Ниня

 - Ниня пакала - сказала мне моя полуторагодовалая дочь Алина, стоя в своей кроватке.
- Кто тебя обидел? – спросила я.
- Паска -  сказала она, показав рукой на моего десятилетнего  сына, Павлика находящегося в комнате.
- Что он тебе сделал?
- Гомками тыкал.  «Гомками» – это надо понимать – иголками.
- Как?
- Вот так: стала показывать, как покалывают пальчики, когда берут кровь на анализ, как будто под ногти загоняют иголки.
Я, естественно стала «допрашивать» сына: «Почему Алину обижал?» Он начисто всё отрицал, сказал, что она обманывает.
Я не стала допытываться, тем более что мальчик то был добрый, всех жалел, котят, собачат в дом приносил. И Алину все любили, как самого младшего ребёнка в семье.
 Я обратилась к истории.
 А история нашей жизни была такова. Моя свекровь очень недовольна была выбором сына. Она всячески и тайно и явно, пакостила нам. Но мы, несмотря на её старания, худо-бедно жили, было у нас уже двое детей, первая дочка, через два года сыночек.  И, если бы мне сказали, что будет третий ребёнок, я бы не поверила. Не хотела и не планировала. Но, как говорят, человек предполагает, Бог располагает, и вот на тридцать пятом году моей жизни он послал беременность.
Пошла к маме за советом, она благословила словами: «Тащи, выводимся!».
Моя свекровь была не в курсе, пока не увидела у меня явные признаки. Они держали коров, как то  я проходила мимо их дома, она попросила меня зайти. Сказала, что у неё корова не может забеременеть и чтобы это получилось, надо провести ритуал. Надо, чтобы беременная женщина со своего подола подала ломоть хлеба. Свекровь дала мне этот ломоть, я подержала его у себя в подоле платья, живот уже был довольно заметный, и вернула ей. Я не знаю, что она дальше  с ним делала.  Колдовала.
 В это время у неё гостила её сестра тётя Тася, шила ей платье. Тётю Тасю срочно вызвала дочь, та в спешке засобиралась и попросила меня дошить. Я согласилась, мол,  когда  выйду в декретный отпуск и дошью.  Платье я дошила.  Заработала литр молока, пелёнку,  для (моему внуку или внучке) и бюстгальтер -  для меня. Бюстгальтер был великоват, она сказала, что после родов будет ладен.
После родов мы с дочкой попали в детскую больницу. «Носик не дышит» - сказали мне врачи. За месяц нахождения в детской больнице, моей Алине поставили все известные в то время антибиотики. Кололи и в ягодицу и в вену, вены находили на голове, на запястье,  заставляли ребёнка орать, чтобы венки надулись  и ставили укол. Уносили в процедурную, я стояла под дверью и страдала,  как и страдала новорождённая душа моей девочки, которая всё запомнила и пожаловалась, как только дочка начала говорить.
Готовясь к родам, я положила подаренный  лифчик в пакет одежды  для себя и одела его при выписке из роддома.  Ещё в больнице у меня стало пропадать молоко. Моя мудрая мама, приходила к нам каждый день помогала, так как у меня на правой ноге затромбовались, вены на десять сантиметров выше колена и на столько же ниже.
Мама добилась, чтобы меня отпустили на приём к хирургу, порядки в то время были строгие, посторонние не допускались.  Только до годика мамашам разрешалось находиться с больным ребёнком.  Хирург назначил мне лечение,  прописал строгий постельный режим, и физиопроцедуры. В детской больнице лечить меня отказались. Мама дошла до Горздравотдела, и после их звонка, детские врачи разрешили мне посещать физкабинет, и моей маме находиться в больнице в течение дня.
  Дома  я уже хотела переводить ребёнка на искусственное вскармливание, но мама сказала, не давай покоя грудям, сама делала мне массаж. В левой груди уже почти не было молока.
  Начались домашние дела, та одежда, в которой, муж забирал меня из роддома, лежала не стираной. Я стала её готовить к стирке взяла в руки подаренный лифчик и мне пришла мысль избавиться от него. Я бросила его в печку со словами: «от кого пришло зло, на того и уйди». Хотя сама никогда не верила ни в Бога, ни в чёрта.  Вечером кое-как накормила дочь, докармливая детской смесью. Кстати девочка родилась четыре килограмма триста грамм, отсутствием аппетита не страдала. Утром стала её кормить и почувствовала, как в левой груди спустилось молоко.  После трёх месяцев, стала подкармливать её козьим молоком, которое приносила моя мама.
Вот так с Божьей и маминой помощью вытащили девку.  А её многострадальная детская душа запомнила, как над ней издевались и, не понимая,  кто враг, обвинила ни в чём не повинного брата.
 Кстати, когда заболела моя свекровь, мы с мужем навещали её, она ещё вставала. Она вышла из спальни, показала, запахнув халат, что от неё осталось. А осталась ровно половина её тела. Ушла ставить чайник, муж ушёл с отцом курить, я сидела в большой комнате, там стояла этажерка с книгами. Одна толстая в чёрной обложке книга меня привлекла. Это была «Чёрная магия» и закладки, закладки, закладки…
Через месяц она умерла. Ей было семьдесят семь лет.