Гоша и богиня с рельефом

Гоша в свои 30 одевался в магазинах для детей. Нет, роста он был вполне среднего, не ниже школьника Андрюхи из соседней квартиры, который к своим четырнадцати дорос до 175 сантиметров. А вот габариты подкачали. В школьных и студенческих спектаклях Гоша всегда был Кащеем Внезапносмертным. Он так живописно корчился и страдал, что пару раз учителя, на всякий случай, вызывали скорую.

К тридцати гошины мощи не выросли в объеме, зато обильно поросли жёстким черным волосом. К этому безобразию прилагались творческая натура и нежно-трепетная душа. Работал Гоша, конечно же, в ДК, в местном театральном кружке, где учил подрастающее поколение натурально закатывать глаза, страдать, корчиться и ещё целому набору безусловно полезных вещей.

На гошино несчастье, в том же ДК была секция спортивной гимнастики. Возглавляла её Оксана, состоящая сплошь из рельефов и выпуклостей. Гоша хотел бы стать Фидием Афинским, Поликлетом Аргосским или, на худой конец, Праксителем, чтобы в камне запечатлеть оксанины рельефы и, особенно, выпуклости. Когда Оксана неосознанно вставала особенно красиво, Гоша даже мысленно стонал, представляя великолепную скульптуру в натуральных размерах.

При всём при том, Гоша был вполне себе решительным мужчиной. Но об Оксанин прямой взгляд и джокондовскую полуулыбку разбивались все известные Гоше подкаты – от «вашей маме зять не нужен» до «я подарю тебе звезду». На первое Оксана обещала уточнить у мамы, а на последнее просила подарить денежный эквивалент. Гоша заглядывал в мобильный банк и с тоской осознавал, что имеющейся суммы на звезду не хватит.

В довершение всех бед, досуг Оксана предпочитала проводить на природе, в дикой местности, где совершенно нет удобных диванов, мягких кресел, софитов и даже (о, ужас) тёплого санузла. Эти факторы отбивали у Гоши всякое желание напрашиваться в спутники, но, после того, как Оксана за один день трижды приняла позу, достойную величайших ваятелей Древней Греции, Гоша решился.

На предложение составить компанию Оксана отреагировала благосклонно. Правда, таким же образом она реагировала и на аналогичные просьбы своих подопечных гимнасток. Но Гоша усмотрел несомненные признаки благосклонности и рысью отправился в магазин «Всё для туриста» - закупить всё то, что Оксана написала на листочке бумаги. По дороге Гоша закатывал глаза и прижимал к тонким ноздрям длинного носа заветный листочек. Бумага, побывавшая в руках богини, пахла тальком и чем-то ещё, волнующим и незнакомым.

Закупив необходимое, от палатки до макарон, взволнованный Гоша, не спавший всю ночь, в половине шестого утра, нагруженный огромным рюкзаком, уже приплясывал на платформе, гадая, кто успеет раньше – Оксана или машинист электрички. В какой-то момент он даже начал склоняться к мысли, что машинист опередит. Но Оксана явилась на две минуты раньше, гордо неся спину, тяня носочек и задрав вверх великолепный нос.

Дорога была мучительной и дурно пахнущей. Два часа в забитом людьми вагоне, где запахи табака смешивались с ароматами сырокопчёной колбасы и приправлялись ядрёным потом и алкогольным выхлопом. Гоша страдал. Оксана любовалась пейзажами.

Выгрузившись на станции без перрона, Гоша облегчённо вздохнул, но, оказалось, предстояла ещё десятикилометровая дорога до места стоянки – через лес, поля и снова лес. Сначала Гоша патетически заламывал руки, оглядывая оксанины задние выпуклости, шептал что-то про неземное и богинь, но уже через пару километров высокие материи перестали волновать несчастного преподавателя театрального мастерства: пот заливал глаза, ноги гудели и норовили разъехаться в разные стороны, рюкзак настаивал на присесть и отдохнуть. Но Оксана легким шагом удалялась, и Гоша, постанывая и покряхтывая, дробными шажочками сокращал дистанцию.

