Невольно войдя в мириады зеркал и стоя на грубо
обточенном склоне, прислушайтесь к тайной вибрации
скал, вбирая пространство всей гладью ладоней.
Анастасия Эйвазова.
Посвящаю всем своим преданным друзьям
по литературному клубу «Пегасик»,
извечным странникам и романтикам,
рыцарям и принцессам её величества мечты
и конечно сыну.
Пролог
«Некогда я была самой обычной щепочкой, соринкой, приплывшей по волнам мутной реки, но откуда и зачем стоит только гадать, теперь же я могучая воительница Тилигит. Выточив из травинки обоюдоострый меч, я заступила на стражу тишины города К.Мрак ползёт к городу со всех сторон, принимая облик пустынных питонов, но, к счастью, я отбила все атаки этих тварей. Наступило затишье, можно отдохнуть, только вот отдых у нас, существ высшего порядка, долгим не бывает. Город К по ночам отражается в зеркалах судеб и тогда в моих совиных глазах блестят слезы, люди забыли о своём предназначении, а оно просто - умение слушать необыкновенное. Мне как-то горько, я щепка, я сова, я оборотная сторона ночи, полнейший мрак космоса и одновременно жужжание шмеля, мои стоны до людей вряд-ли дойдут, но тогда кто же донесёт до них истину?»
Город К на той стороне реки. На моей лес, дикий, дремучий, именно в нем я выстроила свой дом, от его порога хорошо просматриваются контуры девятиэтажек и огоньки заводов. Некогда я жила в подобном городке, но то было миллионы лет назад.
Вернусь к главному. История, которую я поведаю вам, началась, конечно, с предчувствия.
Ничем не примечательный день в июле принёс весть о том, что из глубин космоса к Земле движется какая-то страшная, грозная беда, в тот день сердце моё металось и очень настойчиво болело. Меч, висящий в ножнах на стене, очень сильно засветился серебристым лучистым светом. Не в силах более терпеть душевную боль, я вышла на крыльцо, с тревогой всматриваясь в звездную бездну, обнаженную сударыней-ночью.
Послышался треск камыша, звуки шагов, легкие такие шаги по воде, похоже было на девичью поступь, но на всякий случай я обнажила, приготовила меч.
- О! Какая красивая стрекозка! - воскликнула моя гостья.
Разубеждать я её не стану, пусть видит во мне кого хочет, меч обратно в ножны, девушка внушает доверие.
- Что привело тебя ко мне? - немедленно спросила я.
У девушки были необыкновенно красивые глаза, голубые и глубокие похожие на дивные озера покинутого мной поднебесья, пепельного оттенка волосы, в беспорядке рассыпанные по плечам, по спине, нежная, чуть тронутая загаром кожа, открытая распахнутой кофточкой. Я невольно залюбовалась этой городской принцессой. Господи, почему я утратила человеческий облик? Так обидно…
- Мне, право, странно, что я понимаю язык стрекоз, - проговорила было она.
- К делу, - резко оборвала я её.
- Предчувствие, - сказала она, подняв глаза к небу.
- Как твое имя, будущая странница?
- Елена, - ответила она и вослед за этим разрыдалась, словно девочка потерявшая любимый мячик.
Я утешала её как могла, но как мало помогают любые утешения человеку, потерявшему все, абсолютно все, эта же девочка потеряла все- дом, отца, мать, лучшего друга и могла теперь потерять даже свободу, ей некуда больше возвращаться и путь лишь один, к таинственным звездным дорогам.
- Я уже не вернусь на Землю, - тихо сказала она мне, - моя судьба написана на твоих крыльях стрекоза, нет, я не вернусь.
- Вернешься, - твердо ответила я и, захлопав крыльями, превратилась в писательницу Урсулу ЛеГуин, мы обе застыли, всматриваясь в зеркало судеб. Там творилась история, оживающая на глазах, кто-то очень могущественный и умный писал книжку о грустном писателе, потерявшем семью, смысл жизни, а потом нашедшим все это вновь, но уже на краю галактической Ойкумены и ставшим всемогущим воином.
- Урсула, стрекозка! - воскликнула девушка, - но ведь этот писатель мой одноклассник Антон, ему, как и мне сейчас, пятнадцать лет. Как это вообще может быть?
- Ты же смотришь в зеркало вероятности, что непонятно, - удивилась стрекоза, - смотри он и сам пишет какую-то книгу, но до финальной точки далеко…
- Но кто же пишет судьбу писателя? Бог? Сама судьба? Или он сам? И кто, например, пишет мою судьбу?..
- Елена, чтобы это узнать нужно пройти путь, а ты его ещё не прошла в отличие от меня…
- Ты была странницей?!
- Конечно, а что же, не похоже?
То воистину был удивительный вечер, мы пили вишневый чай на веранде домика грусти и говорили, говорили. На наших глазах рождалась легенда о самой удивительной истории во вселенной. А уж вселенная, казалось бы,повидала всякое.
Где-то в её глубинах пробудилось древнее зло и теперь оно растет, набирает силу, чтобы начать свой разрушительный путь по вселенной, но что это за зло мало кто знает, даже Урсула, то есть я, не знаю. Только самые верховные хранители. Но есть посланник, засланный силами света. Он вскоре посетит нашу старушку Землю и к его приходу нужно быть готовым. Потому что не исключено - кто-то с Земли будет призван сражаться со злом.
- Это могу быть я? - спросила Лена.
- Любой, но скорей всего твой Антон или ты, вы лучшие кандидатуры, потому что на Земле вас ничто не держит и никто…
- А посланник, - спросила Лена, - он в каком облике придет сюда?
- Это будет такая же странница, как и ты, - улыбнулась я.
- Странница? Она..?
- Вестница и посланник, Леночка, лишь как в строчках древней песни - это просто полустершиеся иероглифы…
- Что это значит? - спросила Лена.
- Их ставят как символ, напоминание о том, что свершится; перед перекрестком где грядет самая решительная битва.
- Значит, они только предвещают её?
- Получается так, но без них никак нельзя, они те, за которыми остальные идут по проторенным следам.
- Господи, господи, - тихо сказала Лена, - это никак не умещается в моей голове.
- Ты хотела сбежать от судьбы? Нет! - грозно сказала я. - Возвращайся в тот день, когда произошла та бойня в твоем классе, именно оттуда начнется твой путь к бессмертию и без возражений!
Лена стояла словно опущенная в воду, потому что осознала, что спорить с хранительницей бесполезно и даже опасно, больше они не произнесли ни слова, до рези в глазах глядя ночное небо, близилось пришествие вестницы. Потом Лена вернулась в прошлое, прекратив бесполезные попытки убежать от судьбы, и начался её путь к бессмертию.
Часть первая
Левый Лиловый Сапог
1.19 мая 1989 года
Теперь она вновь была на берегу лазурного океана, ласковые, похожие на домашних собачек волны, так и лизали океанской игривой пеной её обнаженные ступни… А над гладью океана зарождался рассвет и очень медленно таяла не хотевшая уступать свои права ночь. Здесь, на берегу, на оранжевом песочке, она, никого не опасаясь, проделала нехитрые гимнастические упражнения, сделала стойку. Только внезапно идиллию нарождающегося утра нарушила брошенная на песок черная тень, она стремительно приближалась, пугающе разрастаясь, превращаясь в монстра. Вскрикнув от испуга, Лена, проснулась, судорожно хватая воздух как рыба, выброшенная на берег.
Так и есть. Она опять уснула на уроке, класс вокруг нее ходил ходуном от смеха, она обреченно посмотрела на Антона.Конечно, только он не смеялся, вероятно потому, что предчувствовал, что произойдет в следующий момент. И вот они вышли прямо из школьной доски, два старца - предвестники беды, видимые лишь ей и Антону, и кошмар вернулся вновь. Один за другим их одноклассники падали замертво, а старцы приближались к парте Антона будто неумолимый рок, не обращая внимания на все эти смерти, подобные ангелам преисподней.
- Не нужно, пожалуйста, - умоляюще прошептала Лена.
Один из старцев оскалился недобро и взмахнул полами длинного плаща. Тут же в её руке, словно приклеенный, возник окровавленный нож. Она пыталась отбросить его - но все бесполезно - и оставила эти попытки, осознавая, что за этим последует. Старцы остановились возле бледного как полотно Антона и, заломив ему руки, повалили на парту, в руках одного из них блеснул острый, зазубренный осколок зеркала. Лена с ужасом смотрела на эту экзекуцию, проводимую над её одноклассником, старец поместил осколок зеркала в грудную клетку юноши, не разрезая ему ничего, а сделав свое дело, расхохотался и то воистину был смех дьявола. Потом старцы исчезли также внезапно, как пришли. Лена, все ещё сжимая проклятый нож в руках, подбежала к парте Антона, тот лежал бледный как полотно, глаза расширялись и вновь сужались, дыхание было учащенным.
- Антошка, Антошка, что с тобой? - спросила она, - тебе больно?
- Сначала было, - ответил Антон и рывком поднялся на парте, - когда осколок входил внутрь. Теперь так хорошо, мне кажется, я за миг превратился в Бога. Господи, Ленка, - опомнился он, - брось этот нож, тут сейчас милиция будет, и поехала ты лет на десять. Двадцать пять погибших на тебя повесят.
- Да не получается, он словно приклеился! - воскликнула Лена.
- Давай в окно, - распорядился Антон, - второй этаж, но не слишком высоко, другого выхода у нас нет. Давай-давай, прыгай…
Земля оказалась ближе чем она думала, больно ударила по ногам.Лена приземлилась удачно, сразу же вскочила и, увидев, что дорогу ей преграждает милицейский «бобик», растерялась в первое мгновение, но не растерялся прыгнувший следом Антон. Взмах его руки отбросил машину по воздуху метров на десять. Лена раскрыла рот от изумления, навстречу ребятам выскочил другой «бобик», но Антон просто встал у него на пути и машина, врезавшись в мальчика, словно в бетонную стену, превратилась всмятку, а ему хоть бы что!
- Бежим, - крикнул Антон, - в переулки, не раздумывай!
И они бежали.Как бежали!Перед глазами мелькали улицы, переулки, площади, и сердце не успевало перекачивать кровь. Наконец, не выдержав, она остановилась, произнесла:
- Все, я не могу больше, Антошка…
- Мы оторвались, кажется, - вздохнул Антон, - теперь у нас только одна дорога.
На тряском автобусе доехали до пригорода, в районы, где Лена никогда не бывала, долго шли по переулкам да закоулкам пригорода пока, наконец, не вышли к воротам дома с очень высоким забором. Антон утопил кнопку звонка, требовательно, настойчиво.
- Ах, мать честна! - донесся с той стороны ворчливый, но добрый старческий голос, - ох, ребятня чертова, все бродят, покоя от них нет старику!
- Это я, Антон.Дед Проктор, откройте.
- Куда же денусь, сынок, - подобрел голос, - открою рано или поздно…
Дверь им открыл человек лет шестидесяти, по виду и не старый, но и не молодой. Был он одет в подобие старинного сюртука пушкинских примерно времен, глаза посажены глубоко, ум и проницательность светились в них, сползшие на кончик носа ботанические очки дополняли картину, в руках антикварный подсвечник со свечой.
- Проктор Иваныч, не на карнавал ли собрались? - спросил с долей иронии Антон.
- Мать честна, шутить вздумал, - хихикнул старик, - раз пришли, то проходь, не то передумаю пускать!
Лена с опаской вослед за Антоном переступила порог дома, они миновали узкий коридор, заставленный поломанной, покрытой обильной пылью мебелью, и уперлись в красивую и отделанную узорами дверь с прибитой медной табличкой.
Музей Духов: открыт для посещений с 10 до 24 часов: суббота выходной
- Музей здесь? – пораженная, переспросила Антона Лена.
- Музей, - подтвердил Антон, - а Проктор Иваныч его единственный неизменный смотритель с 1957 года, вот так-то.
- Да, - добавил гордо старик,- ты, девочка, верно безвыездно в Крапинске прожила, не подозревая какие чудеса в нем творятся, какие мощные силы дремлют.
- Откуда же мне знать? - обиделась Лена.
Старичок достал из кармана сюртука связку ключей, отпер одним из них дверь, распахнул её и несколько театральным жестом пригласил их войти. То, что довелось Лене увидеть дальше, не было похоже абсолютно ни на что, встречающееся в этой жизни. Восковые фигуры исторических деятелей соседствовали с изображениями самых невероятных и причудливых существ. А были здесь бок обок единороги, снежный человек, циклопы, русалки, вурдалаки и прочие представители фантастической фауны. Затаив дыхание, позабыв буквально обо всем, Лена перебегала от одного экспоната к другому, а Антон покорно следовал за ней, ему было интересно наблюдать за удивлением подруги. Проктор сидел в углу на стульчике, дымил папиросой, вероятно тайно посмеиваясь над наивными детишками, подброшенными ему непредсказуемой судьбой.
- Кто создал это чудо? – спросила, наконец переведя дыхание, Лена.
- О!То секрет, - объяснил ей Антон, - о том, что ты здесь видела, дай слово молчать, даешь?..
Она подтверждающее кивнула.
- Ребятки, - воскликнул Проктор,-пожалуйте на чаек, имеется к вам разговор очень серьезный, очень.
- Разговор? - Лена повернулась к Антону, тот почему-то отвел взгляд.
В маленькой комнатушке деда уже был накрыт стол, шипел пузатый самовар, в вазочках аккуратной горкой бублики, по тарелочкам разложена халва. Толстый ленивого вида кот дремал на лавке, Антон согнал его и тот обиженно запричитал, замяукал.
Дед Проктор держал блюдечко с горячим чаем на весу, дул, и, прихлебывая, смачно, вприкусочку хрустел сахарком.
- Долго стесняться собираемся? - спросил он Лену.
Сидя за столом, Лена то и дело переводила взгляд с Антона на Проктора, но те упорно молчали, испытывая её терпение. Проктор в упор разглядывал её, будто изучал, его взгляд очень не нравился ей, показался наглым, вызывающим и каким-то жестоким, он словно пытался выцарапать из её души что-то сокрытое, личностное. Антон вовсе не смотрел в её сторону, но Лена знала, что он с первого класса был влюблен в нее, и он тоже нравился ей, в нем было такое несочетаемое соединение и хрупкости, и одновременно мужественности, что напрочь отсутствовало у иных мальчишек.
Наконец старик прервал затянувшееся молчание:
- Музей, что вы видели, дети, все эти экспонаты добыты мной способом честной охоты, да-да, чаще всего в нашем деле так - или ты его, или он тебя. Я, друзья, охотник на паранормальных фантомов, правда, теперь на пенсии.
- А русалка? - спросила Лена.
- На Коропе русалка чистой воды упырь, сосет кровушку у мирных пловцов, ещё вопросы будут? Молчите и слушайте, а то я до утра не докончу, вы, дети, сегодня попали в непростую ситуацию, так? Так или не так?
- Так, - согласился Антон, - мы потому и пришли к вам, что нам некуда больше идти. То, что с нами произошло там, в школе, не поддается никаким законам логики.
- Логика, - усмехнулся старик, - забудьте о ней. И то, что уже произошло, и что произойдет в недалеком будущем, выходит далеко за пределы человеческого ограниченного вашего понимания, но вы двое избранные, поверьте, вам несказанно повезло.
- Повезло в чем? - спросила Лена.
- Вселенная выбрала вас для великих деяний, пройдя через череду чудовищных, жутких испытаний и устояв перед адскими соблазнами, сулимыми тьмой, вы обретете невиданную силу, только повторяю, если устоите, а это весьма нелегко.
Старик резко поднялся с места, отставил чашку и жестом указал им следовать за ним, по всей видимости, в соседнюю комнату.
Комната та более всего напоминала медицинскую лабораторию,полную невиданных приборов, колбочек с непонятным содержимым, анатомических препаратов и прочего.
- Ложись на кушетку, но прежде сними рубашку, - повелел старик Антону.
Тот пожал плечами, но все же повиновался, снял рубашку и лег.
- Глаза закрой, - потребовал старик. Тон его голоса стал железным, таким не перечат, никогда. Старик занес руку над грудью мальчика, и здесь произошло нечто - повинуясь движению руки старца, Антон оторвался на сантиметр от кровати и повис в воздухе. Вокруг его тела ясно возникло золотистое свечение, сам он ничего не видел, спал. Лена же смотрела на все это, широко раскрыв глаза, замерев от ужаса.
- Хомо, страптакус, энергнис! - кричал старик какое-то древнее заклятие, - именем Верховных Хранителей Высшего Уровня ЗАПРЕДЕЛЬЯ, ИМЕНЕМ ВЕРХОВНОГО БОГА ВЕЛИКОГО МЛЕЧНОГО КОЛЬЦА я повелеваю тебе, царица мрака и ночи Нут, ты не имеешь власти над этим ребенком, не имеешь!
В комнате стало чудовищно холодно, окно разлетелось вдребезги, распахнулось и Лена в тот момент, хоть и на миг, увидела стоящую на подоконнике девушку ослепительной красоты, но с глазами полными мрака и тьмы, глазами, через которые смотрит на тебя бездна.
- Не смотри ей в глаза, отвернись, - крикнул старик.
И тут дьявольский хохот наполнил всю комнату, Лена упала на пол и прикрыла голову руками.Потому что было полное ощущение, что её лупят чем-то тяжелым вроде кувалды, а ведь это всего-навсего был смех демоницы.
- Твоя взяла, - сказала Нут старику, отхохотавшись. - Мальчишку я оставляю на время в покое, но свое я заберу все равно, и это произойдет очень скоро, хочет он или нет, ему предстоит сделать свой выбор. А ты, старик, знаешь прекрасно - цена его спасения твоя жизнь, готовься к переходу, три дня тебе осталось.
С этими словами кошмарная Нут исчезла. Старик бережно опустил мальчика на кушетку, велел открыть глаза. Было видно, как он ослаб, как тряслись его руки, какой ценой далась ему эта победа.
- Доченька, милая, завари горячего чайку, - слабым голосом попросил он.
Лена, не тратя слов, бросилась на кухню.
- Давайте, пьем чай, и я все объясню, - молвил Проктор.
Уже за столом старик смотрел с виноватым видом то на Антона, то на Лену, не решаясь начать, но потом все же решился. «Ему же осталось из-за нас жить три дня!» - с ужасом подумала Лена.
- Хранители и Странники не умирают, девочка, - вслух ответил старик, прочтя её мысли, -они уходят бродяжничать по звездным дорогам и петь свои шальные песни. Антон, меня волнуешь ты, у тебя внутри осколок зеркала вероятности.
- Что? - поразился Антон, - и это значит?!..
- Это значит внутри тебя огромная сила, огромная власть, огромные нереализованные пока возможности, но это страшный дар, поверь…Его хотят использовать в своих целях как темные, так и светлые силы. За обладание твоей душой началась неистовая охота, так что о покое забудь навсегда…
- А кто была та девушка? - спросила Лена.
- Девушка? - усмехнулся старик, - эта девушка старше нашей матушки Земли, но ей притворяться молодой крайне нравится, очень. Это Снежная королева, ребятки, и лучше бы вам с ней никогда не встречаться, но придется…
- Снежная королева?Что, та самая?!
- Ну не совсем… Слушайте. Где то за пределами нашей реальности по приказу Снежной королевы тролли разбили зеркало вероятности, и теперь его осколки помещаются исполнителями внутрь одного представителя каждой существующей цивилизации. От земной выбран ты, Антон. В определенный день и час к каждому, повторяю, к каждому, в ком сидит осколок зеркала, придет посланник. И каждый должен будет сделать выбор: идти на край космической Ойкумены сражаться со злом или остаться на Земле в покое. Можно и так, но тогда Земля без всяких усилий перейдет во власть тьмы навсегда. Таков дьявольский план темных сил, представляешь, как много зависит от тебя и от иных посланников, Антон. Ещё добавлю, с того момента, когда вы приняли внутрь себя осколок, ваше дьявольское альтер эго, темная половина души каждого, высвободилась, и в образе Эмиссара тьмы начала свой путь до вашего личного храма Семиста Ощущений. Внутри этого храма вечно горят, не сгорая, семьсот свечей, каждая имеет имя.Все просто, Эмиссар придет и в отсутствии избранника возьмет ту свечу, которая ему нужна, свечу вечного порабощения Земли, например. Впечатляет?
- Но, - Антон проглотил колючий ком в горле, - ведь получается, что я приду в храм сражаться с самим собой, со своей темной сутью, в голове не укладывается…
- Совершенно так, - подтвердил старик и повернулся к Лене, - теперь о тебе девочка.В этой истории ты играешь не менее важную роль чем Антон. Сейчас ты услышишь то, что повергнет тебя в шок, но это нужно услышать.На Землю ты больше не вернешься.
