Заповедник

  Прибалты с финнами объявили о вечном нейтралитете. Чуть ли не ежемесячно собирались проводить фестивали хоть русской, хоть белорусской культуры и назойливо зазывали к себе соседей, правда за приличную предоплату. На опустевшие НАТОвские базы и обезлюдившие балтийские пляжи приглашали инвесторов, намекая на выгодные условия по совместному бизнесу. Только помня о недавнем прошлом, союзное государство не торопилось, выжидая момента, когда всё это можно будет забрать даром. Отчаянные русофобы вдруг превратились в самых искренних русофилов и клянчили денег, чтобы русофилить ещё сильнее и немножко поесть, а противная сторона брезгливо гадала на сколько их хватит.

  Население Сувалкского коридора площадью в тысячу квадратных километров заявило об экстерриториальности и мучительно размышляло кому бы себя предложить - Белоруссии или Калининградской области. Тем временем с той и другой стороны протягивали железнодорожные пути, строили скоростную автотрассу. Поляки раз было попытались вторгнуться в новое княжество, но даже вмешательства вооружённых сил Белоруссии или России не потребовалось, местные жители лопатами и вилами разогнали непрошенных гостей.

  Датчане всей страной переехали в Гренландию и каждую неделю на референдуме дружно решали присоединиться к Соединённым Штатам. Шведы и норвежцы с завистью глядели на них, а самые прозорливые запасались датскими паспортами. Немцы и поляки с переменным успехом колошматили друг друга, а французы с англичанами пока только перебрёхивались через пролив.

  Так и несостоявшееся государством полуфабрикатная Украина, скукожилась на западной границе за нейтральной полосой от Молдавии до Белоруссии, шириной в пару сотен километров. Нейтральная полоса объявила себя Новой Киевской Русью и выпрашивала у обалдевшего человечества привилегий Ватикана, который отчаянно боролся за своё существование. Обглоданную, несчастную Украину со всех сторон догрызали соседи.

  ООН заложила свою недвижимость и арендовала целый флот круизных лайнеров. Заседания теперь проводились в открытом океане, правда серьёзно их никто не воспринимал. Ну разве можно не ухмыляться, когда генсек делает громкие заявления на фоне публики в плавках и купальниках.

  Пока мир окончательно не свихнулся и не начал перебрасываться баллистическими ракетами, Россия только что разобравшаяся с Украиной, наслаждалась покоем. Оживились предприниматели, особенно от малого бизнеса. Многочисленные беженцы из дышащей на ладан Европы, спасали спивающуюся русскую глубинку. Фермерство пришпоривало торговлю, торговля запрягало строительство, а все вместе они пинали дорожников и, когда оттуда попёрли проходимцев, вдруг оказалось, что хорошие дороги можно строить дешевле плохих. Традиционная полудрёма взорвалась невиданным энтузиазмом. Россияне, как новые, так и старые учились самоорганизации, насмерть перепугав нерадивых чиновников...

  Когда на новостном канале добрались до культурной и спортивной рубрик Матвей Гаврилович - глава посёлка Рябово и по совместительству, управляющий одноименного этнозаповедника, убавил звук. Участковый инспектор старший лейтенант Соловьёв понял, что теперь пришла его очередь делиться новостями, только местного разлива.

  - Не по себе мне что-то в последнее время,- осторожно начал участковый. Хитрющий, со звериной интуицией старлей, пересмотревший бессчётное количество раз все фильмы про Анискина, никогда не торопился с выводами. Гаврилыч терпеливо ждал продолжения.
- Ванька с Василинкой темнят, и вообще...
 
  Имелись в виду абориген Иван и его приезжая подружка Василинка, которую как врал (а может и не врал)  Ванька, он вытащил из днепровских плавней близ Херсона. В недалёком прошлом оболтус Иван Дуров заполучил обидное прозвище Иван-Дурак и полностью ему соответствовал, пока не отправился в зону русско-украинского конфликта. Вернулся он повзрослевшим и поумневшим ветераном-сапёром с комплектом боевых наград, пулевым ранением в правую ляжку, без мизинца на левой ноге и с гарной дивчиной Василинкой. Что из этого способствовало его поумнению никто не знал, но большинство склонялось к последнему приобретению. Местные мужики и бабы одновременно уважали и опасались хрупкую деваху с глазами гоголевской панночки.

  Пара фонтанировала идеями, пытаясь вывести население посёлка из созерцательной комы. То они носились с предложением ежегодного празднования дня поселения, то устраивали фестиваль привидений в расселённой под снос многоквартиной двухэтажке, однажды, приведя в порядок футбольную площадку организовали поселковый турнир по футболу. Аборигены опасались попадаться им на глаза. Те измором добились от руководства Дома Культуры открытия пары кружков, пока только рисования и пения. Там же оборудовали свой штаб, где с неугомонной частью молодёжи чего-то постоянно обсуждали.

