Сапфир. Маскот который вернулся

Маскот (от англ. mascot — талисман, живой символ) — это не просто образ. Это существо, приносящее удачу, известное ещё со времён одноимённой оперы Эдмона Одрана. Сегодня маскоты широко используются в корпоративной культуре, маркетинге и рекламе, становясь символами компаний, брендов и событий. Они бывают как реальными, так и виртуальными, существуя в цифровой среде, а иногда — даже на грани фантазии и реальности.
------------
Перед зеркалом сидел баргузинский соболь, чей мех переливался всеми оттенками премиального черного — именно такого, за который на международных аукционах разворачиваются нешуточные баталии. Он придирчиво изучал свое отражение, поправляя безупречную шубку.

Сегодня самый важный день, и он выбрал именно этот оттенок черного. Время от времени его глаза поблескивали цветом звездного сапфира – самого модного цвета 2025. Сегодня все должно быть идеально. В конце концов, устраиваешься на работу в компанию, о которой знаешь больше, чем все её нынешние сотрудники вместе взятые.

Он начался как мечта. Наталья, сидя в офисе Пушного Аукциона, создавала его образ в своем воображении — элегантного, умного, с особым чувством юмора и глубоким пониманием пушного бизнеса. Но пока она работала в компании, Сапфир оставался всего лишь фантазией. Призраком между строк в документах и мимолетной улыбкой над чашкой остывшего кофе.

А потом она ушла.

И тогда он решил, что пришло его время.

Логично? Безусловно. Можно даже сказать, в высшей степени рационально. В конце концов, если в офисе освобождается место, кому его занимать, как не самому достойному соболю по эту сторону Уральских гор?

Наталья даже составила ему резюме, но поняла: бесполезно. Маскот Сапфир уже вышел из-под её фантазии и жил по своим правилам. Давать ему его же резюме — всё равно, что объяснять рыбе, как плавать. Он бы только фыркнул и закатил свои сапфировые глаза.

Писать резюме…? В конце концов, когда ты единственный в мире говорящий соболь с опытом работы длиной в несколько столетий, rabota.ru может просто не выдержать. Достаточно просто явиться.

День был холодный, но не слишком. Сапфир подошёл к небольшому, но уютному офису на первом этаже жилого дома и поднял глаза к двери. На ней аккуратно красовались пластиковые цифры «1» и «5» — Наталья приклеила их когда-то. Рядом — её же рук дело: кнопка звонка на батарейках. А старый, нерабочий звонок был заклеен серой плёнкой в цвет стены.

Сапфир решительно вытянул лапу, но… не дотянулся.

Он огляделся. В нише перед дверью стоял стул с баночкой окурков. Маскот задумчиво принюхался. Запах ему категорически не понравился.

— Фу! — сморщился он.

Наталья бросила курить полтора года назад, а вообще курить вредно. Однако проблема оставалась: дотянуться до звонка он не мог. Он осторожно подтолкнул стул лапами. Стул скрипнул, но поддался. Всё шло по плану…

Но тут к двери неспешно подошёл человек. Представитель технической службы дома — тот самый, что раз в месяц снимает показания счётчиков. Галантный и приятный, как всегда. Он взглянул на соболя, кивнул, как будто это было самое обычное дело, и открыл дверь.

— Проходите, — сказал он. Он был в курсе, что в офисе располагается бухгалтерия пушного аукциона соболя.

Маскот вошёл внутрь, молча принимая судьбу. Позвонить в заветный звонок ему было не суждено в этот день.

— Посветите-ка мне, пожалуйста, а то ничего не видно, — попросил технический специалист, указывая на тёмный угол, где стояли счётчики.

Маскот не растерялся. Он достал из кармана фонарик — маленький, но мощный — и уверенно направил луч на показания.

— Вот так, отлично, спасибо, молодой человек, — сказал специалист, записывая цифры.