- Как?! - ахнула Лена.
- Так нужно. Прямо от моего дома Антон проводит тебя до границы Запределья, а сам вернется, ему быть на Земле до прихода посланника. И не смей возражать, ничего не поможет. Кто-то должен предречь приход Антона, подготовить ему путь. Не переживай, девочка, там вы обязательно встретитесь, только не сразу друг друга узнаете…Итак, дети, на окраине города, за польским кладбищем, есть заброшенный подшипниковый завод, место жуткое для рядового обывателя, я с этим согласен. Обитает там дух Бородача.
- Ага, мы о нем слышали.
- Есть версия, что в свое время на месте завода образовалась зона недоступности, а почему объясню. Пришельцы или гости из других измерений устроили там что-то вроде полигона для высадки своих кораблей, по другой версии там перекресток миров. Так, встав в определенное место, можно без звездолета шагнуть в любую исходную точку обозримой вселенной, а сторож Бородач, хранитель, страж того перекрестка. Встреча с ним грозит дерзкому пришельцу жестокой смертью, если только дерзнувший забраться туда не имеет особого при себе пароля.
- На какое расстояние простирается зона? - спросил Антон.
- Никто того не знает, но граница её проходит прямо по забору заброшенного кладбища, это если со стороны нашего города северо-западная оконечность Крапинска.
- Находились ли смельчаки, ходившие в ту зону?
- Находились, но ещё ни один из них не вернулся назад.
Ночь они провели в тесной комнатушке, выделенной дедом. Отопления не было и жутко холодный воздух заставил их забраться под толстое одеяло, и потеснее прижаться друг к другу, уснули они мгновенно.
Антон проснулся с первыми лучами солнца, улыбнулся наступившему дню, повернул голову и увидел, что Лена сидит перед зеркалом в его рубашке, расчесывает гребешком свои чудесные пушистые волосы.
- Леночка, - тихо позвал он её.
- Просыпайся, сонюшка, - рассмеялась она, не поворачиваясь,-проспишь все великие приключения.
Он встал, подошел к ней, обнял сзади за плечи.
- Тревожно мне, Антошка, и страшно, - тихо сказала она, - ещё только вчера была нормальная, размеренная, пускай и не совсем хорошая жизнь, а сегодня что? Мы беглецы…Я все понимаю, Антошка, но ничего не могу с собой поделать, лучше тюрьма, чем идти в эту страшную зону отчуждения.
Антон потрепал её по плечу и спокойно сказал:
- Одевайся выходи к завтраку.Проктор ждет.
Антон вышел на пустую кухню, присел за стол, закурил, мысли в голове были совсем невеселые. На кухню вышел Проктор, прервав его размышления:
- Чаевничаешь? А где девочка?
- Одевается, - ответил Антон чуть рассеянно.
- Вам нужно в путь, ребята, в дневное время многие ловушки зоны спят, больше шансов пройти и уцелеть…
Лена вышла на кухню, она вновь была в своем школьном платье, только белый передник за ненадобностью сняла. Антон, увидев приколотый в густых волосах алый бант, улыбнулся, то было нечто из иной жизни, оставшейся на другом берегу бытия. Вдруг Проктор ахнул и поспешно вышел из комнаты, они удивленно посмотрели ему вослед. Вернулся он с объемным фотографическим альбомом.
- Есть предположение, - с волнением в голосе начал он, - что Бородач, до того как стать привидением, был здесь в городе весьма влиятельным человеком, купцом, финансовым воротилой. И была у него дочка любимая, единственная на всем свете, умершая по причине чахотки в весьма юные лета, её даже похоронили в гимназическом платье, вот смотрите. Антон посмотрел на фото и воскликнул:
- Лена, это твоя точная копия!
Сама Лена осталась невозмутимой и спокойной.
- Чтож, давайте завтракать,-старик захлопнул альбом.
Пока Антон намазывал бутерброд, Лена смотрела на него, не отрываясь.
- Ты чего, Лен? - спросил он.
- Предчувствую скорую разлуку с тобой, эта дата станет роковой в моей жизни, - она указала на календарь. Двадцать первое мая 1989 года значилось там. Проктор был грустен, казалось, он много знал и предпочитал молчать, но в конце завтрака все же сказал:
- Знаю, ребятушки, страшно, сам был молод и первый раз в зону ходил. Все пора, время уже не ждет.
- Рюкзак нам, Проктор Иваныч?
- Вам, кому же, там все, что в зоне сгодится. Девочка, одна просьба, в платьице этом так иди и передничек свой надень. Твое сходство с дочерью купца поразительно и может помочь. Только куртку надень обязательно, там могильный холод. А ты, милок, надень-ка свитерок и не забывай ничего, от этого ваша жизнь зависит.
Старик вышел проводить их к воротам, в глазах его были слезы.
- Мы больше не увидимся? - с тревогой спросила Лена.
- Конечно увидимся, - улыбнулся сквозь слезы старик, - когда все свершится я сам найду вас, обязательно найду, да ещё просьба - опасайтесь встречного времени, прощайте…
Ребята дошли до конца переулка и, оглянувшись на дом деда, увидели на его месте пустырь, заросший чертополохом.
- Удивляться не стоит, - спокойно произнес Антон, - иначе нас на долго не хватит, вперед. Они свернули с переулка Коммунаров на проспект Блюхера, дошли до театра кукол и сели возле него на пятнадцатый автобус. Остановки через три в салон заскочила стайка школьниц, девчонки весело хохотали и дурачились, толкая друг друга. Не в силах видеть эту мирную картину из навеки утраченной жизни Лена отвернулась, потихоньку глотая горькие слезы. Когда же автобус проехал вблизи от её дома Антон поплотнее прижал подругу к себе, чтоб не наделала глупостей, но Лена повела себя вполне достойно. Итак, через полчаса они уже стояли у закрытых на ржавый замок ворот кладбища.
2.Перекресток миров
Предварительно осмотревшись, Антон по ажурной решетке перебрался на ту сторону, следом за ним перелезла Лена.
Перед ними предстало разветвление из десяти дорожек, на этом кладбище уже давно никого не хоронили, надгробия и ограды заросли бурно разросшимся кустарником. Дорожка, по которой они шли, скоро совсем превратилась в узенькую тропку, вьющуюся между дикими зарослями.
- Мне жутко здесь, - шепнула Лена, когда уже полпути было пройдено.
- Мне тоже не по себе, - согласился Антон, - но поздно уже отступать.
Вскоре кустарник расступился, образовав небольшую полянку, в центре которой торчало всего лишь одно надгробие.
- Я передохну, - попросила Лена, - сил больше нет…
Она присела у края полянки, а Антон подошел посмотреть одинокое надгробие. И тут выяснилось, что оно принадлежит той самой рано умершей дочери купца, скульптурное изваяние девушки в центре памятника лицом действительно было похоже на Лену. Антон полный всяких нехороших подозрений перевел взгляд на даты жизни усопшей:
Сугробцева Елена Эдуардовна, 1874-1889
Это вполне соответствовало годам жизни Лены, но самое страшное заключалось в том, что сама она тоже была Сугробцева Елена Эдуардовна!
Вдруг Антон замер в ужасе, каменная девушка открыла глаза и посмотрела на него, было то настолько жутко, что его до кончиков пальцев сковал холодок потустороннего страха. Каменная девушка оживала и отчаянно дергалась, пытаясь освободиться из-под власти надгробия, но то не отпускало её, как бы та не старалась. Вот и волосы её перестали быть камнем и вроде бы стали как настоящие, но вместо волос, однако, был клубок змей как у Горгоны. Рот открылся так, что стал напоминать акулью пасть с кинжальными клыками. Антон сбросил мертвящее оцепенение и бросился к Лене.
- Бежим! - крикнул он.
И они бежали, бежали так, что дух некогда было перевести, к счастью кладбище быстро закончилось, они увидели тесно прижатые к кладбищенскому забору корпуса пустующего завода.
Огромные ворота цеха были распахнуты, из темного провала, словно изо рта великана, выползал клочьями туман, все здесь постоянно было окутано туманом.
- Почему этот завод заброшен? - спросила Лена.
- В сорок восьмом здесь по необъяснимым причинам начали гибнуть люди. И это продолжалось много лет, затем завод закрыли. Вероятно на этом месте геопатогенная или аномальная зона…
- И мы с тобой обречены?
- Ну чего уж так сразу, поборемся, подруга.
- Тогда возьми меня за руку, - попросила она.
Держась за руки, ребята вошли внутрь заводского корпуса, там они прошли мимо беспорядочно сваленных в кучу ржавых станков, мимо обвалившегося когда-то мостового крана. Антон показал на небольшую будку, в былом она, вероятно, служила кабинетом заводского мастера, и там можно было укрыться.
Они зашли внутрь, и Антон подпер двери изнутри широкой доской, дверь была гнилая, но все же это было какое-никакое, но укрытие.
Антон присел на топчанчик, перевел дух и посмотрел на сидящую напротив Лену, которая аккуратными кусочками нарезала ветчину.
- Лен, ты в каком году родилась? - спросил он.
- Я? - удивилась она, - в тысяча девятьсот семьдесят четвертом, двадцать шестого июля, а что?
- Да нет, пожалуй, ничего. Знаешь, ты очень смелая девчонка, не знаю как бы я вел себя на твоем месте, осознавая, что мне никогда уже не вернуться на Землю…
- Ну, главное, я же не умру, я буду жить за пределами реальности, где много такого, чего и не приснится обычному человеку. Я буду жить ожиданием тебя, но жаль, конечно, что мне не окончить школу, жаль мамочку, только, пожалуй, один отчим будет рад моему уходу…
В этом месте её слова прервал внезапный душераздирающий вой. Он был похож одновременно и на человеческий, и на звериный. И сколько же в нем было боли и тоски!
Лена побледнела, бросила ветчину, Антон обнял её за плечи, пытаясь успокоить, все тело её сотрясала нервная мелкая дрожь.
- Все-таки я ужасная трусиха, - прошептала она.
- А мы должны быть смелые, - шепнул в ответ Антон.
- Антош, - спросила девочка, - скажи, откуда же на самом деле взялся Бородач?
- Кто его знает, - отвечал Антон, - мне дед рассказывал, место на котором стоит завод проклято испокон веков…
- Почему?
- Ладно, расскажу, хотя то не более чем легенда. Так вот, в десятом веке на данном месте было разорено христианами языческое капище или городище, здесь язычники поклонялись богу Малю.
- А он бог чего?
- Божество недоступности и всего необъяснимого, его изображали в виде получеловека-полу-саламандры. Культ этого бога требовал человеческих жертвоприношений, те же, к кому Маль благоволил, получали доступ к самым сокровенным тайнам бытия.
- Постой, я тоже об этом читала, но объясни ка понятнее.
- О мальском колодце душ?
- Ну да, конечно, слышать я слышала, но все равно непонятно.
- Есть версия, что такой колодец своеобразный сверхсветовой лифт, пронизывающий всю нашу вселенную от края до края, но возможно и не только нашу.
- То есть по нему можно путешествовать по различным точкам галактики, не используя космические корабли?
- И даже попасть далеко за пределы нашей галактики, туда, где вероятно обитают предтечи или прародители, существа, наделенные полномочиями богов…
- Антошка, я так люблю тебя, ты такой мудрый.
- Я тоже тебя люблю, Леночка, никого мне в этом мире не нужно кроме тебя. Ты мой свет. Давай-ка, сейчас перекусим и ляжем спать, нам нужны силы, утром продолжим путь по самым страшным ловушкам зоны…
Антон не договорил, увидев, что Лена уснула, но сам он так и не сомкнул глаз до утра, оберегая покой самого дорогого на свете человека.
Лену разбудили звуки похожие на царапанье острым ножом по фарфоровой тарелке. Антон будто вообще не ложился, сидел в полной готовности к походу и рюкзак собран. Увидев, что Лена проснулась, сказал:
- Завтракать не будем, сделаем большой бросок по зоне, найдем безопасное место, передохнем. Собирайся.
Он протянул Лене осколок зеркала, чтобы она смогла привести себя в порядок.
Лена поправила сбившуюся прическу, но все равно осталась недовольна своим внешним видом, только времени было в обрез, не до прихорашиваний. Поплотнее запахнула и застегнула куртку, было сыро, зябко, зря послушалась старика, нужно было одеть теплый свитер, но уже ничего не поделаешь.
Антон заметив, что ей холодно, снял с себя свитер и, не обращая внимания на отговорки, велел надеть.
Они вышли из комнатки и сразу-же по колено увязли в мутного цвета клочковатом тумане. Хорошо ещё, что всего по колено, можно было видеть, что творится вокруг.
- На самом деле это не туман, - пояснил Антон, - какая-то достаточно вредная для здоровья комбинация химических соединений, все здесь наполнено ею.
Обойдя какие-то резервуары, они вышли к слесарным мастерским. Очевидно, это были именно они - верстаки и стеллажи, кучи металлического хлама. И тут к тому самому звуку скрежета добавился звук гулкого удара молота о наковальню, словно кто-то невидимый, игнорируя сорокалетнюю тишину, продолжал здесь работать.
- Пойдем отсюда быстрее, - с тревогой сказал Антон.
Для того, чтобы попасть в достаточно широкий проход между двумя рядами станков, им пришлось перелезть через загромоздивший пролет очень ржавый автопогрузчик. Они миновали зал станков, свернули в узкий проход, заваленный огромными ящиками, что в них находилось и представить было невозможно, в конце прохода натолкнулись на человеческий скелет, наполовину раздавленный тяжестью упавшего на него ящика. Угол ящика дал трещину, и они увидели, что он полон металлических шариков.
- Сколько шариков столько и вселенных, - загадочно произнес Антон.
- Антош, ты чего? - удивилась Лена.
Костяшки пальцев скелета зашевелились. Увидев такое, Антон толкнул Лену – беги! Два раза повторять ей не пришлось.
Они остановились отдышаться возле серого скучного складского здания. К счастью, оно стояло достаточно далеко от ящиков с шариками.
- Ленок я, кажется, понял, - произнес Антон, - мальский колодец душ пронизывает место, где стоит этот завод, подобно острой игле. Но дело в другом, все окружающее нас: и зона, и Бородач, и ловушки - результаты воздействия пока ещё неведомой нам энергии, которая превосходит земную в сотни тысяч раз! Обычные земные процессы под её воздействием выворачиваются наизнанку и потому здесь гибли люди. Той энергией, которую выделяет колодец и которая как хищная пантера бродит по этому мертвому месту, люди управлять не могут, не готовы, и не смогут ещё, быть может, сотни тысяч лет!
- Странно это все, - вздохнула Лена.
- Идем, - сказал Антон, - до заката нужно найти прибежище.
Мрачный завод остался позади, их внимание привлекло небольшое здание, очевидно котельная. Оно стояло рядом со свалкой отработанных деталей.
Обойдя свалку, они очутились перед небольшой черной дверью, ведущей вглубь здания, на двери масляной краской неумело был нарисован череп со скрещенными костями.
- Антошенька, мне страшно.
- Пора бы привыкнуть, - проворчал он.
Антон толкнул дверь, та распахнулась с жутким скрежетом, на них пахнуло едким запахом плесени и разложения.
- Ой нет, туда не пойду, - заупрямилась Лена.
- Да? - спокойно произнес Антон, - оглянись тогда назад и сделай вывод, что лучше - запах или гибель?
Лена послушно обернулась. К ним стремительно приближалось, перемещаясь огромными прыжками, одно из порождений территории тьмы. Чудовище по виду напоминало помесь кенгуру и гиены с пастью, полной акульих зубов, фосфоресцирующие малахитово-мертвенным цветом зрачки, кожа серебристо-металлического оттенка.
Взвизгнув, Лена заскочила в котельную гораздо раньше Антона. Он вбежал следом, ловко, рывком, двинул засов на запор и, посмотрев на бледное лицо подруги, полное испуга, расхохотался. Между тем мощная железная дверь вся сотрясалась от ударов.
- А говорила «ничего не боюсь».
- А что, я так говорила?
- Ладушки у бабушки, давай осмотрим помещение, может здесь есть место, неподвластное этой ужасной вони.
Зажав носы, они поднялись на второй этаж по очень узкой винтовой железной лестнице, попали в помещение, где были установлены три огромных котла.
- Нет, здесь тоже запах, спать невозможно.
- Антон смотри! - воскликнула Лена.
На полу, раскинув руки в разные стороны, лежал мертвый мужчина, сквозь его правую руку пророс дивной красоты цветок, лепестки его излучали ядовито-зеленоватое свечение. Антон нахмурился, наклонившись, внимательно осмотрел покойного.Не было никаких следов разложения, и казалось, что мужчина, одетый, кстати, в рабочую спецовку сороковых годов, просто уснул. Даже цвет лица был розовый. Антон пощупал пульс, его не было и не билось сердце.
Антон протянул руку к бутону цветка и зеленоватое свечение тут-же поменялось на желтое. Антон отступил, не стал испытывать судьбу.
Лена подошла к окошечку и невольно ахнула, внизу собрался добрый десяток тварей подобных той, что преследовала их до котельной.
- Выход есть всегда, - успокоил её Антон.
- Надеюсь, - согласилась она.
Антон ходил взад вперед от цветка до окна, и обратно, думал, наконец, перестав ходить, он произнес:
- Лен, поздравляю, мы с тобой нашли мальский колодец душ.
- О чем ты? Не понимаю.
- Ну, цветок с зеленым свечением, это он и есть.
- Что? - растерялась Лена.
- Точнее отображение, ведь мальский колодец душ разумное существо, он дает информацию о себе, только сам прячется. Ему, хитрецу, свойственна осторожность.
- Мы сорвем цветочек?
- Ни в коем случае! Нарушится равновесие сотен тысяч миров, во вселенной все едино, все в связке цепной, потяни одно колечко-рассыплются все иные. Если он здесь растет, значит то кому-то угодно, например Богу.
- Ты шутишь?
- Ничуть, иди сюда, покажу кое-что.
На сырых, местами облупившихся стенах фрагментарно, но отчетливо проступили лики и образы православных святых.
- Бред, - сказала Лена, - так не бывает.
- Бывает, - возразил Антон, - и то отличный знак, жизнь постепенно возвращается в место забвения и отвоевывает у смерти территорию. Сюда ещё люди вернутся, вот увидишь.
- Да ,мне бы очень хотелось в это верить.
Внезапно где-то совсем рядом с ними раздался громоподобный смех и застигнутые этим врасплох они застыли на месте.
- Что, поиграем в прятки? - прогремел голос.
- Кто вы? - одновременно спросили они, волосы на голове у Лены зашевелились от переизбытка энергии, её сотрясала мелкая электрическая дрожь.
- Чего расспрашиваете? Легенду лучше меня знаете. Кликуха моя потусторонняя Бородач, ну а в навек ушедшей жизни величался Сугробцевым Эдуардом Филипповичем.Между прочим, человек я был в Крапинске далеко не последний,купец 1-й гильдии, совладелец соледобывающей фабрики.Помер от сердечного приступа, не сумев пережить смерть дочери. После смерти встретился с инопланетным разумом и был им приставлен навечно к перекресту миров. Вообще, по правилам я должен затребовать у вас пароль, а если пароля нет, убить, но ты девочка потрясающе похожа на мою покойную дочь, потому просите, исполню любое желание, симпатичны вы мне, ребятушки.
- Да, Проктор мудр, - шепнул Лене Антон.
- На месте данного завода, - продолжал говорить Бородач, - сходятся в единой точке пересечения тринадцать порталов, и вы можете направить свой путь в какой угодно. Я здесь несу функцию стража, но и помимо нее у меня есть служба Харон Хароныча, то есть перевозчика через Стикс.
- В царство мертвых? - спросила Лена.
- Кому как, кому как, девочка.
- Харон Хароныч…
- Ой нет, лучше Эдуард Филиппыч.
- Да, Эдуард Филиппыч, в любую точку галактики можно? А какова плата?
- Зависит от дальности перевозки.
- Эдуард Филиппыч, переправить нужно одну Лену,мне туда пока рано.
- Следуйте тогда за моим проводником, - повелел им Эдуард.
Откуда-то из трещины в стене вылез махонький зверек,похожий на Чебурашку, и затопал вдоль коридора, который обнаружился за котлами, они проследовали за ним.
Подведя их к дальнему концу коридора, зверек внезапно исчез.
- Но здесь только стена, - растерянно произнес Антон.
