Лето в Городе Дождей

Глава 1.

1.

Медлительной темно-зеленой гусеницей электричка тащилась к городу, минуя полуразрушенные платформы и крошечные станции, названия которых машинист объявлял добросовестно, правда, отчего-то крайне неприязненным тоном.

 Смотреть в грязное окно вагона на однообразный ландшафт (поля, леса и деревушки) было так же скучно, как и созерцать замкнутые лица попутчиков. Неожиданно взгляд Кирилла, скользнув ниже, напоролся на большую немецкую овчарку несколько необычного, рыжеватого окраса, послушно лежащую у ног хозяина, толстяка с багровой физиономией, время от времени отхлебывавшего из алюминиевой банки какую-то слабоалкогольную бурду. Светло-коричневые, потрясающе красивые и выразительные глаза собаки были мудры и печальны.

 “Снова, что ли, пса завести? - лениво подумал Кирилл, невольно вспомнив о Джеке, погибшем под колесами грузовика два года назад, - Вряд ли мама будет против... А Ирка... та вообще придет в восторг...”

 Он опять посмотрел в окно. На насыпи паслись коза и два белых, трогательно изящных козленка - милая деталь, вносящая некоторое разнообразие в скучный пейзаж.

 Да... такими черепашьими темпами до города полчаса еще пилить... Жаль, не захватил он с собой какой-нибудь бульварный детектив - всё помогло бы скоротать время...

 Кирилл вытянул свои длинные ноги вперед (вагон был полупустым и напротив него никто не сидел) и прикрыл глаза. Вот и еще один выходной почти пролетел... Выходной? Все относительно... Опять же пришлось весь день вкалывать на даче - ничего не поделаешь, сезон... Мать в отпуске, посему они с Иркой в дачном домике-времянке остались, а ему нельзя. Ему завтра в семь утра становиться к конвейеру в родном механосборочном цеху...

 Да, выходной прошел в трудах праведных, однако, впереди еще вечер... И где же ему, Кириллу, провести этот вечер, если не у Кати?

 Правда, при условии, что та окажется дома, а не умчится вместе с подружкой, на пару с которой снимает квартиру, на дискотеку.

 Ладно, в конце концов она ему не жена (и вряд ли ею станет), следовательно, ничего ему и не обязана. Как, впрочем, и он ей. Ни-че-го.

 Кате, конечно, хотелось замуж, но все ее прозрачные намеки Кирилл стойко игнорировал. Не оттого, что являлся таким уж казановой, скорее наоборот (своеобразный вид спорта под названием “беготня за юбками” его не слишком увлекал), и не потому, что боялся ответственности, которую налагает на человека семья... Нет, все было гораздо проще - он уже нес ответственность. За свой дом. За мать, чье здоровье после смерти мужа сильно пошатнулось, и младшую сестру - ибо тринадцать - довольно-таки опасный возраст. И на плечи своего старшего брата переложить эту ответственность Кирилл не мог - Валерка, конечно, в меру сил помогал им, однако, у него уже было свое “гнездо” - два года назад братец, не слишком-то горевший желанием обзаводиться семьей, все-таки угодил в умело расставленные силки очень хваткой девицы - те самые силки, которых Кирилл пока благополучно избегал.

 ...Все же он задремал под монотонный стук колес поезда. Проснулся лишь после того, как его легонько потрясла за плечо пожилая женщина с сумкой на колесиках.

 - Просыпайся, сынок! Конечная...

 Он вежливо улыбнулся заботливой попутчице.

 - Спасибо, - машинально провел ладонью по лицу, по волосам.

 - Ща уехал бы в депо, малой! - хохотнул проходящий мимо толстяк с овчаркой. Перегаром от толстяка разило за версту. Взгляд собаки был тоскливым и выражал полную покорностью судьбы. Судя по всему, несладкой.

 

 * * *

 

 В восьмом часу вечера Кирилл вывел из гаража брата свою старенькую (но содержащуюся в хорошем состоянии) “Ямаху”, год назад презентованную ему братом, и поехал к Кате, предвкушая приятное времяпрепровождение и не ожидая от этого воскресного вечера никаких неожиданностей.

 Ну абсолютно никаких.

 

 * * *

 

2. 

 - Это уберем... тут две складки... в талии заузим... Ох... - Маша как заправский портной сделала на брюках несколько пометок мелком, выпрямилась и окинула подругу критическим и одновременно - чуть завистливым взглядом.

 - Всё? - вяло поинтересовалась Ольга и, когда Маша кивнула, с явным облегчением выскользнула из недошитых брючек, быстро натянув излюбленные джинсы.

 - Собака ты на сене, Снигирева, - тоскливо протянула Маша, - Иметь такой экстерьер и не пользоваться этим. Вот скажи, чем тебе не угодил Толик? Видный парень, будущий экономист...

 - Без вредных привычек... - насмешливо подыграла Ольга, - Правда, очень напоминает надутого индюка... - и, повернувшись к зеркалу снова, поправила свои пышные волосы. Роскошные волосы, которые недавно чуть не решилась кардинально остричь, но в последний момент все-таки передумала. Рука, что называется, не поднялась. Лишь концы подрезала сантиметра на четыре. И смех, и грех. Чего ради? Точнее, кого?  Разве что ради Рыжика, “мальчика-пажа” своего. Единственного парня на их “факультете невест”. Влюбленного в нее сколь сильно, столь и безнадежно...

 -Басню Крылова вспомни, - ехидно посоветовала Маша, аккуратно убирая недошитые брюки, лоскуты ткани и прочие портновские принадлежности в положенные им места. - “Разборчивая невеста” называется. Чем там закончилось?

 - Пошла ты... - беззлобно сказала Ольга, - Что это все вдруг вознамерились заняться сводничеством в отношении меня? И мама, и дядя Эд... теперь еще и ты. Независимость моя угнетает вас, что ли?

 Маша усмехнулась и достала из сумочки сигареты - ее родители укатили на курорт, и она могла позволить себе такую маленькую шалость как курение.

 - А сама ты чего ждешь? Чтобы прынц с неба свалился? Не бывает так, подруга... Ты, конечно, красотка, никто не спорит, да в нашей альма-матер далеко не единственная...

 - А уж по стране красоток таких - немерено, - фыркнула Ольга, - И каждая принца ждет... - она тоже выудила из предложенной пачки “Мальборо” сигарету и неожиданно выражение ее лица изменилось - словно небольшая дождевая тучка набежала на солнце, - Не считай меня идиоткой, подруга. Никого я не жду. Уже.

 Машенька хмыкнула, выпустил к потолку узкую струйку синеватого дымка.

 - Да-да, ты уже пережила Великую Любовь и больше ничего не ждешь от жизни... Как это тривиально, Ольгуня! Как банально! Видела бы ты себя со стороны...

 “Пережила, - подумала Ольга, - То, что тебе, серенькой мышке, любительнице чтива из серии “Сопли, страсть и слезы”, пережить вряд ли удастся...

 А, может, в этом и заключается твое везенье. Нет настоящей любви - нет настоящей боли...”

 Она заставила себя небрежно улыбнуться и покосилась на зеркало.

 -А что? Со стороны я очень даже... хоть куда, - бросила взгляд на настенные часы, висящие в гостиной Машиной квартиры, - Однако припозднилась я, подруга...

 Машенька пожала плечами.

 - Мотор вызывай...

 - Да ну! - отмахнулась Ольга и, выйдя в прихожую, набросила на себя короткую кожаную курточку, - Ерунда. Дойду до проспекта, поймаю маршрутку. Они в это время еще ходят...

 - Ну смотри, - многозначительно протянула Маша, - Я на твоем месте все-таки вызвала бы такси.

 - Где мы живем? - усмехнулась Ольга, - В Чикагских трущобах или Гарлеме? - чмокнула подругу в щеку, - До встречи, Мирабелла...

 - Созвонимся, - на весьма заурядном личике Маши тоже появилась улыбка, тут же сделавшая его необыкновенно милым.

 Быстро сбежав по лестничным ступеням, (лифтом Ольга лишний раз предпочитала не пользоваться - с тех пор, как десятилетней девочкой застряла в тесной кабинке. Всего на пятнадцать минут, но каких минут!), вышла во двор, с удовольствием отметив, что вечер не слишком прохладный... Пожалуй, она не отказалась бы даже от пешей прогулки, но... Машка права. Поздновато для прогулок в одиночку, особенно если ты девятнадцатилетняя девчонка, чей “экстерьер” вызывает повышенный интерес у лиц противоположного пола.

 Так... миновать полутемный дворик, пройти через арку, а там недалеко до оживленного даже в такой поздний час центрального проспекта, где она поймает (если повезет) маршрутное такси, на худой конец - просто такси... время “бедных студентов” миновало, теперь студенты - это, как правило, дети обеспеченных родителей...

 

 - Ой, ой, Серый, ты глянь, какая пташка...

 Вот черт! Она надеялась быстро проскочить мимо двух парней в темных куртках, стоящих у припаркованного у кромки тротуара “жигуленка”, однако один из парней - довольно высокий и плотный - заступил ей дорогу.

 - Ка-акая куколка... Серый, ты только посмотри, какая куколка собирается составить нам компанию! Ты же составишь нам компанию, куколка?

 Она уловила исходящий от парня отчетливый запашок спиртного, и трусливое сердце мгновенно отреагировало - забилось чаще, затрепыхалось... хотя ее еще и пальцем не тронули, а может, даже удастся отшутиться, проскочить мимо, улизнуть... черт, ну почему она не послушалась Машкиного совета?!

 Ольга шагнула влево - парень тоже шагнул и опять оказался напротив нее, уже ближе, и она отчетливо видела его широкую физиономию с приплюснутым носом - ох, ничего хорошего не сулит молоденькой девчонке встреча с такой физиономией в поздний час в глухом дворике!

 - Слушайте, дайте мне пройти... - если б еще побольше уверенности придать голосу, чтобы не звучал он так испуганно! - Что вам нужно?

 Широкомордый заржал.

 - Что нам нужно? Слышь, Серый, что нам нужно от такой куколки?

 - Ща узнает, что, - просипел над ее ухом другой голос, и неожиданно две сильные ручищи обхватили ее сзади, обхватили по-медвежьи грубо, и в первое мгновение накатившая на нее волна паники и ужаса попросту перекрыла доступ воздуха в легкие, лишила возможности сопротивляться, чем схвативший ее дегенерат и не преминул воспользоваться - он попросту оторвал ее от земли, с легкостью оторвал и, похоже, вознамерился тащить к машине - тому самому “жигуленку”, куда уже направлялся его мордатый товарищ, явно чтобы распахнуть дверцу.

 - Не-е-ет! - вырвался наконец из разжавшихся легких и горла пронзительный крик, Ма-а-ма! - она по-рыбьи забилась в руках схватившего ее подонка, замолотила кулаками по его волосатым лапищам, засучила ногами, пытаясь угодить хотя бы по голени насильника - и угодила, вот только рук тот так и не разжал, зато его приятель мгновенно на эту попытку сопротивления отреагировал - подскочил к ней, вынув руку из кармана куртки. Слабый щелчок - и на лезвии ножа зловеще и тускло отразился слабый свет фонарей - фонарей, установленных вдоль проспекта. Проспекта, до которого, казалось, рукой подать (стоит лишь миновать арку да пересечь еще один проходной двор) и в то же время - чудовищно, страшно далекого проспекта...

 - Не верещи, сучка, - негромко, но вполне убедительно посоветовал широкомордый, - Бесполезно верещать... - физиономия расплылась в грязной ухмылке, - Лучше расслабься и постарайся получить... - он внезапно осекся и его взгляд переместился куда-то в сторону.

 Разумеется, она тоже машинально повернула голову в безумной надежде на спасение, а что еще ей оставалось? Только надеяться, что некий припозднившийся гуляка окажется достаточно смел (или безрассуден), чтобы не пройти мимо весьма недвусмысленной сцены, что разыгрывалась сейчас в глухом полутемном дворике.

 И он не прошел.

 Высокий, коротко стриженый парень в черной мотоциклетной косухе и джинсах остановился сбоку и чуть впереди троих участников довольно любопытного “спектакля”. Остановился именно с видом слегка заинтересованного зрителя. Тусклый свет укрепленной под козырьком одного из подъездов лампочки падал на его лицо, и лицо это показалось Ольге в данный момент издевательски спокойным. А не соучастник ли он? Не дружок ли этих ублюдков? Накатила очередная волна тошнотворного, обессиливающего ужаса, волна, лишающая воли к сопротивлению, заставляющая оцепенеть, превратиться в беспомощного кролика перед удавом - а не кролик ли она, в самом деле? Безмозглая крольчиха, идиотка... даже больше, чем идиотка! Слякоть! Мерзость! Ду...

 И тут парень в мотоциклетной косухе наконец заговорил. Голос его звучал мягко, чуть глуховато. Иронии в нем не было, но было что-то... сильное? - внезапно догадалась она. Сильное. Именно. Ибо ни страха, ни маскирующей страх показной угрозы не звучало в голосе парня. В нем была уверенность. Просто спокойная уверенность.

 - Может, не надо, ребята, а? - спросил парень. Поза его выглядела расслабленной, но возможно так только казалось, - Вроде девочка никуда не хочет с вами ехать...

 Широкомордый повернулся к парню в косухе уже всем корпусом. Нож он, разумеется, не убрал. Напротив, выставил перед собой. Этак нарочито махнул перед лицом парня - пока лишь угрожая.

 Темноволосый отступил на шаг. “Сейчас развернется и побежит”, - обреченно подумала Ольга. Как и должно быть. Мужчины! Индюки надутые...

 Еще один взмах ножом. И, разумеется, сакраментальное, начинающееся со слов “Че те надо, козел?”, а заканчивающееся...

 А вот закончить классическую фразу подонков всех времен и народов знаменитым “Вали отсюда, пока цел”( перевод с матерного) широкомордый попросту... не успел. Темноволосый парень в косухе совершил стремительное, даже грациозное движение (эту грацию можно было бы сравнить с грацией крупного хищника из семейства кошачьих) - и широкомордый, на миг взлетев в воздух, совсем не грациозно брякнулся спиной на асфальт. Темноволосому даже не пришлось отбирать у него нож - пальцы подонка, видимо, еще в полете разжались, и нож отлетел в сторону, упав на газон.

 Только в эту секунду Ольга осознала, что ее уже никто не держит. Не сопит над ухом, обдавая тошнотворным запахом спиртного, не сжимает в “медвежьих” объятиях. Что она совершенно свободна, следовательно, надо бежать отсюда. Бежать без оглядки - к проспекту, где люди и машины, кажется, недалеко даже милицейский пост... Нечего дожидаться исхода схватки. Этот темноволосый незнакомец отлично знает толк в драках. Вот он уже без колебания двинул не успевшего подняться на ноги широкомордого носком ботинка в пах, и тот тут же взвыл жалобно и тонко, скорчился в позе эмбриона, держась обеими руками за низ живота...

 И тут второй подонок (оказывается, не робкого десятка, хоть и не столь высокий и плотный, скорее жилистый) наскочил на парня в косухе сзади, повис на нем, перехватил локтевым сгибом его горло...

 “Дура, почему ты не бежишь? Почему, разинув рот, наблюдаешь за обычной дворовой дракой? Тебе-то что за дело до всех них? Такой шанс представился убежать - так беги! Беги!..”

 Но ноги... попросту отказывались повиноваться. Проклятые ноги и шагу не желали сделать. Так же как и глаза ее не желали отрываться от двух борющихся мужчин.

 Впрочем, борьба продолжалась недолго. Темноволосый резко нагнулся - и попросту перебросил напавшего через себя. Со стороны могло показаться, что проделал он это очень легко. Едва ли не играючи.

 И, конечно, второй “бычок” тоже распластался на асфальте. Аккурат рядом с подвывающим и матерящимся товарищем (точнее, подельником). Правда, оказался более прытким. Почти поднялся с земли, когда темноволосый с грацией уже не хищника, а скорее танцора впечатал свою ступню ему в диафрагму. Ольга заподозрила, что теперь этот “герой” поднимется нескоро.

 - А ты что стоишь, дуреха? - услышала она глуховатый голос и в первую секунду даже не поверила, что эти отнюдь не рыцарские слова произнес уличный “рыцарь” в мотоциклетной косухе, - Ждешь, когда эти отморозки очухаются? Или ты их подружка?

 Она только и сумела, что молча мотнуть головой. На глаза вдруг навернулись слезы. Причем никакие не слезы благодарности и тому подобного, а слезы обиды. За кого реально вступился этот парень? За нее? Или просто от скуки решил позабавиться с уступающей ему по всем физическим параметрам дворовой плесенью, поддатыми и лоховатыми дебилами? Этак... размяться на досуге?

 Она, уже не глядя на своего нечаянного спасителя, молча направилась к арке, даже не прибавляя шагу, чувствуя себя отчего-то невероятно уставшей. Более того, опустошенной.

 Услышав за спиной треск мотоцикла, она не обернулась, но инстинктивно отошла к стене дома. Мотоцикл обогнал ее на пару метров и остановился.

 И все тот же - коротко стриженый, высокий и темноволосый незнакомец слез, точнее, легко соскочил с мотоциклетного седла.

 - Постой...

 Мог бы этого и не говорить, она и так остановилась (хотя, Ольга подумала, что силой загораживать ей дорогу он бы не стал).

 - Так ты... не здесь живешь? - ага, уверенности в голосе поубавилось...

 Она собралась было ехидно проехаться насчет его “проницательности”, но передумала. Не располагала как-то эта ситуация к тому, чтоб острить. Ну не располагала и все тут.

 Она просто мотнула головой в знак отрицания. А потом (уже неожиданно для себя самой) назвала ту улицу, куда переехала с родителями еще три года назад.

 Парень присвистнул.

 - Далековато...

 Она уже собралась ответить, что сие - не его забота, она легко поймает, выйдя на проспект, машину с зеленым огоньком, но не успела ничего произнести, ибо взгляд темных глаз незнакомца переместился куда-то за ее спину. Она тоже машинально обернулась. И увидела, что наконец пришедшие в себя подонки уже садятся в свой “Жигуль”. Чтобы выехать со двора, им требовалось совершить лишь небольшой разворот.

 - Эй! - рука незнакомца коснулась ее ладони. Ольга с недоумением посмотрела на мотоциклетный шлем, который он ей протягивал, - Надевай. Делаем ноги, а то эти уроды еще чего удумают. Ну?

 Да, похоже, реакция у него была быстрее ее реакции... раз в десять. Сердце опять - может, за последние четверть часа в пятый... или двадцатый раз пугливо подпрыгнуло и ухнуло... может, даже и в пятки. Все, что она сумела произнести, уложилось в донельзя глупую фразу:

 - Да, но я никогда раньше не ездила на мотоцикле...

А я и не предлагаю тебе садиться за руль, - слегка усмехнулся парень, - Сядешь сзади и будешь крепко держаться за мой пояс. Давай, чего ждешь?

 И снова устроился в седле своей “железной лошадки”. А ей не оставалось ничего другого, кроме как последовать его примеру - при этом не обняв, а скорее судорожно обхватив своего нечаянного спасителя за торс.

 Мотоцикл взревел, выплюнул в весенний воздух пару клубов ядовитого дымка - и в разгоряченное лицо Ольги ударил встречный ветер, а уши на несколько секунд просто заложило от рева мотора.

 “Всё, - кажется, биения сердца она уже не ощущала, - Всё. Меня не изнасиловали и не ограбили те твари попросту потому, что судьбой мне, оказывается, суждено совсем другое. Мне суждено быть угробленной этим шизанутым байкером - на ближайшем повороте я просто силой инерции буду сброшена с этой колымаги... и все. Прощай, мама, прощай, папа, прощай Рыжик... и дядя Эд. Простите вашу непутевую (ох, мама права - донельзя непутевую!) Ольгу...”

 Она зажмурилась, и хоть сердце после очередного бешеного скачка снова ушло в пятки, приказала себе ни за что, ни под каким видом, ни в коем случае НЕ РАЗЖИМАТЬ РУК на мускулистом торсе “шизанутого байкера”!

 Впрочем, страшно было лишь поначалу. Доехав, наконец, до проспекта и остановившись на перекрестке на красный свет, парень снова повернулся к ней лицом и, сверкнув белозубой (вполне нормальной, а не сумасшедшей) улыбкой, что-то спросил.

 - Что?! - растерянно прокричала она, с непривычки все же чуть-чуть оглушенная ревом мотоцикла.

 - Уже не страшно, спрашиваю?! - он тоже повысил голос, хоть и не до крика, - Дом назови! Дом, где живешь! Улицу ты назвала, а дом? Куда тебя везти?

 Она автоматически назвала номер дома, а потом даже осмотрелась по сторонам, с огромным облегчением убедившись, что никакие “Жигули” их не преследуют (впрочем, даже если б и преследовали, она уже была уверена - смельчак, сидящий за рулем мотоцикла, легко справился бы с этой проблемой).

 И в каком-то не до конца осознанном, эмоциональном порыве - порыве признательности и благодарности, конечно - она на секунду прижалась к парню всем телом. На мгновение всего лишь.

 Впрочем, как известно, порой в жизни все решает именно мгновение. Или - одна-единственная секунда.

 Следующие минуты слились в какую-то сумасшедшую эйфорию полета - именно полета! - по ночному городу. Сливающиеся в золотистые, голубоватые, красные и белые нити огни фонарей и неоновых вывесок ночных заведений; рев мотора - уже не только не раздражающий, но даже возбуждающий! Ветер в лицо... и сильный, твердый, а главное - чертовски надежный торс того, кто находился за рулем.

 Когда, наконец, совершив напоследок мягкий и изящный разворот, мотоцикл остановился напротив ее дома, в первые секунды она даже не двинулась с места, ощущая странное, доселе незнакомое, но удивительно приятное головокружение. Парень первым соскочил с мотоцикла и даже подал ей руку, только тогда и она слезла с “железного коня”. Неужели все? Приключение закончилось? Лихое приключение... будет о чем рассказать Машке и Рыжику. Да уж, сегодняшний вечерок она запомнит надолго... Что там? На всю жизнь, пожалуй, запомнит...

 - Ну, все нормально? - голос незнакомца она слышала словно через толстый слой ваты и только в этот момент догадалась стащить с головы мотоциклетный шлем.

 Нормально? О чем это он? Конечно, НЕ НОРМАЛЬНО! Такие вещи, что приключились с ней сегодня, должны происходить на страницах романов или в кино, уж никак не в реальной жизни! Впрочем, какого еще вопроса ожидать от этого ненормального - в самом восхитительном смысле?

 Она просто молча кивнула и отдала ему шлем. На весьма симпатичном (жаль, в полумраке толком не разглядишь) лице парня вновь появилась легкая усмешка.

 - Как хоть тебя зовут?

 -Ольга, - хвала Господу, голос прорезался. Правда, слабоватый голосишко. Сипловатый. Ну да ничего не поделаешь, простительно. После сегодняшнего приключения вполне простительно.

 - Надеюсь, впредь ты будешь осторожнее... Ольга, - странно он произнес ее имя. Словно... пробуя его на вкус. Ольга. Когда в последний раз к ней так обращались? Подруги называли Ольгунчиком или Ольгуней, Рыжик - просто Олей, а иногда полушутя -Белоснежкой (себя, видимо, причисляя к семи гномам в одном лице), ну, а тот, кого она когда-то любила - Олененком...

 “И об этом я, как обычно, вспомнила в самый неподходящий момент...”

 На реплику незнакомца (неужели все еще незнакомца?) она не ответила (да и что тут можно было ответить? Смиренно подтвердить - мол, вы правы, я, конечно, дура), и он снова сел на мотоцикл, и только в этот момент она по-настоящему осознала - все ведь и в самом деле закончилось. Уедет он - и все. Вряд ли она увидит его еще когда-нибудь. Приключение так и останется приключением. Останется пряный привкус опасности, о которой приятно вспоминать, ибо ее удалось избежать; останется память о сказочном ощущении полета над ночным городом..

 Но главное -останется пустота. Та пустота, в которой она, Ольга, пребывает уже долгое время - с того мгновения, как, бросив на трюмо ключи от снимаемой квартиры, она, захлопнув за собой дверь, вычеркнула из своей жизни (да нет, с кровью, с мясом вырвала) человека, с которым ей хотелось быть больше, чем с кем бы то ни было другим.

 А замены ему не нашлось. Не могло найтись. Поэтому и осталась эта пустота. Поэтому, она, видимо, и не слишком боится шататься в одиночку по ночному городу - ради кого ей себя беречь? “Собака на сене”, так сказала Машка? Может, она и в самом деле права?

 Но, с другой стороны, не бросаться же, очертя голову, в объятия первого встречного индюка?

 ...Тот, кто находился сейчас за рулем мотоцикла, индюком отнюдь не был. Ни индюком, ни козлом, ни бараном. Если она за свои неполные двадцать хоть чуть-чуть научилась разбираться в людях, этот парень дорогого стОит... И позволить ему уехать - вот так? После того, что он для нее сделал? Даже имени его не узнав? Не узнав имени, не узнав, кто он... вот так позволить уехать?

 Чтобы потом всю оставшуюся жизнь сожалеть о несвершившимся?

 А ведь в его глазах тоже было... нечто. Нечто вроде смутного ожидания. Но... чего он от нее ждал? Слов благодарности? Убогого “спасибо, что выручили меня, я вам очень признательна”? Настолько слабо это звучит, что уж лучше промолчать вообще.

 И что она уже готова себе нафантазировать об этом “рыцаре”? Возможно, он женат и имеет ребенка. Выглядит-то молодо, но отнюдь не пацаном. В армии точно отслужить успел... скорее всего. Или спортсмен. Или...

