Айчурек

Гордому народу Кыргызстана
посвящается

Мой попутчик, добрый Кубанычбек, был весел, полон спокойной, размеренной радости и терпения. Даже в те долгие переходы, когда нам с ним приходилось справляться со сложными препятствиями на нашем маршруте, он не выказывал ни малейшей усталости или раздражения. Его внутренний компас и годы опыта вели нас по ущельям и перевалам уверенно, казалось, это он – покоритель этих диких мест. Он, а не древние языческие боги из уже казалось совершенно забытых доисламских времен, о существовании которых мой проводник и помощник изредка рассказывал на коротких привалах.
Его удивительная вера в могучую силу природы, близость к ней, настолько сильная, крепкая, будто животная, всегда поражала меня. Несмотря на свои незаурядные способности, блестящее, полученное в Омске образование, грамотный, если не сказать, отточенный русский язык, Кубанычбек, казалось, искренне верил самые непостижимые, порой даже мистические, вещи. В то, что горные проходы в этой земле охраняются древними мудрыми предками. Что небесная высь, посылающая путникам холодный дождь или изнуряющее солнце, равно как и чёрная твердая земля, скупая на плодородие, день и ночь охраняется своими повелителями, человек для которых – всего лишь один из баранов в великой отаре дряхлого долгожителя-чабана, чинно восседающего на сильной, черной, как уголь, и с мускулами, словно выточенными в камне, кобыле.
Я любил Кубанычбека. Удивительная широта его взглядов и детская доброта души сразу сблизили нас. В долгих походах мы беседовали о картографии и геодезии, военном деле, естественной истории, русской и западноевропейской литературе, о ботанике и зоологии, физике, философии, да что там! О женщинах, развлечениях и о свете. Но ни разу не находил я в его размышлениях поверхностности, высокомерия, чванства, в ловушку которых, к сожалению, так часто попадают люди, истинно одаренные, но обманутые значением логики и разумности в человеческой жизни.
Нашей экспедиции предстояло дополнить ранее собранный материал по Средней Азии, на изучение которой не скупилось Императорское Русское географическое общество. Из желания ускорить работу, и, возможно, добыть редкие сведения в наилучшем качестве, мы решили разделиться. Часть команды стояла в базовом лагере, несколько человек решили углубиться на северные оконечности местности, мы же с Кубанычбеком отправились в сторону южных Тянь-Шанских хребтов. Схема эта несла в себе и большие риски – в прошлый раз непогода на южном маршруте уже унесла жизни двух исследователей. Однако молодое горячее желание довести дело до конца и спокойствие Кубанычбека, уверявшего, что он хорошо ориентируется в этих местах, убаюкали меня, как детская колыбельная. Пока еще мы отлично вписывались в график, погода нам благоволила, данные исправно вносились в журнал – словом, на этот раз все должно было завершиться благополучно.
– Что ж это… Погоди! – окликнул Кубанычбека, намного меня опередившему. Преодолевая очередной перевал я наступил на лёд и быстро, неуклюже соскользнул вниз, упав с не очень внушительной, но все же высоты. Левую ногу внезапно пронзила острая боль, на холодную мокрую землю хлестнула липкая ярко-алая кровь. Я зажал бедро, понимая, что травма моя теперь уж точно сдвинет наш график. Острый мокрый камень, словно орудие древних людей, глубоко врезался в ногу, когда я пытался скорее догнать своего проворного спутника.
Кубанычбек, спешно возвратившись ко мне, в одночасье считал все мои мысли, коих совершенно не одобрял.
– Говорил же Вам! Говорил! Куда бежать, куда торопиться. Из-за этого странного желания обогнать, улучшить – вон, какие вещи происходят. Наша миссия – да хоть мы б и на месяц задержались, ну что ж с того? Зато без геройства такого сомнительного, – Кубанычбек кряхтел из дружбы, доставая жгут и оценивая мое бедро.
– Как бы не артерия… Эх, Вы… Сегодня уж никаких переходов… Здесь и заночуем… Только безветренное место подыщу, – мой друг мастерски обработал и пережал поврежденное место, недовольно вздыхая.
Я взглянул на окружавший нас пейзаж. Пока шли, я был слишком занят топографическими мелочами, и совершенно не оценивал местность с точки зрения открывшейся перед нами красоты. Огромные неприветливые валуны, с ровными, будто нарезанными тонким ножом краями, были хаотично разбросаны с обеих сторон ущелья между редкими приземистыми елками и колючими кустами. Горы и ледяная быстрая речка равнодушно взирали на нас, солнце медленно скрывалось за Тянь-Шанем, поднимался холодный, пронизывающий ветер. Я смотрел на склоны гор, наблюдал за качающимися елями, и вдруг среди них заметил маленькую, приближающуюся к нам, женщину. Рядом с ней бежала собака с густой шерстью. Местная? Но откуда ж в такой глуши внезапно возникнуть женщине.
