Глава 9. Совет богов

 Глава 9. Совет богов

В глубине Запретных Земель, где небо вечно затянуто чёрными тучами, а земля пропитана пеплом и тлением, возвышался древний храм тёмных богов. Его стены, сложенные из чёрного камня, казались нерушимыми, словно высеченными из самой ночи. Они были покрыты фресками, выцветшими от времени, но всё ещё хранящими память о великих битвах: Арт, бог смерти, сражался с Люминором, его меч Ловец Душ сиял зловещим светом; Моргас поднимал армию хаоса, его тени вились, как живые змеи; Некрос разрывал землю, из которой поднимались скелеты; Тенебрис окутывала мир мраком, а Заркун отравлял сердца завистью. Воздух в храме был густым, пропитанным шёпотами — словно души, погибшие в тех битвах, всё ещё бродили здесь, не находя покоя. Их голоса, тонкие и призрачные, сливались в невнятный хор, от которого по коже бежали мурашки. Это было место силы, место, где встречались боги тьмы, где решались судьбы миров, и в этот день рождался план, способный погрузить всё живое во тьму и хаос.

Моргас, бог хаоса, стоял у входа в храм, его фигура возвышалась над выжженной равниной. Его облик постоянно менялся, как отражение в разбитом зеркале: то он был высоким воином в доспехах из тёмного металла, от которых исходил запах крови и огня; то стариком с длинной седой бородой и глазами, полными древней, коварной мудрости; то демоном с крыльями из голубого пламени, чьи когти оставляли следы на камне. Его присутствие заставляло воздух дрожать, а тени вокруг него извивались, словно живые существа, тянущиеся к своему господину. Ветер, гулявший по Запретным Землям, стихал у его ног, не смея коснуться его, а земля под ним трескалась, будто не выдерживая веса его силы.

Он сделал шаг вперёд, и тяжёлые двери храма, украшенные черепами и рунами, с грохотом распахнулись перед ним, словно подчиняясь невидимой воле. Внутри царила тьма, густая и осязаемая, нарушаемая лишь слабым свечением багровых рун, вырезанных на стенах. Их свет дрожал, отбрасывая длинные тени, которые казались живыми, шевелящимися в такт дыханию храма. В центре зала стоял круглый стол, высеченный из чёрного мрамора, его поверхность была испещрена трещинами, как будто он впитал в себя боль тысячелетий. Вокруг стола уже собрались фигуры, скрытые в тенях, их силуэты проступали смутно, но их присутствие наполняло воздух угрозой.

— Моргас, — раздался низкий, зловещий голос, хриплый и полный скрытой силы. Это был Некрос, бог разложения. Его тело, закутанное в гниющие бинты, источало смрад, а из-под них сочилась чёрная слизь, оставляя на полу тёмные пятна. Его лицо было скрыто под капюшоном, но глаза, похожие на тлеющие угли в глубине черепа, смотрели на Моргаса с холодным, почти насмешливым интересом. — Ты позвал нас. Говори.

— Да, — прошипел Заркун, бог зависти, его голос был резким, как удар хлыста. Его фигура была тонкой и извилистой, как змея, готовая ужалить, а кожа, чёрная и блестящая, отливала ядовитым блеском. Его глаза сверкали, как раскалённые лезвия, а длинные, костлявые пальцы нервно перебирали край плаща, сотканного из теней. — Мы не любим, когда нас отвлекают от наших дел. Ты уже однажды подводил нас, Моргас. Помнишь, как ты бросил Арта в его последней битве? Ты обещал поддержку, но предпочёл наблюдать со стороны, пока он падал.

Моргас холодно улыбнулся, его облик на миг замер в облике воина, и багровый свет вспыхнул в его глазах, как далёкая буря.

— Арт был слишком самоуверен, — ответил он, голос звучал низко, с ноткой презрения. — Он думал, что сможет победить в одиночку, что его сила выше света Люминора. Я лишь дал ему урок смирения.

— Смирение? — засмеялся Некрос, его смех напоминал скрип ржавых петель и хруст ломающихся костей. — Ты предал его, Моргас. Оставил его одного против светлых богов, и теперь он заперт в Ловце Душ. А мы должны верить, что ты не предашь нас?

Тенебрис, богиня тьмы, молчала, сидя в самом тёмном углу зала. Её фигура растворялась в тенях, словно была частью самой ночи, и только слабое движение капюшона выдавало её присутствие. Она была воплощением тьмы — не просто разрушительной, но глубокой, сложной, как безлунное небо. Её молчание было красноречивее любых слов, оно давило на всех, заставляя чувствовать её силу даже без единого жеста. Когда она наконец подняла голову, капюшон слегка сдвинулся, и в свете рун на мгновение мелькнуло её лицо.