 Ох, черт! Она зажмурилась как перед прыжком в воду, зажмурилась в тот момент, когда ее руки словно бы сами собой обняли его за шею, а губы, тоже едва ли не против воли, коснулись его... нет, упаси Боже, не губ, всего лишь щеки... И она мимоходом отметила, что щека у него не огрубевшая, жесткая, обветренная... а по-юношески бархатистая.

 Когда она отстранилась от него, тот определенно выглядел чуть-чуть сконфуженным. И очень юным. Она даже усомнилась относительно своего предположения о его возрасте - вполне может быть, что ему восемнадцать, отчего же нет? У некоторых парней из ее класса знакомство с бритвой началось уже в пятнадцатилетнем возрасте.

 Не иначе, необычность ситуации и только что пережитый сильный стресс вызвали в ее мыслях легкий сумбур. “Эх, если б дело происходило на страницах рыцарского романа, - подумала она с какой-то дурацкой самоиронией, - В этом случае я непринужденно спросила бы его, откуда он прибыл, а он ответил бы в духе подобной рыцарской ахинеи - я, мол, прибыл из замка Эльсинор, что в Западных землях... Глупо, но в чем-то и очаровательно...”

 А сейчас? Почему у нее не хватает смелости даже поинтересоваться, как его зовут?

 “А так ли нужно тебе это, девочка? Сейчас он уедет и вряд ли вы еще увидитесь, ибо мегаполис - это хоть и “большая деревня”, однако... очень уж большая. Заблудиться, затеряться в такой “деревне” - легче легкого...

 А, может, все и к лучшему. Красивое приключение так и останется красивым приключением, никто не будет разочарован...”

 Парень несколько смущенно кашлянул.

 - Ну, до подъезда, надеюсь, сумеешь добраться благополучно? Или мне на всякий случай проследить?

 Можно было бы обидеться на его слова... но сказанные не таким тоном. И не с такой улыбкой.

 ...Что-то все-таки произошло. Неощутимое, незримое, неуловимое. Произошло определенно, ибо опасение, что он вот так уедет, уедет, даже не назвав имени, уедет - и она больше не услышит его глуховатого, мягкого голоса, не увидит его странной, легкой улыбки, перевесило глупейший стыд (или стыдливость, сиречь глупость).

 - Ты так и не назвался, - все же она подпустила в голос немного иронии (мол, для меня это, безусловно, не важно, но хотя бы из вежливости)…

 ...И с каких это пор они перешли на “ты”?

 А вообще с самого начала, пожалуй.

 И никакого подвоха, скрытого смысла, намека в ее словах он не уловил.

 - Кирилл, - просто сказал он. - Можно Кир... но не Кира. - и улыбнулся. Открыто, обаятельно, простодушно, - Терпеть не могу, когда мое имя звучит на “женский” манер.

 Теперь пришел ее черед попробовать на вкус его имя.

 Она повторила “Кирилл” и, кажется, ей это понравилось. До него у нее не было знакомых с таким благозвучным и, пожалуй, гордым именем. Жаль, оно довольно редкое. Или, напротив, хорошо?

 - Прости, но мне действительно пора домой, - на сей раз его голос звучал очень мягко. Он словно извинялся, - Мама волнуется.

 Вот так. Мама, а не жена.

 Она улыбнулась в ответ и молча направилась к подъезду. А о чем было еще говорить? Приключение закончилось. А вместе с ним - и весенний воскресный вечер.

 * * *

Глава 2.

1.

 Конец мая в Городе Дождей по красоте мог сравниться разве что с благословенной, теплой порой бабьего лета. Но бабье лето - пора если не совсем унылая, то очень, очень грустная, а май-весельчак обещает еще три месяца и тепла, и солнца, и зелени...и долгожданных каникул. Вспыхивают розово-лиловыми и белыми факелами кусты сирени повсюду - особенно, в старой части город небольшие дома еще дореволюционной постройки. Покрываются белой пеной, словно запоздалым снегом, вишни, сливы и яблони в Центральном парке, разбитом в память о героях войны. Зацветает черемуха, сводя с ума, кружа головы дурманом медового аромата... и, конечно, на многочисленных клумбах повсюду распускаются и крокусы, и тюльпаны, и нарциссы, и прочие первоцветы, названия которых зачастую известны лишь специалистам-ботаникам.

 И даже травянистые склоны набережной великой реки надевают парадные позолоченные плащи, сотканные из одуванчиков - “мусорных” цветов, которые по весне, однако, язык не поворачивается назвать просто сорняками...

 И в души горожан, зачастую помимо их воли, вкрадываются призрачные надежды на перемены к лучшему... пусть, как правило, несбыточные, но каждый год по весне непременно оживающие. Оживающие вместе с природой.

 Наверное, есть некая сумасшедшинка - веселая, добрая сумасшедшинка в самой майской атмосфере, напоенной ароматами юной зелени и цветущих деревьев. Есть. И заражаются люди этой сумасшедшинкой, совершают порой даже сумасбродства, коих наверняка и не помыслили бы совершить в хмуром ветреном феврале или даже степенном месяце августе, когда в воздухе уже витает печальное предчувствие сезона холодов и дождей... А май... шебутной мальчишка-сорванец да и только.

 И если ты молод и полон сил, то когда же как не в мае начать реализовывать то, что, рассуждая здраво, ни за что не реализуешь?

 Есть вещи, которые совершаются без лишних раздумий... или не совершаются вовсе. И, как ни странно, именно безрассудство и приводит к успеху. Ибо порой излишек рассудительности просто-напросто отпугивает удачу. Потому, что излишек рассудительности маскирует элементарную трусость.

 … Однако Кирилл, безусловно, не являясь трусом, тем не менее и не был настолько безрассуден, чтобы, к примеру, ввязаться в уличную драку с поддатыми отморозками (кто знал, что они вооружены лишь выкидухами? Да и выкидной нож - штука отнюдь не безобидная) лишь оттого, что захотелось ему “размяться” (как явно от обиды на его грубость и от досады предположила Ольга). Ну уж нет. Может, в известной степени он был безрассуден... но дураком тем не менее не являлся.

 И в драку ту ввязался по одной-единственной причине - когда понял, что попала девчонка в крутой переплет и кроме него, Кирилла, никто ее не защитит. К тому же в этот момент он как нельзя кстати вспомнил и о младшей сестре, ибо Ирка, тоже дуреха изрядная, легкомысленная порой до чрезвычайности, запросто могла угодить в подобную историю.

 И стал бы он в этом случае еще колебаться и раздумывать?

 И примерно по той же причине довез он девицу (настолько, видимо, перепугавшуюся дворовых огрызков, что не способную самостоятельно драпануть хотя бы к относительно оживленному проспекту) до ее дома, а вовсе не оттого, что не жаль было ему расходовать дорогой по нынешним временам бензин на лихое “турне” по ночному городу.

 И вроде все получилось так, как и должно было получиться, вроде закончилось все благополучно, а следовательно, можно (и нужно) о крутом приключении забыть...

 Однако не забывалось. Не забывалось до конца и все тут. Никак не хотел забываться умоляющий взгляд огромных глаз девчонки, когда он, услышав ее отчаянный вопль, решил взглянуть, что это за странная возня около машины и действительно ли это - только своеобразная игра, какой любят порой позабавиться пьяные компашки...

 Опять же не забывалось, насколько презрительным взглядом она его даже не окинула - окатила, когда он обратился к ней (следует признаться, действительно по-хамски).

 Не желало исчезать и воспоминание о том, как она, сидя на мотоцикле, обнимала его, прижималась к его спине -нет, не просто пугливо, но очень доверчиво... Как касалось его шеи ее легкое дыхание, и он ощущал даже частое биение ее сердца, совсем как у пойманной пичуги...

 И конечно же помнил он (причем весьма отчетливо), как порывисто обняла она его за шею, как ее потрясающе нежные губы прижались (на мгновение всего лишь) к его щеке, но он успел и вдохнуть ее аромат (напоминающий о лете и напоенном солнцем сосновом бору), и заметить блеск в ее миндалевидных глазищах...

 И он чувствовал (да нет, он знал!), что не хочет она уходить от него... так просто. Так же, как и он не мог заставить себя, бросив небрежное “Пока”, развернуться и уехать - мол, все, что должен был сделать, я для тебя сделал, посему и говорить больше не о чем.

 Словом, казалось Кириллу, что осталось что-то высказанное между ним и той девушкой. Именно это невысказанное и бередило душу. Покоя, конечно, не лишало, просто закрадывалось периодически в сознание этакое сомнение - а, может, зря он моментом не воспользовался? То есть, ни номер телефона у нее не взял, ни о последующей встрече (хотя бы походе в кафетерий или кино) не попросил... Может, следовало попытать счастья? В самом деле, дурак только мог не использовать такой отличный шанс завязать флирт с бесспорно хорошенькой девушкой... Дурак или тот, чье сердце уже отдано кому-то другому (то есть, другой). Но его, Кирилла, сердце никому отдано не было (за исключением, разумеется, мамы и младшей сестры, ну да речь совсем об ином...)

 Наконец, поймав себя на том, что теперь на улицах, завидев стайку девчонок (студенток или старшеклассниц) или одну девушку, непременно всматривается в их лица, ища сходства с лицом Ольги (которое, строго говоря, и разглядеть-то толком в сумерках не успел), Кирилл решил, что, пожалуй, надо “идти на абордаж”.

 Ну а уж там... Может, увидев ее повторно, пообщавшись с ней, он поймет. Что наваждение это только. Короткое весеннее наваждение. Сумбурный всплеск тестостерона, говоря “ученым” языком.

 А найти Ольгу, считал он, будет легче легкого - ему же известен даже подъезд, в котором расположена ее квартира. Правда, номера квартиры он как раз не знал, равно как и фамилии Ольги, но выяснить это - дело техники.

 А мысли о том, что девчонка могла назваться вымышленным именем, к нему и не приходило. Ей попросту незачем было лгать - значит, она и не лгала. Все просто.

 * * *

 

 Тактичная мама не спросила в лоб, куда это он собрался в субботний день, тщательно отгладив свежую рубашку и столь же тщательно зафиксировав “стрелки” на брюках, однако смотрела все же с некоторым подозрением. Впрочем, даже если б она и задала вопрос, ответ у него был заранее заготовлен. Простейший ответ: “Поеду к Кате”. Катю мать не слишком жаловала (для девиц такого сорта у нее имелось емкое, лаконичное и вполне цензурное определение “шалавы”), однако давить на Кирилла не считала нужным - мальчиком он все же, по ее мнению, являлся благоразумным - достаточно благоразумным, чтобы не связать жизнь с “шалавой”. Да и куда ему торопиться? Мальчик хороший, работы не боится, к спиртному равнодушен да и внешне недурен (абхазские “корни” деда Вахи сказываются). Многие девицы были бы не прочь такого жениха заполучить. Успеет еще себя по рукам и ногам спутать, как Валерик, старший ее сын, спутал, вернее, его спутали (ну подумайте, разве в ее, Полины, время такой позор был возможен, чтоб на шестом месяце беременности под венец идти?!) Одна надежда - Кирилл все-таки не так прост, как его старший брат, может, и не повторит его оплошности...

 Наконец, собравшись и бросив напоследок взгляд в зеркало, он в которой уже раз отметил, насколько удобна очень короткая стрижка - провел ладонью по волосам и порядок, не нужно полчаса корпеть над тем, чтобы буйная шевелюра лежала волосок к волоску (а самое-то обидное, такие усилия все равно пропадают обычно втуне, и через следующие полчаса, а то раньше на голове опять воцаряется полный хаос).

 Мотоцикл свой на сей раз Кирилл решил оставить в гараже - в целях реальной экономии бензина (скупердяем он не был, однако в силу обстоятельств - слишком ранней смерти отца и того, что рос в многодетной семье, цену деньгам знал с младых ногтей).

 Впрочем, столь же прекрасно он знал и то, что самолюбие ему никогда не позволит явиться к девушке с пустыми руками (даже для Кати он обязательно покупал маленькие презенты) и по пути к дому Ольги он прошелся по цветочным рядам на рынке, расположенном в полуквартале от его жилища. После некоторых сомнений остановил выбор на одной розе - однако какой! Такие называют чайными - цвет ее варьировался от кремового на кончиках лепестков до почти оранжевого ближе к сердцевине. Полураспустившаяся, на высоком гордом стебле... Вполне достойный подарок для столь незаурядной девушки как Ольга. Мысли о приобретении дешевых тюльпанов или еще более дешевых нарциссов он быстро от себя отбросил. Слишком это банально - дарить подобные цветы в мае месяце, когда цветов этих полно на клумбах. Да и вообще дешевка есть дешевка, увянет моментально, а если ему Ольгу придется дожидаться? Кто даст гарантию, что он застанет ее дома?

 Настроение от этой мысли чуток упало. Время-то, увы, тоже штука нерастяжимая, а если ты единственный мужик в семье, работа для тебя всегда найдется. Вот, к примеру, позавчера еще маме обещал выколотить оба ковра...

 Ладно, что голову забивать сомнениями? Этак недалеко и до того, чтобы вообще отказаться от своей затеи (а если вещи называть своими именами - самой настоящей авантюры)…

 А он этого уже не хотел, чувствуя что-то вроде азарта. Именно почти спортивного азарта. И еще один (как казалось ему тогда) плюс имелся во всей этой авантюре - в сущности он ничего не терял, ибо нельзя потерять то, что тебе не принадлежит!

 * * *

 

 Достигнув наконец весьма внушительного многоэтажного дома (и отметив, что в таких домах обычно селятся люди влиятельные и состоятельные - чиновники, “высокие” начальники), он подумал, что не так-то просто сюда войти - на подъезде даже не кодовый замок (каковые шпана давно научилась легко взламывать), а засов прочный (у каждого жильца, разумеется, есть ключ, а посторонние, чтобы сюда проникнуть, вынуждены сначала воспользоваться домофоном). И в вестибюле наверняка находится консьерж - какой-нибудь секьюрити мордатый или мордатый отставник, несомненно интересующийся у вошедшего, в какую именно квартиру тот направляется и ждут ли его там?

 Впрочем, обычные вездесущие бабульки и тут на лавке возле подъезда сидели, вовсю, конечно, перемывая кости соседям. И обращаться к этим бабулькам с вопросом, в какой квартире проживает некая Оля (скорее всего студентка, не дай Бог - старшеклассница!) абсолютно бесполезно. Окинут подозрительными взглядами и сами вопросами забросают. Исключено.

 Посему Кирилл принял единственно верное решение - направиться не к подъезду, а к детской площадке, где резвилась малышня. Эти-то точно выболтают все, что знают... Вопрос только - что они знают? А то ведь некоторые и номера собственной квартиры назвать не способны...

 Кирилл остановил взгляд на пацаненке лет семи, в одиночку шебуршащемся под “грибком” с моделями гоночных машинок.

 На дружелюбное “Привет” пацан не ответил. Вскинул на “высокого дядьку” огромные синие глазищи и опять переключился на свои автомобильчики.

 - Послушай, - Кирилл присел на край лавчонки, - Ты ведь в этом доме живешь?

 - Ну? - очередной взгляд исподлобья.

 - И всех тут знаешь, да?

 Сопение. Молчание. Да, неконтактный, похоже, попался объект... ладно, предпримем еще попытку.

 - И тетю Олю знаешь?

 - Какую тетю Олю? - хорошо хоть на этот раз обошлось без “Ну”.

 - Девушку... э-э... тетеньку такую. Красивую.

 Молчание. Кирилл вздохнул. Да, облом очевидно.

 Тут пацан решил сам перейти в наступление.

 - А вы кто? Вы из милиции? Мой папа работает в милиции! - в голосе и гордость, и вызов, и неприкрытая агрессия. Молоток пацан. Не лыком шит. Допер, что папа из милиции совсем ни к чему высокому дядьке.

 Да уж, свое отношение к милиции у Кирилла еще лет в четырнадцать выработалось - после нескольких приводов в комиссию по делам несовершеннолетних - разумеется, за драки. Много он тогда дрался, а как еще, скажите, мог самоутвердиться да и просто защитить себя парнишка из многодетной рабочей семьи, да еще и безотцовщина? Какая у него от той же дворовой шпаны могла быть защита кроме собственных кулаков?

 - Ну ладно, - он опять постарался как можно дружелюбнее улыбнуться пацану и встал с лавки. - Не знаешь, так прямо и скажи.

 (Может, в самом деле попытать счастья, расспросив старых сплетниц? Да нет, наивно. Там будет такой же облом. Еще за квартирного вора, не дай Бог, примут...)

 - А кого вы разыскиваете? - звонкий голосок принадлежал симпатичному светловолосому мальчугану лет девяти - гораздо более смышленого вида и несомненно более общительному. Рядом с мальчуганом отиралась глазастая кнопка детсадовского возраста.

 - Ольгу я разыскиваю, - просто сказал Кирилл, - Девушку... примерно моего возраста, то есть около двадцати лет. Живет она в этом подъезде.

 -Тетю Олю Снигиреву? - неожиданно пропищала кнопка - по-видимому, сестра мальчугана, - Да?

 Хорошо бы ответить утвердительно, но откуда ему знать - Снигирева она или, к примеру, Зябликова? Эх, авантюрист ты, Кир, как есть авантюрист. Причем не слишком умный.

 - Опишите ее, - строго потребовал светловолосый мальчик.

 - Описать? - Кирилл невольно улыбнулся, - Ну во-первых, довольно высокая. Не как я, конечно, но для девушки высокая. Волосы до плеч, волнистые, темные...

 - Как у вас темные? - тут же уточнил пацан.

 - Ну... - Кирилл слегка призадумался. Конечно, тогда был полумрак, однако...- Не совсем как у меня. Пожалуй, темно-каштановые.

 - То есть рыжеватые, да? - опять уточнил мальчик.

 Кирилл молча кивнул.

 - Она добрая, добрая! - снова запищала кнопка, - На Пасху мне шоколадное яичко подарила, большое-пребольшое!

 Кирилл сдержал смешок. Недурная характеристика - добрая... Значит, остается надежда, что сразу не “пошлет”?

 - А маму ее зовут Оксана Игоревна и она преподает сольфеджио в музыкальной школе. Да? - снова взглянул на него пацан. Очень пытливо.

 Кириллу ничего не оставалось, кроме как пожать плечами - откуда ему, в самом деле, знать, как зовут ее маму и что она преподает? И преподает ли вообще? Хотя... действительно, Ольга производила впечатление девочки из интеллигентной семьи.

 Пацан, похоже, собрался задать Кириллу очередной уточняющий вопрос, как вдруг кнопка заверещала во весь двор:

 - А вон, вон она, тетя Оля! Вон она идет!

 У Кирилла, признаться, екнуло слегка сердце, когда он посмотрел в ту сторону, куда указывала малышка. Действительно, к подъезду направлялась высокая тоненькая девушка в светло-голубой блузке и джинсах. Да, несомненно, это была именно та, кого он и разыскивал (собственно, и сам толком не зная, зачем).

 Точеная, безупречная фигурка. Пышные, до плеч каштановые волосы. Безукоризненно овальное лицо, огромные миндалевидные глаза.

 А рядом с Ольгой вышагивал какой-то смешной рыжий шкет. Ниже ее едва ли не на полголовы. Давно не стриженые рыжие вихры топорщатся во все стороны (челка то и дело спадает на брови), на курносом носу - сползающие каждые три секунды очки (их шкет машинально поправлял указательным пальцем). Жестикуляция настолько энергична, что создавалось впечатление, будто для него жизненно необходимо именно сейчас доказать ей какой-то гениальный постулат - к примеру, о существовании параллельных миров или необходимости срочной смены существующего общественного строя.

 На лице Ольги была слегка снисходительная улыбка.

 - Спасибо, ребята, вы мне очень помогли, - Кирилл сунул в ладошку светловолосого мальчугана “червонец” (пацан выглядел крайне удивленным, однако деньги взял) и двинулся навстречу Ольге (при в этом в голове не было заготовлено ни единой умной (да и неумной) фразы, кроме самого что ни есть банальнейшего “Привет”).

 Примерно метра за два до Кирилла Ольга остановилась. Остановилась как вкопанная, не сводя с него глаз. Рыжий по инерции сделал еще шаг, потом тоже замер, повернул к ней удивленное лицо.

 - Что с тобой?

 Она не ответила, но слегка побледнела. И выражение ее лица было, мягко говоря, весьма странным. Кирилл заставил себя улыбнуться (надеясь, что выглядит это вполне естественно и дружелюбно). Атмосферу следовало срочно разрядить, вот только как? Кирилл выдавил из себя наибанальнейшее “Привет” (о розе в руках забыв напрочь) и услышал столь же автоматическое: “Добрый день...”

 До ее рыжего спутника начало что-то доходить. И, кажется, дошло даже быстрее, чем до тех, кто весьма глуповато уставился друг на друга. Физиономия шкета сделалась пунцовой, он поддел пальцем в очередной раз чуть съехавшие с переносицы очки и спросил: “Простите, мы с вами знакомы?” таким тоном, каким наверняка в старину произносилось сакраментальное “Вы оскорбили мою даму, сударь! Извольте поднять перчатку!”

 Ольга наконец удостоила рыжего взглядом.

 - О чем ты? Разумеется, вы не знакомы... Леша, это Кирилл. Кирилл, это Леша Рыжов, мой однокурсник и... друг.

 “Но не бойфренд, - подумал Кирилл, - Друг? Скорее мальчик на побегушках.”

 Ситуация выглядела неловкой. Он поймал себя на мимолетном желании... попросту слинять. Его появление и не должно было вызвать у Ольги бурного восторга, но... неужели ей неприятно его видеть?

 Рыжий крайне неохотно подал Кириллу руку, а тот столь же неохотно ее пожал.

 - Мы с Кириллом познакомились недавно... при несколько необычных обстоятельствах, - обратилась Ольга к рыжему и чуть-чуть покраснела, в то время как физиономия рыжего становилась все более мрачной.

 Кирилл решил, что благоразумнее всего будет сейчас промолчать. И понаблюдать за тем, что последует дальше. Желание слинять пропало столь же внезапно, как и появилось. Сейчас ему и в самом деле любопытно было посмотреть - особенно на реакцию рыжего шкета.

 Но как раз последующей реакции он не ожидал. Рыжий буркнул:

 - Ну ладно, Оль, мне пора, созвонимся, - отдал Ольге толстую общую тетрадь (“Скорее всего, конспекты”, - отметил Кирилл) и попросту ретировался. Ему, Кириллу, разумеется, “до свидания” не сказав.

 Ольга опять вскинула на него глаза.

 - Как ты тут оказался?

 Он пожал плечами. Что за странный вопрос? Неужто так сложно догадаться, как, а главное - зачем?

 - Тебя разыскивал, - он вспомнил о розе и протянул цветок Ольге, - А вообще, если я невовремя и не к месту...

 Розу она взяла очень бережно и, наконец, улыбнулась. Искренне, хоть и немного неуверенно.

 - Не говори ерунды. Просто столько времени прошло... (“Всего-то пара недель”, - мысленно возразил Кирилл) Я уж считала, что не увижу тебя больше, разве что случайно, - она опять слегка покраснела, - Я даже не узнала тебя в первый момент, - и обезоруживающе улыбнулась.

 А ему окончательно расхотелось уходить.

 - Да я и сам до конца не был уверен... ни в чем, - признался Кирилл.

 - Но все-таки ты меня разыскал...

 - Остается надеяться, что... не зря? - он тоже улыбнулся, отметив мимоходом, что смущение он преодолел довольно быстро. Может, оттого, что хорошо помнил, какой растерянной и беспомощной эта девчонка предстала перед ним во время первой встречи.

 - А где же твой мотоцикл? - спросила Ольга с легкой усмешкой.

 - Нет мотоцикла, - он пожал плечами, - То есть, сейчас со мной нет. Стоит в гараже. А что, хочешь прокатиться?

 Она отрицательно мотнула головой.

 - Спасибо, но как-нибудь в другой раз. К таким штукам еще надо привыкнуть... Лучше просто пройтись. У тебя есть время?

 - Если б у меня его не было, я бы сюда и не явился...

 Пару-тройку секунд она смотрела на него очень внимательно (будто вознамерилась прочесть его мысли), потом кивнула.

 - Резонно. Ну давай тогда думать, куда направимся...

 Кирилл мысленно усмехнулся. Нет на белом свете девчонки, которая не любила бы мороженого - будь она первой раскрасавицей или последней дурнушкой. Ну нет - и все тут. Уж это-то он знал точно.

 * * *

 

 Несмотря на выходной день, кафе было полупустым - не иначе, из-за слишком высоких цен или... обилия конкурентов. Они с Ольгой выбрали столик у окна, и Кирилл подумал - если разговор вдруг заклинит, можно будет сделать вид, что любуешься открывающейся из окна панорамой набережной.

 Хотя он подозревал, что станет любоваться сидящей напротив девушкой.

 После того, как заказ перекочевал на их столик (Ольге захотелось сливочного пломбира с вишнями и мелко порубленными орехами, себе же он взял шоколадное мороженое), она снова вскинула на него свои глазищи (и он не мог не отметить, что ресницы у нее схожи с ресницами его младшей сестры - такие же трогательно пушистые) и слегка улыбнулась.

 - Рассказывай о себе, незнакомец, - и тут же совсем по-девчоночьи фыркнула, - Нет, в самом деле! Впервые иду на свидание с парнем, зная лишь его имя да то, что он профессионально дерется...

 - Ошибка, - в свою очередь усмехнулся Кирилл, - Дерусь я совсем не профессионально.

 Она посерьезнела.

