Демон в светлом ханьфу и бессмертный мастер

Небесный Чиновник — Лю Чанхай — спустился с Небес, чтоб разобраться с проблемами, оставленными чужаками на его земле. Кто мог подумать, что в этот момент на чайный дом, построенный вместо храма, свалится некое пернатое чудо, сделав жизнь бессмертного мастера ярче и веселее.



Глава 1. Прибытие


Если вы думаете, что Небесные Чиновники только чай пьют, то ошибаетесь. Большая часть мечется по Тверди Небесной с бумагами, пытаясь не увязнуть в бюрократии, другие же бродят по миру, решая проблемы от имени богов. Я — Лю Чанхай — отношусь к второму виду, хватаясь даже за мелкую работу. И не потому, что лица местных божков пресными кажутся, а потому что смертные куда интереснее.

Но это дело, спустившее меня с Небес на землю, не обычное — корни его ползут из прошлого, ветви — небосвод подпирают. Шаманы и монахи с бедой не справляются.

Моё путешествие по полуострову началось с небольшого горного хребта. Это место я выбрал не случайно — здесь я родился, вырос и... Вознёсся в безмятежную синюю гладь. Впрочем, безмятежной она казалась только смертным. Наделе же я все ноги сбил, регулируя образовательный аппарат, чтоб моему хозяину — богу литературы — было проще учеников направлять и помогать на экзаменах. Каждую молитву, каждое прошение я заносил в реестр, упорядочивал и разделял на «важное» и «не очень». Но когда Небеса дрогнули от сотен тысяч молитв о спасении, пришлось отложить бумагу и кисть.

На самом деле за эту проблему не хотел браться ни один из богов Войны, ведь на территории не было построено храмов.

Без храма и подношений сила небожителей иссякала, становилась ограниченной, а порой и вовсе исчезала. Никто не хотел рисковать головой ради невеж, которые столько времени обходились без святилища.

— Поделом им, — шептались бессмертные, прикрывая лица веерами.

— Такое неуважение к богам, — фырчали они, нацепив маски из благочестия и сострадания.

От всего этого фарса меня мутило. Поэтому, когда выпал шанс пойти добровольцем, я тут же поднял руку. Естественно хозяин не оценил моего рвения, но узнав, что я родом из тех мест, благословил.

— Будь осторожен. Там нет даже святилища, — напомнил он, выстраивая мраморную лестницу из дворца в лощину.

По ней я спускался неторопясь. Ладонью скользил по витиеватым перилам и с высоты птичьего полёта рассматривал земли. Ностальгия, тронувшее сердце, вызывала улыбку. Дуновение ветра приятно ласкало кожу. Я был рад вновь прогуляться по бамбуковым лесам, искупаться в сверкающих водах холодного ручья, отведать блюда провинции Ляонин, одним краем упиравшейся в Жёлтое море.

Я сошёл с Небес тихо. Мои светлые одежды сливались с лучами восходящего солнца, поэтому смертные не заметили моего присутствия, пока я сам не показался в ближайшей деревне.

Больших городов по близости не было, и это объясняло отсутствие храма — не хватало средств, сил и знаний на его возведение. А без святилища не было и защиты Небес. Оттого фэн-шуй здешних мест казался тяжёлым, местами прогнившим до основания. От распространения Тёмной Ци не спасали даже горы в возвышенной части полуострова. И тем ни менее...

«Какая красивая осень», — думал я, любуясь пёстрыми клёнами.

По Ляодуну я не бродил добрую сотню лет. А может и того больше. После того, как вознёсся, написав поэму для императора, дела обходили Ляонин стороной. Из-за этого сердце в груди щемило, навевая грусть. Но это не было удивительным, ведь те, кого я когда-то любил, были мертвы. Родные, друзья, знакомые... Не осталось никого, кто б помнил о моём существовании.

Нет... Не так! Были те, кто знал о моей жизни из учебников и брошюр, ведь в своё время я оставил след в художественной литературе. Но вот, самих людей из прошлого не осталось. Из-за этого меня грызло одиночество.

Утешало лишь то, что через это проходил каждый бессмертный, удостоившийся благодати богов.