  Стоит ли после этого удивляться неожиданному визиту Василинки с Иваном на приём к  Гаврилычу. Глава администрации попытался улизнуть через запасной выход, но там его встретила гогочущая молодёжь. Пришлось, бесконечно страдая, вникать в сумасшедшую идею об организации этнического заповедника на вверенной Гаврилычу территории. К идее прилагался тщательно проработанный бизнес-план, по которому техническое обеспечение брали на себя Василинка с Иваном, а организационные вопросы передавались Гаврилычу. Это и пугало. Не то, чтобы он боялся ответственности, но масштабы поражали.

  Предлагалось оживить унылые заброшенные участки торфоразработок видеопанорамами по сюжетам русских народных сказок, подлатать узкоколейку и запустить по ней весёленький ретропоезд, организовать производство сувенирной продукции на эту тему, развернуть активную рекламную компанию для привлечения туристов. Когда Гаврилыч добрался до пункта о присвоении своему родному Рябово статуса этнического заповедника   хотя бы регионального уровня, он впал в прострацию. Засиделись далеко за полночь. Сошлись на том, что опробуют часть задуманного на Новый Год, благо декабрь на дворе, а там - как получится.

  И ведь получилось! Уже пятый год работает заповедник и даже приносит неплохой доход. После нескольких телесюжетов на федеральных каналах в Рябово потянулись инвесторы. Посёлок обзавёлся парой уютных гостиниц, всерьёз взялся за инфраструктуру, прихорашивался в стиле "а-ля рус" и тут этот деревенский детектив, что б его...

  У Гаврилыча заурчало в желудке от нехороших предчувствий.
- Излагай.
- Экспедиция тут на днях приезжала.
- Что за экспедиция? Почему не знаю?
- Научная, из Питера. Ванька от них ни на шаг не отходил, вынюхивал.
- Наука-то чего у нас забыла?
- Так метеорит же...
- Ох, ё...,- вовремя захлопнул рот Гаврилыч, чуть было не проговорившись о том, что на прошлой неделе в заросший прудик у Нового Посёлка плюхнулся вовсе не метеорит, а опытный реактивный дрон Ивановой конструкции. Лишняя информация тут ни к чему. Метеорит! И точка! Куда интереснее какого-то паршивого дрона. Тем более, что таких дронов и подобной разной всячины Иван привёз с Украины на трофейном джипе изрядное количество.

  - Чего ещё узнал?
- Прудик-то очистился, самостоятельно.
- Надо же,- поразился Гаврилыч,- а то всё руки не доходили.
- А ещё там что-то булькает и светится.
- Так это...,- снова осёкся Гаврилыч.
- ...поле трансформации биологических объектов,- закончил фразу участковый.
- Чего?- Обалдело спросил Гаврилыч и достал из-под стола припрятанную для таких случаев сувенирную Рябовскую фляжку.
- Это такая аномальная зона, как учёные объяснили. Попадая в неё объекты меняют свои свойства и внешний вид, но покинув, возвращаются в исходное состояние.

  Изрядно глотнув из фляжки, Гаврилыч выдохнул и скривился. Протянул флягу участковому, тот не отказался.
- Вот значит как. И много у нас такой хрени?
- Хватает, а ещё зоны перемещаются.
- Не сидится им...,- вздохнул Гаврилыч и хлебнул из фляжки ещё раз, потряс над ухом, но участковому больше не предлагал.

  -  Доказательства есть?
- А как же! Три дня тому бультерьер Адамыча превращался в конька-горбунка.
- Так ему и надо,- мстительно ухмыльнулся Гаврилыч, недолюбливавший завхоза за склочность и прижимистость.- Кто это может подтвердить?
-  Только сам Адамыч.
- Нашёл свидетеля. У него же "минус шесть". Он без очков даже в собственном сортире заблудится. Давай ещё...

  - Какие-то хулиганы летают по ночам на мётлах.
- Баба Тоня что ли?
Упоминание о местной дворничихе заставило их одновременно загоготать и так же одновременно поперхнуться, потому что перед глазами немедленно всплыл недавний эпизод пролёта через дорогу в свете автомобильных фар до боли знакомого силуэта, когда они возвращались с рыбалки.

  Не сговариваясь они испуганно уставились на фляжку.
- Вчера сам лично видел,- продолжил перечислять события участковый.- Алик гутарил с иностранцами без своего треуха.

