ПУТЬ. Песок. Глава 11. Дела давние, окончание

Враги стремительно приближались, и было их в пять раз больше.
– Это конец? – Спросила Нанна у мужа тоном, как будто интересовалась погодой.
– На все воля Богов, – ответил тот, – пути не бывает без трудностей, а они дают их по силам.
– Если только заинтересованы в конечном результате, – вставил Финист, временно вложивший меч в ножны и доставший лук и стрелы.
– Вот и посмотрим! – Царь Бальдр поднял меч и направил коня навстречу банде грабителей.
… За этой сценой с невысокого пригорка наблюдали девять хорошо вооруженных всадников.
– Те, кого меньше, похожи на европейцев, – сказал тот, кто видимо был за главного – довольно молодой человек, с длинными волосами, длинным же крючковатым носом и умными проницательными глазами.
– Несомненно, – ответили ему, – и они очень храбры.
– Не стоит ли нам помочь соотечественникам?
– Господин Монтиньи, позволю себе напомнить простую истину: в борьбе добра со злом побеждает наблюдатель.
– Но разве мы здесь не для того, чтобы по мере сил самим бороться со злом?
– Тут ключевые слова: по мере сил. Нападающих слишком много, мы напрасно сложим головы, причем, неизвестно из-за кого и за что. Я же обещал вашему батюшке оберегать вас, и по окончании похода доставить домой живым.
– Что ж, Алессандро, – молодой человек вытащил меч из ножен, – выполняйте свое обещание, или постойте в сторонке, ибо я намерен атаковать разбойников. Когда волки молчат – шакалы наглеют. Я не хочу потом упрекать себя в том, что допустил это.
И он стал спускаться с холма настолько быстро, насколько позволял извилистая тропа.
– Не обижайте меня, сэр, – и тот, кого назвали Алессандро, последовал за своим господином, махнув рукой семерым стоявшим в ожидании решения командиров всадникам.
Саид со своими нукерами, которых вместе с ним насчитывалось пятьдесят четыре человека, рассчитывал сходу смять маленький отряд Руссов. Они просто скакали огромной кучей на пятнадцать стоявших в ожидании, как думали разбойники, смерти конников. Но именно в тот момент, когда нападавшие, уже считавшие себя победителями и собирались изрубить в капусту наглых иноверцев, всадники Балтов вдруг разъехались в разные стороны, пропуская мимо скачущую во весь опор банду, и не сумевшую укротить этот бешенный галоп. Причем четверо из разбойников повылетали из седел, выбитые сильными ударами мечей русичей. Тут же Финист выпустил одну за другой две стрелы, ранив одного врага в руку, второго же поразив в затылок, причем стрела пробила голову насквозь, и вышла из правой глазницы. Не было сомнений, что пятеро нападавших если и не до смерти убиты, то в бою участия дальше продолжить не смогут.
– Вот ведь молодцы какие! – Громко воскликнул Монтиньи, пришпоривая лошадь, и восхищенный этим маневров защищающейся стороны, – быстрее, бездельники! Мы должны прийти им на помощь до того, как возможно помогать будет некому! За Францию! Вперед!!
Между ними и развернувшейся битвой было саженей четыреста.
Разбойники повернули коней, и навалились на Руссов, теперь уже не торопясь и тесня их числом. На каждого воина Бальдра приходилось по четыре кочевника. Вот уж где всем участникам похода волхвов понадобилось не только все их умение владения мечом, но и хладнокровие, выдержка и расчет.
По правде сказать, если ты умелый воин, то чем больше противников тебя атакует, тем легче тебе с ними биться – руби себе направо и налево, а те только мешать сами себе будут. Тут главное, своих не задеть. А потому Финист дал команду воинам разъехаться как можно дальше друг от друга, однако же не так далеко, чтобы не можно было быстро сплотиться вновь, если то потребуется.
