять, кто такой Создатель и зачем ему нужен Мир людей. Когда придёт такое понимание, то ошибочная матрица, созданная людьми, будет развеяна.
– Но он же, Эгрегор, понимает и видит суть происходящего…
– Да… Понимает. Поэтому так искусны его уловки. За людей никто не сделает их работу. Свою ошибку они должны исправить сами. Однажды мы уже проходили через подобное испытание, – ответил А-Лей, – теперь придётся пройти его ещё раз, вместе с цивилизацией этой планеты.
 
«Как точно замечено… – подумал Игорь. – И самое главное, не сброшена ответственность с людей на какого-то злого Сатану, который во всём виноват. Сатана – это порождение людское».

А-Лей продолжал:
– Хитрость созданной людьми информационной матрицы заключается в том, что каждый, кто соглашается с её существованием… когда походя говорит, что антипод Создателя есть в каждом, тот автоматически открывает доступ этому Эгрегору. Люди, не замечая ловушки, соглашаются с подобной формулировкой потому, что на уровне подсознания чувствуют борьбу желаний внутри себя. Эту борьбу они и воспринимают как воздействие Эгрегора, а на самом деле это проявление Замысла Создателя, в предоставлении свободы воли и выбора.
«Выходит… – произнёс Игорь, – Дьявол не часть Мироздания, а всего лишь часть энергоинформационного поля, созданного людьми! Созданного на нашей планете…»

– Не пойму одно, – медленно, будто упорядочивая в голове мысли, произнёс Тарах, – на каком этапе у зародившегося мыслящего пространства, Создателя, появляется необходимость в обретении неких нравственных устоев? Ведь, как я понял, этот разум – есть холодный, точный расчёт, лишённый, каких-либо эмоций.
– Молодец, Тарах, – улыбнулся через силу А-Лей.  – Я ждал этого вопроса и думал, задашь ли ты его. Нравственная составляющая – это эволюционная наработка того самого холодного Разума. Именно она и только она для мыслящего пространства является оберегом жизни от самоуничтожения. Когда Он просчитал все возможные варианты своего развития и увидел, что все они сводятся к одному – к минимизации расхода ресурсов, обеспечивающих существование, то понял, что это – остановка развития и смерть. Выход оставался один – внесение в логически выстроенную последовательность иррациональной составляющей, ошибки. Ошибка увеличивает число комбинаций на каждом новом витке искомых решений и не позволяет системе схлопнуться.
– Пока не могу уловить связь нравственности и ошибки, – сказал Тарах.
– Потому что ждёшь объяснений в рамках взаимодействия Сущностей друг с другом, а я тебе объясняю процессы, которые происходили задолго до появления людей. Всё просто… На уровне Поля ошибка – помнишь слипание двух частиц? – обеспечивает возникновения материи и новый этап развития. На уровне взаимоотношений людей нравственность – это более сложная наработка и тоже возникает по мере развития. Она сохраняет систему от самоуничтожения. Если говорить о Мире людей, то толчком для зарождения нравственности становится эмоция. Эмоция – есть толчок в развитии, сила, что побуждает к действию. Но этой силой нужно уметь управлять. Управление эмоциями – есть управление своей внутренней силой. Той силой, которая может, как созидать, так и разрушать.  Это то первое, чему мы учим Волохов. По способности управлять эмоциями, легко распознать уровень развития Сущности. Но при этом нельзя путать умение управлять эмоциями с отсутствием эмоциональных реакций у больных людей.

Тарах, ждавший встречи с А-Леем, в этот раз был решительно заряжен на получение максимального количества ответов на интересующие его вопросы. Он мысленно перебирал их, поднимая из глубин памяти.
 
– Навь и Явь составляют единое целое и, взаимопроникая, дополняют друг друга. Скажи… почему тогда в Яви Жива бессмертна, а в Нави она может погибнуть?
– В нашем пространстве никто, кроме Высшего Разума, не может создавать условия для возникновения жизни и саму жизнь. Если людям дать возможность управлять Полем, то жизнь в Мироздании закончится сразу же… Поэтому у людей никогда не будет доступа к такой силе. Да… Жива может быть смертна только в Нави, покинув материальную составляющую. В Нави есть энергии, которые способны её «распылить», сделать частью нейтрального Поля. Точно так же и Создатель может превратиться в Поле без возможности вернуть себе разумное «Я», если не проведёт созданные им Миры через Явь… Через разумную и разумно-осознанную Явь.
– Но, если Создатель погибнет… вместе с ним погибнет всё… 
– Верно. Поэтому нужно помогать, следовать Его Замыслу.
– А зачем это ему нужно?
– Однажды Он прошёл круг развития и обрёл форму существования как Разум. Смысл Его дальнейшего существования – развитие Себя в новом качестве, в качестве Создателя. Если Он остановится – это будет Смерть. Цель Его текущего пути – развитие дуальности, то есть наработка второго «Я». Когда вторая равновесная и равноценная часть будет сформирована, Они обе станут центром новой Вселенной.
– Подожди, не пойму! – быстро проговорил Тарах, боясь упустить мысль. – Стать новой Вселенной – повторил он слова Мудреца. – Так Вселенная, Поле, Пространство, Создатель – разве это не одно и то же?

– Нет. Вижу, путаешься… Я кое-что не разъяснил, полагая, что ты это знаешь. Давай с начала… Создатель – Сущность, достигшая уровня развития, которая, выйдя за рамки материального Мира, точнее, пройдя этап развития с использованием инструмента – материи, освобождается от её, материи, бремени. Ему как субъекту больше не нужно проходить эволюционное формирование в материальном Мире. Но как объективная реальность, создающая Жизнь, Миры для развития этой Жизни, он формирует материальную составляющую для развития Жизни. Создатель обретает способность генерировать Поле, быть Полем… Таким же Полем, в котором Он когда-то развивался в материнской Вселенной. Другими словами, чтобы продолжить свою эволюцию, он должен… умереть как Сущность. После этого, уже самостоятельно, обрести и развить свой разум – стать Разумным Пространством, стать Правью. Создатель называется Создателем не потому, что он произвёл тебя и меня или иные Миры, а потому, что он создаёт себя сам. Создатель – это не имя, это уровень эволюционного развития. Дальше ты уже знаешь… Разумное Пространство, Правь рождает два взаимодополняющих и взаиморазвивающих Мира…
– Навь и Явь.
– Да, верно. Когда Создатель, с нашей помощью, пройдёт свой путь до конца и создаст равновесную и равноценную свою вторую половину, то Они станут центром новой Вселенной.
– Здорово! – улыбнулся Тарах, – как всё просто. А ты или я станем в ней новыми Создателями. Ведь Сущность, пройдя развитие в материальном мире, обретает уровень Создателя. Создатель – это Разум, свободный от бремени материального мира. Продолжая развитие, он формирует пространство материи, в котором созревает некая Сущность, являющаяся его копией… Нет… дополнением! Дополнением, которое не позволяет Создателю замкнуться в своём мире, пространстве. Эта Копия-дополнение даёт возможность трансформироваться в новую Вселенную. И данный процесс бесконечен. Я правильно понял?..
А-Лей, как обычно, чуть заметно улыбнулся и кивнул в знак согласия.
«Ничего себе, просто! – съязвил Игорь. – Теперь всё заново переосмысливать нужно. Хотя… радует одно. Каша из диалектического материализма и религии куда-то исчезла».

– Я люблю сидеть на этом кресле, – сказал А-Лей, улыбаясь своим мыслям. Разглядывая подлокотники, выполненные в виде двух сидящих львов, он будто вспомнил что-то и добавил: – Мастер, изготовивший сей красивый предмет, в шутку называет его троном. Заметив, что я часто прихожу на это место и часами стою, погружённый в раздумья, он решил сделать подарок. Хотя… многие приходят сюда и тоже иногда сидят в этом кресле… или троне. Они все…все Себора переживают мой предстоящий уход. Их беспокоит, что больше не будет рядом Мудреца, который поможет найти ответ на любой вопрос, найдёт решение… Но это пройдёт… Каждый Себора это уже человек, а их общество – человечество. Испытания, конечно, будут, и их будет много, в этом суть развития…
А-Лей встал со своего деревянного трона.
– Пойдём Тарах, пройдёмся. Что-то я замёрз на этом ветру, – Мудрец, кутаясь в меховую накидку, зашагал вверх по склону отрога. – Пойдём, прогуляемся по лесу. У нас ещё есть время до твоего отлёта к Репейским горам. Я, конечно, уйду, но уйду не вдруг… Я могу это себе позволить. Моё тело многое потеряло в нашей вылазке за источником энергии, но оно стоило того.

Философствуя, А-Лей поймал взгляд Тараха и уловил исходившую от него тревогу.
– Не беспокойся, мой ученик. Нет… – Мудрец, поправляя сам себя, улыбнулся и продолжил, – сподвижник. Ты ещё многое узнаешь, а я тебе ещё многое расскажу.

Выслушав собеседника, Тарах с болью сказал:
– А-Лей, Мудрецам подвластен этот Мир… если это так и ты контролируешь жизни в пределах нашего Солнца, то почему не можешь сделать, чтобы твоя жизнь не оборвалась.
– Нельзя нарушать законы мироздания по прихоти. Эти правила продиктованы самой жизнью и написаны кровью. Я следую им не из страха наказания, а из понимания сути жизненных принципов. Нарушение правил хотя бы один раз повлечёт разрушение всего замкнутого пространства, построенного нами по Замыслу Создателя. Но я могу, на время, остановить процесс разрушения тела, пока не закончу дела, неисполнение которых повлечёт ещё большие беды. Поэтому сначала Варнак и Нумга совершат назначенное, потом ты отправишься в свой поход к народу Регах, а я закончу книгу, осталось совсем немного…
– Ту книгу, что я видел на твоём столе? «Сила истока стихий»?
– Да. Вижу… научился читать наши образы. Радует… Это всё, что ты прочёл?
– Да, – ответил Тарах и внимательно посмотрел на А-Лея, понимая, что где-то ошибся.
– Полная надпись звучит так: «Сила истока стихий пространства перехода».
– Ну, тогда можно продолжить, ведь дальше следует символ – «Работа», «Действие».
– Нет, этот символ говорит об окончании вложенной мысли и в данном случае не читается.
– То есть 13 – это Сила истока стихий… Следующие знаки 8 и 7 – это пространство и переход. Но если читать дальше, получится 5 – работа.
– Этот символ говорит об окончании смысла надписи. Кроме того, если б не было символа 5, то надпись читалась бы как «Сила истока стихий бесконечной смерти». «Бесконечная смерть» в данном случае нужно было бы понимать как череду рождений и смертей, а это уже иной смысл…
«Колесо Сансары», – добавил про себя Игорь.
Какое-то время они шли молча. Потом воин поднял глаза к серому небу и спросил:
– Когда ты начал рассказывать о сути света и материи, я сразу хотел задать вопрос, про наше Солнце, но боялся помешать…
– Да, этот вопрос всегда задают, – перебил собеседника А-Лей. – Ты хочешь спросить, что является источником неиссякаемой энергии вашего светила? Так?
– Да.
– Солнце и все его планеты есть не что иное, как генераторы материи. Солнце – генератор, однажды запущенный Создателем, черпает энергию из пространства Поля. В его центре расположены два тора (вихря), которые вращаются относительно друг друга с очень большой скоростью. Создавая материю, они уплотняет её до таких пределов, что в структуре полученного вещества начинается обратный процесс. Процесс распада, деления. Образовавшийся продукт в свою очередь является самостоятельным элементом. Его плотность тоже достаточно велика, но чуть меньше исходного материала, и процесс продолжается, а на выходе также образуются новые вещества. Под воздействием большой температуры и давления деление продолжается каскадами. По земным меркам работа этого генератора не ограничена временными рамками, то есть бесконечна. Солнце никогда не сгорит и не выгорит, как это представляли себе многие Себора на заре изучения окружающего пространства, потому что продукты деления материи, генерируемой Солнцем, вновь превращаются в Поле.
– Этот процесс замкнут, – сказал Тарах, продолжая мысль А-Лея.
– В какой-то части да. Дело в том, что процесс создания материи разделён на две составляющие: материю, которую генерирует Солнце, и материю, которую создают планеты. Звёзды, подобные нашему Солнцу, генерируют материю с прирастающей компонентой, та в свою очередь, распадаясь, увеличивает Поле Создателя. Далее... Световое излучение вещества, генерируемого светилом, несёт информацию о построении всех видов материи в его пределах. Этим потоком питаются планеты, их генераторы зависят от него напрямую и поглощают какую-то часть.
– Значит, –- предположил Тарах, – каким быть веществу в пределах Солнечной системы, его виды и разнообразие определяет генератор, излучающий соответствующую информацию.
– Верно, но я дополню… – улыбнулся Мудрец. – Не забывай, что планеты – это тоже генераторы, но более низкой частоты. Они определяют окончательный вид материи. Особенно живой материи, которая является ключевым этапом развитии Создателя, через разумно-осознанную Явь. Но их инструмент воздействия на материю не свет, а звук. Именно звук определяет окончательный вид материи. Звук, как и свет, имеет очень широкий диапазон воздействия. Он распространяется как в Поле, так и в остальных Мирах. И у звука и у света корневой диапазон, несущая компонента, находится в Поле, а поддиапазоны распространяются на Навь и Явь.
– Получается, звуковая частота, излучаемая планетой, формирует живую материю и помогает ей развиваться. То есть, если мы улетим от Земли на значительное расстояние, где её поле не действует, то наше тело начнёт погибать. А если мгновенно перенесёмся на другую планету с другой частотной составляющей, то будем мутировать под её условия.
– Да, и такая мутация не несёт положительных изменений и не всегда совместима с жизнью. Это механизм защиты, установленный Создателем. Этим механизмом Он контролирует разумную Явь, чтобы она «не разбегалась». Все далёкие путешествия возможны только вне тела, при достижении необходимого нравственно-духовного развития.
«Ага!.. – усмехнулся, Игорь, – значит, супер-мега-межгалактические корабли – дурная затея».
– Подожди, но ведь мы же взаимодействуем с другими Мирами. И я сам видел их различных представителей, приходивших на Совет Мудрецов, когда ещё земля Себора не была разрушена, – не согласился Тарах.
 – Да, такое допускалось. При необходимости… Мы давали возможность некоторым Сущностям войти в силовое поле планеты через Врата Междумирья, предоставляя тело как средство безопасного перемещения в нашем пространстве. Конструируя тело, мы учитывали особенности, при которых формировалась Сущность, и те частотные модуляции, что обеспечивали ей жизнь.
Выслушав А-Лея, воин сказал задумчиво и с печалью в голосе:
– И ты уйдёшь от нас… кладезь мудрости и знаний. А когда вернёшься назад? И когда вернутся другие Мудрецы?
– Вернусь только я, – ответил А-Лей. – Таково решение Прави.
– Как мне потом тебя найти?
– Я сам тебя найду.
– Ты будешь выглядеть так же?
Слова Тараха почему-то развеселили А-Лея, и он, похлопав его по плечу, добавил:
– Это не главное. Поверь… ты меня узнаешь.

Они какое-то время шли молча, преодолевая крутой подъём. Собравшись с мыслями, Тарах сказал:
– Знаю, звучит наивно, но всё же спрошу… Что ждёт нас в походе к западным пределам?
 Собеседники шли вверх по склону, вдоль невысокого увала, поросшего вековыми широколиственными деревьями, одно из них, не выдержав натиска ветров, когда-то упало на землю. Небольшая поляна, на которой оно лежало, с одной стороны ограничивалась скальным выступом. Он каменной стеной величественно возвышался над окружающими деревьями, создавая уют открытому пространству.
Мудрец, явно превозмогая боль своего недуга, подойдя к лежавшему дереву, сел.
– Хорошо здесь, – сказал он, выравнивая дыхание.

Ответ на вопрос Тараха не был простым, поэтому А-Лей на какое-то время задумался. Через несколько минут, глядя перед собой, он начал говорить:
– Поход… поход… – произнёс он, не спеша, – конечно же, ваша задача не будет простой. С тобой обязательно должны пойти те, кто хорошо разбирается в обработке материалов, создании механизмов. Те, кто может находить в недрах земли нужные минералы и ископаемые для создания хотя бы простейших металлов.
– Такие люди уже подобраны, они ждут нужного часа.

Мудрец ничего не ответил, но кивнул в знак одобрения и продолжил:
– Многие Себора останутся здесь и в Репейских горах. Но большая часть пойдёт по намеченному пути. Будет и такое, что во время похода кто-то решит остаться в тех местах, где им подскажет сердце. Не останавливай их. Они создадут будущие центры развития новых народов. Твой поход окончится на берегу Западного моря, где пока узкой полоской живёт народ Регах. Ваше соседство не будет мирным.
– Почему, мы же всегда и со всеми жили в ладу.
– Косвенно мы это обсуждали. Помнишь, я говорил, что твоя задача в удержании народа Регах в определённых пределах. Что нельзя им позволить пройти на восток, поэтому вы должны сохранить землю Себора для новой цивилизации.
– Да, помню.
– По Замыслу Создателя вы и Регах являетесь дополнением друг друга. Ваши генетические коды практически идентичны, но есть некая часть, которая по-разному воспринимает поток информации. Точнее, выбирает из общего потока то, что набор генов позволяет декодировать. Способность Сущностей воспринимать объективную реальность под различными углами позволяет цивилизации планеты не замкнуться в себе, а развиваться. Но так как информационное поле перехвачено Эгрегором и взаимодополняющее развитие заменено борьбой противоположностей, то мира между вами не будет, пока люди не исправят ошибку. Эгрегор сделал своё дело. Как с ним бороться, мы уже говорили.
– Ну, да, – будто вспомнив предыдущее наставление, ответил Тарах.
 
Игорь хотел было прокомментировать последние слова Мудреца, но не успел. Какая-то сила со значительным ускорением начала его вращать вокруг Тараха и А-Лея. Игорь стал сопротивляться, но из этого мало что получалось. Через несколько оборотов его полёт пошёл резко вверх…

***
Молниеносное освобождение ото сна заставило его вскочить на нарах. Сознание Игоря ещё цепляло ощущение полёта, и поэтому он расставил руки в стороны, будто старался сохранить равновесие.
Осознав реальность материального мира, он сел и шумно выдохнул. Утерев лицо руками, услышал в темноте голос Матвеича:
– Черти тебя гоняют, что ли? – сказал тот с усмешкой. – Ладно, меня, старика, кондрат хватит… не жалко. Так молодых заиками сделаешь.

Ориентируясь по голосу, Игорь разглядел силуэт старика, сидевшего у окна.
– А ты чего не спишь? – спросил он Матвеича.
– Так утро уже… Солнце вот-вот взойдёт. Собираться будем…

 
Глава 17.                Лики Зла

Волохи осмотрели зимовье после ухода путешественников, чайник на печи был ещё теплым.
– Может, заночуем здесь? – спросил Крод. – Хоть одну ночь вытянуться в тепле.
– Нельзя их далеко отпускать, – ответил Светослав. – Думаю, Тёмный Эгрегор после того, как мы изрубили его посланников или посланниц… Как их там правильно определить?
– Абсолютно одинаково… – ответил Крод, – эти твари бесполы. 
– Думаю, Тёмный внимательно наблюдает… Такого щелчка по носу он не ожидал, поэтому взял паузу.
– Тут ты, конечно, прав… Но не думаю, что он сможет преодолеть защиту. Борислав и Лука прикрывают всех, особенно нас.
– Да, особенно нас… – задумчиво произнёс Светослав.
– Переживаешь за детей? Это единственное наше слабое место. Только у тебя есть дети.
– Да… переживаю.
– Не грузись… Лука делает всё необходимое, даже больше.
– Не сомневаюсь, – ответил Светослав, – поэтому отдыхать будем тогда, когда затея с Хранителем даст свои плоды.
– Да, что касается этого Хранителя… Похоже, у него действительно чей-то родовой камень и Игорь как-то связан с ним. Ты заметил, что меня вытолкнули из сна на первых секундах, я даже не успел ничего разглядеть. А это значит, что ты допущен в некую родовую тайну и другим её знать не нужно. По крайней мере, пока… не нужно. Значит, все решения принимать тебе. Ты не отвлекайся, думай… Не отвлекайся ни на что… просто думай и чувствуй. Я нашим сообщу про этот расклад. Сейчас все будем работать на тебя. Все решения принимать будешь ты.
 
– М-да… надо подумать, – ответил Светослав. – Есть пути, которые нам недоступны…
– Непростым парнем оказался Игорь, – проговорил Крод, вытягиваясь на нарах. – Радует одно, что мы не ошиблись.
– Ладно, ещё час отдыха и выдвигаемся, – скомандовал Светослав. – Далеко они уйти не смогут. Как не крути, девчонка их будет здорово тормозить. Долго на крупе коня она не высидит, да и пешком по горам далеко не уйдёт.

***
Время близилось к обеду.
Погожий день сверкал солнцем. Весенняя зелень уже вовсю пробивала себе дорогу к свету, раздвигая старую, умершую траву.
Чингиз гулко стучал копытами по звериной тропе, неся на широкой спине своего хозяина и Татьяну. За Чингизом, мерно пыхтя, шли Евгений и Игорь.
Ещё не утомлённые переходом, спутники много и часто разговаривали. Темы, цепляя одна другую, всплывали сами собой. Кто-то из путешественников охотно подхватывал очередную, и разговор обретал новую силу.
Обсуждали всё: моду, погоду, разводы, лишь бы помочь сознанию не зацикливаться на сложности пути. А путь проходил по горным звериным тропам, которые то извивались между деревьев, то петляли в курумниках. Когда тропа заходила в каменные россыпи, опытный конь, опустив голову, внимательно слушал журчание воды, струящейся где-то под камнями. И только убедившись, что путь безопасен, сберегая свои ноги, осторожно ступал вперёд.
Очередная попавшая на язык туристам тема коснулась школьной работы Игоря.
– Сколько копий сломано и разговоров говорено про наше образование, – начал Евгений, – только дальше разговоров дело пока не идёт и пойдёт вряд ли.
– Почему? – спросил Игорь.
– Потому, что дал Бог дуракам компьютер, и баста – образование село в лужу, – с сарказмом рассуждал школьный учитель.
– Во как!
А Евгений продолжал:
–   Во-первых, коль есть возможность что-то напечатать, распечатать, скопировать, то автоматом появилось столько паразитных бумаг… Непременно нужно приложить к документу какую-нибудь копию там, где она не нужна. Или, например, коли у вас есть возможность печатать на компьютере, то неимоверное количество ненужных планов, протоколов и прочей дребедени… Скоро леса на Земле не останется, всё «отксерят». Деньги вылетают в трубу со свистом. Ладно деньги… Времени сколько уходит на составление этих планов и отчётов там, где они не нужны. План подготовки, план проведения, план обсуждения проведённого мероприятия и так далее. – То о, чём говорил Евгений, видимо, сильно его беспокоило. – А обучение?.. Экран вместо школьной доски – это, конечно, круто. Но всё должно быть в меру. Если ученику показывать готовые картинки, то мы сразу теряем образность мышления. Да, учителю удобно, нажал кнопку и вот… смотрите. «Запомнил? Нет? Ну, ваши проблемы. Мне останавливаться некогда». А повышение квалификации. Каждый год дистанционно, удалённо, виртуально, безнадёжно и в результате формально, очковтирально и галочку министерство выставляльно. Ведь собрать учителей и поделиться опытом – на это ж время нужно, да и практические знания… Ну и с оплатой тоже беда. Нет… те, у кого стаж – тем всё нормально. Вот мне, чтобы заработать адекватные деньги, чтобы себя содержать и к будущей семейной жизни подготовиться, нужно с работы не вылезать. Поэтому семейная жизнь отменяется автоматически.
– Либо процесс обучения побоку, либо семья…  – дополнила Татьяна.
– Вот-вот, – согласился Евгений.
– А сколько денег-то нужно? – спросил Игорь.
– Денег много не бывает, – с усмешкой ответила Татьяна.
– Нет, у меня другое мнение, – не согласился её спутник. – Я пока не знаю, насколько большое значение деньги имеют в преклонном возрасте, но мне как молодому учителю их не хватает катастрофически. Если я буду вести только один класс, а это значит жить проблемами тридцати маленьких человечков, добиваться усвоением каждым из них материала, в том числе за рамками отведённого на предмет времени, то я сдохну с голоду. Потому что зарплата за один класс будет с гулькин нос. А там – коммуналка, болезнь, не дай Бог, съёмное жильё и так далее…
– И всё-таки?.. – настаивал Игорь.
– Думаю… – Евгений на секунду сделал паузу.  – При условии покрытия государством всех коммунальных платежей неплохо бы иметь возможность взять кредит с минимальным процентом, а лучше ссуду. Ну и полагаю, зарплата по сегодняшним ценам должна быть в два раза больше. Это позволило бы развиваться, а не ловчить. А развиваться, значит не думать о деньгах. Ведь я гонюсь не за деньгами, а за душами… Хочу, чтобы мои ученики делали что-то значимое для страны. Мне кажется, с Медведевым отчасти согласиться можно, когда он сказал, что если хотите много денег, то идите в бизнес. Потому что, по большому счёту, учитель – это служение. Как, впрочем, и милиционер, пардон, полицейский, врач и прочие…
– Мало денег – плохо, – усмехнувшись, отреагировала Татьяна, – много денег тоже плохо, потому что они зло. Как быть-то?
Не без доли юмора Игорь высказал своё мнение:
– Зло в деньгах исчезнет тогда, когда в потреблении человек начнёт руководствоваться чувством меры. А меру нам воспитает учитель.

Слушая молодых людей, старик решил вмешаться и произнёс:
– Чтобы, ребята, рассуждать о деньгах, добро это или зло, нужно знать суть… Понимать истинный смысл слова «деньги», а потом уже рассуждать дальше.
– У слова «деньги» есть какой-то скрытый смысл? – поинтересовался Игорь.
– Не знаю, скрытый он или открытый, – ответил Матвеич, – но деньги надо понимать, как ДЕНЬ-ГА. ДЕНЬ–ГА означает – дающий, делающий естество Нави – путь, то есть материализованный путь.  ДЕНЬ – ГА – это единица измерения труда, произведённого человеком за день, и она служит универсальной мерой при обмене или торговле.
– Интересный посыл!.. – Игорь продолжил начатую стариком мысль. – Исходя из триединства меры, информации и материи, получается, что условная единица ДЕНЬ-ГА – это информационная мера материи. То есть продукт, произведённый человеком, имеет информационное отражение в тонком мире, следовательно, все манипуляции с условными единицами, выражающими материальную составляющую, должны отталкиваться только от реальных материальных носителей.
– Именно так, – поддержал Матвеич. – Все финансовые организации, которые делают деньги из денег, а не посредством труда – есть не только шельмовство, но и сатанизм. А так как Сатана – порождение людское…

Матвеич и Татьяна ехали впереди на коне, за ними следовал Евгений, Игорь шёл последним. Никто из них не видел его реакцию на слова, сказанные стариком.  В очередной раз произнесённое Матвеичем «Сатана – порождение людское» резануло ему слух и обожгло неожиданным совпадением с тем, что он сегодня ночью слышал   в диалоге А-Лея и Тараха.

 А Матвеич продолжал:
– Сатана существует как информационное пространство в пределах нашей планеты, и только.
– Ого! Неожиданная новость… А как же там… «падший ангел», «противоположность Богу»? – спросила Татьяна.
– Это сказки, удобные для сказителей, чтобы заморочить голову… Сбить с панталыку, – резко отрезал Матвеич. – Никакая он не противоположность. Глобальный Разум не строит Мир на принципах противоположностей. Он строит Мир на взаимодействии двух взаимодополняющих частей. Это понимание есть основа различения Мира настоящего – от Создателя,  и Мира насаждаемого – от Сатаны.
– Танюш! Не перебивай Григория Матвеевича! – взмолился Евгений. – Григорий Матвеич, очень интересная мысль. Как там?.. Про информационное поле, деньги и Сатану. Это как-то связано?
– Конечно, связано… – старик звучно причмокнул, взбодрил коня и продолжил, – человек производит… создаёт своим трудом, для обеспечения жизни, какой-то продукт. В этом есть грех?
– Ну, если во благо, то нет, – ответил Игорь.
– Я сейчас говорю о здоровых людях, а не об извращенцах, – парировал старик.
– Хорошо, молчу.
– Если в труде на благо людей греха нет, то нет греха и в деньгах, которыми этот труд измеряется. Вред не в деньгах, а в отношении к ним. В сегодняшней жизни есть Зло, которое кроется в системе или системах, позволяющих произведённый человеком продукт забрать… Забрать путём создания обмана, информационного фантома. Вроде как деньги, но за ними ничего нет. Вот эти деньги… от Сатаны. Сатана является порождением людей – надсущностной формой жизни. Он не самодостаточен и может существовать и питаться только за счёт уже созданной жизни или продукта. Люди и Человеки – это механизм развития Создателя в Явном Мире. Мы, люди, можем производить продукт (ДЕНЬ-ГА) только для своего существования. Для Эгрегора, для Сатаны, ничего не производится. Но ему нужно как-то поддерживать свою жизнь. И такой способ он нашёл. Через подконтрольные Сущности… Создал систему, в которой заставил признавать его фантомы, равными ДЕНЬ-ГА. Вот в этом и есть главный грех цивилизации, который коверкает Осознанный Явный Мир, выстроенный Создателем. Нет, конечно, есть ещё грехи… но этот основной, именно он позволяет поддерживать и культивировать все остальные сатанинские ужимки и прыжки.
  Улыбаясь, Евгений сказал:
– Слушай, Григорий Матвеич, это тоже в твоей книге написано или ты сам придумал?
– А ты только писаному веришь? – с еле уловимым сарказмом произнёс старик. – Сам-то раскинуть мозгами можешь?..
– Да нет, в ваших рассуждениях всё стройно. Про информационное поле, про Сатану, ДЕНЬ-ГА, просто неожиданно… То есть из вашей логики получается, что Сатана создаёт ложное информационное поле – фантомные деньги, чтобы посредство их поддерживать своё существование, своё информационное пространство, которое, как я понял из наших бесед, основано на животных инстинктах. Верно?
– Верно.
– Каким образом? – не унимался Евгений, шагая за конём, старался не отстать, чтобы слышать ответ старика.
– Как «каким образом»? Всё, что связано с культами, где упоминается Сатана как главное действующее лицо, должно поддерживаться информационно. Любая информация в материальном мире требует материальных вложений. Эти материальные вложения осуществляет узкий круг людей через создаваемые финансовые организации и информационные площадки. Плюс создают свой «град на холме», который является примером, ориентиром для других смертных. Это обман, в тот град никого не впустят, места там строго ограничены и лишних не терпят. Но для накачки информационного поля и поддержания его на должном уровне «град на холме» через фантомные деньги отрабатывает на все сто, привлекая ротозеев. А поддержание животного образа жизни и животных инстинктов нужно для того, чтобы люди меньше задумывались о смысле жизни. Кстати… Ты знаешь, какой самый мощный способ опрокинуть человека в животное состояние?..
– Алкоголь? – вопросом на вопрос, ответил Евгений
– Нет.
– Наркотики?
– Тоже нет.
– Тогда сдаюсь.
– Война, сынок… война. Только она обнуляет человека до абсолютно животного состояния. Вот тут-то Сатана и получает наслаждение высшего порядка, в своем понимании. И его фантомные деньги в организации войн играют главную роль. А так как других способов зарабатывать деньги в требуемых объемах уже не осталось, то ждите войну, она скоро будет.
– Ну, да… примерно понятно, – задумчиво произнёс Евгений. – Ну, а если я, к примеру, нашёл клад?.. Или деньги в карты выиграл?
– А ты не выигрывай. Ну уж, если достались халявные деньги, так случается… Не удержался, согрешил. Верни… Нет возможности вернуть, потрать так, чтоб этот фантом превратить в труд. Создай что-нибудь.

– Значит, противоядие-то простое, – продолжил мысли старика Игорь, внимательно слушавший разговор спутников. – Получается, эти фантомные ДЕНЬ-ГА можно легко превращать в материальный продукт. Строить, например, что-то создавать.
– Ну, да. Только во благо… Во благо людей и человека. Для их развития. А фантомные деньги – вредное изобретение. Это зло. За деньгами обязательно должен стоять материальный носитель. Но если говорить в масштабах страны, то ты… – Матвеич сделал паузу, подбирая слово, – можешь выпустить какое-то количество денег, пока не обеспеченных материалом, но в рассчитанном объёме… для оплаты создания какого-то продукта. Например, для строительства завода.

– Григорий Матвеич, а вы прям философ! Я бы даже сказала, философ-экономист, – по-доброму смеясь, заметила Татьяна. – Ну, это вы говорите о материальных вещах. Только ведь труд бывает и нематериальный. Вот Евгений, например, учитель и ничего материального не производит. Как его труд измерить?
– Нет, Танюша, твой Евгений занимается самым материальным трудом. Его материал – это дети. Такой труд не сразу виден, но оценить его просто – по росту нравственного и технического состояния страны. Учителя всех уровней должны получать оплату труда, соизмеримую продукту, произведённому страной за год. Как научат, так люди и будут работать!
– В смысле?.. Зарплату будут раз в год получать? – удивлённо спросила Татьяна.
– Да нет. Уровень зарплаты на следующий год им посчитают по итогам прошедшего года. По такому же принципу, думаю, должны получать и лекари, и все те, кто не делают каждый день «ложки», «гайки» и «табуретки». Но твой вопрос больше касается не механизма оценки труда, а государственного планирования. И вообще руководители пусть определяют, что нужно для развития страны. Каких и сколько учителей, врачей, писателей и певцов. Хотя последних может быть сколько угодно, но труд их оценивать должны люди. Вот сколько заплатят, столько они и стоят – эти певцы и писатели. Каждый сам определит, сколько от своего ДЕНЬ-ГА он отдаст этому производителю, как ты говоришь, нематериальных ценностей. Твой вопрос, Таня, очень ёмкий, и я только в двух словах нарисовал примерный принцип оценки. Главное в нём – это мера, то есть разумность и достаточность.
– Короче, Матвеич, – громко сказал Игорь, так, чтобы его услышал старик, уехавший чуть дальше вперёд, – если мы тебя правильно поняли, то   деньги, этот эквивалент труда человека, перехватывает некий Эгрегор, чтобы поддерживать своё существование и  обеспечивать служителей своего культа. Так?
– Ну почти… Это тоже, конечно, есть, но главная его цель – затормозить развитие людей. Потенциал созидания замкнуть на цикл поглощения себе подобных. Цель развития и созидания он подменяет ублажением хотелок, на уровне животных инстинктов, где деньги главное средство.
– Григорий Матвеич, – взмолилась Татьяна, – ну вы же говорите, что мы живём в материальном мире… Ну, а как тогда без денег?
– А я разве говорил, что деньги это плохо или хорошо? Дело не в деньгах или их количестве, а в том, как люди их используют. Мы должны научиться пользоваться своим трудом, научиться пользоваться деньгами.
 – Ну, это как-то абстрактно… – начала рассуждать Татьяна. – С алкоголем и наркотой тут всё понятно… купить десять машин или построить себе, любимому, замок тоже дурость. Ну, а если я хочу красиво выглядеть, например?
Старик вздохнул, чуть помолчал и ответил:
– Во всём, Танюша, мера нужна. Чувство этой меры и определит уровень твоего развития, и отношение к тебе Создателя.
– А как её определить… эту меру-то? – не унималась девушка.
– Да просто. Вот скажи мне, могут ли люди покупать землю? 
– Ну-у-у, а почему нет, – ответила девушка.  – Купить, чтобы передать потом по наследству детям, например.
– Ну вот… – вздохнув, ответил Матвеич. – Объяснял я, объяснял… Деньги – это эквивалент труда смертного, поэтому смертный не может купить вечное. Может купить только то, что сделал смертный. Вечное смертному принадлежать не может. А дети!.. Смертные дети либо продлят право владение отеческой землёй, либо должны её оставить тому, кто на ней захочет трудиться. Продать и передать ты можешь только то, что сделано твоим трудом. Поэтому землёй можно владеть временно, пока ты хочешь и можешь на ней работать. Подобное рассуждение и есть МЕРА, которая состоит из Здравомыслия и Разумной достаточности.
– Та-а-к!.. Хорошо, – согласилась Татьяна, но по её интонации было видно, что она уже задумала следующий вопрос. – Если деньги – это информационная копия созданного продукта, а информация генерируется энергией, то получается, что существуют некие энергетические потоки денег, которые, например, можно перехватить и стать богатым.
– Ага…  слышал я о таких шарлатанах, которые вот так же рассуждают, – бескомпромиссно заключил Матвеич. – Эти россказни для дураков… чтоб людей оболванивать. Мол, приходите ко мне, я вас научу быть богатыми, за ваши большие деньги. А ещё всякое дерьмо делают, то жаб каких-то денежных, то прочую дребедень из пёрышек и какашек для привлечения «денежных потоков». Дескать, как ничего не делая, ловить деньги в потустороннем пространстве. А у нас для отрезвления страждущих и желающих разбогатеть на пустом месте говорят так: не; жили богато и нехер начинать!

Спутники старика засмеялись, а он невозмутимо продолжал:
– Если б так было на самом деле, то эти мошенники стали бы самыми богатыми людьми на планете. Информационная копия труда – это не значит, что где-то там существуют кучи денег, в Навском пространстве. Копия – это просто копия. Условная единица, которую создали люди. По словам тех прохиндеев получается, если я сделал трактор, то они своими какашками и перьями у меня его оттяпать могут. Нет, так не бывает… А вот если ты создашь систему обмана вполне осязаемую, то тогда да… можешь меня оставить без железного коня, с резанной бумагой.

