Человек семьею крепок

– Данилка, неслух, а ну вернись, порты подтяну, не то полные снегу наберёшь! – кричала с горы девочка лет десяти мальчишке, ухарски катящемуся вниз на пузе.
Данилка, ее младший братишка, с радостным визгом, не слыша призыва сестры, стремительно нёсся с высокого берега вниз к реке. Немного не рассчитав путь, он подлетел на кочке, плюхнулся опять на живот, ойкнул и врезался в иву, стоявшую у ледяной кромки реки.
Он потрогал ушибленный живот и голову, которой при торможении тоже немного досталось. Замерзшей ладошкой Данилка чуял, как на лбу надувалась шишки.
Малыш громко заревел. Девчонка, кричавшая ему сверху, уже мчалась вниз. Испуганно ощупав братишку, она установила, что он цел, и ещё добавила ему шлепок.
– Нюрка-а-а! За что-о-о? – ещё пуще заревел малыш. Данилке было пять лет, и мать строго-настрого наказала старшей Нюрке следить, чтоб с ним чего не приключилось. Но разве уследишь за таким пострелёнком?!
Нюрка измаялась с ним, и самой не пришлось покататься, и Данилка домой с шишаком здоровенным придёт. От матери-то ей теперь влетит! Нюркина такая судьба была – за младшими братьями приглядывать, заботиться, матушке помогать. Она была уже большая, и дел по дому делала немало. Возиться с малышами ей нравилось, но и волновалась она за них, и чувствовала свою ответственность. А ему вон хоть бы что!
– Вот горюшко ты моё, – причитала она, волоча за собой упиравшегося и ревевшего брата, – чтой-то с тобой поделать? То шишку набьёшь, то нос расквасишь, а то чего доброго тулуп Петькин истреплешь!
Петька, второй брат Нюры, сидел в этот день дома. Он помогал матери по хозяйству, а Нюру отправили с Данилкой. Потому тулуп старшего и достался младшему – погулять. Он был велик Данилке, но другого в семье не было. Дорого это – тулупы всем покупать: один отец тягло тянет, а матушка всё с детьми.
Приближалось Рождество 1725 года. Погода стояла чудесная: мороз сковал льдом реки, снегом засыпал берега, и детям хотелось вдоволь накататься с гор.
Вдруг Данилка вырвался от сестры и кинулся опять на гору. Он был лёгким и шустрым, поэтому быстро преодолел накатанный снег и на четвереньках забрался на самый верх. Валяная шапка съехала ему на одно ухо и вот-вот должна была свалиться. И когда Нюра уже почти догнала его, Данилка с криком и гиканьем снова покатился вниз, оставив вместо себя лишь шапку.
Сестра всплеснула руками, как это обычно делала матушка, схватила шапку, сунула её себе за пазуху – под тулупчик – и устремилась за непоседой. Вдруг она поняла, что Данилка по накатанной ложбинке снова мчится на то самое дерево, в которое сегодня уже врезался. Дерево было огромное, старое, дуплистое, и мальчишка явно не справлялся со своим стремительным полётом. Столкновение было неизбежно…
Нюра, сама скользившая с большой скоростью с горы, вдруг увидела, как брат влетел в дерево – и исчез! Она скатилась следом, притормаживая и стараясь объехать иву. Остановилась рядом с ней: Данилки не было! У корней дерева, засыпанных снегом, чернела огромная нора, в которую, наверное, провалился брат. Значит, он должен быть там.
Делать было нечего, и как бывает в сказках, девочка отправилась спасать брата. Она заглянула внутрь, но там было темно. Тогда она опустила в нору ноги, но не почувствовала дна. Стало страшно. Но возвращаться без брата и помыслить нельзя. Нюра оттолкнулась, ноги соскользнули, и она снова полетела с горы. От страха в темноте девочка зажмурилась и открыла глаза, лишь уткнувшись во что-то мягкое. Перед ней сидел её непослушный братец, потирал спину, в которую упёрлась сестра, и удивлённо смотрел вокруг.

И было от чего удивиться! Нюра и Данилка сидели внизу большой горы, с которой вслед за ними со смехом и визгом мчались дети на каких-то больших разноцветных колёсах. Внизу, у реки, колёса останавливались, потому что там была построена большая ограда, за которую они не могли уехать.
Нюра подумала, что это здорово придумано, потому что прошлой зимой Петька катался вот так же и улетел в полынью, которую пробили во льду бабы, чтобы полоскать бельё. Его спасли, но долго потом лечили, отпаивали травами и мёдом, и даже думали, что он помрёт. Но всё обошлось, и Петька выжил.
Брат с сестрой, катавшиеся на собственных тулупчиках, с интересом рассматривали удивительные колеса, похожие на пышки. К ним подбежала девочка чуть старше Нюры и, осмотрев их чудну;ю одежду, предложила:
– Айда с нами! У нас с братом есть тюбинг и ледянка, мы с вами поделимся! – Девочка показала твердую блестящую дощечку и махнула в сторону мальчика, стоявшего с синим колесом.
