Сввиухз. четвёртый курс

Ну вот мы и выпускники. По училищу бегают перво-, второ- и третьекурсники, которым до лейтенантских погон жить, да жить. Для них (инженерного и промышленного факультетов) уже строится общага-высотка при входе на территорию училища, там они будут жить человека по 4 в комнате уже с четвёртого курса, ещё за два года до выпуска. А мы, выпускники так и будем доживать до лейтенантских погон в казарме. Но не все. Для саратовских и женатиков (у кого есть квартира в городе) разрешено жить за пределами училища и лишь приходить к разводу, т.е. часам к 08.00, а уходить по завершении самоподготовки, т.е. после 19.00. Всем остальным просто предоставляется право свободного выхода из училища. Для такого свободного перемещения нам всем выдали вечные увольнительные. Надо лишь записаться в специальный список у дежурного по роте и, если не наложено взыскание или нет особой служебной необходимости, можно идти в город.

Ещё одним интересным событием конца третьего начала четвёртого курса стало то, что наш комбат полковник Кучеров и его замполит подполковник Вифлянцев уволились в запас, а на их место были назначены подполковник Суханов Ю.Г. комбатом и майор Злобин В.А. замполитом. Как-то очень быстро к ним приклеились прозвища: Суханову «деревянная ракета» за его своеобразный строевой шаг, а Злобину «батон» за его своеобразный округлый во всех местах внешний вид и такую же мягко-круглую манеру поведения.

Суханов до своего комбатства был старшим преподавателем на какой-то кафедре (он нас не учил), но, по его же словам, сам попросился на командную должность, чтобы получить полковника, ведь педагоги в училище могли рассчитывать на три звезды только в случае получения должности начальника кафедры. Злобина нам прислали из войск, он там тоже был замполитом батальона, но в войсках это майорская должность, а тут подполковничья.

В целом, они были неплохими командирами и людьми, сильно отличавшиеся, конечно, от наших предыдущих комбата Кучерова и замполита Вифлянцева, но с и с ними можно было жить. Тем более четвёртый курс выпускной и тут почти все курсанты задумались о выпуске, о распределении, о своей будущей офицерской карьере и стали вести себя более аккуратно, не нарываясь на взыскания. Это тоже помогло нашим новым командирам легче войти в должности.

Так вот и получилось, что наш 74 взвод за свои 4 года учёбы поменяли всех училищных командиров и начальников, а именно: командиров всех трёх отделений, заместителей командира взвода (дважды), командира роты, замполита и командира батальона. Кроме того, поменялись и замполит училища, и даже его начальник. По-моему, только зампотех полковник Абрамов (меня иногда зачисляли в его родственники, хотя мы были лишь однофамильцы) и зам по МТО (ФИО не помню) все 4 года нашей учёбы выстояли.

Жених

Естественно, что я сразу стал использовать свободный выход. По вечерам частенько ходил встречать Лену после её вечерних занятий в политехе. Потом провожал её до дома и шёл обратно в училище. Получалось долго, ведь занятия у неё заканчивались около 21.00, примерно час до дома и ещё более получаса в училище. Поэтому удавалось лечь спать только ближе к 23-23.30, а подъём в 06.00 никто не отменял. Но это была мелочь, ведь я был с Леной.

Объятия и поцелуи продолжались, появлялось всё больше тем для разговоров, доверие друг к другу росло, а в целом, любовь крепла. И вот в начале ноября (по-моему, это было 06 или 07.11.1976 – т.е. через 1,5 года после нашего знакомства) я решился опять предложить Лене выйти за меня замуж. Это был выходной, вечер, мы сидели на кухне у неё дома, пили чай, и я завёл разговор на эту тему. На сей раз она не смелась, но достаточно радостно сказала впервые, что любит меня и согласилось стать моей женой. Сказать, что я был рад, не сказать ничего, даже слово «счастье» не передаёт того состояния, в котором я оказался в это время.

Однако такое, уже наше совместное, решение подразумевало целую кучу дел, ведь теперь мы должны были организовать свою свадьбу, но главным в тот момент было то, что надо было решить, а когда собственно эта свадьба должна состояться. Сразу мы решить это не смогли, только наметили, что где-то под выпуск, дату которого тогда ещё не знал никто. Единственное что я знал, было то, что выпуск должен состояться во второй половине июля – так было уже не один год. Из этого следовало, что подавать заявление в ЗАГС нам надо где-то в мае, так как от момента подачи заявления до собственно регистрации брака в то время должно было пройти не менее двух месяцев.

Сразу после этого моё самоощущение изменилось, я почувствовал ответственность не только за себя, но и за жену, которая по сути вот-вот должна была появиться. Дело доходило даже до того, что я на занятиях в училище прикидывал куда мне проситься служить по окончании училища (я уже знал, что золотым медалистам и краснодипломникам предоставляется право выбора места дальнейшего прохождения службы), хватит ли нам денег, если вдруг Лена не сможет работать по какой-то причине. Сколько буду получать по выпуску я выяснил. – 220р в месяц – тогда именно столько получал командир взвода в войсках, но это до уплаты налогов и взносов. Платить же тогда приходилось и подоходный налог, и налог на бездетность, а ещё и партвзносы, т.е. оставалось менее 200р. на руки. На большее я не рассчитывал, поэтому из исходил суммы 190р. Продумывал и то, что в первую очередь нам надо будет купить вообще для жизни и в квартиру. Почему-то был уверен, что без жилья нас армия не оставит. Вот с этим и жил практически весь четвёртый курс. Особенно много всяких дел навалилось после подачи заявления в ЗАГС, но про это чуть позже.