– Григорий Матвеич! Я всё-таки с вами не согласна, – продолжила наступать Татьяна. – Что значит «не жили богато и нечего начинать! – процитировала она старика, чуть смягчив фразу. – То есть, не нужно ни к чему стремиться? Хлебаем щи лаптем, и так сойдёт, а деньги это – Зло. Да?..
– Опять она про это Зло! – отреагировал старик. – Я же сказал, что, если в труде зла нет, то нет его и в эквиваленте этого труда. Вред есть в неправильном целеполагании – как заработать, как использовать. Ты ж правильно начала рассуждать, когда сказала «к чему стремиться». Вот слушай!.. Хочешь ты много денег… А я задам тебе простой вопрос… Зачем они тебе?
– Как зачем?.. Жизнь свою организовать. Квартиру купить, машину… Детей родить и обеспечить их всем необходимым.
– А дальше?..
– Ну, что дальше?! – задумалась Татьяна. – Жить достойно.
– А ещё?..
– Ну, что ещё? Чтоб хорошо всё было и у детей, и у внуков.
– И всё?
– Ну, а там и жизни конец, – усмехнулась девушка.
– Во-о-т… видишь. И дети твои скажут точно так же и внуки тоже. А я тогда спросить хочу. Если мы понимаем, что существует Создатель… Тогда получается, что он глупость какую-то создал. Это Его творение может только жрать, спать и размножаться. Других мечтаний и стремлений у «венца творенья» нет. По сути, мусор… Выходит, или Создатель туповат или мы чего-то недопонимаем. Всё-таки я думаю, у Создателя цель есть, и она далека от той – зажечь Солнце, чтобы мы под ним грели пузо и беспрестанно гадили. Думаю, у цели этой более прикладные задачи. Можно строить разные версии, но, полагаю, на правду будет похожа только одна. Он хочет что-то из нас сделать… Иначе жизнь теряет всякий смысл и уничтожение такой жизни большой потери не составляет.
– Ну, хорошо, согласна! Логично будет думать, что действительно Он хочет нас довести до какого-то уровня развития…
– Вот опять! Остановись! – сказал Матвеич. – А то нагородишь семь вёрст до небес и всё лесом. То есть путём несложных логических размышлений мы пришли к выводу, что у Создателя есть некий план или, если придать этому более высокое значение, – ЗАМЫСЕЛ. Так?
– Так, – согласилась девушка.
– А в твоих желаниях было что-нибудь о Его Замысле?
– Нет, – засмеялась Татьяна.
– Матвеич! Тебе в ментовку идти надо, – смеясь в унисон своей подруге, сказал Евгений, – ловко подводишь к сути.
– Так у меня сын мент. Поднаторел и я немного.
– Народ! – крикнул Игорь. – Не перебивайте странствующего философа! Матвеич, к деньгам-то где подвод?
– К деньгам? Так вот же!.. Прежде чем желать чего-либо и просить у Создателя неких благ… Тех же денег! Ты скажи, себе и Ему, только честно скажи… для чего они тебе нужны. И подумай, идёт ли твоя цель в канве с Его Замыслом? Когда желаешь машину, это хорошо. Квартиру – здорово. Хочешь образовывать детей – чудесно. Только ответь: машина для чего?.. Хочешь перемещаться в пространстве, чтобы больше успеть что-то сделать, создать?.. Здорово. И Он тебе поможет, обязательно поможет, если ты искренен. Не пытайся обмануть Создателя… Ему можно говорить только правду-матку. Либо Он, видя лукавство, слушать тебя перестанет. Поэтому, когда просишь для самых высоких целей перемещать свой зад на самой дорогой машине, при этом понимая, что то же самое можно делать на автомобиле попроще – это есть уровень твоего восприятия объективной реальности, то есть уровень развития. Как ты думаешь?.. Поймёт Он тебя?.. И как будет относиться к своему чаду, когда слышит одни бесконечные «хочу, хочу, хочу»? Без приложения каких-либо усилий и работы над собой. А отсюда вытекает простой вывод: нужен ли ты ему? Ведь поливают то семя, которое даёт плоды…
– Бли-и-н!.. – жалобно протянула Татьяна. – Григорий Матвеич!.. Вы меня загрузили! Я теперь всегда так думать буду!
– Так и думай, – засмеялся старик, – вреда-то от этого никакого.

Игорь, в отличие от Татьяны, решил продолжить дискуссию и спросил:
– Ну хорошо, Матвеич, а если я задумал какой-то глобальный проект… Ну, например, там… строить какой-нибудь образовательный центр или грандиозное хозяйство, или завод по производству чего-либо.
– Так, замечательно! Если твои компетенции, кроме желания, соответствуют задуманному, то Он обязательно поможет тебе обрести нужные деньги. В какой форме – это уже другой вопрос. Но если ты хочешь построить космодром межгалактических путешествий, а знаний, умений и навыков в этом труде у тебя нет – значит, деньги пропадут впустую. И усилия Создателя будут напрасны. Он не даёт денег тому, кто не умеет ими распоряжаться. А если ещё учесть, что жителям планеты Земля, кроме «дерьмократии», больше нечего вынести за пределы даже своей Солнечной системы, то путь им за пределы галактики закрыт. И денег на космодром он тебе не даст.
Последнюю фразу Матвеич произнёс, назидательно усмехнувшись.
– Постойте, Григорий Матвеич! – сказала Татьяна, – ведь есть сотни уродов с огромными деньгами, которые и в ус не дуют, чтобы думать о каких-то высоких материях, а просто гребут деньги лопатой, попирают все законы нравственности и плюют на подобные рассуждения.
– Счастливы ли эти люди… я не знаю. В их шкуре не был. Даже если бы мне предложили эту «шкуру», я бы в неё не полез. Тесновата она для меня… Это одно. А второе!.. Думаю, для таких «уродов» и есть попущение Создателя, чтобы мы смотрели на них и думали, что таким существом быть нельзя. Запоминаешь, учитель? – крикнул Матвеич Евгению.
– Да, да… я внимательно слушаю, – ответил молодой человек и почему-то перешёл на «вы». – С вами интересно беседовать. Иногда ход ваших мыслей делает интересные повороты.
– Да какие повороты! Мысли как мысли…
– Матвеич, не скромничай, – крикнул Игорь, – учитель правду говорит. Мне тоже интересно слушать! Вот только как быть со свободой воли и выбора. Выходит, никакого выбора-то у нас и нет.
– Здорово приехали… – возмущённо произнёс старик. – Тебя кто-то в чём-то неволит? Создатель ведёт нас не путём запретов, а путём попущений. Ты можешь быть «уродом», как говорит Татьяна, а можешь быть честным и порядочным человеком. Выбирать тебе. Свобода воли и выбора – это не значит: что хочу, то и ворочу. Всему есть мера. Богат ли ты или в рубище, подлец или праведник – языком жизненных обстоятельств каждого из нас Он заставляет задуматься о смысле жизни. И когда такие мысли возникают, твое решение и есть пропуск на следующую ступеньку развития.
– Вот ты философ, а… – еле слышно, сам для себя, произнёс Игорь.
– Чего ты там бурчишь? – спросил Матвеич.
– Да говорю… в логике тебе не откажешь. Нелегко с нами Создателю!

Молодым людям было интересно слушать рассуждения старика. Его умение, несмотря на значительный возраст, трезво рассуждать вызывало у собеседников неподдельный интерес. А неожиданные выводы, основанные на здравомыслии, и некая расконсервированная информация, изложенная в древней книге, придавали беседам статус откровений из глубокого прошлого.

– Ладно, Матвеич, последний вопрос, – с еле уловимой иронией в голосе спросил Евгений. – А как же быть с банками? С сегодняшней финансовой системой?
- Так я вроде бы сказал об этом. Это всё лики Зла. Существующая система обмана будет уничтожена по воли Создателя. Период, в котором мы живём и переживаем её влияние на своей шкуре попущением Высшего Разума, разрешена для того, чтобы показать нам всё уродство этой системы. Показать губительное невежество незрелых людских душ, питающих своего Эгрегора.
– То есть банков не будет? – переспросил учитель.
– Как будут называть новую структуру, я не знаю. Банки, канистры или бочки, мне всё равно, – без улыбки пошутил Матвеич. – Ясно одно, что финансовая система должна существовать не отдельно от организма государства, а являться его неотъемлемой частью. Ну, это же, по-моему, просто! – недоумённо произнёс старик и продолжил. – Ведь твоя кровеносная система не существует отдельно от тебя. И она должна соответствовать размерам твоего тела. Быть не больше и не меньше, чем нужно. И крови в ней должно быть столько, сколько необходимо организму для обеспечения жизни. Когда ты растёшь, растёт и твоя кровеносная система, обеспечивая бесперебойную работу всех органов. У нас же как было в девяностые?! «Каждый суслик – агроном»! Всё жульё захотело быть сказочно богатыми, не прилагая усилий. Банки, как поганки на болоте, росли и множились. А так как это противоречит здравому смыслу, им придёт конец. Те, кто не перестанут паразитировать на теле Создателя, для тех попущение закончится. Что с ними люди будут делать, думаю, догадаться несложно.
– Что, начнут расстреливать?  - крикнул замыкающий Игорь.
– Думаю, по-разному будет, – ответил старик. – Всё будет зависеть от дурости каждого отдельно взятого «денежного мешка». Кто, почуяв неладное, сам начнёт вкладывать деньги в развитие страны, в реальный сектор производства. А кого-то придётся и отстрелять, кто с деньгами страны, распихав по карманам, побежит за кордон. Думаю, придёт такой человек … Создатель обязательно нам его пошлёт, как бы ни изгалялся Эгрегор со своими «шестёрками». И этот человек наведёт порядок.
– Революция? – заключил Игорь.
– Ни в коем случае, – спокойно ответил старик. – Только эволюция… Не нужно никаких революций. Вполне достаточно административных и законодательных решений. И воли… ВОЛИ, – старик последнее слово подчеркнул интонацией, подняв к верху указательный палец правой руки.

Сделав небольшую паузу, будто давая своим собеседникам осмыслить сказанное, Матвеич продолжил:
– Конечно, тем, кто будет не просто не согласен с проведением реформ, а станет активно им вредить, таким придётся объяснять жёстко. Вплоть до отправки на новый эволюционный круг… Чтобы в новой жизни получили испытание для осмысления.
– Крутой ты старик, Матвеич, – засмеялся Евгений. – Скажи, а про биткоин ты слышал что-нибудь?
– Ишь ты! Испытать меня решил! – ухмыльнулся охотник. – Мол, что тут они знают?.. В деревне-то да в тайге. Ты, наверное, хотел спросить про цифровую валюту, – переспросил старик.
– Ну, да, – улыбаясь, подтвердил Евгений.

Игорь, услышав ответ старика, громко рассмеялся лукавому замечанию.
А Матвеич продолжал:
– На первом этапе будет от этой валюты польза, обязательно будет. Она позволит уничтожить существующую сатанинскую финансовую систему. Но потом придёт переломный момент. Сателлиты старой структуры попытаются перехватить управление, внедряя всё те же схемы обращения валюты и оценки её наминала…

***
Светослав бежал, мерно дыша, и на ходу говорил:
«… но это им не дадут сделать страны, которые достаточно долго испытывали на себе давление прежней финансовой кабалы. Внедрение цифровой валюты внесёт один огромный плюс, который вобьет осиновый кол в старую элиту и её детище, позволявшее пожирать народы. Переход на такую валюту – «Электрон», позволит вести чёткий учет её эмиссии разными странами. В итоге это даст возможность решить уравнение межотраслевого баланса в масштабах планеты. Цифровой учёт генерируемой финансовой массы «Электрона» в масштабах планеты к произведённой массе товаров исключит возможность возникновения инфляции.»

***
Когда Матвеич перестал говорить, повисла пауза и был слышен только цокот копыт коня.
Татьяна, держась за заднюю луку седла, оглянулась на Евгения и нарочито глазами изобразила удивление.
– Обалдеть! Матвеич, у тебя какое образование? – спросил школьный учитель.
– Четыре класса «церковно-приходской школы», – усмехнувшись, ответил старик.

Оглушительный треск дерева прервал мирную беседу.
Вывернув корнями камни, на тропу, по которой шли путешественники, внезапно рухнуло дерево. Огромная пихта в несколько обхватов, ломая всё на своем пути, упала, перегородив проход.
В этом месте тропа огибала скалу. Справа вниз уходил крутой обрыв, слева неприступная каменная стена не позволяла обойти упавшее дерево. Старик с трудом удержал на тропе перепуганного коня. Но, когда Чингиз встал на дыбы, Татьяна свалилась с его крупа. Подхваченная сзади Евгением, девушка не ушиблась, но громко крикнула.
– Что за хрень? – проворчал старик. – Сколько по тайге брожу, первый раз такое.
– Все целы? – спросил Игорь, глядя на молодых людей.
– Да вроде, – ответил учитель.
– Хорошо, что перед нами… А не на нас. Как оно рухнуло-то, я даже глазом не успел моргнуть.
– Так! – озабоченно сказал Матвеич, внимательно осмотрев тропу и дерево. – Конь здесь не пройдёт. Придётся спуститься вниз, и пойдём другой дорогой. Она чуть длиннее, но … Другого пути нет.
– Может, выше подняться и там пройти? – предложил Игорь.
– Конь не пройдёт: круто. Вниз идём, – заключил старик.

Идя по новому маршруту, второй перевал путешественники преодолевали уже в сумерках. Ещё не было настолько темно, чтобы ничего не видеть, но обстоятельства подсказывали, что пора выбирать ночлег.
– Холодает, – сказал старик. – Здесь, чуть ниже, есть железная будка, вагончик, в нём когда-то скотники харчевались. Окон и дверей уже, конечно, нет, но зато есть крыша над головой. Идём туда.
Все молча согласились и покорно пошли за маячившим впереди крупом Чингиза.

***
Когда Волохи, тяжело дыша, подбежали к упавшей пихте, Светослав внимательно осмотрел дерево.
– Не само оно упало, ему бы ещё жить да жить. Кто-то заставил нас идти другой дорогой. Зачем?..
– В любом случае их нужно догнать, – утвердительно произнёс Крод.
– Догнать – это само собой… Зачем их заставили идти другой дорогой? – вновь повторил вопрос Светослав.
Стоя молча и скрестив на груди руки, Волох напряжённо думал.
– Может, засада? – предположил Крод.
Светослав с укором посмотрел на товарища и произнёс:
– Не в «Казаки-разбойники» играем. Если бы хотели сделать засаду, сделали бы… Видимо, вторая тропа длиннее, а если это так, то они вынуждены будут заночевать в тайге и, скорее всего, где-то в районе перевала или чуть ниже. Зачем?.. – вновь повторил Светослав, напряжённо думая. – Нападать они пока не хотят… А если это так, то…
– Что «то»?.. – нетерпеливо спросил Крод.
– То кто-то хочет, чтобы они эту ночь непременно провели в лесу. Зачем?.. – вновь произнёс Волох.
– Ну, что люди делают ночью?.. Спят! – снова выстроил версию Крод, отвечая на свой же вопрос.
– Верно!.. Им нужен их сон. Неужели кто-то может так же, как и мы, входить в чужие сны? Но я кроме себя и Игоря во время управляемых снов никого посторонних не видел.
– А старик? Если камень у него, значит он и генерирует эти сны, точнее запись родового камня через сны. Такое бывает. Я точно тебе говорю… Имя Крод мне не просто так дали.
– Да, да! – воскликнул Светослав. - Поэтому я «его» и не вижу. Теперь остаётся понять, что этот «некто» ищет во сне у Матвеича. Короче, их срочно нужно догнать, пока они не легли спать, – заключил Волох.
– Светослав, рви когти что есть мочи, а я на пять минут задержусь. Свяжусь с Лукой, пусть готовятся накрыть нас куполом. Тогда точно никто ни в какой сон не влезет. А мы всё увидим… Ты увидишь, – поправил себя Крод.
– Я двину напрямую, – рассуждал Светослав. – Старик не просто так повернул назад. Он на коне, а конь в горах не везде может пройти. Поэтому, чтобы их опередить, я пойду верхами, по хребту. Конечно, крутовато, но думаю, до верха метров пятьсот, не больше, потом будет полегче. Меня найдёшь по следу.
– Всё понял. Не теряй времени…

***
Пастушья будка в сумерках проявилась тёмным пятном, которое по мере приближения обретало более чёткий вид. Расположенная на небольшой поляне, она изрядно заросла травой, никем не примятой, что свидетельствовало о её заброшенности.
Ещё несколько метров, и стали видны темные глазницы выбитых окон.

Чингиз – опытный конь, хорошо знавший местность, чувствовал скорый отдых и поэтому быстрым шагом шёл вперёд. Но вдруг замедлил ход и, потянув воздух ноздрями, почти остановился.
На пороге заброшенного сооружения был различим силуэт сидящего человека.

Матвеич, обративший внимание на реакцию коня, а затем разглядевший незнакомца, сказал:
– Я смотрю, мы не одни ищем ночлег.
– Всем доброго здравия, – произнёс сидевший на крыльце будки.

Игорь шел позади всех и не сразу расслышал начавшийся разговор, но интонации ему показались знакомыми. Обгоняя спутников, он вышел вперёд, и каково было его удивление, когда увидел своего старого знакомого.
– Светослав?! – удивился он.
Волох, усмехнувшись, спросил:
– Что, не ожидал?..

Пожав руки, они обнялись.
– Ну, да, удивил. Как ты нашёл нас?
– Как вы меня нашли? – вопросом на вопрос ответил Волох.
– Да мы шли другой дорогой, а там…
– Не трудись… я знаю, – остановил его Светослав. – Познакомь лучше со своими спутниками.
– А!.. Ну, да. Друзья! – громко произнёс Игорь. – Будем знакомы… Это мой друг, Светослав, а это Григорий Матвеевич, наш проводник. Это – Евгений и его замечательная и обаятельная спутница Татьяна.
– Как дорога, путешественники? – бодро произнёс Светослав.
– Да с такой дороги болят к вечёру ноги, – поговоркой ответил старик, держа за руку Татьяну, слезавшую с коня. – Чего-то в темноте сидишь, даже огня не развёл?
– Пока ни к чему, – уклончиво ответил Волох.
– Ну что, будем располагаться? – вопрос старика прозвучал как команда. – В будке, я думаю, теплее, чем под открытым небом.

Пока Матвеич занимался с конём, а молодые люди хлопотали, обустраивая себе спальные места, Светослав знаком отозвал Игоря в сторону.
Игорь чувствовал, что Волох появился на их пути не просто так, поэтому тихо спросил:
– Что-то случилось?
– Пока ничего. Но… Сегодняшнюю ночь мне лучше быть с вами рядом. Скоро Крод ещё должен подойти. Он поможет мне.
– Поможет? Прям озадачил… Сказать-то толком можешь?
– Ну, если коротко, то… Дерево на вашу тропу упало не просто так. И кто-то шарит в ваших снах. По этой дороге вас направили, чтобы вы ещё одну ночь провели в тайге.
– Зачем?..
– Пока не скажу, потому что сам толком не знаю. Вот Крод придёт, тогда кое-что и обсудим.

Сны, которые Игорь видел в последнее время, сильно беспокоили его, более всего беспокоило совпадение этих снов с высказываниями Матвеича, которыми тот сдабривал философские размышления. Но подавать вида и как-то комментировать свою озабоченность он инстинктивно не стал, желая посмотреть, что будет дальше.

Крод пришёл примерно через пятнадцать минут, как стемнело.
Светослав и Игорь в это время были на улице и ждали его прихода, а остальные, укладываясь спать, негромко обсуждали события прошедшего дня, ютясь в пастушьем вагончике.

Увидев ещё одного странствующего туриста, старик стал прислушиваться к разговору новых спутников, но так ничего и не смог разобрать. То ли слух подводил его, то ли слишком тихо они говорили. В конце концов, раздираемый любопытством, он вышел наружу и спросил:
– Мужики, может, помочь чем?
Те переглянулись, и Игорь ответил:
– Матвеич, это ещё один мой знакомый. Его зовут Крод.
– Как?
– Крод, – ответил новичок.
– Эт кличка, что ли? – спросил старик.
– Да нет, Матвеич, имя такое, – засмеявшись, сказал Крод.
– А ты меня откуда знаешь? – удивился старый охотник.
– Так Игорь рассказал. Он говорит, ты все тропы тут знаешь.
– Ну, все не все, а большинство знаю.
– Скажи, Матвеич, как близко к этому месту можно подъехать на машине.
– Нет. В эту гору только пешком или на коне. Раньше… когда ещё колхозы были, на тракторах сюда заезжали, а теперь это никому не нужно, поэтому никто сюда не ездит. А что? Заехать сюда хотите или ждёте кого?
– Ждём, Матвеич. Вот и спрашиваю, можно заехать или нет.
– Да нет… Та дорога, что раньше была, заросла уже давно. Где-то обвалилась, где-то завалило. Так что… так вот. Вдруг сюда не заедешь. Заново надо дорогу делать.
– Значит, только пешком. Это хорошо.
– Чего хорошо-то? – усмехнувшись, спросил Матвеич.
– Да так… Фигура речи.
– Ладно, «фигуристы», если помощь не нужна, я спать, – Матвеич пошёл назад, в будку.
Когда он ушёл, Светослав продолжил:
– Короче, Игорь… все ложитесь спать, а мы ваш сон поохраняем. Пока рассказать толком нечего, как появится возможность, всё узнаешь.
– Ты думаешь, я усну после таких слов?
 – Уснё-о-ошь, – протянул Светослав, утешительно улыбаясь и похлопывая Игоря по плечу.
Игорь не стал спорить, повернулся и нехотя пошёл к своим спутникам.

 Несмотря на холодный блеск звёзд, ночь на удивление была тёплая. Тёплый фронт, принесённый последними ветрами, заполнил всё пространство гор, готовя природу к наступающему лету.

– Ну, что, начнём? – спросил Крод.
– Подожди… Я хочу подстраховаться.
Крод вопросительно посмотрел на Светослава.
– Соберу вокруг нас медведей. До утра… Пока темно, пусть походят.
– Не понял, – сказал Крод. – Сейчас сюда толпа косолапых придёт? А конь?
– Нет, – усмехнулся Светослав, – косолапые из леса не выйдут. Но там их будет много. Если кто и захочет прийти, не пройдёт. А коня я успокою.
- Тебе видней. Ладно, делай своё дело, а я своё.

 Крод, настраиваясь, потряхивая руками и ногами, как спортсмен перед схваткой, несколько раз прошёлся кругами. Потом, сев на корточки лицом на восток, закрыл глаза и сосредоточился. Через несколько секунд глаза Волоха широко открылись, и его слегка затрясло. Когда дрожь постепенно прошла, тело расслабилось, но глаза выдавали оставшееся внутреннее напряжение.   Крод замер как изваяние.

Через несколько минут из лесного массива вернулся Светослав.
– О!.. – сказал он, осматриваясь. – Светопреставление!

Из будки, кряхтя и чертыхаясь, вышел Матвеич.
Сходив по малой нужде, он подошёл к Светославу и спросил:
– Мужики, вы чего не спите-то? В будке ещё есть место, ложитесь.
В свете восходящей луны он увидел сидящего на корточках Крода и, кивнув в его сторону, продолжил:
– А он чего?..
Светослав сначала не хотел говорить, но потом вдруг спросил:
– Матвеич, у тебя ружьё далеко?
– В сумине лежит…
– Собери его и положи рядом.
– Зачем?
– Помнишь, сегодня на тебя чуть дерево не упало?
– Да как забыть такое…
– Так вот. Оно не само упало, ему помогли. Эти помощники могут снова прийти сегодня.
– Чёт я не пойму тебя, – усмехнулся старик, – дерево, помощники… Пьяный, что ли?

Светослав вздохнул.
– Дай руку, – сказал он и протянул старику свою открытую ладонь.
Матвеич ответил рукопожатием и сразу же вздрогнул от яркого света, резанувшего глаза после ночной темноты.
– Ого!.. Это что за фонарь? – недоумённо спросил он, озираясь по сторонам и осматривая над собой светящийся купол, в центре которого был яркий источник света.
Светослав молчал, давая старику время прийти в себя.
Матвеич с любопытством охотника рассматривал Крода.
Волох сидел не двигаясь, с широко открытыми глазами. Из его темени выходил луч. На фоне основного источника света он казался еле заметным.
 На глазах у старика откуда-то со стороны купол прочертил такой же луч и упёрся в центральный «фонарь», усилив его свечение.
 Светослав, не выпуская руку Матвеича, мягко ступая, подошёл к Кроду и, коснувшись его плеча, сказал:
– Последний примкнул. Купол готов.

Услышав сказанное, Волох обмяк, закрыл глаза и опустил голову. Луч, исходящий из его темени, исчез.
Посидев так около минуты, он встал и повернулся к Светославу.
– Смотрю, у нас зрители.
– А это что? – спросил Матвеич.
– Это, отец, новые технологии, – ответил Крод. – Секретная разработка уличного освещения.
– Не дурачь пожилого человека, – вмешался Светослав. – Матвеич, утром всё расскажем, пока некогда. Работать надо. А ты лучше иди спать.
 
Светослав выпустил руку старика, и тот снова полушёпотом прокомментировал ощущения:
– О! Опять, погас…
– Давай, давай, Матвеич… Утром всё расскажу.
Старик про себя подумал: «Друзья Игоря… тоже, наверное, фээсбэшники».

Пытаясь заснуть, Матвеич ещё долго ворочался. Его сознание, взбудораженное увиденным, держало тело в тонусе. Однако накопившаяся за день усталость дала о себе знать. Всё чаще перед его глазами начинали мелькать картинки, не связанные с реальностью, все дальше увлекали за собой.

***
Он увидел себя на берегу реки. Той самой реки, которую когда-то в молодости «переплывал» на тракторе.
 Было лето, тепло… Солнце, отражаясь в лёгкой ряби волн, слепило глаза. Чувство воспоминаний о «вчерашней» молодой лихости приятной волной пробежало по телу.
Щурясь от солнечных зайчиков, он осмотрелся вокруг. В нескольких шагах от него, на берегу, сидел мальчик.
«Внука… – подумал Матвеич, – внука давно не видел».
Белокурый мальчик лет пяти сидел рядом и, опустив ноги в воду, плескался, брызгая по сторонам.
Старик с удовольствием наблюдал за игрой малыша. Млея от вида знакомых мест и солнечных лучей, он не замечал ничего, кроме своих воспоминаний.

Светослав сразу почувствовал постороннее присутствие. Показав Игорю, где остановиться, он подошёл к мальчику, сел рядом и спросил:
– Ты кто?
Плеская ножками, не отвлекаясь от своего занятия, мальчик ответил:
– Я не друг и не враг, и не причиню вам вреда. Я часть того, кто   развивается вместе с вами.
Оглянувшись назад, мальчик сказал:
– До-о-олго вас ждал. Хорошо, что догадался и его взять с собой, – мальчик кивнул в сторону Игоря.
– Как ты смог оказаться здесь? – строго спросил Волох. – Вас интересуют наши знания? Но они не доступны каждому, хотя и не являются тайной.
– Не переживай, – ответил мальчик, – что нужно знать, я знаю. Ты сделал всё правильно. Я оказался под защитным куполом до того, как вы его установили.
– Не пытайся меня обмануть, – резко отреагировал Волох.
– Не обманываю. Я пришёл в последний момент, через Татьяну. Через ту девушку, что сейчас мирно спит рядом с Матвеичем. Она уснула раньше всех. Ты же знаешь, Волох, что войти в сон можно только в тот момент, когда человек засыпает, а потом можно без труда бродить по снам тех, кто засыпает рядом. Я не подселенец.
– Да, подселенца я бы почувствовал за версту. Зачем ты здесь и чего хочешь?
– Волохи вернулись в мир Яви… Предстоят перемены, и это не может меня не интересовать. Посыл я заметил сразу, как только вы громко заявили о себе. С тех пор не теряю из виду. Сразу оговорюсь, что тот круг Сущностей, которых представляет Бенджамин, не имеет ко мне никакого отношения.
– Тебе известны волоховские способы управления… Кто ты?
– Я тот, кто может донести важное… Что не расскажет книга Хранителя.
– Тебе и о книге известно? – не скрывая удивления, ответил Светослав.

Засмеявшись по-детски искренне, мальчик ответил:
– Я же говорю: всё, что нужно знать, я знаю.  И пришёл досказать то, что вы нигде не прочтёте, даже в той книге, что хранит этот человек, – мальчик указал рукой на Матвеича, не поворачивая головы.
Он помолчал, испытующе глядя на Волоха, и продолжил:
– Думаю, тебе известно, что Древние рода на западе до того, как туда пришёл знаменитый воин Тарах, были расколоты надвое, – произнёс мальчик, строя лаконичные и выверенные фразы детским голосом.

Светослав внимательно смотрел на его лицо и, не перебивая, слушал.

 – Раскол стал возможен, когда в западные земли проникли чужеземцы и принесли формулу жизни, строившуюся на создании обособленного общества. Общества избранных. Их жизненное пространство строилось вокруг принципа наживы, когда нужду ближнего используют для своего обогащения. Эти «чужие» считали и считают всех остальных, не входящих в их круг, источником существования – пищей. Древние рода западного побережья отвергли предложенную формулу, отвергли и народ, привнесший её. Но нашлись те, кто пригрел чужеземцев и принял в услужение. Их стали называть Ероп – естество Яви поправшие, предавшие. Чужеземцы, вооружённые идеей своей исключительности, через Ероп постепенно заразили часть народа.  Чтобы остановить разложение, Древние рода были вынуждены начать войну. В той битве Тарах встал на сторону Древних родов. Потерпевших поражение Ероп вытеснили на остров, где они живут до сих пор.
– Это мне известно, но продолжай, – заметил Светослав. – Я хочу понять, не лукавишь ли ты.
– По законам развития Великого Разума, по его Замыслу, взращённая до определённого уровня цивилизация, должна продолжить свой путь самостоятельно. Поэтому, вы, Волохи, ушли, предоставив людям возможность принятия решения в формировании себя. Время работало на Ероп. Остров, на котором они обосновались, в отсутствие соседей и постоянных контактов с себе подобными, дал им возможность довести до совершенства своё оружие. Оно не было сталью. Холод стали им уже был хорошо известен, поэтому они выбрали другое… Это оружие называлось: подлость, обман, интриги, предательство. С их помощью, исподволь Ероп вновь зашли на материк. Проникая в умы людей, предлагая самые простые решения, основанные на жизненных инстинктах, они сумели прочно обосноваться, в том числе во властных структурах. Всё, что Древние успели сделать, это не вступать с Ероп ни в какие союзы, особенно в финансовые.
– Чем же тогда жили и живут Древние рода, если отказались от финансовой системы, дошедшей до наших дней? – неожиданно спросил Игорь, стоящий сзади.

Мальчик повернул голову, посмотрел на него, потом недоумённо посмотрел на Светослава.
Волох кивнул головой, давая понять, что поддерживает озвученный вопрос, и мальчик продолжил:
– Древние рода не строят взаимоотношений на ссудном проценте, все платёжные инструменты у них подтверждены материальными активами. Как и тысячи лет назад. Актив может создать только труд. Вы должны знать об этом…
Последняя произнесённая фраза несла не то, упрёк не то поучение. Но Игорь не стал придавать этому значение и продолжил:
– Актив создают люди. Людей начали поглощать Ероп. Что делали Древние рода, чтобы остановить этот процесс?
Мальчик, тяжело вздохнув, опустил голову и ответил:
– Ты прав. Актив создают люди… Регах – это союз чужеземцев и Ероп. Регах значит: развития путь разрушающие. Древние же рода всегда звались Чхеда – часть. Часть развития, часть Замысла… Да, Регах поглощали и поглощают народ западного побережья. Это происходит не сразу и не быстро, а растянуто во времени настолько, что в течение одной жизни процесс поглощения заметить невозможно. Они поздно поняли происходящее…  И всё, что успели сделать – это не дать им землю. Земля принадлежит Древним родам.
– Не дать землю… Бумажными договорами закрыть «фронт». Подобные меры даже не будут принимать во внимание, когда настанет время.
– Молодой человек, – фраза, произнесённая поучительным тоном устами мальчика, показалась смешной. – Да, для материального мира бумажка – чистая формальность. Настоящая же сделка заключается перед лицом Создателя. Мы знаем, кто есть кто… И кому что может принадлежать по праву, а кому нет. Земля общий дом, космический корабль, на котором Разумная Явь мчится в просторах Вселенной. На этом корабле у каждого есть своё место, определённое Создателем. И, если вас лишили места, то думайте.  Думайте, для чего это. Даёт ли это вам право захватывать любую другую землю?
Мальчик поднял голову, щурясь посмотрел на солнце.
– Только Он вправе лишить нас земли, если мы не справимся с поставленной задачей, и только он принимает решение – быть ли вообще этой Земле. Регах ведут народы к гибели. К гибели разумно-осознанной жизни на всей планете… Хочу донести до вас простую истину: Себора и Чхеда никогда не вступят в союз, не будут друзьями… но станут частями развития. Двумя взаимодополняющими частями.

Мальчик, играясь, ногой поднял со дна ил, и облако мути, закружившись, ушло вниз по течению.

– Я не друг и не враг вам, но мне нужно чтобы вы знали всё… Только в этом случае жизнь может гармонично развиваться. Ты хочешь знать, что делали Древние рода?.. Со времён последней планетарной катастрофы утекло много воды… пересказывать всё не вижу смысла. К тому же многие события время от времени повторялись, но каждый раз на новом уровне. Чужеземцы, через Ероп, пытались поглотить Древних, но они не допускали это. Ограничив Ероп в праве передвижения по территориям, Древние надолго задержали Регах. Только технический прогресс не остановить. Когда открылся Новый Свет, Америка, Регах сосредоточили свои усилия там. Древние рода всегда знали о существовании этого континента, но никогда не претендовали на его территорию.  Чужеземцы, используя техническое оснащение Ероп, быстро его захватили. Регах не просто захватили территорию, они уничтожили осколок древней биогенной цивилизации, оставшейся там. Многие представители тех народов, столкнувшись с техногенной составляющей, просто перешли в Навь, а те, кто не смог это сделать по своему уровню развития, остались и почти все были уничтожены. В Новый Свет уходило много разных людей, но в основном это были Регах. Они снова оказались в своей стихии. Но теперь в их распоряжении был уже не остров, а целый континент, где, как и прежде, не имея противостояния в виде соседей, они росли и совершенствовались в своём искусстве поглощать.
Несмотря на обретённую самостоятельность, Регах всегда чувствовали свою зависимость от Старого Света, и поэтому старались проникнуть в их рода. Чтобы препятствовать этому, но не вступать до поры в прямую конфронтацию, Древние закрылись структурой и под её покровом, продолжают быть теми, кем являются на самом деле.
– Структура… это Ватикан? – спросил Игорь.
– Да, именно Ватикан. Только подобная структура позволяет быть непроницаемыми. Но… – сделав паузу, по-детски наивно улыбнувшись, мальчик продолжил: – Древние рода – это не Ватикан. Они только используют его.

Шмыгнув носом и потерев его ладошкой, мальчик продолжил:
 – Понимая, что Регах несут беду и смерть, Древние никогда не упускали возможность затормозить их шествие. В начале двадцатого века, в последнем календарном летоисчислении, они сильно ослабили Регах. Представитель одного из Древних родов возглавил Новый Свет.
– Это был Рузвельт? – следя за развитием мыслей собеседника, спросил Игорь.
– Да, совершенно верно, Франклин Делано Рузвельт. Он не только заложил изменения в развитии Нового Света, но и поддержал вашего лидера… Сталина. Он помог новому витку эволюции устоять. Делано не был вашим другом, но не стал и врагом. Он был частью… Необходимой и недостающей частью развития.
– Но он не был врагом и англичанам. А Американские корпорации не только с самого начала войны поддерживали гитлеровскую экономику, но и до конца войны поставляли Гитлеру военную технику, – с упрёком дополнил Игорь. – Англия форпост Регах, а он был их союзником и даже поставлял оружие.
– Да. поставлял технику, в том числе и Германии. Поэтому война и ослабила Регах… а после Франклин за бесценок забрал военные базы англичан.

Продолжая свой рассказ, мальчик, лукаво улыбнулся, почесал растрёпанные волосы и сказал:
– Регах накачивали Гитлера для похода на зарождавшийся проект Сталина, но Древние часть его усилий бумерангом направили на Англию. Регах были си-и-льно удивлены, когда прикормленная «собака» начала кусать их за руку. Через Древние рода было устроено так, что в сорок третьем году, в Тегеране, Сталин и Рузвельт очень тесно общались на территории советского посольства. Они тогда многое поняли друг о друге, многое обсудили и многое наметили. Регах… в частности, Черчиль, как исполнитель воли своих хозяев, чувствовал это. Было принято решение – убрать обоих. Делано и Сталин кроме общих планов мироустройства обсудили план совместного развития двух центров цивилизации. Это был план развития   взаимодополняющих цивилизационных систем, но без Регах. Летом сорок четвёртого года под видом инициативы Ватикана – о послаблении давления на церковь и открытии миссии Святого престола в СССР – с визитом к Сталину прибыл друг Франклина, Станислав Орлеманьский. Он привёз уточнения этого плана. Сталин согласился с поправками, и они решили реализовать намеченное, через новую создаваемую структуру – Организацию Объединённых Наций. Думаю, дальше вы знаете, – сказал мальчик, глядя на противоположный берег, – Регах смогли нейтрализовать обоих: 12 апреля 1945 года и 5 марта 1953 года.
– А теперь они, видя исходящую от Древних родов угрозу и помня причинённые потери, уничтожают Старый Свет, всеми доступными способами, – сказал мальчику Светослав.
– Да, – подтвердил тот. – Скоро Древние рода снова перехватят инициативу у Ероп, и Регах начнут большую войну. У Регах нет другого пути. Любое развитие общества людей грозит гибелью их Эгрегора. А так как времени для сложных решений у него не осталось, будет принята самая простая и эффективная мера – война. 

– Мы не можем быть союзниками, но станем двумя взаимодополняющими частями, – задумчиво сказал Светослав.
– Я уже достаточно рассказал, чтобы покинуть вас. Мне пора возвращаться, – с еле уловимой грустью произнёс мальчик. – Будьте осторожны. Волохам неизвестна их судьба, поэтому не надейтесь на свою прозорливость. Регах знают, где вы.  Они бы давно напали на вас, но их останавливает желание узнать, что таит в себе Книга Хранителя и то, каким способом активируется её визуальное восприятие.
– Это они уронили дерево? – неожиданно спросил Игорь.
– Мне нужен был канал доступа. Поэтому дерево уронил я, чтобы вы все ещё раз смогли заночевать вместе. Ну и для того, чтобы помешать Регах.

После сказанных слов фигура мальчика стала полупрозрачной, потом заколыхалась, как мираж в жарком мареве летнего дня, и исчезла совсем.

Матвеич сидел на берегу и, потупив взгляд, наблюдал за игрой солнечных бликов, вспыхивавших в набегающих волнах.
  Игорь спросил:
– Он видит нас?
– Нет, – ответил Волох.
– Интересно, о чём он думает?
– Пойдём посмотрим, – предложил Светослав.
Он взял Игоря за руку, и увлекая за собой, шагнул в воду.
Всё, что ещё мгновение назад казалось реальностью, вдруг смазалось и закружилось неясными разноцветными бликами. Так продолжалось совсем недолго, блики прекратили свою карусель и, обретая очертания, остановились.
Игорь, как и в предыдущих своих сновидениях, увидел уже знакомый пейзаж того самого нагорья, где А-Лей оставил свою спутницу. Серое небо нагорья не стало приветливее.

А-Лей сидел на трапе летательного аппарата, погружённый в раздумья. Опершись локтями о колени, он взял руки в замок и положил на них подбородок. Рядом стоял и терпеливо ждал Тарах.
Чуть поодаль копошились люди. Флаги и ленты, развевавшиеся на шестах, говорили о том, что ими готовился какой-то ритуал.

А-Лея позвали, когда уже всё было готово.
– Останься здесь, – попросил он своего спутника.
От летательного аппарата до места погребения было недалеко. Когда Мудрец подошёл к нему, люди расступились.
А-Лей в сопровождении Марче спустился в яму, подготовленную для погребения.
На деревянном ложе, покрытом шкурами, на правом боку, лежало тело Леи. Соплеменники Марче, получив разрешение от Мудреца, всё устроили по своему обычаю. Лея была одета в платье из тонкого сукна, расшитое узорами в виде различных зверей. На ногах войлочные сапоги, расшитые золотыми нитями. На голове чёрный парик.

А-Лей провёл рукой по парику своей любимой и подумал: «Моя Лея, где твой белый как снег волос? Моя любимая…»

Марче, видя, как А-Лей гладит свою покойную супругу по парику, пояснил:
– Там, холодно будет. Без волос нельзя…
– Да, да… Холодно.