 - Не скромничай. Обычный человек не сделал бы и десятой части того, что сделал ты... Владеешь дзюдо? Или карате?

 Он опять не сдержал улыбки - из-за типично женской наивности ее вопроса.

 - А о боевом самбо слышала? Если честно, владею я всем понемногу, а по-настоящему ничем. В школе какое-то время посещал секцию вольной борьбы, ну и нахватался... в основном по верхам, - машинально взъерошил ладонью свои короткие волосы, - Ну, а насчет того, чтобы рассказать о себе... тут и рассказывать особо нечего. Школу закончил, пошел на завод, помощником механика. Полгода там проработал, пока не забрали в армию...

 - В ВДВ? - вдруг негромко вставила Ольга, - Десант, да?

 Признаться, сердце у него трепыхнулось весьма ощутимо.

 - Сама догадалась?

 Она усмехнулась.

 - Догадаться нетрудно. Все десантники такие дерзкие и отлично дерутся...

 - Благодарю за комплимент, - улыбнулся Кирилл, - Все не все... но большинство наших действительно такие.

 - Ну а после армии? Когда ты демобилизовался?

 Он пожал плечами.

 - Ничего не случилось. Никаких чудес. Все тот же завод. Только уже не помощник механика, а механик.

 - И... всё? - ее взгляде словно бы появилось легкое напряжение.

 - А что еще? Живу с мамой... кажется, я тебе об этом уже сказал при первой встрече? Она старшая медсестра в терапии седьмой горбольницы. И еще есть сестра. Седьмой класс заканчивает.

 - Значит, ты не женат? И не был?

 Он, подавив усмешку, едва не ляпнул “Бог миловал”, но вовремя спохватился. Просто отрицательно мотнул головой.

 - И нет, и не был. В отличие от старшего брата. Тот в прошлом году обзавелся и женой, и ребенком (“Причем, с интервалом в один месяц”)

 Ольга вскинула брови.

 - Однако... сколько же вас у мамы?

 - Всего трое, - улыбнулся Кирилл, - Не так уж много.

 - Если сравнить со мной, все же много, - серьезно сказала Ольга, - У меня ведь не только родных, но и двоюродных братьев-сестер нет. Единственный дядюшка - старый убежденный холостяк...

 - Бывает, - только и смог ответить он. А что тут можно было еще сказать? Что далеко не всегда отношения между братьями и сестрами столь идиллически, как это представляется тем, у кого нет братьев и сестер?

 - Кстати, насчет твоей профессии, - задумчиво глядя на него, протянула Ольга, - Тут интуиция меня подвела...

 - И что ты предполагала?

 Она передернула плечами - еле заметно, но изящно.

 - Органы наши доблестные, что же еще? Исходя из того, как здорово ты дерешься.

 - Сочла, что я мент?

 - Не совсем... не “гаишник”.

 “На том спасибо”, - подумал Кирилл, гоняющий не только на мотоцикле, но и порой садящийся за руль “Жигуля” старшего брата.

 - Есть ведь разные структуры, - закончила Ольга, поддевая ложечкой начавшее таять мороженое.

 - Нет, я не агент КГБ, - усмехнулся Кирилл, и Ольга негромко засмеялась.

 - Ни один агент КГБ не признается, что он агент. Хотя сам-то КГБ давно самоликвидировался...

 - А ты, разумеется, студентка?

 “И не воображай себя Шерлоком Холмсом, Кир. То, что она девочка хорошо образованная, было ясно с самого начала. Достаточно услышать ее речь...”

 - Студентка, - кивнула Ольга, - Иностранные языки, второй курс.

 - И какие именно языки? - полюбопытствовал он.

 - Романо-германская группа, - ответила она небрежно, - Английский, французский, немецкий... немного испанский.

 - С языком у меня всегда были нелады, - признался Кирилл.

 - С английским? - она мягко улыбнулась.

 Он кивнул.

 - Наверняка, в это виновата ваша преподавательница...Ну, по точным наукам-то ты наверняка успевал лучше?

 - По физике и алгебре на “отлично”. По прочим на “хорошо”, - сухо сказал он, ибо в этот момент его охватила досада. Она считает, если “работяга” - обязательно хронический дебил? - После школы пытался поступить “на бюджет”... балла не добрал. А платное обучение мне не по карману.

 Теперь Ольга покраснела по-настоящему. И отвела глаза.

 - Случается... Меня, кстати, в старших классах теоремы и формулы едва до слез не доводили, папе даже пришлось нанять... - осеклась, но он безусловно понял, что Ольга собиралась сказать - ее родители являлись достаточно обеспеченными, чтобы нанять единственному “чаду” репетиторов.

 Что ж, то, что Ольга - девочка благополучная, было ясно изначально. Благополучная студентка... и он, механик Смирнов. Со своей старенькой “Ямахой” и умением сносно драться с уличной шпаной.

 И все равно ему было с ней легко. Он не ощущал никакой неловкости и ничуть не жалел о том, что все-таки разыскал ее. Как раз наоборот. Совсем наоборот!..

 * * *

 На город мягко опустился теплый майский вечер. После кафе они, не сговариваясь, пошли на набережную, облюбованную сейчас многими горожанами (но в основном - молодежью). Разговор плавно переходил с одной темы на другую, если паузы и возникали, они не были неловкими - настолько хорош был этот вечер, что любоваться им можно было и молча.

 - Смотри, - Ольга кивком головы указала туда, где над острыми, черными на фоне темно-синего неба верхушками пирамидальных тополей появился огромный ярко-желтый лунный диск.

 - Красиво, - рассеянно отозвался Кирилл.

 - Красиво? - Ольга слегка поежилась, - А мне, если честно, немного жутко. Ненавижу полнолуния. Зловещее светило...

 - Светило мертвецов, - шутливо сделал он “жуткий” голос, но Ольга шутки не поддержала и даже, похоже, рассердилась.

 - Перестань! Ненавижу “черный “ юмор! Как представлю, что те отморозки могли сделать, если бы не ты...

 - А как ты вообще там оказалась? Да еще в такое позднее время? - осторожно поинтересовался Кирилл.

 - У подруги засиделась, - Ольга поморщилась, - Надо было папе звякнуть, чтобы за мной заехал, а я, дура, решила, что сама спокойно дойду до проспекта и поймаю маршрутку...

 - Да уж, - согласился Кирилл, - Довольно с твоей стороны легкомысленно.

 - Моя бабушка верила в ангела-хранителя, - Ольга слабо улыбнулась, - Кажется, теперь и я готова поверить.

 - Ну что ты? - тоже усмехнулся Кирилл, - Какой из меня ангел?

 Она тихонько засмеялась.

 - Так это не всегда плохо...

 Она в этот момент была настолько хороша, что его посетило сильнейшее желание ее обнять... и в то же время он не был уверен, что Ольга его не оттолкнет. Не грубо, но оттолкнет. Не следует форсировать события. Особенно, с такой девушкой.

 Если б он еще был уверен, что эта встреча - не последняя... решительно не хотелось даже и думать о таком.

 - Ты о чем размечтался? - ее ладонь легонько коснулась его руки.

 - Ни о чем. Кстати, довольно странный этот твой рыжий приятель...

 Ольга вскинула брови.

 - Почему странный? Отличный друг. Конечно, слегка не от мира сего... как и все поэты... но в целом - славный.

 “И влюблен в тебя по уши”, - подумал Кирилл. О чем ей, конечно, прекрасно известно.

 Мягко улыбнувшись, Ольга взяла его за запястье левой руки, на которое были надеты часы, и повернула так, чтобы на циферблат падал свет фонаря.

 - Мы с тобой не очень припозднились?

 Он тоже посмотрел на часы и поначалу решил, что стрелки попросту взбесились. Половина второго? Половина второго ночи?

 - Ну как? - Ольга усмехнулась, - Берем такси или на своих двоих? Вообще-то мне идти недалеко.

 - Я тебя провожу, - он осторожно обнял ее за талию. Страшно почему-то не хотелось, чтобы Ольга уходила. Уходила... вообще. - Но сначала скажи, когда мы снова увидимся...

 Она пожала плечами.

 - При всем желании ничего определенного обещать не могу. У нас ведь сессия на носу.

 - Тогда хотя бы назови номер своего телефона.

 Она достала из сумочки миниатюрный блокнот и ручку и, черкнув несколько цифр, вырвала листок из блокнота и подала ему.

 - На всякий случай, если подойдет моя мама, зовут ее...

 - Оксана Игоревна, - улыбнулся Кирилл.

 Ольга вскинула брови.

 - Откуда ты знаешь?

 Он засмеялся.

 - Разведка донесла...

 * * *

 

...Как можно тише приблизившись к двери квартиры, он вынул связку ключей из кармана куртки (стараясь, конечно, ею не звенеть) и очень осторожно стал проворачивать ключи сначала в верхней, потом нижней замочных скважинах. Наконец, замки открылись, он толкнул дверь, вошел в прихожую...

 И, разумеется, убедился, что все его попытки проникнуть в квартиру бесшумно не стоили ломаного гроша - в проеме кухонной двери стояла мама. И во взгляде ее, конечно же, было беспокойство.

 - Где тебя носило? Ты пьян? - она говорила тихо, вполголоса, чтобы не разбудить спящую в соседней комнате Иришку.

 Кирилл отрицательно мотнул головой.

 -Совершенно трезв. Как стекло. Дыхнуть?

 Мать подозрительно сощурилась.

 - А тебе известно, что уже третий час ночи? Опять у Катьки пропадал? Почему в этом случае не позвонил, не предупредил, что задержишься?

 - Да не у Катьки! - он снял куртку, ботинки, машинально бросил взгляд в зеркало, заметив на своей физиономии улыбку - дурацкую, глуповатую какую-то улыбку... постарался придать лицу серьезное выражение, однако ни черта не вышло.

 Хотелось улыбаться. Более того, петь хотелось.

 - Ну зря ты так волновалась, - мягко сказал он матери, - Со мной все в полном порядке. Просто я был с девушкой. Гуляли по набережной и забыли о времени. Вечер сегодня очень хороший...

 - Ты хотел сказать - ночь. - как бы вскользь поправила его мать, - Ничего не понимаю... Ты что, с Катей больше не встречаешься?

 Он отрицательно помотал головой. После Ольги думать о каких-то там катях казалось сплошной нелепостью. Даже абсурдом.

 Он прошел в ванную, сполоснул руки и двинулся на кухню, лишь сейчас осознав, что зверски проголодался.

 На сковороде лежало несколько котлет, и Кирилл решил, что разогревать их будет совершенно излишним - мамины котлеты в любом виде хороши - и в горячем, и в холодном.

 Мать остановилась у притолоки, задумчиво глядя на сына. Нет, славный он все же мальчик. И очень напоминает своего деда-абхазца Вахтанга Маладзе. Сильным человеком был Вахтанг... жаль, не обладал достаточной гибкостью характера. Но, может, Кирилл совместит в себе эти два качества - и гибкость, и твердость? В этом случае он многого сумел бы достичь, мальчик-то неглупый... да. Если его не собьет с пути истинного какая-нибудь шалава, конечно.

 - В холодильнике салат, - напомнила она сыну, - Так что это за новая девушка, с которой ты начал забывать о времени? Кажется, раньше с тобой такого не случалось...

 Кирилл улыбнулся (в нее даже сердце защемило - ну точно Ваха! Такая же светлая, открытая улыбка и такие же яркие карие глаза... Неудивительно, что ее сын пользуется у девушек успехом).

 - Так раньше и девушек таких у меня не случалось, - он достал из холодильника блюдо с салатом и пакет кефира и снова, уже без улыбки, посмотрел на мать.

 - Честное слово, ма, хорошая она. Студентка, изучает иностранные языки, - и добавил, усаживаясь за стол, - Очень красивая.

 Мама снисходительно вздохнула.

 - По-твоему, основное достоинство девушки - красота?

 Кирилл, еле сдерживая смех, вскинул на мать глаза.

 - Нет, конечно! Основное достоинство - большое приданое!

 Мать тоже не сдержала улыбки. Приблизилась, взъерошила ладонью короткие волосы на макушке сына.

 - А ну тебя! Мальчишка и мальчишка... не повзрослел до сих пор. Будильник тебе не заводить? Воскресенье завтра, отоспись уж...

 -Угу, - кивнул он, усиленно наворачивая котлеты с салатом. - Как вкусно! Просто пища богов, ма.

 - Да уж, - усмехнулась Полина Вахтанговна, - Неплохо ты аппетит нагулял... на набережной с красавицей.

 Он только улыбнулся в ответ на необидную, легкую колкость мамы.

 

 * * *

 

2. 

 - А теперь изволь, пожалуйста, нам с отцом объяснить, где ты вчера была и почему явилась домой в два часа ночи.

 Мамочка. “Снежная Королева” Оксана Игоревна. Отливающие золотом светлые волосы идеально уложены, а взгляд ярких синих глаз колюч сейчас именно как снежная крупа.

 Подавленный Петр Олегович на ее фоне - просто-таки провинившийся школьник. Старый, толстый и лысый ребенок. Никак не подумаешь, что этот несчастный, едва ли не затюканный муж-подкаблучник приводит в трепет тысячи людей, которыми руководит на своем комбинате.

 Ольга вздохнула. Это что, исключение или закономерность? А тот, кто когда-то (то ли год, то ли миллион лет назад) называл ее “Олененком”, тоже занимающий очень серьезный пост, также выглядит на фоне супруги... вот так жалко?

 Вряд ли. Он не таков. Есть люди с особенно обостренным чувством собственного достоинства (не путать с “надутыми индюками”!)

 А есть... просто люди с чувством собственного достоинства. “Кир... но не Кира”, - подумала она, невольно улыбнулась... и мать, разумеется, эту улыбку поняла превратно.

 - Ты... издеваешься над нами, что ли? - агрессия в голосе сменилась легкой растерянностью. - Оля!

 Она вздохнула.

 - Не издеваюсь. Честное слово, мне очень жаль, что заставила вас вчера волноваться. Впредь такого не повторится.

 “Как это - не повторится? Безусловно повторится! Только впредь ты уж не забудешь предупредить родителей, верно, “послушная девочка”?”

 Оксана вновь поджала губы. Определенно, в искренность дочернего извинения ей не очень-то верилось. Голос подал, наконец, и Петр Олегович.

 - В самом деле, дочка... Мама вчера весь вечер места себе не находила, обзвонила твоих подруг и даже больницы... Раз уж ты где-то задержалась... гм... по своим делам, (после этих слов лицо Оксаны снова начало краснеть) все-таки позвонить нам ты могла, верно?

 Чего не удалось сделать мамочке, то прекрасно удалось папе (хоть и неродному, но от этого не менее любимому) - Ольга ощутила стыд. И уже готова была поведать Снигиреву о Кирилле все, что знала, начиная с первой их встречи, однако...

 Тут присутствовала Оксана, а отношения с матерью у нее (увы и ах) резко охладели с того дня, когда она, Ольга, наперекор не только Оксане - наперекор всем! - ушла, собрав вещи, к человеку, с которым ей хотелось быть больше, чем с кем бы то ни было другим. К сорокалетнему архитектору с усталым лицом и умным, чуть ироничным взглядом серо-зеленых глаз...

 Разумеется, она, Ольга, была награждена множеством эпитетов, в числе которых превалировали - вздорная испорченная девчонка и образец легкомыслия, ну а тот, кого она любила, был назван Оксаной просто-напросто старым развратником...

 И хоть по возвращении (очень скором) “блудной дочери” обратно в семейное лоно никто из родных ни словом ее не попрекнул, а фамилия “старого развратника” вообще была вычеркнута из разговоров (хотя в их городе он являлся персоной довольно известной, ибо руководил крупнейшей в регионе строительной компанией), холод в отношениях матери и дочери так окончательно и не исчез.

 Ольга решила, что лучшей тактикой будет сейчас, пожалуй, переход в наступление. Обороняться всегда труднее, чем наступать - это аксиома.

 - Честное слово, я не понимаю, с чего такой сыр-бор? Во-первых, я давно совершеннолетняя, во-вторых...

 - Ты не слушаешь нас, что ли? Не понимаешь, что мы имеем в виду?

 Она подняла голову, оторвавшись, наконец, от созерцания своих прекрасных музыкальных пальцев и ухоженных ногтей.

 - Слушаю. Вы хотите знать, кто он?

 Оксана слегка усмехнулась (тепла в этой усмешке было меньше, чем в февральском снеге).

 - Да уж. Хотелось бы быть в курсе, знаешь ли. Учитывая, что ты все-таки наша единственная дочь...

 Тут кровь действительно бросилась ей в лицо. “Заносит”, обреченно поняла Ольга, однако, поделать уже ничего не могла (да и не хотела).

 - Нет, учитывая мою прошлогоднюю связь с мужчиной женатым и по возрасту годящемся мне в отцы - ты это сказать хотела? Так вот, успокойся. Этот парень не женат и ему (а сколько ему, действительно? Год назад отслужил в армии - следовательно, двадцать один... от силы двадцать два) около двадцати, так что в отцы мне он никак не годится. Ну, всё? Ты теперь спокойна?

 И, не глядя больше на лица людей, ближе и роднее которых у нее никого не было, она вышла из комнаты, а потом из квартиры. Аккуратно, но ощутимо хлопнув дверью.

 

 * * *

 Глава 3.

1.

Он не являлся фанатом рок-музыки (такая музыка, по его мнению, зачастую одуряла и отупляла), однако имелись и исключения. Немногие группы ему и в самом деле нравились, и когда одна из таких групп прибыла их город на гастроли, а Ольга еще сама предложила ему пойти на концерт, Кирилл согласился (возможно, даже если б это была и не любимая им группа, он все равно согласился бы. Просто ради Ольги).

 На концерт явилось много студенчества (строго говоря, аудитория и состояла в основном из студенчества), Ольга - в стареньких, потертых джинсах и майке с портретом известной рок-звезды, была, конечно же, не одна. Тут присутствовал и ее бессменный Рыжик (поприветствовавший Кирилла хоть и без особого энтузиазма, но и не неприязненно), еще парочка ее подруг (довольно самих по себе симпатичных, однако, не на фоне Ольги) и несколько парней с других факультетов ( Кирилл решил - приятелей ее подружек).

 После концерта, слегка обалдевшие от его пьянящей атмосферы и немножечко хмельные (все, даже девчонки, на концерте выпили пива), отправились прогуляться на набережную. Как-то так оказалось, что Кирилла слегка оттерли в сторону, да и рыжий, заметно сникнув, плелся в хвосте компании (гном, попавший в немилость - Белоснежкой, разумеется, являлась Ольга). Какой-то высокий блондин с юридического (кажется, его звали Игорь), напротив, не отходил от Ольги ни на шаг, треща при этом, не закрывая рта. (Надо заметить, язык у него был подвешен отменно).

 Кирилл помалкивал - студенты - это не уличная шпана, портить неплохо начавшийся вечер дракой решительно не хотелось. Хотя кулаки (которые он сжимал незаметно для других, держа руки в карманах куртки), что греха таить, чесались... слишком уж развязно вел себя с Ольгой этот блондинчик.

 Но все-таки “час икс” наступил. Наступил в тот момент, когда будущий Плевако уже обнаглел настолько, что возложил свою “длань” Ольге на плечи - этаким снисходительно-покровительственным жестом.

 Кирилл немного прибавил шагу и, поравнявшись с Игорем, как бы ненароком его толкнул. Ненароком... но весьма грубо. И ощутимо.

 Тот не замедлил отреагировать. Обернулся, окинул Кирилла неприязненным взглядом и протянул, обращаясь, похоже, не только к Ольге, ернически-издевательским тоном:

 - Ого, мисс факультет, ваш мачо, кажется, ревнует?

 - Осторожнее, Игорек, не играй с огнем, - насмешливо, в тон ему отозвалась Ольга, - Ты не видел, как он дерется...

 - Даже так? - Игорь вскинул брови в притворном удивлении. Кирилл с неприязнью подумал, что парень весьма смазлив. Весьма. Правда, было в нем нечто неприятное. Не в самих чертах лица - довольно правильных и тонких -, а во взгляде, прежде всего. Взгляде светло-голубых, чуть навыкате глаз. - Что ж, умение драться тоже можно счесть достоинством мужчины, особенно если нет... - выразительная пауза.

 К чему-то подобному Кирилл был готов, хамская реплика его отнюдь не ошеломила.

 - Зато умение языком молоть - небольшое достоинство, - спокойно ответил он, - К примеру, у нас в десанте считали, что языком любят молоть те, кто ни на что серьезное не способен.

 - В деса-анте? Ребята, какая честь! - физиономию Игоря скорее перекосила, нежели украсила саркастическая ухмылка, - Представитель элитных войск, значит? Давно хотел поинтересоваться, а почему вы, десантники, (произнесено было с ударением) носите именно голубые береты? А? Это под цвет неба или... просто ориентация?

 Одна из девушек (подруг Ольги) хихикнула, но тут же осеклась. Ситуация начинала скверно попахивать, и это понимали все. “Все... кроме этого голубоглазого придурка”, - угрюмо подумал Кирилл. Последний идиот мог только попасться на подобную провокацию. Кирилл идиотом себя не считал.

 - Заткнись, - процедил он сквозь зубы, - Пока я не заставил тебя носить белый берет. Из марли.

 Игорь остановился (остановились и прочие из их компании), повернулся к Кириллу лицом. Теперь и ухмылки на его лице не было. Была только злость.

 - Не терпится пролить кровь за Прекрасную Даму, вояка? - прошипел будущий юрист, - Может, следует вначале убедиться, стОит ли этого Дама, а то ведь на поверку может оказаться, что она не так прекрасна, как представлялось поначалу...

 Кирилл стиснул кулаки и мысленно приказал себе досчитать до десяти. Зачем это подонку так сильно понадобилось вывести его из себя, он не понимал, однако доставлять ему подобного удовольствия не собирался.

 Однако тут и поразил всех тихий, скромный Рыжик.

 Маленький, щуплый, веснушчатый поэт подскочил к высокому, плечистому юристу и попросту... ударил его. Кулаком по губам.

 Безусловно, сбить с ног этот слабый и непрофессиональный удар не смог бы не только Игоря, но, пожалуй, и дряхлого старика, однако, должного эффекта Рыжику достичь все-таки удалось - все, наблюдавшие за этой сценой, казались повергнутыми в глубочайший шок. Даже Ольга, только и сумевшая, что прошептать потрясенно: “Рыжик...”

 ...Первым вышел из оцепенения Игорь. Стер выползшую из уголка рта тоненькую струйку крови и криво ухмыльнулся.

 - Ай, браво! Ай, молодец! Ну, за это геройство, поэтик, Прекрасная Дама позволит тебе наконец-то лизнуть свою cunt!

 “Милая” острота пропала втуне - никто не засмеялся. Напротив, среди присутствующих повисло тяжелое молчание. Выражение лица рыжего сделалось таким, словно он готов вот-вот разреветься, а лицо Ольги... впрочем, на лицо Ольги Кирилл приказал себе не смотреть - чистая, правильная злость не должна была быть перебита ничем.

 Этот светловолосый ублюдок еще не понял, что сейчас переступил границу. Ту самую границу, за которой словесные перепалки неизменно переходят в драки. Он еще ухмылялся. Ухмылялся... пока не встретился глазами с Кириллом.

 Тогда до него начало что-то доходить. Впрочем, было поздно. Сначала кулак бывшего десантника с безупречной точностью врезался ему в солнечное сплетение, а когда Игоря, задыхающегося и кашляющего, согнуло пополам, тот же кулак столь же прицельно угодил ему в челюсть.

 Будущее адвокатское светило плюхнулось задницей на асфальт. Кириллу нужно было сделать лишь пару шагов, чтобы оказаться рядом с ним - и он их сделал. Несмотря на робкие попытки Ольги удержать его. Он попросту стряхнул ее руку со своего плеча.

 Вывернув руку не успевшего прийти в себя юриста, Кирилл другой рукой схватил его за волосы (мимоходом поблагодарив Господа за то, что этот модник носил роскошную шевелюру а ля Лео ди Каприо- будь у Игоря столь же короткая стрижка, как у самого Кирилла, подобное внуку Вахи Маладзе, безусловно, не удалось бы) и с поистине садистским наслаждением ткнул надежду и гордостью юрфака лицом в асфальт.

 - Проси прощения, гнида. И у нее, и у рыжего. Ну? - Кирилл чуть сильнее вывернул руку Игоря, и тот вполне натурально застонал от боли, - Проси прощения, пока я не размазал по земле твою харю! Я жду!

 Игорь что-то невнятно пробормотал. На прощение это бормотание было мало похоже. Скорее это была угроза, щедро пересыпанная матерными словами. Обещание оставить бывшего десантника без “мужского достоинства” было, пожалуй, среди прочих не самым страшным.

 Кирилл посильнее дернул Игоря за его модные патлы.

 - Не слышу извинений, - мягко, почти вкрадчиво сказал он, - Или ты меня плохо понял? Может, не расслышал? - чуть сильнее вывернуть руку... опять - уже не стон, а вскрик. Немужской, тонкий. Почему-то Кирилл давно подозревал, что любители красного словца обычно весьма слабы в коленках. - Так я повторю...

 - Не надо, Кир, - он вскинул голову. Ольга, очень бледная (это было заметно даже в сумерках), смотрела на него как-то странно - словно бы с напряженной мольбой, - Не надо... Он уже получил свое, а его извинения нам совершенно ни к чему.

 Он уже собрался возразить, что таких ублюдков, как этот, надо хорошенько учить, ибо они понимают лишь грубую физическую силу, однако в последнее мгновение передумал. Выражение лица Ольги ему неожиданно не понравилось. Помимо всего прочего в ее взгляде проскальзывала и... брезгливость.