Седьмой семестр

С точки зрения учёбы ничего экстраординарного не происходило. Учился я, по-прежнему, отлично. Правда кроме подполковника Котловского меня стали просить помочь в оформлении карт и пояснительных записок к ним и некоторые другие преподаватели с военных кафедр. А ещё мы изучали реально сложную технику, как для спецобработки, так и для РХБ разведки.

Самой сложной и производительной машиной спецобработки была при нас, да и остаётся о сих пор ТМС-65 (Тепловая Машина Спецобработки). Это такой зверь на базе Урала с установленным реактивным двигателем ВК-1А, кабиной оператора, баком со спецраствором и ещё одним с керосином. Так как реактивный двигатель жрёт много керосина, то его приходилось возить в специальной бочке на прицепе. Управлять ею было в самом деле довольно сложно – алгоритм действий оператора довольно мудрёный и запомнить его с одного раза мало кто мог. Тем более, что ТМС-65 можно было использовать не только для спецобработки техники, но и для постановки дымовых завес и даже для чистки дорог и аэродромов от снега и льда. Но работать на нём было интересно, хоть и очень шумно в кабине оператора – движок орёт буквально в метре от тебя и звук лупит не только по ушам, но и по всему телу, несмотря на то, что кабина сильно шумо- и термоизолирована.

Изучали мы и приборы РХБ разведки. Этот курс нам читал по-прежнему легендарный уже в те времена полковник Меркин – чудесный был человек, великолепный специалист и замечательный педагог. Уж на что мне нравилась электроника и электротехника, а вот в его изложении всё оказывалось вполне понятно и даже интересно. Особенно мне интересны были приборы неспецифической биологической разведки, типа АСП-13. Изучая их я вспоминал свою школьную мечту о биологии, но кроме воспоминаний ничего от биологии, как науки, не осталось ни у меня в голове, ни в приборе – всё было чистая механика, электротехника и электроника, а биология пряталась в бачках с реагентами, подложках и трубочках. Правда звучали из уст преподавателей кое-какие знакомые биологические слова, но и они были в контексте электромеханики, не очень любимой мной. Правда приборы эти конкретных бактерий и вирусов не различали, а просто определяли есть ли биоагенты в воздухе или на поверхностях, откуда были взяты пробы. В анализатор можно было сунуть комара, и он бы добросовестно пропищал, показав наличие биоагента.

Хороша ещё была машина ТДА (Термо-Дымовая Аппаратура) в вариации ТДА-66. Она была главным прибором постановки больших дымовых завес, тем более, что могла их ставить в движении. Завесы получались километровой и более длины, а если машин несколько, то и по глубине выходило не хило. Рота таких машин полностью закрывала район расположения мотострелкового полка. У ТДА была младшая сестра – ТДУ (ТД Установка) – очень похожая штука, но поменьше размером. Её возили в кузове, запуская прямо там, но чаще выносили на землю вместе с бочкой с дымовой смесью. У ТДУ было смешное название среди нас, курсантов-химиков – «Змей Горыныч» за дикое рычание, которое она производила во время работы. ТДУ также состояла на вооружении термодымовых подразделений химвойск наравне с ТДА. Были и другие не менее интересные образцы дымовой техники химвойск, которые мы изучали. Она устанавливалась, например, на танках, на других крупных машинах и тем самым они сами себя маскировали при необходимости.

Нравились мне занятия по изучению огнемётных танков и реактивных огнемётов. Занятий у нас по этой тематике было немного, но они запомнились. Запомнились особенно тем, что это были по сути единственные действительно боевые части химвойск. Да, были огнемёты ЛПО и ТПО, были реактивные пехотные огнемёты (по сути те же гранатомёты), но эти огнемётные танки и разрабатываемая тогда ТОС-1 – тяжелая огнемётная система, названная позже «Буратино» (про неё нам тоже рассказывали, но показать, хотя бы на картинке, не могли) были на порядок круче и, соответственно, интереснее.

На занятиях по общей тактике начали изучать дивизионную тематику, в смысле рассматривали организацию, принципы действий и управления общевойсковыми дивизиями. На первом курсе проходили тематику отделений и взвода, на втором – роты и батальона, на третьем – полка, ну а тут до дивизии добрались. Мы ведь должны понимать, как воюют мотострелки и танкисты с тем, чтобы адекватно осуществлять их химическое обеспечение. Конечно, дивизионные размах – это не взвод-рота-батальон и даже полк – это масштаб на десятки линейных и сотни квадратных километров, это тысячи человек и сотни единиц техники, в том числе летающей. Уже зная тогда, что есть такие объединения, как армия и фронт, у меня дух захватывало от их масштабов.