Тенебрис была пугающе красива. Её черты казались высеченными из мрамора: высокие скулы, тонкий нос, губы, окрашенные в глубокий багровый оттенок, словно кровью. Кожа её была бледной, почти прозрачной, сквозь неё проступали тонкие вены, как серебряные нити. Глаза — бездонные, как ночное небо, усыпанное звёздами, — смотрели с холодной ясностью, проникая в самую суть. Но в её красоте таилась опасность, как в цветке, что манит ароматом, но скрывает яд. Её сущность была сложной: она несла не только страх и хаос, но и покой, тайну, неизбежность. Когда она заговорила, её голос был мягким, как шёпот ветра в ночи, но в нём чувствовалась сила, способная сокрушить горы.

— Ты говоришь о союзе, — прошептала она, слова медленно растекались по залу, словно тень. — Но союз требует жертв. Что ты готов отдать ради этого, Моргас?

Моргас подошёл к столу и положил на него руку. Вокруг его пальцев закружились тени, сгущаясь и образуя карту мира — призрачную, мерцающую, сотканную из мрака. На ней проступали земли Альгарда, золотые пятна, где власть светлых богов была сильна, и тёмные провалы, где их защита ослабла.

— Братья и сестра, — начал он, голос звучал как гул далёкой грозы, нарастающий и глубокий. — Мы долго терпели их правление. Светлые боги — Люминор, Аэлис, Валериус — считают, что их время вечно, что их порядок непоколебим. Они смотрят на нас сверху вниз, уверенные в своей победе. Но они ошибаются. Их время подходит к концу.

Некрос хрипло засмеялся, слизь с его бинтов капнула на стол, оставив едкий след.

— Ты говоришь так, будто у тебя есть план, — прошипел он, склонив голову. — Но мы уже слышали это раньше. И чем это закончилось? Арт повержен, его душа заточена, а мы вынуждены скрываться в тенях, питаясь объедками их мира.

— Арт был силён, — вмешалась Тенебрис, её голос был тихим, но каждое слово звучало как приговор, высеченный в камне. — Но он действовал в одиночку. Он не понимал, что только вместе мы можем победить. Его гордыня стала его падением.

— Именно поэтому я собрал вас здесь, — сказал Моргас, его глаза вспыхнули багровым светом, отражая пламя его амбиций. — Арт ошибался, но его сила была неоспорима. Мы можем вернуть его. Мы можем освободить его душу из Ловца Душ и использовать его мощь, чтобы уничтожить светлых богов раз и навсегда.

Заркун прищурился, его пальцы сжались в кулак, ногти впились в ладонь, оставляя тонкие царапины.

— Ловец Душ запечатан в храме, охраняемом титанами и светом Люминора, — прошипел он. — Даже мы не сможем просто так проникнуть туда незамеченными. Ты предлагаешь самоубийство.

— Именно поэтому нам нужен план, — ответил Моргас, его голос стал твёрже, как сталь. — И я его разработал. Ловец Душ — это не просто оружие. Это подарок Эона Арту, первому из сотворённых им богов, сильнейшему из всех нас. Изначально Арт был создан чистым и светлым, он помогал Эону творить вселенную — звёзды, земли, жизнь. Но когда Эон исчез, оставив мир в руках своих детей, Арт разочаровался. Он увидел слабость света, его хрупкость, его ложь. Он решил уничтожить всё, что было дорого Эону — светлых богов, людей, порядок. Его сила была так велика, что даже объединившись, Люминор и его братья не смогли его уничтожить. Они лишь заточили его в мече, связав его душу с Ловцом Душ.

Моргас сделал паузу, позволяя словам осесть в сознании богов, его взгляд скользил по их лицам, изучая реакции.

— Но Ловец Душ — это не просто тюрьма, — продолжил он. — Это ключ. Ключ, который может освободить Арта, но только если его использует тот, кто обладает чистотой души и силой воли. Тот, кто сможет противостоять тьме, но при этом будет готов принять её.

— И кто же это? — спросил Некрос, его голос был полон скептиса, а пальцы постукивали по столу, оставляя влажные следы.

— Принцесса Диана, — ответил Моргас, его голос стал ниже, почти шёпотом, но в нём чувствовалась уверенность. — Она — ключ. Её душа чиста, но в ней есть скрытая сила, которую она сама не осознаёт. Она должна по своей воле освободить Арта. Только тогда его сила будет полностью восстановлена.

