Птичья верность

     Первые дни июля выдались особенно жаркими. Ослепительное солнце и раскалённый воздух безжалостно властвовали в тот знойный день. После полудня пришла мучительная духота, меркло сознание, хотелось уйти в благодатную тень прохлады. Люди искали её под деревьями, в летних павильонах с прохладительными напитками и мороженым, где можно было чуть-чуть отдышаться, передохнуть от изнуряющего пекла. Я был готов ехать на работу, когда небо заволокли плотные серые тучи, сразу стемнело, громыхнул оглушительный гром. Начался бурный ливень.
   
     Сердце радовалось благодатному дождю, умиротворившему, наконец-то, палящий зной. Укрываясь зонтом, я подбежал к остановке, и буквально «вкрутился» в переполненный людьми автобус, а вскоре шагал по тенистой аллее с развесистыми деревьями к парадному входу нашего учреждения. Ливень к тому времени закончился. На асфальтовых тротуарах радужными бликами переливались дождевые лужицы.
В вестибюле меня встретила пожилая сотрудница; мы приветливо поздоровались, и она, заметно волнуясь, сказала:
   
     — Ну надо же такому случиться! Два или три дня тому назад в кладовку на третьем этаже, в щель между оконными стеклами, случайно влетела какая-то птичка: билась, билась бедная внутри окна, стараясь вырваться, но не смогла... А теперь там тихо, видимо умерла... Вы бы посмотрели, — что с ней?! А может, ещё жива! Может, её можно спасти…
   
     Женщина собралась уходить, а я взял на вахте ключи, поднялся на нужный этаж, открыл дверь и вошёл в ту самую злополучную кладовку, заставленную старой хозяйственной рухлядью. Внутри было сумрачно, душно и таинственно тихо.
     Лавируя между разными вещами, я пробрался к «птичьему» окну и тотчас увидел, что между двумя массивными рамами, едва касаясь друг друга головками, лежат две красивые птички — стрижи. Они будто попрощались друг с другом перед смертью, поджав под себя тоненькие «лапки-тростинки».
     Видимо «друг» прилетел к «подруге» на помощь, но, влетев в окно, и сам оказался в смертельной ловушке. Пернатые не догадались подлететь к верху рамы, чтобы вылететь через узкую щель в стекле и отчаянно бились в этой западне, понапрасну расходуя силы, а затем упали вниз. Самец был крупнее и здоровее самки, и мне тогда показалось, что он открыл на одну секунду глазки-бусинки с «угольным» огоньком, в которых читался отчаянный и беззвучный крик:
     «Спаси… спаси нас скорее от смерти!..»
   
     Хмельная радость возможного спасения несчастных птиц и бурное волнение овладели мной в ту минуту. Не теряя времени, я помчался на первый этаж, чтобы найти на вахте какой-либо инструмент и вынуть ненавистное стекло из массивной рамы. Как на грех, там не оказалось ничего подходящего, кроме старого кухонного ножа. Захватив его, я вернулся назад, и стал торопливо снимать крепление стекла, наблюдая при этом за пернатыми пленниками.
     На мой шорох самец чуть-чуть повернул голову ко мне (я понял, что он жив), но его пернатая подруга по-прежнему не подавала признаков жизни.
     «Ну что же, возможно удастся спасти хотя бы его одного!» — подумал я тогда, и ещё более энергично принялся за работу.
     Деревянные трухлявые штапики, покрытые многими слоями старой краски, поддавались с большим трудом, но всё-таки мне удалось их снять. Наступил главный момент! Я не знал, как поведёт себя живой самец! Я прикрыл дверь в кладовке, чтобы не дать ему вылететь в коридор, лихорадочно рассуждая: 
     «А вдруг стриж вспорхнёт, вылетит из окна, полетит по всему пятиэтажному зданию? Это окажется для него верной гибелью: ему не найти выхода из здания, а мне его уже не поймать!.. Он забьётся в какой-нибудь дальний угол или укромную щель и тогда — всё пропало...»
   
     И я тихонько, едва дыша, словно «бывалый минёр», вынул из рамы стекло. Не спуская с птиц глаз, опустил его на пол, осторожно приставил к стене. Стрижи лежали прямо передо мной!.. Не мешкая, я схватил одной рукой самца, а другой — самку, толчком плеча открыл дверь и бросился в гулкий коридор. Мне удалось пробежать несколько метров, и самец хрипло закричал, а мою ладонь пронзила жгучая боль. Стриж впился в неё когтями, и я едва удержал его в руке.
     Понимая, что нельзя терять время, я помчался по лестничным пролётам к центральному выходу, выскочил на крыльцо, где тотчас положил птиц на мокрый от недавнего дождя каменный парапет крыльца. Распластав крылья, самец сразу попытался встать, но кувыркнулся, захлопал ими вяло, обессиленно, вновь распластавшись на крыльце. «Свинцовая» усталость не давала ему шансов взлететь, и он замер, рассматривая меня хитрыми глазками-бусинками.
   