На ТХВ мы дошли до батальонной тематики. Подробно изучали организацию, управление и т.п. всех видов и типов батальонов химических войск. Их ведь было много разных, но главным среди них был обхз (отдельный батальон химической защиты). Были и дымовые батальоны, и части засечки ядерных взрывов, и огнемётные и прочие. На первом курсе по ТХВ мы изучали действия расчета-отделения, на втором – взвода, на третьем – роты, ну а тут батальона. Нам преподаватели и командиры говорили, что с училищем можно добраться до комбата, т.е. до подполковничьей должности. А вот чтобы получить полковника надо академию закончить, там и полковую, и бригадную тематику изучить.

На кафедре Марксизма-Ленинизма изучали Педагогику и психологию военного коллектива, а также ППР (партийно-политическая работа). Психологией я увлекался ещё с 9 класса школы и много чего прочитал и даже помнил. Эти знания мне в училище тоже пригодились, но, естественно, не для ППР.

В итоге я сдал предпоследнюю сессию, как обычно, на «отлично» и поехал в последний курсантский отпуск в Душанбе. Там я официально и лично объявил, что вот скоро, всего через пять месяцев, женюсь. Родители про это знали, я им в письмах писал, но вот теперь лично. Стали думать, как да что можно и нужно сделать. Обещали помочь с деньгами, быть может что-то купить в Душанбе – Саратов тогда был глубоко дефицитным городом практически во всём. Отец с мамой хотели приехать на свадьбу, но не сложилось, но про это позже.

Восьмой и последний семестр

Отпуск закончился, начался последний семестр, учёба продолжилась, началась подготовка к свадьбе, к выпуску из училища и т.п. Собственно про учёбу рассказывать нечего, но было несколько занятных моментов.

Где-то в начале февраля 1977 года состоялось решение учёного совета училища о назначении среди выпускников училища кандидатов в золотые медалисты и краснодипломники. Мы пятеро: я, Николаев из первого взвода нашей роты, Троцюк и Наследсков из восьмой роты и Нестерук из девятой были назначены золотыми медалистами. Для этого надо было иметь за все 4 года обучения исключительно отличные оценки по всем зачётам и экзаменам. Ещё человек 20-25 назначили краснодипломниками. Для этого отличных оценок должно быть не менее 75%, остальные не ниже «хорошо». В нашем взводе учился очень интересный и умный парень Сергей Зебров, он всё и всегда сдавал исключительно на «отлично». Однако, ни в медалисты, ни даже в краснодипломники не попал, так как с дисциплиной у него, особенно на втором и третьем курсах, было плоховато. Но и без него получалось, что около 10% нашего, последнего командного выпуска училища получали красные дипломы. Такое большое число краснодипломников в СВВИУХЗ получалось редко.

После решения о назначении медалистов, где-то в конце феврале или в начале марта к нам в роту пришёл сам начальник отдела кадров училища подполковник Шведов. С собой у него был ватманский лист форматом А1 на котором были расписаны все места службы, куда нас могли отправить служить. Я, среди потенциальных медалистов, по алфавиту был первым, вот ко мне первому он и пришёл. К тому времени мы с Леной уже решили, что, если будут места в ПрибВО, то мы едем туда. Ведь ей надо было заканчивать институт (в Прибалтике институтов с её специальностью было три: в Каунасе, Вильнюсе и Риге). Я дал слово Татьяне Михайловне, что Лена обязательно закончит институт, поэтому мы и выбрали такой округ, где институтов с её специальностью было больше всего. В Саратове я не хотел оставаться, чтобы не жить у тёщи. Будущую тёщу я уважал, но жить с ней не считал возможным. Чуть позже у меня даже родилось правило: «Дети должны жить отдельно от родителей, но родители могут жить с детьми».

На ватмане у Шведова оказалось место в ПрибВО и не одно, а целых четыре: три в 1 тд в Калининграде и одно в полку химзащиты в эстонском городе Пярну. Все должности командира взвода. Мог бы я поехать за границу: и в ГСВГ (Германия), и СГВ (Польша), и ЦГВ (Чехословакия), и в ЮГВ (Венгрия) – в каждой из этих групп советских войск были места службы для нас. Мог бы поехать даже в Монголию, там стояла не группа войск, а просто 38 общевойсковая армия Сибирского военного округа. Но я выбрал 1 тд, о чём в тот же вечер сообщил Лене и Татьяне Михайловне. Моё решение они одобрили.

Но на меня, как оказалось, имел виды и особист училища. На нашу специальность в КГБ тоже имелись виды, ведь в каждом полку, а, тем более, бригаде химвойск (как и в частях такого и бОльшего масштаба любых других войск) тоже имелись свои особисты и в госбезопасности решили, что для этого надо набирать наиболее подготовленных выпускников соответствующих училищ, проводить их доподготовку по тематике КГБ (это проходило в филиале академии КГБ в Новосибирске) и отправлять в свои войска. Решение правильное, вот наш особист тоже где-то в марте и вызвал меня. После небольшого разговора о моём отце, о его добросовестной службе старшим оперуполномоченным погранвойск КГБ (всю историю службы отца он, как оказалось, знал довольно неплохо), мне было предложено продолжить династию и поехать на два года поучиться в Новосибирск с тем, чтобы потом обслуживать части и соединения химзащиты. Сразу я ответить не мог, ведь я уже дал согласие на 1 тд, надо было узнать есть ли правильная специальность для Лены в тамошних ВУЗах, да и с отцом хотел посоветоваться. Необходимый Лене ВУЗ в Новосибирске имелся, а вот отец, когда я ему позвонил, посоветовал не суетиться и остаться химиком, сопроводив это такими словами: «Я всю жизнь с таким человеческим говном ковырялся, какого ни один милиционер не видел. Так что, если ты стал химиком, то им и оставайся, а от предложения перейти в КГБ лучше откажись. Но окончательно решай сам». Поговорив с отцом, я, поговорив с Леной, пошёл к нашему особисту и отказался от его лестного предложения. Кто в итоге из наших выпускников поехал в Новосибирск, я не знаю. Знаю лишь, что из золотых медалистов из химвойск ушёл только Николаев, да и он подался не в особисты, а в химики погранвойск.