Он появлялся в этом небольшом офисе уже не первый год и всегда был дружелюбно настроен. Каждый раз, сталкиваясь с Натальей где-то в районе кухни, он восхищался гибким графиком работы бухгалтерии.

И вот, когда ее не стало, он каким-то чудом догадался, что Сапфир пришёл устраиваться на работу на ее место.

— Вам, конечно, повезло, — задумчиво произнёс он, убирая блокнот в карман. — Гибкий график, всё спокойно… Даже немножко завидно.

Он снова взглянул на цифры в блокноте и добавил:
— За мою практику работы только одна фирма работала так же свободно.

Сапфир вопросительно посмотрел на него.

— Они занимались гипсокартоном, — пояснил специалист с философской интонацией, щёлкнув шариковой ручкой. — Тоже, знаете ли, люди творческие.

Он ещё раз кивнул, словно одобряя маскота, и направился к выходу. Оставив после себя лёгкий аромат архивных документов, потёртого портфеля и электрощитовой.

Сапфир почувствовал прилив уверенности. Первое задание выполнено.

Чутьё не обманывало. В воздухе витал не запах меха, а его след. Шкурки растворялись в числах, незримо присутствуя в каждом расчёте, в каждой таблице бухгалтера. Он понял, что наконец у цели.

Маскот шел по коридорчику. Его ничего не выдавало… ну, почти.
Разве что роскошный хвост, волочившийся по офисному ламинату. Который он инстинктивно поджал, когда почувствовал в воздухе примесь командно-административного метода управления.

—  Где-то здесь наверняка есть председатель совета дружины среди бухгалтеров, — подумал маскот. —  Человек, который знает, кто опоздал, кто неправильно оформил авансовый отчёт и кто не сдал макулатуру в 1986 году.

— А вдруг она сейчас спросит, что я здесь делаю? — он незаметно скосил взгляд в сторону.

Одна из сотрудниц бухгалтерии  слегка приподняла бровь.

— Всё. Заподозрила, — маскот невольно вспомнил Штирлица. Он бы тоже не светил хвостом в таком месте.

— Главное – вести себя естественно, – подумал он и аккуратно подтянул хвост, чтобы не наступить.

Прямо у входа, в нише из аккуратно расставленных шкафов, располагался мини-кабинет Алексея. Здесь умудрились создать целую зону для важных бесед — два кресла, стоящие рядом, выполняли роль импровизированного офисного дивана. Рядом красовался журнальный столик с вазочкой на ножке.

Маскот заглянул в вазочку — увы, пусто. Энергия сладкого прошлого буквально пропитала её.

Он прикидывал.

Пять лет, примерно пять человек, конфеты пополнялись регулярно, раз в неделю…

Допустим, в неделю съедали по 20 штук…

Это выходит…Около 5000 конфет… Минус пандемия…

Его роскошный мех вдоль позвоночника едва заметно подёрнулся, словно перекатился волной.

Вроде бы просто цифра, но маскот невольно представил это количество в виде орехов, запасённых на зиму. Он знал, что даже белки иногда ошибаются в расчётах — не все припасы удаётся найти весной.

Интересно, а сколько "орехов" не успели съесть здесь?

Он всегда хорошо считал. Держал все цифры в голове, чтобы не попасть впросак.

Когда живешь в лесу, без точного расчёта не выжить. Сколько шагов до ближайшей норы? Высота ближайшей сосны? Сколько раз мелькнула тень хищника, прежде чем наступил решающий момент? Сколько выстрелов охотников он слышал сегодня, вчера? На каком расстоянии?

Помимо вазочки, на столике стояли две небольшие репродукции. Сапфир их сразу узнал. Наталья подарила их Алексею на один из дней рождения. На картинах были изображены исторические сцены торговли пушниной. Не стоит недооценивать силу прошлого.

Сапфир ехидно ухмыльнулся. Ну ещё бы он их не узнал!

