Глава 6 Под стражей теней

Глава 6: Под стражей теней

Без советника во дворце словно стало светлее. Воздух, обычно пропитанный тяжёлой, гнетущей тишиной, теперь звенел оживлёнными разговорами слуг, смехом стражников и мелодичным перезвоном посуды на кухне. Диана не сразу заметила перемены — слишком глубоко укоренилась привычка к той мрачной атмосфере, что сопровождала присутствие Совикуса. Но спустя день-два она осознала: отец будто сбросил невидимую ношу, что годами давила на его широкие плечи. Его голос, ранее резкий и отрывистый, стал мягче, улыбка — редкий гость на суровом лице — начала появляться чаще, а в глазах, цвета морской бездны, зажёгся тот тёплый огонь, который она помнила с детства, когда он ещё рассказывал ей сказки перед сном.

Первые дни после отъезда Совикуса Всеволод посвятил дочери. Они завтракали вместе в просторной трапезной, где солнечные лучи проникали сквозь высокие окна, отражаясь в хрустальных бокалах и серебряных подносах с фруктами. Король расспрашивал её о том, что она читала в библиотеке, делился новостями из дальних уголков Альгарда, а иногда даже шутил — редкость, от которой у Дианы теплело на сердце. После трапезы они отправлялись на прогулки по Вальдхейму, минуя узкие улочки, где ремесленники стучали молотками, а женщины вывешивали бельё на верёвках, натянутых между домами. Эти дни напоминали ей о далёком прошлом, когда мать, королева Эльза, ещё была жива, а отец был не только королём, но и человеком — открытым, живым, способным смеяться до слёз над её детскими выходками.

В один из таких дней, когда солнце стояло в зените, заливая город золотистым светом, они вышли на центральную площадь. Здесь развернулась ярмарка — яркое, шумное действо, от которого рябило в глазах. Повсюду царило оживление: торговцы зазывали покупателей громкими голосами, предлагая ткани, глиняную посуду и корзины с сушёными травами; музыканты, сидя на перевёрнутых бочках, играли на лютнях и дудках весёлые мелодии, от которых ноги сами пускались в пляс; дети сновали между палатками, смеясь и крича, их волосы развевались на ветру, а руки были перепачканы липким мёдом от сладостей.

— Помнишь, как ты в детстве любила эти гуляния? — спросил Всеволод, слегка улыбнувшись. Он остановился у края площади, наблюдая, как Диана с любопытством разглядывает пёстрые палатки, украшенные лентами и цветами.

— Конечно, помню, отец, — рассмеялась она, её голос зазвенел, как колокольчик, перекрывая шум толпы. — Я бегала между лавками, тащила тебя за руку и мечтала, чтобы ты купил мне всё сразу.

— И ты всегда выбирала что-то странное, — покачал он головой, в его тоне мелькнула нежная насмешка. — То деревянную лошадку с одним глазом, то старый амулет, который торговец выдавал за артефакт великого мага, обещающий удачу.

— Но ведь ты всё равно покупал! — Диана шутливо ткнула его локтем в бок, и король неожиданно рассмеялся — глубоким, тёплым смехом, который давно не звучал в этих стенах.

— Как я мог отказать своей маленькой принцессе? — ответил он, глядя на неё с такой любовью, что её сердце сжалось от нахлынувших воспоминаний.

Они остановились у ряда лавок, где воздух был пропитан ароматами специй, свежих медовых лепёшек и жареного мяса, шипящего на углях. Торговцы, заметив королевскую пару, начали раскланиваться, их голоса сливались в гул приветствий. За Всеволодом и Дианой незаметно следовали трое стражников, одетых в скромные серые доспехи без гербов, чтобы не привлекать лишнего внимания. Их лица оставались бесстрастными, но осанка выдавала выучку, а руки лежали на рукоятях мечей, готовые к любому движению в толпе.

Горожане постепенно начали замечать присутствие короля и принцессы. Некоторые опускали головы в знак почтения, другие, осмелев, подходили ближе, чтобы поприветствовать своего правителя или просто взглянуть на него. Пекарь, толстый мужчина с красными щеками, выскочил из-за прилавка, держа в руках горячую медовую лепёшку, только что снятую с противня.

