Звёздная, звёздная ночь

Новелла-феерия



1

В этот вечер – впрочем, как и в любой вечер после любого рабочего дня – я поднимался из подземного гаража в свои апартаменты на двадцатом этаже. Лифт остановился в вестибюле парадного входа... и вошла Она. В лифте находились ещё пара жильцов дома, и Она, скользнув взглядом по их лицам (не исключая моё, но и не акцентируя на нём особого внимания), бросила всем сдержанно и приветливо:
— Вечер всем добрый!
Ехали все молча, иногда украдкой поглядывая друг на друга. Встречаясь с Её взглядом, я обмениваюсь с Ней фразами на лишь нам понятном языке глаз.
«Здравия желаем, Ваша Милость!» – говорит мой осторожно пылающий взгляд.
«Вечер добрый, соседушко,» – отвечает Её как бы усталый (после рабочих будней), но игривый взгляд.
«Ну что, завтра как обычно – в шесть утра?» – легкомысленно пускаю интригу волной жаркого воздуха в Её сторону, прищуривая один глаз.
Её брови чуть заметно приподнимаются в удивлении и готовности нанести укол: «С каких это пор наши встречи стали обычными?»
ТушЕ!
Нервно переступаю с ноги на ногу, смутившись от случайной оплошности: «Прости, Сладость моя, оговорился. Но ты же знаешь, что я имею в виду, правда?»
«Нет, не знаю, – беглый капризный взгляд, но чуть трепещущие уголки губ выдают скрываемую улыбку и говорят о страстном нетерпении, – Завтра объяснишь. Подробно.»
«С нашим превеликим удовольствием! И к Вашему не менее великому удовлетворению, Душа моя!» – тороплюсь воспрять духом и выпрямляю ссутуленные плечи: затекли от напряжения.
А вот и Её этаж. Так же негромко Она произнесла всей компании пассажиров:
— Приятного вечера!
...что я лично воспринял следующим образом:
«Вам же, сударь, от души желаю тягостного ожидания завтрашнего «обычного» утра! – а потом вдогонку, – Противный мальчишка!»
— И вам того же! – прозвучал мой ответ в нестройном хоре пассажиров лифта, но Она наверняка уловила закодированное мной сообщение: «Чем тягостнее мои ожидания, Несравненная, тем сложнее тебе предстоит управлять моим пылом – а пылать я к завтрашнему утру буду сумасшедшим огнём!»
Уже полускрытое дверьми лифта, Её изящное встряхивание волосами успело бросить мне вызов: «Не перегори-ка за ночь, мой высоковольтный!»
Я поймал яркий послеобраз Её волнительного силуэта и продолжил свой путь наверх, в мыслях уже начиная воспламеняться.
«И вправду, как бы предохранитель мой не лопнул...»