Закинув бесполезный в ближнем бою лук за спину, и снова вытащив меч, он сам уже успел зарубить двоих разбойников, и этот успех придал ему новых сил – акинак в его руке с ураганным свистом и сверканием молнии рассекал воздух сверху вниз и сбоку набок. Крамольники бестолково столпились около него числом ни как не менее восьми, но не могли подскочить на расстояние поражающего удара.
Бальтазар сражался рядом с женой. Умелый  и опытный воин, он легко отражал атаки врага, но постоянный контроль за супругой, существенно ослаблял эффективность его действий. Вот лезвие острого клинка скользнуло по его груди, оставив красную полосу длиной с ладонь – живот и колени воина почувствовали тепло и стали темно бордовыми. Вот проткнув горло бросившемуся на него разбойнику, он сам получил удар дротиком в плечо – не так глубоко вошел наконечник, но болезненно. Рука стала двигаться хуже. В пылу боя боли не чувствуешь, но незаметно постепенно слабеешь от потери крови.
Нанна, видя то, вплотную подобралась к мужу. Теперь они отбивались от наседавших грабителей плечом к плечу.
Помимо пятерых сразу выведенных из строя кочевников, еще девять бездыханными валялись на каменистой земле, и кони тех, кто еще был в седле, доделывали работу Балтов, топча их тела и раскраивая черепа копытами.
 Сами Руссы потеряли только троих, но и их участь была такой же, как и вражеская – в седле надо было удержаться любой ценой, упал – все равно, что пропал! Так что, процентное соотношение сражающихся примерно сохранилось: сорок на двенадцать. И хотя численный перевес по-прежнему был за кочевниками – один к четырем, морально Русичи были куда выше противника.
Впрочем, это обстоятельство могло помочь только пасть с высоко поднятой головой. Ранен Бальдр; лишился двух пальцев на правой руке Джамбула – превозмогая боль, переложил меч в левую, но биться нерабочей рукой стало сложнее; Нанна настолько обессилила, что уже еле держала оружие в руках, совсем не атакуя, а лишь слабо защищаясь, сама и прикрывая потерявшего много крови и стремительно слабеющего мужа. Половина из оставшихся в седле воинов тоже получила разной степени ранения. Пожалуй, только Финист еще был относительно свеж, что и продемонстрировал басурманам увернувшись сразу от трех ударов и двумя взмахами отрубив одному врагу кисть руки, другому голову.
Но стало со всей ужасающей очевидностью ясно, что счет идет уже даже не на минуты – на секунды.
И тут налетели французы. Не ожидавшие удара с тыла разбойники, несмотря на существенное численное превосходство, были прямо снесены в сторону от защищающихся Балтов на добрых полтора десятка саженей. Половина кочевников мгновенно были выбиты их седел, и либо уже мертвыми достигали земли, либо их затаптывали кони. Расклад сил мгновенно поменялся. Застигнутые врасплох налетчики, побросали оружие, сбились в кучу и, встав на колени, подняли вверх руки.
Видя, что дело сложилось совсем не так, как он ожидал, Саид повернул коня вспять и, бросив своих товарищей, галопом поскакал к скальной гряде, чтобы укрыться за ней, и попытаться, спрятавшись между каменными глыбами, уйти от погони. За ним поскакали трое французов, но их лошади были не так хороши, как конь главы шайки разбойников.
Да, конь у него был отличный и, наверное, мгновенно придуманный план мог бы ему удастся, но переведший дух Финист, снова вытащил лук и заложил каленую стрелку. Вдохнул – выдохнул, поднял почти вертикально вверх, медленно чуть опустил.
– Фью-ить, – пропела стрела.
На расстоянии ста двадцати шагов от лучника, когда уже спасительные для беглеца скалы были не дальше вытянутой руки, и он повернул коня, чтобы укрыться за ними, острый наконечник глубоко вонзился ему в бок, аккурат между железными пластинами, прикрывавшими грудь и спину.
