Разомкнутый круг глава 3

3

И всё же с женитьбой Александр изрядно подзатянул. Сначала поход в ЗАГС им просто замалчивался, потом он ушёл в рейс на три месяца. Когда вернулся и увидел на причале Анну, сердце его забилось, но ничего похожего на сладкую истому там не было, был какой-то бунтарский всплеск и ещё согласие с очевидностью.
Они встречались почти каждый день, гуляли по набережной или в парке, ходили в кино или кафе. Искры сумасшедшей влюблённости между ними не летали, поэтому и страстных объятий-поцелуев тоже не было, но было много разговоров, а благодаря тому, что оба любили читать и отличались любознательностью, тем для бесед хватало. 
 Но всё же неожиданно разговоры вторгались в туманное будущее и обойти их было трудновато, а порой и невозможно.  Александр понимал, что Аня ждёт от него решительных действий, ведь предложение-то он сделал и молчать дальше было уже некрасиво. 
Впереди маячил очередной рейс, который один из них воспринимал спасительным штилем, а другой многобалльным штормом. И чем ближе был день отплытия, тем напряжённее становилась обстановка на берегу. И Саша, понимая, что необходимо разрядить её, весело и даже как-то озорно предложил Анне:
- Соберёшься меня встречать из этого рейса, захвати с собой паспорт, прямо с корабля отправимся на бал… ну, то есть ещё не на сам бал, а лишь на его прелюдию… - он сделал паузу, наблюдая за девушкой, не совсем пока понимающей, куда он клонит, и лукаво улыбнулся. - В ЗАГС пойдём заявление подавать, если ты, конечно, не передумала за такого бродягу, как я, замуж выходить…
- Вот как! – переняла его шутливый тон Анюта, вмиг расцветая радостной улыбкой. – Не передумала, конечно, что ты!
Свадьба их состоялась зимой, когда у Саши был отпуск. Анюта выглядела весьма счастливой невестой, а жених был слишком серьёзен, казалось, что он погружён в собственные глубинные мысли и не замечает, что творится вокруг.
Его родители и Арина, приехавшие в Ленинград на свадьбу, были рады за них, решив, что сын расстался с навязчивыми мыслями о Лене и начинает сейчас новую жизнь, которая непременно будет счастливой. Невеста им всем очень понравилась. Девушки сразу же подружились и вместе занимались последними приготовлениями к свадебному торжеству. Родители молодых тоже нашли общий язык друг с другом, так что перспектива семейной жизни Саши и Ани для всех выглядела в самом лучшем свете.
 Аня стала замечательной женой для Саши, такой, о которой можно было мечтать - добрая, ласковая, хозяйственная. Совместная жизнь молодой семьи с самого начала оказалась не отягощённой бытовыми заботами. Им была предоставлена отдельная квартира, принадлежавшая Аниной бабушке, которая переехала жить к дочери с зятем, то есть к Анечкиным родителям. Пока Саша был в очередном рейсе, отец Ани сделал в квартире ремонт, а Анечка обустроила там всё по своему и Сашиному вкусу.
Когда же Саша возвращался из рейса, Аня делала всё, чтобы ему было комфортно и приятно находиться дома, и он ценил это, но… Это ненавистное и даже пугающее НО, куда ж без него-то… Саша не любил Аню и мысленно проклинал себя практически с самого первого дня их совместной жизни за то, что влез в жизнь девушки, думая таким образом решить свои моральные проблемы.
Он был внимателен к ней, обходителен и заботлив, а сам считал дни до того, как снова уйдёт в море. И только там он теперь был счастлив, потому что занимался своим любимым делом, где не надо было притворяться любящим, улыбаться, когда у тебя на душе кошки скребут, говорить то, что от тебя желают услышать, а не то, что ты думаешь на самом деле.
 В море он был самим собой, настоящим и живым. Поэтому там ему всё удавалось и всё получалось. На судне он проявлял завидный профессионализм и прекрасные навыки, его карьера как-то сразу пошла в рост и через какое-то время он пошёл в рейс уже старшим помощником капитана. Всецело отдаваясь морю и любимому делу, он был закрыт для жены и отсутствовал в счастливой картинке семейной идиллии.
