Повесть За далёкой чертой, гл. 11

   Надюшка подрастала, незаметно наступило лето, забайкальское солнце ярко светило в голубом бездонном небе. Нина скучала по своей таёжной деревеньке. Мечтала, когда дочка станет побольше, обязательно съездит в родные края, навестит своих родителей. Мать часто писала письма, описывая свою сельскую жизнь, как приходится с ночи занимать очереди в магазин, чтобы успеть, что - либо купить из продуктов, да и вещей. Перестройка не дала своих ожидаемых результатов, становилось всё хуже с продуктами. Ввели даже талоны на хлеб, Нина была молодой и недоумевала, куда всё девается, ведь не война же. Большую часть времени она проводила с малышкой, а Саша помогал присматривать за сестрёнкой. Он собирался пойти в первый класс и считал себя старшим братом, а значит уже взрослым.
     Сынишка также ходил за молоком и хлебом в магазин. Летом Нина неожиданно приболела, поднялась температура, она так плохо себя чувствовала, что когда и хотела  сама вместе с дочкой сходить в магазин, у неё не было сил. Было больно глотать, она поняла, что началась ангина, полоскания горла особо не помогали, а лекарство пить побоялась, так как кормила дочку грудью. Нина попросила сынишку сходить за хлебом и мукой, дала ему талоны и деньги. Подумала, что пяти рублей не хватит, и дала ему цельную двадцатипятирублёвую купюру. Пока сынишка ходил в магазин, а Надюшка сладко спала в своей кроватке, Нина развела себе раствор для полоскания – в стакан тёплой воды положила чайную ложку соды, и прополоскав горло,  прилегла на диван. Вскоре пришёл Саша, лицо у него было заплаканным, но принёс хлеб и муку в целлофановом пакете.
- Сына, что случилось? – Нина спросила у мальчишки, который ещё хлюпал носиком.
- Мама, я сдачу потерял, я ложил деньги в карман, а их там нет. У меня ещё двадцать рублей оставалось,- рассказывал расстроенный мальчишка.
- Надо было тебе пять рублей дать, я побоялась, что не хватит, ну что теперь поделаешь, Саша, придётся  экономить или занимать, денежки были последние.
- Мама, я искал, думал, что выронил, но их нигде не было, наверно, кто-то подобрал и промолчал.
Нина, конечно, тоже огорчилась, но ей стало, так жаль сына, который позаботился о маме и сам пошёл в магазин, она поспешила его успокоить, что сама хлебушек ещё испечёт. Вечером приехал с работы Пётр, пришлось ему сказать, что кто-то сдачу у сынишки либо вытащил в очереди, либо когда выронил, кто- то подобрал и ничего не сказал ему. Были трудные времена, каждая копейка была на счету, и конечно муж поворчал, но недолго.
На следующий день Нина увидела у себя в зеркале нарывы на миндалинах и решила рискнуть, чтоб дальше не болеть, взяла большую новую иглу, окатила её кипятком, и проткнула белые точки, потом сразу прополоскала горло. Удивительно, но помогло, сразу стала спадать температура. Пётр сказал, что зря она рискует так, надо бы обратиться в поликлинику, к лор-врачу. Но, Слава Богу, всё обошлось, и Нина быстро пошла на поправку. А болеть ей некогда, маленькие дети, хозяйство, огород картошки, всё требовало ухода. И неприятная история с деньгами тоже начала забываться.
       Маленькая дочка спала в коляске на крыльце, Нина успевала постирать её пелёнки и ползунки, развешать бельё в палисаднике, куда  Пётр сделал сход в две ступеньки прямо с крыльца. Лето ласкало солнышком грядки, парник с огурцами, всё было хорошо. Мама часто присылала письма, и Нина отвечала на них вечером, уложив детей спать, и долго размышляла, как лучше обо всём написать, ничем чтобы не расстроить мать, чтобы она не переживала за них. Нина очень любила маму, не смотря на её вспыльчивый характер, не помнила свои девичьи обиды, а мысленно разговаривала с ней и очень скучала, желая прижаться к родному плечу. Образ матери всегда вставал перед ней, когда надо было о чём-то посоветоваться, и Нина жалела в такие минуты, что она далеко от неё. Она любила получать от матери весточки, и когда жила ещё в городе. Тёплые строки писем всегда грели её сердце, помогали в трудные минуты. Нина писала стихи в своей записной книжке, посвящала их матери, перечитывала, когда на душе было неспокойно. Всё равно, Нина знала, что когда Надя подрастёт, она обязательно съездит домой к родителям, в их дом у реки. А в Ара-Иле ещё жила сестра Зоя и брат Валерий, иногда она и сестре писала письма, скучала по Анютке, которая училась уже в школе.  Посёлок, где они жили теперь, находился в двухстах километрах от отчего дома, но прямого рейса автобуса не было. В домашних делах и заботах о детях, о маленькой Надюшке быстро летело время. Сынишка пошёл в первый класс, школа ещё была одна, она находилась за железной дорогой, и приходилось переходить через рельсы, мост-виадук только планировали строить. Сашу надо было провожать и встречать, но вскоре он и сам приспособился с друзьями аккуратно проходить через рельсы, дожидаясь, когда поезда пройдут. Нина настрого запрещала пролазить под поездом, лучше подождать.