Утро.
Нет, пожалуй, ещё ночь – три часа без малого... но спать я дольше не могу. Тихо встал, быстро привёл себя в порядок и решил ускользнуть пораньше. Намного раньше: невмоготу что-то сегодня...
Чуть спустя, только часы пробили три, я уже стоял у порога Её дверей. Осторожно, чтоб не греметь выданными Ею ключами и не разбудить соседей (а главное – Её самУю), отпер дверь и проскользнул внутрь тёмной (после относительно освещённого холла) прихожей. Ночник был предусмотрительно оставлен включенным.
«Заботливая моя...»
Чувствуя себя эдаким нарушителем границы, от чего возбуждение только возрастало – хотя казалось, что дальше ему возрастать уже некуда, – я прокрался в Её спальню и обнаружил постель... пустующей. Одеяло было широко распахнуто, и слегка смятая простыня ещё продолжала испускать тепло родного женского тела. Я не удержался, чтоб не провести рукой по её ситцевой глади и ощутить невидимое, но от этого не менее реальное излучение, которое, начиная с ладоней, тут же распространилось по всему моему страждущему организму.
Медленно пройдя через весь дом, я нашёл Её в гостиной. Ночь была на удивление спокойной и тёплой. А ко всему прочему – ещё и звёздной! Она расположилась у балконных раздвижных дверей на фоне едва занимающегося у самой кромки горизонта рассвета, спиной к погруженной во тьму комнате. Спиной ко мне. Лица Её видно не было.
Женщина стояла неподвижно, сложив руки на груди – не переплетая, но своими ладонями поддерживая их за острые локотки.
— Мне не спалось, – произнесла Она и обернулась ко мне, и я в тот же миг увидел знакомый блеск Её глаз в предрассветной мгле. Особый блеск.
— Мне тоже, Радость, – подтвердил я и, приблизившись к Ней и одной рукой нежно обняв Её за талию, вкрадчиво добавил, – Её Величество уже знает, как нам скоротать время?
— Возьми, пожалуйста, бутылку пОрто и бокалы в шкафчике; ты знаешь где, – приказала Она, глядя на меня как будто издалека, – Возвращайся на лоджию.
Когда я вернулся, то обнаружил Её сидящей в плетёном кресле в той же позе, в которой прежде Она стояла напротив окна в зале. Повернув ко мне голову и мягко улыбнувшись, Она велела мне сесть в кресло рядом. Я разлил вино по бокалам и передал Ей один, чуть более полный, который Она взяла обеими руками, держа сосуд снизу и сверху самыми кончиками пальцев и слегка покачивая его, так что отражение звёзд заиграло, заискрилось на поверхности напитка.
Я заворожённо наблюдал за этой игрой, временами переводя свой взгляд к Её лицу, которое казалось мраморным в ночном свете луны, от чего мне становилось чуть-чуть не по себе. Не то чтоб мне было боязно, но я, скорее, замер в ожидании чего-то необычного и, возможно... колдовского.
Я, впрочем, знал, что собиралось произойти в эту ночь, но не торопил события: от меня всё равно ничего не зависело – всё было в Её власти. А Её власть, в свою очередь, имела особый источник... Но не станем забегать наперёд. Будем терпеливо ждать.
Она продолжала манипулировать своим бокалом вышеупомянутым образом, медленно вращая его и разглядывая пристальным горящим взором то с одного, то с другого бока. Все движения Её были настолько плавными, сосредоточенными и филигранными, что заметить непосредственное перемещение в какой-то определённый момент было практически невозможно. Только с течением времени я мог видеть или, скорее, определять – как в той логической игре на поиск различий в двух картинках – насколько изменилось положение бокала относительно наклона Её головы.
Пряный и богатый аромат пОрто приятно будоражил моё обоняние, и мне даже стало казаться, что я начинаю от того понемногу хмелеть. Мне было, разумеется, известно, что это, с позволения сказать, опьянение происходило в результате своеобразного гипнотического действия моей компаньонши в нашем ночном сеансе «любования звёздным небом». А также вследствие этой волшебной игры отражённых в бокале звёзд.


2

Волшебство... С некоторых пор данное понятие для меня перестало быть связанным только с далёким ранним детством. Со дня моего знакомства с Ней значение этого слова приняло многообразие форм и одновременно предстало моим глазам и разуму чем-то комплексным и всеобъемлющим.
Вначале то было... как бы точнее подобрать слово... обычным волшебством. Нет, неверное всё же слово... Ну да не в корректности термина дело, но – в его явлении! А явление это вам всем, без сомнения, известно: да-да, она самая – Её Величество Любовь. Многие, впрочем, в подобном ракурсе не желают её рассматривать. Что ж, дело хозяйское: чужое мнение не навяжешь. И тем не менее...
Любовь. С самого начала она была у нас тайной. Такой, наверное, всегда и останется. Но не потому, что порочная или незаконная: я разведён, Она не замужем – в этом плане у нас всё в порядке, не подумайте чего плохого! Истинная причина кроется в другом – в ином волшебстве...
Она не раз объясняла мне суть Её волшебства, но я долго не мог объять его, постичь его своим приземлённым в буквальном смысле этого слова разумом, пока однажды оно – волшебство – не было мне воочию продемонстрировано. Не зря ж говорят: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Поверьте на слово человеку, испытавшему сию мудрость на собственной шкуре: это истинная правда. В тысячу... десятки тысяч... в миллионы раз оно становится убедительнее, если ты испытываешь его на себе!