По мере её приближения я рассмотрел девушку лучше: молодое загорелое лицо, безрукавка на длинном и свободном платье-рубахе, на вид – лет не больше двадцати.
– Добрый день, – девушка с акцентом, но по-русски, поприветствовала меня и хлопотавшего рядом Кубанычбека, – Моё имя – Айчурек, а Ваше?
Я представился. Кубанычбек прищурил глаза и недоверчиво окинул девушку взглядом.
 – Уж не следом ли Вы за нами шли? – поинтересовался мой верный попутчик, явно не доверявший случайным внезапным встречам с местными во время исполнения важных императорских поручений, к тому ж еще и молодым женщинам, говорившим по-русски почти без акцента.
Девушка внезапно звонко рассмеялась.
 – Так если б мне за вами идти – значит, в такую передрягу попасть, – Айчурек сочувственно посмотрела на мою ногу, – Я вас недавно заметила. Вы ведь с пути сбились, кто ж тут ходит. Тут нельзя. Все знают.
Айчурек прижала к себе большого упитанного пса.
– Я чтобы предупредить. В обход вернее, если жизнью дорожите, – девушка спокойно, но уверенно смотрела на нас, – Завтра с утра выйдем, я проведу. А в ночь нельзя.
Молодая Айчурек позвала собаку, пес уткнулся мордой в её загорелые руки. Кубанычбек, оценив явную пользу от неожиданной встречи, но не выдав своего отношения, недовольно процедил: «Сейчас костёр разведем, тут заночуем».
Эта ночь у костра, наверное, была для нас с Кубанычбеком самой запоминающейся за всю нашу экспедицию. Женщина умело разбавляла наши разговоры своей странной, но интересной манерой общения. Она, предположив, что и нога моя пострадала только лишь из моей заносчивости перед матерью-Землей, пожалуй, полночи пересказывала нам древние местные легенды и поверия. Даже Кубанычбек, обычно серьезный и напряжённый при женщинах, подвинулся ближе к костру, чтобы лучше рассмотреть лицо Айчурек в его отблесках.
Девушка завороженно смотрела на огонь: «Говорят, что именно здесь тысячи лет назад спасались от злого охотника, неуёмного в своей жажде наживы и власти, три гордых белых архара. Они без устали бежали и бежали по склонам гор, а когда достигли самых вершин – устремились в чёрное небо и навсегда остались там, наверху, обретя свой дом в далёком созвездии», – словно поддавшись детской сказке, я поднял голову в ночное небо. Надо мной действительного сияли три белые звёздочки, выстроенные словно по линейке, в один ряд. И девушка продолжила: «А журчащая рядом река, шум которой здесь никогда не затихает, помнит, как долго скакал вдоль неё сильный, непобедимый баатыр, крепко обняв свою любимую, с лицом Луны и глазами цвета редких камней. Он похитил её, унес от грубого отца и недоброго племени, чтобы навсегда соединиться со своей любовью в диковинной стране небесных гор. Пять долгих суток река слышала топот копыт и видела шёлковый платок, развевающийся по ветру. Пять суток, а на шестые всё стихло. Злая стрела пронзила баатыра в самое сердце, и он пал замертво. То был злой охотник, который, не сумев завладеть тремя архарами, решил выкрасть редкую по красоте луноликую девушку. Но она не оставила своего героя и, обернувшись птицей, по сей день в этих краях поёт свою песнь о несокрушимом баатыре и вечной, возвышенной и неповторимой любви, о его разбитом сердце, навсегда запечатленном в этих горделивых камнях».
Наутро мы отправились в обход. Айчурек действительно прекрасно знала эти горы, и мы очень быстро почти полностью нагнали взятый ранее темп. Кубанычбек хотел было расспросить девушку, но она, закрывшись, словно цветок в сумерки, не желала делиться с нами подробностями своей жизни.
– Теперь нам пора проститься! Дальше не заблудитесь, – девушка улыбнулась нам отсветом той мягкой улыбки, которую мы заметили вчера ночью в отблесках костра.
Уже вернувшись в Петербург, в первую же ночь рассказал я детям сказку о далекой Айчурек с изумрудными глазами: «Когда улыбалась она – на широких склонах величественных холодных гор внезапно наподобие тысяч маленьких солнц расцветали жёлтые маки, когда смеялась – показывались из-за угрюмых колючих кустов редкие горделивые эремурусы, а когда плакала – сильные орлы заводили в небе свой суровый хоровод, словно песню, затянув птичий крик: «Не плачь, Айчурек, не печалься, а лучше взгляни в эту ночь на чёрное небо  – там, среди звёздной белой пыли, среди мелкой бисерной россыпи, присматривают за тобой с неба три могучих белых архара, навсегда спасённые от жестокого охотника».

Автор иллюстрации - Хагба Эсма Зурабовна