Потянув за шнурок, который был виден на шее Леи, Мудрец достал подвеску. Её кристалл при дневном свете засверкал всеми цветами радуги. Проделав нехитрую манипуляцию, А-Лей отделил подвеску от шнурка и забрал кристалл.
Достав свою такую же подвеску, он поместил кристалл Леи рядом со своим и защёлкнул крепление.
Вставая на цыпочки, заглядывая через плечо А-Лея, Марче спросил:
– В этом камне хранится её душа?
– В этом камне хранится земной путь Леи, – пояснил Мудрец.
– Слёзы земли могут хранить жизненный путь? – наивно и с любопытством спросил вождь.
– Да, Марче… Могут.
– Ты будешь видеть Лею, когда твоё сердце сожмёт грусть, – сказал участливо Марче.
– Да, Марче, – утирая влагу с глаз, ответил Мудрец.
– Надо плакать, А-Лей. Лея будет слышать, ей станет легко.
Улыбнувшись сквозь слёзы наивности своего спутника, Мудрец ответил:
– Она сейчас здесь, видит и слышит нас.
 Мудрец взял Марче за руку, и тот слегка отшатнулся, впечатлённый увиденным. Буквально на расстоянии вытянутой руки, на уровне глаз, висел ослепительно белый шар.
Марче услышал голос девушки:
– Не плачь, любимый. Не плачь… А то мне тоже будет грустно.
– Прощай, Лея. Пора… Междумирье ждёт...
– Наш сын?..
– Придёт время, и вы встретитесь. Он найдёт тебя.

Простившись с телом Леи, Марче и А-Лей вышли из погребальной ямы, вокруг ложа с телом девушки начали собирать заранее подготовленный сруб, укладывая в него различные дары: посуду, одежду, украшения.
Мудрец уходил не оборачиваясь.

Перед трапом летательного аппарата стояли Тарах и его ученица – Руна.
Когда А-Лей подошёл, Руна, вглядываясь в его лицо, хотела почувствовать состояние Мудреца, но он закрылся и стал непроницаем для ученицы. Тогда Руна, с трудом улыбнувшись, обняла его.
Прижав к себе девушку, Мудрец спросил:
– Ты не передумала? Остаёшься с народом Марче?
– Да, А-Лей. Решение принято.
– Тогда прощай.

Он взял её за плечи и отстранил от себя, чтобы в последний раз посмотреть в глаза ученицы.
– У тебя будут умные дети… Марче станет хорошим отцом и мудрым вождём сильного народа.
А-Лей чуть подумал и продолжил:
– Когда уйдёт вода, ведите людей к Среднему морю. Там будет ваша новая земля. Оставьте этот суровый край. Пока он спасает нас всех от общей беды, но после, когда всё придёт в норму, покиньте его. У Среднего моря вы обретёте новый дом. Свою страну назовёте «Исток Света Нави». Пройдёт много времени, и присутствие там ваших потомков поможет Себора в противостоянии с Регах. 
– Спасибо, Учитель, – ответила Руна, – я вижу этот путь.
– Будь мудрой и береги Марче. Прощай…

***
Летательный аппарат, разгоняя клубы пыли, плавно приземлился на площадку рядом с домами Себора.
По трапу А-Лей спустился вниз, где его обступили все, кто был в лагере.
Себора стояли и молчали, ожидали слов Мудреца.
А-Лею не хотелось ничего говорить, поэтому он просто взял за руки двух стоявших рядом. Через какое-то время, все кто его окружал, сжимали кисти друг друга.
Игорю было непривычно наблюдать, как в столь трагические минуты собравшиеся посочувствовать, ничего не говорили, а стояли молча.
Каждый из них видел последний путь Леи, видел то, что передал Мудрец. Никто не плакал, лишь у некоторых женщин Себора по щекам текли слёзы, но они не могли их вытереть, не смея разомкнуть рук.
Закончив, Мудрец двинулся в сторону своей пещеры. Народ расступался, образовывая коридор. Они взглядами провожали его до самой пещеры, пока тот не скрылся в проеме каменного входа.

Тарах не спешил за своим учителем, давая ему время побыть одному.   Закрыв глаза и откинувшись в кресле пилота летательного аппарата, воин отдыхал, погружённый в свои мысли. Время текло не спеша.
– Тарах, – услышал он голос учителя.
Оглянувшись, никого не увидел. Осмотревшись вокруг, Тарах понял, что его звал Мудрец. За всё время их общения это было первый раз, когда он так явно и чётко услышал мысленное обращение.
Так же мысленно воин осторожно произнёс:
– Я слышу… Иду.
Вдохновлённый первым опытом телепатического общения, Тарах, буквально влетел в пещеру Мудреца, откинув тяжёлый занавес из шкуры буйвола.
А-Лей чуть заметно улыбнулся и оценил успех ученика:
– Ну вот. А говорил, что не сможешь овладеть искусством контроля мыслей собеседника.
– Я так не говорил.
– Но думал.
Тарах потупил взгляд, ответил:
– Да. Было… – Потом вдруг добавил: – Ты всегда всех слышишь?
– Когда есть желание. Головной мозг, наш коммутатор, работает очень просто. Он всегда слышит Поле, а Поле слышит его. Оно всегда слышит, даже когда мы его не осознаём.

 А-Лей сделал паузу, будто принимая решение, продолжать или нет. И наконец, решившись, продолжил:
– Для начала скажу, что, по сути, мозг человека – это приемник и передатчик одновременно. Наш головной мозг кроме управления телом, его органами и частями, кроме коммуникативных функций между материальным телом и его тонкими структурами выполняет ещё одну…  общение с Полем. Точнее, с Глобальным Разумом, или Создателем. В ходе мыслительного процесса, когда человек настойчиво и последовательно ищет решение некой условной проблемы, в нашем «сером» приёмопередающем устройстве возникают цепочки связей клеток.
«Видимо, он имеет в виду нейронные связи», – коротко, сам для себя пояснил Игорь, боясь потерять нить рассуждения А-Лея.

 – Цепочки при напряжённом и настойчивом процессе мышления на заданную тему образуют кластер – последовательных, однородных взаимодействий. Этот кластер, достигая определённого объёма, выполняет роль «приёмника», выстроенного в процессе мышления. Кроме того, в ходе напряжённой мыслительной деятельности он настраивается на определённую частоту… и получает искомое решение. Это мы воспринимаем, осознаём… как неожиданно пришедшую мысль.
«Да, да… Когда кричим «гениально!» или «эврика!» – отметил про себя Игорь.
– Сегодня, – продолжал, А-Лей, – ты, наконец, сформировал такой приёмник и смог меня услышать.
– А раньше ты пытался меня звать? – спросил Тарах.
– Конечно, пытался, - ответил Мудрец, и терпеливо ждал. – Дело в том, что… процессы формирования «приёмника», а также излучения импульса запроса очень энергоемкие. Поэтому при создании ваших тел мы заложили ограничение на подобного рода деятельность. Получение искомой информации выглядит как поглощение… или, лучше сказать, облучение сознания человека сгустком энергии Поля Создателя. На физическом плане материального тела это вызывает эмоциональный и физический всплеск. Он сопряжён с получением удовлетворения такой силы, что перекрывает два основных инстинкта – инстинкт продолжения рода и инстинкт самосохранения. Поэтому, чтобы человек не выжал себя до донца, не сошёл на «нет», давя на эту педаль удовольствия, мы установили границу потребляемой энергии. Эта граница составляет значительную часть потенциала тела человека, которая производится им в течении суток. Дальше усталость…
«Выжат как лимон…» – про себя добавил Игорь.
– После того, как решение найдено и наш мозг перестаёт излучать нужные импульсы, кластер распадается и остаются базовые связи, которые хранят память только о достигнутом результате, – Мудрец улыбнулся. – Поэтому многие мыслители, когда оглядываются назад, оценивая весь пройденный путь, приведший к открытию, с удивлением восклицают: «Неужели это всё сделал я!»

Слушая Мудреца, Игорь вдруг вспомнил строки, над которыми не часто, но время от времени думал. Эти строки из «Фауста» почему-то запали в сознание. Он всегда задавал себе вопрос: случайно ли, в угоду ли рифме и стилю Гёте сформулировал фразу именно так. Но сейчас, услышав слова Мудреца, наконец-то понял истинное значение написанного поэтом, и смакуя свалившееся на него озарение, произнёс:
– Пергаменты не утоляют жажды.
  Ключ мудрости не на страницах книг.
  Кто к тайнам жизни рвется мыслью каждой,
  В своей душе находит их родник…

– Скажи, А-Лей, какую информацию я могу получить, обратившись к Глобальному Разуму? – спросил Тарах, примеряя к себе сказанное.
– Любую… в пределах Мироздания. Ограничение составляет только нравственное развитие: чем ниже уровень развития, тем меньше шансов получить знания высшего порядка.
– Это связано с безопасностью Мироздания или самого Создателя?
– Это связано с безопасностью замкнутого контура, из которого развивающаяся Сущность запрашивает знания.
– Замкнутый контур, – Тарах повторил слова учителя и спросил: – Я уже слышал от тебя это выражение.  А почему он замкнут?
– Когда ты создаёшь Сущность и наделяешь её разумом, то есть не просто способностью мыслить, а мыслить осознанно, развиваясь и постоянно совершенствуясь, то первое, что ты должен сделать – это продумать, как эту Сущность ты будешь контролировать, пока она не достигнет хотя бы минимальной нравственной адекватности. В противном случае её существование станет для тебя небезопасным. Именно по этой причине цивилизация планеты замкнута в очень узкие рамки биологической жизни. Эта хрупкая плёнка на поверхности планеты, в которой возможна биологическая жизнь, настолько тонка и чувствительна, что достаточно минимальных изменений параметров – и жизнь погибнет.
– Это и есть способ контроля Создателем своего детища… своего развития?
– Да, этот механизм контроля срабатывал… Срабатывал уже не раз.
После слов учителя Тарах задумался:
– Замкнутый контур… А для тебя существуют ограничения? 
– Мои возможности по сравнению с людьми и человеками не имеют границ, но где предел этих возможностей, мне не известно. Так же, как и тебе не известен предел твоих возможностей.
– Мне мой предел известен, – сказал Тарах. – Я не могу, как ты, общаться с Глобальным Разумом, я не слышу Создателя.
– С Создателем может общаться каждый, для этого не нужно специальных посвящений или некой избранности. Создатель общается с нами постоянно языком жизненных обстоятельств. Это общение может показаться сложным, но по-другому нельзя, чтобы не нарушить развитие Сущности. Он не может давать тебе точных указаний, что и как делать. Он создаёт жизненную ситуацию… в которой ты делаешь выбор. Но бывают и более точные подсказки, как правило, во сне, но даже они корректируются через фильтр твоих восприятий.
– Это как?
– Глобальный Разум ведёт диалог на языке образов. Тех образов, которые ты в состоянии понять, которые формируют внутренний мир и соотносят его с окружающей действительностью.
– То есть, если сознание людей сформировано в какой-то религиозной парадигме, то слышимые и принимаемые откровения будут строго в образах культа этой религии? А если внутреннее пространство наполнено всевозможными духами и прочими подобными субстанциями, то именно с ними или от их имени и будет идти диалог. Верно?..
– Почти так… Создатель не может выйти за рамки образов, формирующих уровень развития Сущности, дабы не нарушить гармонию движения по эволюционной лестнице. Он не может разрушить Душу, которую Сущность строит сама.
– А что не так?..
– Не всегда «диалог» может вестись с Глобальным Разумом. Часто канал общения перехватывает Эгрегор.
– И как это почувствовать?..
– Не старайся получить готовое блюдо, никогда не будешь знать точно, из чего оно приготовлено. Готовь сам… На твой последний вопрос ответа нет, потому что каждый живущий на этой планете выбирает свой путь.  И с кем ему идти…
«Ну, это-то я и без Мудрецев знаю!» – слушая диалог, внутренне возмутился Игорь.
– Но… – продолжал А-Лей, – ориентир всё же есть. Если ты готов развиваться, если осознанно стремишься помогать Создателю в Его развитии, то никакая сила не сможет встать между вами.
 Внимательно выслушав учителя, Тарах глубоко вздохнул. Скрестив руки на груди, он хрустнул суставами плеч.
– Ты так легко рассуждаешь о непростых вещах…

Воин прервал рассуждение, подбирая слова. Почесав затылок, продолжил:
– Пока мы беседуем, всё кажется понятным и простым, но как только я улетаю к Репейским горам, меня начинают раздирать вопросы. И чем больше я нахожу ответов, тем сложнее они становятся.
– Вот и хорошо, – успокоил ученика А-Лей. – Это нормальное состояние думающего человека. Процесс мышления не так прост, как кажется. Мышление – это созидание. Когда Сущность способна создать нечто новое, до этого момента ей не известное.

 Тарах засмеялся.
– С тобой легко. Ты знаешь ответы на всё вопросы… Мы часто говорим, рассуждаем о том, что нас ждёт… Будет идти время, минуют года, сотни, тысячи лет… Прежняя цивилизация по какой-то причине ушла, исчезла, канула… На смену ей пришли мы, Себора, и те люди, которые сейчас наполняют планету. Через какое-то время разрозненные народы станут единой цивилизацией. Скажи, что ждёт её? Что должно произойти, чтобы избежать ошибки, допущенной нашими предшественниками? Что ждёт нас в далёком будущем?
– Вот видишь, какие вопросы ты стал задавать. Это уже уровень… Уровень – СПОДВИЖНИК. Человек, способный направить течение мыслей с такой частотной составляющей, готов не только спрашивать, но и получать ответы Поля, Объемлющего Разума. Но пока отвечу я… Я же его часть, – улыбнувшись, сказал А-Лей.

Отпив из чаши, стоящей на столе, А-Лей продолжил:
– Объективное течение различных событий, их развитие и коррекция в процессе формирования настоящего находится в постоянном взаимодействии с обстоятельствами, которые формируют Сущности, населяющие разумно-осознанную Явь, наделённые свободой воли и выбора.
– Люди?..
– Да. В том числе… Поэтому, несмотря на некую предопределённость, происходит коррекция… Она формирует настоящее и намечает будущее.

А-Лей, закончив фразу, остановился. Сидя за своим столом, укутавшись в серую накидку, он о чём-то задумался, глядя на подрагивающее пламя свечи. Думал и молчал.
За время общения Тарах уже привык к подобным паузам учителя, поэтому, не пытаясь угадать его мысли, терпеливо ждал.

 Продолжение разговора последовало так же неожиданно, как неожиданно оборвалось:
– Изменение будущего в светлую сторону произойдёт не только с осознанием Замысла Создателя… Не забывай, что вы находитесь в пределах Явного мира, ограниченного своими материальными возможностями. Поэтому все изменения будут и могут быть осуществлены только с изменением материальной составляющей.
– Ты же говорил, что Навь, то есть Информационное пространство, в рамках Замысла управляет материей. К чему тогда менять материальную составляющую, чтобы изменить, что-то в будущем. Если мы уловили суть Замысла, то дальше материальное пространство должно начать формироваться под вектор развития цивилизации согласно нашим поступкам в открывшейся парадигме.
– Каким поступкам?.. Что вы должны будете делать?.. – еле заметно улыбнувшись, спросил А-Лей.
– Ну-у, условно… предположим, что мы уже сделали… поняли суть Замысла Создателя. Ты же говорил, это основа?..
– Основа. – Мудрец сделал паузу и продолжил: – Понять Замысел – это только направление… А воплощать этот Замысел в материальном мире вы будете своими руками. Чтобы было понятно, поясню.  Процессы развития в Нави и Яви всегда идут параллельно. Любой перекос двух сил приводит либо к остановке развития, либо к его уничтожению в какой-то части. Поэтому одновременно с изменением Информационного Поля необходимо менять и его материальную часть, которая позволит изменениям быть и удержит их в стабильном состоянии. Если этого не сделать то, все истины, которые ты скажешь людям, как бы ни были они совершенны, будут просто болтовнёй.
– Другими словами, развивая информационную компоненту, мы должны сообразно менять и компоненту материального мира, тем самым ускоряя   эволюцию Создателя.
– Правильно. Но пока видишь не всё. Дело в том, что масштабные эволюционные изменения происходят тогда, когда меняются три   обязательных условия. Ты же пока говоришь о двух.

А-Лей пододвинул ближе к себе книгу, лежавшую на краю стола. Провёл чуть дрожавшей рукой по тиснению в виде цифры тринадцать.
– Всё это я записал здесь. – Он раскрыл кожаный переплёт книги, потом пролистал её до нужного места, сказал: – Я записал не только, каким был наш Мир и каким он может или должен стать. Я записал для будущих поколений основное, на что нужно опереться, формируя Мир Яви. Итак, три фактора, три условия, три составляющие, которые обеспечивают эволюционные изменения жизни на планете. Первое – информационное наполнение, которое создают Сущности, стремясь к новым горизонтам своего развития.
«Ну да, – съязвил Игорь, – если стремятся, но бывает и наоборот».

В следующий момент он почувствовал резкий толчок. Увлечённый диалогом двух собеседников, Игорь совсем забыл, что в этот раз его сопровождал Светослав. Оглянувшись, Игорь увидел полупрозрачную фигуру Волоха, через которую без труда можно было рассмотреть стены пещеры. Светослав подбородком указал ему на Мудреца, давая понять, что сейчас не следует отвлекаться на излишние эмоции.

Водя пальцем по белой кожаной странице, Мудрец читал:
– Изменения и продвижение в развитии возможны только с наполнением информационного поля мыслями, несущими новые теории, концепции, помогающие поднять людей до уровня Человека. Человека – до уровня Волоха. Волоха – до уровня Мудреца…
«БО ГА», – произнёс Игорь и вновь почувствовал воспитательный тычок Волоха.
– … и так до ступени – Создатель, – прочитал А-Лей. – Второе - воспитание Сущностей, способных осознать концепцию развития и понять необходимость эволюционных изменений Явного Мира.

А-Лей закрыл книгу.
– И самое главное, третье условие – эволюционное изменение окружающей среды. Ни концепция, ни носители этой концепции не смогут ничего изменить, пока не изменится среда обитания. Настоящие преобразования… переход на новый уровень эволюционного развития происходят тогда, когда Сущности осознанно изменяют условия среды своего обитания. Так как Создатель развивается вместе с нами и через нас… через совершенствование нас в материальном Мире, то для Него жизненно важно, когда Явный мир, получая импульс Информационного Поля, выполняет действия, которые развивающиеся Сущности способны не только уловить посыл, но и следовать ему.

Последняя фраза вдруг обожгла Игоря, как разряд электрического тока. Вихрь мыслей, подобный пчелиному рою, вдруг загудел, закружился… Решение было где-то рядом, его оставалось только уловить. Уловить, посадить и заставить работать. Он негромко, для себя, произнёс:
«Да, да… понял. Условия… условия, условия… – Игорь несколько раз повторил это слово, будто пытаясь ухватить ускользавшую истину. – Изменение условий среды, которое обеспечит переход к новому уровню развития».
– А зачем менять среду?.. – недоумённо спросил Тарах.
– Каждая модель разумно-осознанной Яви строится, исходя из условий среды обитания. Все связи… формируемые людьми, выстраиваются на их основании. Если даже ты разорвёшь связи, они выстроятся вновь, в некой другой форме, но суть их не изменится. А значит, никаких изменений не будет… только топтание на месте.

Наблюдая за собеседником, А-Лей заметил, как тот пытался осмыслить услышанное, примеряя к своему опыту. Почувствовав затруднения ученика, Мудрец достал из-под стола цилиндрический предмет, тот, что ранее называл архивом. Поставив его на пол слева от себя, он коснулся указательным пальцем верхней части и произнёс:
– Планета времени биогенной цивилизации.

Над цилиндром, появилась световая воронка голубоватого цвета, и затем из неё сформировался шар – голограмма планеты с мельчайшими подробностями рельефа.
Игорь с любопытством всматривался в изображение, но пока не мог узнать это небесное тело.
– Помнишь, я тебе рассказывал, что раньше планета была намного меньше и располагалась ближе к Солнцу?
– Да. Я узнал… видел такую же голограмму. Мы изучали планетарное формирование.
– Что именно изучали? – спросил с любопытством Мудрец.
– Нам коротко доводили, как выглядела планета до глобального изменения.
– Хорошо, – произнёс А-Лей, – а для чего?.. Точнее, почему это произошло, вам говорили?
– Так… В общих чертах. Говорили, что планетарный катаклизм изменил облик планеты, разорвав материки. Что они обрели тот вид, какой мы видим сегодня.
– Это так, но главное… почему это произошло? Трансформацию планеты определила объективная причина. Биогенная цивилизация, предшествующая сегодняшней, развивалась очень быстро. Имея неограниченный доступ к Информационному полю Нави, ваши предшественники быстро сконструировали своё жизненное пространство. Главная их ошибка состояла в том, что, поняв принцип возникновения жизни и видя, как вновь зародившиеся Сущности сильно уступают в развитии, структурно разделили своё общество на слои. И, казалось бы, это объективно. Оно так и есть, но… – Мудрец специально сделал паузу, чтобы обратить внимание ученика на суть излагаемого, – но суть ошибки в том, что переход от слоя к слою они начали регулировать сами.
«Наверное, он имеет в виду касты?» – подумал Игорь.
– Функцию объективной реальности по эволюционному развитию Сущностей  они переключили на себя, кроме этого Информационное поле Нави  заменили искусственно созданным Эгрегором. После этого начали сами регулировать переход по эволюционным ступеням. По факту они исказили Замысел развития и создали слой неприкасаемых, который начал деградировать, лишённый связи с Правью. Все попытки Создателя привнести на Землю информацию, способную исправить ошибку, заканчивались ещё большим сопротивлением, теперь уже Эгрегора, и неприятием изменений. Планета стала источником Сущностей, несущих искажённую информацию о сути Мироздания, а это уже угрожало самому Создателю. В подобных случаях системного сбоя остаётся только один выход – вмешательство Глобального Разума.

«Ага, – подумал Игорь, – наверное, он сейчас про тот самый потоп расскажет?»

А-Лей продолжал:
– Было принято решение планету зачистить. Лишить Сущностей разумно-осознанной Яви, доступа к Информационному полю и уже принудительно направить по пути техногенного развития, но с условием двойственной компоненты. Это когда параллельно развиваются два общества: техногенное и нравственно-техногенное. Второе не позволяет первому сорваться в омут технического рационализма, а первое дополняет нравственную компоненту холодным расчётом, не давая ей уйти в идеализм при формировании объективной реальности.
– И как это было? – спросил Тарах.
– Генератор планеты ускорил свою работу и материализовал необходимый объём первичного минерала, из которого формируется всё остальное.
– Первичный минерал – это вода? – произнося утвердительно, спросил воин.
– Да. Верно. Воды стало столько, что некогда единый материк планеты разломился на несколько частей. Пространство между ними заполнила раскалённая лава материи, которую наработал генератор, закончив выделять первичный минерал. Лава, застывая под первичным минералом, соединила все материки, образовав единый панцирь планеты Земля в том виде, какой ты знаешь. И так новый скачок цивилизационного развития, разумно-осознанной Яви, стал возможен с изменениями среды обитания.
– В ходе такой трансформации планеты, наверное, погибло всё живое или почти всё!.. – громко, но без какого-либо эмоционально окраса произнёс Тарах. – Развитие возможно только так? Через тотальное уничтожение предшествующей формы развития.
 – Нет. Это исключительная мера, но она возможна. И применяется, когда другого пути нет. Когда исчерпано всё и следующий шаг приведёт к уничтожению истока жизни. А при той трансформации планеты погибли не все… Не смотря на изменения многих определяющих параметров: тяготение – статическая сила придающая планете форму и удерживающая её материю в стабильном состоянии; давление на поверхности; температура и другие… Были Сущности, которые остались живы или которых оставили для продолжения развития Яви. Нам пришлось здорово потрудиться, чтобы сконструировать новые тела, но… Это уже другая история.

– Как вы отыскивали всех тех, кто был готов продолжать развитие? Или их было немного? И вы их всех собрали где-то в одном месте.
– Сущностей было много, и мы их не собирали… Дело в том, что каждый, кто осознаёт Замысел Создателя, проходит непростой эволюционный путь, в ходе которого, формируется психофизическая структура. Она позволяет на уровне инстинктов ориентироваться в сложных ситуациях. Другими словами, когда подступило время трансформации планеты, эти Сущности, не отдавая отчёта логике своих действий, совершали то, что впоследствии, спасло им жизнь.
– А как разламывались материки? –  с любопытством спросил Тарах.
«Да, да! Правильный вопрос!» – произнёс Игорь, заворожённо слушавший рассказ Мудреца.

А-Лей, коснувшись верхней части цилиндра архива, произнёс:
– Трансформация планеты.

Голограмма размером чуть больше баскетбольного мяча вначале покрылась красными ломанными линиями, затем стала медленно вращаться и увеличиваться в объёме.
Сначала в возникших линиях Игорь рассмотрел рисунки некоторых материков. Он немало удивился, когда голограмма, вращаясь, развернулась той стороной, где был виден горный хребет, деливший планету от полюса до полюса. Голограмма продолжала разрастаться, и он увидел, как хребет разорвало.  Две его части с материковыми плитами, отделившись от евразийской платформы, поползли на противоположную часть сферы и, развернувшись почти на девяносто градусов, образовали континенты Северной и Южной Америки. В Тихом и Атлантическом океанах исчезли обломки береговых линий, кое-где оставшись в виде цепи островов.
Тарах с любопытством рассматривал увеличившуюся в пять-шесть раз, медленно вращающуюся проекцию планеты.
– Мы сейчас вот здесь, – сказал он и ткнул в голограмму пальцем.
Голограмма остановилась, и мягкий женский голос произнёс:
– Центр вновь образованного материка, равноудалённый от всех океанов. По объединённым аналитическим данным – энергетический центр, самое безопасное место планеты.

После услышанного Тарах повернулся и посмотрел на А-Лея.
– Да, да. Именно поэтому мы здесь, – произнёс тот утвердительно. –  Когда шла трансформация планеты, именно в этих горах мы спасали тех, кто оставался в живых.
– Значит, эти места тебе хорошо знакомы? – спросил Тарах.
– Именно здесь я встретил Лею.
– Сколько вам лет? – спросил воин.
– Зачем тебе это знать?
– У вас совсем маленький сын, а события, о которых ты рассказываешь, происходили, наверное, сотни лет назад.
– Он появился, как пришёл срок. Мы отвлекаемся от темы и тратим драгоценное время на пустые разговоры.
– Хорошо… – согласился Тарах. – На секунду задумавшись, он продолжил: – Как избежать катастрофической участи – гибели цивилизации?
– Каждый этап развития разумно-осознанной Яви имеет свой предел … вершину. Вершину, к которой цивилизация подходит и должна сделать следующий шаг. Шаг определяет уровень развития и  становится возможным  лишь при осознании тех самых трёх факторов, с которых я начал объяснение: обретение информации развития, воспитание Сущностей, способных её понять, и последний – изменение среды обитания, позволяющее существовать без дополнительных, искусственных усилий на поддержание жизни, в рамках нового информационного пространства. Изменение среды обитания – это своего рода экзамен цивилизации на право продолжения жизни. Пока цивилизация не готова, такие изменения проводит Создатель, либо мы, как вы нас называете, Мудрецы. Но рано или поздно наступит время, когда вам никто не сможет помочь и нужно будет принять решение самостоятельно.
– А если нет, то такое решение примет Создатель или ты, – заключил Тарах.
В знак согласия учитель закрыл глаза и чуть заметно кивнул головой.

Тарах продолжал:
– Именно для запуска процесса формирования новой цивилизации Нумга и Варнак увезут источник энергии к отрогу Репейских гор. Мы сохраним землю Себора в нетронутом виде. И когда придёт время, её пробуждение позволит запустить процесс изменение среды обитания для тех, кто будет способен продолжить своё развитие.––
– Да.

На несколько секунд собеседники смолкли, каждый погружённый в свои мысли.
Первым тишину нарушил А-Лей:
– Сегодня я уйду… В этой книге и в кристаллах подвески есть вся необходимая информация. Она поможет тем, кто, увидев горизонт… предел, поймут, что дальнейшая жизнь – это не череда случайных совпадений, а логически выстроенный…  неизбежный выбор.
– Уйдёшь сегодня?  Как?
– Не перебивай, у меня остаётся совсем немного времени.   Теперь ты знаешь достаточно… Завтра увезёшь Нумгу и Варнака к Отрогу. Когда волна после взрыва пройдёт и вода покинет землю Себора, ты похоронишь моё тело, насыпав курган на берегу реки, вот здесь, – Мудрец на голограмме указал место между Репейскими и Химоват горами. – Моё тело привяжет Душу к этим местам, её участие понадобится потомкам, а Жива будет наблюдать за вами и в нужное время найдёт тело для воплощения. Книгу и кристаллы подвески оставь здесь… в горах. Их будет хранить Индра и тот человек, которого он называет дедом. Это Хранители. 
 
А-Лей сделал паузу… Недуг наступал. Было видно, как ему трудно говорить.
Собравшись с силами, Мудрец продолжил:
– Основная твоя сложность не в походе… Ты проживёшь длинную жизнь и покроешь себя славой великого воина всех времён. Себора даст тебе новое имя. Тараха буду знать только я и человек, который получит эту подвеску.
А-Лей потянул за шнурок, висевший на шее, и из-под серой накидки показался кулон. Он представлял собой два прозрачных кристалла, вставленные в металлическую оправу серебристого цвета.
– Ты проживёшь много жизней, их калейдоскоп оставит разные воспоминания. Обретённый опыт дополнит тебя и станет неотъемлемой частью. Что-то уйдёт безвозвратно, но сегодняшний разговор запомнишь навсегда. Эта подвеска и книга будут укрыты Хранителями разных родов тысячи лет, пока не настанет время. Человек, которому понадобится информация, изложенная в книге, придёт и попросит вернуть её Миру. Попросит так, что у Хранителя не останется сомнения, в том, что перед ним Сущность уровня развития «Человек» и что он будет продолжателем Замысла Создателя.
 

А-Лей вновь прервался и, отпив из чаши, продолжил:
– Ты забудешь мои слова, что касаются твоей судьбы… Но, увидев подвеску, вспомнишь… вспомнишь, кто ты есть.  Когда закончишь жизненный путь, покрытый славой и победами, тебе будет дано новое испытание. Испытание – Сподвижник. Ты родишься среди народа Регах, но будешь верен Древним родам – Чхеда. И так будет, пока не придёт время вернуться.
– Почему так?.. Почему мне нет места среди моего народа? – удивленно произнёс Тарах.
– Потому, что не каждый сможет вынести ношу Сподвижника и потому, что эта ноша твоя. Ты на протяжении всех воплощений будешь находиться в самом пекле замыслов тёмного Эгрегора, по сути являясь светлым.
– Для чего? – недоумённо спросил Тарах.
– По решению Прави я оставлен на этой планете помогать её обитателям. Себора и Чхеда – это два взаимодополняющих центра развития. Сколько бы народов ни существовало на Земле, все они будут развиваться по этому дуальному принципу. Видеть и чувствовать каждого – это уровень Создателя. Только Он слышит наши мысли и намерения потому, что мы есть его часть. Мне этот уровень пока недоступен. Я могу лишь распознавать общий ход событий и, формируя условия, направлять в нужное русло. Но при этом легко чувствую и вижу любого, с кем однажды общался. Поэтому, ученик, ты будешь там. Будешь моим Сподвижником.
«Свой среди чужих», – отметил про себя Игорь.
Мудрец продолжал:
– Поэтому, Тарах, прозвище, данное твоими друзьями – «Тверди свет уничтожающий», не случайно. Когда я впервые увидел тебя и прочитал возможный жизненный путь, то слегка был удивлён… Ведь тогда, задолго до катастрофы, многое казалось нереальным. Хотя вполне возможным… По замыслу Всеобъемлющего Разума, находясь среди Регах и прикладывая усилия для уничтожения света в тверди, ты станешь той частицей Замысла, которая не позволит Миру сорваться в хаос.

 Тарах с удивлением смотрел на собеседника.

А-Лей приподнял кулон, поблёскивавший гранями кристаллов, до уровня его глаз и размеренно сказал:
– Всё, что касается твоих будущих воплощений, ты забудешь через мгновение. А вспомнишь, когда вновь увидишь эту подвеску.
А-Лей не спеша положил подвеску на книгу и погладил рукой, будто проверяя, на месте ли она.
Тарах сидел несколько секунд, потупив взгляд. Встрепенувшись, сказал:
– Что-то хотел спросить и забыл…
– Ничего, так бывает, – успокоил его Мудрец, – время придёт, и ты всё обязательно вспомнишь.
– А-Лей, а почему курган? Мы же сжигаем наши тела. А-Лей!!!.......

Мудрец сидел неподвижно, положив руки на стол, между которыми лежала книга. В его глазах больше не было жизни.


Глава 18.                Я помню тебя

Рассветную тишину разорвал звериный рык и последовавший за этим раздирающий душу крик человека. Несколько сухих выстрелов автоматического оружия, раскатившись коротким эхом, завершили утренний аккорд.

Светослав через силу открыл глаза. Ему было трудно возвращаться в тело после погружения в чужой сон.
– Слышишь? – спросил Крод.
– Да, – прохрипел Волох, возвращаясь в Явь. – Они здесь…
– Рассказывай…   
– Каким-то способом Регах нашли нас. Но в сны пробраться не смогли, сработал купол.  Однако у них есть тот, кто ещё до ночлега считывал информацию с наших подопечных, – и он кивнул в сторону вагончика. – Именно он и указал примерное место, где мы находимся. Если бы не купол, то, думаю, они бы уже выполнили свою работу.
– Ага, - усмехнулся Крод. – Пока что слышу, как мишки работу делают.
– Да… Присмотри за народом, а я пойду погляжу, кто пожаловал.

Светослав потёр ладонями лицо, прогоняя сон, похрустел суставами пальцев и резко встал.
Крод молча наблюдал за своим товарищем.
Светослав проделал несколько спортивных упражнений, будто готовя тело к предстоящей схватке. Подойдя к вагончику, он пошарил рукой и вытащил из-под него длинный чехол. Когда Волох расстегнул его, Крод, усмехаясь, спросил:
– А лук-то тебе зачем?
– Не знаю… Но чувствую, что пригодится.
– Мужики, – в утреннем полумраке прозвучал голос Матвеича, – чего не спите? – Не успели Волохи ответить, как старик продолжил: – Мишку слыхали? Кто-то там поскандалил с ним и, похоже, застрелил косолапого из автомата….  А теперь, хлопцы, рассказывайте, кто вы и что происходит? Кого поджидаете?..
– Ты прав, отец, поджидаем, – ответил Светослав, – Крод тебе расскажет, что знает, а я дополню, как вернусь.
– Собрался-то куда? – спросил старик.
– Пойду, погляжу, кто и с чем пришёл.
– Ну, судя по автоматной очереди, точно не с добром, – предположил Матвеич. – Может, подсобить чем?
– Нет, мне одному спокойнее будет.
– Тогда хоть ружьё возьми? – Матвеич посмотрел на лук Светослава и добавил: – а то этой зубочисткой сильно никого не напугаешь.
Волох усмехнулся на замечание старика:
– Да сойдёт… Он мне духу придаёт. А ружьё, дед, оставь себе. Вдруг кто пожалует… С автоматом.

Утренний туман не был плотным, но кромку леса, находившуюся в ста метрах, укрывал надёжно.
«А под куполом было теплее», – подумал Светослав, осторожно ступая по жёлтой траве.
 
Пора морозных весенних ночей уже прошла, поэтому нигде не было видно ни инея, ни росы. Молодая поросль, уверенно пробивавшая себе дорогу, сплошным ковром покрыла всю поляну. Но пока она поднялась не так высоко, чтобы скрыть прошлогоднюю увядшую растительность.
Тело Волоха не успело разогреться, и ему было слегка зябко. Осторожно ступая, он прислушивался к окружающему пространству. Сторона восхода была чуть светлее, но не настолько, чтобы разогнать ночную темноту.

Приблизившись к кромке леса, сквозь туман Волох стал различать его тёмный массив.
«Крод… Их семеро… Минус один, шестеро... Мишка одного отработал. Все вооружены», – мысленно произнёс Светослав.
«Принял», – ответил Крод.
«Мишка их смутил немного, но сейчас они снова двигаются в вашем направлении. Похоже, где вы есть, они точно не знают. Идут широким фронтом. Ищут… Все с приборами ночного виденья, поэтому купол не снимай.  Начну с крайнего…» – передал Светослав.
Впереди послышался хруст сломанной ветки. Светослав чётко различил силуэт человека. Его взвинченная психика излучала ярко-фиолетовый спектр. Даже в темноте он был хорошо виден.
Светослав аккуратно вложил стрелу, натянул и отпустил тетиву лука. Хлёстко щёлкнув, она замерла.
Человек громко вскрикнул и упал на одно колено.
Вторая стрела вонзилась в плечо, когда тот начал судорожно искать автомат, выскользнувший из рук от дикой боли в бедре.
Второй удар стрелы был настолько ошеломителен, что человек вскрикнул не сразу. Этого мгновенья хватило, чтобы Волох, метнувшись из темноты, захватил его сзади за шею и, зажав рот, не позволил кричать.
Светослав сорвал с незнакомца головную гарнитуру. В наушнике чуть слышно прозвучало:
– Кто кричал?
 Одной рукой зажимая рот парализованному болью человеку, а второй – переговорную тангенту, Светослав, изменив голос, хрипя, ответил:
– Ногу подвернул.
– Кто в эфире? – спросил голос в наушнике.

Светослав отпустил тангенту и, достав свой нож, поднёс к горлу незнакомца, слегка порезал кожу:
– Твой позывной? Быстро! Или зарежу, сука! – прошептал ему в ухо Волох.
Чуть ослабив хват, он дал возможность незнакомцу говорить.
– Сэм, – дрожа голосом и телом, негромко произнёс человек.
Волох вновь взял висевшее на Сэме переговорное устройство и, меняя голос, коротко проговорил в микрофон:
– Сэм.
– Сэм, идти можешь?
– Да.
– Всем быть внимательнее, – прозвучало в наушнике. – Продолжаем движение. Впереди поляна, прочёсываем её и двигаем дальше к вершине. Напоминаю, старика оставляем в живых, остальных по обстановке.
– Ух, ты… как грозно! – процедил сквозь зубы Светослав.
В такие моменты в его сознании просыпался тот самый медведь, которому иногда он позволял быть. Под лапами этого зверя не хрустела трава, не ломались ветки. Скользя как тень, проникая своим звериным чутьём на сотни метров вперёд, он чувствовал всё живое и неживое.
Вот он, крадущийся силуэт… Бросок. Удар лапы. Хруст шейных позвонков прозвучал как последний аккорд в какофонии звуков, источаемых этой Сущностью.
Медведь нагнулся, понюхал свою жертву.
Его сознание резанул хор криков, оборванных жизней. Вместе с тонким телом наёмника, отделившимся от материального, выплеснулся и поток страданий, сопровождаемый мольбами умиравших людей, что стали его жертвами.
Медведь не смог выдержать этот удар и, отшатнувшись, сотряс тайгу леденящим душу рёвом. Через несколько секунд с разных сторон, сливаясь воедино, как боевой клич, вторя медведю Светослава, прозвучали отклики его сородичей, наполненные гневом. Сотрясая горы, разносясь по тайге эхом, рёв медведей леденил кровь.
– Док! Ты слышал? – раздалось в наушнике незнакомца, лежавшего со сломанной шеей, это кто-то обращался к своему руководителю.
– Спокойно! Всем двигаться в заданном направлении, – скомандовал Док. – Нас предупреждали, что это не простые люди и подобные галлюцинации могут быть. Все вперёд!