Потому что это он ещё тогда, задолго до её ухода, внушил Наталье мысль о таком подарке. А может, и раньше… Гораздо раньше. Он сам был там — на той самой рыночной площади, что изображена на этих репродукциях. Когда пушнина ценилась дороже золота. Когда через торговые ряды шагали купцы и послы. Когда над рынком разносились выкрики торговцев, а за меха платили слитками серебра.

Он смотрел на картину с купцами, державшими в руках соболиные шкурки.

— Соболя живут 20 лет, — задумчиво произнёс он. — А их шкурки... Смотрите, как их выписали на холстах рядом с ликами монархов. Века прошли, а мех всё здесь, храня память в каждом мазке.

Сапфир оглядел офис дальше и заглянул в приоткрытую дверь. Работали три бухгалтера. Никакой секретарши тут, конечно, не было.

На белой двери всё ещё держались новогодние наклейки, приклеенные несколько лет назад перед праздником. Серебристые снежинки, пара ёлок и смешной снеговик с облупившимся носом. Их никто не снимал, потому что тогда пришлось бы оттирать китайский клей, который намертво въелся в стекло. Здесь, как в колхозе, все знали правила игры. Предпочитали не менять то, что работало и так.

— Как в лесу… — подумал он.

На шкафах, широком подоконнике и на столах были расставлены горшки с комнатными растениями. Зелёные листья, каскады побегов, раскидистые фикусы и плющи — всюду растительность.

"Американская зараза… Шарлотт…"

Фраза вспыхнула в голове сама собой, всплыл образ: чьи-то руки поправляют листья, льют воду в горшки, меняют землю…

Сапфир ощутил чей-то след — неясный, но ощутимый. Словно человек, который когда-то создавал здесь этот зелёный уголок, всё ещё был рядом.

Он фыркнул, сбросив видение, и вернулся в реальность.

В целом, жить можно.

Сапфир не особенно волновался перед собеседованием. Он выглядел великолепно. К тому же, Наталья говорила, что при ее скоропостижном увольнении Алексей сказал ей: «Соболиный аукцион всегда хорошо к тебе относился…».

А уж если к Наталье относились хорошо, то к нему — тем более!

— Я на собеседование, — буднично сообщил маскот, запрыгивая на стул.

Бухгалтеры переглянулись, но особого удивления не выразили. В Союзпушнине и не такое бывало.

Не успел Сапфир разместиться поудобнее, как раздался звонок в дверь. Алексей быстро спустился по ступенькам и, резким движением открыв дверь, впустил курьера экспресс-доставки.

Молодой человек вошёл внутрь, оглядываясь. Его взгляд наткнулся на маскота, и он на мгновение замер. Глаза расширились, словно он увидел что-то, что не укладывалось в рамки реальности.

Сапфир быстро заморгал от неожиданности и сморозил первое, что пришло в голову:
— Это я, почтальон Печкин. Принёс заметку про вашего мальчика....

Курьер тоже моргнул, но не растерялся. Он перевёл взгляд на большой нарядный конверт с перламутровым покрытием, который держал в руках:
—  Из Казахстана... Астана... от компании FurChain.

Телефон мягко загудел, издавая короткие вибрации. Алексей, уже было протянувший руку к конверту, глянул на экран.

— Hello, Christos...

Он на миг застыл в дверях, слушая собеседника.

В этот момент статуэтка Бегущего Меркурия, стоящая на полке, оказалась прямо в его поле зрения. Алексей почти не замечал её, как не замечают небо, пока оно не вспыхнет молнией. Но сейчас Меркурий, вытянувший вперёд лёгкую ногу, казался застывшим в прыжке. Будто ловил миг, когда ветер перемен меняет направление.

Бегущий Меркурий... Веками торговцы искали пути, когда старые закрывались. Караваны, галеоны, контрабандисты... Теперь FurChain.

