ПУТЬ. Часть II Песок Глава 11. Дела давние, начало

Как и решено было, числом малым пошли. Трое волхвов, да Финист с декурией воинов им отобранных.
Понтийские горы почти везде круто обрываются к побережью Чёрного моря, оставляя лишь в некоторых местах небольшие участки прибрежных низменностей. Имеющиеся там немногочисленные заливы неглубоко врезались в сушу и окаймлялись крутыми склонами продольных горных хребтов. Но туда каравану, слава Богам, и надобно не было.
Путь наметили для себя такой: Никомедия сначала, потом Никея, далее Анкира – коли до туда дойдут, считай половина Анатолии позади. Апосля курс взять на Кесарию, а оттуда в Тарс, вроде бы и крюк, но небольшой, а как без пополнения припасов обойтись: ежели сразу в Алеппо двигать, неизвестно, хватит ли воды и продовольствия. Местная природа такая, что ничего гарантировать нельзя.
Климатические условия Анатолии не слишком благоприятствуют развитию густой речной сети. Немногочисленные руси маловодны и имеют неравномерный режим. Многие из них пересыхают, в связи с пугающим постоянством устанавливающегося летом прочного антициклона. Реки, безусловно, играют большую роль как источники орошения и водоснабжения, но совершенно не имеют судоходного значения, почему и решено было на конях идти. Почти все здешние руси лишены стока в моря и озера, а потому сильно засолены. Так что, пополнять запасы пресной воды можно будет в основном в городах и поселениях, на пути каравана встречающихся. В них же и весть благую о Мессии возвещать.
Самое крупное озеро Туз расположено в средней части Анатолийского плоскогорья и окружено полосой заболоченной низменности. Во многих районах, сложенных сверху известняками, практически отсутствуют поверхностные воды, и население в них страдает от недостатка живительной влаги. Почти совершенно безводны южные полуострова и некоторые районы Анатолийского плоскогорья.
Леса занимают совсем небольшие площади. Впрочем, это обстоятельство никак не являлось определяющим на пути, выбранном волхвами.
Начало дороги было простым и легким. Небольшой караван лошадей – авангард Финист с тремя всадниками, потом волхвы, и конь, навьюченный дарами, замыкающие семь воинов и лошади с припасами – переправились через залив и зашли в Никомидию. Здесь, вроде бы и рано еще, но все же на всякий случай обновили запасы воды и пищи, лошадей не забыв, на городской площади с вестью, которую везде возглашали, выступили, и двинулись в направлении Никеи.
Весь путь всего четыре дня и занял, но путешественники успели прочувствовать все неудобства дороги по суше, по сравнению с плаванием по морям и русям.
Анатолия, как часть Византийской империи, – страна преимущественно горная. В связи с этим лето во внутренних континентальных районах повсеместно жаркое и засушливое, а зимы снежные и холодные. Путникам повезло – нисан  самый удобный для путешествия месяц – ни жары, ни холода. Если бы они задержались в пути на полтора – два месяца, то преодолевать просторы между Русским и Средиземным морями пришлось бы при температуре, зачастую превышающей тридцать градусов. Конечно, несколько спасает дело низкая влажность, но все равно, те восемнадцать – двадцать плюсовой температуры, были значительно комфортнее критических зимних плюс трех – пяти или летних плюс сорока.
В Никее взяли проводника – путь до Анкиры казался до-олгим, а уж если весь его через Анатолию смерить, то и подавно. Не столько заблудиться боялись, сколько погоды неизвестной, да с местным населением ситуаций конфликтных из-за незнания обычаев.
Несколько раз на горизонте вдруг появлялись конные всадники, и неизменно Финист в сопровождении трех – четырех воинов выезжал им навстречу, но те в разговоры не вступали, поворачивали коней, и исчезали вдали.   
– Кто это? – Спрашивала Нанна.
Начальник охраны только пожимал плечами.
– Здесь много кочевников, – ответствовал Джамбула – нанятый проводник, – и своих хватает, и чужаки наезжают: Хамданиды, Армянское царство недалеко, Багдадский халифат опять же.
– А хотят чего?
– Да кто ж их, краса-девица, знает? Пока мощь за вами чуют – ничего и не хотят, да и хотелки их – всем побоку, а если в стаю собьются, силу за собой почувствуют, вот тогда и скажут, чего гойдают рядом, да приглядывают за вами.