– Галлюцинации, говоришь? – выравнивая дыхание, прохрипел Светослав. – Ну, посмотрим, взял ты с собой памперсы или нет.

Предрассветную тишину один за другим разрывали людские крики, рёв медведей и беспорядочные автоматные очереди.
Медведь Светослава уже не крался, а, боясь опоздать, бежал напролом, ломая мелкие деревья и сучья, попадавшиеся на пути.
Вдруг агония выстрелов, криков и звериного рыка смолкла. Вновь повисла леденящая тишина. Её нарушал только один голос, кричавший в переговорное устройство:
– Мать вашу, меня слышит кто-нибудь?
Удар медвежьей лапы сломал ему колено, и Док, как сноп, рухнул на землю. Еле справляясь с дикой болью, он не потерял самообладания и, увидев мелькнувший силуэт зверя, начал беспорядочно стрелять в его сторону. Но медведь перемещался с такой скоростью, что стрелявший не смог в него попасть.
Вторым ударом зверь изуродовал оружие, отбросив его в сторону. Когда смолкло последнее эхо выстрелов, стало слышно тяжёлое дыхание медведя и хрип незнакомца, пытавшегося разглядеть, кто перед ним.
– Сука… ты что есть такое? – прокричал Док, с трудом разглядывая в темноте зверя. Он отыскал на поясе пистолет и уже рывком достал его, но медведь прыгнул и наступил Доку на руку. Ломаясь, глухо щёлкнула кость, и незнакомец взревел от боли.
Ударив второй лапой, медведь отбросил пистолет в сторону.
С разных сторон послышались приближающиеся шаги. Из темноты начали проявляться медвежьи силуэты.
Медведь Светослава встал на задние лапы и, обнажив клыки, издал оглушительный рёв, не то отпугивая своих сородичей, не то сообщая победную весть, что охота окончена и этот кусок мяса, лежащий возле его лап, принадлежит только ему. Медведи стояли, переминаясь, втягивали ноздрями воздух и шумно дышали. Наконец, кто-то из них безразлично развернулся задом к лежавшему на земле человеку и исчез в темноте. Остальные проделали то же самое, каждый уходил в своем направлении.
Нет зверя в тайге сильнее медведя.
Человек, лежавший на земле со сломанной ногой и придавленной медвежьей лапой рукой, тяжело дышал.
Осторожно здоровой рукой нашарив пристёгнутый к бедру нож, Док резко выдернул его и ударил медведя в ногу, надеясь попасть в артерию, расположенную на внутренней стороне бедра. Но реакция зверя оказалась быстрее, медведь успел увернуться, и нож вошёл в мягкую ткань, не причинив серьёзного вреда.
Взревев, он лапой ударил Дока, распоров когтями одежду и плечо.
Сила удара была такова, что его откинуло в сторону. Когда Док пришёл в себя и повернулся, то увидел перед собой человека.
– Ну, что? –  спросил Светослав. – Как тебя лучше называть, Док или Олов? – Вспоминаешь меня, гадёныш?
Волох схватил Олова за разгрузку и подтянул поближе к себе, чтобы тот смог разглядеть его лицо.
– Что?.. Не ожидал? – сжав зубы, процедил Светослав. – Я ж тебя тогда целого и невредимого отпустил, а ты, видать, доброту за слабость принял. Что вы за народ такой тупой! Вас пи…ят, а вы снова сюда лезете… Нравится, что ли?..
Перетянув резаную рану бедра верёвкой, Светослав взвалил на себя покрикивавшего от боли Олова и, тяжело ступая, пошёл в сторону вагончика.

Когда Волох уже подходил к назначенному месту, облака на востоке, подсвеченные лучами солнца, будто засветились изнутри. Своим напором расталкивая темноту, они всё дальше и дальше шли на запад.

Светослава ещё не было видно за утренней дымкой, но Крод, чувствуя товарища, побежал ему на встречу. За ним, чуть отстав, следовал Игорь.
– Ну, ты монстр…  – сказал Крод, перехватывая ношу Светослава, – я наблюдал за твоей работой. Уважаю… А это что за говнюк? – спросил Волох, взваливая тело Олова себе на плечи.
– Старый знакомый, – тяжело дыша, ответил Светослав, – помнишь, мы с Лукой и Бориславом отрабатывали гастролёров в гостинице…
– А-а-а! Поместье Преньи… Да, да! Видать, понравилось у нас, если так зачастил. 
– Не поверишь, – засмеялся Светослав, – я ему то же самое сказал.

Подбежавший Игорь, увидев на плечах Крода тело незнакомца, прокомментировал:
– Ого, с трофеем! Это кто?..
– Недруг, – сухо ответил Светослав. – Допросим в лагере.
– Ты ранен? 
– Есть немного. Бориславу будет работа.

У вагончика с вытянутыми от любопытства лицами стояли Матвеич, Татьяна и Евгений.
Светослав уже заметно хромал, и Игорь, подставив плечо, помогал ему идти.
– Внучка, – Матвеич обратился к Татьяне, – ну-ка сообрази чего-нибудь мужикам… Постели на землю, чтоб присели.
Татьяна быстро юркнула в вагончик, а Матвеич крикнул ей вслед:
– Потник конский возьми… на котором я спал!
Когда, Татьяна развернула на земле потник, Игорь и Светослав были уже в нескольких метрах. Увидев организованное место, Светослав сказал:
– О-о-о! Вот это в самый раз будет, а то нога уже поднывать начала.
Тяжело ступая и шумно дыша, с ношей на плечах подходил Крод.
– Давай его сюда, – сказал Светослав громко, чтобы пыхтевший, как паровоз, Волох, мог расслышать.

Крод положил тело Олова, от болевого шока тот потерял сознание и был бледен. Подоспевший Игорь начал распаковывать свою аптечку.
– Осмотри вначале его… – кивнул Светослав в сторону Олова.
– Подождёт, – не согласился Игорь и принялся развязывать верёвку на бедре Светослава.
Стянув с Волоха пропитанные кровью штаны, Игорь осмотрел рану и сказал:
– Глубокая рана. Крупные сосуда не задеты, остальное мелочь. Поставлю антибиотик, обезболивающий и воткну дренаж. Шить пока не буду, стяну повязкой. Доберёмся до больницы, там специалисты сделают.
– Ты обезболивающий мне кольни, а остальное я сам сделаю. Крод мне поможет. Вот этого, – он снова кивнул в сторону лежавшего без сознания Олова, – осмотри и в чувство приведи, если возможно.

Пока Крод помогал Светославу, Матвеич, Евгений и Татьяна наблюдали за работой Игоря. Осматривая «гостя», которому на вид было около пятидесяти лет, тот сразу определил:
– Ну, первое – это сломанное колено. Нога в неестественном положении. Плюс правое предплечье… тоже сломано и выбито левое плечо. Второе… – Игорь осторожно приподнял окровавленный лоскут порванного рукава куртки Олова, – надо разрезать одежду и разгрузку, чтобы освободить торс.  – Так, Евгений! Я буду резать, а ты убирай в сторону. Матвеич, на всякий случай придерживай парня за здоровое плечо, а то начнём его ворочать, очнётся от боли… Мало ли…

Игорь ножом разрезал одежду и снаряжение, Евгений и Матвеич ассистировали, как и было сказано.
– Ткани плеча разорваны. Плечо… Да… похоже выбито. Надо вправлять.
– Кто это его так? – спросил Евгений.
– Ну, судя по ране, медведь. Он так когтями рвёт. Много раз видел, – сказал Матвеич.
– М-да, – озабоченно произнёс Игорь, – кости левой руки вроде целы, но плечо надо вправить. Идти нам, похоже, ещё порядком. Если его нести с выбитым плечом без носилок, будет выключаться от боли каждые две минуты. А это хреновая перспектива.
– Ну, давай вправим, если сможешь, – деловито сказал Матвеич.
Игорь ещё раз окинул взглядом Олова.
– Жень, мускулатура у него развита хорошо, поэтому связки на плече должны быть сильные. Моя задача дёрнуть руку так, чтобы растянуть связки. Ты коленом блокируешь ему шею, чтобы я его не утянул и одновременно со мной надавишь вот сюда… Матвеич, а ты контролируй его, если очнётся. А он очнётся…
Игорь посмотрел на своих спутников и спросил:
– Готовы?
– Командуй, – ответил Матвеич и навалился на здоровое плечо Олова.
– Три, четыре!..

Олов ревел, как зверь, ругаясь то на немецком, то на французском языках. Пыхтя и краснея от напряжения, Матвеич и Евгений держали гостя как могли:
– Здоровый черт! – проговорил старик сквозь зубы, удерживая руку.
В какой-то момент в ходе борьбы из-под одежды старика вывалился кулон, висевший у него на шее, и закачался перед носом Олова.
Ошарашенный происходящим, испытывая дикую боль, Олов пытался сопротивляться незнакомым людям. Но вдруг обмяк. Часто дыша от физического напряжения, скороговоркой выпалил:
- А-Лей! А-Лей! Этат атхам!..(А-Лей! А-Лей! Это я!..) Думья дехи! Твам виддхи мен? (Мудрец, воплощённый в теле! Ты узнаёшь меня?)

Светослав, услышавший слова Олова, резко оглянулся.
– Вот это поворот… Мужики! – обратился он к оказывавшим помощь «гостю», – держите его крепче и не двигайтесь… Замрите! 

Крод в это время накладывал тугую повязку на бедро Светослава.
Забрав у него бинт, Волох наспех намотал его на повреждённое место, и разорвав повдоль, завязал.
 Олов и все, кто его держали, тяжело дышали.
Светослав встал на колени так, чтобы за товарищами было видно лицо Олова.
Волох хорошо видел подвеску, вывалившуюся из-под одежды Матвеича и болтавшуюся перед лицом «гостя».
«А ларчик-то… просто открывался», – подумал Светослав.
Он встал, подошёл, чтобы видеть глаза Олова и продолжил:
– Брухи ка твам? (Скажи, кто ты?)
– Атхам, буддхи-йуктах Буддхим. (Я тот, кто занимается преданным служением Разуму.)
– Брухи, айтха тва атипатх? (Скажи, как тебя называть?)
– Атхам… Атхам… Тарах. (Я… Я… Тарах), – произнёс Олов, не отрывая взгляда от подвески, что продолжала качаться маятником перед его лицом.
Затем, переведя взгляд на Волоха, напрягся всем телом, пытаясь сбросить с себя мужчин, державших его, прокричал:
– Ка акхила бхутани? (Кто вы, сотворённые существа?)
Светослав холодно и недоверчиво посмотрел на «гостя».
– Я бы рад был поверить тебе, да только в последний раз мы хреново расстались.
– На адидхи! (Не понимаю!) – возбужденно сказал Тарах.
– Ива   ахва сан А-Лей ва Лея?  (Как зовут сына А-Лея и Леи?)
– Индра. (Лев), – ответил «гость», с недоумением глядя на Светослава.
– Хм… – похоже, не врёт, – задумчиво произнёс Волох, – и говорит чисто,  интонацию не искажает.
– И без акцента, – добавил Крод.
– Вайам на анувидха те агха ва маранат. (Мы не причиним тебе зла или смерти), – продолжил Светослав. – Вайам апаях. (Мы друзья.) Те карт бхаллука ча кунати. (Тебя ранил медведь, и мы помогаем.) На рунаддхи ча вайам паримус те. (Не сопротивляйся, и мы отпустим тебя.)
– Аха. (Хорошо), – ответил Тарах, успокоившись.

– Отпустите его, – сказал Светослав, обращаясь к своим спутникам. – Он не будет сопротивляться.

Когда мужчины отпустили, Тараха-Олова, он, опираясь на локоть здоровой руки, попытался сесть, но сломанное колено дало о себе знать, и от дикой боли он вновь откинулся на спину.
– Я помогу, – отозвался Игорь и уже наклонился к раненному, но тот резким жестом руки остановил его.
– На спарс атхам. (Не прикасайся ко мне.)

Светослав озадаченно качнул головой. Развернув кисть ладонью вверх, протянул Тараху руку и сказал:
– Дадати сах досани. (Дай мне руку.)
Измождённый болью, Олов осторожно взял Светослава за руку.
Волох сказал:
– Тарах, воспользуйся сознанием Олова, он хорошо говорит на нашем языке. Мы тебе поставим ещё один обезболивающий укол в ногу, и боль уйдёт, потом наложим шину.
– Что такое укол? – спросил Тарах.
– Сейчас увидишь…
Светослав кивнул Игорю, и тот достал из своей аптечки ещё один шприц-тюбик.
Когда с кончика иглы скатилась небольшая капля светлой жидкости Игорь резко, но не сильно воткнул иглу в бедро Тараха.
– Ну вот, всё хорошо… сейчас боль уйдёт, и пока наложим шину, потом Борислав всё тебе выправит.
– Ты – Хранитель, – уже на понятном языке и без какого-либо акцента произнёс Тарах, посмотрев на старика. – Я узнал тебя по подвеске. А кто остальные?
– Я Светослав, это Крод – мы Волохи. Хранителя зовут Матвеич. Этот человек – Игорь, – он сделал небольшую паузу и добавил: – Евгений и Татьяна… 
– Евгений и Татьяна – люди, – добавил Тарах, осматривая всех по очереди, – я это вижу.
Такое небольшое уточнение поняли не все, но Волохи его оценили, понимая, что перед ними человек, обладающий незаурядными способностями.
– Какой сейчас по счёту год? – задал очередной вопрос Тарах.
– Две тысячи двадцать первый, – ответил Светослав.
– От какого события?
– От Рождества Христова.
– Рождества. А-а-а… да, припоминаю. Вы всё изменили.
– У людей короткая память, – пояснил Крод, – а накапливать знания при помощи письма они стали не так давно. И решили, что исчислять время своей цивилизации так будет удобнее. По крайней мере, на этой территории.

Чуть помолчав, переводя взгляд с одного на другого, Тарах произнёс:
– Они все-таки смогли это сделать – воспитать Волохов.
– Кто они? – спросил Крод.
– Ученики Лея… вернее, А-Лея, – поправил он сам себя.
– Ты знаком с А-Леем? – продолжил задавать вопросы Светослав.
– Да, Мудрец был моим учителем. В последнюю нашу встречу А-Лей попросил написанную им книгу и подвеску с кристаллами отдать Хранителю. Первым Хранителем стал его сын – Индра. Этот Хранитель, – он указал на Матвеича, – носит ту самую подвеску. У него ещё должна быть книга Мудреца А-Лея.
– Ну да, есть такая книга, – подтвердил старик.
– В книге и кристаллах вся история планеты и знания для дальнейшего развития… – еле слышно прошептал Тарах.

Чуть отдалившись от остальных, Татьяна со слезами на глазах спросила Евгения:
– Жень, что вообще происходит?..   Какая-то стрельба, рёв медведей, аж тайга от страха съёжилась. Какой-то тарабарский язык… О чём они говорили вообще? Все в кровище… Вон тот несчастный вообще еле живой. Ну, пожалуйста…  Давай уйдём отсюда. Уже светает и вон там внизу видно нитку какой-то дороги.
– Нет, – возразил Евгений, – мы их не бросим. Тут есть раненные, и им будет сложно без нас.

Светослав ждал подобные вопросы, поэтому диалог молодых людей, хотя они и пытались его скрыть, оказался предлогом для разговора. Чуть громче обычного он произнёс так, чтобы молодые люди слышали его:
– Хотите знать, что происходит?..
– Я думаю, нам всем будет интересно узнать, о событиях сегодняшнего утра. Если, конечно, это не секрет… – сказал Евгений.
Светослав чувствовал настроения своих спутников, поэтому был готов к подобным вопросам. Глубоко вдохнув, будто перед погружением вводу, он на мгновение задержал дыхание и начал отвечать:
– Да какой тут секрет. Только не знаю с чего начать… Волей жизненных обстоятельств, по разным причинам, вы все оказались в тайге.  С вами разделял весенние приключения Игорь, наш друг. Обладая определёнными способностями, мы почувствовали, что в его судьбе возникла угроза смерти. И вот мы здесь… Чем могли, тем помогли.
– А «вы» – это кто? – спросил Евгений.
– Мы, как ты уже слышал, Волохи.
– Хорошо, вы какие-то там Волохи, хотя это мало что проясняет. А вот этот изуродованный человек кто? Что там было в тайге? Война какая-то?.. Стрельба, рёв, медведей... У меня аж кровь в жилах стыла от таких звуков. Что это было?
– Вот этот несчастный «изуродованный человек» и ещё шестеро его компаньонов сегодня утром хотели всех здесь присутствующих отправить в мир иной. Мы «несчастного» взяли в плен, а остальных съели медведи.

– Чёрт, совсем забыл, там же ещё один связанный лежит! Тот, которого я нашёл первым! – скороговоркой выпалил Светослав. – Его бы тоже привести сюда. А, Крод… – обратился он с просьбой к другу.
Крод, сидевший рядом с ним, встал и посмотрел в указанном направлении.
– Ага, вижу. Живой… Кстати, наши приближаются, чувствуешь?
Светослав на секунду замер, будто прислушиваясь к чему-то, и подтвердил:
– Точно, наши… скоро здесь будут. Интересно, зачем? Вроде договаривались же, что Борислав внизу нас встретит.
Выполняя просьбу Светослава, Крод и Игорь быстро ушли вниз по склону к темневшей опушке леса.

Оставшиеся какое-то время молчали, потом, осмелившись, Татьяна подошла поближе к Светославу и Тараху. Присев на краю расстеленного конского потника, она негромко произнесла:
– Светослав… Извините, я могу так к вам обращаться?
Волох приветливо улыбнулся:
– Конечно, можешь. Можно даже на «ты».
– Ещё раз извините… Я тут немного погорячилась, просила Женю, чтобы мы ушли отсюда. Но вы не подумайте… я не хотела вас оставить в трудную минуту. Наверное, просто нервы… Все эти жуткие звуки, стрельба, рёв медведей. Вот этот человек, – она взглядом указала на Тараха. – Весь переломанный. Он так кричал.
– Тарах?.. – Светослав посмотрел на лежавшего рядом с закрытыми глазами ещё недавнего недруга. – Он поправится. Как оказалось, это древний воин, каких мало. Но сегодня ему не повезло, – потом улыбнулся и добавил: – или, наоборот, повезло.
– Древний воин в каком смысле?
– В самом что ни на есть прямом. Очень древняя Душа (Жива). Думаю, благодаря именно ему мы сейчас здесь сидим и говорим.
– М-да, ясности не прибавилось, – проговорила девушка. – Вы назвали себя Волохом. Я слышала это слово раньше от Григория Матвеича, но как-то не придавала значения. Думала, что каждый чудит по-своему – верит человек в своих каких-то кумиров, героев, ну и пусть верит. А оказывается, Волох  это не абстракция, а конкретный человек. Как понять… Волох?
Пользуясь расположением собеседника и входя в свой профессиональный азарт, Татьяна, сама не заметила, как начала задавать вопросы слегка бесцеремонно.

– Если б ты знала, как много мне придётся рассказать, чтобы удовлетворить твоё любопытство. Но сейчас на это совсем нет времени. – Светослав на секунду замолчал, видимо, принимая решение.
– Сказки любишь?
– А при чём здесь сказки? – недоумённо спросила девушка.
– Ну, тогда слушай. Чуток времени у нас есть… На нашей планете идёт древнее противостояние. Только не Добра со Злом, а Замысла эволюционного развития Создателя с паразитической информационной матрицей, возникшей как побочный эффект при формировании первичного разумно-осознанного сообщества. Не сложно сформулировал? – улыбнувшись, спросил Волох.
– Не сложно, только пока непонятно, к чему привязать ваше пояснение.
– Тарах стоял у истоков создания нашей… точнее, вашей цивилизации. Его Душа (Жива) до сего дня выполняла возложенную на него миссию – он контролировал или через него контролировали одно из течений цивилизационного потока.
Девушка скептически посмотрела на Тараха. Заметив это, Светослав отреагировал:
– Хочешь сказать, что контролёра сломали? Бывает! Мы живём в материальном мире, и его проявления не всегда эффектно выглядят. Хотя, поверь мне, часто скромные внешние проявления скрывают судьбы целых цивилизаций, а иногда миров.
– Это с ним медведь сделал?.. Зачем он здесь оказался? Я о Тарахе. И почему нашей цивилизации? Если вы отдельно от нас, то откуда вы? – не отказывала себе в любопытстве девушка.

Светослав сначала хотел происхождение увечий Тараха связать с медведем, но потом сообразил, что это будет ещё сложнее объяснить.
– Это сделал я.
– Зачем? – удивилась Татьяна.
– Он и его подельники шли убивать вас.
– Зачем нас убивать? Они что, маньяки?
– Тарах – древняя светлая Сущность, он был помещён в один из потоков планетарного развития, но неосознанно. Он просто там был, но кто он есть на самом деле, Тарах не знал. А сегодня пришло время другого этапа. Он здесь, чтобы помочь нам.  Да… получилось так, что я чуть было не лишил его тела, но вовремя разглядел и остановился.
– Как вы это сделали? Ну-у-у, разглядели?

У Волоха был один излюбленный приём, которым он пользовался в подобных случаях:
– Вот так, – Светослав взял сидевшую рядом Татьяну за руку.
Она вначале инстинктивно отдёрнула руку, но он её удержал, и она замерла. Перед глазами девушки мир засверкал всеми цветами радуги. Тайга вдруг стала разноцветной. А по зелёному ковру поляны, медленно извиваясь, плыли светлые полупрозрачные струи.
– Посмотри на меня, – попросил Волох.
Она перевела взгляд и закрылась ладонью от ослепительно белого света, исходившего от него.
– А теперь посмотри на Тараха.
– Да, вижу, но он не так сильно светится, как вы, и у него в повреждённых местах бурые пятна.
Татьяна несколько секунд, с удивлением осматривала себя, особенно кисть свободной руки, которую не держал Светослав. Её забавляли радужные переливы тонкого тела.
– А это что? –  спросила она, тронув рукой силовую струю, медленно двигавшуюся мимо и уходившую к скальному выступу, расположенному в верхней части поляны.
– Мы это называем струнами, – пояснил Волох.
Он отпустил её руку, и утренний пейзаж, украшенный яркими красками    тонкого мира, сменился на привычный жёлто-серо-зелёный.
– Теперь поняла, как я его увидел?
– Теперь да… – приходя в себя от неожиданной смены красок, растерянно проговорила девушка.

Все присутствовавшие со стороны наблюдали за диалогом Светослава и Татьяны.
– Получается, вы увидели его свечение?
– Да, я увидел, что среди нападавших наёмников один излучает светлый спектр. Это совсем не значит, что я его воспринял как своего, просто подобные встречи всегда вызывает соответствующее отношение.
– А зачем они хотели убить нас?
– Я не давал команды вас убивать, – оправдался Тарах, – я только сказал, что нас интересует старик, а с остальными нужно было поступить по обстановке. Но они бы убили вас… Они профессионалы.
– Да за что?.. – возмутилась Татьяна. – Как можно просто так, по прихоти или исходя из каких-то изуверских правил, отнять у человека жизнь?
– Ты пока ещё плохо понимаешь, что такое жизнь, чтобы рассуждать о смерти, – не открывая глаз, сказал Тарах.
– Что?.. Что вы сказали? – гневно проговорила Татьяна. – Вы вели к нам профессиональных убийц, зная, что они нас растерзают. Да вы такой же убийца, как они, – уже не говорила, а кричала девушка. – И ещё пытаетесь оправдать себя. Жалко, что вас медведь не разорвал.
– Ну, вот… видите, как быстро вы сменили милость на гнев, – слабым голосом проговорил Тарах. – Я всего лишь хотел увидеть, много ли изменилось за эти тысячи лет. Хотел понять, знаете ли вы, сегодняшние люди, что такое жизнь и как она возникает. Нет… Ничего не изменилось. Люди остались людьми… Извините девушка, я не хотел никого обидеть.  Я вас специально спровоцировал. А говорил для него, – и Тарах взглядом указал на Светослава. – Слышишь меня, Волох? У вас много работы.
– Что за бред?! – гневно крикнула Татьяна.
– Стоп, стоп, стоп! – вмешался, Светослав. – Вы пока говорите на разных языках и с разных уровней развития. – Оставьте эту тему.
Матвеич и Евгений внимательно наблюдали за тем, как Татьяна чудаковато себя вела, общаясь со Светославом, как задавала вопросы Тараху. Внимательно наблюдали и слушали. Евгений все происходящее воспринимал настороженно, но видя, что его подруге ничего не угрожает, не вмешивался.
Матвеич же, рассматривая происходящее с высоты прожитых лет и жизненного опыта, интуитивно почувствовал, что настаёт момент, когда он может найти объяснения своим странным снам. Они всегда были настолько яркими, что временами путались в его сознании с реальностью. Имя «Тарах» он много раз слышал и даже видел лицо этого война. Но сейчас это был совсем другой человек. Матвеич помнил последние слова А-Лея и понимал, что в теле незнакомца, возможно, воплотилась Жива Тараха. Старик знал о таких переходах, понимал, что всё разумное из раза в раз проходит такую трансформацию, но никогда не сталкивался с тем, чтобы Сущность помнила свои предыдущие жизни. Ему почему-то показалось, что через этого незнакомца он сможет найти способ выполнить одно из главных дел своей жизни – передать книгу. Или хотя бы узнать, кому.
– Скажи мне, мил человек, – обратился он, подойдя поближе к лежавшему Тараху. – А откуда ты знаешь про подвеску и книгу?
Тарах с трудом открыл глаза и слабым голосом заговорил:
– Я сам их вручил первому Хранителю, после того как вода покинула землю Себора и мы похоронили А-Лея в предгорьях Химоват.
– Я знаю, что эту книгу и мою подвеску нужно будет передать тому, кто за ней придёт. Ты знаешь, кто это будет?
– Нет, не знаю. Знаю одно, что книга была вручена мальчику, и мальчик должен будет её вернуть.
– М-да, – задумчиво произнёс старик. – Негусто…

Тарах повернул голову в сторону Матвеича:
– Не торопись умирать… Ты ещё не нашёл Хранителя.
– Да, да, я знаю.
В последнее время Матвеич часто думал о том, что книгу нужно передать… Что он стар и что на нём может оборваться цепь Хранителей. Конечно, эти думы усилила подкравшаяся болезнь, но он гнал её, проклятую, сопротивляясь всем своим существом. И у него это получалось, хотя стоило больших усилий. Не получалось только одно – найти преемника.

Где-то далеко, но отчётливо послышался рокот пропеллеров. Этот звук равномерно и с нарастанием сотрясал пространство. По мере приближения звук становился отчётливей. И вот кроме рокота стали слышны хлёсткие и частые удары винтов вертолёта с характерным, мерным, свистящим сопровождением.
Звук был не один. К первому, стрекоча и подсвистывая тоном чуть выше, присоединился второй. Он будто нагонял его, боясь отстать.
Через несколько минут между горных массивов появились два вертолёта. Первый был чуть крупнее и тяжелее, второй лёгкий, как меленькая стрекоза, рыскал из стороны в сторону, будто сканируя пространство, расталкиваемое ведущим. Второй летел быстро и легко, но не обгонял первого.
Вертолёты приближались, заполняя всё пространство своим рокотом. Наконец достигнув поляны, они сбавили ход, и зашли на вираж.
Первый, балансируя тучное тело винтом, плавно закачался и начал снижаться, второй, застрекотав ещё сильнее двойными лопастями, накренился и полетел боком вокруг воображаемого центра, будто осматривая место посадки первого, страхуя и прикрывая своим телом.
Поляна, на которой стоял пастуший вагончик, была расположена на склоне и являла собой не самое удобное место для посадки вертолёта. Поэтому, когда он снизился максимально низко, насколько это было возможно, боковая дверь открылась, и из неё в клубы взлетавшей пыли и прошлогодней травы выскользнули несколько силуэтов.
– Смотрю, приключения продолжаются, – проговорил Евгений, прижимая к себе Татьяну.
Хоть вертолёт снизился примерно в двухстах метрах, но этого было достаточно, чтобы напугать коня, никогда не видевшего такого диковинного зверя. Чингиз, кося глазом, похрапывал, а Матвеич держал его за надетый недоуздок и успокаивающе похлопывал по мощной шее:
– Спокойно, сынок, спокойно! Это всего лишь железяка!

– Вот и наши, – сказал Светослав, когда, оставив пассажиров, машина чуть приподнялась и, слегка накренившись, стала уходить вниз, вдоль склона, освобождая место второму вертолёту.
 Вторая машина, гораздо меньших размеров, выбрав более-менее ровную площадку недалеко от скальных выступов, пошла на снижение. Балансируя на воздушном потоке, нагнетаемом винтами, она быстро села.
Почти одновременно откинулись вверх обе двери кабины.
Вылезший из чрева машины пилот поспешил на другую сторону и принял какого-то ребёнка, потом второго, а затем помог сойти на землю женщине.
– Ха, и мои любимые тоже здесь!.. – расплываясь в довольной улыбке, сказал Светослав.
Увидев, как он поднялся и хромая побежал, шестеро Волохов и двое военных, что шли к пастушьему вагончику, остановились.
Пробегая мимо них, Светослав скороговоркой выкрикнул:
– Привет, мужики, сейчас своих обниму!
 Первым на встречу Светославу, устремился маленький мальчик и, что есть мочи закричал:
– Папка, папулечка, родненький мой!.. Ты где так долго был?
Светослав встал на колени и принял в объятия, прыгнувшего на него малыша.
Мальчишка лет трех – четырёх, схватил его за шею и шептал:
– Папулечка, я так соскучился. Не уезжай больше надолго. Ладно…
Из-под его вязанной шапки, с балабоном, сбившейся набок, торчал белокурый чуб.
Маленькими ручками он схватил отца за бороду и стал целовать седую щетину, приговаривая:
– Папка, родненький мой. Мы всех победили!
– Ну и молодцы. Вы же у меня самые сильные. Самые, самые…
 Второй мальчик, который будто тянул за  руку женщину, отпустил её и тоже не выдержав побежал в сторону Светослава. Заметив это, Волох сказал младшему:
– Ратя, давай братишку тоже встретим.
  Взяв обоих, сыновей наруки, проговорил:
– А-Лег, Ратибор!.. Богатыри мои!
– Пап, мы так соскучились, – сдержанно проговорил, старший сын. – Не уезжай больше надолго. Пожалуйста…
– Ага, чувствую, что-то было, – проговорил  Волох. – Ну-ка, пацаны, – сказал он, ставя сыновей на землю. – Я мамку вашу обниму.

Полина, подходила, улыбаясь сквозь слёзы:
– Ну, наконец-то… Живой, здоровый? Почему хромаешь?..
Светослав прижал к себе жену, приговаривая:
– Полюшка, радость моя! Солнышко моё! Любимая моя!..
– Папка, папка! – кричал младший. – Ты знаешь что было!? Знаешь!?
От нетерпения мальчишка подпрыгивал и дёргал Светослава за рукав.
– Нас захватили злые дядьки!
– Какие такие дядьки?..  – видя, как к ним подходят Волохи и два бойца,  экипированных в  боевое обмундирование спец подразделений, сказал: - Ага!.. Ну, судя по эскорту и грохоту, с которым вы с неба сошли, дело было… Ну, сынок, рассказывай.
– Они к нам пришли с пистолетами, маму схватили, меня и А-Лега, – начал малыш громко и взахлёб. – Посадили в какой-то автобус и повезли, потом, когда сняли мешки с голов…
– Ещё и мешки были? – спросил, нахмурившись Светослав.
– Да, черные!.. Маму связали, вот так, мальчик завел руки назад и показал отцу, как это было. – А-Лега, тоже связали. Нас в какой-то комнате долго держали, потом пришли эти двое… Ну-у-у! Их уже нет… – сказал малыш, чуть смутившись, не зная как сформулировать. – Вот дядя, Андрей и дядя Стас их… Тыщ! Тыщ! Нет больше этих, ублюдков! – громко и эмоционально проговорил Ратибор, кивая в сторону подходивших бойцов и видимо повторяя их слова.
– Ратя, не ругайся, - строго проговорила Полина.
– Да, ничего, один раз можно, - усмехнулся Светослав.
– Плохому, быстро учатся, – засмеявшись, заметил Стас и протянул Светославу руку.
– Да, - подтвердил Андрей, обнимая Волоха, – один раз можно. – Ну давай, боец, рассказывай дальше, коль уж начал, – проговорил он смеясь, запустив большие пальцы в проймы бронежилета.

Получив одобрение взрослых Ратибор начал не стесняясь:
– Да, один злой самый приставил маме пистолет к голове и спрашивает, тебя первую убить или в начале щенков твоих застрелить? Говорит, это всё, что я могу для тебя сделать. А А-Лег, его как пнёт! По ноге… Говорит только попробуй… Папка мой, тебя разорвёт! Сука! – мальчишка смешно ладошкой закрыл рот, явно понимая, что переборщил, но сделал это намеренно.
– Ратя!.. – вновь застрожилась Полина.
– Ни чё, ни чё, валяй дальше. Это не он… это А-Лег ругался, – сказал уже не улыбаясь Светослав, и подмигнул старшему сыну. 
– А я… Я тому, что маме приставил пистолет к голове как вцепился зубами в руку! Как укусил, со всей силы! Вот так вот!.. Р-р-р! – и Ратибор продемонстрировал на своей руке как он, рыча это делал. – И потом выплюнул, кусок!.. А он как заорёт! А потом бац и упал… И второй тоже упал. И за дрыгался вот так… - мальчик наглядно и эмоционально изобразил конвульсии.
Рассказ сына пробудил у Полине те переживания, что она испытала ни так давно, испугавшись за своих детей. Она присев собрала сыновей в охапку, обняла и сказала:
– Защитники мои… Крохотульки мои,  – проговорила мать, чмокнув в щёку старшего. – Волчонок, мой маленький, – обняла она Ратибора.
Каково было удивление, когда за спинами сыновей, Полина, вдруг увидела еле различимые силуэты бабки Дарьи и преданного волкособа Друга. Она поняла, что в ту страшную минуту именно они помогли сыновьям.
– Родные мои…– проговорила мать, и уже не сдерживая слёз, добавила, – спасибо вам.
Перед её глазами одним видением пронеслось, как сбивая лапы о наст, надрывая жилы, Друг вытаскивал её полузамерзшую из тайги. Как от безжизненного тела она отгоняла мух, когда Друг отдал свою жизнь, чтобы  спасти их всех. Как приходя в себя, она увидела лицо бабки Дарьи, той самой бабки, которая вырвала из неё Нежить, а, когда пришло время, указала на будущего мужа.
– Век буду помнить вас…
Видение Друга и бабки Дарьи настолько взволновали Полину, что она больше не могла говорить, а материнская душа разрывалась от слёз и благодарности. Она ещё раз вспомнила, кто есть её сыновья и ещё раз увидела их ангелов-хранителей.
– Ну, ну, ну… Малыш, мой. Всё хорошо. По-другому не могло быть. Успокойся. Прости, что меня не было рядом, – сказал Светослав, прижимая жену. – Всё закончилось.

Видя сцену не простой семейной встречи, Волохи и два бойца стояли молча. Но грусти в их глазах не было, все понимали, что в этой битве они одержали победу.

Тишину нарушил Стас:
– Светослав, сыновья у тебя, прям… Огонь! Никто не испугался и не спрятался  за мамку. А младший так вообще, волчонок! – сказал воин, сам не понимая того, что попал в самую суть.
Среди Волохов прокатился чуть заметный одобрительный смешок. Видя это, Стас добавил, утвердительно:
– Да, да. Прям как матёрый!.. Вцепился зубами в руку бандита, и подарил Андрею мгновенье, когда эта су… – он осёкся, вспомнив как Полина ругала сына за брань и продолжил, – когда этот нехороший человек, убрал пистолет от виска Полины, ну а дальше дело снайпера… А я второго положил.  Так это не всё! – смеясь и удивляясь, продолжил воин, – он потом кусок шкуры выплюнул, который откусил… Как-будто так и надо!
Стас встал на одно колено, рядом с мальчишкой и сказал, выставив вперёд разжатую ладонь:
– Держи пять!
Ратибор, ничуть, не смущаясь, шлёпнул воина по руке и спросил:
– А научишь меня так же стрелять?
– Ну, если мамка с папкой разрешат, научу. Только… – Стас предупредительно поднял указательный палец вверх, – стрелять в тех, кто грозит нам смертью!
–Замётано! – согласился мальчик.
– Но, но! – остановил сына Светослав, развоевался. – Всему своё время. В начале курс молодого бойца пройдёшь. Посмотрим на тебя… а потом уж решим, какого оружия ты достоин. Волчонок!.. – проговорил отец и потрепал сорванца за балабон шапки. – Ну, что пойдёмте к вагончику, - объявил Светослав. – Нам тоже есть, что вам рассказать.
Обойдя поочерёдно Волохов, он обнялся с каждым, и потом жестом руки пригласил следовать за ним.

Шагая по молодой траве, к назначенному месту, Светослав нес младшего сына. Полина, держа старшего за руку, шагала в такт мужу.


Не теряя времени, Полкан в своей деловитой командирской манере сказал Светославу:
– Как всё обсудим, меня КА-52 заберёт, и я сразу на аэродром. А вас МИ-8, на котором мы прилетели, будет ждать внизу. Здесь ему не получилось сесть, уклон большой, боялись винтом зацепить гору. «Кашка» пятачок нашёл, он маленький… А тот не влез.
– У нас двое раненных.
– Понял. Значит, сначала вывозим раненных, а я после… А кто ранен?
– Один из этой же команды. У него бедро прострелено и плечо. А второй… это Тарах.
Все Волохи, услышав имя, разом остановились.
– Я правильно понял?.. Тарах? – вытянув лицо, произнёс Лука.
– Да, – подтвердил Светослав, – тот самый.
– Мать твою!.. Неожиданно. Ай-я-я-яй!..  И ты, значит, его чуть не угробил. Чуть было легенду не убил и будущее… – и Лука обратился к Бориславу: – Бориславушка, дорогой ты мой, драгоценный. Сделай всё и даже больше, чтобы с него… с этой легенды, даже волос упасть не смог.
– Ага! – нарочито возмущённо заговорил Борислав. – Наберутся дурных медвежьих манер, а мне потом расхлёбывать…

Обойдя вагончик, Борислав остановился метрах в трёх от Тараха, лежавшего на войлочном потнике. 
– Едрит через кочерыжку! –  чуть растерянно произнёс он. – Это ж тот самый Олов. Вот это номер!.. Так мы ж его там… Ну, да хорошо, шо не погорячились. Хотя Светослав его… Ага! Тоже молодец.
Волохи обступили «легенду». Тарах спокойно лежал, будто спал, но, когда Борислав коснулся колена, он открыл глаза, посмотрел и произнёс:
– Я помню тебя.
– Так кто ж меня не помнит! Работа такая, – внимательно осматривая Тараха, сказал Борислав.