Тенебрис наклонила голову, её глаза сверкнули в темноте, как звёзды в безлунную ночь.

— И как ты собираешься заставить её сделать это? — спросила она, её тон был мягким, но опасным. — Она не станет служить тьме.

— Ей не нужно служить тьме, — ответил Моргас, его губы дрогнули в лёгкой улыбке. — Ей нужно лишь поверить, что это единственный способ спасти мир. Совикус уже работает над этим. Он внушает ей сомнения, страх, неуверенность. Он заставит её поверить, что только Арт может остановить хаос, который грядёт.

Моргас поднял руку, и перед богами возникло видение: Диана бежала по тёмным коридорам замка, её чёрные волосы развевались, глаза были полны страха. Тени гнались за ней, их когти цеплялись за подол её платья. Внезапно перед ней появился Арт — высокий, величественный, в доспехах из ночи, но не как бог смерти, а как герой. Он поднял руку, и тени исчезли, растворяясь в воздухе. Диана остановилась, её дыхание сбилось, а в глазах мелькнула надежда.

Заркун засмеялся, его смех был сухим, как шелест осенних листьев.

— Ты играешь с огнём, Моргас, — сказал он, скрестив руки. — Если она поймёт, что её используют, всё пойдёт прахом.

Некрос задумался, его гниющие пальцы замерли на столе, оставив лужицу слизи.

— А что, если светлые боги узнают о наших планах? — спросил он. — Люминор не дремлет. Его свет проникает даже сюда.

— Люминор слишком уверен в своей победе, — ответил Моргас, его голос стал резче. — Он считает, что мы разобщены, что мы не способны объединиться. Но он ошибается. Мы сильнее, чем он думает. Когда Диана освободит Арта, он станет нашей главной силой. Его мощь, объединённая с нашей, уничтожит светлых богов.

Тенебрис подняла голову, её глаза встретились с взглядом Моргаса, и в зале стало холоднее, как будто сама тьма сгустилась вокруг неё.

— Ты говоришь о союзе, — прошептала она, её голос был мягким, но в нём чувствовалась угроза. — Но союз требует жертв. Что ты готов отдать ради этого?

Моргас улыбнулся, и его улыбка была ледяной, полной скрытого обещания.

— Всё, что потребуется, — ответил он. — Моя сила, мои ресурсы, моя сущность. Я готов стать орудием хаоса, если это приведёт нас к победе.

Заркун засмеялся снова, его смех напоминал шелест змеиной кожи, скользкой и ядовитой.

— Ты всегда был амбициозен, Моргас, — сказал он, склонив голову. — Но что, если мы не хотим следовать за тобой? Что, если мы предпочитаем оставаться в тени, питаясь крохами их мира?

Моргас шагнул вперёд, тени вокруг него сгустились, образуя подобие крыльев, чьи края дрожали от сдерживаемой мощи.

— Тогда вы останетесь в тени навсегда, — ответил он, голос стал глубже, как раскат грома. — Но если вы присоединитесь ко мне, мы сможем свергнуть светлых богов и установить новый порядок. Порядок, где хаос и тьма будут править безраздельно.

Некрос задумался, его глаза сверкали, как угли в ночи.

— Ты говоришь красиво, Моргас, — произнёс он медленно. — Но слова — это одно, а действия — другое. Докажи, что ты достоин вести нас.

Моргас кивнул, его взгляд стал твёрже.

— Скоро вы увидите, — сказал он. — Совикус уже начал действовать. Моя сила проникает в мир смертных через его руки, через его слова. Хаотики забирают души людей, подготавливая почву для нашего триумфа. Моргенхейм — лишь начало.

Тенебрис встала, её фигура растворилась в тенях, а затем появилась рядом с Моргасом, её присутствие было как холодный ветер, пробирающий до костей.

— Я присоединюсь к тебе, — прошептала она, её голос был мягким, но в нём чувствовалась сталь. — Но помни: если ты предашь нас, я уничтожу тебя. Моя тьма поглотит даже твой хаос.

Моргас улыбнулся, его глаза блеснули.

— Я не предам, — ответил он. — Мы идём к одной цели.

Некрос и Заркун переглянулись, их взгляды были полны сомнений, но затем они медленно кивнули.

— Хорошо, — сказал Некрос, его голос был хриплым, как скрип могильной земли. — Мы с тобой. Но если мы освободим Арта, вместе с ним будет свободна и душа Алекса.

Глаза Моргаса вспыхнули синим огнём, его голос загремел, как раскат грома в пустоте.