Класс ещё был игровой, учительница была в меру строгой и доброй, совмещала занятия и на переменках  дети играли в большой игровой комнате. Учёба сынишке давалась легко, но дома, если в чём-то сомневался, то Нина охотно объясняла ему. Постепенно и Надюшка научилась ползать, изучая всё окружающее, Нина каждый день мыла полы, чтобы дочке было небезопасно познавать мир. К десяти месяцам она уже вставала, держась за край дивана, или стула, потом снова вставала на четвереньки и, переползая порожек, настойчиво рвалась к Саше в комнату, лепеча: «Сася,Сася»- так любила братишку. Саша тоже любил сестрёнку, только немножко ревновал, так как внимания было больше, конечно, ей. А Нина старалась обоим уделять больше внимания, чтобы и сынишку  не обижать. Помогала ему делать уроки, на что Пётр сердито одёргивал: « Пусть сам учится, не  мешай ему быть самостоятельным».   На все эти высказывания мужа Нина отвечала дерзко и не давала мальчишку в обиду: «Надо обязательно контролировать и помогать, так и учительница советует». Она прекрасно знала, что первое время надо обязательно помочь разобраться, как лучше выполнить задание, пусть и несложное. В душе росла обида на Петра, что он хоть и усыновил Сашу, но был к нему излишне строг.
    Весной Надюшке исполнился годик, Нина и её приятельница накрыли стол, с утра хлопотали, готовя нехитрое угощенье. Пришли родственники, старенькая бабушка с младшими сестрёнками Петра, и отец с женой, приехали старшие сёстры. Подарили подарки, кто игрушки, кто новое платьице, а кто и колготки. Нина была всем благодарна и рада любой помощи, потому что в магазинах всё было в дефиците и её всегда огорчали пустые полки. Когда жила ещё в городе, идя с сыном из садика, обязательно заходили в  магазин «Детский Мир», где вечерами выкидывали, то колготки, то костюмчики. И Нина покупала сынишке,  то новую рубашку с шортиками. То кофточку, чтобы в садик ходил всегда опрятный. А тут начались такие времена, и от этого кошки порой скребли на душе. Но искала выход из положения, перешивала из своих кофт и подручного материала, то комбинезончик  дочке, то сыну трико из  больших ненужных штанов. Однажды даже дочке курточку из плащика и подклада  другой куртки соорудила. А то ветровку ей придумала из клетчатой занавески. Вот так и жили, перестройка довела страну до критического состояния, всё исчезло в магазинах. Стояли пустые полки, иногда привозили товар, но столько жителей стояло в очереди за ним, что и не всегда было время и средства стоять за ним. Нина до года сидела с дочкой в декретном отпуске, Пётр работал в Сельхозхимии трактористом, но однажды пришёл домой с просьбой
-Нина, я хочу на курсы шофёров пойти выучиться, поддержи меня, найди подработку.
- Ну,  ладно, только надо с Надей кому-то оставаться,- согласилась Нина.
Тем более, она летом уже подрабатывала, убиралась в райкоме, племянница приезжала в гости, и она вместе с детьми и маленькой Надюшкой на коляске, ходила на работу. Теперь Анютка уехала домой, Нине нужно было самой решать вопрос, а потом решили, что если вечерами можно ходить, то и Пётр сам после занятий сможет побыть с детьми. На том и договорились. А Пётр и сам не бросал работу, перешёл на время учёбы в  котельную организации  - кочегаром. Ходил в ночь, а утром уставший, с задымленным лицом, приходил, наспех умывался, пил чай и спешил на занятия. Нина быстро нашла работу, как раз в районо требовалась техничка, можно было вечерами приходить, на два часа, убраться и идти домой.  Хотя ещё и числилась в поликлинике, пошла на другую работу. Однажды её, во время дежурства увидел главный врач, удивился и сказал: « Нина, выходи обратно на работу в больницу, статистом, что ты здесь тряпкой махать будешь»? Нина смущённо ответила: «Намдак Жамбалович,  спасибо,  но дочку днями не с кем оставить, да и сын ещё маленький, но я подумаю». В здании ещё был райисполком, он приходил по работе к главе администрации, а Нина тогда дежурила в обед, подтирала коридоры, лестницу и холл. Так, они дежурили по неделе, с другими уборщицами в обед.   Бабушка Петра отказалась  оставаться с Надюшкой, ссылаясь на возраст, а Нине было неудобно настаивать, и пришлось остаться техничкой, хотя она надеялась, что это временно. Только у Нины сердце не было на месте, какое-то  предчувствие томило её, как нудный моросящий дождь. Пётр иногда выпивал, хоть и был сухой закон, всё равно подпольно продавали самогон. Мысль о том, что будет за рулём выпивать, тяготила её. Тогда,  хоть и редко, но муж всё-таки употреблял.
       Первые годы совместной жизни были всё-таки, не смотря ни на что, ни на какие препятствия относительно спокойными. Она чувствовала его любовь или привязанность к ней, к дочери и даже к сыну.  Мать Нины часто присылала посылки, подарки детям, гостинцы. А сестрёнки Петра приходили играть к Саше и Надюше. Когда девчонки водились с маленькой племянницей, у Нины появлялось свободное время, и она могла заняться, чем-то по дому. А вечерами Нина  с сынишкой ходила на работу, он помогал ей часто, а Пётр оставался с маленькой дочкой, когда был на отдыхе. Несмотря  на житейские трудности, они  сообща -справлялись. (Продолжение следует).