— Схождение! Полное, – прервала мои «хмельные» размышления Она, – Звёзды к нам сегодня благосклонны, дорогой мой.
Обнажённые участки Её тела, до сих пор освещаемые лишь луною да звёздами, в данный момент напоминали мрамор ожившей статуи. Удовлетворённая удачным завершением процедуры и счастливая, Она словно [в переносном смысле... пока что] воспарила, и улыбка озарила Её лицо; одухотворила его.
Я облегчённо выдохнул и тоже улыбнулся в ответ: подобное, надо признать, редко случается да и просто не может происходить слишком часто – на то оно и волшебство. Даже если в качестве примера взять такое «обыденное», как любовь: часто ли в жизни нам выпадает искренне, истинно любить?..
Вот и я о том же.
— Пей первым, – Она осторожно поднесла ко мне бокал, над которым так усердно колдовала в течение... сложно сказать, какого периода времени; время словно перестаёт существовать.
Я так же бережно с полным замиранием сердца принял от Неё сосуд с наделённой некими сверхъестественными качествами жидкостью и приложил к нему свои губы. В обычном состоянии духа я, признаться, не особо жалую вина – любые сорта, а уж креплёные так и подавно: не хочет по какой-то причине их принимать мой организм. Она же их обожает, и этот пОрто был одним из Её любимейших.
Я однажды спросил Её:
— Почему ты в качестве магического зелья не используешь более крепкий напиток? Скажем, коньяк или ром. Ведь тогда б воздействие его – а, следовательно, и волшебства – продлилось значительно дольше.
На что Она резонно мне ответила, снисходительно улыбнувшись и слегка покачав головой:
— Сила его не столько в градусе, сколько в том, как много солнечного – или, в целом говоря, звёздного света – поглотил продукт, из которого затем производится напиток. При этом важны и место, и время, где и когда виноград вобрал в себя «соки вселенной», поэтому я неизменно использую, если ты заметил, один и тот же сорт вина. – Затем, помолчав секунду, Она глянула на меня лукаво и добавила, – Кстати, мой выбор пОрто как креплёного вина был отчасти продиктован именно тем соображением, которое ты только что высказал. Так что, мальчик мой смышлёный, вопрос твой можно считать вполне уместным.
— Чем выше концентрация алкоголя в крови, тем дольше действие волшебного эффекта, – с умным видом подхватил я Её рассуждение... но не тут-то было.
— Не совсем так, – с лёгкой улыбкой произнесла Она, – Для «волшебного эффекта», как ты сказал, более важно действие винных паров на головной мозг человека и, в целом, его центральную нервную систему. Но порог превращения всё же целиком зависит от концентрации «звёздного сока» и его качества.
Таков в тот раз был Её ответ, и с тех самых пор я научился ценить вкус этого напитка. К тому же я уверен, что даже самАя структура вина в момент превращения менялась, так что вполне вероятно, что пили мы уже не пОрто как таковой, а нечто иное – нечто более упорядоченное, всеобъемлющее. Звёздное.

Однако, вернёмся к тому моменту, когда я приник губами к бокалу и отпил половину содержимого, после чего всё так же с волнением и осторожностью передал его назад своей хозяйке. Она медленно-медленно, не отрываясь, выпила остатки вина и расслабленно откинулась на спинку в своём плетёном кресле. Я проделал то же самое, удобно расположившись в своём, повернув голову в Её сторону и возложив свою ладонь поверх Её руки, покоящейся на подлокотнике. Она в блаженстве прикрыла глаза, а Её губы тронула еле заметная умиротворённая улыбка.
Так мы просидели, я думаю, около получаса – в моей руке Её рука, мои глаза в неустанном исследовании Её величественного профиля – когда Она вдруг резко вскинула веки, глядя прямо перед собой, и тихо сказала:
— Я думаю, что мы готовы.
Затем Она, не сказать, чтобы стремительно, но очень уверенно поднялась из кресла и выпрямилась как по команде «смирно», направив лицо вверх к звёздам, словно соискала у них заключительного подтверждения своим словам. По всей видимости, моя компаньонша его нашла, потому что в следующую секунду Она слегка присела и, оттолкнувшись от бетонного пола лоджии... воспарила над ним примерно на расстоянии четверти метра. Да, теперь и я видел – и чувствовал – мы определённо были готовы...
Мы собирались отправиться в наш не первый уже, но от этого не менее захватывающий полёт над улицами спящего (и не ведающего волшебства) города. Взявшись за руки и работая одними лишь ногами, мы неспеша начали набирать высоту, возносясь сперва над зданием, в котором проживали, затем ещё несколько десятков метров вверх, после чего Она перевернулась на спину и плавно поплыла вперёд в южном направлении. Я расположился в паре метров над Ней, в вольном стиле и достаточно ленивом темпе загребая руками воздух, и мы с обоюдного молчаливого согласия взяли курс на главную башню города: мы любили воспарить к самому её шпилю и, обнявшись, взирать на разостланный под нами ковёр огней делового и неугомонного мегаполиса.