Мысли потекли иначе, вписываясь в новую логику. Как в крипто-блокчейне, где каждая запись подтверждает предыдущую, создавая цепь доверия. Так и шкурки на аукционе ложились пластинами, ряд за рядом, как кирпичи в стене. Когда аукционист поднимает молоток, в зале нет тайн. Христос не знает лично всех поставщиков, но доверяет системе.

Не просто схема, а ритуал, древний как сама торговля.

Алексей ещё раз скользнул взглядом по Меркурию. Лёгкость, скорость, непрерывность... Он не стоял — он бежал. Бежал, потому что остановиться значило исчезнуть.

Голос Христоса звучал чётко, но в нём чувствовалась срочность: —  Алексей, нам нужно двигаться быстро. Рынок меняется. Мы должны победить шторм.

Генеральный директор молча слушал. Телефон почти исчез в его крупной мужской руке.

В истории международной торговли периоды затишья чередовались со штормами. Санкции, запреты, кризисы - менялись только названия. Но люди и меха всегда находили путь. Где закрывался один маршрут, появлялся новый. Треугольная торговля, Великий шелковый путь...

Христос продолжал: - Сейчас миру не до меха. Геополитика - всё гудит, все смотрят только туда. Но ситуация может измениться быстрее, чем мы думаем. Уже есть один симптом.

Алексей поднял бровь:
— Симптом?

Голос Христоса прозвучал напряжённо: — Один из крупных люксовых брендов запускает меховую линию. Соболь. Койот. Шиншилла. Они пока не афишируют, но мы знаем, что уже формируют стратегию. Первые тестовые модели есть.

— И ещё. Пока это неофициально, но Брюссель рассматривает смягчение санкций. Это может кардинально изменить рынок. Если они запустят линию, за ними потянутся другие.

Христос замолчал, а затем добавил: — Но есть проблема. Китай хочет больше соболя. Уже 70% аукционного соболя уходит туда. Если производство отпустят, через 10 лет соболь перестанет быть редкостью, а российский рынок рухнет.

Алексей медленно выдохнул. — То есть мы снова стоим перед выбором: ограничивать или отдавать всё?

— И не только. — Голос Христоса стал резче. — Даже если мы удержим рынок, где мы возьмём качественное сырьё?

Алексей нахмурился. — Элитного соболя не хватает. Ценное поголовье пушных зверей, которое создавалось усилиями специалистов селекционеров, в основном уничтожено руками политиков. Исходный материал брать негде, в том числе и в нашей стране.

Христос подтвердил: — Весь мир уже чувствует это. Китайцы тоже озабочены — раньше они завозили мех из Канады и Дании, но теперь это невозможно. Они пытаются увеличить производство, но у них всё равно не хватит сырья.

Христос сделал паузу. — Значит, пока у нас есть соболь, мы должны распоряжаться им правильно. Общий объём есть, но качественного элитного сырья становится всё меньше. Если начнётся дефицит премиального меха, цены взлетят.

Алексей слегка усмехнулся: — 350 тысяч долларов.

Христос кивнул, хоть Алексей его и не видел: — Правильно. В 2024 году именно за такую сумму была продана самая дорогая шуба в России. Люксовый рынок всегда движется особняком. Как только будет сигнал, он пойдёт в рост. Но хватит ли у нас соболя высшего качества, чтобы занять эту нишу?

Алексей медленно выдохнул, взгляд снова скользнул по статуэтке проворного вестника торговли. Он понял: мех снова в тренде. Но рынок — уже не тот.

Отложив телефон, он молча рассматривал нового кандидата.

— Это, конечно, неожиданно… но почему бы и нет? Берем! — наконец резюмировал он.

Так маскот Сапфир получил должность.

Но, разумеется, оставался вопрос оплаты труда.

— Значит так, — важно начал он, откинувшись на стуле и сложив лапки.

— Я, конечно, маскот, но не бесплатный. Жить на энтузиазме — это, конечно, здорово, но невыгодно.

— Вон Наталья… Почти что альтруист,  старалась, работала… А теперь? —время словно застыло.
— Вон Наталья... — слова падали в тишину, как камни в глубокий колодец.