- Прикоснись к ней ладонью, - прогремел голос.
Антон послушно приложил ладонь к стене.
В тот же миг все окружающее их до того волшебным образом исчезло, на них волнами нахлынули новые, совсем ещё не ведомые ощущения.
Впечатление было такое, что они одновременно и существовали,и не существовали. Лена по крайней мере совершенно точно испытала гамму необыкновенных ощущений, подобного не испытать человеку, боящемуся заглянуть куда-то в неведомое, за грань. Они же с Антоном не побоялись и были за то многократно вознаграждены.В тот момент у обоих было чувство, что их увеличили до размеров вселенной, что они могли одной силой мысли двигать перспективу обтекающего их пространства, формы их тел стали зыбкими, тягучими и необыкновенно подвижными. Из формы дождя они легко переходили в форму огня и летели по небесам шаловливым ветерком, загибая до знака вопроса усилия океана существования прервать их чудный, сюрреалистический полет.
- Лена, Леночка будь осторожна, - знакомый голос прогремел и сразу вернул её к чувству знакомой до боли реальности. Она вновь вернулась к человеческому сознанию, туда, где Антон стоял лицом к лицу с неведомым, держа её за руку, но от его пальцев почему-то исходил ужасающий холод.
- Смотри, Лена, - тихо сказал Антон, - это то, о чем предупреждал нас старик, встречное время, испытание для нас нелегкое, очень…
- О чем ты?
- Смотри не поверхностно, смотри духом!
И тогда она тоже увидела.
Они с Антоном стояли посреди огромного дворцового зала, стены же этого зала словно были сотканы из слоистого тумана густого и плотного, и в нем таилось нечто.
Мрачного вида статуи неведомых богов брезгливо взирали на людишек пустыми глазницами, не внушающими ничего кроме ужаса, навевая в сердце беспредельный страх.
- Только ничего не бойся, - шепнул Антон, - мы с тобой стоим на перекрестке миров, и он обыденность для беспредельного мира. Скоро и для тебя он станет обыденностью…
В тот же миг из тумана навстречу им выскочил гигантский тираннозавр. Лена взвизгнула, чудовище с легкостью перекусило Антона пополам, и из оставшейся половины тела вверх ударил фонтан крови. Сделав это, монстр снова исчез в тумане, будто и не было.
Лена не успела даже заплакать, чудовищная боль пронзила грудь, появившийся из тумана римский легионер пронзил её копьем насквозь и тут началось! В те чудовищные мгновения она пережила все смерти, какие только возможны - утопление, удушение, сжигание на костре, четвертование, и все сопровождалось таким чудовищно реальным ощущением адской, невыносимой боли, что когда все это кончилось, у нее осталось только сил упасть на пол и корчиться в судорогах.
- Лена, все закончилось, подымайся… Встречное время ползет сюда.
Лена, с изумлением приподняв голову от пола, посмотрела на живого Антона, поднялась.
По гранитным плиткам дворца навстречу им бесчисленными рваными лоскутами двигалась отвратительного вида медузообразная слизь. Лена вцепилась в плечо Антона.
- Не бойся, - ласково шепнул он, - это, познакомься, встречное время. Иди смело, только постарайся не наступать на него, потому что нарушится хрупкое равновесие пространства.
И Лена шла вослед за Антоном, каждый раз в ужасе закрывая глаза, когда рядом с её ногой проносилась склизкая хроно гадость. Антон посматривал на нее и улыбался.
- Никогда не думала, что время похоже на склизкую амебу, - гневно произнесла Лена.
Антон не ответил, взгляд его был прикован к двум возвышающимся над туманом башням, похожим своим строением на восточные.
Лена положила руку ему на плечо.
- Послушай, Антон, со стороны Харона нет никакого подвоха?
- Эти башни, я видел их во сне, - голос его дрожал, - там внутри все решится, идем.
Он так торопился, почти бежал, и Лена едва поспевала за ним, стена тумана поглотила его. Минуту поколебавшись, Лена тоже последовала за ним.
Теперь они находились внутри одной из восточных башен и здесь их будто уже давно дожидались. Уютная комнатка, устланная персидскими коврами, ломящийся от снеди стол и множество зеркал, огромная кровать под балдахином.
- Я дико устал, - признался Антон, - полцарства за сон.
Лене же хотелось потрогать все руками. И накрытое на столе, и остальное, не верилось, что в таком зыбком мире что-то может оказаться реальностью.
- Да ты на вкус попробуй, - прочел её мысли Антон, - Харон очень гостеприимен, дурить он не станет, ему то не нужно. Присядь Лен, нам поговорить надо.
Он начал почему-то совсем не с того:
- Лен, ты очень красивая, хотя сейчас вот уставшая и даже запыленная, но все равно красавица необыкновенная…
- Антош, давай по существу, - прервала она.
- Извини, просто я тебя безумно люблю и ничего со своим чувством, своим восхищением поделать не могу, не лишай меня права говорить комплименты, недолго нам осталось уже быть вместе.
- Если бы я могла хоть что-нибудь понять, только представь, мы с тобой стоим на пороге нового неизведанного мира! Кто из ныне живущих землян мог бы похвастаться подобным приключением? Ведь все происходившее со мной до этого теперь кажется слишком неважным, мелким. Даже вечно пьяная мать, похотливые приставания отчима, презрение со стороны одноклассников. Все потому, что не похожа, белая ворона.
- Но в жизни есть не только мрак, - заметил Антон, - хорошего, поверь, больше. Ведь кто знает, может быть в мире, куда ты пойдешь, откроется, что ты наследная принцесса и главное, ты не забывай меня.
Антон протянул ей навстречу руки, она припала к его груди и шептала какие-то глупости и какие-то слова и признания.
Он все слушал и покорно переносил, ласкал и целовал её тело, предавшись плену сладострастного желания, а она и не возражала, будто чувствовала - пришел миг, когда он имеет на подобное полное право. Под утро они так и уснули, не расцепляя объятий.
Проснувшись Лена с горечью осознала, что Антона рядом больше нет. Взгляд, брошенный в зеркало, показал ей себя, сидящую на смятой постели, со сбитой прической. Потянувшись, она достала из шкафчика чистое полотенце и отправилась в душ. Вымывшись, просушила и расчесала волосы перед зеркалом, теперь встал вопрос об одежде, но кроме школьного платья никакой другой не оказалось. Комнатные шкафчики были полны постельного белья, но не одежды, здесь Харон чего-то не учел.
Стоя перед зеркалом, здесь, на крайнем рубеже своей судьбы, она четко осознавала, что эту школьницу с не по-детски печальными глазами видит, конечно, в последний раз. И нелепая в данный момент школьная форма последнее напоминание об иной, прежней жизни, оставшейся по ту сторону зеркала. Лена спустилась вниз, туда, где ждал её Харон.
Перед её глазами возник громадный, высотой наверно метра четыре, сапог лилового оттенка, но самого хозяина сапога не было видно.
- Пора? - спросила она невидимку.
- Не передумала? - спросил голос из пустоты.
- Нет.
- Что ж, забирайся тогда на сапог. Куда полетим?
- В страну Желанную, - вовремя подсказала Лена, вспомнив известную сказку Астрид Линдгрен, - туда, где может быть ждет меня отец, которого я ищу так долго.
- Закрой глаза, - потребовал он, - да покрепче держись за сапог, глаза откроешь когда разрешу.
Лена зажмурилась и изо всех сил вцепилась в грубые складки сапога, сколько продолжался этот полет или перемещение Лена позже даже сказать не могла.
Когда она, наконец, открыла глаза, то увидела, что сидит под деревом, напоминающим гигантский баобаб, и пейзаж, окружающий её, совсем не был похож на земной. Переход свершился, по небу фиолетового оттенка катились три ярких солнца.
Маленькие мохнатые человечки, вышедшие ей навстречу, все как один склонились в поклоне с почтением. Она тоже поприветствовала их, но самая её судьбоносная встреча была ещё впереди.
3. Легенда пустой планеты
Антон проснулся гораздо раньше Лены. Затаив дыхание, он всматривался в её бесподобно красивые и родные черты, стараясь запечатлеть их в памяти. Им предстояла очень долгая разлука, очень долгая, но он знал рано или поздно их судьбы соединятся.
Он оделся и, стараясь не разбудить её, со всех сторон бережно подоткнул одеяло, не удержался и тихонько коснулся губами теплой щечки. Без лишнего шума прикрыв дверь, вышел в место условленного перехода. И тут же сразу пред ним возник лиловый сапог Харона.
- Ну, что ж, - грустно произнес Антон, - возвращай меня в реальную жизнь.
- Пока нет, - прогремел голос, - планы изменились, тебе нужно отправиться на одну из планет системы Сириуса и вернуть на землю ту, которая предназначена тебе в жены.
- Что? - растерялся Антон. - Разве это не Лена?
- Лена будет твоей второй женой, но если ты не спасешь первую, уверяю, не будет и второй.
- Слишком много свалилось на меня в последнее время, - вздохнул Антон, - не рано ли ещё мне думать о каких-то там женах. Ну, надо так надо.Только от чего я буду её спасать?
- Лет сорок назад, - продолжил дух, - сразу после того, как я приступил к своим обязанностям здесь, ко мне в точку перехода заявились дети, школьники. Что они забыли в этом месте, уж не обессудь, не знаю, может хотели испытать храбрость. Было им лет по десять, девочка и с ней как два верных рыцаря мальчишки. Я по правилам обязан был явиться им и предложить переход, что я и сделал. Они, хвала им, нисколько ни испугались и наоборот обрадовались возможности уйти из этой жизни в иной мир, потому что все трое были сиротами, родители их навек сгинули в Сталинских лагерях, а они подвергались в детдоме побоям, издевательствам и прочему. Для них это был шанс.
- И ты их отправил куда-то за пределы реальности?
- Ну конечно, я отправил их на абсолютно пустую от жизни планету, но в то же время она не так проста как кажется. Дело в том, что планета та живая и она материализует желания и просьбы гостящих на ней, но только тех, к кому сама расположена.
- Здорово, - воскликнул Антон.
- Здорово-то здорово, - не согласился дух, - но дело в том, что любовь той планеты по-матерински слепа, она, если любит, прощает все и тем портит своих так называемых детей. И вот мои ребятишки, оказавшись на планете где возможно любое желание, принялись творить нечто невообразимое. Они потребовали у планеты-матери сотворить какой-нибудь народ или форму жизни, чтобы можно было её угнетать, и она согласилась.
- Да, страшно, - вздохнул Антон.
- Но девочка Оля не смирилась с этим, - продолжил дух, - она ушла от друзей и поселилась на берегу фиолетового океана, стала отшельницей. Она знала, что по условиям договора я даю билет только в один конец и назад дороги нет, но тоска её по Земле со временем вылилась в нечто невообразимое. Каждый день она стояла на берегу океана и взвывала ко мне с таким отчаяньем, что однажды вселенная услышала и отозвалась, ее крик услышали миллионы миров, и ко мне тут же прибыл вестник с требованием удовлетворить её просьбу. Но я не могу нарушить договор, тогда перекресток закроется навеки! Это можешь сделать только ты. Молю тебя сделай, потому что её вопли терзают мой слух.
- А друзья Оли? - спросил Антон.
- А что друзья? Они были довольны всем. Сытые, возвышающиеся надо всем живым гордыней, короли. На планете минуло семьдесят лет, и они умерли от старости. Оля тоже стала старой, но так и не прекращает взывать ко мне. Вот так.
- Хорошо, я согласен, - ответил Антон.
- Забирайся на сапог и закрой глаза, полетели….
И вот, наконец, пришел рассвет её восемьдесят шестого дня рождения.
С великим трудом и кряхтением поднявшись с лежанки, старая женщина перекусила тем, что прислала ей любящая мать-планета и по заведенной традиции отправилась к берегу океана взывать к перевозчику. Но потом она передумала, ей почему-то захотелось вдруг во дворец, где правили когда-то её друзья. Путь туда был не близкий, для её возраста почти непосильный, но упорства ей было не занимать, и она решительно двинулась в путь.
Когда она добралась до дворца, то совсем выдохлась. Присев у подножья полуразвалившейся лестницы, увитой диким плющом, она решила немного передохнуть. До могилы братьев королей, скрытой в глубинах дворца, оставалось совсем немного, она внутренне готовилась к тому, чтобы войти туда, где ныне властвовали призраки и тлен. То было очень нелегко. Братья умерли двадцать лет назад, народ их, бросив город и дворец, ушел на противоположную сторону планеты и сгинул навсегда.
Старушка поднималась по лестнице почти целый час и в конце подъема почувствовала внезапное облегчение, дышать стало легче и сердце не прыгало уже так страшно. Ей стало казаться вот-вот ещё миг и что-то произойдет, может явится перевозчик?
В фойе дворца стояло огромное зеркало. Обычно она не желала смотреть в него, потому что собственный старческий облик стал ненавистен ей, но тут её просто повлекло к нему и не зря как оказалось. С той стороны на нее смотрела не безобразная старуха, а юная девочка, такая, какая прибыла когда-то сюда, на планету.
В бессилье старушка опустилась на пол, прикрыв полные слез глаза морщинистыми ладонями, а когда наконец убрала их от глаз вздох изумления вырвался из груди, потому что руки стали молодыми, точеными, без морщин. И старческое платье как кожа саламандры сползло с нее, оставив полностью обнаженной, и волосы, густые, волнистые как водопад, распустились по плечам, и крик счастья пронесся под пустыми сводами мертвого дворца.
И она, вскинув руки, бежала через анфиладу комнат и кричала, кричала, не переставая взывать к перевозчику, но это был не крик отчаянья как раньше, это был крик счастья.
И внезапно ей навстречу вышли трое.Изможденные, в тюремных робах с номерами, люди - мужчина, женщина и с ними пятилетний мальчик.
Оля замерла, смесь ужаса и восхищения клокотала в её юной груди, то была её навеки, навсегда утраченная в клоаке сталинских лагерей семья! Но как? Но почему? Здесь, за миллион километров от Земли, её что, разыгрывают? И все-таки она бросилась к ним, подхватила мальчика на руки, явно ощутив, что тот не призрак и обладает вполне живой плотью.
- Но как, как? - без устали повторяла она.
- Мы пришли на твой зов, - чуть смущенно ответил отец. - Ты звала, и мы не могли не откликнуться, мы твой мост отсюда на Землю.
- Но вы же умерли, вас нет…
- Память, ты забыла о памяти, - ответила мать. - Пока ты помнишь кого-то из той жизни, откуда пришел, мост между двумя берегами никогда не разрушится, если бы ты забыла нас навеки, то дороги назад тебе бы не было. Времени мало, девочка, нам пора, а ты скоро, очень скоро найдешь свою обратную дорогу…
- Кто ждет меня там? - вздохнула Оля и опустила голову, - лучше я здесь.
- Нет, Оля, эта планета тупик, конец живой мысли и живого стремления. Если останешься, повторишь судьбу своих друзей, возвращайся, тем более за тобой уже пришли…
- Кто пришел? Зачем?!
Но её семьи уже не было, она снова осталась в пустых помещениях. И впервые за все время ей стало так жутко и неуютно здесь, нахлынули воспоминания о степях, где она провела детство, о ласковом ветерке, о друзьях, о школе, да и собственная обнаженность её начала немного раздражать. Тогда она взяла проверенное годами средство.
- Подруга, ты теперь молода, - сказала она самой себе, - гони злую, ворчливую старуху, укоренившуюся в сердце.
Ольга дошла до спрятанных в глубинах дворца могил своих друзей, постояла немного возле них, вспоминая прошлое, а потом осознала - ей пора возвращаться на берег океана.
- Прощайте, Влад и Тим, - тихо сказала она, приложив руку к камню холодной гробницы, - мне нужно торопиться к своему бессмертию и жаль, что я не могу взять вас с собой.
Антон открыл глаза и сразу увидел незатейливого вида хижину, сплетенную из сучков из веточек. Он сразу понял - это её дом, перевозчик никогда не промахивается. На океан, на четыре луны, висящие в неземном небе, он глянул только мельком, теперь весь разум был подчинен единой цели - найти ту девушку. Он заглянул в глубину хижины, обстановка была крайне незатейлива. Какое-то подобие кровати, грубо сколоченный стол, потухший очаг посередине, много плюшевыхмишек, разбросанных там и сям.
Хозяйка где-то гуляет, но рано или поздно вернется сюда. В ожидании ее он растопил очаг, и из найденного подобия продуктов принялся готовить незатейливый супчик, правда временами его посещала странная мысль - а как же она, живущая здесь, станет его женой, если по всем меркам она уже старуха? Может время здесь течет по-иному?
Приготовив еду, он вышел на берег полюбоваться внеземным пейзажем, когда ещё такое увидишь, а он здесь ненадолго, к сожалению.
Подходящая со стороны материка Оля, с удивлением увидела поднимающийся над своей хижиной дымок, и хорошо, что она догадалась завернуться в свое старческое платье. Ах, как забилось её юное сердечко! Трепетно забилось, как ждала она этого дня и вот, наконец, он пришел. И она побежала, ноги не слушались, вязли в песке, но она бежала…
Она бросилась с разбега в его объятия но, он не удивился, принял как должное, он кружил её на руках, целовал, безмерно счастливый от того, что нашел свою судьбу, хотя горечь по Лене все равно не покидала его.
- Какой неожиданно прекрасный день сегодня получился, - сказал он.
- Она не отпустит нас, - с тревогой шепнула ему Оля, - планета-мать не отпустит нас, убьет, как убила моих нареченных братьев!
- Перевозчик сильнее ее, - ответил Антон, - куда она денется. Боже мой, как ты красива!
- Тебе надо было прийти пораньше, увидел бы тогда красоту…
- Нет, все-все, не продолжай! Гони от себя прочь чертову старуху, гони!
Но мать-планета не заставила себя ждать, земля под их ногами заходила ходуном так, что и на ногах они устоять едва могли, мгновенно перед ними невесть откуда явилась старуха, точная копия той, какой была утром Оля. Но вид её был жуткий - горящие как угли глаза, торчащие изо рта клыки, корявой клюкой она тянулась к девушке.
- Антон, это мать-планета! Она хочет отобрать мою молодость, - в отчаянии вскрикнула Ольга, - не отдавай меня ей!
- Не сомневайся, не отдам, - ответил Антон, - зачем я тогда здесь.
Кошмарная демоница приближалась все ближе и ближе, зловонный запах, идущий от нее, уже начал обжигать подобно кислоте, к тому же из прибрежного песка восстали воины старухи-планеты, песчаные люди. Кольцо вокруг детей сжималось все сильнее и сильнее.
Но вдруг старуха остановилась и взмахом руки велела остановиться песчаному войску:
- Ты избранник, - задумчиво произнесла она, - как я стала глупа от старости, связываться с избранником не в моих интересах. Я вас отпущу, но предупреждаю, вместе вам быть долго и вечно не суждено, моя посланница придет к тебе Оля через двадцать лет, увы, увы…
- Смерть, - шепнула Оля Антону, - но быть с тобой эти двадцать лет великое счастье, великое, я не променяю их на все чудеса волшебной планеты, поверь.
Старуха и её воинство в мгновение ока исчезли, а перед ребятами вновь возник знакомый лиловый сапог.
Две вновь обретшие друг друга любящие души мчались сквозь толщу космической бездны.
Пробуждение было тяжелым. Раза три он пытался открыть глаза, но не получалось, и миры, которые он посетил, вновь вставали перед глазами, всплывали осознанной четкой картиной, не оставляя никакого намека на покой.
- Вставай, соня, в школу опоздаешь.
Этот до боли родной мамин голос и вернул его в реальность. Антон надел школьную форму, вышел на кухню что бы позавтракать, ничего необычного, все как и вчера и позавчера.
- Что-то с тобой происходит, Антош, - сказала мама. - Ты последние дни сам не свой…
- Последние дни?! - чашка в его руках дрогнула.
- Антон, - серьезным тоном произнесла мама, - я хотела с тобой поговорить. Понимаю, что смерть Лены подкосила тебя, но жизнь-то надо продолжать…
- Смерть Лены?! Да о чем ты, мама, - выкрикнул он и, не дослушав, схватив портфель, выскочил из квартиры, слезы душили его, до школы он добежал бегом.
