Образ

               
Семёну Васильевичу снился часто один и тот же сон. Он лежит на кровати в большой комнате, где много людей, и рядом с ним то ли девушка, то ли женщина, которая приближается к нему, ложится рядом и со словами «прости меня» крепко целует в губы. Даже сильный долгий поцелуй воспринимается натурально и вкус его тревожит до самого утра. Кто эта девушка или женщина трудно было сразу понять, но появлялась она ночью именно в такой обстановке: большая комната, много людей, кровати. Семён Васильевич иногда шутил мысленно по этому поводу, говоря как бы себе «седьмой десяток идёт, старый дед, а всё о любви думается».

Было это в молодости. Сёма, Семён ухаживал за одной девушкой пять лет. Ни разу не поцеловал, ни разу не обнял, а уж о прочем и нечего говорить. Только глазами любил. А как любил. Аж, у дивчины краской лицо покрывалось от прилива чувств. Такой чистой любви никогда уже у Семёна не было. Забрали его в армию на долгих четыре года, и упустил он, отдал свою девушку другому парню. Серые раскосые глаза, пухленькие губы, прямой тонкий нос. А какая была фигура!
Женился Семён Васильевич в двадцать семь лет. Ну как женился? Возраст уже подходил. Да и родители постоянно на него давили, нечего, мол, себя беречь. Род надо продолжать. Семён не искал никого. Ему сразу под рученьки подвели маленькую, рыженькую, смешную девчонку. Не, ну ничего плохого про Катю он сказать не может. Жили они неплохо. Ну не то, чтобы душа в душу, но неплохо. Дети родились. Сейчас внуки есть. А вот та, первая, как осталась в памяти, так и не выходит. Пять лет чистой любви. Где она? Жива ли ещё? Может быть, тоже тоскует и вспоминает его, поэтому и снится по ночам.
Семён Васильевич однажды решился на отчаянный шаг и написал втихомолку письмо к той девушке-женщине-бабушке. «Здравствуй! – писал он. – Я  не знаю, дойдёт ли до тебя моё послание, но по ночам, через столько лет, я снова «встречаюсь с тобой». Я женат. У меня есть дети, внуки. Но я помню тебя. Я вижу тебя. Если можешь, то откликнись. Наш век уже короткий, а я так и не могу забыть нашей любви». И далее Семён Васильевич стал расписывать все их встречи, все разговоры, гуляния по ночам. А когда отправил письмо, то мучительно, очень мучительно и долго ждал ответа. Но ответом было молчание. И стало деду одиноко от этого молчания. Дома всё было хорошо, но одиноко. Сны со встречами и поцелуями прекратились. Наваждение спало. Быт постепенно брал своё.
Пока. А потом, через год, пришёл интересный ответ. «Семён! Ты с ума сошёл! Какие встречи? Я давно уже прабабушка. Ты меня опозорил. Муж мне закатил истерику: «С кем ты шлялась?» Ты мне таких писем больше не шли, потому что я отвечать не буду. Пока».
Семён Васильевич был ошарашен таким ответом. Его отчитали как нашкодившего мальчишку. Он в порыве чувства пишет любимой, как он по ней скучает, а получает из-за этого нагоняй. Ну, попадись она ему сорок с лишним лет назад, показал бы он ей чистую любовь. Ну, это надо же!
Самое удивительное было потом. Он снова влюбился в ту девушку-женщину-бабушку и уже прабабушку. Как она его? Как? Не дотронься, не прикоснись. И так пять лет. Серые глаза, пухленькие губы, тонкий прямой нос. А фигура!
Дома жена стала замечать перемены в своём пенсионере. «Кого нашёл? – допытывалась она. – Вот вечно вы мужики за молоденькими гоняетесь. Ни стыда у вас, ни совести. Всё бы за юбку вцепиться». «Катюша, – уверял Семён Васильевич, – ни сном, ни духом». Это он как бы прогонял от себя молодых женщин, но не свою первую любовь. «Смотри у меня! – махала перед его носом жена. – Увижу, все рёбра пересчитаю!» Дед смеялся. Где она этих подруг увидит? Во сне?
Почему-то хотелось встретиться с той, незабвенной, этакой шаловливой. «Ты не пиши» и тут же «пока». Снова играется. Чтобы такое сотворить, чтобы муж её не узнал? Письмо писать нельзя. Может позвонить? Подумал так и решился. Один раз живём.  Надо от жизни брать всё. Всеми правдами-неправдами стал заказывать телефонные разговоры.
Вначале не приходила, а потом откликнулась. На том конце провода низкий, грудной женский голос вопрошал:
– Ты что, Семён, на старости лет рехнулся?
– Ага, – согласился он. – Совсем дурачком стал.
– Ну, ты и был им.
Семён Васильевич хмыкнул.
– Давай о другом поговорим.
– О чём? О семье? Муж у меня солидный человек. Директор комбината.
– А я – шофёр.
– Вот сразу виден твой уровень, – возмутилась любимая. – Только шофёр мог добиваться встречи со мной.
– Ага.
– Ага, – передразнила она. – Кто твоя жена?
– Обыкновенная женщина.
– А дети?
– Учатся, работают.
– Сколько?
– Трое.
– У меня один. Зато два правнука.
– Молодцы.
– Конечно. А почему у тебя трое детей?
– Могло быть и больше.
– Можно подумать.
– Ага. Можно.
– Сёма, чего ты от меня хочешь?
– Я. – Дед задумался. – Я хочу с тобой встретиться.
– И поговорить.
– Не только.
– Дурак, нас же услышат.
– Ага.
Семён Васильевич засмеялся.
– Ты мне часто снишься, – признался он. – И мы занимаемся любовью.
– Вот старый дед.
– Я ещё не такой старый.
– Я не могу. Я замужем. У меня есть сын, внуки, правнуки.
– И я женат. Есть дети, внуки.
– Короче, Семён, не говори ерунды и больше мне не звони. Понял?
Любимая бросила трубку.
– Понял, – сказал Семён Васильевич и грустный вышел на улицу.
Чего он ждал от этой недотроги? Тогда мучила, сейчас мучает. Нельзя. А когда можно? Когда смысла уже не будет? Как он мог такую любить пять лет, уму непостижимо. Вот жена, Катерина, всегда-пожалуйста, а эта нельзя, не звони.
Семён Васильевич всё поражался своей влюблённости. Он – мужчина интересный, крепкий, а та, наверное, уже толстая и страшная и просто боится его. Ага, она просто боится его разочаровать. Муж – директор, толстосум, раскормил, наверное, женщину до необъятных размеров, вот и прячется. Но ничего, Семён и толстеньких любит.
Через некоторое время Катерина закатила настоящий скандал. Чего только Семён не услышал. Жёнушка случайно нашла письмо бывшей любимой. «Я этой старой … все волосы-то повыдёргиваю, – кричала она в праведном гневе. – Я-то думаю, куда он всё шастает? Наводит порядок в своём огороде».
Такой скандал Семён испытал впервые, но он не обижался, он смеялся до упаду. Ему было так хорошо! Он был снова влюблён!
Катя, бедная Катя думала, что он ей изменяет, а он рад бы, да бывшая любимая опять в который раз говорит, нет. Это пока. А сколько такие отношения продолжаться будут, никто не знает. Лучше всего, если до самой смерти. Семён Васильевич уже решил, что будет добиваться встречи, будет целовать не во сне, а наяву и пока ничего другого. Если она не захочет. А если захочет, то он себя покажет за все те пять нетронутых лет. Уж он себя покажет.