— Ваше Величество! — воскликнул он, кланяясь так низко, что чуть не уронил угощение. — Какая честь видеть вас здесь! Позвольте подарить вам это — лучшее, что я испёк сегодня!

Всеволод принял лепёшку с благодарной улыбкой, отломил кусочек и попробовал, чем вызвал восторженный шепоток в толпе. Диана, стоя рядом, не могла сдержать улыбки — отец редко позволял себе такие простые жесты, но сегодня он казался частью этого мира, а не недосягаемой фигурой на троне.

Внимание привлекала и сама принцесса. Женщины, собравшись в кружок, обсуждали с ней украшения, расхваливая её вкус, мужчины улыбались, снимая шляпы, а дети смотрели на неё широко раскрытыми глазами, словно на героиню из сказки. Молодая девушка, с тонкими руками и светлыми косами, робко подошла к Диане, держа в руках платок, сотканный из мягкой шерсти.

— Принцесса Диана, — сказала она, её голос дрожал от волнения, — позвольте мне подарить вам это. Он сделан из лучшей шерсти нашего края, согреет вас в холода.

Диана приняла подарок, коснувшись ткани пальцами — она была мягкой, тёплой, с едва уловимым запахом луговых трав. Она поблагодарила девушку, и та, покраснев от счастья, отступила в толпу.

Но не все встречали их с радостью. В стороне, у деревянной телеги, несколько мужчин наблюдали за королевской парой с напряжёнными лицами. Их взгляды выражали смесь тревоги и недоверия, пальцы нервно теребили края одежды. Один из них, с длинной бородой и шрамом на виске, что-то шепнул своему товарищу, и тот кивнул, бросив быстрый взгляд на стражников. Охранники это заметили — их плечи напряглись, руки чуть сильнее сжали оружие, хотя лица оставались непроницаемыми.

— Вы только посмотрите, кто у нас здесь! — раздался громкий, знакомый голос, перекрывая шум ярмарки. Из толпы вышел седовласый торговец в ярком кафтане, расшитом золотыми нитями. Его борода была аккуратно подстрижена, а хитрые зелёные глаза блестели, как у старого лиса. — Принцесса Диана и сам король! Благодарю светлых богов за такую встречу!

— Сальвио! — воскликнула Диана, узнав его сразу. Этот торговец бывал на ярмарках сколько она себя помнила, привозя редкие товары из дальних земель — от резных шкатулок до загадочных амулетов.

Сальвио поклонился с театральной грацией, затем выпрямился и хитро улыбнулся.

— Как же вы выросли, принцесса, — сказал он, прищурившись. — Помню, как вы в последний раз купили у меня куклу с кривым швом, а теперь передо мной стоит настоящая красавица, достойная легенд.

Король с нежностью посмотрел на дочь, но в его глазах мелькнула тень грусти. Диана заметила это и тихо спросила:

— Ты вспоминаешь мать, да?

Всеволод кивнул, его голос стал ниже, почти шёпотом:

— Ты очень похожа на неё. Особенно, когда улыбаешься так, как сейчас.

Диана сжала его руку, чувствуя тепло его ладони сквозь перчатку.

— Я бы хотела, чтобы она была здесь, с нами, — призналась она.

— Она здесь, — Всеволод коснулся своей груди, там, где билось сердце. — Она всегда рядом, Диана.

После прогулки они вернулись во дворец, усталые, но согретые теплом этого дня. Вечером Диана вышла в сад, где воздух был прохладным и пах снегом, хотя зима ещё не вступила в свои права. В руках она держала маленькое зеркало — подарок от Сальвио, круглое, с резной деревянной рамой, покрытой узорами из листьев и птиц. Она поднесла его к лицу, глядя в своё отражение: бледная кожа, огромные голубые глаза, чёрные волосы, выбившиеся из косы. Ей показалось, что в глубине зеркала мелькнула тень — нечёткая, словно дым, но она исчезла, едва Диана моргнула.

— Истина… — прошептала она, вспомнив слова Сальвио, когда он вручал ей подарок: «Оно покажет тебе истину, если ты осмелишься заглянуть глубже».

