Демон в светлом ханьфу и бессмертный мастер

Глава 2. Бессонная ночь

Моя первая ночь в мире людей прошла на ногах. Причиной бессонницы стал шум, издаваемый соседями. Я, привыкший к тишине и покою, не сразу разобрал в чём дело. За грохотом разбитых ваз и падающей мебели невозможно было распознать прелюдию. Первое о чём я подумал — это драка.

Волнуясь за здоровье разных сторон, я накинул халат и вышел из комнаты. В коридоре звучание было громче. Я даже разобрал набор слов: "подожди" и "не сжимай так сильно". Приняв это за крик о помощи, я постучался в крепкую дверь. По ту сторону стало тихо.

"Неужели он всё же задушил даму?" — всплыло предположение, заставив меня подать голос:

— Есть пострадавшие?

Ответа не последовало. Вместо него я услышал шорох одежд, подозрительный скрип и тихий стон.

"Тело прячет?" — пришла в голову мысль. Я постучался снова. И видимо моё присутствие спугнуло мужчину, потому что "жертва" ответила:

— Не входите. Всё хорошо.

Что "пострадавшей! является девушка, было понятно и так — едва сдерживаемые высокие ноты выдавали лет девятнадцать-двадцать. Но интересоваться возрастом времени не было, ведь мои добрые побуждения касались её здоровья. Я действительно волновался за обитательницу комнаты.

— С вами точно всё в порядке? — уточнил, прислушиваясь. С той стороны доносились не только скрипы кровати, но и тихие шлепки.

— Т...точно, — запнувшись, ответила девушка.

Поняв, что особа не нуждается в помощи, я вернулся к себе. Вот только после ночных похождений сон, как рукой сняло. Не зная чем заняться, я умылся и достал из рукава свиток. Мне стало так интересно узнать о событиях на Небесах, что я готов был вознестись снова. В этот раз от скуки.



Свиток представлял пустое бумажное полотно, надетое на бронзовый стержень. Закрывался он особой печатью. Её основой были потоки духовных сил. Снять эту печать мог лишь бессмертный, обладавший талантами в боевых искусствах. Ну или сам мастер.

Этот свиток был ничем иным, как транслятором. Своими функциями он походил на проектор. И стоило мне развернуть полотно, как на белоснежной поверхности отразилось одно из Небес. Мне были знакомы широкая улица, синь неба, высокие дома с развёрнутыми "крыльями фазанов".

Небесное Око, служившее системой оповещения, заметило меня сразу. Но "бить тревогу" не стало — распознало чистоту сил и признало, как одного из небожителей. Погрешностей у этого существа не было, потому оно тысячелетиями занимало один из верховных постов.

— Доброго утра, — поприветствовал я Небесное Око, — я могу осмотреться?

В ответ оно смежило веки, став похожим на улыбающегося котика.

С хорошим настроением я "поплыл" дальше. Мой взгляд скользил по узорчатым периллам, ведущим во дворец; белоснежным ступеням; огненным львам, охранявшим вход во двор; жёлтым бумажным фонарикам, поднятым вверх; торговым рядам, полным разных предметов.

У местных торговцев можно было найти что угодно. Например, сертификат на безлимитное использование удачи или же эффективное средство от изжоги. Каждый из предметов имел свою цену. Оплата ни всегда заключалась в деньгах. Порой можно было выменять на другой предмет или информацию.

Помимо торговых рядов рядом стояли обменные пункты. Их называли "Лавками Ростовщика". Самим ростовщиком являлся бог процветания — Цай Шэнь. Вся его деятельность была санкционированной, поэтому в своих широких рукавах он имел не только богатство, но и по-настоящему ценные артефакты. Их сложно было выкупить, но легко продать. Поэтому Цай Шэнь водил дружбу с ещё одним бессмертным, который покровительствовал властвующим лицам. Его другом был бог богатства и защитник ущемлённых — Гуан Гун.

Порой смертные возносили молитвы, перепутав Цай Шэня с Гуан Гуном. И тогда бог процветания лично брался за работу своего друга. Впрочем, бог богатства в долгу не сидел.

Я нередко видел этих двоих, гуляющими вдоль Золотой Реки. Они не спеша шли нога в ногу, бросая в воду кусочки белого хлеба. Высокие фигуры, облачённые в яркий наряд, сложно было принять за кого-то другого. Да и по возрасту они выделялись.



На Небесах мало было тех, кто выглядел старше сорока пяти. Обычно вознесение происходило раньше, чем человек разменивал цветущий возраст на жизненный опыт. Я застрял в образе двадцати пяти лет. И не смотря на весь жизненный путь оставался светлолицым "юнцом".



Утро я встретил за рабочим столом. На удивление в снятой комнате нашлись бумага и кисти для письма. Остатки туши и чёрнильный камень лежали на полке рядом. Конечно данный набор не дотягивал до стандартов императорского дома, но и на сероватых листьях можно было писать.

На момент прибытия я не имел плана действий. Хотел сначала посмотреть на родные места, оценить обстановку, немного обжиться, но оказавшись на полуострове, понял: действовать нужно быстро. Но чтобы не тратить силы напрасно, мне нужен был план.

Эта мысль посетила голову после того, как первую половину ночи я простоял под дверью, а вторую — бесцельно "бродил" по одному из Небес.

Когда земли коснулись тёплые лучи, залив комнату жёлтым светом, я сидел за рабочим столом, прижав палочку туши к шершавому краю. Я не сильно давил, наблюдая за тем, как мелкая крошка тает, окрашивая воду в чёрный цвет. Будучи помощником бога литературы, я часто пачкал пальцы в маслянистой субстанции, получаемой путём растирания туши. Я был старательным, потому быстро научился опрятности и перестал оставлять следы на одежде и мебели. Сейчас эти способности содействовали слугам, ведь женщинам не нужно будет оттирать поверхности от чёрных пятен.

Попав на Небеса, я не интересовался из чего делают тушь. Но господин Вэньчан любезно поведал мне о графите, который получали при сжигании сосны, и показал, как отличить качественную тушь от обычной копоти. Поэтому найдя в комнате дешёвенький писчий набор, сразу определил состав.

"Не придётся расходовать свой", — подумал я, радуясь небольшой экономии.



На самом деле я не был ограничен в средствах. За годы служения богу литературы и прочей работы вне стен накопилось достаточно золота. Но помимо личных финансов я также обладал поддержкой Вэньчана. Хозяин был щедрым богом, потому лично спонсировал моё прибытие на Ляодун.

И всё же, тратиться на мелочь пока не хотелось.

"Это не мой дом, чтобы его обустраивать", — думал я, выводя аккуратные линии.



Совсем скоро на шероховатой поверхности серого листа появился план действий. Он состоял из простых действий, но в совокупности представлял собою целый проект...