Только там, в фойе школы, всмотревшись в портрет Лены, перечеркнутый траурной лентой, он осознал сокровенную мудрость вселенной. Лена ушла туда, на звездные дороги именно для того, чтобы приготовить путь ему, избраннику. И прожила она на Земле эти четырнадцать лет не зря, совсем не зря, потому что любила его бескорыстно и жгуче. Достоин ли он такой любви и подобной жертвы? Он отсидел по инерции все уроки, но ему это было уже сугубо неинтересно, все знания, дающиеся в школе, были в его разуме, он мог спокойно заменить, дать сто очков вперед любому учителю.
- Слушай, ты видел новенькую? - шепнул ему сосед по парте. - Обалденная, да?
- Да, ничего, - согласился он, хотя новенькую еще не видел, и украдкой оглянулся на парту, где та сидела, но её лицо ни о чем ему не сказало. Он продолжал думать о Лене.
После уроков к нему сразу подошла комсорг Анюта и предупредила:
- Ты не убегай, сегодня репетиция…
- Да, а кого я играю?
- Заучился ты, Филимонов, Гамлета. Ждем в актовом зале.
Именно в тот самый момент, когда он произносил монолог Гамлета «Быть или не быть», и в самый разгар страстей, скрипнула дверь, новенькая девушка тенью проскользнула в зал и села на заднем ряду. Вот тогда Антон обомлел, такой красавицы в своей школе он еще не встречал.
Руководитель драмкружка обратился к ней:
- Лисичкина, опять ты? Нет у меня для тебя роли, нет.
- А просто посмотреть можно?
- Ладно, но только чтобы тихо. Все, ребята, продолжаем репетицию.
Едва дождавшись конца, репетиции, Антон сбегал в класс, достал свой талисманчик, кораблик с высохшим листиком вместо паруса. Новенькую он нашел на первом этаже возле цветочной оранжереи. Та сидела на подоконнике,поджав ноги, читала книжку и грызла орешки. Его она сразу не заметила.
Белочка, настоящая белочка, подумал он, любуясь ею из-за огромного кактуса и оставаясь незаметным. Бывают такие простые и одновременно сложные лица. Он бы уподобил их интересной книге, которую долго разыскиваешь по магазинам и библиотекам, а отыскав и принеся домой, дрожишь от нетерпения и желания поскорее её прочесть. Лицо одновременно и красивое, и простое, большущие выразительные голубые глаза, в которых будто пляшут озорные бесенята, тоненькие ниточки бровей, точеные запястья рук, точно позаимствованные у аристократической героини романа.
Она резким движением отбросила спадающую на глаза челочку и на миг оторвалась от книжки, посмотрев в ту сторону, где стоял он. Губы её беззвучно шевелились. Антон вышел из-за кактуса, подошел к ней:
- Что читаешь?
- Шекспир. Сонеты.
- О, хорошая книга, обязательно возьму у тебя почитать. Ты в каком классе?
- Я только неделю как в вашу школу перешла.
Антон протянул ей кораблик, она посмотрела на него весьма удивленно.
- Ты знаешь, я уже где-то видела его…
Не спрашивая разрешения, он взял её хрупкую ладонь в свою руку и поставил на нее кораблик. Она осторожно подняла его и легонько подула на маленький парус. Взгляд её был полон восхищения и благодарности. Девушка легко как осенний листок закружилась вокруг него в танце, он же с жадностью вглядывался в черты её безумно красивого лица, стараясь запечатлеть в памяти каждую черточку, мазок, штрих, слагающие вместе это редчайшей выразительности чудо. Тут она остановилась и, улыбнувшись, сказала таинственно:
- Идем, я покажу тебе волшебное зеркало.
Они прошли по пустому школьному коридору и остановились перед кабинетом биологии.
- Ты думаешь это кабинет биологии? Вовсе нет, - она взяла его за руку, и они спокойно прошли сквозь запертую дверь.
По ту сторону оказался садик с множеством красивых цветов, правда, окруженный со всех сторон кирпичным забором. Посреди сада среди цветов одиноко возвышалось большое красивое зеркало в позолоченной раме.
- Меня, кстати, Ольгой зовут, - сказала она, щекоча ему нос горячим дыханием, - а ты, я знаю, Антон из 10-го «В».
Антон взял Олю за руку, ожидая чуда, она же провела рукой над поверхностью зеркала, совершая, видимо, какие-то магические пассы.
- Ты хочешь, чтобы мы всегда были вместе? - спросила его Оля.
- Ты ещё спрашиваешь?
- Зеркало говорит мне, что мы всегда будем вместе, но кто-то из нас уйдет раньше.
- Это же ты! - воскликнул Антон. - Девочка с пустой планеты! Господи, почему я не смог узнать тебя сразу?! Я не хочу, чтобы ты уходила раньше меня!
Не в силах больше сдерживаться он притянул её к себе, припал к жарким губам, как усталый путник припадает к живительному источнику.
Целуя её, он краем глаза увидел потрясающую картину: по поверхности зеркала плыла изумрудная стайка фантастически красивых рыбок, пересекая затонувший город и атоллы коралловых рифов.
4. Зазеркалье
И только потом, опомнившись, Антон спросил:
- Где же мы все-таки, Оля?
- Закрой глаза, Антон, - попросила она.
Он послушно закрыл, ему представилось тогда, что все это просто игра. Впрочем, может быть так и было, ибо вся наша реальность - стремительная горная речка, быстро меняющая русло. Куда повернет в следующее мгновение непонятно, но дух захватывает.
- Запомни этот день, Антон, - сказала Ольга, - восемнадцатое мая тысяча девятьсот восемьдесят девятого года. В твоей жизни он будет решающим.
Несколько минут он стоял с закрытыми глазами. Вокруг было так тихо, что начали закрадываться сомнения.
- Оля, Оленька, - позвал он.
Не решаясь открыть глаза, он протянул руку, и она наткнулась на что-то твердое, скользкое и, несомненно, живое. Веки его тут же открылись, и взору его предстала рыба. Гигантская до ужаса рыба висела перед ним прямо в воздухе, чешуя её была прозрачно-зеркальной, но в ней отражался не он, а причудливый пейзаж какой-то далекой планеты: ледяная пустыня, из-за которой кое-где вырастали витиеватые скалы, над ними сиял багровый кругляк солнца, опутанного протуберанцами как паутиной.
Фантастическая рыбина грозно шевельнула внушительным плавником и поплыла прочь. Тогда в первый раз он оглянулся и понял, что место, куда привела его Ольга, никакого отношения к реальности не имеет. Он словно стоял на дне невероятных размеров аквариума. Впрочем, наполнен аквариум был не водой, а чем-то вроде слоистого тумана, окутавшего все вокруг, но не застилающего истиной сути явлений, представших его взору.
С того места, где стоял Антон, ему были видны выступающие из туманной завесы верхушки готических замков, аллегорическая фигура смерти в тоге и с косой скалила зубы с верхушки шпиля одного из них. В ответ, придуриваясь, он показал ей язык. Огромные рыбы с отражениями причудливых миров на зеркальной чешуе появлялись и исчезали. Впрочем, может, это была одна и та же рыба, узнать точно было невозможно. Антон оглянулся. Далеко-далеко позади виднелось то самое зеркало из сада, но обращенное к нему задней стороной. Значит, Оля привела его сюда через него. Но в таком случае, где же она сама?
Немного пройдя вперед, он натолкнулся на лестницу, которая поднимаясь вверх, совершено теряясь в тумане. Не раздумывая, он стал подниматься. Лестница вывела его к воротам одного из тех замков, которые он видел издалека. Из-за полураскрытых огромных ворот тянуло едким противным запахом многовековой плесени и запустения.
- Антон, я здесь.
Оля появилась из тумана внезапно. Школьное платье она уже успела поменять на белое ослепительной красоты, в котором была невероятно хороша.
- Оля, ты можешь объяснить, что все это значит!
- Прости, Антон, прости, что подвергла тебя таким непереносимым для обычного разума испытаниям. Но я хочу, чтобы ты узнал о первопричинных истоках мироздания. Это место в зазеркалье мне велел показать тебе Харон Хароныч.
- Зачем?
Оля подошла поближе. Он замолчал. Просто глядел на нее, не в силах оторваться от созерцания лица, в лепку которого Создатель вложил, вероятно, все свои лучшие творческие и прочие силы. Ни последующие долгие годы супружества, ни тягостные обстоятельства не смогли стереть красоту Ольги, ни внешнюю, ни внутреннюю. И даже после своей гибели она осталась для него светом, который не угаснет, пока он жив. Оля прильнула к Антону. Она искала нежности, как, впрочем, и все женщины в мире, но и сама эта девушка являлась ярким воплощением женственности. Она была женщиной до глубины души и не пробуждала в мужчине иных желаний, кроме желания защитить, приласкать и согреть.
-Я расскажу тебе все, - сказала она, - и даже больше, покажу, но не торопи меня, ладно?
Из тумана высунулась морда той самой рыбы, потянулась к ним.
- Не озорничай, Тона, - сказала строго рыбе Оля.
- Пойдем, - Оля взяла его за руку, - у нас еще много дел впереди, а то Тона увяжется за нами, а так как она информационный процесс вселенной, то её место здесь, в преддверии.
Антон пожал плечами, но послушно последовал за Ольгой, потому что несмотря ни на что безгранично ей доверял.
Они вступили в таинственный замок. Разруха и запустение царствовали здесь безгранично, пыль лежала на мозаичном полу толстым, спрессованным слоем.
- Кто здесь жил? - спросил Антон.
- Хозяин преддверия, - ответила Ольга, - тот, кто сотворил большую часть зримого нами мира. Но почему он ушел отсюда не знает никто.
- Ты хочешь сказать, здесь жил Бог?
- Нет, хозяин был его бледной тенью, не более.
- Я сойду с ума!
- Привыкай, Антон. Ведь если рассудить, мы, люди, видим только верхушку айсберга мироздания и этим удовлетворены. А вот увидеть основание дано далеко не каждому.
- Оль, ты рассуждаешь не как девятиклассница, а как очень многомудрая, все познавшая профессорша!
- Да, так оно и есть, я многомудрая профессорша, в этом есть что-то эдакое, звучит!Особенно, если учесть, что я родилась, любезный мой, в 1943 году и сейчас мне по всем меркам должно быть пятьдесят, но никак не пятнадцать! А на пустой планете время текло и вовсе по иному отсчету и, улетев с земли в 1953 году в десятилетнем возрасте, я к этому, нынешнему году достигла девяностолетия! Так что в своих возрастах я сама запуталась.
- Смотри, Оля, - прервал её Антон, - тут нечто.
Посреди зала с колоннами стоял странный памятник. Тут были Лев, человек из железа и соломенное пугало, а посередине девочка с песиком на руках. У их ног лежала поверженная женщина со змеиным хвостом.
- Значит и это не сказка, а самая что ни на есть реальность? - спросил Антон.
- Самая что ни на есть, - улыбнувшись, ответила Оля, - загляни ка в одну из этих дверей. В ту.
Антон тихонько приоткрыл массивную дверь и, выглянув, увидел такую сценку - посредине массивного, такого же как их зала с колоннами был воткнут шест, на котором сидело соломенное пугало и беседовало с какой-то девушкой.
- Теперь обрати внимание на такую деталь, - сказала Оля, когда он вернулся, - девушка Луиза начала свое легендарное путешествие в 2010 году и все события, по поводу которых и поставят здесь этот памятник, еще впереди. Мы с тобой начали свое путешествие по бесконечности в 1989 году и уже видим памятник давно свершившемуся событию, так это о чем говорит?
- О том, что не знаем о времени ни черта! Только на уровне домыслов! - воскликнул Антон.
- Грубо, но верно, - ответила Оля, - а теперь наш путь в противоположную дверь.
Выйдя через указанную Олей дверь, они оказались прямо на аккуратно подстриженной лужайке. Из-за кустов сирени, оттуда, где была дверь, ведущая в замок преддверия, они вышли на набережную красивого города.
- Ты мечтал побывать в Париже? - спросила Ольга, - точнее, это не совсем Париж, а всегалактический центр, которому придан вид земного Парижа. Здесь сходятся многие межгалактические трассы рейсовых звездолетов и можно взять билет в любую точку галактики.
Антон молчал, потрясенный, удивляться уже не было сил, кивнул.
- Смотри, там какой-то праздник. Побежали?
Ольга взяла Антона за руку и потянула за собой. Подчинившись её стремительному порыву, он молча последовал за ней. Они с разбега врезались в пеструю карнавальную толпу. Их тут же разъединили, Антона подхватили девушки в пестрых испанских платьях, и через минуту он уже отплясывал в кругу мелькающих цветастых юбок.
Оля зажигательно отбивала каблучками тарантеллу в кругу маленьких мохнатых гномов, которые сопровождали её танец хлопками маленьких ладошек. Над карнавалом летали гарпии, птицы с женскими головами, и осыпали горожан конфетти, оглушительно звучали салюты, веселье было в самом разгаре.
Устав танцевать, Антон кое-как пробился сквозь плотную толпу и присел на разноцветную скамейку передохнуть. На дальнем её конце сидела девушка и это была ни кто иная как Лена! Антон в порыве бросился к ней.
Но Лена лишь взглянула на него каким-то отсутствующим, ничего не выражающим взглядом и спросила равнодушно:
- Разве мы встречались? Я не имею чести вас знать, совсем… никак...
Тут незаметно подошел маленький мохнатый человек, шарик на ножках.
- Рано, Антон, - сказал он, - она не вспомнит тебя до той поры, когда это станет нужно, но не переживай, случится это обязательно, просто всему свое время. Прощай до поры.
- Я проголодалась, Калиблот, пойдем в кафе, - попросила девушка, - ведь рейс наш скоро.
- Но разве мы не на Земле? - крикнул он им вослед.
- Вы еще слишком молоды, - ответил человечек обернувшись, - уж поверьте опыту знаменитого странника по измерениям: сколько не постигай этот мир, до конца не постигнешь.
- Ну, что ты? - Оля подошла незаметно. - Уже освоился?
- Честно говоря, голова кругом…
- Не беспокойся, - Оля положила руки ему на плечи, - дальше нас ждет вполне обыденная жизнь: будни, работа, забота о ребенке, болезни… О сказочном Париже мы больше и не вспомним, поверь мне.
- И это больше мне по душе, - ответил он.
- Ты все ещё ждешь объяснений?
- А как ты думаешь?
Уже не спеша они пошли прогуливаться по набережной Сены. Как сказала Оля до прохода обратно в наш мир, до его открытия оставалось еще полтора часа.
- Извините, - мальчик в балахоне расшитом звездами и колпаке звездочета подошел к ним и поклонился, - не желаете ли купить чудо?
- Ой, как здорово! - захлопала в ладоши Оля.
- У нас нет денег, - сказал Антон.
- Не нужно. Купить это я так образно сказал. Просто у нас праздник и потому каждая девушка просто обязана быть красивее, чем она есть.
Над их головами появилась стая разноцветных птичек, каждая держала в клювике по лоскутику ткани. Все разом они опустились к ногам Ольги.
- Только не шевелиться, - приказал мальчик.
Оля широко открыла глаза. Взмахивая крылышками, птички ей постепенно кланялись, потом по очереди подлетали и прикладывали свои кусочки к её платью. И в том месте тут же вспыхивала искорка и превращалась в бисерный узор или жемчужинку. Ниточка к ниточке, бисеринка к бисеринке, жемчужинка к жемчужинке и постепенно и без того красивое Олино платье превратилось в королевское.
- Спасибо вам, парижские крылатые портные, - крикнул птичкам мальчик.
Птички ответили ему красивой переливчатой трелью.
- Спасибо, - сказала им и Оля, - но пока я сменю королевское платье на школьное, нам с тобой, Антон, пора возвращаться в суровую реальность.
Оля привела Антона на небольшую лужайку, где поджав под себя ноги, сидела девочка и лениво переворачивала страницы книги. Эта картина показалась Антону настолько знакомой, что он замер на месте.
- Ах, мои ушки, мои усики. Герцогиня будет в ярости!
Мимо них прошмыгнул белый кролик в сюртуке и шляпе-цилиндре, нырнул в кроличью нору, лаз под деревом.
- Ах, как я опаздываю, - донеслось до них.
Мимо, не обращая на них внимания, пробежала Алиса и нырнула в лаз за кроликом.
- Вперед, - крикнула Оля.
Они прыгнули, держась за руки, в черную пустоту. Тут же их закружил вихрь энергетического переброса. Швыряя как песчинки и лишь чудом не ударяя о ровные и равнодушные стены пространственного тоннеля, он повлек их прочь от всегалактического центра обратно на Землю. Зазеркалье осталось позади.
Шли дни после возвращения на Землю и постепенно Антон начал немного забывать свои приключения в нереальности. Оля в школе долго не появлялась. Как оказалось, болела. Но он к своему стыду даже не смог за все время узнать, где она собственно живет.
Появилась она в школе только в конце января. Коротко стриженая, осунувшаяся после болезни, заметно похудевшая, но с теми же прекрасными горящими глазами, невероятно родная и любимая. Он подошел к ней после урока и заметно волнуясь, произнес:
- Здравствуй, родная.
- Здравствуй, - ответила она, - ты не поверишь, как я скучала все это время.
- Я знаю, - ответил он, - я знаю.
С этого момента и до самой той роковой аварии на трассе они не расставались не на минуту. В 1995 году у них родилась дочь Лена.
5. Дитя нереальности
Сырой осенней ночью три хранителя ступили под темные своды заброшенного храма высшего знания. Один из них держал в руках сверток, неся его бережно, как самую драгоценную ношу. Пришельцы прошли в тот зал, где некогда располагалась библиотека. Здесь они откинули с лиц темные капюшоны.
- Молчит? - спросил один, наклонившись над свертком.
- Спит, - ответил тот, кто держал сверток. - Чудо как хороша будет девочка, на редкость спокойный ребенок.
Вспыхнул свет, пришельцы разом скинули с себя маскировочные плащи и стали рассаживаться за массивным столом. Тот, кто держал ребенка, смахнул своей накидкой пыль и аккуратно положил сверток перед собой.
Со всех сторон их окружали книги, массивные полки от пола до прозрачного купола с изображениями двенадцати знаков зодиака были заставлены толстыми фолиантами, заключающими сокровенную мудрость вселенной.
- Страшно подумать, что все это подвергнется уничтожению, - мрачно сказал самый молодой из них. - Вселенная не должна лишиться этих знаний.
Хранители переглянулись. Их младший коллега был юн и горяч. Степенность и рассудительность, свойственные им, не были ему присущи. И иногда им приходилось сдерживать его от необдуманных поступков. Все три хранителя были разными. Самый старый, «Определяющий судьбы», имел добрый и веселый характер. Лицо его, изборожденное десятками лучиков-морщинок, несло на себе отпечаток многовековой мудрости. А глаза смотрели в душу собеседника так глубоко, что тому начинало казаться, что на свете действительно не осталось ничего потаенного. И то была истинная правда. От повелевающего судьбами не могло утаиться абсолютно ничто и никто как на Земле, так и во Вселенной.
Второй был моложе. Взгляд его был дерзкий, острый, пронизывающий. Не так сильно как у первого хранителя, но все же говорящий о его незаурядном уме. Тонкие губы почти всегда хранили на себе подобие полуулыбки. Этот хранитель отвечал за то, чтобы никогда ничто во Вселенной не предавалось забвению.
И, наконец, третий. Самый молодой, юноша, ещё почти мальчик. Пшеничного цвета волосы его были перехвачены тесемочкой, горящий взгляд полон энергии. Этот хранитель нес ответственность за все, что свершилось, свершается и свершится ещё.
- Мы, молодой человек, не должны делать скоропалительных выводов, - старший прошелся по залу, провел рукой по пыльным корешкам книг. - Наша встреча далеко не случайна и, конечно, мы приложим все усилия, чтобы спасти вселенную от зла. Эмиссар же частично и мое порождение. Когда то на планете Сетерон каста жестокосердных ученых, в их числе и я, каюсь, творили жестокие эксперименты над разумом. Сложно объяснить такое, но придется. Нас прозвали на планете хранителями беспредельного мира. Склады, которые лично курировал я, были полны извлеченных из мозгов Сетеронцев блоков с законсервированными воспоминаниями. Вся многомиллионная память всех поколений Сетерона! Этих блоков было невероятно много, считалось что людская стерео копированная память, свернутая в мини-программу, поможет последующим поколениям избежать множества больших ошибок.
- Благородно, - заметил молодой.
