СОН

Маленькая, хрупкая, застенчивая девчушка, с двумя густыми косичками, сидела на земле, среди деревьев. Её глаза, огромные и полные недетского страха, были устремлены на мать, которая стояла спиной, слегка сутулясь. Девочка следила за каждым её движением, почти не мигая, словно боясь, что стоит отвернуться — и мама исчезнет. Несколько раз она пыталась что-то сказать, но слова застревали комом в горле, а дыхание становилось таким прерывистым, что она чувствовала —как замирает сердце от увиденного ею ужаса.

Наконец, стиснув свои тонкие ручки, она едва слышное позвала:

— Мама…

Мать вздрогнула и медленно обернулась. В её глазах было что-то неуловимо мягкое, уставшее, и, кажется, понимающее каждое чувство, что испытывала дочь. Она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла чуть печальной.

— Да,  доченька? — спросила она, стараясь максимально вложить  в голос нежность.

Девочка всматривалась в её лицо, будто ища в нем ответы на что-то, о чем не решалась спросить.

— Мне ….. мне приснился страшный сон, — её голос дрожал, словно лист на ветру. — Это был очень странный сон… Он был страшный в начале, а потом — светлый.

Мать отвела взгляд, но продолжала внимательно слушать, её руки едва заметно сжались, будто она боялась слов дочери, но понимала, что их нужно услышать.

Девочка вновь вздохнула, глядя куда-то вдаль, словно снова видела картины сна.

— Я видела нашу жизнь в деревушке, как мы играли на улице с Алтаем. Он лаял от радости, вилял хвостом, бегая за мячом… А потом ……….вдруг появился папа, — её голос затих,  продолжая дрожать. — Папа бежал к нам с таким выражением лица… с таким, что мне стало страшно. Я чувствовала его страх, его тревогу, но не понимала, что он значит. Он что-то сказал тебе, и вы стали собирать вещи… а потом…

Она замолчала, не в силах продолжить. Казалось, она не хотела вспоминать самое страшное.

Мать мягко подтолкнула её словами, как будто обнимая на расстоянии:

— И что было потом, дочка?

Девочка закрыла глаза и почти шёпотом продолжила:

— Потом мы уходили из нашего дома. Папа сказал, что сюда придут злые люди и мы должны спрятаться.
 Мы шли долго, прячась в лесу, холодные и совсем одни. Было темно, и вокруг тишина, от которой звенело в ушах… Выбираясь из леса мы увидели еще людей. Это были наши соседи. Они все, также, как и мы со страхом в глазах спешили убежать подальше от своих домов. А потом раздались выстрелы. Я услышала крик папы. Ты обняла меня крепко-крепко… и потом …….потом — нас не стало.

Она прижала ладошки к груди, словно пытаясь сдержать боль, которая плескалась внутри. Слёзы блестели на её ресницах, но она изо всех сил пыталась сдержаться, не позволяя им упасть.

— Потом я видела… видела, как к нам приехали наши люди, — продолжила девочка, еле слышно. — Они нашли нас и других, лежащих на холодной земле. Они все плакали, потому что нас было так много, там на поле, убитых.
Эти злые люди забрали у нас всё: наш дом, наши земли, и даже наши жизни…

Её взгляд отражал весь ужас увиденного, и она обратилась  к  матери:

— Мам, а почему люди могут быть такими злыми? Почему одни убивают других?

Мать, не находя слов, молча провела рукой по её голове, словно это движение могло успокоить и ответить на все её вопросы.

— Я не знаю, милая, — прошептала она. — Иногда мир бывает жестоким… А что было дальше в твоем сне?

Девочка вновь замерла, погружаясь в картины, которые ей хотелось и запомнить, и забыть.

— Эти люди долго не отпускали наши земли, — продолжила она, немного увереннее. — Они говорили, что это их дом, что он всегда принадлежал им. Но они ломали наши дома, разрушали города, сжигали леса. Мам, разве можно так поступать со своим домом?

Мать грустно покачала головой, пряча слёзы.

— Нет, дорогая… никто не станет разрушать свой дом.

Девочка кивнула и, чуть расправив плечи, продолжила:

— В конце я видела, как наши солдаты вернулись спустя много лет. Они сражались за наш дом, за нашу землю, за всё, что было нам дорого. Они отдали свои жизни, но вернули нам всё. Я видела, как люди начали строить новые дома, как в садах вновь цвели деревья. И все вокруг радовались, кричали, что наш Карабах вернулся домой. А потом я проснулась.

Она осмотрелась вокруг, взглянула на мать и вдруг испуганно спросила, как будто осознав что-то важное:

— Маам, а где мы? Это ведь не наш дом… Здесь так красиво, как в сказке, но это не наш дом.

Женщина отвела взгляд, её глаза наполнились слезами.

— Мам, или это был не сон? Всё это реальность? Нас действительно убили? И мы с тобой в раю?

Её голос стих, а в глазах затаилась детская, но такая пронзительная надежда, что мать не могла долго молчать. Она погладила её по щеке, словно прощаясь с мечтой, и с грустной улыбкой прошептала:

— Да, доченька… теперь уже да. Мы с тобой в раю.

Мать прижала девочку к себе, словно стараясь защитить её от плохих воспоминаний, как будто это объятие могло ещё раз вернуть их назад, в тот дом, где смех и тёплый свет наполняли каждый уголок.

— Знаешь, — мягко сказала она, поглаживая дочь по голове, — может, когда-то снова настанет день, когда мы сможем вернуться. Души всегда находят дорогу домой. Даже если мы не видим её сейчас.

Девочка закрыла глаза, прислушиваясь к ровному биению материнского сердца. Ей показалось, что где-то вдалеке она слышит знакомый лай Алтая и далёкий шелест травы, шепчущий их имена.

— Мам, а в нашем доме зацветут деревья? – спросила она, прижимаясь к матери.

— Обязательно зацветут, — шёпотом ответила мать, и в её голосе звучала уверенность, как будто от силы её слов могло вырасти новое дерево.

Они стояли, обнявшись, в сияющем саду, где каждый лист отражал мягкий свет. В их тишине больше не было ни страха, ни боли. Лишь светлая грусть и надежда, что, однажды, все они вернутся туда, где их дом.

               


Asgarova