Лука, окинув присутствующих взглядом, включая Матвеича, Татьяну и Евгения, произнёс:
– Нам бы всем поговорить… Но в начале пусть Борислав приведёт в чувство раненного?
Врачующий Волох пояснил:
– Две-три минуты, и будет готов. Недели через три-четыре побежит. Плечо и колено, конечно, повреждены здорово, но не критично.
– Вот и хорошо, – заключил Лука. – Вначале побеседуем с Тарахом, а потом все вместе. Коли собрались, то можно и Круг провести, думаю, есть, что обсудить. Смотрю, у многих присутствующих накопились вопросы, там и познакомимся.

Пока Борислав и Полина работали с увечьями Тараха, Волохи отошли в сторонку и, встав кружком, обсуждали события сегодняшнего утра.
– Они воспользовались нашим отсутствием, – говорил Лука, – когда мы в срочном порядке начали собирать купол. – То, что за нами следили, я видел давно, но они ни разу не нарушили границу дозволенного. Потом чуть позже, после освобождения Полины и ребятишек, мы поняли, кто им помогал. Мы его нашли.  Олов привёз его с собой из Франции. Некий «видящий». Или как там его?..
– Экстрасенс, – подсказал Чур.
– Точно, «экстро»… Он-то и подсказал этим супчикам, где искать вас и как подобраться к Полине, пока нас нет. Хорошо, спецы Полкана вовремя подоспели, – уже извиняющимся тоном закончил фразу Лука.
Светослав обнял Луку и успокаивающе произнёс:
– Не переживай, я чувствовал, что всё будет хорошо. А этого экстрасенса мы ещё покружим, посмотрим, что за птица. Если он действительно что-то может, то через него мы не только найдём обратный путь, откуда он пришёл, но ещё и увидим всё в лицах. Наивные люди.
– Это нам испытание. Хорошо, что дети только у одного тебя, – глядя на Ратибора и А-Лега, усмехнувшись, сказал Дагода.
– Наше испытание в том, – добавил Светослав, – что мы видим всё и всех, кроме своих судеб. Судьбы Волохов и события, с ними связанные, для нас закрыты.


Сыновья Светослава, увидев Чингиза, как заворожённые разглядывали животное. Познакомившись с Матвеичем, мальчишки, как водится, сразу попросили прокатиться на коне, и получив одобрение отца с матерью, поспешили воспользоваться случаем.
Матвеич водил коня в поводе, а мальчишки, усевшись в седло, осваивали новое транспортное средство.

Андрей и Стас занялись тем, кого доставили Крод и Игорь. Как опытные военные, они хорошо разбирались в оказании первой помощи при ранениях, поэтому им не составило труда обработать и перевязать раны.
Наёмник, видя много гражданских, пытался вести себя надменно и неуважительно. Но спецы, Стас и Андрей, после оказания первой помощи исправили ситуацию. В ответ на очередное хамство, прозвучавшее на украинском языке, Стас ему сквозь зубы сказал:
– Ты чё, сука! Как там тебя?.. Сэм?.. Баб с ребятишками увидел и решил, что с тобой здесь сюсюкаться кто-то будет? – Он ткнул ему пальцем в только что перебинтованное плечо: – А ну, пойдём-ка в лесок, до ветру.
Он схватил его за ворот куртки и потащил к массиву леса, с одной стороны очень близко подходившему к вагончику.
Видя происходящее, Полкан крикнул:
– Парни! Вы насовсем его не уводите, он нам ещё нужен будет. Мы его с собой заберём!
– Так точно, товарищ генерал! – ответил Андрей. – Мы только покажем, где здесь туалет.
Обратно они возвращались примерно через пять минут. Доставленный уже был смирен, покладист и заметно хромал.

Игорь, видя, как отстранились Волохи, не стал докучать им присутствием. Заметив, как сиротливо сидят на крыльце вагончика Евгений и Татьяна, подошёл к ним:
– Ну, что, молодые люди, загрустили? По дому соскучились? Ничего. Полагаю, сегодня к вечеру уже родных увидите.
– Правда? Ура-а! – прокричала Татьяна. Спохватившись, добавила: – Ой, нет!.. Сегодня вряд ли. Пока спустимся, пока доберёмся до ближайшего места, где ходят автобусы…
– А кто они все? – кивнув головой в сторону группы прибывших, спросил Евгений.
– Это Волохи…
– Кто они? Чем занимаются? Если не секрет, конечно.
– Волох – это владеющий вселенской силой созидания и разрушения. Управляющий этими силами.
– Как это понять? – допытывался школьный учитель.
– А вот как сказал, так и есть. Не важно, что они могут или не могут. А могут они, поверь… достаточно, чтобы удивить современного человека. Но важно другое: для чего они здесь. Людям предстоит сделать серьезный шаг – переход к новому цивилизационному витку. Это сопряжено с большими рисками и сложностями. Они нам помогают.
– Откуда они? – спросила Татьяна. – Они случаем не инопланетяне?
– Они вполне земные люди. Только очень, очень древние души, имеющие самый высокий уровень развития в разумно-осознанной Яви. Волох – это не название общности людей. Волох – это… – Игорь пожевал губы, подбирая слово, – эт-о-о… если угодно, духовное звание в иерархии нравственно-эволюционного развития.
– Здесь-то они для чего появились? На этой поляне мир спасать? – всё так же недоверчиво спросил Евгений.
– Мне самому не всё понятно. Я думаю, об этом мы спросим у них. Возможно, сегодня, они проведут Круг. Ну, это что-то типа собрания, где можно получить   ответ на самый невероятный вопрос.

Вспомнив о беспокойстве Татьяны по поводу возвращения домой, Игорь добавил:
– Кстати, добраться домой поможет Полкан. Нас отвезут до города на вертолёте. Большой вертолёт сел где-то внизу. Нам нужно будет к нему спуститься.
Усмехнувшись в ладошки и чуть сдерживая смех, Татьяна сказала:
– У нас собаку Полканом звали.
Игорь повернул голову в сторону Волохов, уточнил:
– Полкан это вон тот дядька в полевой форме, со звёздами генерала армии.
– Хорошие у тебя друзья, – сказала девушка, обращаясь к Игорю. – Нет, не потому, что с большими звёздами, а потому, что примчались помочь на край света, да ещё на вертолётах. Кому расскажу, не поверят!
– Как говорят Волохи, люди просто так не встречаются. Любая встреча, ведущая к диалогу, несёт эволюционный урок. Так что, думаю, вы тоже попали в их орбиту.
– Так, с Полканом понятно, а остальные кто? – полюбопытствовала девушка.
– Вон тот, в кашемировом пальто с поднятым воротником, Радамир – доктор наук по философии. А тот, крепкий такой в спортивном костюме, Дагода – тоже философ, но ещё и мастер спорта по всем существующим видам борьбы.
– А тот, – продолжила, подошедшая Полина, – что в смешной вязанной шапке, синей куртке и с улыбкой до ушей, самый компанейский в мире человек и лекарь тонущих душ, мой близкий друг – Чур. Он ещё художник и поэт. Вон тот, что сейчас лечит Тараха, – это Борислав, наш волшебник. При мне абсолютно безнадёжных людей вытаскивал с того света.
– Что-то типа экстрасенса? – спросила Татьяна. – Смотрю, он как-то руками чудаковато водит. Как они…
– Типа того, но не экстрасенс, – сказал Игорь. – Лучше его просто называть волшебником, без объяснений. Он ещё пошутить любит и приколоться над кем-нибудь при первом удобном случае.
– Ну, Светослава и Крода мы уже знаем, а кто вон тот?.. Самый старенький, со сморщенным лицом, – поинтересовался Евгений.
– Это-о-о, друзья мои, очень незаурядный человек. – Талант перевоплощения и чародейства. Мастер гипноза и внушения, организатор от Бога, или просто Дед Лука – вор в законе. Настоящий вор. Похоже, последний из настоящих. Среди Волохов он Любомир.
– А вот эти имена… Любомир, Чур, Дагода и другие, это имена или прозвища, а то для имён они как-то странновато звучат, – спросил Евгений.
 – Это имена, которые им дают при достижении уровня Волоха.


– А Любомир, он же Лука, это прям всамделешный криминальный авторитет? – с удивлением, недоверием и нескрываемым интересом произнесла Татьяна.
– Можешь подойти и потрогать, – усмехнулся Игорь. – А это, – продолжил он, указав на стоящую рядом Полину, – жена Светослава и мама вон тех двух сорванцов.
Полина кивнула новым знакомым и сказала:
– А вы, как я уже поняла, Татьяна и Евгений – те самые, которые заблудились в тайге.
– Да, – ответил Евгений, – к сожалению, это так. А может, к счастью, – добавил он.
– Думаю, что однозначно к счастью! – дополнила Татьяна. – За это путешествие я узнала больше, чем за всю предыдущую жизнь. Один вон Матвеич чего стоит. Про таких людей книжки писать нужно. Меня больше всего удивляет его мировоззрение. Вроде, смотришь… старик как старик, а начнёт говорить, целая Вселенная открывается. Разложит тебя до атомов и потом соберёт. Но ты уже другой человек. Помнишь, Жень, как он про деньги рассказывал. Блин, я, когда вернусь, книжку про него напишу или статью огромную. Пусть люди хоть немножко узнают то, что есть рядом с ними. А про книгу древнюю вы знаете? – спросила Татьяна.
– Про книгу? – переспросила Полина.
– Ну, да. У этого деда есть книга, в которой изложена информация о предыдущей цивилизации. Представляете?
– Я слышала от мужа легенду о такой книге, но то, что она есть на самом деле, не подозревала. Интересно! – сказала Полина. – Посмотрев на своих друзей, подумала: «Так вот что собрало наших Волохов вместе! Они что-то или кого-то ищут».

Воспользовавшись небольшой паузой, Игорь предложил:
– Может, разожжём костёр, пока Волохи совещаются?
– Да, я бы погрелась, – сказала Татьяна, прижимаясь к Евгению.
– Тогда в лес, за валежником? – не-то спрашивая, не-то предлагая, заключила Полина. – И, уже обращаясь к детям, крикнула: - Лег, Ратик, будем разжигать костёр! Бегом ко мне! Идём за хворостом!
– Мамуль, а можно я на коне! – крикнул ей в ответ Ратибор.
Матвеич, державший коня за узду, посмотрел на Полину и, улыбаясь, в знак согласия кивнул.

Глава 19.                Стратег глобального масштаба


У старого костровища, выложенного камнями, на чурках, покрытых лишайником, сидели Стас, Андрей и чуть в стороне, но в поле зрения воинов тот, кого они водили в лес для перевоспитания.
– Как думаешь, мы сюда надолго? – спросил Стас.
– Судя по одежде Волохов, вылет был спонтанным, поэтому, думаю, максимум на сутки. У нас с собой даже пожрать, ничего нет, – ответил Андрей.
– Как нет? А автомат и твоя снайперская винтовка? Добудем мяса и будем жить. Кругом красота…
– Ага! Без крыши над головой, с двумя бабами и ребятишками.
– Да не напрягайся, я пошутил. О! Смотри!.. – Стас кивнул в сторону Волохов. – Не перестают удивлять…

К лежавшему на потнике Тараху подошли Радомир и Чур. Встав по обе стороны от лежащего, они протянули руки. Какой-то неведомой силой Тараха приподняло, и он начал перемещаться вместе с шагавшими в ногу Волохами.
Метрах в пятидесяти лежала старая поваленная сосна. Дойдя до неё, они так же, не касаясь руками, усадили воина на ствол дерева.

Вокруг Тараха собрались Волохи.
Он внимательно осмотрел их и негромко, чуть улыбнувшись, сказал:
– Все восемь. У них получилось… Они всё смогли. 
– О ком ты? – спросил Лука.
– Вас восемь. Восемь Волохов.
– Сначала несколько вопросов к тебе как к Олову, – проговорил Волох. – Как ты здесь оказался и от чьего имени в этот раз работаешь?
– Да, нужно прояснить ситуацию, – согласился Олов-Тарах. – После того как я привёз ваше послание Бенджамину, в его окружении возник небольшой переполох. А после похорон Бенджамина они повели себя агрессивно. Видя, что вы не нападаете, они решили, что у вас нет такой возможности. Один из родственников на похоронах прямо сказал, что слово «Волох» только звучит громко, а так-то, мол, вы сродни фокусникам и что на уровне современных технологий опасности не представляете.
– Они неисправимы! – отреагировал Борислав. – Хоть в лоб, хоть по лбу.  Сколько мы им времени дали!.. А итог один!
– Ну да, – согласился Олов. – После этого и было принято решение по возможности уничтожить хотя бы одного из вас, а если повезёт, то всех. Так как я уже был здесь и кое-кого знал в лицо, то моя кандидатура была вне конкуренции. Мне поручили подобрать специалистов из числа наёмников для выполнения задания.
– А убить детей и Полину тоже ты людей подбирал? – сурово спросил Светослав.
– Нет, – ответил Олов, – со мной были только те, кто присутствовал на этой поляне. Был ещё некий «видящий». Мне его навязали перед самым отъездом и приказали выполнять все распоряжения. Именно он и сориентировал, где вы находитесь. Но этот «видящий» остался в городе и связь поддерживал по спутниковому телефону.

– Не врёт, – подтвердил Полкан, обращаясь к Светославу.  – Мы взяли этого «видящего» и уже допросили. Весь расклад у нас есть, я тебе потом расскажу. Действительно координатором был он. Олов работал свою задачу, а независимо от него, видимо, как страховочный вариант, работала ещё команда. Полину захватили как рычаг давления на нас. Но хорошо, что обошлось…
– Дальше, – проговорил Светослав, обращаясь к Олову.
– Получив задание от Регах, я сообщил о происходящем Древним родам.
– С кем ты общался из Регах? – спросил Радамир.
– За исключением Бенджамина напрямую ни с кем не общался, только через связника.  С Древними родами знаком со всеми, по крайней мере, с их главами. Оперативные встречи проходили тоже через связных. Это закрытый, клубный способ общения, пришлым туда вход воспрещён. За чистотой отношений, начиная от финансовых, и заканчивая межличностными, следит Ватикан. Папский кабинет осуществляет   общую координацию, ему делегирована функция оперативного управления.
– Кого ты можешь назвать из Древних родов, с кем общался? – спросил Крод.
– Папа римский вас устроит?.. Как Тарах я знаю их всех, начиная с времён, когда римский епископ Сириций впервые назвал себя «папой», и заканчивая Хорхе Марио Бергольо, то есть Франциском. Как Олова меня впервые представили Йозефу Ратцингеру – Бенедикту ХVI в 2005 году.

Крод, выслушав ответ, кивнул в знак согласия, и Тарах продолжил:

– Перед командировкой я встретился со связником Древних родов в старой крепости города Крумлова в Чехии. С ним мы проехали в Карловы Вары. У пятого источника Рыночной колоннады меня встретил ещё один связной и организовал встречу. В небольшом ресторанчике, расположенном неподалёку, мы нашли сухонького старичка, который беззаботно кушал жаренное мясо.
– О чём вы говорили с ним?
– Говорил в основном он. Сказал, что Регах ведут мир к погибели и моя главная задача не позволить им радикально вмешаться в ход развития людей. Попросил сделать всё, чтобы Регах не смогли достичь своей цели – убить кого-либо из Волохов. Потом он оставил пакет с деньгами и краткими указаниями, заказал мне ужин, оплатил, учтиво извинился за длинную дорогу, которую пришлось проделать для встречи с ним, и ушёл.
– Как ты попал к Древним родам? – спросил Чур.
– Моё детство прошло в Бельгии, в маленьком городке Монс. Когда я был ещё мальчишкой, на одной из тренировок по борьбе джиу-джитсу меня подозвал тренер и спросил, чем я думаю заниматься, когда вырасту. Я ответил, что не знаю. Тренер Жак был интересным собеседником, разговаривая, мы обсуждали много тем. Походя затронув тему истории, он предложил почитать книжку. Это была история древних цивилизаций с изложением альтернативных версий развития народов. Потом были ещё и ещё книги. История и борьба стали моими любимыми увлечениями. Позже Жак порекомендовал поступить в университете Сэн-Луи, на факультет философских и религиозных наук, который я окончил с отличием. Учась в университете, я освоил несколько иностранных языков: немецкий, английский и русский.
– А русским-то зачем голову забивал? – спросил Борислав.
– Моя бабушка всегда рассказывала, что наш род уходит в глубокую древность, во времена народа Себора. Она хорошо говорила на русском, мне нравится этот язык. И ещё на языке Себора, который отдаленно напоминает русский.
– Продолжай, – сухо сказал Светослав.
– После университета меня пригласила на работу одна закрытая структура. Под видом коммерческой организации она занималась решением вопросов государственной важности. Уже находясь в её рядах, понял, что меня готовили и вели с самого детства. Тренер Жак, теперь уже старик Жак, был членом этой организации – Древние рода Европы.

Договорив последнюю фразу, Тарах вновь начал терять сознание и повалился на бок.
Радамир и Чур удержали его и вновь отнесли потерявшего сознание воина и аккуратно уложили на потник.
Пока Волохи обсуждали полученную информацию, Борислав, склонился над больным. «Странно, – подумал он. – Неужели тебя так колбасит от переломов? Впечатление такое, будто идёт трансформация тела. Хотя!.. Может, это такая реакция Души Олова на Живу Тараха? Вполне быть может… Ладно, увидим».

Волохи совещались недолго. Полину с сыновьями отправили на малом вертолёте вниз, где их ждал Ми-8. Вторым рейсом полетел Тарах, пребывавший без сознания. Вместе с Кродом вертолёт их увёз сразу в военную часть. А остальные пошли пешком.

Утреннее тепло и солнечный свет обещали хорошую погоду. Птицы уже вовсю весело щебетали, наполняя утро хорошим настроением. Определив, что всех оставшихся поведёт Матвеич, Волохи и туристы отправились в путь.
Первыми на коне ехали старик и Татьяна. Чингиз, грузно шагая, переступал через валуны, выпиравшие из земли. Их россыпи заставляли тропу извиваться между холодными массивами серых камней, покрытых лишайником. В след за Чингизом, растянувшись цепью, шли Волохи. Стас и Андрей вели пленника с завязанными назад руками. Замыкали колонну Игорь и Евгений.
– Как тебе утренние события? – спросил Евгений.
– Не ожидал, что всё вот так закрутится. Всё началось с моего очередного сна, где я увидел ту древнюю цивилизацию, о которой в последнее время мы говорили с Матвеичем. Ну, и в дополнение – стрельба, медведи и прибывшие Волохи в полном составе. Кстати, Круг они проводить не стали, видимо, что-то пошло не так.
– Говоришь, очередной сон про цивилизацию. Почему очередной?
– Да я, видимо, наслушавшись рассказов старика, несколько раз видел во сне тот самый мир Себора, но видел очень отчётливо.
– Меня дед тоже сильно удивил рассказом про альтернативное прошлое.
– А может, оно не альтернативное, а что ни на есть самое настоящее? – спросил Игорь. – Почему-то кажется, в его рассказах есть искра той самой правды, которой сегодня недостаёт. И проверить это можно только одним способом…
Игорь сделал паузу, а Евгений сразу же спросил:
– И каким?
– А тем же, что и обосновали современную историю – археологией. Плюс современные возможности биологии и генетики. Я думаю, на стыке этих наук лежит ответ на извечный вопрос, кто мы и откуда. Ведь знать историю и пересказывать события, искажённые заинтересованными лицами, это не одно и то же. Поэтому хочется знать правду.
– Согласен. Как-то не верится современным теориям, утверждающим, что некие народы неожиданно возникали, как грибы после дождя, и так же неожиданно, бесследно исчезали. Самое «кривое» в сегодняшнем информационном пространстве то, что нет цели. Нет понимания, для чего живёт человечество. По крайней мере, нет цели для его разумной и активной, в интеллектуальном смысле слова, части. Мямлят что-то про отдельные направления науки. То с дуру, мол, мы сейчас на Марс полетим, то сделаем суперкомпьютер, то частицу Бога отыщем. Как в той басне лебедь рак и щука тянут, кто куда, а цели существования цивилизации нет. Об этом вообще никто не говорит. Даже намёка нет.

– О-о-о!!! Дружище, – засмеялся Игорь, – эта тема, что ты поднял, –бездонна и погранична со многими направлениями. И с нравственным созреванием человека, и с его техническими достижениями, которые толкают всё ближе и ближе к краю самоуничтожения.
– А я уже давно говорю, что очищающая катастрофа неизбежна, – ответил Евгений.
 – Возможно! Но… Если копаться в куче мусора, состоящего из всевозможных теорий развития, идей построения счастливого общества, финансовых и политических систем, и не видеть процесс в целом, то вряд ли решение будет найдено. Дело в том, что в существующей модели общество подошло к пику развития в материальном Мире. Дальнейшее продвижение на новом технологическом уровне возможно лишь с обретением нравственной составляющей. Но она, эта составляющая, может укрепиться при наличии объективных изменений окружающего мира, когда ныне насаждаемая модель жизни общества существовать не сможет. Заинтересанты не смогут удерживать управление и противостоять изменениям окружающей среды… Эти объективные условия вынудят цивилизацию меняться.
– Ну, так я ж говорил… очищающая катастрофа!
– Нет, Жень, это другое! – ответил Игорь, обернувшись к собеседнику. – Другое потому, что… когда Создатель сметает цивилизацию – это наказание и его крайняя мера, в ходе которой остаётся часть, способная продолжать развитие. И совсем другое дело, когда люди, осознанно изменяют условия среды своего существования для эволюционного развития в рамках Замысла. Вот смотри…

Игорь прервался, перепрыгивая небольшой ручей. Увязнув в раскисшем грунте, он выбрался на сухое место и, очищая берцы от грязи, продолжил:
– Сегодня заинтересованное меньшинство имеет в своих руках рычаги управления цивилизацией – это контроль над основными источниками жизни: ограниченное пространство планеты, пригодное для жизни, еда, произрастающая на этом пространстве, питьевая вода, обеспечивающая биологическое существование вида. И последнее, это уже как цивилизационная надстройка – генерация энергии, обеспечивающая устойчивое развитие следующих поколений. Общество людей достигло неплохих успехов в своём развитии. Мы научились относительно быстро перемещаться в пространстве, сохранять и передавать информацию большими объёмами, научились достигать материальных благ с наименьшими затратами. Но все эти достижения завели нас в тупик, где развитие остановилось. Существующий материальный ресурс не бесконечен.
– Так и что? – спросил Евгений, будто подгоняя Игоря в его рассуждениях.
– Дальше Глобальный Разум сделал гениально просто… Чтобы сдвинуть процесс с места, он направил в мир Яви такое количество Сущностей, которое у властей предержащих вызвало вопрос: «как жить дальше?». Отдавать контроль они не могут, то есть не хотят и не станут этого делать. Тогда выход один – сокращать население. Что они и объявили!
– Увеличил количество Сущностей… а для чего?  Война или глобальная революция?..
–  Нет, всё не то! Кратное увеличение одновременно живущих на планете – это не что иное, как увеличение критической массы разума Явного Мира. Грубо говоря, увеличение количества воплощений позволяет нарастить качество интеллекта и коррелировать его с нравственной составляющей. А то, о чём мы с тобой говорили раньше: переход на новую финансовую систему, новые формы хозяйствования, политического устройства – это топтание на одном месте. Такие меры приведут только к одному – к усилению противостояния двух систем и никогда не станут источником взаимодействия, дополнения друг друга. Потому что для глобального переустройства Мира, нужны изменения такого же масштаба… Глобальные! Изменение условий существования… Именно условия определяют правила игры. Именно условия среды обитания позволяют существовать сегодняшней модели мироустройства. Дефицит ресурса на определённом этапе, конечно, позволяет сконцентрировать потенциал на развитии технологий, но при дальнейшем развитии этот дефицит превращается в средство удержания развития цивилизации, на уровне, удобном узкому кругу лиц, контролирующих этот ресурс.
– И?.. – снова Евгений подстегнул своего собеседника.
– И катастрофа, о которой ты говоришь, возможна в одном случае – когда у нас ничего не получится… Но это уже другая история, это уровень Создателя. А наша задача кроме осознания Замысла состоит в том, чтобы мы поняли, как работает механизм управления материальным миром. Другими словами, кроме постижения Замысла мироустройства мы должны изменить условия существования на планете так, чтобы верхушка, удерживающая в руках развитие цивилизации, не могла этого делать дальше. Ведь они удерживают власть не только при помощи финансовой системы и геополитических механизмов, но сами условия существования на Земле позволяют это делать. Другими словами… для них должны возникнуть такие условия, которые обнулят все их рычаги управления.
– И какие, интересно! – усмехнулся Евгений.
– Что есть на нашей территории такое, что разрушит их систему?
– Ну… дешёвые полезные ископаемые.
– Нет.
– Может, ископаемые, которые нам пока не известны?
– Нет.
– Тогда не знаю. Заинтриговал!..
– Это то, за что нас хотят уничтожить, захватить, стереть с лица земли. Это то, за что нас ненавидят…
– Ну не томи!..
– Это игла Кащея… – в голове Игоря всплыли слова А-Лея, и он их озвучил, – «и самое главное, это третье условие – эволюционное изменение окружающей среды».
– «Третье условие», «игла Кащея», какими-то загадками говоришь. В сказки ударился? – опять не удержавшись, усмехнулся Евгений.
– Нет… Она, эта «игла», у нас в руках… Именно из-за этого нас боятся и ненавидят, за возможность её сломать. Об этом знает очень, очень узкий круг… Но об игле Кащея даже близко никто не говорит. Потому, что сия тайна – уровень высшего понимания цивилизационных процессов, для обывателей она бесполезна и вредна. Для управленцев глобального уровня её распространение опасно, поэтому смысл и суть проблемы находится за семью печатями, – сказав последнюю фразу, Игорь улыбнулся по-детски наивно. – Но предки нам оставили подсказку. Нет… даже не подсказку, а прямое указание. Открыв сундук, мы найдём и выпустим информацию знания… Они помогут обрести нам землю. Помнишь песни птицы Гамаюн, где есть сказ, как утка в своём клюве принесла землю.
– Помню и что?..
– А то, что в этой земле есть исток жизни, яйцо. Исток, который в материальном Мире изменит условия существования. И тогда?!
– И тогда «игла» сломается, – задумчиво ответил Евгений. – Игла – это что?.. – он поднял взгляд и вопросительно посмотрел на собеседника, идущего впереди под грузом огромного рюкзака.
– Ну, думай… сундук – территория, – Игорь, изображая сундук, в воздухе очертил некий объём. – В нём заяц – информация, связанная с этим объёмом, находящаяся за семью печатями. Думаю, что наложение вето на освоение этой территории позволяет содержать территорию в неприкосновенности, и эта печать запрета и есть замок. Потом утка… утка живёт на болоте. – Земля… территория этого болота принесёт новые условия жизни. Именно в этой земле будет заложен исток новых цивилизационных условий и, как следствие, новой цивилизационной модели. Многие, чувствуя интуитивно, говорят, что изменения начнутся с Сибири, но откуда именно, никто толком сказать не может. Изменённые условия и станут «иглой» Кащея. А это?! Ну!..
– Да, не-е-ет… не может быть, – догадавшись, ответил Евгений.
– Да, да… Это Васюган!..
– Подожди, – проговорил Евгений, переваривая услышанное, – а как Васюганское болото может изменить условия?
– Васюган растёт. Растёт с огромной скоростью, восемьсот гектаров в год, пожирая полезную площадь жизненного пространства Западной Сибири. А это сельхозугодья: пашня, пастбища, сенокосы, да и просто жизненное пространство. А в связи с этим сразу возникает вопрос, куда девать воду? И ответ очень простой. Через систему плотин и каналов её нужно перебросить в Азию. Помнишь бредовый проект о переброски сибирских рек в Аральское море?
– Да, читал о таком. Говорят, ещё та авантюра…
– С переброской рек, например, Оби – согласен. Больше вреда, чем пользы. В реке лишней воды не бывает. А вот в наступающем болоте её хоть отбавляй. Системой плотин можно регулировать уровень сброса воды.
– То есть болото высушим и получим полезную площадь?
– Всё болото сушить не надо. Его следует оставить в нужном, контролируемом объёме, чтобы не нарушать биобаланс флоры и фауны, но в размерах гораздо меньших.
– Ну, хорошо, – продолжил рассуждение Евгений. – Вот болото мы осушили. Плотины стоят, каналы прорыты, полезную площадь используем. А где «заяц»? Та самая информация, про которую ты говорил?
 
Игорь улыбнулся, что-то вспоминая, и ответил:
– Информация в земле, под этими болотами. Васюган скрывает города древней цивилизации и правду о нашей истории, о наших истоках.
– А ты откуда это знаешь?
– Приснилось!
– Я серьёзно…
– И я серьёзно. Приснилось на днях.
– Хорошо, болото мы осушили, землю получили. А в чём эволюционное изменение среды, которое повлияет на сильных мира сего и их возможность удерживать развития цивилизации? – спросил Евгений.
– Дальше, как говорится, дело техники. Огромный объём воды, переместившись в Аральское море, устойчиво изменит гидрологическую карту всей Средней Азии.  Тёплый климат, получив необходимое количество влаги в земле и атмосфере, изменится. Исчезнут пустыни Каракум, Кызылкум, Устюрт, Бекпак-Дала. Слышал о таких?
– О первых двух слышал, про остальные нет.
– Тоже мне, учитель, – съязвил Игорь. – Изменение климата на территории Евразийского материка запусти процесс изменения климата по всей Земле. Когда Сахара превратится в пригодную сельскохозяйственную территорию, то продовольственная проблема на планете исчезнет.
– Ага, складно излагаешь, но сказочно, – засмеялся Евгений.

Игорь, не обращая внимание, на скепсис спутника, продолжал:
– Когда условия жизни самой планеты обнулят возможности алчного меньшинства, вот тогда и наступит пора Золотого века.
– Царствия Божия на земле, – поправил Евгений. – Слушай, что-то в твоей идее есть, но есть одно «но». Если всё так, то тот, кто в курсе этого варианта развития событий и не хочет никаких изменений, должен будет приложить максимум усилий, чтобы таких изменений не допустить.
– Верно. Те, кто не желает изменений, постараются не допустить проекта освоения Васюгана, начиная с демагогии об изменении климата и заканчивая войной в наших азиатских республиках, чтобы не дать построить систему сброса воды. Но это слишком линейно, республики бывшего Союза технически отсталые и поэтому какой-либо угрозы в прямом военном противостоянии не представляют. Значит, должна быть другая война, с противником, который технически оснащён лучше и имеет схожий менталитет.
 – Ты про Украину?
– Да.
– Да не-е-т… Какая война? Да ещё русских с русскими.
– Поживём, увидим, – ответил Игорь.

Евгений, засмеявшись, с иронией произнёс:
– А ты прям стратег! Стратег государственного, я бы сказал, глобального масштаба.
 
 
Глава 20.                Дэйр-эр-Зор

Тропа петляла, то круто скользила вниз по склону, то уходила вдоль него, огибая непроходимые россыпи или глубокие пропасти, зияющие серым безмолвием скал.
После двухчасового спуска открылась относительно ровная поляна, на которой лежали несколько спиленных деревьев, по неизвестной причине брошенных в горной глуши. Их частично сгнившая древесина была покрыта старой травой и мхом. Все участники спуска невольно устремились к ним.
Матвеич, ссадив с коня Татьяну, подъехал к Волохам, рассаживающимся для отдыха:
– Держи, бедолага, – старик бросил Радамиру свои запасные чуни. – Это моя сменка. Вожу с собой на всякий случай. Надевай, а то твои туфли, смотрю, скоро развалятся. Как ты в такой обувке в горы-то собрался?
 – Спасибо, Хранитель, – улыбнулся Радамир, оценивая обновку.
– Думаю, по размеру тебе подойдут.
– Да, да, – со смехом проговорил подходивший Борислав, – к твоему кашемировому пальто они в самый раз. Как корове седло. Всё зверьё в тайге со смеху передохнет.
– Ничего, зато здоровье сохранишь.

Поглаживая Чингиза по крутой шее, Борислав обратился к старику:
– Матвеич, помнишь меня?
– Да как забыть-то. Такие чудики у нас бывают не часто.
 
Все, кто знал Борислава, засмеялись шутке старика.
Самыми последними к импровизированному лагерю подходили Игорь и Евгений. Разговор между спутниками ещё был не окончен, и они принесли его к месту стоянки, продолжая рассуждать.
– Ну, хорошо! – говорил Евгений. – Всё в твоей версии ладится, за малым исключением: когда изменения климата произойдут и люди наедятся досыта, то никакие морали и рассуждения о высоких материях или смыслах жизни им станут не нужны. Зачем? Протянул руку – сорвал яблоко.
– Мысль я понял, но ты немножко утрируешь, – парировал Игорь. – Самый благоприятный климат, способный дать четыре урожая в год, пшеницу тебе не взрастит. Комфортные условия не предполагают безделья. Как ни крути, а работать придётся. Но ты прав в одном: сытость располагает к лени, так же как нужда и безнадёга взращивают только первоинстинкты.  На голодное пузо не очень думается о высоком. Поэтому выход только один: нравственность и материальный достаток должны взращиваться параллельно. Любой перекос даёт негативные результаты. А мера их взаимодополняющего взращивания – есть Здравомыслие и Разумная достаточность.
– О чём это вы? – спросила Татьяна, обнимая Евгения, увлечённого разговором.
– Да вот, Игорь высказал интересную идею: если воды Васюганского болота перебросить в Среднюю Азию, то мы сможем изменить климат Земли, а это в свою очередь позволит возделывать не только азиатские пустыни, но и Сахару. И тогда продовольственный вопрос планеты будет решён.
– И мы изменим не только сельскохозяйственные возможности населения планеты, но и обретём стратегических партнёров, – добавил Игорь.

Матвеич, слыша окончание разговора спутников, усмехнулся и сделал вывод, свойственный его характеру – говорить просто о сложных вещах:
– Остаётся решить одну задачу: почему сытый голодного не разумеет и наоборот? 
Игорь улыбнулся предложенной формулировке и согласился:
– Ну… примерно так.
Матвеич к фантастической идее Игоря отнёсся почему-то вполне серьёзно и даже по-отечески сформулировал своё отношение:
– Ох, ребята!.. Затевать с азиатами такие дела опасно. Ваши благие намерения они будут трактовать как слабость. При малейшей возможности они вас продадут и обманут.  В своё оправдание скажут, что вы   не смогли себя защитить. Идею Игорь озвучил хорошую, но она возможна только в рамках единой территории, когда место, куда вы хотите сбросить воду, будет принадлежать одному государству. Например, как это было в Советском Союзе.
После слов старика Волохи переглянулись между собой, и Полкан одобрительно прокомментировал:
– Думаю, Хранитель, ты прав. Идея Игоря мне тоже нравится, но пока в бывших союзных республиках не решён вопрос с  национальными амбициями, внушаемыми им Регах, этот проект невозможен.
– Извините, можно перебью? – спросила Татьяна. – Я слышала не так давно от Григория Матвеича это слово «Регах», а что оно означает?
Полкан посмотрел на Светослава и спросил:
– Они не в курсе?..
– В общих чертах, – ответил Светослав.
Полкан пояснил:
– Издревле народ, заселявший территорию Западной Европы, мы называли Регах. А если быть точнее, то не всю территорию, а только узкую полоску вдоль Западного моря, известного вам как Атлантический океан. Регах это – союз инородцев и некоторых Древних родов. Но есть рода, которые с ними в союз не вступили, они зовутся Чхеда.
– А-а-а! – многозначительно, но вместе с тем недоумённо произнесла Татьяна, делая вид, что ничего из сказанного она не поняла.

В отличие от своей подруги, Евгений уже много раз говорил с Игорем и Матвеичем об этом народе, поэтому, продолжая диалог, спросил:
– Ну и чем Регах, или, другими словами, англосаксы могут купить, например, тех же казахов? Где Англия и где Казахстан? Экономически, конечно, их можно связать, но это, мне кажется, маловероятно.
– Нет, молодой человек, – проговорил Полкан, – в данном случае противостояние идёт не на финансовом поле, а на приоритетах куда более тонких и высоких. Это идеология и, если угодно, исторический калейдоскоп, когда имена, даты, события одни и те же, но сложены совсем в другую картинку. Если говорить конкретнее, то речь идёт о национальном превосходстве. Людям внушается идея национальной исключительности, а все проблемы сегодняшней неустроенности преподносятся как вина другой нации, которая их угнетает и порабощает. Это старо как мир, вот только Мир никак не может найти противоядие этому яду.
– И возникает национальная неприязнь, вражда, а затем война, – подытожил Евгений.
– Всё верно.

 – Да, нас сейчас раскалили до невозможности, – сказал Матвеич. – Самое главное, молодые поколения, что едут сюда из бывших республик, воспитаны в неприязни к нам. Я же был там, когда целину всем Союзом распахивали. Видел, как они живут. Мы жили хреново, бедно, но по технике, по уровню образования мы были на голову выше. Я сам-то всего четыре класса закончил, но, когда приехал туда, у них многие просто читать и писать не умели.
– Нет больше той целины, Матвеич, что ты поднимал, – сказал Стас. – Я родом из Казахстана. Мне лет десять исполнилось, когда мы оттуда уехали. Потом с отцом были несколько раз, к друзьям ездили. С каждым разом всё холоднее и холоднее нас встречали. Русских там уже почти не осталось, всех выдавили.
 – Выдавить-то выдавили, – вступил в разговор Матвеич, – только они эти бывшие братья по Союзу за нами следом пришли. А всё по тому, что у себя… в своей стране, опираясь на свои: культуру, традиции, знания, социальное устройство, не смогли организовать жизнь так, чтобы она их устраивала, чтобы нравилась, и обеспечивала всем необходимым. Поэтому они здесь!.. Поэтому они едут к нам пачками. Эти бывшие «братья» из союзных республик, вначале выгнали русечей, выгнали людей…
– Которые, пришли к ним, – перебил старика Евгений, и с иронией, поставленным голосом, как подобает учителю, добавил: – принесли с собой основы правил совместного проживания и организации человеческого пространства, взаимодействия друг с другом, для цивилизационного развития в исторической перспективе.

 – Во!.. Молодец, правильно говоришь. Именно так! – согласился  Матвеич. – Ну не хотят, не надо!.. Им виделось, что когда русечей выгонят, то всё будет также, даже лучше. Не будет тех «нехороших», которые требуют жить по каким-то правилам. Зачем нужны, эти непонятные и ненужные правила?.. И русечи ушли, где-то их выгнали, где-то выжили, а где-то и вырезали… У нас, есть в деревне беженцы от туда! Так, что мне это известно   от первых лиц, которых гнали  как собак и никакие мудрые старейшины, тех мест, ни за кого не заступились. Если, что!....... Так вот… Жизнь без них(русечей) лучше не стала. Она вернулась на тот круг, который был до них и даже хуже.
– Потому, что прошло время, – подхватил Стас эмоцию старика, – и люди шагнули на много вперёд в своём развитии: культурном, техническом, нравственном.  А они… – Стас сделал паузу и потом коротко сформулировал, – а они, вернуться назад.