Где-то в марте на меня возникло желание заняться своей физической формой. Кроме того, я и курить решил бросить. И ведь получилось. С куревом не срезу, но с апреля я уже не курил совсем. Курсанты 4-го курса, особенно в последний семестр, фактически на утреннюю зарядку не выходили, но я тренировался упорно и настойчиво. По утрам и вечерам бегал по 3-5 км, потом подтягивание, отжимание лёжа и на брусьях, качание пресса и др. В итоге к концу мая бегал не сильно хуже наших ротных спортсменов. Подтягивание и вовсе перестало быть проблемой – я подтягивался не на рекорд, но раз 20 мог это сделать.

Но вот и май наступили – месяц, когда мы с Леной должны были подать заявление в ЗАГС. После длительного обсуждения решили свадьбу назначить на вторник 19 июля. Почему именно этот день не помню. Я хотел попасть в интервал от окончания госэкзаменов до выпуска (так называемый «золотой карантин»), когда все друзья мои уже свободны, но ещё не разъехались по домам и могут прийти к нам на свадьбу. Точных сроков золотого карантина я не знал, пришлось выдумывать. Но ведь и день недели нами выбран был странный – вторник – рабочий, а не выходной день.

В день подачи заявления (число не помню) мне пришлось уйти с занятий в самоволку, так как заявления принимали в рабочее время по рабочим дням. Мы, как помню, утром пошли не просто в абы какой ЗАГС, а в центральный Дворец бракосочетаний. Хотелось провести всё по-хорошему. Быть может это там нам предложили именно 19 июля, т.к. выходные у них уже были заняты. После подачи заявления нам выдали специальные талоны молодожёнов, обеспечивающих возможность покупки многого из того, что требовалось к свадьбе, особенно золотых колец, одежды, обуви и т.п. В Саратове по-прежнему имел место дефицит почти на всё.

Заявление мы подали, а вот вся организация легла на плечи тёщи. У меня шёл самый напряжённый завершающий период обучения, Лена работала днём и училась по вечерам, мои родители помочь не могли. Штука в том, что из Душанбе пришло сообщение о том, что у отца случился инфаркт. Это произошло где-то в конце апреля – отцу было всего 62 года – и теперь уже речи не было о том, что они с мамой приедут на свадьбу. Свадьбу они просили не отменять и не переносить. Даже прислали отрезы материи на костюм для меня и на платье Лены. Присылали денег и вообще помогали всем, чем могли. Я тогда был уверен, что всё пройдёт, что отец у меня сильный мужик и всё у него будет хорошо. Молодой я был, не верил, что может быть плохо.

Так что Татьяна Михайловна и кафе заказывала, и свадебные машины, и меню разрабатывала и оформление зала придумывала, и гостей приглашала. Мне то своих пацанов собрать было легко, только свисни. Тёще помогали Ленина бабушка, тётя Лида, дядя Володя, ещё кто-то, но основная нагрузка лежала на ней.

Тем временем наступила последняя восьмая сессия. Сдавали мы, по-моему, экзаменов пять: ППР (Партийно-Политическая Работа), ТХВ, ОТ (Общая Тактика), ВСД (Вещества Специального Действия, т.е. ОВ) и что-то про приборы и технику химвойск. ОТ был вторым экзаменом и я, если честно, к нему не сильно готовился, ведь учился отлично и по этому предмету, поэтому надеялся, что вылезу на существующих знаниях. Но не случилось. Наш ведущий преподаватель подполковник (не помню фамилию) оказался мужиком требовательным и просто так мне пятёрку не поставил, а поставил «неуд», сопроводив это словами о том, что я уже утверждённый золотой медалист, поэтому поставить «хор» он мне не имеет права, на «отл» я не тяну, а вот «неуд» позволит мне прийти и ещё раз и пересдать предмет, в то время, как положительные оценки не пересдаются. После очередного экзамена я, совершенно не готовясь, пришёл сдавать ОТ ещё раз, но опять неудачно: «Хорошо» тебе поставить я по-прежнему не могу, а на «отлично» ты не знаешь, приходи ещё раз». Только в конце сессии, подучив-таки кое-что из тактики, я пошёл сдаваться в последний раз. Про себя решил, что если и сейчас не получится, то пусть ставит «хор» и отстанет от меня, больше ходить к нему я не буду. Но билет попался уж очень хороший, знал по нему я всё и даже больше. Этому же подполковнику я как-то готовил учебную карту по теме одного из вопросов билета и узнал много больше, чем требовалось по программе обучения. Выслушав ответы на все вопросы по билету и задав дополнительные, подполковник радостно поставил мне в ведомость и зачётку «отл» и пожелал отличной сдачи госэкзаменов. Я, естественно, тоже был рад, ведь свои претензии на золотую медаль мне удалось-таки подтвердить, хоть и не с первого раза.

