Призраки ревности

    Все началось в то злополучное октябрьское утро, когда Люси, с чашкой остывшего кофе в руках, замерла у кухонного окна. За окном, в своем безупречном саду, миссис Паркер срезала розы для новой композиции. Розы в октябре! Люси посмотрела на свои зачахшие петунии и сделала большой глоток кофе, подавив желание полить цветы соседки чем-нибудь менее полезным, чем вода.
    — Доброе утро, миссис Паркер! — голос Эдварда, ее собственного мужа, раздался так неожиданно, что Люси едва не подавилась кофе. — Какие удивительные розы! Они напоминают мне те, что я видел в садах Кью...
    Люси закатила глаза. Сады Кью! Конечно же, ее муж, специалист по современной архитектуре, просто обязан разбираться в исторических садах Лондона.
    — О, мистер Флетчер, вы так любезны, — голос миссис Паркер звучал мелодично, как серебряный колокольчик. — Знаете, эти розы — прямые потомки сорта, выведенного в викторианскую эпоху. Они напоминают мне строки из «Много шума из ничего»: «В ее саду цветут на всех куртинах розы, красные и белые...»
    Люси с такой силой сжала чашку, что костяшки пальцев побелели. — "Шекспир! В восемь утра! Над розовым кустом!"

    — Потрясающе! — восхитился Эдвард. — А эта арка над садовой дорожкой... она удивительно напоминает готические элементы в...
    — О да, в соборе Святого Павла, — подхватила миссис Паркер. — Я как раз недавно перечитывала исследование о влиянии готической архитектуры на садовый дизайн викторианской эпохи...
    Черчилль, ее престарелый мопс, величественно восседавший рядом, словно кивнул в знак согласия.
    Это было последней каплей. Люси отставила чашку и решительно направилась к телефону. Через десять минут она уже записывала их с Эдвардом на экстренный прием к доктору Стену.
    — Дорогая, ты не думаешь, что это... немного чересчур? — осторожно поинтересовался Эдвард, когда она сообщила ему о назначенном визите.
    — Чересчур? — Люси посмотрела на него так, словно он предложил переехать жить в палатку. — Эдвард, она цитирует Шекспира над розовым кустом! В будний день! И ее мопс... ты видел, как он на меня смотрит?
    — Черчилль? Но он же просто...
    — Не произноси его имя! — Люси подняла руку. — Он смотрит на меня точно так же, как она смотрит на мои петунии. С этим... этим британским снисхождением!
    — Люси, милая, это просто собака...
    — Просто собака? ПРОСТО СОБАКА? Эдвард, он носит твидовый жилет! Твидовый жилет на собаке! Это по-твоему нормально?

    И вот теперь они сидят в приемной доктора Стена, окруженные успокаивающими пастельными тонами стен и негромкой классической музыкой, льющейся из незаметных динамиков. Люси нервно перелистывала страницы журнала, даже не пытаясь вникнуть в содержание статей. Эдвард с преувеличенным вниманием изучал абстрактную картину на стене.
    — Мистер и миссис Флетчер? — раздался голос ассистентки. — Доктор Стен готов вас принять.
    Люси встала, расправила плечи и бросила последний взгляд в зеркало. Ее волосы были слегка растрепаны — конечно, это была далеко не такая же прическа, как у той, которая даже под проливным дождем умудрялась выглядеть словно с обложки журнала. Она глубоко вздохнула и шагнула к двери кабинета.

    Кабинет доктора Стена всегда напоминал Люси музей современного искусства: минималистичный, выдержанный в светло-бежевых тонах, с единственным ярким акцентом — абстрактной картиной на стене, похожей на взрыв эмоций, заключенный в раму. Сегодня эта картина казалась ей особенно уместной. Люси не могла оторвать от нее взгляд, находя в хаотичных мазках отражение собственного смятения. Красные всполохи на холсте напоминали ей розы миссис Паркер, и от этой мысли она только сильнее вцепилась в подлокотники кресла.

    — Итак, миссис Флетчер, вы говорите, что ревнуете мужа к... миссис Паркер? — доктор Стен приподнял бровь, и в этом движении читалось больше скептицизма, чем во всех психологических журналах, которые Люси проштудировала за последний месяц.
    — Вы не понимаете! — Люси подалась вперед, чувствуя, как внутри закипает возмущение. — Она... она просто везде! Каждое утро, когда я выхожу за почтой, она уже там, выгуливает своего напыщенного мопса...
    — Черчилля, — услужливо подсказал Эдвард, за что получил испепеляющий взгляд жены.
    — Да, Черчилля, — процедила Люси. — И знаете, что самое ужасное? Она всегда безупречно одета. Всегда! В восемь утра на ней жемчужные серьги и платье, будто она собралась на прием к королеве! А ее волосы... они никогда не растрепаны ветром. Никогда! Это противоестественно!