– Да, некоторые даже в первобытнообщинный строй вернулись, но… на «мерседесах», – добавил Игорь. – Есть ещё одна причина падения уровня развития и лихорадки неустроенности, которая никак не может закончиться почти во всех бывших республиках. Проект социально ориентированного государства был и есть в Замысле Создателя. Русечи были носителями таких изменений. Хотя сами не понимали этого до конца… Они несли Замысел на своих плечах. Народы, к которым они приходили, становились участниками новых, необходимых для цивилизации планеты изменений. А, когда воля Создателя в какой-либо форме, оглашена, назад пути нет. Либо гибель, либо развитие в рамках Замысла. 
– Согласен, – ответил Матвеич.
Старик не часто принимал позицию собеседника и поэтому после его утвердительного «согласен» Игорь еле заметно улыбнулся.
А Матвеич продолжил:
– Когда русечи ушли, те, кто их с улюлюканьем гнал, увидели, что вместе с ними ушла устроенность и размеренность жизни. И они пошли следом за русечами, пришли к ним домой, но не за советом, не за уроком, не за «удочкой», а за «рыбой». Вот и ответь мне учитель! – обратился он к Евгению. – Что нужно сделать, чтобы они, догнав нас, не разрушили мир, выстроенный многими поколениями.
Вместо Евгения ответил Игорь:
– Мера… Я думаю, мера. Отталкивать их нельзя, но и нельзя позволять подходить слишком близко, нарушая наше личное пространство. В свой мир их не нужно затягивать, но помогать им на их территории можно. Если говорить не абстрактно, а по делу, то нельзя позволять создавать на нашей территории анклавы, потому что это не идёт им на пользу и доставляет проблемы нам. Организовывают целые деревни! Как они там… кишлаки, махали?.. Как варились в своём соку, так и варятся. Ничего не вбирая в себя, ни наших знаний, ни нашей культуры. Что больше всего бесит, так это то, что их число определяют какие-то дельцы, которые наживаются на их эксплуатации, а не те, кто отвечает за безопасность страны.
– Чтобы сплотить разные народы в одной стране, управители советской власти поступили мудро! – опять вступил Матвеич. – Они исключили два самых главных раздражителя – религию и национализм. Религия, она объединяет людей, но разделяет народы… Советы объявили наднациональную идею – единый советский народ. И получилось, что твою национальность никто не умолял. Это и не нужно делать! Ты оставался узбеком, уйгуром, чукчей, но появлялась объединяющая идея, сообщество, которое отодвигало твою национальность на «седьмой» план. И ты чувствовал себя не хуже и не лучше, ты становился членом единой большой семьи. А религию вообще… вывели «за скобки» и сказали, кто хочет верить, милости просим, церковь вон там, за забором стоит. Идите и молитесь сколько угодно. И молились, кто хотел! Но никто религию не выпячивал на первый план. Потому, что любому здравомыслящему понятно, при наличии нескольких… Как их?..
– Конфессий, – помог Игорь.
– Да, конфессий… При наличии нескольких конфессий они будут воевать за свою паству. И перессорят народы между собой. А те, кто управляет сегодня страной, снесли к едрене фене объединяющую идею, выставили на первое место то, что разъединяет людей. А теперь хотят мира и дружбы… Не будет этого, пока не поймут ошибку.
– Как? А «Русский мир»?.. – спросил Евгений.
– Во, ещё один, – сказал старик, припоминая разговор на подобную тему  с Игорем в зимовье. – Как только ты свой мир назовёшь именем какой-нибудь национальности, жди беды… Рядом вырастет другой мир, с другим национальным окрасом. Да(!) какое-то время ты удержишь новую идею силой, но потом придёт время и мира не будет. Станет в несколько раз хуже! Ну, неужели так трудно догадаться?.. Коль уж вы строите Мир на базе России, то назовите его хотя бы Российским… или Великоросским, например! Знаю, скажешь, что Великороссы и русские - это одно, и тоже! Нет!.. Не одно и тоже, потому, что Великороссы – это союз… Короче!.. Не окрашивайте наднациональную идею именем одной национальности. Вы ей только хуже сделаете. Придёт время, и Русский мир вместе с русскими, опять обвинят во всех грехах.
– В шовинизме, – добавил Игорь.
– Слыхал я о таком слове, но что оно значит, не знаю.
– А вот что ты сказал, то и значит. Есть зерно истины в твоих словах. Но поживём – увидим…

Волохи в этот диалог не вмешивались.
Они молча наблюдали за его участниками. Когда Матвеич выплеснул эмоции, а остальные задумались над сказанным, Полкан, меняя тему, проговорил:
– Идея, которую озвучил Игорь о переброске вод Васюганского болота, уместна и своевременна, но это лишь стратегия вероятного развития, которую следует видеть как ориентир. Но на предстоящем пути будут и тактические события, которые тоже нужно предугодать.

Любопытство журналиста не позволило Татьяне промолчать, и она, не дожидаясь продолжения, спросила:
– Кроме вот этого фантастического будущего нас ждут ещё какие-то фантастические события?
На колкое замечание девушки Волох ответил вполне рассудительно:
– Предложенный Игорем вариант развития не такой уж фантастический, как кажется на первый взгляд. А грядущие события, связанные с его реализацией – это жизненные вехи ближайшего будущего, свидетелями которого вы скоро будете.
– Если не секрет, какие? – спросила Татьяна.
– Да, не секрет. А вы точно хотите это знать? – усмехнувшись, спросил Полкан. Девушка посмотрела на Евгения, сидевшего рядом, будто ища в его глазах поддержку, и уверенно сказала:
– Да.
– Ваша страна в Замысле Создателя сейчас испытывает переформатирование после первого витка изменений социального устройства, которое вам известно как социалистический уклад жизни. Сразу оговорюсь, что уклад может называться как угодно, но цель его лежит в плоскости общества равных возможностей или, если угодно, равных социальных возможностей. Суть понятна, да?..
– Не совсем… Что вы имеете в виду под словом «переформатирование»?
– Сообщество людей не может измениться по щелчку пальцев, – пояснил Полкан, – или по желанию правителя. В любом случае, несмотря на пропаганду любой интенсивности, инерция поколений, воспитанных в определённой информационной накачке, сохранится.
– Я с вами не согласен, – отреагировал Евгений, – пропаганда, льющаяся из всех «утюгов», очень сильно меняет сознание людей.
– Верно замечено, пропаганда играет важную роль, но не главную. И рассчитана на подрастающее поколение и всяких легковерных.  Как правило, в государственной структуре она опирается на аппарат принуждения и это загоняет проблему в дальний угол. Внешне, на коротком временном отрезке, всё выглядит благопристойно, но внутренне, как правило, вызывает обратный эффект. Особенно, когда среда обитания, начинает отличатся от оглашаемых ценностей. Дело в том, что ребёнок, приходя домой, находится под влиянием своих родителей. И если они придерживаются других взглядов, в отличие от провозглашаемых заинтересованными лицами, то рано или поздно родовые традиции и связи, его вернут в колею семейных ценностей. Да, исключения есть, но, поверьте, пока на слово, они не носят системный характер. Чуть позже, обретя жизненный опыт, вы меня поймёте.
– Верно, – согласился Матвеич, – буржуев рано начали прощать, допуская их близко к власти. А они и их дети и всякие сочувствующие, как короеды, потом подточили дерево, что мы всей страной растили.
 
Все присутствующие, потихоньку обступили беседующих, прислушиваясь к диалогу, а Полкан, посмеявшись, сказал:
– Продолжу мысль о переформатировании государства. Для того, чтобы продолжить развитие к обществу равных возможностей, нужно сформировать на тонком плане необходимый информационный объём, позволяющий осуществить задуманное и пережечь прежнее информационное поле вместе с предыдущими поколениями. Это занимает некоторое время. В исторической перспективе это не так долго, но в размеры человеческой жизни иногда, не укладывается. Пока идёт этот процесс, временами болезненный… Те, кто за ним наблюдает, в отличие от обывателей знает о таких тонких вещах и естественно будет на него влиять, потому что это жизненно важно. Влияние идёт и на материальном уровне, и на тонком плане. Как работает объективная реальность, пока опущу, а вот об изменениях на материальном уровне поговорить можно. Как только страна, в данном случае Россия, объявила о своей самостоятельности… осознав, что она есть цивилизация, развивающаяся согласно Замыслу Создателя, сразу после этого Регах, видя приближающийся конец, взяли курс на ваше уничтожение. Другими словами, вам предстоит серьёзная война. И тот, кто её планирует, знает, что просто так её не выиграть. Нужна серьёзная подготовка. В лоб вас не свернуть. Поэтому будут работать изнутри и по периферии. Будут стараться ослабить отвлекающими неприятностями и увести внимание от направления главного удара. Как осуществляются провокации внутри страны, я думаю, понятно… А вот про периферию нужно уточнить. Напоминаю мысль Игоря! Васюган… Помните? Именно туда, где вами планируется точка приложения усилий, будет нанесён очень болезненный укол. Это Казахстан. Именно там ваши оппоненты постараются перехватить управление. И это будет в начале 2022 года.
– Извини, Полкан, – сказал Светослав, – мы давно не виделись. То, о чём говоришь сейчас, ты довёл «человеку»?
– Да, всё хорошо, – успокоил его Волох.
– Война?! – удивлённо спросила Татьяна
– Да, Танюша, война, – спокойно ответил Полкан.
– С кем?
– Если «человек» всё понял правильно, то ответит он сразу после отвлекающего укола. То есть тоже в начале 2022 года. С кем состоится война, говорить не буду. Потому что это пока небезопасно для вас. В частности, для тебя.
– Товарищ генерал, а Сирия, – спросил Стас своего командира. – это не тот самый отвлекающий укол?
– Сирия – это уже упреждающий укол с нашей стороны, чтобы ослабить удар по Казахстану и южным регионам страны. Но не только!.. – последнее слово Полкан произнёс, выделив его интонацией, придав тем самым значимость.
– Вы сказали «не только», – озабоченно произнесла Татьяна. – То есть за войной в Сирии стоит ещё какая-то цель?
– Да, и немаловажная. Это ловушка для Эгрегора… Для Регах. Для него закончится всё там, где началось.
– Что это означает?
– Пока большего я вам сказать не могу. Это не секрет, просто нет времени, а вопрос серьёзный. Мне слишком многое придётся рассказать, а вам понять.
– Ну, пожалуйста… хотя бы намекните!
Присутствующие засмеялись настойчивости будущего журналиста.
Полкан, улыбаясь, потёр подбородок.
– Только как будущему военному корреспонденту… Через несколько лет там будет большой вооружённый конфликт. Эгрегор туда втянется по своей жадности, стимулируя паству её исключительностью и избранностью. В этот период будет много точечных событий, как военных, так и социально-политических, но все они в итоге обернутся против Эгрегора. По ряду обстоятельств вашей стране нецелесообразно участвовать в том конфликте напрямую. А войну на чужой территории можно выиграть, либо вводя туда своих солдат, либо управляя бесструктурно. В случае с Сирией предстоит действовать не через официальную власть, а используя потенциал населения этой страны, управляя извне.
– Если я правильно поняла, в Сирии мы готовим плацдарм для будущих боевых действий с неким союзником, но не через официальную власть. 
– Да. Если действовать официально, это значит быть причастным. А вам вряд ли это принесёт пользу. В Сирию мы вошли не для того, чтобы сражаться со всем западным миром, а для того, чтобы уничтожить, формируемую верхушку радикальной Химеры. Ну, и в ходе проводимой операции увидеть, найти, создать лидеров, способных сыграть важную роль в этом регионе. Новые дела старыми людьми и идеями не делаются.

– Вы с такой уверенностью говорите о предстоящих событиях. Откуда вы можете их знать? – спросила Татьяна.
Игорь, внимательно слушая вопросы будущего журналиста, улыбнулся, а Полкан с серьёзным видом ответил:
– Милое создание, мы, Волохи, не гадаем о грядущих событиях, мы их формируем. Впрочем, так же, как и вы… люди. Единственное отличие заключается в том, что, зная настоящее устройство Мира, мы видим намного дальше. Ну и… можем, чуть больше.

Рассуждения Полкана о Сирии напомнили Светославу прошлые события. О том, как он познакомился с хулиганом по имени Тимофей, как потом с Бориславом вылечили его мать от рака. Как помогли Тимофею поступить в военный институт.
– Полкан, я тут в связи с последними событиями немного упустил из виду… – сказал Светослав, – всё хочу спросить, как там Тима в Сирии время провёл.
– А вон спроси у Стаса с Андреем, они расскажут, – ответил Волох.

Стас и Андрей, видя, что все присутствующие внимание переключили на них, замялись, не решаясь ответить, потом Стас, набравшись смелости, сказал:
– Да-а-а… нормально.
Светослав решил помочь воину, который больше привык действовать, чем говорить, и спросил:
–  Давно видел его?
– Последний раз в учебном центре в Молькино, под Краснодаром, а до этого под Дэйр-эр-Зором. Помните там «Вагнеро;в» раздолбили? Вот мы тоже при этом присутствовали. В общем-то, за Тимой мы и приезжали. Товарищ генерал сказал: «Глаз с него не спускать, отвечаете головой». Он там первый раз «затрёхсотился». Нас товарищ генерал тогда отправил… – Стас осёкся и посмотрел на Полкана. – Товарищ генерал, разрешите?.. – обратился он к своему командиру, спрашивая уместность продолжения рассказа с подробностями.
– Да, я же сказал, что разрешаю.
– Ага, – отреагировал Стас. – Тима тогда у «Вагнеро;в» обкатку проходил.
– Извините, перебью, – сказала Татьяна, – а «затрёхсотился» – это что значит?
– Ну, «двести» – убит, «триста» – ранен, «пятьсот» – дезертир, – пояснил Стас.
– В общем, там сыр-бор был из-за месторождения нефти «Конико». Территория на тот момент спорная, но кому-то из «коммерсов» оно стало интересно. Чей был «коммерс», не знаю, но просил за него «перец» из Министерства обороны. «Девятый» – командир «Вагнеро;в» – согласился и попросил только об одном – «закрыть Воздух», то есть обеспечить прикрытием ПВО. Когда договорились, то в 17 часов 7 февраля «Карпаты» – это одно из питерских подразделений – подошли к заводу. Подойти-то подошли, но на заводе уже оказались америкосовские наёмники, «Блэк Вотэр». Наши выставили им ультиматум – до 24 часов освободить завод. Когда «Карпаты» стали возвращаться после переговоров, их догнал «Блэк Вотэр», и завязался бой. Семнадцать человек мы убили, остальные убежали. Начали готовиться к штурму. Я был в пятой мобильной бригаде, МБР. Лежу, наблюдаю. Смотрю, на завод заходят техника и личный состав. Примерно было 40 пикапов и «абрамсы». Это танки, – пояснил Стас, глядя на Татьяну. – Потом беспилотник «Рипер» начал кружить – это их разведка и наблюдение. Кружил над расположением второй МБР и нашей, пятой. Потом сел на заводе, и его увезли. Когда мы были готовы, наше подразделение заняло боевой порядок, а «Карпаты» и вторая МБР развернулись в походную колонну. Тима и Андрей были там. Вначале мы отработали «Градами», чтобы разминировать подъезды и подходы, и колонна пошла для выхода на рубеж штурма. В ответ сразу полетела их «арта».
– «Арта» – это артиллерия, да? – спросила Татьяна.
– Да. Примерно в двадцати пяти километрах от нашего расположения на территории Ирака был аэродром, с него «Блэк Вотэр» подняли самолёты Б-52, бомбардировщики, и вертолёты «Апач». Наших начали утюжить с воздуха бомбардировщиками и долбить «артой» по координатам «Рипера». На запрос «Девятого» о закрытии неба ответили, что никто небо закрывать не будет. После этого «Девятый» дал команду - укрыться и в бой не вступать. Долбили наших примерно час, земля ходуном ходила. Со мной рядом ЗУха стояла, хотелось запрыгнуть, нажать на гашетку и разнести пост «Блэк Вотэр», который всего в шестистах метрах от меня был. Заодно и вертолёты. Но!.. Приказа не было.
– А Тима? – спросил Светослав.
– Тиму вытащил Андрей, – ответил Стас.
– Да, Тиму в бедро осколком здорово зацепило, – пояснил Андрей, – и так по мелочи… посекло немного. Термонакидка помогла. Наша новая разработка. Так как всё это происходило ночью и нас добивали «Апачи», при помощи тепловизоров, то я Тиму схватил за шиворот и в ближайшую воронку. Там под накидкой и лежали. Я ему бедро перетянул жгутом, ну-у… обезболивающий поставил, всё как положено. Короче, живой он, всё нормально. Теперь уже бегает.
– А закончилось-то чем? – хмуро спросил Матвеич.
– Закончилось тем, что через месяц самолёт, на котором летел тот самый «перец» из Министерства обороны, сбили. И отправили его к нашим двумстам погибшим пацанам. Они там с него спросят. А ещё в Восточной Гуте выводили две тысячи американских инструкторов – «Девятый» дал команду уничтожить всех. Наши отработали «артой», «Градами» – всем, чем могли.
– М-да, дела, – произнёс задумчиво старик. – Живёшь вот так… и ни хрена не знаешь. А оно, оказывается, во как!.. Сколько ещё у нас таких Дейр -эр-Зоров будет? Нет предела жадности. Продали люди свою совесть за скважины, за деньги.  А потом всё виним кого-то: Бога, Дьявола, судьбу-злодейку. Всё, что мы имеем и не имеем, это наших рук дело, и Сатана… наше детище. Это мы его пестуем!

Услышав сказанное стариком, Радамир, до этого молчавший и, казалось, не сильно интересующийся беседой вдруг произнёс:
– «Я часть того, кто вечно хочет зла и совершает благо…»
После секундной паузы, обведя взглядом туристов и старика, он продолжил:
– Наверняка вы помните эту избитую фразу из «Фауста»? Ты прав, Матвеич, это мы его пестуем. Мефистофель не говорил о себе как представителе Бога или Дьявола, он говорил о себе как о части силы, генерируемой людьми. Только люди, блуждая в своём развитии, вечно хотят зла и совершают благо. А он, Сатана, их Эгрегор – надстроенная часть. Часть, достаточно могущественная в пределах планеты.

Глава 21.                Наставление Волоха

День выдался по-летнему жаркий.
 От весенней прохлады не осталось и следа. К подножью гор тепло приходит быстрее, поэтому деревья в долине уже давно облачились в зелёные одежды. Подружки-берёзы, раскинув ветви, примеряли свой новый наряд, красуясь друг перед другом. Лёгкий, тёплый ветерок, перебирая листву, чуть слышно шелестел в их кронах.
Спускаясь вниз, пришлось преодолеть ещё два небольших перевала. Вся группа уже больше не была нацелена на отдых, все хотели побыстрее добраться до вертолёта.
И вот после очередного подъёма, когда звериная тропа вышла наверх, а потом вновь нырнула в тенистую зелень, стало видно долину реки, где на большой поляне, поблёскивая иллюминаторами, стояла пузатая, стальная птица. Казалось, что, свесив широкие лопасти верхнего винта, она дремлет, ожидая своих пассажиров.
Чингиз, мелко перебирая передними ногами, шёл вниз по крутому склону, неся на своей спине Матвеича и Татьяну. Уже не единожды вспотевший, он покорно и терпеливо выполнял волю хозяина.
Ближе к долине реки тропа, вытоптанная скотом, стала намного шире и, воспользовавшись этим, Борислав догнал старика. Поравнявшись с ним, заговорил:
– Матвеич, привет ещё раз!
– Ну, здорово, коль не шутишь!
– Слушай… Хочу сказать тебе, но не знаю, как начать.
– А ты начни как-нибудь, а там пойдёт.
– Ага, смотрю, ты на язык тоже колкий, – засмеялся Борислав. – Короче… Ушла твоя болезнь. Здоров ты. Не мучай себя больше и возвращайся домой. Жена тебя ждёт очень. Ты не представляешь, как она изводится.
– А ты откуда про мою болезнь знаешь? – спросил недоверчиво старик.
– Да я, если ты заметил, людей лечу понемногу. Кое-что получается. Твоя болезнь, мне понятна стала ещё тогда, при нашей первой встрече. Но всему своё время…
– Может, и так, – сказал старик, задумавшись, – может, и ушла хвороба, будь она неладна. Я и сам чую, что вроде полегче стало. Когда снадобье моё закончилось, я подумал: ну, всё… А оно нет. Боль та противная больше не приходит. Тайга, она тоже лечит.
«Ну, да, лечит… – подумал Борислав, – и Борислав со Светославом тоже».
Скрывая свои мысли, вслух произнёс:
– Ты прости меня, старик, что сразу не помог. Рано… нельзя было. Так сложилось. Простишь?..
– Чудной ты! Да за что тебя прощать-то?
– А за то, что знал про болезнь твою, но не сказал, а, наоборот, использовал.
Старик, сидя в седле, сверху вниз посмотрел на Борислава и хотел было сказать что-то колкое, но, поймав его взгляд с мольбой, остановился. Он вдруг понял, что этот «чудик» не шутит.
Матвеич непроизвольно протянул ему руку.
– Прощаешь? – вспыхнул улыбкой Борислав.
– Ну, да. Держи.
Борислав с радостью пожал широкую ладонь старика, обхватив её двумя руками.
Чингиз вдруг остановился как вкопанный и, еле слышно захрипев, посмотрел своими бездонными глазами на Волоха.
После этого рукопожатия Матвеич почувствовал, будто с его плеч упал тот самый тяжёлый мешок, который он таскал уже не первый год. Лёгкость, разливаясь по телу, отозвалась силой в руках и ногах. Матвеич широко улыбнулся и сказал:
– Не мучай себя, всё хорошо.
– Матвеич! Дело, конечно, не моё, но ты… пожалуйста, вернись к своей жене, не ищи больше смерти. Хорошо?
– Да-а-а я и не искал, – почему-то оправдываясь, сказал старик, – я так лечился.
Татьяна, сидевшая сзади Матвеича, ни разу не перебила собеседников и внимательно слушала. Она, попав в тайгу и встретив своих спутников, уже в который раз ловила себя на ощущении, что вокруг происходит какое-то сказочное таинство и что она его непосредственный участник.
– Григорий Матвеич!  Можно, я слезу, – попросила Татьяна.
– Что, Танюша, ножки затекли? – спросил старик.
– Да, я пешком пройдусь. Тут, смотрю, уже недалеко.

Держась за седло и руку старика, она слезла с коня и осталась стоять, ища глазами своего спутника. Евгений и Игорь шли последними. Опираясь на вырубленные где-то посохи, они непринуждённо разговаривали. Увидев Татьяну, Игорь сказал:
– О! Танюша, ну, вы беседуйте, а я пошёл.
Скользя вниз по тропе, Игорь быстро скрылся из виду. А Татьяна, подойдя к Евгению, вдруг уткнулась ему в грудь и сдавленным голосом сказала:
– Жень… Я не хочу уезжать.
– Да перестань, маленькая моя! Мы же не навсегда. Игорь и Светослав мне сказали, что через месяц Волохи собирают Круг и приглашают нас.
– Да! – вспыхнув глазами, радостно произнесла девушка, смахивая накатившие слёзы. – И мы снова сюда приедем?

Евгений, улыбаясь, посмотрел на свою подругу, немного измученную походом. Поглаживая её по тёмным, растрёпанным волосам и вытирая со щеки размазанную грязь, смоченную слезами, сказал:
– Ну, может, не прям сюда. Но куда-то сюда. Светослав сказал, что дату и геолокацию сбросит мне на телефон.
– Ура-а-а! – негромко прокричала девушка.


На лесенке боковой двери вертолёта дремал пилот. Надвинув фуражку на глаза, опершись спиной на верхнюю ступень, он замер, сложив руки на выступающий живот.
Из-под пышных с проседью усов торчала травина, которую он иногда перегонял из одного угла рта в другой. Старая, но чистая форма пилота, начищенные ботинки говорили о его аккуратности и педантичности.

– Эй, командир! – кто-то громко окликнул пилота.
Он не спеша приподнял козырёк фуражки и нашёл глазами кричавшего.
 Передним в трёх метрах стоял мужчина, невысокого роста, лет пятидесяти пяти, с большой копной чёрно-седых, плохо причёсанных волос. Не большого роста, в резиновых сапогах, явно большего размера, в старом потёртом камуфляже, он напоминал появившегося из неоткуда лешего. Дополняли его гардероб очки, в чёрной оправе, которые крепились на глаза при помощи не свежего вида резинки, применяемой для нижнего белья. На чисто выбритом лице с раскосыми глазами и хитроватой улыбкой было видно несколько шрамов, один из них рассекал верхнюю губу.
– Да, я тут это!.. Коров гоню, смотрю, чудо техники стоит. Дай, думаю, подойду посмотреть. Можно?
– Смотри, – ответил пилот, вынув изо рта пожёванную травину, – только руками не трогай ничего.
– Ага, ага, – согласился незнакомец.
Он подошёл поближе к пилоту и протянул руку, представился:
– Эдик.
– Привет, Эдик, – поприветствовал его пилот. – Василий, – добавил он, представляясь незнакомцу.
– Василий, это… Бензина нету?
– Нет, только керосин, – ответил пилот.
– А(!) ну, ну, ну! Эта дура же, на керосине работает. Да, да, да! Забыл. А то дрова пилить надо, и бензина нет.
– А ты откуда? – спросил Василий.
– Я местный. С Кубы.
– Вижу. Алтаец?
– Ага. Коров вон на полянку пригнал, на молодую траву, а тут гляжу, аппарат стоит, – пояснил Эдик, посмотрев на вертолёт.
– А Куба это, что?... Деревня так называется? – поинтересовался пилот.
– Да, нет. Деревня называется Тог-Алтай, а Куба мы её называем меж собой.
– Почему?
– Да… были времена в 70-е годы, когда в эту деревню бригадир приезжал раз в полгода, потому, что дорог не было. И поэтому здесь был Остров  Свободы. Короче Куба. Хочешь ешь, хочешь пей, никакого контроля. У нас даже свой Фидель Кастро был, – сообщил Эдик, лукаво улыбаясь.
Василий посмеялся, уловив сарказм рассказчика:
– А Фидэль-то откуда?
– Да был один… С большо-о-ой чёрной бородой и звали его Федя, – Эдик провёл ребром ладони по животу, обозначая размер растительности на лице Фёдора.
Василий засмеялся рассказу гостя, а тот видя, что произвёл впечатление своей исторической справкой, продолжил рассказ:
– И даже Индира Ганди была. Да, да! – добавил он утвердительно.
Василий засмеялся  ещё сильнее, наблюдая за лукавой улыбкой в глазах своего собеседника.
– А она-то откуда?
– Да, это длинная история, – пояснил Эдик, отмахнувшись рукой. – Однажды в Новый год, она нарядилась немецким самолётом –  «Мессершмитт». Все люди как люди, а она самолёт.
– Кем? – совсем развеселился Василий, – самолётом? – Ха-ха-ха. А почему самолётом-то?
– Не знаю, – с серьёзным лицом, ответил Эдик, – женщины непредсказуемый народ.
– А, где связь «Мессершмитта» и Индиры Ганди? - смеясь, спросил Василий.
– Не знаю, – улыбаясь и пожимая плечами, ответил Эдик, – кому-то, это показалось созвучным.
Со смеха пилот чуть не упал с подножки вертолёта:
– Мес-с-с… Ха-ха-ха! Индира… Ха-ха-ха! Самолёт.. Ну, ты дал. А-ха-ха-ха! Куба бля…Ха-ха-ха! С Фиде… с Фиделем. Ха-ха-ха!
– Командир! – из кабины выглянул второй пилот, – хорош ржать.
Второй пилот тоже слышал рассказ Эдика, который вызвал у него примерно такую же реакцию, как и у командира, но справившись со смехом, добавил:
– Вон, наши с горы спускаются!
– А? – спросил Василий, протирая глаза от выступивших слёз. – Ага, вижу. – Справившись со смехом, он сказал: – Всё юморист, давай угоняй своих коров. А то скоро взлетать будем, можем их в фарш изрубить.
– Короче-е… бензина нету, – сказал Эдик. - Жаль. Пойду в другом месте поищу.
 Эдик, посмотрел на людей, спускавшихся с горы и сделал вывод:
– Минут через двадцать… здесь будут.
Махнув палкой, которую он использовал вместо посоха, крикнул коровам:
– О! Пошли.
Шлёпая большими, резиновыми сапогами, он побрёл в сторону Кубы.


Бессонная ночь дала о себе знать, и сыновья Полины быстро уснули, как только появилась возможность. Старший уснул, свернувшись калачиком на одном из сидений в салоне вертолёта, положив голову на заботливо свёрнутую в рулон лётную куртку. Младший спал у матери на руках, сама Полина тоже дремала, только иногда вздрагивала и открывала глаза, проверяла, всё ли хорошо с мальчиками.
Когда до её слуха донеслись знакомые голоса, она разбудила сыновей. Осмотрев на себе куртку, джинсы, пошла к выходу.
Младший, догнав мать у выхода из салона вертолёта, пролез вперёд у неё между ног. Увидев Светослава, громко крикнул:
– Папка, мы уже здесь!
Светослав, приняв бег сына на руку, прижал его к себе и чмокнул в пухлую щёку.
– Ну как долетели?
– Классно! Вот так! Бр-р-р, – Ратибор, шлёпая губами, брызнул слюной, изображая работу двигателя, а маленькой ладошкой показывая виражи.
Когда подошёл старший сын, Светослав потрепал его по русым волосам, потом обнял:
– Ну, что мужики есть хотите?
– Ну, да. Можно было бы… – ответил А-Лег.
– У меня сало есть и хлеб, - сообщил отец.
– Да, я буду, – согласился старший.
– Фу-у-у, сало! Бе-е-е…– скривил лицо Ратибор, высунув язык.
– Ну, тогда…
Светослав поставил младшего сына на землю, потом снял с плеч рюкзак, достал полиэтиленовый пакет, протянул старшему:
– Это тебе сало и хлеб. А Ратьке – кедровую шишку. Всё, бегите к мамке, она вас покормит.

Волохи совещались не более пяти минут, потом Лука, как самый старший по возрасту, обращаясь ко всем сказал:
– Друзья! Думаю, что ваше и наше чуть затянувшееся путешествие подходит к концу, летим в город практически в полном составе. – Он посмотрел на Стаса и Андрея, между которыми стоял пленённый, и добавил: – Даже недруга с собой заберём. Остаётся только Матвеич. Хотя, если хочешь куда, мы подбросим! 
– Не-е-е… – произнёс с улыбкой старик, – сроду на таких мельницах не летал, думаю, начинать не стоит.

Все попрощались со стариком. Кто-то просто жал руку, кто-то при этом говорил пару слов.
Игорь крепко обнял и сказал:
– Спасибо тебе за всё. За науку спасибо.
– Да ну!.. Какую такую науку? Дела житейские…
– Нет, Матвеич, ты просто не представляешь, что ты для меня сделал. Спасибо тебе огромное.
С Матвеичем обнялся и Евгений, благодаря за спасение и наставничество. А когда дошло дело до Татьяны, то без слёз не обошлось:
– Григорий Матвеевич, вы меня два раза спасли! Я прошу вас, сделайте, как сказал Борислав: не умирайте… Пожалуйста. Вернитесь домой. Вернитесь к жене.
Услышав такие слова, старик сам чуть было не прослезился, прижал к себе Татьяну и сдавленным голосом сказал:
– Хорошо, обязательно вернусь.
Увидев коня, мирно пасшегося рядом с Матвеичем, Татьяна спросила:
– А можно я с конём попрощаюсь?
Не дожидаясь ответа, она подошла к Чингизу и погладила его по морде:
– Чинги-и-из! Хороший конь, добрый! Спаситель наш.
Чингиз смотрел на девушку своими большими глазами, моргая огромными ресницами, потом, будто вспомнив о своём любимом занятии, наклонил голову и продолжил щипать траву.

Полкан прежде, чем ступить на трапик вертолёта, подошёл к Матвеичу со словами:
– Григорий Матвеич, слова благодарности я вам уже говорил, остаётся главное… Примерно через месяц, мы будем собирать Круг, недалеко от этих мест. Приглашаем вас. Пришлём машину! Всё как положено!
– Ну, если только на машине, – согласился старик, хитро прищуриваясь, – тогда конечно… Тогда буду.

Уже сидя в седле, держа руку козырьком, закрываясь от солнца, старик долго провожал взглядом улетавший вертолёт, который уносил свой шум и его друзей.

***
Город встретил Игоря и Светослава разогретым асфальтом. Тротуар, по которому они шли вдоль широкого проспекта, отделял газон с росшими на нём дикими яблонями и берёзами. В их запылённых кронах звонко чирикали вездесущие воробьи.
Светослав спросил:
– Теперь точно туда идём?
– Да, – коротко ответил Игорь, стараясь не потерять внутренний настрой, ведущий к цели.
 Цель, пока, не была до конца ему понятна и ясна, но она жгла изнутри, не давая покоя. Игорь шёл, опираясь на интуицию, исключая всякое воздействие извне, которое могло её заглушить. Даже слова Светослава сбивали его, поэтому в ответе еле улавливалось раздражение.
Волох видел это и спокойно наблюдал за работой своего друга. Светослав знал, что он ищет и, где это находится, но молчал. Было важно, что бы его спутник сам понял источник беспокойства. Понял и нашёл.
Проходя мимо трёх этажного здания,  Игорь остановился, и стал  его разглядывать. На бежевом фасаде, с одной стороны, стилизованным колоннами из темно-коричневого гранита, а с другой - скатной крышей, выполненной в виде ломанных горных склонов, здание выделялось дизайном,  среди серости хрущёвок и разноцветного хаоса частного сектора. 
Рассматривая сооружение, он сам себе сказал:
- Прохожу тут второй раз. Причём здесь музей?
Его фасад, украшал декоративный элемент в виде бегущего оленя. Чуть выше, большими буквами красовалась надпись «ЭЛ МУЗЕЙ».
Решительным шагом, Игорь направился к ступеням главного входа. 
Войдя внутрь, шёл не быстро, его внимание не привлекали ни витрины, с выставленными артефактами, ни выразительные экспозиции диких зверей.
Светослав, наблюдавший за своим товарищем, про себя отмети: «Как хищник, идущий по следу».
Спустившись по лестнице в один из залов, Игорь остановился. Осмотрел витрины с экспонатами, затем подошёл к витражу, где   стояла стилизованная версия Принцессы Укока. Какой-то дизайнер, желая усилить зрительный образ своей мысли, расположил у её ног чучело горного орла с распростёртыми крыльями.
Светослав, рассмотрев композицию, произнёс:
– М-да! – Потом добавил: – Где-то совсем рядом. Но я не вижу…

В зале без посетителей было тихо. Чуть слышно, будто из неведомой глубины, до его слуха донеслись обрывки звуков. Игорь не мог понять, то ли это звуки, долетавшие из смежных залов музея, то ли звуки улицы, пролетая сквозь стены, искажались, теряя свою начальную форму. Прислушиваясь и собирая их воедино, он начал различать: «Ин…н-н-н. Ра-а-а…». Игорь оглянулся, ища источник, но ничего не нашёл.
– Ты слышал? – спросил он Светослава. – Будто зовёт кто-то…
– Зовёт кто? – спросил Волох.
– Женский голос… Она кричит где-то, – Игорь озирался по сторонам.
– Что кричит?
– Она… Мне кажется, она зовёт меня.
Осторожно Светослав взял Игоря за руку.
Приглушённый свет зала стал ярче, и он увидел перед собой молодую белокурую женщину. Полупрозрачная одежда закрывала её от шеи до пят, скользя по изгибам тела.
– Индра, сынок, – сказала она. – Ты услышал… Малыш мой.
– Мама?.. Мама! – крикнул он.
Сознание Игоря вернуло его в то время, когда, будучи мальчиком по имени Индра, он нёс хворост вместе со своим дедом. Тогда, услышав голос, он никого не нашёл и не увидел, а дед его убеждал, что вокруг никого нет.

Замысел Объективной реальности, прошивая тысячи лет и человеческих судеб, вернул его к Истоку, чтобы запустить намеченное.
– Мама, мамочка! – говорил он торопливо, – а деда мне говорил, что тут нет тебя, а ты здесь. Мамулечка, милая моя, больше не оставляй меня так надолго!
– Сыно-о-ок! Индра. Мой малыш… теперь ты вырос. Ты нашёл меня… Ты услышал меня, и это главное, – приговаривала женщина, искрясь улыбкой. – Я знала, что ты воин, что ты сможешь. Ты сын великого отца! Ты мой сын… Малыш, мы всегда будем вместе, но пока у нас много дел. Волох, который тебя сопровождает, не сможет долго удерживать резонанс, чтобы мы видели и слышали друг друга. Сынок, тебе нужно забрать у Хранителя наши кристаллы – мой и твоего отца. В них ты прочтёшь всю историю планеты и бытия. Кристаллы переходили от цивилизации к цивилизации, там записано всё. Всё наше наследие с момента зарождения Создателя. А-Лей тебе подскажет, что делать дальше. Ты найдёшь его так же, как и меня.
– Ты говоришь так, будто снова собралась уходить!
– Индра, теперь я с тобой буду всегда. Если разрешишь, то я скоро приду в твой род. Ты дашь мне тело, и я приду к тебе, – сказала женщина, обхватив ладошками голову сына. – Я ждала нашей встречи тысячи лет. Так определил Мудрец А-Лей. Он похоронен в кургане, на берегу небольшой реки, я иногда вижу его, но он пока очень далеко. Это наша доля быть привязанными к этим местам и хранить их до времени. Ты освободишь нас, а это значит, что время Себора пришло. Они вернутся домой.
– Мы расстанемся? – спросил Игорь.
– Нет, сынок. Теперь нет, теперь я свободна, – ответила Лея. – Отыщи отца и следуй его наставлениям. Сюда больше не приходи, здесь ты меня не найдёшь. Я теперь свободна. Увидимся… Найди отца.
Тело женщины засветилось настолько ярким светом, что очертания её фигуры стали неразличимы. Затем свет сжался до пределов шара. Его белый поток был настолько ярок, что освещал всё пространство, не оставляя теней.
– Сынок, я с тобой!!! – улетая, крикнула Лея.
Светослав отпустил руку Игоря, и тот на долю секунды потеряв равновесие, переступил ногами.
– Вы откуда знаете этот древний язык? – неожиданно прозвучал голос очень пожилой женщины азиатской внешности, с бейджиком на груди.

Пока Светослав и Игорь были увлечены своей работой, она неслышно вышла из подсобного помещения и сзади подошла к посетителям.
Бейдж, строгий пиджак и юбка синего цвета, белая блузка выдавали в ней смотрителя музея.
– На этом древнем языке могла разговаривать моя прабабушка, – пояснила женщина. – Я теперь уже плохо понимаю значение слов, но помню их звучание… мелодию, – сказала она, испытующе глядя на Игоря.
– Это язык наших предков, язык Себора, – ответил Светослав.

Игорь всё ещё находился в прострации. Скачок сознания к Истоку его первого воплощения в теле Индры и душа сегодняшнего Игоря, ещё не успели принять друг друга. Прислушиваясь к произносимым словам, он сказал:
– Это мой… родной язык.