  Про то, как Алик неожиданно стал полиглотом в посёлке знали немногие, потому что это было особо охраняемой коммерческой тайной, да ещё солидной статьёй дохода. Заповедник расширялся, туристы валили толпами, переводчиков отчаянно не хватало. А тут Алик - матёрый бомжара, непонятной масти и возраста, получивший своё имя то ли от рождения, то ли от беззаветной любви к алкоголю и до недавнего времени знавший только один язык - русский нецензурный,  разговорный, свободно общается с любым туристом на его родном языке.

  Ну разве не чудо?! Да плюс реклама сказочных возможностей заповедника. Правда то обстоятельство, что такие возможности ему предоставили помешавшиеся на электронике тинейджеры во главе с Иваном, как раз и составляло коммерческую тайну. Смастерив из трофейной машинки для допроса пленных аппарат синхронного перевода, местные умельцы упаковали его с гарнитурой в армейскую шапку-ушанку, и Алик теперь в любое время года с треухом на нечёсаной башке запросто болтал с туристами, да ещё под постоянным допингом , но его прекрасно понимали. Вероятно алкоголь странным образом влиял на дикцию.

  - Выучился, паразит, на нашу голову,- перестал уже чему-то удивляться Гаврилыч.
- Тогда последнее. У колобков ножки выросли,- добил его участковый. Гаврилыч булькнул ещё одним глотком.
- Какие?
- Вроде цыплячьих. Теперь они перемещаются без посторонней помощи.

  Колобковая поляна считалась конечным пунктом экскурсионного маршрута. Вдоволь насладившихся меняющимися сказочными сюжетами туристов высаживали на здоровенной поляне усыпанной бледно-жёлтыми шарами, размером с теннисный мяч. Как только первые туристы ступали на поляну, включались мощные "ветродуи", упрятанные в армированные драконьи головы, расчётливо расставленные так, чтобы колобки не вылетали за пределы поляны. Восторженно визжащие и гогочущие желающие до изнеможения гонялись за ожившими мячами, а нежелающие охотно приобретали такие же, обжаренные во фритюре у бойких коробейников по тысчёнке за штучку. Да, да! Колобки были изделием Рябовской мини-пекарни по секретной рецептуре местных пекарей и знаменитой на всю округу травницы-целительницы.

  - Ладно, хватит с меня на сегодня,- подытожил Гаврилыч.- Ступай, и к врачу обратись.
- На кой?- Удивился участковый.
- Как-то странно ты присвистывать стал при разговоре. Может с   бронхами чего?

  Гаврилыч добил остатки из фляги и дохнул в микрофон селектора. Ответа не последовало, что насторожило. Дохнул ещё раз...
- Да, Матвей Гаврилович,- испуганно пролепетала секретарша.
- Ты где болтаешься?!
- Извините, Матвей Гаврилович.
- Кто-нибудь ждёт в приёмной?
- Нет-нет, никого.
Как-то поспешно, как-то подозрительно...

  Гаврилыч переключился на видеокамеру приёмной. Здоровенный, покрытый рыжей порослью детина в засаленной телогрейке на голое тело, шортах и галошах на босу ногу развалился на гостевом диванчике  блаженно улыбаясь. В детине Гаврилыч узнал финского туриста свихнувшегося месяц назад. Крыша у финна поехала, когда в заповеднике он увидел видеопанораму "Алёнушка". С тех пор, уверившись, что Алёнушка тоскует по утопшему братцу Иванушке, детина облазил все окрестные болота. Пришедший в негодность некогда модный прикид ему заменили сердобольные алкаши, с которыми по вечерам у "Пятёрочки" он корректировал планы поисков.

  Алёнушку в панораме изображала как раз секретарша Наташка, впившаяся сладострастно в шею несчастного финна.
- Испепелю, кикимора!- Прорычал Гаврилыч, забыв о включённом селекторе. Перепуганная Наташка влетела в кабинет и рухнула на колени.
- Не губи, кормилец.
- Губы подотри и подбородок,- как-то сразу успокоившись, Гаврилыч протянул ей салфетку.- Опять за старое?
- Свеженького захотелось...
- Так он за месяц проспиртовался насквозь.
- Ага,- брезгливо сплюнула Наташка.
- Ты смотри всё из него не выкачай, нам его на родину возвращать.
- Не буду,- пообещала Наташка и сообщила.- Адамыч звонил, говорит фейерверки закончились, а у нас сегодня ещё одна внеплановая делегация из Японии.
- Разберёмся,- проворчал Гаврилыч,- ступай.

  Матвей Гаврилович поёрзал в кресле (давно пора заменить на надёжный табурет), пошевелил затёкшим хвостом, подзатыльниками разбудил блаженно дрыхнувшие на столе головы.
- Подъём! Пошли фейерверки пулять.