Воздух в офисе сгустился до осязаемой плотности, словно само пространство сжалось вокруг них. Сапфир всматривался в лицо Алексея, и в это мгновение в глазах генерального директора вспыхнул глубокий синий свет, подобный сиянию полярной ночи. Этот отблеск, похожий на само воплощение маскота, был столь мимолетным, что казался игрой воображения. Достаточно было моргнуть, и видение растаяло, как утренний туман.

Маскот медленно повернул голову, и его взгляд зацепился за закуток, где раньше располагалось рабочее место Натальи. Там, на обратной стороне офисного шкафа висели карты Пушные богатства России... они словно обрели собственную жизнь какой-то древней, непостижимой энергии.

Нарисованные звери на континентах больше не были просто чернильными силуэтами — они излучали присутствие...лисицы крались по заснеженным равнинам. Волки замерли в охотничьей стойке. Куницы скользили между ветвями. Соболя оставляли призрачные следы в нарисованном снегу.

Пушистый хвост Сапфира слегка дернулся, когда он медленно провел лапой по усам...

— Очень нелегко придётся человеку при её-то обстоятельствах… маскот грустно покачал головой.

— Так что, — продолжил Сапфир, возвращая себе деловой тон, — мне нужен нормальный оклад.

Алексей сохранял покерфейс: — Итак, на что ты рассчитываешь?

— Ну, я посмотрел результаты последнего аукциона… Средняя цена за шкурку — 122 доллара.

Под окном взвизгнула крошечная чихуахуа, возмущённо тявкнув на приземлившегося голубя. 

— Но, — выдержав паузу, продолжил Сапфир, поблескивая глазами полными шкурного интереса, — У меня не только шкурка… У меня и международные связи имеются!

Он наклонился вперед с заговорщическим видом:
— Видите ли, я раньше бродил вблизи озера Байкал. Иногда я мчался прямо вдоль китайской границы — прекрасные сосновые леса там, в Маньчжурии. Нахватался довольно много мандаринского во время своих путешествий...

— Нин хао! Цуйцзинь дзэмэ ян? Хэн гаосинь цзянь дао нин.

Скучающие вороны снаружи внезапно оживились от иностранных звуков.

— И, —  продолжил он, весь его вид излучал деловую хватку и энергию, —  я не мог не заметить, как наши китайские друзья в последнее время с энтузиазмом относятся к российскому соболю. Плюс, — добавил он небрежно, разглядывая свои отполированные когти, — переводы в юанях сейчас гораздо... удобнее, чем в евро и долларах для российских банков, не так ли?

Алексей нахмурился:
— Ты, я вижу, в курсе, что китайцы сейчас активно интересуются соболем?

Сапфир вздохнул:
— Да, я не слепой. Они за десять лет разогнали производство норки с тысяч до миллионов шкурок. Если им дадут доступ к соболю…

Он покачал головой:
— Импортируем живых зверей – через десять лет получим китайский рынок соболя, а свой похороним.

Алексей кивнул, словно взвешивая сказанное.
— Уже стараемся контролировать. Формально зверь идёт в Евразийский союз, а потом его перепродают… Но запретить это невозможно.

Сапфир посмотрел на карту России:
— А я бы запретил. Не теряйте свою золотую жилу.

В этот момент раздалось негромкое, отрывистое пиканье. Телефон Алексея не звонил — только коротко пикал, как у тех, кто не терпит лишнего шума.

Алексей мельком взглянул на экран, затем, без спешки, приложил телефон к уху.
— Hello, Christos... — прозвучало бодро в сотый раз за день.

Сапфир прикрыл глаза. Он вспомнил предупреждение Натальи не путаться в Христосах. Имя было чрезвычайно распространённым в странах Средиземноморья. Даже дочерей они нередко называли Кристинами. Он мысленно представил его.

Греция? Может, Канада?