 Кирилл отпустил руку Игоря (а заодно и его патлы).

 - Черт с тобой...

 Тот снова выматерился. На сей раз гораздо громче. Потом, морщась, кряхтя и хватаясь за распухшую скулу, поднялся с земли. И поковылял, чуть пошатываясь, прочь, не забыв напоследок пообещать Кириллу:

 - Мы с тобой еще увидимся, десантник хренов.

 - Горю желанием, - усмехнулся Кирилл.

 На несколько секунд снова установилась тишина. Затем голос подал один из парней (кажется, приятель Ольгиной подруги Маши).

 - Ребята, кто-то что-то видел?

 Пауза.

 А затем - голос другого парня.

 - А что мы должны были видеть?

 - Ничего, - делано небрежным тоном отозвалась одна из девушек, - Никто ничего не видел... потому, что ничего и не было.

 Ольга взяла своего рыжего “пажа” за руку.

 - Нам пора, пожалуй. Всем пока и до встречи.

 Они с рыжим двинулись к трамвайной остановке. Кирилл, пробормотав, ни к кому конкретно не обращаясь: “Мне очень жаль”, пошел за ними следом. Последние метры, отделяющие его от Ольги, уже пробежал.

 Ольга остановилась и повернулась к нему лицом. Ни оживления, ни веселости, бывших на ее лице весь вечер (до инцидента со злосчастным юристом) сейчас уже, разумеется, не было. Вообще создавалось впечатление, что она готова расплакаться (“Этого только не хватало”, - подумал Кирилл с тоской), но тут паузу прервал ее рыжий приятель.

 - Слушай, - Рыжик каким-то нервическим жестом в очередной раз поправил свои очки, - Ты, конечно, парень крутой... но все-таки тебе не следовало делать того, что ты... сделал. Видишь ли, парень этот очень говнистый, а папаша у него - полковник милиции.

 - И что? - Кирилл криво усмехнулся, - Когда я вернусь домой, там меня уже будут поджидать люди в сером, с наручниками?

 - Не говори ерунды, - наконец подала голос и Ольга. Голос ее звучал очень устало. - И ты, Леша,- повернулась лицом к Рыжему, - Не болтай глупостей. У нас всех папаши... всех, кроме Кирилла.

 Рыжий засопел и опять потянулся к своей многострадальной переносице.

 - А тебе действительно не мешает порой держать себя в руках, - теперь она бросила на Кирилла отнюдь не приветливый взгляд, - Если обращать внимание на каждую пустолайку... В свое время я его “послала”, вот он и не угомонится... до сих пор.

 - Ладно, я все понял, - вяло отозвался Кирилл, ощущая в этот момент чудовищную усталость. Действительно, с его ли “пролетарским рылом” соваться в подобный “калашный ряд”? - Ладно, если такие плевки для вас в порядке вещей... - он повернулся и направился к трамвайной остановке, проклиная не только свою несдержанность, но и себя за то, что вообще согласился пойти на этот концерт (не столь и выдающийся, если на то пошло...)

Кир!

Он не обернулся, но шаг замедлил.

 - Кир, подожди... - лицо Ольги выглядело сейчас по-настоящему расстроенным, и его обида на нее, почувствовал Кирилл, уже стремительно уходит. - Подожди, - мягко повторила она, поравнявшись с ним. - Я не хотела... не думала... Кир, я же...

 Он не дал ей договорить (да и так было яснее ясного, что она скажет). Обнял за талию, привлек к себе. Она не сопротивлялась. Прильнула ненадолго. Потерлась щекой о его плечо. Потом отстранилась, подняла голову.

 - Ты торопишься? Мама опять волнуется?

 Он слегка улыбнулся, отрицательно мотнул головой. Снова осторожно коснулся ее волос.

 - Тогда давай еще немного походим по набережной... Или посидим вон на той аллейке... Хороший был вечер, не хочется его заканчивать так погано. А?

 - А рыжий? - на всякий случай спросил Кирилл.

 Ольга чуть поморщилась.

 - Вот только не хватало, чтобы ты меня к нему ревновал... Лешка поехал домой. С него на сегодня и так достаточно.

 - Да уж, - усмехнулся Кирилл, - Признаться, не ожидал от него подобной смелости...

 - Не нужно смеяться, - негромко сказала Ольга, - Он же не виноват, что Природа не наделила его физической силой, как, к примеру, тебя. У него... другие достоинства.

 - Я и не сомневаюсь, - согласился Кирилл, - Никогда, кстати, не понимал, как поэтам так лихо удается рифмовать всякую ерунду...

 Ольга слабо улыбнулась.

 - Ладно, идем. Я знаю одну лавчонку рядом с тополиной аллеей, и если ее не успели сломать...

 ...В свете фонарей тополиная листва отливала серебром. Становилось прохладно - со стороны реки дул легкий, однако сырой ветер. Ольга, на которой была лишь легкая хлопчатобумажная футболка, слегка поежилась.

 - Замерзла? - сняв с себя джинсовую куртку, Кирилл протянул ее Ольге. Она набросила куртку на себя и придвинулась к нему ближе, плечом прижавшись к его плечу. Ее волосы слегка щекотали ему шею и подбородок. Пахли они чем-то летним и солнечным, схожим с запахом июльского сена.

 Кирилл обнял Ольгу за плечи, чуть теснее прижал к себе. Разговаривать не хотелось... да и ни к чему были слова. И без слов было хорошо сидеть вот так, вдыхать ночную весеннюю прохладу, ощущать тепло ее плеча... и, кажется, даже слышать биение ее сердца (хотя уж это-то наверняка он себе просто нафантазировал).

 - А концерт все-таки был хорошим, - негромко сказала Ольга.

 - Хорошим, - согласился Кирилл.

 Она слабо усмехнулась.

 - Что мне в тебе особенно нравится, так это немногословие...

 Он молча пожал плечами. Ольга слегка отстранилась и посмотрела ему в лицо. Взгляд ее показался Кириллу несколько напряженным.

 - У тебя кто-то был, Кир?

 Он тихонько отвел от ее щеки прядь волос, признаться, в этот момент ощутив легкое замешательство.

 - Что значит - был? Что ты имеешь в виду?

 -Девушка, - тихо сказала Ольга, - В тот момент, когда мы с тобой познакомились, у тебя ведь был... кто-то?

 Неплохой вопрос.

 - Девушка была, - неохотно ответил Кирилл, - Только это уже не имеет значения.

 - Почему?

 Что за очередной странный вопрос? Она сама прекрасно знает, почему. Или до сих пор не понимает, как он к ней относится?

 - Потому, что не имеет. Ты ведь знаешь это не хуже меня.

 Теперь она тоже улыбнулась. Слегка. И блеск в ее глазах, конечно же, говорил о том, что действительно знает. И как он к ней относится, и почему прочие девчонки - не в счет... знает великолепно.

 - Ну а ты? - осторожно спросил Кирилл, - У тебя ведь тоже... был кто-то?

 Спросил... и тут же пожалел о своем вопросе. Не хотелось ему ничего знать о ее прошлом. Интимном прошлом. И, в конце концов, прошлое только прошлое... какой смысл его ворошить?

 Ольга отвела глаза.

 - Был... но слишком давно, чтобы об этом имело смысл вспоминать. Прости. Глупый я затеяла разговор.

 Кирилл улыбнулся. Разговор сейчас вообще не имел значения. Значение имела лишь эта бархатная ночь, серебристая листва тополей, очень тихий плеск волн, огни на противоположном берегу...

 И девушка рядом с ним.

 Вот и все, что имело значение. А больше ничего, ровным счетом. По крайней мере, в этот момент.

 

 * * *

 

2.

 Когда-то у его деда по отцовской линии имелся дом в деревне. После смерти дедушки мать, было, вознамерилась продать этот дом, однако, Валерка, старший сын, отговорил - экономические кризисы следовали один за другим, рубль стремительно девальвировался; даже если б нашелся на это дом выгодный покупатель (экстравагантный состоятельный отшельник, желающий поселиться в глуши, вдали от благ цивилизации), деньги, вырученные от продажи дома, растаяли бы подобно сугробу под апрельским солнцем.

 Так и стоял слегка покосившийся домишко на задворках полузаброшенной деревни, окруженный запущенным яблоневым садом. Стоял... в ожидании лучших времен. Давненько никто из Смирновых в эту деревеньку не наведывался - слишком далеко от города, а проехать можно лишь либо на электричке (плюс минут тридцать ходьбы по лесу), либо на мотоцикле (или, конечно, на внедорожнике).

 Именно на своей “Ямахе” Кирилл в середине июня и прибыл взглянуть на дедово наследство. Что уж говорить? Впечатление было весьма удручающим... однако, поднявшись на покосившееся крыльцо, почти полностью скрытое высоким бурьяном, и открыв ржавый амбарный замок, Кирилл, оказавшись внутри домика, обнаружил, что все не так уж безнадежно, как могло показаться на первый взгляд.

 Во-первых, цела была русская печь (конечно, следовало еще проверить, насколько исправна тяга в дымоходе), во-вторых, лишь одно стекло в окне было разбито (Кирилл решил, что заменить его труда не составит). Имелась в домишке и кое-какая мебель (несколько табуреток, стол, широкая лавка и даже низенькая тахта). Конечно, все требовало ремонта, однако, стоит лишь засучить рукава...

 Но самым главным (что, признаться, повергло Кирилла в глубочайшее изумление) было то, что в доме оказалась исправной электропроводка (хотя, разумеется, ни одной целой электрической лампочки не было).

 Несколько дней он усиленно занимался ремонтом, и в результате особенно широкие щели в стенах, между бревнами, были заделаны паклей, мебель перестала шататься и издавать душераздирающие скрипы, под потолком в горнице и сенях появились лампочки (в горнице даже под стареньким, найденным Кириллом на чердаке, абажуром), а пол застилали ковровые дорожки (сиречь половики) - хоть и потертые, однако, после тщательного выколачивания, пришедшие в сносное состояние.

 Разбитое стекло в окне Кирилл тоже, разумеется, заменил и даже приспособил на окнах ситцевые занавески (без спроса позаимствованные из старых тряпичных запасов мамы).

 Наконец он побелил печь... и, окинув критическим взглядом плоды своих трудов, остался доволен - домик, худо-бедно, приобрел жилой вид. Даже случайные мыши, видимо, напуганные появлением в своем царстве человека (извечного своего врага) больше не шмыгали по полу горницы, не иначе, окончательно переселившись в подпол.

 Заросшую бурьяном тропинку, ведущую к дому, Кирилл тоже привел в относительно “божеский вид”.

 А некоторые необходимые вещи (чайник, электроплитку, пару стеганых одеял и даже клеенку (чтобы застелить ею дощатый стол) позаимствовал у старшего брата - во избежание ненужных расспросов мамы. Тот помог без возражений, однако ухмыльнулся многозначительно.

 - Никак, и ты решил свое гнездышко свить?

 Разумеется, подколка брата вызвала у Кирилла прилив крови к щекам.

 - Просто считаю, незачем пропадать такой добротной домине...

 - Добротной? - фыркнул Валерка, - Развалюха старая! Если что и купят, так не дом, а участок земельный, на котором он стоит... Впрочем, как дача, может, он и ничего... Колодец-то хоть цел? Если цел, могу тебе и ведерко цинковое презентовать...

 - Презентуй, - согласился Кирилл, - Если не жалко...

 … Когда он в очередной раз заехал за Ольгой на своей “Ямахе”, она вышла к нему особенно оживленная и веселая - не иначе, по причине успешно сданной сессии.

 - Ну, какие планы? Опять устроим гонки за чертой города?

 Подобные “гонки” они уже устраивали три раза, и с каждым разом Ольга все меньше выказывала страх, усаживаясь позади него на мотоцикл.

 Кирилл улыбнулся, чмокнул ее в щеку.

 - Действительно хочу смотаться за город... показать тебе кое-что.

 - Что же? - с любопытством спросила Ольга.

 - Увидишь... вроде как сюрприз.

 Она засмеялась, надевая шлем и садясь позади него на его проверенного на множестве проселочных дорог “железного коня”.

 - Я тебе говорила, что обожаю сюрпризы?

...К домику она все же приблизилась с некоторой опаской (у него самого сердце едва ли в пятки не уходило, как только представлял, что Ольга может сказать по поводу этого “жуткого заброшенного сарая”), однако войдя в дом и остановившись посреди горницы, она лишь изумленно осмотрелась.

 - Ты не говорил, что кто-то из твоих бабушек или дедушек живет в деревне...

 - Не живет, - поправил ее Кирилл, все-таки испытав (что греха таить?) облегчение - по крайней мере она не заявила, что этот дом - “сплошной кошмар”, - Дед здесь жил, а теперь... теперь никто...

 Она подошла к печке, осторожно провела ладонью по ее поверхности и... улыбнулась.

 - Это же настоящая экзотика, Кир! Сюда бы дядю Эда... у него дача сработана под старину, стиль а ля рус, но тут-то все настоящее!

 Кирилл не сдержал усмешки.

 - А ты думала - театральные декорации?

 Поставив на широкую лавку сумку с провизией, которую предусмотрительно захватил с собой.

 Ольга обратила внимание на лежащие возле печного зева несколько поленьев.

 - Ты и печь умеешь растапливать?

 - Умею, - кивнул он, - Могу прямо сейчас и растопить... здесь все-таки довольно прохладно и сыро...

 - А ты все сделаешь правильно? - с опаской спросила Ольга, - Я где-то читала, если печь растопить неумело, можно и угореть...

 - Успокойся, не угорим. Тут тяга в дымоходе хорошая, недавно проверял...

 Присев перед печным зевом на корточки, стал закладывать туда поленья.

 Ольга приблизилась, тихонько, кончиками пальцев провела по волосам на его затылке.

 - Мы ведь месяц уже с тобой встречаемся, Кир?

 - Даже больше, - он обернулся. Лицо ее было серьезным, глаза же по обыкновению подернулись мечтательной поволокой.

 - А что? - он невольно заговорил с легкой хрипотцой, что частенько случалось с ним в минуты волнения.

 - Ничего, - она мотнула головой и сейчас, в свете летнего солнца, уже начавшего клониться к закату, показалась ему особенно, просто-таки нереально красивой. - Ничего, - мягко повторила Ольга, - Просто у меня такое ощущение, что мы встречаемся гораздо дольше... странно, да, Кир?

 Он поднялся с корточек (черт с ней, печкой. Это не к спеху. В конце концов, сейчас не зима и даже не осень), приблизился к Ольге, взял ее за плечи. Она запрокинула голову, пристально и в то же время с затаенным ожиданием глядя ему в глаза.

 И в этот момент он понял, что все его страхи были нелепы - всё у них получится. И получится отлично. Так хорошо, насколько это возможно. Он легко подхватил Ольгу на руки и наконец нашел губами ее губы.

 

 * * *

Глава 4.

1.

 Оксана была раздражена. Не раздосадована, а именно раздражена. И причиной раздражения являлась, конечно же, родная дочь. Ее очередной закидон. Последний (точнее, предпоследний, считая нынешний) такой закидон Ольга устроила год назад, и хоть закидон являлся серьезным (это ведь додуматься надо - бросить выгодного жениха и ради кого?!), ошибку свою Ольга осознала довольно быстро. Сейчас же... сейчас она, похоже, и не намерена признавать никакой ошибки. Сейчас она всерьез вознамерилась наломать дров, целую поленницу...

 - Ксюша, - робко начал Петр Олегович, однако тут же осекся, когда Оксана метнула на него свирепый взгляд.

 - Что - Ксюша? Ты хоть понимаешь, чем все это чревато? Понимаешь?

 Снигирев молчал, глядя на нее глазами побитой собаки. Побитой собаки? Ничего. Ее, Оксану, подобными взглядами не проймешь. Как бы ни был он искренне убежден, что любит Ольгу как родную дочь, она всегда будет для него (возможно на подсознательном уровне, но все-таки) напоминанием о его предшественнике, чья безвременная смерть позволила ему взять в жены молоденькую красавицу - в противном случае она, Оксана, и не взглянула бы в его сторону...

 И характер у Ольги отцовский. Михаил-то тоже таким был - вроде мягкий, добрый, покладистый... но лишь до тех пор, пока его не заклинивало. Ну а уж если он что-то вбивал себе в голову, переубедить его было уже невозможно. Просто... нереально.

 - Ну что ты смотришь на меня как на ненормальную? - уже устало обратилась Оксана к мужу и, усаживаясь в кресло и закуривая (вообще она крайне редко курила. Лишь когда ее что-то сильно расстраивало), - Я совсем не против того, чтобы Ольга опять завела ухажера и перестала вздрагивать и бледнеть, услышав фамилию того мерзавца в местных новостях... Но она же опять бросается в крайности, как ты не понимаешь? - она раздраженно выпустила дым через ноздри своего идеального - тонкого и прямого - носа, - Сейчас она отказывается ехать с нами на курорт, ибо, я уверена, предвкушает уже, что проведет те четыре недели, что нас здесь не будет, в свое удовольствие... с этим работягой, - тут Оксану даже слегка передернуло, - Может, в нашей с тобой постели! Ну, это-то еще полбеды, я не ханжа в конце концов, чтобы осуждать современные нравы... Но ты прикинь, что будет дальше? Не знаешь? - Оксана подалась вперед, буквально ошпарив супруга гневным взглядом своих ярко-синих глаз, - Так я скажу, что будет, тут и к гадалке ходить не нужно. Дальше она ошарашит нас известием о том, что ждет ребенка... и, боюсь, этот день недалек! Ну, а парень, разумеется, как порядочный (сухой смешок) человек, безусловно, изъявит готовность жениться... Конечно, он переедет сюда, ибо Ольга в том клоповнике, где ютится его семейство, жить не станет... Следовательно, тебе, Петя, придется поить и кормить еще одного новоявленного члена семьи, а мне стирать его шмотки. Да, насчет шмоток! Ольга ведь непременно пожелает экипировать избранника должным образом, а деньги откуда возьмутся? Снова из нашего кармана... Потом ей захочется автономии, и ты примешься хлопотать о квартире для молодых...Что дальше? Дальше нам самим будет стыдно иметь в зятьях работягу, и как само собой разумеещееся, мы оплатим его дальнейшую учебу... И пока ты будешь с умилением взирать на внука, которого Ольга, конечно же, великодушно нам подбросит, твой зять-счастливчик сядет за руль иномарки, в которой ты Ольге тоже не сможешь отказать... Ты ведь ни в чем не можешь ей отказать... - последняя фраза явно отдавала горечью.

 - Ксюша, - снова начал Петр Олегович, украдкой сунув под язык таблетку нитроглицерина, - Ксюша, почему ты не допускаешь возможности, что ребята действительно любят друг друга? В конце концов...

 - Ай, брось, - отмахнулась Оксана, - Если на то пошло, я с большей охотой даже выдала бы ее за... сам знаешь, кого (Снигирев слегка побледнел), если б у него хватило порядочности развестись со своей толстухой и жениться на девчонке, которую совратил. По крайней мере я была бы спокойна за ее будущее, ее материальное благополучие. А этот щенок, с десятью классами образования...нет, ну что она в нем нашла? - несколько театрально простонала Оксана, - Он ведь, строго говоря, даже не красавец!

 

 - Ну, я бы сказал, юноша весьма симпатичный, - подлил масла в огонь Снигирев, - Приятный внешне...

 Оксана, наконец, удостоила супруга взглядом (отнюдь не теплым).

 - Ну да, приятный. Не хватало нам в семье еще и урода! А что дальше? Ни образования, ни приличной работы... а туда же! Дочь крупного производственника ему подавай! При этом еще и красавицу! - бледные щеки Оксаны порозовели, - Ладно, ладно, мало ли кто чего хочет, кто-то, может, и принцессу Диану хочет... но наша-то дуреха! Она куда смотрит? Или это нам назло? - голос Оксаны понизился и вдруг сделался очень усталым. - Такая вот изощренная месть за того мерзавца из “Стройгиганта”... Знаешь, что она бросила мне в лицо, когда уходила к нему? Мол, я, самый близкий ей человек, и попытки не сделала ее понять... - лицо Оксаны скривилось, губы задрожали, на глазах выступили слезы. - Понять, ну каково? Что я должна была понять, если родная дочь устраивает... А! - она махнула рукой, своей прекрасной рукой с длинными пальцами и ухоженными ногтями, рукой музыканта, и к Снигиреву против воли закралась крамольная мысль, что жест Оксаны не случаен, что он рассчитан, театрализован... впрочем, он быстро отбросил от себя сию “крамолу”.

 И слегка откашлялся.

 - Так, может, и наступило время понять, а, Ксюша? Никак не возьму в толк, чем тебя все-таки вывел из себя этот парнишка. Вел себя воспитанно, отнюдь не вызывающе... и, насколько я могу судить, пообщавшись с ним, совсем неглуп...

 - Вот именно, неглуп, - саркастически усмехнулась Оксана. - Тут ты правильно заметил. Парень отнюдь не дурак... такой шанс вырваться из нищеты представился, втереться в благополучную семью! Как его не использовать? Да уж, неглуп, в отличие от нашей дурехи, которой и невдомек, что такое бедность... Но мы-то с тобой, Петя, знаем, что это такое, верно? И как велик соблазн вырваться из бедности...

 На сей раз Снигирев промолчал. Будь он хоть чуть-чуть решительнее (или люби Оксану меньше), не преминул бы ей напомнить о том, что она-то за него вышла именно по этой причине - чтобы вырваться из нищеты и не зваться позорно “матерью-одиночкой”.

 Ну а Олюшка с этим парнем... Если у них все действительно серьезно, почему бы ему, отцу, и не помочь молодым на первых порах? Решительно ничего ужасного и противоестественного Снигирев в этом не видел. Ксюша, как обычно, все утрирует...

 Он вспомнил, как Ольга недавно рассказала ему о том, что Кирилл научил ее ездить на мотоцикле, и нахмурился. А вот это действительно уже лишнее. Гонки на мотоциклах - увлечение слишком экстремальное. И вот об этом он с Ольгой поговорит серьезно.

 * * *

 

2.

 Странное дежавю его посетило - словно уже происходило с ним все это. Вот так стоял он на набережной, опираясь на гранитный парапет, любовался противоположным берегом - травянистым склоном холма, а на холме - великолепный монастырь из белого камня возвышается, памятник архитектуры то ли семнадцатого, то ли восемнадцатого века... не слишком он был силен в подобных вещах.

 А по реке движется неспешно нарядный прогулочный катер - на палубе столики под тентами, за столиками беззаботные отдыхающие... Музычка опять же веселенькая, попсовая с катера доносится...

 - Кир? - рука Ольги легонько коснулась его плеча, и Кирилл обернулся. - Что-то... не так?

 ...Снова нахлынула горечь. Всё не так. Совсем не так, как должно было быть. А вот виной тому... нет, красавица, совсем не ты. Виной тому (да тебе это и самой известно великолепно) та, от кого ты свою красоту и унаследовала. Правда, красота твоей матушки холодна и неприступна, тогда как твоя... Но вообще-то речь совсем не об этом.

 … Как же он, Кирилл, лохануться так сумел? На черта вообще согласился прийти к Снигиревым на обед? Неужели так сложно догадаться, что ее матушка (роскошная блондинка с роскошным именем Оксана Игоревна) решила устроить смотрины?

 И результат “смотрин” этих... увы. Отнюдь не в его, Кирилла, пользу. Причем, вслух говорить этого и не требовалось (и надо отдать должное соблюдающим этикет ее родителям - вслух ничего нелицеприятного в его, Кирилла, адрес сказано не было). Зато ненапрямую... Неужели Ольга столь слепа и наивна, что не заметила, сколько ледяного презрения было у ее матушки за всеми ее фальшивыми улыбками и хорошими манерами? К нему, механику Смирнову, щенку безродному, презрения?

 “Никак вы возомнили, юноша, что станете когда-нибудь нашим зятем? Ну уж нет. И не надейтесь. Мы этого просто НЕ ДОПУСТИМ.”

 “Мы” - это, разумеется, она, королева Оксана Игоревна и ее затюканный муж-подкаблучник, увидев которого (на ее фоне, по крайней мере), ни за что не поверишь, что он входит в руководство крупнейшего в своей отрасли текстильного комбината (а заначит, тысячами людей руководит). С виду ведь натуральнейший тюфяк, увы. В лучшем случае примешь его за серенького инженеришку в каком-нибудь захудалом КаБе...

 - Кир, прошу тебя... - в иной ситуации сердце его моментально от такого умоляющего взгляда размякло бы как ириска на сорокаградусной жаре.

 Но сейчас... сейчас его сердце представляло собой один сплошной комок желчи. Почему? Почему Ольга не удосужилась хотя бы подготовить его к тому, что не просто в квартиру (пусть и очень хорошую) его приглашают, а в самые настоящие хоромы? Давно на европейский манер переделанные (об обстановке и говорить не приходится, электроника не просто “навороченная”, а супер-навороченная, мебель, безусловно, не из убогого ДСП, а натурального дерева; в коврах ноги утопают по щиколотку... и прочее - в том же духе). Конечно, Кирилл изначально знал, что Ольга - девушка из семьи куда более благополучной, нежели он (хотя ему-то чего стыдиться? Покойный отец-работяга алкашом отнюдь не был. Скорее, “трудягой-муравьем”. Да и мама, по две смены пропадающая на своих дежурствах в больнице: старшая медсестра - пост ответственный, даже очень, и не мамина вина, что в “стране абсурда” лишь работа дантистов оплачивается достойно, а прочих врачей (и медсестер, без которых те же врачи как без рук) труд вроде бы и не важен совсем).