3

Я отчётливо помню, как это произошло в первый раз.
На тот момент между нами уже наладились регулярные интимные отношения, и бывали времена, когда я «бегал» к Ней по утрам каждый божий день. Я был от Неё просто без ума. Но я сейчас не об этом.
Наконец, я почувствовал, что решение во мне созрело: я посетил ювелирный магазин и выбрал лёгкое и скромное, но очень милое колечко, инкрустированное сетью крохотных, чистых как застывшая слеза алмазов, и в одно прекрасное утро предстал перед Ней со своим миниатюрным футлярчиком. Я помню, было так же очень рано; я никак не мог уснуть накануне и, проворочавшись в своей кровати кое как до трёх часов утра, пошёл к Ней в конце концов «сдаваться».
Её реакция оказалась более чем неожиданной и сперва сильно обескуражила меня, остудила мой пыл. В тот день (ночь) я застал Её стоящей возле того же окна со сложенными на груди руками. Увидев в моих ладонях то, что я принёс с собой, и поняв его предназначение, Она чуть отпрянула от меня, словно в испуге, и Её руки заметались в растерянности вокруг тела, не зная, где им найти покой.
— Убери, пожалуйста! – произнесла Она в необъяснимой панике; затем, взяв себя в руки (то есть, прервав их хаотическое движение в крепком переплетении пальцев), уже более ровно и рассудительно продолжила, – Нам нужно поговорить. О многом. Я только лишь не знаю, с чего и как начать.
Не сказать, чтоб меня это сильно успокоило, но всё же я покорно (и не скрою, с затаённой обидой) спрятал в карман принесённый футляр и приготовился Её выслушать. Приготовился принять удар судьбы, если желаете. Пару секунд Она возбуждённо мяла свои скрещенные пальцы, затем резко обернулась в сторону окна, назад ко мне и, наконец, вымолвила:
— Я думаю, лучше тебе это сперва показать, потому что... – Она нервно и смущённо усмехнулась, быстро указав рукою на окно (или на то, что было за окном), – потому что это объяснить невозможно. Пойдём со мной.
Она увлекла меня на лоджию и усадила в одно из знакомых нам уже кресел. Затем сама вернулась в дом и минуту спустя вышла с двумя бокалами вина в руках, один из которых тут же передала мне, а со вторым села в кресло рядом со мной. Ещё раз кротко улыбнувшись мне, Она предупредила:
— Пожалуйста, запасись терпением и не спрашивай пока ни о чём, ладно? Я потом всё объясню. Просто наблюдай.
Я молча кивнул головой и натянуто улыбнулся в ответ, хотя мелкая и неконтролируемая дрожь начинала постепенно охватывать все части моего тела. Разумеется, что ни к чему подобному, о чём Она собиралась мне поведать и что предполагала продемонстрировать, я не был готов. Ещё бы!!! Ни один живущий на Земле человек бы, думаю, не смог.
В тот же момент я настраивал себя к банальному разрыву дальнейших Её со мной отношений – то есть, отказу в переводе их на новый качественный уровень, что я и намеревался предложить. Что ж, скажу я вам – меня ожидал большой сюрприз. Можно смело заявить: космических размеров сюрприз!
...Когда отражение нужных звёзд было совмещено на поверхности вина в Её бокале, Она, как полагается, предложила мне отпить половину.
— Прежде, чем начнётся его действие, дорогой, я хочу, чтобы ты расслабился, отвлёкся... попробовал отвлечься от всего, что ты до сих пор знал о существующем вокруг тебя мире.
Помню, как при этих словах шальная мысль промелькнула в моём мозгу: «Она – секретный агент ЦРУ... или КРБ... или Моссад... и теперь она должна будет избавиться от меня, а вот каким образом...».
Я недоумённо и наверняка встревоженно глянул на Неё, но Она положила свою невесомую руку поверх моей, и мне стало намного спокойнее – я и вправду почувствовал некую блаженную расслабленность; Она же тем временем начала своё повествование...