Он был еще жив, когда преследователи настигли его, привязали разбойника за ноги и приторочили веревку к луке седла. Когда же его тело приволокли к месту разыгравшегося побоища, оказалось, что он успел испустить дух.
– Повезло негодяю, – резюмировал Монтиньи, – я собирался содрать с него кожу и в таком виде оставить на корм грифам и шакалам.
– А я обещал ему, что сожгу их тела, – подъехал Бальтазар и низко склонил голову в знак признательности за спасение себя и товарищей.
Царь Балтов с большим трудом сидел прямо. Рядом ехал Финист и Каспар – на удивление целый, и Нанна, нетвердо державшаяся в седле, сильно изможденная. Поддерживать себя царь не разрешил.
– Позвольте выразить вам свое восхищение, – в свою очередь поклонился француз, – вы и ваши люди продемонстрировали чудеса храбрости и умения владеть оружием. Но вы, кажется, ранены? Эй! Ко мне! Быстро!
Команда прозвучала вовремя, и хоть Бальтазар упал на руки Финиста и Каспара, но мгновенно подскочившие воины неожиданной подмоги, тут же сняли его с коня, уложили на два положенных друг на друга пледа, и опустили на землю.
Раны Бальдра не затрагивали жизненно важных органов, но могли привести к заражению. К тому же, во время сражения он потерял много крови, это и послужило причиной слабости и обморока.
Но уже через несколько минут царь пришел в себя. А через час с небольшим был разбит временный лагерь, разведены костры и поставлены палатки. Раны воинов каравана промыты водой и обработаны лекарственными настоями.
Нанна, отдохнувшая и приведшая себя в порядок, насколько позволяла походная обстановка, кормила мужа куриным бульоном. Около раненного находились Криве и молодой глава французского отряда.
– Не знаю, как и благодарить вас, – проговорил окрепшим голосом Бальтазар, обращаясь к Монтиньи, – если бы не ваши воины, боюсь, нам бы пришел конец.
– Полно те, месье. – Отвечал француз, – каждый нормальный человек поступил бы так. Не знаю, куда и зачем вы идете, но вам обязательно необходимо отдохнуть.
– Мы держим путь в Тарс, а оттуда в Алеппо и дальше на юг, – ответила за мужа Мельхиор, – и несем благую весть о рождении нового Мессии. Но позвольте узнать ваше имя, чтобы мы могли поминать его, вознося молитвы Богам.
– Много чести, – улыбнулся молодой человек, – но извольте – ложной скромностью я не страдаю: меня зовут Монтиньи де Пейн, французский дворянин.
– Де Пейн? – Каспар внимательно смотрел на француза.
– Да, – просто ответил тот.
– Родились в Шампани?
Снова утвердительный кивок.
– В замке Пейн?
– Да, любознательный незнакомец, и это следует из моего имени.
– Меня зовут Каспар.
– Просто Каспар?
– Именно так. На период нашего похода я отрекся от других имен. А в благодарность за оказанную услугу, я сообщу вам то, что, несомненно, окажет влияние на всю вашу дальнейшую жизнь. И может быть, вы найдете значительно больше, чем рассчитывали, отправляясь из Европы в Азию.
– Откуда вы… впрочем, что же я могу такого найти?
– Смысл дальнейшего существования.
– Допустим, – Монтиньи вскинул брови, – я хочу сказать, что, обладая всем, что только может желать смертный, действительно двинулся на юго-восток с целью познать свое предназначение в этом мире. Но меньше всего рассчитывал узреть его в старике из маленького каравана, чуть не вырезанного разбойниками здешних степей.
– Хотя мне лет почти в десять раз больше, чем барону, – с достоинством отвечал Криве, – я не старик!
– Не помню, чтобы я называл свой титул? – Удивился де Пейн, – и прошу извинить меня, если обидел вас. Право, это вышло не нарочно.