 Но ее милая, очаровательная, в свои сорок все еще красавица матушка сумела-таки повернуть все так, что он, человек рабочий (и ведущий происхождение из рабочей семьи), именно чернью себя и ощутил. Наглым плебеем, по недоразумению со своим “рылом” втершимся в дом “патриция” (то бишь, первого заместителя гендиректора трикотажного комбината) Снигирева и его супруги (утонченной и возвышенной учительницы музыки, чей родной брат является не просто художником, а известным художником (“Как, вы никогда не видели работ Эдуарда? Так ведь они вторую неделю экспонируются в выставочном зале на площади Революции!”)

 Вот так. Идите-ка, механик Смирнов, умойте свою чумазую рожу и забудьте о красавице дочке замдиректора крупного предприятия. Не по Сеньке оказалась шапка. Сегодня вам это определенно дали понять. Не с тем рылом... не с той клешней... Много по этому поводу “добрый и демократичный” русский народ напридумывал пословиц и поговорок. Жаль, он, Кирилл, не застал в живых своего деда Ваху - а у абхазцев что по такому же поводу в народе говорят?

 - Кир!, - кажется, принцесса в нежно-лиловых летних брючках уже готова рассердиться. Даже притопнуть ножкой, - Я же к тебе обращаюсь! Что не так, в конце-то концов? Предки мои тебе не понравились?

 Он усмехнулся (правда, довольно криво).

 - А что, они должны были мне понравиться? По-моему, как раз наоборот... хотя это не имеет значения, потому что обе стороны - и высокая, и низкая - к соглашению не пришли и говорить больше не о чем, - он снова повернулся к противоположному берегу реки. “Похоже тебя, Кир, и в самом деле реально заносит... Ольга ведь сейчас попросту развернется и уйдет. И что для тебя важнее, черт возьми, - мнение ее матери снобистки или отношение той, кто тебя любит (ПОКА любит)…” Пока? Пока матушка не сумела убедить ее в том, какую ошибку она, Ольга, совершает, связавшись с ним?

 - Кир, честное слово, я тебя не понимаю...

 Он резко обернулся, в этот момент испытывая в отношении Ольги настолько сильную досаду, что даже сам пришел в недоумение.

 - А что тут не понять? Твоя-то мама сразу поняла, что мне нужно - заполучить девицу с приданым. А ты...

 “Ты...” Он не успел договорить (впрочем, сказано было вполне достаточно). Достаточно для того, чтобы Ольга наконец развернулась и пошла прочь.

 И только в этот момент он осознал, что реально рискует потерять ее - не дочь руководителя крупного комбината, завидную невесту с приданым, а свою девушку. Любимую. С которой ему было так хорошо, как ни с кем другим не было... и, возможно, не будет.

 Вот на фоне этого понимания все предыдущие мысли не просто мелкими показались, а мелочными... донельзя. Мелочными и очень дерьмовыми.

 - Оля! - она не обернулась и не замедлила шаг, когда он бросился за ней следом. Остановилась лишь в тот момент, когда он ее все-таки догнал и ухватил за плечо.

 - Прости... - неужели он еще пару минут назад испытывал в отношении нее досаду? Как вообще можно было испытывать досаду в отношении нее? Ее мать пусть задыхается в своем снобизме (к слову, интересно узнать, насколько высокого происхождения ее, Оксаны, родители!), но Ольга-то тут при чем? Она же абсолютно другая, совершенно! И она...

 - Пошел ты к черту со своими комплексами, - спокойно сказала Ольга. Можно было подумать, что его идиотские (донельзя глупые!) слова ее вообще не задели, если б не взгляд. Взгляд темно-серых как тучи перед грозой глаз. - Тешь свое гипертрофированное самолюбие без меня... потомок грузинского князя, - еле заметная усмешка.

 Уколола. Что ж, заслуженно. Можешь вообще куснуть посильнее. Стерплю, ибо сам виноват. Сам и отвечу.

 -Послушай, честное слово, сам не знаю, что вдруг на меня накатило...

 И снова усмешка. Холодная усмешка. И мрак во взгляде.

 - Зато я знаю, - она не сбросила, скорее стряхнула его руку со своего плеча и снова развернулась, видимо, сочтя, что говорить больше не о чем (да и самом деле, что тут можно было сказать? Все глупости были уже произнесены. С обеих сторон. Снобистка Оксана Игоревна определенно осталась бы довольна - все ведь так и должно было быть, так должно было бы закончиться, по ее мнению?)

 Да только ни черта не закончилось. И он, Кирилл, не даст этому закончиться - вот так. Нет.

 Он бросился следом за Ольгой, однако в это мгновение и вступил в действие неопровержимый как земное притяжение закон подлости - он с маху налетел на бабищу необъятных размеров, тащившую в обеих руках по продуктовому пакету. Пакеты грохнулись на асфальт, баба подняла невообразимый хай, и проходящие мимо люди стали машинально оборачиваться, ища глазами “слепого придурка”, “козла”, совсем не соображающего, куда прет. Когда он, наконец, помог собрать женщине содержимое ее котулей и, невнятно извинившись, едва ли не бегом бросился за тонкой фигуркой в нежно-лиловом, успел заметить лишь, как Ольга, тормознув маршрутку, захлопнула за собой дверцу.

 … Разумеется, домой он явился мрачным и подавленным, и мама это заметила.

 - Поссорился со своей девушкой?

 - Ну ты прямо экстрасенс, - пробормотал Кирилл, - Ничего от тебя не скроешь...

 Мать усмехнулась.

 - Так у тебя в последнее время голова только этим и забита... Что ты делаешь, приходя с работы? Тут же бросаешься к телефону...

 - Разве? - рассеянно отозвался Кирилл, ощущая однако некоторое смущение.

 - А по выходным где пропадаешь? В Лыкошино, что ли?

 - Ну... - тут уж он, пожалуй, покраснел по-настоящему. Ничего от матери не скроешь... на то она и мать.

 - Может, и меня познакомишь с этой своей... Олей?

 - Успею, - буркнул он, - Куда торопиться?

 Прошел в меньшую из комнат (хотя на кухне его наверняка ждал обед, лишь требующий разогрева. Впрочем, есть не хотелось не от любовных переживаний, а по вполне объективной причине - Оксана Игоревна, надо отдать ей должное, хозяйкой являлась отменной - таких изысканных разносолов, какими его потчевали Снигиревы, Кириллу пробовать еще не доводилось).

 Он наугад взял с полки учебник физики за десятый класс, пролистал. М-да... Основательно все же он успел подзабыть материал, а об учебе все же думать было нужно. Необходимо было думать о дальнейшей учебе - не до пенсии же в самом деле у станка простоять, в окружении пропитых рож (так и самому недолго в подобную рожу превратиться...)

 В комнату вошла мать.

 - Тебе звонили...

 - Кто? - Кирилл резко вскинул голову. Неужели... Ольга? Нет, слишком маловероятно... однако, чем черт не шутит?

 - По-моему, Катя, - неуверенно сказала мать. Лицо у нее было очень добрым и усталым. Усталым? Неудивительно, после суточного дежурства в больнице. - У вас в самом деле все закончилось?

 - Еще сто лет назад, - буркнул Кирилл.

 … Мысли о том, чтобы перезвонить Кате, у него и не возникало, однако через пару часов она сделала это сама.

 - Кира? - ведь знает прекрасно, как его раздражает это обращение - Кира, на женский манер! - Кира, мы сможем увидеться?

 - Зачем? - без энтузиазма спросил Кирилл.

 Катя неожиданно всхлипнула.

 - Не понимаю, что происходит? Ты больше не хочешь со мной встречаться?

 “Неужели это только сейчас до тебя дошло? - подумал Кирилл, - Да уж, в сообразительности тебе, девочка, не откажешь...”

 - Что тебе от меня нужно? - устало спросил он.

 В ответ раздались сдавленные рыдания.

 Кирилл тяжело вздохнул - мало его сегодня напрягали, что ли?

 - Я хочу, чтобы ты приехал, Кира, - торопливо заговорила Катя, словно боясь, что он в любой момент может бросить трубку, - Ну пожалуйста, пожалуйста, Кира, нам надо поговорить, все расставить по местам... ну пожалуйста! Ты мне сейчас очень нужен!

 Похоже, она всерьез была настроена “все расставить по местам”. Правда, Кириллу было неясно, что она собирается расставлять... однако какое-то тревожное предчувствие его кольнуло.

 Может, поэтому он и согласился поехать к Кате. Из-за этого предчувствия.

 Правда, не задумываясь над другим вопросом - может, как раз предчувствие-то ему подсказывало не ехать?..

 Мотоцикл свой на сей раз он оставил в гараже, решив не тратить зря бензин на дорогу до Катиного дома и обратно (он был уверен, что надолго у нее не задержится).

 Он вышел за дверь (на город уже опустились сумерки), но не успел пройти и двадцати шагов в сторону центральной магистрали, как въехавшие через арку соседнего проходного двора вишневые “Жигули”-”девятка” с резким визгом тормозов остановились у кромки тротуара, остановились перед ним, Кириллом, и из машины вылезло четверо парней.

 У него неприятно екнуло сердце - одним из парней, державшихся чуть впереди прочих, являлся блондин с густой шевелюрой а ля “слащавый мальчик Лео”.

 Кирилл чуть отступил назад, прикидывая, возможно ли будет спастись бегством (ни о каком “честном бою” тут, разумеется, и речи не могло идти). Что, интересно, находится за пазухами троих мордоворотов в наглухо застегнутых кожаных куртках? Металлические прутья?

 Не дойдя до Кирилла полутора метров, Игорь остановился и улыбнулся. Мстительно улыбнулся. Удовлетворенно.

 - Ну привет, десантник. Я же обещал - еще свидимся...

 - Ага, - согласился Кирилл, обреченно поняв, что бежать поздно - его уже окружили. Взяли в кольцо. Да и позорно бежать, после того как он себя проявил при первом знакомстве с этим подонком. - Свидимся... как только на твоей стороне будет численное преимущество, так что ли?

 Игорь довольно ухмыльнулся.

 - Просто преимущество, десантник. Просто преимущество... Кстати, как там поживает наша сероглазая мисс РГФ? Тебе уже удалось раздвинуть ей ножки?

 - Тебе не удалось, - Кирилл тоже заставил себя усмехнуться. - Тебе, слизняк, не удалось. Можешь вытереть слюни и сопли - они у тебя до пупа висят.

 Игорь замахнулся, пытаясь ударить его в челюсть, но Кирилл вовремя отклонился и костяшки сжатой в кулак руки лишь скользнули по его скуле.

 После чего на Кирилла обрушилось сразу три синхронных удара - по почкам и по голове, нанесенных резиновыми милицейскими дубинками, и последним, что он увидел, прежде чем перед его глазами на мгновение вспыхнул ослепительно белый свет, было перекошенное от злости и совсем не красивое лицо “красавчика” с юрфака.

 … Били его умело, методично и молча. Били трое безликих молодчиков в кожанках - Игорь стоял в сторонке и с удовольствием наблюдал, время от времени даже затягиваясь сигареткой.

 Бесполезные попытки встать на ноги (да что там? Даже на четвереньки!) Кирилл давно оставил и в те редкие мгновения, когда периодически угасающее сознание все-таки возвращалось к нему, старался как мог сгруппироваться и прикрыть голову, пока дегенераты сдуру попросту не вышибли ему своими дубинками мозги.

 В очередной раз отключился он на довольно-таки продолжительное время, а когда все же начал понемногу выплывать из черного облака, окутавшего сознание, в первое мгновение даже не сумел сориентироваться, где находится - неужели снова в кавказском “аду”? Не иначе, он же слышал выстрелы... два пистолетных выстрела, один за другим, невнятно что-то прооравший мужской голос (словно бы отдававший команду... Какую команду?), потом еще два выстрела, уже приглушенных... рев мотора... Мотора?! Лишь в этот момент Кирилл стал возвращаться к реальности. Он слышал рев мотора отъезжающей легковой машины, только и всего... А предыдущие “приглушенные выстрелы” являлись лишь хлопками дверцами автомобиля...

 А... первые два? Или это ему только померещилось?

 Он попытался подняться с асфальта и чуть снова не потерял сознание от боли. Причем болело абсолютно все. Все его тело. Каждая клеточка. Однако эпицентр боли сосредоточился в груди - там, казалось, попросту разбухал огненный шар, не давая вдохнуть.

 …- Ну, живой хоть? - Кирилл с трудом сфокусировал взгляд на лице говорящего - мужчины, присевшего рядом с ним на корточки. Молодого мужчины. Скорее даже парня. Взгляд темных, очень выразительных глаз незнакомца был довольно обеспокоенным.

 Кирилл попытался приподняться хотя бы чуть-чуть, опираясь на локти... удалось. Хоть и со стоном. Опять вздохнул... едва не захлебнувшись собственной кровью. Откашлялся (при этом возникла “веселенькая” ассоциация - будто в грудь ему вонзилось несколько кинжалов, одновременно и по самые рукоятки), сплюнул (густое и темное) и наконец сумел... нет, не сказать - прошептать:

 - Помоги...

 Незнакомец усмехнулся (Кирилл подумал, что в жизни не видел более светлой усмешки).

 - А что я, по-твоему, сделал только что? Хорошо, “пушка” оказалась при себе... считай, тебе повезло.

 “Значит, не померещились выстрелы, - вяло (именно вяло, по-иному он сейчас не мог) подумал Кирилл. - Этот стрелял. Видимо, в воздух... наверняка мент”.

 Он снова прикрыл глаза. Ни о чем думать не хотелось. А уж шевелиться тем более. Хотелось провалиться в спасительные объятия тьмы, где нет вообще ничего... а значит, там хорошо.

 Однако окончательно Кирилл все же во тьму не провалился, ибо вполне отчетливо слышал голос незнакомца.

 - “Скорую” я вызвал, обещали, что приедут быстро... а вот милицию - не стал. Подумал, может, тебе самому разборки с ментами ни к чему? За что тебя били?

 “За Прекрасную Даму, конечно, - меланхолично подумал Кирилл, - Которая все же стОит того...”

 Он уже начал уплывать к темным (таким заманчивым сейчас) “водам забвения”, как рука незнакомца весьма бесцеремонно (и по мнению Кирилла, безжалостно) встряхнула его за плечо.

 - Эй, куда это ты? - ирония в голосе парня лишь маскировала настоящее беспокойство, - Не для того я тратил на тебя (усмешка) едва ли не самое ценное, чтобы ты тут концы отдал, не дождавшись приезда “скорой”... Ты это, парень, брось...

 И снова потряс Кирилла за плечо, отчего по его телу прокатилась волна страшной боли, как ни странно, вернувшая его к реальности.

 - Кто вы?- просипел Кирилл.

 Парень снова усмехнулся.

 - Для тебя это важно? Димой меня зовут. А вот кто ты?

 - Кири... - Кирилл снова закашлялся, в очередной раз сплюнул в сторону кровавый сгусток.

 - Ясно, - кивнул Дима, - Ты не напрягайся. Я и так понял, что тебя зовут Кирилл... правда, не понял, за что кому-то потребовалось тебя убивать... Ну да ладно, - он выпрямился - довольно худой, долговязый и очень обаятельный парень лет двадцати пяти, один из немногих, кто приходит на помощь ближнему, не задумываясь, какие неприятности могут постигнуть его самого (и ведь постигают - недаром же придумана пословица о не остающихся безнаказанными добрых делах). Славный парень... Кирилл дорого бы отдал за что, чтобы заполучить его в друзья.

 Тишину утонувшего в полумраке дворика нарушил тоскливый вой сирены “скорой помощи”.

 - Слава тебе, Господи, - с облегчением выдохнул Дима, - Прибыли...

 Машина с мигалкой на крыше остановилась и из нее вышли трое в белых халатах (таких привычных, ведь его мама работала в таком, что на глаза Кирилла даже навернулись слезы).

 - Что тут у нас? - мужчина средних лет с докторским чемоданчиком склонился над ним, - Однако... кто тебя так уделал, красавец?

 ...Впрочем, как немногим позже выяснилось, уделали его не очень серьезно (скорее всего просто не успели) - у Кирилла оказались сломаны ребро и левая ключица (еще в одном ребре имелась трещина), прочее являлось тем, что в сухих судебно-медицинских протоколах именуется многочисленными ушибами. Не обошлось и без сотрясения мозга (к счастью, не тяжелого). Словом, Кириллу пришлось провести в стационаре седьмой горбольницы (той самой, где работала его мама, правда в другом отделении - терапии, а не травматологии) всего три недели, и еще неделю отлеживаться дома, на больничном - против воли “заработав” себе дополнительный отпуск (причем еще летом).

 На третий день пребывания Кирилла в больнице к нему явился дознаватель - хмурый мужчина средних лет в очках, представившись Николаем Николаевичем Ясеневым, и приступил к опросу (точнее, допросу) потерпевшего Кирилла Александровича Смирнова, двадцати одного года от роду, русского, не судимого, не привлекавшегося, не женатого, образование среднее, профессия механик, - о том, что с ним собственно произошло -такого-то числа, такого-то месяца, в районе двадцати одного часа по местному времени.

 Разумеется, сначала Ясенев пожелал узнать, знакомы ли Кириллу избивавшие его лица. Он честно ответил, что не знакомы (подонок с юрфака ведь не в счет, он-то лично его не избивал). Впервые их увидел и очень надеется, что больше не встретит. Ясенев подозрительно сощурился.

 - Но вам ведь известно, Кирилл Александрович, за что вас били?

 Тут Кириллу пришлось приложить некоторое усилие, чтобы сделать свой взгляд, устремленный на следователя, максимально честным.

 - Понятия не имею. Хулиганье, наверное. Приблизились, попросили закурить... а я, видите ли, не курю. Еще в седьмом классе бросил. (Истинная правда).

 Ясенев улыбнулся. Выдающейся являлась его улыбка - от нее скисло бы, пожалуй, и пастеризованное молоко.

 - Ну положим, Кирилл Александрович, положим... вам не известны те, кто вас бил... и не известно, за что... Но вам известно, надеюсь, с какой целью вы вышли в этот поздний час из дома?

 - Не такой и поздний, - возразил Кирилл, - За хлебом я выскочил. Хлеба купить к ужину.

 Почему он не стал втягивать в эту историю Катю, Кирилл и сам не знал, тем более, что закрадывалась к нему назойливая мыслишка - а не использовали ли ее в качестве “приманки”? Впрочем, даже если и так, девочке не позавидуешь - ничего хорошего связь с такими подонками как Игорек и “компания”, ей не сулит... абсолютно ничего.

 - Да-да, - задумчиво сказал Ясенев, - Пока неплохо вы выворачиваетесь, гражданин Смирнов... - взгляд его резко похолодел, - Одна, пока не выясненная, деталь имеется во всей этой... гм... истории - на месте происшествия нами найдена стреляная гильза. От пистолета системы Макарова. Да и жильцы близлежащих домов утверждают, что было произведено два выстрела... именно в момент совершения в отношении вас преступления. Думаю, эти выстрелы как раз преступников и спугнули... Кстати, вы не обратили внимания, на какой машине они уехали?

 - Я вообще в тот момент не обратил бы внимания ни на что, - довольно резко ответил Кирилл, - Не в том находился, знаете ли, состоянии, чтобы обращать внимание, как вы сказали, даже на выстрелы. У меня под ухом и из пушки можно было палить. Или пролететь в паре метров на реактивном самолете. Я без сознания был, понимаете?

 - А когда “скорая” приехала, уже пришли в себя? - мягко спросил Ясенев, - По словам врачей, в сознании вы находились, Кирилл Александрович... причем находились не один, рядом с вами был какой-то молодой мужчина, он “скорую”, по-видимому, и вызвал. Хотел вам безусловно помочь. Он ценный свидетель, Кирилл, очень ценный...

 Кирилл прикрыл глаза и откинулся на подушку. Ничего, еще пара минут - и в палату войдет врач или медсестра, чтобы выставить эту “куницу” за дверь, а пока он, Кирилл, помолчит. Сказано более чем достаточно.

 Разумеется, он прекрасно помнил обаятельного долговязого парня с очень выразительными темными глазами, назвавшегося Димой, однако не подставит ли он, Кирилл, своего спасителя, рассказав всю правду (почти всю, об Ольге он в любом случае не упомянул бы) о случившемся?

 Парень-то, как выяснилось, ментом не являлся, а “пушка” у него при себе тем не менее была... Имел ли он разрешение на ношение огнестрельного оружия? Если нет, это уже “статья”. Но даже если он имел разрешение на его ношение (как, к примеру, частный охранник или даже частный детектив), мог ли по закону его применить? Вот тут Кирилл, не слишком сведущий в юриспруденции, имел очень большие сомнения...

 А подставлять человека, который, возможно, жизнь, а не только здоровье (ибо те парни запросто могли перевести бывшего десантника Смирнова в разряд инвалидов) ему спас, Кириллу хотелось меньше всего.

 Посему дознаватель Ясенев удалился, не скрывая разочарования, напоследок процедив сквозь зубы - как, мол, несознательные граждане могут жаловаться на бездействие органов внутренних дел, коли сами категорически отказываются с органами сотрудничать?

 Впрочем, визит милиционера явился для Кирилла “легкой забавой” в сравнении... с визитом мамы, конечно. Совершенно невыносимо было видеть ее расстроенное, заплаканное лицо. Да врать ей было тяжелее - кто из находящихся в здравом уме поверит, что избили тебя зверски лишь за то, что у тебя не оказалось сигарет? Да еще не кулаками избили, а дубинками для разгона “беспорядков”... 

 - Это всё из-за Кати? - жалобно спросила мама, ибо ей было известно, куда он собирался ехать тем вечером.

 Кирилл промямлил: “Точно не знаю”, понадеявшись, что его мать все-таки не направится к Кате учинять какие-то разбирательства (хотя закрадывалась к нему мыслишка, что было бы неплохо, если б его мама - человек очень мирный и спокойный... до известного предела (ибо выведенная из себя - правда, для этого нужно приложить немалые усилия - мама проявляла просто-таки вулканический темперамент дочери “пылкого джигита”), явившись к облезлой кошке, с которой Кирилл имел несчастье связаться, показала б ей воочию клочок неба размером с овчинку).

 Хотя что на Катьку-то злиться? Если она тут и сыграла роль, то роль пешки, не более. Первопричиной являлась не Катька, а Ольга. Ольга, которую красавчик с юридического, несмотря на сходство со слащавым ДиКаприо и неплохо подвешенный язык, добивался, увы, безуспешно.

 А Ольгу за что винить? За то, что достаточно хороша, чтобы парни из-за нее били друг другу морды? Серьезная “провинность”...

 Ольге он решил позвонить лишь на пятый день своего пребывания в больнице (разумеется, заранее сочинив байку по поводу случившегося), однако тут его ожидал неприятный сюрприз - после длинного гудка он услышал в трубке мелодичный голос Оксаны Игоревны, любезно попросивший абонента оставить свое сообщение, ибо никого из Снигиревых в данный момент нет дома. Он уже так и собрался поступить (оставить для Ольги сообщение), однако вспомнив ледяной взгляд Оксаны, которая первой это сообщение может прослушать, передумал.

 “Позже перезвоню”, решил он, но когда бы ни звонил - поздним вечером, днем, наконец утром - неизменно нарывался на автоответчик, пока, наконец, с полной ясностью до него не дошло - Ольга просто-напросто вместе с родителями укатила к морю (чего до дурацкой ссоры с ним вовсе делать не намеревалась), а значит, увидеть ее он сможет лишь через месяц. “И при условии, что она этого захочет, - мрачно подумал Кирилл, - Что вовсе не факт...”

 

 * * *

 

Интерлюдия-1

…- Молчать! - рявкнул “Ржевский”, грохнув кулаком по столу, и у “гюрзы”, несмотря на все его самообладание, все-таки легонько екнуло сердце - нечасто, ох нечасто шеф до такой степени выходил из себя.

 - Щенок! Сопляк! Мальчишка! (“В двадцать шесть все еще мальчишка?”, слегка удивился “гюрза”, однако промолчал. В данный момент самым благоразумным было молчать. И надеяться на лучшее - слишком хорошо был известен крутой нрав “Ржевского” его людям.) Для того я из говна тебя, щенок, вытащил, чтобы ты же у меня под носом накладывал кучи дерьма?! (“гюрза” сильнее стиснул челюсти... и все-таки не произнес ни слова. Ничего. Шеф еще даст ему (возможно) шанс высказаться, и тогда он, “гюрза”, выскажется. Вволю. А сейчас лучше помалкивать.)

 Обойдя рабочий стол, “Ржевский” наконец опустился в кресло и закурил (“гюрзе”, разумеется, не предлагая, хотя тот в данный момент и от паршивой папиросы не отказался бы).

 - Ну? - опять взгляд серо-стальных глаз уперся в лицо “гюрзы”, - Дальше что думаешь предпринять? Дров ты уже наломал более чем достаточно. Кашу заварил круче некуда. А дальше? В бега пустишься? Ведь разыскивают тебя уже, стрелок хренов... - голос “Ржевского” приобрел вкрадчивые интонации, - Вольный, понимаешь, стрелок...

 - Кто разыскивает? - холодно парировал “гюрза”, - Вам, шеф, не хуже меня известно, что пацан показаний не дал.

 - Да. - неожиданно спокойно согласился “Ржевский”, - Прикрыл тебя щенок этот... не знаю, какими мотивами он руководствовался, но прикрыл. А, может, прикрыл оттого, что собственную задницу сохранить хотел? Выяснил, кому “тачка” принадлежит?

 “Гюрза” перевел дыхание. Волна бешенства шефа, похоже, схлынула. Наконец разговор ведется по существу.

