Теряют люди друг друга

Огромный надувной снеговик истерически махал рукой возле съезда к заправочной станции, умоляя развернуться в противоположную от нее сторону и немедленно ехать отсюда прочь. Ветер сменил направление, поэтому жесты снеговика превратились в антирекламу, а я привык следовать знакам, даже если это знаки препинания.

Метров через пятьсот машина заглохла аккурат возле магазина «СВЕЖЕЕ МЯСО ВСЕ ДЛЯ ДОМА». Название мне понравилось, несмотря на смутное ощущение, что между словами «мясо» и «все» было слишком много свободного места.

Я больше никогда не пеняю на излишек свободного места после того, как на похоронах двоюродного дядюшки прокомментировал избыток пространства вокруг свежей могилы, заметив, что земля простаивает. Жена покойного оказалась особой чувствительной к замечаниям топографического характера и упала в обморок. Я, как человек воспитанный, сделал вид, что не заметил вопиющего нарушения ею правил прямохождения и сохранения равновесия в условиях того, что планета вертится круглая, круглая.

Впрочем, не будем отвлекаться на это милое воспоминание. На самом деле я всерьез рассчитывал в это утро начать поиски сбежавших пациентов моей палаты номер шесть-умножить-на-два именно отсюда. С их стороны это было неупорядоченное свинство не предупредить меня о том, что сегодня звенит январская вьюга и ливни хлещут друг друга. Погода так и шепчет о прогулках вне стен нашей психиатрической больницы. Почему она шепчет, когда надо кричать? Ах да, крикет сейчас под запретом.

Да как они могли не взять меня с собой? Конечно, заметив их исчезновение, я подпилил лестничные перила и выбрался наружу. Стоило, наверное, пилить еще и оконные решетки, но мне было некогда даже поискать в дорогу что-то потеплее халата постовой медсестры. Хорошо, что медперсонал нашей клиники уже перешел на зимнюю форму одежды, поэтому каракулевая подкладка халата не давала замерзнуть моей спине, а по воротнику и манжетам спецодежды струились соболя, согревающие руки.

Левая дверь магазина была свежее по определению на вывеске, и я зашел в нее. Очередь из четырех человек была четной не к добру. Я забыл лица, данные паспортов и национальности тех, кого искал, поэтому решил действовать методом индукции. Четыре хищника ничем не выдали свою психическую уникальность с маниакально-депрессивным уклоном. Однако, в торговом зале на мгновение наступила полная тишина. «Чуют кошки, где Макар телят не гонял!» — торжествующе подумал я.

Продавщица в фирменной упаковке томатного сока «Добрый» мило улыбнулась мне из-за прилавка.
— В очередь, сукины дети, в очередь! — проворковала она грудо-поясничным голосом.
Я послушно стал в очередь. Что-что, а к дисциплине нас приучили еще в Артеке, где я работал в две смены, пока профсоюз не запретил. Снова растекся мыслью по ясеню, у которого спросил: «Кто крайний по хатам?»

Заняв выжидательную позицию за женщиной в маске бабушки Красной шапочки, я прислушался к разговору. Покупатель в черном пальто с кровавым подбоем спрашивал свино-говяжий шарф. «Это он!» — метнулась мысль. «Психически нормативный человек не будет сочетать красное с пакетом-майкой!» Но любитель шарфов тут же развеял мои подозрения, проявив здравомыслие, отказался от пакета и попросил завернуть покупку в линолеум из соседнего отдела.

Следующей под наблюдение попала молодая девушка со старым утюгом на поводке. Кто же ходит с утюгом наголо в такой мороз? Однако, я вовремя вспомнил, что в мужской палате девушек в будни быть не могло. Они добавлялись только в субботу и исчезали каждое воскресное утро. А сегодня чистый четверг — банный день. Нет, она точно не наша. Таким образом, по гендерному призраку я решительно отсеял утюговладелицу и женщину в маске впереди меня.

Оставался только милый старичок с зонтом веселенькой расцветки — в божью коровку. Почему он с зонтом в Крещенский Сочельник? В голове возникла пока неясная догадка: ливни хлещут упруго! Кто из посторонних знал, что в палате обсуждали тему январских ливней? И лицо у него смутно знакомое. Верующий, раз с таким зонтиком ходит. Это точно он — подоконный пациент, круглосуточно читающий Псалтырь на мотив «Подмосковных вечеров».

Я рванулся к нему и крепко схватил его за руки:
— Вот вы где! Думали, что можно спрятаться здесь среди апперкотов и кореек? А еще убеждали меня в своей симпатии, лицемерный вы человечишко, хоть и псих!
Старичок тоненько, но очень музыкально заверещал. В это время хлопнула входная дверь.
— Борис Петрович! Он не псих, мы всех уже поймали и поместили обратно в отделение. Отпустите товарища из облздрава! Это же Николай Сидорович из отдела укомплектования психиатрических лечебниц пациентами по квотам!
Я обернулся на голос своего заместителя Здравомыслова. Все-таки не обойтись главному врачу без толкового зама, даже если этот ценный кадр мечтает стать чернокожей женщиной и уехать в Голливуд.
— Спасибо, дорогая! Black lives matter!
Здравомыслов просиял, взял меня под руку, и мы вышли в звенящую снежную даль.