– Так мне продолжать дальше? – Каспар вовсе не обиделся, он просто обозначил свою позицию.
– Было бы любопытно, – ответил Монтиньи.
– Родится у тебя сын и, будучи вассалом графа Шампанского, служить станет под знаменами Готфрида Бульонского. А у него народится мальчик, назовут которого Хуго или Гуго, то оттого зависит, кто говорить станет. Гуго из Пейна близ Труа…
Тишина. Все слушали, никто не говорил.
– Между Мери-сюр-Сен и Труа, в замке Пейн, – уточнил прорицатель.
– И что же дальше? – Даже Бальдра, пока слабого телом, но давно в себя пришедшего, заинтересовало слово Верховного жреца. Зная Криве, он нисколько не сомневался, что тот говорит абсолютную правду.
– Дальше? – Верховный жрец зачем-то посмотрел на небо, – а дальше вот что: Иерусалим будет освобожден от неверных, отчего расширятся не только территориальные пределы Европы, но и вернутся надежды в сердца людей, вновь обретших святыню, да истосковавшиеся по настоящему, глубокому и великому. Люди разных национальностей, мужчины и женщины, юноши и старики устремятся в Иерусалим с одной целью: поклониться Святым местам.
– Освобождение Иерусалима? – Перебил Монтиньи, – Святые места? Ты о чем, пророк непонятный?
– Далее слушай, потом сам разберешься, – отозвался Каспар.
Он некоторое время сидел молча, опустив голову и глядя вниз. Потом продолжил:
– К сожалению, чистый и искренний порыв, возвышающий душу, не явится достаточной защитой от всех превратностей пути. Преодолев многие тяготы морского путешествия по Средиземному морю, а это наиболее доступный путь из Европы в Святую Землю, паломники зачастую станут жертвами вначале просто шаек, а затем и организованных банд грабителей. Сегодня мы столкнулись с этим нарождающимся явлением.
Криве перевел дух.
– Легкость наживы и практически полная безнаказанность, – повествовал он дальше, – приведут к быстрому росту их числа, а это, в свою очередь, сделает путь в Иерусалим опасным не только для кошелька, но и для жизни самих паломников.
– Да кому и зачем нужен этот путь? – Опять не выдержал француз.
Каспар остановил его взмахом руки.
– Сам… сам… – Сказал он, и продолжил, – и вот более ста лет спустя в Иерусалиме группа из девяти французских рыцарей, во главе которых станет Хуго де Пейен, решит сплотиться в братство. И братство то поставит перед собой цель защищать единоверцев. А рыцарь Хуго де Пейн станет первым магистром ордена.
Рыцари примут три монашеских обета: бедности, послушания и целомудрия, к которым добавят четвертый – защищать паломников. Совершенно нищие, они вынуждены будут порой ездить на одной лошади; впоследствии это найдет отражение на знаменитой печати Ордена.
Прорицатель замолчал.
– Какого ордена? – Немного подождав, спросил француз.
– Хоть ты и не должен этого знать, – ответил жрец, – но в благодарность за оказанную нам услугу, я скажу тебе какого – ордена temple  Соломона, что в Иерусалиме.
– Не знаю такого.
– Это не твое знание. Потомки узнают.
Монтиньи усмехнулся, но было заметно, что его заинтересовали слова случайного путника. Он забросал Каспара вопросами, но тот не ответил ни на один. Он вообще больше ничего не сказал на эту тему.
– Мудр, кто знает нужное, а не многое; ты же теперь ведаешь куда больше, чем должен, – подвел он итог, – используй эти знания с умом. А от меня впредь отстань.
Француз пожал плечами, и перевел разговор на другую тему:   
– Что будем делать с пленными? Их там с десяток наберется. Головы им поотрубать, что ли?
– Допросить их надобно, – ответил Бальтазар, – а в Тарсе предводителю города сдадим – сам пусть с ними и разбирается. Зачем руки марать об это отребье.