Но её тревожила другая мысль, куда более тяжёлая.

— Где Теодор?

Мальчик, её верный паж, которого она отправила следить за Совикусом, исчез. Он должен был вернуться через день-два, принести вести, но его не было ни среди слуг, ни во дворе, ни в казармах. Диана расспросила стражников, обошла конюшни, даже заглянула в людскую, где слуги ужинали после работы.

— Никто не видел его? — спросила она у капитана стражи, высокого мужчины с седыми висками.

— Нет, принцесса, — ответил он, качая головой. — Он ушёл несколько дней назад и не вернулся. Мы можем отправить людей на поиски, если прикажете.

Диана сжала кулаки, ногти впились в ладони.

— Глупый мальчишка… — прошептала она, глядя в окно своей спальни, за которым темнело небо. — Куда ты пропал?

В ту ночь ей приснился страшный сон. Она стояла в тёмном лесу, где деревья, голые и чёрные, тянули к небу изломанные ветви. Вокруг дрожали тени, ветер гнал серый туман, холодный и липкий, как дыхание смерти. Вдалеке мелькала тонкая фигурка — Теодор, его растрёпанные каштановые волосы были видны даже в полумраке.

— Эй! — крикнула она, но голос прозвучал приглушённо, будто её окружала вода, а не воздух.

Мальчик не обернулся. Он шёл вперёд, шаг за шагом, всё дальше в глубину леса.

— Подожди! — Диана бросилась за ним, но чем быстрее она бежала, тем дальше он становился. Земля под ногами превратилась в вязкую грязь, цепляющуюся за подол платья, а ветви деревьев тянулись к ней, царапая кожу.

А потом он просто исчез — растворился в тумане, как призрак. Диана резко проснулась, её грудь тяжело вздымалась, волосы прилипли ко лбу от пота. В комнате было темно, лишь лунный свет пробивался сквозь ставни, бросая на пол бледные полосы.

На следующий день во дворец пришла весть: Совикус возвращается.

— Пойду встречу его, — сказал король, поднимаясь с кресла в своих покоях. Диана заметила, как тень легла на его лицо, словно невидимая рука стёрла тепло, что он излучал последние дни.

Она осталась в саду, сжимая зеркало в руках.

— Что ты скрываешь, Совикус? — прошептала она, глядя в своё отражение. Зеркало казалось тёмным, глубже, чем должно быть, словно за стеклом клубилась ночь.

Совикус вернулся на закате. Он не вошёл через главные ворота, как ожидали стражники, а словно материализовался из сумерек, его чёрный плащ не шелестел на ветру, а тени под ногами извивались, как живые змеи. Диана наблюдала из окна своей спальни, как он пересёк двор. Когда его фигура появилась в саду, розы, обычно яркие и гордые, свернули бутоны, будто прячась от его взгляда. Птицы, ещё недавно щебетавшие на ветках, внезапно замолкли, сорвались с мест и исчезли в вечернем небе, оставив голые ветви дрожать на ветру.

Конюшни, что находились недалеко от главного зала, наполнились тревожным ржанием. Лошади били копытами о деревянные перегородки, их глаза лихорадочно блестели в сумерках. Одна из кобыл в дальнем стойле встала на дыбы, хрипло заржав, и едва не опрокинула кормушку, разбросав сено по полу. Слуги, выбежавшие успокоить животных, замерли, увидев фигуру советника в отдалении.

Во дворце домашние кошки — обычно ленивые, дремлющие на подоконниках, — распушили хвосты, выгнули спины и с приглушённым шипением скрылись в тёмных углах. Чёрная кошка с янтарными глазами, любимица кухарки, замерла у лестницы, ведущей к королевским покоям. Её шерсть встала дыбом, зрачки расширились до предела, а затем она стремительно убежала, будто спасаясь от невидимого хищника. Даже псы, что сторожили внутренний двор, прижали уши и поджали хвосты. Огромный кобель с серой шерстью зарычал, обнажив клыки, но затем опустил голову, заскулил и попятился в свою будку, дрожа всем телом.

Возвращение советника наполнило не только людей, но и саму природу необъяснимым ужасом. Будто с ним во дворец вернулась не просто тьма, а нечто древнее, что чувствовали даже те, кто не мог произнести ни слова.