– За нами, – поправила Мельхиор, – ты ведь в нашем караване теперь идешь.
Джамбула поклонился. Он не знал, что перед ним царица, но инстинктивно чувствовал, что не простая девушка с ним разговаривает, а кровей благородных.
Шли далее, ухо востро держа. Как темнело, разбивали лагерь. Ни палаток, ни шалашей, а уж тем более шатров не ставили – стелили наземь солому, кою лошадям в числе прочего в дорогу брали; поверх одеяла клали, и сверху шерстяной плед – ночи еще холодные стояли. Это волхвам.
А воинам так и просто соломы охапку, камень под голову, а на него шапку – вот и постель. А что молодцам еще надобно? Да, только то, что б не проснуться по крику дозорных: «Караул! Тревога! К оружию!!» Пока обходилось, а потому и трава голая периной казалась, и валун под щекой мягче пуха гагачьего был. Мало, мало русскому человеку для счастья-удобства надобно. Но уж то, что есть у него – никому не отдаст, ежели силой попробуют. Только по доброй воле поделиться от души может. С каждым, даже с ворогом.
На седьмой день пути из-за скальной гряды показался отряд, человек эдак в тридцать, может, чуть более. От путешественников их отделяло не более половины версты. Поскольку дорога здесь уходила в распадок, объехать живую преграду не было никакой возможности. И это-то дорогой назвать можно было с большой натяжкой, а чуть в сторону свернуть – никакие подковы не помогут, да и вообще, лошади ноги поломают. Путь один – вперед.
– Похоже, – Джамбула подъехал к волхвам, – сейчас и узнаем, что кружили эти стервятники вокруг нас.
Бальтазар посмотрел на Каспара, потом на Мельхиор. Внешне те были спокойны.
– Финист! – Позвал он.
Всадник одним скачком оказался возле царя.
– Возьми пятерых воинов и узнай, что хотят эти люди на пути нашем.
Начальник охраны сделал знак, и к нему подъехало несколько конников, и уже было хотел скакуна своего по крупу стегануть, что б вперед пошел, но царь поднял руку.
– Джамбула, – обратился он к проводнику, – тебе с воинами моими идти надобно. И языки местные ты знаешь, да и как беседу выстроить тоже лучше нашего понимаешь.
Тот перечить не стал, подъехал к Финисту и кивнул – мол, готов он волю нанимателя исполнить.
– А ты, страж любезный, – напутствовал Бальтазар Финиста, – уж охрани проводника нашего. Прежде других – его береги, помни: не воин он, не на то нанимался к нам.
– Зря ты так, – Джамбула развернул коня, – я, если хочешь знать, тоже наполовину Русич. Бабка моя из под Чирнигова была, силой в Константинополь привели, давно то было. И силушкой не обижен, и оружие ведаю с малолетства. А уж если подписался на что, так путей отступных не ищу, до конца служу! Дай мне меч! Придется коль, если надобно станет, так и не токмо за себя, а и за вас всех постоять сумею.
Удивился царь словам услышанным, но меч приказал подать.
– Что ж, – сказал, – коли так, будь товарищем нам во всех делах, а в конце пути по итогам его и сочтемся. А хорошо послужишь – награжу достойно. Верь про то, мне верить можно.
Всадники тронули поводья, и вшестером двинулись вперед, туда, где стояли и не трогались пока с места три десятка кочевников.
– Что сказал тебе проводник наш? – Спросила Мельхиор мужа, когда маленький отряд отъехал на приличное расстояние.
– Меч попросил, и обещал, коли придется, биться наравне с нами.
– Что за надобность ему до дел наших?
– Говорит, в нем русская кровь есть.
Нанна пожала плечами.
– А не боишься, что меч тот он супротив нас и направит? – Вмешался в разговор Каспар.
Бальдр задумался.
– Намекаешь на то, что засада впереди, а он заодно с разбойниками, – спросил с некоторой подначкой в голосе.
Криве поиграл бровями.
– Нет, не боюсь, – отрезал Бальтазар, – так не говорят те, кто предать собирается. Если человек полюбил вас без причины – подарите ему сотню на то причин. Не могу я во всех, кто помощь свою предлагает, сомневаться. Да, чего уж там – недолго ждать-то осталось. Вон уж, Финист с византийцем вперед выступили.