Нюра, хоть и была уже взрослой, вдруг совсем забыла об этом. Ей так захотелось прокатиться на пухлом странном предмете, что страх улетучился и она схватила брата за руку и радостно побежала за новой знакомой.
Мальчик с колесом был моложе сестры года на три или четыре. Он ждал всех на горке и приветливо поздоровался.
– Я Данька, – представился он.
– А я Анюта, – сказала девочка.
Нюра и Данилка тоже назвали себя, и веселье в такой гостеприимной компании продолжилось. Данилке только того и надо было! Он сразу же подружился с Данькой и научил его кататься на пузе.
– На животе, – поправил нового товарища Данька.
– Ну, пусть на нём, – дружелюбно согласился Данилка.
Все вместе они катались на тюбинге, на ледянке, радуясь знакомству и смеясь от души. Дети стали уже совсем мокрыми от снега, когда вдруг дружно почувствовали, что от голода заурчало в животах.
– Мама наверняка уже приготовила вкуснющий обед и будет рада вам, – Анюте очень понравились новые знакомые, и она решила познакомить их с родителями.
Это приглашение прозвучало так заманчиво, что раздумывать Нюра и Данилко не стали. Всей ватагой дети помчались к дому, стоявшему на берегу замерзшей речки. Возле дома был припаркован автомобиль. Данилко застыл и уставился на невиданный предмет.
– Ты что, машины не видел? – спросил со смехом Данька.
– Неа… – Данилка от удивления даже засунул палец в рот, как делал это, когда был маленьким.
Анюта и Данька засмеялись, подумав, что Данилка шутит.
– Ладно, потом посмотришь, – и Анюта потащила гостей в дом. – Сначала поедим и обсохнем.

Дети гурьбой ввалились в дом. На большой светлой террасе окна покрыл иней. Нюра и Данилка удивленно осматривали это помещение, в котором было тепло, а через стены была видна улица.
– У нас сени тёмные, в них ничего не видно и холодно, – сказал Данилка.
– А у нас сеней нет, – ответила Анюта. – Это терраса.
– Ну ладно, пошли, пошли, – потянул всех в дом Данька.
– А где взять метлу? – спросила Нюра. – Надо с валенок снег стряхнуть, а то в доме снег в лужи превратится.
– Ой, – вздохнула Анюта, – как хорошо, что ты об этом вспомнила. – Сколько раз нас мама просила отряхивать сапоги! Я мы забываем!
– Вот наша матушка вам бы трёпку задала, небось не забыли!
– Что ты! Разве можно – трёпку?! – удивилась Анюта. – Да и не за что!
– Как не за что? – в свою очередь удивилась Нюра. – Вон двое нас с улицы придёт, да матушка с батюшкой, да баба с дедом. Да потом выйдут то корову подоить, то теленку сенца принесть… Да весь белый день так-то! Так в дому, как в хлеву станет!
– Как много у вас в доме народу! – Анюта от удивления остановилась перед дверью.
– Чего много-то? Это ж не все… В дому-то еще братец Петька, да братец Митька, старшой он, с охоты поздно воротится, да еще четыре сестры. Но они все больше дома: прясть надо да за птицей ходить и бычком.
– А бычок-то и куры – тоже дома, что ль? – Данька тоже встрял в разговор – очень уж удивительным он показался.
– А кто ж слабую животину в мороз из дому выгонит? До весны с нами и будут жить, – с важностью растолковывал Данилка такое простое дело нехозяйственным собеседникам.
– Вот радость, – засмеялась Анюта, – что у нас только собака и кошка в доме, а не куры с быками!
– А почто тебе собаку в доме держать? Аль она старая и немощная? – теперь настал Нюркин черед удивляться. – Да и кошке не место в доме. В погребе, на скотном дворе мышей ловить – и нечего в дом лезть!
– Это кто ж здесь так расшумелся? – дверь в террасу открылась, и из комнаты выглянула молодая красивая женщина, напомнившая Нюре старшую сестру Любавушку.
– Мама! – Анюта радостно прыгнула на порог и поцеловала маму. – Мы с новыми друзьями! Накормишь нас?
Маму звали Настасья Ивановна. Она оказалась доброй и приветливой хозяйкой и пригласила детей за стол. Новые друзья её детей были, наверное, из очень бедной семьи, потому что такие валенки и тулупы она помнила только в своем детстве в деревне, а теперь тулупы носили только старики. Поэтому она решила обязательно следует накормить гостей.
Нюрка вдруг вспомнила, что она взрослая, а взрослой нехорошо без праздника ходить в гости и есть чужой хлеб.
– Благодарствуйте! Я есть не хочу, – сказала она, хотя это была неправда.
Данилка насупился, но все повторил за сестрой. Только есть ему хотелось так сильно, что на глазах выступили слёзы. Он крепился изо всех сил, чтобы не показать, как он голоден.