Атмосфера во дворце начала меняться стремительно. Слуги, ещё недавно болтавшие у очагов, теперь молчали, торопливо опуская головы, завидев фигуру Совикуса в коридорах. Стражники стояли прямее, их броня звенела от напряжения, а пальцы крепче сжимали рукояти мечей. Даже свечи, что ярко горели в канделябрах, теперь едва мерцали, их пламя дрожало, словно боялось светить слишком сильно.

Диана замечала эти перемены. Казалось, тьма сгустилась в коридорах, стала плотнее, тяжелее. В покоях, где раньше было тепло и уютно, теперь стоял гнетущий холод, пробирающий до костей. Окна отражали не только лица людей, но и что-то ещё — неясные силуэты, которые исчезали, стоило приглядеться внимательнее.

Король встретил советника в главном зале. Всеволод восседал на троне, его взгляд был тяжёлым, словно он ощущал, как с возвращением Совикуса на плечи вновь легла старая ноша. Пурпурный плащ струился по каменным ступеням, а пальцы сжимали подлокотники так, что побелели костяшки.

— Мой король, — склонил голову Совикус, его голос был мягким, почти вкрадчивым, но в нём звучало что-то змеиное, скользкое, от чего по спине бежали мурашки.

Всеволод молчал, изучая его. Диана, стоя в тени колонны, заметила, как отец напрягся. Ей показалось, что он видит перед собой не только слугу, но нечто большее — угрозу, от которой не так легко избавиться. Но затем король выдохнул, выпрямился, и его черты снова стали суровыми, голос — твёрдым, как сталь:

— Надеюсь, твоя поездка была полезной.

Совикус улыбнулся — тонкой, холодной улыбкой, от которой воздух в зале стал ещё тяжелее.

— Бесценной, ваше величество, — ответил он, и в его глазах мелькнуло что-то тёмное, непроницаемое.

Диана видела, как в глазах отца вновь появилась та усталость, что исчезла с отъездом советника. Словно бремя, которое он сбросил, вернулось, обретя новую силу.

Позже, в коридоре, Совикус нашёл её. Она не слышала его шагов — он появился внезапно, словно тень, что отделилась от стены.

— Принцесса, — его голос прозвучал за её спиной, слишком близко. Диана вздрогнула и резко обернулась. Совикус стоял в шаге от неё, его тёмные глаза смотрели прямо в душу. В вытянутой руке он держал деревянный амулет — тот самый, что она дала Теодору перед его уходом. Его поверхность была покрыта тонкими трещинами, а по краям запеклась тёмная, почти чёрная жидкость, похожая на смолу.

Сердце Дианы сжалось. Холод, пробежавший по спине, превратился в ледяные иглы, вонзившиеся в кожу.

— Где он? — её голос дрогнул, выдав страх, который она пыталась скрыть.

Советник склонил голову набок, его губы растянулись в лёгкой, почти насмешливой улыбке.

— Он сделал выбор, — мягко, почти ласково произнёс он. — Как и вы, принцесса.

В этот момент свет в коридоре угас. Пламя свечей вытянулось в тонкие, колеблющиеся нити, а тени на стенах начали извиваться, будто обрели собственную волю. Диана сделала шаг назад. Амулет в руке Совикуса выглядел странно — живым. Ей показалось, что в его трещинах проскользнул алый свет, как тлеющие угли в глубине костра.

— Ты… — слова застряли в горле, отказываясь складываться в связную мысль.

Совикус шагнул ближе, поднося амулет к её глазам.

— Истина — это зеркало, — прошептал он, и его голос стал ниже, глубже, словно эхо из бездны. — Но сможешь ли ты вынести то, что увидишь?

Диана почувствовала, как что-то холодное скользнуло по её запястью, будто невидимые пальцы сжали кожу. Воздух сгустился, дыхание стало тяжёлым, грудь стянуло невидимыми путами. Она вырвала взгляд из этой черноты и бросилась прочь, чувствуя на себе его насмешливый, ледяной взгляд, что провожал её до самого поворота.