Аня молча терпела прохладу в отношениях с мужем, объясняя такое его состояние усталостью от долгих морских походов и напряжением непростой работы на высокой должности. Она очень хотела ребёнка, но её организм всё никак не откликался счастливыми намёками на это прекрасное событие. А ещё её пугало равнодушие Саши в этом вопросе. Когда она сетовала на то, что ей никак не удаётся забеременеть, он обычно отвечал, что всему своё время и они успеют ещё стать родителями.
- Такое впечатление, что ты не хочешь ребёнка, - обиженно произнесла она как-то в ответ на его успокаивающую реплику, - может быть поэтому у нас ничего и не получается?
- Ань, ты ещё про заклинания какие-нибудь вспомни, про порчи там всякие! – возмущённо ответил он и уткнулся в газету.
Она ушла в комнату, расплакавшись от обиды, а он, в сердцах отшвырнув новостное издание, выскочил на балкон. Ударивший в лицо порыв ветра остудил разбуженные Аниным возмущением эмоции в голове Александра. Он стоял, опершись на перила балкона, и вновь мысленно ругал себя.
«Как я мог так поступить! Зачем я женился на Ане? Она такая светлая, нежная, понимающая и всепрощающая, а я… Я её уважаю, но не более… но она-то ждёт совершенно другого… она достойна любви, которую я не могу ей дать… не могу, сколько ни стараюсь!»
Сашины родители тоже ждали новости о предстоящем пополнении в семье сына, а его с невесткой всё время приглашали к себе в гости, но сын свозил жену к себе на родину лишь раз, это случилось через два года после свадьбы.
Поездка была в сентябре, когда пряная мягкость осени расстилала роскошные цветные ковры и гостеприимно удивляла щедрым дастарханом нового урожая. Ане очень понравилось в Алма-Ате, она без устали восхищалась прекрасным городом, утопающим в зелени, пестрящим разноцветными розами на клумбах и удивляющим красотой пушистых голубых елей.
Саша никому не признавался, но приехать в родной город его заставило лишь то, что Арина выходила замуж и не увидеть её невестой брат никак не мог. Максим, жених сестрёнки, показался ему достойным молодым человеком. Он был старше Арины на пять лет и работал врачом в одной с ней больнице.
- Может, хоть у тебя будет всё, о чём мечтается – любовь, семья, счастливые дети… - сказал он ей, прощаясь перед отъездом.
- Что это значит, братик? – встревожилась Арина.
- Не обращай внимания, это я так… - он поцеловал сестру в щёку и, улыбаясь, уже весело произнёс: - Приезжайте к нам в гости, будем очень рады!
Арина с мужем приехали к ним на следующий год, находясь уже в ожидании первенца. Александр видел, как сияют счастливые глаза сестрёнки, глядя на супруга, а его  взгляд отвечает ей тем же. Саша был очень рад этому, потому что сестру он любил бесконечно и видеть её несчастной в браке, наверное, не смог бы, зная по себе, как это тяжко.
В положенный срок Ариша родила сына Тимошу и вновь все настойчиво стали приглашать их с Аней приехать в гости, но какая-то неведомая сила удерживала Сашу от этой поездки, и он, всё время находя предлоги, лишь раздавал обещания скорого приезда.
Прошло два года и, провожая его на причале в очередной долгий рейс, Анюта встала на цыпочки и прошептала на ухо, что он скоро станет папой. Александр, безусловно, обрадовался этой новости, крепко поцеловал жену и до того, как поднялся по трапу на судно, успел проговорить ей тысячу наказов – беречь себя, хорошо питаться и не перенапрягаться ни дома, ни на работе.
А потом весь рейс думал о её словах и представлял, кто у них родится - сын или дочка, мечтая почему-то больше о девочке. Рейс был международный и он весь свой валютный лимит оставил в детских магазинах иностранных портов, куда заходило их судно, накупив кучу вещей и игрушек для будущего ребёнка.