***
Через сутки Игорь и Светослав были уже за несколько сотен километров от музея. Как и прежде, Игорь, ведомый своей интуицией, управлял автомобилем, а Светослав молча сидел рядом и наблюдал за его работой.
Съехав с основной трассы на дорогу с остатками асфальта времён Советского Союза, Игорь повёл автомобиль в сторону   гряды очень высоких холмов.
Расположенные в нескольких десятках километров, омываемые маревом раскалённого воздуха, они казались слегка размытыми, как на экране старого телевизора.
Через полчаса он припарковал автомобиль на обочине. Дальше дорога, теперь уже гравийная, уходила резко вниз. Вдоль неё, повторяя изгибы, клубилась пыльная завеса, поднимаемая автомобилями.
Выйдя из машины и закрывшись ладонью от ярких солнечных лучей, Игорь рассматривал раскинувшуюся внизу пойму реки. Примерно в километре у одного из поворотов дороги виднелся большой холм, одиноко возвышавшийся среди абсолютно плоского, изумрудно-зелёного луга.
Игорь молча сел в автомобиль и уверенно направил его вниз. Проехав около километра, слева он увидел признаки просёлочной дороги. Видимо, ею пользовались не так часто, поэтому колеи успели зарасти травой, но ещё были достаточно хорошо различимы.

 – Я пойду, прогуляюсь… – сказал Игорь, – а ты, если не сложно, вернись назад, где мы только что останавливались.
– Хорошо, – коротко ответил Светослав, – будет сделано.
Игорь, шёл, вдыхая свежесть луговых трав. Лёгкий запах болотной растительности говорил о том, что где-то рядом есть озеро. Бесчисленные потревоженные кузнечики, не уставая стрекотать, брызгами рассыпались в разные стороны при каждом его шаге.
Как он и предполагал, холм оказался очень большим и высоким курганом. Возвышаясь метров на сорок, его покатые, симметричные склоны    не вписывались в гармонию бескрайнего пространства луга.
Взойдя наверх, Игорь осмотрел окрестности.
Сверху были хорошо видны два больших озера, имевшие форму подковы. Они симметрично располагались по обе стороны от кургана. Высокий камыш и непролазные заросли чернотала надёжно укрывали берега озёр от посторонних глаз.
– Так и есть, – вслух произнёс Игорь, – это курган. Грунт брали здесь же. Потом карьеры в виде подков заполнились водой и стали озёрами.

Он несколько раз прошёлся по вершине, прислушиваясь к своим ощущениям. Потом остановился и, глядя в небо, сказал:
– Всё. Больше никуда идти не хочется. Но… Но ничего не происходит.

Игорь сел на корточки и попробовал сосредоточиться на ощущениях. В этот раз в голову лезло всё, что угодно, только не то, что помогло бы ему настроиться на цель поиска.
Посидев несколько минут, он встал и, отряхнув штаны, вздохнул:
– Может, и не здесь. Странно…

Уже собираясь идти вниз, заметил, что на гравийной трассе, где он расстался со Светославом, остановился автомобиль. Из автомобиля вышли мужчина, женщина и мальчик. Мальчишка сразу же побежал, в его сторону по дороге, которая вела к кургану, а взрослые остались стоять у машины.
Игорь сначала с любопытством наблюдал за происходящим, но интуиция его подтолкнула, и он стал спускаться низ. Когда между ними оставалось метров десять, Игорь остановился, а мальчик бежал, не сбавляя скорость. Поравнявшись с Игорем, он выкрикнул:
– Беги за мной!..
Вместе они поднялись на вершину кургана, где в самом центре мальчик остановился. Он наклонился и шумно выдохнул, потом, распрямившись, протянул Игорю обе руки:
– Держи… – сказал он с детской непосредственностью как старому знакомому.
Наблюдая за действиями мальчика, с любопытством поведя бровью, Игорь взял его за руки.

 Пространство резко изменилось. Осмотревшись, он увидел, что находится в потоке розоватого света, который, устремляясь вверх, поблёскивает серебристыми искрами.
Мальчик пояснил:
– Этот поток открыл ты, освободив Душу моего предыдущего воплощения. Её миссия окончена. Теперь я могу взойти на курган, не нарушая гармонии развития.
Вглядываясь в черты лица юного собеседника, Игорь произнёс:
– Мы уже виделись в одном из снов. Ты кто?
– Ты меня знаешь как А-Лея. Хотя это не совсем так.
Он высвободил свои руки и сказал:
– Дальше держать не обязательно, ты и так будешь видеть, пока мы находимся здесь. Частота колебаний и насыщение потока позволят это сделать.
– Позволят что?.. – спросил Игорь.
– Я, хочу показать тебе, как это было. Хочу, чтобы в твоём сознании выстроилась полная картина, – ответил юный собеседник. – Ты должен увидеть, как народ Себора провожал своего Мудреца, это дополнит восприятие прошлого и укрепит знания. А они тебе скоро пригодятся. Смотри…

Мальчик раздвинул руками пространство перед собой, и курган исчез.
 
С высоты, на которой они остались, было хорошо видно, как сотни людей молча двигались огромной процессией, тянувшейся от подножья гряды близлежащих холмов.
Посмотрев вниз, Игорь увидел выложенное из больших каменных плит основание, на котором стояла приготовленная колода, вырубленная из ствола большого дерева.
Разглядывая каменное основание и колоду, борясь с ощущением высоты, на которой находился, он ни сразу заметил приближавшийся летательный аппарат.
Бесшумно зайдя на вираж, аппарат резко снизился и приземлился рядом с каменным основанием. Игорь уже не раз видел эту летательную машину, поэтому она не вызвал у него любопытства. Внимание привлекли восемь человек, выносившие из этого аппарата щит с телом А-Лея.
– Это же Волохи! – сказал Игорь.
Он без труда узнал их всех. Они были одеты в серые накидки, полы которых касались земли. Кто-то выглядел чуть моложе, но это без сомненья были они.
– Пока ещё нет, – ответил мальчик. – Пока это ученики, но они станут Волохами.
– Они говорили, что по твоему замыслу их должно быть девять. Кто девятый?..
– Всему своё время, – по-взрослому ответил мальчик. – Осталось немного.
Прошло какое-то время, и колонна, что двигалась от гряды холмов, подошла к месту захоронения.
Тело Мудреца уложили в колоду и закрыли крышкой, вокруг колоды возвели заранее приготовленный сруб. Верх сруба закрыли рядом брёвен. Когда потолочина была готова, её накрыли пластинами бересты.
Наблюдая за работой копошащихся внизу людей, Игорь отметил про себя, что, несмотря на траурность мероприятия, никто из работавших и присутствующих не плакал и не был опечален.
– Народ Себора – это хорошо развитые Сущности, – прокомментировал мальчик, услышав его мысли. – Они давно прошли стадию развития «люди» и их общность называется «человечество», потому что каждый из них уже человек. Им хорошо известно, что такое жизнь и как она перетекает от воплощения к воплощению. И потом… Если ты не заметил, они не хоронят, а готовят место силы, где будет трудиться прикреплённая Душа.

Насыпь кургана быстро росла, Игорь увидел, как солнце несколько раз опускалось и вновь поднималось из-за горизонта. Наконец, когда всё было готово, Себора собрались у карьеров, где брали грунт. Их заполнили, запустив воду, из ближайшей реки, через неглубоко прорытые каналы.
«Так вот как они стали озёрами…» – подумал Игорь, когда местность обрела привычный вид, а сознание вернулось к восприятию реальности.
– Да, ты прав, – согласился мальчик, – эти озёра создают вихревой поток, который помогает прикреплённой Душе выполнять возложенную на неё миссию.
– И без всяких технических устройств.
– Это тоже устройство, – улыбнувшись, ответил мальчик, – только другого уровня понимания.
– Уровень понимания… – задумавшись, повторил Игорь. – Получается, ты мой отец?
– Не совсем так, – возразил собеседник. – Когда я и пришедшие вместе со мной начали формировать Мир Яви на вашей планете, нам пришлось обрести материальные тела. Воспитанники, которым мы помогали изучать Мир и развиваться, стали называть нас Мудрецами. Мне дали имя Лей, а позже А-Лей. А-Лей прожил очень долгую жизнь. Решение о твоём первом воплощении принимал он.  Путь А-Лея, конечно, отчасти и мой путь, но решение принимает Душа, что растёт в теле. В данном случае решение приняла Душа А-Лея, которая является одной из граней моего развития. А А-Лея ты скоро увидишь…
– Зачем я здесь?  Чтобы увидеть отца? – спросил Игорь.

Мальчик внимательно посмотрел на него и сказал:
– Каждый из нас часть Создателя, каждый несёт бремя развития, по мере понимания Его Замысла. Ты не исключение. Ты сын Мудреца А-Лея и часть меня. Не все Себора вышли на уровень сегодняшнего дня. Но те, кто вышел, несут бремя знаний. Эти знания помогут людям перейти на новый уровень развития – стать человечеством.

Как и прошлый раз во сне, Игорь испытующе посмотрел на мальчика, устами которого говорила некая Сущность высшего порядка.
– Мы должны спасти мир? – со скепсисом спросил Игорь.
– Вы должны помогать Создателю, являясь его частью. Спасать мир – это глупая выдумка Эгрегора. Под её личину он прячет все свои ухищрения, цель которых – уничтожить Мир Яви, чтобы освободить себя от пут материи.
Игорь на секунду задумался, потом спросил:
– Как мне называть тебя?
Рассуждая по большей части, как взрослый человек, мальчик иногда пользовался своим биологическим возрастом и начинал вести себя, как обычный ребёнок.
Неуверенно пожав плечами, он сказал:
– Ты же знаешь моё прошлое земное имя, можешь использовать его.
– Хорошо.
Игорь никак не мог избавиться от ощущения, что разговаривает с ребёнком, хотя отдавал себе отчёт, кто стоит перед ним.
– Ответь мне, А-Лей, как мы будем решать вопрос с Регах, с тёмными, с «чёртом лысым», наконец, если уничтожать эту вот… тёмную часть нельзя? Потому что она часть Мироздания. Выходит, Тёмные будут всегда! И война между этими силами, между Тёмными и Светлыми, между древней цивилизацией и цивилизацией развития не прекратится никогда? Так?
– Нет, – усмехнувшись, ответил мальчик, – Ероп находятся вне Замысла Создателя, а в его Попущении. И в этом разница… Суть Замысла развития такова, что взаимодополняющие части не могут противостоять, стремясь уничтожить друг друга. Они находятся в связке взаимодополнения и создают новые уровни постижения Мира. Тот кризис, который ты видишь сейчас – это не кризис Замысла, а локальное влияние искусственно созданной матрицы - Эгрегора. Процесс его влияния предусмотрен Замыслом, но рассматривается Создателем как временный побочный эффект, который в дальнейшем будет либо перестроен и использован, либо усечён, как раковая опухоль. Всё будет зависеть от самого Эгрегора. От его вменяемости.
– Подожди, – торопливо перебил Игорь. – Но ведь Древние рода Чхеда в данный момент, как часть взаимодополнения, находятся с нами в конфронтации? Они не видят в нас ни друзей, ни партнёров. Они воюют с нами.
– Неверно. Древние не воюют и не планируют этого делать. В сегодняшнем информационном поле, занятом Регах, посыл древних услышать сложно, но возможно. Если даже они на каком-то этапе заблудятся, то наша задача – этого Змея Горыныча поставить на место. Рубить ему головы, но не все. А для оставшейся одной разъяснить, что её можно использовать и по-другому. Например, – мальчик засмеялся, – яичницу жарить или доменные печи разжигать. А вот Ероп, как и инородцы – одним словом, Регах, находятся за рамками Замысла, но в Попущении. Поэтому пока Попущение позволяет, они существуют. Как только оно иссякнет, Регах будут уничтожены.
– А когда оно иссякнет?
– Как только будет оглашён механизм работы Замысла.
– Какой механизм?
– Я тебе его только что разъяснил. Как только сказанное мною сейчас, будет оглашено в информационном поле планеты, Попущение закончится. Все, кто живёт, упиваясь своей исключительностью, уничтожая себе подобных, будут стёрты с лица Земли.

Чем дольше они говорили, тем больше Игорь, начинал видеть в мальчике интересного собеседника. Увлекаясь его осведомлённостью, он спросил:
– Что дальше предусмотрено в нашей судьбе Замыслом Создателя? 

Присев на траву и сложив ноги на индийский манер, мальчик указал место напротив, предлагая Игорю сделать то же самое. Поняв собеседника, он присел, поджав одну ногу, а вторую выставив вперёд.
– Будут ключевые события, – ответил мальчик, – которые резко изменят обретение эволюционных навыков. Одно из них Синай. Синай – это место, где в Попущении Создателя было позволено начаться программе Эгрегора. На этом месте она и закончится. В день «силы стихий» (14) месяца «начала дел» (5) года «стихий раскрытого пространства» (48) было провозглашено государство Израиль. По Замыслу Создателя…
– «По Замыслу Создателя», – повторил слова мальчика Игорь. – Это нам легко говорить, беседуя между собой.   Но как только мы вынесем это во вне… оппоненты забросают нас вопросами, на которые будет нелегко ответить. Они скажут: «А был ли Замысел Создателя?» или, например: «С чего вы взяли, что это Замысел?».
– А зачем нам это доказывать? – по-детски удивился мальчик. – Достаточно того, что Замысел есть… и мы об этом сказали. А Попущение работает не наказанием и запретами, а, наоборот, свободой воли. Ты сам себя накажешь и высечешь, своими деяниями. Придёт время, и сам себе будешь и прокурором, и палачом.
– Хорошо, – усмехнулся Игорь, – а если я хочу понять, но не могу воспринимать всё на веру, с чьих-то слов.
– Тому, кто хочет понять, поясняй предельно открыто.  Ответ зашит в дате, которую я назвал. Кто способен читать, поймёт. Первое это число – «14»: 1+4=5; дальше месяц май, снова «5»; дальше год «48»: 4+8=12. Получаем 5+5=10, далее 1+0=1 и 1+12=13. Тринадцать – это Сила Истока Стихий, или, другими словами, Замысел Создателя. Поэтому дата 14 мая 1948 года - день создания Израиля, определена Замыслом. Им(Израилю) была предоставлена земля, как указание об окончании возложенной миссии, что предполагало стать равными среди равных. Выбор стоял за Сущностями, которые понимали смысл происходящего и вели свой народ. Нетрудно изменить себе, но трудно изменить себя… Они не приняли указанное и продолжили уже закончившийся путь. А это есть вступление в конфликт с Создателем. Вызов.
– Вызов Создателю? Как-то странно это звучит. В сознании сразу возникают молнии Зевса, гнев Богов, – заметил Игорь.
– Нет. Пока без молний. Не тот масштаб проблемы. Просто после вызова начинает работать Возмездие. Дело в том, что Попущение заканчивается с момента оглашения.  Его работа происходит без небесного грома и прочих светопреставлений. Всё лечится просто – чредой жизненных обстоятельств. В Регах брошен «Синай-камень», и для Эгрегора путь закончится там, где и был начат. В этом месте сойдутся все Тёмные, и начнётся битва. В ходе которой Эгрегор будет уничтожен. С ним погибнут те, кто его поддержит.
– Хм-м-м… Интересно, – произнёс Игорь.

Диссонанс, вначале возникший в сознании из-за визуального восприятия мальчика и его взрослых, даже пророческих речей, постепенно уходил. 
– А что ещё нас ждёт? – задал он очередной вопрос.
– Второе событие касается «Нового света».
– Америки?
– Да, Америки, – согласился мальчик. – Она останется на плаву, если древние рода Чхеда, которые там скоро придут к власти, поймут свою роль в дальнейшем развитии Мира, то есть планетарной цивилизации. Поймут своё предназначение, как части единого целого. Но при этом уйдёт старый материк, что сейчас называют Европой. Уйдёт до Репейских гор.
– Европы может не стать? – удивился Игорь.
– Это вариант развития событий, который зависит от решений, принимаемых людьми.

Мальчик подумал и продолжил:
– Если в «Новом свете» не найдутся силы, способные понять… распознать свою роль, то в ближайшем будущем территория народа Регах (Европа) до поры останется, но «Новый свет» опустится. Его не станет, а народы Европы придут в упадок. В этом случае в Тихом океане поднимется другая земля, которая будет иметь нужные ресурсы для развития следующей цивилизации.
– А чем плохи ресурсы старых материков?
– Они истощены и отравлены. Для новой ступени развития необходимы новые земли.
– «Новые земли», – повторил Игорь. – Это земля Себора и некий Новый континент… А остальные?
– Другие материки изменятся, но устоят.
– Войн больше не будет?
– Последняя битва людей и человеков состоится между Бией и Катунью оружием, которое можно удержать в руке.
– О как! Это совсем рядом… А другого варианта нет? – спросил он мальчика. – Чтобы без воин и катаклизмов…
– Есть, – ответил тот, подбрасывая вверх камушек, – ты его озвучил Евгению, когда возвращались из тайги. Для этого ты здесь. Для этого Волохи и ведут тебя, а я иногда подсказываю.
– А как же быть с влиянием на Сущность и нарушением её развития через подсказки? – спросил Игорь.
– Смотри, сколько вариантов я тебе нарисовал. Выбирай любой или создай свой. Знания даются не для того, чтобы понуждать, а чтобы дать возможность понять.

После небольшой паузы:
– Хочу дать напутствие, – сказал мальчик(А-Лей).
– А мы что, прощаемся?
– Нет, но видеться будем реже, и только тогда, когда это станет остро необходимо. Встречи со мной искать не нужно, я появлюсь, когда это потребуется.
– Почему?
– Потому, что необходимые знания ты получил. Дальше будешь идти один. Помни, что от твоих решений теперь зависят судьбы многих людей. Люди эти разные: талантливые и не очень, гении и откровенные дураки, ползающие на самом дне человеческого бытия БОМЖи и духовно возвышенные отшельники. Помни, что и ты, и все они – частицы единой Сущности, которую мы называем Создатель.
– Ну, если мы прощаемся, можно несколько вопросов? – торопливо произнес Игорь.
– Задавай любые.
– Скажи, что будет дальше? Почему время от времени Создатель умывает этот мир кровью. И неужели, нет других путей сделать этот Мир лучше?
– Путей много, но свой… люди выбирают сами.
– Не могу не спросить, хотя причина мне понятна. Если известно, что тьма и свет – это проявление воли Создателя. Если всё сущее в Его власти. Если всё сущее и есть Он. Если Он так всесилен, то почему Он не может обуздать Тьму так, чтобы она не жонглировала судьбами людей?
Мальчик улыбнулся, посмотрел на Игоря и произнёс:
– Можно меч купить, можно его найти, можно получить в дар, но обретённый меч не сделает тебя воином. Воином становятся, проходя испытания, получая синяки и шрамы. Воин становится воином тогда, когда, балансируя между жизнью и смертью, познаёт хрупкость жизни и встаёт на её защиту.
– Намёк понял. Извини за глупый вопрос!..
– Бывает… Я понимаю, о чём ты хочешь спросить, – продолжил А-Лей. – Скажу так… Чтобы найти ответ и не ошибиться, нужно попробовать почувствовать себя Создателем. И вопросов станет меньше. Представь, что он это ты… Создатель. Ты, совершенствуясь, подошёл к тому моменту, когда нужно загнать себя в очень узкие рамки Явного мира. И через эти рамки, через этот фильтр прогнать все Сущности, создаваемые тобой. По сути, через этот фильтр ты должен прогнать самого себя. И это очень важно! Ты проходишь испытание как Единство множеств. Поэтому, если пожалеешь себя хоть на секунду, всё, к чему стремишься… твоё развитие… остановится. Но при этом, давая жизнь каждой Сущности, понимаешь, что вмешиваться в её жизненный путь ты не можешь. Вмешиваясь, ты наносишь вред сам себе. Итак, ты начал издалека… Ещё с тех времён, когда Навь была открыта для всех. Но пришло время, и ты понял, что пора. Пора подросшие Сущности загнать в более узкие рамки, где развитие пойдёт быстрее, и управлять процессом станет легче. Ты создал Мир Яви. Навь разделил на тёмную и светлую части. В светлую ты даёшь возможность пройти тем, кто, развиваясь поднимается вверх по эволюционной лестнице, из воплощения в воплощение.  В тёмной части оставляешь остальных – тех, кто пока не может идти вперёд. Но самое неприятное то, что там есть такие, кто не хочет этого делать осознанно, не хочет развиваться. Они называют себя исходной Древней цивилизацией. И в этом они правы. Но самое неприятное для тебя то, что они – Тёмные, являются частью тебя. Это та часть, которая не хочет идти вперёд и её всё устраивает. Она, эта часть, начинает паразитировать в тебе, тормозя развитие. Это не новость… ты об этом знаешь. Поэтому, не нарушая законов развития, в самом начале… ты позволял людям, созданным тобой, быть управляемыми БО ГА (Богами), то есть теми, кто вырос до уровня дающего возможность создавать себе подобных и управлять ими.
– Подожди, – перебил Игорь. – Сущностей же создаю я – Создатель. Причём здесь БО ГА, создающие себе подобных.
– Потому что создавать Сущности, – пояснил мальчик, – и создавать себе подобных – это не одно и то же. Создатель формирует энергоинформационную Сущность, наделяя её способностью развиваться, а БО ГА ведут их в материальном Мире по уровню своего развития. Начатое тобою, Создателем, развитие, продолжалось до тех пор, пока число людей в мире Яви увеличилось настолько, что, переходя в тонкий Мир, умирая, они наполнили Междумирье планеты и через него научились генерировать своё общество как разумно-осознанное. После этого высших Сущностей - БО ГА, ты убрал, оставив одного, и позволил людям дальше развиваться самостоятельно.

Получив ответ, Игорь задумался. Мыслей было столько, что он не знал, за какую ухватиться. Мальчик решил помочь собеседнику:
– Ответь мне… Что отличает человека от других живых существ на земле?
Услышав неожиданный вопрос, Игорь встрепенулся и сбивчиво ответил:
– Ну-у-у… Помню, мне говорил Светослав, что человека в мире разумной Яви отличает способность осознать себя как индивидуум, как личность. Способностью влиять на окружающую действительность, разрушать, строить, планировать.
– Это верно, но не всё. Например, умение осознавать себя как индивидуум присуще и высшим животным.
– Светослав ошибся?
– Нет. Просто он, как хороший учитель, не стал перегружать тебя информацией, а выдавал её по мере усвоения.
– Ну, тогда поясни, как животные осознают себя?
– Высшие животные очень легко идентифицируют себя и умеют отличать от других животных. И не только себя, но и свой вид. Легко сбиваясь в стаи, группы и стада. Больше того, они умеют распределять между собой роли, внутри своего сообщества, наделяя допустимыми пределами поведения. Также животные способны влиять на окружающую действительность, например, бобры легко строят и разрушают построенное. Животные, так же, как и человек, могут влиять на окружающую нас действительность – строить и разрушать, принимать решение убивать или не убивать.
– Ну, в какой-то мере да… Согласен. Животные способны влиять и изменять окружающую действительность. Но позволь. Человек это делает более осознанно и в более глобальных масштабах.
– Верно, в более глобальных масштабах. А что ему позволяет это сделать?..
– Возможно, способность мыслить образно.
– Высшие животные тоже способны мыслить и мыслят образно. Например, когда охотятся стаями, распределяя роли, охотники, загонщики ну и так далее… Ладно не буду мучать. Человека, делает человеком – способность управлять информацией, передавать её следующим поколениям, в объёме необходимом для эволюционного развития. Заметь(!) не существования, а развития. Это единственное, чего не умеют животные. Управлять информацией – то есть уметь её накапливать, хранить и передавать. Человеку, сообразно его способностям, Создатель позволил пока это делать самым примитивным способом, то есть не материальное, фиксировать в материи и передавать своим последующим поколениям.

– Я так понял, что есть и другой способ передавать информацию? Нематериальный.
– Да. Такая способность была у людей в предыдущей модели развития. Люди могли накапливать, хранить и передавать информацию, не прибегая к материальным носителям, но эту способность Создатель забрал.
– Почему?
– Вам позволили управлять информацией в мире Нави, пока создавалось информационное поле планеты. Вы его(поле), создали, но дальше вам было идти нельзя, так как люди подошли слишком близко к возможности погубить себя, превратив в биороботов себе подобных, тем самым погубить Замысел Создателя. 
– Как это было?
– Что ты имеешь в виду? Тебя интересует технический вопрос? – усмехнулся мальчик.
– В том числе.
– Создатель развивается во всех ипостасях одновременно, следовательно меняется всё – плотная материя, менее плотная(Навь). Что касается вашего развития, то, когда биогенная цивилизация создала Информационное поле планеты(Междумирье), настал следующий этап развития – в изменении Разумной Яви, в её обучении обретать более качественный эволюционный опыт, без воспоминаний прежних воплощений. Другими словами – накапливать опыт через осознанное принятие решений, только в текущем воплощении.  Это сопровождалось изменением и условий существования Сущностей. Изменилась планетарная система, изменился объём вашей планеты, она стала больше. Изменились все параметры: температура, давление, плотность атмосферы, её качественный состав. Вам были созданы тела, которыми вы сейчас пользуетесь. БО ГА обучили создавать социум, способный развиваться, дали необходимые базовые знания, в том числе и язык. Посредствам которого, вы и стали учиться управлять информацией. 

На несколько секунд повисла тишина, которую нарушил Игорь:
– А ещё вопрос?
– Что ты как школьник... – утерев нос, ответил мальчик, – спрашивай.
– Ответь, А-Лей… Почему на нашу страну, на Россию за обозримо короткий период истории обрушилось столько бед? Войны, революции, перевороты. Когда нас перестанет лихорадить?
– Ты, когда говоришь про страну… что имеешь в виду, территорию или людей, её населяющих?
Игорь чуть замешкался от нелинейности вопроса, но через миг собрался и сказал:
– Да-а-а и то, и то имею в виду… и территорию, и людей.
– И территория, и люди были выбраны не случайно. Единственный народ, который способен понять Замысел Создателя и вынести его на своих плечах, а цивилизацию планеты вытолкнуть на новый уровень развития. Это?..
Мальчик закончил фразу вопросом и смотрел на Игоря. И едва тот начал отвечать, как он остановил его, и сказал:
– Не спеши. Просто начинай рассуждать холодно, расчётливо, как инженер. Чтобы даже ты сам не смог себя обвинить в предвзятости. Ну, например: территория была выбрана Создателем с тем расчётом, чтобы на ней было всё необходимое для того, чтобы народ дерзнувший сломать старый устоявшийся жизненный уклад планеты, смог бы себя обуть, одеть, прокормить и защитить. Даже находясь в полном окружении недругов.
– Мысль понял. Интересно. Если следовать такому рассуждению, то получается, что, закладывая недра планеты, Создатель за миллионы лет знал, что и как будет.
Мальчик улыбнулся:
– Он не просто знал, он готовил это.
– И людей готовил? – задумчиво спросил Игорь.
– Верно. Очень важно было подготовить Сущностей, которые корректировали бы путь развития цивилизации. Работали как маяки, чтобы люди не сбились с пути.
– Но тогда получается, всё предопределено. Прописано на тысячи лет вперёд.
– Нет, не всё. Людям дана свода воли и выбора. Поэтому Создатель не вмешивается в принимаемые решения. Но время от времени направляет своих посланников, чтобы мир не сорвался в хаос.
– И кто же этот народ?

– А вот это я скажу тебе чуть позже, – улыбнулся мальчик. – Мы же пока не ответили на вопрос «Почему на нашу страну, обрушилось так много бед?».
– Ну да, – согласился Игорь и по привычке, чтобы побудить собеседника, спросил, – и как же мы ответим?

А-Лей, прочитав в его прищуренных глазах уловку, продолжил:
– Ты же Создатель, верно?.. Ты развиваешь себя через своё творение. Принцип твоего развития – единство и дополняющее взаимодействие разно-полярных частей. На одном из этапов развития общества наделённых свободой воли людей эволюция дала сбой, точнее, опасно отклонилась, но в пределах Замысла. И установленный принцип незаметно поменял вектор, превратившись в единство и борьбу противоположностей. Эта, казалось бы, несущественная разница двух принципов привела к тому, что возникла угроза уничтожения цивилизации планеты. Ты это заметил давно и направлял Сущностей в мир людей, которые привносили информацию, корректирующую развитие. Но пришло время не только говорить (ты уже говорил устами многих), настало время действовать. Потому что любые разговоры, любая теория ничто… если она не реализована на практике. Из миллионов людей ты выбрал Сущность, через которую показал, как может быть реализован твой Замысел. Ты указал примерное направление развития. Всё гениальное просто – уничтожение в человеке животного строя психики и воспитание творца.  И у тебя всё получилось – ты создал первое общество на этой планете, где люди жили не за счёт друг друга, а друг для друга. Общество социальной справедливости. Это общество не было идеальным, но в своём большинстве оно приняло твой Замысел. И это был успех. Успех в этом маленьком уголке твоего огромного Мира.
– А кто эта Сущность, которую я выбрал? – спросил Игорь, хотя ответ для него был очевиден.
Мальчик улыбнулся и продолжал дальше:
– А для тебя не имеет значения, как её звали в мире Яви. Потому что ты Создатель, а эта Сущность – твоя часть, как и всё в этой Вселенной. Но установленные законы существования Явного Мира распространяются на всех живущих в нём. В том числе и на Сущность, через которую ты корректировал развитие людей. Пришло время, Сущность покинула Мир Яви, умерла, и идеи, привнесённые ею, осиротели. Каждое новое, пробивающее себе дорогу, всегда встречается с сопротивлением всей среды, а не только той её части, на которую воздействует. Так было и с первым обществом социальной справедливости. Оно не успело обрести навык выявления и отсеивания социальных паразитов. Как и подобает паразитам, они быстро проникли в управление твоего детища, возглавили его и привели к гибели. Но это для тебя не новость и не потеря. Ты знал, что так будет.  Поэтому настал следующий этап. Этап очищения. Создатель – это не добренькое добро, а энергоинформационное пространство, существующее на основе двух взаимодополнений – Здравомыслия и Разумной достаточности. Так как этап очищения занимает время, которое потребуется для перемалывания   всего того, что всплыло на поверхность нового общества, ты на время это общество вывел из игры. И самое главное – сделал так, что все те, кто погубили твоё детище, проявили себя. Механизм объективной реальности, созданный тобой, перемолол их в удобрение и продолжает это делать до сих пор. Они даже не подозревают, что сами и являются этим механизмом.
– Новое общество социальной справедливости – это Советский Союз? Я правильно понял? – уточнил Игорь. – А Сущность, которую я послал – это Сталин? Верно?

Мальчик засмеялся и согласился:
– Да, верно, верно!.. Идём дальше. Мы же помним, что в твоём Замысле два центра силы: общество нового эволюционного уровня – это «плюс». Общество старой формации, которое ты пока решил не трогать, ввиду того что идёт этап очищения – это минус. Так как шахматную партию ты не можешь играть один, а точнее, эту партию играют фигуры на твоей доске, то, чтобы старая формация не уничтожила новую, ты вывел на шахматную доску третью силу, которая отвлечёт старое общество и на время станет оберегом нового.
– Это Китай, – не то утвердительно, не то вопросительно сказал Игорь.
Мальчик продолжал:
– Пока да…
– А что, если мои самообучаемые фигуры-игроки настолько увлекутся, что опрокинут шахматную доску?
– Возможен и такой исход. С «доской» ничего не случится, – с детской непосредственностью сказал мальчик. – Такое уже было… Учитывая прошлый опыт, ты делаешь всё, чтобы не начинать с начала: собираешь в новое общество Сущностей с хорошо развитым творческим началом, рождаешь тех, кто несут знания о твоём Замысле и о тебе, размещаешь их на Земле, где есть всё необходимое, чтобы были самодостаточными. Кроме того, общество «Старого света» не столь безнадёжно. Там есть те, кто чувствуют твою Волю и их единственный способ выжить – это быть в союзе взаимодействия с новым зарождающимся духовно-нравственным обществом. Это будет подарок «старому свету», когда они увидят работу единства сил двух взаимодополнений. Единство двух сил рационального знания и духовного совершенства. Объединившись, они переформатируют общество этой планеты и вернут на путь, с которого ушли.
– Ушли давно?
– В масштабах Создателя – вчера. В масштабах людей – тысячи лет.
– Не скажешь?
– Зачем?.. Думай сам. Ищи, изучай. Лёгкие ответы дают тяжёлые последствия.
– А как же третий центр силы – Китай?
– В дуальном развитии третьей силы не может быть. А два центра силы вообще не привязаны ни к какой стране. Ты этого не понял?.. Есть Сущности, люди, несущие бремя развития твоего Замысла. Они могут быть привязаны к определённой территории, но не к стране. Потому что всегда велика доля вероятности, что завтра этой страны не будет, а носители знаний должны остаться. – Мальчик, на секунду задумался и продолжил: – Что касается Китая… У него не так всё хорошо, как кажется с первого взгляда. У этой цивилизации есть проблема с нравственным развитием людей, а время твоего Попущения для решения этой проблемы уже на исходе. К тому же… ты расположил рядом с ним народ с таким же количеством населения… – Я ответил на твой вопрос? Китаю ещё предстоит избрать сторону.
– М-м-да. Неожиданно. Я всё никак не могу привыкнуть к рассуждению о земных проблемах с позиции Мироздания.
Мальчик засмеялся, мотая головой, и сказал:
– Это единственный способ не ошибиться. Только понимая общие законы, можно познать и создать частное. В противном случае всегда получается нежизнеспособный мутант.

Игорь, размышляя над словами А-Лея, задал очередной вопрос, едва мысль возникла:
– Если Создатель проиграет битву сам себе, он станет Злом?
– Нет, он просто перестанет быть… Можно стать Добром, победив Зло. Но нельзя стать Злом, уничтожив то, чем ты являешься.

Игорь услышал слишком много в короткий промежуток времени, чтобы   желать узнать ещё. Хотелось отвлечься, и он спросил:
– А кто те мужчина и женщина у машины, что привезли тебя?
– Это мои приемные родители. Я долго выбирал… У них не может быть детей, у обоих биологический сбой программы воссоздания себе подобных. Они нашли меня…
– В капусте? – пошутил Игорь.
– Почти, – засмеялся мальчик. – Я в возрасте одного года вышел к их костру, когда они отдыхали на Плато Путорана.
– Плато, полагаю, ты выбрал не случайно?
– Да, энергетически насыщенное место, к тому же это было недалеко от лаборатории А-Лея. Мне там было проще соткать новое тело. Сложнее было привести туда родителей.
– Они не будут беспокоиться за тебя? Мы уже долго беседуем!
– Мы с тобой в Потоке. Сейчас в этом месте процессы текут по-другому… Быстрее. А для них это минуты.
– Мы не состаримся? – засмеялся Игорь.
– Не беспокойся, я остановил наши биологические изменения.
– Хм! Да!.. Интересно разговаривать с Богом.
– Ладно… Нам пора. К тому же вон, – мальчик лукаво улыбнулся и указал на что-то за его спиной.
Игорь оглянулся и сразу же вскочил на ноги. В двух шагах стояли А-Лей и Лея.
– Сынок! – произнесла мать.
– Родные мои, – Игорь, обнял сразу обоих.

Он что-то пытался сказать, но спазм, сдавивший гортань, не выпускал звуки. Так и стояли они обнявшись.
А мальчик, убегая от кургана, обернулся. Он улыбнулся, будто довольный результатом, и, засмеявшись, побежал к родителям.

***
Прошло уже чуть больше месяца.
Верный своему слову, он от других требовал такого же отношения. Когда прошёл назначенный срок, он подумал:
«Может, не получается что-то! Может, передумали. А может, просто болтуны! Если обещал что-то сделать, разбейся в лепешку, а сделай. Не можешь, приди и скажи… Так, мол, и так! Не могу! – закончил рассуждение Матвеич».
 В суете домашних дел он начал терять остроту недавних переживаний и снова стал собираться в тайгу, но в этот раз просто прогуляться. Посмотреть, как там дела…
Он уже набросил на Чингиза седло, как вдруг жена крикнула ему:
– Дед, тут по телевизору один мужик присказку твою повторил. А ты говорил, кроме тебя на этом свете её никто не знает.
– Какую такую присказку?
– Ну, эту… «Познать силу союза истока стихий…»

Матвеича слова жены будто обожгли.

Он сбросил с коня седло и быстрым шагом пошёл в дом.
Сев напротив телевизора, скомандовал жене:
– Ну-ка включи мне это место!
– Гриш, сам-то включи!.. – возмутилась жена, пульт же рядом лежит.
– Да я не знаю, как там чё… Давай! Врубай!..

Жена, вздохнув, взяла пульт телевизора и перемотав программу до нужного места, включила трансляцию.
Молодая девушка-журналист подошла к человеку, одетому в строгий серый костюм, и в микрофон с логотипом «Вести-Россия» задала вопрос:
– Скажите, Игорь, вы человек в политике новый. И ваше назначение в Совет Безопасности нашей страны для многих стал неожиданностью. Что бы вы хотели сделать… изменить… Вы, как новый человек, что привнесёте с собой?
– Что бы я хотел сделать?.. – чуть заметно улыбаясь, повторил он слова журналистки.
Матвеич вытаращил глаза.
– Так это ж он! Игорь! Про которого я тебе рассказывал…

А Игорь, на секунду взяв паузу, продолжил:
– Я бы хотел… постичь силу союза истока стихий, дающих знание о переходе вечной жизни во Вселенной.

Василиса Николаевна нажала на кнопку, и трансляция остановилась.
– Слышал? – спросила она.
Матвеич широко улыбнулся и сказал:
– Запо-о-омнил, стало быть, мою науку! Это ж Игорь. Ай, да молодец! Он назойливой девчонке посчитал от единицы до девяти, древним счётом. Вон смотри, глаза выкатила! – засмеялся Матвеич и кивнул в сторону экрана, на котором было видно искажённое «стоп-паузой» лицо журналистки. – Ничего понять не может!..
– Ох, чудной ты у меня, – вздохнула жена. – «Древний счёт», – повторила она его слова.
Подойдя и чмокнув мужа в макушку, она спросила:
– Ну, что, в тайгу-то поедешь? Или уже передумал?
– Да, пожалуй… сегодня нет. Вдруг мужики приедут.
– Какие мужики?
– Как какие? Игорь вот… Там я ещё в кадре Полкана видел, за ним стоял, и Радамир там же был.
– Ох, чудной ты старик, чудно-о-ой, – усмехнувшись, сказала жена. – Да на кой чёрт ты им сдался-то?.. Сам подумай! Где они и где ты!
– А-а-а! – крякнул Матвеич, отмахиваясь от жены рукой как от назойливой мухи, – пойду лучше посмотрю, как внучок рыбачит. – Никакого с тобой сладу нет, – сказал старик не то серчая, не то шутя.

Вечером, когда все собрались за столом, Матвеич ел жаренную рыбу и приговаривал:
– Видала, бабка, какой добытчик растёт? Ишь каких харюзов наловил! Два штуки на сковородку!.. Ни в жисть вам таких не поймать, – добавил он, смеясь, и потрепал Лёшку по нечёсаной голове.
Сын Степан, зная наперёд все приколы отца, слушал старика с удовольствием.
Когда отец вернулся домой, он был настолько рад и потрясён, что, уйдя далеко в гору, где никого нет, сидел и рыдал. Рыдал, как мальчишка в далёком детстве. Рыдал от обиды, что не удержал отца, когда тот поехал умирать в тайгу. Да и не смог бы… Рыдал потому, что не смог его догнать, потому что убили соседку и он вынужден был поднять на уши весь район, ища убийцу. Его сильно удивил рассказ отца о гибели Василька…
Но сейчас он думал не об этом. Он смотрел на Лёшку и думал о том, как здорово, что ему пошли навстречу и разрешили усыновить соседского мальчишку, который рос у него на глазах и стал уже родным. Что не отправили его в детский дом, что услышали людей, пусть и чужих Лёшке, но тех, которым он дорог.