И действительно, когда между отрядами локтей сто оставалось, начальник охраны и проводник, оставив пятерых воинов позади, выехали навстречу кочевникам. Те, казалось, несколько стушевались, но быстро пришли в себя. От их отряда трое навстречу двинулись. Вскорости встретились.
Первыми заговорили кочевники. Джамбула слушал, и по его напряженному взгляду, повышенному вниманию и прищуренным глазам, Финист понимал, что проводник с трудом разбирает наречие, на котором с ним ведется беседа. Наконец, он кивнул, что-то отрывисто сказал в ответ, и вплотную подъехал к начальнику охраны.
– Они говорят, – объяснил он, – что это их земля, и чужаки должны платить за проезд. Только, мне ничего не известно, чтобы у здешних камней были хозяева. Если бы такие и взялись, Болгаробоец давно бы изловил их и посадил на кол. Эти так называемые «землевладельцы» просто хотят, не утруждаясь особо, содрать денег.
– И что ты думаешь?
– Если мы дадим отпор, они не станут связываться. Поостерегутся, уйдут с дороги.
– Почему ты так решил?
– Они хорошо одеты – то есть, нужды не испытывают; лица круглые, а значит сыты. Рисковать жизнью ради того, что не очень-то и нужно, здешние жители не станут. И лучшим подтверждением этого, является то, что они не напали, а вступили в переговоры.
Финист задумался. Через минуту он произнес:
– Скажи им, что я должен посоветоваться с предводителем. И что мы согласны заплатить им, но не много.
– Они воспримут это, как слабость! Не надо давать им ничего!
– Переведи, как велел, и пусть царь решает, что делать, а что нет.
Бальдр и решил:
– Мы не будем платить им за проезд, но мы готовы заплатить им за сопровождение и охрану. Так и передай.
Такой вариант устроил обе стороны. Договорились за цену весьма умеренную, что кочевники сопроводят караван волхвов до Анкиры – это еще примерно три дня пути. В пути оборонять их от людей лихих будут, а плату по прибытию получат.
– Пошто они нам, – ворчал Джамбула, который теперь вроде как и не нужен стал, – я бы и так довел. А этих, – он махал рукой в сторону чужих конников, – пугануть только стоило – мгновенно бы разбежались.
– Повоевать захотелось, – усмехался Бальтазар, – успеешь. Что-то мне подсказывает – будут еще на пути нашем препятствия, и не откупимся мы от них золотом, и страха не убояться, те, кто чинить их станет. Побереги свой пыл, византиец.
Теперь случайные всадники, едва караван завидя, сразу в сторону с дороги убирались. Благодаря кочевникам он вчетверо числом возрос, и пусть неизвестно было, что они за воины, но сама масса стольких конных людей, любых лихоимцев отпугивала. До Анкиры добрались без каких-либо происшествий.
Перед расставанием, когда все долги и обязательства были погашены, предводитель кочевников отвел Бальтазара в сторону.
– Слышал, – сказал он, – в Кесарию собираетесь?
– Так и есть, – ответил царь.
– Путь правильный избрали, – продолжил византиец, – только после нее собрались вы в Тарс?
– И то правда. А чем вопросы такие вызваны?
– Люди вы праведные, хорошие. Вот и хотел упредить: между Кесариеей и Тарсом завелась банда разбойников – караваны грабит – да, это ладно бы, людей почем зря губит. Ни детей, ни стариков не щадит. Женщин в полон уводит. Про то ваш проводник знать не может, так как и одной луны не прошло, как сами узнали о том. Сначала думали, что вы – это они. Только число малое смущало, про тех слухи ходили, что несколько десятков их, до сотни даже набраться может.
Если на юг путь держите, не жаться бы вам к морю Средиземному, а на Алеппо сразу двинуть коней, а уж оттуда на Антиохию пойти.
Бальдр задумался.
– За предупреждение спасибо тебе. Только опасаюсь, что не избежать нам посещения Тарса – город большой, туда и весть благую донести надобно, и ближе до него, чем до Алеппо – запасы пополним, а уж потом в Багдадский халифат пойдем. Может, вы нас и туда проводите? Мы хорошо заплатим.
Кочевник покачал головой.
– Мертвым деньги не нужны. Мы предел своих возможностей знаем. Я сказал – дальше сами решите.
