Демон в светлом ханьфу и бессмертный мастер

Богоподобный Чиновник — Лю Чанхай — спустился с Небес, чтоб разобраться с проблемами, оставленными чужаками на его земле. Кто мог подумать, что в этот момент на чайный дом, построенный вместо храма, свалится некое пернатое чудо, сделав жизнь бессмертного мастера ярче и веселее.



Глава 1. Прибытие


Если вы думаете, что бессмертные Чиновники только чай пьют, то ошибаетесь. Большая часть мечется по Тверди Небесной с бумагами, пытаясь не увязнуть в бюрократии; другие же бродят по миру, решая проблемы от имени богов. Я — Лю Чанхай — отношусь ко второму виду, хватаясь даже за мелкую работу. И не из-за того, что лица местных божков пресными кажутся, а потому что смертные куда интереснее.

Но это дело, спустившее меня с Небес на землю, необычное — корни его ползут из прошлого, а ветви подпирают небосвод, и шаманы с монахами не справляются.

Моё путешествие по Ляодуну началось с небольшого горного хребта, ведь именно здесь я родился, вырос и... вознёсся в безмятежную синюю гладь. Впрочем, таковой она казалась только смертным. На деле же я все ноги сбил, регулируя образовательный аппарат, чтоб моему господину — богу Литературы — было проще учеников направлять и помогать на экзаменах. Каждое прошение я заносил в реестр, упорядочивал и разделял на «важное» и «не очень». Но когда Небеса дрогнули от тысяч молитв о спасении, пришлось отложить бумагу и кисть.

Отягощающим обстоятельством было и то, что за дело не брался ни один из богов Севера, ведь на полуострове не строили храмов. А без места силы и подношений возможности небожителей имели ограничения, а порой и совсем исчезали. Никто не хотел рисковать головой ради невеж, которые столько времени обходились без святилища.

— Поделом им, — шептались бессмертные, прикрывая лица веерами.

— Такое неуважение к богам, — фырчали они, нацепив маски из благочестия и сострадания.

От всего этого фарса меня мутило. Поэтому, когда выпал шанс пойти добровольцем, я тут же поднял руку. Естественно, господин не оценил рвения, но узнав, что я родом из тех мест, благословил.

— Будь осторожен. Там нет даже святилища, — напомнил он, выстроив мраморную лестницу из дворца в лощину.

По белоснежным ступеням я спускался не торопясь. Ладонью скользил по витиеватым перилам и с высоты рассматривал земли. Ностальгия, тронувшее сердце, вызывала улыбку. Дуновение ветра приятно ласкало кожу. Я был рад вновь прогуляться по бамбуковым лесам, искупаться в сверкающих водах холодного ручья, отведать блюда провинции Ляонин, одним краем упиравшейся в Жёлтое море.

Я сошёл с Небес тихо. Светлые одежды сливались с лучами восходящего солнца, поэтому смертные не заметили моего присутствия, пока я не пришёл в деревню.

Я сразу понял: больших городов поблизости нет. И этот факт объяснял отсутствие храма — местных не хватало средств, сил и знаний на постройку святилища. А без него не было и защиты Небес. Оттого фэн-шуй здешних мест казался тяжёлым, отдающим запахом гнили. Нити Тёмной Ци сплетались с корнями деревьев, задевали пашню. От распространения не спасали даже горы. И тем не менее...

«Какая красивая осень», — думал я, любуясь пёстрыми клёнами.

***
По Ляодуну я не бродил добрую сотню лет. А может, и больше. После вознесения из-за поэмы, которая понравилась императору, я обходил Ляонин стороной. Поэтому, оказавшись на родной земле, чувствовал, как щемит сердце, и наползает грусть. Но хандра была не из-за Тёмной Ци. Спустя века те, кого я любил, давно были мертвы. Не осталось родных, друзей, соседей и тех, кто бы меня знал.

Нет... Не так!
Были те, кто читал о моей жизни из учебников и брошюр, ведь я писал неплохие истории. Но вот, самих людей из прошлого не осталось. Поэтому душу снедало одиночество. Но утешало то, что через подобное проходил каждый, удостоившийся дара богов.