Ярким солнечным днём Анюта родила дочку, а Саша в это время был в очередном рейсе. Она, конечно, знала, что выходила замуж не просто за любимого мужчину, а за моряка, преданного своей профессии и морю, но обида всё же копошилась в её душе и ударяла в мозг набатом, когда к другим мамочкам, находящимся с ней в одной палате, приходили счастливые мужья и говорили им всякие приятные нежности, что были слышны остальным в открытое окно.
Её же навещали в роддоме лишь родители, они же и забирали Аню с малышкой при выписке домой. Саша вернулся из рейса, когда его дочечке Алёнке был уже месяц. Тесть с тёщей от души отыгрались на нём при встрече, совсем не желая мириться с тем, что он постоянно отсутствует, а их дочери всё приходится делать самостоятельно. Редкая их встреча с зятем не заканчивалась скандалом. После их ухода Саша всё больше мрачнел, а Аня старалась отвлечь его и вернуть хорошее настроение.
Поначалу она горячо защищала мужа перед своими родителями, пытаясь объяснить им, что у него такая работа и что она была готова к этому, когда выходила замуж, но с каждым разом её выступления становились всё более пассивны и менее убедительны. Видя растерянную грусть дочери, мать с отцом продолжали при каждом удобном случае высказывать Александру свои претензии, старательно пробивая всё большую брешь между ним и Аней.
Когда внучке было около года, в Ленинград приехали родители Саши. Он встретил мать с отцом и через несколько дней ушёл в море, а они провели рядом с полюбившейся им невесткой почти месяц, пока у них не закончился отпуск. Всё это время старались взять на себя все заботы и о внучке, и о доме.
- Анечка, милая, ты отдыхай, пока мы здесь, только говори, что ещё нужно сделать, если мы сами не заметим, - ласково говорила ей Евгения Павловна.
- Ну что Вы, мне неудобно даже, вы всё время что-то делаете, как белка в колесе крутитесь, да ещё и сами работу ищете… - растерянно говорила Анюта, непонятно, радуясь или огорчаясь оттого, что родители Саши так настойчиво лезут во все дела.
- Ты, доченька, не стесняйся, говори, может что отремонтировать необходимо, так я могу, - вторил супруге Фёдор Григорьевич, поясняя, - Санька-то наш ко всему приучен и многое умеет, но работа его… конечно, редко он дома бывает или, сказать, мало… Но ничего не поделать, он с детства мечтал об этих кораблях… - задумчиво посмотрел он в окно, где было море, хотя и не просматриваемое отсюда.
- Я же ничего не говорю, я прекрасно знаю, как он любит море и свою работу… всегда знала, и когда замуж за него шла, тоже знала! - улыбалась им Аня. -  Но уж очень долгие эти его плавания… А Алёнка… она растёт, а он её не видит совсем… Каждый рейс по два-три месяца, а то и больше, вон к концу навигации вообще уходит на полгода до весны… - грустно жаловалась она, но, увидев, что свёкор со свекровью переглянулись, готовые к защите своего сына, быстро улыбнулась и резко сменила тему. – Но я горжусь им, а когда он станет капитаном ещё больше гордиться буду… и Алёнка наша будет гордиться своим папочкой! – заключила она, услышав из комнаты требовательный плач проснувшейся дочери.
- Анечка, сокровище ты наше! – срывающимся голосом сказала Евгения Павловна и, остановив невестку, быстро кинулась в комнату, чтобы заняться внучкой.
Сашины родители уехали домой, а молодая семья Ларионовых зажила своей жизнью. Но их союз всё больше походил на некое сопротивление друг другу, а не на добрые семейные отношения.
 Аня, в одиночку воспитывая дочь, ждала главу семейства из его долгих морских походов, тоскуя по нему, а когда он возвращался, едва выдерживала неделю его холодность и отстранённость и начинала осыпать упрёками, порицаниями и претензиями. Он же, сильно скучая в море по дочери, всё с большей неохотой возвращался домой, понимая, что не любит жену и кляня себя за то, что женившись на ней, испортил обоим жизнь. На себя он давно махнул рукой, но то, что Аня страдает от его эгоизма, проявившегося когда-то в безрассудстве поступка, который должен был помочь забыть Лену, простить себе не мог. Так и жил, проживая год за годом в тоскливом унынии, когда бывал дома, и сбрасывая душевную тяжесть, находясь в море.