    Люси вскочила и начала расхаживать по кабинету, ее каблуки отбивали нервный ритм по паркету.
    — А вчера... о, вчера был особенный день! Я вышла полить свои несчастные петунии, которые, кстати, умирают, несмотря на все мои усилия. И что я вижу? Миссис Паркер, в своем идеальном саду, среди своих идеальных роз, ведет светскую беседу с моим мужем о... о чем это было, дорогой?
    Эдвард поерзал в кресле.
    — О готической архитектуре собора Святого Павла...
    — О готической архитектуре! — всплеснула руками Люси. — В восемь утра! Кто обсуждает готическую архитектуру в восемь утра?
    Доктор Стен сделал пометку в блокноте.
    — И это вызывает у вас... беспокойство?
    — Беспокойство? — Люси рассмеялась слишком громко. — Вы знаете, что она сделала потом? Она похвалила галстук Эдварда. Сказала, что бордовый цвет особенно идет к его глазам. К его глазам! А потом... — она драматично замолчала, остановившись у окна.

    — Что потом? — доктор Стен подался вперед, сохраняя идеально нейтральное выражение лица.
    — Потом она угостила его домашним печеньем! С лавандой! Кто вообще печет печенье с лавандой? И знаете, что еще? Оно было в форме... в форме архитектурных элементов! Маленькие колонны и арки! Кто настолько... настолько...
    — Внимателен к деталям? — предложил доктор Стен.
    — Дьявольски совершенен! — воскликнула Люси. — А Эдвард... о, вы бы видели его лицо, когда он пробовал это печенье!
    Эдвард прочистил горло.
    — Дорогая, это было просто печенье...
    — Просто печенье? ПРОСТО ПЕЧЕНЬЕ? — Люси повернулась к мужу. — Ты съел его с таким выражением лица, будто познал дзен! Я видела это через окно кухни. И знаете что? Я пыталась испечь печенье на прошлой неделе. Обычное печенье! С шоколадной крошкой! И оно...
    — Немного подгорело, — мягко закончил Эдвард.
    — Оно не подгорело! — возразила Люси. — Оно просто... приобрело характер! В отличие от этих безупречных лавандовых... архитектурных... штучек!
    — А что насчет других соседей? — поинтересовался доктор Стен. — Как у вас складываются отношения с ними?
    — О, прекрасно! — фыркнула Люси. — Мистер Родригес вчера спросил меня, не брала ли я уроки садоводства у миссис Паркер. Представляете? А семейство Чен... их близнецы теперь ходят к ней на чаепития по средам, где она учит их... только послушайте... основам английской литературы!
    — И это плохо? — уточнил доктор Стен.
    — Это ужасно! Вы знаете, что она делает? Она печет печенье в форме персонажей Диккенса! А потом рассказывает истории, попивая чай из настоящего викторианского сервиза! У нее есть викторианский сервиз! Кто держит дома викторианский сервиз в наши дни?

    — Возможно, — осторожно начал Эдвард, — тебе стоит тоже как-нибудь присоединиться к этим чаепитиям?
     Люси застыла посреди комнаты.
   — Ты это сейчас серьезно? Чтобы я сидела там, в ее безупречной гостиной, среди ее безупречных роз в безупречных вазах, пила чай из ее безупречных чашек и ела ее безупречное печенье? А может, мне еще и научиться вышивать крестиком?
    — Миссис Паркер вышивает крестиком? — заинтересовался доктор Стен.
    — Нет! — воскликнула Люси. — Она занимается акварелью! И знаете что? Ее пейзажи висят в местной галерее! А вчера... о, вчера я видела, как она гуляла под дождем с зонтиком, который идеально подходил к ее туфлям. К туфлям! У нее что, есть специальный зонтик для каждой пары обуви?
    — Дорогая, — мягко вмешался Эдвард, — тебе не кажется, что ты немного...
    — Если ты скажешь "драматизируешь", я подам на развод, — отрезала Люси. — И перееду жить к Саре. У нее, по крайней мере, соседка разводится в третий раз и держит дома шесть кошек. Вот это нормально! Это по-человечески!

    Доктор Стен снял очки и начал протирать их с особой тщательностью.
    — Миссис Флетчер, давайте на минуту представим, что миссис Паркер — обычный человек. Возможно, у нее есть свои проблемы и переживания...
    — Проблемы? — перебила Люси. — Какие проблемы могут быть у женщины, которая выращивает розы, цветущие в октябре? Это противоестественно! Я уверена, она заключила сделку с дьяволом. Или, что еще хуже, прошла какие-нибудь элитные курсы садоводства!
    Доктор Стен посмотрел на часы.
    — Наше время подходит к концу, но я хотел бы предложить небольшое домашнее задание. Миссис Флетчер, попробуйте каждый день находить одну вещь, которая вам нравится в себе самой. И, возможно... — он сделал паузу, — стоит пригласить миссис Паркер на чай?
    Люси уставилась на него так, словно он предложил ей проглотить живую лягушку.
    — На чай? С ней? А может, мне еще и научиться печь печенье с лавандой? Или завести мопса? Или начать цитировать Шекспира за завтраком?
    — Это было бы замечательное начало, — невозмутимо кивнул доктор Стен, и его каменное лицо, как всегда, не выдало ни единой эмоции, хотя в глубине души он, возможно, уже планировал свой следующий отпуск на необитаемом острове.

    Когда супруги Флетчер покинули его кабинет, доктор Стен долго смотрел в окно на бостонский пейзаж. Внизу, на улице, какая-то элегантная дама в безупречном костюме выгуливала мопса. "Может быть", — пробормотал он себе под нос, — "мне стоит завести мопса... Или научиться печь печенье с лавандой..." Он помедлил, глядя на свои записи. "Хотя нет. Пожалуй, начну с чего-нибудь попроще. Например, с разведения кактусов".