 - Погребельскому. Точнее, его сыну, Игорю. Студенту четвертого курса, будущему юристу.

 - Погребельскому? - “Ржевский” слегка приподнял брови, - Полковнику Погребельскому? Из управления по контролю за незаконным оборотом наркотиков УВД?

 “Гюрза” молча кивнул.

 Неожиданно его шеф расслабленно откинулся на спинку своего рабочего кресла... и улыбнулся. Хищно улыбнулся. Многозначительно.

 - Это уже кое-что. Может, из того говна, что ты наклал у нас под носом, даже получится “конфетка”... если, разумеется, все сделать с умом. А пока, - “Ржевский” коротко, словно бы с сожалением вздохнул, - Засвеченную “пушку” тебе придется сдать, Дима. Тут уж ничего не поделаешь.

 “Гюрза” молча кивнул и выложил на стол шефа свой пистолет системы Макарова.

 “Ржевский” нажал кнопку селекторной связи.

 - Всю нашу троицу ко мне. Вне зависимости от того, где каждый находится.

 Он снова повернулся лицом к “гюрзе”, предварительно почти небрежно переложив оружие в один из ящиков своего стола.

 - Прежде всего мне нужны данные о мальчишке. Вся подноготная. Наизнанку его жизнь вывернешь, понятно? При этом, если не дай Бог, он заподозрит, что кто-то наводит о нем справки...

 - Мы же профессионалы все-таки, шеф, - дерзнул напомнить “гюрза” и тут же пожалел о своих словах, ибо в стальных глазах “Ржевского” опять полыхнул отголосок недавней бури.

 - Так какого хрена ведете себя как донкихоты долбаные?! Профессионалы! Ты уж молчи, пока я только “пушку” у тебя забрал, а не уволил! Профессионалы... Последние идиоты так себя ведут, а не профессионалы! Распустили, понимаешь, кадры, развели кабацкую вольницу... Только ты не думай мне врать, что в момент, когда палить начал, был совершенно трезв!

 “Гюрза” благоразумно молчал. Тайфун еще не утих...

 

 * * *

 Глава 5.

1.

К вечеру море прогревалось настолько, что купаться в нем было уже противно. Периодически руки плывущего касались студенистых тел медуз, поднимавшихся вместе с мусором к поверхности морской воды. И все же купание являлось для нее основным удовольствием пребывания на курорте.

 На третий день она познакомилась с Мартином. Светловолосый загорелый великан подсел к ним за столик во время завтрака, сверкнув белозубой улыбкой, и пожелал приятного всем аппетита с явным прибалтийским акцентом. Ольга почувствовала, как Оксана напряглась и мысленно усмехнулась (очередной потенциальный кандидат в женихи для непутевой дочери?)

 Пришлось изобразить максимальную любезность. Любезность, которую Мартин, несомненно, воспринял как аванс, ибо начал отираться рядом с семейством Снигиревых постоянно. С утра до вечера.

 Различные экскурсии, походы на пляж... даже парочка ужинов в ресторанах. Истинный джентльмен Мартин попытался залезть ей под юбку лишь на десятый день знакомства. Поначалу Ольга разозлилась до такой степени, что едва не отвесила ему оплеуху... однако в последний момент сдержалась. Лишь заявила, что не является любительницей “курортных романов” и добавила свое, коронное: “Если хотите получить все и сразу - это не ко мне”.

 Мартин, похоже, действительно хотел получить все. Пусть даже и не сразу. На следующее утро (опять же за завтраком) преподнес ей букет красных роз, а чуть позже, наедине, галантно извинился: “Да-о, Оль-я, я-о оче-ень невежльиво вчера себя-о вел... На-о-деюсь, вы-о понимаете...”

 “Симпатичный парень, - равнодушно отметила она, - Если б не его отвратительный акцент...”

 Спустя полторы недели пребывания на курорте она позвонила в родной город, своему Рыжику. Тот в отличие от нее даром времени не терял - занимался репетиторством со старшеклассниками-недорослями и даже людьми солидными, по роду деятельности обязанными более или менее сносно владеть иностранным языком.

 Она снова, как обычно некстати, вспомнила, как даже ее зеленоглазый “Медведь” рассказывал, что вынужден был в тридцать пять лет пройти ускоренный курс обучения основам английского языка. “Я буду твоим репетитором, Медведь”, тогда со смехом заявила она, и он тоже засмеялся - “Репетитором в чем, мой ангел?”

 - Ты там не перекупайся, на этих своих “югах”, - сказал заботливый Рыжик, - И кремом для загара не забывай пользоваться.

 - Поздно, - вздохнула Ольга - как обычно, она в первый же день на пляже слегка обгорела.

 - У нас тут опять дожди, - пожаловался Рыжик, - Кошмар...

 - Кошмар, - согласилась Ольга и подумала, что дико соскучилась по дождю. Дождю, заливным лугам, хвойным лесам, где уже наверняка появились первые грибы - моховики, лисички, сыроежки... Кир обещал сводить ее в лес - он знал заветные грибные места.

 Ей захотелось плакать. В действительности даже не по сырому, прохладному климату она соскучилась, а по высокому темноволосому парню с чудесной улыбкой и ясными карими глазами, оставшемуся в дождливом городе. Снова накатила волна досады - на себя, прежде всего: какого черта она потащила Кирилла знакомить с предками? Надеялась, что он им понравится? Большей глупости невозможно было придумать (хотя папочке Кир вроде действительно понравился). Папочке? В семье-то роль первой скрипки Оксана Игоревна исполняет, а отнюдь не папа. А с ее снобизмом... ну никак ей не мог понравиться самый обычный механик, выросший без отца, чья мать всего лишь медсестра (даже не врач).

 Конечно, и Кир тоже хорош. Взыграла кровь “гордого дикого горца” (кровь его деда-абхазца, так он вскользь упомянул). Взыграла горячая кровь, заставив умолкнуть голос рассудка, как это обычно и бывает. И ей, Ольге, пришлось еще униженно скулить, словно ее вина в том, что у матери в свое время хватило ума выйти за достойного человека (ну, по расчету - и что с того? От умелого расчета люди лишь выигрывают...)

 Хотя, наверное, все было бы по-иному, если б матушка так явно не выказывала Кириллу своего пренебрежения, едва ли не презрения. 

 Позже мамочка и ей, Ольге, уже наедине пыталась навязать свое мнение о таких, как “этот м-механик”, да не тут-то было. В подобных баталиях Ольга давно приобрела хор-рошую закалку... “Ты ведь не хочешь, чтобы я окончательно ушла к Киру, как когда-то собиралась уйти... сама знаешь, к кому? Только тут - другая ситуация, Киру жениться на мне ничто не мешает. Да еще неизвестно, на чью сторону в этой ситуации папа встанет, потому что он, в отличие, мамочка, от тебя, не так одержим снобизмом и, похоже, заметил-таки, что Кирилл - стОящий парень.”

 “Ну и чего же он, по твоему мнению, стОит?”- презрительно (все еще презрительно) спросила Оксана, хотя уверенности во взгляде поубавилось.

 “Многого. Многого он стОит... в отличие от большинства мажорных мальчиков”, - ответила она сухо и добавила напоследок, что сию тему вообще лучше закрыть, ибо к соглашению им с матерью, как ни прискорбно, все равно в этом вопросе не прийти... а еще она, Ольга, собирается “осчастливить” своих предков тем, что все-таки поедет с ними в пансионат - к теплому морю, горам и прочей южной экзотике.

 Похоже, именно это решение показалось Оксане первым признаком проявляемого дочерью благоразумия, и она в свою очередь (правда, Ольга опасалась - до поры, до времени) оставила тему неравных союзов, необдуманных выборов и скоропалительных решений.

 - Эй, куда это ты пропала? Эй! - это Рыжик обеспокоенно кричал в трубку по причине слишком долгого молчания подруги.

 - Все в порядке, рыженький, - пробормотала Ольга, - Все нормально. Я тебе обязательно привезу какой-нибудь экзотический сувенир отсюда - чтобы все восхищались и завидовали. Не скучай.

 ...Перед своим отъездом Мартин снова пригласил ее на свидание. Она согласилась - не иначе, что уже умирала со скуки (скуки и тоски по холодам и дождям). Сидя на скамеечке под раскидистой кроной платана, Мартин сжимал ее руку в своей горячей и немного потной ручище и нес чушь о любви.

 Она смотрела на яркие, кажущиеся нереально близкими созвездия, на желтый полукруг ущербной Луны и вспоминала, как совсем недавно они с Кириллом, устроившись на покосившимся крылечке деревенского домика, так же любовались мягкой летней ночью, идиллическую тишину которой лишь изредка нарушали ленивые перебрехивания деревенских собак (не считая непрерывного стрекота цикад в густой, нескошенной траве), и думали, что все лучшее у них еще впереди, и не подозревая о том, что лучшее-то уже было с ними. Именно в те мгновения.

 - Мне очень жаль, - она не грубо, но весьма решительно оттолкнула руку Мартина, намеревающуюся соскользнуть с ее талии чуть ниже, и поднялась со скамьи, - Жаль, но не думаю, что у нас с вами что-нибудь получится.

 - Почему? - удивился Мартин с простодушием идиота.

 Она молча пожала плечами - да и что тут можно было сказать? Некоторые мужчины, увы, настолько тупы, что им бесполезно втолковывать очевидное...

 Напоследок Мартин ей все же написал. Его послание (доставленное ей сразу после отъезда) Ольга читать не стала. Позаимствовала зажигалку матери и сожгла листок, как разведчица - шифровку.

 

 * * *

2.

 - Смирнов! - в палату впорхнула симпатичная медсестричка Валя, - Смирнов, к тебе посетитель!

 Кирилл с неохотой отложил в сторону детективный роман (вроде бы чепуха, но иногда и в самом деле увлекает), машинально пригладил пятерней непозволительно (по его мнению) отросшие за время пребывания в больнице волосы (едва ли не вдвое превысившие привычные полтора сантиметра) и с недоумением посмотрел на невысокого стройного мужчину, поверх элегантного блейзера которого был наброшен медицинский халат. Мужчина приветливо улыбнулся. Выглядел он довольно молодо (от двадцати пяти до тридцати, наугад прикинул Кирилл). Тонкое лицо без преувеличения можно было назвать интеллигентным. Густая темная шевелюра уложена волосок к волоску.

 Образ этакого обаяшки (наверняка любимца женщин) завершал голос мужчины - мягкий голос, бархатный... словно кошачья лапа, пока не выпущены когти.

 - Кирилл Александрович? - глаза незнакомца имели настолько густо-синий цвет, что в определенные моменты казались почти черными. - Позвольте представиться - Иванов Сергей Богданович, Зареченское отделение милиции... Старший оперуполномоченный.

 Вот так, Кир. Не угомонились еще, значит. Первый раунд - с господином Ясеневым -за тобой, пришел черед второго - с этой обаятельной “лисицей”...

 Кирилл мельком взглянул на продемонстрированные ему “корочки” и кивком указал на придвинутый к изголовью кровати стул.

 - Присаживайтесь, пожалуйста.

 Иванов обвел взглядом шестиместную палату вместе с ее обитателями и снова одарил Кирилла своей исключительно приятной улыбкой.

 - Думаю, нам с вами, Кирилл... вы, кстати, не против, если я … э-э... буду обходиться без отчества, обращаясь к вам? - сама любезность.

 - Не против, - буркнул Кирилл.

 Теперь Иванов улыбнулся так, будто ничто на свете не могло осчастливить его так сильно, как согласие Кирилла на то, чтобы при обращении к нему его длинное отчество - Александрович - опускалось.

 - Так вот, я побеседовал с завотделением, и он любезно согласился предоставить нам с вами свой кабинет … для беседы. На некоторое время. Вы не будете против?

 Кирилл молча пожал плечами. Ну, а если б он сейчас заявил, что против? Против каких бы то ни было бесед с представителями органов внутренних дел? Что, его так просто оставили бы в покое?

 Ладно, он согласен и побеседовать. Вот только итог беседы наверняка разочарует этого обаятельного “лиса”...

 Выходя из палаты, Иванов галантно распахнул перед Кириллом дверь и пропустил его вперед. Кирилл машинально отметил, что не очень-то этот следователь смахивает на обычного мента -элегантная, явно очень дорогая, одежда, изысканный ненавязчивый парфюм... холеное лицо.

 “ Но не могут ведь все менты быть одинаковыми”, - с досадой оборвал себя Кирилл, входя (опять первым) в тесный кабинетик заведующего отделением травматологии.

 - Ну, для начала, думаю, Кирилл, мы с тобой побеседуем, так сказать, без протокола. Согласен?

 Кирилл в очередной раз пожал плечами. Иванов не стал садиться за стол заведующего. Устроился на стуле, придвинутом к этому столу, причем, развернув его так, чтобы находиться лицом к Кириллу, присевшему (за неимением ничего другого) на медицинскую кушетку.

 - Без протокола - так без протокола. Протокол, кстати, уже заполнил ваш коллега.

 - Да, Николай Николаевич Ясенев, - кивнул Иванов, - Сейчас его включили в группу по расследованию... гм... деятельности некой фирмы “Атлант”... впрочем, это к делу не относится, - очередная ослепительная улыбка, - Посему некоторые, им не завершенные, дела переданы мне. А я, Кирилл, знаешь ли, очень не люблю незавершенных дел...

 Легкий прищур синих глаз Кириллу, мягко говоря, не понравился. Он в свою очередь отвел взгляд.

 - Рад был бы вам помочь, но все, что знал, я уже рассказал вашему коллеге. Мне нечего добавить.

 - Неужели нечего? - почти огорченно переспросил Иванов и наконец распахнул тонкую кожаную папку, которую держал на коленях. Извлек из папки листок бумаги с отпечатанным на принтере текстом. - Ну тогда, видимо, мне придется вначале поделиться с тобой полученной нами информацией...

 - Поделитесь, - согласился Кирилл, рассматривая содержимое стоящего у стены шкафчика со стеклянными дверцами. В шкафчике стояли какие-то склянки - не иначе, образцы лекарств, с этикетками. Когда-то мама хотела, чтобы ее младший сын поступил в медакадемию, но как только Кирилл подумал о практических и лабораторных занятиях студентов-медиков, смутно забрезжившее желание стать врачом моментально испарилось. Нет, не так уж он был брезглив и вида крови не боялся, однако вскрывать...

 - Ты слышишь меня, Кирилл? - снова вкрадчивый баритон оперуполномоченного.

 Кирилл перевел на него взгляд.

 - Простите, отвлекся. Вы говорили о какой-то информации?

 - О том, что нам удалось выяснить, - мягко сказал Иванов, - А выяснить удалось следующее - машина “Жигули” девятой модели, на которой приехали избившие тебя молодчики, принадлежит некоему Погребельскому... Игорю Погребельскому, студенту четвертого курса юридического факультета... никогда о нем не слышал?

 Кирилл пожал плечами.

 - Если вы факультет имеете в виду, то да, слышал. А этого... Погре... простите, так сразу и не выговоришь... откуда мне его знать? Я ж на юрфаке не учусь...

 - Да-да, - кивнул Иванов словно бы с сожалением, - Я, признаться, ничего другого от тебя и не ожидал услышать... Но факт остается фактом, Кирилл - эти ребятки подъехали к твоему дому с единственной целью - учинить над тобой расправу.

 Кирилл промолчал, только сильнее стиснул кулаки, засунутые в карманы спортивных штанов.

 - Я тебя даже не прошу называть имени девушки, с чьей помощью тебя выманили из дому, - продолжал следователь все так же мягко, - Ибо и это мы сумели выяснить... (вот тут сердце Кирилла, что греха таить, легонько екнуло. Ну Катька, стерва... впрочем, он сам дурак, раз так легко попался на эту удочку...) Так что, Кирилл, как видишь, - Иванов коротко вздохнул, - Известно нам многое... даже очень многое... за исключением разве что мотива преступления. В самом деле, не станут ведь зверски избивать человека только за то, что кому-то не понравилась форма его носа или цвет глаз? - и сам тонко улыбнулся своей шутке ( “Ну да, а ксенофобия - пережиток прошлого”, -мрачно подумал Кирилл, с детства, увы, частенько слышавший в свой адрес гнусный эпитет “чурка” (несмотря на то, что нерусской крови в нем была от силы четверть).

 - И вывод, - продолжал ворковать Иванов, - Ты уж, Кирилл, не обессудь, сам собой напрашивается - ты просто-напросто боишься, что всплывут уже твои противозаконные делишки... А какие делишки могли быть у тебя с Погребельским? Одно время юноша занимался мелким рэкетом и даже, по некоторым данным, имел дело с наркодилерами. Обрати внимание, Кирилл, что за “колоритная” личность! При этом без пяти минут дипломированный юрист. А что, если он в судьи сумеет пролезть? Или в прокуроры? Начнет вершить закон? - на миг красивое лицо Иванова перекосилось, словно от боли, - Вот такая плесень начнет вершить закон? А?

 Кириллу стало немного не по себе. Только мысль о том, что нельзя (ни в коем случае нельзя) втягивать в эту историю Ольгу (знала бы она, как дико он по ней скучал!) удерживала от того, чтобы рассказать этому - внешне очень доброжелательному, но, возможно, только внешне - человеку и правду о случившемся, и предысторию случившегося.

 Мысль об Ольге... да воспоминание о словах маленького рыжего поэта “Не следовало тебе так круто... Папаша-то у него - полковник милиции...”

 Кирилл растянул губы в улыбке (правда, слегка кривоватой).

 - Давайте без пафоса, а? Уж не знаю, как вы выяснили, что именно этот юрист натравил на меня тех дегенератов с дубинками... но даже если и так, что с того? Мои показания сыграют решающую роль, что ли? Да нанятые папашей этого ублюдка адвокатишки не оставят от этих показаний камня на камне! А заодно уж и от меня.

 Иванов сощурился.

 - Ты забыл, что я тебе сказал с самого начала? Мы беседуем без протокола, Кирилл... И уж без протокола-то ты мне можешь сказать, за что все-таки тебя избивали? Каким образом ты умудрился перейти Погребельскому дорогу?

 Кирилл перевел взгляд на свои ладони. К черту. Может, этот мент считает себя очень хитрым и ловким... пусть считает. Он, Кирилл, сейчас и в самом деле кинет ему “кость”... да только если тот надеется, что Кирилл даст настоящие, имеющие законную силу показания, то зря. Зря надеется. Никаких фамилий он все равно не назовет и протоколов никаких (за исключением тех, что уже подписал) подписывать не станет. Черта с два. И пусть только эта “куница” попробует на него, потерпевшего, надавить!

 - В свое время я его оскорбил, - неохотно сказал Кирилл, не поднимая глаз, - Оскорбил публично. Более того, слегка повозил мордой по асфальту. Он пообещал, что отплатит мне сторицей... и отплатил. Все просто, - он поднял голову и на сей раз даже улыбнулся Иванову. Вполне искренне.

 Иванов тоже еле заметно усмехнулся.

 - Мордой по асфальту, говоришь? И было за что?

 - Было, - спокойно согласился Кирилл, - За его дурной язык. Некоторые люди попросту не умеют вовремя попридержать свой поганый язык, и их приходится учить. - он замолчал и опять посмотрел в окно, за который ветер лениво перебирал еще зеленую листву ясеней. Может, он все-таки ляпнул лишнее? Ладно. Больше этот хитрый мент ничего из него не вытянет. Пусть хоть наизнанку вывернется.

 Но, похоже, Иванову было достаточно и того, что Кирилл уже сказал.

 - Да, ты прав,- согласился он невозмутимо,- Бывает такое. Заносит некоторых, не умеющих себя сдерживать личностей. Одно мне теперь неясно, Кирилл, - отчего ты не захотел рассказать о своем спасителе? О человеке, который, возможно, даже жизнь тебе спас - ибо, не вмешайся он, отнюдь не известно, чем закончилось бы дело...

 Кирилл похолодел. И этот - о том же? Не сильно интересует этих ищеек, за что его, Кирилла, избивали (или убивали). Гораздо больше им хочется знать, кто стрелял из Макарова...

 - Ты ведь не хочешь о нем говорить из опасения, что его привлекут к уголовной ответственности за несанкционированное применение огнестрельного оружия? - вкрадчиво продолжал Иванов, - Так вот, Кирилл, знай, это вовсе не так. Ты, безусловно, в тонкостях юриспруденции не разбираешься... но я тебе скажу - этот человек лишь предотвратил преступление, ибо по-другому предотвратить его было нельзя, верно? Не мог же он ввязаться в драку с тремя, а если считать Погребельского - и четырьмя молодыми здоровыми мужчинами? Да еще и вооруженными резиновыми дубинками... Не мог, правильно. Следовательно, он воспользовался единственным своим преимуществом - наличием оружия. К тому же стрелял он в воздух, не на поражение...- Иванов подался вперед и этаким дружелюбным жестом положил свою мягкую ладонь на колено Кирилла, - Но главное, этот парень и явится основным свидетелем на процессе против Погребельского, пойми это! Так что, рассказав о нем, ты ничем ему не повредишь. Напротив, и нам поможешь, и себе. А то вдруг Игорьку взбредет в голову завершить начатое?

 Кирилл вздохнул, посмотрел прямо в темно-синие, внимательные, напряженные глаза. Опять перевел взгляд на свои руки.

 - Ладно, черт с вами, - выдавил неохотно, - Протоколов никаких подписывать все равно не стану, но... мужика этого опишу. Так и быть.

 Иванов моментально извлек из папки чистый лист бумаги и ручку из кармана пиджака. Снова приветливо улыбнулся.

 -Итак?

 Кирилл наморщил лоб. 

 - Ну, во-первых, лысый.

 - Лысый? - с легким почему-то удивлением переспросил следователь.

 - Полулысый, - поправился Кирилл, - Спереди, понимаете? - для наглядности даже провел ладонью по своему лбу, а затем макушке. - Начавший лысеть. Волосы... я имею в виду, их остатки (Иванов тонко усмехнулся) вроде черные. Даже вьются... чуток. Лицо полное, круглое... Нос крупный и на кончине утолщенный... Ну, так во всех подробностях и не вспомнишь, но... довольно грубое лицо. Глаза небольшие. Рост, кажется, не слишком высокий... не такой уж низкий, но и … не высокий.

 - А возраст? - мягко спросил Иванов, - Хотя бы приблизительно.

 - Сорок, - быстро ответил Кирилл, - Или чуть меньше сорока. Да, я же забыл, - ослепительно улыбнулся, - Он же назвал себя! Присел передо мной на корточки, спросил, как я... а когда я спросил, кто он, он ответил “Сан Саныч я”...

 - Сан Саныч, - записал Иванов, потом вскинул голову, - А ты точно помнишь?

 Кирилл усмехнулся.

 - Еще бы не помнить! Я наверное лучше других понимаю, что этот мужик для меня сделал!

 - Хорошо, - кивнул Иванов, убирая исписанный лист назад в папку и поднимаясь со стула, - Ты все же помог нам, Кирилл. По сообщенным тобой приметам, конечно, человека этого разыскать будет непросто... но мы все же попробуем. А тебе удачи и - поправляйся!

 - Спасибо,- Кирилл тоже встал с кушетки, лишь сейчас ощутив, как взмок от пота. Несмотря на то, что в кабинете было отнюдь не жарко...

 * * *

 

Интерлюдия - 2

 

 -Сан Саныч, надо же! - монументальное лицо “Ржевского” расплылось в почти мальчишеской ухмылке. Сидящий в мягком кожаном кресле “Лис” (как всегда, элегантный, в безупречно отглаженных брюках и ослепительно чистой сорочке) тоже тонко улыбнулся. Не сумел скрыть усмешки и стоящий у двери долговязый русоволосый “гюрза”, в чьей густой шевелюре не имелось и намека на лысину, а нос его, тонкий и прямой, как-то не слишком подходил под определение “крупный”.

 - Кто кого провел, Лис, а? - в серых глазах “Ржевского” плясали чертенята, - Ты этого сопляка или сопляк тебя?

 - Ну, - синие глаза “Лиса” тоже улыбались, - Признаться, парнишка не производит впечатления сопляка... И в том, что с сомнительными делишками Игорька Погребельского он не связан, я склоне ему верить. Более того, склонен верить и в другом...

 - Насчет того, как он того ублюдка мордой по асфальту возил? - рискнул подать голос и “гюрза”.

 “Лис” повернулся к нему лицом.

 - Отчего ж нет? Я тут копнул поглубже... спросил себя - ну, в самом деле, что у студента юрфака, хоть и порочного юноши, однако интеллигентного в известной степени, может быть общего с пареньком из рабочих? А?

 - И что же? - заинтересованно спросил “Ржевский”, - В самом деле, что?

 - То, из-за чего мужчины порой и совершают массу глупостей, - отчего-то сокрушенно ответил “Лис”, - Ну уйму глупых, необдуманных, безрассудных поступков!

 - Девушка? - неуверенно догадался “гюрза”.

 - Девушка, девочка, дивчина... девица, - вздохнул “Лис” и аккуратно выложил на стол шефа пакет из плотной бумаги, в каких обычно держат снимки, - Полюбуйтесь... есть на что полюбоваться...

 “Ржевский” взял в руки пакет со снимками. Встретившись с вопросительным взглядом “гюрзы”, кивнул ему.

 - И ты уж подходи... стрелок вольный.

 Первая же фотография заставила обоих мужчин присвистнуть. На ней была запечатлена девушка лет восемнадцати-двадцати, тоненькая, высокая, изящная, большеглазая, с пышной копной каштановых волос, слегка растерянно улыбающаяся.

 - Хороша, - констатировал “Ржевский”, - Слов нет - хороша.