Спустя столько лет я не боялся быть узнанным, а потому легко переступил порог постоялого двора. Ведь несмотря на то, что являлся Небесным Чиновником, всё же был уязвим. Если точнее, то по собственной воле я бы не помер. Но вот от болезни или полученных ран — вполне. Так, что неуязвимость — это не про небожителей. Скорее, в наших рукавах было условное бессмертие, которое напрямую зависело от физического состояния. А потому спать на улице не мог. Вдруг, болезнь лёгких или острый нож бедняка, вошедший в печень...

Но порой, даже внутри заведения могло ожидать непредвиденное. И этот случай был одним из них:

Колокольчик задорно тренькнул, когда я переступил порог гостиницы. Из-за стойки выплыло нечто. Я не сразу понял, что это женщина. Особа, завернувшись в три слоя ткани, напоминала мифическое существо. Её макияж был так далёк от идеала, что можно было спутать с каким-нибудь водным демоном или же очень дряхлым стариком, который на старости лет тронулся разумом.

«Как много пудры», — думал я, прикидывая, сколько денег уходит у мадам на белила каждый месяц.

Но спросить напрямую о стоимости косметических средств не повернулся язык. Ведь каким бы странным человек не был, небожителю не позволялось вести себя грубо, показывать высокомерие, чинить вред здоровью, унижать честь и достоинство. А потому я лишь кивнул в знак приветствия и поинтересовался о стоимости комнаты.

Дама поняв, что я будущий постоялец, расплылась в улыбке. Вот только она казалась не добродушной и совсем не милой. Эта гримаса напоминала слащавый оскал. Поведение хозяйки было под стать улыбке: изображая из себя куртизанку из кибао, женщина взглядом «ела» моё лицо.

Нет, я конечно знал, что красавчик — прямое наследие родителей отразилось в густоте волос, глубине тёмных глаз и светлом оттенке кожи, но, что б на меня прилюдно слюной капали, такое было впервые.

«Изголодавшаяся что ли?», — подумал, бочком подбираясь к выходу.

Увы, дама быстро просекла уловку, и скрипучим голосом попыталась изобразить распев. Тут я почувствовал, что волосы встают дыбом, а язык чешется ляпнуть: «Далеко вам до кошачьего оркестра, но за раненного гуля сойдёте». Вот только воспитание и привитые манеры не позволяли говорить, что думаю. Вместо этого я улыбнулся, чувствуя, как немеют пятки, и моё сердце заплакало от жалости к себе.

— Мне бы комнату снять на неопределённый срок, — вежливо произнёс, чувствуя, как начинает дёргаться глаз.

Услышав желаемое, дамочка словно помолодела. Всплеснув руками, она подалась вперёд, окатив волной сладкого аромата. Такого приторного, что казалось, будто вылила на себя половину флакона.

«Шутите?! Мне и до этого дышалось с трудом», — бушевал я в душе, внешне сохраняя спокойствие.

Я бы не был столь критичен, если б хозяйка постоялого двора вела себя приличнее. Но по лихорадочному блеску её глаз я понимал: не стоит поворачиваться к ней спиной. Подозрения того, что под намарафеченным фасадом скрывается мужик, не покидали. А потому отойдя на приличное расстояние, я оставил деньги на столике и спросил номер комнаты, в которой буду существовать.

Я бы не назвал нахождение в этих стенах жизнью, потому что напряжение не покидало. Даже когда вышел на улицу, всё равно чувствовал этот неприятный маслянистый взгляд, прожигающий кожу.

«Какой ужас», — вздыхал, пытаясь охватить взглядом окрестности.

От созерцания прекрасной картины — очертания гор, покрытых россыпью пёстрых лесов; петляющих троп, терявшихся вдали; реки, извивавшейся среди полей, меня отвлёк всё тот же распев гуля:

— Господин, может вам чаю?

— Спасибо, но не в этот раз, — ответил, и отлипнув от ворот, спешно покинул постоялый двор. Хотя бы на время.

Но рано я радовался, скрывшись от маслянистого взгляда, полного похоти.

Деревенька, в которой я остановился, ближе всего была к лощине. Я мог бы пойти в другую сторону, но внутреннее чутьё не позволяло сменить сторону.

— Горы, так горы, — смирился с участью, понимая: работы предстоит много.