Госэкзамены

Так закончилась наше обучение в СВВИУХЗ. Наступил июнь и подошла пора сдавать государственные экзамены государственной же комиссии. Диплом мы не писали – тогда в четырёхгодичных военных училищах это было не принято.
Сдавать должны были четыре госа:
• Научный коммунизм;
• Тактика химических войск;
• Боевые химические вещества вероятного противника и военная токсикология;
• Техника и средства специальной обработки.

Кроме этого пришлось нам сдавать и физическая подготовку. Госэкзаменов по ней формально мы не должны были сдавать, но на итоговую оценку по физо в дипломе результаты сдачи могли повлиять. Тут мы сдавали бег на 100 метров, подтягивание и кросс 3 км.

Для проведения госэкзаменов к нам в училище прибыла госкомиссия, назначенная приказом начхима МО СССР генерал-полковником Пикаловым Владимиром Карповичем. Главой комиссии был определён полковник Павлушкин – начальник химических войск одного из военных округов СССР. Точно не помню сколько всего человек было в комиссии, но, по-моему, около 15-20. Тут были и начхимы дивизий и комбаты из войск, педагоги и учёные из нашей академии и из институтов, были и наши училищные педагоги. Работа комиссии проходила где-то с июня и до начала июля 1977г. Экзамены принимались повзводно, взводов в выпуске было 12 штук в среднем по 25 человек во взводе, так что работы для комиссии было достаточно. Сами экзамены мы сдавали каждый пятый день – четыре дня подготовка, пятый день – экзамен. Физо, по-моему, сдавали перед сдачей госов.

Для меня все госы прошли ровно. Готовился и сдавал сам, помогал готовиться друзьям-товарищам, бывало, что помогали и мне. Сдавал, по обыкновению, всё на отлично, даже особо вспомнить нечего. Правда во время сдачи физо я, то ли недостаточно разогрелся-растянулся перед сдачей 100 метровки, то ли ещё что, но перед самым финишем сорвал ногу. Дистанцию пробежал на отлично, но мышца правого бедра потом болела сильно. Сдавать подтягивание пришлось с помощью товарища, который подсадил меня на перекладину. Сам подпрыгнуть не мог, но подтянулся положенные на отлично 15 раз. От кросса меня освободили, поставив отличную оценку по текущим в семестре.

Был во время госов ещё один очень значимый, как потом оказалось, для меня эпизод. После сдачи экзамена по БХВ ко мне подошёл подполковник из госкомиссии, представившись начхимом Клайпедской мсд ПрибВО Лебедевым. Он, узнав, что я еду в 1 тд 11 ОА ПрибВО, что я не только золотой медалист, но и умею красиво писать пером, писать тексты и рисовать карты, решил переманить меня в свою дивизию на должность командира своей дивизионной кадрированной роты химзащиты. Я, конечно, тут же дал согласие – какой выпускник командного училища не хочет получить побыстрее роту в подчинение, пусть и кадрированую, ведь это уже капитанская должность. Да и до Каунаса или Вильнюса из Клайпеды ближе, чем из Калининграда – Лене будет проще учиться. Узнал он про меня от нашего преподавателя подполковника Котловского, с которым Лебедев учился то ли в училище, то ли в академии. Так получилось, что он почему-то не запросил своевременно офицера на эту должность в окружном управлении химвойск и мог бы остаться без ротного уже в ноябре-декабре, так как нынешнего его командира роты по окончании летнего периода обучения переводили повышение куда-то внутри округа на. На меня он оформит соответствующий запрос начхиму округа и был уверен, что запрос его будет удовлетворён. Так поговорив, мы расстались довольные друг-другом.

В итоге все госэкзамены я сдал, как и ожидалось, на «отлично», а с учётом исключительно отличных оценок в зачётке за все четыре года обучения, я оправдал-таки надежды и свои, и лейтенанта Боговеева, и командира роты, и командования батальона.

Далее для всех выпускников начался так называемый золотой карантин. Это срок от окончания сдачи госэкзаменов до собственно выпуска из училища. В нашем случае это было около полутора недель. Во время золотого карантина со складов училища нам выдавалось первое офицерское имущество и форму одежды (получались мешки с этим барахлом). На это время разрешалось надевать офицерскую форму, но с курсантскими погонами (так делало большинство из нас), хотя и в курсантской форме можно было ходить. Чтобы выпускники дурью не маялись нас отправляли на всякие хозяйственные и строительные работы во благо училища. Но всё равно пьянки-гулянки случались регулярно, в том числе в казармах – ребята праздновали окончание училища, пока предварительно, официальные выпускные вечера должны были пройти после выпуска.