В ту ночь ей опять приснился лес. Туман клубился вокруг чёрных деревьев, чьи ветви тянулись к ней, как когти. Холм возвышался вдалеке, окутанный дымкой, а перед ним шёл Теодор, его худые плечи сутулились под плащом. Она бежала за ним, кричала, но земля уходила из-под ног, а ветви цеплялись за платье, царапая кожу до крови.

— Стой! — крикнула она, но мальчик рассыпался в прах, как угасающий мираж. Из темноты выступила фигура в плаще, её глаза горели багровым светом.

Диана проснулась с криком, сжимая в руке зеркало Сальвио. Грудь вздымалась, сердце колотилось так, будто хотело вырваться наружу. В комнате было тихо, но тишина эта давила, словно нечто невидимое сидело в углу, затаив дыхание. Лунный свет, пробиваясь сквозь узкие витражные окна, бросал на стены длинные узорчатые тени. Они казались живыми, шевелящимися в такт её дыханию.

Диана села на кровати, вглядываясь в полумрак. Что-то было не так. На полу, у порога, лежала её тень. Но она не повторяла её движений. Диана резко встала — тень осталась неподвижной. Сердце гулко забилось в груди. Она медленно подняла руку, но чёрный силуэт не шелохнулся. Сделала шаг назад — тень не последовала.

В этот момент за дверью раздался едва слышный шорох. Диана затаила дыхание. Тонкий, протяжный звук — словно ногти царапали камень — пронзил тишину. Затем послышался лёгкий стук, будто кто-то медленно, с ленивым любопытством, постучал в дверь. Тень у порога дёрнулась, и Диана ахнула, отступив к стене. Темнота в комнате сгустилась, стены словно придвинулись ближе.

Царапанье стало настойчивее, ближе, звук резал слух, как нож по стеклу. А затем всё стихло — долгая, мучительная тишина повисла в воздухе. Диана осмелилась сделать шаг к двери, сердце стучало в висках. Ей показалось, что это был просто сон, что всё это плод её усталого воображения. Но когда она опустила взгляд, тень снова двигалась — с опозданием, будто кто-то другой пытался повторить её жесты. В этом повторении было нечто жуткое, неестественное.

Диана выскочила из комнаты, босые ноги шлёпали по холодному каменному полу. Коридор был тёмным и казался бесконечным, воздух был густым, пропитанным чем-то гнетущим, словно сам замок дышал вместе с ней. На этаже не было ни одного стражника, слуги спали или исчезли в своих комнатах. Она обернулась — по коридору клубилась тьма, извиваясь, как живой зверь, и оттуда доносился шёпот:

— Ты не убежишь…

Диана сделала шаг назад, но за спиной раздался спокойный голос:

— Принцесса?

Она резко обернулась и встретилась взглядом с отцом Андреем. Священник стоял в конце коридора, в руках он держал символ Люминора — маленький деревянный диск с вырезанным солнцем. На его лице не было тревоги, лишь лёгкое недоумение.

Диана обернулась снова… и застыла. Коридор был пуст. Факелы на стенах горели ровно, их свет отражался на полированном камне. Никакой тьмы, никаких шёпотов. Всё выглядело так, будто ничего не происходило.

— Что вы здесь делаете? — её голос предательски дрожал.

Отец Андрей прищурился, но в его тоне была только мягкая забота:

— Я мог бы задать тот же вопрос. Почему вы одна бродите по замку в столь поздний час?

Диана хотела рассказать правду — про тень, шёпот, страх, что сжимал её сердце, — но слова застряли в горле. Всё, что она видела, исчезло, как страшный сон. Она снова посмотрела в сторону своей комнаты. Тишина. Никаких следов.

— Мне… показалось, — прошептала она, чувствуя, как холодок на коже медленно отступает.

Отец Андрей посмотрел на неё долго и внимательно, затем кивнул:

— Бывает. Но, думаю, вам лучше вернуться в свои покои.

Диана кивнула, дрожь в руках постепенно утихала. Они двинулись по коридору, шаги священника были размеренными, успокаивающими. Но в углу, за их спинами, тень с алыми глазами стояла неподвижно, её контуры растворялись в полумраке, а шёпот, едва слышный, звал её имя…