Пока Гоша чесал зудящую черноволосую голову, пытаясь уяснить из инструкции, как поставить палатку, Оксана уже разложила свою, разожгла костерок и собралась купаться. Зрелище оксаниного рельефа в купальнике заставило Гошу выпустить из рук колышки и снова задуматься о вечном. Как она шла! О! Какие икры! Какие бедренные! Ягодичные! Трапецевидные! Как это всё играет и переливается! В общем, правая нога Гоши самым странным образом оказалась в костре, и трагичный вой заставил замереть окрестности, лёгкий летний ветерок и даже Оксану.

Быстро намазав пострадавшую волосатую конечность чем-то маслянистым и дурно пахнущим, Оксана всё-таки искупалась, поставила гошину палатку, как-то очень ловко вскрыла банку тушёнки, макароны, настрогала лук и морковку, и из котелка на костре повалил ароматный пар. Поскуливающий, обиженный на весь мир Гоша, опасливо косясь на костёр, втягивал ноздрями этот пар и представлял себя рыцарем на привале, которому очаровательная принцесса с рельефом готовит обед.

Готовила Оксана, как выяснилось, ничуть не хуже, чем учила девочек гимнастике. Умяв половину котелка, Гоша блаженно сощурился, начал клевать носом и посапывать. Но не тут-то было! Застывшая в монументальной позе гимнастка указывала мускулистым пальцем на речку, требуя от Гоши искупаться, потому что десять километров пешком – не шутки, пот едкий, а ещё и дурно пахнет. Выбора не было. Привычно изобразив душевные терзания на интеллигентном носатом лице, Гоша разделся до плавок и заковылял к воде. Под нежные пятки попадались сучки и шишки, ветерок холодил тощее волосатое тело, а вода… Вода показалась Гоше жутко ледяной. Он потрогал реку ногой, взвизгнул и подался было назад, но хитрая, как все богини, Оксана безапелляционно толкнула сильной ладонью в спину, и Гоша нырнул. Показавшись над поверхностью воды, Гошина голова снова издала душераздирающий вой, перешедший в испуганный визг, когда прибрежные мальки со всех сторон накинулись на беззащитное тело – безусловно, с намерением закусить гошиным мяском.

Не переставая визжать, Гоша выскочил на берег, одной ногой наступил на шишку, другой на веточку и трагично плюхнулся на костлявую задницу, глядя на мир влажными несчастными глазами.

За всеми этими делами и разговорами световой день подошёл к логичному завершению. Гоша неохотно сжевал ужин, подозрительно напоминавший недоеденный обед. Такого даже в театральном кафе себе не позволяли! Предстояло располагаться на ночь. Оксана уже задвинула молнию в своей палатке, так что гошины надежды на предстоящую ночную романтику накрылись прорезиненным пологом. Ворча и сопя, Гоша пролез в собственную палатку… И снова жуткий вой потряс окрестности. Одетый в семейные трусы и высокие резиновые сапоги, Гоша выскочил из палатки, не прекращая орать, и забегал кругами, вопя что-то то ли про Фредди Крюгера, то ли про орду маньяков, свивших гнездо в его логове, то ли про магазин колюще-режущих.

На деле всё оказалось гораздо проще. В палатке нашел убежище обыкновенный лесной ёжик, к которому и прислонился незащищённой частью тела Гоша. Остаток ночи Гоша не спал, вздрагивая от каждого шума и напряжённо всматриваясь в темноту дёргающимися глазами.

Утром Гоша даже опередил Оксану на десятикилометровке, радостно втиснулся в забитую электричку, втягивая ароматы живых и неколючих людей, на родной платформе сбивчиво попрощался и вприпрыжку ломанулся домой, к горячему душу, мягкому дивану и тёплому удобному туалету.

На тёплые приветствия Оксаны с этого дня Гоша отвечал неразборчивым ворчанием и подозрительным взглядом, зато нашёл общий язык с буфетчицей ДК, не увлекающейся походами и прочими оздоровительными процедурами, хотя и не богиней, конечно.