- Да, изначально подобная цель и ставилась.Но потом все пошло не так. На планету прибыли Дайгирон и две его дочери, это были крупные ученые, авторитетные почти по всей осязаемой вселенной. Видимо их специально пригласили для каких-то целей. Дайгирон мне нравился, а вот его дочери, несмотря на то, что были совсем ещё дети, нет. Они были словно порождение ночного кошмара, демоницы, полностью лишенные какого-либо намека на то, что мы называем душой, но зато какие ученые! И только потом выяснилось, что еще на стадии зачатия отец поэкспериментировал над родными чадами, напрочь лишив их души в пользу разума. Сам потом пожалел, да поздно было, ибо что такое пусть даже совершенный интеллект без одежды, без души то есть? Ноль! Вот они-то, эти дочери, узнав о наших разработках, и предложили всю стерео копированную память не делить, не хранить для потомков, а создать на её основе одно единственное существо, эдакого супермена, способного сдвинуть основы галактики!
- И получился Эмиссар! - воскликнул юноша.
- Да, и хоть создавался он вроде бы для благих целей, они не учли одного, память человека прибежище не только хорошего. В итоге созданное существо впитало в процессе роста в глубь себя не только хорошее, но и все Сетеронское стерео скопированное равнодушие и заразилось пустотой. Пустота и мрак перевесили внутри Эмиссара все благие и хорошие помыслы. И вот тут-то наши ученые спохватились, испугались того, что натворили.
- А идея с храмом семиста ощущений? - спросил средний хранитель.
- Погодите, дойду и до этого. Мне и ещё трем хранителям поручено было переселить или подселить матрицу с сущностью заключенного в нее Эмиссара в какое-нибудь тело, неважно в какое, только бы носитель жил как можно дальше от Сетерона. Я отказался, а другие согласились за огромное вознаграждение.
- И вы выбрали Землю? - спросил младший.
- Они случайно на нее наткнулись, на её месте могла быть любая другая планета. Выбрали ничем ни примечательного мальчика, вживили в него матрицу с программой Эмиссара. Сначала это никак на него не повлияло, но затем после какого то происшествия, Эмиссар смог отделиться от своего носителя и прямиком отправился на планету Эгон, жителей которой превратил в свое войско, в троллей, в чудовищ. Сказки Андерсена, особенно ту, о кривом зеркале, он безумно любил. В сказке этой, если вы помните, тролли разбили волшебное зеркало и осколки его разлетелись по всей Земле, поражая сердца людей злобой и пустотой. Сначала Эмиссар со своей свитой просто разбойничал, захватывал планеты, грабил, убивал, но потом произошло нечто. В глубинах его памяти стало образовываться стоячее болото. Это потому, что память, живущая в нем, не имела выхода, ведь он был создан чтобы дарить её, созидать ею, делиться с народами вселенной. Но запертая внутри, не имеющая выхода, она стала разъедать его изнутри как раковая опухоль. Заболевший Эмиссар принял решение вернуться в свою колыбель, на Сетерон. Дочери Дайгирона, Нут (ночь) и Флеб (преследовательница), к тому времени уже правили всевластно на Сетероне, введя на нем подобие фашистского режима. Возращение блудного дитяти их не обрадовало, в нем они видели опасного соперника для своей власти. Дочери Дайгирона научили до того отсталый технически Сетерон межпространственным перелетам. Прямо на орбите строились планетарные верфи, с которых многочисленные космические корабли по хитроумной технологии их отца Дайгирона должны были мгновенно достигать любой точки галактики. Правда, конечно не для науки, а для грабежа и разбоя. Дайгирон протестовал, но дочерям он уже был не нужен, и потому его отправили в заключение, законсервировав в замкнутой метагалактике-тюрьме. И я, честно, не знаю, откуда дочери Дайгирона почерпнули знание о том, что у каждой существующей цивилизации, по крайне мере в пределах нашей галактики есть свой «храм семиста ощущений». Даже для нас, хранителей, это великая тайна. Так же тайной для меня является и идея избранника, который должен откликнуться на призыв вестника. Но факт есть факт, Эмиссару была предложена такая миссия, идти впереди звездного флота и ставить миры перед выбором, что он и делает до сей поры.
В этот момент девочка проснулась и заплакала. Хранитель взял её на руки и стал баюкать. Старик улыбнулся и продолжил:
- Корабли Сетерона, собранные в одну огромную армаду, двигались от планеты до планеты, от звезды до звезды. Когда и кому пришла мысль – мол, это «путь истины», можно только догадываться. А Эмиссар шел впереди звездного флота и ставил миры перед фактом, к одному избранному каждого мира приходил вестник и сообщал то, что избранный должен или обязан даже оторваться от всего, что ему дорого и любимо в своем мире, и отправиться на край космической Ойкумены к «храму семиста ощущений» чтобы выбрать «свечу будущего света» и этим фактом своего выбора спасти свой мир.
- Значит, избранник есть у каждой существующей цивилизации? - спросил младший.
- Да, и факт его выбора, заметьте, сугубо добровольный, - ответил Хранитель, - так вот, многие отказывались от предложения вестника. Причина? Заботы о близких, просто лень, мало ли у любого найдется оправданий! И все, как только избранный отказывался, его мир погружался навек в полную тьму. Эмиссар, не встретив сопротивления, беспрепятственно входил в храм и брал «свечу полного погружения во мрак». Все, армада Сетерона как саранча через пробитую брешь набрасывалась на данный мир, уничтожая его и морально и физически. Те же немногочисленные избранники, что откликнулись на призыв вестника, становились легендами, и не просто легендами, а просто даже полубогами. Наделенные полномочиями хранителей, они теперь несут миссию охраны вселенной от зла. Я собрал вас здесь, чтобы сказать, что теперь Сетеронская армада движется к Земле, и вестник, вот эта девочка, уже приготовлена для избранника, но проблема в том что…
- Мы поняли,что ты хочешь сказать, - чуть нетактично перебил его юноша, - избранник с планеты Земля, единственный, кто сочетает в себе двойственную природу.
- Да, это невозможный парадокс, - продолжил старший, - но он действительно и Эмиссар, и избранник в едином лице, но в то же время это две разных сущности. Одна его суть на сегодняшний день это обыкновенный мальчик, школьник, которому в будущем предстоит стать избранником, легендой осязаемой вселенной. Но внутри него внедренная матрица с сущностью Эмиссар», вряд ли он подозревает какой силой обладает. Мы, Хранители, усыпили в нем эту силу, связали, иначе он, открыв её, мог бы разрушить всю планету. Но теперь он никогда не узнает о разрушительной стороне своей силы, его темное альтер эго, то есть Эмиссар, после происшествия в заброшенной котельной ушел в странствие по вселенной.
- Или его заставили уйти?
- Или заставили, но это суть, часть великого плана, неведомого нам… Не наше это дело.
Хранители слушали старика с интересом. Для них он был беспрекословным авторитетом. Девочка, убаюканная, уснула вновь.
- Вот потому-то мы здесь, - окончил долгую речь старик, - мы, три Великих Хранителя. Никогда ранее наши пути не пересекались так явно, ибо каждый несет свою миссию. Но теперь мы должны объединить свои силы, потому что мы единое целое. Зло, посягнувшее на самое сокровенное и дорогое богатство вселенной, душу человека, должно быть наказано.
- И немалую роль в этой миссии мы отводим вот этому ребенку, - сказал юноша, взяв сверток на руки.
- Но ведь сознайтесь, никто не ожидал, что это будет девочка! - раздался вдруг голос от самого входа.
В библиотечный зал, цокая копытцами, вошел единорог, тряхнул серебристой гривой и наклонил голову, приветствуя хранителей.
- Кастирион, - обрадовался старший, - мы ждали тебя.
- Я спешил к вам, друзья, через звездную бездну, - ответил тот. – Ну, покажите, покажите мне скорее мою крестницу.
Девочка к тому времени уже проснулась, она агукала, махала ручками, освобожденная от пеленок. Единорог не удержался, наклонился и лизнул теплым языком нежную щечку.
- Да, никто не предполагал в Галактическом совете, что родится девочка. Ведь мы хотели вырастить того, кто освободит вселенную от зла, а для этой роли больше подходит мужчина, - заметил старший Хранитель.
- Мы создали, по сути, абсолютно новый генотип Духовного существа, - голос среднего Хранителя был чуть встревожен. - Она не будет знать абсолютно никаких преград, пространство и время подчинятся одному взмаху её руки. Не тревожит ли это вас это, господа? Или вдруг в один,далеко не прекрасный день она захочет перейти на сторону темных сил? Ведь помешать в этом мы ей будем бессильны.
- Поставим вопрос несколько по-другому, - возразил Хранитель, - вы боитесь, и я вас прекрасно понимаю, ибо даже существа, живущие в самых высших сферах мироздания, не могут проницать все. Мы в отличие от Бога очень ограничены в своих виденьях и действиях. Но она! О нет! Эта девочка совсем другое дело. Создание миражей - вот что зреет в её пока конечно маленьком мозге.
- А это означает, - подхватил в свою очередь Кастирион, - что ребенок, лежащий перед нами, поднялся на одну ступеньку выше нас, туда, где Божественный Свет ярче, где истина предстает во всей наготе, подобно раскрывшемуся навстречу свету бутону розы.
- Тот же, кто стоит так близко к благодатному свету, не может служить злу, - закончил младший.
- Она принадлежит всей вселенной, по сути, она и есть очеловеченная вселенная, - сказал единорог, - но ей предстоит обрести имя, а это непросто. Имя обретает только тот, кто заслуживает его.
Хранители молчали. Когда-то и им в первый раз предстояло обрести имя, впрочем, так же, как и всем остальным жителям мироздания. Как трудно порой отстоять право гордо носить свое собственное имя. Сколько усилий, действий, попыток нужно приложить для этого.
- Настал решающий момент, друзья, - предупредил единорог Кастирион, - в галактическом совете приняли решение отдать ребенка на воспитание Дайгирону и его супруге.
- Вот как, - озадачился средний Хранитель, - значит,расти она будет вместе с дочерьми Дайгирона? Её перебросят по ветке времени в прошлое?
- Да, - кратко ответил единорог, - я переброшу.
- А Дайгирон не сотворит с ней то же самое, что со своими дочками?
- Нет, это не в его праве, - ответил единорог.
- Почему нас раньше не поставили в известность?! - возмутился старший.
- Это происходит именно сейчас, - ответил единорог. - Я понимаю ваши чувства, господа. Вы создали девочку, для вас она родная дочь. Но теперь её жизнь принадлежит вселенной. У меня просьба к младшему Хранителю, помочь доставить девочку в дом Дайгирона.
- Что ж, тогда будем прощаться, - вздохнул старший. - Мы братья и все равно всегда будем с ней, не расстраивайтесь.
Хранители склонились над сверточком, из глаз старшего на него упала слеза.
- Вечная мудрость впаяна в её сердце, - сказал старик.
- Я отдаю ей дар вечной памяти, - продолжил средний.
- А от меня неугасимая любовь, - закончил младший, взял сверточек на руки и, подойдя к приготовившемуся единорогу, сел ему на спину.
- Прощайте, - крикнул старший вослед удаляющимся друзьям.
- Помните, мы все одно целое в этом мире, поэтому не должны забывать друг о друге. Копытца единорога в последний раз простучали по пустым галереям храма, и наступила тишина.
6.Обретение имени
Более всего на свете, друзья, я любила приходить к старику Платону. И вот, скажу я вам, что это был за человечище! Незаурядный ум! И сколько у нас с ним было споров, бесед, даже и представить невозможно! Что там говорить, любой из моих собеседников был достойный. Сократ, Гомер, Наполеон, Македонский, Нефертити, Эхнатон и многие другие, но так жалко, все они смертны. Родилась я безумно давно, и вспоминать все подробности моего детства крайне сложно, но хорошо. Маленький домик где-то на самой окраине галактики, со всех сторон домик окружал огород, где мой папа, один из двадцати богов алой туманности, выращивал кварки на продажу. Жили мы, к сожалению, не очень богато. А мама? Мамочка моя это предмет особого разговора, она по профессии являлась душой Абсолюта, женским началом всего сотворенного Господом нашим единым и вездесущим. Она была просто непостижимо красива, недаром же папа дарил ей цветы, составленные из погасших звезд так часто, что наша скромная усадьба скоро превратилась в галактическую оранжерею, в которую жители различных частей галактики стали ездить на экскурсии.
Мамочка всегда просыпалась раньше нас и готовила завтрак, при этом она, несмотря на почтенный уже по галактическим меркам возраст, даже в домашних заботах оставалась элегантной и подтянутой. Ещё бы! Ведь она отвечала за стабильность всего женского начала во всех абсолютно сотворенных Господом мирозданиях! Велика ответственность!
- Ну, дорогие мои, я исчезаю, - говорила она обычно и, подарив нам по поцелую, превращалась в сотни тысяч сверхбыстрых потоков света, растворяющихся в темной бездне космоса.
- Пап, а что там мама делает на своей работе? – любопытствуя, как то спросила я.
- Она, доченька, сидит на троне как королева, а рядом с ней растет «роза мира», каждый лепесточек которой является душой того или иного женского мирового начала.
- Как сложно, папа, как сложно.
- Не рано ли тебе рассуждать о таких вещах? - ответил отец. - Молю, не лезь в то, наслаждайся детством. Однако, знаешь, если даже нам, существам высшего порядка, все кажется таким сложным, то что тогда говорить о людях!
- Люди? Кто это?
- Подрастешь, узнаешь, - усмехнулся отец недобро, - знаешь, тебе сильно мешает она.
- Душа?
- Ну да. Я бы вынул её из тебя, но не имею права, к сожалению.
Вот так проходило мое детство. Я была окружена заботой, лаской, всему необходимому и нужному запасу знаний учил меня папа, только после тех слов я стала его бояться и, как оказалось, не зря. В свободное же от учебы время я каталась на спине звездного пса, плавала в звездных океанах и туманностях или искала бесследно исчезнувшие сокровища погибших навек цивилизаций.
Так продолжалось до тех пор, пока я не узнала, что у меня есть сестры. С этого момента моя налаженная жизнь потекла совсем в иную, незапланированную сторону. Нужно сказать, я не оставляла попыток что-нибудь узнать о людях и рассказы отца о том, насколько отличается жизнь этих необыкновенных существ от нашей, сильно подействовало на мое решение навек покинуть родительский кров.
Ведь по большей части папа и мама, очень занятые своими делами, подолгу отсутствовали дома, а я безумно скучала. Безмолвная, мрачная пустота космоса мне жутко надоела, хотелось новых впечатлений, новых ощущений. Ведь с самого начала своей жизни общалась я только с родителями, а мне хотелось узнать свое предназначение, принести и пользу какую-то, и взрослой себя почувствовать. И однажды, не выдержав, я отправилась за советом к своему другу, звездному псу. Ведь он умел предсказывать будущее.
И все же, скажу я вам, как бы не казалась вселенная мрачной и пустой, я безумно любила её. И как же не любить грохот сталкивающихся галактик, непостижимо красивые по очертаниям завихрения энергетических вихрей, пояса астероидов, россыпи самых причудливых миров, диковинные искажения туманностей, черепаху Сон-Покоди, несущую на своем панцире мир желтых гигантов Сумини-Диди, самых мощных философов вселенной, пылевые скопления, разбросавшие щупальца метеоритных и световых потоков, вспышки погибающих звезд? Как же все это не любить?
Итак, я собралась в гости к звездному псу. Но у меня зародилась мысль – прежде ненадолго заглянуть на Землю. Правда родители строго-настрого запретили мне это делать, но ведь юность часто толкает нас на необдуманные поступки, на нарушение догм, и я думаю это правильно, иначе бы не было движения вперед.
Я сначала сделала круг над остывшей звездой, проверяя летательную способность, оглянулась на дом, где провела столько счастливых моментов жизни. Теперь несколько мгновений должны были решить все, остаться под теплым родительским кровом или же устремиться навстречу новой, неизведанной и манящей приключениями взрослой жизни?
И наконец я решилась, сжала свое тело в луч, на миг застыла, поток клыкастых астероидов скрыл ненадолго от моего взора домик детства, и вот настало это мгновение.
Один за другим я пронизывала парсеки, туманности, планетные системы, звезды и прочее. Немыслимы даже для меня, непостижимы, безграничны необъятные просторы галактики. Надо немного пошалить! Попрыгала, словно играя в классики, со звезды на звезду. Так нужно, а то, преодолевая такие масштабные расстояния, даже подобное мне сверхбыстрое существо, рискует умереть от скуки.
Земля. Древняя Эллада.
Увидев Землю сверху, я не смогла скрыть восхищения, но, когда спустилась, в ещё больший восторг привело меня ясное, чистое голубое небо и конечно море. Затаив дыхание, вошла я в прозрачную, как зеркало отражающую небо, голубую волну. Та была высокой и чуть не сбила меня с ног, но я на подобную мелочь не обратила внимания, стояла долго, пока не услышала чей-то предостерегающий крик:
- Эй, девочка, волны высокие, утонешь!
Я обернулась, позади стоял, опираясь на палку, сгорбленный старик, печальный, высохший от прожитых лет. Когда я обернулась, он в страхе отступил назад, совсем я забыла, что во мне нет привычного человеческого облика, нет лица, ведь я духовное существо.
- Прошу прощения, морская богиня, - прошептал старик, - на колени встать не могу, тяжело в мои лета, но я тебя приветствую. В этих местах всегда особо почитали морских божеств.
- Я не богиня, я обычная девочка, только живу на небе.
- Ох, от сердца отлегло! Чего ж ты такая разгуливаешь по побережью? Примут тебя за какую-нибудь богиню, запрут в храме и будут поклоняться. Пойдем в мою хижину, тут недалеко.
- Ну, запереть меня не так уж легко…Пойдем.
- И все же ты похожа на богиню, - говорил старик по дороге, - потому тебя и позвал, в наш век боги не жалуют Землю посещениями.
- Да не богиня я, поверьте, я просто маленькая девочка.
- Да? Но глядя на тебя в то поверить трудно. Лица нет, светишься вся, прям больно глазам. Хижиной старика оказались развалины древнего храма с остатками-обрубками колонн и с грудами мусора, в которых виднелись лепные головы статуй, разбитые и жалкие.
- Последствия войны, - извинился старик, - со временем все это восстановится, поверь.
Откуда-то незаметно вышел мальчик лет двенадцати-тринадцати, одетый в короткую эллинскую тунику, подпоясанную резным поясом. Увидев меня, он в страхе попятился.
- Не бойся, она прелесть, - успокоил его старик, - вероятно, ты принял её за богиню смерти?
Я протянула мальчику руку, минуту поколебавшись, он протянул в ответ свою, с недоверием впрочем:
- Платон.
- Я пока имени не имею, - ответила я.
- Почему? Так не бывает! - воскликнул мальчик.
- Не приставай к ней, - строго потребовал дедушка, - лучше позаботься об ужине, а мы побеседуем с гостьей.
Он указал на сруб колонны, служащий своеобразным креслом.
- Мальчик, очевидно, очень умен? - сразу спросила я.
- О, это не то слово!
- А я вот средних способностей, математика никак не дается.
- В это трудно поверить.
- Тем не менее.
- А как ты собираешься разгуливать по Элладе в подобном облике? - вдруг спросил Платон, вмешавшись в этот краткий обмен репликами. Старик только улыбнулся.
- Не обращай внимания, девочка. Он упорно продолжает считать тебя богиней, а богов мой внук не очень почитает.
- Да-да, - радостно закивал головой мальчик, - я всегда говорил- поклонение богам тормозит развитие прогресса. Что, я не прав?
- Оставь нас на время, Платон, - потребовал старик.
Мальчик немного поворчал, но отошел.
- Его характер можно простить, - сказал старик, - он сделает для развития человечества очень много светлых дел, с младенчества его к этому готовлю.
- А что сделаю я?
Старик при этих словах улыбнулся, поднялся, тяжело опираясь на палку, был он при том как старое вековое дерево, поманил за собой. Мы вошли с ним под темные своды полуразрушенного храма, здесь царило полное запустение. Толстый слой пыли лежал ковром на мозаичном полу.
- Этот храм выстроили прародители эллинов за пять веков до моего рождения, - произнес старик. Глухой его голос ударился об огромный купол и эхом прокатился по мрачным стенам, - целая вечность.
- Что такое вечность? Ничто, - ответила я, - по вашим человеческим меркам мне семьдесят пять тысяч лет.
Старик протянул высохшую руку и взял мою ладонь, в нем, немощном, согнутом годами, не смотря ни на что чувствовалась огромная сила.
- Смотри на стены, - потребовал он.
Я внимательно вглядывалась в старые, полустертые временем фрески. Вот сотворение, начало мира, битвы богов и титанов, пиры царей-победителей, а вот миниатюрное воспроизведение какого-то храма, но явно не земного, с горящими внутри него семьюстами свечами.