– Допросить, так допросить, – не стал спорить Монтиньи, – Алессандро!
Бальдр в свою очередь кликнул Финиста.
Через час воины вернулись к предводителям отрядов.
– Чудные вещи говорят эти басурмане, – доложил Финист, которого помощник предводителя французов сразу почему-то признал за старшего, – даже не верится.
– И что же именно? – Поинтересовался Бальтазар, который после обработки ран, съеденного куриного бульона и непродолжительного отдыха, сразу набрался сил.
– А то, что они утверждают, будто работали на наместника Анкиры.
Бальдр и Монтеньи удивленно переглянулись.
– А коли врут?
– Так, мы их раздельно спрашивали, и все одно толкуют: работали на наместника Анкиры. А разбойничали между Кесарией и Тарсом, чтобы на него никто не подумал.
– А здесь-то как оказались? – Спросил Француз. – Это ж вроде западнее мест тех.
– А так и оказались, что весточку от наместника того получили, что богатый да малый числом караван здесь пройдет. Добыча легкая, так как воинов всего десяток. И женщина с ними – краси-ивая. Ее ему велено доставить было.
– Что ж они нас пропускали? Только поклажу забрать хотели.
– Замануха то, – махнул рукой Финист, – что б глаза отвесть, да малой кровью всех захватить.
Помолчали. Подумали.
– Не зря мне этот тать подозрительным показался, – хлопнул себя по колену Бальдр, – льстивый да ласковый, а про разбойников ни слова! Вот вражина!
– Так что – теперь-то можно и руки замарать? – Усмехнулся Монтеньи, – будем головы рубить?
Царь Балтов задумался.
– А скажи мне, барон, – наконец нарушил он молчание, – а куда путь-дорогу держите, воины?
– Так мы на Константинополь движемся, а оттуда…
– Вот и славно! – Невежливо перебил Бальтазар, – вы этих разбойничков Василию Болгаробойцу отдайте, он с них построже спросит! А заодно и наместнику Анкеры достанется. Недолго ему в своей коже ходить осталось.
И Бальдр рассмеялся звонко. Чуть помедлив, к нему присоединился и француз.
– А ведь славно придумано! – Хлопал он себя по бокам, и громко хохотал, – а в пути их, как лошадей навьючить можно, а то у нас после боя два коня пали – их ведь работа! Вот пусть за них скарб и тащат!
– Но, но! – Прекратил смеяться Бальтазар, – их в Царьград живыми доставить надо. Не в них дело – в справедливости. Предводитель Анкеры от возмездия уйти не должен.
– Не беспокойся, русич, все по заслугам получат.
Наутро расстались.
Перед отъездом, предводитель французов подошел к Каспару.
– Чувствую, – сказал, – нашел я свое предназначение в жизни, и виной тому слова твои, мудрец.
И поклонился, отведя руку и ногой шаркнув.
Монтеньи со своими воинами отправился на северо-запад, и больше о предке Тамплиеров никто не слышал. Поверил ли он Верховному жрецу, нет ли – никто не ведал. Но то не наше – его дело.
А Бальдр, схоронив трех павших варягов, тронулся на юг.
Через полтора суток были в Тарсе. Здесь решено было провести несколько дней – отдохнуть, да раны залечить. Тут же и с храбрым, верным слову своему Джамбулой простились.
Достойно наградил его царь, а сверх платы той меч ему оставил, ранее данный.
Теперь караван насчитывал всего десять человек: один раненый дорогой скончался. Но его не в степи закопали, в город Тарс привезли, где и схоронили достойно.
Путь волхвов и их воинов вскорости продолжится, и побежит под копытами сильных коней дорога на восток – навстречу восходящему солнцу, а потом на юго-восток до белокаменного города Алеппо, что к Багдадскому халифату относится. Дойдут ли они числом-то малым? Пока про то никто не ведает…