***
Спустя столько лет я не боялся быть узнанным, а потому остановился на постоялом дворе. Выбор пал на комнаты госпожи Юй, из-за того, что я не обладал стопроцентной защитой. А если точнее, то по собственной воле я бы не помер, но от болезней или глубоких ран — вполне. В моих рукавах было условное бессмертие, которое напрямую зависело от физического состояния. Потому спать на улице не мог — вдруг воспаление или острый нож бедняка, вошедший в печень...

Но порой даже внутри заведения могло ожидать непредвиденное. И этот случай оказался таким:

Колокольчик задорно тренькнул, когда я переступил порог гостиницы, и из-за стойки выплыло нечто. Я не сразу понял, что это женщина. Особа, завернувшись в три слоя ткани, напоминала мифическое существо. Её макияж был так далёк от идеала, что можно было спутать с каким-нибудь водным демоном или же очень дряхлым стариком, который от прожитых лет тронулся разумом.

«Как много пудры», — думал я, прикидывая, сколько денег уходит у мадам на белила, но спросить напрямую о стоимости косметических средств не повернулся язык. Ведь какой бы странный человек ни был, небожителю не позволялось вести себя грубо, показывать высокомерие, чинить вред здоровью, унижать честь и достоинство. А потому я лишь кивнул в знак приветствия и поинтересовался о наличии комнаты.

Дама, поняв, что я будущий постоялец, расплылась в улыбке. Вот только она казалась совсем не милой и добродушной. Гримаса напоминала слащавый оскал. Поведение хозяйки было под стать улыбке: изображая из себя куртизанку из кибао, госпожа Юй взглядом «ела» моё лицо.

Нет, я знал, что красавчик — прямое наследие родителей отразилось в густоте волос, глубине тёмных глаз и светлом оттенке кожи, но ещё не было случаев, чтобы на меня публично капали слюной.

«Изголодавшаяся, что ли?», — подумал я, бочком подбираясь к выходу.

Увы, дама быстро просекла уловку, и скрипучим голосом попыталась изобразить распев. И здесь я почувствовал, как волосы встают дыбом, а язык чешется ляпнуть: «Далеко вам до кошачьего оркестра, но за вокалиста хора речных гулей сойдёте». Вот только воспитание и привитые манеры не позволяли говорить, что думаю.
Ощущая онемение пяток, я улыбнулся. От безвыходной ситуации моё сердце зарыдало от жалости к себе.

— Мне бы комнату снять на неопределённый срок, — вежливо произнёс, чувствуя, как начинает дёргаться глаз.

Услышав желаемое, дамочка словно помолодела. Всплеснув руками, она подалась вперёд, окатив волной сладкого аромата. Такого приторного, что казалось, будто вылила на себя половину флакона.

«Шутите?! Мне и до этого дышалось с трудом», — бушевал в душе, внешне сохраняя спокойствие.

Я бы не был столь критичен, если б хозяйка постоялого двора вела себя приличнее. Но по лихорадочному блеску её глаз я понимал: не нужно поворачиваться к ней спиной. Подозрения, что под намарафеченным фасадом скрывается мужик, не покидали. А потому, отойдя на приличное расстояние, я оставил деньги на столике и спросил номер комнаты, в которой буду существовать.

...Из-за сильного напряжения я не мог назвать нахождение в этих стенах жизнью, и даже когда вышел на улицу, всё равно чувствовал неприятный маслянистый взгляд, прожигающий кожу.

«Какой ужас», — думал, осматривая местность.

От созерцания прекрасной картины — очертания гор, россыпи пёстрых лесов, петляющих троп, быстрых рек меня отвлекали воспоминания и распев старого гуля:
— Господин, налить чаю?

— Спасибо, но не в этот раз, — ответил, и отлипнув от ворот, спешно покинул постоялый двор. Хотя бы на время.

Но рано я радовался, скрывшись от маслянистого взгляда, полного похоти. Деревенька, в которой я остановился, ближе всего была к лощине Сяо Цунь. Я мог бы пойти в другую сторону, но внутреннее чутьё не позволяло сменить направление.

— Горы так горы, — смирился с участью, понимая: работы предстоит много...