На том и распрощались.
В Анкире же все прошло, как и везде в городах ранее. Беседа с наместником была тем более приятна и обходительна, что Василий Болгаробоец снабдил волхвов охранной грамотой, в коей приписывалось всем правителям, кому она предъявлена будет, помощь посильную предъявителям оказывать. А хоть бы и невозможное что – тоже сделать обязаны. Ослушание же темницей караться будет.
Пополнили запасы, лошадей перековали, двух сменить пришлось – на каменных дорогах сильно ноги повредили.
Речь поутру дня следующего произнесли перед народом, что наместник скликать велел на городскую площадь. После еще сутки, гостеприимством хозяев пользуясь, отдохнули, и с рассветом в путь двинулись.
– А ведь города предводитель ничего нам про разбойников не поведал, – сказал Бальтазар спутникам своим.
– Так, может, и сам не знал? – Предположил Каспар.
– Может, – царь пожал плечами, – только не будем мы заходить в Кесарию, возьмем направление сразу на Тарс.
– Далеко, царь, – удивился Криве, – а ну как, припасов не хватит?
– Еще одного коня ими нагрузим. Уж больно любезен наместник здешний – грех его добротой не попользоваться. Да и время в пути сэкономим.
Сомнительным решение Бальдра всем казалось, но как бы там ни было, караван держал путь на Тарс, что недалеко от берега моря Средиземного раскинулся.
Вопреки полученному предупреждению и тревожным потому ожиданием, – измененный маршрут ли тому причиной, или что другое – путь на юг проходил спокойно. День, за ним второй, вот подоспел и третьего закат – погода прекрасная: днем не жарко, ночью не холодно. Дождей нет.
– Уж скоро и до моря доберемся, – весело сказала Нанна мужу, – не дорогу осиливаем, прогулку легкую совершаем.
– От того-то и тревожно мне, что все так спокойно, – поежился несмотря на теплый день Бальтазар, – вспомни Поликрата и перстень его.
– Что за Поликрат? – Вскинула брови Мельхиор.
– Жил давно такой царь, – вмешался в разговор Каспар, – который был так щедро осыпан милостями Богов, что тем пугал гостей, которые останавливались на постой в царстве его. И все-то здесь так удачливо складывалось, что урожаи с полей превосходили все ожидания, торговля с сопредельными государствами процветала, доходы в казну сыпались, как из рога изобилия, а самому царю и его приближенным только и оставалось, что веселиться да пиры закатывать.
И многие ему пророчили, что чем дольше длиться такое благоденствие, тем страшнее беда грянет время спустя. И вот, сам убоявшись такой везучести, Поликрат снял с руки перстень с дорогим камнем, и бросил его в море, надеясь, что эта жертва, пусть и малая, хоть как-то оттенит его столь долгую успешность.
– И что? – Нанна была заинтересована рассказом.
– А то, – продолжил жрец, – что к ужину ему подали приготовленную рыбу, вскрыв которую, обнаружил он внутри у нее свой перстень, поутру им в воду кинутый. И тогда все гости, что за столом с ним сидели, прочь кинулись, предвидя беды ужасные, и полагая, что царствованию его вот-вот конец придет. И…
– Внимание! – Громкий голос Финиста оборвал рассказ Криве. – Тревога! Впереди конный отряд, число не меньше пятидесяти сабель.
Он подъехал к волхвам.
– Али вперед выехать? – Спросил, – с Джамбулой, как ранее. Узнать, кто такие, да чего хотят.
Меж тем новый отряд кочевников, встретив на пути караван с хорошо вооруженными людьми, остановился, замешкался, но лишь на минуту. Оценив возможные риски встречи, и видимо, не посчитав их высокими, они пришпорили коней, и двинулись навстречу.
– Сейчас они тебе сами и расскажут, а может, и с нас спросят, – хоть Бальдр говорил это с усмешкой на устах, было заметно, что он весьма встревожен этой новой встречей.
В конном отряде действительно было с полсотни человек. Они неторопливо двигались в сторону маленького каравана волхвов. Пятьсот саженей, двести, сто… Предводитель поднял руку, всадники остановились. Двое подъехали к нему, и троица двинулась вперед.
– Теперь-то пора? – Финист привстал на стременах.