Собственно, за всё время золотого карантина я не часто бывал на хозработах, да и вообще в училище – помогал тёще и Лене подготовиться к свадьбе. Таковая должна была состояться 19 июля, а выпуск у нас назначили на 20 июля. Два чрезвычайно важных мероприятия подряд, но мы с Леной попали-таки со свадьбой в период золотого карантина, как и планировали.

Свадьба

С момента сдачи последнего госэкзамена для меня наступила пора непосредственной подготовки к свадьбе. Ротный И.Б.Хабенский меня к хозработам не сильно привлекал. Так как наш выпуск запланировали на 20 июля, а свадьба была назначена на 19 июля, то получалось, что Лена выходила замуж ещё за курсанта, а уже через день становилась женой лейтенанта. В подготовке свадьбы участвовали не только мы с Леной под руководством тёщи, но и дядя Володя (тёщин брат), тётя Лида (тёщина двоюродная сестра), бабушка и дед Лены – все были при деле и все хоть что-то, но делали. Естественно, что на свадьбу я пригласил почти весь свой взвод и еще несколько человек из других взводов роты, а свидетелем с моей стороны согласился стать мой друг Слава Авдеев. Лена пригласила своих подруг, а её свидетельницей стала та Наташа Леонович, которая была с ней на танцах в день нашего знакомства. Со стороны Лены из родителей была одна мама, отец про свадьбу знал, но из Киргизии не приехал. С моей стороны из-за инфаркта отца родителей не было совсем и моей посажённой матерью стала Александра Николаевна Авдеева – мать Славы Авдеева.

18 июля всё для проведения свадьбы было готово. Кафе заказано, многие блюда были готовы (их готовили не только в кафе, но и тёща с тётей Лидой и бабушкой). Свадебное платье невесты пошито (тётя Лида расшивала, пошитое в ателье платье, красивыми маленькими цветочками, которые очень его украсили). Я сшил себе свадебный тёмно-синий костюм и гипюровую белую рубашку (мы до сих пор её храним). Кольца куплены, такси заказано, можно было начинать.

Я со Славой ехал выкупать невесту из его квартиры – перед свадьбой ночевать в одной квартире жениху и невесте было запрещено. Лена ждала меня в квартире дяди Володи. Обычая выкупать невесту, а потом ещё и красть её во время свадьбы я ни тогда, ни до сих пор не понимаю. Но приходилось подчиняться правилам. Собственно, выкупом Лены у подруг занимались Слава Авдеев с Володей Прониным, а я только деньги ссужал. Сколько дал – не помню, но, видимо, достаточно, невесту нам выдали.

Потом поехали во дворец бракосочетаний. Приехали, когда предыдущая пара только начала процесс. Но вот часам к 13-14 (точно не помню) подошла и наша очередь. Нанятый фотограф был готов и всю процедуру задокументировал, одна из его фотографии в заставке к рассказу. Вошли в зал, как положено, под Мендельсона из магнитофона. Далее выслушали торжественные слова регистратора. Тётенька говорила натренированно-торжественно. Волновался ли я? Да, вроде, не сильно, больше был рад, что свадьба наконец то случилась. Я хотел этого и ждал более двух лет. Не помню, приглашали ли нас в кабинет ЗАГС для предварительного чего-то там подписания, как это делается сейчас.

Потом нам дали специальную и самую главную бумагу о бракосочетании, которую подписали мы и потом свидетели.Далее регистратор подошла к нам и вручила свидетельство о заключении брака. С этого момента мы и формально и фактически стали мужем и женой, но надо было ещё одеть друг другу кольца. Не помню кто нам поднёс красивое блюдечко с кольцами, ну а мы добросовестно и с удовольствием окольцевали друг друга.

Как положено было тогда и так же как делают до сих пор, после регистрации акта об изменении нашего статуса с холостых на женатого и замужней мы выпили шампанского и поехали на прогулку по Саратову. Посетили набережную – одно из самых красивых мест города, памятник Ленину – такое было в те времена принято, в заключении поехали в недавно открытый парк Победы – для нас это было особенно значимо, ведь именно в День Победы мы познакомились. Возил нас со свидетелями дядя Володя на своём белом Москвиче-412, другие гости, ещё человека 3-4, ездили в нанятом такси. Гуляли мы около 2-х часов, но, к сожалению, не фотографировались, фотограф нами был нанят лишь для работы в ЗАГС, а своих фотоаппаратов ни у кого из нас не оказалось.

Часам к 17-17.30 приехали в кафе, где уже всё, главным образом усилиями тёщи, было готово: столы стояли накрытые, готовые к празднованию. У входа в кафе ждали приглашённые: мои товарищи по училищу, подруги Лены и её родня. Всего, как мне помнится, на свадьбе было человек 40-45. Наши места, естественно были по центру, далее сидели свидетели, а потом и родители. Остальные гости сели там, где придётся. Всё было хорошо подготовлено и организованно. Были и столы, ломившиеся от алкоголя и еды, но было и место для танцев. Для танцев Сашка Рыжков, по моей просьбе, принёс свой музыкальный центр с колонками и хорошими записями на магнитофонных лентах. Сашка вообще музыку любил, понимал и ею занимался, так что и с этой стороны мы были прикрыты надёжно.