Во дворе громко залаяла собака, и в окнах блеснули фары автомобилей.
– Ой, кто это на ночь глядя?.. – сказала Василиса Николаевна.
– Да с работы, наверное, – поспешил Степан, вставая из-за стола.
Через минуту он вернулся и с нотками удивления в голосе сообщил, обращаясь к отцу:
– Дед, тебя…
– Меня? Так, наверное, мужики приехали, – догадался Матвеич. – Где они? Зови…
Матвеич быстро встал из-за стола и вышел из дома.
В ограде, освещённой светом фар нескольких автомобилей, стояли Волохи. В этот раз они были все в полевой форме. Посредине и чуть впереди стоял Игорь.
– Привет, Матвеич, – он пожал протянутую стариком руку.
Они крепко обнялись, как старые друзья, похлопывая друг друга.
Волохи тоже поприветствовали старика, проделав похожую процедуру.
Игорь, опустив глаза, будто извиняясь, снова обратился к Матвеичу:
– Григорий Матвеич, ты извини, пожалуйста… но я пришёл за книгой моего отца и подвеской моих родителей!
Старик опешил от неожиданности. Он последнее время ждал этого, но, когда нашёл нового Хранителя, мысли о передаче книги стали реже его беспокоить.
Старик, быстро придя в себя, ответил:
 – Так, а вопрос теперь не по адресу. Я бы рад, но!.. У этой книги появился новый Хранитель.
– Как новый? – теперь уже удивился Игорь.
– Внучок! Лёша, иди к нам.
Юркнув откуда-то из темноты,  Лешка взял старика за руку.
– Я здесь, деда.
–- А вот и Хранитель! – представил Лешку Матвеич.
– Ху, – выдохнул Игорь, – ну ты, старый, напугал. Я уж подумал, ты её отдал куда-то.
– Что ж я… без головы, что ли. Она у меня не только для того, чтобы шапку носить! – усмехнулся старик. – Внучок, обратился он к Лёшке. Вот и пришёл за нашей книжкой тот, кому она предназначена. И за подвеской тоже.
– Ну, что ж, если только предназначена… – с чувством грусти сказал мальчишка. – А слова он сказал? – вдруг встрепенувшись, спросил Лёшка.
– Да, Лёш, сказал. Да я теперь и так знаю, что это он.
– А откуда, если не секрет, – спросил Игорь.
– Когда в зимовье ты начал рассказывать про свои сны… Помнишь, про мамонтов, носорогов? Я сразу понял, кто ты есть. Я тоже эти сны видел. Потому что активировать кулон может только Хранитель и тот, кому он предназначен. А предназначен он сыну А-Лея.
– Почему тогда сразу мне не сказал об этом? – спросил Игорь.
– Ты сам это должен был понять, по-другому это не работает. – И, обращаясь к внуку, он спросил ещё раз: – Ну, что, Леш, отдаём?
Лешка глубоко вздохнул и опустив голову, с грустью сказал:
– Отдаём.
Игорь остановил старика:
– Матвеич, я не стану прерывать традицию передачи книги Хранителями. Забирать её не обязательно. Пусть всё идёт, как прежде. Мне нужна будет только подвеска с кристаллами. Я продолжу запись, начатую А-Леем. А книгу будем читать вместе с Алексеем, – сказал Игорь и протянул мальчишке руку. – Договорились?
Мальчишка прищурил один глаз, шлёпнул Игоря по раскрытой ладони и сказал:
– Договорились.
Стоявший, рядом с Игорем Полкан, улыбаясь, внес поправку:
– Матвеич, ну тогда тебе придётся ехать вместе с внуком. Круг будет послезавтра, в день полной Луны, а нам бы перед этим изучить наследие Мудреца.
– Да я ж не супротив колхозу, – известной шуткой ответил старик, – главное, чтоб на пользу пошло.
Обернувшись назад, Матвеич нашёл глазами стоявшую на крыльце жену, которая с вытянутым от удивления лицом наблюдала за происходящим.
Бодрясь и улыбаясь Матвеич произнёс:
– Ну, что, бабка, собирай мужиков в дорогу.

***
Поляна была залита серебром полной луны.
В её центре горел костёр, разбрасывая отблески пламени на лица собравшихся. Они пока ещё не все уселись на свои места. Борислав, Лука и Чур сосредоточенно ходили, заканчивая последние приготовления.
К Бориславу в очередной раз подкрался Лёшка и попросил:
– Дядь Борислав! Ну, ещё разочек покажи, а… Последний раз! Честное-пречестное слово, больше просить не буду.
– Последний раз! – строго сказал Борислав. – А то дядя Светослав за эксплуатацию его поляны оштрафует.
Волох взял мальчишку за руку, и тот от нахлынувшего восторга открыл рот:
– Ух, ты-ы-ы!!! – протянул Лешка, разглядывая купол. – Вот это красота-а-а.

Как и в прошлый раз, из центра поляны, где горел костёр, серебряный луч бил вверх, упираясь в лунный диск. Его внешние световые нити, изогнувшись, ниспадали до земли, образуя полусферу. Но сегодня картину дополнял купол, установленный Волохами. Он, переливаясь всеми цветами радуги, усиливал визуальный эффект и скрывал собравшихся от любых посторонних глаз.
– Дядь Борислав, а когда я вырасту, научишь меня так же делать?
– Так же? – Волох засмеялся. – Ну, если в школе будешь хорошо учиться и слушаться дедушку, то я подумаю.
– Лешка, – строго сказал дед, – не мешай мужикам. Иди, сядь рядом и не суйся, куда не следует.
Татьяна, сидевшая вместе с Евгением на соседнем бревне рядом с Григорием Матвеевичем, жестом подозвала мальчишку. Когда он подошёл, девушка заговорщицки спросила его:
– Что там?..
– Тут купол есть, – ответил он, склонясь к её уху. – На Новый год похоже!
Старик, расслышав плохо скрываемый «заговор», строго сказал:
– Ну, похоже и похоже… Будешь лезть куда не надо, в следующий раз с собой не возьму.
Татьяна, глядя на Алёшку, улыбнулась и пожала плечами, давая понять, что, мол, ничего не поделаешь, старших нужно слушаться.

В этот раз присутствующие сидели двумя кругами. Внешний контур замыкали Волохи. По кругу было расставлено девять срезанных пней. Во внутреннем круге на брёвнах, уложенных вокруг костра, сидели приглашённые: Матвеич с внуком, Евгений с Татьяной, Игорь и Тарах.

– Начнём? – спросил Светослав громко, чтобы слышали все. Присутствующие закончили разговоры и прислушались к Волоху.

– Все мы здесь волей судьбы оказались связанными с Кругом Волохов, поэтому сидящие у костра попали сюда не случайно. У кого-то есть возражения по поводу собравшихся?
– Возражений нет, но есть дополнение, – сказал Борислав.
Все от него ждали очередную шутку, но шутки не последовало. Окинув присутствующих взглядом, он серьёзно продолжил:
– Пусть Тарах займёт своё место.

Борислав специально сделал паузу, затем продолжил:
– Собираясь в Круге, мы всегда выставляли девять мест, предполагая, что нас должно быть девять, и прилагали усилия, чтобы найти девятого Волоха.  Сегодня он среди нас. Я это понял, когда лечил его. Там, на горе, он отключался не от болевого шока. Это была трансформация сознания. Раньше не говорил потому, что не хотел делать преждевременных выводов, ждал, когда соберёмся вместе. И потом… что изменилось бы?..
А дальше последовала шутка в стиле Борислава. Он развёл руками и сказал, блеснув своей подкупающей улыбкой:
– Ну вот!.. Теперь сюрприз будет.

Тарах молча встал и, подойдя к свободному месту во внешнем круге,   протянул ладони, приглашая  Волохов взяться за руки. Он произнёс:
– Ученики А-Лея должны были воспитать Волохов. Они их воспитали. Вы помните себя только как ведающие силу созидания и силу разрушения, но ваша предыдущая жизнь вам недоступна. Я же помню вас всех.
– Помнишь нас? – с небольшим удивлением спросил Лука.
– Да! Вы и есть его ученики… Те, что вели народ Себора на юг. К молодому народу, не испорченному влиянием предыдущей цивилизации. Именно там, работая над собой, вы обрели уровень развития «Волох». Так должно было быть по замыслу Мудреца А-Лея. Так стало.
– Мы знаем об этом, – сказал Дагода. – Знаем, что информация пройденного пути до уровня «Волох» нам закрыта. Ты знаешь причину?
Тарах, ответил:
– До момента, пока не соберётся полный Круг из девяти Волохов, вы должны были видеть себя над жизнью этой планеты. Ваш разум не следовало перегружать лишней информацией. Но, часто бывая в других Мирах, вы начали забывать свой Исток. Сейчас, когда пришло время принимать решение о существовании этой цивилизации, нужно знать всё. Знать, что вы не просто вселенская кладезь мудрости, а часть мира Земли. В чём смысл нашего участия в судьбе людей? Вы помните? – спросил Тарах. – Он сделал паузу и ответил сам себе: – Научить их понимать этот мир и развиваться вместе с Создателем. Путь обозначен очень чёткий и понятный: вместо догматов всех существующих религий нужно объяснить людям, как сформировать свой Кодекс о правилах и нормах жизни. Один для всех жителей планеты. Это один из экзаменов на зрелость цивилизации. Когда мы вместе с людьми сделаем это, тогда они начнут жить не в Попущении, а в диалоге с Создателем. Пока что он не может говорить с ними, так как люди говорят с кем угодно, только не с ним. Строить общество, цивилизацию нужно на общечеловеческом Кодексе, но ни в коем случае не на религиозном и не на этническом принципе. Однако помнить, что в первой статье Кодекса будет записано: жить совместно, сохраняя свою идентичность.

Тарах сделал паузу, поднял взгляд к звёздному небу и продолжил:
– По замыслу Мудреца А-Лея, я был рождён в Древних родах сегодняшней Европы, Чхеда. Вы знаете многое и о многом, ведаете силу созидания и разрушения, но я дополню вас. Знания об иерархии приспешников планетарного Эгрегора будут нам полезны.

 Волохи замерли и долго стояли, взявшись за руки. Опыт тысячелетий, цивилизаций Чхеда и Регах из первоисточника перетекал в их сознание.

  Сидевшие у костра люди молча и с любопытством наблюдали за происходящим. Пауза немного затянулась, и Лёшка, сидя рядом с дедом, стал ёрзать и швыркать носом. В один из моментов Матвеич даже погрозил ему пальцем, и внук послушно затих.
Присутствующие уже начали думать о своём, когда Волохи неожиданно сели на свои места. Оставшийся стоять Светослав заговорил:
– Знаю, что наблюдать за нами со стороны бывает скучновато, но спасибо вам за терпение.
– Таковы издержки нашей «профессии», – вставил свою поправку Борислав.
Светослав продолжал:
– Приближаются интересные времена, жить в которых суждено тем, кто способен их преодолеть и кому это жизненно необходимо. Мы видим и знаем о грядущих изменениях. Наша задача – помочь людям преодолеть этот непростой этап, не растеряв уже обретённое. Нами, Волохами, образована Школа, в которую придут все желающие, но в ней… в процессе обучения мы будем находить Сущностей, способных нести наши знания. И непросто нести, но и строить Мир вокруг себя, используя их. Те, кто увидит раскрывающийся путь, станут строить наше будущее. Нашей стране предстоит большое испытание и война, и предательство тех, кто находится во власти. Нам же, несмотря на всё, что будет происходить, грядёт большая работа – вырастить авангард человечества и наполнить его знаниями.

Произнося эту речь, Светослав шёл вокруг гостей, заложив руки за спину. Все понимали, что он говорит для них.
 – Вы согласны быть с нами? – спросил Волох, обращаясь к сидящим во внутреннем круге.
 После прозвучавшего вопроса тишина усилила паузу.
Лёшка еле слышно прошептал:
– Да, – и закрыл ладошкой рот.

Евгений, прочистив горло, несколько раз крякнув, произнёс:
– Думаю, если бы мы не разделяли ваших взглядов, то вряд ли оказались здесь. Чем мы можем помочь?
– Ты, – сказал Светослав, – возглавишь начальную школу и вместе с Радомиром, и Чуром будешь формировать педагогический коллектив. Волохи помогут тебе не только подобрать педагогов, но и сформировать их мировоззренческий круг. Вы будете и ребятишек учить, и учиться сами.
Остановившись напротив Игоря, продолжил:
– Игорь, находясь в Совете Безопасности страны, будет курировать нашу Школу и по мере её роста открывать подобные заведения в других регионах. Ему помогут Полкан и Дагода. – Посмотрев на Матвеича, он, улыбаясь, произнёс: – Основной груз работы с подрастающими Сущностями ляжет на Григория Матвеевича. Именно там, в тайге, мы будем убирать с них всю шелуху, прилипшую в современной цивилизации. Тебе будут помогать Лука, Тарах и я. Матвеич! – обратился к старику Светослав. – Без твоей житейской мудрости и знания таёжных троп мы не справимся.
Идя дальше по кругу, Светослав встал напротив Татьяны. Чуть склонившись, он сказал:
– Ну, а вы, девушка, что так скромно молчите в этот раз?
– Я? – встрепенулась она, покидая рой мыслей, кружащих в голове. – Я буду писать о вас самые головокружительные репортажи. И один уже готов! Вот прям только что, я его продумала.
– А помогать на твоём пути будут Борислав и Крод.
– Ху, пронесло! – с облегчением сказал Борислав. – Всё хоть не по тайге колесить.
Присутствующие посмеялись, а Евгений спросил, обращаясь к Волохам:
– Вы говорили, что можно задавать любые вопросы. Это так?
– Без проблем, задавай, – ответил Светослав.
– Когда мы бродили по тайге с Матвеичем, Игорем, – он посмотрел на подругу и добавил: – с Танюшей вот… То часто рассуждали о событиях, окружающих нас. События событиями, это, конечно, интересно. Но я хотел бы знать, что лежит в основе… Что создаёт наше бытие? Как оно возникает? Я смотрю вокруг себя и мое сознание до последнего атома против той научной теории, которая говорит, что вся окружающая нас гармония возникла случайно. Что-то там бабахнуло – и понеслось!.. Миры, материя, – он посмотрел в сторону и указал рукой, – кедры, трава, огонь. Ведь это же не так! Скажи, Светослав, я прав?

– Хм! – произнёс Волох, продолжая свой путь вокруг сидящих гостей. – Интересный вопрос! – Волохи, вы готовы? Вызов брошен!.. – настраивая себя шуткой, произнёс Светослав.
– Валяй, толмач, толмачи! – сказал Борислав, усмехнувшись.
– Ну-у-у! Тогда так! – произнёс Светослав и начал читать:

 Да… встав единожды на путь Добра,
Возрадуйся открытой истине,
Ищи и сомневайся…
С Создателем вступивши в спор,
Вникай в урок и развивайся.

Но знай!..

Что нет пути назад.
Пути назад не будет!
Не упускай протянутой руки.
Внимай!
Ошибку он простит,
Предательство осудит.

Не напугать хочу тебя, а лишь сберечь.
Сказать, что знаний груз – подарок вожделенный.
Хоть слаще он всех наслаждений во Вселенной, но тяжек…
Обретя его, будешь идти согбенный.
Лишённый прежних радостей земных.
То испытание Создателя
Для созревания твоей Души нетленной.

И тяжек будет груз до той поры,
Пока полученные Знанья
Не станут лёгким испытаньем…
И по-другому жить не сможешь ты.
Не потому, что свыше чаешь наказанье.
А потому, что Знания… соткали суть твоей Души.

На несколько секунд повисла тушина.
Потом, вновь прочищая горло, Евгений несколько раз кашлянул и сказал:
– Я согласен… Назад пути не будет.

Светослав, глубоко вздохнув, продолжил:
   – Что нужно познать, что бы понять, как устроен этот Мир (Вселенная)? Где те истины, которые следует постичь, чтобы разобраться куда, и как двигаться?.. Понять, что из себя, представляет наша жизнь... Понять, для чего вообще нужно движение развития?  Чтобы  ответить на эти сложные вопросы  необходимо  понять самое простое. Первое… Что представляет собой та Сущность, которую мы называем Создателем? Кто он такой, этот Создатель? Чего он хочет от нас? Для чего ему нужна вся эта суета с нами?.. С нашим мытарством в этой жизни!.. Второе – что такое жизнь(эволюционное развитие) в масштабах Вселенной. Что явилось толчком для появления жизни? Создатель?.. А если он создал жизнь тогда, кто создал Его?
 
– Да, я помню, твоё напутствие, –  перебил Игорь и процитировал Светославу его же слова, сказанные несколько месяцев назад: – «Начать нужно с самого простого… Понять, кто такой Создатель, как он им стал, зачем это ему нужно, и кто мы по отношению к нему?»
– Хорошая память, – ответил Светослав. – Когда люди в большинстве своем поймут, кто такой Создатель, как и почему он им стал… то ответы на извечные вопросы «Куда идти?» и «Что делать?» станут очевидны.
 
Евгений, прерывая Светослава, вставил свою поправку: 
– Пока что на эти вопросы пытаются ответить всевозможные религии, но каждая из них решает свои насущные проблемы, борясь за паству. 
Светослав усмехнулся замечанию и продолжил:
– Да, согласен с тобой.  У каждой религии на этот счёт своя версия. Но наконец-то свершилось, и нас никто не заставляет им следовать. Нам Создателем дана свобода воли, выбора и возможность развития. Люди должны сами понять, зачем и для чего они существуют. Когда это осознание придёт, станет виден путь, ведущий к цели. Начать поиск должен каждый сам для себя, а на уровне общества на вопросы бытия, конечно, должна ответить наука, но не религия. И начать следует с понимания, признания и подтверждения, того факта, что Мир тонкий материи существует и что этот Мир играет ключевую роль в формировании плотной материи. Накопленных знаний о мире Яви, материальном Мире уже достаточно, чтобы перейти к постижению Мира менее плотного. Поняв, что он существует, люди автоматически осознают своё место и роль в нём.

Светослав прервался и вновь пошёл по кругу, явно раздумывая над формулировкой.
– Но наука наукой, она нужна для ориентации общества в целом. – А мы-то с тобой можем же себе позволить порассуждать логически? Для этого не нужно никаких суперзнаний и сложных приборов. Так ведь?
– Ну да, – согласился Евгений.
– Пока наука молчит, – продолжил Волох, – давай начнем поиск с известного и теперь распространенного изречения: «В начале было Слово, и Слово было у(к) Бога(у), и Слово было Бог».
– Но это ж опять религия, – заметил Игорь. – Мы вроде договорились не следовать догматам?
– Всё верно, – согласился Светослав, – не следуем. – Но есть такой тонкий момент. В существующие учения ловко вшиты настоящие истины, привнесённые людям на заре их становления для ориентации развития. Ведь догматы не появились из ниоткуда, их написали люди. Люди, которые их где-то почерпнули… Но изложили в своей редакции.

Евгений прокомментировал:
– Если мне не изменяет память, это начальная строка «Евангелия от Иоанна».
– Молодец, учитель! – съязвил Борислав.

Дагода, сидевший напротив, поправил очки на переносице и произнес:
– Светослав, с твоего позволения я добавлю. У названного изречения есть первоисточник, и это далеко не святое писание. Это изречение пришло к нам из тех времён, когда люди были ближе к пониманию мироустройства. Но нужно отметить, что существующие религии, как бы мы к ним не относились, более честны и логически последовательны в своих рассуждениях о Мире и его создании, нежели сегодняшняя официальная наука, которая гласит, что бабахнул какой-то «ноль» или некое «ничто», и из ничего появилось всё.
Борислав усмехнулся и в своей манере добавил:
– Ну, да «кто был никем, тот станет всем»! Ха-ха-ха!!! Вот, оказывается, где зародился коммунизм! – Потом более серьёзным тоном добавил, – Да иногда складывается впечатление, что у этих учёных временами отшибает память, когда они формулируют законы. Помните?.. – о он изменив голос продекламировал: – «Энергии, исчезнуть или появиться ниоткуда не способна.»
Светослав сделал замечание Бориславу и Дагоде:
– Если позволите, я продолжу!  – Волох, потёр руки, затем собравшись с мыслями, стал рассуждать дальше: – Как-то раз… я беседовал с Гераклитом на подобную тему, и он изрёк такие слова: «Это было разумное Пространство (основа). И Разум (Logos) стал Богом и слово его стало словом Бога». Тогда в направлении своих рассуждений он был прав, но ему не хватило совсем немного – не хватило общих эволюционных знаний цивилизации, того времени, чтобы объяснить всё до конца. Всю нашу беседу пересказывать не буду, но поясню... То, что из седой древности дошло до наших дней, сильно искажено и не один раз, – Светослав, обращаясь к Евгению, спросил, – скажи мне… Что является истоком слова?.. Что рождает слово?
– Мысль, – ответил учитель, не задумываясь.
Светослав продолжил:
– Верно. Слово без Мысли не бывает. Значит, прежде чем появилось слово, было нечто, способное мыслить. А что рождает Мысль?
Евгений на секунду задумался и ответил:
– Ну, не знаю… Наверное, мыслительный процесс. Разум.
– Хорошо! Тогда такой вопрос. Что первично, Мысль или Разум?
Евгений улыбнулся и ответил:
– Конечно, Разум. Мыслить может только разумное существо.
– М-м-м. Та-а-ак. Хорошо, – задумчиво протянул Светослав, потом продолжил. – Ты считаешь, что Мысль рождается Разумом? Так?
– Да.
– И Разум Сущности – это продукт её эволюционного развития, подкрепляемый и умножаемый текущим жизненным навыком? Разум обретает способность генерировать Мысль. Так?
Евгений вновь улыбнулся наивности вопроса и ответил:
– Ну да, да! Разум рождает мысль.
– Ты, наверное, будешь удивлён, но всё с точностью до наоборот. Мысль… способность мыслить рождает Разум.
Теперь уже учитель скептически усмехнулся:
– Это как?..

Светослав, понимая, что произносимая им информация для собеседника будет холодным душем, стал говорить медленно, будто взвешивая каждое слово:
– Мысли без эволюционного опыта не бывает. Сущность накапливает его из воплощения в воплощение. При этом нужно различать, что опыт, накапливаемый изо дня в день – это всего лишь жизненные навыки, приспособление к окружающей среде. А Эволюционный Опыт обусловлен совокупностью событий жизненных, переломных точек, именно его накапливает Сущность. Эволюционный Опыт и формирует её отношение к окружающему Миру. Но… – Светослав специально сделал паузу и посмотрел на Евгения, будто старался почувствовать, насколько тот готов к тому, что он скажет. – Этот пример я привёл для понимания последовательности возникающих взаимодействий. Дальше я буду говорить не об эволюции Сущности. До неё пока далеко. Я расскажу, как зарождается жизнь. Как она начинается.  От простого к сложному. От Нави к Яви. От Яви к Прави. Ты же знаешь, что всё в этом Мире – и живое и неживое – состоит из одних и тех же элементов?
– Да, – кивнул Евгений, а Матвеич, сидевший до этого безучастно, с интересом прислушался.
– И так от простого к сложному. Я сейчас буду говорить не о тех материальных частицах, которые известны человечеству. Расскажу о другом: как создаётся живое и неживое вокруг нас… и во Вселенной. Современная наука ищет частицу, которая является первоосновой. И хрен бы с ними, с этими поисками, если бы не одно «но». То, что они ищут, это не частица, а маленький, крохотный энергетический (силовой) вихрь (тор). Торы могут быть разнонаправленны в своём вращении, и это уже создаёт условия для их совместимости и задаёт параметры возможных взаимодействий. Таких вихрей мириады. В их непрерывном движении создаются комбинации связей друг с другом. На каком-то этапе «энное» количество таких связей можно условно назвать частицей. Эта частица… эти частицы движутся. Комбинации связей накапливаются, возникает вариативность процессов… событий. Вариативность событий при выборе самого простого и эффективного рождает комбинации приспособлений к окружающему пространству. Окружающее пространство для условной частицы – это то, что вне её, или вне комбинации частиц. Когда таких комбинаций набирается соответствующий объём, они, взаимодействуя, создают логические цепочки. А когда из раза в раз повторение рациональных комбинаций становится системой, а логические цепочки усложняются, это превращается в УСЛОВНО мыслительный процесс. Пространство становится РАЗУМНЫМ. Это движение от простого к сложному формирует разумность поведения и взаимодействия всего со всем… Но это происходит на тонком плане, о материи пока речь не идёт. Плотная материя образуется позже, как необходимый этап развития.  Ты ведь, задавая свой вопрос, отметил, как разумно всё устроено, будто управляется кем-то невидимым. А этот вывод сегодняшняя фундаментальная наука не приемлет.

Евгений, увидев, на его взгляд, логическую брешь в словах Волоха, возразил:
– То есть ты хочешь сказать, что мыслительный процесс зародился на начальных этапах развития в пространстве, состоящем не из частиц, а из мириад неких энергетических вихрей… торов? То есть в хаосе комбинаций этих частиц и взаимодействия между ними зарождается то, что условно напоминает мыслительный процесс.  Но подбор рациональных комбинаций для принятия решения способна делать любая вычислительная машина, то, что сегодня называют искусственным интеллектом. Способность машины перебирать и выбирать из бесчисленного объёма вариантов подходящий, никогда не сделает её способной мыслить, тем более не сделает живой. Где же здесь жизнь, душа?..
– Терпение, – попросил Светослав, – немного терпения. Я продолжу, и ты начнёшь понимать. Ты говоришь всё верно… До определённого уровня это и есть простая механика. Продолжается она до тех пор, пока не появляется та самая комбинация иррационального – то есть ошибка. Ошибка, которая   разрывает простую логическую последовательность и вносит новый уровень взаимодействий, позволяющий простой логической формуле подняться на следующий уровень развития.
Эта ошибка вносит в цепь логической последовательности фактор накопления эволюционного опыта, который позволяет не только принимать самые рациональные и линейные решения, но и принимать решения оценочные, позволяющие сохранять обретённую информацию в долгосрочной перспективе.
Игорь перебил:
 – Вот теперь совсем непонятно. Откуда в логической последовательности берётся иррациональное?

–  Ошибка, – терпеливо продолжил Светослав, – возникает при линейном действии системы без учёта изменений окружающей среды. Ошибка тоже имеет последовательность. Она и вносит иррациональную составляющую, которая заставляет отстроенную логическую последовательность время от времени поступать нелинейно. Как бы корректируя предстоящие связи. Со временем это отклонение от логической последовательности накапливает свой объём, и во взаимодействии с другими последовательностями возникает оценка действий системы относительно окружающего пространства. Так начинает зарождаться РАЗУМ самого первого уровня развития. Потом его путь очень долгий. Но так из неживого получается мыслящее, а следующий уровень развития мыслящего происходит на уровне материального неживого, небиологической формы. Далее мыслящее неживое способно создавать живое. 
Татьяна по-школьному подняла руку, давая понять, что хочет спросить.
– Говори, – отозвался Светослав.
– А зачем мыслящему неживому становиться живым?
– Пространство, способное к накоплению информации и условно мыслительному процессу, на определенном этапе путём несложных логических построений приходит к выводу, что процесс своего развития можно ускорить. А для этого нужно создать пространство, где процессы пойдут быстрее. Таким пространством является материальный Мир.  Материя ограничена узкими рамками своего существования. А живая материя периодом существования ограничена ещё сильнее. На уровне живого процессами проще управлять, и, следовательно, эволюционное развитие ускоряется.
Матвеич, внимательно слушавший рассуждение Волоха, добавил:
– Мыслящее неживое рождает Живое. Живое, постепенно осваивая Явный Мир, обретает способность мыслить на своём уровне. Живое Мыслящее, проходя круги воплощения, становится Разумным.
Когда Матвеич подвёл итог сказанному, Светослав улыбнулся в его сторону и произнёс:
– Верно. – Потом, обращаясь к Евгению, спросил: – Ты ещё не отказался от мысли, что наш мир развивается согласно алгоритмам некоего невидимого Разума.

– Ну да... – Игорь задумался на секунду, потом попросил, – можно я сформулирую для себя, а то запутаюсь? Некие силовые вихри, торы, выстраивают логические последовательности взаимодействий друг с другом – порождают условно мыслительный процесс. То есть Мысль – это варианты комбинаций неких «торов»… вихрей. Хорошо. С Разумным пространством более-менее понятно. Оно, пространство, понимает, что дальше без развития в быстро управляемой среде, то есть в плотной материи, никуда.
– Да, – довольно согласился Светослав. – Вот здесь-то и возникает необходимость воздействовать на пространство так, чтобы оно в какой-то своей части обрело другую форму существования. Пространство понимает, как формируются в нем связи взаимодействий силовых «торов». Видя это изнутри, оно знает, как их ускорить – нужно просто увеличить частоту, скорость и амплитуду колебаний. А это есть что?.. Правильно, это звук. Причём не нужно ограничивать своё понимание звука способностью воспринимать его биологическими существами. Ну, например, животными и тому подобное. Диапазон звуковых колебаний огромен, как само пространство.

– Получается, – продолжил Евгений, – звук – это инструмент, создающий плотную материю. В данном случае Слово – это и есть звук. Звук, наделённый смыслом. Так получается?..

– Правильнее сказать, наделённый гармонией. Это будет точнее, – поправил Светослав
– Угу… гармонией, – произнёс Евгений, принимая замечание.
– Коли вы перешли к материи, – вмешался Полкан, сидевший с опущенной головой и о чём-то размышляя, – то есть на следующий уровень понимания, который нужно знать и учитывать. То, о чём ты говоришь, – он посмотрел на Евгения, – это субъективное восприятие отношения к Миру, к пространству, к объективной реальности. Но чтобы картина стала более полной, нужно знать, что информация существует не только как произведённая субъектом, она существует и как объективный фактор. То есть не зависимо от Сущности.  Понимаешь о чём я?.. Например, облака, наша атмосфера, планеты. Для нас это информация. Но эта информация имеет материальное содержание. Ну, или пример поближе, – и Полкан указал рукой на рядом стоящее дерево. – Оно, как и всё вокруг, состоит из тех первоэлементов, из которых состоит весь окружающий нас материальный и нематериальный мир, и мы в том числе. Комбинации первоэлементов и дают нам всё разнообразие материи. Эти комбинации – есть части всеобъемлющей информации. Но информации объективной… Существующей независимо от нас. Есть мы или нет, объективный Мир не прекращает своё бытие. Каждую минуту Сущности умирают и рождаются тысячами, меняя состояние пребывания. Но Мир продолжает эволюцию развития.
 
– Светослав, позволь мне, – Любомир (Лука), внимательно следивший за диалогом, поднял вверх руку, давая понять, что дальше продолжит он. И, обращаясь к Евгению, заговорил:
– Важно, прибегая к библейским текстам, не увязнуть в них. Они привлекают своей упрощённостью, а это скрывает глубину реальности.      Изречение, что привёл Светослав, «В начале было Слово…», оно сказано для тех, кто жил несколько тысяч лет назад. В настоящее же время мы продвинулись чуть дальше, и пора мыслить соразмерно обретённому опыту. Поэтому можно рассуждать так… Некая Сущность, прошла эволюционный путь от своего возникновения до уровня Создателя. Она накопила огромный багаж знаний, который позволяет ей как Разуму, прошедшему все стадии развития, быть свободной от ограничений материального Мира.  Этот опыт, эти знания формируют информационное содержание о том, как создаётся объективная реальность и как ею управлять. Как из Множества первоэлементов тонкого Мира создавать Мыслящее нематериальное, как из Мыслящего нематериального создавать плотную неживую материю.  Как из Материального неживого создавать Живое, а затем из Живого создавать Мыслящее живое. Как потом из Живого мыслящего, создавать РАЗУМНОЕ. Из разумного создавать Разумное осознанное. И так до духовного развития, то есть до «огранки» всей череды вариативных комбинаций обретённого эволюционного опыта. До формирования Сущности, способной развиваться и развивать себе подобных, то есть до состояния БО ГА, а от состояния БО ГА до уровня Создателя.

После этого пояснения на несколько секунд у костра повисла тишина, которую снова нарушил Евгений.
– Так, подождите… Позвольте я приведу в порядок мысли, – улыбнулся он своей настойчивости. – То есть Создатель, или тот, чьими устами он когда-то говорил, всю вот эту философскую глыбу… Чтобы долго не объяснять, сказал коротко: «И было слово…». Так сказать, сформулировал вариант попроще для «подросткового» человечества, А на самом деле «Слово» – это некий звуковой объём, наполненный информацией, способный из торов, первоэлементов, лепить более сложные конструкции, например, материю.
После сказанного Игорь задумался и медленно произнёс:
– «…и слово было Бог». Ну да! Так-то логично! Создатель – он же Бог… Как та самая информация, знание которой позволяют управлять реальностью
– Бог не Создатель, – тихо произнёс Матвеич, и не остался неуслышанным.
– Да, Хранитель,  всё верно, – произнёс Чур, сидящий рядом с ним. – Бог (БО ГА) – это тот, кто ведёт единственно верным путём, но путём, определённым Создателем. Только Создатель способен формировать Миры.
После таких замечания Евгений осекся и замолчал, а Татьяна, будто приняв эстафету, задала свой вопрос:
– Не согласна только с одним, когда речь зашла о субъективном и объективном. Получается некий субъект, он же в данном случае Создатель, обрёл некое информационное поле (Мир), которое для нас будет объективным условием, а всё, что делаем и понимаем мы – будет субъективно. Но тогда вопрос! В чьей объективной реальности существует Он, Создатель?.. Получается, над ним есть тот, кто управляет его реальностью. Тот, кто создал условия развития для него.  И так до бесконечности? Тогда тупик… Если так, то я вам не верю.

– Ай, журналист, молодец! Хороший вопрос, – подбодрил девушку Радамир. – Чтобы ответить на него, нужно понять, что Создатель – это Единство, состоящее из множеств. Мириады нас и всего сущего – есть Он. Он, когда-то пройдя путь развития до уровня Создателя как единая Сущность, освободившись от материальной составляющей, подошёл к следующему этапу развития – пройти тот же самый путь, но уже как Множество. Чтобы в этом Множестве, вновь используя механизм эволюционных преобразований, пропустив через фильтр испытаний материального Мира, найти и воспитать Сущность уровня Создателя. Которая станет его дополнением в дальнейшем развитии.

«Неужели есть кто-то, кто думает так же, как и я?» – подумал Матвеич.
Старик эти знания пронёс в себе через всю жизнь и ни разу не встретил ни одного человека, кто разделил бы с ним его убеждения, что Бог – это не Создатель, а Создатель – это единство множеств.
 
Радамир продолжил:
– Ты не одинок, Хранитель. Да… Создатель – это Единство множеств. Мы все созданы Его Замыслом, по Его образу и подобию. То есть, чтобы не ограничивать самого себя в развитии, Создатель заложил в нас потенциал, используя который, мы можем достичь Его уровня, стать такими же, как и Он. Но пока мы этого уровня не достигли, должны знать и помнить, что Создатель отличается от нас одним. Он может создавать пространства, реальность, Миры, которые для него как для Множества будут объективны, а как для Единой Сущности будут субъективны. Эта дуальность Мира и есть залог движения, то есть способ развития в замкнутом контуре.

Когда Радамир закончил рассуждение, слово вновь взял Евгений:
– То есть условия жизни для Создателя… как для Множества, созданные Им же… будут объективны, а как для Единой Сущности, стоящей над всем… будут субъективны… Так, значит, не только мы, но и  Мир в глобальном смысле тоже устроен по образу и подобию Его?
– Вообще-то Мир в глобальном смысле и есть Он, Создатель. Но если рассматривать Его отдельные части, то да… По образу, подобию, – заключил Радамир.
Евгений рассуждал дальше:
– Тогда, выходит, в своем развитии, в своей эволюции, в устройстве своей цивилизации мы должны руководствоваться принципами, продиктованными Замыслом – развивать себя и окружающих, тем самым помогая развиваться Ему.
В основном молчавший Матвеич дополнил:
– Всё, что делает человек, должно быть нацелено на своё совершенствование.

Услышав последние слова Матвеича, Борислав не смог удержаться:
– Послушайте, уважаемые собравшиеся! А этот старик… он точно Хранитель?.. Не Волох?
Все Волохи засмеялись, но в голове каждого прозвучали слова Светослава: «Он Волох в следующем своём воплощении. А ты, Борислав… будешь его наставником»
– А почему я-то опять?! Опять по горам! – нарочито возмущаясь, произнёс Борислав.
Для гостей, которые не слышали мысленный диалог Волохов, в частности для Матвеича, последняя фраза Борислава прозвучала несуразно и как-то не клеилась с только что прозвучавшими словами.  Но с учётом неординарности собравшихся была вполне объяснима. Поэтому гости только переглянулись, так и не поняв сути слов Волоха.
 
«Да, с прибамбахом малый», – подумал Матвеич, разглядывая Борислава, а вслух, не стесняясь, добавил:
– С кем разговаривает?..
 
Волохи, слышавшие всё, что думал и говорил Матвеич, подняли Борислава на смех.
Гости ещё много задавали вопросов, но они уже касались разных житейских мелочей.
Матвеичу они были не так интересны, и он пододвинул к себе поближе засыпающего внука, обнял его, чтобы лучше согреть, и продолжил слушать своих спутников молча.

***
  Сидя на скамейке вокзала, обнявшись с Татьяной, Евгений сказал:
– Очень странные, но интересные люди… эти Волохи.
– Ага, – согласилась Татьяна, участливо кивая головой, – у них какой-то свой мир… Нет, точнее, иной взгляд на понимание нашего Мира.
– Да, да, то, что нас окружает, они видят так же, как и мы, но их мировосприятие наполнено какими-то другими… наверное, глубинными смыслами.
– Точно, – сказала Татьяна. – Причём эти смыслы так дополняют, что начинаешь чувствовать себя частью этого Мира. Это не просто миру-мир, дружба-жвачка, а как будто попадаешь в некий поток мироздания. Мне интересно с ними.
– Знаешь, поймал себя на мысли, что хочу учиться… хочу узнать Мир именно тот, что они видят. Да... И самое главное! Про поток ты это здорово заметила, при этом Мир вокруг каким был, таким и остаётся с его злом, насилием, любовью и состраданием. Но вдруг осознаёшь своё соучастие в его изменении. Изменении к лучшему. К светлому, что ли…
– Да, да, согласна, – задумчиво произнесла Татьяна. – Я уже не смогу без Матвеича, без здравомыслия Игоря, без мудрости Волохов. – На её глазах появились слезинки, и она спросила: – Жень, как мы теперь будем жить без них?
– Почему без них? А школа? Ты уже забыла про свои суперрепортажи? Эх ты, чудо моё!..
– А! Ну да!.. Всё равно грустно расставаться, – улыбнулась она, смахивая слезинку.

Пространства Вихрь из ничего,
Из силы Разума Его…
Так возникает этот Мир
И обретает свет и звук
И суть Всего!