 - Хороша. - отчего-то чуть сипло согласился “гюрза”, - Даже слишком.

 - Оленька Снигирева, - пояснил “Лис”, - Приемная дочь Снигирева, первого зама гендиректора комбината “Красное полотно”. Конечно, многие студиозусы за пташкой этой райской приударить пытались... и Погребельский в том числе. Причем, активно.

 - А предпочла она механика? - скептически спросил “Ржевский”, - Ты не слишком ли далеко зашел, Сережа, в своих дедуктивных или каких там выводах?

 - Предпочла, предпочла, - ворчливо ответил “Лис”, придирчиво разглядывая свои холеные ногти, - ну вот предпочла - и все тут. Может, экстремалы ее привлекают - парень-то мотоциклист... да еще, как я выяснил, в прошлом десантник, кавказское “пекло” прошел... со школы борьбой увлекался...

 “Гюрза” неожиданно издал смешок.

 - Вот вам, шеф, и первый кандидат...

 “Ржевский” бросил на него не слишком приязненный взгляд.

 - Это я без тебя разберусь как-нибудь. Думаешь, раз пронесло - и другой пронесет? Учти, если еще что-то подобное учинишь, пусть даже из самых благородных побуждений, я тебя собственноручно...

 “Гюрза” тяжело вздохнул и в который раз за свои двадцать шесть вспомнил пословицу о пресловутых “благих намерениях”.

 

 * * *

Глава 6.

1.

 Пока мать разбирала вещи, Ольга проверила автоответчик. Сообщения от Кирилла не было, и это окончательно испортило настроение. “Может, и не стоило так решительно отшивать Марта? По крайней мере смоталась бы на халяву в Прибалтику, полюбовалась бы тамошней архитектурой... (“Медведь”, чья мать была родом из Прибалтики, рассказывал, насколько красив город Рига, где он бывал еще в детстве), по морскому бережку с соснами прогулялась бы...”

 Вообще-то больше хотелось погулять по родным сосновым (и прочим хвойным) лесам. Погулять с высоким темноволосым парнем. Неужели до сих пор он тешит свою гордость (точнее, гордыню)? И из-за чего? Нет, в самом деле, имелась ли объективная причина для ссоры? Ладно, мамочка со своими специфическими взглядами на жизнь и будущее единственной дочери, возможно, и была с ним недостаточно корректна... Но неужели отношение ее матери для Кира важнее отношения ее, Ольги? Право же, как это глупо... как нелепо... до смешного нелепо!

 Наугад набрала номер Рыжика. Тот отозвался уже на втором гудке.

 - О, привет! Вернулась уже?

 - Вернулась и даже привезла обещанный сувенир. Ну, а у тебя есть новости?

 Тот пару секунд посопел.

 - Да какие там новости? Все по-старому... вроде. Хотя, погоди... кажется, Погребельский вляпался в какую-то уголовщину...так по крайней мере говорят.

 - Погребельский -папа или Погребельский-сын?

 Рыжик хмыкнул.

 - Игорек, конечно, кто ж еще. Теперь по слухам папаша срочно хлопочет о его переводе в другой город и другой вуз.

 - И слава Богу, - усмехнулась Ольга, - Воздух-то насколько чище станет в нашей альма-матер.

 - Да уж, - вздохнул Рыжик, - А ты... с рэмбо своим уже виделась?

 У нее легонько екнуло сердце.

 - Ты Кирилла имеешь в виду?

 - Кого же еще? - его показное (или напускное) равнодушие обмануть ее, безусловно, не могло. Рыжий что-то знал. Что-то, не известное ей и касающееся Кира.

 - Погоди, а тебя-то почему это интересует - виделись мы или нет?

 Короткая пауза, опять сопровождающаяся сопением.

 - Ну вообще-то не так уж это меня и интересует... Но вроде в этой истории с Погребельским и твой рэмбо как-то замешан.

 Очередной бешеный скачок сердца.

 - Хватит говорить загадками! Что ты конкретно знаешь?

 - Да ничего почти! - теперь в голосе рыжего даже прорезались виноватые нотки, - Просто мент тут ко мне заявился... такой, знаешь, весь из себя, и не подумаешь даже, что мент. Иванов Сергей... черт, отчества не помню. Следователь, короче. И очень так въедливо, знаешь, расспрашивал - о тебе, прежде всего, о твоих отношениях с Погребельским...

 Ольга фыркнула, несмотря на то, что от слов Рыжика все же противно засосало под ложечкой.

 - Каких отношениях? В помине никаких отношений не было и тебе это не хуже меня известно!

 - Но он же подбивал к тебе клинья и весьма активно, - не слишком уверенно возразил рыжий, - Вот об этом я тому менту и сказал.

 - А о том, что в конце концов я этого “плейбоя” послала, тоже сказал? - сухо спросила Ольга.

 - Да сказал, сказал! - с досадой ответил Рыжик, - И тогда он меня спрашивает, не говорит ли мне о чем-нибудь фамилия Смирнов...

 Она похолодела.

 - И?

 - Ну, конечно, я ответил, что не говорит! Только когда он имя назвал - Кирилл, до меня начало доходить...

 - И ты все ему выложил? - упавшим голосом спросила она, - Все о том инциденте?

 - Успокойся, - раздраженно ответил рыжий, - Ему и так было известно, как твой крутой рэмбо слегка повозил Игорька хайлом по асфальту. Я лишь подтвердил, что так и было.

 Она машинально опустилась на диван, не выпуская из руки телефонной трубки.

 - Ну, а дальше? Дальше о чем тебя расспрашивал тот мент?

 - Да ни о чем, - неуверенно сказал Рыжик, - Просто еще поинтересовался, где ты сейчас находишься. Я ответил - на югах, с родителями. И все. Честное слово, все. Ни о чем больше он не спрашивал. Поблагодарил меня, сказал, что я помощь ему оказал... уж не знаю, в чем... и ушел. А о том, что Погребельский на сей раз круто залетел, мне сама Ленка Звягина рассказала, ну, ты знаешь, его однокурсница...

 - И герлфренд, - уточнила Ольга с легким презрением, - Которая живет с тобой в одном подъезде... Знаю, знаю. Большая деревня наш городишко, несмотря на миллионное население. Только большая деревня...

 Закончив разговор со своим рыжим “пажом”, тут же начала лихорадочно перелистывать записную книжку, отыскала номер телефона Смирновых (к счастью, помнила имя-отчество его матушки - Полина Вахтанговна). Тут же набрала комбинацию цифр. Господи, лишь бы Кир оказался дома и лишь бы с ним все было в порядке... Ну пожалуйста, Господи...

 Трубку подняла женщина. Голос немолодой и усталый.

 - Нет, Кирилл еще не вернулся с работы. Может, хотите для него что-нибудь передать?

 - А когда он вернется, не подскажете? - крайне невежливо... да ладно. Сейчас не до этикета. Она машинально приложила ладонь к пылающей щеке.

 - Возможно, через полчаса. Не раньше.

 - Тогда... будьте любезны, передайте ему, пожалуйста, что звонила Ольга и пусть он мне перезвонит, это очень важно... Номер он знает.

 - Хорошо, - мягко сказала женщина, - Я все ему передам.

 - Спасибо... - положила трубку, еще пару минут неподвижно посидела на диване. А приятный голос у его матери... и очень чистая, правильная речь. Без малейшего акцента, хоть, по словам Кирилла, его мать молодые годы провела в Абхазии.

 Наконец, поплелась на кухню. Оксана была занята приготовлениями к ужину.

 - Кому это ты названивала?

 - Лешке, кому ж еще? - вяло отозвалась Ольга.

 Мать бросила на нее короткий, подозрительный взгляд... тем не менее, решила на продолжать эту тему.

 - Сбегай-ка в булочную, за сдобой...

 Она прикинула - до булочной ходьбы пять минут, а Кир не появится, если верить его маме, еще полчаса...

 - Хорошо, сбегаю, - набросила куртку, вышла за дверь.

 Проходя мимо сплетниц на лавочке у подъезда, вежливо всех поприветствовала. Одна из старух желчно “проехалась” насчет загрязнения атмосферы бензиновыми выхлопами - особенно, “из-за энтих, на мотороллерах своих”.

 - Погодите, - Ольга остановилась - ой, неспроста при ней упоминается о мотоциклистах! - А когда это в последний раз атмосферу нашего двора загрязнял какой-нибудь байкер?

 Старуха уставилась на нее, как на ненормальную, но другая ее товарка оказалась гораздо сообразительнее (и, похоже, не испытывала в отношении Ольги неприязни).

 - Аккурат вчера хахаль твой и приезжал, - охотно ответила старуха, - Минут десять тут маячил под окнами...

 - Спасибо, - она едва не повернула назад, но в последнюю секунду все же вспомнила, что направлялась-то в булочную...

 Ох, просто камень с души свалился! Раз Кир вчера сюда приезжал, значит, во-первых, с ним все в порядке, а во-вторых (тут сердце, что греха таить, сладко так трепыхнулось), что он соскучился по ней не меньше, чем она по нему. И все недоразумения (будем очень на это надеяться!) позади.

 Да. Она очень надеялась, что позади.

 

 * * *

2.

 Он слишком выложился на работе (это был всего третий день, как закончился его вынужденный отпуск, а вкалывать пришлось за двоих, ибо напарник ушел в очередной запой - что отнюдь не являлось редкостью), посему на сообщение матери за ужином “Тебе звонили, Кира”, отреагировал довольно вяло.

 - Кто, Пашка, что ли? (Пашкой звали его бывшего одноклассника и друга).

 - Не Пашка, а девушка, - спокойно сказала мама и добавила со значением, - Ольга.

 - Ольга?! - он едва не поперхнулся и резки вскинул голову, отставив от себя тарелку с недоеденной солянкой, - А ты... не ошибаешься?

 Мать чуть снисходительно улыбнулась.

 - Так она по крайней мере назвалась. Спросила, когда ты вернешься с работы.

 - И все? 

 Мать пожала плечами.

 - А что еще? Просила, чтобы ты ей перезвонил, сказала, номер ты знаешь.

 - Еще бы не знать! - он выскочил из-за стола и стремительно направился в прихожую. Сдернул с вешалки куртку.

 … Вернулась! Наконец-то она вернулась! Да еще сама звонит... Хотя... может, кто-то из соседей ей передал, что вчера он, Кирилл, подъезжал к ее дому? Но если б ей было на это плевать, она не стала бы звонить, верно?

 - Ты куда так подорвался? - в прихожую вышла и мать, глядя на него с явной укоризной, - Даже не поел толком. Тебя ведь просили только перезвонить!

 - Это не тот случай, - он быстро зашнуровал кроссовки, - Не тот... - мягко повторил Кирилл и, легонько чмокнув маму в щеку (чтоб не таким уж хамским выглядело его поведение), вышел за дверь.

 Выведя мотоцикл из гаража, уже собрался рвануть в сторону площади Космонавтов, где жила Ольга, но передумал и вначале свернул к одному из цветочных павильонов, коих за последние годы выросло в городе великое множество.

 К счастью, денег на покупку букета (роскошного букета темно-бордовых роз) хватило - владельцы предприятия, несколько обеспокоенные назревающим среди рабочих недовольством, соизволили погасить часть задолженности по зарплате.

 Он снова, надев шлем, сел за мотоцикл, огромным усилием воли заставляя себя не превышать скорости выше дозволенной и реагировать на запрещающие сигналы светофоров.

 “А если ее по какой-то причине не окажется дома? Может, мама права - следовало вначале позвонить?”

 Однако лихорадочное желание увидеть Ольгу как можно скорее перевешивало неуверенный голос рассудка - черт возьми, он же не видел ее целую вечность - почти месяц!..

 … Разумеется, это было крайне невежливо (впрочем, Оксана Игоревна, сморщив свой аристократический носик, наверняка изрекла бы, что иного от “этого безродного дворового щенка” и не ожидала), но он не отрывал пальцы от кнопки домофона секунд шесть, не меньше - пока не услышал раздавшийся из динамика голос, не узнать который (для него, по крайней мере) было невозможно.

 - Привет, это я, - выдохнул Кирилл. Сердце колотилось так сильно и быстро, словно он не на мотоцикле сюда добирался, а бежал всю дорогу от своего дома до дома Ольги.

 - И тебе привет, - по ее голосу он понял, что она улыбается (такой вот улыбчивый был у нее голос), - Заходи...

 Раздался тонкий звук зуммера, означающий, что блокирующее дверной замок устройство разомкнулось, и визитер может войти в подъезд. Кирилл так и сделал - потянул дверь на себя и вошел.

 Оказавшись перед очередной дверью (квартиры, где жила Ольга) и надавив на кнопку звонка, он все же понадеялся, что на сей раз не столкнется с ледяным взглядом “снежной королевы” Оксаны Игоревны - в самом деле, могла ведь она уйти куда-нибудь по своим делам?

 … Черта с два. Именно Оксана и открыла дверь. Ему не оставалось ничего другого, кроме как, промямлив “Добрый вечер”, вручить цветы ей.

 В синих глазах мелькнуло легкое удивление... впрочем, теплее взгляд Оксаны не стал, даже когда она подчеркнуто вежливо и сухо пригласила его войти.

 Тут в прихожей, наконец, появилась и Ольга, облаченная в свои излюбленные джинсы и тонкий свитерок. Серые глаза выглядели особенно светлыми на загорелом лице, а слегка выгоревшие волосы приобрели бронзовый оттенок.

 Кирилл подумал, что она стала еще более красива. Вызывающе, непозволительно красива. Воображение тут же услужливо нарисовало ее тело, покрытое ровным золотистым загаром (не все, конечно же, там должны оставаться и полоски молочно-белой кожи - следы от купальника), и он поспешно отвел от Ольги глаза, одновременно почувствовав резкий прилив крови к щекам.

 Непозволительно красивая девушка приблизилась к нему сама, слегка улыбаясь. Только после того, как ее тонкие руки обвились вокруг его шеи, Кирилл вышел из оцепенения и сам обнял Ольгу за талию (нереально тонкую, две ладони в обхвате).

 -Со-ску-чи-лась! - щекотнул ухо горячий шепот, и он невольно улыбнулся.

 - Не сильнее, чем я...

 … Конечно, он ее поцеловал, но поцеловал не совсем так, как хотелось. Точнее, совсем не так. Но так, как хотелось, он ее поцелует... не здесь. Не в роскошных чертогах “Снежной королевы” Оксаны Игоревны.

 - Мама сказала, что ты звонила, - голос чуточку (как обычно в такие моменты) подсел.

 Ольга кивнула.

 - И ждала, когда ты мне перезвонишь... но вместо звонка услышала треск твоей “Ямахи”.

 … В прихожей повеяло холодом - появилась Оксана с букетом роз, уже водруженных в хрустальную вазу с водой.

 - Оля, почему ты не приглашаешь своего гостя в комнату?

 Ольга еле заметно дернула плечом, на секунду скорчила такую гримаску, что Кирилл не удержался от улыбки, и повернулась к матери лицом.

 - Прости, но нам с моим гостем некогда. Разве ты не слышишь, как нетерпеливо бьет копытом под нашими окнами “железный конь”?

 Кирилл подумал, что в этом определенно есть нечто уникальное - сохранять серьезное выражение лица в то время, как в глазах выделывают акробатические кульбиты смешливые чертенята.

 Оксана весьма кисло улыбнулась.

 - Ну как угодно... Надеюсь, на сей раз ты вернешься домой не в два ночи.

 - Конечно, нет, - ласково отозвалась Ольга, - Ну что ты, мам?

 Сторонний наблюдатель, окажись он здесь (Кирилл, конечно, посторонним себя не считал), ни на йоту не усомнился бы в том, что нежный, воркующий голосок принадлежит пай-девочке, для которой ослушаться родителей попросту немыслимо.

 Однако Оксана, судя по всему, знала натуру своей пай-девочки гораздо лучше - в ответ на слова дочери она только слегка поморщилась.

 - Ну, хорошо, - не слишком приязненный взгляд мазнул по лицу Кирилла. “Я, конечно, прекрасно знаю, что ты собой представляешь, дворовый мальчишка, - говорил этот взгляд, - И будь моя воля (и не будь Ольга совершеннолетней) не подпустила бы тебя к своей дочери и на пушечный выстрел... но сейчас (увы) приходится соблюдать видимость (только видимость!) этикета”, - Надеюсь, вы будете достаточно осторожны. Мотоцикл - не самый... м-м... безопасный вид транспорта.

 Ольга беспечно улыбнулась.

 - Осторожность, мамочка, наш конек. Помимо мотоцикла.

 Спустившись вниз на три лестничных пролета, Кирилл все-таки остановился и повернулся к ней лицом.

 - Что? - мягко спросила Ольга, но он только мотнул головой и, обняв ее, наконец-то поцеловал по-настоящему. Как хотелось уже целую вечность.

 

 * * *

Глава 7.

1.

Осень вкралась в город, словно диверсант - еще недавно веселила глаз сочная зелень деревьев, а теперь казалось, их кроны жадно пожирают языки пламени... Увы, слишком кратковременно это буйство красок - совсем скоро наступит день, когда деревья в парках и на аллеях превратятся в сиротливые черные скелеты, жадно тянущиеся тонкими руками-ветками к тяжелым, беременным дождями и снегом серым облакам...

 ...В сентябре они частенько совершали вылазки в лес, по грибы, и хоть для нее это скорее были экскурсии, нежели какой-то промысел, все-таки грибов набиралось достаточно, в основном благодаря Кириллу, чтобы их хватило и на пиршество в избенке деда (жаренные с луком и картошкой на чугунной сковородке все эти белые, подберезовики, подосиновики и даже лисички являли собой настоящий деликатес), и на то, чтобы принести корзину домой как трофей. “У тебя нюх на грибы”, иронизировала Ольга, но тут дело было, безусловно, не в особом устройстве носа. Секрет заключался в наблюдательности Кирилла - наблюдательности, до которой ей, Ольге, было ох, как далеко...

 Хотя сказать, что она была ненаблюдательна, тоже было бы неверным - иначе во время очередной их воскресной поездки в деревеньку Лыкошино она и не обратила бы внимания на некоторую подавленность Кирилла, которую он тем не менее пытался скрыть.

 Но разве можно скрыть тоску в глазах?

 - Кир, что-то случилось?

 Он как раз закладывал очередную порцию поленьев в печной зев. Обернулся... и даже попытался улыбнуться.

 - С чего это ты взяла? Кстати, почему снова босиком бегаешь? Не терпится опять с простудой свалиться?

 Она тоже не удержалась от улыбки - порой он разговаривал с ней точь-в-точь как старший брат (хотя старше был всего на пару лет).

 Подойдя к Кириллу, она тоже присела на корточки рядом с ним. Заплясавшие в печи язычки пламени золотистыми искрами отразились в его карих глазах, и опять его лицо показалось ей очень юным... и по-юношески красивым. Она не удержалась от соблазна коснуться губами бархатистой кожи его щеки, провести кончиками пальцев по его темным, густым и очень мягким волосам.

 - Ладно, если не хочешь рассказывать, что случилось - твое дело. Только за нос меня водить бесполезно - тебя что-то мучает, я же вижу...

 Он усмехнулся (не слишком весело), в свою очередь коротко поцеловал ее в губы и выпрямился.

 - Мучает...- неохотно сказал Кирилл, - Но уж ты-то тут ни при чем в любом случае.

 - А кто при чем? - очень мягко спросила она, тоже вставая.

 Его губы неожиданно скривились в какой-то злой, совсем нехарактерной для него усмешке.

 - Слишком многие... и никто конкретно. Кто, по-твоему, виноват в спаде производства? Кто доводит предприятия до банкротства? А, ладно, - махнув рукой, он отошел к окну, похоже уже жалея о своих словах - по крайней мере, у нее сложилось именно такое впечатление.

 - Ну, а если оставить политику? - негромко спросила она, - Конкретно что случилось?

 - Сокращение штата, - с явной неохотой ответил он, не оборачиваясь. Что его так заинтересовало в осеннем пейзаже - темной стене хвойного леса, перемежающейся расцвеченными всеми оттенками багряного и желтого лиственными деревьями и кустарниками? Хотя... в самом деле пейзаж был хорош. “Дядю Эда бы сюда”, - подумала она некстати.

 - Иными словами, тебя увольняют?

 - Да пошли они все! - такой резкости в его голосе ей тоже раньше слышать не доводилось, - Мне самому давно надоело до седьмого пота вкалывать на “дядю”, который мной же заработанное присваивает и переводит куда-нибудь в оффшорную зону! - он, наконец, повернулся к Ольге лицом, - Ты знаешь, что нам регулярно задерживали получку? Из-за этого мне пришлось весь законный отпуск вкалывать в автомастерской, куда Валерка пристроил по знакомству...

 Она ощутила резкий прилив крови к лицу. Кирилл никогда до этого не жаловался на стесненное материальное положение. И, конечно, никогда не позволял ей платить за себя самой, когда они выбирались в кино или кафе, или просто шатались по городу, и ей хотелось, к примеру, слопать пиццу на свежем воздухе - где-нибудь на скамеечке под старым вязом...

 Да и закупкой продуктов, когда они приезжали сюда с ночевкой, тоже Кир занимался...

 А его маленькие подарки? Сколько он угрохал на одни цветы для нее?..

 - Кир...

 - Ладно, извини, - теперь в его голосе появились действительно виноватые интонации, - Не знаю, что опять на меня накатило...- и он снова отвернулся к окну. Она успела заметить на его щеках легкий румянец.

 - Послушай, - она приблизилась к нему, осторожно обняла за талию (почти так же, как обнимала, садясь позади него на мотоцикл), - Совсем все не так ужасно и не надо падать духом... Я поговорю с папой, причем мама об этом разговоре ничего знать не будет... и он наверняка сумеет тебе помочь, учитывая его возможности...

 - Нет! - он так резко обернулся, что она даже отшатнулась, - Нет, - уже тише повторил Кирилл, по привычке запуская пятерню в волосы, которые ввиду их длины (обычно не превышающей сантиметра полтора) взъерошить было довольно сложно. - И ты сама знаешь, почему... давай вообще не будем об этом, потому что, - тут на его лице появилась обычная светлая (хоть и короткая) улыбка, - Не хватало для полного счастья еще нам поссориться...

 - Но ты как раз все для этого и делаешь! - ответила она с досадой и отошла к широкой деревянной лавке, которую Кирилл счел нужным застелить стареньким, потертым пледом, - Потому, что это опять твоя противная гордыня!  А папа, между прочим, вовсе не питает к тебе какого-то предубеждения. По-моему, ты ему даже нравишься...

 - И он мне нравится, - он присел рядом с ней, - Но я сам этого не хочу, понимаешь? - теперь его голос зазвучал мягко, как и всегда. Точнее, почти всегда. - И вообще, я уже присмотрел кое-что... просто заранее не хотел тебе говорить. Может, ничего не получится, но я... все-таки попытаюсь.

 - И что именно? - все еще сердито спросила она, хотя, когда Кирилл обнял ее за плечи и поцеловал в волосы, попытки отстраниться от него не сделала.

 - Сейчас покажу, - поднявшись с лавки, он ненадолго вышел в сени, где обычно оставлял свою куртку, и вернулся, держа в руке сложенную вчетверо газету бесплатных объявлений. Протянул ее Ольге, - Вот, взгляни. В рамку обведено.

 “Охранно-сыскное агентство “Феникс” объявляет набор сотрудников, - прочла она выделенный жирным шрифтом текст, -Требуются молодые мужчины, отслужившие в армии, хорошо владеющие стрелковым оружием и восточными единоборствами. Собеседование проводится с____________”

 Она отчего-то ощутила легкий озноб и даже передернула плечами.

 - Стрелковое оружие и восточные единоборства? Они что, наемных убийц набирают?

 Кирилл усмехнулся.

 - Ну, секьюрити и наемные убийцы - все-таки не одно и то же. А куда, по-твоему, я еще могу сунуться? Со своими десятью классами?

 - Но у тебя ведь есть профессия - механик, - неуверенно возразила она, - И потом, ты говорил о какой-то автомастерской... Почему бы тебе не устроиться туда, на постоянную работу?

 Кирилл слегка помрачнел.

 - Если бы это было так просто... да и контингент там... хотя,- он опять улыбнулся, но несколько натянуто. Через силу. - Если с этим агентством пролечу, может, и попытаюсь...

 - И все-таки не понимаю, почему ты не хочешь принять помощь, - опять начала она, но тут Кирилл применил запрещенный прием - попросту обнял ее и закрыл ее губы своими.

 - Все равно вреднюга, - пробормотала она, привычно обнимая его за шею и ощущая, как разливается по телу знакомый жар, - Упрямый, упивающийся своей гордыней...

 - Кто? - его карие, с золотыми крапинками глаза смеялись.

 - Горец!

 - Опять ошибка. Не горец, а потомок горца.

 - Дикого горца, - проворчала она, - Вреднющий потомок...

 - Зато я люблю тебя, - привел он лишенный всякой логики, но абсолютно “железный” довод.

 - Только это и утешает...

 

 * * *

2.

 На сей раз супруга Кравченки - Галина ради дорогого гостя расстаралась - на первое был подан наваристый украинский борщ, на второе - нежная телятина с молодым картофелем... “К такому обеду и сто граммов опрокинуть не грех,” - подумал Ручьёв, косясь на запотевший графинчик с прозрачной жидкостью, тоже выставленный на стол, однако, сурово себя осадил и опрокинул лишь пятьдесят граммов водки знаменитого завода “Кристалл” - ему еще предстояло работать.

 - Вот-вот, - гудел благодушно настроенный Кравченко, - Холостяцкая свобода - она, может, в чем-то и хороша, да без жинки все равно как без рук! (Аппетитная жинка Кравченки от удовольствия зарделась).