Перед нами стояло только шампанское – на свадьбе молодым ничего крепче не полагалось, они должны оставаться трезвыми, ведь предстояла первая брачная ночь. Тосты, естественно, были больше про нас, за нас, за состоявшуюся семью; желали детей, любви, уважать родителей и т.п. и т.д. Естественно, что регулярно кричали «Горько!», а мы с удовольствие целовались.

В промежутках между тостами и их закусыванием народ выходил на танцы. Мы свой танец молодых супругов тоже станцевали. Парней, по-моему, было больше – почти взвод. Со стороны Лены девчонок было поменьше, но это было не страшно, ведь некоторые из моих были с жёнами или своими девчонками. Большинство ещё курсантов были в гражданке, но издалека понятно, что это военные, которые уже завтра станут офицерами. Собственно, этого мы очень ждали. Несколько человек из приглашённых не пришли в ЗАГС, не было их и в первой половине свадьбы – они были задействованы в оформлении наших первых офицерских Удостоверений личности. Завтра их надо будет выдавать на выпуске, но до сих пор не было ни номера, ни даты приказа о присвоении нам первичных офицерских званий «лейтенант».

И вот, когда свадьба, часам к 20-21.00, достигнув своего пика, начала чуть затухать в зал ввалились эти писари, человека 3 или 4. Все они были в форме: кто в парадной офицерской с лейтенантскими погонами, кто в повседневной офицерской, а один так, как и был – в форме «золотого» карантина с курсантскими погонами. Один из них – Сашка Каплин, громко на весь зал провозгласил, что приказ о присвоении нам лейтенантов подписан Министром обороны СССР завтрашним числом, т.е. 20 июля 1977 года, о чём сделаны соответствующие записи в наших удостоверениях, которые завтра же и будут нам всем выданы. С этой минуты число тостов и их частота увеличилась, свадьба опять закипела, но бокалы поднимали уже за молодого мужа офицера и его офицерскую жену. Ну и за всех нас – офицеров!

Около 23.00 всей свадьбой нас с Леной проводили. До её дома нас с цветами вёз дядя Володя. Первая брачная ночь была замечательной, мы почти не спали. Хорошо, что вся квартира была свободна: тёща (уже тёща!) и бабушка с дедом Лены в эту ночь спали у дяди Володи. А ведь уже утром мне надо стоять в строю выпускников СВВИУХЗ, да и Лена хотела присутствовать в группе родственников. Но мы тогда были совсем молодыми, любовь била через край и о завтрашнем выпуске в ту ночь мы думали мало, если вообще думали.

Выпуск прошёл (о нём чуть ниже) и настал второй день нашей семейной жизни. По всем тогдашним правилам на второй день было положено свадебные мероприятия продолжить. Но проводился этот «второй день» в более узком масштабе – только с ближайшими друзьями и родственниками. Лена даже сшила специальное платье на второй день – очень красивое светлое всё в небольших розовых цветочках. Мы проводили его в квартире Лены, собралось человек 10-12, как все мы поместились в большой комнате квартиры – не помню, но «в тесноте, да не в обиде» - хорошо посидели, заодно и наши звания обмыли. Мне уже можно было чего-нибудь алкогольного и покрепче шампанского употребить, но я не напрягался, обходился каким-то сухим вином, ну а Лена и тем более.

Вот так прошла наша первая свадьба. Мы тогда не знали, что распишемся ещё раз, предварительно на три месяца разведясь, но это будет очень потом. А сейчас мы счастливы!

Выпуск

Среда 20 июля 1977 года, 10 часов утра. Жарко, что не удивительно – Саратов летом вообще жаркий город. Мы построились повзводно и поротно на плацу. Все в парадной офицерской форме с лейтенантскими погонами – как-то странно было смотреть на нас в форме цвета морской волны. Но форма предусматривала наличие кителя, который при температуре около 30 градусов казался микропарной, да и сапоги тоже не добавляли комфорта.

Очень много родственников пришло на выпуск своих родных лейтенантов. Была и моя родственница – жена. Им тоже пришлось не сладко, жара доставала всех. Но все ждали вручения именно своему, бывало хлопали ему или что-то радостное кричали.

Процедура вручения дипломов началась, как положено, с официальной части: пока председатель госкомиссии и начальник училища слово сказали, потом представители от администрации и парторганизации города, потом представители родственников и выпускников, вот и прошло более получаса. Потом вынесли 3 стола – по штуке на роту и началась процедура вручения дипломов и училищных ромбиков, которые принесли сотрудники отдела кадров и разложили на столах.

Первым вручались дипломы медалистам и меня вызвали первым – по алфавиту. Медалистам и краснодипломникам дипломы вручал представитель Управления химвойск СССР генерал-майор Павлов С.А. в присутствии начальника училища генерал-майора Щербакова Н.С. Круто было открывать процедуру и очень приятно, что я оказался первым, пусть этому я обязан всего лишь своей фамилии на букву «А». Получив диплом, медаль и ромбик (они на фотозаставке к рассказу), в соответствии с процедурой, подошёл к знамени училища и преклонил перед ним колено.