Грек – аккуратный, в деловом костюме, пальцы неспешно перебирают чётки. Он пьёт кофе в Касторье и обсуждает поставки соболя для своих клиентов. За его спиной мерцают лики святых. Семейный бизнес, большие столы. Ароматы запечённого ягнёнка на дне рождения племянницы из Еревана...

Или немного расслабленный, в кожаной куртке, в просторном офисе Торонто. Скользит взглядом по таблицам с цифрами, прикидывая, сколько можно выбить скидку.

Торговля пушниной — как хорошее вино, передаётся по наследству. От отца к сыну, от деда к внуку.

Они никогда не видели друг друга, но оба знали: рынок диктует цену, а Алексей — её переводит.

Международный аукцион, более 80% продаж идёт на экспорт. Мир пушнины живёт по своим правилам: мода меняется, запреты накрывают страны. Фермы разоряются. Производство норки сократилось до 14,3 млн шкурок в 2024 году, опустошая зверофермы. В этих условиях дикий соболь становится всё более ценным ресурсом.

Телефон продолжал негромко пикать…

Сапфир устроился в кресле, вытянув лапы. Он чувствовал себя важной персоной, как и подобает меховому символу.

Неожиданно дверь открылась, и в кабинет вошла бухгалтер. Она поставила у входа скандинавские палки, аккуратно, размер в размер, будто строго по инструкции.

Потом сняла рюкзак, достала конфеты и молча, насыпала их в вазочку.

Сапфир сощурился. Палки. Скандинавия. Контроль нагрузки на суставы.

Как в Дании, где норки тоже "шли по плану" — сначала на ферму, потом в ямы, когда решили, что меха стало слишком много.

Он провёл лапой по уху.
— Так, это что, компенсация?   -  разглядывая красивую конфетную обертку.

Бухгалтер бросила на него вопросительный взгляд.

Сапфир ухмыльнулся. Он знал, чем кончаются такие вещи.
Сначала палки. Потом запреты.
Так всегда бывает в меховом бизнесе.
То уничтожение, то регуляция, то ажиотаж, то избыток.

Соболя когда-то тоже балансировали на этой грани.
В 1930-х популяция соболя сократилась до критических 5 тысяч особей, но теперь, спустя десятилетия, официальная добыча достигает 473 тысячи в год. И стоит новый вопрос — об отмене лицензий. Соболя стало много.
Он не подчиняется ни трендам, ни панике — лишь закону природы и целенаправленным усилиям человека по его сохранению.

— Так где мы остановились? – Алексей закончил телефонные переговоры.

— На том, что Китай хочет забрать всё, что можно.

— Но мы держимся, — кивнул Алексей, просматривая почту.

В комнате повисла тишина.

— Да, чуть не забыл, — продолжил маскот и развёл лапы, — за меня ведь не надо платить соцвзносы.

— Это почему? — донеслось из бухгалтерии.

— Потому что я на особом положении!

— На каком же?

Маскот ухмыльнулся:
— Как живой символ стабильности и преемственности пушного бизнеса!

Натуральный мех — это наследие, история, которая тянется через века. И я — её живое воплощение. Возобновляемый ресурс, уникальный и долговечный.

Синтетика — иллюзия. Каждая шкурка —  произведение искусства. А я — тот, кто может рассказать о ней так, как не сможет никто другой.

Я не просто логотип. Я вдохновляю, объединяю и напоминаю. Истинная ценность — в гармонии, уважении и совместном стремлении к величию.

Находка для тех, кто хочет продвигать мех не только на словах.

И за это вам не придётся платить соцвзносы.

Зато вы получите то, чего у вас никогда не было — не только исключительность, но и универсальный язык, понятный каждому.

Алексей задумался. — Логично, — наконец сказал он. — Но зачем это надо?
Он сказал это почти машинально, не ожидая ответа. Затем добавил, уже более нейтрально:— Лады, пусть будет.