 -Так где ж мне такое сокровище как Галина Ивановна отыскать? - сокрушался в свою очередь Ручьёв. - Небось, не на каждом шагу такие женщины встречаются...

 - А ты не на тощеньких, в платьишках от Шанель смотри, - назидательно рекомендовал Кравченко, прозрачно намекая на связь Ручьёва с красавицей супругой финансиста Зарецкого - Анной, - От таких дамочек мало проку... 

 - Сами на диетах сидят и мужей не кормят, - поддакнула Галина.

 По мнению Ручьёва, диета чете Кравченко определенно не помешала бы, однако намекать на это гостеприимным хозяевам он, безусловно, не стал, напротив, поблагодарил за отменный обед искренне и сердечно и в агентство поехал в настроении благодушном, даже приподнятом.

 В приемной находился Саша Ивушкин, не так давно уволившийся из милиции, где работал дознавателем. Замещал он ушедшую в декретный отпуск Валентину, бессменную секретаршу Ручьёва (тот был настолько ошарашен “свиньей”, что подложила ему эта длинноногая блондинка, что едва ее не уволил - в приступе сильнейшей досады. Однако, вовремя вспомнил о том, что все-таки никто лучше Вальки кофе не варит и пообещал в течение полугода после рождения ее “короеда” нового секретаря не подыскивать).

 Ивушкин встретил Ручьёва с пунцовым лицом. Тот уже собрался поинтересоваться, что же вогнало парня в краску, но тут увидел сидящее в кресле для посетителей прелестное создание с отливающей медью копной пышных волос и мечтательными серыми глазами, чья изящная фигурка была затянута в узкое платьице (явно, призванное подчеркнуть все ее достоинства), а до этого тонкие ноздри Ручьёва уловили изысканный аромат чего-то летнего, солнечного и волнующего - и причина юношеского смущения холостого Ивушкина стала ему моментально ясна.

 “Дочь Снигирева? - несколько растерянно подумал Ручьев, стараясь придать лицу максимально приветливое выражение, - Да, хороша чертовка... Ничего не скажешь, хороша. Так хороша, что это похоже на провокацию. И что же этой благополучной девочке от меня надо?”

 Ольга поднялась с кресла, явно испытывая неловкость.

 - Простите, вы и есть Сергей Александрович Ручьёв?

 - Я и есть, - улыбнулся Ручьёв.

 - Здравствуйте. Я Ольга Снигирева, мой папа... впрочем, это к делу не относится... Простите, но у вас не найдется нескольких минут? Мне бы хотелось с вами побеседовать... - и добавила, покосившись на бедолагу Ивушкина, покрасневшего уже до свекольного оттенка и слишком уж сосредоточенно роющегося в текущей корреспонденции (в то время, как взгляд его так и норовил соскользнуть на длинные и стройные ножки дочери одного из руководителей трикотажного комбината), - Конфиденциально?

 - Разумеется, прошу, - Ручьёв распахнул перед красавицей дверь своего кабинета, напоследок с сочувствием посмотрев на Ивушкина (жениться тебе давно пора, парень), и добавил, заходя следом за Ольгой в помещение, изредка в шутку называемое “штаб-квартирой”, - Мы гарантируем конфиденциальность каждому нашему клиенту, не сомневайтесь...

 Ольга опустилась на самый край кожаного кресла для посетителей - прямая как струна, напряженная.

 - Вы меня не поняли - я не собираюсь становиться вашим клиентом, сейчас по крайней мере, но... вы же недавно объявляли набор сотрудников?

 На рабочий стол Ручьёва легла газета с объявлением - объявлением, едва не послужившим причиной конфликта между ним и замом.

 “Пиши - требуются бывшие спецназовцы и все дела!”, гудел Кравченко.

 “Почему только спецназовцы? - возражал Ручьёв, - По-моему, не лучший вариант. Гонору в них хватает, а вот прочего...”

 “Ты что, маменькиных сынков решил набрать? - рычал Кравченко, - Историю с Юрченко забыл?”

 “ В любой работе имеются свои издержки, - снова возражал Ручьёв, - Нам нужен свежий материал...”

 “Из которого ты собираешься вылепить … кого? Новых “Стрельцов”? - ехидничал Кравченко до тех пор, пока терпение интеллигентного Ручьёва не лопнуло, и он, совсем не интеллигентно грохнув кулаком по столу, рявкнул, что шеф “Феникса” пока он, и ему решать, кого набирать в агентство - опытных головорезов или...

 “неопытных”, - проворчал Кравченко, однако вынужден был подчиниться.

 Теперь Ручьёв разглядывал посетительницу под несколько другим углом зрения. Обольстительна, безусловно, и, возможно, не дура... однако, что дальше? Если и занимается спортом, то в лучшем случае фитнесом. О стрелковом оружии и говорить нечего...

 Благополучная девочка, студентка... что это за “вожжа” ей под хвост попала?..

 К тому же Ручьёв вообще был категорически против женщин в штате сотрудников агентства (за исключением привлекательной секретарши).

 Но, как истинный джентльмен, он, конечно, постарался, чтобы его отказ не выглядел грубо и бестактно.

 Ручьёв тонко улыбнулся.

 - Только не говорите, Оля, что вас привлекает романтика нашей профессии...

 Ольга слегка поморщилась.

 - Вы меня не поняли. Ничего особенно романтического я в работе частных охранников не нахожу и в частные сыщики тоже соваться не собираюсь. (“Слава Богу, все-таки не дура”, - с облегчением отметил Ручьёв).

 … Просто... вам о чем-нибудь говорит фамилия Смирнов?

 Ручьёв моментально напрягся. Смирнов, Смирнов... неужели тот самый? Черт, надо у Орлова уточнить (если, конечно, он сейчас на месте, если Кравченко его не погнал куда-нибудь с очередным поручением).

 - А эта фамилия должна мне о чем-то говорить? - осторожно спросил Ручьёв, - Я знаю нескольких людей с такой фамилией... Кого именно вы имеете в виду, Оля?

 Она вздохнула и перевела взгляд на свои сцепленные в “замок” пальцы.

 - Я так и знала, что она ничего вам не скажет. Это один из кандидатов, прошедший собеседование...

 - Собеседование с кандидатами проводил не я, а мой заместитель Игорь Николаевич Кравченко, - мягко уточнил Ручьёв, - А кем вам, простите за нескромность, этот Смирнов приходится, Оля?

 Она немедленно покраснела.

 - Он мой друг... да это и неважно...

 “Неумело врет, - отметил Ручьёв, - Не просто он ей друг...”

 - Но ему было отказано в работе у нас? Я правильно понял? - все так же мягко спросил Ручьёв.

 - Не напрямую, - как-то неуверенно ответила Ольга, - Он прошел все тесты... вроде, по его словам, успешно... потом ему пообещали, что свяжутся с ним, если он подойдет, но вот уже неделя прошла... - она коротко вздохнула, снова вскидывая на Ручьёва свои глазищи, - Думаю, это все же был завуалированный отказ.

 Ручьёв ощутил некоторую неловкость.

 - Ну не обязательно... А почему, собственно, вашему другу так хочется работать именно у нас?

 - Это для него единственный шанс получить приличную работу, - негромко сказала Ольга, - Если вам действительно нужны добросовестные парни, думаю, вы должны дать ему шанс... Может, - она опять начала краснеть, - Вы сами посмотрите результаты тестов? Может, Кир просто выдал желаемое за действительное...

 - Стоп,- забыв об этикете, перебил ее Ручьёв, - Кир - это Кирилл? Кирилл Смирнов?

 Ольга кивнула, причем он явственно уловил в ее взгляде надежду.

 Ручьёв улыбнулся.

 - Ну хорошо. Конкретно, сами понимаете, я вам обещать сейчас ничего не стану... но то, о чем вы просите, сделаю.

 “И тщательно”, -добавил он мысленно.

 

После того, как Ольга ушла (Ручьев понадеялся, что не слишком обнадежил девчонку... но вроде и не огорчил), и Ивушкин проводил ее настолько тоскливым взглядом, что впору было прослезиться, сочувствуя “сраженному стрелой Амура”, Ручьёв вначале вызвал к себе Кравченку, попросив захватить с собой резюме некоего Смирнова (Кирилла), затем попросил Ивушкина немедленно разыскать Орлова (где бы тот ни находился), а заодно уж и Богданова (если тот не слишком занят, все-таки частный детектив - работка не сахар, иной раз как “бобик” носишься весь день, пытаясь ухватить малейшую крупицу информации).

 - Ну и чего? - проворчал Кравченко, швыряя на стол шефа тонкую папку (Ручьёву неоднократно приходило в голову, какого черта этот высокообразованный человек, при желании умеющий быть тонким дипломатом, так старательно изображает “неотесанного мужлана”? В пику ему, Ручьёву (по материнской линии интеллигенту как минимум в четвертом поколении, а по отцовской - разведчику в третьем?)

 Ручьёв извлек из папки листы, просмотрел, вскинул на Кравченку глаза.

 - А с чего это ты тут начертал - “в резерв”? Результаты теста даже лучше, чем я мог ожидать. Физическая подготовка подкачала?

Кравченко фыркнул.

 - Подкачала? Ты бы видел, как он лихо нашего Олежку на татами на обе лопатки уложил! Ну, тут надо учитывать, конечно, что Давидов ничего подобного не ожидал, считал, со щенком белогубым дело имеет...

 Ручьёв снова посмотрел в листок.

 - Десант, командировка в “горячую точку”.. даже ранение, к счастью, легкое...

 Кравченко засопел, отвел глаза.

 - Ну да, не спорю, хорош мальчишка, однако, когда перед тобой дилемма, кого предпочесть - бывшего служащего группы “Бета” или щенка, так, слегка, пороху нюхнувшего...

 Ручьёв покачал головой.

 - Понимаю, Игорь, но тут случай особый.

 Тут в дверь легонько постучали и на пороге появился Орлов.

 - Вызывали, шеф?

 Ручьёв усмехнулся.

 - Заходи, “гюрза”. Похоже, объявился твой новый знакомый, -повернулся лицом к Кравченке, - Сейчас ты услышишь любопытную историю, о которой не знал, потому что в то время грел телеса на пляжах Анталии... Услышишь и поймешь, что бывшему служащему группы “Бета”, увы, придется подвинуться...

 

 * * *

 Глава 8.

1.

 - Ну, заходи, - Кравченко распахнул дверь, и Кирилл вошел в небольшую комнатенку, не без опаски покосившись на кресло, опутанное проводами электродов, специалистами именуемое полиграф (иначе-детектор лжи), - Сейчас подойдет наш техник, он тобой и займется.

Кирилл молча кивнул, гадая, с чем же связана эта перемена. Он ведь уже не верил, что с ним свяжутся, как пообещали. Ну еще бы - претендентов было полно, и ничуть не хуже него, Кирилла, даже парочка бывших спецназовцев имелась... Правда, некоторые “вылетели” после первого же теста, а он прошел все и, по его мнению, успешно... Но какая разница, в конце концов, когда тебя “забраковали” - на первом этапе или последнем? Одно грело душу - то, как ловко он справился с самоуверенным блондином, служащим агентства, на татами. Другой служащий - громила с умными глазами - даже зааплодировал. “Ну что, Олежка, умыли тебя?” “Еще не вечер, - смутно пообещал Олег, разозленным, к слову, не выглядевший, - Вот станет у нас работать, научу мальца...”

 И Кирилл, конечно, понадеялся... однако, остаться предложили лишь троим, а его, Кирилла, в числе прочих претендентов отпустили домой, пообещав, что при необходимости свяжутся.

Как же, свяжутся... У него даже мелькнула мысль - а, может, и вправду хватит тешить свою гордыню и принять помощь от отца Ольги? В конце концов, не милостыню же ему предлагают... Противно? Не противнее, чем подсчитывать каждый грош и обивать пороги в поисках самой паршивой и грязной работенки...

 Или в самом деле в ту сомнительную автомастерскую сунуться? Впрочем, эту мысль он быстро от себя отбросил. В конце концов, идиотом он не был - достаточно было услышать несколько фраз (случайно), чтобы просечь, что за “бизнес” прикрывает на первый взгляд безобидная вывеска. И его, Кирилла, быстренько в этот “бизнес” втянули бы (он заметил, к нему присматриваются). Втянули, пользуясь, что он с техникой “на ты”.

 Нет, этот путь был исключен. Лучше уж туалеты на вокзалах мыть, чем годик-другой, посорив деньгами, мыть полы в бараках и, отличившись добросовестной работой на лесоповале, получить право на получение дополнительной посылки от мамы... (да нет, если б он, Кирилл, загремел на нары, у мамы попросту не выдержало бы сердце)

 И вдруг этот неожиданный звонок.

 - Кирилл Александрович? С вами хотят дополнительно побеседовать, уточнить некоторые вопросы, касающиеся вашей заявки. Это же вы изъявили желание стать сотрудником нашего агентства?

 Первым побуждением было поделиться обнадеживающей новостью с Ольгой, но потом эту мысль Кирилл с сожалением отбросил. А если снова “пустышка”? Вот когда точно все станет ясно, он Ольгу и поставит в известность о результатах, какими бы они ни были...

 - Вот засранец, - проворчал Кравченко, бросив короткий взгляд на часы, - Опять опаздывает...

 В этот момент дверь распахнулась, и Кирилл увидел долговязого парня лет двадцати пяти с шевелюрой соломенного цвета и очень выразительными карими глазами.

 - Наконец-то, - буркнул Кравченко, - Тебя за смертью посылать... Займись парнем.

 Техник повернулся к Кириллу лицом, обаятельно улыбнулся, подал руку.

Будем знакомы? Орлов Дмитрий.

“Для тебя так важно, кто я? Димой меня зовут. А вот кто ты?”

 - Смирнов, - пробормотал Кирилл, пожимая протянутую ладонь и ощущая бешеное сердцебиение.

 Так, по крайней мере теперь ясно, кто он, этот Дима, и почему у него при себе оказалось оружие-как сотрудник частного охранного предприятия он, безусловно, имеет право на его ношение...

 Орлов жестом указал в сторону кресла.

 - Прошу. Уверяю, больно не будет.

 Кирилл машинально кивнул, лихорадочно соображая, узнал ли его, в свою очередь, этот Дима или нет? Да скорее всего нет - тогда же были сумерки, да и лицо у него, Кирилла, уже начинало опухать от побоев...

 Когда Орлов укрепил на его запястье последний электрод (Кравченко из кабинета удалился), Кирилл все-таки не выдержал.

 - Вы меня... не помните? - во рту пересохло от волнения, - В начале августа...

 - Помню - не то слово, - негромко перебил его Дмитрий, - Учитывая, как шеф меня впоследствии вздрючил...- опять в высшей степени обаятельно улыбнулся, - Но давай мемуары оставим на потом, хорошо? А сейчас сосредоточься, но не напрягайся, а то результаты будут никакими, ок?

 Кирилл молча кивнул, все-таки ощущая легкое головокружение - мог ли он представить, что снова встретится со своим спасителем, да еще в стенах агентства, куда (если повезет) его примут на работу?

 - Эй, не заснул еще? - раздался над ухом чуть насмешливый, но весьма дружелюбный голос Орлова. Дмитрий перетасовывал колоду карт, -Тащи одну, покажи ее мне. Это контрольный тест. Я стану называть карты, в том числе и ту, которую ты вытащил, ты в свою очередь отвечаешь “нет” на все вопросы о карточной масти. Для чего это делается, думаю, объяснять не требуется?

 Кирилл невольно улыбнулся.

 - Я думал, вы заставите загадать цифру...

 - Загадаешь. В уме, - кивнул Орлов без улыбки, - А я отгадаю. В пределах от нуля до десяти. Но сначала с картами...

 Кирилл вытянул карту - это оказалась дама червей. Мысли его сейчас были заняты другим, но... Орлов прав. Все вопросы, что вертелись у него на языке, он еще успеет задать (правда, не факт, что получит ответы).

 Дмитрий отошел к монитору, пальцы его забегали по клавиатуре.

 - Итак, ты вытянул... короля пик?

 - Нет.

 - Валета бубен?

 - Нет.

 - Даму червей?

Он едва не ляпнул “да”, но вовремя спохватился.

 - Нет.

Орлов бросил на него короткий взгляд, потом посмотрел на монитор “умной машины”, хмыкнул.

 - Отлично, реакция четкая. - после чего предложил Кириллу в уме загадать цифру и путем перебора, конечно же, отгадал, что внушило Кириллу некоторое уважение к хитроумному “полиграфу”.

 Наконец Орлов остановился и одарил Кирилла очередной ослепительной улыбкой (“Скольких девочек он уложил в постель благодаря такой улыбке?”- подумал Кирилл.

 - Прекрасно, реакции зафиксированы. Ты куришь?

Нет. Отлично. Значит, перекура устраивать не станем...

…..........

 - Наркотики когда-нибудь пробовал? Кололся?

 - Нет, - уверенно ответил Кирилл, слегка расслабившись.

 - “Колеса”, может, глотал?

 - Нет.

 - “Травку” покуривал?

 Кирилл ощутил, что краснеет. Врать не имело смысла.

 - Да, пробовал пару раз. Еще в армии.

 - Пару раз? - очередной испытующий взгляд, - И сейчас покуриваешь?

 -Нет, - вполне уверенно ответил он. Тоже грех! Да кто в наше время “травку” не пробовал курить? Даже Ольга признавалась, что раз попробовала (“Такой идиотский хохот меня не разбирал ни до, ни после”, - призналась она, - Причем, без причины”.

 - Конфликты с законом были? 

 “Только конфликт с дознавателем Ясеневым”, - мысленно усмехнулся Кирилл и уверенно сказал:

 - Нет.

 - Просто приводы в милицию? За пьянство, к примеру?

 - Нет.

 - За хулиганство?

 - Нет.

 - Ты служил в воздушно-десантных войсках?

 - Да.

Дальше перечислялись место службы, срок службы и номер воинской части.

 …- Тебя завербовали в армии?

 Кирилл с недоумением посмотрел на Орлова, и тот ответил ему совершенно спокойным взглядом.

 “Расслабься, идиот! Разве как раз не для того ты проходишь этот тест, чтобы отвести от себя любые, самые абсурдные подозрения?”

 - Нет, - по возможности невозмутимо ответил Кирилл.

 - И не пытались?

Да. Вопрос на засыпку. Была у Кирилла беседа с особистом, была... весьма неприятная беседа.

 - На первом году службы со мной беседовал майор из особого отдела, - неохотно сказал Кирилл.

 - И чем закончилась эта беседа?

 - Ничем, - честно ответил Кирилл.

 - А фамилия Гвоздев тебе знакома?

 - Нет.

 Орлов перечислил еще несколько фамилий. Одна в самом деле была Кириллу знакома - мужик с такой фамилией работал с ним в одном цехе, о чем он Дмитрию и сказал, и тот снова невозмутимо кивнул.

 - А как насчет кликухи “Свинец”? Она тебе знакома?

 - Ну слышал, - неохотно ответил Кирилл - а кто не слышал? Да всему городу, пожалуй, известна эта персона - вор “в законе”, скрывающийся под личиной “честного коммерсанта”...

 - Это по его поручению ты действуешь?

 Кирилл подавил тяжкий вздох. Ну когда же эта бодяга наконец закончится?

 - Нет.

 - Но ты с ним знаком?

 - Нет.

Орлов опять пристально посмотрел на него.

 - Как так? Ты ведь работал в автомастерской, принадлежащей одному из людей “Свинца”...

 Вот оно что! Да уж, не подвела Кирилла интуиция, не подвела...

 - Мне не было известно, кому именно принадлежит эта мастерская, - довольно сухо ответил он, - Мне представилась возможность подработать - я ею воспользовался, только и всего.

 - Кто тебя устроил в эту мастерскую?

 - Родной брат.

 - Он входит в окружение “Свинца”?

 - Он дальнобойщик. И если входит в какую-то группировку, мне об это не известно...

 - За границу выезжал? В дальнее зарубежье?

 - Нет.

 - А ближнее?

 - В детстве в Абхазию ездил, к родственникам. Мой дед по материнской линии абхазец.

 Орлов ухмыльнулся.

 - Потомок “горячего джигита”, значит?

Кирилл невольно улыбнулся.

 - Да я деда и не знал вовсе, он умер еще до моего рождения.

 - Ладно. А на прежней работе что тебя не устраивает?

 - Вообще-то она меня вполне устраивала до недавнего времени, - неохотно сказал Кирилл, - Пока не началось задержек с зарплатой. А сейчас наш цех вообще вознамерились закрыть...

 Орлов кивнул (как показалось Кириллу, с сочувствием).

 - Нарекания на работе были? Например, за прогулы?

 - Нет.

 -За нерадивость?

 - Нет.

 - Спортом занимаешься?

 - Сейчас нет, если не считать гантелей. А так в школе посещал секцию борьбы, ну и в армии, конечно, нас гоняли...

 Орлов снова кивнул и, подойдя к нему, стал, наконец, снимать с его тела электроды.

 - И тут гонять будут. Особенно поначалу, - пообещал он, -Так что готовься морально.

 У Кирилла резко пересохло во рту.

 - Так ты считаешь, меня сюда возьмут?

 Орлов усмехнулся.

 - Считай, уже взяли. Полиграф - чистая формальность. Шеф на всякий случай решил подстраховаться.

 - Интересно, а эту “машинку” можно обмануть? -полюбопытствовал Кирилл. Орлов нравился ему все больше и больше. Было в нем нечто необыкновенно располагающее. Искреннее.

 - Обмануть? - Дмитрий устроился на краешке своего стола и закурил, стряхивая пепел в блюдечко, видимо, служившее пепельницей. - Нет ничего невозможного... только это целая наука, и посвящены в нее немногие, вроде нашего “Ржевского”...

 - “Ржевского”? - с недоумением переспросил Кирилл, - Это прозвище?

 - А ты думал, настоящая фамилия? - фыркнул Дима, - Ладно, вы еще познакомитесь... лично.

 - Послушай, - с некоторым замешательством спросил Кирилл, - А почему ты не спросил меня о том...

 - Том инциденте-то? - небрежно уточнил Дима, - А мы это и так знаем. Как, по-твоему, шеф позволил бы, чтобы один из сотрудников вляпался... извини, в дерьмо? -по лицу Дмитрия скользнула очередная усмешка, но сей раз не слишком веселая, - Я тогда, признаться, лоханулся... Тех уродов можно было и без “пушки” разогнать, просто взбесил меня тот наглый щенок, Погребельский... вот я его, а заодно и подельников его пугнул... - Дима издал легкий смешок, - Видел бы ты пятно на штанах этого красавчика, когда я у него над ухом пальнул...

 Кирилл тоже невольно усмехнулся. Не только неприятными бывают в жизни сюрпризы...

 В кабинет без стука вошел Кравченко.

 - Так, стажер со мной, для улаживания формальностей. А ты результаты подготовь, “гюрза”...

 * * *

 

 2.

 - Судя по твоей сияющей физиономии, случилось...

 Не дав Ольге договорить, он привлек ее к себе и расцеловал, полностью игнорируя как насмешливые, так и откровенно неприязненные взгляды окружающих.

 Она немного разрумянилась, отчего еще больше похорошела.

 - Меня зачислили-таки в “Феникс”...

 - Здорово, - она сама чмокнула его в щеку, - А почему тянули время?

 Кирилл пожал плечами.

 - Может, проверяли … и перепроверяли?

 Ольга удивленно вскинула брови.

 - Тебя послушать - ты в сикрет-сервис нанимался... Хотя сейчас, наверное, у любой мало-мальски уважающей себя фирмы имеется свой “сикрет”...

 - Вот именно, - кивнул он, - Ну что, поедем?

 В ее улыбке проскользнуло очень милое, почти детское лукавство.

 - Сначала к моим. По счастливому совпадению, в папином баре стоит кое-что... и в холодильнике лежит нечто, не менее приятное. Мы обязаны отметить это событие!

 - Послушай, - он ощутил легкое замешательство, но Ольга не дала ему договорить. Приложила тонкий пальчик к его губам.

 - Никаких “но”. Уверяю тебя, семейство Снигиревых не обеднеет, если дочь стащит из дома бутылку шампанского, баночку икры и, может, еще палку сервелата. А если тебя беспокоит реакция моей матушки - уверяю, мелочность не входит в число ее недостатков. Или оби-ижусь... - она опять скроила типично девчоночью гримаску.

 - Ладно, - вздохнул Кирилл. Приходилось снова наступать на горло собственной гордыне, но не портить же такой хороший день ссорой, - Поехали...

...И опять была окруженная частоколом леса полузаброшенная деревушка, и бревенчатая избенка, и треск сгоравших в печи поленьев, и долгие, сладостные, текучие секунды, перетекающие в минуты, минуты, перетекающие в часы...

 День, перетекающий в вечер и вечер, перетекающий в ночь...

 И двое молодых людей, слишком поглощенных друг другом, чтобы заглядывать в будущее (они видели будущее лишь таким, какого им хотелось: ясным и, конечно же, ничуть не хуже нынешнего времени - времени любви.

 Времени невинности.

...И после того, как были произнесены последние нежные, бестолковые признания, и они уснули, не размыкая объятий, не желая и во сне разлучаться...

 В маленькое окошко деревенской избы заглянула ущербная Луна.

 Она имела несколько странный оттенок - оттенок кровавого яичного желтка. Она ухмылялась. Она знала лучше.

 Через минуту Луна пропала - ее закрыло небольшое облачко, из которого закапал мелкий осенний дождь.

 Бабье лето закончилось.

 * * * 

Конец

 

 

 

 -