Как-то вернувшись из очередного рейса, Саша прочитал письмо от сестрёнки, полученное накануне его возвращения. Арина писала о том, что в последнее время очень сдал отец. «У папы часто поднимается давление, он даже на больничный два раза ходил, так что можешь сделать выводы, насколько всё серьёзно, братик! - писала она. -  Может, уже пора тебе приехать, родители наши ведь не молодеют, да и двоюродных брата с сестрой не пора ли познакомить? А то пока соберёшься, они уже и школу закончат!» – брызнула она в конце лёгким сарказмом.
Конечно, он хотел приехать, хотел всех их увидеть, Алёнку привезти в свой родной город, обнять Аришкиного сына, да и за отца очень переживал, поэтому, прочитав письмо, сказал Анюте:
- Мы две недели будем здесь до следующего рейса, если договорюсь об отпуске на это время, то слетаем в Алма-Ату!
- Давно пора, Сашенька! – тут же согласилась она и сразу же проявила активность, позаботившись обо всём – приобрела билеты благодаря маминым связям, купила для всех подарки и даже сообщила свекрови о дате приезда. 
И вот спустя восемь лет они вновь оказались на его родине. Дом, в котором он вырос, встретил их тихой прохладой, смягчая раннюю июньскую жару, разошедшуюся в этом году не на шутку.
Проснувшись на следующее утро, Саша вышел во двор, а затем на улицу. Знакомая с детства, она выглядела уже совершенно иначе, хотя ничего на первый взгляд там и не изменилось. Зелень деревьев закрывала невысокие шиферные крыши и казалось, что вокруг сплошной сад. Саша огляделся.
Соседи, живущие через два дома, поставили новый забор и ворота сделали большие, высокие… А те, что рядом с ними, машину купили новую, вон стоит у калитки, сверкает лаковыми переливами на солнце, наверное, ехать куда-то собрались… А у тех, что справа от их дома, ребёнок маленький во дворе плачет, это чей же, интересно – Вани или Семёна? Саша улыбнулся, вспомнив, как они с ребятами гоняли мяч во-о-он на той полянке, что в конце улицы, а сейчас все уже солидные дяди с детьми…
Его взгляд скользнул дальше, в переулок, и остановился на знакомом заборчике. Калитка была заперта, оттуда никто не выходил и никто туда не входил, но Саша даже обрадовался такому стечению обстоятельств, потому как одинаково и хотел увидеть Лену, и не желал этого. Хотя, конечно, она наверняка живёт в другом месте, но всё же сердце рвалось именно к этому дому. Он вздохнул тяжело и даже как-то обречённо и, постояв ещё немного, пошёл домой, думая, что так даже лучше – не увидеться вовсе!
Они встретились случайно и не где-то рядом с домом, что было бы логично, а на центральном городском рынке. Саша приехал на Зелёный базар, именуемый так в народе, за мясом для шашлыка, а сейчас бродил в ностальгической эйфории по рядам колоритного оазиса торговли, любуясь аккуратными горками ранних яблок, огурцов и помидоров, явно привезённых из более южных районов, а то и вовсе из Узбекистана, местными букетиками свежей зелени и клубникой, алеющей в вёдрах и ведёрках, молочными продуктами и соленьями, сухофруктами и орехами, да много ещё чем, рынки на востоке богаты разнообразием, изобилием и громкими призывами продавцов всё это купить. 
Александр задорно поторговался с одним из них за небольшое ведёрко черешни, тоже ещё не местной, и, выторговав какую-то сумму, скорее для удовольствия, чем из экономии, повернулся с широкой улыбкой на лице и сразу же увидел её - ту, что хотел забыть и страдал от невозможности её присутствия рядом. В ту же секунду что-то похожее на горячий шар взорвалось у него в мозгу и хлёстко ударило в солнечное сплетение, отчего перехватило дыхание и на миг потемнело в глазах.