Рыбак рыбака видит издалека

  Утро стояло тихое. Солнце поднималось медленно, пронзая ветви ив, превращая лёгкую вуаль тумана в мелкие  лохмотья.  Тишина на озере изредка прерывалась негромким плеском . Это рыбаки, занявшие свои места ещё до рассвета, аккуратно забрасывали удочки в надежде поймать первого карася.
  От канала, впадавшего в озеро, послышался странный шум и негромкая ругань:
- Трифоныч, правей своей граблёй забирай! К камышам поворачиваем!
- Это ты, молодожен, правее забирай.  У меня уже плечи болят грести.
  Потом показалась лодка, больше похожая на субмарину, всплывшую со дна озера, из которой торчали две головы , а  руки, как  странные  пятипалые вёсла, бодро разгребали воду за бортом. Мужики с удочками замерли. Не каждый день увидишь такую картину. Лодку Трифоныча и Иваныча все узнали сразу.
- Трифоныч, - приглушенно, чтобы не распугать удивлённую рыбу, спросил рыбак с ближайшей лодки. – Куда вёсла дели? Или  фитнес нынче в моде?
Все тихонько захохотали.
 - Да Иваныч вчера золотую свадьбу отмечал, - послышалось в ответ, - приехали, а он только лодку загрузил, весла и сиденья в гараже остались. Не назад же ехать.
  Иваныч будто окаменел, сидел не двигаясь и не издавая ни звука. С лодок понеслись  смех и поздравления
- Хватит ржать! – гаркнул он  наконец. – Всю рыбу распугаете!
  Народ в лодках попритих. Засвистели удочки.  Трифоныч и Иваныч, кое-как пристроившись,  закинули свои. Какое-то время стояла тишина. Друзья сидели на дне лодки. Через резину тянуло холодом. Возраст у них был приличный: Иванычу шел 82, а Трифонычу весной исполнилось 75.  Они дружили  больше полусотни лет. Для рыбаков на озере эти двое давно стали чем-то вроде амулета: «Деды» на рыбалке – день удался…
  Первая  поклёвка у Иваныча закончилась обрывом крючка. Кряхтя и поругиваясь, он достал из старенького рюкзака перемотанные изолентой очки, новый крючок из баночки, и стал привязывать особым рыбацким узлом. Леска выскользнула из непослушных пальцев, Иваныч дернулся, и очки, благополучно соскользнув с носа, отскочив от резинового борта , булькнули в воду. Крепкое словцо пронеслось над озером.
- Ну, молодожён, - ехидно протянул Трифоныч – теперь все караси на тебя будут похожи: в очках. – И засмеялся рассыпчатым старческим смехом.
  Иванычу было не до смеха.
- Ладно уж, давай, привяжу – сжалился  друг, забирая у него оборванную леску и крючок.
  Тишина в лодке продолжалась недолго. Очередная поклевка у Трифоныча,  закончилась тем, что подсачек из его рук, будто  в отместку за Иваныча, чуть громче, чем очки, тоже булькнул в воду и медленно исчез в  глубине.  Гневная  речь старика , сдобренная крепким словцом, пролетела над озером и запуталась в лохматых остатках  тумана. Минут десять оба молчали.
- Ну… - протянул Иваныч , подсачек, к слову сказать, был его.
- Что «ну»?  - будто не понимая смысла,  выпучился Трифоныч.
  И услышал в ответ короткое:
- Лезь! –
- Да ты что, молодожён, не в себе со вчерашнего? Куда лезь? Ильин день прошел, олень…  и всякое такое... Пусть там остается.  Вода стылая уже.
- Лезь. Он памятный. – Безапеляционно заявил Иваныч, и, помолчав, задумчиво добавил. – Я в твои годы…  Лезь!
  Трифоныч, насупившись снял с себя нехитрую одежду, и, оставшись в широких семейных трусах и кепке, кряхтя перекинул ноги через борт. Вода и вправду была холодная. Тело старика натянулось гусиной кожей, но он, придерживаясь за борт, встал на дно. Место было не глубоким, но илистым. Он пошарил ногой в месте, где упал подсачек, и не нашёл его.  Пришлось ходить кругами, подняв руки над водой, щелкая зубами, увеличивая круг в диаметре. Пропажа  обнаружилась почти на расстоянии метра от места падения.  Трифоныч изловчился, прихватил подсачек пальцами ноги, тот встал вертикально, и уж тогда дотянулся  до него рукой: нырять в почти осеннюю воду не хотелось.  Обратно в лодку забрался быстро, и стал лихорадочно одеваться. Рыбалка явно не удалась.  В лодке было сыро, солнце взошло, но его лучи не попадали на дно. Утренняя зорька заканчивалась. Соседи потихоньку стали  сворачивать свои снасти.
- Гребем к берегу! – скомандовал Иваныч, глядя на замерзшего друга.  Тот лишь кивнул  в ответ, и над водой опять замелькали пятипалые вёсла.
- Эй, на субмарине, - услышали друзья через минуту. – Ловите верёвку.
  Это один из рыбаков решил взять измученных дедов на буксир. Так и приплыли к берегу:  буксир и «субмарина», с торчащими из неё головами.
  Пока сдували лодку и убирали её в чехол, подтянулись другие. Солнце пригревало, но Трифоныч всё никак не мог согреться.
- Глотни – рыбак, с полным садком, протянул ему согревающий напиток.
- Не…  – замотал головой Трифоныч, - я за рулем. Молодожён два года не ездит. Мы уж дома…
- А что, ребята, поздравим молодожёна? – предложил рыбак, который вёз их на буксире, и переложил в дедовский  пустой садок несколько золотистых карасей. 
- Да ладно вам, - засмущался Иваныч.
  А рыбаки, улыбаясь,  поздравляя  и, по-доброму подначивая,  дедов,  наполнили их сетку рыбой.