С удивительной точностью воспроизвел древний художник в этих грандиозных фресках страх и боль, обычаи и верования своего эллинского народа.
- Храм семиста ощущений? - спросила я, - эту легенду рассказывал мне папа.
- Он не легенда, - ответил старик, - неужели до сих пор ты не поняла? Ты вестница и это твое прямое назначение, я узнал тебя сразу, но виду не подал.
- Вы один из трех великих Хранителей? - спросила я.
- Сколько лет я ждал тебя, девочка, словами передать невозможно! И теперь твой путь, в отличие от моего, будет продолжаться. Тебя ждет второй Хранитель, ждет обретение имени, а мой путь окончен.
Мы вышли из храма, закат догорал, окрасив морские волны, горы и дома в ярко-алый цвет, было необыкновенно красиво.
- Мне пора, - сказала я, - где же Платон?
Платон не заставил себя ждать, пришел, остановился в сторонке, глядя из-под насупленных бровей.
- Мы скоро с тобой увидимся, - сказала я ему. В самом деле, именно с него началась череда моих встреч с самыми образованными и великими людьми земли.
Отдаляясь все дальше и дальше от Земли, от её голубого пространства, я вспоминала насмешливые глаза мальчишки. И чем больше вспоминала, тем сильнее разрасталось во мне желание вернуться когда-нибудь на эту голубую планету. И долго потом в течение жизни не могла я никак стереть из памяти светлый образ Эллады. Прибрежный город с развалинами древних храмов, бурное, бьющее о берег свирепой волной море, и глубокие, пронзающие вечность, глаза Хранителя.
Через какое то время, вернувшись на Землю, старика я уже не застала, но встретила другого, черты лица которого вдруг напомнили мне о чем-то очень знакомом и ушедшем навеки. Исчерканное глубокими морщинами, сморщенное лицо старика разгладилось, увидев то, что его вновь посетила я, улыбка озарила светлый лик. Старик поднялся тяжело с обломка колонны, служащего креслом, поддерживаемый под локоть учеником.
- Здравствуй! Пусть теперь у тебя есть лицо, я все равно узнал ту, что когда-то посетила меня и моего деда.
- Здравствуй, непримиримый Платон, - улыбнувшись, ответила я.
Но то было позже, а тогда, покинув Землю, спешила я, пронизывая пустоту, к тому месту, где мне всегда были рады, к домику звездного пса. И вот наконец он. А вот и тетя Лиза стоит на крылечке, меня встречает:
- Шалунья! Я рада тебя видеть, девочка.
- Тетя, где звездный пес?
- Где же ему быть? Предается размышлениям в садике позади домика или спит, стар стал. - Я побежала.
- Зови тогда его к ужину, хорошо?
Пес лежал позади домика под кварковым деревом и курил трубку. Одной мохнатой лапой он переворачивал страницы книги, очень лениво впрочем. Другой лапой время от времени поправлял сползающие на нос очки.
- Леночка! - увидев меня, радостно закричал он, - ты нас долго не посещала.
Я внезапно остановилась, будто наткнулась на незримую стену.
- Как? Как вы меня назвали?
- Ну да, - звездный пес поднялся на лапы, - ты пока ещё в неведении, детка. Рано или поздно каждому нужно обрести имя, а у тебя его до сих пор нет, это упущение твоих родителей. И пойдем сейчас в дом ужинать.
Тетя Лиза накрыла стол, мы сели ужинать, а после ужина пес повелел мне час отдохнуть и потом прийти на разговор с ним. Я прилегла на кушетку, но уснуть не смогла и просто лежала, думая о том о сём, вспоминая Землю. И вдруг меня пронзила мысль, что я уже не та же что раньше.
- Тетя Лиза, миленькая, где зеркало у вас? - закричала я, глотая слезы и не подозревая даже ещё, что это и есть они, настоящие слезы.
Я как пуля вылетела в прихожую, так и есть, там, в зеркале, отражалось странное существо. Это была девочка, да. Но было у нее теперь лицо, очень красивое, с большими, широко распахнутыми глазами, с густыми ресницами, прямые светлые волосы рассыпаны по плечам. Но куда же девался световой сгусток с очертаниями человеческого тела? Я так разрыдалась! И это были настоящие слезы, слезы девочки-подростка, находящейся на переломе детской и взрослой жизни.
- Ты ничего, плачь, - пес подошел незаметно, - не сдерживайся, не стесняйся, ты теперь человек, настоящая девочка, иная!
Только тут я осознала, что стою совершенно голая, и прикрыла грудь руками, но почему же раньше я этого не замечала?
- Там, на кушетке, одежда, - сказал пес, - жду на крылечке.
Я подошла к кушетке и увидела, что там лежат платья, сарафаны, маечки, рубашки, юбочки, и прочая одежда. Я взяла единственную среди них футболочку и симпатичную юбку с оборочками, оделась и вышла к своему другу. Потом мы долго сидели на крылечке, сначала молча. Домик пса стоял как раз на перекрестке трех звездных скоплений, и над нашими с ним головами простерлась бездна неохватных взглядом туманностей, было красиво.
Пес хвостом обвил меня, кончиком, кисточкой вытирая неиссякающие слезы, падающие с моего лица. Я же пальчиками перебирала его густую шерстку, и он время от времени поскуливал от удовольствия.
- Я знаю о твоем желании познать мир, - прервал он молчание, - вернее знал давно. И вот теперь предоставляю тебе шанс использовать это желание в благих целях.
- Не понимаю.
- Речь идет о планете Сетерон, это девять парсеков отсюда, цивилизация этой планеты достигла необыкновенных высот развития науки, все желаемое достигается силой мысли. Но для тебя важно другое - властительницами этой планеты являются твои сестры.
- Мои сестры?!
- Да, тебя обманывали, у твоих родителей были и другие дети, они покинули ваш дом незадолго до того как Дайгирон удочерил тебя. Но самое ужасное, им в отличие от тебя так и не суждено было приобрести сокровище-сокровищ, живую трепетную душу.
- Я им не родная?! – господи, как же я была потрясена, - ну а у меня-то душа есть?
- Да, несомненно, но похожа пока на маленький росточек. Чем дальше будет продвигаться твоя дорога света, тем скорее вырастет прекрасный, полноценный цветок твоей души.
- В чем будет заключаться моя миссия? - спросила я.
- Ты вестница для избранника с Земли. Дело в том, что твои сестры готовят вторжение абсолютно во все галактические миры и системы. Делать они это будут с помощью
Эмиссара тьмы и храма семиста ощущений, то есть ставить миры перед выбором. Ну, ты это и сама без меня знаешь.
- Я должна помешать им?
- Мешать миссия избранника, ты же предложишь ему выбор и это все.
- Согласна.Когда в путь?
- Не торопись, не все я ещё рассказал. Настало время открыть истину о тебе самой.
Пес показал лапой на звезды.
- Ты душа всего этого, ты вселенная. Прислушайся к себе, разве ты не чувствуешь как плещется в твоих жилах «Океан существования»? Как его игривые волны бьются пульсом горячего твоего сердца. Вселенная, Лена, Леночка.
Я прикрыла глаза и увидела себя бегущей по васильковому полю где-то на Земле. Цветы раскрывали бутоны навстречу, будто просились на руки, я летела и облака, похожие на сумасшедших барашков, ускользали из моих рук, не даваясь. А потом я увидела странную картину,будто что-то из далекого будущего Земли: дорога, шоссе, мчится на огромной скорости автомобиль, в нем едет очень счастливая семья - отец, мать, дочь. Девочка копия меня, только на ней клетчатая рубашка, а не маечка, господи, что же это?!
Вдруг внезапно из-за поворота на встречную полосу, навстречу машине, вылетел тяжелый грузовик, визг тормозов, страшный удар и лица искаженные болью, ужасом, небытием. Умирает на руках отца девочка, немой крик отчаянья никак ни вырвется из сдавленной спазмом боли и отчаянья груди.
- Папка, - успела прошептать в предсмертной агонии девочка, - я хочу подарить свое имя той иной со звезд, у нее ведь пока нет своего, про…
- Нет! Лена, не уходи! - крик отца раненой птицей вырвался наконец из его груди.
- Нет! Ну не такой же ценой! - закричала я, - она умерла, а я что?! Не хочу приобретать себе подобной ценой имя.
- Кто-то должен уйти, что бы освободить дорогу другому, иному, - жестко ответил пес, - и хватит уже реветь, девчонка! Ты должна быть отныне только сильной, ты никак не имеешь права быть другой. Знай, судьбу отца погибшей девочки и твою соединит великий знак Дао, и вселенная будет спасена от зла. Домой тебе возвращаться нельзя, твой отец инициирован и порабощен злом собственных дочерей, потому дорога тебе только отсюда и только одна.
Наступило время прощания. Отойдя чуть от домика, я оглянулась. Тетя Лиза плакала, а пес помахивал хвостом, лапой показывал в воздухе нечто знака одобрения. Я улыбнулась, благо теперь умела. Встав на самом краю жуткой воронки черной дыры, я глубоко вздохнула, подобралась и подобно птице, бросающей свое тело со скал в потоки ветра, ринулась в галактическую пропасть. Водоворот космических бурь закружил меня и понес куда-то к берегам доныне неизведанного.
« Определяющий судьбы», первый Хранитель, разминулся со мной на несколько мгновений. Из-за пелены туманностей появился белый старик с филином на плече, глазищи коего отражали звездную радугу.
- Ты опоздал, старина, - сказал пес, - твоя подопечная отправилась навстречу судьбе.
Старик улыбнулся, его полупрозрачное тело, состоящее из множества кисейных туманностей, как мантия колыхалось между звезд.
- Только тот достоин имени, - произнес Хранитель, - кто идет до конца.
- О, величайший, - пес склонил голову в знак уважения, - она дойдет.
Старец согласно кивнул, и, развернувшись, быстро удалился прочь, не забывая по пути расшвыривать посохом назойливые кометы.
Я открываю для себя Землю. Посещаю великих мудрецов, ученых, мыслителей. Наслаждаюсь не звездным, а голубым небом. Скоро нанесу визит избраннику. Звездному псу. Лена.
Конец первой части
Часть Вторая
Мое имя
20 лет спустя, год 2010
1.Гостья
Где-то незадолго до полуночи обязательно наступают такие минуты, когда время приостанавливает свой неустанный бег. Старчески кряхтя, присаживается на запыленную скамеечку, достает из кармана мятую газетку и отдыхает, наслаждаясь покоем, попыхивая трубочкой.
Я рассмеялся, уж очень удачным показался мне этот образ: время - седой старичок, отдыхающий на скамейке.
Но шутки шутками, а нетрудно заметить, что когда по ночам тебя мучает бессонница, приходит ощущение, что время навсегда осталось ночевать на лавочке в каком-нибудь тенистом скверике.
Минутная стрелка приближалась к двенадцати ночи. Смотрю в окно. Высоко-высоко, где-то возле носа Большой медведицы мерцает таинственная звезда Маир, обитель несбывшихся мечтаний. Ночной простор неба похож на опрокинутый аквариум, словно незримый и хулиганистый великан его задел, и он упал, расплескав содержимое: млечные реки, холодные туманности. События более чем двадцатилетнего прошлого и относительно недавнего, когда погибла моя семья, вставали перед глазами и не давали покоя.
Я уже никак не мог различить где сон, а где явь. Я вспоминал жутких старцев, внедривших в мое нутро зеркало вероятности, наш переход с Леной через зону ужаса, старика Проктора, пустую планету, откуда я забрал Олю, наш переход с Олей через зеркало в запределье, происшествие в школьной котельной. Вот его я помнил вообще смутно. Вот уже какую ночь я не мог спокойно спать, меня мучил мерцающий за окном белый свет. Казалось, в окно смотрит кто-то или что-то со стороны улицы.
Никто в нашем городке не знал и не мог объяснить причину данного явления. Особо отважные ходили туда, где находилось средоточие белого света, в заброшенный парк аттракционов, но возвращались ни с чем. А многие вообще тронулись умом, так и не найдя разумного толкования тому, что видели. Зная, что уснуть больше не смогу, я зажег ночник и сел через силу печатать продолжение романа. Напечатав несколько страниц, увлекшись нелегким процессом, я не сразу заметил одну странность: настенные часы тикали и,судя по всему, были исправны, но стрелки застыли на цифре двенадцать, словно время мистическим образом остановилось. Я обвел взглядом комнату. Ничего в ней не изменилось с того дня, когда мы отправились в ту роковую поездку. Раскиданные в спешке вещи жены и дочери так и лежали там, где были брошены. Я ничего не трогал, не убирал.
Многие люди после гибели близких сходят с ума, кончают с собой, у меня же никогда, совсем никогда не возникало и тени подобной мысли. Недоумение было: почему остался жив я? Ведь удар грузовика сильнее всего пришелся на мое водительское место, конечно я помнил о том, что осколок зеркала дает мне множество преимуществ перед обычными, не владеющими таким сомнительным даром, людьми и может быть спасает от смерти.
Да вот только я за двадцать лет ни разу этим даром не воспользовался, предпочтя всей той поганой мистике обыденную жизнь обыденного человека со всеми её страстями и прелестями, и моей семье этот проклятый дар никак не помог.
От больничной койки до разверстой могилы, навсегда поглотившей мои надежды, мечты, устремления, я вел жестокую борьбу с самим собой. Священник монотонно читал «Отче наш». Помню, мне так и хотелось подойти и выключить его как надоевшее радио.
В голове промелькнула мысль - что ты без них? Иди и ты вслед за ними…
Нет! Я резко отрубил эту страшную мысль, как янычар, разящей саблей, рубит голову своему врагу. Взгляд мой пронесся через ряд темнеющих могил, полускрытых пасмурной дымкой осени.
Я разглядел, что за одной из оград стояла девочка лет двенадцати-тринадцати. Её взгляд, цепкий, недетский, колючий почему-то пронзил меня насквозь, я отвернулся, а когда вновь повернулся в ту сторону, девочка уже скрылась в тумане, покрывшем могилы.
Вспомнив зачем-то девочку с кладбища, я подумал, что ничего особенного в ней не было, ребенок как ребенок, но взгляд какой-то совсем уже пугающий. О, если б я знал!
Уезжая с кладбища, я все высматривал её среди детей моих родственников, но её нигде не было: ни в автобусе, ни на поминках.
Итак, в ту роковую ночь время остановилось, и сколько я ни смотрел на часы, они показывали только полночь. Причудливые тени на потолке превращались то в длинношеего жирафа, лакающего в полуденный африканский час спасительную воду оазиса, то в гривастого льва, догоняющего с видом победителя трепещущую и исполненную ужаса добычу. И ещё, ещё образ за образом, видение за видением…
Я уже не понимал, являются ли эти видения следствием затянувшейся полночи, или же я просто брежу наяву.
Долго сидел я над неоконченной рукописью, считывая видения, и вот как раз тогда, когда жираф поднял шею-шлагбаум и посмотрел на меня молящим взглядом, будто прося о чем-то, раздался звонок в дверь. И я ему не удивился, а воспринял лишь как следствие затянувшейся полночи, звено той цепочки, что удерживала меня в бредовом мире, где нет более моей жены и моей дочери.
Я открыл дверь и сначала никого не увидел. Лестничная площадка утопала во мраке, и я уже хотел было захлопнуть дверь, когда услышал слабый и жалобный детский голосок:
- Дяденька… не оставляйте меня в темноте.
В углу, сжавшись в комочек, обхватив колени тоненькими ручками, сидела та самая моя девочка, которая тогда то ли почудилась, то ли была наяву.
2. Опрокинутый на землю мираж
«Боже, - думал я, - как не по-детски рассуждает этот ребенок. Да полно, ребенок ли?»...
Девочка сидела на табурете, качала ножками, но вот взгляд её был недетский, словно в ней жили две разные ипостаси - внешность ребенка, а суть взрослого, умудренного опытом лет человека.
С того момента, как я обнаружил свою гостью в коридоре, прошел час. Время сдвинулось с мертвой точки и помчалось к рассвету, подобно гепарду, спешащему за добычей.
Я пригласил гостью в квартиру, потому что как человек проницательный сразу понял, девочка совсем не проста. Она отказалась от ужина и попросила освободить для неё табурет, заваленный старыми рукописями, уселась и почему-то сразу заговорила на мою любимую тему: об аргентинском философе Хорхе Луисе Борхесе. Странно было слышать из уст ребенка совсем не детские рассуждения, но эрудиция этой девочки во многих областях науки и литературы была просто потрясающей.
- Ты мне расскажешь о себе, - попросил я, - но только правду.
Она показала пальчиком на книжный шкаф.
- Культура древнего Египта, том второй, страница шесть.
Я раскрыл том на указанной странице. Древний папирус изображал скорее всего писца или жреца, сидящего перед развернутым свитком. Перед ним стояла маленькая египетская девочка в парике передающая писцу знак Анх.
- Мое изображение вы найдете и в других культурах. Ночь кончается, мне нужно исчезнуть, но следующей ночью я вернусь, тогда вы многое узнаете.
Гостья ушла, я пошел прилег, сердце колотилось бешенными толчками. Я осмысливал происшествие и так, и эдак. Конечно, я уже сталкивался с непонятным и необъяснимым, но было то уже почти двадцать лет назад, а мне опять необъяснимо захотелось приключений, да так захотелось, что уже не оставалось сомнений - на Земле меня никто не удержит. Потускнели причудливые тени животных на потолке, не видел я больше ни грустного взора африканского жирафа, ни льва догоняющего добычу. Сознанием моим овладела маленькая девочка, сидящая на табуретке и качающая ножками в белых туфельках. Проснувшись в полдень и бросив взгляд на незаконченную рукопись, сиротливо лежащую на столе, я собрался и вышел из дома. Гулял по набережной. Был день города, праздник, народа тьма, лотки, балаганчики, шарики, клоуны. Я кому-то улыбался, мне улыбались, узнавали. Автографов, правда, не просили, ныне это не модно.
Словно и не было белого света, ночных терзаний, никто здесь никому и ничем не обязан, огромная тусовка, людской муравейник. Мне же отведена в нем роль летописца, что в принципе тоже неплохо. У меня зарябило в глазах, пока я шел, лавируя между спинами, визгливой ребятней, корчащимися дурацкими рожами-клоунами. Многочисленные комнаты смеха, карусели, балаганчики, автодромы.
Но в одном месте я остановился. Некий юнец, одной рукой запрокидывая бутылку пива, другой держал цепочку, к которой был прикован за лапку большой и уже немолодой ворон. Вид у птицы был печальный, а тут ещё парень, желая позабавить публику, дергал цепочку, и ворону приходилось танцевать. Но честное слово, я увидел в тот момент в глазах птицы слезы. Более того, в больших мудрых глазах царя птиц я увидел отражение перевернутого мира. Слезинка беспомощной птицы, да это же вся наша подлость, безразличие, желание унизить. Ворон пляшет, но никогда не простит себе такого унижения. Я не выдержал и подошел к юнцу.
- Отпусти его!
- Да ты чё, папаня! В глаз захотел?.. - но тут же осекся, - Это вы?
Конечно же, он меня узнал, как и все, кто наблюдал эту сцену. Потом напишут в газете: «Сенсация! Писатель Филимонов, лауреат городских конкурсов, затеял драку на городской площади!» Ну и пусть.
Я с такой силой вцепился в руку парня, что тот не выдержал и отпустил цепочку, сказались двадцать лет занятиями самбо. Ворон взмыл и, видно в знак благодарности покружив над нами, исчез в облаках. Паренек смотрел на меня влюбленными глазами, несмотря на то, что я все ещё больно сжимал его руку. Другой он протягивал блокнот и ручку:
- Антон Петрович, автограф, пожалуйста.
Дело было сделано, ворон обрел свободу, и я, чиркнув парню автограф на своей недавно выпущенной книжке, пошел домой.
А девочка и впрямь была удивительной.Она то трепетала перед моей солидностью, называла дяденькой, и в ответ на это хотелось её приласкать, погладить по светленьким волосикам как когда-то дочу, но уже в следующий миг она становилась властной и не терпела возражений. В её голосе появлялись не присущие ребенку металлические нотки.
Мы встали с девочкой на край подоконника.
Что испытывал я в тот момент, готовясь сделать шаг навстречу бездне, да, впрочем, то же самое, что умирающий - вся жизнь пронеслась перед глазами. А потом первый шаг с подоконника и полет, невероятное ощущение, его я не смогу передать словами извините.
Мы молча летели над вагонным депо, над изрытой канавами землей, стремительно приближаясь к парку белого света.