Вам никогда не приходила в голову мысль или, скорее, вопрос: почему люди в своих книгах, картинах, фильмах и, в целом, в своём воображении рисуют иные миры и их обитателей такими... отличными от нас и от нашего мира? Если инопланетянин – так обязательно какое-нибудь чешуйчато-морщинистое, насекомо-подобное или диспропорциональное чудище непотребного цвета кожи; при чём такой кожи, из которой, кажется, только юфтевые сапоги шить. Если инопланетный пейзаж – то непременно с какими-то вычурными, парадоксальными геометрическими фигурами или бессмысленным нагромождением индустриально-технологических и нелепых объектов. И всё, что ни происходит в тех мирах – всё вразрез с известными человечеству законами физики, математики, химии и прочих наук. А, собственно, почему?!
Почему вдруг законы природы где-нибудь за тридевять галактик должны быть иными, чем у нас на Земле? Разве разумно предполагать, что за пределами нашей планеты, нашей Солнечной системы – нашей галактики в конце концов! – существует иная таблица химических элементов?.. иное атомное и молекулярное строение материи?.. иное взаимодействие между ними? По логике вещей всё-таки напрашивается вывод, что всё вышеперечисленное просто обязано быть идентичным нашему миру – если не в деталях, то уж по крайней мере в самом принципе. Иначе как представить себе ситуацию, когда межпланетный (или же, скорее, межгалактический) космический корабль с планеты Земля переходит из привычной ему системы «устройства мира» в совершенно от неё отличную? Что при этом произойдёт с кораблём и его экипажем, созданном и функционирующем по законам, абсолютно не имеющим места в новом «чуждом» мире? Страшно подумать.
Впрочем, думать (представлять) и не надо: ничего подобного просто не может произойти, потому что наша вселенная однородна в своей безграничной протяжённости, подчиняется одним универсальным законам и состоит из одной общей материи. А рассуждая и далее таким образом, спросим самих себя: почему же тогда эволюция живых инопланетных существ – в тех точках вселенной, где их существование обеспечено аналогичными природными условиями, что и на Земле – должна отличаться от эволюции человека?