— Душа Алекса тысячи лет была заперта с Артом, — произнёс он. — Она будет слаба, истощена, лишена былой силы. После освобождения я лично уничтожу её. Она не станет помехой.

Моргас протянул руку, и тени вокруг сгустились, образуя карту мира. На ней ярко выделялся храм, где был заточён Ловец Душ, окружённый сиянием света Люминора.

— Скоро, — прошептал он, его голос был полон предвкушения. — Скоро мы освободим Арта, и тогда ничто не остановит нас.

Тени в зале зашевелились, закружились вихрем, и боги тьмы исчезли, оставив Моргаса одного.

---

Когда храм опустел, Моргас остался стоять в центре зала. Его тени всё ещё извивались вокруг, как живые существа, их шёпот наполнял воздух древними словами, которых не понимал даже он. Внезапно воздух перед ним сгустился, стал плотнее, и из тьмы выступила фигура Совикуса. Его худое тело было закутано в чёрную мантию, глаза сверкали холодным светом, как у хищника, почуявшего добычу.

— Ты слышал всё? — спросил Моргас, не поворачиваясь, его голос был низким, но в нём чувствовалась скрытая угроза.

— Да, мой господин, — ответил Совикус, склонив голову. Его голос был твёрдым, но в нём мелькнула тень сомнения. — Твой план гениален. Но Диана… она сильна духом. Её волю не так легко сломить.

Моргас повернулся, его глаза вспыхнули багровым светом, и улыбка, ледяная и острая, тронула его губы.

— Её воля — это лишь иллюзия, Совикус, — сказал он. — Ты знаешь, как действовать. Внушай ей сомнения, страх, неуверенность. Играй с её разумом, уничтожай всё, что ей дорого. Пусть она видит сны о мальчишке, которого послала следить за тобой, — о том, как он мучается в моих тенях, как зовёт её на помощь. Пусть она поверит, что только она может остановить тьму, которая надвигается на мир.

Совикус кивнул, но в его глазах мелькнула тревога.

— А если она поймёт, что мы её используем? — спросил он, его голос стал тише.

— Если она поймёт, что её ведут за руку, она может начать сопротивляться, — ответил Моргас, его тон был уверенным, почти насмешливым. — Но у нас будет способ заставить её продолжать. Ты уже доказал свою способность манипулировать умами. Помнишь, как ты впервые появился в замке? Как спас королеву от гибели, когда она носила Диану? Никто не знал, что она выжила благодаря моей силе… А затем ты сам забрал её жизнь, и никто не заподозрил тебя.

Совикус замер, его взгляд стал отстранённым, воспоминания нахлынули, как холодная волна. Он вспомнил тот день: король Всеволод, стоявший на коленях у постели умирающей королевы Эльзы, его лицо, искажённое отчаянием; лекари, бессильные перед её болезнью; и он, Совикус, молодой и амбициозный, предложивший своё «лечение». Король, сломленный горем, согласился, не зная, что сила, исцелившая Эльзу, была дарована Моргасом. Она выжила ровно настолько, чтобы родить Диану, а затем Совикус, следуя воле своего господина, отнял её жизнь, оставив короля в неведении. Это был его первый шаг к власти, его первый договор с хаосом.

— Я сделаю всё, что потребуется, — сказал Совикус, его голос стал твёрже, но в груди шевельнулось что-то похожее на тень вины.

Моргас улыбнулся шире, его глаза блеснули.

— Ты уже доказал, что можешь играть с умами смертных, — сказал он. — Я не жалею, что спас тебя ребёнком, когда твоя деревня пылала, а ты кричал среди огня. Ты был слаб, но я увидел в тебе потенциал. Иди, Совикус. Сломи её волю. И помни: когда Арт будет освобождён, я дам тебе силу, которая тебе и не снилась.

Совикус склонил голову, его мантия дрогнула, как тень на ветру, и он отступил в темноту, исчезнув без следа. Моргас остался один, его глаза горели багровым светом, а на губах играла улыбка — холодная, торжествующая.

---

Совикус шагнул в тень, но вдруг почувствовал, как его коснулось нечто холодное, словно призрачная рука легла на плечо. Он резко обернулся, сердце пропустило удар, но за ним была лишь пустота — чёрная, непроглядная, как бездна. Только тени, извиваясь, шептали на древнем языке, слова которого ускользали от понимания, но оставляли ощущение угрозы. Он сжал кулаки, пытаясь унять дрожь, и продолжил путь, но чувство, что за ним следят, не покидало его. Где-то в глубине тьмы, за пределами храма, что-то шевельнулось — невидимое, древнее, ждущее своего часа.