     Стриж словно изучал меня, пытаясь угадать мои намерения, а лежащая рядом самка по-прежнему не подавала признаков жизни. Мне ничего не оставалось, как присесть рядом и наблюдать за ними. После обильного дождя воздух был чист и свеж. Пролетавшие над нами птицы звонко щебетали, прятались в густых кронах деревьев. Повсюду слышалась их радостная птичья трель. Прошло, наверное, минут пять. И вот, наконец-то, «вдохнув» живительного воздуха и сладкой свободы, самец робко встал на «лапки-тростинки», уже уверенно махнул крыльями и, захлопав ими, взлетел вверх, затем повернул от здания в сторону и сразу исчез из вида.
   
     Со мной осталась его подруга, но мне показалось, что она мертва…
Но прошло ещё десять-пятнадцать минут и с моей птичкой случилось чудо!.. Она открыла, наконец-то, волшебные глазки-бусинки! Я очень аккуратно погладил её указательным пальцем по миниатюрной головке. Она не противилась моей ласке; была невероятно слаба, лежала на боку, распустив крылья в стороны. Взяв пернатую мученицу в руку, я спустился с крыльца и стал поить из дождевой лужи, но она была так слаба, что не могла проглотить ни единой капли.
     И, всё-таки, в конце концов, моя настойчивость увенчались успехом! Птичка сделала слабые глотательные движения, живительная влага попала в обессиленное тельце. Она зашевелилась, её крылья упали в лужу, и я снова отнёс несчастную на каменное крыльцо, а сам присел рядом, охраняя от бродячих кошек, то и дело сновавших в сквере.

     Меня ждали важные служебные дела, но я не мог оставить живое существо на произвол судьбы, продолжая добросовестно исполнять обязанности «сиделки». Прошло, наверное, полчаса утомительного времени. Поглаживая несчастную птицу по крохотной блестящей головке, мне тогда показалось, что она понимает в наших отношениях — буквально всё!.. Мир добра и свободы — лучшее лекарство! Я полагал, что оно её исцелит, даст силы для желанного полёта, чувствовал и даже был уверен, что пернатая гостья вернётся в свой птичий мир!
     Тогда моим единственным желанием было:
     «Боже! Пошли ей силы подняться в спасительное небо!..»
     Нам неведомы птичьи мысли! Но мне казалось, что если бы эта стрижиха имела не только рефлексы, но и сознание, её «душевный колокол» звонил бы так: «Боже! Как я слаба! Скорее, скорее дай мне силы взлететь в спасительное небо!
   
     Мои размышления прервал звонкий птичий крик, раздавшийся прямо надо мной.
     Я поднял голову и увидел того самого стрижа… Отдохнувшая, набравшаяся живительных сил птица делала резвые круги, призывая стрижиху подниматься к нему в небо. Это было совершенно невероятное зрелище, никогда ещё не виданное в моей жизни!.. Слабенькая птичка, заслышав крики пернатого друга, повинуясь его зову, стала мучительно расправлять крылья. Она взмахнула ими несколько раз, но первая попытка взлететь, кончилась неудачно: птица упала грудью на каменный парапет и не шевелилась. А стриж по-прежнему продолжал низко летать над нами и призывным криком звал подругу в спасительное небо. Но вот он куда-то исчез... И я тревогой подумал: «Неужели бросил все попытки её спасти?»

     Его не было минут десять, а затем он вернулся, но не один, а с большой птичьей стаей. И все они стали громко кричать, кружась над нами, призывая слабую птицу скорее взлетать.
     И случилось чудо!.. Услышав, такие родные и близкие крики пернатых братьев и сестёр, моя птичка моментально преобразилась. И откуда у неё взялись силы?!..
     Стрижиха привстала на тоненьких лапках, широко взмахнула крыльями и, бросив на меня прощальный взгляд благодарных глаз-бусинок, вспорхнула вверх. Но полетела она с невероятным трудом и пока набирала высоту, несчастную бросало во все стороны. Но уже тогда я заметил, как буквально на глазах она набирается сил, впитывая главное лекарство — свободу, а птичья стая, не переставая, кружилась над ней, «морально» поддерживая родную «сестрицу».
     Но вот, вдруг, откуда-то сверху, на слабенькую птичку стал падать огромный чёрный ворон. Злобный хищник камнем летел вниз, намереваясь ударом клюва сбить её на землю. Та сделала судорожную попытку уйти от его страшного удара, но сделала это очень и очень неуверенно. Хищный ворон молнией настигал несчастную жертву… Моё сердце похолодело:
   
     «Напрасно!.. Всё оказалось напрасно!.. Как жесток мир сильных и слабых!..»

     Но случилось новое чудо!.. Огромная стая немедленно кинулась на врага,отгоняя от пернатой «сестры», а самым отчаянным был её «сердечный» друг...
И тут в моей душе поднялась буря радости!..
     Стриж, пользуясь удалью и проворностью, стрелой носился над вороном, храбро пикировал на него сверху, оберегая свою подругу! Стая погнала прочь жестокого врага, навсегда улетая от меня в далёкую синеву таинственного неба. Птицы почти скрылись из поля зрения, а затем и вовсе потерялись из моего вида.
     — Слава богу..., слава богу..., теперь они спасены! — радостно прошептал я, и подумал: «Велика птичья Верность и Велико птичье Братство!..»

       8 июля 2016 года