— Так получается, ты... инопланетянка?! – я не верил своим ушам, задавая вышеупомянутый вопрос любимой женщине.
— Забавно, что ты сильнее удивлён этим фактом, нежели тем, что я «колдунья», – снисходительно улыбнулась моя фемина, но тут же приняла серьёзный вид, – Если взглянуть на данную ситуацию проще (что, заметь, совсем не означает «менее правдиво»), то я такая же для тебя инопланетянка, как десятое поколение европейских переселенцев – иммигранты для нынешней Северной Америки. Наши сородичи ещё задолго до моего рождения ассимилировались с человеческой расой, благо по внешности они несильно-то и отличались от землян. Затем в разные годы и по разным направлениям пошло скрещение нашей расы с вашей – уж будем так условно говорить – и в конечном итоге моим теперь единственным, пожалуй, отличием от тебя является владение специфическими знаниями, переданными мне через все поколения моих предков. Ну и, разумеется, особая всё же структура ДНК, предрасполагающая к возможности использования определённых свойств организма.
— Хорошо. Тогда почему... – кое-как охватив весь спектр выданной мне информации, спросил я, – Если учесть, что мы с тобой, как ты говоришь, практически ничем в смысле живой материи не отличаемся... почему же тогда мы не можем быть вместе? То есть... семьёй.
Она не сразу нашлась, что ответить, но по Её глазам я понял, что причина Ей всё же известна. Тогда я позволил развить свой вопрос дальше (потому что это было крайне для меня важно):
— Если «ваши люди» уже имели прецедент смешения своей крови с земной, почему не можешь ты?
Она продолжала искать нужные слова, и в этот раз я не стал Ей мешать. Я терпеливо ждал ответа, и последний был таков:
— Потому что моим предкам, – говорила Она тихо, но членораздельно, – удалось сохранить чистоту первородной крови. Потому что в нашем роду прошла лишь внешняя ассимиляция, но внутренняя, на уровне ДНК, осталась прежней. Именно в силу данной «чистоты» я могу делать это...
Что произошло дальше, вы уже примерно знаете. Добавлю лишь, что, когда я увидел Её зависшей в воздухе между полом Её лоджии и потолком соседней сверху, я почувствовал себя дурно. Моя голова закружилась, и я машинально сделал солидный глоток из своего бокала, после чего тут же поперхнулся от неожиданности: «Вино! Да ещё креплёное...»
Молча дождавшись, когда я прокашляюсь, Она продолжила:
— С момента оплодотворения инородным семенем в организме женских особей нашей расы начинается немедленная перекодировка генетической программы ДНК, то есть, происходит внутренняя ассимиляция нашей системы и, следовательно, утрата изначальной информации. А я не хочу... понимаешь?.. мне необходимо это сохранить... для последующих поколений.
Что ж, как бы я в сердце своём ни противился Её точке зрения, я вынужден был с Ней согласиться. Я понял Её чаяния, чаяния Её народа. Но я, тем не менее, желал знать больше.
— Иными словами, – сказал я обречённым тоном, – если ты решишь когда-либо выйти замуж и родить ребёнка, то отцом будет кто-то из «ваших» мужчин? При чём таких же... чистопородных, как и ты?
— Да. Других вариантов не существует: я же не могу зачать от святого духа.
— Ну, при таком-то селективном отборе и до святого духа недалеко, – попытался я шутить, – Как насчёт ваших мужчин, кстати? Они у вас тоже наделены способностью «парить под облаками»? И вообще, чем таким экстраординарным вы ещё владеете?
— Предания гласят, что первые поколения ещё умели путешествовать сквозь измерения, – продолжала изумлять меня своими откровениями [взвешенная в воздухе] женщина, – Именно таким образом первопроходцы и очутились на Земле. Но с тех пор, как звезда нашей планетарной системы остыла настолько, что вся разумная жизнь прекратила своё существование, смысл в подобных путешествиях пропал, и вольно-невольно знание вскорости было предано забвению. Что же касается умения «парить», то здесь важен этап преодоления телом порога невесомости, который, увы, могут обеспечить только женские особи. Несправедливость какая, не правда ли?
С мягкой улыбкой на лице Она... подплыла ко мне вплотную и протянула руку, приглашая... я ещё не знал не ведал, к чему:
— Но непосредственно летать могут все, – сказала Она, – И не только мужчины моего народа. Сейчас таким свойством обладаешь и ты! Вино, которое ты выпил со мной напополам, временно освободило твоё тело от сил гравитации. Встань, попробуй!
Я замер в шоке и... крепче ухватился за подлокотники своего кресла.
— Не бойся, – Она продолжала держать свою руку, простёртой в мою сторону, – Доверься мне.
Каких сил мне стоило заставить себя подняться! – трудно передать. Впрочем, я говорю не о физических усилиях своих, если Вы понимаете меня правильно: только я набрался духу и решительно встал из кресла, как тут же взмыл под потолок верхней лоджии и сильно ударился своим затылком.
— Не так резко, мой дорогой! Легче, нежнее, – Она схватила меня за предплечье, но слишком поздно: солидная шишка мне уже была обеспечена, – Тебе надо сперва приноровиться к состоянию невесомости. Давай лучше выдвинемся в открытое пространство, пока ты тут совсем не расшиб себе голову.
«Открытое пространство?!» Я смотрел то на Неё, то вниз на все пятнадцать под нами этажей, вероятно, ошалелыми от страха глазами. Помню, как в один момент, стоя рядом с Ней на лоджии – вися рядом с Ней, то бишь – я в ужасе осознал, что с моим неумением управлять собственным невесомым телом Ей не стоило никакого труда просто вытянуть меня тогда за пределы балконного ограждения, словно воздушный шарик. У меня от этой мысли даже желудок скрутило в клубок, как обычно случается во время свободного падения. Но Она и не думала совершать ничего подобного; Она терпеливо ждала, глядя мне прямо в глаза без тени насмешки, осуждения или обиды. И без тени сомнения во мне. Просто ждала. И я увидел в Её глазах истину – чистую как горный хрусталь, безусловную как аксиома, фундаментальную как сама вселенная. И ещё я увидел в них... любовь.
И мы полетели.