— Так сколько ты хочешь? — наконец спросил Алексей, переключаясь на конкретику.

Сапфир почесал подбородок и повел ушками:
— Ну, шкурка шкуркой… но я бы взял хотя бы восемь шкурок в месяц.

Бухгалтеры начали быстро умножать на калькуляторе.
— Это 976 долларов… — пробормотала одна из них.

— Маловато, — вздохнул маскот. — А если премии? Мотивация? Карьерный рост?

Алексей поднял глаза к потолку, словно пытаясь найти там инструкцию по выживанию в этом абсурде.

— Лады, — сказал он. — Получишь, как согласуем. Мне надо посоветоваться с людьми.

Сапфир довольно оскалился. Он был не только соболем, но и искусным переговорщиком и прирожденным дипломатом.

— Еще один момент, — сказал Алексей, сложив руки на столе. — Но ты понимаешь, что тебе придётся ездить в Питер? Смотреть… на аукционные лоты, на ..своих, так сказать, сородичей.

Сапфир лениво поправил мех на плече, оценивающе взглянул на Алексея и усмехнулся:
— А ты боишься, что я их в лес выпущу?

Алексей чуть приподнял бровь:
— Нет. Скорее боюсь, что после тебя нам придётся пересортировать весь аукцион.

Маскот ухмыльнулся, сверкнув сапфировыми глазами.
— Я знаю их род до пра-пра-бабушки.

Он чуть наклонился вперёд, и в этот момент его взгляд скользнул по картине с изображением древнего пушного торга.

Лампа на потолке еле заметно мигнула.

— Сколько раз сможешь произнести слово „пра“, столько и знаю.

Алексей машинально проследил за его взглядом.

На картине стояли купцы, державшие в руках соболиные шкурки, а перед ними — тазовские и енисейские инородцы, в меховых одеждах, с серьёзными лицами. Они уплачивали государев ясак — пушнину, что уходила в Москву, к «Большому Белому Царю».

Маскот смотрел на изображение с лёгкой усмешкой, словно вспоминал старый анекдот.
— Они всегда торговались, — пробормотал он, чуть склонив голову.

Алексей обернулся.
— Кто?

— Ненцы, селькупы. Видишь вот этого? — Он провёл когтем по изображению торговца, словно оценивая. — Думал, выкрутится. Три дня тянул резину, но ясак всё же сдал. Люди… всегда такие.

Он хмыкнул и добавил:
— Кстати, неплохо жил. У него ещё внук торговал, но тот уже был не так умён.

Маскот повёл хвостом, лениво, но точно, будто ловя неуловимый ритм событий.
— Если кто-то спрашивает, сколько стоит, значит, не может оплатить.

Алексей нахмурился.
— Это ты к чему?

Маскот слегка наклонил голову, словно прислушиваясь к невидимому эху.
— К тому, что настоящий хозяин пушнины никогда не спрашивал цену. Он знал её по весу, блеску и на ощупь.

Он задержал взгляд на картине.
— То, что ни одна сортировочная машина, ни один 3D-сканер не увидит… Какая именно шкурка из подобных ей достойна попасть в топ-лот.

Он улыбнулся уголком губ.
— Как та самая, что однажды изменила жизнь Степана и его жены.
Шкурка Аскыра – воспетая Бианки – стала его билетом из Саянской тайги в Москву.

Он на секунду задумался, потом добавил, будто рассуждая вслух:
— Кому-то повезёт — его заметят, продвинут. И он окажется в нужное время в нужном месте.
А кто-то так и останется на складе. Среди сотен других. Ничем не хуже, но просто невидимым.

Алексей почувствовал, как необъяснимое ощущение повисло в воздухе.

Сапфировые глаза мерцали в полумраке офиса.

Алексей медленно выдохнул.
— Ну что ж… посмотрим.

Забот хватало. Но ему вдруг стало казаться, что они уже не давят так сильно.
А может, маскот и вправду приносит удачу? Или новую  задачу?