Честное слово, я нисколько не ощущал веса своего чуть грузного тридцатисемилетнего тела, напротив, испытывал необыкновенную легкость, как будто в меня вдохнули огромный запас свежих сил. И самое удивительное - исчез извечный панический страх высоты, преследующий меня с самого детства, с того момента, когда я упал с яблони.
«Эх, видел бы меня сейчас заядлый материалист, физик Миша Кирильцев, позеленел бы от зависти, - подумал я. - Все его заумные домыслы рассыпались бы в прах».
- Все равно бы не поверил, - сказала девочка, - никогда не поверит, потому и не увидит того что увидите вы.
- Я до сих пор не знаю, как тебя зовут, девочка?
- Зачем вам мое имя? Оно чудно. Библию помните? Оно и просто, и сложно одновременно.
Мы подлетели к условной черте, за которой начиналось неизведанное.
- И все-таки? - спросил я.
- Для вас я Лена.
Прямо перед моими глазами вырастала огромная белая стена, туманное варево похожее на прозрачную занавеску. Было ощущение, что откинув её, я окажусь на балконе своей комнаты. Почему-то забыв, что я нахожусь не дома, протянул руку, что бы прозаическим, привычным движением откинуть прозрачный тюль. Протянул, сопровождаемый чуть насмешливым взглядом спутницы, и вдруг невольно вскрикнул. Прямо передо мной промелькнула черная быстрая тень: то ли огромная рыба, то ли дракон, толком я не разглядел, успел заметить лишь плавник в виде гребня.
Эта страшная тень на миг перечеркнула безмятежную кисею тумана и исчезла, оставив после себя волнистую рябь.
- Здесь кончаются привычные законы материального мира, - услышал я голос девочки, - ну а дальше вам останется только ахать.
Девочка первая вошла в туманную завесу. Минуту поколебавшись, я последовал за ней и старался не упускать из вида. Кстати, это белое пространство не было пустым и безжизненным, совсем нет. Перед моим взором огромным шаровым скоплением возникла стая необыкновенно красивых рыбок. Наверно до конца жизни не забуду этого зрелища. Рыбки те лениво шевелили плавниками, переливались всеми цветами радуги, сверкали прямо таки ослепительной чешуёй.
«Наверняка иллюзия», - подумал я и попытался схватить одну из рыбешек. Рука прошла через неё как нож сквозь кусок масла. «Голограмма!», - понял яи смело прошел прямо сквозь рыбью стаю.
Напрасно я поглядывал на часы, стрелки не двигались. Не помню, сколько бродил я по тому миру тумана, разглядывая, восхищаясь, анализируя, ощущая себя Алисой в мире белых кроликов. Прозрачные грифоны, единороги, гномики, полулюди-полузвери проходили сквозь меня. Я перестал их бояться и сам смело проходил через них, стараясь изо всех сил запечатлеть в памяти этот странный паноптикум голографических образов, словно собранный в единое целое из разных эпох, стран, времен, и может быть, галактик.
Туман внезапно кончился, я стоял на краю бетонной дорожки, густо усыпанной опавшими листьями. Деревья казались ненастоящими, дул ветер, а ветки не шевелились, не гнулись, подобно солдатикам, вытянувшимся по струнке. Такую вот я заметил странность.
- Идите прямо по дорожке, не сворачивая, - раздался голос девочки, - дойдите до конца скверика, я там буду вас ждать.
Дорожка уперлась в итоге в ажурные ворота, я толкнул их, они открылись и я ахнул.
Я стоял на краю бездны, а передо мной во всем своем великолепии простерлась безграничная Вселенная. Я же, крошечная пылинка мироздания, стоял посреди чудовищной, нескончаемой бездны, став её частью. Мое зрение больше не было человеческим, ибо я проницал и видел так много, сколько за всю жизнь не увидеть одному обычному человеку.
Я машинально сделал шаг назад, так как с детства звездная бездна, словно фобия, пугала и отталкивала меня. Я сделал шаг назад, ворота закрылись и я повернулся обратно, лицом к скверику, который недавно прошел. Но лучше бы я этого не делал, потому что вместо недавней бетонной дорожки увидел я беседочку, стоящую на площадке, вымощенной ограненным булыжником, а сама площадка как маленький полуостров выдавалась то ли в море, то ли в озеро. За озером были видны остроконечные пики скал. А небо над всем этим было совсем уж какое-то не земное, оно было такого цвета, словно его нарисовали углем на холсте, при том добавив серых мрачных красок. И солнце там было не наше привычное, ласковое, а зловещее, опутанное паутиной протуберанцев, похожее на хищного поджидающего добычу паука. Неласков и неуютен был этот представший мне мир, словно нарисованный кем то. «Вот именно нарисованный», - вспыхнул в моей голове голос девочки. - «Хочешь туда?». Но более всего поразили меня двое стоящие в беседке, мужчина и женщина. Их лица были не мертвые и не живые, а взгляды, обращенные, кстати, в мою сторону, казалось,уносились куда-то мимо меня в толщи звездных бездн, пронзая и проницая все. И все, буквально все в их странном облике - одежда похожая на старинную, посох с сакральным знаком, который и можно было разгадать, и нельзя, знак этот ещё и вращался с бешеной скоростью, говорило о том, что нужно было бежать отсюда и как можно быстрее. Это была настоящая пропасть и бездна смерти, жутко затягивающая в себя, порабощающая, затягивающая лживым покоем. А дерево, растущее за беседочкой? Оно было жуткое, практически живое, на его ветках так и покачивались сами по себе качели, незакрепленные, кстати, никаким образом.
- Скажи, сколько эта парочка стоит на этом месте вот так? - спросил я девочку.
- О! - ответил мне голос. - На самом деле эти боги творческого мира постоянно в движении и здесь ты просто видишь отражение того, чему ещё только предстоит свершиться. Да, вот так. Не больше, не меньше, но одновременно же здесь это уже случилось, и, кстати, случается в настоящем.Однако, мой хороший, не пора ли покинуть это мрачное место?
Глубоко вздохнув, я повернулся лицом к ажурным воротам, толкнул их, шагнул в бездну. Тут же ярким стремительным болидом я перенесся туда, где жизнь на молодой Земле делала свои первые шаги. Я увидел странных полулюдей, покрытых шерстью. В их огромных глазах светилась мысль, но это были ещё не совсем люди. Передо мной развернулась стремительная цепочка смертей и рождений.
Я умирал и воскресал, воскресал и вновь умирал. Первую свою смерть я принял от лап чудовищных тварей в битве первозданных полулюдей и жутких монстров, словно сошедших с картин Иеронима Босха. Затем я погиб как дикий варвар, которого пьянит битва, затем разорителем египетских гробниц, которого убили коварные ловушки усопших фараонов, римским легионером, участвовавшем в разорении городов. Стоял среди толпы, которая требовала распять Христа, и вместе со всем с искаженным ненавистью лицом выкрикивал «Смерть Мессие!». Ведьмой входил на инквизиторский костер, языки пламени жгли и опаляли мне лицо и я кричал, изгибаясь от боли. Погибал под Полтавой, разорванный на куски снарядом из пушки шведов, при Ватерлоо, умирал от тифа в революцию, шел в газовую камеру в концлагере Второй мировой.
А затем цепочку жутких этих перевоплощений сменила другая картинка. Спокойная гладь небольшого озерца, утлая лодчонка покачивается на барашковых волнах, паренек в рубашке с распахнутым воротом, девушка в васильковом сарафанчике с кувшинкой в руке. Они смотрят друг на друга, не отрывая взгляда. Господи, это же мои мама и папа перед самым моем рождением. Потом увидел я домик, обычный сельский домик с палисадником. Он стоял прямо посреди звездной пустоты, и так странно было видеть его здесь. В далеком детстве в таком же домике жила моя бабушка.
Разительный контраст - безмолвная пустота космоса и уютный домик с палисадником.
До сих пор я стоял не двигаясь, теперь же мне предстояло испытание: сделать шаг в млечную пропасть. Я не удивлялся тому, что как-то дышу в вакууме без скафандра, но вот идти по пустоте было действительно поразительно, под ногами не чувствовалось никакой опоры. Я сделал шаг, другой и уже уверенно зашагал к домику. Сердце замирало в предчувствии необыкновенных приключений, которые не заставили себя ждать.
Дойдя до домика, я постучал, но никто не ответил. Толкнул дверь и она как обычная, земная, растворилась со скрипом, приглашая войти в таинственный и яростный мир полный тайн.
3. Избранник
Помещение внутри было совершенно пустым. По сторонам, помимо той двери, в которую я вошел, были еще три, ведущие неведомо куда. И тут я увидел девочку. Она сменила свой, обычный наряд, белую блузку и юбочку, на спортивный костюмчик.
- Не обижайтесь, что я вас оставила. Вам необходимо было освоиться.
Девочка, кстати, сидела, но сидела ни на чем, на пустоте.
- Присаживайтесь, - сказала она, коварно улыбнувшись.
Не проведешь, подумал я. Мой разум мгновенно среагировал. Я уже начал принимать и понимать условности этих зыбких миров, поэтому сел на пустоту так же спокойно, как сидела она. Девочка изумленно подняла бровь, но ничего не сказала, хотя в её глазках я прочел явное одобрение.
- Пришло время вопросов? - спросила она.
- Хорошо бы перед этим чего-нибудь попить, а то горло пересохло.
- Ах, люди, люди, когда же вы научитесь питаться духовной пищей?..
Она эффектно щелкнула пальцами, перед моими глазами возник висящий в воздухе огромный запотевший бокал с апельсиновым соком.
- Скажи, - спросил я, с удовольствием вливая в себя сок, - что есть этот дом, эти двери?
- Каждая дверь выход во все основные ветви вселенского древа миров, а ещё-это копилка человеческих иллюзий и заблуждений. Что же для примера вам показать?.. Ну хотя бы Кен, кентавр наоборот. Смотрите.
Из-за одной из дверей вышло странное существо: тело человека, голова лошади. Одет был анти-кентавр в ярко-красный смокинг, в руках держал поднос с кушаньями.
- Обслужи гостя, Кен, - приказала девочка.
Кен принялся прямо в воздухе расставлять столовые приборы. Пока он сервировал стол девочка взволнованно ходила взад и вперед по комнате, потом, чем немало меня удивила, вытащила из кармана самые банальные сигареты и закурила.
- Как мне все-таки хочется постичь твою тайну, - сказал я, - кто ты, скажи? Я своей проницательностью избранника вижу - ты шутя двигаешь галактики, прячешь целую вселенную в кармашек своей кофточки. Кто ты?! Для тебя нет ничего невозможного?
- Если бы так, - горько усмехнулась девочка, - курить вот бросить не могу, а ты говоришь… Ну, я?Кто же я? Банальная создательница миражей, жалкая тень Всевышнего, вернее Всевышней Воли, которую ни опрокинуть, ни одолеть, ни опровергнуть.
Она вновь взяла меня за руку и вывела за одну из дверей. Теперь мой взгляд словно подменили. Я увидел пропасти и глубины, такие, какие никогда не увидеть обычному человеку. Я пронизывал звездные скопления и пылевые туманности, видел чудовищных в своей фантастичности тварей, против которых блекнут изощренные готикой фантазии наших мудрецов, видел рождающиеся, подобные искорке, миры, и погибающие, похожие на быстро затушенный водой костер. Но внезапно холодную бездну космоса сменила спокойная гладь реки, несущей свою воду мимо склонившихся над её водами ивушек, роняющих в реку опадающие листики и капельки росы. И мирно покачивается у берега пустая да утлая лодчонка с забытой кем-то книгой, наполовину источенной водой.
- Тоша-а! То-ошенька! - кто то зовет меня.
Забавно, а ведь это голос моей мамы. Только отзываться мне лень, я плыву на спине, трогая жемчужную волну руками, ощущая этой спиной грозную глубину водного космоса, где вероятно таятся затонувшие чудесные города и пиратские клады.
Рядом со мной всплыла огромная прозрачная спина с плавником.Сомик-сомушка, я тебя и не боюсь, прокати меня. Я протягиваю руку и щекочу сомушку возле жаберных щелей. Чудо-рыба бьет хвостом, обдавая меня фейерверком искристых брызг,благодарственно шевелит усами, а потом скрывается в глубине, успев показать на прощание полупрозрачный бок с отраженными на нем звездами.
- Я провела вас через все ваши воплощения, - голос девочки как всегда кстати, - теперь и за вами стоит сила всех веков, всех поколений. Обычному человеку не дано знать свои предыдущие жизни, информация о них хранится в определенных участках мозга, но не доминирует. Иначе человек просто сошел бы с ума, но вы иное дело.
Мы с ней вернулись в дом и девочка продолжила:
- Вам теперь кажется, что той жизни, до аварии, не было вовсе.Но уверяю вас, встретившись со мной, вы не утратили связь с реальностью, более того, вы крепче обрели её. Давайте вернемся к выбору, ибо мне не было бы никакого смысла уводить вас так далеко от дома без видимой на то причины.
- В чем заключается этот выбор? - спросил я, хотя и догадывался.
- Закон ДАО - закон обратимости. Добро и зло составляют одно целое и, тем не менее, находятся в постоянной битве между собой. Змея кусает собственный хвост и с этим ничего нельзя поделать. Но есть то, против чего бессильны все темные и мерзкие силы хаоса. И то нечто зовется выбор! Только выбор разумной искорки мироздания, человека, может помешать темной половине ДАО, всепожирающему хаосу, поглотить свет окончательно. Есть удивительный мир, именуемый Хабдра. Или пустошь забытых Богов. Он как бы преддверие ада, но еще не сам ад. Там, на краю Пустыни Великих Иллюзий, стоит Храм Семиста Ощущений, где вечно горят, не сгорая, семьсот свечей. И только одна из них Свеча будущего света.
Девочка говорила, а я прикрыл глаза и в моем, давно переставшем удивляться чему-либо, воображении проплывали удивительные картины далеких миров. Пустыня, исчерченная барханами, формой своей напоминающими застывших, занесенных песком животных. Или их остовы. Два фиолетовых солнца с косматыми протуберанцами. Чудеса, да и только!..
- Выбрать ту самую свечу? - спросил я, приоткрыв глаза.
- Да, выбрать Свечу Будущего Света. Но сделать это непросто. Вы же помните притчу о драконе, лежащем на груде золота. Каждый новый избранник, приходя в замок, убивал дракона. Но едва герой касался желтого демона хотя бы взглядом, то сам ложился возле горы богатств и становился стражем сокровищ. Это я к тому, что вы можете, конечно, и другую свечу выбрать, право ваше. Неограниченной власти, например, и станете подобием Бога. Но в таком случае потеряют надежду миллионы миров, которые живут упованием только на вас, посланника света.
- Посмотрим, - сказал я. - Но есть одна просьба: к тридцати семи годам я чуть пополнел, подвиги в тучном теле совершать трудно, помолодеть бы…
- Это у нас легко, - сказала девочка.
Она подвела меня к проявившемуся на стене зеркалу, и я ахнул. Оттуда, из недр зеркала, на меня смотрел юноша с горящим, полным устремлений взором. Вот только старый плащ, рассчитанный на более упитанное тело, свисал теперь ненужным балахоном.
- Ну, кто вам теперь скажет, что вы старик? - рассмеялась девочка, и её серебристый смех раскатился по домику звенящим колокольчиком. - Вы в самом соку. Сами порой виноваты, даете себе и иным установку на старость.
- Меня поклонники не узнают!
- На что они вам?! Начнете жизнь сначала.
- Ты права, надо оставлять маразматические привычки. Похоже, я не прочь пройтись под ручку, леди. Хотя, ты же еще маленькая.
- Оставь эти глупости, для тебя я скорее прабабушка. Пойдем, нас ждут.
Мы взялись за руки и вышли через одну из дверей. А там!..
Вообразите себе немыслимое количество существ, не похожих абсолютно ни на что. Великаны, грифоны, единороги, девушки-медузы, гномы и иные, не менее причудливые существа. Приветствуя нас, они грянули оглушающее подобие «Ура!» на разных языках.
- И все они возлагают надежду на вас, - сказала девочка.
Из толпы вышел мальчуган в короткой красной тунике, несший на вытянутых руках короткий, остро заточенный меч с рукояткой в виде дерущихся драконов.
- Возьми, - попросила меня спутница, - меч доверия. Жители волшебных миров вручают его только посланникам. Для тебя подобное честь.
Девочка настойчиво вела меня в самую гущу толпы. Я бросил взгляд на небо. Так и есть - то было абсолютно неземным. Среди сиреневых облаков одновременно сияли в полную мощь три крупных оранжевых солнца, на дисках которых проступали багровые пятна.
Ко мне тянулись лапы, ноги, хвосты с явным намерением потрогать или погладить. Но я не испытывал предчувствия угрозы или какого другого неудобства. Наоборот, мой мозг заполняли волны доброжелательства, которые исходили от объединившихся пред лицом большой беды созданий.
И в тот момент я осознал очень важную истину, ради которой стоило преодолеть столь масштабное космическое расстояние: какие бы пространства не разделяли нас; как бы не отличались мы друг от друга - количеством конечностей, цветом кожи или ещё чем-то иным, мы едины в главном. Это желание защитить свой дом, прийти на помощь попавшему в беду другу, взъерошить непокорные прядки-вихорки ребенка. Мироздание стоит на фундаменте добра, кто поспорит? Зло как нежданный ураган налетает и качает, и трясет наш дом. А устоит ли он, зависит от того, насколько прочный мы заложили фундамент.
Со всех сторон на нас сыпались охапки цветов. Единорог с витым золотым рогом наклонил голову в знак почтения. Я протянул ему руку, и он благодарно лизнул её шершавым языком.
- Кастирион или Кастирон, правитель империи единорогов, - представила его девочка.
- О, ваше величие! - восхитился я. - Рад познакомиться.
- На границе между нашим миром и миром пустыни великих иллюзий мы расстанемся, - изрекла девочка, - я передам тебя ему, и он доведет тебя до храма. Это его полномочия.
Толпа расступилась, я оглянулся назад. Дверь, из которой мы вышли, так одиноко и торчала посреди площади. Там, за ней, все, что мне так дорого и любимо. Не поздно и вернуться. Но вовремя вспомнив слова Христа «Никто из оглядывающихся назад не достоин», я повернулся к девочке.
- Не только вы, но и я оставила свой дом, - тихо сказала она, вскинув на меня взор больших и красивых голубых глаз.
На ресничке её застыла слезинка. Я протянул руку, снял.
- Девчонка ты, девчонка и есть, - улыбнувшись, сказал я, - хоть и двигаешь галактики. Платочек дать?
- Не нужно. Ночь мы проведем в гостинице, нужно хорошо отдохнуть. А с рассветом второго солнца выступим. Нам необходимо опередить Эмиссара тьмы.
Мы вступили в инопланетный город. Причудливые здания, напоминающие формой грибы, возносились на недосягаемую высоту. Широкие проспекты вились между ними, сверкая и маня огнями витрин и реклам. Их пересекали водные каналы, в которых плескались зеленоволосые русалки. Я подошел поближе поглядеть на диковинное диво. Застеснявшись и напугавшись меня, девушки все разом нырнули и сразу же слились в одно целое с изумрудного цвета водой, по поверхности которой пошли радужные круги.
Я обернулся и посмотрел на девочку. Она делала вид, что не смотрит на меня, взгляд её и был прикован к городу, привольно раскинувшемуся дальше по ту сторону канала.
- Всегалактический центр в виде сказочного Парижа? - спросил я.
- Все Парижская часть города останется по эту сторону канала, - сказала она, - а по ту сторону за чертой города начнется для тебя путь, ведущий через Пустыню Великих Иллюзий. Это гибельное место даже для существа высшего порядка, такого как я. Что ж говорить о вас, людях.
Мы перешли мост и вступили в самый центр инопланетного города. Здесь было столько инопланетчиков, причудливых созданий с разным количеством конечностей и щупалец, что у меня сразу возникла аналогия с «Путешествием Алисы» писателя Кира Булычева.
Кто-то летел над нашими головами, кто-то полз, кто-то передвигался огромными скачками. Здесь имелось несметное количество гостиниц, но большинство из них были приспособлены под инопланетчиков.
- Вспоминаете Булычевскую планету Блук? - спросила меня девочка. - Да, определенное сходство есть. Разница в том, что планета, по которой мы сейчас идем, не торговый центр, а центральная база Галактического союза объединившихся миров Вселенной.
- Но я кроме себя не вижу людей.
- Человечество не готово к контакту. Речь может идти об отдельных личностях вроде и наподобие вас. А так нет, не готово. Ага, а вот и человеческая гостиница.