4

В обратный путь мы пустились спустя, думаю, часа полтора. Хмель из нас успел выветриться настолько, что мы уже не могли набрать высоту 20-этажного здания, так что у самого дома нам пришлось ещё около получаса отсиживаться в беседке разбитого на заднем дворе сада в ожидании, пока силы гравитации не примут наши тела назад целиком под своё воздействие. Но мы не теряли времени зря, о нет! и к моменту полного возвращения в нормальное состояние нас уже потрясывало от возбуждения.
Немало удивив охранника при парадном входе своим появлением – Её в ночном халате, меня в пижамной двойке – мы быстро прошмыгнули через холл к лифту и без промедления поднялись на Её этаж. Часы показывали четверть седьмого, и в нашем распоряжении оставался час.
После каждого такого сеанса ночных «воздушных ванн» в душЕ воцаряются спокойствие и светлая подлинная радость, а в теле чувствуются необычайная лёгкость и ощущение полноты сил. А также заряженность чудовищным потенциалом страсти.
Не успели мы проникнуть в наше «убежище», по счастливой случайности незамеченные никем в начинающем потихоньку просыпаться доме, как я уже крепко держал свою «волшебницу» в объятиях и покрывал Её лицо жаркими поцелуями.
Так и не отрывая друг от друга своих губ, мы умудрились-таки скинуть с себя то немногое, что на нас было. Наконец, я подхватил Её на руки и бережно уложил на постель, а сам потянулся в карман брошенных на пол пижамных брюк, где я припас, как всегда, парочку...
— Постой, – тихо произнесла Она вдруг каким-то таинственным голосом, и с внезапно вспыхнувшим волнением я замер в ожидании Её последующих слов, – Оставь. Сегодня обойдёмся без них.
Я глядел на Неё широко-раскрытыми, непонимающими глазами; я боялся поверить тому, что Она сказала – вернее в то, что под этим подразумевалось...
— А как же насчёт «инородного семени»?
На что Она улыбнулась, смущённо отвела взгляд в сторону, вновь вернула его ко мне и в этот раз смотрела долго и пристально, словно пыталась проникнуть в центр моего мозга и распутать в нём мои бестолковые мысли.
— Знаешь... я тут на днях думала... – начала Она в нерешительности и после короткой паузы весело затараторила, – Слушай, тебе ещё не надоели эти полёты по ночам, когда все нормальные вокруг люди спят? Нет, ну в самом деле... каждый раз одно и—
Я не дал Ей договорить и впился губами в Её уста, которые ещё пару секунд продолжали по инерции вещать внутрь меня. Но постепенно Её слова растворились в одном долгом и томном стоне...

Уже в дверях, когда часы пробили восемь часов... [Собираться на работу придётся в бешеной спешке, однако] ... продолжая сиять всем своим естеством и тихо улыбаться, Она сказала как бы между прочим:
— Завтра, мой милый мальчик, постарайся не забыть тот маленький футлярчик, что ты сюда приносил однажды... помнишь? Мне просто стало жутко интересно, что же там внутри, – и увидев бурный восторг на моём лице, игриво добавила, – Если ты, конечно, не поторопился вернуть его назад в магазин.
Да, это – Она, моя колдунья.

А звёзды что?.. Звёзды останутся с нами: куда им без нас!