– Да, – кивнул царь, – теперь пора. Пойдешь ты, Джамбула и я.
Начальник охраны хотел возразить, но, наткнувшись на непреклонный взгляд повелителя, промолчал.
– Я с тобой! – Мельхиор направила коня к мужу.
– Нет! Все останутся здесь! И это обсуждать не станем – пустая трата времени. Всем быть готовыми к бою. Сдается, что это именно те, про кого предупреждали меня, советуя не идти в Тарс.
Возразить никто не посмел, даже жена.
Двинулись навстречу делегации от кочевников. Встретились ровно посередине – каждая тройка конников отстояла от основных сил локтей на восемьдесят – девяносто.
– Меня зовут Бальтазар, – представился царь Балтов, ехавший впереди всех, и остановивший коня в нескольких метрах от кочевников, – я предводитель небольшого отряда, держащего путь в прибрежный город Тарс. Знать хочу, с кем говорю я, и зачем заступили нам дорогу столь доблестные воины? Переведи.
Это он Джамбуле.
Вперед выехал до черноты загорелый всадник с копной иссиня-черных растрепанных волос на голове, и прежде, чем проводник успел что-то произнести, сказал сам:
– Не трудись, толмач. Я понимаю поморскую речь. И полагаю, что передо мной волхвы с Балтики, которые весть о рождении Мессии по городам разносят?
– Кто говорит со мной? – Повторил вопрос Бальдр.
– Меня зовут Саид, – представился всадник, – не так давно мои воины появились в этих краях, но теперь не менее известны они, чем любые волхвы, несущие любые вести.
Он сделал ударение на слове «любые», подчеркивая пренебрежение к собеседникам.
– Не тот ли ты убийца стариков и детей, про которого мне действительно слышать приходилось?
Глаза всадника сверкнули, конь под ним шарахнулся, но он похлопал его по шее и успокоил, и утихомирив лошадь, а заодно и свой гнев, вызванный открытыми прямыми словами Бальтазара, сказал:
– Упрек в словах твоих слышу, чужестранец, но мне нет дела до мнения язычников. Я разговариваю с тобой только потому, что не хочу мешать делу вашему – ибо не знаю, как во времени оно отзовется. А потому не трону ни тебя, ни людей твоих, а лишь добро заберу. Сами же ступайте дорогой своей целые. Даже еды и воды на день пути вам оставлю. До вас же самих нам больше дела не будет. Таково мое мнение, решение и воля. Его и остальные мои воины разделяют.
– Однажды один очень мудрый человек оставил свое мнение при себе, – наставительно сказал Бальтазар, – и тем сберег свою жизнь.
При этих словах Финист и Джамбула вплотную приблизились к своему предводителю.
– Да ты никак грозишься, собака! – На этот раз Саид больше не пытался обуздать своего разбойничьего нрава.
– Нет, – ответил Бальдр, – совет даю хороший. Уступишь нам дорогу, внемля ему?
– Что ты называешь дорогой, несчастный? Здесь только камни и пыль. Даже зарывать вас никто не будет, только время и силы тратить – шакалы похоронят.
– Русич называет дорогой то, где хочет проехать. – Ответил гордый царь, обнажая меч; за ним последовали и двое его спутников, – я же обещаю спалить ваши поганые шкуры, на то сил и времени много не надобно, – шакалы сегодня останутся голодными!
И он двинул своего коня вперед. Однако Саид со своими нукерами равный бой не принял. Он рванул поводья в сторону, повернул коня и крупной рысью поскакал к основному отряду, на ходу обнажая кривой ятаган, и маша им в воздухе. Главные силы разбойников тотчас пришпорили своих лошадей, и помчались навстречу предводителю. Через минуту они соединились и уже единым фронтом выступили на малочисленный караван волхвов, который к этому времени уже присоединился к царю.
– Ты можешь уехать, пока не поздно, – сказал Бальтазар проводнику, который не расставался с мечом с тех пор, как несколько дней назад получил его от начальника охраны, – это не твоя битва.
– Все думают, что придет время, и вот тогда… Но время… время только уходит. Я одинок, и делать на этом свете мне особо нечего, – усмехнулся Джамбула, – а когда нечего делать – берутся за великие дела. Кто знает, может, в последствии я буду считать этот день самым главным в своей жизни.
Бальдр промолчал, но кивнул головой.