Но Настасья Ивановна ничего не желала слушать. Она помогла детям раздеться и повела их в ванную.
Дети одеты были очень странно. Нюра – в рубахе и сарафане, Данилка в такой же рубахе и портах, какие носили теперь только актеры в театре, игравшие спектакли о людях, живших несколько столетий назад. «Может быть, они из школьного театра?» – подумала мама.
Но когда Нюра и Данилка вошли в ванную комнату, когда мама включила кран и из него полилась вода, дети так испугались, что Настасья Ивановна заподозрила что-то неладное. Она помогла справиться им со страхом и, умыв Данилку и вымыв ему руки, спросила:
– Вы, наверное, живете в деревне? 
– Ага, – ответила Нюра и настороженно посмотрела на кран.
– И вода у вас в колодце? – продолжала осторожно расспрашивать мама.
– Ага, – Нюра, не оправившаяся от удивления и испуга, могла отвечать только совсем кратко.
Вымыв руки, гости вернулись в комнату и сели за стол. На столе дымилась вареная картошка с укропом. Рядом стояли соленые огурчики и запеченное мясо.
– А чего-то вы мяско едите? – удивился Данилка. – Пост ведь нынче, грех.
Мама пристально посмотрела на детей, ничего не сказала и положила им картошки и грибов. Она размышляла над их поведением и словами. Между тем дети пообедали и теперь сонно улыбались. Нюра все еще не могла принять увиденное и сидела растерянная. А Данилка освоился и ему захотелось расспросить хозяев.
– Отчего у вас дома так мало людей? – спросил он. – Бабка с дедом у вас есть?
– Есть, но они живут в своем доме, – ответил Данька.
Данилко удивился:
– Так как они живут-то, раз старые? Чего к себе их не заберете? Голодно им поди?
– Почему голодно? – удивился Данька. – Они получают пенсию и даже привозят нам гостинцы.
Заметив, что слушатели его не понимают, объяснил:
– Пенсия – деньги за то, что всю жизнь работали.
– Вот это дело! – обрадовался Данилко. – У нас не так. Вот бабка с дедом с нами живут, а нас осемь, да мать с тятей. А то еще бывает, что родня в дни ярмарок приедет, да тоже все у нас живут.
– Ой, трудно-то как вам! – Данька с Анютой представили всех родственников проживающими в одной квартире.
– Трудно, да куда ж без них: на что и клад, коли в семье лад, – закончил маленький мужичок свою речь.
– Мама, слышала? У них еще шестеро братьев и сестер! Вот это семья! – возбужденно воскликнула Анюта.
– Да, – сказала мама, у наших родителей тоже семьи были большие.
– Наши бабушки и дедушки к нам часто приезжают, – добавил Даня. – А мы у них бываем, потому что помощь им тоже нужна.
Нюра, услышав рассуждения о семье, огляделась:
– Не, у вас не то. Как же тут и жить, коль места и нет вовсе. У нас изба-то большая: на полу постелем дерюжки – сколько народу уляжется. А у вас спать и троим тесно.
Но Анюта заступилась за свою семью:
– Бывает и у нас родня приезжает. Тоже всех спать укладываем, никого не обижаем.
– Это дело! – проснулся задремавший было Данилка. От усталости его клонило в сон, но он держался.
– Родня это хорошо! Как сеять начнем, или косить, или жать, то все собираются, и друг дружке по очереди подсобляют, чтобы быстрее дело шло, – пояснила отношения в своей семье Нюра.
– Это точно, – подтвердила Анюта, – недавно и нам строить дом дядя помогал.
– А праздники какие у нас! – вспомнил приближающееся радостное событие Данилка. – Вон скоро Рождество! Радости-то сколько будет! Колядовать пойдем, а потом как соберемся все вместе: песни будут, гулянья!
– Тут тебе и родня, и друзья – все как семья единая! А матушка и тятя подарки приготовят! – Размечталась и Нюра.
Дети вдруг заволновались: как же они теперь до дома доберутся? И где их дом – не понять!
Стемнело. С работы вернулся отец, и в доме зажгли яркие свечи на потолке, которые не пахли воском и не дымили. Дети так устали от событий этого дня и переживаний, что даже перестали удивляться. От воспоминания о семье Нюра и Данилка совсем загрустили. Они оказались далеко от дома и уже начали скучать.
Но Настасья Ивановна была против того, чтобы дети ночью куда-то шли и искали своих родных. Она уложила всех спать в детской.
– Утро вечера мудренее, – сказала она Нюре и Данилке.

Данька и Анюта проснулись утром в прекрасном настроении, поздно, в одиннадцать часов, потому что начинались каникулы. Скоро Новый год, а потом Рождество - и вся семья будет собираться за праздничным столом. На кресле между кроватями детей лежала раскрытая книга, которую мама читала им вслух перед сном. На странице были изображены Нюра и Данилка, – недавние знакомые Анюты и Дани.