На процедуре присутствовали, как обычно, фотокорреспонденты. Один из них и запечатлел момент получения диплома именно мной. Корреспондент оказался от областной партийной газеты «Коммунист». Он фотографировал всех золотых медалистов, но в газете на следующий день была опубликована фотография только со мной. Мне он презентовал подлинник фотографии, на ней всё видно чётче, она же в заставке к рассказу.

После медалистов и краснодипломников началась процедура вручения остальным 260-270-и выпускникам. Она проходила уже поротно, т.е. по 85-90 человек на стол, и кем осуществлялась уже не помню. Вроде и быстро выдавали дипломы, но всё равно еле-еле уложились в два часа, т.е. вместе с официальной частью и краснодипломниками получилось более трёх часов и закончилась аж во втором часу дня. Хорошо хоть наш ротный Хабецкий разрешал нам по очереди отходить в казарму роты и отдыхать минут по 10-15. А вот гостям-родственникам отходить было некуда, им пришлось все эти три с лишним часа непрерывно стоять на жаре.

Получив диплом и медаль я в первую очередь рассматривал медаль, да и парни из взвода хотели на неё посмотреть. На фото заставки к рассказу именно она – моя медаль в коробочке, в углы которой я чуть позже вкрутил четыре лейтенантские звёздочки.

Диплом имел вид, вполне стандартный для любых дипломов СССР, но он был в самом деле красным и имел надпись: «С отличием». В нём указано, что по специальности я теперь «Офицер химических войск, инженер по охране труда химических производств». Это говорил он о том, что я теперь имею высшее гражданское образование (по которому ни дня не работал) и только среднее военное. Для высшего военного надо ещё будет окончить академию.

Ну а ромбик училищный, полученный вместе с дипломом, выглядит как у всех, он тоже в заставке. Все в СССР по окончании ВУЗа получали какой-нибудь ромбик – они были разные, в зависимости от профиля ВУЗа. Такой, как у меня, получали все выпускники высших военных училищ. Я его носил на кителе семь лет, потом, по окончании академии мне был вручён другой значок, который и надо было носить. Сразу оба значка носить было запрещено, а жаль, я был очень горд, что закончил именно СВВИУХЗ и закончил очень хорошо.

Закончилась процедура прохождением торжественным маршем. Сначала перед нами прошло всё училище, а в конце шли мы. У нас, и не только у нас, была такая традиция: перед командой «И раз!», обозначавшее переход на шаг «Смирно» с равнением «На право!», подбрасывать горсть монет. Для этого такая горсть мелочи была у каждого в кармане. Потом её должны были подобрать ребята младшего курса.

А тут поимённо по алфавиту, все выпускники моего родного на всю жизнь и навсегда любимого 74-го взвода:

1. Абрамов Виктор,
2. Авдеев Вячеслав,
3. Барыбин Николай,
4. Белов Сергей,
5. Богатырь Валерий,
6. Васютин Валерий,
7. Горелик Михаил,
8. Горшков Владислав,
9. Григорьев Сергей,
10. Груколенко Юрий,
11. Дергачёв Владислав,
12. Зебров Сергей,
13. Калимуллин Гали, 14. Каплин Александр,
15. Клюжин Александр,
16. Курамшин Сергей,
17. Кучеров Александр,
18. Ламзин Виктор,
19. Логинов Александр,
20. Манойло Виктор,
21. Мочалин Сергей,
22. Мухин Александр,
23. Остривной Виктор,
24. Рыжков Александр,
25. Сайкин Валерий,
26. Севостьянов Виктор.

Девять из них не дожили до 2025 года. У кого рак, у кого инфаркт, у кого инсульт, а Сашку Кучерова вообще убили ещё капитаном. Вот ведь как получилось: отец его войну прошёл, остался жив, нами командовал и учил нас, а сын ушёл молодым капитаном в мирное время. Да и остальных очень жаль, ведь они даже до 70-и лет не дожили.

Через два или три дня после выпуска состоялся выпускной вечер. В тот год руководство училища решило проводить такие вечера повзводно, сняв с себя, таким образом, все организационные хлопоты, которые требовались бы от него при проведении выпускных вечеров поротно и, тем более, всем выпуском. А так каждый взвод сам собирал деньги, заказывал столовую/ кафе/ ресторан, организовывал и проводил вечер.  который у нашего взвода проходил в кафе кинотеатра «Пионер».

Собрался весь взвод, кто с жёнами, кто с невестами, а кто в одиночку – более 40 человек таки набралось. С нами на вечере был наш училищный командир взвода старший лейтенант Сергей Фёдорович Курышев. Естественно, что я был с Леной. Хорошо посидели, повспоминали прошедшие 4 года, пообещали друг-другу, что это не последняя наша встреча. Собственно, так и случилось – мы встречались и встречаемся до сих пор. Последняя встреча состоялась в сентябре 2023 года. Правда было на встрече всего 6 человек – все, оставшиеся по дембелю в Саратове, и я.

Вот так и закончилась моя юность. Наступала взрослая жизнь, где я женатый мужик, с перспективами вскоре стать отцом семейства. А ещё я состоявшийся лейтенант, который в ближайшее время станет командовать людьми и отвечать за них. Мне 22 года, я тогда казался себе и был реально вполне самостоятельным человеком, готовым ко всему, особенно к тому, чему нас учили четыре года в замечательном училище СВВИУХЗ.