4. Вторжение в мираж
Сидя на двугорбой спине надежного Кургаса (альтинихинский зверь, аналог нашего верблюда), я в последний раз оглянулся на оставшийся позади удивительный город, где нам оказали такой теплый прием.Из-за песчаного бархана выглядывала остроконечная крыша гостиницы. Потом кургас ступил на тропу, ведущую вниз в котловину, и последний пунктир цивилизации растаял как мираж. Мы углубились в пустыню иллюзий, путь наш лежал к Хабдре, пустоши забытых богов, хрустальному храму.
Сколько раз я представлял себе этот храм и в концов концов понял: мои фантазии, даже и самые изощренные, не стоят и сотой доли истинной красоты этого удивительного сооружения. Как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
Ночи в пустыне не было, по очереди всходили из-за горизонта три оранжевых крупных солнца. Закатится одно, восходит другое, продолжительность пребывания одного светила в небе три часа. И палили они нещадно, песок пустыни раскален докрасна, камни лопались с треском. Чего уж говорить о нас, людях.
Вскоре мы въехали в мрачное ущелье, но к счастью протянулось оно недолго, стены его быстро разошлись и нашему взору предстал город. Он был странно похож на мой собственный. Такие же скучные и безликие панельные дома, парки, изрытая траншеями земля. Я вздрогнул даже, будто домой вернулся. Единственное отличие - здесь было пусто, ни одной живой души.
- Как это понять? - спросил я девочку Лену.
- Узнаешь, все узнаешь, - таинственно ответила она. - Давай сделаем привал, побродим по городу. Здесь, кстати, обитают ушедшие души, если в тебе есть огромное желание, то только здесь и больше нигде ты повидаешься с умершими родственниками.
И мы разошлись. Я шагал по пустым улочкам панельного городка, ища свой дом и не переставая удивляться. Все эти места были мне знакомы, я прожил в этом городе всю жизнь, но никогда не представлял его настолько пустым. Внимание мое привлекла надпись на заборе:
23 мая 1989 года.
Что это за день?
Ах да, это же день когда я забрал Оленьку с пустой планеты! Или нет, это день, когда мы с ней прошли сквозь запертую дверь кабинета биологии. А потом таинственный садик, зеркало, и мое обещание жениться на Ольге. Она, кстати, восприняла мои слова всерьез. Она с первых минут начала воспринимать меня только всерьез.
И до сих пор не знаю, сон то был или вывернутая наизнанку реальность, зеркало в маленьком садике, заросшем лопухами, запертая дверь кабинета биологии. Нет, право, а сладость от Олиных поцелуев, память о которых я храню до сих пор?.. И рождение дочери через некоторое время, моя литературная карьера, появление девочки после гибели семьи - разве это не звенья одной цепочки?..
В глазах моих помутнело, и я, одной рукой опершись о забор, попытался нащупать в кармане несуществующий валидол. Но потом вспомнил, что уже давно и безнадежно молод, а старое тело с горьким опытом прошедшего осталось в домике перед зеркалом. Как странно, даже помолодев, мы не можем расстаться со скарбом прожитого. Тело молодое, а разум старый. Перед глазами плясали скорбные цифры с могильной плиты:
Филимонова Елена Антоновна
1995-2010
Ей было всего пятнадцать. Как тряслись мы над ней, как выхаживали в детстве, когда она болела. Вспоминая дочь, я не плакал. Надежда сильнее смерти, все равно сильнее. В моей Ленке были, несомненно, черты, похожие на гостью. Подумав об, этом я замер от неожиданного открытия.
- Пап, а пап, - услышал я вдруг знакомый голос.
Какая до боли знакомая девочка в джинсовой юбке, в джинсовом пиджачке, под которым мальчишеская клетчатая рубашка с низко расстегнутым воротом. Кто ты девочка? Откуда я тебя так хорошо знаю? И тут я услышал голос извне.
- Мы дадим вам возможность построить ваше собственное мироздание, - услышал я чей-то властный голос. - Этот мир будет ваш до последней травинки, он будет подчиняться закону, который установите вы.
- А что взамен? Что бы стать богом? Душу? - спросил я.
- Взамен? Мы вернем вам то, что вы когда-то потеряли.
Ледяная струя нехорошего предчувствия прокатилась по моей спине.
- Папа, папочка!..
Изумленный, я обернулся - передо мной стояла Ленка. Живая!
Я сделал шаг ей навстречу и сначала неуверенно, а потом крепко сжал её в своих объятиях. Я целовал её, и слезы лились по моим щекам. Ленка тоже плакала, повторяя:
- Какой ты молодой, папа. Мама бы тебя не узнала.
Она совсем не казалась мертвой. Живая горячая плоть пятнадцатилетней девочки.
- Леночка, а мама где?
Я тихонько опустил дочку на землю, достал платочек, вытер ей слезы.
- Мама не придет, папа, - прошептала Лена. Она уткнулась мне в грудь, как когда то в своем далеком детстве
Я гладил её по светлым волосам, ещё не в силах осмыслить и поверить, что я вновь могу и имею право обнять любимую дочку. И что, скажите мне, главнее этого простого человеческого чувства? Сравнятся ли с ним высокоинтеллектуальные игры богов? Ибо я могу двигать Галактики, гасить и зажигать звезды. Но, никогда не заглянув в чудо молящих о помощи глаз ребенка, хоть разочек не приласкав его непослушные волосики-вихры, я буду пуст. Я поднял глаза к небу. Эмиссар тьмы ждал ответа.
- Знаешь, за время, проведенное здесь, по ту сторону реальности, я очень многому научился. Когда то в часы горьких разочарований, поражений, неприятностей я действительно порой мечтал стать всесильным. Дабы разом раздавить всех своих врагов. Да, признаюсь, так все и было. А теперь знаешь, о чем мечтаю? Пробежать босиком по зеленому полю, прыгать как мальчишка, ловя кузнечика-скрипача. Хохотать с дочкой до упаду над дурацким комиксом. Быть самим собой мечтаю, понятно? Кто бы ты там не был. И зачем, скажи мне, собственное мироздание? Если вечность или больше я буду одиноким и никому ненужным богом. Если буду несчастным богом, и такими же несчастными будут люди, которых я сотворю. Потому, что люди-это копия, отображение Бога.
- Ты не хочешь быть Богом? - изумленно спросил голос. - Отказываешься от собственного мироздания, от познания истин темной стороны?
- Увы-увы, мирозданию по Филимонову не состояться. Да и что она есть, настоящая истина? Кто знает её настоящую цену?
И здесь я заметил у Лены возле ключицы светлое пятнышко, похожее на белый свет.
- Это знак пути, папа, - пояснила Лена, - знак пути, которым суждено пройти только мне. Папа мне так страшно. Куда мы с тобой пойдем из этого тупика времени?
- Не знаю, Ленок. Помнишь, я читал тебе книгу Урсулы ЛеГуин? Её полные мудрости слова: «Истинный путь-это всегда возращение». Значит, мы вернемся домой.
- Ты вернешься, папа, а я нет, - тихо сказала Лена. - Мне отныне туда дорога закрыта.
- Что ты говоришь, Леночка?!..
- Папа, это ты можешь остаться здесь, со мной, а я с тобой уйти не могу. Папка, папочка, знал бы ты, как я тебя люблю. Но ты должен вернуться, сюда тебе дорога закрыта навсегда.
- Пожалуй ты права, Лена. Как бы не была иллюзия хороша, она только иллюзия и когда-то рассыплется в прах. Человек не должен жить прошлым, иначе оно затянет его трясиной.
Лена оторвала свою руку от моей и быстро пошла прочь. Но едва она начала удаляться в сторону от меня произошло нечто. Внезапно словно из-под земли перед ней возникла жуткая фигура шакалоголового бога Анубиса. Его собачьи, горящие злобой ада глаза недобро сверкнули в мою сторону, зловонная пасть оскалилась презрительной усмешкой, в одно и единое мгновение, подхватив мою дочь, он скрылся под землей. Ошарашенный я ничего не успел сделать и пошел искать девочку.
-Ты разговаривал с Эмиссаром тьмы? – пораженная, переспросила девочка. - Это дурной какой-то знак. Даже если только его голос здесь, нам нужно поторопиться, он не должен нас опередить.
- Я почему-то стопроцентно уверен, что это был Эмиссар, - сказал я. - Но зачем он предлагал мне стать богом?
- Его задача - сбить тебя с пути истинного, что тут непонятного. Ты до храма дойти не должен, иначе силы тьмы проиграют эту великую игру. Насчет дочери не беспокойся, все откроют и покажут в свое время те, кому даны такие полномочия. Давай быстрее выбираться из этого тупикового мира, теперь я понимаю, что он ничуть не лучше, чем тот на который ты оглянулся, помнишь?
Наш путь по пустыне иллюзий продолжился. В последний раз я оглянулся на город, затерянный в песках далекой планеты. Тот город, где воскресло для меня прошлое.
Уже не знаю, сколько солнц сменилось за время нашего пути на небосводе прежде, чем я услышал, наконец, призыв девочки к караванщикам.
- Распрягайте кургасов! Оазис, привал.
Кургасы, благодарственно промычав, пошли под сладостные тени оазиса пастись, здесь им зелени было хоть отбавляй. Караванщики, девочка и я улеглись в тени дерева, превышающего высоту земного баобаба не меньше чем метров на сорок.
- Лена, - спросил я. Называя её этим именем, я ближе чувствовал контакт с ней. - Скажи мне, сколько отсюда световых лет до Земли?
- Триста миллиардов лет будет лететь свет отсюда до Земли, - ответила та.
Пораженный, я присвистнул и решил вопросов больше не задавать, а между тем все спутники мои уснули. Стараясь их не разбудить, я отошел подальше, постоял немного, поглядел на пасущихся кургасов. И совсем не подумав о безопасности моих спутников, решил самовольно отлучиться, обойти оазис кругом. Мне хотелось узнать, велик ли он. Я шел напрямик, проламывая дорогу в густом кустарнике, время от времени рука моя соскальзывала к рукоятке меча и ощущала её приятную, осязаемую тяжесть. Мне страшно хотелось проверить меч в деле, но пока такой возможности не предоставлялось.
Вдруг отчетливо я услышал совсем рядом голоса, их было много и они разделялись на гневные, веселые и задиристые, и ещё кое-какие. Стараясь ступать бесшумно, не задевая предательских веточек, я вышел к краю небольшой поляны и, затаившись, стал наблюдать.
Я был потрясен, менее всего я ожидал встретить здесь на краю вселенной за триста миллиардов световых лет от Земли практически обыкновенных людей, таких же как я.
Это был небольшой отряд, состоящий из десятка мужчин. Одеты они были в подобия кольчуг, которые, впрочем, очень гибко, хорошо обтекали их тела, повторяя их очертания, и видимо служили хорошей защитой. У каждого на боку висели ножны и кобура.
Я сразу как бы выделил среди них предводителя, он был с виду совсем ещё мальчик, безусый юнец моего теперешнего возраста.Рука юноши, не отрываясь, лежала на кобуре, и я понял, что пистолет, лежащий там, он всегда готов пустить в дело.
Я замер, юноша подошел к журчащему ручейку, наклонился, сбросил доспехи, майку и стал плескаться с немалым удовольствием, впрочем, руку с портупеи он все равно не снимал. Мне хотелось услышать, что они будут говорить о себе.Пока ничего не было ясно - слуги Эмиссара? Или сестер Лены? Просто путники, спешащие по своим делам?
- Господин Бран, не пора двигаться дальше? - крикнул один из воинов.
Юноша оторвался от воды с великим трудом.
- Они никуда не денутся от нас, Картхор, - ответил он, - за пределы оазиса мы их никуда не выпустим, даю великое слово Сетерона!
Этих слов было достаточно. Я вынул из ножен меч доверия и сотворил в уме мыслеобраз огненного шара так, как учила меня на своих уроках девочка. Огненный шар я направил прямо в рукоятку меча, шагнул из кустарника, держа меч острием вперед, с кончика меча слетел огненный шар и врезался в кучку отдыхающих солдат. Они и понять ничего не успели, вспыхнули все разом как огромный, яркий, пылающий факел. Минуты три метались хаотично по поляне огромными светлячками, а потом разом все стихло, только дотлевала подпаленная трава. Вспыхнув, шар опалил и мои ладони, оставив на них незаживающие ожоги, но это не было так уж важно. Юноша не посмел пустить свое оружие в ход, ему было страшно от того, что произошло на его глазах с товарищами. Он понимал, смерть только что обошла его стороной, но сдаваться не собирался.
- Не подходи, - с лютой злобой в голосе проговорил он.
Я вскинул руку, и его портупея с бластером отекла желтой маслянистой слизью.
- Ты бессилен, - сказал я.
- Хорошо, я сдаюсь, - он поднял руки, и тут же губы его озарила плутовская улыбка. - Уж не думаешь ли ты, что погубив нас, спасешь своих друзей? Ведь есть ещё один отряд и вероятно в данный момент…
- Если это правда, тогда ты труп, - резко прервал я его, - пшел!
Я гнал его впереди прямо через колючий кустарник, не жалея.Время от времени он оборачивался, наверно ему было дико и страшно, и наверняка он негодовал, что попался так глупо. Ни девочки, ни кургасов, ни караванщиков на поляне не оказалось.
- Ты опоздал! - вскричал мой враг.
- Умолкни! – осерчав, я движением руки сотворил силовое поле, прижав юношу к дереву, и от напряжения на его лбу выступили капли крупного пота. Он открывал и закрывал рот подобно рыбе, выброшенной на берег.
- Скажи кто ты и откуда, кто послал тебя?
- Хорошо, я расскажу, только отпусти.
Я ослабил поле, оставив только невидимые путы, прочно удерживающие юношу.
- Это все ученые, - начал он рассказ. – Когда-то наша цивилизация достигла необыкновенных высот научно-технического прогресса, но одно нам было недоступно, а именно межгалактические путешествия. Но однажды к нам на планету из глубин вселенной прибыл один из тех, кто стоял у истока всего мироздания. Он поселился на нашей планете и сразу же завоевал безграничное доверие у властей нашей планеты. Именно с него начался новый отсчет нашей истории, он предложил идею на первый взгляд безумную, но одновременно же и гениальную.
- И что за идея?
- Консервация сверхгигантских объектов. Можно было сжать огромный, триллионный участок метагалактики в маленький шарик, любая элементарная частица отныне становилась выходом в любые, абсолютно любые миры! Просто как все гениальное, нужно было найти тот выход, просто найти и, проникнув через него, оказаться в иной планетной системе без нудного многовекового перелета с анабиозом. И перед нами открываются все новые и новые галактики со своими уникальными планетными системами, бесконечный путь познания. И с каждым осуществленным переходом вот уже и твоя собственная вселенная сжимается в крохотную точку.
- Ну хорошо, пусть так, - согласился с ним я, - но скажи, ради чего вы, достигшие таких высот и такого совершенства, начали диктовать иным мирам, навязывать свою волю?
- Разве не понятно? - ответил он. -Каждая цивилизация накапливает определенный уровень знаний, и он нужен нам для питания, дабы все более и более укреплять свое могущество. Мы питаемся знанием.
- Чужим? Кто дал вам на это право?
- Разум, - незамедлительно ответил он.
Не в силах успокоиться, я отошел и представил огромную тучу саранчи, никогда не прекращающую свой разрушительный путь. И конечно я понимал, что ко всему этому приложил руку отец девочки, я даже заплакал, потом успокоился, вернулся к дереву.
- А вот насчет того, кто послал меня, - сказал юноша, - я отвечу - ваш главный враг, Эмиссар. Хотя он теперь и наш враг, несмотря на то, что мы его создали. Когда Эмиссар поставил Сетерон перед выбором, ни один, вы слышите, ни один, в том числе я, избранник, да-да, я такой же избранник как ты, пальцем шевельнуть не захотели, чтобы противостоять ему. И камень, брошенный нами в другие миры, вернулся к нам же. Сетеронцы поглощены Эмиссаром, мы только часть его и ничего с этим поделать не можем, теперь он наш полноправный властелин. Не застав в храме для Сетерона никого, Эмиссар сам выбрал ту свечу, которую хотел, и делайте выводы из этого, земляне!
Юноша внезапно прервал свою речь, поднял голову и прислушался к шуму ветра, внезапно задувшему за оазисом. Мы с ним отчетливо услышали тяжелую поступь кого-то очень громадного.
- Он идет! Он зовет меня! - вскричал юноша.
Я резко убрал сдерживающее его поле, юноша тут же бросился бежать, а я за ним, туда, на край оазиса. Когда я вышел туда, где была граница оазиса и пустыни и, притаившись за кустарником, стал наблюдать, то у меня в груди от смертельного ужаса просто все похолодело, хотя я не из пугливого десятка.
Мимо оазиса двигалась тяжелой поступью жуткая, гротескная я бы сказал, ни на что не похожая фигура невиданных размеров. Головой этот ходячий кошмар чуть ли не задевал облака. Он, казалось, весь состоял из выпирающих из его тела буграми фрагментов тел и искаженных болью и ужасом лиц, казалось их в его теле миллионы. Это не было материальное существо, нет! Это был сгусток кошмара, сгусток мрака и ночи, принявший чьей-то недоброй волей человеческие очертания словно бы в насмешку над всем мирозданием. Неужели эта тварь моя вторая половина? Меня вырвало как только я подумал об этом. Тварь повернула в сторону оазиса подобие лица, и тогда я увидел, что вместо лица у него бездна, затягивающая, манящая, даже чем-то красивая, но все-таки бездна. Так вот какой ты, враг всего живого, Эмиссар. Внезапно из его тела вырвались и устремились ввысь боевые звездолеты, похожие на стремительных хищных ястребов, и было их много, очень много. Ещё один мир пал, с печалью подумал я, проводив их взглядом, флотилия отправилась на разграбление. Значит, Сетерон внутри него, представить невозможно!
Юноша подбежал к чудовищу, припал к ноге и тут же слился с ним в единое целое. А через минуту из оазиса, пройдя в десяти шагах от меня, вышел отряд собственноручно уничтоженных мной сетеронских солдат (впрочем, теперь они больше были похожи на зомби) и так же слился с чудовищем. Эмиссар послал их! Он уже так близко от храма, а я даром теряю драгоценное время.
Я брел через дебри оазиса наугад, через терпкий колючий кустарник, тайно неся в сердце надежду, что мои друзья где-то рядом. Внезапно дорогу мне преградил старичок, весь высохший от старости как прошлогодний гриб, белое одеяние, колпачок, филин на плече, совсем такой же старый как его хозяин.
- Ты, очевидно, один из Хранителей, - спросил я его.
Тонкие губы старичка растянулись в улыбке, кустистые брови разъехались, десятки лучиков морщинок сложились в один единый, чудный узор. Филин ухнул, хлопнул крыльями.
- Готов ли ты идти до конца? - строго спросил он.
- По-моему вопрос излишний, - ответил я.
- Вопрос необходимый, потому что только тот, кто идет до конца, обретает подлинное имя.
- Мои друзья пропали, может быть ты знаешь где они? Мне бы какого-нибудь помощника, вдруг они в беде? Нужен тот, кто помог бы.
Старичок согласно кивнул, стукнул о землю посошком, из стены леса на тропу, стуча копытцами, вышел единорог Кастирион. Самое удивительное, что теперь его тело было полупрозрачным, и были видны плавающие внутри изображения планет и звезд. Я застыл, после жуткого Эмиссара, источающего смрадный запах негативной энергии, так приятно было прикасаться к этому созданию, источающему запахи спокойствия и тепла. Единорог лизнул мне щеку горячим шершавым языком.
- Кастирион воплощение вселенской нежности, - сказал старик, - теперь он всегда будет рядом с тобой. Спеши, садись на спину единорога и мчись до замка Дайгирона, в нем вы будете под надежной защитой. Старичок поклонился, вошел в стену леса и исчез.
Мы с Кастирионом дошли до края оазиса, и тут же пред нами развернулась, хищно раскрыв щупальца - протуберанцы, воронка меж пространственного перехода.
- Держись, - приказал единорог, - прыгаем через миллионы парсеков, тряханет малость.
И в следующее мгновение мрак космической пустоты понесся мне навстречу, обжигая ледяным холодом. Мы неслись через пустыню вселенной. Мой путь в бессмертие начался.
2010/ 2023
Потаенная битва
© Copyright: Александр Поздеев8, 2025
Свидетельство о публикации №225021000506
Свидетельство о публикации №225021000506
Рецензии